де Винтер Леон. Небо Голливуда

   Стив и Мускул заявили, что пойдут еще куда-нибудь выпить и вернутся завтра. Родни остался дома.
   Звуки в ванной комнате, шум спускающейся воды в туалете. Затем Родни набрал чей-то номер. Поскольку Родни находился в спальне, вдали от микрофонов, его голос звучал глухо и разреженно. Из приемника доносились посторонние шумы, даже гул уличного движения на Голливудском шоссе.

* * *

   «Дорогая? Еще не спишь?» Совсем другой Родни. Спокойный и обаятельный.
   «Они ушли».
   Родни слушал, что говорили на другом конце провода.
   «Еще несколько дней. Пока не знаю. У меня есть план, но надо все тщательно продумать. Это крутые ребята».
   У Родни был план. И у него был другой голос, не такой грубый и хамский. Не заборный.
   «Я осторожен. Делаю только то, что идет на пользу».
   Грин был похож на Родни – оба осторожные люди.
   «Золотце, их так просто не проведешь. Они тупые, но у них есть инстинкт, как у зверей. Я что-нибудь придумаю. Что-нибудь умное».
   Грин точно знал, что Родни имел в виду Стива и Мускула. И с ними он вел себя совсем иначе, нежели со своим «золотцем».
   «Ты что-нибудь выяснила» Что задумал Родни? Хотел обмануть Стива и Мускула?
   «Почему Ванкувер? Почему не Тихуана?» Его «золотце» желало в Канаду, а не в Мексику.
   «А потом? Таиланд?» Речь шла о побеге. Родни облапошит Стива и Мускула и уедет вместе со своей любимой.
   «По-моему, Бали лучше всего».
   Грин тоже так думал. Путешествие по Атлантике: Галапагоссы, Гавайи, остров Пасхи, Таити и, наконец, Бали.
   «Завтра уже сможешь приехать?»
   Интересно, что она отвечала.
   «Закажи такси».
   Наверно, что-то случилось с машиной. В ремонте?
   «Ладно. Не бери в голову. Займешься завтра Центральной кассой?» Что такое Центральная касса? В супермаркете? В банке?
   «В субботу, хорошо? Сходим в „Драис“, в Западном Голливуде, заведение что надо. В последний раз я видел там Жаклин Биссет и Роджера Мура».
   Грин был там с Робертом Кантом. Элегантный ресторан на Ля-Синега. Не всем удавалось забронировать там столик. Грину хотелось посмотреть на Родни вблизи – он не был тем слепым скотом, которым желал казаться в присутствии Стива и Мускула. Они могли бы подстеречь его на другой стороне улицы, а Бенсон бы на него указал.
   «Нет, не только старые звезды, молодые тоже. В восемь? Я закажу столик. Спокойной ночи, дорогая».
   Кто он, Родни? Действительно ли его так зовут? И что связывает его с Мускулом и Стивом? Он вел себя с ними так, будто уже давно вращался среди подобной швали. Но вопрос заключался в том, насколько прочно было их сотрудничество?
   Родни ими манипулировал. Он планировал сбежать с деньгами, подставив Стива и Мускула за убийство Тино, замороженный труп которого лежал в подвале, под Грином.

СЕМНАДЦАТЬ

   Бенсон позвонил Брайну Келвину, детективу из полицейского департамента Лос-Анджелеса, у которого он в свое время стажировался, когда играл роль прокурора.
   Без тени сомнения, абсолютно правдоподобно, с необходимой долей возмущения в голосе, при этом ни капли не преувеличивая, но отлично импровизируя, Бенсон рассказал, как нанял подрядчика по ремонту своего дома, а тот, забрав половину суммы, сбежал, сообщив ложный адрес и номера телефонов. К счастью, эта скотина оставила в доме множество отпечатков пальцев – на стакане от пива, в свежей краске, – и теперь Флойд хотел знать, была ли у него судимость.
   Полицейский охотно согласился оказать услугу обладателю «Оскара», хотя передача подобных сведений противоречила правилам. Флойд обещал ему билеты на премьеру следующего фильма с его участием.
