некоторыми книгами из библиотеки Джерри, среди которых были довольно ценные
экземпляры. Эта операция подстегнула Даррелла, и он принялся делать
кое-какие заметки о своих африканских путешествиях, выбирая эпизоды, могущие
пригодиться для радио.
- Нашел, - важно объявил он однажды утром. - Напишу про волосатую
лягушку, как я поймал ее. Остается только узнать, сколько слов входит в
пятнадцатиминутный текст.
- Наверно, это можно как-то выяснить.
Мы знали, что где-то в доме должен быть принадлежавший в прошлом Ларри
"Ежегодник писателя и художника", и в конце концов миссис Даррелл обнаружила
его среди книг, которые она взяла с собой, перебираясь к Лесли. Заключив
себя в стенах нашей комнатушки, Даррелл принялся творить на пробу, и по мере
того, как была готова очередная страница "Охоты на волосатую лягушку", она
поступала ко мне на предмет одобрения и исправления многочисленных
орфографических ошибок. Просто удивительно, как скверно было у членов
семейства Дарреллов с правописанием, несмотря на то что они обучались в
привилегированных частных школах. И миссис Даррелл по праву хвасталась, что
пишет правильнее своих получивших дорогое образование чад, хотя сама она
училась в маленькой американской школе в Индии.
История странной амфибии с длинными волосовидными сосочками на бедрах,
которую Джерри нашел, поймал и привез в Лондонский зоопарк, настолько
увлекла меня, что я с нетерпением ждала каждую новую страницу. Сберегая
время и щадя пальцы Джерри, я разработала простой метод правки - печатала
исправленные слова на липкой ленте и наклеивала на рукопись. Естественно,
работенка была утомительная, но в конце концов это чертово сочинение было
готово, оставалось только отправить его в Лондон, в Би-би-си, и надеяться.
Обычное наше внимание к поступающей почте приобрело особую остроту. Во
всяком случае, для меня; Даррелл изображал полное равнодушие.
Однажды утром, невесть почему, Даррелл вдруг заявил:
- Почему бы тебе не постричься? Хватит тебе выглядеть наподобие беженки
из Центральной Европы.
Не успела я оглянуться, как они с Марго затащили меня в ванную,
вооружились ножницами и принялись кромсать мои роскошные волосы, не слушая
возражения и не давая мне смотреться в зеркало. Они так беспощадно орудовали
ножницами, что я почувствовала себя лысой. Наконец они остались довольны
своим творением и позволили мне поглядеть на себя в зеркало. Я с удивлением
обнаружила, что получилось совсем неплохо; позднее моя короткая стрижка
стала популярной благодаря тому, что такую же прическу носила в одном из
своих фильмов Одри Хэпберн. После многие уговаривали меня отрастить волосы,
но Даррелл не желал и слышать об этом, и, глядя на свои старые фотографии, я
вполне его понимаю.
А Лондон все молчал.
- Будто ты не знаешь, сколько раз Ларри возвращали его рукописи, -
утешал меня мой дорогой супруг. - Так стоит ли связывать все свои надежды с
какой-то маленькой вещицей.
В конце концов пришел ответ, и не сухой отказ, а весьма милое письмо от
некоего мистера Рэдли, который просил Джерри позвонить по поводу его
рукописи. Мы помчались в дом Лесли, чтобы всем показать письмо и
воспользоваться телефоном. И не поверили своим ушам: мало того, что
сочинение Джерри очень понравилось, они собирались в ближайшее время дать
его в эфир и хотели, чтобы автор сам прочитал свой текст.
Выступление Джерри прошло с большим успехом, его заверили, что он
рожден для работы на радио, сказали, что готовы и впредь брать такие хорошие
тексты. Но меня еще больше обрадовал чек на пятнадцать гиней, убедивший
Даррелла, что в предложении Ларри и впрямь был известный смысл, стоит
попробовать написать книгу о первом африканском путешествии. У Джерри было
уже готово подходящее название - "Перегруженный ковчег", оставалось только
сесть и творить.
И потянулись мучительные для нас обоих дни и ночи. Найдя, что
сподручнее писать ночью, когда его никто не отвлекает, Даррелл перешел на
ночной образ жизни. Это сильно осложнило наши взаимоотношения. Мы были
заточены на ограниченном пространстве, я с моим чутким сном просыпалась от
малейшего шума, но мы нуждались в деньгах, а потому надо было как-то
приспосабливаться. Когда последние наши шиллинги были на исходе и пришлось
вернуть прокатную пишущую машинку, явился дружище Джек и предоставил нам
свою портативку, на которой и был завершен эпос Джерри. Поскольку эта
машинка работала куда тише прокатной, я была вдвойне благодарна Джеку.
Даррелл корпел над книгой с усердием, какого я прежде за ним не
замечала, каждое утро меня ожидала кипа листов для чтения и правки, и
постепенно книга обретала законченный вид. Нас охватила лихорадка, и я снова
поймала себя на том, что читаю с огромным увлечением - весьма удивительно,
так как обычно сочинения про животных и путешествия вызывали во мне
отвращение. Но тут передо мной было нечто совсем непохожее на все читанное
прежде, и в мою душу стало закрадываться чувство, что мы можем неплохо
заработать. А Джерри продолжал выдавать страницу за страницей, и стало
похоже, что он задумал сравниться с "Унесенными ветром".
- Сколько слов должно быть в твоей книге, Джерри? - спросила я однажды
утром.
- Ну, что-нибудь около шестидесяти тысяч.
- Так, может быть, мне стоит начать подсчитывать?
- Валяй, если тебе так хочется.
- Джерри, - обратилась я к нему несколько позже, - пора бы тебе
закругляться, ты уже написал шестьдесят пять тысяч.
- Отлично, - ответил он. - Завтра утром получишь последнюю главу.
После чего оставалось прошить всю рукопись вместе с двумя листами
картона, напечатать наклейку с названием книги, именем автора, адресом и
количеством слов и аккуратно завернуть в бандерольную бумагу. По совету
Ларри мы адресовали бандероль Элану Принглю в "Фейбер энд Фейбер", приложив
записку, поясняющую - кто отправитель, и доверили ее почтовому ведомству Ее
Величества. К этому времени оба мы настолько устали от всех трудов, что
мечтали только выспаться и забыть обо всем, тем более что Ларри предупредил
нас - пройдет не одна неделя, прежде чем издатели пришлют какой-то ответ.
