Страница:
- 1
- 2
- 3
- 4
- 5
- 6
- 7
- 8
- Следующая »
- Последняя >>
----------------------------------------------------------------------------
Thomas Deloney. The pleasant Histoire of John Winchcomb
in his yonguer yeares called Jack of Newbery
Перевод О. М. Новиковой
Предисловие П. С. Когана
Редакция и вступительная статья Л. П. Гроссмана
М.-Л., Государственное издательство, 1928
OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru
----------------------------------------------------------------------------
Герой труда.
Делонэ писал в ту эпоху, когда о конфликтах между работодателем и
рабочим в современном смысле не могло быть и речи. Он приводит тогдашнюю
песню ткачей, мало похожую на грозную песню, которую поют ткачи в знаменитой
драме Гауптмана. Делонэ пишет в эпоху гражданского мира. Его ткачи еще могут
петь: "Ткач живет более свободно от забот, чем самые прославленные государи.
Любовь и дружба согласовались, дабы связывать собою ремесло".
В мастерских Джека из Ньюбери работают сотни людей. Но это не рабочие
нашего времени, измученные тяжелым трудом, скудно питающиеся в
капиталистических странах. Вот как определяет автор романа различные
категории этих рабочих: "хорошенький мальчик весело управлял челноками",
"двести веселых кумушек из всей своей силы чесали шерсть и, работая, все
время пели", дальше "работали двести молодых девушек в красных юбках с
белыми платками на голове", с рукавами, белыми, как снег, с лентами,
"грациозно стягивавшими у кисти каждый рукав", "никогда не прерывавшие своей
работы", "певшие своими нежными голосами подобно соловьям". И даже дети
бедняков получали по пенни каждый вечер, "их кормили в продолжение всего
дня", и это "было для них огромной помощью". В другой комнате гладильщики -
"красивые мужчины", которых "ловкость и уменье можно было тут же наблюдать".
Словом - не мастерские, а прекрасные залы для счастливых, обеспеченных
людей, занимающихся физкультурой.
Кормили этих счастливцев неплохо. Каждую неделю "истреблялось десять
хороших, жирных быков, не считая хорошего масла, сыра, рыбы и всякой другой
провизии" под руководством пяти поваров и шести поварят. Перед нами картина
патриархальных ремесленных отношений.
Идиллической системе производственных отношений соответствует и
идиллическая государственная система. Добрый король, посетивший Джека,
жертвует сто золотых "на удовольствия" рабочих и разрешает милостиво каждый
год брать "четырех косуль в своем парке в Дюннингтоне", и вместе с королевой
любуется на работу прядильщиц. И трудно не залюбоваться: "почти все они были
красивы, хорошо сложены и все одеты одинаковым образом с головы до ног".
Весь двор слушает песню "прелестных прядильщиц, и король щедро награждает
их".
Эти идиллические картины довольно четко характеризуют миросозерцание
автора. Это - идеология гуманного и либерального хозяина, который сам вышел
из рабочей среды, который близок к своим рабочим и не разобщен от них
огромным расстоянием на социальной лестнице - расстоянием, отделяющим
нынешнего капиталиста от пролетариата. Ни сам Джек не ощущает себя
эксплоататором, и не мыслит его таковым и автор. Дело хозяина и рабочих -
дело общее. Обогащение хозяина есть одновременно и рост благополучия
рабочих. "Ремесло суконщика достойно быть названным прибежищем бедняка".
Если верить автору, то в мирное время промышленная жизнь Англии
представляет заманчивую картину общего благополучия, спокойствия и радости.
Только один раз на протяжении романа Делонэ рисует момент кризиса, момент
потрясения наладившейся хозяйственной системы. Это случилось не в силу
внутреннего экономического развития, но благодаря внешней катастрофе, именно
благодаря войне. Настали "великие затруднения, причиняемые суконщикам
перерывом торговли с другими странами, из-за чего они не могли продавать
своих тканей". Изображение этого кризиса - чрезвычайно ценный документ. Он
свидетельствует о верном социальном чутье Делонэ. Замечательно, что уже в
эпоху Шекспира мы находим выводы, не потерявшие ни на йоту своей свежести и
в наши дни. Автор уже тогда уловил, на чьи плечи ложатся последствия войн.
Любвеобильные хозяева - "прибежище бедняка" - сразу показали свои
хищнические когти. Сытое существование размягчало их сердца и позволяло им
бросать со своего пышного стола жирные куски и рабочим. Но раз убытки - они
должны целиком лечь на плечи трудящихся, хозяин не должен понести ущерба.
Кризис вызван войною, благодаря которой купцам было запрещено вести дела с
Францией и Нидерландами. В свою очередь многие иностранные купцы не могли
приезжать в Англию "по причине войн, которые наш король вел против других
стран". Само собой разумеется, что автор не задумывается над этими
причинами, войну он принимает как важное и нужное патриотическое дело, с
глубоким сочувствием изображает те жертвы, которые принес Джек из Ньюбери на
пользу английскому оружию. Но он четко и верно определяет последствия войны.
Лишившись возможности продавать свой товар или продавая его по очень низкой
цене, "едва оплачивающей шерсть и рабочие руки", суконщики "постарались
возместить свои убытки, понижая жалованье бедным работникам". Но и этой меры
оказалось недостаточно, пришлось уволить многих рабочих разных категорий,
сокращая их число не менее, чем на пятьдесят процентов. Много бедняков,
лишившихся работы, "были с женами и детьми доведены до нищеты, не одна
бедная вдова должна была жить с пустым животом". Из повествования не видно,
чтобы эти бедствия так или иначе отразились на образе жизни Джека из
Ньюбери, дом которого оставался полной чашей.
Кризис разрешается довольно просто. Джек обращается с письмом ко всем
суконщикам Англии, и хотя "бедняки ненавидят богатых за то, что те не хотят
давать им работы, богатые ненавидят бедных, потому что они являются для них
обузой, те и другие страдают от недостатка заработка, но Джек напоминает им
о матери Белиния и Брения, которых она убедила помириться в момент
ожесточенной вражды, напомнив, что они "были зачаты в одном лоне и взаимно
любили друг друга с самых ранних лет". Эта мать - символ корпорации
суконщиков, вражда рабочих и работодателей, в сущности, вражда двух братьев,
"зачатых в одном лоне".
