Страница:
– У нас сейчас никого…
Можно подумать, мне от этого легче. Всё равно рано или поздно кто-нибудь да вернётся. И не получится толком побыть наедине: я буду вздрагивать от каждого скрипа в ожидании.
– Нет, – твёрдо сказала я, – сегодня точно не получится. Хочешь – приезжай сюда, в центр. Я подожду тебя где-нибудь.
– Вера, мы не виделись больше недели…
– Вот именно. Если ты действительно хочешь увидеться, то выберешься из дома.
– Только не думай, что важнее всего затащить тебя в постель…
– А что ещё я должна думать? – разозлилась я.
– Вера, у меня элементарно нет денег.
Просто прекрасно.
– Ничего. Как-нибудь я уж найду на две чашки кофе.
– Не хочу в очередной раз ставить тебя в неловкое положение.
Я всё понимала – и то, что Вадим остро переживает отсутствие денежной заначки, и то, что следовало бы уважать его нежелание повиснуть у девушки на шее, пусть и на короткое время. Но я разозлилась окончательно.
– Давай встретимся потом, – мой голос был сухим и сдержанным. – Когда ты сможешь найти для меня достаточное количество времени. Я тебя не тороплю.
– Вера…
– Нет, всё замечательно, Вадим. Всё в порядке. У тебя нет возможности ехать в центр. Я не желаю торчать в твоей коммуналке. Встретимся, когда будем располагать соответствующими возможностями.
– Хватит так со мной разговаривать! – вспылил он.
– Совершенно согласна. Хватит, – я аккуратно нажала кнопку отбоя.
Некоторое время я шла на автопилоте. Наткнувшись на парочку прохожих, я поняла, что неплохо бы включить голову обратно… Злость волшебным образом испарилась. Осталось сожаление.
За суматохой последних дней я почти не чувствовала, что соскучилась по Вадиму. Захотелось поехать к нему, наплевав на глупую и бессмысленную ссору.
Я ведь так и не рассказала ему историю своего скоропалительного увольнения с прежней работы. И мне не с кем было посоветоваться – соглашаться на заманчивое предложение Глеба Петелина или всё-таки осмотреться в поисках других вариантов?
Что с нами происходит? Почему вместо долгожданного разговора состоялся обмен колкостями и претензиями? Мне сейчас нужна поддержка… может быть, как никогда в жизни. Почему я должна постоянно входить в положение Вадима?
Мы могли бы сейчас сидеть в какой-нибудь кофейне. Цедили бы горячий шоколад маленькими глоточками. Вадим держал бы меня за руку… От тепла его прикосновений мне всегда становилось легче. Так было, когда я сходила с ума от волнения перед защитой диплома. Так было, когда я переживала и нервничала в поисках работы, отправляясь на собеседования…
Ноги сами несли меня всё дальше от метро. А мысли принимали совсем другое направление.
Мне становилось всё обиднее. Да, тепло, понимание… А как насчёт поддержки? Именно тогда, когда она нужна мне, мне самой. Не только в те моменты, когда у Вадима есть для этого «внутренние резервы» – так иногда выражался мой возлюбленный…
Я пережила несколько не самых лёгких дней. Я поняла, что устала от безденежья, бесперспективной работы. Но множество людей, даже осознав своё недовольство, продолжают заниматься тем же самым: вставать во столько же, проклиная всё на свете, приезжать в то же место, выполнять привычные обязанности. Просто потому, что деваться больше некуда. Потому что страшно менять свою жизнь. Потому что не представляют себе других вариантов… Потому что боятся просто попробовать.
Потому что «кому мы нужны»?
В считанные минуты приняв решение уволиться, я с удивлением обнаружила, что за меня не очень-то и держатся. Я считала, что слишком хороша для подобной однообразной работы. Оказывается, это работа была слишком хороша для меня!
Но внезапно я понадобилась преуспевающему автору деловых бестселлеров.
И, кажется, я собираюсь согласиться на это предложение…
Ещё не понимая, что происходит, одной рукой я уже нашаривала в кармане тренча визитку, а другой извлекала из сумки мобильный телефон.
– Глеб Петелин слушает.
Я мысленно удивилась – что за странная манера отвечать по личному телефону, говоря о себе в третьем лице?
А мои губы уже произносили:
– Глеб Аркадьевич, добрый вечер! Это Вера…
– Вера? Рад слышать. Вера, мы же договорились: просто Глеб.
– Хорошо, Глеб, – кивнула я, хотя меня могли видеть только случайные прохожие. – Глеб, я согласна у вас работать.
Воцарилось молчание.
Я занервничала.
Не мог же Глеб так быстро забыть меня?! Нет же, ведь он напомнил, что просил называть его по имени и без отчества.
Может быть, он успел передумать? Принял на работу какую-нибудь другую, более длинноногую, большеглазую девушку. Более сговорчивую.
Пауза прервалась – Глеб произнёс:
– Отлично. Вы приняли верное решение, Вера. Только я хотел бы попросить вас…
– О чём?
– Не нужно приступать к работе прямо с завтрашнего дня.
– Вот как?..
– Дело в том, что мне необходимо уехать в срочную командировку. Было бы замечательно, если бы мы с вами приступили к совместной работе с понедельника.
– Хорошо, – автоматически кивнула я; а что мне оставалось?
И только когда я вежливо распрощалась с Глебом, до меня дошло: у меня ведь получаются каникулы.
Самые настоящие! Прямо как в детстве. Такие, когда ни о чём не нужно думать, беспокоиться. У меня уже есть новая перспективная работа, но пока нет ни обязательств, ни забот. Несколько дней самых настоящих каникул. Можно делать, что хочешь. Правда, я слегка ограничена в средствах… но это не значит, будто я совсем ничего не могу себе позволить! Ведь и зарплата у меня скоро будет не в пример предыдущей.
И опять обидно обожгла мысль о Вадиме… Он мог бы пригласить меня отпраздновать это событие. Просто отвести в какое-нибудь интересное место, шутить, веселить меня, заказать бутылку шампанского, десерт… Словом, мог бы проявиться как мужчина в самом классическом понимании. Вместо этого он даже не в состоянии добраться до центра, чтобы увидеть меня. Говорит, что соскучился, но дальше слов дела не заходят…
Мой взгляд упал на табло уличных часов над каким-то крохотным бизнес-центром. Ого! Пора домой. Как говорится, пора и честь знать. Может быть, брат сегодня не работает. Заскочу в супермаркет, поищу пирожные или тортики с «зелёными ценниками»… Надо же хоть как-то отметить моё новое назначение, такое же неожиданное и внезапное, как и увольнение…
Глава 3
Можно подумать, мне от этого легче. Всё равно рано или поздно кто-нибудь да вернётся. И не получится толком побыть наедине: я буду вздрагивать от каждого скрипа в ожидании.
