Страница:
несколько раз в каких-то грязных трактиpax. Что касается провизии, то ведь я
ее не просила, вы уже получили от нее свою долю, а если вы считаете нужным
забрать с собой остатки, то откройте ваши торбы, я вам туда все положу.
- Нет, - ответили они, - мы потеряли даром время, но не потеряли нашей
благопристойности. Оставьте это все у себя. Пусть бог нам пошлет большего
счастья, а вам того, чего желает ваше сердце.
Вслед за этим все они ушли.
Вдова была очень рада избавиться от своих гостей, когда Джек стал
ужинать вместе с другими, она подошла к нему, села на стул рядом с ним и
сказала:
- Вы видели, дети мои, что ваша бедная хозяйка могла бы выбрать себе
сегодня мужа, если бы этого хотела. Все эти люди весьма способны любить и
предоставить ей приличное существование.
- Это правда, - сказал Джек, - дай бог только, чтобы вы не отвернулись
сами от своего счастья.
- Не знаю, - сказала она, - может, это и так, виновата в этом моя
глупая страсть.
Так прошло время без всяких новых происшествий от святого Варфоломея до
Рождества. Тут начал свирепствовать такой страшный холод, что все текущие
округ города реки покрылись толстым слоем льда. Вдова была очень огорчена,
что ей приходилось все еще спать одной. Однажды в холодный зимний вечер она
разожгла сильный огонь и послала за своим слугой Джеком; она приготовила
кресло и подушку и усадила его, затем велела принести полштофа лучшего вина;
оба они сели ужинать. Когда наступило время ложиться спать, она шутя
заставила служанку снять с него башмаки и панталоны {Это было во времена
Елизаветы традиционное приглашение к любви.}. Затем она уложила Джека в
кровать его хозяина, которая находилась в лучшей комнате и окружена была
весьма хорошими занавесками. От всех этих ухаживаний он почувствовал себя
благородным господином и скоро заснул на этой мягкой постели, как и подобает
человеку после трудового дня и хорошего ужина.
Около полуночи вдова, у которой сильно прозябли ноги, скользнула, чтобы
их согреть, в кровать Джека. Когда он почувствовал, что кто-то приподнимает
его одеяло, он спросил:
- Кто там?
- Это я, добрый мой Джек, - сказала вдова. - Ночь так холодна, а стены
моей комнаты так тонки, что я положительно погибаю в своей постели. Я
подумала, что лучше прийти сюда, чем подвергать опасности мое здоровье. Я
хочу испытать твою любовь и занять маленькое место рядом с тобой.
Джек, как добрый молодой человек, не захотел ни в чем ей отказать. И
они провели остаток ночи в одной кровати.
На следующее утро она встала очень рано, оделась и сказала Джеку, чтобы
он поскорее принес ей факел, так как у ней была спешная работа на это утро.
Джек послушался; она приказала ему нести факел перед собою, и они пошли в
часовню святого Варфоломея, где сэр Джон, священник, с причетником и
церковным сторожем их уже поджидали.
- Джек, - сказала она, - войдем в часовню, прежде чем итти дальше, я
хочу помолиться святому Варфоломею, чтобы лучше преуспевать в своих делах.
Когда они вошли, священник, следуя ее наставлениям, подошел к вдове и
спросил ее, где находится жених.
- Я думала, - сказала она, - что он будет здесь раньше меня. Я сяду
пока и прочитаю свои молитвы. Он подойдет к тому времени, как я кончу.
Джек был очень удивлен, что его хозяйка так внезапно собралась
венчаться, а он ничего этого не знал. Вдова встала после молитвы, священник
сказал ей, что жениха еще до сих пор нет.
- Возможно ли? - сказала вдова. - Я ждать его больше не буду, хотя бы
он был такою же редкостью, как Джорж-э-Грин {Герой многих рыцарских романов
времен Елизаветы.Герой многих рыцарских романов времен Елизаветы.}.
Повенчайте же меня поскорее с моим Джеком.
- Да что вы, сударыня, - сказал Джек, - вы шутите?
- Ну, нет, я совсем не шучу, - как раз наоборот. Полно, Джек, не
принимай такого сурового вида и вспомни, что ты поклялся мне не мешать,
когда я приду в церковь венчаться, и даже наоборот - мне в этом помочь.
Отложи-ка этот факел и дай мне руку, так как никто, кроме тебя, не будет
моим мужем.
Джек, видя, что делать было нечего, согласился: он понимал, что иначе
этого дела никак нельзя было устроить, и их тотчас же повенчали.
Когда они вернулись домой, Джек угостил свою жену поцелуем. Все другие
нашли его очень смелым. Вдова велела подать на стол лучшие кушанья, бывшие в
доме, и они пошли завтракать. Она усадила своего мужа на стул на самом
почетном конце стола и разостлала перед ним красивую салфетку. Затем она
позвала своих слуг, приказала им сесть за стол и принять участие в этом
пиршестве. Они очень удивились, увидав своего товарища Джека за столом на
месте их прежнего хозяина, и стали многозначительно улыбаться и даже громко
смеяться, в то время как их хозяйка вся сияла, сидя рядом с Джеком. Тогда
она спросила их, допустимо ли такое поведение за столом их хозяина.
- Я объявляю, - сказала она, - что он мой супруг. Сегодня утром нас
повенчали. Извольте впредь исполнять свой долг относительно него.
Люди переглянулись между собою, пораженные этой странною новостью.
Джек, понимая их смущение, сказал им следующее:
- Милые мои друзья, не беспокойтесь. Хотя провидение и милость нашей
госпожи и сделали меня из вашего товарища вашим хозяином, однакоже, я не так
раздулся от гордости, чтобы позабыть свое прежнее положение. Но раз я должен
поддерживать свое достоинство хозяина, разумно будет вам забыть то, чем я
был, и принимать меня за то, что я есть. Если вы будете усердно исполнять
свой долг, у вас не будет причины жалеть, что бог поставил меня вашим
хозяином.
Подмастерья, заранее уверенные, что он будет управлять ими справедливо,
выразили ему свое уважение.
На следующий день весь город знал, что Джек из Ньюбери женился на своей
хозяйке. Когда она вышла из дому, каждый поздравлял ее и желал ей счастья и
благоденствия. Одни говорили, что она вышла замуж на свое несчастье. Такой
молодой хват не мог ее любить, она была чересчур стара. На это она ответила,
что воспитает его, пока он носит еще свои свадебные башмаки, и испытает его
терпение, пока он еще в цвету. Многие из кумушек в этом ее поддержали.
