Дегтерев Максим. Карлики

   Завыла сирена пожарной тревоги.
   - Надо уходить, - сказал Бруц и что есть силы тряхнул Абметова: - С вами еще кто-нибудь был?
   Абметов только застонал - он не был ранен, но здорово наглотался ядовитого дыма. Лицо его посерело, глаза закатились, из уголка рта потекла желтая слюна.
   - Бросьте его, он сейчас вас испачкает, - сказал я Бруцу.
   Бруц разжал руку, Абметов мешком рухнул на пол, больно ударившись локтями о металлическое покрытие. Его стошнило.
   Показался Виттенгер. Выглядел он неважно - Джонс умудрился-таки задеть ему плечо лучом лазера, и теперь здоровой рукою полковник зажимал кровоточащую рану.
   - Виттенгер, знакомьтесь - это наш спаситель, господин Бруц.
   - Сержант полиции Бруц, - поправил меня спаситель.
   - Сержант? - переспросил я. - С каких это пор?
   - Долгая история, потом расскажу... Пошатываясь, Виттенгер приблизился к нам.
   - Полковник Виттенгер, полиция Фаона. Премного благодарен, сержант... - И Виттенгер попытался протянуть руку, но чуть не упал. У него снова потекла кровь. Бруц взял полковника под руку и повел в тоннель - дышать в помещении становилось невозможно. Мне пришлось взять на себя Абметова. О Джонсе в тот момент никто не вспомнил. Виттенгер хотел было пнуть Абметова носком ботинка, но Бруц его удержал, сказав, что бить полулежачего так же нехорошо, как и лежачего.
   - Я тебя все это жрать заставлю! - рыкнул на Абметова Виттенгер.
   - Да будет вам, полковник. За ним уберут, - успокаивал его Бруц.
   В тоннеле дышать было легче. С двух сторон к нам спешили люди пожарные, охранники и прочие из тех, кто оказался поблизости. Пожарные сразу же побежали в коллектор, но система автоматического пожаротушения прекрасно справлялась и без них, и они вскоре вышли. Охранников прибежало человек шесть-семь - не так много, если учесть, что вооружены они были только цефалошокерами. Разыгралась презабавная сценка. Четверо из них, видимо, самых смелых, подошли сначала к Бруцу, но тот сунул им под нос полицейское удостоверение и для убедительности помахал излучателем. Затем они подошли к Виттенгеру, тот показал им свое удостоверение. Арестовывать полковника полиции, после того как у них ничего не вышло с сержантом, даже учитывая то, что Виттенгер уже убрал свой бластер обратно в кобуру, охранникам показалось нелогичным и им ничего не оставалось, как пообещать вызвать для инспектора врача. Затем все те же четверо подошли ко мне. Я развел руками, - мол, оружия у меня нет и не было, и вообще я оказался здесь совершенно случайно. Тогда они обратили внимание на Абметова, но Абметова, хоть он и был сообщником устроившего пальбу Джонса, следовало не арестовывать, а лечить, и ему тоже пообещали врача. Как ни странно, но шокера у Абметова не нашли - вероятно, он успел избавиться от него еще в коллекторе.
   - Там еще один, но врач ему не нужен. - Бруц махнул в ту сторону, откуда шел дым. Охранники стояли в растерянности. За долгие годы службы на терминале им доводилось несколько раз разнимать пассажиров, у которых вдруг оказывались билеты на одно и то же ме-сто но до стрельбы никогда не доходило.
   Минут через десять появился начальник местной полиции, капитан Флокс. Он все переиграл заново. Решив, что Виттенгер у нас за старшего, он подошел к нему и потребовал сдать оружие и документы. Виттенгер его послал. Флокс оказался в сложном положении. По природе своей он очень уважал чины и всячески старался привить подобное уважение своим подчиненным. Арестовать старшего по званию означало бы создать в глазах подчиненных очень неприятный прецедент, и те, чего доброго, еще решат, что и они когда-нибудь смогут вот так просто арестовать его, Флокса (а грешки, впрочем мелкие, за ним водились). С другой стороны, не арестовать Виттенгера выглядело бы, опять-таки в глазах подчиненных, довольно унизительно. Пока Флокс размышлял над этой сложной дилеммой, я сумел уговорить Виттенгера на время разоружиться. Флокс несказанно обрадовался, собрал оружие и документы и пообещал, что все вернет, как только ситуация прояснится. Сдавать комлоги мы наотрез отказались.
