Взяв себя в руки, Пэдуэй признал, что ничего страшного не случилось ведь он сам хотел как можно шире распространить арабскую систему счета. В сущности, его задело то, что, урвав солидный куш, банкир и не думал с ним делиться. Как и предупреждал Невитта, Томасус - честный человек, но зевать с ним нельзя. Вечером того же дня Пэдуэй отправился к сирийцу. Фритарик нес наполненную золотом коробку.
- Мартинус! - вскричал банкир. - Неужели ты хочешь погасить долг? Откуда у тебя столько денег?
- Возвращаю все целиком, - ухмыльнулся Пэдуэй. - Надоело платить десять процентов, когда можно обойтись семью с половиной.
- Что? Где это ты найдешь такой смехотворно малый интерес?
- У твоего уважаемого коллеги Эбенезера. Он сам мне предложил.
- Ну, не ожидал я от Эбенезера... Если это правда, то и я могу согласиться на такой процент.
- Придется тебе сделать предложение получше - заработав столько на продаже моей арифметики!
- Послушай, Мартинус, я поступил вполне законно...
- Не спорю.
- Ну, хорошо. Должно быть, такова воля Господа нашего. Я предлагаю семь и четыре десятых.
Пэдуэй презрительно рассмеялся.
- Тогда семь. Но это мое последнее слово!
Снова зашел в гости Невитта.
- Поправился, Мартинус? Отлично, я знал, что ты парень крепкий. Не хочешь сходить со мной на бега, поставить солид-другой? А потом ко мне в поместье на денек?
- Я бы с удовольствием, да надо верстать "Время".
- Верстать?.. - переспросил Невитта. Пэдуэй объяснил.
- Ха-ха-ха! А я подумал, что ты забавляешься с подружкой по имени Темпора... Давай тогда завтра к ужину.
- Как мне добраться?
- У тебя есть верховая лошадь? Ладно, пришлю за тобой Германна. Но учти - я не желаю, чтобы он вернулся ко мне на крыльях!
- Это привлекло бы слишком много внимания, - серьезно сказал Пэдуэй.
На следующий день Пэдуэй, в новеньких византийских башмаках из невыделанной кожи, восседал на кобыле, которую вел Германн. Любуясь заботливо ухоженными землями вдоль Фламиниевой дороги, Мартин невольно думал: скоро грядут Темные века, и вся эта красота превратится в бесплодную пустыню...
- Как вчерашние бега? - спросил он, желая отвлечься от тягостных мыслей. Германн, оказалось, едва мог связать по латыни несколько слов.
- О, хозяин был чертовски зол. Его послушаешь". прямо настоящий спортсмен. Но терпеть не может проигрывать. Потерял на лошади пять сестерций. Рычал как... прямо как лев с больным брюхом. На пороге дома Пэдуэя встречали приятная полная женщина - жена Невитты (вовсе не говорившая по латыни) и его старший сын Дагалайф - офицер, приехавший к родителям в отпуск. Поданный ужин полностью соответствовал всем слухам о легендарном готском аппетите. После вонючей браги, распространенной в Риме, Пэдуэй с удовольствием выпил вполне приличного пива.
- У меня есть и вино, если хочешь, - предложил Невитта.
- Спасибо. Признаться, итальянским вином я сыт по горло. Римляне превозносят его сорта и изысканные ароматы, но по мне вся эта кислятина на один вкус.
- Согласен! Тогда, может, капельку душистого греческого?
Пэдуэй содрогнулся.
- А, и я того же мнения! - воскликнул Невитта. - Разве настоящий мужчина пьет вино с благовониями? Держу эту бурду только для Лео Веккоса и других знакомых греков. Кстати, надо рассказать ему о том, как ты вылечил меня от чихания. Лео наверняка придумает какую-нибудь мудреную теорию!
- Скажи, Мартинус, - заговорил Дагалайф, - что ты думаешь о предстоящем ходе войны?
Пэдуэй пожал плечами.
- Я знаю лишь то, что известно всем. У меня нет телефонной связи... то есть, я хотел сказать, у меня нет связи с небесами. Можно предположить, что к августу Велизарий подойдет к Неаполю, Силами он располагает небольшими, но побить его будет чертовски трудно.
- Ха! - презрительно воскликнул Дагалайф. - Побьем как миленького! Горстка греков - ничто перед единым готским народом.
- Так же рассуждали и вандалы, - сухо обронил Пэдуэй.
- Верно, - согласился Дагалайф. - Но мы не совершим ошибок вандалов!
- Не знаю, сын, - мрачно произнес Невитта. - По-моему, мы их уже совершаем - или другие, еще похлеще. Наш король может только судиться с подданными да кропать стишки на латыни. Лучше б он был безграмотен, как Теодорих! Впрочем, - смущенно добавил Невитта, - я и сам умею читать и писать. Мой отец пришел сюда с Теодорихом из Паннонии и больше всего на свете любил поразглагольствовать о священном долге готов: защищать Римскую цивилизацию от дикарей-франков. Старик готов был в лепешку разбиться, но дать мне латинское образование. Спору нет, порой оно на пользу. И все же в ближайшие месяцы, боюсь, нашему королю скорее понадобится умение вести в бой конницу, чем склонять "amo-amasamat".
ГЛАВА 5
Пэдуэй возвращался в Рим в самом прекрасном расположении духа. Впервые, не считая деловых визитов к Томасусу-сирийцу, он побывал в гостях! А Мартин, несколько холодный внешне, в глубине души был человеком общительным... Он спешился и отдал поводья Германну, даже не обратив внимания на трех угрюмых типов, что стояли возле изгороди у его дома на Длинной улице.
Путь преградил бородатый мужчина, самый солидный из трех поджидавших. В его руке был лист бумаги - настоящей бумаги, наверняка от обученного Пэдуэем валяльщика, - с которого он вслух читал:
- ...среднего роста, каштановые волосы, карие глаза, нос крупный. Говорит с акцентом. - Бородач резко вскинул голову: - Мартинус Падуанский?
- Sic. Quis est?
- Ты арестован. Следуй за мной. И без шума!
- Что?! Кто... почему...
- Приказ префекта города. По обвинению в колдовстве.
- Но... но... Эй! Не имеете...
- Я же сказал: без шума!
Двое зашли с боков, подхватили Мартина под руки и повели ею по улице. Когда он попытался воспротивиться, они вытащили короткие дубинки. Пэдуэй в отчаянии завертел головой. Германн уже скрылся за поворотом. Фритарика тоже не было видно: разумеется, спал, как обычно. Пэдуэй набрал полную грудь воздуха, приготовившись закричать, но мужчина справа угрожающе взмахнул дубинкой. Воздух пришлось с шумом выпустить.