В это время Дарреллу были предложены на выбор два места работы - в
Управлении охотничьего хозяйства Уганды и в Хартумском музее в Судане. Книга
- книгой, а Джерри на всякий случай побывал на собеседованиях и сразу отверг
второе предложение, так как не мог выезжать вместе со мной в Судан на два
года, а то и больше. Угандийское предложение выглядело куда заманчивее, и он
настроился принять его. Однако тут к власти вернулись консерваторы,
настроенные всячески сокращать расходы, и должность в Уганде мигом
упразднили. Джерри был в ярости, но я весело возразила - неужели он
согласится стать егерем в дебрях Уганды, если преуспеет на писательском
поприще?
- Не в этом дело, - заявил он. - Еще неизвестно, возьмут ли мою книгу,
и даже если возьмут - много ли заплатят.
- Ну что ж, посмотрим, - бодро отозвалась я.
Ответ пришел через месяц, издательство сообщало, что рукопись очень
понравилась, и приглашало Джерри в Лондон для переговоров. Непростой вопрос
- у нас по-прежнему было худо с деньгами. Джерри не располагал фотографиями
экзотических зверей, о которых рассказывалось в книге, а предстояло решать
проблему иллюстраций. В конце концов издательство вызвалось заказать рисунки
одному швейцарскому художнику и через полтора месяца после получения
рукописи согласилось также взять на себя защиту авторских прав и выплатить
нам аванс - сто фунтов (пятьдесят при подписании договора и еще пятьдесят
три месяца спустя). На календаре был апрель 1952 года.
Нам еще предстояло как-то кормиться в ожидании выхода книги, и
воодушевленный новым успехом Даррелл написал несколько статей для разных
журналов и два текста для радио. Тем не менее наше материальное положение
оставалось отчаянным. Нам не давала покоя мысль о том, что Ларри, возможно,
напрасно уговаривал нас не связываться с литературными агентами, и кончилось
тем, что мы решили обратиться за советом именно к его агенту - Спенсеру
Кертису Брауну.
Естественно, сперва мы написали письмо, рассказывая, что нами сделано
до сих пор, и прося его прочитать книгу. Мистер Кертис Браун ответил
незамедлительно, что хотел бы прочесть рукопись. Мы обратились в "Фейбер энд
Фейбер" с просьбой направить ему корректуру. Через несколько дней пришло
новое письмо: мистер Кертис предлагал Джерри приехать в Лондон и повидаться
с ним. Мы снова вторглись в обитель Лесли, чтобы воспользоваться его
телефоном. У нас не было денег на поездку в Лондон, о чем я и велела Джерри
сообщить Кертису Брауну. Вся семья с тревогой ждала в гостиной, чем
закончится разговор Джерри с агентом.
- Вы только подумайте! - воскликнул он, врываясь к нам.
- Ему так не терпится познакомиться со мной, что он согласен прислать
денег на дорогу.
Фантастика! Впервые мы получили конкретное свидетельство того, что
кто-то верит в способности Джерри. И мы в самом деле получили по почте чек
на целых сто двадцать фунтов, чего хватило бы с лихвой не только на дорогу.
Получили от человека, принадлежащего к ненавистному братству литературных
агентов и не заработавшего на писаниях Джерри ни одного пенса.
- Какой же я был дурак, - стонал Джерри, - что позволил Ларри
отговаривать меня. У меня явно было что-то с мозгами, но теперь я буду умнее
и не повторю сшибки, даже если Кертис Браун не захочет заниматься моими
делами.
Даррелл настаивал на том, чтобы я поехала с ним в Лондон.
- Сама знаешь, - твердил он, - я всегда забываю все, что мне говорят.
Честное слово, я способен забыть, как его звать.
После восемнадцати месяцев в тесной комнатушке в Борнмуте я была только
счастлива побывать в Лондоне.
- Позволим себе такую роскошь, возьмем такси. Мы ведь не знаем, где
находится Генриетта-стрит, и нехорошо опаздывать на встречу с нашим
благодетелем.
Контора Кертиса Брауна помещалась тогда в причудливом старинном здании
по соседству с рынком Ковент-Гарден, и сам он - с рыжеватой шевелюрой и
гусарскими усами - сидел в просторном светлом кабинете.
- Рад видеть вас обоих. Итак, обсудим наши проблемы.
Было очевидно, что книга ему очень нравится и он считает, что при
правильном подходе она принесет изрядный доход.
- Если "Фейбер энд Фейбер" еще не оформляли права в Америке, - сказал
он, - может быть, вы позволите мне показать вашу рукопись одному моему
американскому другу, с которым я обедаю сегодня? Разумеется, без согласия
"Фейбер энд Фейбер" я ничего не стану предпринимать. Одним словом, дружище,
положитесь на меня, и я постараюсь что-нибудь сделать.
Мы стали благодарить его за чек, но он только отмахнулся.
- Пустяки...
По возвращении в Борнмут я свалилась со зверским гриппом. На душе было
отвратительно, я ненавидела весь свет. От мрачных размышлений меня отвлекли
чьи-то торопливые шаги на лестнице. Дверь распахнулась, в комнату ворвался
Джерри.
- Вот лекарство, от которого тебе сразу станет лучше, - сказал он,
протягивая мне телеграмму.
АВАНС ПЯТЬСОТ ФУНТОВ ПОЗДРАВЛЯЮ СПЕНСЕР".
Лед тронулся.
Глава третья
Поощряемый Спенсером Кертисом Брауном, Даррелл сел писать вторую книгу,
посвященную путешествию в Британскую Гвиану. Спенсер весьма разумно
посоветовал Джерри подготовить ее, не дожидаясь выхода "Перегруженного
ковчега", дескать, если первая книга станет пользоваться успехом,
психологически очень кстати сразу предложить издателю следующую. Мы все
понимали, что в силу первого договора новую книгу надлежит показать "Фейбер
энд Фейбер", но были твердо намерены запросить более щедрый аванс.
Пока что все складывалось для нас благополучно, после двух лет
скудости, когда приходилось считать каждый пенс, мы могли немного вздохнуть.
Новая книга - "Три билета до Эдвенчер" - получилась очень веселой, мне даже
показалось, что в ней слишком много школярского юмора, но Спенсеру она
понравилась, и на этот раз мы уговорили одного нашего друга перепечатать
рукопись для нас, так что я была избавлена от возни с липкой лентой. Джерри
вновь перешел на ночной образ жизни, машинка отлично поспевала за ним, и
книга была готова через полтора месяца. Обретенная нами уверенность в себе
упрочилась, когда "Перегруженный ковчег" был отобран для популярного
серийного издания, а газета "Дейли мейл" назвала его книгой месяца. Перед
тем "Фейбер энд Фейбер" отказались заплатить за "Три билета" аванс в сумме,
которую назвал Спенсер, зато горячий интерес к новой книге проявило
издательство "Харт-Дейвис". "Фейберы" не захотели уступать, и возник спор -
то ли выпустить книгу совместно, то ли отдать "Харт-Дейвису". Козыри второго
перевесили, и так началось наше долгое счастливое сотрудничество с Рупертом
Харт-Дейвисом и с Ральфом Томпсоном, который затем иллюстрировал почти все
книги Джерри.