   Прибывший врач заклеил заживляющим раствором плечо Виттенгеру, а Абметову сделал пару детоксицирующих инъекций. Я заметил, как из коллектора вынесли упакованное в полиэтилен тело Джонса. Когда тело проносили мимо меня, я попросил санитаров притормозить, достал ультрафиолетовый фонарик и расстегнул мешок. Затем поспешно застегнул - грудь Джонса была сплошь иссечена лазерными лучами. Бруц с любопытством наблюдал за моими действиями, но ничего не сказал.
   Пока Флокс вел нас к себе в кабинет для допроса, Бруц рассказал, что Себастьяна Дидо, первоначально обвинявшегося в убийстве торговца сувенирами, пришлось отпустить, поскольку, кроме нескольких дешевых безделушек, вполне законно приобретенных в сувенирной лавке, никаких улик против него не нашли. После убийства торговца и исчезновения Шварца-Бланцетти Бруца уволили с поста начальника службы безопасности Оркус-Отеля. Что ему делать дальше - вернуться на работу в полицию или заняться частным сыском - он еще не решил. Получить лицензию частного детектива на Оркусе сложнее, чем на Фаоне, поэтому он откопал свое старое удостоверение сержанта полиции и для начала решил самостоятельно разыскать убийцу торговца. Нам Бруц сказал, что убийцу он стал искать, чтобы не потерять квалификацию. А я подумал, что Бруцу просто нужно было на ком-то сорвать злость и отомстить за свои личные невзгоды. В общем, разыскивая убийцу, Бруц совмещал приятное с полезным.
   Как только мы оказались в полицейском участке, Абметов принялся качать права.
   - Капитан, - обратился он к Флоксу. - Хочу официально заявить, что я подвергся вооруженному нападению со стороны этих лиц. - Он показал на нас троих. - Вы, как единственный законный представитель власти, должны защитить меня от посягательств...
   - Вы все это изложите в письменном виде, - перебил его Флокс, - но, вероятно, вам будет интересно узнать, что неделю назад я получил предписание задержать некоего доктора Симеона Абметова, который является важным свидетелем по делу об убийстве Николаса Тодаракиса, антиквара. Вы же не станете отрицать, что вас зовут Симеон Абметов?
   Абметов притих. Мы с Виттенгером удивленно переглянулись, посмотрели на Бруца. Тот сидел со скучающим видом, - мол, у него все под контролем.
   - Проверка займет некоторое время, - продолжал Флокс, - но пока у меня нет оснований не доверять офицерам Виттенгеру и Бруцу. К сожалению, раз вам не удалось обойтись без стрельбы и без трупа, - это он сказал, уже обращаясь к "офицерам", - то придется вам немного подождать. Кстати, а вы каким боком тут очутились? - спросил он меня.
   За меня ответил Бруц:
   - Будучи честным гражданином, он помог нам задержать опасных преступников.
   - Точно-точно, - поддакнул я.
   Флокс с сомнением поглядел на нас.
   - Ладно, честные граждане, подождите-ка вы в соседней комнате, а господина Абметова мы надежно запрем вплоть до выяснения всех обстоятельств...
   - Ну уж нет, - возмутился Бруц, - Абметова я вам не отдам.
   - Тогда я буду вынужден запереть вас вместе с ним, - развел руками Флокс.
   - И со мной, - заявил я. Мне не хотелось выпускать Абметова из виду ни на секунду.
   - И со мной, - грозно прорычал Виттенгер.
   - Ну, как знаете. - Флокс махнул рукой и вызвал своего помощника.
   - Устройте этих господ в изоляторе, - сказал он ему, а нас успокоил: Там совсем не плохо - есть шипучка, даже чай с кофием, и туалет, разумеется, тоже присутствует.
   На Хармасе так и говорят - "с кофием".
   - Но комлоги я у вас вынужден буду забрать, - неожиданно добавил он.
   Нам пришлось смириться и с этим. Под усиленным конвоем нас отвели в изолятор.
   Полицейский изолятор оказался вполне приличным местом. Из тесной прихожей одна дверь вела в комнату, другая - в ванную. В комнате вдоль стен стояли две мягкие кровати, между ними, у торцевой стены - низкий столик и кресло. В него мы усадили Абметова, сами же устроились на кроватях. Виттенгер, как пострадавший, занял одну целиком, на другой сели мы с Бруцем.
   - Как вы так быстро нас нашли? - спросил я у него.
   - Ну, не так уж и быстро... Дидо отпустили, и у полиции не осталось ни одного стоящего кандидата на роль убийцы, кроме, пожалуй, вас, - обрадовал он меня, - но разыскивать вас почему-то никто не спешил. Девятнадцатого сентября, то есть через десять дней после того, как вы покинули Оркус, в полицию заявляется господин Шлаффер. Он спешит признаться, что никакого алиби у господина Абметова нет и не было и что он, исключительно по простоте душевной, согласился помочь господину Абметову избежать ненужных трений с местной полицией (Я прикинул, что девятнадцатое сентября - это через два дня после моей беседы с Симоняиом.) К тому времени про Абметова полиция и думать забыла. Но признание Шлаффера заставило полицию всерьез взяться за господина Абметова, и его объявили в розыск. Шлаффера на всякий случай задержали. Мне же не терпелось переговорить с вами, господин Ильинский, поскольку я ни на секунду не сомневался, что вы знаете гораздо больше, чем сказали мне тогда, в отеле. Я решил, что на своей территории, то есть на Фаоне, вы будете со мной более откровенны. Но на терминале Оркуса мне сообщили, что вы только что проследовали в сторону Хармаса.
   - Кто вам это сообщил? - поинтересовался я.
   - У меня, как и у вас, тоже есть друзья, - загадочно улыбаясь, ответил Бруц. - Так или иначе, но я переправил билеты и отправился на терминал Хармаса. И каково же было мое удивление, когда я обнаружил там Лесли Джонса. Помните, вы просили меня навести о нем справки и оставили мне его снимок. Я увидел Джонса издали, он стоял возле разгрузочного тоннеля. Подходить к нему я не спешил - ждал, что будет дальше. Когда Джонс вдруг рванул через весь зал, я было подумал, что это он меня так испугался.
   - Откуда он мог вас знать? - напрягся Виттенгер.
   - Ниоткуда, - признал Бруц, - вот и я удивился... Вас двоих я не заметил, поскольку все время следил за Джонсом. Дальнейшее, я думаю, вы себе более или менее представляете. Привлекать внимание мне не хотелось, и я следовал за вами осторожно, поэтому недостаточно быстро Но в целом, успел вовремя..
   - Это точно, - согласился Виттенгер, - теперь ваша очередь, Абметов.
   Абметов вяло огрызнулся:
   ~~ Допросите сначала Джонса...
   - Джонс нам еще понадобится, - сказал я, - раз вы не хотите говорить, то я сделаю это за вас. Самой незначительной фигурой в деле убийства торговца является Фил Шлаффер, поэтому я начну с него. По причине, которая вряд ли вас заинтересует, Шлаффер решил, что он стал жертвой шантажа, а я, соответственно, его шантажировал. Есть еще одна персона, которой Шлаффер опасался. Имя этой персоны - Джон Смит. Смит живет на Оркусе, и Шлаффер хотел во что бы то ни стало его разыскать. Кроме того, Шлаффер был уверен, что я и Смит - одна компания. Увидев меня вместе с Абметовым, Шлаффер приходит к выводу, что Абметов и есть Джон Смит. Я думаю, господин Абметов был очень удивлен, когда Шлаффер стал искать с ним встречи. Последний работает в Институте антропоморфологии, а Институт антропоморфологии, в свою очередь, очень интересует господина Аб-метова. Не знаю, о чем вы там беседовали, но вы, доктор, как человек умный, быстро смекнули, что Шлаффер почему-то боится и вас и меня. И вы решили это использовать Чтобы отвлечь внимание полиции от своей персоны, вы просите Шлаффера подтвердить ваше алиби на время смерти Николаса Тодаракиса, торговца гоморкусовскими сувенирами. Шлаффер решает, что вы теперь в его руках, и с радостью соглашается вам помочь в обмен на обещание прекратить шантаж. Я готов допустить, что все было немного иначе. Например, так: Шлаффер следил сначала за мной, потом за вами, доктор, и он видел вас возле сувенирной лавки в вечер убийства. И тогда он предложил вам сделку: вы прекращаете шантаж, а он устраивает вам алиби.
   Абметов возразил;
   - Описанная вами ситуация полностью симметрична. Точно так же можно сказать, что алиби нужно было не мне, а Шлафферу.
   - Но у Шлаффера нет для убийства никакого мотива. А у вас он есть. И мы подходим ко второй части нашей истории. Кроме доктора Абметова и Шлаффера в деле убийства торговца фигурирует еще несколько персонажей, которых и людьми-то назвать нельзя. И кроме того, есть еще некая таинственная организация, к которой вы, Абметов, имеете самое непосредственное отношение. Может, вы все-таки сами расскажете, а то мне, право, как-то неловко. Ваши тайны - вам и рассказывать.
   Меня смущало присутствие Бруца, и я тянул время, лихорадочно соображая, стоит ли при нем упоминать гомоидов и Трисптерос. С другой стороны, без гомоидов и без Трисптероса невозможно доказать, что у Абметова был мотив для убийства. Поэтому Бруцу следовало бы о них знать.
   - Говорите что хотите, - равнодушно сказал Абметов.
   - Как знаете... Сначала о вышеупомянутых нелюдях, точнее, искусственно созданных человекоподобных существах - гомоидах. Их создатель, профессор Франкенберг, называл свои творения более поэтическим словом - Гномы, желая подчеркнуть, что они обладают недоступным для людей знанием. Франкенберг создал четверых гомоидов, используя четыре разные модели сознания. Поэтому и гомоиды получились разными и по-разному приспособленными к существованию среди людей. Вам, полковник, уже доводилось видеть одного из них, хотя вы об этом и не подозревали. В первую очередь потому, что гомоид по имени Джек Браун был найден мертвым, а его труп - выкраден. Браун покончил с собой, разрядив себе в голову шокер. Был ли виной тому синдром раздвоения, при котором гомоид думает, что убивает не себя; или - синдром дереализации, когда гомоид полагает, что убивает не он; или что-то еще, чего мы не знаем... Предположений можно строить сколько угодно - это, Абметов, по вашей части.
   Второй гомоид погиб в пещерах Южного Мыса - там, где располагалась лаборатория профессора. Как опытный и к тому же неудачный образец он был брошен на произвол судьбы своими создателями. Возможно, Перк или Франкенберг собирались помочь ему, но к тому времени, как я оказался в пещерах, оба они уже были мертвы. Тело второго гомоида до сих пор не найдено, я видел его живым, но вид у него был, надо сказать, похуже, чем у трупа Джека Брауна. Поэтому-то я и думаю, что второй гомоид уже мертв. Я не знаю, зачем Франкенберг создавал гомоидов, но я знаю, почему за ними охотился Абметов. Несмотря на все свое несовершенство, гомоиды обладают рядом качеств, которые очень интересовали господина Абметова и его организацию. Я рискну предположить, что Абметову подходили не все четверо, а лишь некоторые из них. Неподходящие гомоиды были обречены на уничтожение.
   Третьего гомоида звали Антрес, но некоторым присутствующим он знаком под именем Шварц, или Бланцетти, если угодно. Антрес был и сильнее и совершеннее, чем те двое, и вдобавок значительно агрессивнее. Он взбунтовался и против своих создателей, и против тех, кому Франкенберг, Перк и его жена его предназначали, - то есть против Абметова и компании. Но Антрес не знал в лицо Абметова, как и Абметов никогда не видел Антреса. Они искали друг друга, и каждый надеялся уничтожить другого. Впрочем, возможно, Абметов предпочел бы взять Антреса живым.
   Я, по вызову Абметова, прибываю на Оркус. К тому времени Абметову уже известно, что моя работа "Сектором Фаониссимо" не исчерпывается. Антрес опережает меня на один день. Он останавливается в том же отеле, что и доктор, - сначала в качестве Шварца, затем Шварц превращается в Бланцетти. Стремясь отделить себя от Шварца, она снимает отдельный номер, причем рядом с моим. На следующий день после прибытия на Оркус я захожу в небольшую сувенирную лавочку, что располагается в примыкающей к Отелю галерее. Там я покупаю вот эту безделушку, подделку, не имеющую, по сути, ни исторической, ни художественной ценности. - И я выставил на всеобщее обозрение крылатую пирамидку - главным образом для Виттенгера, поскольку остальные ее уже видели. - Мы с Татьяной назвали ее "трисптерос", что в переводе с древнегреческого означает "трехкрылый". Сами того не подозревая, мы раскрыли название той тайной организации, которую возглавляет доктор Абметов.
   Я взглянул на Абметова - на его лице не дрогнул ни один мускул.
   - Не буду называть имя человека, продавшего торговцу пирамидку, - это лицо попало в нашу историю абсолютно случайно. Но вам, Абметов, не терпелось узнать, откуда торговец взял пирамидку и почему он назвал ее "трисптерос". Антрес также видел в моих руках пирамидку. Он мог решить, что я его специально провоцирую, показывая знак ненавистной ему организации. Поэтому он тоже подходил на роль убийцы торговца. Но торговец, в отличие от Абметова, Антреса не слишком интересовал. Антрес вычислил Абметова первым и повел его к краю Воронки отнюдь не для того, чтобы совершить самоубийство на глазах у уважаемого доктора. У него с Абметовым старые счеты. К счастью, вы, Бруц, вовремя подоспели. Но вы, видимо, не знаете, что перед смертью Антрес сказал, что торговца он не убивал.
   - Почему вы ему поверили? - спросил Бруц.
   - Он назвал имена своих предыдущих жертв, какой тогда смысл скрывать, что и убийство торговца - его рук дело? Поэтому Антрес отпадает. Себастьяна Дидо, на которого пало подозрение, оправдали, и, по-моему, вполне заслуженно. Остаетесь только вы, доктор. Я готов допустить, что вы не хотели убивать торговца, а просто решили припугнуть его цефалошокером, но, как видно, немного не рассчитали.
   - Вы ничего не сможете доказать! - уперся Абметов. - Откуда, по-вашему, я мог узнать, у кого из торговцев вы купили пирамидку? Вы же показали мне ее чуть ли не в то же время, когда произошло убийство. И вы же сами говорили мне, что видели убийцу - Антреса.
   - Я не говорил, что видел именно Антреса. Если это был он, то значит, Антрес следил за вами. Но в лавке мог быть и кто-то из ваших сообщников. Установить это - дело Бруца. Меня интересует только один вопрос - где четвертый гомоид?
   - Откуда мне знать, - пожал он плечами.
   - Вы забыли рассказать, зачем Абметову и его компании вообще понадобились гомоиды, - заметил мне Витгенгер.
   - Ладно, философскую часть я позволю себе опустить - ее к делу не пришьешь. Буду излагать только факты. Первым из таких фактов является то, что Абметов очень боится конца света...
   - А кто его не боится? - съехидничал Абметов.
   - Я имею в виду взрыв Белого Карлика в системе Плерома. Вспышка сверхновой, конечно, еще не совсем конец света, но ее тоже все боятся. Абметов считает, что цивилизации сапиенсов покинули нашу часть Вселенной, именно опасаясь вспышки сверхновой. И покинули они ее через Канал.
   - Логично, - согласился Виттенгер.
   - Разумеется, логично! По мнению Абметова, сапиенсы не могли исчезнуть, не оставив никаких следов. Но проблема в том, что мы, люди, не в состоянии расшифровать эти следы. Более того, сапиенсы постоянно посылают через Канал сигналы, предупреждая нас о грозящей беде. Но опять-таки, человечество не может разобрать, какие сигналы исходят от сапиенсов, а какие имеют обычное, природное происхождение. Вся Вселенная заполнена сигналами - как тут разберешься! Проблему можно было бы решить, если знать заранее как, по какому принципу, работает сознание сапиенсов. Что не как у людей - это понятно, ведь мы бы тогда давно уже расшифровали эти сигналы. На нашу беду, человеческая модель сознания - не единственная. Собственно, это и хотел доказать профессор Франкенберг. Я уже говорил, что он создавал своих гомоидов, используя разные модели рефлексирующего разума. Логика у Абметова проста - те гомоиды, чей мозг окажется жизнеспособным, и являются прототипами неуловимых сапиенсов. И таких гомоидов можно будет использовать в качестве своеобразных "переводчиков" с языка сапиенсов на язык человеческий. Приведу самый грубый пример. Предположим, вы трансформируете получаемые из Вселенной сигналы в акустические. Если после трансформации вы услышали мольто виваче из Девятой симфонии, то десять против одного, что вы слышите Оркусовский симфонический оркестр, потому что кому еще в нашем секторе взбредет в голову исполнять Бетховена. Если звук неопределенный, но все же в некоторой степени, как говорится, ласкает слух, то можно предположить, что источник звука искусственен и изготовлен он либо людьми, либо сапиенсами, мыслящими как люди. Но если вы услышали шум, то ничего определенного о его источнике сказать нельзя. Другое дело гомоид, он может непроизвольно, подсознательно отреагировать на этот шум как на нечто осмысленное. Так, например, как бывший моряк отреагирует на шум морского прибоя...
   - Первым делом я бы дал гомоиду послушать молодежные музыкальные каналы. Интересно, что бы он сказал... - задумчиво произнес Виттенгер.
   Я снова продолжил:
   - Итак, зачем нужны гомоиды, нам более или менее ясно. Теперь о сигналах. Они идут через Канал, и самое подозрительное в этом смысле место - Устье Канала, Система Плером. Абметов стремился получить запись сигналов от тамошних астронавтов, Вэнджа и Зимина. Когда вы планировали получить от них записи сигналов, я не знаю. Но мое сообщение, судя по всему, вас обрадовало...
   - Так это вы послали сообщение? - удивился Абметов. - Хм, я подумал, они просто донесли на меня куда следует, хотя к чему им это...
   - Может, и донесли бы, если б их спросили, но у меня не было времени вести с ними переговоры. Я решил обойтись без их помощи. Но, думаю, они подтвердят все мною сказанное.
   - Не сомневаюсь... - скрипя зубами, пробормотал Абметов.
   - Мне кажется, мы совсем забыли о Лесли Джонсе, - напомнил Виттенгер.
   - Вот именно, - поддакнул Абметов, - может это он убил торговца.
   Я долго выбирал момент, чтобы провозгласить главную новость дня, и этот момент наконец наступил.
   - Готов поспорить, что я тут единственный, кому известно, кем на самом деле был Лесли Джонс. - Аудитория замерла в оцепенении. - Лесли Джонс и есть четвертый гомоид - его снимок был в кабинете Франкенберга. Сегодня, рассматривая вблизи его лицо, я заметил следы пластических операций. Косорукого косметолога по имени время тоже нельзя сбрасывать со счетов, ведь гомоиды стареют быстрее нас с вами. Абметов, гомоид Джонс был под самым вашим носом, а вы его проморгали... Или нет?
   - Мне нужно немедленно осмотреть его тело, - заявил он.
   - И мне, - сказал Бруц, - в конце концов, это я его ухлопал.
   - Хватит с вас и Антреса. Поэтому будем считать, что гомоида убил Виттенгер. Итак: вам - Абметов, нам - тело Джонса. Тем более что Джонс был гражданином Фаона.
   Бруц не сдавался:
   - А вдруг это он убил Тодаракиса? Я возразил:
   - Вряд ли, скорее всего он прятался на Хармасе, пока Абметов путешествовал по Оркусу. Не к чему было Джонсу попадаться на глаза ни мне, ни Антресу.
   - Справедливо, - снова поддержал меня Виттенгер. Я ожидал, что новость о четвертом гомоиде доконает Абметова, но тот продолжал упорствовать:
   - Никто не поверит ни единому вашему слову. Я готов признать, что пытался добыть на Плероме кое-какую информацию, но это еще не преступление. А вы тут нам изобразили целый заговор. Трисптерос какой-то выдумали. Чушь полная! С чего вы взяли, что я принадлежу к этой, как вы ее назвали, Трисптерос?
   Я обратился к сержанту:
   - Бруц, мне нужна ваша помощь, подержитека покрепче господина Абметова, а я тем временем проведу небольшое анатомическое исследование. Не бойтесь, Абметов, - только поверхностное.
   - Вы не имеете права! Это насилие! - завизжал Абме-тов.
   Но насилие тем не менее свершилось. Крылатый треугольник был выведен на том же месте, что и у Номуры.
   - Вы видели? - спросил я у Бруца, но тот в ответ расхохотался.
   - Ну вы даете, - говорил он сквозь слезы, - хорошо, что вы это мне сейчас показали, а то представляю себе, что бы сделали с вами, представь вы свою главную улику в суде.
   Вслед за ним расхохотался и Абметов. Я возмутился:
   - Что вы ржете тут, как лошади. Виттенгер, вы тоже смеетесь?
   - Ни в коем случае, - ответил он серьезно. Бруц наконец перестал смеяться.
   - Абметов, объясните вы сами, - предложил он.
   - Нет уж, давайте вы, а то господин Ильинский мне опять не поверит.
   Бруц положил мне руку на плечо и ласково так сказал:
   - Фед, вы только не принимайте то, что я вам сейчас скажу, слишком близко к сердцу, но, понимаете... - Бруц еле сдерживал смех, - понимаете, знак, что вы видели, называется вовсе не "Трисптерос". Этот знак носят астронавты-испытатели - "дрэггеры" - так они себя именуют. Есть у них и свое братство. Оно объединяет астронавтов, принимавших участие в испытаниях новых участков Канала в Секторе Улисса - новых терминалов, другими словами. Сам же знак - всего лишь условное изображение древнего устройства для углубления водных каналов - что-то вроде трех вращающихся ковшей, вычерпывавших грунт со дна канала. Немудрено, что вы о дрэггерах ничего не слышали, ведь последнее испытание проводили пять лет назад и так далеко от Сектора Фаона. Вы, доктор, который из терминалов испытывали?
   - Двадцать два - ноль шесть, - ответил Абметов и добавил: - Давно это было, еще в молодости.
   - А я - двадцать девять - пятнадцать. Пожал бы вам руку - как бывшему коллеге, но боюсь, это будет неверно истолковано, да, Ильинский?
   Я сказал, что мне начхать.
   - И вы не хотите взглянуть на мой знак?
   - Да ладно, будет вам... - Я чувствовал себя вконец оплеванным. - Но погодите, - хватался я за соломинку, - если Номура был всего лишь испытателем, то почему он хотел убить гомоида? Или же дрэггеры ненавидят гомоидов не меньше, чем гомоид Антрес - людей?
   - Кто такой Номура? - строго спросил Абметов. У Виттенгера был такой вид, будто он старается что-то припомнить.