Тюрьма стояла на Капитолийском холме. Безучастный чиновник немедленно потребовал назвать имя, возраст и адрес. Пэдуэй до сих пор был точно в тумане. Мозги работали на высоких оборотах, однако явно вхолостую. Почему-то вспомнилось, что арестованный имеет право позвонить адвокату... В сложившейся ситуации эти полезные сведения вряд ли могли пригодиться.
Низкорослый, но очень подвижный итальянец, развалившийся на лавке, при появлении Мартина резко вскочил на ноги.
- Колдовство? С участием чужестранца? Похоже, это ко мне.
- Нет-нет, - возразил чиновник. - Вы, представители центра, ведаете делами, затрагивающими исключительно готов. Этот человек не гот; по его словам, он американец.
- Изучи получше правила! Под нашу юрисдикцию подпадают все особо тяжкие преступления с участием чужестранцев. Поступил сигнал о колдовстве? Значит арестованным буду заниматься я.
Низкорослый решительно двинулся к Пэдуэю. Мартину, надо сказать, очень не понравился термин "особо тяжкие преступления".
- Не валяй дурака! Ты что, потащишь его на допрос в Равенну? У нас отличная камера пыток!
- Я выполняю свой долг, - отчеканил представитель центральной власти. Он взял Пэдуэя за руку и потащил его к двери. - Идем, колдун. Мы покажем тебе настоящие пытки. Эти римские недоучки ни черта не смыслят.
- Боже всемогущий! Ты с ума сошел?! - Чиновник сорвался с места и схватил Пэдуэя за другую руку; то же поспешил сделать и арестовавший Мартина бородач.
- Юстиний! - пронзительно завопил представитель центра. - Живо доложи помощнику префекта, что городские власти пытаются укрыть от нас преступника!
Неприметный человечек юркнул в дверь.
Одновременно отворилась другая дверь, и вошел тучный, сонного вида мужчина.
- Что за шум? - раздраженно процедил он.
Тюремщик и полицейский отпустили Пэдуэя и вытянулись по стойке смирно. Воспользовавшись этим, низкорослый потащил пленника к двери; местные чиновники тут же забыли об этикете и вновь схватили Мартина. Все трое загалдели, взывая к тучному и силясь перекричать друг друга. Пэдуэй пришел к выводу, что перед ним муниципальный commentariensius, начальник полиции.
Двое других полицейских впихнули в помещение худом оборванного узника и немедленно вступили в спор с истинно итальянским темпераментом переживая происходящее до глубины души и отчаянно жестикулируя. Узник, не долго думая, выскочил за дверь. Лишь через минуту заметив это, полицейские переключились друг на друга.
- Ты зачем его отпустил?
- Я?! Ты сам его отпустил, болван!
Тем временем неприметный человечек по имени Юстиний привел томную, изысканно одетую особу - очевидно, помощника префекта. Особа махнула надушенным платочком в сторону обступивших Пэдуэя чиновников и вяло молвила:
- Эй, там, отпустите арестованного. Вы его просто разорвете, и некого будет допрашивать.
По тому как тихо стало в помещении, Пэдуэй понял, что помощник префекта - большая шишка.
Томная особа со скучающим видом задала несколько вопросов, а затем рассеянно обронила:
- Прости, дорогой commentariensius, но боюсь, что этот человек все же принадлежит нам.
- Нет! - упрямо прогнусавил начальник полиции. - Арестовывать и судить - в полномочиях местных властей. Центр не имеет права вмешиваться!
- Ах, мой милый, ты так утомителен! - Помощник префекта зевнул. - Не забывай: я представляю префекта, а префект представляет короля, и, если я прикажу передать арестованного, ты безропотно это сделаешь... Я приказываю.
- Приказывай, сколько хочешь! Тебе придется забирать его силой, а моих людей больше. - Шеф полиции ликующе улыбнулся и щелкнул пальцами. Клодий, сходи за нашим славным градоначальником. Посмотрим, кто, в конце концов, распоряжается городской тюрьмой!
Чиновник выбежал.
- Конечно, - продолжил шеф полиции, - можно воспользоваться методом Соломона.
- Разрубить арестованного пополам? - догадался помощник префекта.
- Ну! Господи Боже, вот было бы смешно! Ха-ха-ха-ха! - Шеф полиции заливался смехом, пока по его лицу не потекли слезы. - Ты что предпочитаешь - голову или ноги? - выдавил он сквозь хохот. - А-ха-ха-ха!
Полицейские послушно засмеялись; помощник префекта позволил себе вялую улыбку. Один только Пэдуэй не разделял всеобщего веселья, посчитав такой юмор излишне грубым. Вскоре прибыл градоначальник. В роскошной тунике с двумя пурпуровыми полосами римского сенатора, Гонорий шествовал величавой поступью; с мясистого квадратного подбородка свисали жирные складки, что в сочетании с надменным выражением лица и маленькими холодными глазками делало его похожим на черепаху.
- Ну, в чем дело? - Голос сенатора напоминал скрежет напильника по металлу. - Быстро, быстро, я человек занятой! Начальник полиции и помощник префекта изложили каждый свою версию. Чиновник подал толстенный свод законов. Три важные персоны отошли в сторону и зашептались, переворачивая страницы и ссылаясь на положения.
Наконец помощник префекта капитулировал и деланно зевнул.
- Хорошо, хорошо. Все равно тащить его в Равенну - такая тоска! Тем более начинается сезон москитов... Рад был повидаться. Он отвесил учтивый поклон градоначальнику, небрежно кивнул шефу полиции и удалился.
- Ну, а что мы будем делать с заключенным теперь, когда он наш? спросил Гонорий. - Дайте-ка мне эту жалобу. Чиновник торопливо протянул лист бумаги.
- Гм-м... "...Далее упомянутый Мартинус Пэдуэй вступил в омерзительную связь с дьяволом, по наущению коего практиковал преступную науку магию, тем самым подвергая опасности жизнь и благосостояние римских граждан..." Так... Подписано: Ганнибал Сципио из Палермо.
Пэдуэй поспешно рассказал про события, вызвавшие его разрыв с бывшим работником и толкнувшие того на донос.
- Если же он имеет в виду печатный станок, - добавил Мартин, - то я готов доказать, что это простое механическое устройство, не имеющее ничего общего с колдовством.
- Гм-м... Может, и так, - промолвил Гонорий.
- А может, и не так. - Он хитровато прищурился.- Говорят, твое дело процветает?
- И да, и нет, мой господин. Я кое-что зарабатываю, но все деньги в обороте. Наличных у меня хватает только на пропитание.
- Что же, плохо, - мрачно произнес Гонорий. - Похоже, жалобе придется дать ход,
- О мой господин, полагаю, не в твоих интересах доводить дело до суда, - заявил Пэдуэй с напускной уверенностью.
- Вот как? У нас очень опытные следователи. Ты признаешься во всех смертных грехах, прежде чем они закончат тебя... э-э, допрашивать.
- Господин, я сказал, что у меня мало наличных. Зато у меня есть ценное предложение, которое наверняка не оставит тебя равнодушным.
- Очень ценное? Это уже лучше. Лютеций, я воспользуюсь твоим кабинетом?
Не дожидаясь ответа, градоначальник открыл дверь в маленькую комнату и кивком велел Пэдуэю следовать за ним. Шеф полиции проводил их хмурым взглядом, явно оплакивая уплывающий куш.
- Уж не собираешься ли ты подкупить меня? - холодно спросил Гонорий, устроившись в кабинете.
- Ну... не совсем подкупить...
Гонорий жадно подался вперед.
- Сколько? - рявкнул он.
Мартин облегченно вздохнул.
- Сейчас объясню.
- Только не вздумай заговаривать мне зубы!
- Все очень просто. Я бедный чужеземец и, естественно, могу полагаться лишь на собственную сообразительность - больше у меня ничего нет.
- Ближе к делу, молодой человек.
- У вас есть закон, запрещающий учреждение должностными лицами обществ с ограниченной ответственностью?
Гонорий поскреб подбородок.
- Когда-то был. Не знаю, как сейчас - ведь власть сената распространяется только на город. Вряд ли готы возвращались к этому вопросу. А что?
- Если бы сенат принял поправку к старому закону - жест, возможно, необязательный, однако, согласись, красивый, - я мог бы показать тебе и нескольким другим достойным сенаторам, как получить недурную прибыль от организации и деятельности подобной компании.
Гонорий надменно выпрямился.
- Я с негодованием отметаю это гнусное предложение! Тебе следовало бы знать, что честь патриция не позволяет ему стать вульгарным ремесленником.
- О мой господин, при чем тут ремесло? Вы будете держателями акций.
- Мы будем... кем?
Мартин объяснил, что такое акционерное общество.
Гонорий вновь поскреб подбородок.
- Да, кажется, я понимаю, куда ты клонишь... Чем же будет заниматься наша компания?
- Оперативной передачей информации на большие расстояния - гораздо быстрее, чем может сделать это гонец. У меня на родине такую связь называют семафорным телеграфом. Разумеется, компания будет взимать плату с частных пользователей... Ну и совсем нелишне, если ты сумеешь добиться дотации из королевской казны - под тем предлогом, что подобное новшество повысит обороноспособность государства.
Гонорий задумался.
- Сейчас я ответа не дам. Мне надо все хорошенько взвесить, посоветоваться с друзьями... Ты же пока останешься на попечении Лютеция.
Пэдуэй широко ухмыльнулся,
- Господин, говорят, твоя дочь на следующей неделе выходит замуж?
- Что с того?
- Моя газета могла бы дать с торжества красочный репортаж; список почетных гостей, описание прекрасной невесты, ну и все прочее.
- Гм-м, недурно... Да, недурно.
- Тогда не следует меня задерживать. Жечь, если такое грандиозное событие не получит освещения в печати лишь потому, что издатель в то время сидел в тюрьме!
Гонорий поскреб подбородок и криво усмехнулся.
- А ты не так глуп, как можно ожидать от варвара... Тебя освободят немедленно.
- Премного благодарен, господин. Хочу добавить, что если жалоба на меня будет отклонена, я с еще большим воодушевлением смогу воздать хвалу дивному обряду бракосочетания твоей дочери. Мы, люди творческие...
Удалившись от тюрьмы на порядочное расстояние, Пэдуэй глубоко вздохнул. Он весь был покрыт потом - и вовсе не от жары.
Едва уладив насущные дела, Мартин надолго заперся с Томасусом, и, когда на Длинной улице появилась процессия паланкинов" на которых прибыли Гонорий и еще четыре сенатора, был готов к приему высоких гостей. Сенаторы не просто дали согласие, но даже искренне загорелись стремлением вложить в проект свои деньги, особенно после того, как Пэдуэй показал им красивые, только что отпечатанные акции. Правда, у патрициев были довольно своеобразные взгляды на деятельность компании.
Один из сенаторов ткнул Пэдуэя кулаком в бок и хитро улыбнулся:
- Дорогой Мартинус, надеюсь, ты не собираешься на самом деле строить эти глупые башни?
- Вообще-то...
Сенатор подмигнул.
- Понимаю, придется возвести парочку для отвода глаз, чтобы можно было выгодно продать наши акции. Но ведь мы-то знаем, что это обман, не так ли?
Пэдуэй не стал вступать с ним в спор, Не удосужился он также и объяснить, почему Томасус-сириец, Эбенезер-еврей и Вардан-армянин взяли каждый по восемнадцать процентов акций. Сенаторы, возможно, удивились бы, узнав, что три банкира заранее условились принимать решения совместно и по указанию Пэдуэя. Таким образом, имея в своем распоряжении пятьдесят четыре процента акций, Мартин получил полный контроль над компанией.
Он твердо вознамерился добиться успеха, в первую очередь возведя линию сигнальных башен от Неаполя через Рим до Равенны и используя получаемую информацию в газете. Вскоре возникла первая проблема: чтобы вложенные деньги хоть когда-нибудь могли принести прибыль, башни надо располагать как можно дальше друг от друга. Следовательно, нужны телескопы; следовательно, нужны линзы. Но где их взять? Конечно, ходили слухи об изумительном лорнете императора Неро...
Пэдуэй отправился к Секстусу Дентатусу - жабоподобному ювелиру, обменявшему его лиры на сестерции. Тот посоветовал обратиться к некоему Флориану-стекольщику.
Из недр маленькой темной мастерской вышел, обдавая все вокруг винным запахом, светловолосый мужчина с длинными поникшими усами. Да, когда-то в Кельне у него был собственный стекольный заводик, но в Рейнских землях дела идут плохо. Знаете, тяготы жизни под франками, неуверенность в завтрашнем дне... Он прогорел. А теперь еле-еле сводит концы с концами, застекляя окна.
Пэдуэй растолковал, что ему требуется, выдал небольшой аванс и удалился. Когда в назначенный день он вернулся, Флориан так всплеснул руками, будто намеревался взлететь. - Тысяча извинений, господин! Очень трудно купить стеклянный бой для переплавки. Еще несколько дней, молю! И если бы еще немного денег... Времена тяжелые... Я беден...
Придя в третий раз, Пэдуэй застал Флориана мертвецки пьяным и тряс его, как мальчишка яблоню, но стекольщик лишь промычал какой-то галльский романс, содержание которого осталось для Мартина тайной. В мастерской не было ни материала, ни инструмента для изготовления линз.
Ближайший стекольный завод находился в Петилии, городке близ Неаполя. Пэдуэй разыскал Георга Менандроса и назначил его главным редактором. А потом три дня, до потери голоса, обучал Издавать Газету. Мартин пустился в путь с дурными предчувствиями, вкусив прелестей знаменитой лодочной переправы, воспетой Горацием.
Везувий не дымился, но сам городок был полон смрада. Фритарик на удивление быстро нашел источник зловония - горстку грязных сооружений. Навстречу вышел хозяин стекольного завода Андроникус - невысокий мускулистый мужчина, с ног до головы покрытый сажей.
Узнав, зачем явился Пэдуэй, Андроникус вскричал;
- Ах, прекрасно, господа! Проходите. У меня есть как раз то, что вам нужно!
Вдоль стен его кабинета стояли полки, ломившиеся от стеклянных изделий. Андроникус изящным движением выхватил откуда-то вазу.
- Взгляните! Какая прозрачность! Ах! В самой Александрии не найти стекла чище!.. И всего два солида!
- Я пришел не за вазой, уважаемый, - напомнил Пэдуэй. - Мне...
- Не за вазой? Не за вазой? А, вот то, что нужно! - Неаполитанец схватил другую вазу. - Только посмотрите! Форма! .. Чистота линий! .. Невольно приходят мысли о...
- Я же сказал, меня не интересуют вазы. Я хочу купить...
- ...мысли о прекрасной женщине! 0 любви! .. - Андроникус восторженно взмахнул рукой и расцеловал кончики пальцев.
- Я хочу купить несколько небольших кусочков стекла, обработанных по особому...
- Бусы? Ну разумеется, господа! Прошу. - Стекольщик зачерпнул пригоршню бусинок. - Нет, но каков цвет! Изумрудный, бирюзовый, на любой вкус! - Он зачерпнул из другой емкости. - А вот посмотрите сюда: видите, изображения двенадцати апостолов, по одному апостолу на каждой...
- Не бусы...
- Ага! Значит, кубок! Вот, пожалуйста. Какой очаровательный горельеф: Святая Троица...
- Боже всемогущий! - завопил Пэдуэй. - Ты будешь меня слушать?!
Сделав на минуту передышку и уразумев наконец, что нужно клиенту, неаполитанец сказал:
- Разумеется! Очень хорошо! Я видел утварь подобной формы, Сегодня ее немного подработаю, а завтра...
- Не пойдет, - перебил Мартин. - Меня устроит лишь строго сферическая поверхность. Нужно тереть выпуклость о вогнутость с... как это по латыни? - корунд? наждак? - в общем, со шлифовальным порошком.
Пэдуэй и Фритарик поселились в Неаполе, в доме кузена Томасуса, Антиоха-купца. Приняли их весьма прохладно. Антиох оказался ортодоксом-фанатиком, и вскоре его язвительные выпады в адрес еретиков заставили гостей съехать, Пришлось им перебраться на постоялый двор, где отсутствие элементарных удобств сильно действовало на нервы чистоплотному Мартину.
Каждое утро Фритарик и Пэдуэй ездили в Петилию следить, как продвигается выполнение заказа, и Андроникус неизменно пытался продать им тонну стеклянного хлама.
В Рим Пэдуэй увозил дюжину линз: шесть плосковогнутых и шесть плосковыпуклых. Оставалось закрепить линзы на одной оси и подобрать оптимальное расстояние между ними. Лучший результат дало расположение вогнутой в окуляре, а выпуклой примерно в тридцати дюймах от нее. В стекле были пузырьки, изображение получалось размытым, и все же эта примитивная подзорная труба позволила разместить сигнальные башни вдвое дальше друг от друга.
В газете между тем появилось первое рекламное объявление. Томасусу пришлось хорошенько прижать одного из своих должников, чтобы тот купил пол-полосы.
ХОТИТЕ УСТРОИТЬ СЕБЕ
ВЕЛИКОЛЕПНЫЕ ПОХОРОНЫ?
Собираетесь отдать Богу душу?
Но и в могилу надо сходить со вкусом!
Если заботу о ваших похоронах
возьмем на себя мы, то
ВАМ НЕ 0 ЧЕМ ВОЛНОВАТЬСЯ!
Не рискуйте спасением души
не обращайтесь к гробовщикам-халтурщикам!
НАШИ СПЕЦИАЛИСТЫ ИМЕЮТ ДЕЛО
С САМЫМИ БЛАГОРОДНЫМИ
ПОКОЙНИКАМИ В РИМЕ!
Гарантируем отправление любого
религиозного обряда.
Особые цены для еретиков.
За небольшую доплату
обеспечивается скорбная музыка.
Похоронное бюро Джона-египтянина
(близ Виминала)
ГЛАВА 6
В кабинет Пэдуэя без стука ввалился Юниан, начальник отдела строительства компании "Римский телеграф".
- Работа... - Он судорожно перевел дыхание и начал снова: - Работа над третьей башней неаполитанской линии остановлена сегодня утром подразделением солдат римского гарнизона. Я спросил, какого черта они вмешиваются, а они ответили: "По приказу!" Что будем делать, о великолепнейший босс?
Итак, готы возражают? .. Надо выходить на высшие армейские чины. Пэдуэй скривился при мысли о необходимости вновь лезть в политику.
- Ладно, пойду к Лиудерису.
Начальник римского гарнизона, крупный осанистый гот с кустистыми белыми бакенбардами, говорил по латыни довольно прилично, однако время от времени поднимал голубые глаза к потолку и беззвучно шевелил губами, будто молился; на самом деле он склонял и спрягал глаголы, стараясь избежать ошибок.
- Мой дорогой Мартинус, идет война! А ты возводишь эти... э-э, таинственные башни, не спрашивая у нас разрешения. Некоторые из поддерживающих тебя патрициев... э-э, известны своими прогреческими настроениями. Что нам прикажешь думать? Скажи спасибо, что мы тебя еще не арестовали.
- Я надеюсь, мои башни пригодятся армии для передачи сведений военного характера, - указал Пэдуэй.
Лиудерис пожал плечами.
- Я простой солдат и выполняю свой долг. Мне не разобраться в этих... э-э, устройствах. Возможно, ты и прав. Но я не могу взять на себя такую... э-э, ответственность.
- Значит, ты не отменишь свой приказ?
- Нет. Тебе надо обратиться за разрешением к королю.
- Но у меня нет времени ехать сейчас в Равенну...
- Решай сам, дорогой Мартинус. Я выполняю свой долг. Пэдуэй сменил тактику.
- Какой трезвый ум! Какая осмотрительность! Будь я королем, не пожелал бы себе лучшего солдата!
- Льстец! - На лице гота расплылась довольная улыбка. - Мне искренне жаль, что я не могу удовлетворить твою просьбу.
- Каковы военные новости? Лиудерис помрачнел.
- Безрадостные... Впрочем, лучше помолчать. Я уверен, что ты человек гораздо более опасный, чем кажешься.
- Можешь смело мне доверять. Все мои симпатии на стороне готов.
- Вот как? - с сомнением произнес Лиудерис. Он задумался в поисках доказательств. - Какой ты веры? Пэдуэй ждал этого вопроса.
- Я - конгрегационалист. У меня на родине так называется арианство.
- Ну, тогда, наверно, все в порядке, Новостей немного, а те, что есть, - дурные. Велизарию противостоит лишь горстка войск под командованием Эвермета, зятя короля. А наш славный король...
Начальник гарнизона вздохнул и вновь пожал плечами.
- Мартинус! - вскричал банкир. - Неужели ты хочешь погасить долг? Откуда у тебя столько денег?
- Возвращаю все целиком, - ухмыльнулся Пэдуэй. - Надоело платить десять процентов, когда можно обойтись семью с половиной.
- Что? Где это ты найдешь такой смехотворно малый интерес?
- У твоего уважаемого коллеги Эбенезера. Он сам мне предложил.
- Ну, не ожидал я от Эбенезера... Если это правда, то и я могу согласиться на такой процент.
- Придется тебе сделать предложение получше - заработав столько на продаже моей арифметики!
- Послушай, Мартинус, я поступил вполне законно...
- Не спорю.
- Ну, хорошо. Должно быть, такова воля Господа нашего. Я предлагаю семь и четыре десятых.
Пэдуэй презрительно рассмеялся.
- Тогда семь. Но это мое последнее слово!
Снова зашел в гости Невитта.
- Поправился, Мартинус? Отлично, я знал, что ты парень крепкий. Не хочешь сходить со мной на бега, поставить солид-другой? А потом ко мне в поместье на денек?
- Я бы с удовольствием, да надо верстать "Время".
- Верстать?.. - переспросил Невитта. Пэдуэй объяснил.
- Ха-ха-ха! А я подумал, что ты забавляешься с подружкой по имени Темпора... Давай тогда завтра к ужину.
- Как мне добраться?
- У тебя есть верховая лошадь? Ладно, пришлю за тобой Германна. Но учти - я не желаю, чтобы он вернулся ко мне на крыльях!
- Это привлекло бы слишком много внимания, - серьезно сказал Пэдуэй.
На следующий день Пэдуэй, в новеньких византийских башмаках из невыделанной кожи, восседал на кобыле, которую вел Германн. Любуясь заботливо ухоженными землями вдоль Фламиниевой дороги, Мартин невольно думал: скоро грядут Темные века, и вся эта красота превратится в бесплодную пустыню...
- Как вчерашние бега? - спросил он, желая отвлечься от тягостных мыслей. Германн, оказалось, едва мог связать по латыни несколько слов.
- О, хозяин был чертовски зол. Его послушаешь". прямо настоящий спортсмен. Но терпеть не может проигрывать. Потерял на лошади пять сестерций. Рычал как... прямо как лев с больным брюхом. На пороге дома Пэдуэя встречали приятная полная женщина - жена Невитты (вовсе не говорившая по латыни) и его старший сын Дагалайф - офицер, приехавший к родителям в отпуск. Поданный ужин полностью соответствовал всем слухам о легендарном готском аппетите. После вонючей браги, распространенной в Риме, Пэдуэй с удовольствием выпил вполне приличного пива.
- У меня есть и вино, если хочешь, - предложил Невитта.
- Спасибо. Признаться, итальянским вином я сыт по горло. Римляне превозносят его сорта и изысканные ароматы, но по мне вся эта кислятина на один вкус.
- Согласен! Тогда, может, капельку душистого греческого?
Пэдуэй содрогнулся.
- А, и я того же мнения! - воскликнул Невитта. - Разве настоящий мужчина пьет вино с благовониями? Держу эту бурду только для Лео Веккоса и других знакомых греков. Кстати, надо рассказать ему о том, как ты вылечил меня от чихания. Лео наверняка придумает какую-нибудь мудреную теорию!
- Скажи, Мартинус, - заговорил Дагалайф, - что ты думаешь о предстоящем ходе войны?
Пэдуэй пожал плечами.
- Я знаю лишь то, что известно всем. У меня нет телефонной связи... то есть, я хотел сказать, у меня нет связи с небесами. Можно предположить, что к августу Велизарий подойдет к Неаполю, Силами он располагает небольшими, но побить его будет чертовски трудно.
- Ха! - презрительно воскликнул Дагалайф. - Побьем как миленького! Горстка греков - ничто перед единым готским народом.
- Так же рассуждали и вандалы, - сухо обронил Пэдуэй.
- Верно, - согласился Дагалайф. - Но мы не совершим ошибок вандалов!
- Не знаю, сын, - мрачно произнес Невитта. - По-моему, мы их уже совершаем - или другие, еще похлеще. Наш король может только судиться с подданными да кропать стишки на латыни. Лучше б он был безграмотен, как Теодорих! Впрочем, - смущенно добавил Невитта, - я и сам умею читать и писать. Мой отец пришел сюда с Теодорихом из Паннонии и больше всего на свете любил поразглагольствовать о священном долге готов: защищать Римскую цивилизацию от дикарей-франков. Старик готов был в лепешку разбиться, но дать мне латинское образование. Спору нет, порой оно на пользу. И все же в ближайшие месяцы, боюсь, нашему королю скорее понадобится умение вести в бой конницу, чем склонять "amo-amasamat".
ГЛАВА 5
Пэдуэй возвращался в Рим в самом прекрасном расположении духа. Впервые, не считая деловых визитов к Томасусу-сирийцу, он побывал в гостях! А Мартин, несколько холодный внешне, в глубине души был человеком общительным... Он спешился и отдал поводья Германну, даже не обратив внимания на трех угрюмых типов, что стояли возле изгороди у его дома на Длинной улице.
Путь преградил бородатый мужчина, самый солидный из трех поджидавших. В его руке был лист бумаги - настоящей бумаги, наверняка от обученного Пэдуэем валяльщика, - с которого он вслух читал:
- ...среднего роста, каштановые волосы, карие глаза, нос крупный. Говорит с акцентом. - Бородач резко вскинул голову: - Мартинус Падуанский?
- Sic. Quis est?
- Ты арестован. Следуй за мной. И без шума!
- Что?! Кто... почему...
- Приказ префекта города. По обвинению в колдовстве.
- Но... но... Эй! Не имеете...
- Я же сказал: без шума!
Двое зашли с боков, подхватили Мартина под руки и повели ею по улице. Когда он попытался воспротивиться, они вытащили короткие дубинки. Пэдуэй в отчаянии завертел головой. Германн уже скрылся за поворотом. Фритарика тоже не было видно: разумеется, спал, как обычно. Пэдуэй набрал полную грудь воздуха, приготовившись закричать, но мужчина справа угрожающе взмахнул дубинкой. Воздух пришлось с шумом выпустить.
Тюрьма стояла на Капитолийском холме. Безучастный чиновник немедленно потребовал назвать имя, возраст и адрес. Пэдуэй до сих пор был точно в тумане. Мозги работали на высоких оборотах, однако явно вхолостую. Почему-то вспомнилось, что арестованный имеет право позвонить адвокату... В сложившейся ситуации эти полезные сведения вряд ли могли пригодиться.
Низкорослый, но очень подвижный итальянец, развалившийся на лавке, при появлении Мартина резко вскочил на ноги.
- Колдовство? С участием чужестранца? Похоже, это ко мне.
- Нет-нет, - возразил чиновник. - Вы, представители центра, ведаете делами, затрагивающими исключительно готов. Этот человек не гот; по его словам, он американец.
- Изучи получше правила! Под нашу юрисдикцию подпадают все особо тяжкие преступления с участием чужестранцев. Поступил сигнал о колдовстве? Значит арестованным буду заниматься я.
Низкорослый решительно двинулся к Пэдуэю. Мартину, надо сказать, очень не понравился термин "особо тяжкие преступления".
- Не валяй дурака! Ты что, потащишь его на допрос в Равенну? У нас отличная камера пыток!
- Я выполняю свой долг, - отчеканил представитель центральной власти. Он взял Пэдуэя за руку и потащил его к двери. - Идем, колдун. Мы покажем тебе настоящие пытки. Эти римские недоучки ни черта не смыслят.
- Боже всемогущий! Ты с ума сошел?! - Чиновник сорвался с места и схватил Пэдуэя за другую руку; то же поспешил сделать и арестовавший Мартина бородач.
- Юстиний! - пронзительно завопил представитель центра. - Живо доложи помощнику префекта, что городские власти пытаются укрыть от нас преступника!
Неприметный человечек юркнул в дверь.
Одновременно отворилась другая дверь, и вошел тучный, сонного вида мужчина.
- Что за шум? - раздраженно процедил он.
Тюремщик и полицейский отпустили Пэдуэя и вытянулись по стойке смирно. Воспользовавшись этим, низкорослый потащил пленника к двери; местные чиновники тут же забыли об этикете и вновь схватили Мартина. Все трое загалдели, взывая к тучному и силясь перекричать друг друга. Пэдуэй пришел к выводу, что перед ним муниципальный commentariensius, начальник полиции.
Двое других полицейских впихнули в помещение худом оборванного узника и немедленно вступили в спор с истинно итальянским темпераментом переживая происходящее до глубины души и отчаянно жестикулируя. Узник, не долго думая, выскочил за дверь. Лишь через минуту заметив это, полицейские переключились друг на друга.
- Ты зачем его отпустил?
- Я?! Ты сам его отпустил, болван!
Тем временем неприметный человечек по имени Юстиний привел томную, изысканно одетую особу - очевидно, помощника префекта. Особа махнула надушенным платочком в сторону обступивших Пэдуэя чиновников и вяло молвила:
- Эй, там, отпустите арестованного. Вы его просто разорвете, и некого будет допрашивать.
По тому как тихо стало в помещении, Пэдуэй понял, что помощник префекта - большая шишка.
Томная особа со скучающим видом задала несколько вопросов, а затем рассеянно обронила:
- Прости, дорогой commentariensius, но боюсь, что этот человек все же принадлежит нам.
- Нет! - упрямо прогнусавил начальник полиции. - Арестовывать и судить - в полномочиях местных властей. Центр не имеет права вмешиваться!
- Ах, мой милый, ты так утомителен! - Помощник префекта зевнул. - Не забывай: я представляю префекта, а префект представляет короля, и, если я прикажу передать арестованного, ты безропотно это сделаешь... Я приказываю.
- Приказывай, сколько хочешь! Тебе придется забирать его силой, а моих людей больше. - Шеф полиции ликующе улыбнулся и щелкнул пальцами. Клодий, сходи за нашим славным градоначальником. Посмотрим, кто, в конце концов, распоряжается городской тюрьмой!
Чиновник выбежал.
- Конечно, - продолжил шеф полиции, - можно воспользоваться методом Соломона.
- Разрубить арестованного пополам? - догадался помощник префекта.
- Ну! Господи Боже, вот было бы смешно! Ха-ха-ха-ха! - Шеф полиции заливался смехом, пока по его лицу не потекли слезы. - Ты что предпочитаешь - голову или ноги? - выдавил он сквозь хохот. - А-ха-ха-ха!
Полицейские послушно засмеялись; помощник префекта позволил себе вялую улыбку. Один только Пэдуэй не разделял всеобщего веселья, посчитав такой юмор излишне грубым. Вскоре прибыл градоначальник. В роскошной тунике с двумя пурпуровыми полосами римского сенатора, Гонорий шествовал величавой поступью; с мясистого квадратного подбородка свисали жирные складки, что в сочетании с надменным выражением лица и маленькими холодными глазками делало его похожим на черепаху.
- Ну, в чем дело? - Голос сенатора напоминал скрежет напильника по металлу. - Быстро, быстро, я человек занятой! Начальник полиции и помощник префекта изложили каждый свою версию. Чиновник подал толстенный свод законов. Три важные персоны отошли в сторону и зашептались, переворачивая страницы и ссылаясь на положения.
Наконец помощник префекта капитулировал и деланно зевнул.
- Хорошо, хорошо. Все равно тащить его в Равенну - такая тоска! Тем более начинается сезон москитов... Рад был повидаться. Он отвесил учтивый поклон градоначальнику, небрежно кивнул шефу полиции и удалился.
- Ну, а что мы будем делать с заключенным теперь, когда он наш? спросил Гонорий. - Дайте-ка мне эту жалобу. Чиновник торопливо протянул лист бумаги.
- Гм-м... "...Далее упомянутый Мартинус Пэдуэй вступил в омерзительную связь с дьяволом, по наущению коего практиковал преступную науку магию, тем самым подвергая опасности жизнь и благосостояние римских граждан..." Так... Подписано: Ганнибал Сципио из Палермо.
Пэдуэй поспешно рассказал про события, вызвавшие его разрыв с бывшим работником и толкнувшие того на донос.
- Если же он имеет в виду печатный станок, - добавил Мартин, - то я готов доказать, что это простое механическое устройство, не имеющее ничего общего с колдовством.
- Гм-м... Может, и так, - промолвил Гонорий.
- А может, и не так. - Он хитровато прищурился.- Говорят, твое дело процветает?
- И да, и нет, мой господин. Я кое-что зарабатываю, но все деньги в обороте. Наличных у меня хватает только на пропитание.
- Что же, плохо, - мрачно произнес Гонорий. - Похоже, жалобе придется дать ход,
- О мой господин, полагаю, не в твоих интересах доводить дело до суда, - заявил Пэдуэй с напускной уверенностью.
- Вот как? У нас очень опытные следователи. Ты признаешься во всех смертных грехах, прежде чем они закончат тебя... э-э, допрашивать.
- Господин, я сказал, что у меня мало наличных. Зато у меня есть ценное предложение, которое наверняка не оставит тебя равнодушным.
- Очень ценное? Это уже лучше. Лютеций, я воспользуюсь твоим кабинетом?