– Нет, – твёрдо сказала я, – сегодня точно не получится. Хочешь – приезжай сюда, в центр. Я подожду тебя где-нибудь.
– Вера, мы не виделись больше недели…
– Вот именно. Если ты действительно хочешь увидеться, то выберешься из дома.
– Только не думай, что важнее всего затащить тебя в постель…
– А что ещё я должна думать? – разозлилась я.
– Вера, у меня элементарно нет денег.
Просто прекрасно.
– Ничего. Как-нибудь я уж найду на две чашки кофе.
– Не хочу в очередной раз ставить тебя в неловкое положение.
Я всё понимала – и то, что Вадим остро переживает отсутствие денежной заначки, и то, что следовало бы уважать его нежелание повиснуть у девушки на шее, пусть и на короткое время. Но я разозлилась окончательно.
– Давай встретимся потом, – мой голос был сухим и сдержанным. – Когда ты сможешь найти для меня достаточное количество времени. Я тебя не тороплю.
– Вера…
– Нет, всё замечательно, Вадим. Всё в порядке. У тебя нет возможности ехать в центр. Я не желаю торчать в твоей коммуналке. Встретимся, когда будем располагать соответствующими возможностями.
– Хватит так со мной разговаривать! – вспылил он.
– Совершенно согласна. Хватит, – я аккуратно нажала кнопку отбоя.
Некоторое время я шла на автопилоте. Наткнувшись на парочку прохожих, я поняла, что неплохо бы включить голову обратно… Злость волшебным образом испарилась. Осталось сожаление.
За суматохой последних дней я почти не чувствовала, что соскучилась по Вадиму. Захотелось поехать к нему, наплевав на глупую и бессмысленную ссору.
Я ведь так и не рассказала ему историю своего скоропалительного увольнения с прежней работы. И мне не с кем было посоветоваться – соглашаться на заманчивое предложение Глеба Петелина или всё-таки осмотреться в поисках других вариантов?
Что с нами происходит? Почему вместо долгожданного разговора состоялся обмен колкостями и претензиями? Мне сейчас нужна поддержка… может быть, как никогда в жизни. Почему я должна постоянно входить в положение Вадима?
Мы могли бы сейчас сидеть в какой-нибудь кофейне. Цедили бы горячий шоколад маленькими глоточками. Вадим держал бы меня за руку… От тепла его прикосновений мне всегда становилось легче. Так было, когда я сходила с ума от волнения перед защитой диплома. Так было, когда я переживала и нервничала в поисках работы, отправляясь на собеседования…
Ноги сами несли меня всё дальше от метро. А мысли принимали совсем другое направление.
Мне становилось всё обиднее. Да, тепло, понимание… А как насчёт поддержки? Именно тогда, когда она нужна мне, мне самой. Не только в те моменты, когда у Вадима есть для этого «внутренние резервы» – так иногда выражался мой возлюбленный…
Я пережила несколько не самых лёгких дней. Я поняла, что устала от безденежья, бесперспективной работы. Но множество людей, даже осознав своё недовольство, продолжают заниматься тем же самым: вставать во столько же, проклиная всё на свете, приезжать в то же место, выполнять привычные обязанности. Просто потому, что деваться больше некуда. Потому что страшно менять свою жизнь. Потому что не представляют себе других вариантов… Потому что боятся просто попробовать.
Потому что «кому мы нужны»?
В считанные минуты приняв решение уволиться, я с удивлением обнаружила, что за меня не очень-то и держатся. Я считала, что слишком хороша для подобной однообразной работы. Оказывается, это работа была слишком хороша для меня!
Но внезапно я понадобилась преуспевающему автору деловых бестселлеров.
И, кажется, я собираюсь согласиться на это предложение…
Ещё не понимая, что происходит, одной рукой я уже нашаривала в кармане тренча визитку, а другой извлекала из сумки мобильный телефон.
– Глеб Петелин слушает.
Я мысленно удивилась – что за странная манера отвечать по личному телефону, говоря о себе в третьем лице?
А мои губы уже произносили:
– Глеб Аркадьевич, добрый вечер! Это Вера…
– Вера? Рад слышать. Вера, мы же договорились: просто Глеб.
– Хорошо, Глеб, – кивнула я, хотя меня могли видеть только случайные прохожие. – Глеб, я согласна у вас работать.
Воцарилось молчание.
Я занервничала.
Не мог же Глеб так быстро забыть меня?! Нет же, ведь он напомнил, что просил называть его по имени и без отчества.
Может быть, он успел передумать? Принял на работу какую-нибудь другую, более длинноногую, большеглазую девушку. Более сговорчивую.
Пауза прервалась – Глеб произнёс:
– Отлично. Вы приняли верное решение, Вера. Только я хотел бы попросить вас…
– О чём?
– Не нужно приступать к работе прямо с завтрашнего дня.
– Вот как?..
– Дело в том, что мне необходимо уехать в срочную командировку. Было бы замечательно, если бы мы с вами приступили к совместной работе с понедельника.
– Хорошо, – автоматически кивнула я; а что мне оставалось?
И только когда я вежливо распрощалась с Глебом, до меня дошло: у меня ведь получаются каникулы.
Самые настоящие! Прямо как в детстве. Такие, когда ни о чём не нужно думать, беспокоиться. У меня уже есть новая перспективная работа, но пока нет ни обязательств, ни забот. Несколько дней самых настоящих каникул. Можно делать, что хочешь. Правда, я слегка ограничена в средствах… но это не значит, будто я совсем ничего не могу себе позволить! Ведь и зарплата у меня скоро будет не в пример предыдущей.
И опять обидно обожгла мысль о Вадиме… Он мог бы пригласить меня отпраздновать это событие. Просто отвести в какое-нибудь интересное место, шутить, веселить меня, заказать бутылку шампанского, десерт… Словом, мог бы проявиться как мужчина в самом классическом понимании. Вместо этого он даже не в состоянии добраться до центра, чтобы увидеть меня. Говорит, что соскучился, но дальше слов дела не заходят…
Мой взгляд упал на табло уличных часов над каким-то крохотным бизнес-центром. Ого! Пора домой. Как говорится, пора и честь знать. Может быть, брат сегодня не работает. Заскочу в супермаркет, поищу пирожные или тортики с «зелёными ценниками»… Надо же хоть как-то отметить моё новое назначение, такое же неожиданное и внезапное, как и увольнение…
Глава 3
Все на работе. Все заняты взрослыми делами.