В Англии, когда все ответы на запросы Джека были получены, оказалось
"суконщиков и все тех, кому они давали работу, шестьдесят тысяч шестьсот
человек". Чрезвычайно показательно, что автор не отделяет дающих работу от
тех, кому ее дают. Ему чужд дух классовой борьбы. Все участвующие в данном
производстве одинаково заинтересованы в его процветании. Рознь между
хозяевами и трудящимися - в сущности, вражда по недоразумению. Свою просьбу
суконщики направляют королю, который велел рассмотреть внимательно жалобу
"этих людей". Королевское решение было не сразу приведено в исполнение.
Делегатам пришлось долго обивать пороги лорда-канцлера и даже отсидеть в
тюрьме по приказанию вспыльчивого вельможи. Тем не менее, в конце концов,
купцам удалось добиться свободы торговли, суконная промышленность вернулась
к прежнему своему процветанию, и у бедняков было столько же работы, как и
раньше".
Такова идеология Джека из Ньюбери и его творца, несомненно,
обрисовавшего в его лице тип идеального хозяина своего времени. Если
объективные условия хозяйственной жизни Англии в шекспировскую эпоху не
позволяли автору романа оценить свое время под тем углом зрения, под которым
взглянет через три века на это далекое прошлое пролетариат, то тем не менее
он остается передовым человеком своей эпохи, стоит на высокой ступени
социальной мысли. В этом отношении большое обаяние Джеку из Ньюбери придает
его непоколебимое демократическое чувство. Он помнит о той среде, из которой
вышел сам, и не хочет подняться над нею. Он искренно верит, что является
защитником ее интересов и что в этом - смысл и оправдание его материальных
преимуществ. Он далек от образа будущего хищника-капиталиста, цель которого
- праздное существование за счет чужого труда. Он выше всего ценит труд он
чувствует поэзию труда. Он немыслим без постоянной работы и ощущает себя
только первым между равными. Он находится на какой-то грани между
мироощущением работника и психикой собственника. В нем есть черты первого -
здоровый моральный инстинкт свежей, неиспорченной натуры, на своих рабочих
руках и на своем разуме утверждающей свое право на сытный кусок хлеба, на
здоровые радости, на всю полноту жизни. В нем есть черты и второго - никогда
не умолкающая страсть к расширению сферы своего экономического влияния, к
увеличению своего хозяйства. Он крепко держится за людей земли и труда,
никогда не изменит трудовым традициям. Король предлагает ему звание рыцаря
за его заслуги, но он просит оставить его жить среди "своих" людей, как это
подобает "бедному суконщику". Обеспечивая существование своих людей, он
"получает больше счастья, чем украсив себя суетным званием дворянина":
"Трудолюбивые пчелы, которых я стараюсь защитить, пчелы, которых я
выращиваю, вот мои товарищи". На замечание короля, что звание рыцаря ему не
помешает, он заявляет, что пьющие из потока почета и уважения забывают сами
себя: "Дабы помнить до конца дней моих как свое происхождение, так и свои
обязанности, я умоляю ваше величество оставить меня спокойно носить мое
простое шерстяное платье. Я хочу умереть бедным суконщиком, как я им был всю
жизнь".
"Бедность" Джека, конечно, относительна. Пышный прием, устроенный им
королю, довольство и изобилие в его доме - все это плохо гармонирует с
понятием бедности. Но в известном смысле Джек прав. У него нет суетных
желаний, он не ищет ничего лично для себя, рост его богатства в его глазах
органически сливается с ростом благополучия сотен людей, от него зависящих,
с ростом самой производительности. Он весь пронизан идеей строительства и
духом коллективизма. Он истинный "герой труда". Этими свойствами своими он
органически противоположен духу мещанства, тому ложному антисоциальному,
анархическому индивидуализму, который уже после него буржуазия сделает
смыслом и целью жизни. От этих качеств его тянутся нити к нашим дням суровой
социальной борьбы, к тому классу, которому ход истории назначил стать во
главе мирового освободительного движения.
Если в отдалении веков искать зародышей наших идеалов, типов, которые
были неясными праобразами современных нам творческих классов, то Джек,
конечно, должен быть помещен среди этих предшественников. Среди Гамлетов и
Ричардов он был, несомненно, типом будущего. В литературу королей и дворян,
свободных от "низкого" труда и занятых в силу огромного досуга высокими
страстями, игрой честолюбий, любовью и ревностью, он явился с мироощущением
работника, с пафосом труда, с могучим биением социального пульса, с
гражданским, общественным горением. Он утверждал новые взгляды не
проповедью, не теорией, а примером личного труда, своей неутомимой энергий.
Эта книга - поучительная книга и неожиданная. Мы знаем блестящую
шекспировскую Англию, Англию аристократов и богачей, Англию интенсивной
индивидуальной жизни, бурных и роковых страстей. Но трудовая Англия того
времени, та Англия, которая изображена в романах Делонэ, редко привлекала
внимание истинных художников. А между тем теперь, когда и прошлое приходится
переоценивать под углом зрения наших современных стремлений, нам необходимо
знать не только золоченых фаворитов королевы Елизаветы, но и суконщика
Джека.
П. С. Коган.
Конец XVI века в Англии: 1596-1598. Театр в центре литературы и Шекспир
в центре театра. Это апогей елизаветинской эпохи. Книгопечатание, ставшее
уже в течение столетия видом промышленности, создает, особенно в народных
низах, новую расу - "читателей", которым оно доставляет ряд еще неиспытанных
наслаждений. Обширные толпы размещаются теперь за круглым столом рыцарских
романов, размноженных печатными мастерскими Кекстона. Книга становится
бродилом мыслей, знаний и действий. И если принять во внимание, что девять
десятых этих читателей родились от матерей, не умевших читать, станет
понятной небывалая сила их книжных впечатлений, вместе с глубокой
страстностью их читательских восприятий.
Писатели эпохи стремятся ответить этим потребностям разгоряченных умов.
Ученые или авантюристы, воины или актеры, все они хотят насытить жадные
воображения своей молодой аудитории сильными или нежными образами, резкими
или жеманными описаниями. Героика любви и воинственных похождений - вот
атмосфера литературного дня.
