Страница:
Луи повернулся к нему от окна.
— Приятно иметь все на всякий случай, — сказал он. — Хотелось бы, конечно, обойтись чем-нибудь попроще: спустить его с лестницы или устроить автомобильную аварию… Но если не выйдет, я вполне готов просто изрешетить его. С превеликим удовольствием.
Три Пальца, разбиравший один из «смит-вессонов», ухмыльнулся, но его улыбка тут же сменилась недовольной гримасой.
— Тебя надули, — сказал он, заглядывая в ствол.
— Как так, надули?
— Глянь на калибровку — как раз уведёт выстрел в сторону. И затвор сносился. — Он провернул барабан, покачал головой: — Надеюсь, остальные в более приличном состоянии.
— Ну а чего ты хотел в такой спешке? Это тебе не США, приятель. У нас здесь такие запреты на все огнестрельное, ты и не поверишь.
— Я знаком с канадским законодательством, — бросил Три Пальца.
— Ясное дело.
— Хватит, — вмешался Луи. — Не заводись, Палец. Эрл сделал для нас все, что мог. Верно?
— Ясное дело, — повторил Эрл. Ну что за долбаные мартышки! — Так мы сегодня убираем Валенти или как?
— Сдаётся мне, — проговорил Луи, — он, если ещё не свалил, ожидает нас сегодня ночью или завтра, так что лучше отложить дело на пару дней. И у нас будет время как следует подготовиться.
— А если за пару дней он как раз и успеет смыться? — возразил Эрл и покосился на разложенное оружие. — Что он сделает против такой батареи? А станем слишком долго ждать, как раз застанем пустой дом.
Луи покачал головой:
— Если он решил уходить, так уже ушёл. Может, мы там малость покрутимся сегодня вечерком — просто посмотрим. Но если он окажется там, значит, забился в нору и собирается огрызаться. Тогда полезно помотать ему нервы. Будет сидеть и ждать нас, зная, что ему кранты, что мы уже рядом. Какой бы он ни был крутой, но в ноге у него сидит порция свинца, а с ней особенно не побегаешь.
— Так-то так, но…
— Слушай, — перебил Луи. — Сделаем все по-моему, и выйдет как надо. Чтоб разнести все в клочки, много ума не нужно. Я хочу сыграть чисто. Так чисто, чтоб полиция не забеспокоилась, даже когда выяснит, кто он такой.
— Ладно, — смирился Эрл. — Это твоя охота. Луи кивнул. Он не стал объяснять, что уже пробовал взять Валенти грубой силой. В тот раз на Мальте его дважды подстрелили, и все равно он умудрился раствориться в воздухе. Луи эта история не прибавила славы. Так что на сей раз он собирался подготовить все как следует. Хорошо бы подобраться так близко, чтоб можно было похлопать Тони по плечу, прежде чем пустить в него пулю. Или не пулю.
Луи предпочёл бы убрать Тони так, чтобы никто не заподозрил убийства. В каком-то смысле Тони был примером. Два года водил fratel- lanzaза нос! Это вредит делу. Глядя на него, кто-нибудь может вообразить, что тоже сумеет вывернуться. А вот если убрать Тони так, чтобы все выглядело естественно, а потом пустить слух, что Луи Фуччери как раз был в тех краях, — кто надо быстро вычислит, в чем дело.
Будет хороший пример. Поймут, что Фуччери работает чисто и всегда заканчивает начатую работу. Так прежде говорили о Тони. Луи не прочь был перенять его славу.
— И кто будет сегодня проверять дом? — спросил Эрл.
— Позже обсудим… — Вспомнив о чем-то, Луи оборвал фразу. — А что с тем парнем, который был с тобой вчера? Он знает, что мы прилетели?
Эрл покачал головой:
— Ни хрена он не знает. Его малость продырявили, так что я оставил его у друзей.
— Что за друзья?
— У них домик… минут двадцать на колёсах до Валенти.
— Может, нам стоит там и обосноваться? Эрл согласился
— Подходит. Только вам лучше извалять малость свои костюмчики. В наших местах люди не приезжают на загородный пикник в «тройках».
— Нет проблем, — отозвался Луи. Но проблема была. Эрл. Парень начинал действовать ему на нервы. Может, когда эта сделка с колумбийцами устроится, padroneотдаст ему Эрла… в подарок.
— Представляю, как вы, ребята, будете выглядеть в футболочках и обрезанных шортиках, — усмехнулся Эрл.
— Слишком много болтаешь, — бросил ему Три Пальца.
— Неужели? — обратился Эрл к Луи. Сын Джо Бродвея только молча улыбнулся.
Фургон высоко сидел на осях, а канавы здесь не было, так что машину без труда удалось отвести за деревья. Ветки царапали по бортам, а кусты ложились под колёса. Решив, что отъехал достаточно далеко, водитель заглушил двигатель и вылез наружу. Торопливо обогнул фургон и принялся распрямлять согнутые днищем молодые деревца. Некоторые вставали сами, другие приходилось вытягивать и опирать друг на друга, однако ко времени, когда водитель затёр следы колёс на обочине и раскинул камуфляжную сеть над машиной, частый подлесок практически скрыл фургон от посторонних глаз.
Человек постоял минуту под моросящим дождём, любуясь своей работой. Он был коротко острижен, а на щеках красовалась двухдневная седоватая щетина. Смуглая кожа казалась ещё темней в тени деревьев, на фоне чёрной, отпугивающей комаров одежды.
Человек нырнул в фургон и тут же появился снова. Теперь в руках он держал арбалет из вооружения коммандос Арбалет был снабжён прицелом, который приезжий тут же проверил, наведя на дрозда, прячущегося от дождя в ветвях кедра. В прицел птицу, казалось, можно потрогать рукой.
— Бах! — пробормотал человек, отложил арбалет и застегнул на себе пояс. С пояса свисал маленький колчан, полный арбалетных болтов. Человек поднял с земли арбалет и скользнул между деревьями по направлению к дому Тони Валенти. В сыром лесу под его ногой не треснула ни одна ветка.
9
10
11
— Приятно иметь все на всякий случай, — сказал он. — Хотелось бы, конечно, обойтись чем-нибудь попроще: спустить его с лестницы или устроить автомобильную аварию… Но если не выйдет, я вполне готов просто изрешетить его. С превеликим удовольствием.
Три Пальца, разбиравший один из «смит-вессонов», ухмыльнулся, но его улыбка тут же сменилась недовольной гримасой.
— Тебя надули, — сказал он, заглядывая в ствол.
— Как так, надули?
— Глянь на калибровку — как раз уведёт выстрел в сторону. И затвор сносился. — Он провернул барабан, покачал головой: — Надеюсь, остальные в более приличном состоянии.