Никита ни свет, ни заря уехал на учёбу, оставив на кухне после себя раковину, полную грязной посуды и стол, полный крошек – наверное, проспал и сильно торопился.
Что касается меня, то я открыла глаза только в начале второго. Было почти невозможно выпутаться из бестолкового и нелепого кошмарного сна, который преследовал меня всю ночь. К счастью, сюжет сна мне не запомнился. К несчастью, после него осталось липкое ощущение, которое никак не хотело меня отпускать.
Чтобы избавиться от него, я полезла в душ. Долго плескалась под горячей водой, постепенно прикручивая кран с холодной, пока на меня не начал литься кипяток.
Отжав волосы и скрутив из них узел на затылке, я отправилась в рейд по квартире. Не хотелось одеваться, не хотелось даже накидывать халат. Наверное, впервые у меня промелькнула мысль о том, что было бы здорово жить в одиночестве – можно расхаживать дома голышом хоть круглые сутки. И впервые в мыслях об отдельном жилье не нашлось места воспоминаниям о Вадиме.
Раньше я никогда не думала всерьёз о том, чтобы жить одной.
До окончания школы я жила с родителями в Самаре. Но когда встал вопрос о том, где мне получать образование, родители заявили – только столица!
Я недоумевала – мама наверняка будет против моей жизни в общежитии. И потом… Родители никогда не зарабатывали достаточно, чтобы суметь помочь мне продержаться в Москве… Отец – бывший балетный танцовщик – очень рано вышел на пенсию. Мама вела бухгалтерию для нескольких фирмочек. Денег, само собой, постоянно не хватало, мы жили довольно скромно.
И тут родители огорошили нас с братом новостью: у них (то есть у нас) имелась трёхкомнатная квартира в Москве.
Она не стояла без дела – сдавалась. Это происходило не всё время; квартира сдавалась исключительно по знакомству, следовательно, и арендная плата бралась за неё не по максимуму. Но благодаря этому родители накопили для меня «стипендию» для учёбы в Москве…
Я много раз спрашивала родителей, почему они сами не хотят переехать в Москву. Мама объясняла, что такой ритм – не для неё. И что в своё время они с отцом приняли взвешенное решение – уехать в Самару, где им в воспитании двоих детей (Никита тогда только должен был появиться на свет) ещё могли помочь её родители…
Планировалось, что Никита окончит школу в Самаре, как и я. Но очень скоро он присоединился ко мне в покорении столицы.
Мы решили – будет лучше, если он адаптируется к новому месту жительства, ещё учась в школе. Да и родители заслужили, наконец, возможность вздохнуть спокойно и пожить для себя… настолько, насколько это было реально.
Вот только вложения в нас (предоставленное в собственность жильё, денежный задел) пока не оправдывались.
В общем, пожить в одиночестве мне не довелось. Да одной мне жить и не хотелось – в моём понимании это было тоскливо. Если я простужалась, Никита таскал мне в постель огромные кружки с горячим чаем и малиновым вареньем, заставлял надевать шерстяные носки (я ненавидела шерсть в любом виде). Да и к ужину всегда было веселее покупать что-то, зная, что не придётся сидеть над этим в одиночку.
Съезжать имело смысл только затем, чтобы делить съёмное жильё с бойфрендом.
Но здесь ситуация становилась особенно интересной…
В желудке громко заурчало.
– Что за чёрт, – вслух поинтересовалась я.
Ах да. Я ведь так и не позавтракала. И сейчас уже время обеда.
Я вспомнила, в каком виде Никита оставил кухню утром.
Я разберусь с этим. Потом. Сейчас мне совершенно не хочется этим заниматься.
В конце концов, не обязательно каждый раз готовить дома. Пора мне привыкать к новой жизни – более интересной, динамичной.
Жизни, где всегда можно выйти в ближайшее кафе и заказать бизнес-ланч.
Я натянула джинсы, слегка выцветшую водолазку, сунула ноги в разношенные туфли. О том, что волосы у меня на голове так и не были приведены в порядок после душа, я даже не вспомнила.
Парадокс – но в своём районе я не знала никаких хороших мест (да и, признаться, не только в районе). Выбирать можно было между двумя сетевыми кофейнями. Я справедливо рассудила, что «Шоколадница» рядом с зоопарком всегда полна народу. Поэтому, выйдя из дома, я свернула налево, а не зашагала направо… Мой расчёт оправдался: вторая кофейня была практически пустой. Я устроилась в самом дальнем углу, отказалась от пепельницы и принялась размышлять над вариантами бизнес-ланча: суп и салат, суп и горячее… или же всё вместе?!
После недолгих раздумий я сообщила официанту:
– Чёрный чай, крем-суп, греческий салат, блинчики с грибами.
– Ну ты даёшь, Шефф!
Откуда официант знает моё имя?! У меня от изумления округлились глаза. Но он не мог разговаривать со мной женским голосом. И у официанта не могло быть голоса, принадлежащего моей подружке из вуза, Юле Ефимовой!
– Юля?!
– Вера, – кивнула та, из-за плеча официанта перемещаясь в кресло напротив меня. – Сколько можно есть?! Ты меня пугаешь. Молодой человек, мне, пожалуйста, то же самое – и ещё клубничный пломбир!
– Сейчас, – официант очень приятно улыбнулся и отошёл.
– Значит, тебе можно есть всё то же самое, но меня ты за это стыдишь? – я сделала вид, будто надулась.
– Да ладно тебе. Вот хомяк! Можешь тоже заказать себе десерт, – засмеялась Юлька.
– И нет никаких поводов издеваться.
– Ну конечно, нет! Но я съем свой ланч, и мой вес не изменится. А ты? – Юля пристально посмотрела на меня. – Так и не научилась держать своё тело под контролем?
На этом месте я оскорбилась не на шутку.
– Ты могла бы присмотреться ко мне повнимательнее, – обиженно сообщила я.
– Разве? А что изменилось? Неужели за те несколько недель, что мы не виделись, ты стала влезать в 44-й размер?
Я вздохнула:
– Утрируешь. Могла бы и заметить, что я уже не такое пухлое создание, каким запомнилась всем на вручении дипломов.
– Ну-у-у, Шефф, – с иронией протянула Юлька, – прости, но мы с тобой не так часто видимся, чтобы я могла отметить столь разительные перемены в тебе…
– Именно поэтому на наших редких встречах могла бы присматриваться ко мне более внимательно, – с лёгкостью отбила подачу я.
Юлька усмехнулась:
– И правда – неужели 46-й?
От продолжения дискуссии нас избавил официант, поставивший перед нами глубокие чашки с супом.
