Страница:
— Чисто, — проворчал Ковбой.
— Тогда прошу за мной.
В комнате он усадил нас в удобные мягкие кожаные кресла у стены, которые охотно приняли нас в свои объятия и охватили со всех сторон. Их гостеприимство исключало какие-либо резкие движения, а чтобы достать оружие из заднего кармана, мне потребовалось бы не менее полминуты. Я поблагодарил Бога, что не взял с собой никакого оружия.
— Итак, еще раз, все сначала, — велел эрудит, кладя обрез на стол перед собой.
— Мы ищем Джереми, — сказал я и уселся поудобнее, стараясь ослабить объятья кресла.
В комнате наступила тишина столь внезапно, что хотелось сказать: «Раздалась тишина». Ковбой перестал сопеть, Будда сидел неподвижно, тише воды, ниже травы. Я решил дождаться конца допроса.
— Гм, это мы уже слышали.
— Знаю, но что мне еще сказать? Что мне, каждый раз говорить что-то другое? Нам нужен Красински, вот и все. Если его нет нигде поблизости — я хотел бы поговорить с мистером Ласкацио. Джереми, когда о нем упоминал, сказал, что у него может быть для меня работа. У друга тоже нет работы, денег, крыши над головой. Неужели это так трудно понять? Если да, то мы сматываемся отсюда, и — к черту!
— Эй, не так быстро! — не выдержал Ковбой, которого сдерживало присутствие старшего по рангу коллеги, но он не мог с этим примириться. — Никто вас сюда не приглашал, но раз уж вы пришли…
— О господи! — вмешался Будда. — Что это — Форт-Нокс? Куда это мы попали? — спросил он меня. Я пожал плечами. — Черт побери, я так Джереми по морде надаю, что он в штаны наложит!.. Куда это он нас направил?
— Может, какая-то секретная контора? — иронически заметил я, стараясь по мере возможности придерживаться своей роли. Я — Ари Зона Стейтс, и ничего больше. — А может, вы тут держите свои сокровища?
Шеф почесал кадык, выпятив челюсть и задрав ее вверх. Без тени смущения он переводил взгляд с Будды на меня и обратно, но это не выглядело как наслаждение властью только что до этой власти дорвавшегося человека. Если кто-то тут и был опасен, то именно он. Он опустил руку и предложил:
— Не могли бы вы рассказать что-нибудь о себе?
— Нет, — коротко ответил я.
— Вряд ли, — одновременно сказал Будда. Мы одобрительно переглянулись.
— Почему?
— Я перестал ходить в церковь, чтобы не исповедоваться, — гордо сказал я.
— Вот придурок! — рассмеялся Ковбой.
Я сжал зубы и постарался изобразить на лице бледность, помня, что я чертовски неуравновешенная личность. Которой потребовалось несколько десятков пуль, чтобы отомстить за собственное унижение.
— Еще раз так мне скажешь, и узнаешь! — процедил я сквозь стиснутые зубы.
— Спокойно, — небрежно бросил шеф. — У тебя нет автомата в лапах.
Я немного задумался, потом до меня «дошло». Я вскочил с кресла. Шеф даже не дрогнул, впрочем, рука его и так лежала в четырех сантиметров от спускового крючка, а ствол ехидно смотрел на меня одним глазом.
— Откуда… — Я злобно посмотрел на Будду. — Ну и дружки у тебя, черт бы тебя побрал!
— А что я? Этих я не знаю! Джереми про них тоже ничего не говорил, — обиделся Будда. — На черта они мне? Если будут и дальше дураков из нас делать, то плевать я хотел на Джереми и всех остальных.
— Еще раз повторяю — спокойно. — Шеф пододвинул к себе обрез, а сам присел на спинку кресла. — Мы вас сюда не звали, но раз уж вы у нас, так сказать, дома, то ведите себя так, как удобнее хозяевам. За что тебя ищут копы? — Он посмотрел на меня.
— Пришил ухажера жены. — Я постарался, чтобы мои слова прозвучали не слишком охотно, и, похоже, именно так они и прозвучали.
— И ничего больше?
— Не знаю. Если у человека нет своего дома, то на него всегда найдется что навесить. — Делая вид, что не замечаю напряжения в его взгляде, я небрежно полез в карман и достал пачку «голден гейта».
— Однако ты куришь довольно дорогие сигареты, — заметил шеф.
Я осмотрел пачку со всех сторон.
— Привычка. Когда плохо с деньгами, курю другие, но предпочитаю эти.
— А ты? — Шеф вздохнул и посмотрел на Будду.
— Я курю другие сигареты, и мне нечего сказать, — спокойно ответил он.
