Страница:
Я произнесла это вслух?
Какой-то прохожий покосился на меня. Я уже подходила к Баррикадной, стало более людно. Нашарив в сумке кошелёк, я подошла к ближайшему киоску. Взяла шоколадку с миндалём. Моему мозгу срочно требовалась глюкоза. Утренний аврал на работе, дневные сборы, потом выматывающее тестирование – кажется, всё это не замедлило сказаться на моих умственных способностях… В своём ли я уме? Увольняться в никуда – не лучший путь для девушки, которую некому поддержать. Оборотная сторона независимости. Чего ради мне увольняться? Я снова откусила от шоколадки.
Сейчас у меня имеется пусть небольшая, но всё же стабильность. Было бы ради чего ею рисковать. Кто мне мешает спокойно и рассудочно искать новые, лучшие вакансии?
Но внутри уже рос и ширился, будто воздушный шарик, бездумный порыв. Вместо неприятного ощущения в животе я теперь чувствовала странную лёгкость.
– Уволюсь! – снова повторила я, как будто хотела распробовать на вкус это категоричное слово. Смятая обёртка из-под Dove полетела в ближайшую урну. Я перешла на другую сторону улицы и торопливо зашагала к дому. Нужно было поужинать, принять душ, смыть с себя весь сегодняшний день и лечь спать. А с утра – встать пораньше, чтобы вовремя прийти на работу. Шоколадка, которую я только что съела, уничтожила остатки моего денежного запаса: на маршрутку с утра уже не хватит, придётся идти пешком.
И, поддерживая саму себя в парадоксальном, ни на чём не основанном и неразумном решении (денег нет, интересных предложений нет, перспектив никаких), я в третий раз повторила с абсолютной убеждённостью:
– Завтра же уволюсь!
Завтра же напишу заявление… Посижу дома, побуду в тишине и одиночестве, а там, глядишь, и придумаю, в каком направлении мне двигаться дальше.
– Сдурела? – не поверил брат.
– А что такого-то?
Я вяло ковыряла яичницу-глазунью, которую Никита на скорую руку соорудил для нашего позднего ужина.
– Денег и так мало, а ты…
Я молча пожала плечами.
Что мне нравилось в брате – так это то, что он не гнушался время от времени вынести мусор, пройтись пылесосом по старенькому паласу в гостиной или приготовить еды на всех. Вот как сейчас.
Помню, когда он ещё учился в школе, а я тихо загибалась за компьютером – подготовительные курсы в университет отнимали уйму сил и времени, – Никита как-то вошёл в комнату. В руках он держал большую тарелку. Тарелка источала аппетитный запах. Брат подвинул клавиатуру на столе и уместил в освободившемся пространстве эту тарелку. На ней дымилась горка картошки, окруженная колечками малосольного огурца, и отбивная. Вместо того чтобы отправиться во двор – гонять с пацанами на роликах, он задержался дома, чтобы проявить заботу. И ведь никто его этому не учил – сколько варить картошку, как отбивать и жарить мясо…
– Алё!
Я очнулась от своих ностальгических воспоминаний.
Никита выжидающе смотрел на меня. С его вилки сорвался и плюхнулся обратно в тарелку кусочек яичницы.
– Вера, это, конечно, твоё дело, но…
– Но что? – поинтересовалась я.
– Если я правильно понял, новую работу ты не нашла.
Я согласно кивнула.
– И увольняешься с этой?
– Именно, – подтвердила со вздохом я.
– Там что, так плохо?
– Там так… да никак!
– Не понимаю.
– Скучища. Каждый день ровным счётом одно и то же. Неудобно добираться – маршрутки я уже ненавижу. Да и какие у меня там перспективы?
– Станешь главным логистом, – издевательски фыркнул братишка.
Я покачала головой:
– Что бы я в этом понимала… Перевозки, расчёты, кубические метры – это всё не ко мне. Ко мне приходят с кучей цифр, я вбиваю в накладные это всё, возвращаю в распечатанном виде… Чёрт, да в архиве, наверное, работка поинтересней!
– В архиве…
– Серьёзно: я каждый день провожу в окружении папок-регистраторов, скоросшивателей, принтера, коллег, которые обсуждают учёбу своих детей или внуков и новый сериал.
– А никто и не обещал, что должно быть интересно. Вера, ты ведь приходишь туда работать, разве нет? Выполняешь то, что от тебя требуется, а потом уходишь. Встречайся с кем хочешь, делай то, что тебе интересно… Вот что тебе интересно?
Я засмеялась:
– Понятия не имею.
– Вот видишь…
– И не всё так просто, как тебе кажется. Днём ты учишься, не так сильно устаёшь, вечером работаешь всего несколько часов. А я возвращаюсь с работы, и у меня уже не остаётся никаких желаний…
– Вера, я всё понимаю, – Никита серьёзно смотрел на меня. В его серых глазах читалось сочувствие. – Хочешь остановиться, сделать паузу. После вуза у тебя не было шанса перевести дух и осмотреться, пришлось сразу искать место, которое позволило бы заработать. Получить хоть какой-то опыт. Но… денег и так мало. Уволишься – их будет ещё меньше. Как бы не пришлось опять хвататься за первое попавшееся предложение.
Тут мне нечем было крыть.
– А если подвернётся что-то интересное…
– И денежное? Как правило, такие места ещё приходится поискать.
Почему я не рассказала Никите про сегодняшнее собеседование? Не хотелось выглядеть ещё большей неудачницей в глазах младшего брата?
– Я, конечно, не вишу на твоей шее мёртвым грузом, – напомнил Никита, – но всё равно денег даже на себя особо не хватает. Квартплата. Ещё нужно родителям в Самару что-то отправлять… на их заработки тоже особо не разгуляешься…
Механически кивнув головой, я пробормотала:
– Знаю.
– Так что не хотелось бы окончательно затянуть пояс, – подмигнул брат.
С точки зрения логики, с точки зрения разума он был абсолютно прав.
Я представила себе: завтра снова выхожу на привычное место работы. И послезавтра тоже. Фикус, слон, накладные. Изо дня в день. Из вечера в вечер. Опостылевшая столовка… И выходные как редкие пятна просвета в череде безликих, безразлично тянущихся дней.
Я вздрогнула. Никитины аргументы уже не были такими убедительными.
– И потом, – он нанёс решающий удар, – Вадим вряд ли сможет поддержать тебя финансово.
Это было чересчур. Никита попал в моё самое больное место.
У меня моментально исчезло желание не только что-либо обсуждать, но и аппетит. Хотя брат уже щёлкнул кнопкой чайника, дотянулся до хлебницы и извлёк оттуда остатки лимонного рулета, я сказала:
– Помоешь посуду, ладно? Я – в душ; сил уже нет.