— Ну а чего ты хотел в такой спешке? Это тебе не США, приятель. У нас здесь такие запреты на все огнестрельное, ты и не поверишь.
— Я знаком с канадским законодательством, — бросил Три Пальца.
— Ясное дело.
— Хватит, — вмешался Луи. — Не заводись, Палец. Эрл сделал для нас все, что мог. Верно?
— Ясное дело, — повторил Эрл. Ну что за долбаные мартышки! — Так мы сегодня убираем Валенти или как?
— Сдаётся мне, — проговорил Луи, — он, если ещё не свалил, ожидает нас сегодня ночью или завтра, так что лучше отложить дело на пару дней. И у нас будет время как следует подготовиться.
— А если за пару дней он как раз и успеет смыться? — возразил Эрл и покосился на разложенное оружие. — Что он сделает против такой батареи? А станем слишком долго ждать, как раз застанем пустой дом.
Луи покачал головой:
— Если он решил уходить, так уже ушёл. Может, мы там малость покрутимся сегодня вечерком — просто посмотрим. Но если он окажется там, значит, забился в нору и собирается огрызаться. Тогда полезно помотать ему нервы. Будет сидеть и ждать нас, зная, что ему кранты, что мы уже рядом. Какой бы он ни был крутой, но в ноге у него сидит порция свинца, а с ней особенно не побегаешь.
— Так-то так, но…
— Слушай, — перебил Луи. — Сделаем все по-моему, и выйдет как надо. Чтоб разнести все в клочки, много ума не нужно. Я хочу сыграть чисто. Так чисто, чтоб полиция не забеспокоилась, даже когда выяснит, кто он такой.
— Ладно, — смирился Эрл. — Это твоя охота. Луи кивнул. Он не стал объяснять, что уже пробовал взять Валенти грубой силой. В тот раз на Мальте его дважды подстрелили, и все равно он умудрился раствориться в воздухе. Луи эта история не прибавила славы. Так что на сей раз он собирался подготовить все как следует. Хорошо бы подобраться так близко, чтоб можно было похлопать Тони по плечу, прежде чем пустить в него пулю. Или не пулю.
Луи предпочёл бы убрать Тони так, чтобы никто не заподозрил убийства. В каком-то смысле Тони был примером. Два года водил fratel- lanzaза нос! Это вредит делу. Глядя на него, кто-нибудь может вообразить, что тоже сумеет вывернуться. А вот если убрать Тони так, чтобы все выглядело естественно, а потом пустить слух, что Луи Фуччери как раз был в тех краях, — кто надо быстро вычислит, в чем дело.
Будет хороший пример. Поймут, что Фуччери работает чисто и всегда заканчивает начатую работу. Так прежде говорили о Тони. Луи не прочь был перенять его славу.
— И кто будет сегодня проверять дом? — спросил Эрл.
— Позже обсудим… — Вспомнив о чем-то, Луи оборвал фразу. — А что с тем парнем, который был с тобой вчера? Он знает, что мы прилетели?
Эрл покачал головой:
— Ни хрена он не знает. Его малость продырявили, так что я оставил его у друзей.
— Что за друзья?
— У них домик… минут двадцать на колёсах до Валенти.
— Может, нам стоит там и обосноваться? Эрл согласился
— Подходит. Только вам лучше извалять малость свои костюмчики. В наших местах люди не приезжают на загородный пикник в «тройках».
— Нет проблем, — отозвался Луи. Но проблема была. Эрл. Парень начинал действовать ему на нервы. Может, когда эта сделка с колумбийцами устроится, padroneотдаст ему Эрла… в подарок.
— Представляю, как вы, ребята, будете выглядеть в футболочках и обрезанных шортиках, — усмехнулся Эрл.
— Слишком много болтаешь, — бросил ему Три Пальца.
— Неужели? — обратился Эрл к Луи. Сын Джо Бродвея только молча улыбнулся.
* * *
В понедельник к вечеру чёрный, заляпанный грязью фургон остановился у края дороги перед поворотом к дому Валенти. Водитель внимательно огляделся, убедился, что вокруг никого нет, и задним ходом осторожно съехал на обочину.Фургон высоко сидел на осях, а канавы здесь не было, так что машину без труда удалось отвести за деревья. Ветки царапали по бортам, а кусты ложились под колёса. Решив, что отъехал достаточно далеко, водитель заглушил двигатель и вылез наружу. Торопливо обогнул фургон и принялся распрямлять согнутые днищем молодые деревца. Некоторые вставали сами, другие приходилось вытягивать и опирать друг на друга, однако ко времени, когда водитель затёр следы колёс на обочине и раскинул камуфляжную сеть над машиной, частый подлесок практически скрыл фургон от посторонних глаз.
Человек постоял минуту под моросящим дождём, любуясь своей работой. Он был коротко острижен, а на щеках красовалась двухдневная седоватая щетина. Смуглая кожа казалась ещё темней в тени деревьев, на фоне чёрной, отпугивающей комаров одежды.
Человек нырнул в фургон и тут же появился снова. Теперь в руках он держал арбалет из вооружения коммандос Арбалет был снабжён прицелом, который приезжий тут же проверил, наведя на дрозда, прячущегося от дождя в ветвях кедра. В прицел птицу, казалось, можно потрогать рукой.
— Бах! — пробормотал человек, отложил арбалет и застегнул на себе пояс. С пояса свисал маленький колчан, полный арбалетных болтов. Человек поднял с земли арбалет и скользнул между деревьями по направлению к дому Тони Валенти. В сыром лесу под его ногой не треснула ни одна ветка.
9
— Ты поняла, о чем толковал этот старик? — спросил Валенти.
Они с Али сидели на верхней ступеньке крыльца, любовались дождём. Небольшой навес защищал их. Баннон сидел в доме с книжкой, а старик за столом, занимаясь чем-то… Валенти с Али вышли наружу подышать воздухом.
— Как ваша нога? — спросила Али.
— В порядке, В такую погоду всегда чуть-чуть побаливает. — Он повернулся к ней: — Ты не ответила на вопрос.
Али взглянула на него невинными глазами.
— Господи, Тони, я же ещё маленькая. Что я могу понимать в таких делах?
— Эти отговорки оставь для других.
— Ладно. — Она покрутила ниточку на джинсах и снова уставилась на струи дождя. — Он меня запутал. Я хочу сказать: все эти древние боги… из них некоторые — божества солнца, другие — охотники, а в некоторых есть и то и другое. Но они все из разных мифологий и культур.
— Ты думаешь, не могут они все быть одним божеством?