Каждый день в продолжение первого месяца ее брака она уходила с утра к
своим кумушкам или к знакомым и пировала в их компании. Она возвращалась
только к вечеру и совсем не занималась своим домом. Когда она приходила,
часто муж ее мягко ей выговаривал, указывал на неудобство такого поведения.
Иногда она охотно его выслушивала, но случалось в другие разы с презрением
ему говорила:
- Хорошо я попалась, нечего сказать. Тот, кто был еще несколько дней
тому назад моим слугой, будет теперь моим господином. Вот что бывает с
женщиной, когда она принимает свою ногу за голову. Прошли деньки, когда я
могла уходить, когда захочу, и возвращаться безо всякого надзора. Теперь я
должна подчиняться власти Джека. Если я гуляю и широко трачу, то ведь не
твое состояние я расточаю. Сжалившись над твоей бедностью, я сделала из тебя
человека, хозяина дома. Но до самого своего последнего дня я не хочу быть
твоей рабой; это, по правде говоря, прямо жалости достойно, что такой
молодой парень, как ты, указывает мне на мои ошибки и дает мне наставления,
будто я сама не знаю, как себя вести. Клянусь честью, сударь, вы не будете
обращаться со мной, как с ребенком, вам не взнуздать меня, как осла. Раз
тебе не нравится, что я выхожу одна, я буду ходить три раза туда, куда
ходила один раз, и вместо часа буду оставаться там пять часов.
- Ну, что же, - сказал он, - надеюсь, что ты образумишься.
Затем он оставил ее, клокочущую от ярости, и пошел по своим делам.
Так шло время. В один прекрасный день, когда она вышла по обыкновению и
оставалась очень долго вне дома, он запер все двери и улегся в кровать.
Около полуночи она пришла и стала стучать. Высунув нос в окно, он сказал:
- Так это вы там стучитесь? Подите к ночному сторожу и попросите-ка его
предоставить вам кровать, вы не будете сегодня ночевать здесь.
- Надеюсь, - сказала она, - ты не выбросишь меня за дверь, как собаку,
и не заставишь меня ночевать на улице, как девку.
- Сука или девка, - сказал он, - для меня это все едино. Я ничего не
могу еще прибавить, исключая того, что раз вы вышли на целый день для своего
удовольствия, значит, можете оставаться на улице на всю ночь для моего
удовлетворения. Все птицы и животные с наступлением ночи идут в место своего
отдыха и следят, чтобы во-время вернуться к себе. Разве вы не видите, как
даже несчастный паук, лягушка, муха и всякие другие твари возвращаются к
себе в определенное время?.. Если же вы, будучи женщиной, не хотите делать
так же, то и несите последствия вашего безумия. Затем всего хорошего!
При этих словах жена стала жалобно и смиренно просить его впустить ее и
простить ей обиду. Она клялась, что никогда в жизни не будет так поступать.
Наконец, муж сжалился над ней, надел башмаки и спустился к ней в одной
рубашке. Когда дверь была открыта, она вошла, дрожа от холода; он хотел уже
запирать, как она сказала с сокрушением:
- Увы, мой бедный друг, какая неудача - кольцо было, на моей руке еще
минуту назад, я его уронила у самой двери. Добрый мой Джек, принеси свечу и
помоги мне его поискать.
Джек тотчас же вышел, и, пока он искал непотерянное кольцо, она быстро
впрыгнула в дом и захлопнула дверь, оставив своего мужа на улице. Со свечой
в руках он звал ее и умолял ему открыть, но она делала вид, что не слышит.
Затем она поднялась в свою комнату, забрав с собою ключ. Когда он увидал,
что она не отвечает, он стал стучать в дверь изо всех сил. Наконец, она
высунулась в окно и закричала:
- Кто там?
- Это я, - сказал Джек. - Что все это значит? Прошу вас спуститься и
отворить мне дверь.
- Вот как, - сказала она, - так это ты? Нечего тебе больше делать, как
бегать ночью по улицам? Точно пьяный ветрогон, который распугивает всех
сверчков; тебе, верно, так тепло, что и дома-то не сидится.
- Нет, прошу тебя, моя крошка, не укоряй меня больше и дай войти.
- Вспомните, сударь, - сказала она, - как только что вы были у окна.
Подобно судье, вы насмехались надо мной и не пускали меня войти. А теперь,
Джек, мы сквитались. У тебя хватило духа запереть дверь перед носом у твоей
жены! Ты, бездельник, говорил мне, чтобы я искала приюта у ночного сторожа.
Я даю тебе разрешение пойти посмотреть, не предпочитает ли его жена спать с
тобой, а не с мужем. Это вы, бесстыдник, оставили меня так долго зябнуть,
что ноги мои замерзли, а зубы стучали. В это время вы читали мне проповедь о
животных и птицах; вы рассказывали мне историю о пауках, мухах и лягушках.
Пойди-ка теперь, погляди, примут ли тебя мухи, лягушки и паучихи у себя.
Почему же ты еще не там? Не бойся, пойди с ними поговори. Я убеждена, что ты
их найдешь у себя. И мужья их спят у себя дома.
Терпение Джека подверглось такому жестокому испытанию, что он поклялся
выломать дверь, если жена его не впустит.
- Как ты горячишься! А ведь нельзя сказать, чтобы ты был тепло одет.
Надеюсь, что этот урок послужит тебе для другого раза. Ты будешь помнить,
что выставил меня из моего же дома. На, лови ключ, вернись, когда захочешь,
и отправляйся спать со своими товарищами. Со мной ты сегодня спать не
будешь.
Она захлопнула окно и пошла спать, задвинув дверь своей комнаты
засовом. Муж понял, что было бы совершенно напрасно стараться войти к ней в
комнату, а так как было нестерпимо холодно, он нашел для себя место у своих
служащих и там крепко заснул. На следующий день жена его встала очень рано,
весело приготовила ему горячего подсахаренного вина, принесла его, пока он
был еще в кровати, и спросила, как он себя чувствует.
Джек сказал:
- Как тот, кого опутала мегера: чем больше она стареет, тем хуже
становится; как люди из Иллирии, которые убивали одним своим взглядом {В
романах Делонэ встречаются сотни примеров и намеков из легендарной
географии, из фантастической флоры и фауны.}, так убивает она своего мужа,
вызывая своими поступками его гнев. Уверяю вас {В английском языке времен
Шекспира употребление "ты" (уже архаичного) и "вы" (еще не всеобщего)
управлялось весьма неопределенными оттенками мысли и чувства. Делонэ,
отражая народный обычай, заставляет своих действующих лиц переходить от "ты"
к "вы".}, жена моя, - сказал он, - ум ваш настолько извращен, что вы
меняете, как паук, сладостный цветок доброго совета на злейший яд. Я
предоставлю вас впредь вашей природной злобе и не буду больше стараться вас
удерживать. Если бы я был более умен вчера вечером, я сохранил бы в доме
покой, а себя уберег бы от насморка.