– Ладно.
Угнездив тарелку из-под яичницы в раковине, я вышла из кухни. Никита сообщил мне вслед:
– Кстати, он звонил…
Я живо развернулась:
– Кто? Вадим?
– Ага.
За весь день на дисплее моего телефона ни разу не высветилась фотография Вадима.
– Когда? Куда?
– На городской телефон, – хмыкнул Никита, – мобильник у него отключен. Незадолго до того, как ты пришла с работы.
Лучшего момента, вероятно, придумать было нельзя. Этот эпизод прекрасно иллюстрировал факт того, что мой парень и себя-то не может толком обеспечить. Что уж говорить о финансовой помощи с его стороны…
Никита смотрел на меня. На его лице ясно читалось: «Твой Богданов – неудачник».
Перестань, одёрнула я себя. Прекрати. Разумеется, он так не думает. Если у них не сложилось горячей дружбы (а они и не обязаны симпатизировать друг другу), это ещё не значит, что твой брат считает твоего любимого жалким неудачником.
Но я не стала перезванивать Вадиму. После сообщения брата у меня почему-то остался неприятный осадок, хотя Никита никого ни в чём не обвинял. Такое было со мной впервые. Мне нужно было переварить эту ситуацию, осмыслить внутри себя. Вместо звонка я отправилась в душ. Завтра предстоял трудный день. Ещё один…
Глава 2
Какой-то прохожий покосился на меня. Я уже подходила к Баррикадной, стало более людно. Нашарив в сумке кошелёк, я подошла к ближайшему киоску. Взяла шоколадку с миндалём. Моему мозгу срочно требовалась глюкоза. Утренний аврал на работе, дневные сборы, потом выматывающее тестирование – кажется, всё это не замедлило сказаться на моих умственных способностях… В своём ли я уме? Увольняться в никуда – не лучший путь для девушки, которую некому поддержать. Оборотная сторона независимости. Чего ради мне увольняться? Я снова откусила от шоколадки.
Сейчас у меня имеется пусть небольшая, но всё же стабильность. Было бы ради чего ею рисковать. Кто мне мешает спокойно и рассудочно искать новые, лучшие вакансии?
Но внутри уже рос и ширился, будто воздушный шарик, бездумный порыв. Вместо неприятного ощущения в животе я теперь чувствовала странную лёгкость.
– Уволюсь! – снова повторила я, как будто хотела распробовать на вкус это категоричное слово. Смятая обёртка из-под Dove полетела в ближайшую урну. Я перешла на другую сторону улицы и торопливо зашагала к дому. Нужно было поужинать, принять душ, смыть с себя весь сегодняшний день и лечь спать. А с утра – встать пораньше, чтобы вовремя прийти на работу. Шоколадка, которую я только что съела, уничтожила остатки моего денежного запаса: на маршрутку с утра уже не хватит, придётся идти пешком.
И, поддерживая саму себя в парадоксальном, ни на чём не основанном и неразумном решении (денег нет, интересных предложений нет, перспектив никаких), я в третий раз повторила с абсолютной убеждённостью:
– Завтра же уволюсь!
Завтра же напишу заявление… Посижу дома, побуду в тишине и одиночестве, а там, глядишь, и придумаю, в каком направлении мне двигаться дальше.
– Сдурела? – не поверил брат.
– А что такого-то?
Я вяло ковыряла яичницу-глазунью, которую Никита на скорую руку соорудил для нашего позднего ужина.
– Денег и так мало, а ты…
Я молча пожала плечами.
Что мне нравилось в брате – так это то, что он не гнушался время от времени вынести мусор, пройтись пылесосом по старенькому паласу в гостиной или приготовить еды на всех. Вот как сейчас.
Помню, когда он ещё учился в школе, а я тихо загибалась за компьютером – подготовительные курсы в университет отнимали уйму сил и времени, – Никита как-то вошёл в комнату. В руках он держал большую тарелку. Тарелка источала аппетитный запах. Брат подвинул клавиатуру на столе и уместил в освободившемся пространстве эту тарелку. На ней дымилась горка картошки, окруженная колечками малосольного огурца, и отбивная. Вместо того чтобы отправиться во двор – гонять с пацанами на роликах, он задержался дома, чтобы проявить заботу. И ведь никто его этому не учил – сколько варить картошку, как отбивать и жарить мясо…
– Алё!
Я очнулась от своих ностальгических воспоминаний.
Никита выжидающе смотрел на меня. С его вилки сорвался и плюхнулся обратно в тарелку кусочек яичницы.
– Вера, это, конечно, твоё дело, но…
– Но что? – поинтересовалась я.
– Если я правильно понял, новую работу ты не нашла.
Я согласно кивнула.
– И увольняешься с этой?
– Именно, – подтвердила со вздохом я.
– Там что, так плохо?
– Там так… да никак!
– Не понимаю.
– Скучища. Каждый день ровным счётом одно и то же. Неудобно добираться – маршрутки я уже ненавижу. Да и какие у меня там перспективы?
– Станешь главным логистом, – издевательски фыркнул братишка.
Я покачала головой:
– Что бы я в этом понимала… Перевозки, расчёты, кубические метры – это всё не ко мне. Ко мне приходят с кучей цифр, я вбиваю в накладные это всё, возвращаю в распечатанном виде… Чёрт, да в архиве, наверное, работка поинтересней!
– В архиве…
– Серьёзно: я каждый день провожу в окружении папок-регистраторов, скоросшивателей, принтера, коллег, которые обсуждают учёбу своих детей или внуков и новый сериал.
– А никто и не обещал, что должно быть интересно. Вера, ты ведь приходишь туда работать, разве нет? Выполняешь то, что от тебя требуется, а потом уходишь. Встречайся с кем хочешь, делай то, что тебе интересно… Вот что тебе интересно?
Я засмеялась:
– Понятия не имею.
– Вот видишь…
– И не всё так просто, как тебе кажется. Днём ты учишься, не так сильно устаёшь, вечером работаешь всего несколько часов. А я возвращаюсь с работы, и у меня уже не остаётся никаких желаний…
– Вера, я всё понимаю, – Никита серьёзно смотрел на меня. В его серых глазах читалось сочувствие. – Хочешь остановиться, сделать паузу. После вуза у тебя не было шанса перевести дух и осмотреться, пришлось сразу искать место, которое позволило бы заработать. Получить хоть какой-то опыт. Но… денег и так мало. Уволишься – их будет ещё меньше. Как бы не пришлось опять хвататься за первое попавшееся предложение.
Тут мне нечем было крыть.
– А если подвернётся что-то интересное…
– И денежное? Как правило, такие места ещё приходится поискать.