Али пожала плечами:
— Я слишком мало знаю. Я ведь в самом деле ещё маленькая, Тони. Такими вещами, о которых говорил мистер Датчери, занимаются учёные.
— Но ты много читаешь. Ты умная.
— А вы нет?
— Я же просто тупой итальяшка, — передразнил её Тони. — Что я могу понимать в таких вещах?
— Ладно, намёк поняла…
— Так что ты думаешь?
— Ну, я знаю, что в мире много схожего, а что касается христиан — они и в самом деле заимствовали у разных культур. Пасха связана с весенним равноденствием, и даже обычай дарить пасхальные яйца происходит от языческих ритуалов плодородия. И сама идея распятия напоминает мифы других народов. Скандинавского Бальдра тоже пригвоздили к древу.
— Шутишь?
— Нет. В общем, я понимаю, что хотел сказать мистер Датчери, и в то же время все так запутанно. И ещё… — она в упор взглянула на Валенти, — ещё есть внутреннее чувство. Что я чувствую в музыке и в том олене. Если думать только об этом, а не о том, что читала или чему учит церковь, тогда все становится вполне осмысленно. Может, я немножко сошла с ума — не знаю.
— Не думаю, — отозвался Валенти. — У меня такое же чувство. А я слушал эту музыку куда дольше тебя. Но вот Том говорит, мол, все это чушь собачья, и это тоже звучит разумно. Я хочу сказать: не может же все, о чем толковал Датчери, быть правдой.
Али вздохнула.
— Не знаю. Как вы думаете, что там будет вечером у камня?
— Ума не приложу.
— Вам не кажется, что все они… ну, какая-то секта?
Валенти пожал плечами.
— Мелькнула такая мысль.
— У мамы был один знакомый, который называл себя ведьмаком — не то что он летал на помеле или колдовал, а просто у него была такая вера. Я с ним пару раз об этом заговаривала, но я тогда была совсем маленькой и мало что поняла. А мама ужасно рассердилась, что он ведёт со мной такие разговоры.
— Какие разговоры?
— Ну, — пояснили Али, — я кое-что читала на эту тему — уже когда он перестал приходить.
Мама его больше не приглашала. В общем, я помню, там был не один бог, а два — Лунная богиня и её супруг — Рогатый Человек, и…
— Очень похоже на то, что здесь происходит.
— По словам мистера Датчери…
— Ну, оленя мы сами видели. И слышали музыку. И простой олень не бросается на выручку людям, будто кавалерийский полк.
— Да, только зачем он нас спасал?
— В том-то и дело, — сказал Валенти. — Может, сегодня мы это выясним.
— Наверно… — Али задумалась. Ей хотелось пойти вечером к камню, услышать флейту вблизи, увидеть то, о чем рассказывал Льюис, — ив то же время было страшновато. Хорошо хоть, Тони тоже пойдёт. И Том. Они позаботятся, чтобы с ней ничего не случилось. Только вот если что-то случится в ней внутри!Услышав музыку, она не стала говорить по-другому, не изменилась внешне, а вот внутри… Али задумалась, будет ли там Малли, и тут же сообразила, что так и не поговорила о ней с Льюисом.
— Дождь перестаёт, — заметил Тони. — Старик был прав.
— Тони, — сказала Али, — мы так и не спросили его о Малли.
— Верно. Не спросили.
— Она говорит, что была здесь всегда, — сказал Льюис, — и хотя она, кажется, знает тайну лучше любого из нас, она не поддаётся ей, как мы.
— Мне она сказала, что она — секрет, — заметила Али.
Льюис ответил:
— Лунный секрет, да, — но я не слишком понимаю, что она хочет этим сказать.
Они все сидели вокруг стола. Перед Банноном лежал открытый сборник стихов Падрика Колумна, и он явно больше интересовался содержанием книги, чем беседой. Али, глядя на него, задумалась, как странно для человека его профессии увлекаться поэзией.
— Поймите, — продолжал Льюис. — Малли для меня такая же загадка, как для вас. Я знаком с ней дольше, но она мне ничего не объясняет, хотя ей случается кое о чем проговориться.
— Мне понятно это, хоть я и говорила с ней всего пару раз, — сказала Али.
Льюис улыбнулся:
— А все-таки я ей доверяю. Она всегда добра ко мне — и часто по вечерам спасает от одиночества. Любит, чтобы я читал ей вслух, и, случается, приносит разные книжки, которые где-то «находит».
— Все это она принесла? — спросил Баннон, обводя взглядом полки.
— Ну нет, — отозвался Льюис. — Только некоторые. Другие отыскал и привёз мне Джан-го — он знает, чем я интересуюсь. А большая часть, правду говоря, попала ко мне из библиотеки дома, в котором теперь живёшь ты, Али.
Али вспомнились слова Малли:
— «Тёмный Человек»! Льюис кивнул:
— Так называет его Малли. По-настоящему его звали Акерли Перкин. Он уехал из этих мест больше пятидесяти лет назад.
— Малли… такая старая? — поразилась Али.
— Я её знаю с тех пор, но иногда мне кажется, что она много старше.
— Но на вид она не старше меня! — Али никак не могла поверить, что маленькой дикарке пятьдесят лет, а то и больше.
— За то время, что мы знакомы, она ни капли не изменилась, — сказал Льюис.
— Так не бывает! — сказала Али.
— Боюсь, что с Малли бывает многое, чего вообще не бывает, — поведал им Льюис.
— А что с этим Перкином? — вмешался Валенти. Ему не нравилось, куда клонится разговор. Да, он, в отличие от Баннона, видел оленя и слышал музыку, так что был уверен: что-то странноедействительно происходит. Но не может человек не стареть. Если только он не мёртв. — Что с ним за история? И почему Малли назвала его Тёмным?
— Он представлялся ей опасным, — пояснил Льюис, — хотя я не знаю в точности, в чем была опасность. То ли он был в состоянии доказать, что тайна — всего лишь иллюзия, что, согласитесь, сильно уменьшило бы её власть над нашими душами, то ли тайна была реальностью, но Перкин был способен создать иллюзию, которая преследовала бы оленя по всему миру, подобно легендарной Дикой Охоте, преследовавшей Души мёртвых. И вот что ещё любопытно — в Валдборо жил другой Перкин, который был в своём роде не менее таинственным, чем Акерли, и в то же время полной его противоположностью. Тут мы снова возвращаемся к иллюзиям: у первого Перкина их не было совсем, между тем как у Акерли Перкина — слишком много.
Он взглянул на недоумевающие лица гостей и виновато пожал плечами:
— Простите, если плохо объяснил, но я сам много думал над этими вопросами и не скажу, чтобы все для меня стало ясно. Поиски часто увлекали меня по ложному следу — слишком часто, я до сих пор не знаю, что иллюзия, а что нет.