Осыпаемые деньгами (как нам казалось), мы могли теперь всерьез подумать
о звероловной экспедиции. В знак особого расположения Джерри позволил мне
выбирать страну. Почему-то меня всегда странным образом привлекала
Аргентина, и я не стала долго раздумывать.
Даррелл, само собой, бредил Южной Америкой, собирался включить в наш
маршрут и Чили, и, если получится, Парагвай. Братец Ларри предупредил нас,
что все южноамериканские планы надлежит обсуждать на высшем дипломатическом
уровне, особенно в отношении Аргентины; по своему пребыванию там в роли
сотрудника британской консульской службы он хорошо знал пристрастие
латиноамериканцев к бюрократии.
- Тебе представляется отличный случай познать, как следует готовиться к
такой экспедиции, - заявил мне Джерри. - И на твою долю выпадает привилегия
писать необходимые письма.
- Спасибо, - сказала я. - Премного благодарна.
Помимо приготовлений к новому путешествию Джерри был занят писанием
своей третьей книги - "Гончие Бафута", ибо, как заметил Спенсер, вряд ли он
будет настроен писать сразу по возвращении из долгого странствия, а
издательство "Харт-Дейвис" настроилось регулярно удовлетворять спрос на
книги Даррелла, которые сулили нам верный приток денежек.
Словом, хлопот прибавилось. Тут и писание новой книги, и организация
новой экспедиции, и куча всяких других дел, так что даже мне стало ясно -
сами мы со всем не управимся, нам нужен секретарь. Но где найти человека
настолько несмышленого, что он захочет связываться с нами? Один наш русский
друг протянул руку помощи.
- Я знаю женщину, которая руководит секретарскими курсами. К ней часто
приходят бывшие секретарши, чтобы попрактиковаться в стенографии, и я помню,
что многие из них справляются насчет работы.
- Я не желаю иметь дело с какой-нибудь пустоголовой молодой особой, -
сказал Даррелл. - Мне нужна женщина постарше, знающая свое дело, готовая во
все дни являться на работу и, что еще важнее, способная приноровиться к моим
причудам. Одним словом - святая*.
______________
* Легкое недоразумение. На самом деле я предпочел бы привлекательную
стройную блондинку, способную разделить чувства человека, состоящего в
несчастливом браке. Увы... Дж.Д.
Через несколько дней зазвонил телефон.
- Джерри, кажется, я нашел тебе подходящего человека. Можешь ты сегодня
зайти к одному моему другу, чтобы познакомиться с кандидаткой в секретарши?
- Разумеется, - ответил Джерри.
Час спустя он вернулся из разведки в приподнятом настроении.
- Ну так, похоже, у нас будет то, что надо. Ей около сорока, она тихая,
даже застенчивая, кажется, иностранка, вероятно, беженка. Как бы то ни было,
завтра она зайдет, мы договорились о трехдневном испытательном сроке, она
сама это предложила, дескать, не уверена, что оправдает наши ожидания. Лично
я считаю ее очаровательной особой, и, по-моему, она скромничает, говоря о
своих способностях.
- Она что же, должна работать в этой комнате? - спросила я. - Она с ума
сойдет.
- Нет-нет, все в порядке. Я договорился с Марго - она будет работать в
свободной комнате рядом, во всяком случае, до конца недели, когда въедут
новые жильцы.
- Ну что ж, неплохая идея - постепенно вводить ее в курс дела, -
рассмеялась я. - Прежде чем сталкивать человека с батареей пустых бутылок и
горами спитого чая в нашем жилище.
Мне не терпелось увидеть женщину, у которой достало отваги согласиться
работать с Дарреллом, однако ни он сам, ни я по-настоящему не знали, что нас
ожидает. Софи была среднего роста, с шапкой темных кудрей, белой кожей и на
диво спокойным выражением лица. Джерри тщательно объяснил ей, как следует
перепечатать рукопись, сколько экземпляров понадобится, и мы оставили ее
трудиться, лишь изредка заглядывая, чтобы спросить, не желает ли она выпить
чашку чаю.
- По-моему, она просто прелесть, - заключила я. - И если она сможет
выносить нас, лучшего секретаря нельзя и пожелать.
Судя по всему, работа очень понравилась Софи, тем не менее она стояла
на том, чтобы условие об испытательном сроке было соблюдено. Обнаружив на
другое утро, что ей придется работать в нашей крохотной комнатушке,
поскольку новые жильцы вселились в соседнюю комнату на два дня раньше, чем
предполагалось, Софи слегка опешила.
"Ну вот, - подумала я, - теперь уж точно откажется".
- Я тут попробовала расчистить место для вас, - сказала я, убирая
поднос с чаем и пепельницы с окурками, - но если этого будет мало, можете
спокойно продолжить этот процесс, поскольку Джерри всегда уверяет, что точно
знает, где что находится*.
______________
* Хотя до той поры это стоило мне огромных усилий, я все же ухитрялся
кое-как помнить, где что лежит. Комбинация Джеки-Софи все перевернула.
Наступило то, что я называю началом конца. Дж.Д.
Софи спокойно обозрела комнату, больше всего напоминающую городскую
свалку. Помимо обычного мусора, кругом валялись различные предметы
снаряжения, и войти к нам было не так-то просто из-за нагроможденных на
лестничной площадке коробок и ящиков.
- Если что понадобится, постучите по полу, я буду на кухне готовить
ленч. - С этими словами я живо удалилась, оставив ее наедине с очередным
эпосом Даррелла.
Много позже Софи поведала мне, что ей чрезвычайно понравилась такая
перемена обстановки, она чувствовала себя легко и просто среди полного
сумбура. Сдается мне, Софи даже не подозревала, как все в доме сострадают ей
- все, кроме Даррелла, который полагал, что лучшей практики не придумать для
секретарши, чтобы знала, с кем имеет дело.