Почему я не рассказала Никите про сегодняшнее собеседование? Не хотелось выглядеть ещё большей неудачницей в глазах младшего брата?
– Я, конечно, не вишу на твоей шее мёртвым грузом, – напомнил Никита, – но всё равно денег даже на себя особо не хватает. Квартплата. Ещё нужно родителям в Самару что-то отправлять… на их заработки тоже особо не разгуляешься…
Механически кивнув головой, я пробормотала:
– Знаю.
– Так что не хотелось бы окончательно затянуть пояс, – подмигнул брат.
С точки зрения логики, с точки зрения разума он был абсолютно прав.
Я представила себе: завтра снова выхожу на привычное место работы. И послезавтра тоже. Фикус, слон, накладные. Изо дня в день. Из вечера в вечер. Опостылевшая столовка… И выходные как редкие пятна просвета в череде безликих, безразлично тянущихся дней.
Я вздрогнула. Никитины аргументы уже не были такими убедительными.
– И потом, – он нанёс решающий удар, – Вадим вряд ли сможет поддержать тебя финансово.
Это было чересчур. Никита попал в моё самое больное место.
У меня моментально исчезло желание не только что-либо обсуждать, но и аппетит. Хотя брат уже щёлкнул кнопкой чайника, дотянулся до хлебницы и извлёк оттуда остатки лимонного рулета, я сказала:
– Помоешь посуду, ладно? Я – в душ; сил уже нет.
– Ладно.
Угнездив тарелку из-под яичницы в раковине, я вышла из кухни. Никита сообщил мне вслед:
– Кстати, он звонил…
Я живо развернулась:
– Кто? Вадим?
– Ага.
За весь день на дисплее моего телефона ни разу не высветилась фотография Вадима.
– Когда? Куда?
– На городской телефон, – хмыкнул Никита, – мобильник у него отключен. Незадолго до того, как ты пришла с работы.
Лучшего момента, вероятно, придумать было нельзя. Этот эпизод прекрасно иллюстрировал факт того, что мой парень и себя-то не может толком обеспечить. Что уж говорить о финансовой помощи с его стороны…
Никита смотрел на меня. На его лице ясно читалось: «Твой Богданов – неудачник».
Перестань, одёрнула я себя. Прекрати. Разумеется, он так не думает. Если у них не сложилось горячей дружбы (а они и не обязаны симпатизировать друг другу), это ещё не значит, что твой брат считает твоего любимого жалким неудачником.
Но я не стала перезванивать Вадиму. После сообщения брата у меня почему-то остался неприятный осадок, хотя Никита никого ни в чём не обвинял. Такое было со мной впервые. Мне нужно было переварить эту ситуацию, осмыслить внутри себя. Вместо звонка я отправилась в душ. Завтра предстоял трудный день. Ещё один…
Глава 2
Из прекрасного сна (прогулка по какому-то сказочно красивому европейскому городку в сопровождении привлекательного незнакомца) меня бесцеремонно вырвал телефонный звонок.
Спросонья я нашарила мобильник рядом с кроватью, зевнула в него:
– Да?
– Вера?
Голос показался мне знакомым.
– Да, это я, слушаю вас.
– Вера, добрый день – Елизавета. «Фёст лидершип коучинг». Ну вы помните – собеседование, все дела…
Сон как рукой сняло.
Я уже успела позабыть про вакансию ассистента писателя.
Придя в контору на следующий день после собеседования на Пушкинской, я, не откладывая в долгий ящик, настрочила заявление об увольнении. У меня слегка дрожали руки, когда я положила его на стол перед Натальей. Но, к моему изумлению, Наталья подмахнула его, почти не глядя.
– Вот и отлично, – резюмировала она.
Я уставилась на неё с лёгким удивлением. А как же сожаления по поводу моего ухода? Неужели я была настолько бесполезным работником? Хм…
– У меня племянница как раз работу ищет, – небрежно бросила логист. – Закончила что-то транспортное… Ей подойдёт.
У меня на языке вертелись десятки фраз. Мало окончить «что-то там транспортное» – неплохо бы ещё иметь голову на плечах. Я-то уж точно выполняла объём работ, предназначенный не для одного сотрудника… Но потом опомнилась: мне-то что за дело, как будут разворачиваться события на месте, которое я покидаю?
– Можешь две недели не отрабатывать, – заключила Наталья и пришлёпнула увесистой печатью парочку бумаг. – Передашь дела – и можешь быть свободна.
С одной стороны, меньше денег на руки – с другой стороны, получу компенсацию за неотгулянный отпуск. Я плюнула на всё и была свободна, как летний ветер, уже через несколько дней.
Но наслаждаться свободой почему-то никак не выходило. Надо мной замаячила угроза скорого безденежья. Нужно было покупать продукты, платить за квартиру, заканчивался гель для стирки, в скором времени должны были отключить интернет… В этом самом интернете я внимательно штудировала разные вакансии. Но почти все они нагнетали на меня скуку. Либо же я не подходила по возрасту, по образованию, по опыту работы…
А про собеседование, где пришлось отвечать на десятки заковыристых вопросов, успела напрочь позабыть.
– Вера? – вежливо осведомилась Елизавета; наверное, не дождавшись бурной реакции с моей стороны, она решила, что я уснула по эту сторону трубки.
– Да… – отозвалась я. От этой экстравагантной барышни можно было ожидать любых сюрпризов или призывов.
– Глеб Аркадьевич выделил вашу анкету среди прочих. Мы хотели бы пригласить вас на второй этап собеседования.
– О!..
– Заключительный. Вы должны понимать, что эта встреча может оказаться решающей… для вас.
– А…
– Вера, приглашаю вас приехать к нам в офис через час.
– Но…
– Вы должны понимать: Глеб Аркадьевич – очень занятой человек. Он выкроил для вас время, и…
– Хорошо-хорошо, – вздохнула я, – я помню про мотивацию.
Чуть было не поинтересовалась у Елизаветы, который сейчас час. Беглый взгляд на старенькие часы с ходиками показал: половина первого. Да, жизнь без работы расслабляет, причём моментально.
Итак, меня снова попросили явиться в офис как можно скорее.
Какой там завтрак? Какой чай? Я всерьёз опасалась, что Елизавета может просто-напросто не узнать меня. Как тщательно я собиралась на первое собеседование в First Leadership Coaching, и насколько я не в форме сейчас…
Я опять бежала, торопилась и опаздывала. Но при этом – ни тебе тщательного макияжа, ни укладки. Волосы, на скорую руку собранные в пучок. Стрелка на колготках – о, ужас! – на самом видном месте. Спасибо общественному транспорту. Как можно передвигаться с его помощью и при этом ещё и сохранять презентабельный внешний вид? Во мне зарождалось смутное предчувствие, что мегаполис забирает у людей больше возможностей, чем даёт щедрой рукой…
Я влетела в вестибюль First Leadership Coaching, будто была кошкой, которую ненароком ошпарили из чайника.