— Можешь остаться без работы…
Будда строптиво пожал плечами. Шеф взглянул на меня.
— Ну что ж, очень жаль. Я не могу разговаривать с незнакомыми, может, что-нибудь для вас бы и нашлось, но в данной ситуации…
Я посмотрел на Будду с сожалением во взгляде, вздохнул и сказал шефу:
— Что ж,., нет так нет.
Ковбой шагнул ко мне и схватил меня за плечо:
— Что ты о себе мнишь? Приходишь, уходишь…
Я ударил его сверху по локтю, он заорал и замахнулся, целя справа в мой нос, но зацепил лишь щеку и самый кончик носа. Я бросил взгляд на шефа — тот откинулся на спинку кресла, направив ствол на Будду и с интересом ожидая, как будут развиваться события. Ковбой получил удар справа в печень, я отскочил, чтобы дать ему возможность согнуться, но он пытался воспользоваться паузой, чтобы вытащить из кармана пистолет. Я пнул его в запястье, а он в ответ угодил мне ногой в ягодицу, хотя, естественно, метил в пах. Я перехватил его ногу и дернул вверх; падая на спину, он выстрелил второй ногой, и ему удалось попасть мне в солнечное сплетение. Я услышал собственный стон. Ковбой перевернулся на бок и снова потянулся к карману. Второй пинок в то же самое место, и когда он задрал руку, я добавил носком ботинка в ребра под мышкой. Не знаю, как у кого, но у меня там множество чувствительных клеток. У Ковбоя они тоже имелись. Он взвыл и снова перекатился на бок. Бросившись на него, я выдернул пистолет, швырнул его в сторону шефа, а Ковбоя приподнял за рубашку на груди и так врезал по роже, что он вылетел в коридор. Я выскочил за ним. Противник ударился телом о полку со снаряжением, пытаясь за что-нибудь схватиться, но ему попались шары. Два упали на пол, третий ему удалось схватить и широким замахом метнуть в меня. Гуаяковое дерево, вспомнил я. Вес — от 1,8 до 2,16 кг. Твердое. Я едва успел уклониться, а Ковбой уже мчался ко мне. Я присел и, когда он обрушился на меня, вскочил, перебросив противника через голову. Послышался вопль, а затем грохот, что-то забренчало, словно катящаяся по полу крышка. Я поднялся с пола и вошел в комнату. Ковбой лежал неподвижно между креслами. Будда спокойно смотрел на него, шеф — на его столе лежал пистолет, видимо, он, как я и предполагал, поймал его на лету — бросил на меня короткий взгляд и жестом снова предложил сесть.
— Нет, спасибо, — сказал я, тяжело дыша и стряхивая с рукавов невидимую пыль. — К черту такие знакомства…
— Не волнуйся, приятель…
— В гробу я видел таких приятелей! — прошипел я, но все же сел. Шеф бросил пистолет в ящик.
— Мне нужны люди… Точнее — мне нужны мужчины, — сказал он.
— Мужчины… — повторил я. — Женский бордель?
— Нет, требуются крепкие парни. Мужская работа. Ты подойдешь, — развеял он мои сомнения.
— Мужская работа бывает разная. — Я коротко рассмеялся. — Можно драться на ринге — этого я не люблю и не умею. Можно кого-нибудь охранять, это бы нам подошло, а? — Будда кивнул, хотя и без особого энтузиазма.
— Нет, не совсем то. — Шеф встал и подошел к шкафчику. За деревянной дверцей скрывался холодильник. Достав из него бутылку минеральной воды, он подал ее мне, показав взглядом на Ковбоя. Я был уже своим, в этом не было никаких сомнений. Теперь оставалось лишь договориться о цене. Я передал бутылку Будде. — Мне нужна небольшая команда опытных парней…
— Погодите, — прервал я. — А вы кто?
Он перестал ходить и недовольно посмотрел на меня. У меня засвербило под ребрами с правой стороны.
— Ласкацио, к вашим услугам.
— Ага, так это вы, — быстро сказал я, опасаясь, что сейчас Будда издаст удивленный возглас или наивно воскликнет: «Неправда! Мануэль Ласкацио выглядит совершенно иначе», но он все же удержался. — Можно было догадаться.
Некоторое время он стоял неподвижно, пристально глядя на меня — может, у него тоже где-то засвербило? — затем подошел к все еще открытому холодильнику.
— Пива? Вы ведь его любите, верно?
— С удовольствием, — согласился я. Ребра продолжали ныть, но пить хотелось.
«Ласкацио» достал коробку с банками, поставил на стол и сделал приглашающий жест. Я схватил одну и осушил одним глотком. Будда вежливо глотнул и сел с банкой в руке. Я тоже сел, но предварительно выпил еще банку. Хозяин занял свое место за столом.