- Муж, - сказала она, - ты должен помнить, что женщины подобны
скворцам, которые скорее готовы проклевать себе брюхо, чем отдаться в руки
птицеловам, или подобны сколопендре, которую небезопасно трогать. Тем не
менее как самая твердая сталь подается под ударами молотка, так жены
поддаются своим мужьям, когда те не слишком сердиты. Раз ты поклялся
предоставить мне свободу, я уверяю тебя, что эта свобода не пойдет тебе во
вред. Природа женщин, муж мой, столь благородна, что они подобно пеликану не
поколеблются пронзить себе сердце для блага тех, кого любят. Простим же друг
другу наши прошлые обиды, ведь мы, тот и другой, испытали наше терпение;
потушим горячие уголья разногласия столь сладостным соком любовного поцелуя.
Пожмем друг другу руку и забудем наш гнев за этим горячим вином.
Ее муж охотно на это согласился, и с тех пор они жили вместе,
по-христиански мирно и любовно, пока она, наконец, не умерла, оставив своего
мужа очень богатым.
О большом богатстве Джека из Ньюбери, о числе работающих у него людей и как
он привел во Фледенфильд к королеве Екатерине двести пятьдесят вооруженных
за его счет людей против шотландского короля.
Джек из Ньюбери был вдов и мог выбирать между многими женщинами,
дочерьми весьма влиятельных людей и очень богатыми вдовами. Но он имел
склонность лишь к одной из своих служанок; в продолжение года или двух он
испытал ее способности в управлении домом. Зная, насколько она была
старательна в делах, добросовестна в счетах, и какая она была хорошая
хозяйка, он решил, что лучше жениться на ней, хотя у нее не было ничего, чем
на другой с целым богатством. Кроме всего прочего, она была стройна телом,
красива и свежа лицом. В один прекрасный день он поделился с ней своими
намерениями и спросил ее, хочет ли она за него выйти замуж. Принимая с
благодарностью это предложение, молодая девушка заявила, что не может ни на
что решиться без согласия своих родителей. Тогда было отправлено письмо к ее
отцу, бедному крестьянину, жившему в Айльсбюри, в графстве Бюкингам. Весьма
обрадовавшись такому счастью для своей дочери, он очень скоро приехал в
Ньюбери и был дружески принят Джеком. Хорошенько его накормив, Джек повел
показать ему всех своих людей за работой и все службы своего дома.
В большой и широкой мастерской стояло двести станков, и двести человек
работало за этими станками. Рядом с каждым из этих рабочих сидел хорошенький
мальчик и весело управлял челноками. Совсем близко отсюда в другой зале
двести веселых кумушек изо всей своей силы чесали шерсть и, работая, все
время пели. В соседней комнате работали двести молодых девушек в красных
юбках с белыми платками на голове; их рукава были белы, как снег, падающий
зимой на западные горы, а у кисти каждый рукав грациозно стягивался лентой.
Эти хорошенькие девушки никогда не прерывали своей работы, целый день они
пряли. Во время работы они пели своими нежными голосами подобно соловьям.
Наконец, они подошли к другой мастерской, где находились бедно одетые дети.
Каждый из них сортировал шерсть, отделяя грубую от тонкой; их было числом
сто пятьдесят человек. Это были дети бедняков, за работу им платили по пенни
каждый вечер, не считая того, что их кормили в продолжение всего дня, и это
было для них огромною помощью. В другой комнате они увидали еще пятьдесят
человек, красивых мужчин, все это были гладильщики; их ловкость и уменье
можно было тут же наблюдать; совсем рядом с ними находились восемьдесят
тачечников, которые также усердно работали. У Джека была еще красильня,
которая давала работу около сорока человекам, и суконовальня, где было
занято двадцать человек. Чтобы прокормить всех служащих в его предприятии,
ему нужно было каждую неделю десять хороших, жирных быков, не считая
хорошего масла, сыра, рыбы и всякой другой провизии. У него был отдельный
мясник на весь год, также и пивовар для эля и пива, и пекарь, чтобы печь
хлеб, необходимый в таком большом предприятии. Пять поваров в его обширной
кухне были заняты весь год приготовлением этого мяса, шесть повалят им
помогали и мыли посуду" горшки и кастрюли, еще несколько бедных детей
приходило каждый день вертеть вертел.
Увидав все это, старый крестьянин был весьма поражен, как этого и можно
было ожидать: значит, это был великий суконщик, слава о котором останется
навеки.
Когда старик осмотрел этот огромный дом и всю эту семью, его повели по
кладовым; одни из них были полны шерстью, другие - руном, третьи -
синильником и мареной; наконец, другие еще были наполнены штуками тонкого и
толстого сукна, совершенно готового и выкрашенного, там же находилось
большое количество других штук, вытянутых на тендерах, повешенных на шестах
и лежащих еще мокрыми на полу.
- Сударь, - сказал старый крестьянин, - я вижу, что вы о_т_ч_а_я_н_н_о
б_о_г_а_т_ы, как говорят у нас, и я буду рад отдать вам свою дочь. Да
благословит вас обеих бог так же, как я благословляю вас.
- Но, отец, - сказал Джек, - что дадите вы мне за ней?
- Послушайте, - сказал старик, - я всего только бедный человек. Но,
благодарение богу, меня уважают мои соседи и следуют во всем моим советам с
большей охотой, чем советам богатого человека. То, что я дам вам, будет дано
от чистого сердца, так как всюду я слышу вам лишь одну похвалу. Я дам вам
двадцать ноблей {Старинная английская монета, равная 6 шиллингам и 8
пенсам.} и теленка, а когда мы с женой умрем, к вам перейдет все мое
достояние.
Когда Джек выслушал это, он остался очень доволен, придавая больше
значения скромности женщины, нежели деньгам ее отца.
День свадьбы был назначен, и все было приготовлено для церемонии.
Заказано было царское угощение, и к нему были приглашены соседние вельможи,
рыцари и дворяне. На невесте было платье из тонкого бюра и плащ из
прекрасного тонкого сукна. Голова была украшена золотой повязкой, а
белокурые волосы были тщательно заплетены в две длинные косы, по обычаю того
времени. В церковь она прошла в сопровождении двух прелестных мальчиков,
шелковые рукава которых были украшены цветами розмарина. Один из них был сын
сэра Томаса Перри, а другой сэра Фрэнсиса Хенгерфорд {Два нотабля из
Беркшира, существование которых в начале XVI века подтверждается местными
документами.}. Впереди нее несли прекрасную чашу новобрачной, всю из золота
и серебра. Красивая позолоченная ветка розмарина, перевязанная разноцветными
лентами, выступала из чаши. Группа музыкантов, игравшая всю дорогу,
предшествовала невесте; за ней следовали девушки из лучших семейств, одни из
них несли огромные свадебные пироги, другие же - гирлянды из колосьев,
перевитых золотыми нитями. Таким образом вступила она в церковь.