Чудо из чудес – Елизавета уже ждала меня там. Если она и была удивлена моим внешним видом, то себя не выдала. Меня незамедлительно проводили в кабинет большого босса. Дверь открылась передо мной и закрылась за моей спиной. Нужно было сделать несколько шагов и опуститься в кожаное кресло перед большим полированным столом.
Я посмотрела на лицо предполагаемого босса… Меня пригвоздило к месту.
Хам трамвайный. То есть… Да, ошибки быть не могло. Глеб Аркадьевич был тем самым типом, что чуть не сбил меня неподалёку от пешеходного перехода, когда я торопилась на встречу в его офисе.
М-да… дела, однако!
На несгибающихся ногах я преодолела жалкие метры, отделяющие меня от кресла. Глеб Аркадьевич поднял на меня глаза. Я приложила все усилия, чтобы улыбнуться, как ни в чём не бывало. Но остатки самоконтроля стремительно покидали меня.
Беседа с автором бестселлеров прошла, будто в тумане. Мысленно я разделилась на две части. Одна часть меня пыталась внятно отвечать на вопросы. Зато вторая думала: теперь нипочём не соглашусь здесь работать!
Как сквозь пелену, я следила за глазами Глеба (он с первых же минут разговора попросил обращаться к нему именно так – и правильно: небось, у нас всего лет пять разницы). Его взгляд помогал мне не впасть в прострацию окончательно. Судя по всему, он меня не узнал. А ведь тогда я выглядела почти на миллион! Ладно, рублей. Ладно, просто хорошо выглядела. Или узнал? Но сейчас он – не просто парень на «саабе». Нет, сейчас Глеб – известная, можно сказать, медийная личность, важная шишка, руководитель собственной компании, автор бестселлеров. Не пристало ему терять лицо, проводя собеседование на вакансию собственного ассистента. Глеб-водитель, не задумываясь о последствиях, наорал на меня. Глеб Аркадьевич был вежлив и корректен. Ни взглядом, ни жестом, ни звуком он не выдал своих мыслей или воспоминаний на мой счёт. Если, конечно, они у него имелись. Глаза необычно яркого синего цвета были дружелюбны, но непроницаемы.
Непрерывная попытка сообразить, помнит ли Глеб (Аркадьевич?) о нашем маленьком столкновении на дороге, путала мои мысли. Даже под пытками я не смогла бы вспомнить, какие он задавал вопросы, как я отвечала на них. Поэтому ещё большим удивлением во мне отозвался финал нашей беседы:
– Отлично, Вера, у вас есть ко мне вопросы? Думаю, на некоторые из них в отделе кадров вам ответят лучше, чем я…
А я ничего не поняла. При чём здесь отдел кадров?
– Так вы согласны?
– Согласна на что?
Тут я поняла, что веду себя непрофессионально. Я же, на минуточку, вроде как заявилась на собеседование в качестве личного помощника. Проявлять такую рассеянность… боюсь, у него живо появятся вопросы на тему, почему я распрощалась с прошлым местом работы.
Я сделала как можно более наивные и одновременно невинные глаза.
– Значит, мы с вами говорили о…
Глеб оказался милосерден:
– Если у вас нет никаких препятствий, то я хотел бы, чтобы вы приступили к работе завтра же.
И такие синие глаза.
Так, Вера, не отвлекайся, одёрнула себя я.
– Препятствий, в общем, нет, – нерешительно улыбаясь, проговорила я.
– Значит, я жду вас к…
– Мне хотелось бы ещё немного подумать! – выпалила я. И растерялась окончательно. Я в самом деле произнесла это? И Глеб это услышал?
Его густые и тёмные брови сдвинулись, отчего стали напоминать домик. До этого я не могла прочесть на лице Глеба Аркадьевича никаких эмоций. Теперь же в его взгляде читалась озадаченность.
Теперь, пожалуй, и я могла бы прочитать его мысли. Любая бы смогла. Так, вероятно, эта девица просто не в себе. Офис в пяти минутах ходьбы от Тверской. График работы без мучительных подъёмов к 9-10 утра. Впечатляющие интерьеры, автомат с кофе, общество, в корне отличающееся от занудного и замшелого коллектива в моей бывшей конторе. И хорошая зарплата.
Очевидно, она ищет работу принцессой, – так должен был подумать Глеб.
Но вместо этого он сказал:
– Понимаю, вас, наверное, не устраивает зарплата.
– …
Теперь я окончательно перестала ориентироваться в ситуации.
– Это, как вы понимаете, обсуждаемый вопрос.
– Но сдельная оплата…
– Сдельная? – Глеб снова нахмурился, на этот раз – едва заметно. – Ах да. Елизавета слегка напутала. Никакой сдельной оплаты. Вне зависимости от вашей загруженности вы будете получать фиксированную сумму.
И он назвал сумму.
Чёрт, это было в три раза больше моей зарплаты на старом месте.
– А…
– Вы боитесь, что я буду загружать вас двадцать часов в сутки? – улыбнулся Глеб. – Зря. Я, конечно, привык к плодотворной работе, но понимаю, что без отдыха и верблюд долго не протянет.
Прекрасно, Вера, тебя только что сравнили с кораблём пустыни. Даже лопатки зачесались. Хотя в чём в чём – а в своей отличной осанке я всегда была уверена.
– Так что загруженность будет варьироваться от средней до интенсивной, но никаких засиживаний допоздна, полуночных работ и прочего.
– А…
– А если мы с вами сработаемся и я увижу результат, то будете получать хорошие премии.
Теперь понятно, что Елизавета подразумевала под «сдельной оплатой». Интересно, её работу он тоже оценивает как результативную? Наверное, да – ведь перед ним сидит удачный, на его взгляд, кандидат.
– Мне надо подумать, – повторила я, точно лунатик.
Глеб странно посмотрел на меня. Затем улыбнулся и кивнул:
– Конечно, важные решения следует принимать обдуманно. Позвоните мне, как определитесь.
Передо мной на стол легла зелёная визитная карточка с чёрными буквами.
На улице ещё не стемнело. Но Тверская почему-то производила совершенно вечернее впечатление.