— Вы хотите сказать, что олень не настоящий? — спросил Валенти.
— Он кажется вполне настоящим, — возразил Льюис.
Валенти вспомнил, что стало прошлой ночью с машиной Шоу.
— Да уж…
— Но за ним идёт погоня — и это окончательно сбивает меня с толку. Что это — непременная свита оленя? Я имею в виду, если олень — мифическое существо, может быть, за ним всегда идёт охота? Или эта охота — воплощённая иллюзия Акерли Перкина, который и пустил её по следу оленя? Или это мои сомнения, мои вопросы воплотились в псов, бегущих по его следу?
— Я думала, олень — сам охотник, — сказала Али.
— В некоторых культурах его понимали именно так, — согласился Льюис.
Валенти вспомнил первое явление оленя. Тени, бегущие по следу, тени то псов, то монахов или священников…
— Почему для вас это так важно? — спросил он. — Я хочу сказать, может, он настоящий, может, нет. И что дальше?
— Не так все просто, — сказал Льюис. — Мы в некотором смысле сдерживали в себе тайну — удерживали её в пределах этих лесов, потому что если бы она свободно блуждала по свету… — Он помедлил, пытаясь яснее выразить свою мысль. — Слишком многое в мире теперь не так, — сказал он наконец. — И если вспомнить, что тайна отражает то, с чем вы к ней приходите, что она находит в сердце человека…
В наступившей тишине гости мысленно продолжали его мысль.
— Бух! — вырвалось у Валенти. Али тряхнула головой.
— Страшно подумать… А что, если вы ошибаетесь, мистер Датчери? Может, его появление заставит людей одуматься?
— Нет на земле такой силы и ни в одной религии нет такого бога, который мог бы сделать человека не тем, что он есть. Вся история мира, как бы мало она ни была нам известна, доказывает это.
— Но…
— А если тебе нужны ещё доказательства, — продолжал, не дав ей возразить, Льюис, — тогда вспомни: ведь было время, когда тайна свободно странствовала по миру. И что же — тогда не было войн? И люди помогали друг другу в голодные годы или во время чумы?
— Так что, вам приходится держать его в клетке? — вставил вдруг заинтересовавшийся Баннон.
— Лучше сказать, мы спасаем ему жизнь, — ответил Льюис — В большом мире ему долго не выжить. Беда в том, что нас в Новом Волдинге осталось слишком мало. Слишком мало, чтобы удержать его здесь. Тайна говорит голосом флейты Томми, и с каждым разом её голос улетает все дальше. Коснувшись души мужчины или женщины, тайна будит в нем эхо. Но в последнее время отклики бывают не слишком добрыми. От них олень становится диким: все дальше от образа Зеленого Человека, все ближе к бессмысленному зверю. И в то же время охота, тоже питаясь этими откликами, набирает силу. Все катится вниз по спирали…
— Может, пора ему уходить? — спросила Али. — Вы же знаете — круг замыкается и все такое… Может, ему надо уйти, чтобы вернуться в новой силе?
— В тебе говорит христианка. Чудо Христа, восставшего из мёртвых и вознёсшегося затем на небеса.
Али мотнула головой:
— По-моему, скорей уж язычество. Перевоплощение душ и так далее.
— У меня уже голова трещит, — признался Валенти. — Чем больше вы говорите, тем меньше я понимаю.
— За много лет исследований и размышлений я добился примерно такого же результата, — отозвался Льюис. — Сдаётся мне, Малли, может, и права, когда советует отдаться течению. Мол, что будет, то будет.
— Мне она показалась более деятельной, — вставила Али.
Льюис улыбнулся:
— Она считает, что лучше действовать и испытывать судьбу, чем кудахтать над тем, как она повернётся.
— А если ответа просто не существует? — спросил Валенти.
— Подождём до вечера, — предложил Льюис. — Может быть, вынайдёте ответ.
— А Малли там будет? — спросила Али.
— Может, и будет. Она не всегда приходит.
— Что сталось с Акерли Перкином? — спросил Баннон.
— Мир затеял войну, и Перкин решил испытать её. Больше мы о нем не слышали.
— А что с другим Перкином? — спросила Али. — С тем, что в Англии?
— Не знаю, — вздохнул Льюис. — Время уже позднее. Пожалуй, лучше заняться ужином и оставить вопросы до другого раза. Дождитесь вечера.
— Ладно, — согласилась Али. — Вам помочь с ужином?
— Помоги, пожалуйста.
Валенти метнул взгляд на Баннона, однако Том углубился в книгу, оставив Льюиса с Али нарезать салат. Жаркое у старика уже стояло на плите, и тесто как раз подошло. Когда запах свежего хлеба наполнил хижину, Валенти вернулся к двери и выглянул наружу. Где-то там за деревьями, выше по склону, скрывался тот самый камень. Где-то в лесу бродила тайна в облике оленя, или козлоногого человека, или увенчанного ветвистыми рогами мужчины в зеленом лиственном плаще. У Валенти мелькнула мысль: а не случалось ли тайне оборачиваться черноволосой девчонкой с репьями и прутиками в волосах — девчонкой, зовущей себя Малли? Или стариком, живущим в одинокой хижине среди леса или на краю деревушки, не обозначенной ни на одной карте?
И какого беса увидят они вечером? Тони оглянулся на Али. Девочка весело нарезала капусту и морковку. Может, и не стоило приходить сюда. Если с ней что-нибудь случится… «Иисусе, — сказал он себе, — лучше даже и не думай».
Они с Али сидели на верхней ступеньке крыльца, любовались дождём. Небольшой навес защищал их. Баннон сидел в доме с книжкой, а старик за столом, занимаясь чем-то… Валенти с Али вышли наружу подышать воздухом.
— Как ваша нога? — спросила Али.
— В порядке, В такую погоду всегда чуть-чуть побаливает. — Он повернулся к ней: — Ты не ответила на вопрос.
Али взглянула на него невинными глазами.
— Господи, Тони, я же ещё маленькая. Что я могу понимать в таких делах?
— Эти отговорки оставь для других.
— Ладно. — Она покрутила ниточку на джинсах и снова уставилась на струи дождя. — Он меня запутал. Я хочу сказать: все эти древние боги… из них некоторые — божества солнца, другие — охотники, а в некоторых есть и то и другое. Но они все из разных мифологий и культур.
— Ты думаешь, не могут они все быть одним божеством?
Али пожала плечами:
— Я слишком мало знаю. Я ведь в самом деле ещё маленькая, Тони. Такими вещами, о которых говорил мистер Датчери, занимаются учёные.
— Но ты много читаешь. Ты умная.
— А вы нет?
