– Его зовут Кабреро, – сказал он. – Фидель Кабреро. Лаура его знает. Думаю, она могла бы помочь вам тайно с ним связаться.
– Когда?
– Сегодня вечером, если вы желаете, – сказала молодая женщина. – Я знаю, где его найти. Около одиннадцати.
– Очень хорошо. Заскочите за мной в «Виктория-Плаца».
По крайней мере, теперь у него есть что-то в заначке.
Дипломат же явно испытывал огромное облегчение, что ему не надо никуда ехать самому.
– Если вам понадобятся Энрике или Анджело... – предложил он.
Малко покачал головой. До бочки с цементом дело пока не дошло.
– Кроме вас двоих, – спросил он, – кто знает о предательстве этого парня?
– Думаю, никто, – ответил Хуан Эчепаре.
Малко надеялся, что тот не ошибается. Теперь он уяснил себе, почему тупамарос не убили, а только похитили Рона Барбера.
Он поднялся, дипломат и телохранители последовали его примеру.
– Я буду держать вас в курсе, – обещал Малко.
Хуан Эчепаре с сомнением поглядел на него:
– Боюсь, сеньора Барбера вам не найти. У тупамарос везде тайники. Этих боевиков зовут кротами, потому что они живут под землей и роют себе укрытия в самых невероятных местах. Наверняка они его убьют.
– Надеюсь, я успею найти Барбера до того, – без обиняков ответил Малко.
Пожимая ему на пороге руку, парагваец, понизив голос, сказал:
– Прошу вас никому не говорить, что вы видели здесь донью Марию-Изабель. Я очень люблю ее фотографировать, но ее муж мог бы неправильно истолковать...
– Можете на меня положиться, – без тени улыбки пообещал Малко. – Люди так злы.
Успокоившись, дипломат пожал руки и обоим телохранителям.
– До встречи, кабальерос.
Крис и Милтон глупо улыбнулись в ответ. Кабальерос их называли первый раз в жизни.
Лаура крепко сжала руку Малко и посмотрела ему прямо в глаза.
– До скорого, – сказала она.
Снова появились два охранника. Забравшись в «кадиллак», Крис бросил:
– По-моему, секретарша положила на вас глаз.
– Не дай Бог, – отозвался Малко.
Озабоченный более прозаичными вещами, Милтон Брабек проворчал:
– Сдается мне, что мы попали в дерьмовое положение.
Это еще было мягко сказано.
Длинный «кадиллак» мчался по тихим улочкам Карраско. Малко опустил окно, и машину наполнил теплый воздух. Дело было 27 декабря, в самый разгар южного лета.
Малко молча молил Бога, чтобы предатель Фидель оказался самым настоящим предателем. Иначе придется прочесывать весь город с двухмиллионным населением.
Без какой-либо зацепки.
– Неплохо бы прикрыть окно, – робко подал голос Крис Джонс.
Пыльный воздух такого города, как Монтевидео, наверняка кишел микробами.
Из окон апартаментов, которые занимал Малко, были видны и порт, и Рио-де-ла-Плата. Город имел такую форму, что создавалось впечатление, будто ты на корабле.
Крис Джонс снял куртку. Малко не сумел сдержать улыбки. Шестидюймовый пистолет висел у Криса под мышкой, другой, поменьше, лежал в кобуре у пояса, и, наконец, третий такой же был прицеплен у икры. Милтон Брабек довольствовался двумя огромными кольтами «магнум» 375 калибра: один висел у пояса, другой лежал в кобуре. У каждого в рукоятке было выдолблено по шесть ячеек, которые позволяли обходиться без патронташа. Под одеждой свободного покроя оружие было не особенно заметно. А ведь как бы то ни было, они находились в дружественной стране. Малко подумал, что будь у Рона Барбера телохранители подобного класса, гулял бы он себе сейчас на свободе... В сложных случаях Крис Джонс захватывал еще и «магнум» 45 калибра, способный разорвать человека на две части, а Милтон – реактивное ружье, настоящую карманную базуку.
– Чем сегодня займемся? – спросил Крис Джонс.
Безделья он не переносил. День без хорошей заварушки был для него пропащим...
– Мне надо встретиться с предателем, – сказал Малки. – А вы тем временем смажете свои пушки.
Крис Джонс медленно покачал головой:
– Об этом не может быть и речи. Нам приказано не отходить от вас ни на шаг. Хотя бы один телохранитель должен быть рядом с вами. Или вы нас стыдитесь?
– Ладно, – согласился Малко, – Но будете ждать меня в машине. Я пока не могу предоставить вам мишень...
– Мишень всегда найдется, – с бесстрастным видом пошутил Милтон Брабек.
В Сайгоне, на Багамских островах, в Стамбуле и даже в его замке Крис и Милтон проявили себя незаменимыми помощниками. В Монтевидео они, похоже, тоже пригодятся. При условии, если удастся выйти на неуловимых тупамарос.
Малко вздохнул, глядя на снимок, панораму своего замка, выставленную на видном месте на письменном столе. Некоторая перестройка оружейной комнаты и обогрев северного крыла съедят все, что он получит за это новое задание. Если, разумеется, он с ним справится. Впрочем, в эту игру ему всегда везло.
Вообще-то в Монтевидео его миссия чисто посредническая.
С высоты шестнадцатого этажа Крис Джонс задумчиво созерцал голубоватые искры троллейбусов.
– Эти, как бишь их, тупамарос – сторонники Кастро? – с отвращением вымолвил он.
На Среднем Западе Кастро спокойно сходил за Антихриста.
– Не совсем. Они считают, что страна находится в руках продажных политиков, – объяснил Малко. – Они хотят перемен. Это либерально настроенные молодые люди, студенты. До сих пор они водили полицию за нос. Я уверен, что если мы не вмешаемся, уругвайцы никогда не найдут Рона Барбера.
Еле слышно задребезжал телефон. Малко снял трубку. Сначала он услышал, как на другом конце провода кто-то дышит. Потом низкий мужской голос спросил:
– Сеньор Линге?
– Кто это говорит? – спросил Малко.
– Вы хотите узнать новости о сеньоре Барбере?
Малко подавил торжествующий возглас. Невероятно, но пресс-конференция в больнице уже давала свои плоды.
– Да, – сказал он.
Последовало долгое молчание, сопровождаемое потрескиванием в телефонной трубке. Потом голос произнес:
– Приходите сегодня вечером в девять часов к отелю «Колумбия». С деньгами. Там есть пустырь. Никого с собой не берите. За вами будут следить.