Рядом со входом в театр толпились парочки – с букетами, с сигаретами, обнимающиеся, беззаботные. Мне навстречу шла целая компания, и ещё минуту я вдыхала ароматы парфюмов, повисшие в воздухе после них. Что-то неуловимое, и горьковатое, и тонкое… По брусчатке цокали шпильки, более основательно стучали высокие и толстые каблуки. Сейчас мне казалось, что всё самое живое сосредоточено здесь – в центре вечерней Москвы… Из кофейни тянуло невыносимо вкусным, аппетитным запахом выпечки с корицей.
«Нельзя, – автоматически подумала я, – надо оплатить домашний интернет… и ещё купить карточку на метро».
А куда я, собственно, собираюсь ездить?..
В руке до сих пор была зажата твёрдая картонка. Я раскрыла ладонь, поднесла прямоугольник к глазам и прочла:
ПЕТЕЛИН Глеб Аркадьевич. Автор деловых бестселлеров. Бизнес-тренер. Генеральный директор First Leadership Coaching Co.
Также там были мобильный и рабочий номера телефонов и электронная почта.
Кажется, Вадиму почти столько же лет, сколько и Глебу?..
И чего Вадим достиг к своим двадцати восьми годам?
Я вздохнула, это прозвучало почти жалобно.
Потом мои мысли вновь вернулись к визитке. И к озвученному Глебом предложению.
У меня как будто бы даже кружилась голова. Я иронично усмехнулась – головокружение от успеха, не рановато ли?..
И могу ли я приписать этот успех исключительно себе?
Своим исключительным деловым качествам?
Интересно, это он выделил мою анкету, или её с рекомендацией Глебу подсунула Елизавета? Или на выбор ему было предоставлено несколько анкет?
И сколько девушек побывало на личном собеседовании с Глебом? Может, до меня он уже успел просмотреть кучу девиц, и все они оказались бестолковыми. Никуда, по его мнению, не годными. Или это его стиль и метод работы – спонтанно принимать решения? Но такие важные? А, может, его заинтересовала именно моя анкета, других девушек он приглашал для галочки, но решение работать со мной принял ещё до нашего знакомства?
Я снова усмехнулась: у него что, такая непревзойдённая интуиция?
Скорее, чрезмерная самонадеянность.
А что, если я мыслю в абсолютно неверном направлении?
Предположим, Глеб Аркадьевич действительно узнал меня – чем чёрт не шутит. Или сначала не узнал, а вот под конец встречи… Невзирая на мою растрепущую укладку, не самый удачный костюм, узнал.
И предпочёл таким вот дорогостоящим (премии! зарплата!) способом нейтрализовать нашу маленькую дорожную стычку. Может, у него в деловых кругах репутация рыцаря без страха и упрёка? А я вдруг воспользуюсь ситуацией и начну чернить его доброе имя. Оставлять негативные комментарии на форумах и где там ещё полагается их оставлять. Трубить направо и налево, как автор бестселлеров едва не искалечил меня на проезжей части…
Хотя, признаться, в том маленьком инциденте я тоже была виновата.
И новым предлагаемым местом работы я обязана вовсе не своему обаянию или деловым качествам. От меня пытаются откупиться.
Нужно было набраться смелости, подумала я. Нужно было спросить Глеба в лицо – помнит ли он меня? Это было всего несколько дней назад. Это был бы вполне закономерный вопрос.
Надо было сразу спросить его. Если бы он сказал, что не помнит… Не помнит – и прекрасно. Или нет, я извинилась бы. Тогда, вспомнив, извинился бы и Глеб. Или набросился бы на меня с руганью? Может, в его глазах я – всего лишь набитая дура, которая едва не угодила под колёса его «сааба» и испортила ему день. Такие, как я, виноваты во всех аварийных ситуациях на дороге.
Или он сказал бы, что помнит. Тогда я спросила бы, что означает его предложение работы…
Надо было сделать это, не сходя с места. А теперь я уже не решусь. Чёрт бы побрал эту смесь неловкости, стеснительности, смущения. И главное – моё нежелание выглядеть глупо. Что может быть глупее, чем озадачивать такими вопросами генерального директора на собеседовании?!
Но мне всё равно придётся позвонить Глебу. Позвонить и озвучить – да или нет. Согласна или не согласна я работать у него в качестве личного ассистента.
И даже если я позвоню Глебу с отказом… я всё равно буду чувствовать эту неловкость. Это смущение. Что мне стоило спросить прямо… спросить сразу?
Мысли вязко путались в голове, спотыкаясь, перескакивая одна на другую. Я понимала, что накручиваю себя сама. Но уже не могла остановиться.
Перед зданием музея было посажено несколько розовых кустов. Я даже остановилась, споткнувшись взглядом о цветы и залюбовавшись ими. Особенно хороши были нежно-розовые розы, пышные, чувственные… Я смотрела на розы сквозь чугунную ограду. И вдруг меня как током ударило!
Я что, окончательно спятила?
Я ещё рассуждаю, соглашаться мне на работу у Глеба или нет?!
Я уже совершила один безрассудный поступок, импульсивно уволившись с работы. Осталась практически без средств к существованию.
Никита уже вышел на пару дополнительных смен на работе, м-да. Остаётся только надеяться, что мера эта временная, и что она не скажется на его занятиях в вузе…
А я гуляю здесь по Тверской и рассуждаю, работать мне или нет…
Я всерьёз рассчитываю, будто на меня свалится ворох предложений, как только я размещу своё резюме в интернете?
Вот готовое предложение. Где ещё мне предложат такую зарплату? С прошлой работы я уже уволилась, даже расчёт получила. И расчёт этот скоро испарится из моего кошелька, из карманов, из холодильника.
До работы можно добираться пешком. График гибкий. Условия обещают быть комфортными. И главное – здесь будет то развитие, которого мне так не хватало, когда я прозябала над накладными со счетами-фактурами. Новый опыт, новые люди, интересные проекты…
Над чем здесь думать?!
В моей ситуации выбирать не приходилось, а предложение ещё и было заманчивым само по себе.
Позвонить Глебу прямо сейчас?
Я вздрогнула: будто среагировав на мои размышления, в сумке раздалась громкая мелодия. Звонил телефон.
На дисплее высветилось: «Вадим».
Я невольно вздохнула.
– Привет, – нажав кнопку «принять вызов», я постаралась произнести это как можно бодрее.
– Привет, Вера.
– Как твои дела?
В трубке немного помолчали.
– Нормально. Никита передавал тебе, что я звонил?
– Разумеется, – торопливо подтвердила я. – Я ведь звонила тебе на домашний, но никто не брал трубку…
– Меня могло не быть дома. А мобильный, как видишь, я подключил только сейчас. Но что-то мне подсказывает – ты не слишком усердствовала, пытаясь до меня дозвониться.