— Я же просто тупой итальяшка, — передразнил её Тони. — Что я могу понимать в таких вещах?
— Ладно, намёк поняла…
— Так что ты думаешь?
— Ну, я знаю, что в мире много схожего, а что касается христиан — они и в самом деле заимствовали у разных культур. Пасха связана с весенним равноденствием, и даже обычай дарить пасхальные яйца происходит от языческих ритуалов плодородия. И сама идея распятия напоминает мифы других народов. Скандинавского Бальдра тоже пригвоздили к древу.
— Шутишь?
— Нет. В общем, я понимаю, что хотел сказать мистер Датчери, и в то же время все так запутанно. И ещё… — она в упор взглянула на Валенти, — ещё есть внутреннее чувство. Что я чувствую в музыке и в том олене. Если думать только об этом, а не о том, что читала или чему учит церковь, тогда все становится вполне осмысленно. Может, я немножко сошла с ума — не знаю.
— Не думаю, — отозвался Валенти. — У меня такое же чувство. А я слушал эту музыку куда дольше тебя. Но вот Том говорит, мол, все это чушь собачья, и это тоже звучит разумно. Я хочу сказать: не может же все, о чем толковал Датчери, быть правдой.
Али вздохнула.
— Не знаю. Как вы думаете, что там будет вечером у камня?
— Ума не приложу.
— Вам не кажется, что все они… ну, какая-то секта?
Валенти пожал плечами.
— Мелькнула такая мысль.
— У мамы был один знакомый, который называл себя ведьмаком — не то что он летал на помеле или колдовал, а просто у него была такая вера. Я с ним пару раз об этом заговаривала, но я тогда была совсем маленькой и мало что поняла. А мама ужасно рассердилась, что он ведёт со мной такие разговоры.
— Какие разговоры?
— Ну, — пояснили Али, — я кое-что читала на эту тему — уже когда он перестал приходить.
Мама его больше не приглашала. В общем, я помню, там был не один бог, а два — Лунная богиня и её супруг — Рогатый Человек, и…
— Очень похоже на то, что здесь происходит.
— По словам мистера Датчери…
— Ну, оленя мы сами видели. И слышали музыку. И простой олень не бросается на выручку людям, будто кавалерийский полк.
— Да, только зачем он нас спасал?
— В том-то и дело, — сказал Валенти. — Может, сегодня мы это выясним.
— Наверно… — Али задумалась. Ей хотелось пойти вечером к камню, услышать флейту вблизи, увидеть то, о чем рассказывал Льюис, — ив то же время было страшновато. Хорошо хоть, Тони тоже пойдёт. И Том. Они позаботятся, чтобы с ней ничего не случилось. Только вот если что-то случится в ней внутри!Услышав музыку, она не стала говорить по-другому, не изменилась внешне, а вот внутри… Али задумалась, будет ли там Малли, и тут же сообразила, что так и не поговорила о ней с Льюисом.
— Дождь перестаёт, — заметил Тони. — Старик был прав.
— Тони, — сказала Али, — мы так и не спросили его о Малли.
— Верно. Не спросили.
— Она говорит, что была здесь всегда, — сказал Льюис, — и хотя она, кажется, знает тайну лучше любого из нас, она не поддаётся ей, как мы.
— Мне она сказала, что она — секрет, — заметила Али.
Льюис ответил:
— Лунный секрет, да, — но я не слишком понимаю, что она хочет этим сказать.
Они все сидели вокруг стола. Перед Банноном лежал открытый сборник стихов Падрика Колумна, и он явно больше интересовался содержанием книги, чем беседой. Али, глядя на него, задумалась, как странно для человека его профессии увлекаться поэзией.
— Поймите, — продолжал Льюис. — Малли для меня такая же загадка, как для вас. Я знаком с ней дольше, но она мне ничего не объясняет, хотя ей случается кое о чем проговориться.
— Мне понятно это, хоть я и говорила с ней всего пару раз, — сказала Али.
Льюис улыбнулся:
— А все-таки я ей доверяю. Она всегда добра ко мне — и часто по вечерам спасает от одиночества. Любит, чтобы я читал ей вслух, и, случается, приносит разные книжки, которые где-то «находит».
— Все это она принесла? — спросил Баннон, обводя взглядом полки.
— Ну нет, — отозвался Льюис. — Только некоторые. Другие отыскал и привёз мне Джан-го — он знает, чем я интересуюсь. А большая часть, правду говоря, попала ко мне из библиотеки дома, в котором теперь живёшь ты, Али.
Али вспомнились слова Малли:
— «Тёмный Человек»! Льюис кивнул:
— Так называет его Малли. По-настоящему его звали Акерли Перкин. Он уехал из этих мест больше пятидесяти лет назад.
— Малли… такая старая? — поразилась Али.
— Я её знаю с тех пор, но иногда мне кажется, что она много старше.
— Но на вид она не старше меня! — Али никак не могла поверить, что маленькой дикарке пятьдесят лет, а то и больше.
— За то время, что мы знакомы, она ни капли не изменилась, — сказал Льюис.
— Так не бывает! — сказала Али.
— Боюсь, что с Малли бывает многое, чего вообще не бывает, — поведал им Льюис.
— А что с этим Перкином? — вмешался Валенти. Ему не нравилось, куда клонится разговор. Да, он, в отличие от Баннона, видел оленя и слышал музыку, так что был уверен: что-то странноедействительно происходит. Но не может человек не стареть. Если только он не мёртв. — Что с ним за история? И почему Малли назвала его Тёмным?
— Он представлялся ей опасным, — пояснил Льюис, — хотя я не знаю в точности, в чем была опасность. То ли он был в состоянии доказать, что тайна — всего лишь иллюзия, что, согласитесь, сильно уменьшило бы её власть над нашими душами, то ли тайна была реальностью, но Перкин был способен создать иллюзию, которая преследовала бы оленя по всему миру, подобно легендарной Дикой Охоте, преследовавшей Души мёртвых. И вот что ещё любопытно — в Валдборо жил другой Перкин, который был в своём роде не менее таинственным, чем Акерли, и в то же время полной его противоположностью. Тут мы снова возвращаемся к иллюзиям: у первого Перкина их не было совсем, между тем как у Акерли Перкина — слишком много.
Он взглянул на недоумевающие лица гостей и виновато пожал плечами:
— Простите, если плохо объяснил, но я сам много думал над этими вопросами и не скажу, чтобы все для меня стало ясно. Поиски часто увлекали меня по ложному следу — слишком часто, я до сих пор не знаю, что иллюзия, а что нет.
— Вы хотите сказать, что олень не настоящий? — спросил Валенти.
— Он кажется вполне настоящим, — возразил Льюис.