Прежде чем Малко успел сказать хотя бы слово, незнакомец повесил трубку. Малко поднял глаза на Криса:
– Есть новости.
Он вкратце передал разговор.
– Спуститесь к швейцару и закажите машину, – распорядился он. – Она нам скоро понадобится.
Телохранитель нахмурил брови:
– Вы не предупредите полицию?
Малко покачал головой:
– Не доверяю я уругвайцам. Они чего доброго понашлют танков и самолетов... Если появилась хотя бы крошечная, возможность вступить в контакт с похитителями Барбера, ею следует воспользоваться.
– А если они и вас похитят? – спросил Милтон.
Малко открыл чемодан, достал свой плоский пистолет и сунул за пояс.
– Мы не дадимся.
Оставался еще один вариант: его могут подстрелить, как кролика, – ведь тупамарос знали, кто он такой. И они вряд ли оценили по достоинству шутку с бочками, наполненными цементом.
– Спущусь-ка я в ресторан, – сказал Малко. – Говорят, уругвайское мясо восхитительно. Умирать, так с полным желудком.
Увы, так было не каждый день. Вот уже четыре месяца, как Уругвай экспортировал всю свою говядину, чтобы заполучить немного валюты. Как раз наступала пора ограничений.
Глава 4
Глава 5
– Когда?
– Сегодня вечером, если вы желаете, – сказала молодая женщина. – Я знаю, где его найти. Около одиннадцати.
– Очень хорошо. Заскочите за мной в «Виктория-Плаца».
По крайней мере, теперь у него есть что-то в заначке.
Дипломат же явно испытывал огромное облегчение, что ему не надо никуда ехать самому.
– Если вам понадобятся Энрике или Анджело... – предложил он.
Малко покачал головой. До бочки с цементом дело пока не дошло.
– Кроме вас двоих, – спросил он, – кто знает о предательстве этого парня?
– Думаю, никто, – ответил Хуан Эчепаре.
Малко надеялся, что тот не ошибается. Теперь он уяснил себе, почему тупамарос не убили, а только похитили Рона Барбера.
Он поднялся, дипломат и телохранители последовали его примеру.
– Я буду держать вас в курсе, – обещал Малко.
Хуан Эчепаре с сомнением поглядел на него:
– Боюсь, сеньора Барбера вам не найти. У тупамарос везде тайники. Этих боевиков зовут кротами, потому что они живут под землей и роют себе укрытия в самых невероятных местах. Наверняка они его убьют.
– Надеюсь, я успею найти Барбера до того, – без обиняков ответил Малко.
Пожимая ему на пороге руку, парагваец, понизив голос, сказал:
– Прошу вас никому не говорить, что вы видели здесь донью Марию-Изабель. Я очень люблю ее фотографировать, но ее муж мог бы неправильно истолковать...
– Можете на меня положиться, – без тени улыбки пообещал Малко. – Люди так злы.
Успокоившись, дипломат пожал руки и обоим телохранителям.
– До встречи, кабальерос.
Крис и Милтон глупо улыбнулись в ответ. Кабальерос их называли первый раз в жизни.
Лаура крепко сжала руку Малко и посмотрела ему прямо в глаза.
– До скорого, – сказала она.
Снова появились два охранника. Забравшись в «кадиллак», Крис бросил:
– По-моему, секретарша положила на вас глаз.
– Не дай Бог, – отозвался Малко.
Озабоченный более прозаичными вещами, Милтон Брабек проворчал:
– Сдается мне, что мы попали в дерьмовое положение.
Это еще было мягко сказано.
Длинный «кадиллак» мчался по тихим улочкам Карраско. Малко опустил окно, и машину наполнил теплый воздух. Дело было 27 декабря, в самый разгар южного лета.
Малко молча молил Бога, чтобы предатель Фидель оказался самым настоящим предателем. Иначе придется прочесывать весь город с двухмиллионным населением.
Без какой-либо зацепки.
– Неплохо бы прикрыть окно, – робко подал голос Крис Джонс.
Пыльный воздух такого города, как Монтевидео, наверняка кишел микробами.
* * *
Двадцать этажей кирпичного отеля «Виктория-Плаца» возвышались над Пьяца Индепенденсиа, центром Монтевидео. Она походила на скверик в провинциальном городе с анемичными кокосовыми пальмами, крошечным серым зданием правительственной резиденции и неизменной конной статуей местного Освободителя.Из окон апартаментов, которые занимал Малко, были видны и порт, и Рио-де-ла-Плата. Город имел такую форму, что создавалось впечатление, будто ты на корабле.
Крис Джонс снял куртку. Малко не сумел сдержать улыбки. Шестидюймовый пистолет висел у Криса под мышкой, другой, поменьше, лежал в кобуре у пояса, и, наконец, третий такой же был прицеплен у икры. Милтон Брабек довольствовался двумя огромными кольтами «магнум» 375 калибра: один висел у пояса, другой лежал в кобуре. У каждого в рукоятке было выдолблено по шесть ячеек, которые позволяли обходиться без патронташа. Под одеждой свободного покроя оружие было не особенно заметно. А ведь как бы то ни было, они находились в дружественной стране. Малко подумал, что будь у Рона Барбера телохранители подобного класса, гулял бы он себе сейчас на свободе... В сложных случаях Крис Джонс захватывал еще и «магнум» 45 калибра, способный разорвать человека на две части, а Милтон – реактивное ружье, настоящую карманную базуку.
– Чем сегодня займемся? – спросил Крис Джонс.
Безделья он не переносил. День без хорошей заварушки был для него пропащим...
– Мне надо встретиться с предателем, – сказал Малки. – А вы тем временем смажете свои пушки.
Крис Джонс медленно покачал головой:
– Об этом не может быть и речи. Нам приказано не отходить от вас ни на шаг. Хотя бы один телохранитель должен быть рядом с вами. Или вы нас стыдитесь?
– Ладно, – согласился Малко, – Но будете ждать меня в машине. Я пока не могу предоставить вам мишень...
– Мишень всегда найдется, – с бесстрастным видом пошутил Милтон Брабек.
В Сайгоне, на Багамских островах, в Стамбуле и даже в его замке Крис и Милтон проявили себя незаменимыми помощниками. В Монтевидео они, похоже, тоже пригодятся. При условии, если удастся выйти на неуловимых тупамарос.
Малко вздохнул, глядя на снимок, панораму своего замка, выставленную на видном месте на письменном столе. Некоторая перестройка оружейной комнаты и обогрев северного крыла съедят все, что он получит за это новое задание. Если, разумеется, он с ним справится. Впрочем, в эту игру ему всегда везло.
Вообще-то в Монтевидео его миссия чисто посредническая.
С высоты шестнадцатого этажа Крис Джонс задумчиво созерцал голубоватые искры троллейбусов.
– Эти, как бишь их, тупамарос – сторонники Кастро? – с отвращением вымолвил он.
На Среднем Западе Кастро спокойно сходил за Антихриста.
– Не совсем. Они считают, что страна находится в руках продажных политиков, – объяснил Малко. – Они хотят перемен. Это либерально настроенные молодые люди, студенты. До сих пор они водили полицию за нос. Я уверен, что если мы не вмешаемся, уругвайцы никогда не найдут Рона Барбера.
Еле слышно задребезжал телефон. Малко снял трубку. Сначала он услышал, как на другом конце провода кто-то дышит. Потом низкий мужской голос спросил:
– Сеньор Линге?
– Кто это говорит? – спросил Малко.
– Вы хотите узнать новости о сеньоре Барбере?
Малко подавил торжествующий возглас. Невероятно, но пресс-конференция в больнице уже давала свои плоды.
– Да, – сказал он.
Последовало долгое молчание, сопровождаемое потрескиванием в телефонной трубке. Потом голос произнес:
– Приходите сегодня вечером в девять часов к отелю «Колумбия». С деньгами. Там есть пустырь. Никого с собой не берите. За вами будут следить.
Прежде чем Малко успел сказать хотя бы слово, незнакомец повесил трубку. Малко поднял глаза на Криса:
– Есть новости.
Он вкратце передал разговор.
– Спуститесь к швейцару и закажите машину, – распорядился он. – Она нам скоро понадобится.
Телохранитель нахмурил брови:
– Вы не предупредите полицию?
Малко покачал головой:
– Не доверяю я уругвайцам. Они чего доброго понашлют танков и самолетов... Если появилась хотя бы крошечная, возможность вступить в контакт с похитителями Барбера, ею следует воспользоваться.
– А если они и вас похитят? – спросил Милтон.
Малко открыл чемодан, достал свой плоский пистолет и сунул за пояс.
– Мы не дадимся.
Оставался еще один вариант: его могут подстрелить, как кролика, – ведь тупамарос знали, кто он такой. И они вряд ли оценили по достоинству шутку с бочками, наполненными цементом.
– Спущусь-ка я в ресторан, – сказал Малко. – Говорят, уругвайское мясо восхитительно. Умирать, так с полным желудком.
Увы, так было не каждый день. Вот уже четыре месяца, как Уругвай экспортировал всю свою говядину, чтобы заполучить немного валюты. Как раз наступала пора ограничений.
Глава 4
Рон Барбер старался забыть о неотступной боли в запястьях. Винты наручников – наручники были на нем с момента похищения – вонзались в руки до костей. Малейшее движение вызывало мучительное страдание.
Но не меньше он страдал и морально из-за того, что был голым, как червяк. Когда его сюда привезли, те, кто его караулил, сорвали с Барбера всю одежду. У него отросла щетина, которая придавала ему неопрятный вид.
В небольшой камере, куда его поместили – полтора метра в высоту, метр в ширину, – Барбер не мог ни вытянуться, ни пошевелиться. Чтобы воспользоваться обшарпанным горшком, ему приходилось болезненно изгибаться. Остальное время он неподвижно сидел на табурете, прислонившись спиной к холодной стене.
В его яму можно было добраться через канализационную систему. Прежде чем за ним закрылась деревянная дверь, Барбер успел заметить в узком проходе за ней и другую похожую «камеру». Голая лампочка горела не переставая, мешая ему спать. Вонь от канализации просачивалась и к нему.
Вдруг он услышал, как в замочной скважине поворачивают ключ, и выпрямился. Дверь открыл серьезный молодой человек в очках, который приносил ему еду. Из-за пояса у него торчал автоматический пистолет.
Нагнувшись, он поднял чашку с супом из рыбьей головы, которую приносил в последний раз.
– Выходите, – скомандовал он.
Мышцы у Барбера одеревенели, трудно было разогнуться. Однако он чуть не вскрикнул от радости, когда в узком проходе сумел наконец встать. Сбоку он заметил дверь, выходившую к сточным трубам, через которую его сюда привели.
В глубине виднелась лестница, ведущая к круглому отверстию в потолке.
– Поднимайтесь, – приказал молодой человек в очках.
Он вынул свой пистолет – испанского производства – и приставил к спине Рона Барбера, который из-за наручников карабкался по ступенькам с большим трудом. Несколько раз он чуть не свалился вниз. Наконец он попал в немного более просторный погреб. Запыхавшийся, он огляделся по сторонам.
В погребе находилось несколько мужчин и одна-единственная женщина. Та, что его похитила. В «цивильной» одежде – плиссированной юбке и белой блузке – она была ни дать ни взять девица из благородного пансиона... Она окинула его холодным проницательным взглядом, и ему стало страшно неловко. С психологической точки зрения мысль оставить его голым была превосходной. Монахиня беседовала с высоким тонким мужчиной с зачесанными назад черными, как воронье крыло, волосами и правильными чертами волевого лица. Рон Барбер никогда его прежде не видел. Незнакомец умолк и с интересом уставился на мускулистое тело Рона Барбера.
– Как вы себя чувствуете, сеньор Барбер? – холодно осведомился он вежливым невозмутимым тоном.
– Долго вы еще намерены держать меня в этой дыре? – спросил Рон.
Он старался казаться таким же спокойным, как и его противник. Он догадывался, что близится решающая минута, ведь с тех пор, как он здесь очутился, его первый раз извлекли из камеры.
– Вы находитесь в народной тюрьме, – ответил незнакомец, – и пробудете здесь столько, сколько потребуется.
Подойдя поближе, девушка с горящими от ненависти глазами следила за их разговором.
– Надо было вас сразу и прикончить, – бросила она.
Элегантный мужчина одобрительно кивнул:
– Сеньор Барбер, вас будут судить за совершенные вами преступления, но прежде я хочу кое-чего от ваг добиться.
Рон Барбер попытался не выказывать страха. Было ясно, что рано или поздно это случится.
– Что вам надо? – спросил он, стараясь запечатлеть черты незнакомца у себя в памяти.
– Имя того, кто выдал вам своих товарищей, тех, кого вы убили.
Кадык на шее Рона Барбера дернулся, однако взгляд его ничуть не дрогнул.
– Не понимаю, что вы имеете в виду.
Элегантный мужчина медленно покачал головой:
– Вы глупы, сеньор Барбер. Я должен заставить вас заговорить. Любой ценой. На карту поставлено существование нашего движения.
На несколько секунд он замолк, потом добавил:
– Вы ведь понимаете, что это более важно, чем жизнь агента американских спецслужб, даже такого значительного, как вы.
Рон Барбер глубоко вздохнул. Только не терять самообладания.
– Полиция сейчас прочесывает весь город, – сказал он, – Мои друзья не дадут мне погибнуть. Вам лучше меня отпустить.
Слабая улыбка осветила красивое лицо боевика.
– Сюда, – сказал он, – никто вас искать не придет.
Но даже если полиция окружит этот дом, живым вы не выйдете. – Он показал на квадратное отверстие в потолке. – Над нами шестьсот тонн воды. Плавательный бассейн. При малейшей опасности подземелье будет затоплено. Ваша смерть наступит через несколько секунд. Даже если парень, что вас сторожит, не успеет пустить вам пулю в лоб.
– Но он умрет тоже, – возразил Рон Барбер.
– Да, умрет, – согласился боевик. – Но он об этом знает. Мы все готовы к смерти. В этом наша сила.
Рон Барбер промолчал. Он знал, что его противник прав.
Тупамарос четыре месяца держали пленником английского посла, и его не могли найти.
– Я даю вам еще один час на раздумье. Я не буду вас пытать, если без этого можно будет обойтись.
Молодой человек в очках повел Рона Барбера к дыре, ведущей в его нору.
– Флор, – сказал он. – Тебе нужно лечь на дно. Тот, другой американец, тебя видел. Он может тебя опознать.
Мускулы на лице Флор сжались. Суровый взгляд ничего не выражал.
– Я думала, я его убила, – сказала она. – Это моя оплошность.
Мужчина положил ей на плечо руку.
– Тебе на некоторое время надо уехать из Монтевидео. А то тебя схватят.
– Нет, я должна остаться. Но эту опасность надо устранить. – По ее лицу внезапно пробежала тревога. – Я боюсь, что не выдержу пыток, если они меня схватят.
– Я попробую что-нибудь сделать, – последовал ответ.
Флор решительно подняла глаза.
– Нет. Это моя ошибка, мне и расхлебывать.
Милтон Брабек сохранял невозмутимый вид. Кольт 45 калибра, лежавший на его коленях, мало уступал миномету... Так что танк ему был gо плечу. Единственное, чего он по-настоящему боялся в жизни, так это амёб. Свою комнату он заставил бутылками с минеральной водой, чтобы ни при каких обстоятельствах не притрагиваться к водопроводной.
Двое телохранителей ждали уже час, припарковав машину перед современным унылым зданием, на одиннадцатом этаже которого размещался ресторан «Флорида». Набережная была в тридцати метрах сзади.
У оранжевого «мустанга», который они наняли, тормозов уже не было, шины стерлись, коробка скоростей была полна опилок и барахлило рулевое управление. Зато покрашен он был безукоризненно.
Американцы не спускали глаз с пустыря, который заканчивался бетонным кубом отеля «Колумбия». Несколько редких фонарей распространяли скудный свет, оставляя широкие области тени. Место производило зловещее впечатление. И при этом они находились в сотне метров от улицы 18 Июля и Пьяца Индепенденсиа, центра Монтевидео. Порывистый ветер дул с Рио-де-ла-Платы, поднимая на пустыре пыль.
Вокруг ни одного пешехода, лишь кое-где виднелись машины. Из-за тупамарос люди не выходили на улицу. Да и жизнь была слишком дорогой. Богачи умотали в Европу или Бразилию, бедные затаились по домам. Крис поглядел на часы:
– Пора.
В тридцати метрах Малко ходил туда-сюда по тротуару по улице Реконкисты, окаймляющей пустырь. Одет он был в черный костюм из альпака. Ветер растрепал его волосы.
– Погляди-ка на нашего сказочного принца, – с иронией воскликнул Крис Джонс.
Малко повернулся, проверяя, на месте ли «мустанг». Потом в ожидании остановился на перекрестке. В «мустанге» слышался лишь шум ветра. Крис и Милтон, как и подобает истинным профессионалам, сосредоточили свое внимание на том, что происходит вокруг.
И тут появилась старая американская машина красного цвета, она медленно двигалась по улице Реконкисты, потом остановилась около Малко. Вышедший из машины мужчина обратился к принцу. Последовал короткий разговор, и телохранители увидели, как Малко сел на заднее сиденье. Машина тут же тронулась с места, повернула вправо и, проехав мимо «мустанга», помчалась к набережной. Крис успел различить несколько мужских лиц. Начало не особенно обнадеживающее.
Он тут же повернул ключ зажигания. Мотор чихнул, но не завелся. Крис нажал на акселератор. Снова безрезультатно. Ругательства, которыми он разразился, должны были вызвать немедленный конец света, окажись Бог не обидчивей.
– Ну и бардак, – воскликнул более богобоязненный Милтон.
Старая американская машина исчезла за поворотом на набережную.
Крис сделал еще одну попытку. На этот раз мотор чихнул два-три раза и затих.
– Бензин! – проворчал американец.
Из экономии они наполнили бак обыкновенным бензином, не подозревая, разумеется, что в Уругвае вместо бензина обычно продают более или менее чистую воду.
Подождав несколько секунд, Крис снова повернул стартер. На этот раз мотор взревел. Настоящее чудо, если принять во внимание, что было в баке. Крис стер последний слой резины на шинах, когда разворачивался и направлял «мустанг» на большой скорости к пустынной набережной.
Старая американская машина могла уже умчаться невесть куда.
Дверь открылась, и Диего Суарес повернул голову. Это медсестра несла поднос с лекарствами. Ее лицо закрывала прикрепленная за уши марлевая повязка. В глазах полицейского зажегся лукавый огонек. Как почти все медсестры, девушка была одета в белый, не доходивший до колен халат на пуговицах, из-под которого выглядывали стройные ноги в темных колготках.
– Ну и красотка, – прошептал он.
Когда она поравнялась с ним, полицейский вскочил. Увидев, как сильно вздулся халат на ее груди, он почувствовал внезапную сухость в горле.
Не обращая на него внимания, медсестра прошла мимо и повернула ручку двери в комнату, где лежал Деннис О'Харе. Это безразличие возмутило Диего Суареса. Не сдвигая стула, он схватил медсестру за запястье и притянул к себе. Так близко, что мог различить запах ее духов.
– Ты куда, красотка?
Она обратила к нему скрытое марлевой повязкой лицо.
– Иду дать больному лекарство, – проговорила она холодным, чуть надтреснутым голосом.
Нижняя пуговица на халате расстегнулась, и ее ляжки красовались прямо перед глазами Диего. Кровь бросилась ему в лицо, и он решил немного развлечься, чтобы скрасить себе длинную ночь вынужденного бдения.
– А у тебя разрешение есть? – спросил он. – В эту комнату входить никому нельзя.
Вырываясь из рук полицейского, медсестра показала на буквы, вышитые на халате у ее груди.
– Я работаю в этой больнице, – сухо промолвила она, – и мне разрешение не нужно.
– Вообще-то да, – согласился он.
Его слегка озадачило сдержанное поведение девушки. Как бы желая проверить буквы, он ткнул пальцем в белую ткань и слегка нажал... Палец погрузился в упругую грудь, сердце у Диего сладко заныло. Медсестра молча отступила и вошла в небольшой предбанник, ведущий в комнату. Диего Суарес, одновременно рассерженный и возбужденный, встал и последовал за ней. Он все думал, как бы выторговать у нее поцелуй. Или еще что-нибудь. Диего тихо прикрыл за собой дверь, схватил медсестру за руку и притянул к себе.
– Я же сказал, сюда входить нельзя, – строго произнес он. – Я из полицейского управления.
– Мне можно, – возразила она.
Диего решил, что он всегда вправе потребовать документы.
– У тебя есть удостоверение личности?
Она в досаде сердито покачала головой.
– Вы же видите, что на мне только халат.
Это он видел. Потому-то его и распирало желание. Диего Суарес не курил, не пил, но испытывал непреодолимую склонность к юным девушкам. Такую, что после двух-трех щекотливых историй начальству пришлось перевести его из отдела по борьбе со сводничеством в другой.
Диего Суарес еще больше распалялся из-за того, что не видел ее лица. Наверняка ей было не больше двадцати.
– Если у тебя нет удостоверения личности, я должен тебя обыскать.
Она отскочила назад.
– Обыскать? Меня? Но...
– Иначе я отведу тебя в полицию, и ты там объясняй...
Ни у кого нет желания отправляться в полицию. Она догадалась, к чему он клонит.
– Сеньор, – взмолилась девушка, – у меня кончается рабочий день, мне бы хотелось побыстрее уйти, меня ждет жених.
– Подфартило ему, – игриво сказал Диего. – Так дай я тебя обыщу, и беги себе к своему жениху.
Оба они говорили тихо, как будто больной мог их услышать. Медсестра устало вздохнула.
– Хорошо, обыскивайте. Но поскорей.
Диего не заставил ее повторять дважды. Он быстренько ощупал бока, бедра, ляжки, словно под легким халатом можно было спрятать оружие. Кровь забилась у него в висках, когда он коснулся тугой груди и живота.
Его собственное тело откликнулось незамедлительно и властно.
Не отваживаясь обыскивать дальше, Диего отступил. Глаза девушки сверкали ненавистью и презрением.
– Ну что, все?
– А это что такое?
Он показал на маленький поднос с таблеткой и стаканом воды.
– Обезболивающее, – объяснила медсестра.
Диего Суарес нахмурился, отчаянно стараясь придумать способ ее задержать. Медсестра вздохнула.
– Послушайте, я потеряла достаточно времени. Пропустите меня.
Голос ее нервно дрожал. Диего чувствовал, что она на взводе, хотя и не понимал почему.
Загораживая спиной дверь в коридор, он притянул к себе медсестру и обнял ее левой рукой за талию. Правой он проворно расстегнул две верхние пуговицы на халате.
Показался белый бюстгальтер, из-под которого выпирала упругая белая плоть.
Медсестра яростно отбивалась, но ей мешал маленький поднос, который она держала в правой руке.
– Отпустите меня, – проговорила она из-под марлевой повязки, – или я позову на помощь.
Но Диего Суарес уже не мог остановиться.
– Дай я тебя поцелую, а потом уходи, – выдохнул он. Не в силах ждать, Диего сорвал повязку с ее лица, обнажив волевую линию скул, прямой нос, маленький тонко очерченный рот, к которому он тут же прильнул своими губами. Почувствовав прикосновение его коротких усов, медсестра отскочила назад, чуть не перевернув поднос со стаканом воды.
Полицейский обнял ее, прижимаясь к ее животу. Придя внезапно в исступление, он с яростью дернул за полу халата. Одна пуговица отлетела на пол. Его пальцы нащупали колготки, ощутили тепло ее живота, потянули за трусы.
Молодая медсестра издала крик, заглушенный прижатым ртом полицейского. Она сделала попытку вырваться из объятий Диего, но ей еще пришлось двумя руками ловить стакан, готовый вот-вот упасть и разбиться.
Тяжело дышавший Диего времени меж тем не терял. Он придавил девушку к стене. Кровь стучала у него в висках, и ему было плевать, застанут их или нет.
Левой рукой он расстегнул штаны, потом стянул с девушки колготки и, сгибая колени, прижался к ее животу.
Несколько секунд они мерно раскачивались. Девушка пыталась высвободиться, меж тем как он все больше входил в раж, стискивая пальцами ее поясницу. Кульминация наступила скоро, после чего он тут же отодвинулся и оперся о стену, тяжело дыша и оглядываясь по сторонам безумным взглядом. Белая марлевая повязка забавно свисала с правого уха девушки. В глазах у медсестры стояли слезы. Губы ее дрожали. Заметив, что полицейский уставился на ее голый живот, она быстро подняла колготки и попыталась застегнуть халат.
Потом надела повязку.
Поднос она из рук так и не выронила. Девушка смотрела с такой ненавистью, что Диего Суарес смешался. Чтобы подбодрить себя, он неловко улыбнулся.
– Ты на меня не сердишься, красотка? Ты так хороша собой. Ты уж не рассказывай об этом своему жениху, ладно?
Теперь он думал о последствиях своего поступка. О своей жене. О возможном скандале. Но его не отпускало сладкое сказочное чувство, которое он испытывал, насилуя девушку.
Все произошло быстро, но было так чудесно.
– Сволочь, – прошептала девушка, – шпик поганый.
Будь взгляд способен убивать, Диего тут же рассыпался бы в прах.
Ничего больше не сказав, она повернулась и прошла в комнату Денниса О'Харе. Диего вернулся в коридор, голова у него все еще гудела. Его коллега, к счастью, пока не вернулся. А то поделишься секретом, сразу весь город узнает. Диего снова уселся на стул и попробовал углубиться в «Эль Паис». Он никак не мог опомниться после такой удачи.
Через несколько минут медсестра вышла. Халат она застегнула и прошла мимо Диего, как мимо пустого места. Полицейский поглядел ей вслед, на ее упругие бедра, и вдруг пожалел, что не спросил ни ее имени, ни адреса. В конце концов ей было не так уж и противно, а то бы она подняла на ноги всю больницу.
Ублажив свое "я", он погрузился в долгие эротические грезы, секунда за секундой переживая учиненное им насилие.
Но не меньше он страдал и морально из-за того, что был голым, как червяк. Когда его сюда привезли, те, кто его караулил, сорвали с Барбера всю одежду. У него отросла щетина, которая придавала ему неопрятный вид.
В небольшой камере, куда его поместили – полтора метра в высоту, метр в ширину, – Барбер не мог ни вытянуться, ни пошевелиться. Чтобы воспользоваться обшарпанным горшком, ему приходилось болезненно изгибаться. Остальное время он неподвижно сидел на табурете, прислонившись спиной к холодной стене.
В его яму можно было добраться через канализационную систему. Прежде чем за ним закрылась деревянная дверь, Барбер успел заметить в узком проходе за ней и другую похожую «камеру». Голая лампочка горела не переставая, мешая ему спать. Вонь от канализации просачивалась и к нему.
Вдруг он услышал, как в замочной скважине поворачивают ключ, и выпрямился. Дверь открыл серьезный молодой человек в очках, который приносил ему еду. Из-за пояса у него торчал автоматический пистолет.
Нагнувшись, он поднял чашку с супом из рыбьей головы, которую приносил в последний раз.
– Выходите, – скомандовал он.
Мышцы у Барбера одеревенели, трудно было разогнуться. Однако он чуть не вскрикнул от радости, когда в узком проходе сумел наконец встать. Сбоку он заметил дверь, выходившую к сточным трубам, через которую его сюда привели.
В глубине виднелась лестница, ведущая к круглому отверстию в потолке.
– Поднимайтесь, – приказал молодой человек в очках.
Он вынул свой пистолет – испанского производства – и приставил к спине Рона Барбера, который из-за наручников карабкался по ступенькам с большим трудом. Несколько раз он чуть не свалился вниз. Наконец он попал в немного более просторный погреб. Запыхавшийся, он огляделся по сторонам.
В погребе находилось несколько мужчин и одна-единственная женщина. Та, что его похитила. В «цивильной» одежде – плиссированной юбке и белой блузке – она была ни дать ни взять девица из благородного пансиона... Она окинула его холодным проницательным взглядом, и ему стало страшно неловко. С психологической точки зрения мысль оставить его голым была превосходной. Монахиня беседовала с высоким тонким мужчиной с зачесанными назад черными, как воронье крыло, волосами и правильными чертами волевого лица. Рон Барбер никогда его прежде не видел. Незнакомец умолк и с интересом уставился на мускулистое тело Рона Барбера.
– Как вы себя чувствуете, сеньор Барбер? – холодно осведомился он вежливым невозмутимым тоном.
– Долго вы еще намерены держать меня в этой дыре? – спросил Рон.
Он старался казаться таким же спокойным, как и его противник. Он догадывался, что близится решающая минута, ведь с тех пор, как он здесь очутился, его первый раз извлекли из камеры.
– Вы находитесь в народной тюрьме, – ответил незнакомец, – и пробудете здесь столько, сколько потребуется.
Подойдя поближе, девушка с горящими от ненависти глазами следила за их разговором.
– Надо было вас сразу и прикончить, – бросила она.
Элегантный мужчина одобрительно кивнул:
– Сеньор Барбер, вас будут судить за совершенные вами преступления, но прежде я хочу кое-чего от ваг добиться.
Рон Барбер попытался не выказывать страха. Было ясно, что рано или поздно это случится.
– Что вам надо? – спросил он, стараясь запечатлеть черты незнакомца у себя в памяти.
– Имя того, кто выдал вам своих товарищей, тех, кого вы убили.
Кадык на шее Рона Барбера дернулся, однако взгляд его ничуть не дрогнул.
– Не понимаю, что вы имеете в виду.
Элегантный мужчина медленно покачал головой:
– Вы глупы, сеньор Барбер. Я должен заставить вас заговорить. Любой ценой. На карту поставлено существование нашего движения.
На несколько секунд он замолк, потом добавил:
– Вы ведь понимаете, что это более важно, чем жизнь агента американских спецслужб, даже такого значительного, как вы.
Рон Барбер глубоко вздохнул. Только не терять самообладания.
– Полиция сейчас прочесывает весь город, – сказал он, – Мои друзья не дадут мне погибнуть. Вам лучше меня отпустить.
Слабая улыбка осветила красивое лицо боевика.
– Сюда, – сказал он, – никто вас искать не придет.
Но даже если полиция окружит этот дом, живым вы не выйдете. – Он показал на квадратное отверстие в потолке. – Над нами шестьсот тонн воды. Плавательный бассейн. При малейшей опасности подземелье будет затоплено. Ваша смерть наступит через несколько секунд. Даже если парень, что вас сторожит, не успеет пустить вам пулю в лоб.
– Но он умрет тоже, – возразил Рон Барбер.
– Да, умрет, – согласился боевик. – Но он об этом знает. Мы все готовы к смерти. В этом наша сила.
Рон Барбер промолчал. Он знал, что его противник прав.
Тупамарос четыре месяца держали пленником английского посла, и его не могли найти.
– Я даю вам еще один час на раздумье. Я не буду вас пытать, если без этого можно будет обойтись.
Молодой человек в очках повел Рона Барбера к дыре, ведущей в его нору.
* * *
Элегантный мужчина остался в подвале вместе с девушкой. Он был явно озабочен.– Флор, – сказал он. – Тебе нужно лечь на дно. Тот, другой американец, тебя видел. Он может тебя опознать.
Мускулы на лице Флор сжались. Суровый взгляд ничего не выражал.
– Я думала, я его убила, – сказала она. – Это моя оплошность.
Мужчина положил ей на плечо руку.
– Тебе на некоторое время надо уехать из Монтевидео. А то тебя схватят.
– Нет, я должна остаться. Но эту опасность надо устранить. – По ее лицу внезапно пробежала тревога. – Я боюсь, что не выдержу пыток, если они меня схватят.
– Я попробую что-нибудь сделать, – последовал ответ.
Флор решительно подняла глаза.
– Нет. Это моя ошибка, мне и расхлебывать.
* * *
– Если увидишь танк, стреляй первым.Милтон Брабек сохранял невозмутимый вид. Кольт 45 калибра, лежавший на его коленях, мало уступал миномету... Так что танк ему был gо плечу. Единственное, чего он по-настоящему боялся в жизни, так это амёб. Свою комнату он заставил бутылками с минеральной водой, чтобы ни при каких обстоятельствах не притрагиваться к водопроводной.
Двое телохранителей ждали уже час, припарковав машину перед современным унылым зданием, на одиннадцатом этаже которого размещался ресторан «Флорида». Набережная была в тридцати метрах сзади.
У оранжевого «мустанга», который они наняли, тормозов уже не было, шины стерлись, коробка скоростей была полна опилок и барахлило рулевое управление. Зато покрашен он был безукоризненно.
Американцы не спускали глаз с пустыря, который заканчивался бетонным кубом отеля «Колумбия». Несколько редких фонарей распространяли скудный свет, оставляя широкие области тени. Место производило зловещее впечатление. И при этом они находились в сотне метров от улицы 18 Июля и Пьяца Индепенденсиа, центра Монтевидео. Порывистый ветер дул с Рио-де-ла-Платы, поднимая на пустыре пыль.
Вокруг ни одного пешехода, лишь кое-где виднелись машины. Из-за тупамарос люди не выходили на улицу. Да и жизнь была слишком дорогой. Богачи умотали в Европу или Бразилию, бедные затаились по домам. Крис поглядел на часы:
– Пора.
В тридцати метрах Малко ходил туда-сюда по тротуару по улице Реконкисты, окаймляющей пустырь. Одет он был в черный костюм из альпака. Ветер растрепал его волосы.
– Погляди-ка на нашего сказочного принца, – с иронией воскликнул Крис Джонс.
Малко повернулся, проверяя, на месте ли «мустанг». Потом в ожидании остановился на перекрестке. В «мустанге» слышался лишь шум ветра. Крис и Милтон, как и подобает истинным профессионалам, сосредоточили свое внимание на том, что происходит вокруг.
И тут появилась старая американская машина красного цвета, она медленно двигалась по улице Реконкисты, потом остановилась около Малко. Вышедший из машины мужчина обратился к принцу. Последовал короткий разговор, и телохранители увидели, как Малко сел на заднее сиденье. Машина тут же тронулась с места, повернула вправо и, проехав мимо «мустанга», помчалась к набережной. Крис успел различить несколько мужских лиц. Начало не особенно обнадеживающее.
Он тут же повернул ключ зажигания. Мотор чихнул, но не завелся. Крис нажал на акселератор. Снова безрезультатно. Ругательства, которыми он разразился, должны были вызвать немедленный конец света, окажись Бог не обидчивей.
– Ну и бардак, – воскликнул более богобоязненный Милтон.
Старая американская машина исчезла за поворотом на набережную.
Крис сделал еще одну попытку. На этот раз мотор чихнул два-три раза и затих.
– Бензин! – проворчал американец.
Из экономии они наполнили бак обыкновенным бензином, не подозревая, разумеется, что в Уругвае вместо бензина обычно продают более или менее чистую воду.
Подождав несколько секунд, Крис снова повернул стартер. На этот раз мотор взревел. Настоящее чудо, если принять во внимание, что было в баке. Крис стер последний слой резины на шинах, когда разворачивался и направлял «мустанг» на большой скорости к пустынной набережной.
Старая американская машина могла уже умчаться невесть куда.
* * *
Диего Суарес доел свой сэндвич, положил ноги на столик и, отодвинувшись назад, раскрыл «Эль Паис» на спортивной странице. Полицейский едва различал плохо пропечатанные буквы при скудном свете горевшей в коридоре лампочки. А ведь накануне цены на газеты подскочили на 40%. Его коллеги не было, он отправился в полицейское управление. В больнице Феррейры царила полная тишина. Во дворе на тот невероятный случай, если банда тупамарос попытается похитить Денниса О'Харе, дежурили два грузовика с полицейскими.Дверь открылась, и Диего Суарес повернул голову. Это медсестра несла поднос с лекарствами. Ее лицо закрывала прикрепленная за уши марлевая повязка. В глазах полицейского зажегся лукавый огонек. Как почти все медсестры, девушка была одета в белый, не доходивший до колен халат на пуговицах, из-под которого выглядывали стройные ноги в темных колготках.
– Ну и красотка, – прошептал он.
Когда она поравнялась с ним, полицейский вскочил. Увидев, как сильно вздулся халат на ее груди, он почувствовал внезапную сухость в горле.
Не обращая на него внимания, медсестра прошла мимо и повернула ручку двери в комнату, где лежал Деннис О'Харе. Это безразличие возмутило Диего Суареса. Не сдвигая стула, он схватил медсестру за запястье и притянул к себе. Так близко, что мог различить запах ее духов.
– Ты куда, красотка?
Она обратила к нему скрытое марлевой повязкой лицо.
– Иду дать больному лекарство, – проговорила она холодным, чуть надтреснутым голосом.
Нижняя пуговица на халате расстегнулась, и ее ляжки красовались прямо перед глазами Диего. Кровь бросилась ему в лицо, и он решил немного развлечься, чтобы скрасить себе длинную ночь вынужденного бдения.
– А у тебя разрешение есть? – спросил он. – В эту комнату входить никому нельзя.
Вырываясь из рук полицейского, медсестра показала на буквы, вышитые на халате у ее груди.
– Я работаю в этой больнице, – сухо промолвила она, – и мне разрешение не нужно.
– Вообще-то да, – согласился он.
Его слегка озадачило сдержанное поведение девушки. Как бы желая проверить буквы, он ткнул пальцем в белую ткань и слегка нажал... Палец погрузился в упругую грудь, сердце у Диего сладко заныло. Медсестра молча отступила и вошла в небольшой предбанник, ведущий в комнату. Диего Суарес, одновременно рассерженный и возбужденный, встал и последовал за ней. Он все думал, как бы выторговать у нее поцелуй. Или еще что-нибудь. Диего тихо прикрыл за собой дверь, схватил медсестру за руку и притянул к себе.
– Я же сказал, сюда входить нельзя, – строго произнес он. – Я из полицейского управления.
– Мне можно, – возразила она.
Диего решил, что он всегда вправе потребовать документы.
– У тебя есть удостоверение личности?
Она в досаде сердито покачала головой.
– Вы же видите, что на мне только халат.
Это он видел. Потому-то его и распирало желание. Диего Суарес не курил, не пил, но испытывал непреодолимую склонность к юным девушкам. Такую, что после двух-трех щекотливых историй начальству пришлось перевести его из отдела по борьбе со сводничеством в другой.
Диего Суарес еще больше распалялся из-за того, что не видел ее лица. Наверняка ей было не больше двадцати.
– Если у тебя нет удостоверения личности, я должен тебя обыскать.
Она отскочила назад.
– Обыскать? Меня? Но...
– Иначе я отведу тебя в полицию, и ты там объясняй...
Ни у кого нет желания отправляться в полицию. Она догадалась, к чему он клонит.
– Сеньор, – взмолилась девушка, – у меня кончается рабочий день, мне бы хотелось побыстрее уйти, меня ждет жених.
– Подфартило ему, – игриво сказал Диего. – Так дай я тебя обыщу, и беги себе к своему жениху.
Оба они говорили тихо, как будто больной мог их услышать. Медсестра устало вздохнула.
– Хорошо, обыскивайте. Но поскорей.
Диего не заставил ее повторять дважды. Он быстренько ощупал бока, бедра, ляжки, словно под легким халатом можно было спрятать оружие. Кровь забилась у него в висках, когда он коснулся тугой груди и живота.
Его собственное тело откликнулось незамедлительно и властно.
Не отваживаясь обыскивать дальше, Диего отступил. Глаза девушки сверкали ненавистью и презрением.
– Ну что, все?
– А это что такое?
Он показал на маленький поднос с таблеткой и стаканом воды.
– Обезболивающее, – объяснила медсестра.
Диего Суарес нахмурился, отчаянно стараясь придумать способ ее задержать. Медсестра вздохнула.
– Послушайте, я потеряла достаточно времени. Пропустите меня.
Голос ее нервно дрожал. Диего чувствовал, что она на взводе, хотя и не понимал почему.
Загораживая спиной дверь в коридор, он притянул к себе медсестру и обнял ее левой рукой за талию. Правой он проворно расстегнул две верхние пуговицы на халате.
Показался белый бюстгальтер, из-под которого выпирала упругая белая плоть.
Медсестра яростно отбивалась, но ей мешал маленький поднос, который она держала в правой руке.
– Отпустите меня, – проговорила она из-под марлевой повязки, – или я позову на помощь.
Но Диего Суарес уже не мог остановиться.
– Дай я тебя поцелую, а потом уходи, – выдохнул он. Не в силах ждать, Диего сорвал повязку с ее лица, обнажив волевую линию скул, прямой нос, маленький тонко очерченный рот, к которому он тут же прильнул своими губами. Почувствовав прикосновение его коротких усов, медсестра отскочила назад, чуть не перевернув поднос со стаканом воды.
Полицейский обнял ее, прижимаясь к ее животу. Придя внезапно в исступление, он с яростью дернул за полу халата. Одна пуговица отлетела на пол. Его пальцы нащупали колготки, ощутили тепло ее живота, потянули за трусы.
Молодая медсестра издала крик, заглушенный прижатым ртом полицейского. Она сделала попытку вырваться из объятий Диего, но ей еще пришлось двумя руками ловить стакан, готовый вот-вот упасть и разбиться.
Тяжело дышавший Диего времени меж тем не терял. Он придавил девушку к стене. Кровь стучала у него в висках, и ему было плевать, застанут их или нет.
Левой рукой он расстегнул штаны, потом стянул с девушки колготки и, сгибая колени, прижался к ее животу.
Несколько секунд они мерно раскачивались. Девушка пыталась высвободиться, меж тем как он все больше входил в раж, стискивая пальцами ее поясницу. Кульминация наступила скоро, после чего он тут же отодвинулся и оперся о стену, тяжело дыша и оглядываясь по сторонам безумным взглядом. Белая марлевая повязка забавно свисала с правого уха девушки. В глазах у медсестры стояли слезы. Губы ее дрожали. Заметив, что полицейский уставился на ее голый живот, она быстро подняла колготки и попыталась застегнуть халат.
Потом надела повязку.
Поднос она из рук так и не выронила. Девушка смотрела с такой ненавистью, что Диего Суарес смешался. Чтобы подбодрить себя, он неловко улыбнулся.
– Ты на меня не сердишься, красотка? Ты так хороша собой. Ты уж не рассказывай об этом своему жениху, ладно?
Теперь он думал о последствиях своего поступка. О своей жене. О возможном скандале. Но его не отпускало сладкое сказочное чувство, которое он испытывал, насилуя девушку.
Все произошло быстро, но было так чудесно.
– Сволочь, – прошептала девушка, – шпик поганый.
Будь взгляд способен убивать, Диего тут же рассыпался бы в прах.
Ничего больше не сказав, она повернулась и прошла в комнату Денниса О'Харе. Диего вернулся в коридор, голова у него все еще гудела. Его коллега, к счастью, пока не вернулся. А то поделишься секретом, сразу весь город узнает. Диего снова уселся на стул и попробовал углубиться в «Эль Паис». Он никак не мог опомниться после такой удачи.
Через несколько минут медсестра вышла. Халат она застегнула и прошла мимо Диего, как мимо пустого места. Полицейский поглядел ей вслед, на ее упругие бедра, и вдруг пожалел, что не спросил ни ее имени, ни адреса. В конце концов ей было не так уж и противно, а то бы она подняла на ноги всю больницу.
Ублажив свое "я", он погрузился в долгие эротические грезы, секунда за секундой переживая учиненное им насилие.
Глава 5
Тонкое, как иголка, острие ножа на несколько миллиметров воткнулось Малко в бок.
– Деньги прихватил?
Он оглядел окружавшие его лица. Это наверняка не тупамарос. За рулем старого «ремблера» сидел мужчина лет сорока с блестевшими бриолином "волосами, руками душителя и бельмом на правом глазу.
– Деньги прихватил?
Он оглядел окружавшие его лица. Это наверняка не тупамарос. За рулем старого «ремблера» сидел мужчина лет сорока с блестевшими бриолином "волосами, руками душителя и бельмом на правом глазу.