– Вообще-то пыталась, – я начала злиться. – Твой мобильник отключен, тебя нет дома, либо ты спишь, твои соседи тоже не желают работать телефонистами. Мог бы ещё раз набрать мне на домашний.
– Ладно, неважно. Как твои дела, Вера?
Я выдохнула:
– Ой, знаешь, тут столько событий…
– Да? Например?
Я не подумала о том, что Вадиму может быть неприятна моя активность. Но кто виноват в том, что у меня вот так вот всё складывается?..
– Я уволилась с работы, – сообщила я.
– Вот как! Что же произошло?
– Просто поняла, что больше не могу там работать, – протянула я.
– Интересно. Когда мы общались с тобой в последний раз, я не заметил в тебе подобных настроений. И что же ты теперь намерена делать? Искать другую работу?
Я замялась.
Конечно, Вадим не мог видеть моих колебаний.
– Вера? – окликнул он меня.
– Я…
– Ты вообще где?
– На Тверской. То есть я уже успела уйти довольно далеко…
– Ты не хочешь ко мне приехать?
– М-м-м…
– Сколько мы уже не виделись? Мне кажется, нам надо поговорить.
Внезапно я почувствовала такую усталость, как будто не проснулась всего несколько часов назад, разбуженная эйчаром «Лидершип».
– К тебе? В Перово?
– Конечно, а куда же ещё?
У меня не было сил ехать в Перово…
Вновь смотреть на всю эту убогую обстановку, сталкиваться с соседями Вадима, которые были мне неприятны…
В кои-то веки моё молчание было верно истолковано Вадимом:
Спросонья я нашарила мобильник рядом с кроватью, зевнула в него:
– Да?
– Вера?
Голос показался мне знакомым.
– Да, это я, слушаю вас.
– Вера, добрый день – Елизавета. «Фёст лидершип коучинг». Ну вы помните – собеседование, все дела…
Сон как рукой сняло.
Я уже успела позабыть про вакансию ассистента писателя.
Придя в контору на следующий день после собеседования на Пушкинской, я, не откладывая в долгий ящик, настрочила заявление об увольнении. У меня слегка дрожали руки, когда я положила его на стол перед Натальей. Но, к моему изумлению, Наталья подмахнула его, почти не глядя.
– Вот и отлично, – резюмировала она.
Я уставилась на неё с лёгким удивлением. А как же сожаления по поводу моего ухода? Неужели я была настолько бесполезным работником? Хм…
– У меня племянница как раз работу ищет, – небрежно бросила логист. – Закончила что-то транспортное… Ей подойдёт.
У меня на языке вертелись десятки фраз. Мало окончить «что-то там транспортное» – неплохо бы ещё иметь голову на плечах. Я-то уж точно выполняла объём работ, предназначенный не для одного сотрудника… Но потом опомнилась: мне-то что за дело, как будут разворачиваться события на месте, которое я покидаю?
– Можешь две недели не отрабатывать, – заключила Наталья и пришлёпнула увесистой печатью парочку бумаг. – Передашь дела – и можешь быть свободна.
С одной стороны, меньше денег на руки – с другой стороны, получу компенсацию за неотгулянный отпуск. Я плюнула на всё и была свободна, как летний ветер, уже через несколько дней.
Но наслаждаться свободой почему-то никак не выходило. Надо мной замаячила угроза скорого безденежья. Нужно было покупать продукты, платить за квартиру, заканчивался гель для стирки, в скором времени должны были отключить интернет… В этом самом интернете я внимательно штудировала разные вакансии. Но почти все они нагнетали на меня скуку. Либо же я не подходила по возрасту, по образованию, по опыту работы…
А про собеседование, где пришлось отвечать на десятки заковыристых вопросов, успела напрочь позабыть.
– Вера? – вежливо осведомилась Елизавета; наверное, не дождавшись бурной реакции с моей стороны, она решила, что я уснула по эту сторону трубки.
– Да… – отозвалась я. От этой экстравагантной барышни можно было ожидать любых сюрпризов или призывов.
– Глеб Аркадьевич выделил вашу анкету среди прочих. Мы хотели бы пригласить вас на второй этап собеседования.
– О!..
– Заключительный. Вы должны понимать, что эта встреча может оказаться решающей… для вас.
– А…
– Вера, приглашаю вас приехать к нам в офис через час.
– Но…
– Вы должны понимать: Глеб Аркадьевич – очень занятой человек. Он выкроил для вас время, и…
– Хорошо-хорошо, – вздохнула я, – я помню про мотивацию.
Чуть было не поинтересовалась у Елизаветы, который сейчас час. Беглый взгляд на старенькие часы с ходиками показал: половина первого. Да, жизнь без работы расслабляет, причём моментально.
Итак, меня снова попросили явиться в офис как можно скорее.
Какой там завтрак? Какой чай? Я всерьёз опасалась, что Елизавета может просто-напросто не узнать меня. Как тщательно я собиралась на первое собеседование в First Leadership Coaching, и насколько я не в форме сейчас…
Я опять бежала, торопилась и опаздывала. Но при этом – ни тебе тщательного макияжа, ни укладки. Волосы, на скорую руку собранные в пучок. Стрелка на колготках – о, ужас! – на самом видном месте. Спасибо общественному транспорту. Как можно передвигаться с его помощью и при этом ещё и сохранять презентабельный внешний вид? Во мне зарождалось смутное предчувствие, что мегаполис забирает у людей больше возможностей, чем даёт щедрой рукой…
Я влетела в вестибюль First Leadership Coaching, будто была кошкой, которую ненароком ошпарили из чайника.
Чудо из чудес – Елизавета уже ждала меня там. Если она и была удивлена моим внешним видом, то себя не выдала. Меня незамедлительно проводили в кабинет большого босса. Дверь открылась передо мной и закрылась за моей спиной. Нужно было сделать несколько шагов и опуститься в кожаное кресло перед большим полированным столом.
Я посмотрела на лицо предполагаемого босса… Меня пригвоздило к месту.
Хам трамвайный. То есть… Да, ошибки быть не могло. Глеб Аркадьевич был тем самым типом, что чуть не сбил меня неподалёку от пешеходного перехода, когда я торопилась на встречу в его офисе.
М-да… дела, однако!
На несгибающихся ногах я преодолела жалкие метры, отделяющие меня от кресла. Глеб Аркадьевич поднял на меня глаза. Я приложила все усилия, чтобы улыбнуться, как ни в чём не бывало. Но остатки самоконтроля стремительно покидали меня.
Беседа с автором бестселлеров прошла, будто в тумане. Мысленно я разделилась на две части. Одна часть меня пыталась внятно отвечать на вопросы. Зато вторая думала: теперь нипочём не соглашусь здесь работать!