Из среды этих воинствующих фантастов и трагических поэтов неожиданно
выступает один смиренный ткач. Вся жизнь его прошла между станком и
чернильницей. Безработица вместе с бродяжническим инстинктом вела его из
одной мастерской в другую по улицам Лондона, по дорогам Англии и по всем
придорожным кабачкам. Полунищий странник с виолой за плечами, распевая
беспечные баллады, слагаемые им по пути, он в течение целого двадцатилетия
собирал пестрые истории, предания и легенды о своем собственном ремесле и о
нескольких других. Он становится поэтом бедствующих и неимущих, сказочником
рабочих мастерских. Возбудив в одну голодную годину предместья Лондона и
осмеяв королеву, он предпочитает не оправдываться перед излишне пытливыми
властями и исчезает с их кругозора. Но вскоре затем он неожиданно печатает в
каких-нибудь два года четыре романа о ремеслах, первые в этом роде и до сих
пор единственные в европейской литературе. Среди целого поколения
возбужденных и мечтательных умов он спокойно и радостно выкладывает свое
словесное сокровище, созданное ежедневным опытом всенародного общения,
собранное на месте, среди мастеровых, городских низов, кумушек и служанок, в
самой гуще многокрасочного быта гильдий и корпораций.
Зовут его Томас Делонэ. Вековые традиции рыцарских романов принимают у
него характер его излюбленной среды - тон речей городского мещанства,
промышленных общин или разгульной пригородной вольницы. К этому
примешивается добрая доля сырых шуток и крепких словечек - наследия
средневековых побасенок и старинных сказок. Написанные в самой живой и
непосредственной прозе шекспировской эпохи, эти рассказы о цеховых нравах
достигают сразу огромной популярности. В рабочем мире Англии Делонэ был
также известен и, вероятно, гораздо более любим, чем сам творец Калибана.
Если он не единственный изобразитель ремесленнического быта в Англии -
никто, кроме него, не облекал этого богатого материала в форму романа.
Шекспир и блистательная плеяда окружавших его драматургов не обращались к
изображению низших ремесл. Творчество Делонэ остается вплоть до XIX века
единственным ответвлением "рабочей литературы" в истории романа,
единственной попыткой оформить романически историю труда.
Знаменитый писатель XVII века, еще вызывавший перепечатки в начале
XVIII, Делонэ приблизительно с тех пор исчезает с больших литературных
дорог, прозябая только в грошевых изданиях уличного или простонародного
характера. Лишь в последние 20 лет его снова извлекли из корзин книгонош;
лишь в наши дни им начинают заниматься в Европе. Но до сих пор этот самый
живой прозаик, самый яркий рассказчик елизаветинской эпохи еще не поставлен
на достаточную высоту и ждет заслуженного признания как литературный
свидетель в истории рабочего быта, как подлинный представитель низов в
истории европейского романа.
До начала XX века Делонэ остается забытым. В своей знаменитой "Истории
английской литературы" Тэн ни разу не называет его. Известные исследователи
литературной Англии - Жюссеран, Филон и ряд других, изучая английский роман,
ни разу не упоминают писателя, который в XVI веке наиболее походит на нашего
современника. Только в 1903 и 1904 гг. в Берлине в ученом издательстве
"Палестра" выходит два романа Делонэ В 1905 г. известная кембриджская
"История английской литературы" выдвигает его, наконец, в первые ряды. В
главе, посвященной английскому роману XVI века, профессор Аткинс признает
Делонэ чудесным юмористом и точным художником, сумевшим набросать широкой
кистью картину своего времени.
И вот в 1912 г. в Оксфорде известная Clarendon Press выпускает впервые
полное собрание всех известных доныне сочинений Томаса Делонэ. Таким образом
баллады, памфлеты и романы бедного ткача были собраны воедино и предложены
вниманию культурного мира двумя знаменитыми университетами.
Но в это время наступает война. И только в самые последние годы
совершенно забытый и весьма актуальный романист встречает, наконец,
справедливую оценку. Последний историк английского романа, профессор
лондонского университета И. Е. Бекер видит в Делонэ "того из писателей
шекспировской эпохи, который дал нам творения, наиболее похожие на
современный роман". Французский исследователь А. Шевалье рассматривает
творчество Томаса Делонэ как важнейшее литературное свидетельство об
экономических судьбах Англии и одновременно как крупнейший социальный фактор
в истории литературы. В его глазах это одинаково неоценимый документ для
изучения романа и для истории пролетариата.
"Настанет день, - говорит этот исследователь, - когда бесконечное
богатство человеческого труда займет в литературе то же место, что и в
жизни, т. е. первое место после любви. Вслед за несколькими поколениями,
освобожденными, наконец, от подчинения борьбе за существование, дети ткачей
найдут, быть может, в своей колыбели, вместе с желанием и возможностью
широко ими воспользоваться, перо писателя и челнок ткача. Они вспомнят тогда
о своем далеком предшественнике. И толпы читателей будут восхищаться этими
первобытными романами, волнующими, как детство, ив то же время мощно
призывающими к лучшим временам из пасмурной глубины рабочей истории. И,
предчувствуя это будущее, все те, чье происхождение, опыт, жизненные корни и
самый смысл существования уходят ч почву труда, должны чтить память и
творчество их замечательного и трогательного предшественника, каким был
Томас Делонэ" {Мы использовали для нашей статьи указанные источники и
особенно книгу Шевалье, которую мы здесь сжато излагаем и частично
переводим.}.
Жизнь Делонэ мало известна. Два-три документа, несколько беглых
упоминаний в современной печати - вот все, чем мы располагаем.
И все же место его происхождения и его ремесло остаются вне сомнений.
Он был ткачом шелка и происходил из Норвича в Норфольке, одном из центров
текстильной промышленности. Год его рождения неизвестен. Но к 1583 г.
относится его первое печатное выступление, а от 1586 года дошло до нас
свидетельство о рождении одного из его сыновей. В 1592 г. Грин в своей
"Защите плутовства" называет Делонэ одним из первых балладников эпохи, а в
1596 г. Габриэль Харвей признает его известнейшим памфлетистом Лондона,
намекая на вполне отрицательную оценку его творчества в кругах
елизаветинских сподвижников.