Я не буду останавливаться на женихе. У него было так много друзей, из
самых знатных, что свадебный поезд его был очень велик. Несколько купцов из
Стилльерда {Стилльерд - квартал в Лондоне, где жили ганзейские купцы.}
приехало также на его свадьбу. По окончании церемонии все в том же порядке
вернулись домой и сели обедать. Не было недостатка ни в яствах, ни в музыке.
Рейнское вино лилось столь же обильно, как пиво и эль, так как ганзейские
купцы прислали его десять бочек.
Это свадебное празднество продолжалось десять дней, на пользу всех
местных бедняков. Наконец, отец и мать новобрачной пришли выплатить приданое
своей дочери. Новобрачный рассыпался перед ними в благодарности. Он не хотел
еще отпускать их домой и, чтобы их задержать, сказал им:
- Отец мой и мать моя, всю благодарность, на которую способно мое
бедное сердце, обращаю я к вам за ваше доброе расположение, расходы и
подарки. Пока я жив, обращайтесь ко мне без боязни, и я всегда помогу вам,
как могу. В ответ на дар, который вы сделали мне, вот вам двадцать ливров,
располагайте ими, когда представится на то случай. Взамен времени, которое
вы потратили, и дорожных расходов, вот вам столько тонкого сукна, сколько
нужно на плащ для вас и на праздничное платье для моей матери. Когда это
сукно износится, приезжайте ко мне, и я вам дам другое.
- Милый мой сын, - сказала старуха, - да будет благословение Христа
всегда с тобою. Говоря по правде, мы продали всех наших коров за наличные
деньги, имея в виду эту свадьбу. Мы не могли бы опять их купить ранее семи
лет. Но мы продали бы все, что у нас есть, только бы наша дорогая дочь не
отказалась от своего благополучия.
- Я, - сказал старик, - продал бы плащ, который я ношу, и кровать, на
которой сплю, только бы дать возможность моей дочери выйти за вас.
- Благодарю вас, добрый мой отец и добрая моя мать, - сказала
новобрачная. - Молю бога, чтобы он долго сохранил вас в добром здравии и
благополучии.
Затем она стала на колени и выразила свое почтение родителям, которые
ушли, плача от радости.
Немного времени спустя, когда наш славный король сражался во Франции,
Яков, король шотландский, вероломный клятвопреступник, наводнил Англию
многочисленными войсками. Он произвел страшные опустошения около границ.
Каждый подданный английского короля был тотчас же назначен на должность,
смотря по его способностям, и также получил приказание под страхом смерти
быть наготове и в течение часа собраться с своими людьми и оружием. Джек из
Ньюбери получил от королевских комиссаров приказание поставить шесть
человек, из них четырех, вооруженных пиками, и двоих - аркебузами; они
должны были отправиться в Бюкингамшир навстречу королеве. Она собрала там
большие силы, чтобы итти против вероломного шотландского короля.
Когда Джек получил это приказание, он спешно вернулся к себе и раскроил
целую штуку сукна на плащи для всадников и еще несколько штук на капюшоны
для пехотинцев. В короткое время он снарядил пятьдесят конных рослых
молодцов; у них были белые плащи, красные шапки с желтыми перьями и копья;
затем еще пятьдесят пехотинцев, вооруженных пиками, и пятьдесят стрелков,
тоже в белых плащах; они были так искусны, >что не имели себе равных в
войске. Сам он, вооруженный с головы до ног, сидел верхом на лошади, которая
также была в полном боевом снаряжении; он ехал во главе своего отряда с
копьем в руке и с красивым султаном из желтых перьев на нашлемнике. Таким
образом предстал он перед комиссарами, вербовщикам короля. Увидав его, они
стали спрашивать себя, кто бы мог быть этот благородный господин.
Когда имя его стало известно, комиссары короля и большинство дворян
обратились к нему с похвалой и приветствиями за его спешность и щедрость.
Но один из них, уязвленный завистью, начал говорить, что Джек показал
себя более расточительным, чем благоразумным, и более хвастливым, чем
догадливым.
- Самый крупный вельможа в стране, - сказал он, - был бы менее
тщеславен. Он бы помнил, что королю часто представляется надобность
требовать услуги от своих подданных. Следовательно, в этот раз он сделал бы
лишь столько, сколько может сделать в следующий.
Он прибавил:
- Джек из Ньюбери, подобно аисту весной, думает, что самый высокий кедр
чересчур низок для постройки его гнезда. Прежде нежели пройдет половина
года, он будет, может быть, очень счастлив свить свое гнездо в каком-нибудь
кусте.
Эти злорадные пересуды дошли, наконец, до Джека из Ньюбери. Он был ими
очень огорчен, но терпеливо переносил их до благоприятного момента.
Спустя немного времени все ратники в Беркшире, Хамсшире и Уильтсшире
получили приказ явиться перед королевой в Стони-Стретфорд; там ее
величество, в сопровождении многочисленных лордов, рыцарей и дворян, была
окружена тысячами вооруженных людей. Перед тем, как предстать перед
королевой, Джек вымазал себе кровью лицо и свой белый плащ.
Когда они явились перед королевой, она тотчас же спросила, кто были эти
прекрасные "белые плащи". Сэр Генри Энглефельд, который командовал
беркширскою частью, ответил следующими словами:
- Да благоугодно будет вашему величеству узнать, что всадника, стоящего
во главе их, зовут Джек из Ньюбери. Все эти молодцы в белом сукне - его
подмастерья, работающие у него круглый год. Он снарядил их на свой счет,
дабы в этот опасный час служить королю против его надменного врага. Ваше
величество может быть уверенной, что нет лучших солдат под ее знаменами.
- Добрый сэр Генри, - сказала королева, - приведите мне этого человека,
мне нужно на него посмотреть.
Джек сошел с лошади так же, как и все его товарищи, и они смиренно
упали на колени перед королевой.
- Встаньте, благородный дворянин, - сказала ее величество.
И, протянув Джеку свою белую, как лилия, руку, она дала ее ему
поцеловать.
- Всемилостивейшая монархиня, - ответил он, - не дворянин я и не сын
дворянина, а лишь бедный суконщик; у меня нет другого замка, кроме моей
мастерской, и нет доходов, кроме тех, которые я получаю со спины барашков. Я
не мог требовать иного герба, кроме деревянного челнока. Тем не менее,
ее не просила, вы уже получили от нее свою долю, а если вы считаете нужным
забрать с собой остатки, то откройте ваши торбы, я вам туда все положу.