Как сквозь пелену, я следила за глазами Глеба (он с первых же минут разговора попросил обращаться к нему именно так – и правильно: небось, у нас всего лет пять разницы). Его взгляд помогал мне не впасть в прострацию окончательно. Судя по всему, он меня не узнал. А ведь тогда я выглядела почти на миллион! Ладно, рублей. Ладно, просто хорошо выглядела. Или узнал? Но сейчас он – не просто парень на «саабе». Нет, сейчас Глеб – известная, можно сказать, медийная личность, важная шишка, руководитель собственной компании, автор бестселлеров. Не пристало ему терять лицо, проводя собеседование на вакансию собственного ассистента. Глеб-водитель, не задумываясь о последствиях, наорал на меня. Глеб Аркадьевич был вежлив и корректен. Ни взглядом, ни жестом, ни звуком он не выдал своих мыслей или воспоминаний на мой счёт. Если, конечно, они у него имелись. Глаза необычно яркого синего цвета были дружелюбны, но непроницаемы.
Непрерывная попытка сообразить, помнит ли Глеб (Аркадьевич?) о нашем маленьком столкновении на дороге, путала мои мысли. Даже под пытками я не смогла бы вспомнить, какие он задавал вопросы, как я отвечала на них. Поэтому ещё большим удивлением во мне отозвался финал нашей беседы:
– Отлично, Вера, у вас есть ко мне вопросы? Думаю, на некоторые из них в отделе кадров вам ответят лучше, чем я…
А я ничего не поняла. При чём здесь отдел кадров?
– Так вы согласны?
– Согласна на что?
Тут я поняла, что веду себя непрофессионально. Я же, на минуточку, вроде как заявилась на собеседование в качестве личного помощника. Проявлять такую рассеянность… боюсь, у него живо появятся вопросы на тему, почему я распрощалась с прошлым местом работы.
Я сделала как можно более наивные и одновременно невинные глаза.
– Значит, мы с вами говорили о…
Глеб оказался милосерден:
– Если у вас нет никаких препятствий, то я хотел бы, чтобы вы приступили к работе завтра же.
И такие синие глаза.
Так, Вера, не отвлекайся, одёрнула себя я.
– Препятствий, в общем, нет, – нерешительно улыбаясь, проговорила я.
– Значит, я жду вас к…
– Мне хотелось бы ещё немного подумать! – выпалила я. И растерялась окончательно. Я в самом деле произнесла это? И Глеб это услышал?
Его густые и тёмные брови сдвинулись, отчего стали напоминать домик. До этого я не могла прочесть на лице Глеба Аркадьевича никаких эмоций. Теперь же в его взгляде читалась озадаченность.
Теперь, пожалуй, и я могла бы прочитать его мысли. Любая бы смогла. Так, вероятно, эта девица просто не в себе. Офис в пяти минутах ходьбы от Тверской. График работы без мучительных подъёмов к 9-10 утра. Впечатляющие интерьеры, автомат с кофе, общество, в корне отличающееся от занудного и замшелого коллектива в моей бывшей конторе. И хорошая зарплата.
Очевидно, она ищет работу принцессой, – так должен был подумать Глеб.
Но вместо этого он сказал:
– Понимаю, вас, наверное, не устраивает зарплата.
– …
Теперь я окончательно перестала ориентироваться в ситуации.
– Это, как вы понимаете, обсуждаемый вопрос.
– Но сдельная оплата…
– Сдельная? – Глеб снова нахмурился, на этот раз – едва заметно. – Ах да. Елизавета слегка напутала. Никакой сдельной оплаты. Вне зависимости от вашей загруженности вы будете получать фиксированную сумму.
И он назвал сумму.
Чёрт, это было в три раза больше моей зарплаты на старом месте.
– А…
– Вы боитесь, что я буду загружать вас двадцать часов в сутки? – улыбнулся Глеб. – Зря. Я, конечно, привык к плодотворной работе, но понимаю, что без отдыха и верблюд долго не протянет.
Прекрасно, Вера, тебя только что сравнили с кораблём пустыни. Даже лопатки зачесались. Хотя в чём в чём – а в своей отличной осанке я всегда была уверена.
– Так что загруженность будет варьироваться от средней до интенсивной, но никаких засиживаний допоздна, полуночных работ и прочего.
– А…
– А если мы с вами сработаемся и я увижу результат, то будете получать хорошие премии.
Теперь понятно, что Елизавета подразумевала под «сдельной оплатой». Интересно, её работу он тоже оценивает как результативную? Наверное, да – ведь перед ним сидит удачный, на его взгляд, кандидат.
– Мне надо подумать, – повторила я, точно лунатик.
Глеб странно посмотрел на меня. Затем улыбнулся и кивнул:
– Конечно, важные решения следует принимать обдуманно. Позвоните мне, как определитесь.
Передо мной на стол легла зелёная визитная карточка с чёрными буквами.
На улице ещё не стемнело. Но Тверская почему-то производила совершенно вечернее впечатление.
Рядом со входом в театр толпились парочки – с букетами, с сигаретами, обнимающиеся, беззаботные. Мне навстречу шла целая компания, и ещё минуту я вдыхала ароматы парфюмов, повисшие в воздухе после них. Что-то неуловимое, и горьковатое, и тонкое… По брусчатке цокали шпильки, более основательно стучали высокие и толстые каблуки. Сейчас мне казалось, что всё самое живое сосредоточено здесь – в центре вечерней Москвы… Из кофейни тянуло невыносимо вкусным, аппетитным запахом выпечки с корицей.
«Нельзя, – автоматически подумала я, – надо оплатить домашний интернет… и ещё купить карточку на метро».
А куда я, собственно, собираюсь ездить?..
В руке до сих пор была зажата твёрдая картонка. Я раскрыла ладонь, поднесла прямоугольник к глазам и прочла:
ПЕТЕЛИН Глеб Аркадьевич. Автор деловых бестселлеров. Бизнес-тренер. Генеральный директор First Leadership Coaching Co.
Также там были мобильный и рабочий номера телефонов и электронная почта.
Кажется, Вадиму почти столько же лет, сколько и Глебу?..
И чего Вадим достиг к своим двадцати восьми годам?
Я вздохнула, это прозвучало почти жалобно.
Потом мои мысли вновь вернулись к визитке. И к озвученному Глебом предложению.
У меня как будто бы даже кружилась голова. Я иронично усмехнулась – головокружение от успеха, не рановато ли?..
И могу ли я приписать этот успех исключительно себе?
Своим исключительным деловым качествам?
Интересно, это он выделил мою анкету, или её с рекомендацией Глебу подсунула Елизавета? Или на выбор ему было предоставлено несколько анкет?