И действительно, в том же 1596 г. лондонский лорд-мэр почтительнейше
доносит лорду-канцлеру, что он принял все законные меры против типографа,
напечатавшего известную "Балладу о неурожае", возбуждающую нежелательные
волнения. Ему удалось установить также имя автора. Это - некий Делонэ,
бездельник весьма печальной известности по своим прежним предосудительным
балладам, как и по своей вредной книге, написанной для ткачей шелка и полной
бессмысленных революционных призывов.
Негодование чиновника понятно. Баллада о неурожае представляла собою
диалог между народом и королевой, полный - по терминологии властей -
"возмутительных выражений и грубо преувеличивающий недовольство толпы, в
целях вызвать смуту". Ни баллада, ни книга для ткачей до нас не дошли.
Но зато как раз в это время Делонэ публикует сразу три романа: "Джек из
Ньюбери" (1597), "Славное ремесло", две части в 1597 и, вероятно, в 1598 г.
и, наконец, "Томас из Ридинга", о котором мы встречаем упоминание в 1600 г.
А уже в апреле того же 1600 г. Кемп в своей книге "Преходящее чудо"
говорит о недавней смерти Делонэ, поэта и романиста, скончавшегося в черной
нужде, но погребенного с почестями.
Во всяком случае несомненно, что в 1583 г. Томас Делонэ живет в
Лондоне, в рабочем квартале Крипльгэт, густо населенном ткачами шелка.
Этот предмет роскоши был ремеслом неимущих. Состоятельные женщины,
впавшие в нужду, сироты, оставленные на попечении церковных приходов,
неимущие всех родов и происхождений могли заниматься этим трудом. Это было
одно из первых ремесл, которое покинуло патриархальное домашнее обзаведение
для организации коллективной работы в закрытых помещениях. Плата за труд
едва отличалась от милостыни, жестокие безработицы повторялись беспрерывно.
Вот почему принадлежность к этому отверженному ремеслу, к этому промыслу
обнищавших женщин и эксплоатируемых детей, к этой своеобразной "большой
индустрии" до появления машин, означала пребывание на самом дне тогдашних
низов.
Здесь познакомился Делонэ с лондонской промышленностью. Неудивительно,
что условия труда в других корпорациях казались ему превосходными. Все
представлялось "буржуазным" и роскошным тому, кто приходил из Крипльгэта. Но
в этих шумных мастерских лондонских предместий норвичский ткач собирает свое
сокровище - сказки и притчи, басни и анекдоты, легенды и песни,
представляющие самую народную струю в устном творчестве его времени. Этим
пестрым, разнохарактерным и бойким говором мастерских наполняются понемногу
строфы и главы нашего балладника и романиста.
Периоды безработицы бросают его на большие дороги старой Англии. Он
становится странствующим поэтом, литератором-бродягой, т. е. одновременно
автором, певцом и аккомпаниатором. Жанр баллады становится излюбленной
формой для его сатир и памфлетов.
Что такое английская баллада в эпоху Шекспира? Приблизительно то же,
что в XX веке роман, газета и песня. Происшествия дня, преступления,
необычайные события вроде рождения трехногих телят или двухголовых детей,
рассказы о чудесах, плутовские похождения, казни, истории рогоносцев,
скабрезные или поучительные случаи, военные эпизоды, осады и поражения - все
это немедленно же облекается в строфы и преподносится слушателю. Стоит
представить себе наш газетный лист с его фельетоном и хроникой происшествий,
превращенный в напевы и рифмы на перекрестках всех дорог, чтоб понять состав
и характер баллад шекспировского времени.
Таковы и песни Делонэ. Бродячий ткач прекрасно изучил вкусы уличных
зевак и беспечных завсегдатаев дорожных харчевен. Он слагает песни "о
разрушении грозою и пожаром города Бэкля в 1586 г.", "об отравлении монахом
короля Иоанна", "об убийстве мистера Пэджа его женою и ее любовником,
повешенными в Бернстепле в 1591 г.", "о бегстве и злоключениях герцогини
Суффолькской" и т. д. Баллады о гибели Армады пишутся чуть ли не на другой
день после события, когда остатки кораблекрушения еще не успели исчезнуть с
морской поверхности.
Так создавал свои песни Делонэ. Нужда привела его к риску попасть в
тюрьму, к бегству и, наконец, к роману. В июле 1596 г. лорд-мэр Лондона
энергично разыскивает этого "опасного вольнодумца", который с своей стороны
нисколько не торопится откликнуться на настойчивые приглашения "отца
Лондона". А уже в марте 1597 г. автор "Баллады о неурожае" публикует свой
первый роман - "Джек из Ньюбери". Певец стал рассказчиком. В последующие
годы он повторяет свои опыты в новом жанре, которые доставляют ему, как это
видно из его романов, почетное признание и даже влиятельных покровителей.
Томас Делонэ становится бытописателем ремесленных корпораций.
Светские писатели шекспировской Англии посвящали свои книги
коронованным особам, знатным вельможам, иногда - прекрасным дамам. Томас
Делонэ неожиданно посвящает свой первый роман:
"Всем славным работникам английского сукна".
Он выражает им при этом свое смиренное пожелание "жизни, благосостояния
и братского содружества".
"Вам, весьма достойные суконщики, я посвящаю мой настоящий и грубый
труд, который извлекает из-под пыли забвения достойного и славного человека
по имени Джон Уинчкомб, по прозвищу Джек из Ньюбери, жизнь и любовь которого
я изложил кратко, смиренно и просто, дабы лучше быть понятым теми, в пользу
кого я взял на себя труд составить его жизнеописание, т. е. благонамеренными
суконщиками, которые смогут убедиться, каким почетом и признанием
пользовались некогда члены их корпораций".
Герой Делонэ - подлинное лицо. Джон Уинчкомб был действительно
суконщиком в Ньюбери, в графстве Берк, в самом центре Англии, на полпути
между Лондоном и Бристолем. Он скончался в 1520 г. Делонэ, живший в Ньюбери,
мог легко собрать еще свежие воспоминания о нем.