Когда истек трехдневный срок, мы ни за что не хотели расставаться с
ней, и, к счастью, Софи согласилась остаться, если ей будет позволено
сочетать работу у нас с другими, важными для нее делами. Она объяснила,
смущаясь, что занята поисками жилья для своей престарелой матери и брата. Их
дом в Эссексе уже продан, поэтому так важно найти новый. Естественно, нам
было все равно, как она станет распределять свое время, лишь бы работа была
сделана, пусть приходит и уходит, когда ей удобно. Далее последовали одни из
самых трудных переговоров в моей жизни. Честное слово, я никогда не видела
человека, так безразлично относящегося к деньгам, и мне стоило величайшего
труда уговорить Софи получать жалованье, обеспечивающее прожиточный
минимум*.
______________
* Джеки отвергла предложенный мной простейший выход из затруднительного
положения: попросить Софи работать даром. Дж.Д.
Она по сей день не изменилась, что весьма осложняет мне жизнь, и не
хочет понять мои терзания. Мы очень быстро осознали, как нам повезло.
Милейший человек, она постоянно удивляла нас самыми неожиданными поступками.
Так, вернувшись однажды из трехдневной поездки в Лондон, мы обнаружили, что
наша комната сияет чистотой. В пишущую машинку была вставлена записка:
"Дорогой босс, управившись с работой, я решила сделать вам приятный
сюрприз. Надеюсь, вы без труда найдете все, что вам нужно. Софи Кук".
Мы были потрясены, и Даррелл, как и следовало ожидать, набросился на
родичей, допытываясь, как они позволили его секретарю заниматься уборкой,
что отнюдь не входит в ее обязанности.
- Не дури, милый, - сказала миссис Даррелл, - как я могла ей помешать?
И вообще, ты должен быть рад, что она так обо всем заботится.
А я мучилась угрызениями совести и поклялась себе, что постараюсь
держать наше гнездышко в относительной чистоте, чтобы бедняжка Софи не
чувствовала себя обязанной наводить порядок, как только мы отвернемся. При
первом же ее появлении Джерри решительно заявил, что мы, конечно, ценим ее
доброту, но впредь она ни в коем случае не должна делать ничего подобного.
- Но почему, Джерри? - спросила Софи. - Мне нечего было печатать, и я
вдруг подумала, как приятно вам будет вернуться в чистую комнату. Всего-то
немного времени понадобилось, и мне это только доставило удовольствие.
- Но смотри, чтобы это не вошло у тебя в привычку. Это было очень мило
с твоей стороны, но я нанимал секретаршу, а не уборщицу.
- Ничего не поделаешь, Джерри, я не способна сидеть без дела и даром
получать жалованье. Не берите в голову, дорогие, придется вам привыкать ко
мне.
С той поры и вплоть до нашего отъезда в Аргентину Софи играла важнейшую
роль в нашей жизни, мне даже трудно представить себе, как мы обходились без
нее. Ее восхитительное чувство юмора, доходившее подчас до гротеска, вносило
оживление и помогало разрядить напряженную атмосферу, в которой проходила
наша трудовая деятельность. Она вспоминала потрясающие эпизоды своей охоты
за жильем, как она во всех углах искала следы точильщика и гнили; мы
представляли себе, как ее страшатся агенты по торговле недвижимостью...
Бедная мать Софи предавалась отчаянию у себя в Эссексе, и мы уже потеряли
надежду, что дочь когда-либо найдет что-нибудь подходящее, но все же настал
наконец день, когда она объявила, что подыскала дом. Правда, не совсем то,
чего она желала, но сойдет и этот.
Тем временем вовсю разворачивались наши приготовления к отъезду, и мы
не уставали удивляться любезности совершенно незнакомых людей. Таких, как
посол Аргентины, доктор Дериси, как персонал аргентинского консульства в
Лондоне, сотрудники Британского совета и Министерства иностранных дел; все
старались как-то помочь нам. Вопреки всем ожиданиям нам удалось найти
пароход, капитан которого согласился везти нас через океан за смехотворно
низкую цену, что должно было сразу насторожить нас, но мы были слишком
поглощены мыслями о том, что станем делать по прибытии на место. Даррелл был
особенно озабочен тем, чтобы я получила удовольствие от предстоящего вояжа;
во-первых, я еще никогда не выезжала за пределы Европы, во-вторых, у нас не
было медового месяца, и он надеялся, что экспедиция заменит нам свадебное
путешествие.
Пока же мы были по горло заняты писанием писем, подготовкой рукописи
"Гончих Бафута" для окончательной перепечатки, вылазками в Лондон для
посещения различных учреждений, закупкой снаряжения, а заодно и
приобретением надлежащей экипировки, что составляло особую проблему,
поскольку мы, как значилось в наших паспортах, отправлялись за рубеж с
"официальной миссией", а это означало, что нам предстоит посещать
официальные мероприятия, требующие респектабельного вида. Марго пришла на
выручку, сшила мне вечерние и более строгие платья, и я была ей бесконечно
благодарна, хотя мне отнюдь не доставляло удовольствия тратить драгоценное
время на покупку ткани и выкроек и подолгу стоять в одной позе для примерки
и подгонки готовой продукции. Я никогда не придавала большого значения
одежде и если всегда ухитрялась в нужный момент выглядеть вполне прилично
одетой, то исключительно благодаря игре случая*. Куда интереснее было
заниматься подготовкой экспедиционного снаряжения. Так, мы заказали
специальные сети для ловли животных, одна лондонская фирма изготовила для
нас особые горшочки для кормления колибри; целая армия наших друзей рыскала
по аптекам и зоомагазинам в поисках бутылочек и сосок для кормления
детенышей. Никто не остался без дела - не то, так другое, включая поиски на
чердаках давно забытых ящиков и чемоданов, которые могли служить нам тарой.
Сколько дружеских уз подверглись непосильным испытаниям... Наша комнатка
уподобилась лавке старьевщика, и бедняжке Софи стоило немалого труда
протискиваться внутрь по утрам, не говоря уже о том, чтобы пробраться к
рабочему столу между здоровенными жестяными сундуками. Но она никогда не
роптала и не ныла, стоически продолжая печатать и готовить чай - еще одна
функция, которую она себе присвоила.
______________
* Представление моей супруги о том, что значит "в нужный момент
выглядеть прилично одетой", сильно варьируется. В тех чрезвычайно редких
случаях, когда мне удается вывести ее в свет, начиная от инвеституры, кончая
простой вечеринкой, она полагает, что идеальное облачение - блеклые джинсы,
непомерной величины свитер и туфли, из которых застенчиво выглядывают пальцы
ног. Иногда я с великим трудом ухитрялся втискивать ее в вечернее платье,
однако всякий раз это требовало таких физических усилий, что с возрастом я
все реже отваживаюсь на такие операции. Дж.Д.
В это время возник наш врач с длинным списком прививок, без которых нам
не следовало ступать на землю Южной Америки.