Валенти вспомнил, что стало прошлой ночью с машиной Шоу.
— Да уж…
— Но за ним идёт погоня — и это окончательно сбивает меня с толку. Что это — непременная свита оленя? Я имею в виду, если олень — мифическое существо, может быть, за ним всегда идёт охота? Или эта охота — воплощённая иллюзия Акерли Перкина, который и пустил её по следу оленя? Или это мои сомнения, мои вопросы воплотились в псов, бегущих по его следу?
— Я думала, олень — сам охотник, — сказала Али.
— В некоторых культурах его понимали именно так, — согласился Льюис.
Валенти вспомнил первое явление оленя. Тени, бегущие по следу, тени то псов, то монахов или священников…
— Почему для вас это так важно? — спросил он. — Я хочу сказать, может, он настоящий, может, нет. И что дальше?
— Не так все просто, — сказал Льюис. — Мы в некотором смысле сдерживали в себе тайну — удерживали её в пределах этих лесов, потому что если бы она свободно блуждала по свету… — Он помедлил, пытаясь яснее выразить свою мысль. — Слишком многое в мире теперь не так, — сказал он наконец. — И если вспомнить, что тайна отражает то, с чем вы к ней приходите, что она находит в сердце человека…
В наступившей тишине гости мысленно продолжали его мысль.
— Бух! — вырвалось у Валенти. Али тряхнула головой.
— Страшно подумать… А что, если вы ошибаетесь, мистер Датчери? Может, его появление заставит людей одуматься?
— Нет на земле такой силы и ни в одной религии нет такого бога, который мог бы сделать человека не тем, что он есть. Вся история мира, как бы мало она ни была нам известна, доказывает это.
— Но…
— А если тебе нужны ещё доказательства, — продолжал, не дав ей возразить, Льюис, — тогда вспомни: ведь было время, когда тайна свободно странствовала по миру. И что же — тогда не было войн? И люди помогали друг другу в голодные годы или во время чумы?
— Так что, вам приходится держать его в клетке? — вставил вдруг заинтересовавшийся Баннон.
— Лучше сказать, мы спасаем ему жизнь, — ответил Льюис — В большом мире ему долго не выжить. Беда в том, что нас в Новом Волдинге осталось слишком мало. Слишком мало, чтобы удержать его здесь. Тайна говорит голосом флейты Томми, и с каждым разом её голос улетает все дальше. Коснувшись души мужчины или женщины, тайна будит в нем эхо. Но в последнее время отклики бывают не слишком добрыми. От них олень становится диким: все дальше от образа Зеленого Человека, все ближе к бессмысленному зверю. И в то же время охота, тоже питаясь этими откликами, набирает силу. Все катится вниз по спирали…
— Может, пора ему уходить? — спросила Али. — Вы же знаете — круг замыкается и все такое… Может, ему надо уйти, чтобы вернуться в новой силе?
— В тебе говорит христианка. Чудо Христа, восставшего из мёртвых и вознёсшегося затем на небеса.
Али мотнула головой:
— По-моему, скорей уж язычество. Перевоплощение душ и так далее.
— У меня уже голова трещит, — признался Валенти. — Чем больше вы говорите, тем меньше я понимаю.
— За много лет исследований и размышлений я добился примерно такого же результата, — отозвался Льюис. — Сдаётся мне, Малли, может, и права, когда советует отдаться течению. Мол, что будет, то будет.
— Мне она показалась более деятельной, — вставила Али.
Льюис улыбнулся:
— Она считает, что лучше действовать и испытывать судьбу, чем кудахтать над тем, как она повернётся.
— А если ответа просто не существует? — спросил Валенти.
— Подождём до вечера, — предложил Льюис. — Может быть, вынайдёте ответ.
— А Малли там будет? — спросила Али.
— Может, и будет. Она не всегда приходит.
— Что сталось с Акерли Перкином? — спросил Баннон.
— Мир затеял войну, и Перкин решил испытать её. Больше мы о нем не слышали.
— А что с другим Перкином? — спросила Али. — С тем, что в Англии?
— Не знаю, — вздохнул Льюис. — Время уже позднее. Пожалуй, лучше заняться ужином и оставить вопросы до другого раза. Дождитесь вечера.
— Ладно, — согласилась Али. — Вам помочь с ужином?
— Помоги, пожалуйста.
Валенти метнул взгляд на Баннона, однако Том углубился в книгу, оставив Льюиса с Али нарезать салат. Жаркое у старика уже стояло на плите, и тесто как раз подошло. Когда запах свежего хлеба наполнил хижину, Валенти вернулся к двери и выглянул наружу. Где-то там за деревьями, выше по склону, скрывался тот самый камень. Где-то в лесу бродила тайна в облике оленя, или козлоногого человека, или увенчанного ветвистыми рогами мужчины в зеленом лиственном плаще. У Валенти мелькнула мысль: а не случалось ли тайне оборачиваться черноволосой девчонкой с репьями и прутиками в волосах — девчонкой, зовущей себя Малли? Или стариком, живущим в одинокой хижине среди леса или на краю деревушки, не обозначенной ни на одной карте?
И какого беса увидят они вечером? Тони оглянулся на Али. Девочка весело нарезала капусту и морковку. Может, и не стоило приходить сюда. Если с ней что-нибудь случится… «Иисусе, — сказал он себе, — лучше даже и не думай».
10
К шести часам вечера в понедельник Хови пришёл к выводу, что Эрл его бросил. Он испытывал странную смесь сожаления и облегчения. С одной стороны, добыча ожидалась солидная. Эрл, понятно, собирался и дальше крутить большие дела и зарабатывать большие деньги, но Хови ещё не решил, что станет делать с обещанной ему долей. Он знал только, что впервые в жизни у него будет достаточно денег, чтобы делать,
что вздумается.Люди теперь будут слушать, что он говорит. Девицы будут рады заполучить его к себе в штанишки.
И все это накрылось тазиком. Зато ему не придётся таскаться за Эрлом. За Эрлом с глазами психа. За Эрлом, который запросто может пристрелить человека за неудачную шутку. Не сказать, чтобы Эрл не нравился Хови, но ему становилось все страшнее. Вроде как в цирке на выступлении хищников, только командует туг лев, а не дрессировщик, и если он прыгает через обруч, так только потому, что ему самому захотелось.
Хови заёрзал в кресле. И что ему, черт подери, теперь делать? Сколько будут нянчиться с ним Лайза и Шерри, пока всякому не станет ясно, что Эрл за ним не вернётся?
Словно подслушав его мысли, девушки, откинув сетку от насекомых, выскочили к нему на крыльцо. У Лайзы между пальцами дымилась сигаретка.