"Во времена короля Генриха VIII, - повествует наш бытописатель
промышленных братств, - жил в Ньюбери в графстве Берк некто Джон Уинчкомб,
рабочий по выделке шерсти. Это был парень с веселым нравом, прямой речью,
изумительно любимый богатыми и бедными и настолько ценимый как добрый
товарищ, что стар и млад одинаково называли его Джеком из Ньюбери. Он был
настолько известен и любим во всей округе за свое доброе товарищеское
Thomas Deloney. The pleasant Histoire of John Winchcomb
in his yonguer yeares called Jack of Newbery
Перевод О. М. Новиковой
Предисловие П. С. Когана
Редакция и вступительная статья Л. П. Гроссмана
М.-Л., Государственное издательство, 1928
OCR Бычков М.Н. mailto:bmn@lib.ru
----------------------------------------------------------------------------
Герой труда.
Делонэ писал в ту эпоху, когда о конфликтах между работодателем и
рабочим в современном смысле не могло быть и речи. Он приводит тогдашнюю
песню ткачей, мало похожую на грозную песню, которую поют ткачи в знаменитой
драме Гауптмана. Делонэ пишет в эпоху гражданского мира. Его ткачи еще могут
петь: "Ткач живет более свободно от забот, чем самые прославленные государи.
Любовь и дружба согласовались, дабы связывать собою ремесло".
В мастерских Джека из Ньюбери работают сотни людей. Но это не рабочие
нашего времени, измученные тяжелым трудом, скудно питающиеся в
капиталистических странах. Вот как определяет автор романа различные
категории этих рабочих: "хорошенький мальчик весело управлял челноками",
"двести веселых кумушек из всей своей силы чесали шерсть и, работая, все
время пели", дальше "работали двести молодых девушек в красных юбках с
белыми платками на голове", с рукавами, белыми, как снег, с лентами,
"грациозно стягивавшими у кисти каждый рукав", "никогда не прерывавшие своей
работы", "певшие своими нежными голосами подобно соловьям". И даже дети
бедняков получали по пенни каждый вечер, "их кормили в продолжение всего
дня", и это "было для них огромной помощью". В другой комнате гладильщики -
"красивые мужчины", которых "ловкость и уменье можно было тут же наблюдать".
Словом - не мастерские, а прекрасные залы для счастливых, обеспеченных
людей, занимающихся физкультурой.
Кормили этих счастливцев неплохо. Каждую неделю "истреблялось десять
хороших, жирных быков, не считая хорошего масла, сыра, рыбы и всякой другой
провизии" под руководством пяти поваров и шести поварят. Перед нами картина
патриархальных ремесленных отношений.
Идиллической системе производственных отношений соответствует и
идиллическая государственная система. Добрый король, посетивший Джека,
жертвует сто золотых "на удовольствия" рабочих и разрешает милостиво каждый
год брать "четырех косуль в своем парке в Дюннингтоне", и вместе с королевой
любуется на работу прядильщиц. И трудно не залюбоваться: "почти все они были
красивы, хорошо сложены и все одеты одинаковым образом с головы до ног".
Весь двор слушает песню "прелестных прядильщиц, и король щедро награждает
их".
Эти идиллические картины довольно четко характеризуют миросозерцание
автора. Это - идеология гуманного и либерального хозяина, который сам вышел
из рабочей среды, который близок к своим рабочим и не разобщен от них
огромным расстоянием на социальной лестнице - расстоянием, отделяющим
нынешнего капиталиста от пролетариата. Ни сам Джек не ощущает себя
эксплоататором, и не мыслит его таковым и автор. Дело хозяина и рабочих -
дело общее. Обогащение хозяина есть одновременно и рост благополучия
рабочих. "Ремесло суконщика достойно быть названным прибежищем бедняка".
Если верить автору, то в мирное время промышленная жизнь Англии
представляет заманчивую картину общего благополучия, спокойствия и радости.
Только один раз на протяжении романа Делонэ рисует момент кризиса, момент
потрясения наладившейся хозяйственной системы. Это случилось не в силу
внутреннего экономического развития, но благодаря внешней катастрофе, именно
благодаря войне. Настали "великие затруднения, причиняемые суконщикам
перерывом торговли с другими странами, из-за чего они не могли продавать
своих тканей". Изображение этого кризиса - чрезвычайно ценный документ. Он
свидетельствует о верном социальном чутье Делонэ. Замечательно, что уже в
эпоху Шекспира мы находим выводы, не потерявшие ни на йоту своей свежести и
в наши дни. Автор уже тогда уловил, на чьи плечи ложатся последствия войн.
Любвеобильные хозяева - "прибежище бедняка" - сразу показали свои
хищнические когти. Сытое существование размягчало их сердца и позволяло им
бросать со своего пышного стола жирные куски и рабочим. Но раз убытки - они
должны целиком лечь на плечи трудящихся, хозяин не должен понести ущерба.
Кризис вызван войною, благодаря которой купцам было запрещено вести дела с
Францией и Нидерландами. В свою очередь многие иностранные купцы не могли
приезжать в Англию "по причине войн, которые наш король вел против других
стран". Само собой разумеется, что автор не задумывается над этими
причинами, войну он принимает как важное и нужное патриотическое дело, с
глубоким сочувствием изображает те жертвы, которые принес Джек из Ньюбери на
пользу английскому оружию. Но он четко и верно определяет последствия войны.
Лишившись возможности продавать свой товар или продавая его по очень низкой
цене, "едва оплачивающей шерсть и рабочие руки", суконщики "постарались
возместить свои убытки, понижая жалованье бедным работникам". Но и этой меры
оказалось недостаточно, пришлось уволить многих рабочих разных категорий,
сокращая их число не менее, чем на пятьдесят процентов. Много бедняков,
лишившихся работы, "были с женами и детьми доведены до нищеты, не одна
бедная вдова должна была жить с пустым животом". Из повествования не видно,
чтобы эти бедствия так или иначе отразились на образе жизни Джека из
Ньюбери, дом которого оставался полной чашей.
Кризис разрешается довольно просто. Джек обращается с письмом ко всем
суконщикам Англии, и хотя "бедняки ненавидят богатых за то, что те не хотят
давать им работы, богатые ненавидят бедных, потому что они являются для них
обузой, те и другие страдают от недостатка заработка, но Джек напоминает им
о матери Белиния и Брения, которых она убедила помириться в момент
ожесточенной вражды, напомнив, что они "были зачаты в одном лоне и взаимно
любили друг друга с самых ранних лет". Эта мать - символ корпорации
суконщиков, вражда рабочих и работодателей, в сущности, вражда двух братьев,
"зачатых в одном лоне".