- Нет, - ответили они, - мы потеряли даром время, но не потеряли нашей
благопристойности. Оставьте это все у себя. Пусть бог нам пошлет большего
счастья, а вам того, чего желает ваше сердце.
Вслед за этим все они ушли.
Вдова была очень рада избавиться от своих гостей, когда Джек стал
ужинать вместе с другими, она подошла к нему, села на стул рядом с ним и
сказала:
- Вы видели, дети мои, что ваша бедная хозяйка могла бы выбрать себе
сегодня мужа, если бы этого хотела. Все эти люди весьма способны любить и
предоставить ей приличное существование.
- Это правда, - сказал Джек, - дай бог только, чтобы вы не отвернулись
сами от своего счастья.
- Не знаю, - сказала она, - может, это и так, виновата в этом моя
глупая страсть.
Так прошло время без всяких новых происшествий от святого Варфоломея до
Рождества. Тут начал свирепствовать такой страшный холод, что все текущие
округ города реки покрылись толстым слоем льда. Вдова была очень огорчена,
что ей приходилось все еще спать одной. Однажды в холодный зимний вечер она
разожгла сильный огонь и послала за своим слугой Джеком; она приготовила
кресло и подушку и усадила его, затем велела принести полштофа лучшего вина;
оба они сели ужинать. Когда наступило время ложиться спать, она шутя
заставила служанку снять с него башмаки и панталоны {Это было во времена
Елизаветы традиционное приглашение к любви.}. Затем она уложила Джека в
кровать его хозяина, которая находилась в лучшей комнате и окружена была
весьма хорошими занавесками. От всех этих ухаживаний он почувствовал себя
благородным господином и скоро заснул на этой мягкой постели, как и подобает
человеку после трудового дня и хорошего ужина.
Около полуночи вдова, у которой сильно прозябли ноги, скользнула, чтобы
их согреть, в кровать Джека. Когда он почувствовал, что кто-то приподнимает
его одеяло, он спросил:
- Кто там?
- Это я, добрый мой Джек, - сказала вдова. - Ночь так холодна, а стены
моей комнаты так тонки, что я положительно погибаю в своей постели. Я
подумала, что лучше прийти сюда, чем подвергать опасности мое здоровье. Я
хочу испытать твою любовь и занять маленькое место рядом с тобой.
Джек, как добрый молодой человек, не захотел ни в чем ей отказать. И
они провели остаток ночи в одной кровати.
На следующее утро она встала очень рано, оделась и сказала Джеку, чтобы
он поскорее принес ей факел, так как у ней была спешная работа на это утро.
Джек послушался; она приказала ему нести факел перед собою, и они пошли в
часовню святого Варфоломея, где сэр Джон, священник, с причетником и
церковным сторожем их уже поджидали.
- Джек, - сказала она, - войдем в часовню, прежде чем итти дальше, я
хочу помолиться святому Варфоломею, чтобы лучше преуспевать в своих делах.
Когда они вошли, священник, следуя ее наставлениям, подошел к вдове и
спросил ее, где находится жених.
- Я думала, - сказала она, - что он будет здесь раньше меня. Я сяду
пока и прочитаю свои молитвы. Он подойдет к тому времени, как я кончу.
Джек был очень удивлен, что его хозяйка так внезапно собралась
венчаться, а он ничего этого не знал. Вдова встала после молитвы, священник
сказал ей, что жениха еще до сих пор нет.
- Возможно ли? - сказала вдова. - Я ждать его больше не буду, хотя бы
он был такою же редкостью, как Джорж-э-Грин {Герой многих рыцарских романов
времен Елизаветы.Герой многих рыцарских романов времен Елизаветы.}.
Повенчайте же меня поскорее с моим Джеком.
- Да что вы, сударыня, - сказал Джек, - вы шутите?
- Ну, нет, я совсем не шучу, - как раз наоборот. Полно, Джек, не
принимай такого сурового вида и вспомни, что ты поклялся мне не мешать,
когда я приду в церковь венчаться, и даже наоборот - мне в этом помочь.
Отложи-ка этот факел и дай мне руку, так как никто, кроме тебя, не будет
моим мужем.
Джек, видя, что делать было нечего, согласился: он понимал, что иначе
этого дела никак нельзя было устроить, и их тотчас же повенчали.
Когда они вернулись домой, Джек угостил свою жену поцелуем. Все другие
нашли его очень смелым. Вдова велела подать на стол лучшие кушанья, бывшие в
доме, и они пошли завтракать. Она усадила своего мужа на стул на самом
почетном конце стола и разостлала перед ним красивую салфетку. Затем она
позвала своих слуг, приказала им сесть за стол и принять участие в этом
пиршестве. Они очень удивились, увидав своего товарища Джека за столом на
месте их прежнего хозяина, и стали многозначительно улыбаться и даже громко
смеяться, в то время как их хозяйка вся сияла, сидя рядом с Джеком. Тогда
она спросила их, допустимо ли такое поведение за столом их хозяина.
- Я объявляю, - сказала она, - что он мой супруг. Сегодня утром нас
повенчали. Извольте впредь исполнять свой долг относительно него.
Люди переглянулись между собою, пораженные этой странною новостью.
Джек, понимая их смущение, сказал им следующее:
- Милые мои друзья, не беспокойтесь. Хотя провидение и милость нашей
госпожи и сделали меня из вашего товарища вашим хозяином, однакоже, я не так
раздулся от гордости, чтобы позабыть свое прежнее положение. Но раз я должен
поддерживать свое достоинство хозяина, разумно будет вам забыть то, чем я
был, и принимать меня за то, что я есть. Если вы будете усердно исполнять
свой долг, у вас не будет причины жалеть, что бог поставил меня вашим
хозяином.
Подмастерья, заранее уверенные, что он будет управлять ими справедливо,
выразили ему свое уважение.
На следующий день весь город знал, что Джек из Ньюбери женился на своей
хозяйке. Когда она вышла из дому, каждый поздравлял ее и желал ей счастья и
благоденствия. Одни говорили, что она вышла замуж на свое несчастье. Такой
молодой хват не мог ее любить, она была чересчур стара. На это она ответила,
что воспитает его, пока он носит еще свои свадебные башмаки, и испытает его
терпение, пока он еще в цвету. Многие из кумушек в этом ее поддержали.
Каждый день в продолжение первого месяца ее брака она уходила с утра к
своим кумушкам или к знакомым и пировала в их компании. Она возвращалась
только к вечеру и совсем не занималась своим домом. Когда она приходила,
часто муж ее мягко ей выговаривал, указывал на неудобство такого поведения.