Отправляя в рот первую ложку дымящегося пюре из шампиньонов, я поинтересовалась:
– Что ты здесь делаешь?
Юля с сосредоточенным лицом высыпала в суп поджаристые сухарики:
– Здесь – это где? Если в России, то я каждый день задаюсь этим риторическим вопросом. В Москве? В центре?
– В кофейне посреди рабочего дня в моём районе!
– А ты? – парировала Юля.
Я засмеялась:
– В своём районе!
– Но посреди рабочего дня, – напомнила Юля и тоже попробовала суп.
– А я уволилась.
– Иди ты!
– Именно.
– Давно? – расспросы не мешали подруге уплетать горячую, аппетитно пахнущую жидкость.
– На прошлой неделе, – призналась я, – скоропалительно и внезапно…
– Что так? Допекли?
– Просто почувствовала: пора что-то поменять, – я прислушалась к этой фразе. Произнесённая вслух, она звучала не слишком убедительно.
– Молоток! – горячо одобрила Юля. Отодвинув посудину из-под супа, она принялась отрезать кусок от блинчика.
– Думаешь?.. – с сомнением произнесла я.
Когда же я научусь достаточной степени веры в себя? Я была убеждена в необходимости увольнения, а сейчас сижу перед бывшей однокурсницей и завишу от её одобрения поступков, которые… влияют исключительно на мою жизнь.
И благосостояние – тоже, ага…
– Разумеется, – подтвердила Юля, – в нашем с тобой возрасте нужно хвататься за все возможности, которые подворачиваются. Я вообще не понимала, откуда ты выкопала ту замшелую контору. Да, стабильно, но какой прок от этой стабильности, когда до пенсии нам ещё несколько десятков лет? Нужно всё попробовать.
Это звучало довольно угрожающе.
Я склонила голову набок и посмотрела на Юлю.
Она пояснила:
– Я имею в виду, сейчас самое время делать карьеру.
– И именно по этой причине ты сейчас находишься в кофейне? – весело поинтересовалась я. – Только не ври, будто твоя фирма переехала в этот район.
– Ты что, работать где-нибудь на Пресне – это же мечта, – сощурилась Юля, – круче – только на Тверской.
Круче – только на Красной площади, хотела сострить я, но почему-то промолчала.
Юля продолжала:
– А сюда меня занесло сугубо по рабочим вопросам. Меня, между прочим, из офис-менеджеров повысили.
– Поздравляю!
– Спасибо, – кивнула она, – теперь потихоньку занимаюсь пиаром, въезжаю в дела… Интересно, но голова уже трещит. Сейчас в редакции согласовывала макет имиджевой рекламы для нашей компании. Забежала перекусить. Так что, сама понимаешь, долго сидеть с тобой не смогу. Тебе ведь никуда не надо торопиться. Стой, а ты что, уволилась «в никуда»?
– Да. То есть… нет. То есть…
– Разве ты можешь себе это позволить? Насколько помню, твой Вадим не может помочь тебе продержаться на плаву…
Ещё одна шпилька. Хотя, может, она и не хотела сказать ничего дурного. Иначе мне придётся предположить, будто они все сговорились.
Все.
Мой брат, моя давнишняя подруга…
– Я уже нашла себе место! – поторопилась сказать я.
– Круто! Ну, поздравляю! И где, кем? А почему ты сейчас не там?
– Собираюсь с силами перед новым стартом, – пошутила я. – Место личного ассистента. Есть такой автор деловых бестселлеров…
– Архангельский? Петелин?
Я была поражена.
– Ты слышала о Петелине?
– Угу, – Юлька кивнула, сосредоточенно пережёвывая салат. – Молодой, модный. Но, кажется, дельный. Он вёл в нашей компании какой-то тренинг. Среди «топов», разумеется, простых секретарей и менеджеров к нему никто не подпустил. И ты знаешь – удивительно, но атмосфера неуловимо изменилась. Компания как будто стала чуточку более неформальной, но при этом – результативной. А мне премия по итогам года перепала. Старожилы и не помнят таких премий. Чёрт, уже уйма времени!!! Мне пора бежать.
Она призывно замахала обеими руками, подзывая нашего официанта.
– Была рада повидаться, – выдавила я из себя. Почему даже Юлька в курсе того, кто такой Петелин? Пожалуй, мне следует основательно подготовиться к началу работы с ним. «Гугл» мне в помощь.
– Непременно надо отметить! – заявила Юля, вкладывая пластиковую карточку в папку со счётом.
– Отметить что? – не поняла я.
– Как – что? Моё повышение. Твою новую работу. Созвонимся. Не пропадай!
Юля выходила из кафе, а я смотрела ей вслед. Разве это я перестала звонить первой? Впрочем, ничего удивительного: у всех сейчас столько дел, хлопот… Приходишь домой и падаешь. А потом плетёшься готовить ужин…
Впрочем, мне самой ещё предстояло доесть свой обед. А потом идти домой. Правда, меня там никто не ждёт.
Войдя в квартиру, я сбросила туфли. Пакет со свежим багетом и баночкой ежевичного джема отправился висеть на вешалку. Я недоверчиво принюхалась: неужели у нас дома всегда такой спёртый воздух?..
Разумеется: осень ещё толком не началась, а в квартире уже топят. И все окна выходят на одну сторону. И практически невозможно устроить сквозняк, а кондиционера у нас нет. Почему у нас ничего нет, с отчаянием подумала я. Ни кондиционера, ни бойлера. Нет всех тех вещей, которые делают жизнь человека относительно комфортной. Тоже мне, цивилизация.
Плащ повис на вешалке вслед за пакетом. Я прошла на кухню. Содрогнулась при виде беспорядка, который, казалось, только увеличился за время моего отсутствия. На этой кухне невозможно было готовить. Да что там – не возникало даже желания заварить себе чаю.
Плохо соображая, что я делаю, я метнулась в туалет – над сливным бачком находился шкафчик для всяких хозяйственных мелочей, из которого я и извлекла резиновые перчатки. Они даже не были распакованы – лежали там, вероятно, в ожидании лучших времён.