В Англии, когда все ответы на запросы Джека были получены, оказалось
"суконщиков и все тех, кому они давали работу, шестьдесят тысяч шестьсот
человек". Чрезвычайно показательно, что автор не отделяет дающих работу от
тех, кому ее дают. Ему чужд дух классовой борьбы. Все участвующие в данном
производстве одинаково заинтересованы в его процветании. Рознь между
хозяевами и трудящимися - в сущности, вражда по недоразумению. Свою просьбу
суконщики направляют королю, который велел рассмотреть внимательно жалобу
"этих людей". Королевское решение было не сразу приведено в исполнение.
Делегатам пришлось долго обивать пороги лорда-канцлера и даже отсидеть в
тюрьме по приказанию вспыльчивого вельможи. Тем не менее, в конце концов,
купцам удалось добиться свободы торговли, суконная промышленность вернулась
к прежнему своему процветанию, и у бедняков было столько же работы, как и
раньше".
Такова идеология Джека из Ньюбери и его творца, несомненно,
обрисовавшего в его лице тип идеального хозяина своего времени. Если
объективные условия хозяйственной жизни Англии в шекспировскую эпоху не
позволяли автору романа оценить свое время под тем углом зрения, под которым
взглянет через три века на это далекое прошлое пролетариат, то тем не менее
он остается передовым человеком своей эпохи, стоит на высокой ступени
социальной мысли. В этом отношении большое обаяние Джеку из Ньюбери придает
его непоколебимое демократическое чувство. Он помнит о той среде, из которой
вышел сам, и не хочет подняться над нею. Он искренно верит, что является
защитником ее интересов и что в этом - смысл и оправдание его материальных
преимуществ. Он далек от образа будущего хищника-капиталиста, цель которого
- праздное существование за счет чужого труда. Он выше всего ценит труд он
чувствует поэзию труда. Он немыслим без постоянной работы и ощущает себя
только первым между равными. Он находится на какой-то грани между
мироощущением работника и психикой собственника. В нем есть черты первого -
здоровый моральный инстинкт свежей, неиспорченной натуры, на своих рабочих
руках и на своем разуме утверждающей свое право на сытный кусок хлеба, на
здоровые радости, на всю полноту жизни. В нем есть черты и второго - никогда
не умолкающая страсть к расширению сферы своего экономического влияния, к
увеличению своего хозяйства. Он крепко держится за людей земли и труда,
никогда не изменит трудовым традициям. Король предлагает ему звание рыцаря
за его заслуги, но он просит оставить его жить среди "своих" людей, как это
подобает "бедному суконщику". Обеспечивая существование своих людей, он
"получает больше счастья, чем украсив себя суетным званием дворянина":
"Трудолюбивые пчелы, которых я стараюсь защитить, пчелы, которых я
выращиваю, вот мои товарищи". На замечание короля, что звание рыцаря ему не
помешает, он заявляет, что пьющие из потока почета и уважения забывают сами
себя: "Дабы помнить до конца дней моих как свое происхождение, так и свои
обязанности, я умоляю ваше величество оставить меня спокойно носить мое
простое шерстяное платье. Я хочу умереть бедным суконщиком, как я им был всю
жизнь".
"Бедность" Джека, конечно, относительна. Пышный прием, устроенный им
королю, довольство и изобилие в его доме - все это плохо гармонирует с
понятием бедности. Но в известном смысле Джек прав. У него нет суетных
желаний, он не ищет ничего лично для себя, рост его богатства в его глазах
органически сливается с ростом благополучия сотен людей, от него зависящих,
с ростом самой производительности. Он весь пронизан идеей строительства и
духом коллективизма. Он истинный "герой труда". Этими свойствами своими он
органически противоположен духу мещанства, тому ложному антисоциальному,
анархическому индивидуализму, который уже после него буржуазия сделает
смыслом и целью жизни. От этих качеств его тянутся нити к нашим дням суровой
социальной борьбы, к тому классу, которому ход истории назначил стать во
главе мирового освободительного движения.
Если в отдалении веков искать зародышей наших идеалов, типов, которые
были неясными праобразами современных нам творческих классов, то Джек,
конечно, должен быть помещен среди этих предшественников. Среди Гамлетов и
Ричардов он был, несомненно, типом будущего. В литературу королей и дворян,
свободных от "низкого" труда и занятых в силу огромного досуга высокими
страстями, игрой честолюбий, любовью и ревностью, он явился с мироощущением
работника, с пафосом труда, с могучим биением социального пульса, с
гражданским, общественным горением. Он утверждал новые взгляды не
проповедью, не теорией, а примером личного труда, своей неутомимой энергий.
Эта книга - поучительная книга и неожиданная. Мы знаем блестящую
шекспировскую Англию, Англию аристократов и богачей, Англию интенсивной
индивидуальной жизни, бурных и роковых страстей. Но трудовая Англия того
времени, та Англия, которая изображена в романах Делонэ, редко привлекала
внимание истинных художников. А между тем теперь, когда и прошлое приходится
переоценивать под углом зрения наших современных стремлений, нам необходимо
знать не только золоченых фаворитов королевы Елизаветы, но и суконщика
Джека.
П. С. Коган.
Конец XVI века в Англии: 1596-1598. Театр в центре литературы и Шекспир
в центре театра. Это апогей елизаветинской эпохи. Книгопечатание, ставшее
уже в течение столетия видом промышленности, создает, особенно в народных
низах, новую расу - "читателей", которым оно доставляет ряд еще неиспытанных
наслаждений. Обширные толпы размещаются теперь за круглым столом рыцарских
романов, размноженных печатными мастерскими Кекстона. Книга становится
бродилом мыслей, знаний и действий. И если принять во внимание, что девять
десятых этих читателей родились от матерей, не умевших читать, станет
понятной небывалая сила их книжных впечатлений, вместе с глубокой
страстностью их читательских восприятий.
Писатели эпохи стремятся ответить этим потребностям разгоряченных умов.
Ученые или авантюристы, воины или актеры, все они хотят насытить жадные
воображения своей молодой аудитории сильными или нежными образами, резкими
или жеманными описаниями. Героика любви и воинственных похождений - вот
атмосфера литературного дня.