Иногда она охотно его выслушивала, но случалось в другие разы с презрением
ему говорила:
- Хорошо я попалась, нечего сказать. Тот, кто был еще несколько дней
тому назад моим слугой, будет теперь моим господином. Вот что бывает с
женщиной, когда она принимает свою ногу за голову. Прошли деньки, когда я
могла уходить, когда захочу, и возвращаться безо всякого надзора. Теперь я
должна подчиняться власти Джека. Если я гуляю и широко трачу, то ведь не
твое состояние я расточаю. Сжалившись над твоей бедностью, я сделала из тебя
человека, хозяина дома. Но до самого своего последнего дня я не хочу быть
твоей рабой; это, по правде говоря, прямо жалости достойно, что такой
молодой парень, как ты, указывает мне на мои ошибки и дает мне наставления,
будто я сама не знаю, как себя вести. Клянусь честью, сударь, вы не будете
обращаться со мной, как с ребенком, вам не взнуздать меня, как осла. Раз
тебе не нравится, что я выхожу одна, я буду ходить три раза туда, куда
ходила один раз, и вместо часа буду оставаться там пять часов.
- Ну, что же, - сказал он, - надеюсь, что ты образумишься.
Затем он оставил ее, клокочущую от ярости, и пошел по своим делам.
Так шло время. В один прекрасный день, когда она вышла по обыкновению и
оставалась очень долго вне дома, он запер все двери и улегся в кровать.
Около полуночи она пришла и стала стучать. Высунув нос в окно, он сказал:
- Так это вы там стучитесь? Подите к ночному сторожу и попросите-ка его
предоставить вам кровать, вы не будете сегодня ночевать здесь.
- Надеюсь, - сказала она, - ты не выбросишь меня за дверь, как собаку,
и не заставишь меня ночевать на улице, как девку.
- Сука или девка, - сказал он, - для меня это все едино. Я ничего не
могу еще прибавить, исключая того, что раз вы вышли на целый день для своего
удовольствия, значит, можете оставаться на улице на всю ночь для моего
удовлетворения. Все птицы и животные с наступлением ночи идут в место своего
отдыха и следят, чтобы во-время вернуться к себе. Разве вы не видите, как
даже несчастный паук, лягушка, муха и всякие другие твари возвращаются к
себе в определенное время?.. Если же вы, будучи женщиной, не хотите делать
так же, то и несите последствия вашего безумия. Затем всего хорошего!
При этих словах жена стала жалобно и смиренно просить его впустить ее и
простить ей обиду. Она клялась, что никогда в жизни не будет так поступать.
Наконец, муж сжалился над ней, надел башмаки и спустился к ней в одной
рубашке. Когда дверь была открыта, она вошла, дрожа от холода; он хотел уже
запирать, как она сказала с сокрушением:
- Увы, мой бедный друг, какая неудача - кольцо было, на моей руке еще
минуту назад, я его уронила у самой двери. Добрый мой Джек, принеси свечу и
помоги мне его поискать.
Джек тотчас же вышел, и, пока он искал непотерянное кольцо, она быстро
впрыгнула в дом и захлопнула дверь, оставив своего мужа на улице. Со свечой
в руках он звал ее и умолял ему открыть, но она делала вид, что не слышит.
Затем она поднялась в свою комнату, забрав с собою ключ. Когда он увидал,
что она не отвечает, он стал стучать в дверь изо всех сил. Наконец, она
высунулась в окно и закричала:
- Кто там?
- Это я, - сказал Джек. - Что все это значит? Прошу вас спуститься и
отворить мне дверь.
- Вот как, - сказала она, - так это ты? Нечего тебе больше делать, как
бегать ночью по улицам? Точно пьяный ветрогон, который распугивает всех
сверчков; тебе, верно, так тепло, что и дома-то не сидится.
- Нет, прошу тебя, моя крошка, не укоряй меня больше и дай войти.
- Вспомните, сударь, - сказала она, - как только что вы были у окна.
Подобно судье, вы насмехались надо мной и не пускали меня войти. А теперь,
Джек, мы сквитались. У тебя хватило духа запереть дверь перед носом у твоей
жены! Ты, бездельник, говорил мне, чтобы я искала приюта у ночного сторожа.
Я даю тебе разрешение пойти посмотреть, не предпочитает ли его жена спать с
тобой, а не с мужем. Это вы, бесстыдник, оставили меня так долго зябнуть,
что ноги мои замерзли, а зубы стучали. В это время вы читали мне проповедь о
животных и птицах; вы рассказывали мне историю о пауках, мухах и лягушках.
Пойди-ка теперь, погляди, примут ли тебя мухи, лягушки и паучихи у себя.
Почему же ты еще не там? Не бойся, пойди с ними поговори. Я убеждена, что ты
их найдешь у себя. И мужья их спят у себя дома.
Терпение Джека подверглось такому жестокому испытанию, что он поклялся
выломать дверь, если жена его не впустит.
- Как ты горячишься! А ведь нельзя сказать, чтобы ты был тепло одет.
Надеюсь, что этот урок послужит тебе для другого раза. Ты будешь помнить,
что выставил меня из моего же дома. На, лови ключ, вернись, когда захочешь,
и отправляйся спать со своими товарищами. Со мной ты сегодня спать не
будешь.
Она захлопнула окно и пошла спать, задвинув дверь своей комнаты
засовом. Муж понял, что было бы совершенно напрасно стараться войти к ней в
комнату, а так как было нестерпимо холодно, он нашел для себя место у своих
служащих и там крепко заснул. На следующий день жена его встала очень рано,
весело приготовила ему горячего подсахаренного вина, принесла его, пока он
был еще в кровати, и спросила, как он себя чувствует.
Джек сказал:
- Как тот, кого опутала мегера: чем больше она стареет, тем хуже
становится; как люди из Иллирии, которые убивали одним своим взглядом {В
романах Делонэ встречаются сотни примеров и намеков из легендарной
географии, из фантастической флоры и фауны.}, так убивает она своего мужа,
вызывая своими поступками его гнев. Уверяю вас {В английском языке времен
Шекспира употребление "ты" (уже архаичного) и "вы" (еще не всеобщего)
управлялось весьма неопределенными оттенками мысли и чувства. Делонэ,
отражая народный обычай, заставляет своих действующих лиц переходить от "ты"
к "вы".}, жена моя, - сказал он, - ум ваш настолько извращен, что вы
меняете, как паук, сладостный цветок доброго совета на злейший яд. Я
предоставлю вас впредь вашей природной злобе и не буду больше стараться вас
удерживать. Если бы я был более умен вчера вечером, я сохранил бы в доме
покой, а себя уберег бы от насморка.