экземпляры. Эта операция подстегнула Даррелла, и он принялся делать
кое-какие заметки о своих африканских путешествиях, выбирая эпизоды, могущие
пригодиться для радио.
- Нашел, - важно объявил он однажды утром. - Напишу про волосатую
лягушку, как я поймал ее. Остается только узнать, сколько слов входит в
пятнадцатиминутный текст.
- Наверно, это можно как-то выяснить.
Мы знали, что где-то в доме должен быть принадлежавший в прошлом Ларри
"Ежегодник писателя и художника", и в конце концов миссис Даррелл обнаружила
его среди книг, которые она взяла с собой, перебираясь к Лесли. Заключив
себя в стенах нашей комнатушки, Даррелл принялся творить на пробу, и по мере
того, как была готова очередная страница "Охоты на волосатую лягушку", она
поступала ко мне на предмет одобрения и исправления многочисленных
орфографических ошибок. Просто удивительно, как скверно было у членов
семейства Дарреллов с правописанием, несмотря на то что они обучались в
привилегированных частных школах. И миссис Даррелл по праву хвасталась, что
пишет правильнее своих получивших дорогое образование чад, хотя сама она
училась в маленькой американской школе в Индии.
История странной амфибии с длинными волосовидными сосочками на бедрах,
которую Джерри нашел, поймал и привез в Лондонский зоопарк, настолько
увлекла меня, что я с нетерпением ждала каждую новую страницу. Сберегая
время и щадя пальцы Джерри, я разработала простой метод правки - печатала
исправленные слова на липкой ленте и наклеивала на рукопись. Естественно,
работенка была утомительная, но в конце концов это чертово сочинение было
готово, оставалось только отправить его в Лондон, в Би-би-си, и надеяться.
Обычное наше внимание к поступающей почте приобрело особую остроту. Во
всяком случае, для меня; Даррелл изображал полное равнодушие.
Однажды утром, невесть почему, Даррелл вдруг заявил:
- Почему бы тебе не постричься? Хватит тебе выглядеть наподобие беженки
из Центральной Европы.
Не успела я оглянуться, как они с Марго затащили меня в ванную,
вооружились ножницами и принялись кромсать мои роскошные волосы, не слушая
возражения и не давая мне смотреться в зеркало. Они так беспощадно орудовали
ножницами, что я почувствовала себя лысой. Наконец они остались довольны
своим творением и позволили мне поглядеть на себя в зеркало. Я с удивлением
обнаружила, что получилось совсем неплохо; позднее моя короткая стрижка
стала популярной благодаря тому, что такую же прическу носила в одном из
своих фильмов Одри Хэпберн. После многие уговаривали меня отрастить волосы,
но Даррелл не желал и слышать об этом, и, глядя на свои старые фотографии, я
вполне его понимаю.
А Лондон все молчал.
- Будто ты не знаешь, сколько раз Ларри возвращали его рукописи, -
утешал меня мой дорогой супруг. - Так стоит ли связывать все свои надежды с
какой-то маленькой вещицей.
В конце концов пришел ответ, и не сухой отказ, а весьма милое письмо от
некоего мистера Рэдли, который просил Джерри позвонить по поводу его
рукописи. Мы помчались в дом Лесли, чтобы всем показать письмо и
воспользоваться телефоном. И не поверили своим ушам: мало того, что
сочинение Джерри очень понравилось, они собирались в ближайшее время дать
его в эфир и хотели, чтобы автор сам прочитал свой текст.
Выступление Джерри прошло с большим успехом, его заверили, что он
рожден для работы на радио, сказали, что готовы и впредь брать такие хорошие
тексты. Но меня еще больше обрадовал чек на пятнадцать гиней, убедивший
Даррелла, что в предложении Ларри и впрямь был известный смысл, стоит
попробовать написать книгу о первом африканском путешествии. У Джерри было
уже готово подходящее название - "Перегруженный ковчег", оставалось только
сесть и творить.
И потянулись мучительные для нас обоих дни и ночи. Найдя, что
сподручнее писать ночью, когда его никто не отвлекает, Даррелл перешел на
ночной образ жизни. Это сильно осложнило наши взаимоотношения. Мы были
заточены на ограниченном пространстве, я с моим чутким сном просыпалась от
малейшего шума, но мы нуждались в деньгах, а потому надо было как-то
приспосабливаться. Когда последние наши шиллинги были на исходе и пришлось
вернуть прокатную пишущую машинку, явился дружище Джек и предоставил нам
свою портативку, на которой и был завершен эпос Джерри. Поскольку эта
машинка работала куда тише прокатной, я была вдвойне благодарна Джеку.
Даррелл корпел над книгой с усердием, какого я прежде за ним не
замечала, каждое утро меня ожидала кипа листов для чтения и правки, и
постепенно книга обретала законченный вид. Нас охватила лихорадка, и я снова
поймала себя на том, что читаю с огромным увлечением - весьма удивительно,
так как обычно сочинения про животных и путешествия вызывали во мне
отвращение. Но тут передо мной было нечто совсем непохожее на все читанное
прежде, и в мою душу стало закрадываться чувство, что мы можем неплохо
заработать. А Джерри продолжал выдавать страницу за страницей, и стало
похоже, что он задумал сравниться с "Унесенными ветром".
- Сколько слов должно быть в твоей книге, Джерри? - спросила я однажды
утром.
- Ну, что-нибудь около шестидесяти тысяч.
- Так, может быть, мне стоит начать подсчитывать?
- Валяй, если тебе так хочется.
- Джерри, - обратилась я к нему несколько позже, - пора бы тебе
закругляться, ты уже написал шестьдесят пять тысяч.
- Отлично, - ответил он. - Завтра утром получишь последнюю главу.
После чего оставалось прошить всю рукопись вместе с двумя листами
картона, напечатать наклейку с названием книги, именем автора, адресом и
количеством слов и аккуратно завернуть в бандерольную бумагу. По совету
Ларри мы адресовали бандероль Элану Принглю в "Фейбер энд Фейбер", приложив
записку, поясняющую - кто отправитель, и доверили ее почтовому ведомству Ее
Величества. К этому времени оба мы настолько устали от всех трудов, что
мечтали только выспаться и забыть обо всем, тем более что Ларри предупредил
нас - пройдет не одна неделя, прежде чем издатели пришлют какой-то ответ.