Не дожидаясь ответа, градоначальник открыл дверь в маленькую комнату и кивком велел Пэдуэю следовать за ним. Шеф полиции проводил их хмурым взглядом, явно оплакивая уплывающий куш.
- Уж не собираешься ли ты подкупить меня? - холодно спросил Гонорий, устроившись в кабинете.
- Ну... не совсем подкупить...
Гонорий жадно подался вперед.
- Сколько? - рявкнул он.
Мартин облегченно вздохнул.
- Сейчас объясню.
- Только не вздумай заговаривать мне зубы!
- Все очень просто. Я бедный чужеземец и, естественно, могу полагаться лишь на собственную сообразительность - больше у меня ничего нет.
- Ближе к делу, молодой человек.
- У вас есть закон, запрещающий учреждение должностными лицами обществ с ограниченной ответственностью?
Гонорий поскреб подбородок.
- Когда-то был. Не знаю, как сейчас - ведь власть сената распространяется только на город. Вряд ли готы возвращались к этому вопросу. А что?
- Если бы сенат принял поправку к старому закону - жест, возможно, необязательный, однако, согласись, красивый, - я мог бы показать тебе и нескольким другим достойным сенаторам, как получить недурную прибыль от организации и деятельности подобной компании.
Гонорий надменно выпрямился.
- Я с негодованием отметаю это гнусное предложение! Тебе следовало бы знать, что честь патриция не позволяет ему стать вульгарным ремесленником.
- О мой господин, при чем тут ремесло? Вы будете держателями акций.
- Мы будем... кем?
Мартин объяснил, что такое акционерное общество.
Гонорий вновь поскреб подбородок.
- Да, кажется, я понимаю, куда ты клонишь... Чем же будет заниматься наша компания?
- Оперативной передачей информации на большие расстояния - гораздо быстрее, чем может сделать это гонец. У меня на родине такую связь называют семафорным телеграфом. Разумеется, компания будет взимать плату с частных пользователей... Ну и совсем нелишне, если ты сумеешь добиться дотации из королевской казны - под тем предлогом, что подобное новшество повысит обороноспособность государства.
Гонорий задумался.
- Сейчас я ответа не дам. Мне надо все хорошенько взвесить, посоветоваться с друзьями... Ты же пока останешься на попечении Лютеция.
Пэдуэй широко ухмыльнулся,
- Господин, говорят, твоя дочь на следующей неделе выходит замуж?
- Что с того?
- Моя газета могла бы дать с торжества красочный репортаж; список почетных гостей, описание прекрасной невесты, ну и все прочее.
- Гм-м, недурно... Да, недурно.
- Тогда не следует меня задерживать. Жечь, если такое грандиозное событие не получит освещения в печати лишь потому, что издатель в то время сидел в тюрьме!
Гонорий поскреб подбородок и криво усмехнулся.
- А ты не так глуп, как можно ожидать от варвара... Тебя освободят немедленно.
- Премного благодарен, господин. Хочу добавить, что если жалоба на меня будет отклонена, я с еще большим воодушевлением смогу воздать хвалу дивному обряду бракосочетания твоей дочери. Мы, люди творческие...
Удалившись от тюрьмы на порядочное расстояние, Пэдуэй глубоко вздохнул. Он весь был покрыт потом - и вовсе не от жары.
Едва уладив насущные дела, Мартин надолго заперся с Томасусом, и, когда на Длинной улице появилась процессия паланкинов" на которых прибыли Гонорий и еще четыре сенатора, был готов к приему высоких гостей. Сенаторы не просто дали согласие, но даже искренне загорелись стремлением вложить в проект свои деньги, особенно после того, как Пэдуэй показал им красивые, только что отпечатанные акции. Правда, у патрициев были довольно своеобразные взгляды на деятельность компании.
Один из сенаторов ткнул Пэдуэя кулаком в бок и хитро улыбнулся:
- Дорогой Мартинус, надеюсь, ты не собираешься на самом деле строить эти глупые башни?
- Вообще-то...
Сенатор подмигнул.
- Понимаю, придется возвести парочку для отвода глаз, чтобы можно было выгодно продать наши акции. Но ведь мы-то знаем, что это обман, не так ли?
Пэдуэй не стал вступать с ним в спор, Не удосужился он также и объяснить, почему Томасус-сириец, Эбенезер-еврей и Вардан-армянин взяли каждый по восемнадцать процентов акций. Сенаторы, возможно, удивились бы, узнав, что три банкира заранее условились принимать решения совместно и по указанию Пэдуэя. Таким образом, имея в своем распоряжении пятьдесят четыре процента акций, Мартин получил полный контроль над компанией.
Он твердо вознамерился добиться успеха, в первую очередь возведя линию сигнальных башен от Неаполя через Рим до Равенны и используя получаемую информацию в газете. Вскоре возникла первая проблема: чтобы вложенные деньги хоть когда-нибудь могли принести прибыль, башни надо располагать как можно дальше друг от друга. Следовательно, нужны телескопы; следовательно, нужны линзы. Но где их взять? Конечно, ходили слухи об изумительном лорнете императора Неро...
Пэдуэй отправился к Секстусу Дентатусу - жабоподобному ювелиру, обменявшему его лиры на сестерции. Тот посоветовал обратиться к некоему Флориану-стекольщику.
Из недр маленькой темной мастерской вышел, обдавая все вокруг винным запахом, светловолосый мужчина с длинными поникшими усами. Да, когда-то в Кельне у него был собственный стекольный заводик, но в Рейнских землях дела идут плохо. Знаете, тяготы жизни под франками, неуверенность в завтрашнем дне... Он прогорел. А теперь еле-еле сводит концы с концами, застекляя окна.
Пэдуэй растолковал, что ему требуется, выдал небольшой аванс и удалился. Когда в назначенный день он вернулся, Флориан так всплеснул руками, будто намеревался взлететь. - Тысяча извинений, господин! Очень трудно купить стеклянный бой для переплавки. Еще несколько дней, молю! И если бы еще немного денег... Времена тяжелые... Я беден...
Придя в третий раз, Пэдуэй застал Флориана мертвецки пьяным и тряс его, как мальчишка яблоню, но стекольщик лишь промычал какой-то галльский романс, содержание которого осталось для Мартина тайной. В мастерской не было ни материала, ни инструмента для изготовления линз.
Ближайший стекольный завод находился в Петилии, городке близ Неаполя. Пэдуэй разыскал Георга Менандроса и назначил его главным редактором. А потом три дня, до потери голоса, обучал Издавать Газету. Мартин пустился в путь с дурными предчувствиями, вкусив прелестей знаменитой лодочной переправы, воспетой Горацием.
Везувий не дымился, но сам городок был полон смрада. Фритарик на удивление быстро нашел источник зловония - горстку грязных сооружений. Навстречу вышел хозяин стекольного завода Андроникус - невысокий мускулистый мужчина, с ног до головы покрытый сажей.