- Муж, - сказала она, - ты должен помнить, что женщины подобны
скворцам, которые скорее готовы проклевать себе брюхо, чем отдаться в руки
птицеловам, или подобны сколопендре, которую небезопасно трогать. Тем не
менее как самая твердая сталь подается под ударами молотка, так жены
поддаются своим мужьям, когда те не слишком сердиты. Раз ты поклялся
предоставить мне свободу, я уверяю тебя, что эта свобода не пойдет тебе во
вред. Природа женщин, муж мой, столь благородна, что они подобно пеликану не
поколеблются пронзить себе сердце для блага тех, кого любят. Простим же друг
другу наши прошлые обиды, ведь мы, тот и другой, испытали наше терпение;
потушим горячие уголья разногласия столь сладостным соком любовного поцелуя.
Пожмем друг другу руку и забудем наш гнев за этим горячим вином.
Ее муж охотно на это согласился, и с тех пор они жили вместе,
по-христиански мирно и любовно, пока она, наконец, не умерла, оставив своего
мужа очень богатым.
О большом богатстве Джека из Ньюбери, о числе работающих у него людей и как
он привел во Фледенфильд к королеве Екатерине двести пятьдесят вооруженных
за его счет людей против шотландского короля.
Джек из Ньюбери был вдов и мог выбирать между многими женщинами,
дочерьми весьма влиятельных людей и очень богатыми вдовами. Но он имел
склонность лишь к одной из своих служанок; в продолжение года или двух он
испытал ее способности в управлении домом. Зная, насколько она была
старательна в делах, добросовестна в счетах, и какая она была хорошая
хозяйка, он решил, что лучше жениться на ней, хотя у нее не было ничего, чем
на другой с целым богатством. Кроме всего прочего, она была стройна телом,
красива и свежа лицом. В один прекрасный день он поделился с ней своими
намерениями и спросил ее, хочет ли она за него выйти замуж. Принимая с
благодарностью это предложение, молодая девушка заявила, что не может ни на
что решиться без согласия своих родителей. Тогда было отправлено письмо к ее
отцу, бедному крестьянину, жившему в Айльсбюри, в графстве Бюкингам. Весьма
обрадовавшись такому счастью для своей дочери, он очень скоро приехал в
Ньюбери и был дружески принят Джеком. Хорошенько его накормив, Джек повел
показать ему всех своих людей за работой и все службы своего дома.
В большой и широкой мастерской стояло двести станков, и двести человек
работало за этими станками. Рядом с каждым из этих рабочих сидел хорошенький
мальчик и весело управлял челноками. Совсем близко отсюда в другой зале
двести веселых кумушек изо всей своей силы чесали шерсть и, работая, все
время пели. В соседней комнате работали двести молодых девушек в красных
юбках с белыми платками на голове; их рукава были белы, как снег, падающий
зимой на западные горы, а у кисти каждый рукав грациозно стягивался лентой.
Эти хорошенькие девушки никогда не прерывали своей работы, целый день они
пряли. Во время работы они пели своими нежными голосами подобно соловьям.
Наконец, они подошли к другой мастерской, где находились бедно одетые дети.
Каждый из них сортировал шерсть, отделяя грубую от тонкой; их было числом
сто пятьдесят человек. Это были дети бедняков, за работу им платили по пенни
каждый вечер, не считая того, что их кормили в продолжение всего дня, и это
было для них огромною помощью. В другой комнате они увидали еще пятьдесят
человек, красивых мужчин, все это были гладильщики; их ловкость и уменье
можно было тут же наблюдать; совсем рядом с ними находились восемьдесят
тачечников, которые также усердно работали. У Джека была еще красильня,
которая давала работу около сорока человекам, и суконовальня, где было
занято двадцать человек. Чтобы прокормить всех служащих в его предприятии,
ему нужно было каждую неделю десять хороших, жирных быков, не считая
хорошего масла, сыра, рыбы и всякой другой провизии. У него был отдельный
мясник на весь год, также и пивовар для эля и пива, и пекарь, чтобы печь
хлеб, необходимый в таком большом предприятии. Пять поваров в его обширной
кухне были заняты весь год приготовлением этого мяса, шесть повалят им
помогали и мыли посуду" горшки и кастрюли, еще несколько бедных детей
приходило каждый день вертеть вертел.
Увидав все это, старый крестьянин был весьма поражен, как этого и можно
было ожидать: значит, это был великий суконщик, слава о котором останется
навеки.
Когда старик осмотрел этот огромный дом и всю эту семью, его повели по
кладовым; одни из них были полны шерстью, другие - руном, третьи -
синильником и мареной; наконец, другие еще были наполнены штуками тонкого и
толстого сукна, совершенно готового и выкрашенного, там же находилось
большое количество других штук, вытянутых на тендерах, повешенных на шестах
и лежащих еще мокрыми на полу.
- Сударь, - сказал старый крестьянин, - я вижу, что вы о_т_ч_а_я_н_н_о
б_о_г_а_т_ы, как говорят у нас, и я буду рад отдать вам свою дочь. Да
благословит вас обеих бог так же, как я благословляю вас.
- Но, отец, - сказал Джек, - что дадите вы мне за ней?
- Послушайте, - сказал старик, - я всего только бедный человек. Но,
благодарение богу, меня уважают мои соседи и следуют во всем моим советам с
большей охотой, чем советам богатого человека. То, что я дам вам, будет дано
от чистого сердца, так как всюду я слышу вам лишь одну похвалу. Я дам вам
двадцать ноблей {Старинная английская монета, равная 6 шиллингам и 8
пенсам.} и теленка, а когда мы с женой умрем, к вам перейдет все мое
достояние.
Когда Джек выслушал это, он остался очень доволен, придавая больше
значения скромности женщины, нежели деньгам ее отца.
День свадьбы был назначен, и все было приготовлено для церемонии.
Заказано было царское угощение, и к нему были приглашены соседние вельможи,
рыцари и дворяне. На невесте было платье из тонкого бюра и плащ из
прекрасного тонкого сукна. Голова была украшена золотой повязкой, а
белокурые волосы были тщательно заплетены в две длинные косы, по обычаю того
времени. В церковь она прошла в сопровождении двух прелестных мальчиков,
шелковые рукава которых были украшены цветами розмарина. Один из них был сын
сэра Томаса Перри, а другой сэра Фрэнсиса Хенгерфорд {Два нотабля из
Беркшира, существование которых в начале XVI века подтверждается местными
документами.}. Впереди нее несли прекрасную чашу новобрачной, всю из золота
и серебра. Красивая позолоченная ветка розмарина, перевязанная разноцветными
лентами, выступала из чаши. Группа музыкантов, игравшая всю дорогу,
предшествовала невесте; за ней следовали девушки из лучших семейств, одни из
них несли огромные свадебные пироги, другие же - гирлянды из колосьев,
перевитых золотыми нитями. Таким образом вступила она в церковь.