   Они хотели снять отпечатки пальцев еще до ужина. Вытащив тяжеленное тело Тино из морозильника, они положили его на массивный верстак в центре подвального помещения. Испаряясь от холода, в отвратительно несуразном положении, Тино лежал на столе и напоминал предмет искусства эпохи постмодерна.
   – Прямая дорога в Музей современного искусства, – сказал Джимми, заглушая внутреннее сопротивление, – осталось только табличку с названием приделать. Ведь в современном искусстве это самое главное.
   – Северный полюс, – предложил Бенсон.
   – Вариация во льду номер три, – импровизировал Джимми.
   Они попытались выпрямить пальцы Тино, но от мороза его кулаки не разжимались.
   – Это действительно необходимо? – спросил Джимми.
   – У тебя есть другой вариант? – ответил Бенсон.
   Своими мясистыми запястьями он попробовал с силой разжать кулаки Тино, как вдруг что-то хрустнуло. Он сломал палец прямо под суставом средней фаланги.
   Несколько секунд, затаив дыхание, они смотрели на странный предмет в руке Бенсона. Вскрикнув, Бенсон уронил палец на пол. Ударившись о бетонный пол, палец раскололся на кусочки, будто был из стекла. Все трое отпрыгнули в сторону, словно опасаясь какого-то магического заражения, исходящего от ледяных осколков безымянного пальца Тино.
   – Невероятно, – пробормотал Джимми.
   – Ну и вляпались мы, – сказал Бенсон. – Боже мой, чем мы занимаемся?!
   – Как он мог сломаться? – спросил Грин. – Сколько градусов в морозилке?
   – Стоит на максимуме, – ответил Бенсон.
   – Если мы сейчас его разморозим, он станет разлагаться, – сказал Грин. – Он насквозь заморожен.
   – Спустим его в туалет, – сказал Бенсон.
   Джимми разглядывал кулак, в котором теперь не хватало одного пальца.
   – Сможешь туда пролезть?
   – Думаю, да. – Грин сообразил, что случилось. – Он сломался из-за этого кольца, видишь? Замороженная плоть набухла, а кольцо лишило ее пространства.
   Отвалившийся палец высвобождал в кулаке достаточно места для того, чтобы залезть туда кисточкой, которую они специально приобрели в магазине художественных принадлежностей. Грин окунул ее в чернила и провел по подушечкам пальцев. Затем осторожно просунул между пальцами и ладонью листок мягкой бумаги, нажал на него концом широкой отвертки, и пальцы правой руки Тино, за исключением безымянного, четко отпечатались на бумаге.
   – Вы уже проделывали такое раньше? – спросил Бенсон.
   – Да, всякий раз, когда в моем морозильнике лежит труп, я достаю свою любимую чернильницу, – ответил Грин.
   Взяв веник и совок, он собрал остатки пальца – странные прозрачные кусочки пластика, безжизненная материя (невредимым сохранился лишь ноготь) – и положил их к Тино в морозильник.
   – Когда все будет позади, – сказал он, – вызовем профессиональную бригаду уборщиков, чтобы они лизолом продезинфицировали весь дом.
   – А Тино? – спросил Джимми.
   – Похороним его в пустыне, – сказал Бенсон. – Мы увезем его и, прежде чем он успеет оттаять, закопаем его в могилу, как нормального человека.
   В копировальном магазине Грин увеличил отпечатки и послал их по факсу Брайну Келвину. Через три часа они получили ответ:

   «Дорогой Флойд,
   твоим гостем был Антонио Роландо Мария Родригес, родившийся 18 марта 1961 года в Лос-Анджелесе. Он был четырежды (!) задержан по подозрению в мошенничестве, но каждый раз отпущен за недостаточностью улик. Согласно последней информации, которой мы располагаем, работает в „Эльдорадо“ в Лас-Вегасе. Отсутствие судимости позволяет ему служить в казино. По-видимому, подрабатывает в качестве подрядчика. Не женат, детей нет. Последний известный нам адрес проживания: 2321 Кэньон-Драйв, Лас-Вегас. Не делай глупостей, ничего не предпринимай в одиночку, дай мне знать о своих планах. Этот факс порви. Я ничего тебе не присылал. Всего хорошего, Брайн».

ВОСЕМНАДЦАТЬ

   Грин не мог удержаться, чтобы не позвонить в справочную и узнать номер телефона казино «Эльдорадо», где работал Тино.
   – Зачем? – спросил Джимми.
   Грин замотал головой, боясь, что, выраженная в словах, его идея тут же поблекнет. Стоя у камина в гостиной, Грин сжимал в руках радиотелефон с такой силой, будто намеревался его раздавить.
   Трубку взяла телефонистка «Эльдорадо», и он попросил соединиться с отделом кадров. Заведение работало круглосуточно и без выходных.
   – Отдел кадров, – ответил деловой женский голос. – Вы по поводу устройства на работу?
   – Нет. Меня зовут Фред Смит, – сказал Грин, – я бы хотел поговорить с Родни Диджиакомо.
   – Секунду, пожалуйста, – ответила девушка, набирая фамилию на компьютере. Интересно, сколько народу там работает?
   – Вы ошибаетесь, – сказал Бенсон. – Это Тино Родригес работал в «Эльдорадо», покойник. А вовсе не Родни Диджиакомо.
   Джимми понял, чего добивался Грин, и помахал указательным пальцем в его направлении.
   – Ну и хитрец, – усмехнулся он.
   – Диджиакомо пишется какдэ-и-дэ-жэ-и-а?.. – снова прорезалась девушка.
   – Да.
   – Какой отдел?
   Сколько отделов обычно в казино? Это было казино-отель колоссальных размеров, где не переставая играли, жрали и трахались.
   – Центральная касса, – сообразил Грин.
   – Соединяю.
   – Соединяет, – передал Грин Джимми и Флойду.
   – Как ты вышел на Центральную кассу? – спросил Джимми.
   Жестом Грин попросил его замолчать.
   – Центральная касса, – отозвались в трубке.
   Другой женский голос. Красивый, хрипловатый, выразительный. Паула не могла там работать, но это был именно ее голос.
   – Позовите, пожалуйста, Родни Диджиакомо, – сказал Грин.
   – Господин Диджиакомо в отпуске. Вернется через две недели. А кто его спрашивает?
   Паула произнесла бы это именно так. С такой же интонацией, с такой же неуверенностью.
   – Фредди Смит. А с Тино Родригесом можно связаться?
   – Он будет в понедельник.
   – Спасибо.
   Грин повесил трубку, скрывая свое замешательство.
   – Они оба там работают, – сказал он, ощущая сухость во рту. – Родни и Тино. Живой и мертвый. Коллеги.
   – Боже милостивый, – заохал Бенсон. – Господин Грин, как вы догадались про Центральную кассу?
   – Там работает подруга Родни. Сегодня ночью они ее упоминали.
   – Неплохо, – сказал Джимми. – Неплохо.
   Широко улыбаясь, он посмотрел на Грина, а затем повернулся к Бенсону:
   – А как фамилии двух других ублюдков?
   – Я знаю только их имена, – ответил Бенсон.
   – Вышибалы?
   Бенсон пожал плечами:
   – Скорее всего. Господа с большими бицепсами. Каждый день ходят в тренажерный зал.
   – Ты думаешь, все четверо работают в «Эльдорадо»? – спросил Грин у Джимми.
   Джимми кивнул, поднялся и стал беспокойно расхаживать по комнате.
   – Эти деньги, как пить дать, из казино.
   – Невозможно. – Щеки Бенсона затряслись, когда он отрицательно качал головой. – Никому еще не удавалось ограбить казино.
   – Иногда такое случается! – воскликнул Джимми, оживленно жестикулируя. – Раз в десять лет появляется гениальный сумасшедший, способный унести деньги под наблюдением сотен видеокамер и охранников! Тино, Родни и его подружка ловко это провернули! И подключили к этому Мускула и Стива, которые служат там охранниками! Вот так!
   Грин зачарованно посмотрел на Джимми – матерый волк, из-за постоянного пьянства больше не получавший сценариев, он наивно принял на веру то, что мир полон загадок, которые можно разрешить, и людей, мотивы которых легко объяснить. Восемь лет назад Паула собиралась обсудить с ним написанный ею сценарий. Сюжет разворачивался в Лас-Вегасе. Речь шла об ограблении казино. Конечно. Женщина, с которой он только что разговаривал по телефону, была Паулой. Она работала в «Эльдорадо» и вместе с Тино, Родни и двумя тяжеловесами ограбила Центральную кассу.
   – Нужно узнать фамилии Стива и Мускула, – сказал Джимми. – Если они тоже работают в «Эльдорадо», то не останется никаких сомнений: деньги украдены из казино.
   Он едва заметно кивнул Грину, сияя, словно футболист, забивший свой первый гол и кланяющийся публике.
   – А подружка Родни? – спросил Бенсон, уже не сомневаясь в правдоподобности теории Джимми.
   – Она тоже замешана, – решительно ответил Джимми.
   С торжествующим видом он облокотился на камин, пытаясь найти положение, позволяющее дать волю разыгравшемуся адреналину.
   Грин был убежден, что Паула не испытывала ни малейших чувств к Родни. Она любила его. Не может быть. Похожие голоса. Женщина из Центральной кассы говорила так же, как Паула. Одинаковые голосовые связки или что-то подобное. Те же губы.
   – Значит, вот как обстоят дела, – в свою очередь поднимаясь с места, сказал Бенсон, охваченный лихорадкой разгадывания головоломки, и с трудом вытаскивая свое тяжелое тело с диванных подушек. Он попытался представить себе сценарий кражи: – Подружка господина Родни работает в Центральной кассе. Она прячет деньги, но не может самостоятельно вынести их за пределы казино, поскольку всякий раз, когда приходит и уходит, ее проверяют – такая же система, как в тюрьме. Поэтому деньги перемещаются с Родни, который, возможно, является ее шефом, куда-то в другую часть заведения. Для этого необходима помощь двух охранников. На сцену выходят Стив и Мускул. Тино же в конце концов забирает деньги из казино. Что-то в этом роде. Я не уверен в точной последовательности всех действий, но структура, скорее всего, выглядит именно так.
   – Откуда вы знаете? – спросил Грин, сделав глоток пива прямо из бутылки. Он хотел критически оценить то, что произошло, хотя на самом деле Бенсон в общих чертах пересказал сценарий Паулы. В ее тексте главной героиней выступала женщина. Под видом беременной, она вынесла деньги из казино в искусственно приделанном животе.
   Бенсон ответил:
   – Количество вариантов в таком деле весьма ограничено. Если мы выясним, что Стив и Мускул тоже работают в казино, то, скорее всего, именно «Эльдорадо» является источником происхождения денег, как говорит Джимми. Они украдены из казино, и мы их отнимем. Где еще они могли их раздобыть?
   – А зачем они убили Тино? – спросил Джимми Кейдж.
   – Наверное, что-то случилось, – ответил Грин.
   – И подвале лежит тому доказательство, минус один палец, – усмехнулся Джимми. – Прекрасно, что-то случилось. Но что именно?
   – Понятия не имею, – сказал Грин. – Не думаю, что это входило в их планы.
   – А что они делают в доме Родни?
   – Не знаю.
   – Почему бы нам не позвонить Родни? – предложил Джимми.
   – И что мы ему поведаем? – поинтересовался Грин. – Мы не можем предпринимать того, что вызовет их подозрение.
   – Скажем, что Мускул передал кому-то номер телефона Родни.
   – И что? Мускул будет, конечно же, отрицать, – сказал Грин. – У меня есть идея получше. Мы постучим к Родни – Джимми и я. Одолжим две полицейские бляхи и разыграем расследование. Будто бы мы нашли труп Тино Родригеса, а в его квартире в Вегасе мы обнаружили записанный номер телефона Родни. Так все и закрутится.
   – А вдруг Родни такой же киноман, как господин Зар, например? Существует опасность, что он узнает Джимми.
   – Джими, ты наденешь свои очки для чтения и приклеишь усы.
   Джимми кивнул и перевел взгляд на приемник. В доме Родни звонил телефон.
   Бенсон покачал головой:
   – Я никогда не доверял усам, господин Грин. У меня внизу целая коллекция усов. Голубые тоже носят усы. И к тому же они всегда отклеиваются.
   – Я позабочусь о хороших неотклеивающихся усах, – пообещал Грин.
   – Знаешь, что тебе лучше надеть? – обратился Бенсон к Джимми, который не обращал на него внимания. – Черный парик! У меня полно париков и очков! А еще у меня есть бляха! Осталась от какого-то фильма.
   Воодушевленный, Бенсон выдвинул ящики в шкафу и начал рыться среди кассет, веревок, изолент и другого хлама, который он хранил. Внезапно он повернулся к Грину:
   – А что, если Родни позвонит в казино? А там никто не знает о смерти Тино. Не странно ли? Ведь полиция в первую очередь должна позвонить на место работы убитого и задать вопросы. Не находите?
   – Вы правы. Значит, именно так мы и поступим, – признал Грин.
   – Тихо! – крикнул Джимми.
   В приемнике слышался голос Родни, который разговаривал по телефону.
   Родни: «Кто? Первый раз слышу. (Громче) Стив! Ты знаешь Фредди Смита?»
   Стив: «Кого?»
   Родни: «Фредди Смита!» Стив: «Фредди Смита? Нет. Он не из „Фуд энд Бевериджис“ случайно?» Родни: «Понятия не имею. (Тише). Паула, Стив полагает, что он работает в „Фуд энд Бевериджис“».
   – Паула, – прошептал Грин.
   – Вы слышали? – спросил Джимми. Весь светясь, он обратился к Грину: – Черт подери! Паула – женщина из Центральной кассы. Ты только что общался с ней по телефону!
   – Ш-ш-ш, – призвал к спокойствию Бенсон. Слушая беседу в приемнике, он протирал рукавом бляху, которую отыскал в ящике.
   Родни: «Я больше не общался с Тино. Стив, ты не видел Тино?» Стив: «Нет».
   Родни: «Стив тоже не знает. Нет, не надо проверять. Все в порядке, Паула».
   Родни повысил голос.
   Родни: «Паула! Тише! Успокойся!» Затем он поменял тон, стараясь звучать мягче и доверительнее.
   Родни: «Ну что может случиться, дорогая? Фредди Смит спрашивает Тино. Потом меня. Бог его знает зачем. Меня это не интересует. Не копайся в этом, никогда не знаешь, на что можно нарваться. Никогда не делай того, в чем заранее не уверена. Я скучаю по тебе, малышка!»
   – Попался, мошенник! – ликовал Джимми. – Ты еще не догадываешься, но твоя погибель находится в нашем морозильнике!
   Родни: «Я тебя тоже. До завтра, дорогая».
   Он повесил трубку.
   – Я тебя тоже, – повторил Бенсон, радостно хлопнув себя по коленке. – До завтра! – И допил бутылку пива.
   – Хочешь? – спросил Джимми, предлагая Грину выпить.
   Грин кивнул. Комок в пересохшем горле. Теперь подошла его очередь нервно перемещаться по комнате.
   – Флойд, тебе тоже? – спросил Джимми.
   – Ну давай еще одну.
   Бенсон не глядя, как бы автоматически, поставил пустую бутылку на пол рядом с собой. Скорее всего, он именно так и проводил большинство вечеров – пил пиво, пока не засыпал.
   Стив: «Чего ей надо?» Родни: «Хочет, чтобы все шло идеально. Слишком идеально. Что сегодня по ящику?»

ДЕВЯТНАДЦАТЬ

   В разбросанных по всему городу студиях почти ежедневно проводились презентации прокатного кино и телевизионных фильмов недели. За два года он встречал ее там несколько раз. Он не знал ее имени, но помнил лицо и ноги, на которые всегда обращал внимание. Она носила короткие юбки и броские колготки – цветные, блестящие, с рисунком. Он не мог отвести глаз от ее ног. Отнюдь не все стройные ноги обладали таким оптическим свойством, что кружилась голова. Высокая, худая, с темными волосами и хорошеньким лицом, она не относилась к тому типу откровенной красавицы, который превозносили в Голливуде. Едва заметный скромный носик, полные подвижные губы, опущенные зеленые глаза, крепкие выпуклые скулы, маленькие, как у девочки, ушки, прямые беспорядочные волосы, хрупкие узкие запястья. Она не производила впечатление интеллектуалки – наверняка одна из многочисленных поклонниц или на худой конец ассистент по костюмам, думал Грин. Он ее недооценивал, поскольку видел лишь ноги, округлости ягодиц и движения пальцев, представляя себе, как они будут прикасаться к его лицу. Ее бегающий взгляд выражал какой-то испуг и неуверенность. Пять или шесть раз он попытался оказаться с ней рядом. Безуспешно. Она постоянно находилась в чьей-то компании.
   К тому времени, когда они наконец познакомились, у него уже год был бурный роман с Барбарой Хартман. Искусствовед по профессии, Барбара организовывала выставки и играла не последнюю роль в художественном мире Западного побережья. Они встретились на открытии одной из галерей в Беверли-Хиллс. Через два дня она позвонила ему и пригласила в ресторан, что даже по американским меркам выглядело весьма откровенным жестом. Она была замужем за французским режиссером, который часто уезжал в Европу на съемки рекламы или телесериала.
   Они встречались тайно, что придавало их отношениям определенный накал, не позволяя опуститься до уровня заурядной интрижки. Грин не знал, любил ли он ее – скорее всего, нет; для него не составляло труда затащить в постель любую другую женщину, но обстоятельства их романа подогревали возбуждение. У нее был ребенок, она жила в шикарном бунгало на берегу Тихого океана, ездила в черном «шевроле» и раздевалась для Грина на кухне, в коридоре, на лестнице, ведущей в подвал. Однако он не заметил в ней страсти к чему-то фатальному, что мгновенно закрутило бы ее в бурлящем потоке и вынесло бы на берег рискованной авантюры – влюбленности в Грина или, скорее, упоения этой влюбленностью.
   В течение года ей удавалось скрывать это от Клода. Потом, словно во хмелю, она все ему рассказала. Что любит Грина и требует развода. А Грин, которому она хотела преподнести сюрприз (в один прекрасный день она позвонила ему и восторженно сообщила, что ее муж теперь обо всем знает), сразу же попытался положить конец их отношениям. Она его не поняла. Он с удовольствием занимался с ней любовью, но вовсе не собирался разрушать ее брак с Клодом и становиться их сыну новым отцом. Он попробовал все объяснить; однако чувство вины и трусость не позволяли ему окончательно развеять иллюзии Барбары. Он избегал ее, выдумывал несуществующие командировки, не отвечал на сообщения, искал предлоги не ходить на свидания, но в то же время, не в состоянии выложить ей всю правду, оставался нежным и внимательным в те редкие моменты, когда ей удавалось застать его дома.
   Однажды Линда Гросс попросила его встретиться со сценаристкой – талантливой дебютанткой, написавшей сценарий об ограблении казино и мечтающей о том, чтобы Грин сыграл главную роль в будущем фильме. Линда утверждала, что проблем с получением финансирования не возникнет, поскольку сценарий оригинальный и недорогой – всего два миллиона долларов.
   Ее звали Паула Картер – ту женщину со стройными ногами. На первое свидание в кафе гостиницы «Мирамар Шератон» на Оушен-авеню – довольно нейтральное место, где часто назначались деловые встречи, – она тоже пришла в короткой юбке, чулках в сеточку и на высоких каблуках, словно проститутка с улицы Сепалвида. Глаза и манера вести разговор резко контрастировали с вызывающей одеждой, которая, казалось, насмехалась над ее застенчивым поведением. Она много курила и явно чувствовала себя не в своей тарелке под его взглядом, изумленным такой редкой комбинацией из физической привлекательности, проницательности и неуравновешенности. Она знала, что красива, но не умела этим пользоваться, играть, обольщать. Слишком броская внешность скрывала то, что происходило в ее голове. До Грина доходили лишь слабые отголоски той титанической борьбы, которая велась глубоко внутри.
   Позади нее, в бассейне, среди пальмовых деревьев, надменно возвышавшихся над гостиничными бунгало, плескались дети. Через несколько сот метров простиралось побережье Тихого океана. На столах лежали белые льняные скатерти, к минеральной воде «Пеллигрино» подавали оливки, дольки лимона, орешки. Наблюдавшему за ними официанту хватало одного лишь взгляда для безупречного обслуживания.
   Куря сигареты одну за другой, она рассказала, что родилась в Энн-Арбор, штате Мичиган. По линии матери в ней текла голландская кровь, что объясняло ее слабость к сыру, деревянным башмакам и тюльпанам. В университете она получила профессию кинооператора, твердо решив стать в будущем редактором или режиссером. Ее поиски себя продолжались почти десять лет. Покинув Мичиган, она бралась за любую работу, чтобы выжить, при этом не прекращая думать о кинокарьере. Она продавала нижнее белье, расхваливала по телефону энциклопедические справочники, подавала обеды в ресторанах, сбывала на улицах страховки, убирала постели в гостиницах и после бесчисленных интервью на телевидении и с кинопродюсерами в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе прошла специализированный курс бухгалтерского учета в казино. В конце концов ей надоела роль проститутки, чья профессия, впрочем, считалась в Лас-Вегасе довольно прибыльной – обронила она вскользь, без зазрения совести, – и тогда она приняла решение, которое принимали до нее тысячи других, мечтающих о карьере в кино (в том числе и Грин), – написать сценарий и попытаться его продать.
   На эту идею ее натолкнул известный режиссер, когда она работала официанткой в летнем кафе в Беверли-Хиллс – укутанной сиренью и лаврами тосканской беседке со столиками, накрытыми белыми скатертями.
   – Я тут же его узнала – Билли Уилдер. Он первый занял место за столиком, заказанным на четверых человек, и я сказала, как мне нравятся его фильмы. Он спросил, не хочу ли я тоже поучаствовать в съемках. Я ответила – да. Имея в виду за камерой, так же как он, но он подумал, что я хочу играть. После обеда он сам подошел ко мне и сказал: «Я не стану тебя обманывать. Ты красивая девушка. Но я не уверен, тянешь ли ты на звезду. Здесь, в Голливуде, где по улицам разгуливают самые красивые женщины со всего света, трудно стать звездой. Знаешь, что тебе лучше сделать? Напиши коротенький сценарий, сыграй в нем главную роль и ошеломи всех». Так я и поступила, и теперь хочу, чтобы ты сыграл главную мужскую роль.
   Когда именно он в нее влюбился? Она практически на него не смотрела (их взгляды пересекались лишь на долю секунды, после чего она резко отводила глаза, и он мог лишь догадываться, что таится в их глубине), она не собиралась соблазнять его – учитывая, что в то время он еще обладал определенным авторитетом, вызывавшим доверие у инвесторов, и, наконец, ее, казалось, совсем не заботило собственное тело – отсюда этот дерзкий стиль в одежде.
   Позже, у него дома, когда он готовил для нее салат, она вспомнила случай о юношеском шахматном турнире, в котором в детстве принимала участие. Они долго говорили и выпили несколько литров воды. Уже наступил вечер, и ей захотелось пройтись. После прогулки по бульвару он предложил поехать к нему поужинать. Ему срочно нужно было в туалет. Она согласилась.