Узнав, зачем явился Пэдуэй, Андроникус вскричал;
- Ах, прекрасно, господа! Проходите. У меня есть как раз то, что вам нужно!
Вдоль стен его кабинета стояли полки, ломившиеся от стеклянных изделий. Андроникус изящным движением выхватил откуда-то вазу.
- Взгляните! Какая прозрачность! Ах! В самой Александрии не найти стекла чище!.. И всего два солида!
- Я пришел не за вазой, уважаемый, - напомнил Пэдуэй. - Мне...
- Не за вазой? Не за вазой? А, вот то, что нужно! - Неаполитанец схватил другую вазу. - Только посмотрите! Форма! .. Чистота линий! .. Невольно приходят мысли о...
- Я же сказал, меня не интересуют вазы. Я хочу купить...
- ...мысли о прекрасной женщине! 0 любви! .. - Андроникус восторженно взмахнул рукой и расцеловал кончики пальцев.
- Я хочу купить несколько небольших кусочков стекла, обработанных по особому...
- Бусы? Ну разумеется, господа! Прошу. - Стекольщик зачерпнул пригоршню бусинок. - Нет, но каков цвет! Изумрудный, бирюзовый, на любой вкус! - Он зачерпнул из другой емкости. - А вот посмотрите сюда: видите, изображения двенадцати апостолов, по одному апостолу на каждой...
- Не бусы...
- Ага! Значит, кубок! Вот, пожалуйста. Какой очаровательный горельеф: Святая Троица...
- Боже всемогущий! - завопил Пэдуэй. - Ты будешь меня слушать?!
Сделав на минуту передышку и уразумев наконец, что нужно клиенту, неаполитанец сказал:
- Разумеется! Очень хорошо! Я видел утварь подобной формы, Сегодня ее немного подработаю, а завтра...
- Не пойдет, - перебил Мартин. - Меня устроит лишь строго сферическая поверхность. Нужно тереть выпуклость о вогнутость с... как это по латыни? - корунд? наждак? - в общем, со шлифовальным порошком.
Пэдуэй и Фритарик поселились в Неаполе, в доме кузена Томасуса, Антиоха-купца. Приняли их весьма прохладно. Антиох оказался ортодоксом-фанатиком, и вскоре его язвительные выпады в адрес еретиков заставили гостей съехать, Пришлось им перебраться на постоялый двор, где отсутствие элементарных удобств сильно действовало на нервы чистоплотному Мартину.
Каждое утро Фритарик и Пэдуэй ездили в Петилию следить, как продвигается выполнение заказа, и Андроникус неизменно пытался продать им тонну стеклянного хлама.
В Рим Пэдуэй увозил дюжину линз: шесть плосковогнутых и шесть плосковыпуклых. Оставалось закрепить линзы на одной оси и подобрать оптимальное расстояние между ними. Лучший результат дало расположение вогнутой в окуляре, а выпуклой примерно в тридцати дюймах от нее. В стекле были пузырьки, изображение получалось размытым, и все же эта примитивная подзорная труба позволила разместить сигнальные башни вдвое дальше друг от друга.
В газете между тем появилось первое рекламное объявление. Томасусу пришлось хорошенько прижать одного из своих должников, чтобы тот купил пол-полосы.
ХОТИТЕ УСТРОИТЬ СЕБЕ
ВЕЛИКОЛЕПНЫЕ ПОХОРОНЫ?
Собираетесь отдать Богу душу?
Но и в могилу надо сходить со вкусом!
Если заботу о ваших похоронах
возьмем на себя мы, то
ВАМ НЕ 0 ЧЕМ ВОЛНОВАТЬСЯ!
Не рискуйте спасением души
не обращайтесь к гробовщикам-халтурщикам!
НАШИ СПЕЦИАЛИСТЫ ИМЕЮТ ДЕЛО
С САМЫМИ БЛАГОРОДНЫМИ
ПОКОЙНИКАМИ В РИМЕ!
Гарантируем отправление любого
религиозного обряда.
Особые цены для еретиков.
За небольшую доплату
обеспечивается скорбная музыка.
Похоронное бюро Джона-египтянина
(близ Виминала)
ГЛАВА 6
В кабинет Пэдуэя без стука ввалился Юниан, начальник отдела строительства компании "Римский телеграф".
- Работа... - Он судорожно перевел дыхание и начал снова: - Работа над третьей башней неаполитанской линии остановлена сегодня утром подразделением солдат римского гарнизона. Я спросил, какого черта они вмешиваются, а они ответили: "По приказу!" Что будем делать, о великолепнейший босс?
Итак, готы возражают? .. Надо выходить на высшие армейские чины. Пэдуэй скривился при мысли о необходимости вновь лезть в политику.
- Ладно, пойду к Лиудерису.
Начальник римского гарнизона, крупный осанистый гот с кустистыми белыми бакенбардами, говорил по латыни довольно прилично, однако время от времени поднимал голубые глаза к потолку и беззвучно шевелил губами, будто молился; на самом деле он склонял и спрягал глаголы, стараясь избежать ошибок.
- Мой дорогой Мартинус, идет война! А ты возводишь эти... э-э, таинственные башни, не спрашивая у нас разрешения. Некоторые из поддерживающих тебя патрициев... э-э, известны своими прогреческими настроениями. Что нам прикажешь думать? Скажи спасибо, что мы тебя еще не арестовали.
- Я надеюсь, мои башни пригодятся армии для передачи сведений военного характера, - указал Пэдуэй.
Лиудерис пожал плечами.
- Я простой солдат и выполняю свой долг. Мне не разобраться в этих... э-э, устройствах. Возможно, ты и прав. Но я не могу взять на себя такую... э-э, ответственность.
- Значит, ты не отменишь свой приказ?
- Нет. Тебе надо обратиться за разрешением к королю.
- Но у меня нет времени ехать сейчас в Равенну...
- Решай сам, дорогой Мартинус. Я выполняю свой долг. Пэдуэй сменил тактику.
- Какой трезвый ум! Какая осмотрительность! Будь я королем, не пожелал бы себе лучшего солдата!
- Льстец! - На лице гота расплылась довольная улыбка. - Мне искренне жаль, что я не могу удовлетворить твою просьбу.
- Каковы военные новости? Лиудерис помрачнел.
- Безрадостные... Впрочем, лучше помолчать. Я уверен, что ты человек гораздо более опасный, чем кажешься.
- Можешь смело мне доверять. Все мои симпатии на стороне готов.
- Вот как? - с сомнением произнес Лиудерис. Он задумался в поисках доказательств. - Какой ты веры? Пэдуэй ждал этого вопроса.
- Я - конгрегационалист. У меня на родине так называется арианство.
- Ну, тогда, наверно, все в порядке, Новостей немного, а те, что есть, - дурные. Велизарию противостоит лишь горстка войск под командованием Эвермета, зятя короля. А наш славный король...
Начальник гарнизона вздохнул и вновь пожал плечами.