Я не буду останавливаться на женихе. У него было так много друзей, из
самых знатных, что свадебный поезд его был очень велик. Несколько купцов из
Стилльерда {Стилльерд - квартал в Лондоне, где жили ганзейские купцы.}
приехало также на его свадьбу. По окончании церемонии все в том же порядке
вернулись домой и сели обедать. Не было недостатка ни в яствах, ни в музыке.
Рейнское вино лилось столь же обильно, как пиво и эль, так как ганзейские
купцы прислали его десять бочек.
Это свадебное празднество продолжалось десять дней, на пользу всех
местных бедняков. Наконец, отец и мать новобрачной пришли выплатить приданое
своей дочери. Новобрачный рассыпался перед ними в благодарности. Он не хотел
еще отпускать их домой и, чтобы их задержать, сказал им:
- Отец мой и мать моя, всю благодарность, на которую способно мое
бедное сердце, обращаю я к вам за ваше доброе расположение, расходы и
подарки. Пока я жив, обращайтесь ко мне без боязни, и я всегда помогу вам,
как могу. В ответ на дар, который вы сделали мне, вот вам двадцать ливров,
располагайте ими, когда представится на то случай. Взамен времени, которое
вы потратили, и дорожных расходов, вот вам столько тонкого сукна, сколько
нужно на плащ для вас и на праздничное платье для моей матери. Когда это
сукно износится, приезжайте ко мне, и я вам дам другое.
- Милый мой сын, - сказала старуха, - да будет благословение Христа
всегда с тобою. Говоря по правде, мы продали всех наших коров за наличные
деньги, имея в виду эту свадьбу. Мы не могли бы опять их купить ранее семи
лет. Но мы продали бы все, что у нас есть, только бы наша дорогая дочь не
отказалась от своего благополучия.
- Я, - сказал старик, - продал бы плащ, который я ношу, и кровать, на
которой сплю, только бы дать возможность моей дочери выйти за вас.
- Благодарю вас, добрый мой отец и добрая моя мать, - сказала
новобрачная. - Молю бога, чтобы он долго сохранил вас в добром здравии и
благополучии.
Затем она стала на колени и выразила свое почтение родителям, которые
ушли, плача от радости.
Немного времени спустя, когда наш славный король сражался во Франции,
Яков, король шотландский, вероломный клятвопреступник, наводнил Англию
многочисленными войсками. Он произвел страшные опустошения около границ.
Каждый подданный английского короля был тотчас же назначен на должность,
смотря по его способностям, и также получил приказание под страхом смерти
быть наготове и в течение часа собраться с своими людьми и оружием. Джек из
Ньюбери получил от королевских комиссаров приказание поставить шесть
человек, из них четырех, вооруженных пиками, и двоих - аркебузами; они
должны были отправиться в Бюкингамшир навстречу королеве. Она собрала там
большие силы, чтобы итти против вероломного шотландского короля.
Когда Джек получил это приказание, он спешно вернулся к себе и раскроил
целую штуку сукна на плащи для всадников и еще несколько штук на капюшоны
для пехотинцев. В короткое время он снарядил пятьдесят конных рослых
молодцов; у них были белые плащи, красные шапки с желтыми перьями и копья;
затем еще пятьдесят пехотинцев, вооруженных пиками, и пятьдесят стрелков,
тоже в белых плащах; они были так искусны, >что не имели себе равных в
войске. Сам он, вооруженный с головы до ног, сидел верхом на лошади, которая
также была в полном боевом снаряжении; он ехал во главе своего отряда с
копьем в руке и с красивым султаном из желтых перьев на нашлемнике. Таким
образом предстал он перед комиссарами, вербовщикам короля. Увидав его, они
стали спрашивать себя, кто бы мог быть этот благородный господин.
Когда имя его стало известно, комиссары короля и большинство дворян
обратились к нему с похвалой и приветствиями за его спешность и щедрость.
Но один из них, уязвленный завистью, начал говорить, что Джек показал
себя более расточительным, чем благоразумным, и более хвастливым, чем
догадливым.
- Самый крупный вельможа в стране, - сказал он, - был бы менее
тщеславен. Он бы помнил, что королю часто представляется надобность
требовать услуги от своих подданных. Следовательно, в этот раз он сделал бы
лишь столько, сколько может сделать в следующий.
Он прибавил:
- Джек из Ньюбери, подобно аисту весной, думает, что самый высокий кедр
чересчур низок для постройки его гнезда. Прежде нежели пройдет половина
года, он будет, может быть, очень счастлив свить свое гнездо в каком-нибудь
кусте.
Эти злорадные пересуды дошли, наконец, до Джека из Ньюбери. Он был ими
очень огорчен, но терпеливо переносил их до благоприятного момента.
Спустя немного времени все ратники в Беркшире, Хамсшире и Уильтсшире
получили приказ явиться перед королевой в Стони-Стретфорд; там ее
величество, в сопровождении многочисленных лордов, рыцарей и дворян, была
окружена тысячами вооруженных людей. Перед тем, как предстать перед
королевой, Джек вымазал себе кровью лицо и свой белый плащ.
Когда они явились перед королевой, она тотчас же спросила, кто были эти
прекрасные "белые плащи". Сэр Генри Энглефельд, который командовал
беркширскою частью, ответил следующими словами:
- Да благоугодно будет вашему величеству узнать, что всадника, стоящего
во главе их, зовут Джек из Ньюбери. Все эти молодцы в белом сукне - его
подмастерья, работающие у него круглый год. Он снарядил их на свой счет,
дабы в этот опасный час служить королю против его надменного врага. Ваше
величество может быть уверенной, что нет лучших солдат под ее знаменами.
- Добрый сэр Генри, - сказала королева, - приведите мне этого человека,
мне нужно на него посмотреть.
Джек сошел с лошади так же, как и все его товарищи, и они смиренно
упали на колени перед королевой.
- Встаньте, благородный дворянин, - сказала ее величество.
И, протянув Джеку свою белую, как лилия, руку, она дала ее ему
поцеловать.
- Всемилостивейшая монархиня, - ответил он, - не дворянин я и не сын
дворянина, а лишь бедный суконщик; у меня нет другого замка, кроме моей
мастерской, и нет доходов, кроме тех, которые я получаю со спины барашков. Я
не мог требовать иного герба, кроме деревянного челнока. Тем не менее,