В это время Дарреллу были предложены на выбор два места работы - в
Управлении охотничьего хозяйства Уганды и в Хартумском музее в Судане. Книга
- книгой, а Джерри на всякий случай побывал на собеседованиях и сразу отверг
второе предложение, так как не мог выезжать вместе со мной в Судан на два
года, а то и больше. Угандийское предложение выглядело куда заманчивее, и он
настроился принять его. Однако тут к власти вернулись консерваторы,
настроенные всячески сокращать расходы, и должность в Уганде мигом
упразднили. Джерри был в ярости, но я весело возразила - неужели он
согласится стать егерем в дебрях Уганды, если преуспеет на писательском
поприще?
- Не в этом дело, - заявил он. - Еще неизвестно, возьмут ли мою книгу,
и даже если возьмут - много ли заплатят.
- Ну что ж, посмотрим, - бодро отозвалась я.
Ответ пришел через месяц, издательство сообщало, что рукопись очень
понравилась, и приглашало Джерри в Лондон для переговоров. Непростой вопрос
- у нас по-прежнему было худо с деньгами. Джерри не располагал фотографиями
экзотических зверей, о которых рассказывалось в книге, а предстояло решать
проблему иллюстраций. В конце концов издательство вызвалось заказать рисунки
одному швейцарскому художнику и через полтора месяца после получения
рукописи согласилось также взять на себя защиту авторских прав и выплатить
нам аванс - сто фунтов (пятьдесят при подписании договора и еще пятьдесят
три месяца спустя). На календаре был апрель 1952 года.
Нам еще предстояло как-то кормиться в ожидании выхода книги, и
воодушевленный новым успехом Даррелл написал несколько статей для разных
журналов и два текста для радио. Тем не менее наше материальное положение
оставалось отчаянным. Нам не давала покоя мысль о том, что Ларри, возможно,
напрасно уговаривал нас не связываться с литературными агентами, и кончилось
тем, что мы решили обратиться за советом именно к его агенту - Спенсеру
Кертису Брауну.
Естественно, сперва мы написали письмо, рассказывая, что нами сделано
до сих пор, и прося его прочитать книгу. Мистер Кертис Браун ответил
незамедлительно, что хотел бы прочесть рукопись. Мы обратились в "Фейбер энд
Фейбер" с просьбой направить ему корректуру. Через несколько дней пришло
новое письмо: мистер Кертис предлагал Джерри приехать в Лондон и повидаться
с ним. Мы снова вторглись в обитель Лесли, чтобы воспользоваться его
телефоном. У нас не было денег на поездку в Лондон, о чем я и велела Джерри
сообщить Кертису Брауну. Вся семья с тревогой ждала в гостиной, чем
закончится разговор Джерри с агентом.
- Вы только подумайте! - воскликнул он, врываясь к нам.
- Ему так не терпится познакомиться со мной, что он согласен прислать
денег на дорогу.
Фантастика! Впервые мы получили конкретное свидетельство того, что
кто-то верит в способности Джерри. И мы в самом деле получили по почте чек
на целых сто двадцать фунтов, чего хватило бы с лихвой не только на дорогу.
Получили от человека, принадлежащего к ненавистному братству литературных
агентов и не заработавшего на писаниях Джерри ни одного пенса.
- Какой же я был дурак, - стонал Джерри, - что позволил Ларри
отговаривать меня. У меня явно было что-то с мозгами, но теперь я буду умнее
и не повторю сшибки, даже если Кертис Браун не захочет заниматься моими
делами.
Даррелл настаивал на том, чтобы я поехала с ним в Лондон.
- Сама знаешь, - твердил он, - я всегда забываю все, что мне говорят.
Честное слово, я способен забыть, как его звать.
После восемнадцати месяцев в тесной комнатушке в Борнмуте я была только
счастлива побывать в Лондоне.
- Позволим себе такую роскошь, возьмем такси. Мы ведь не знаем, где
находится Генриетта-стрит, и нехорошо опаздывать на встречу с нашим
благодетелем.
Контора Кертиса Брауна помещалась тогда в причудливом старинном здании
по соседству с рынком Ковент-Гарден, и сам он - с рыжеватой шевелюрой и
гусарскими усами - сидел в просторном светлом кабинете.
- Рад видеть вас обоих. Итак, обсудим наши проблемы.
Было очевидно, что книга ему очень нравится и он считает, что при
правильном подходе она принесет изрядный доход.
- Если "Фейбер энд Фейбер" еще не оформляли права в Америке, - сказал
он, - может быть, вы позволите мне показать вашу рукопись одному моему
американскому другу, с которым я обедаю сегодня? Разумеется, без согласия
"Фейбер энд Фейбер" я ничего не стану предпринимать. Одним словом, дружище,
положитесь на меня, и я постараюсь что-нибудь сделать.
Мы стали благодарить его за чек, но он только отмахнулся.
- Пустяки...
По возвращении в Борнмут я свалилась со зверским гриппом. На душе было
отвратительно, я ненавидела весь свет. От мрачных размышлений меня отвлекли
чьи-то торопливые шаги на лестнице. Дверь распахнулась, в комнату ворвался
Джерри.
- Вот лекарство, от которого тебе сразу станет лучше, - сказал он,
протягивая мне телеграмму.
АВАНС ПЯТЬСОТ ФУНТОВ ПОЗДРАВЛЯЮ СПЕНСЕР".
Лед тронулся.
Глава третья
Поощряемый Спенсером Кертисом Брауном, Даррелл сел писать вторую книгу,
посвященную путешествию в Британскую Гвиану. Спенсер весьма разумно
посоветовал Джерри подготовить ее, не дожидаясь выхода "Перегруженного
ковчега", дескать, если первая книга станет пользоваться успехом,
психологически очень кстати сразу предложить издателю следующую. Мы все
понимали, что в силу первого договора новую книгу надлежит показать "Фейбер
энд Фейбер", но были твердо намерены запросить более щедрый аванс.
Пока что все складывалось для нас благополучно, после двух лет
скудости, когда приходилось считать каждый пенс, мы могли немного вздохнуть.
Новая книга - "Три билета до Эдвенчер" - получилась очень веселой, мне даже
показалось, что в ней слишком много школярского юмора, но Спенсеру она
понравилась, и на этот раз мы уговорили одного нашего друга перепечатать
рукопись для нас, так что я была избавлена от возни с липкой лентой. Джерри
вновь перешел на ночной образ жизни, машинка отлично поспевала за ним, и
книга была готова через полтора месяца. Обретенная нами уверенность в себе
упрочилась, когда "Перегруженный ковчег" был отобран для популярного
серийного издания, а газета "Дейли мейл" назвала его книгой месяца. Перед
тем "Фейбер энд Фейбер" отказались заплатить за "Три билета" аванс в сумме,
которую назвал Спенсер, зато горячий интерес к новой книге проявило
издательство "Харт-Дейвис". "Фейберы" не захотели уступать, и возник спор -
то ли выпустить книгу совместно, то ли отдать "Харт-Дейвису". Козыри второго
перевесили, и так началось наше долгое счастливое сотрудничество с Рупертом
Харт-Дейвисом и с Ральфом Томпсоном, который затем иллюстрировал почти все
книги Джерри.