— Хочешь затяжку? — предложила она ему косячок.
— Да, конечно. Спасибо.
— Нам, — объявила Шерри, — надо раздобыть что-нибудь пожевать. Хочешь пиццу?
Мечты о том, чтобы залучить к себе обеих, не сбывались, но Шерри временами оценивающе поглядывала на него. Хови не мог понять, в чем тут дело. Как правило, девчонки интересовались им, только если рассчитывали что-то вытянуть, но жаловаться не приходилось. Хови уже подумывал, как бы сплавить куда-нибудь Лайзу.
— Пиццу? — повторил он. — Ещё бы.
— А ещё чего-нибудь не хочешь? — спросила его Шерри.
— Чего угодно. Шерри захихикала:
— Ясно, чего угодно не хочешь!
— Нет, я хотел сказать…
Хови не успел закончить, как обе девушки разразились хохотом. Они курили с самого утра и были уже здорово на взводе. Хови курил раза в три меньше — этого хватало, чтобы заглушить ноющую боль в плече, и притом Эрл, вернувшись, не нашёл бы его в отрубе. Теперь Хови ухмыльнулся девушкам и глубоко затянулся, наполнив лёгкие дымом марихуаны. Пропади он пропадом, этот Эрл. Сколько можно ждать!
— Порядок, — отдышавшись, выговорила Шерри, — тебе пиццу с чем угодно, Хови. — Она снова хихикнула, но сдержалась.
— Поняла, — подхватила Лайза. — Возьмём одну большую: половину с грибами и перцем, вторую с чем угодно, и одну маленькую, с ветчиной и ананасом. — Она отобрала у Хови окурок. — Никто не хочет покататься?
Хови оглянулся на Шерри. Та ответила ему взглядом, от которого у парня подкосились ноги, и он покачал головой.
— Ладно. Так я вернусь через часок. Ведите себя хорошо, детки.
Оставшись вдвоём с Хови, Шерри устроилась на коленках рядом с его креслом.
— Забавный ты парень, Хови, — сказала она. Он откашлялся:
— Да?
— Угу. Ты тихий — но такой спокойно-тихий, а не жутко-тихий. Понял? Как твоё плечо?
— Нормально. Даже хорошо.
Девушка склонилась вперёд, опёрлась локтем на кресло рядом с его ногой.
— Слушай, я знаю одну полезную процедуру… — Её пальцы пробежались по бедру Хови.
Даже сквозь джинсы он ощутил каждый ноготок. — Догадываешься?
Хови покачал головой. Он боялся спугнуть волшебство. «Господи, — думал он, — не может быть, чтоб это было со мной».
— Ну, как твой личный врач, — проговорила Шерри, — я думаю… — Замолчав, она потянула вниз молнию его джинсов, нащупывая под ней налившийся член, — думаю, тебе пошла бы на пользу небольшая любовная процедура — просто чтобы вернуть волю к жизни. Как ты полагаешь?
Хови сглотнул и кивнул.
— Разумеется, — продолжала Шерри, опуская голову, — ты будешь у меня в долгу, а я, сразу предупреждаю, всегда взимаю долги.
Хови откинулся назад.
Пожалела она его, или он ей понравился, или она просто накачалась по уши — ему было все равно. Поверить было невозможно, и только хотелось, чтобы это никогда не кончалось.
— Тот парень, что здесь живёт… — начал он.
— Стив?
— Да, Стив. Он когда вернётся?
— Не думаю, чтобы он объявился до утра, — предположила Шерри, вопросительно глядя на Лайзу.
Та покачала головой:
— У него сегодня ночью какие-то дела с Максом. Пам говорила, что, может, заглянет попозже с Эриком. У него травка — настоящий динамит. Выторговал у Джонни Мерзавца — знаешь такого? Из растаманов, кучерявые такие…
— Знавал кое-кого в Торонто, — кивнул Хови. — Но я к чему это говорю — вы, девчата, не хотите прокатиться?
Лайза улыбнулась:
— Поискать твоего Великого Оленя?
— Как ты догадалась?
— Я вижу все, я знаю все, — напомнила Лайза. Шерри затянула мелодию «Сумеречной зоны», и все трое рассмеялись.
— Но я серьёзно, — немного погодя снова заговорил Хови. — Не знаю, увидим ли мы оленя — боже, я совсем не уверен, что так уж хочу видеть этого гада, — но вот музыка — это что-то. Честное слово.
Шерри переглянулась с Лайзой.
— Почему бы и нет? — сказала она. Лайза усмехнулась:
— В самом деле, почему бы и нет? Хоть посмеёмся.
Полчаса спустя они уже катили по дороге на Ланарк. Хови напряжённо высматривал поворот. Он здорово улетел, но не сомневался, что сумеет снова отыскать то место. Очередной ухаб отозвался у него в плече, и Хови потянулся к Шерри за самокруткой. Ещё пара затяжек не повредит. Они проскочили поворот и упёрлись в посёлок Ланарк. Только к ночи выбрались обратно, подъезжая теперь с юга, так, чтобы Хови легче было опознать приметы.
— Вот он, — сказал Хови, — поворачиваем здесь. — Он улыбнулся сидевшей рядом Шерри. — Тебе обязательно понравится.
— Жду не дождусь, — с насмешливой серьёзностью отозвалась Лайза, но Шерри просто улыбнулась ему в ответ.
Хови сам не знал, что делает, но был уверен, что делает правильно.
И все это накрылось тазиком. Зато ему не придётся таскаться за Эрлом. За Эрлом с глазами психа. За Эрлом, который запросто может пристрелить человека за неудачную шутку. Не сказать, чтобы Эрл не нравился Хови, но ему становилось все страшнее. Вроде как в цирке на выступлении хищников, только командует туг лев, а не дрессировщик, и если он прыгает через обруч, так только потому, что ему самому захотелось.
Хови заёрзал в кресле. И что ему, черт подери, теперь делать? Сколько будут нянчиться с ним Лайза и Шерри, пока всякому не станет ясно, что Эрл за ним не вернётся?
Словно подслушав его мысли, девушки, откинув сетку от насекомых, выскочили к нему на крыльцо. У Лайзы между пальцами дымилась сигаретка.
— Хочешь затяжку? — предложила она ему косячок.
— Да, конечно. Спасибо.
— Нам, — объявила Шерри, — надо раздобыть что-нибудь пожевать. Хочешь пиццу?
Мечты о том, чтобы залучить к себе обеих, не сбывались, но Шерри временами оценивающе поглядывала на него. Хови не мог понять, в чем тут дело. Как правило, девчонки интересовались им, только если рассчитывали что-то вытянуть, но жаловаться не приходилось. Хови уже подумывал, как бы сплавить куда-нибудь Лайзу.
— Пиццу? — повторил он. — Ещё бы.
— А ещё чего-нибудь не хочешь? — спросила его Шерри.
— Чего угодно. Шерри захихикала:
— Ясно, чего угодно не хочешь!
— Нет, я хотел сказать…
Хови не успел закончить, как обе девушки разразились хохотом. Они курили с самого утра и были уже здорово на взводе. Хови курил раза в три меньше — этого хватало, чтобы заглушить ноющую боль в плече, и притом Эрл, вернувшись, не нашёл бы его в отрубе. Теперь Хови ухмыльнулся девушкам и глубоко затянулся, наполнив лёгкие дымом марихуаны. Пропади он пропадом, этот Эрл. Сколько можно ждать!
— Порядок, — отдышавшись, выговорила Шерри, — тебе пиццу с чем угодно, Хови. — Она снова хихикнула, но сдержалась.
— Поняла, — подхватила Лайза. — Возьмём одну большую: половину с грибами и перцем, вторую с чем угодно, и одну маленькую, с ветчиной и ананасом. — Она отобрала у Хови окурок. — Никто не хочет покататься?
Хови оглянулся на Шерри. Та ответила ему взглядом, от которого у парня подкосились ноги, и он покачал головой.
— Ладно. Так я вернусь через часок. Ведите себя хорошо, детки.
Оставшись вдвоём с Хови, Шерри устроилась на коленках рядом с его креслом.
— Забавный ты парень, Хови, — сказала она. Он откашлялся:
— Да?
— Угу. Ты тихий — но такой спокойно-тихий, а не жутко-тихий. Понял? Как твоё плечо?
— Нормально. Даже хорошо.
Девушка склонилась вперёд, опёрлась локтем на кресло рядом с его ногой.
— Слушай, я знаю одну полезную процедуру… — Её пальцы пробежались по бедру Хови.
Даже сквозь джинсы он ощутил каждый ноготок. — Догадываешься?
Хови покачал головой. Он боялся спугнуть волшебство. «Господи, — думал он, — не может быть, чтоб это было со мной».
— Ну, как твой личный врач, — проговорила Шерри, — я думаю… — Замолчав, она потянула вниз молнию его джинсов, нащупывая под ней налившийся член, — думаю, тебе пошла бы на пользу небольшая любовная процедура — просто чтобы вернуть волю к жизни. Как ты полагаешь?
Хови сглотнул и кивнул.
— Разумеется, — продолжала Шерри, опуская голову, — ты будешь у меня в долгу, а я, сразу предупреждаю, всегда взимаю долги.
Хови откинулся назад.
Пожалела она его, или он ей понравился, или она просто накачалась по уши — ему было все равно. Поверить было невозможно, и только хотелось, чтобы это никогда не кончалось.
* * *
Две пустые коробки из-под пиццы валялись на земле. Не выпуская из рук стаканы с пивом и передавая друг другу цигарку, все трое смотрели, как над озером Калабоги спускаются сумерки. Хови парил в небе. Он то и дело поглядывал на Шерри, вспоминая, и тут же отводил взгляд. Сумерки наводили на мысли о прошедшей ночи: о погоне за девчонкой Эрла, об олене и прочем, но больше всего — о музыке.— Тот парень, что здесь живёт… — начал он.
— Стив?
— Да, Стив. Он когда вернётся?
— Не думаю, чтобы он объявился до утра, — предположила Шерри, вопросительно глядя на Лайзу.
Та покачала головой:
— У него сегодня ночью какие-то дела с Максом. Пам говорила, что, может, заглянет попозже с Эриком. У него травка — настоящий динамит. Выторговал у Джонни Мерзавца — знаешь такого? Из растаманов, кучерявые такие…
— Знавал кое-кого в Торонто, — кивнул Хови. — Но я к чему это говорю — вы, девчата, не хотите прокатиться?
Лайза улыбнулась:
— Поискать твоего Великого Оленя?
— Как ты догадалась?
— Я вижу все, я знаю все, — напомнила Лайза. Шерри затянула мелодию «Сумеречной зоны», и все трое рассмеялись.
— Но я серьёзно, — немного погодя снова заговорил Хови. — Не знаю, увидим ли мы оленя — боже, я совсем не уверен, что так уж хочу видеть этого гада, — но вот музыка — это что-то. Честное слово.
Шерри переглянулась с Лайзой.
— Почему бы и нет? — сказала она. Лайза усмехнулась:
— В самом деле, почему бы и нет? Хоть посмеёмся.
Полчаса спустя они уже катили по дороге на Ланарк. Хови напряжённо высматривал поворот. Он здорово улетел, но не сомневался, что сумеет снова отыскать то место. Очередной ухаб отозвался у него в плече, и Хови потянулся к Шерри за самокруткой. Ещё пара затяжек не повредит. Они проскочили поворот и упёрлись в посёлок Ланарк. Только к ночи выбрались обратно, подъезжая теперь с юга, так, чтобы Хови легче было опознать приметы.
— Вот он, — сказал Хови, — поворачиваем здесь. — Он улыбнулся сидевшей рядом Шерри. — Тебе обязательно понравится.
— Жду не дождусь, — с насмешливой серьёзностью отозвалась Лайза, но Шерри просто улыбнулась ему в ответ.
Хови сам не знал, что делает, но был уверен, что делает правильно.
11
Когда день затянулся вуалью сумерек, Льюис вывел гостей на улицу. Все молчали. Темнеющий воздух наполнился густым ароматом леса и луга. Хор лягушек и стрекот кузнечиков временами прорезывало тяжёлое гудение майского жука.
С наступлением темноты Валенти начал переживать. Он тяжело опирался на палку, снова гадая, не делают ли они глупость. Темнота расшевелила что-то в его душе — предвкушение музыки, да, но также и смутную тревогу. Что откроет им эта ночь?
Он повторил про себя слова Льюиса — тайна отражает то, что ты ей приносишь, — и тревога усилилась. Неизвестно, что отзовётся в нем, но только не покой. Слишком много у него за спиной.
Слишком много скопилось в нем дерьма. Шрамы, оставленные годами жизни в
С наступлением темноты Валенти начал переживать. Он тяжело опирался на палку, снова гадая, не делают ли они глупость. Темнота расшевелила что-то в его душе — предвкушение музыки, да, но также и смутную тревогу. Что откроет им эта ночь?
Он повторил про себя слова Льюиса — тайна отражает то, что ты ей приносишь, — и тревога усилилась. Неизвестно, что отзовётся в нем, но только не покой. Слишком много у него за спиной.
Слишком много скопилось в нем дерьма. Шрамы, оставленные годами жизни в