И сколько девушек побывало на личном собеседовании с Глебом? Может, до меня он уже успел просмотреть кучу девиц, и все они оказались бестолковыми. Никуда, по его мнению, не годными. Или это его стиль и метод работы – спонтанно принимать решения? Но такие важные? А, может, его заинтересовала именно моя анкета, других девушек он приглашал для галочки, но решение работать со мной принял ещё до нашего знакомства?
Я снова усмехнулась: у него что, такая непревзойдённая интуиция?
Скорее, чрезмерная самонадеянность.
А что, если я мыслю в абсолютно неверном направлении?
Предположим, Глеб Аркадьевич действительно узнал меня – чем чёрт не шутит. Или сначала не узнал, а вот под конец встречи… Невзирая на мою растрепущую укладку, не самый удачный костюм, узнал.
И предпочёл таким вот дорогостоящим (премии! зарплата!) способом нейтрализовать нашу маленькую дорожную стычку. Может, у него в деловых кругах репутация рыцаря без страха и упрёка? А я вдруг воспользуюсь ситуацией и начну чернить его доброе имя. Оставлять негативные комментарии на форумах и где там ещё полагается их оставлять. Трубить направо и налево, как автор бестселлеров едва не искалечил меня на проезжей части…
Хотя, признаться, в том маленьком инциденте я тоже была виновата.
И новым предлагаемым местом работы я обязана вовсе не своему обаянию или деловым качествам. От меня пытаются откупиться.
Нужно было набраться смелости, подумала я. Нужно было спросить Глеба в лицо – помнит ли он меня? Это было всего несколько дней назад. Это был бы вполне закономерный вопрос.
Надо было сразу спросить его. Если бы он сказал, что не помнит… Не помнит – и прекрасно. Или нет, я извинилась бы. Тогда, вспомнив, извинился бы и Глеб. Или набросился бы на меня с руганью? Может, в его глазах я – всего лишь набитая дура, которая едва не угодила под колёса его «сааба» и испортила ему день. Такие, как я, виноваты во всех аварийных ситуациях на дороге.
Или он сказал бы, что помнит. Тогда я спросила бы, что означает его предложение работы…
Надо было сделать это, не сходя с места. А теперь я уже не решусь. Чёрт бы побрал эту смесь неловкости, стеснительности, смущения. И главное – моё нежелание выглядеть глупо. Что может быть глупее, чем озадачивать такими вопросами генерального директора на собеседовании?!
Но мне всё равно придётся позвонить Глебу. Позвонить и озвучить – да или нет. Согласна или не согласна я работать у него в качестве личного ассистента.
И даже если я позвоню Глебу с отказом… я всё равно буду чувствовать эту неловкость. Это смущение. Что мне стоило спросить прямо… спросить сразу?
Мысли вязко путались в голове, спотыкаясь, перескакивая одна на другую. Я понимала, что накручиваю себя сама. Но уже не могла остановиться.
Перед зданием музея было посажено несколько розовых кустов. Я даже остановилась, споткнувшись взглядом о цветы и залюбовавшись ими. Особенно хороши были нежно-розовые розы, пышные, чувственные… Я смотрела на розы сквозь чугунную ограду. И вдруг меня как током ударило!
Я что, окончательно спятила?
Я ещё рассуждаю, соглашаться мне на работу у Глеба или нет?!
Я уже совершила один безрассудный поступок, импульсивно уволившись с работы. Осталась практически без средств к существованию.
Никита уже вышел на пару дополнительных смен на работе, м-да. Остаётся только надеяться, что мера эта временная, и что она не скажется на его занятиях в вузе…
А я гуляю здесь по Тверской и рассуждаю, работать мне или нет…
Я всерьёз рассчитываю, будто на меня свалится ворох предложений, как только я размещу своё резюме в интернете?
Вот готовое предложение. Где ещё мне предложат такую зарплату? С прошлой работы я уже уволилась, даже расчёт получила. И расчёт этот скоро испарится из моего кошелька, из карманов, из холодильника.
До работы можно добираться пешком. График гибкий. Условия обещают быть комфортными. И главное – здесь будет то развитие, которого мне так не хватало, когда я прозябала над накладными со счетами-фактурами. Новый опыт, новые люди, интересные проекты…
Над чем здесь думать?!
В моей ситуации выбирать не приходилось, а предложение ещё и было заманчивым само по себе.
Позвонить Глебу прямо сейчас?
Я вздрогнула: будто среагировав на мои размышления, в сумке раздалась громкая мелодия. Звонил телефон.
На дисплее высветилось: «Вадим».
Я невольно вздохнула.
– Привет, – нажав кнопку «принять вызов», я постаралась произнести это как можно бодрее.
– Привет, Вера.
– Как твои дела?
В трубке немного помолчали.
– Нормально. Никита передавал тебе, что я звонил?
– Разумеется, – торопливо подтвердила я. – Я ведь звонила тебе на домашний, но никто не брал трубку…
– Меня могло не быть дома. А мобильный, как видишь, я подключил только сейчас. Но что-то мне подсказывает – ты не слишком усердствовала, пытаясь до меня дозвониться.
– Вообще-то пыталась, – я начала злиться. – Твой мобильник отключен, тебя нет дома, либо ты спишь, твои соседи тоже не желают работать телефонистами. Мог бы ещё раз набрать мне на домашний.
– Ладно, неважно. Как твои дела, Вера?
Я выдохнула:
– Ой, знаешь, тут столько событий…
– Да? Например?
Я не подумала о том, что Вадиму может быть неприятна моя активность. Но кто виноват в том, что у меня вот так вот всё складывается?..
– Я уволилась с работы, – сообщила я.
– Вот как! Что же произошло?
– Просто поняла, что больше не могу там работать, – протянула я.
– Интересно. Когда мы общались с тобой в последний раз, я не заметил в тебе подобных настроений. И что же ты теперь намерена делать? Искать другую работу?
Я замялась.
Конечно, Вадим не мог видеть моих колебаний.
– Вера? – окликнул он меня.
– Я…
– Ты вообще где?
– На Тверской. То есть я уже успела уйти довольно далеко…
– Ты не хочешь ко мне приехать?
– М-м-м…
– Сколько мы уже не виделись? Мне кажется, нам надо поговорить.
Внезапно я почувствовала такую усталость, как будто не проснулась всего несколько часов назад, разбуженная эйчаром «Лидершип».
– К тебе? В Перово?
– Конечно, а куда же ещё?
У меня не было сил ехать в Перово…
Вновь смотреть на всю эту убогую обстановку, сталкиваться с соседями Вадима, которые были мне неприятны…
В кои-то веки моё молчание было верно истолковано Вадимом: