Де Джон. Невеста замка

   — Но у нее был мотив, если она думала, что Онория убила графа, ее любовника.
   — Это так.
   — И когда леди Фестлетон стало известно, какую роль Аманда играла при графе, это открытие привело ее в такую ярость, что она решилась убить мужа, — продолжал Мазервел. — Хотя она знала, что Аманда не первая его любовница.
   — Служанка утверждает, что с утренней почтой пришло письмо с угрозой шантажа, — напомнил Такстон. — Прочитав его, графиня тут же выбежала из дома.
   — Где она прятала обрез, вот что интересно? — задумчиво проговорил Далтон. — Служанка говорит, что оружия при ней не было.
   — Может, не в самом доме? — предположил Такстон. — В сарае? Жаль, что я видел ее из портала лишь мельком.
   Мазервел с любопытством посмотрел на него.
   — О чем вы? Какой портал?
   — Ну…
   — Портовая дорога, — сымпровизировал Далтон.
   — Что? — Питирайдж насмешливо фыркнул. — Нет тут никакой Портовой дороги. Она проходит гораздо южнее.
   — Конечно, конечно, но лорд Питер вечно путает названия.
   — Да-да, так оно и есть, — с облегчением подтвердил Такстон.
   — Понятно, — сказал Мазервел. — Как бы то ни было, установлено, что графа шантажировали.
   — Вряд ли это может служить мотивом убийства, — заметил Такстон.
   — Да, — согласился Мазервел. — Шантажисту не выгодна смерть графа или леди Фестлетон. И это возвращает нас к Аманде Трипс.
   — Или Дафне Пемброук, — добавил Далтон.
   Мазервел кивнул.
   — Предыдущее увлечение графа, женщина, достойная презрения. Но у Дафны есть алиби. Это ее выстрелы вы слышали за мгновение до рокового, и она находилась далеко на пустоши в окружении множества свидетелей.
   — Есть еще и Гораций Гримсби, — сказал Далтон. — Обманутый поклонник мисс Пемброук.
   — Он, кстати, также дал показания, что Дафна стреляла в куропатку, которую вспугнули собаки, — напомнил Такстон. — По крайней мере, так он говорит.
   — Может, остальные его покрывают, — заметил Мазервел. — Прошу прощения, милорд, но аристократы всегда заодно.
   — Иногда, — признал лорд Питер. — И в этом случае именно Гримсби мог быть шантажистом.
   — Почтовая марка местная, — вставил Питирайдж.
   — Да, это так. — Мазервел уныло покивал головой. — И если бы шрифт пишущей машинки Гримсби соответствовал тому, что на конверте, многое бы прояснилось.
   — Ваши люди действуют быстро, — заметил Такстон.
   — Благодарю вас. Предпочитаю не тянуть. Но этот ход завел нас в тупик.
   — У других ведь тоже есть пишущие машинки, — сказал Питирайдж. — Достаточно просто прихватить конверт с собой, скажем, во время званого вечера проскользнуть в кабинет, и все, дело сделано.
   — Верно, но не можем же мы проверить все пишущие машинки в округе?
   — Конечно, нет, — согласился Питирайдж.
   — А что за перепалка вышла прошлой ночью у егеря Стоукса с каким-то бродягой? — спросил Такстон. — И заметьте, с темнокожим иностранцем.
   — Прошлая ночь выдалась безлунная, — сказал Питирайдж. — Он не может поручиться, что это был индиец.
   — Тем не менее, полковник, — заявил Мазервел, — меня интересует мистер Панданам. Этот культ, приверженцем которого он является… вам что-нибудь известно о нем?
   — Для меня все эти индийские культы — полная чушь.
   — Вы подозреваете, что Махаджади и этот бродяга как-то связаны? — спросил Такстон инспектора Мазервела.
   — Убийца на свободе. Я подозреваю всех.
   — Кого еще мы не упомянули? — продолжал Такстон. — Так… Мистер Джеффри Баллифантс, который унаследует состояние своей сводной сестры Онории.
   — Тоже возможный подозреваемый, — заявил Питирайдж. — И алиби его на момент смерти Онории протекает, как решето.
   — Да, но что касается гибели Фестлетона, тут алиби у него безупречное.
   — А как насчет Тейн-Четвайнда? — спросил полковник.
   — В каком смысле? — не понял Мазервел.
   — Чтоб мне провалиться, опять приходится грязное белье выставлять на всеобщее обозрение! Ладно, никуда не денешься. У них с Онорией на протяжении многих лет была связь.
   — В самом деле? — удивился Мазервел. — Надо же, они ловко скрывали это.
   — Да, запутанный клубок, — вздохнул Такстон.
   — Все люди грешны, старина, — усмехнулся Питирайдж. — Однако это еще не все. Он заигрывал и с Амандой. Но, по-моему, это было несерьезно.
   — Исключительно плотские утехи, надо понимать, — высказался Далтон. — И потом существует еще мистер Кларенс Виклов. Что вы можете сказать про него?
   — Да ничего, — пожал плечами Питирайдж. — Если не считать его семьи, традиционно настроенной враждебно по отношению к хозяину Хокингсмере. Это тянется уже не одно поколение. Кто-то кого-то оскорбил столетия назад, и все уже забыли, в чем именно дело. Но, по-моему, к нынешней ситуации все это никакого отношения не имеет. Виклов с графом были лучшими друзьями.
   — Меня беспокоит один момент, — сказал Такстон.
   — Какой, милорд? — спросил Мазервел.
   — С чего бы это все столпились вокруг Дафны как раз в тот момент, когда она стреляла в куропатку? Думаю, что-то здесь не так.
   — Нет, они вовсе не толпились вокруг нее, — возразил Мазервел. — Их следы встречаются и в лесу, и по всей пустоши, но не около тела…
   — Постойте! — Такстон выпрямился. — Мне только что пришло в голову… На поляне обнаружены следы только леди Фестлетон. Но убийца мог уничтожить свои следы, протащив по ним тело и забросав потом листьями.
   Мазервел поставил чашку на блюдце.
   — Такой вариант никогда не приходил мне в голову. Дайте подумать. — Инспектор замолчал. — Но как он вернулся в лес, не оставив новых следов?
   — Да, мне понятны ваши сомнения.
   — Надо будет утром еще раз хорошенько осмотреть поляну, — заключил Питирайдж.
   Послышался раскат грома.
   — Неплохо бы, да вот только дождь, скорее всего, смоет следы, — заметил Такстон.
   Мазервел обмяк в кресле.
   — Ладно, на сегодня хватит. До завтрашнего утра мы все равно ничего не сможем предпринять. А вам, джентльмены, советую как следует выспаться. Блэкпул показал…
   — Да, мы знаем, где наша комната, — ответил Далтон.
   — Хорошо. Не забывайте запирать дверь, джентльмены. Убийца на свободе.
   Покидая библиотеку, все с удивлением увидели Кларенса Виклова, молодого человека с худощавым лицом, идущего — или, скорее, крадущегося — через обеденный зал. На нем были голубой купальный халат и тапочки.
   — Что вам тут нужно?
   — Заходил на кухню выпить стакан молока на ночь, — ответил Виклов. — Мне без него не уснуть.
   — Вас разместили вместе с…
   — С Тейн-Четвайндом.
   — Вам лучше вернуться к себе. Был кто-нибудь на кухне?
   — Ни души. Черт знает сколько провозился, пока нашел.
   — Ну, мы идем наверх. Пойдемте с нами.
   Процессия поднялась по широкой деревянной лестнице. Наверху Виклов свернул в коридор, на прощание помахав рукой.
   Когда он скрылся в своей комнате, Мазервел прикосновением руки остановил Такстона.
   — Милорд, во время убийства графа Блэкпула не было в доме. Что вы думаете об этом?
   — Что он вышел как раз в этот момент?
   — Может быть, чуть раньше или сразу же после. Но его объяснение меня не устраивает. Ему, видите ли, понадобилась веревка из сарая, чтобы связать пачки журналов для благотворительной акции, которую проводит церковь. Журналы и впрямь сложены в пачки.
   Такстон пожал плечами.
   — Не вижу в этом ничего подозрительного.
   — Блэкпул в жизни не посещал церковь. Убежденный атеист.
   — Да, тут есть некое противоречие. — Такстон поскреб начавший зарастать подбородок. — Понимаю ваши сомнения. Но неужто вы и в самом деле подозреваете дворецкого?
   Мазервел покачал головой.
   — Наверно, я хватаюсь за соломинку, но кажется очень странным, что…
   — Постойте! — послышался крик из глубины коридора.
   Мазервел обернулся.
   — Да?
   Это был Виклов, белый как мел.
   — Лучше пойдите и взгляните сами. Ужас какой-то!
   Привязанная к изножью двуспальной кровати веревка была перекинута через рожок большой бронзовой люстры. Висящее тело — это оказался Хамфри Тейн-Четвайнд — медленно вращалось. Под ним валялся опрокинутый стул.
   К штанине Хамфри была приколота записка следующего содержания:
 
    «Онория дорогая жизнь без тебя лишена смысла мы еще будем вместе
    Твой Хамфри».
 
   — Бедный парень, — с трудом выговорил Питирайдж.
   — «Мы еще будем вместе», — нахмурясь, повторил Мазервел. — Интересно, в каком смысле?
   — Намек на реинкарнацию, — высказал предположение Далтон, — или обычная религиозная сентиментальность?
   — Если верно первое предположение, тогда здесь наверняка не обошлось без религиозной подоплеки, — сказал Такстон.
   — Скверная история. — Виклов не мог оторвать взгляда от обмякшего тела, почерневшего лица покойника. — Скверная история, — повторил он внезапно охрипшим голосом.
   — Перестаньте. — Мазервел взял его за плечо. — Возьмите себя в руки, мистер Виклов. Присядьте вот сюда.
   Тот послушно сел.
   — Он… С ним все было в полном порядке, когда я уходил. И настроение у него было совсем неплохое. Он, знаете ли, даже пошутил, как раз перед моим уходом. «Остерегайтесь коров-убийц» — вот что он сказал.
   — Намекал на вашу страсть к молоку? — усмехнулся Мазервел.
   — Наверное. Так, по крайней мере, я это воспринял. Не слишком удачная шутка при сложившихся обстоятельствах, но я рассмеялся, даже вопреки собственному желанию. От облегчения, наверно.
   — О чем еще вы с ним разговаривали?
   — Да почти ни о чем. Несколько слов о погоде, вот и все.
   — Об убийствах не говорили?
   — Нет. Совсем нет. Мы все еще находились в шоке от случившегося и не касались этой темы. Да, собственно, и времени не было.
   — Говорите, он не выглядел подавленным? Почему вы так решили? Он что-то такое сказал?
   — Нет. Просто казалось, он в хорошем настроении.
   — Держу пари, это веревка Блэкпула, — заметил Такстон, пристально изучая туго натянутую веревку. — Либо это дело рук Блэкпула, либо кто-то стащил веревку из его комнаты.
   — В каком смысле «дело рук»? — спросил Мазервел.
   — В смысле, что Тейн-Четвайнда повесили и прицепили записку.
   — Боже милостивый! С чего вы взяли?
   — Скажите, Тейн-Четвайнд имел отношение к морской службе?
   — Нет, — ответил Питирайдж.
   — У него была яхта?
   — Он вообще никогда не проявлял интереса к морю, насколько я помню.
   — Это так называемый беседочный узел, и завязать его способен лишь моряк. Как бы то ни было, вряд ли человек в отчаянии будет так усложнять последние мгновения своей жизни. И в любом случае этот узел очень трудно завязать, если веревка не натянута.
   — Еще одно убийство, — простонал Мазервел.
   — Три. Три убийства. — Такстон почесал в затылке. — Просто чертовщина какая-то.
   Далтон украдкой подвинулся к нему и прошептал:
   — Все еще воображаешь, будто это старая добрая Англия?

Глава 21

   К тому времени, когда ночь сменилась утром, Макс и Хохстадер-3 обшарили уже десятки альтернативных миров, но в каждом обнаружилось агентство «Дамбровски, Тейлор и Барк» в том или ином варианте.
   — Не могу поверить, — простонал Макс, глядя в телефонный справочник в офисе Хох-стадера-37.
   — Опять? — устало спросил Хохстадер-3.
   — Опять.
   Варианты названия агентства просто зачаровали Макса; очевидно, они явились результатом воздействия фактора случайности на выбор им своих партнеров — «Дамбровски, Тейлор и Томпсон», «Дамбровски, Тейлор и О’Хара», «Дамбровски, Макнейл и О’Хара», «Дамбровски, Макнейл и Томасси» и даже «Дамбровски, Фентон и Файнбург».
   — Герб Фентон, ну надо же! С какой стати я взял в партнеры Герба Фентона? Хорошо хоть, что он вообще есть в этой вселенной. Близко, но не совсем то.
   — Давайте на этом остановимся, прошу вас, — взмолился Хохстадер-3.
   — Нет, нужно продолжить поиски, — сказал Макс и добавил, обращаясь к Хохстадеру-56: — Спасибо.
   — Заглядывайте, — ответил тот.
 
   Позже далее Макс почувствовал усталость.
   — Сколько альтернативных миров в принципе близки к тому, что я ищу?
   — Вы когда-нибудь слышали такое выражение — «астрономическая цифра»?
   — Нет, — ответил Макс.
   — Это такое число, единица и черт знает сколько нулей после нее. Возьмите это число и возведите его в ту же степень. Даже представить себе невозможно, сколько получится нулей после единицы. Миров, о которых вы спрашиваете, примерно столько.
   Макс побледнел.
   — Так много?
   — Это пустяк по сравнению с количеством способов медленно убить вас, которые я изобрел за последние полчаса.
   — Спокойно, спокойно. Вы когда-нибудь интересовались биодинамикой? Если добиться координации всех систем тела, напряжение снимется.
   — Ох, заткнитесь!
 
   Чуть позже Хохстадер-3 сказал Максу:
   — Послушайте, существует предел того, сколько раз можно перенастраивать портал, не потеряв при этом фиксации на исходном мире. Моеммире! Я могу никогда не вернуться назад!
   — Понимаю, понимаю. Признаю, что использую вас как инструмент, но если вы взглянете на все происходящее в контексте уникального нравственного контекста данной ситуации…
   — Кончай вздор молоть!
   — Нет, я совершенно серьезно.
   — Хайль Гитлер! — прокричал им вслед Хохстадер-106, и они поскорее шагнули в перенастроенный портал.
 
   Гораздо позже…
   — Я понятия не имею, где мы! — завопил Хохстадер. — Ты даже представить себе не можешь, во что мы влипли. Существуют такие тупиковые миры, где можно застрять намертво. Попадаются такие, где легче в самом делеумереть, чем оставаться там. Такие, знаешь ли, странные миры…
   И он яростно застучал по клавишам. Лабораторный компьютер гудел и содрогался от натуги. Среди частей огромного механизма то и дело проскакивали искры.
   — Господи, меня в этом вашем сооружении просто в дрожь бросает, — пробормотал Макс. — Кто, ты говоришь, владеет всем этим?
   — Замком? Лорд Кармин.
   — Лорд Кармин… — Макс покачал головой. — Странно, странно…
   — Очень.
   — И ты здесь живешь?
   — Не мешай, пожалуйста.
   — Извини, но просто не верится. Каково это?
   — Что «это»?
   — Ну, жить в таком замке.
   — Забавнее, чем с целой ордой орангутангов.
   — Неужели?
   — Хотя временами рискованно.
   Хохстадер продолжал работать, а Макс осматривал лабораторию, не переставая удивляться.
   — Хотелось бы мне увидеть сам замок.
   — Он чрезвычайновелик. И повсюду разбросаны порталы.
   — Вроде вот этого?
   — Да. Некоторые из них ведут в такие причудливые миры, что и вообразить невозможно. Не варианты Земли, совсем нет. Черт!
   — Что такое? — насторожился Макс.
   — По-моему, я только что…
   Хохстадер вскочил и бросился к занавеске. Макс побежал следом, но едва не налетел на него — Джереми внезапно остановился, взволнованно заглядывая за занавеску.
   — В чем дело?
   — Просто хочу проверить, на месте ли еще офисное здание. Что-то произошло.
   — Что?
   — Не знаю. Наверно, программа глючит. Или я нажал не ту клавишу. Что-то сдвинулось, но по крайней мере здесь все выглядит нормально. Похоже, это просто еще один вариант того же самого мира. Пошли глянем.
   Они проследовали за занавеску, в заднюю комнату. Хохстадер по-прежнему подозрительно озирался по сторонам.
   В наружном офисе Макс снова чуть не врезался в него. И когда увидел, в чем дело, то сам едва не споткнулся.
   За столом сидело… что-то— оживший ночной кошмар, зеленокожий, с суставчатыми клешнями и покачивающейся антенной на голове. Существо повернулось, обратив на посетителей взгляд огромных многофасеточных глаз.
   — Кто… вы… такие? — прожужжало оно, сопровождая слова отвратительным клацаньем.
   — Простите, — вежливо проговорил Хохстадер. — Мы просто глюк. Сейчас уйдем.
   — Интересный… подвид, — заметило существо. — Вы… съедобны?
   — Вряд ли.
   Хохстадер попятился и врезался в Макса, застывшего, словно изваяние.
   — Бежим! — прошептал Хохстадер.
   — А? Что это за чертовщина?
   — Обратно за занавеску, быстрей!
   — Что?.. Да, конечно.
   Оба ринулись в лабораторию. Хохстадер бросился к терминалу и заколотил по клавишам, но вскоре перестал, безвольно обмякнув в кресле.
   — Иисус…
   Макс все никак не мог оторвать взгляда от портала.
   — Что это за урод там был, а?
   — Понятия не имею, но вряд ли нам стоит связываться с ним.
   — Это точно. Он может явиться сюда вслед за нами?
   — Я внес изменения в программу настройки.
   — Какие?
   — Этот мир больше для нас недоступен. Фактически я закрыл портал.
   Брови Макса поползли вверх.
   — Ты закрыл…
   Он ринулся к занавеске, отдернул ее и увидел… глухую каменную стену.
   — Эй! Я должен вернуться домой!
   — Не горячись. — Хохстадер успокаивающе вскинул руки. — Прежде чем снова перенастроить портал, я должен произвести кое-какие расчеты.
   — Я так тебя перенастрою, станешь как это чудище, гад ползучий! С какой стати… — Макс смолк. — Ох, господи!
   Проследив за взглядом Макса, Хохстадер изумленно раскрыл рот. В лабораторию вошел очередной его двойник.
   — Что, черт побери, тут происходит? — сурово вопросил Хохстадер-108.

Глава 22

   Дверь распахнулась. Линда Барклай, перед тем как войти в свою спальню, повернулась к Мелани.
   — Ладно, увидимся позже.
   — Ты правда в норме? — спросила Мелани.
   — Не беспокойся обо мне. И о Джине тоже. Ты же его знаешь. Он сумеет постоять за себя.
   — Если ты не беспокоишься, то и я не буду. Меня больше волнуешь ты, Линда.
   — Не тревожься. Для Рейнса нашли комнату?
   — Да, все в порядке. Что ты о нем думаешь?
   — Отмыть его хорошенько, и будет то, что надо.
   — Да, симпатичный. Немного грубоват, но…
   — Ладно. Спокойной ночи.
   — Спокойной ночи.
   Линда помахала приятельнице рукой. По всей комнате таинственным образом сами собой вспыхнули свечи, залив теплым светом каменные стены. Линда вошла в комнату, закрыла большую дубовую дверь и задвинула засов.
   Подошла к постели и начала раздеваться.
   — Прошу прощения…
   Она взвизгнула и подскочила на целых два фута.
   — Дорогая, — сказал король, — мне очень, очень жаль. Я не хотел пугать вас.
   — Господи! Лорд Кармин! — Линда без сил рухнула на постель.
   Кармин, до этого сидевший в кресле рядом с кроватью, мгновенно вскочил, с тревогой глядя на нее.
   — Я в самом деле очень виноват. Мне, наверно, нужно было заговорить с тобой сразу же, как ты вошла в комнату, но я был уверен, что ты меня заметила. Я все время сидел здесь.
   Линде понадобилось некоторое время, чтобы восстановить дыхание.
   — Наверно, я смотрела как бы сквозь вас. Я хочу сказать — когда не предполагаешь, что кто-то сидит у тебя в комнате… К тому же тут ведь, кажется, было темно?
   — Да, должен признаться. Я зажег свечу, но она уже догорела. По-моему, я даже задремал.
   — Ох! — Линда села, все еще прижимая руку к сердцу. — Никогда больше так со мной не поступайте.
   — Я смущен. Просто не знаю, что и сказать.
   — Ладно, забудем.
   — Нет, мне не следовало брать на себя смелость тайком пробираться в твою спальню.
   — Все в порядке. Не стоит беспокоиться, ваше величество.
   — Зови меня Карми.
   Линда бросила на него удивленный взгляд.
   — Никогда прежде вы не предлагали мне называть вас так.
   — Все в свое время, тебе не кажется? В конце концов… Ну, мы же друзья, не правда ли?
   — Конечно.
   Кармин улыбнулся и снова опустился в кресло.
   — Я рад.
   — Вы… хотели о чем-то поговорить со мной? — осмелилась спросить Линда.
   Король отвернулся, словно почувствовав себя не в своей тарелке.
   — Да, вообще-то. Но после того как я тебя так напугал, трудно обсуждать такие вещи. Может, в другой раз? — Кармин привстал.
   — Нет, пожалуйста, останьтесь и объясните, в чем дело.
   — Ну… Ладно. Хотя из уст человека, только что заставшего женщину врасплох в ее собственной спальне, это прозвучит немного… странно.
   — Говорите.
   — Ну хорошо. — Он посмотрел на нее. — Я влюблен в тебя.
   Линда замерла, не в силах произнести ни слова.
   — Вы… влюблены в меня? — наконец пролепетала она.
   — Да, уже давно. И… Только не спрашивай, откуда мне это известно, но я знаю совершенно точно, что и ты влюблена в меня.
   Линда бросила на него смятенный взгляд, встала, подошла к окну и долго смотрела в ночь. На небе высыпали яркие звезды.
   — Да, не любите вы ходить вокруг да около…
   Кармин рассмеялся.
   — Так лучше всего. Беда в том, что ты собралась замуж. Наверно, сейчас не самое подходящее время заводить такой разговор.
   — Пожалуй.
   Линда повернулась и прислонилась к стене.
   — Почему тогда вы все же его завели?
   — «Сейчас или никогда». Что-то в этом роде.
   — Понятно. — Линда снова повернулась к окну и пальчиком принялась рисовать на стекле узор.
   — Ну так? — спросил король.
   Линда засмеялась.
   — Ну так!
   Кармин нахмурился.
   — Сожалею, — сказал он. — По-видимому, я ошибся. Извини. Я сейчас уйду.
   — Нет. Пожалуйста, подождите. — Линда подошла к нему. — Беда еще и в том, что вы женаты.
   — В самом деле.
   — Вы хотите, чтобы я стала вашей любовницей?
   — Ты ведь знаешь, что у нас тут, в замке, это принято почти официально? Традиция, так сказать.
   — Нет, я этого не знала. Королевская любовница, да?
   Он невесело усмехнулся.
   — Это не титул.
   — И сколько здесь королевских любовниц?
   Теперь в его улыбке появился оттенок лукавства.
   — Государственная тайна.
   — Понятно.
   — На самом деле я не пользовался этой привилегией уже… Ну, не важно сколько. Но в последний раз это было давно, Линда, очень давно.
   — Я польщена.
   — Ой ли?
   — Да. Я… Ну, в общем, поражена.
   — У меня и в мыслях не было тебя поражать.
   Она рассмеялась.
   — Странный вы человек.
   — Один из самых странных, в зависимости от того, какой смысл ты вкладываешь в это слово.
   — Мне известно, что вы, может быть, самый могущественный человек во вселенной… во всех вселенных.
   — Не стану отрицать. Кстати, ты ведь не стала опровергать мое утверждение.
   — Опровергать? Какое?
   — Ну, что ты в меня тоже влюблена. Она пожала плечами.
   — Нет, не стала.
   — Значит, я прав. Ты влюблена в меня.
   Король и Линда замерли, глядя друг на друга. Время замедлило свой бег. Потом они бросились друг другу в объятия и слились в долгом поцелуе.

Глава 23

   Дворец императора, поражающий своими размерами и великолепием, теперь был наводнен иноземцами, отыскивающими хоть что-нибудь, упущенное местными мародерами. Император, его семья и придворные давно сбежали, прихватив все ценности, которые смогли унести на себе.
   Ходили слухи, что император в результате заговора убит собственными охранниками, которых, в свою очередь, казнили его верноподданные.
   Город Орем был открыт для насилия и мародерства.
   Джин вышел на одну из бесчисленных, вознесенных над городом террас. Отсюда открывался превосходный вид; дворец стоял на самом высоком из множества холмов Орема. Из залитого кровью города доносились отдаленные крики; там по-прежнему вершилось насилие. Джин приказал пресекать грабежи и убийства, но разве можно убедить варваров не делать то, на что, по их мнению, они имеют полное право?
   Император был мертв, и его разграбленная иноземцами империя тоже. И Рогнар умер; болезнь свалила его еще во время осады. Сердечный приступ — такой диагноз поставил Джин. Все симптомы были налицо. В этом мире медицина только-только зарождалась, а варвары и вовсе не имели о ней понятия. Рогнар умер, и к Джину со Снеголапом, которые очень быстро стали пользоваться авторитетом, перешло руководство всей операцией.
   — Милорд Джин…
   Джин повернулся. В дверном проеме стоял Беспощадный.
   — Что еще?
   — Милорд, императорские охранники сдались.
   Джин засмеялся:
   — Так я и думал. Они не из тех, кто сражается до последнего.
   — Они сдались, но на одном условии, — добавил Беспощадный (между прочим, его настоящее имя было Хурваат).
   — Что? В их положении выдвигать какие-то условия? Дворец уже в наших руках. Скажи, что мы просто не выпустим их из казарм, пусть сгниют там.
   — С их припасами они могут сидеть там вечно, — напомнил Беспощадный.
   Джин уселся на балюстраду.
   — Ладно, что за условие?
   — Чтобы ты стал императором.
   — Что? Я? Я не император.
   — Они говорят, без императора никак нельзя, пусть даже чужеземного.
   — Ну правильно, без императора у них и работы не будет.
   — Истинная правда, милорд.
   Джин бросил взгляд на раскинувшийся внизу огромный город с прекрасными храмами, библиотеками, театрами и другими изумительными зданиями. Совсем недавно здесь процветали искусство, культура, ученость. И вот… Библиотеки разграблены, книги сожжены, статуи сброшены с пьедесталов, фрески разбиты. Жаль.
   — Может, они и правы, — сказал Джин. Беспощадный промолчал. — Да, они правы. Здесь много такого, что стоит сохранить. Упадок цивилизации — ужасная вещь. Нужно стремиться любой ценой избежать средневековой дикости. Империя всегда отчасти безнравственна — рабство, набеги на соседние страны, — но есть и ценности, которые стоит спасти.