Вернувшись на кухню, я щедро плеснула на губку моющее средство. На то, чтобы отмыть всю посуду, ушло полчаса. Но после посуды я подступила с губкой к плите. Лихорадочно оттирая с условно белой поверхности пятна кофе, масляные брызги, следы супа, я размышляла над иронией судьбы. Наша квартира в центре города стоит немалых денег. Если как следует отремонтировать её и обставить, то, как минимум, получится прекрасное жильё. Как максимум – самостоятельный источник стабильного дохода. Но у нас нет денег даже на то, чтобы осуществить косметический ремонт. Сложно, живя в этой квартире, получать моральное удовлетворение от пребывания здесь… Скорее, рассудок утешается, подсчитывая, сколько денег пришлось бы отдавать за аренду чужого жилья…
Но мне уже было наплевать на все эти высокие материи. Я взялась за дело всерьёз. И откуда нахлынуло столько энергии? Покончив с плитой и мойкой, я взялась за пылесос. Приволокла его на кухню, принялась отчищать все горизонтальные поверхности. От воющего шланга не могли спастись ни клубы пыли, ни закатившиеся за холодильник семечки каких-то фруктов… В мусорное ведро полетели пустые пакеты из-под чипсов, грязные салфетки, спичечные коробки…
Меня было не остановить. Мне не было жалко потёртого джемпера, который я так и не сняла, вернувшись из кафе: мысленно я уже определила его на выброс. Долой! Хлам и мусор – долой! Зачем нам столько места, если мы так бездарно его используем? На старенький кухонный диванчик лучше набросать мягких подушек или купить симпатичный чехол, чем усеивать его дешёвыми журналами и бесплатными газетами из метро. Моя безжалостность возросла в разы, когда я перешла к ревизии холодильника…
Мягко скворчащий белый ящик был опустошён и до блеска отмыт. Я действовала суровее, чем американская иммиграционная служба, решая, каким продуктам позволить вернуться на его полки, а какие заслуживают немедленного выдворения. Я возмущалась про себя и вслух, хотя, кроме сливочного масла, некому было выслушивать мои монологи:
– У нас ведь так мало денег, не правда ли? Тогда что здесь делает этот недоеденный арбуз? Да он уже посинел от холода, бедняжка! Шесть пакетов сока, и в каждом – по глотку? Чудесно! Замечательно! Именно поэтому негде разместить картошку, которая, к слову, уже проросла…
Чёрствый хлеб, плесневелый сыр, остатки кефира и недоеденная гречка – всё отправилось на помойку. Я устала подсчитывать количество рейдов, которые мне пришлось сделать, чтобы освободить квартиру от всего лишнего, ненужного и просроченного. Я не ограничилась уборкой на кухне. Да что там – я превратилась в какой-то уборочный комбайн, в торнадо, не оставляющий после себя ничего… залежавшегося. От кухни я перешла к ванной. Уйма времени ушла на то, чтобы отмыть до нежного сияния голубую пластиковую шторку. Кажется, несколько склянок с чистящими средствами оставалось ещё от прежних жильцов. Я не пощадила ничего, кроме огромной упаковки геля для стирки, ополаскивателя, пары шампуней и наших старых зубных щёток. В пылу обновления я случайно отправила на помойку початый тюбик с зубной пастой – свежей.
Печальная участь вслед за ванной постигла туалет, коридор, антресоли, гостиную, мою комнату и даже святая святых – комнату брата. Правда, у Никиты я особо не свирепствовала – вытряхнула коврик, вытерла пыль, полила засохший кактус на подоконнике и сдёрнула с карниза штору – постирать. Зато мой одёжный шкаф перестал выглядеть, словно девственный лес. Джунгли из колготок, лифчиков и водолазок испарились. Честно говоря, давно следовало избавиться от большей части вещей. Некоторые из них я таскала ещё в старших классах. Если бы теперешние школьницы увидели меня в одной из этих юбок со складками, то подняли бы на смех… Жалкие остатки моей одежды аккуратно легли сдержанными стопками на полки шкафа.
– Вера?.. – произнёс над моей головой изумлённый голос.
– А? – рассеянно откликнулась я.
– Что здесь происходит, чёрт возьми?!
– О… Марина, Никита, привет.
Марина Малинина, девушка моего брата, выглядывала из-за его плеча, с любопытством изучая картину развала. Как всегда, она выглядела восхитительно – свежо, наивно и очаровательно со своими длинными светлыми волосами и ртом сердечком, искусно подведённым розовой помадой.
– У нас было нашествие монголов? – поинтересовался брат.
– Или инопланетян, – вставила Марина.
– Мог бы предупредить, что придёшь не один, так как…
– …есть у нас нечего?
– Точно, – кивнула я. – Видишь… немножко прибираюсь. На самом деле, я почти закончила. Вот, решила разобрать косметику…
Марина двумя пальцами извлекла из коробки с лаками и тенями помаду Dzintars.
– Избавляешься от просроченного? – поинтересовалась она.
– Боюсь, что у этой древности срок годности установить уже невозможно, – обречённо отозвалась я. В коробочку были свалены и старые блески для губ от Oriflame, и подводки Bell… Как в воду смотрела, когда думала о том, как современные школьницы отозвались бы о моей косметике.
– Некоторые старые лаки от Avon до сих пор у меня отлично ложатся, – политкорректно поведала Маринка.
Ах ты, лапочка.
Никита, наконец, снова обрёл дар речи:
– Вера, ты же не хочешь сказать, будто всё это означает визит родителей?
– Не хочу, – качнула головой я.
– Но тогда…
– Что – тогда? Надоело жить в бардаке. Пусть всё будет новым!
– Она вчера устроилась на новую работу, – пояснил брат для Марины.
– Поздравляю!
– Спасибо. Если нет денег на роскошный ремонт, это ещё не значит, будто здесь невозможно навести уют.
– Правильно, – поддержала Марина, – я недавно читала, что гармонизация пространства вокруг приводит к гармонизации всей жизни…
– Но не в таких же масштабах! – изумился Никита. – Квартиру не узнать. Хочешь сказать, будто одна всё это организовала?
– А ещё к нам завтра приедут специально обученные люди и организуют вывоз книг.
– Каких книг?
– С антресолей. Из коридора. Там полно и раритетных вещей, и таких, которые уже никто никогда не будет читать.
– За это заплатят?
– Сомневаюсь, что много. Зато сколько появится места для классики и вообще для новых книг! Я ведь даже новую Гавальду не могу себе позволить купить – поставить некуда, а если положить, то затеряется в квартире среди прочего хлама…
– Теперь уже не затеряется, – засмеялся Никита.
Он отправился к себе в комнату, чтобы переодеться, но буквально через минуту снова появился на пороге с гневным воплем:
– Вера, куда ты дела мою футболку?! Ты, случайно, не…
Я внутренне съёжилась.
– Постой, как она выглядела?
– Такая, серо-зелёная…
– Отличный цвет для футболки! – фыркнула Марина.
В который раз я почувствовала, что до сих пор не могу смотреть на неё без неловкости…
– Футболка, – пытаясь уцепиться за это, как за спасательный круг, я вопросительно взглянула на брата.