Осыпаемые деньгами (как нам казалось), мы могли теперь всерьез подумать
о звероловной экспедиции. В знак особого расположения Джерри позволил мне
выбирать страну. Почему-то меня всегда странным образом привлекала
Аргентина, и я не стала долго раздумывать.
Даррелл, само собой, бредил Южной Америкой, собирался включить в наш
маршрут и Чили, и, если получится, Парагвай. Братец Ларри предупредил нас,
что все южноамериканские планы надлежит обсуждать на высшем дипломатическом
уровне, особенно в отношении Аргентины; по своему пребыванию там в роли
сотрудника британской консульской службы он хорошо знал пристрастие
латиноамериканцев к бюрократии.
- Тебе представляется отличный случай познать, как следует готовиться к
такой экспедиции, - заявил мне Джерри. - И на твою долю выпадает привилегия
писать необходимые письма.
- Спасибо, - сказала я. - Премного благодарна.
Помимо приготовлений к новому путешествию Джерри был занят писанием
своей третьей книги - "Гончие Бафута", ибо, как заметил Спенсер, вряд ли он
будет настроен писать сразу по возвращении из долгого странствия, а
издательство "Харт-Дейвис" настроилось регулярно удовлетворять спрос на
книги Даррелла, которые сулили нам верный приток денежек.
Словом, хлопот прибавилось. Тут и писание новой книги, и организация
новой экспедиции, и куча всяких других дел, так что даже мне стало ясно -
сами мы со всем не управимся, нам нужен секретарь. Но где найти человека
настолько несмышленого, что он захочет связываться с нами? Один наш русский
друг протянул руку помощи.
- Я знаю женщину, которая руководит секретарскими курсами. К ней часто
приходят бывшие секретарши, чтобы попрактиковаться в стенографии, и я помню,
что многие из них справляются насчет работы.
- Я не желаю иметь дело с какой-нибудь пустоголовой молодой особой, -
сказал Даррелл. - Мне нужна женщина постарше, знающая свое дело, готовая во
все дни являться на работу и, что еще важнее, способная приноровиться к моим
причудам. Одним словом - святая*.
______________
* Легкое недоразумение. На самом деле я предпочел бы привлекательную
стройную блондинку, способную разделить чувства человека, состоящего в
несчастливом браке. Увы... Дж.Д.
Через несколько дней зазвонил телефон.
- Джерри, кажется, я нашел тебе подходящего человека. Можешь ты сегодня
зайти к одному моему другу, чтобы познакомиться с кандидаткой в секретарши?
- Разумеется, - ответил Джерри.
Час спустя он вернулся из разведки в приподнятом настроении.
- Ну так, похоже, у нас будет то, что надо. Ей около сорока, она тихая,
даже застенчивая, кажется, иностранка, вероятно, беженка. Как бы то ни было,
завтра она зайдет, мы договорились о трехдневном испытательном сроке, она
сама это предложила, дескать, не уверена, что оправдает наши ожидания. Лично
я считаю ее очаровательной особой, и, по-моему, она скромничает, говоря о
своих способностях.
- Она что же, должна работать в этой комнате? - спросила я. - Она с ума
сойдет.
- Нет-нет, все в порядке. Я договорился с Марго - она будет работать в
свободной комнате рядом, во всяком случае, до конца недели, когда въедут
новые жильцы.
- Ну что ж, неплохая идея - постепенно вводить ее в курс дела, -
рассмеялась я. - Прежде чем сталкивать человека с батареей пустых бутылок и
горами спитого чая в нашем жилище.
Мне не терпелось увидеть женщину, у которой достало отваги согласиться
работать с Дарреллом, однако ни он сам, ни я по-настоящему не знали, что нас
ожидает. Софи была среднего роста, с шапкой темных кудрей, белой кожей и на
диво спокойным выражением лица. Джерри тщательно объяснил ей, как следует
перепечатать рукопись, сколько экземпляров понадобится, и мы оставили ее
трудиться, лишь изредка заглядывая, чтобы спросить, не желает ли она выпить
чашку чаю.
- По-моему, она просто прелесть, - заключила я. - И если она сможет
выносить нас, лучшего секретаря нельзя и пожелать.
Судя по всему, работа очень понравилась Софи, тем не менее она стояла
на том, чтобы условие об испытательном сроке было соблюдено. Обнаружив на
другое утро, что ей придется работать в нашей крохотной комнатушке,
поскольку новые жильцы вселились в соседнюю комнату на два дня раньше, чем
предполагалось, Софи слегка опешила.
"Ну вот, - подумала я, - теперь уж точно откажется".
- Я тут попробовала расчистить место для вас, - сказала я, убирая
поднос с чаем и пепельницы с окурками, - но если этого будет мало, можете
спокойно продолжить этот процесс, поскольку Джерри всегда уверяет, что точно
знает, где что находится*.
______________
* Хотя до той поры это стоило мне огромных усилий, я все же ухитрялся
кое-как помнить, где что лежит. Комбинация Джеки-Софи все перевернула.
Наступило то, что я называю началом конца. Дж.Д.
Софи спокойно обозрела комнату, больше всего напоминающую городскую
свалку. Помимо обычного мусора, кругом валялись различные предметы
снаряжения, и войти к нам было не так-то просто из-за нагроможденных на
лестничной площадке коробок и ящиков.
- Если что понадобится, постучите по полу, я буду на кухне готовить
ленч. - С этими словами я живо удалилась, оставив ее наедине с очередным
эпосом Даррелла.
Много позже Софи поведала мне, что ей чрезвычайно понравилась такая
перемена обстановки, она чувствовала себя легко и просто среди полного
сумбура. Сдается мне, Софи даже не подозревала, как все в доме сострадают ей
- все, кроме Даррелла, который полагал, что лучшей практики не придумать для
секретарши, чтобы знала, с кем имеет дело.