Из среды этих воинствующих фантастов и трагических поэтов неожиданно
выступает один смиренный ткач. Вся жизнь его прошла между станком и
чернильницей. Безработица вместе с бродяжническим инстинктом вела его из
одной мастерской в другую по улицам Лондона, по дорогам Англии и по всем
придорожным кабачкам. Полунищий странник с виолой за плечами, распевая
беспечные баллады, слагаемые им по пути, он в течение целого двадцатилетия
собирал пестрые истории, предания и легенды о своем собственном ремесле и о
нескольких других. Он становится поэтом бедствующих и неимущих, сказочником
рабочих мастерских. Возбудив в одну голодную годину предместья Лондона и
осмеяв королеву, он предпочитает не оправдываться перед излишне пытливыми
властями и исчезает с их кругозора. Но вскоре затем он неожиданно печатает в
каких-нибудь два года четыре романа о ремеслах, первые в этом роде и до сих
пор единственные в европейской литературе. Среди целого поколения
возбужденных и мечтательных умов он спокойно и радостно выкладывает свое
словесное сокровище, созданное ежедневным опытом всенародного общения,
собранное на месте, среди мастеровых, городских низов, кумушек и служанок, в
самой гуще многокрасочного быта гильдий и корпораций.
Зовут его Томас Делонэ. Вековые традиции рыцарских романов принимают у
него характер его излюбленной среды - тон речей городского мещанства,
промышленных общин или разгульной пригородной вольницы. К этому
примешивается добрая доля сырых шуток и крепких словечек - наследия
средневековых побасенок и старинных сказок. Написанные в самой живой и
непосредственной прозе шекспировской эпохи, эти рассказы о цеховых нравах
достигают сразу огромной популярности. В рабочем мире Англии Делонэ был
также известен и, вероятно, гораздо более любим, чем сам творец Калибана.
Если он не единственный изобразитель ремесленнического быта в Англии -
никто, кроме него, не облекал этого богатого материала в форму романа.
Шекспир и блистательная плеяда окружавших его драматургов не обращались к
изображению низших ремесл. Творчество Делонэ остается вплоть до XIX века
единственным ответвлением "рабочей литературы" в истории романа,
единственной попыткой оформить романически историю труда.
Знаменитый писатель XVII века, еще вызывавший перепечатки в начале
XVIII, Делонэ приблизительно с тех пор исчезает с больших литературных
дорог, прозябая только в грошевых изданиях уличного или простонародного
характера. Лишь в последние 20 лет его снова извлекли из корзин книгонош;
лишь в наши дни им начинают заниматься в Европе. Но до сих пор этот самый
живой прозаик, самый яркий рассказчик елизаветинской эпохи еще не поставлен
на достаточную высоту и ждет заслуженного признания как литературный
свидетель в истории рабочего быта, как подлинный представитель низов в
истории европейского романа.
До начала XX века Делонэ остается забытым. В своей знаменитой "Истории
английской литературы" Тэн ни разу не называет его. Известные исследователи
литературной Англии - Жюссеран, Филон и ряд других, изучая английский роман,
ни разу не упоминают писателя, который в XVI веке наиболее походит на нашего
современника. Только в 1903 и 1904 гг. в Берлине в ученом издательстве
"Палестра" выходит два романа Делонэ В 1905 г. известная кембриджская
"История английской литературы" выдвигает его, наконец, в первые ряды. В
главе, посвященной английскому роману XVI века, профессор Аткинс признает
Делонэ чудесным юмористом и точным художником, сумевшим набросать широкой
кистью картину своего времени.
И вот в 1912 г. в Оксфорде известная Clarendon Press выпускает впервые
полное собрание всех известных доныне сочинений Томаса Делонэ. Таким образом
баллады, памфлеты и романы бедного ткача были собраны воедино и предложены
вниманию культурного мира двумя знаменитыми университетами.
Но в это время наступает война. И только в самые последние годы
совершенно забытый и весьма актуальный романист встречает, наконец,
справедливую оценку. Последний историк английского романа, профессор
лондонского университета И. Е. Бекер видит в Делонэ "того из писателей
шекспировской эпохи, который дал нам творения, наиболее похожие на
современный роман". Французский исследователь А. Шевалье рассматривает
творчество Томаса Делонэ как важнейшее литературное свидетельство об
экономических судьбах Англии и одновременно как крупнейший социальный фактор
в истории литературы. В его глазах это одинаково неоценимый документ для
изучения романа и для истории пролетариата.
"Настанет день, - говорит этот исследователь, - когда бесконечное
богатство человеческого труда займет в литературе то же место, что и в
жизни, т. е. первое место после любви. Вслед за несколькими поколениями,
освобожденными, наконец, от подчинения борьбе за существование, дети ткачей
найдут, быть может, в своей колыбели, вместе с желанием и возможностью
широко ими воспользоваться, перо писателя и челнок ткача. Они вспомнят тогда
о своем далеком предшественнике. И толпы читателей будут восхищаться этими
первобытными романами, волнующими, как детство, ив то же время мощно
призывающими к лучшим временам из пасмурной глубины рабочей истории. И,
предчувствуя это будущее, все те, чье происхождение, опыт, жизненные корни и
самый смысл существования уходят ч почву труда, должны чтить память и
творчество их замечательного и трогательного предшественника, каким был
Томас Делонэ" {Мы использовали для нашей статьи указанные источники и
особенно книгу Шевалье, которую мы здесь сжато излагаем и частично
переводим.}.
Жизнь Делонэ мало известна. Два-три документа, несколько беглых
упоминаний в современной печати - вот все, чем мы располагаем.
И все же место его происхождения и его ремесло остаются вне сомнений.
Он был ткачом шелка и происходил из Норвича в Норфольке, одном из центров
текстильной промышленности. Год его рождения неизвестен. Но к 1583 г.
относится его первое печатное выступление, а от 1586 года дошло до нас
свидетельство о рождении одного из его сыновей. В 1592 г. Грин в своей
"Защите плутовства" называет Делонэ одним из первых балладников эпохи, а в
1596 г. Габриэль Харвей признает его известнейшим памфлетистом Лондона,
намекая на вполне отрицательную оценку его творчества в кругах
елизаветинских сподвижников.
И действительно, в том же 1596 г. лондонский лорд-мэр почтительнейше
доносит лорду-канцлеру, что он принял все законные меры против типографа,
напечатавшего известную "Балладу о неурожае", возбуждающую нежелательные
волнения. Ему удалось установить также имя автора. Это - некий Делонэ,
бездельник весьма печальной известности по своим прежним предосудительным
балладам, как и по своей вредной книге, написанной для ткачей шелка и полной
бессмысленных революционных призывов.
Негодование чиновника понятно. Баллада о неурожае представляла собою
диалог между народом и королевой, полный - по терминологии властей -
"возмутительных выражений и грубо преувеличивающий недовольство толпы, в
целях вызвать смуту". Ни баллада, ни книга для ткачей до нас не дошли.
Но зато как раз в это время Делонэ публикует сразу три романа: "Джек из
Ньюбери" (1597), "Славное ремесло", две части в 1597 и, вероятно, в 1598 г.
и, наконец, "Томас из Ридинга", о котором мы встречаем упоминание в 1600 г.
А уже в апреле того же 1600 г. Кемп в своей книге "Преходящее чудо"
говорит о недавней смерти Делонэ, поэта и романиста, скончавшегося в черной
нужде, но погребенного с почестями.
Во всяком случае несомненно, что в 1583 г. Томас Делонэ живет в
Лондоне, в рабочем квартале Крипльгэт, густо населенном ткачами шелка.
Этот предмет роскоши был ремеслом неимущих. Состоятельные женщины,
впавшие в нужду, сироты, оставленные на попечении церковных приходов,
неимущие всех родов и происхождений могли заниматься этим трудом. Это было
одно из первых ремесл, которое покинуло патриархальное домашнее обзаведение
для организации коллективной работы в закрытых помещениях. Плата за труд
едва отличалась от милостыни, жестокие безработицы повторялись беспрерывно.
Вот почему принадлежность к этому отверженному ремеслу, к этому промыслу
обнищавших женщин и эксплоатируемых детей, к этой своеобразной "большой
индустрии" до появления машин, означала пребывание на самом дне тогдашних
низов.
Здесь познакомился Делонэ с лондонской промышленностью. Неудивительно,
что условия труда в других корпорациях казались ему превосходными. Все
представлялось "буржуазным" и роскошным тому, кто приходил из Крипльгэта. Но
в этих шумных мастерских лондонских предместий норвичский ткач собирает свое
сокровище - сказки и притчи, басни и анекдоты, легенды и песни,
представляющие самую народную струю в устном творчестве его времени. Этим
пестрым, разнохарактерным и бойким говором мастерских наполняются понемногу
строфы и главы нашего балладника и романиста.
Периоды безработицы бросают его на большие дороги старой Англии. Он
становится странствующим поэтом, литератором-бродягой, т. е. одновременно
автором, певцом и аккомпаниатором. Жанр баллады становится излюбленной
формой для его сатир и памфлетов.
Что такое английская баллада в эпоху Шекспира? Приблизительно то же,
что в XX веке роман, газета и песня. Происшествия дня, преступления,
необычайные события вроде рождения трехногих телят или двухголовых детей,
рассказы о чудесах, плутовские похождения, казни, истории рогоносцев,
скабрезные или поучительные случаи, военные эпизоды, осады и поражения - все
это немедленно же облекается в строфы и преподносится слушателю. Стоит
представить себе наш газетный лист с его фельетоном и хроникой происшествий,
превращенный в напевы и рифмы на перекрестках всех дорог, чтоб понять состав
и характер баллад шекспировского времени.
Таковы и песни Делонэ. Бродячий ткач прекрасно изучил вкусы уличных
зевак и беспечных завсегдатаев дорожных харчевен. Он слагает песни "о
разрушении грозою и пожаром города Бэкля в 1586 г.", "об отравлении монахом
короля Иоанна", "об убийстве мистера Пэджа его женою и ее любовником,
повешенными в Бернстепле в 1591 г.", "о бегстве и злоключениях герцогини
Суффолькской" и т. д. Баллады о гибели Армады пишутся чуть ли не на другой
день после события, когда остатки кораблекрушения еще не успели исчезнуть с
морской поверхности.
Так создавал свои песни Делонэ. Нужда привела его к риску попасть в
тюрьму, к бегству и, наконец, к роману. В июле 1596 г. лорд-мэр Лондона
энергично разыскивает этого "опасного вольнодумца", который с своей стороны
нисколько не торопится откликнуться на настойчивые приглашения "отца
Лондона". А уже в марте 1597 г. автор "Баллады о неурожае" публикует свой
первый роман - "Джек из Ньюбери". Певец стал рассказчиком. В последующие
годы он повторяет свои опыты в новом жанре, которые доставляют ему, как это
видно из его романов, почетное признание и даже влиятельных покровителей.
Томас Делонэ становится бытописателем ремесленных корпораций.
Светские писатели шекспировской Англии посвящали свои книги
коронованным особам, знатным вельможам, иногда - прекрасным дамам. Томас
Делонэ неожиданно посвящает свой первый роман:
"Всем славным работникам английского сукна".
Он выражает им при этом свое смиренное пожелание "жизни, благосостояния
и братского содружества".
"Вам, весьма достойные суконщики, я посвящаю мой настоящий и грубый
труд, который извлекает из-под пыли забвения достойного и славного человека
по имени Джон Уинчкомб, по прозвищу Джек из Ньюбери, жизнь и любовь которого
я изложил кратко, смиренно и просто, дабы лучше быть понятым теми, в пользу
кого я взял на себя труд составить его жизнеописание, т. е. благонамеренными
суконщиками, которые смогут убедиться, каким почетом и признанием
пользовались некогда члены их корпораций".
Герой Делонэ - подлинное лицо. Джон Уинчкомб был действительно
суконщиком в Ньюбери, в графстве Берк, в самом центре Англии, на полпути
между Лондоном и Бристолем. Он скончался в 1520 г. Делонэ, живший в Ньюбери,
мог легко собрать еще свежие воспоминания о нем.
"Во времена короля Генриха VIII, - повествует наш бытописатель
промышленных братств, - жил в Ньюбери в графстве Берк некто Джон Уинчкомб,
рабочий по выделке шерсти. Это был парень с веселым нравом, прямой речью,
изумительно любимый богатыми и бедными и настолько ценимый как добрый
товарищ, что стар и млад одинаково называли его Джеком из Ньюбери. Он был
настолько известен и любим во всей округе за свое доброе товарищеское