Никита ни свет, ни заря уехал на учёбу, оставив на кухне после себя раковину, полную грязной посуды и стол, полный крошек – наверное, проспал и сильно торопился.
Что касается меня, то я открыла глаза только в начале второго. Было почти невозможно выпутаться из бестолкового и нелепого кошмарного сна, который преследовал меня всю ночь. К счастью, сюжет сна мне не запомнился. К несчастью, после него осталось липкое ощущение, которое никак не хотело меня отпускать.
Чтобы избавиться от него, я полезла в душ. Долго плескалась под горячей водой, постепенно прикручивая кран с холодной, пока на меня не начал литься кипяток.
Отжав волосы и скрутив из них узел на затылке, я отправилась в рейд по квартире. Не хотелось одеваться, не хотелось даже накидывать халат. Наверное, впервые у меня промелькнула мысль о том, что было бы здорово жить в одиночестве – можно расхаживать дома голышом хоть круглые сутки. И впервые в мыслях об отдельном жилье не нашлось места воспоминаниям о Вадиме.
Раньше я никогда не думала всерьёз о том, чтобы жить одной.
До окончания школы я жила с родителями в Самаре. Но когда встал вопрос о том, где мне получать образование, родители заявили – только столица!
Я недоумевала – мама наверняка будет против моей жизни в общежитии. И потом… Родители никогда не зарабатывали достаточно, чтобы суметь помочь мне продержаться в Москве… Отец – бывший балетный танцовщик – очень рано вышел на пенсию. Мама вела бухгалтерию для нескольких фирмочек. Денег, само собой, постоянно не хватало, мы жили довольно скромно.
И тут родители огорошили нас с братом новостью: у них (то есть у нас) имелась трёхкомнатная квартира в Москве.
Она не стояла без дела – сдавалась. Это происходило не всё время; квартира сдавалась исключительно по знакомству, следовательно, и арендная плата бралась за неё не по максимуму. Но благодаря этому родители накопили для меня «стипендию» для учёбы в Москве…
Я много раз спрашивала родителей, почему они сами не хотят переехать в Москву. Мама объясняла, что такой ритм – не для неё. И что в своё время они с отцом приняли взвешенное решение – уехать в Самару, где им в воспитании двоих детей (Никита тогда только должен был появиться на свет) ещё могли помочь её родители…
Планировалось, что Никита окончит школу в Самаре, как и я. Но очень скоро он присоединился ко мне в покорении столицы.
Мы решили – будет лучше, если он адаптируется к новому месту жительства, ещё учась в школе. Да и родители заслужили, наконец, возможность вздохнуть спокойно и пожить для себя… настолько, насколько это было реально.
Вот только вложения в нас (предоставленное в собственность жильё, денежный задел) пока не оправдывались.
В общем, пожить в одиночестве мне не довелось. Да одной мне жить и не хотелось – в моём понимании это было тоскливо. Если я простужалась, Никита таскал мне в постель огромные кружки с горячим чаем и малиновым вареньем, заставлял надевать шерстяные носки (я ненавидела шерсть в любом виде). Да и к ужину всегда было веселее покупать что-то, зная, что не придётся сидеть над этим в одиночку.
Съезжать имело смысл только затем, чтобы делить съёмное жильё с бойфрендом.
Но здесь ситуация становилась особенно интересной…
В желудке громко заурчало.
– Что за чёрт, – вслух поинтересовалась я.
Ах да. Я ведь так и не позавтракала. И сейчас уже время обеда.
Я вспомнила, в каком виде Никита оставил кухню утром.
Я разберусь с этим. Потом. Сейчас мне совершенно не хочется этим заниматься.
В конце концов, не обязательно каждый раз готовить дома. Пора мне привыкать к новой жизни – более интересной, динамичной.
Жизни, где всегда можно выйти в ближайшее кафе и заказать бизнес-ланч.
Я натянула джинсы, слегка выцветшую водолазку, сунула ноги в разношенные туфли. О том, что волосы у меня на голове так и не были приведены в порядок после душа, я даже не вспомнила.
Парадокс – но в своём районе я не знала никаких хороших мест (да и, признаться, не только в районе). Выбирать можно было между двумя сетевыми кофейнями. Я справедливо рассудила, что «Шоколадница» рядом с зоопарком всегда полна народу. Поэтому, выйдя из дома, я свернула налево, а не зашагала направо… Мой расчёт оправдался: вторая кофейня была практически пустой. Я устроилась в самом дальнем углу, отказалась от пепельницы и принялась размышлять над вариантами бизнес-ланча: суп и салат, суп и горячее… или же всё вместе?!
После недолгих раздумий я сообщила официанту:
– Чёрный чай, крем-суп, греческий салат, блинчики с грибами.
– Ну ты даёшь, Шефф!
Откуда официант знает моё имя?! У меня от изумления округлились глаза. Но он не мог разговаривать со мной женским голосом. И у официанта не могло быть голоса, принадлежащего моей подружке из вуза, Юле Ефимовой!
– Юля?!
– Вера, – кивнула та, из-за плеча официанта перемещаясь в кресло напротив меня. – Сколько можно есть?! Ты меня пугаешь. Молодой человек, мне, пожалуйста, то же самое – и ещё клубничный пломбир!
– Сейчас, – официант очень приятно улыбнулся и отошёл.
– Значит, тебе можно есть всё то же самое, но меня ты за это стыдишь? – я сделала вид, будто надулась.
– Да ладно тебе. Вот хомяк! Можешь тоже заказать себе десерт, – засмеялась Юлька.
– И нет никаких поводов издеваться.
– Ну конечно, нет! Но я съем свой ланч, и мой вес не изменится. А ты? – Юля пристально посмотрела на меня. – Так и не научилась держать своё тело под контролем?
На этом месте я оскорбилась не на шутку.
– Ты могла бы присмотреться ко мне повнимательнее, – обиженно сообщила я.
– Разве? А что изменилось? Неужели за те несколько недель, что мы не виделись, ты стала влезать в 44-й размер?
Я вздохнула:
– Утрируешь. Могла бы и заметить, что я уже не такое пухлое создание, каким запомнилась всем на вручении дипломов.
– Ну-у-у, Шефф, – с иронией протянула Юлька, – прости, но мы с тобой не так часто видимся, чтобы я могла отметить столь разительные перемены в тебе…
– Именно поэтому на наших редких встречах могла бы присматриваться ко мне более внимательно, – с лёгкостью отбила подачу я.
Юлька усмехнулась:
– И правда – неужели 46-й?
От продолжения дискуссии нас избавил официант, поставивший перед нами глубокие чашки с супом.
Отправляя в рот первую ложку дымящегося пюре из шампиньонов, я поинтересовалась:
– Что ты здесь делаешь?
Юля с сосредоточенным лицом высыпала в суп поджаристые сухарики:
– Здесь – это где? Если в России, то я каждый день задаюсь этим риторическим вопросом. В Москве? В центре?
– В кофейне посреди рабочего дня в моём районе!
– А ты? – парировала Юля.
Я засмеялась:
– В своём районе!
– Но посреди рабочего дня, – напомнила Юля и тоже попробовала суп.
– А я уволилась.
– Иди ты!
– Именно.
– Давно? – расспросы не мешали подруге уплетать горячую, аппетитно пахнущую жидкость.
– На прошлой неделе, – призналась я, – скоропалительно и внезапно…
– Что так? Допекли?
– Просто почувствовала: пора что-то поменять, – я прислушалась к этой фразе. Произнесённая вслух, она звучала не слишком убедительно.
– Молоток! – горячо одобрила Юля. Отодвинув посудину из-под супа, она принялась отрезать кусок от блинчика.
– Думаешь?.. – с сомнением произнесла я.
Когда же я научусь достаточной степени веры в себя? Я была убеждена в необходимости увольнения, а сейчас сижу перед бывшей однокурсницей и завишу от её одобрения поступков, которые… влияют исключительно на мою жизнь.
И благосостояние – тоже, ага…
– Разумеется, – подтвердила Юля, – в нашем с тобой возрасте нужно хвататься за все возможности, которые подворачиваются. Я вообще не понимала, откуда ты выкопала ту замшелую контору. Да, стабильно, но какой прок от этой стабильности, когда до пенсии нам ещё несколько десятков лет? Нужно всё попробовать.
Это звучало довольно угрожающе.
Я склонила голову набок и посмотрела на Юлю.
Она пояснила:
– Я имею в виду, сейчас самое время делать карьеру.
– И именно по этой причине ты сейчас находишься в кофейне? – весело поинтересовалась я. – Только не ври, будто твоя фирма переехала в этот район.
– Ты что, работать где-нибудь на Пресне – это же мечта, – сощурилась Юля, – круче – только на Тверской.
Круче – только на Красной площади, хотела сострить я, но почему-то промолчала.
Юля продолжала:
– А сюда меня занесло сугубо по рабочим вопросам. Меня, между прочим, из офис-менеджеров повысили.
– Поздравляю!
– Спасибо, – кивнула она, – теперь потихоньку занимаюсь пиаром, въезжаю в дела… Интересно, но голова уже трещит. Сейчас в редакции согласовывала макет имиджевой рекламы для нашей компании. Забежала перекусить. Так что, сама понимаешь, долго сидеть с тобой не смогу. Тебе ведь никуда не надо торопиться. Стой, а ты что, уволилась «в никуда»?
– Да. То есть… нет. То есть…
– Разве ты можешь себе это позволить? Насколько помню, твой Вадим не может помочь тебе продержаться на плаву…
Ещё одна шпилька. Хотя, может, она и не хотела сказать ничего дурного. Иначе мне придётся предположить, будто они все сговорились.
Все.
Мой брат, моя давнишняя подруга…
– Я уже нашла себе место! – поторопилась сказать я.
– Круто! Ну, поздравляю! И где, кем? А почему ты сейчас не там?
– Собираюсь с силами перед новым стартом, – пошутила я. – Место личного ассистента. Есть такой автор деловых бестселлеров…
– Архангельский? Петелин?
Я была поражена.
– Ты слышала о Петелине?
– Угу, – Юлька кивнула, сосредоточенно пережёвывая салат. – Молодой, модный. Но, кажется, дельный. Он вёл в нашей компании какой-то тренинг. Среди «топов», разумеется, простых секретарей и менеджеров к нему никто не подпустил. И ты знаешь – удивительно, но атмосфера неуловимо изменилась. Компания как будто стала чуточку более неформальной, но при этом – результативной. А мне премия по итогам года перепала. Старожилы и не помнят таких премий. Чёрт, уже уйма времени!!! Мне пора бежать.
Она призывно замахала обеими руками, подзывая нашего официанта.
– Была рада повидаться, – выдавила я из себя. Почему даже Юлька в курсе того, кто такой Петелин? Пожалуй, мне следует основательно подготовиться к началу работы с ним. «Гугл» мне в помощь.
– Непременно надо отметить! – заявила Юля, вкладывая пластиковую карточку в папку со счётом.
– Отметить что? – не поняла я.
– Как – что? Моё повышение. Твою новую работу. Созвонимся. Не пропадай!
Юля выходила из кафе, а я смотрела ей вслед. Разве это я перестала звонить первой? Впрочем, ничего удивительного: у всех сейчас столько дел, хлопот… Приходишь домой и падаешь. А потом плетёшься готовить ужин…
Впрочем, мне самой ещё предстояло доесть свой обед. А потом идти домой. Правда, меня там никто не ждёт.
Войдя в квартиру, я сбросила туфли. Пакет со свежим багетом и баночкой ежевичного джема отправился висеть на вешалку. Я недоверчиво принюхалась: неужели у нас дома всегда такой спёртый воздух?..
Разумеется: осень ещё толком не началась, а в квартире уже топят. И все окна выходят на одну сторону. И практически невозможно устроить сквозняк, а кондиционера у нас нет. Почему у нас ничего нет, с отчаянием подумала я. Ни кондиционера, ни бойлера. Нет всех тех вещей, которые делают жизнь человека относительно комфортной. Тоже мне, цивилизация.
Плащ повис на вешалке вслед за пакетом. Я прошла на кухню. Содрогнулась при виде беспорядка, который, казалось, только увеличился за время моего отсутствия. На этой кухне невозможно было готовить. Да что там – не возникало даже желания заварить себе чаю.
Плохо соображая, что я делаю, я метнулась в туалет – над сливным бачком находился шкафчик для всяких хозяйственных мелочей, из которого я и извлекла резиновые перчатки. Они даже не были распакованы – лежали там, вероятно, в ожидании лучших времён.
Вернувшись на кухню, я щедро плеснула на губку моющее средство. На то, чтобы отмыть всю посуду, ушло полчаса. Но после посуды я подступила с губкой к плите. Лихорадочно оттирая с условно белой поверхности пятна кофе, масляные брызги, следы супа, я размышляла над иронией судьбы. Наша квартира в центре города стоит немалых денег. Если как следует отремонтировать её и обставить, то, как минимум, получится прекрасное жильё. Как максимум – самостоятельный источник стабильного дохода. Но у нас нет денег даже на то, чтобы осуществить косметический ремонт. Сложно, живя в этой квартире, получать моральное удовлетворение от пребывания здесь… Скорее, рассудок утешается, подсчитывая, сколько денег пришлось бы отдавать за аренду чужого жилья…
Но мне уже было наплевать на все эти высокие материи. Я взялась за дело всерьёз. И откуда нахлынуло столько энергии? Покончив с плитой и мойкой, я взялась за пылесос. Приволокла его на кухню, принялась отчищать все горизонтальные поверхности. От воющего шланга не могли спастись ни клубы пыли, ни закатившиеся за холодильник семечки каких-то фруктов… В мусорное ведро полетели пустые пакеты из-под чипсов, грязные салфетки, спичечные коробки…
Меня было не остановить. Мне не было жалко потёртого джемпера, который я так и не сняла, вернувшись из кафе: мысленно я уже определила его на выброс. Долой! Хлам и мусор – долой! Зачем нам столько места, если мы так бездарно его используем? На старенький кухонный диванчик лучше набросать мягких подушек или купить симпатичный чехол, чем усеивать его дешёвыми журналами и бесплатными газетами из метро. Моя безжалостность возросла в разы, когда я перешла к ревизии холодильника…
Мягко скворчащий белый ящик был опустошён и до блеска отмыт. Я действовала суровее, чем американская иммиграционная служба, решая, каким продуктам позволить вернуться на его полки, а какие заслуживают немедленного выдворения. Я возмущалась про себя и вслух, хотя, кроме сливочного масла, некому было выслушивать мои монологи:
– У нас ведь так мало денег, не правда ли? Тогда что здесь делает этот недоеденный арбуз? Да он уже посинел от холода, бедняжка! Шесть пакетов сока, и в каждом – по глотку? Чудесно! Замечательно! Именно поэтому негде разместить картошку, которая, к слову, уже проросла…
Чёрствый хлеб, плесневелый сыр, остатки кефира и недоеденная гречка – всё отправилось на помойку. Я устала подсчитывать количество рейдов, которые мне пришлось сделать, чтобы освободить квартиру от всего лишнего, ненужного и просроченного. Я не ограничилась уборкой на кухне. Да что там – я превратилась в какой-то уборочный комбайн, в торнадо, не оставляющий после себя ничего… залежавшегося. От кухни я перешла к ванной. Уйма времени ушла на то, чтобы отмыть до нежного сияния голубую пластиковую шторку. Кажется, несколько склянок с чистящими средствами оставалось ещё от прежних жильцов. Я не пощадила ничего, кроме огромной упаковки геля для стирки, ополаскивателя, пары шампуней и наших старых зубных щёток. В пылу обновления я случайно отправила на помойку початый тюбик с зубной пастой – свежей.
Печальная участь вслед за ванной постигла туалет, коридор, антресоли, гостиную, мою комнату и даже святая святых – комнату брата. Правда, у Никиты я особо не свирепствовала – вытряхнула коврик, вытерла пыль, полила засохший кактус на подоконнике и сдёрнула с карниза штору – постирать. Зато мой одёжный шкаф перестал выглядеть, словно девственный лес. Джунгли из колготок, лифчиков и водолазок испарились. Честно говоря, давно следовало избавиться от большей части вещей. Некоторые из них я таскала ещё в старших классах. Если бы теперешние школьницы увидели меня в одной из этих юбок со складками, то подняли бы на смех… Жалкие остатки моей одежды аккуратно легли сдержанными стопками на полки шкафа.
– Вера?.. – произнёс над моей головой изумлённый голос.
– А? – рассеянно откликнулась я.
– Что здесь происходит, чёрт возьми?!
– О… Марина, Никита, привет.
Марина Малинина, девушка моего брата, выглядывала из-за его плеча, с любопытством изучая картину развала. Как всегда, она выглядела восхитительно – свежо, наивно и очаровательно со своими длинными светлыми волосами и ртом сердечком, искусно подведённым розовой помадой.
– У нас было нашествие монголов? – поинтересовался брат.
– Или инопланетян, – вставила Марина.
– Мог бы предупредить, что придёшь не один, так как…
– …есть у нас нечего?
– Точно, – кивнула я. – Видишь… немножко прибираюсь. На самом деле, я почти закончила. Вот, решила разобрать косметику…
Марина двумя пальцами извлекла из коробки с лаками и тенями помаду Dzintars.
– Избавляешься от просроченного? – поинтересовалась она.
– Боюсь, что у этой древности срок годности установить уже невозможно, – обречённо отозвалась я. В коробочку были свалены и старые блески для губ от Oriflame, и подводки Bell… Как в воду смотрела, когда думала о том, как современные школьницы отозвались бы о моей косметике.
– Некоторые старые лаки от Avon до сих пор у меня отлично ложатся, – политкорректно поведала Маринка.
Ах ты, лапочка.
Никита, наконец, снова обрёл дар речи:
– Вера, ты же не хочешь сказать, будто всё это означает визит родителей?
– Не хочу, – качнула головой я.
– Но тогда…
– Что – тогда? Надоело жить в бардаке. Пусть всё будет новым!
– Она вчера устроилась на новую работу, – пояснил брат для Марины.
– Поздравляю!
– Спасибо. Если нет денег на роскошный ремонт, это ещё не значит, будто здесь невозможно навести уют.
– Правильно, – поддержала Марина, – я недавно читала, что гармонизация пространства вокруг приводит к гармонизации всей жизни…
– Но не в таких же масштабах! – изумился Никита. – Квартиру не узнать. Хочешь сказать, будто одна всё это организовала?
– А ещё к нам завтра приедут специально обученные люди и организуют вывоз книг.
– Каких книг?
– С антресолей. Из коридора. Там полно и раритетных вещей, и таких, которые уже никто никогда не будет читать.
– За это заплатят?
– Сомневаюсь, что много. Зато сколько появится места для классики и вообще для новых книг! Я ведь даже новую Гавальду не могу себе позволить купить – поставить некуда, а если положить, то затеряется в квартире среди прочего хлама…
– Теперь уже не затеряется, – засмеялся Никита.
Он отправился к себе в комнату, чтобы переодеться, но буквально через минуту снова появился на пороге с гневным воплем:
– Вера, куда ты дела мою футболку?! Ты, случайно, не…
Я внутренне съёжилась.
– Постой, как она выглядела?
– Такая, серо-зелёная…
– Отличный цвет для футболки! – фыркнула Марина.
В который раз я почувствовала, что до сих пор не могу смотреть на неё без неловкости…
– Футболка, – пытаясь уцепиться за это, как за спасательный круг, я вопросительно взглянула на брата.