Когда истек трехдневный срок, мы ни за что не хотели расставаться с
ней, и, к счастью, Софи согласилась остаться, если ей будет позволено
сочетать работу у нас с другими, важными для нее делами. Она объяснила,
смущаясь, что занята поисками жилья для своей престарелой матери и брата. Их
дом в Эссексе уже продан, поэтому так важно найти новый. Естественно, нам
было все равно, как она станет распределять свое время, лишь бы работа была
сделана, пусть приходит и уходит, когда ей удобно. Далее последовали одни из
самых трудных переговоров в моей жизни. Честное слово, я никогда не видела
человека, так безразлично относящегося к деньгам, и мне стоило величайшего
труда уговорить Софи получать жалованье, обеспечивающее прожиточный
минимум*.
______________
* Джеки отвергла предложенный мной простейший выход из затруднительного
положения: попросить Софи работать даром. Дж.Д.
Она по сей день не изменилась, что весьма осложняет мне жизнь, и не
хочет понять мои терзания. Мы очень быстро осознали, как нам повезло.
Милейший человек, она постоянно удивляла нас самыми неожиданными поступками.
Так, вернувшись однажды из трехдневной поездки в Лондон, мы обнаружили, что
наша комната сияет чистотой. В пишущую машинку была вставлена записка:
"Дорогой босс, управившись с работой, я решила сделать вам приятный
сюрприз. Надеюсь, вы без труда найдете все, что вам нужно. Софи Кук".
Мы были потрясены, и Даррелл, как и следовало ожидать, набросился на
родичей, допытываясь, как они позволили его секретарю заниматься уборкой,
что отнюдь не входит в ее обязанности.
- Не дури, милый, - сказала миссис Даррелл, - как я могла ей помешать?
И вообще, ты должен быть рад, что она так обо всем заботится.
А я мучилась угрызениями совести и поклялась себе, что постараюсь
держать наше гнездышко в относительной чистоте, чтобы бедняжка Софи не
чувствовала себя обязанной наводить порядок, как только мы отвернемся. При
первом же ее появлении Джерри решительно заявил, что мы, конечно, ценим ее
доброту, но впредь она ни в коем случае не должна делать ничего подобного.
- Но почему, Джерри? - спросила Софи. - Мне нечего было печатать, и я
вдруг подумала, как приятно вам будет вернуться в чистую комнату. Всего-то
немного времени понадобилось, и мне это только доставило удовольствие.
- Но смотри, чтобы это не вошло у тебя в привычку. Это было очень мило
с твоей стороны, но я нанимал секретаршу, а не уборщицу.
- Ничего не поделаешь, Джерри, я не способна сидеть без дела и даром
получать жалованье. Не берите в голову, дорогие, придется вам привыкать ко
мне.
С той поры и вплоть до нашего отъезда в Аргентину Софи играла важнейшую
роль в нашей жизни, мне даже трудно представить себе, как мы обходились без
нее. Ее восхитительное чувство юмора, доходившее подчас до гротеска, вносило
оживление и помогало разрядить напряженную атмосферу, в которой проходила
наша трудовая деятельность. Она вспоминала потрясающие эпизоды своей охоты
за жильем, как она во всех углах искала следы точильщика и гнили; мы
представляли себе, как ее страшатся агенты по торговле недвижимостью...
Бедная мать Софи предавалась отчаянию у себя в Эссексе, и мы уже потеряли
надежду, что дочь когда-либо найдет что-нибудь подходящее, но все же настал
наконец день, когда она объявила, что подыскала дом. Правда, не совсем то,
чего она желала, но сойдет и этот.
Тем временем вовсю разворачивались наши приготовления к отъезду, и мы
не уставали удивляться любезности совершенно незнакомых людей. Таких, как
посол Аргентины, доктор Дериси, как персонал аргентинского консульства в
Лондоне, сотрудники Британского совета и Министерства иностранных дел; все
старались как-то помочь нам. Вопреки всем ожиданиям нам удалось найти
пароход, капитан которого согласился везти нас через океан за смехотворно
низкую цену, что должно было сразу насторожить нас, но мы были слишком
поглощены мыслями о том, что станем делать по прибытии на место. Даррелл был
особенно озабочен тем, чтобы я получила удовольствие от предстоящего вояжа;
во-первых, я еще никогда не выезжала за пределы Европы, во-вторых, у нас не
было медового месяца, и он надеялся, что экспедиция заменит нам свадебное
путешествие.
Пока же мы были по горло заняты писанием писем, подготовкой рукописи
"Гончих Бафута" для окончательной перепечатки, вылазками в Лондон для
посещения различных учреждений, закупкой снаряжения, а заодно и
приобретением надлежащей экипировки, что составляло особую проблему,
поскольку мы, как значилось в наших паспортах, отправлялись за рубеж с
"официальной миссией", а это означало, что нам предстоит посещать
официальные мероприятия, требующие респектабельного вида. Марго пришла на
выручку, сшила мне вечерние и более строгие платья, и я была ей бесконечно
благодарна, хотя мне отнюдь не доставляло удовольствия тратить драгоценное
время на покупку ткани и выкроек и подолгу стоять в одной позе для примерки
и подгонки готовой продукции. Я никогда не придавала большого значения
одежде и если всегда ухитрялась в нужный момент выглядеть вполне прилично
одетой, то исключительно благодаря игре случая*. Куда интереснее было
заниматься подготовкой экспедиционного снаряжения. Так, мы заказали
специальные сети для ловли животных, одна лондонская фирма изготовила для
нас особые горшочки для кормления колибри; целая армия наших друзей рыскала
по аптекам и зоомагазинам в поисках бутылочек и сосок для кормления
детенышей. Никто не остался без дела - не то, так другое, включая поиски на
чердаках давно забытых ящиков и чемоданов, которые могли служить нам тарой.
Сколько дружеских уз подверглись непосильным испытаниям... Наша комнатка
уподобилась лавке старьевщика, и бедняжке Софи стоило немалого труда
протискиваться внутрь по утрам, не говоря уже о том, чтобы пробраться к
рабочему столу между здоровенными жестяными сундуками. Но она никогда не
роптала и не ныла, стоически продолжая печатать и готовить чай - еще одна
функция, которую она себе присвоила.
______________
* Представление моей супруги о том, что значит "в нужный момент
выглядеть прилично одетой", сильно варьируется. В тех чрезвычайно редких
случаях, когда мне удается вывести ее в свет, начиная от инвеституры, кончая
простой вечеринкой, она полагает, что идеальное облачение - блеклые джинсы,
непомерной величины свитер и туфли, из которых застенчиво выглядывают пальцы
ног. Иногда я с великим трудом ухитрялся втискивать ее в вечернее платье,
однако всякий раз это требовало таких физических усилий, что с возрастом я
все реже отваживаюсь на такие операции. Дж.Д.
В это время возник наш врач с длинным списком прививок, без которых нам
не следовало ступать на землю Южной Америки.