— Ну так что? Как я уже сказал — требуется небольшая команда опытных мужчин.
— Хотите захватить какой-нибудь штат? — позволил я себе пошутить, как раз на уровне Ари Зоны Стейтса.
— Нет, работа предполагается не в Штатах. Не слишком далеко, однако она связана с выездом.
Я поискал совета у Будды. Он немного подумал и спросил:
— Что-то вроде наемников? Какая-нибудь банановая республика?
— Тепло, — похвалил «Ласкацио». — Условия такие: три тысячи в месяц. Содержание, естественно, бесплатно. Контракт на полгода с возможностью продления по обоюдному согласию. За операции — специальные премии, но на это особо не рассчитывайте, само присутствие команды действует успокаивающе на возможных противников.
Я едва не зааплодировал. Если бы я сейчас спросил, насколько безопасна эта работа, оказался бы в дураках — «на операции особо не рассчитывайте…», мало операций — мало премий — много безопасности. Работа как раз для людей, которые не знают куда деваться здесь, но могли бы весь этот неудачный период просидеть там. Конфетка!
— Гм?.. — Я изобразил задумчивость. Физиономия Будды выражала нечто вроде «А почему бы и нет?» — А если не это, то что?
— Другой работы у меня нет. — Он показал Будде на бутылку и Ковбоя. Будда послушно наклонил бутылку, и пульсирующая струя пенящейся воды ударила в лицо лежащего без сознания. Тот пошевелился и начал неуклюже подниматься с пола. Я сделал вид, что не обращаю на него внимания.
— Я не об этом, я спрашиваю, что будет, если мы откажемся?
«Ласкацио» удивленно посмотрел на меня, но под ребрами у меня все еще болело, я не выдержал и потер там, хотя вряд ли это получило бы высокую оценку на конкурсе хороших манер.
— А что может быть? Жаль лишь моего времени и носа Фрэнка, вот и все.
— Ладно, беремся! Да? — спросил я Будду. Тот кивнул. — Куда и когда мы должны явиться?
«Ласкацио» посмотрел на Будду, утиравшего лицо рукавом:
— Когда у нас транспорт?
— Ну как — сегодня.
— Да? Я забыл, — он посмотрел на меня, — значит, сегодня.
Сцену они разыграли довольно посредственно, но не все столь талантливы, как… Неважно.
— Ага, значит, у нас не слишком много времени. — Я толкнул Будду. — Нужно кое-что с собой купить, верно? Наверное, захочешь позвонить старикам?
— Извините, никаких звонков. Вы уже как бы в пути. Если у вас есть какие-то вещи, то Фрэнк займется доставкой их на место сбора.
— Ну ладно, у меня особых дел нет. Я бы только купил себе какую-нибудь бутылочку, дорога ведь неблизкая, так? Вещи у меня в машине, здесь, на стоянке.
— Мы обо всем позаботимся, — успокоил меня «Ласкацио». — Вещи сейчас будут здесь, бутылочку я вам сам презентую. Фрэнк? Возьми ключики.
Ковбой перешагнул через мои вытянутые ноги, выдернул у меня из руки ключи и послушно вышел. «Ласкацио» встал.
— Заберете свои вещи и по коридору налево выйдете к машине, которая отвезет вас на аэродром. Там присоединитесь к остальным.
Встали и мы.
— Много там нас будет? — спросил Будда.
— Двенадцать. Но на месте уже есть мои люди, так что вас будет больше. До свидания, через несколько дней я провожу там инспекцию, увидимся.
Он подошел к нам и по очереди пожал нам руки. Когда он прощался с Буддой, я зевнул — нервная реакция? Вошел Фрэнк с нашими сумками. Будда тоже зевнул. Шеф словно ждал этого сигнала и начал подталкивать нас к двери. Я понял, что мы наглотались снотворного, а «Ласкацио» не хочет нести нас к машине на руках. Пошатнувшись, я свалился в кресло. Словно сквозь туман, послышался голос Будды, спрашивавший, что со мной, кажется, еще отозвался Здравый Рассудок, несмело задав вопрос, что ему делать, если этот «Ласкацио» захочет нас прирезать во сне.
— Сам справляйся, — сказал я, а может, хотел сказать?
На меня опустилась темная пелена.
15
— Тогда прошу за мной.
В комнате он усадил нас в удобные мягкие кожаные кресла у стены, которые охотно приняли нас в свои объятия и охватили со всех сторон. Их гостеприимство исключало какие-либо резкие движения, а чтобы достать оружие из заднего кармана, мне потребовалось бы не менее полминуты. Я поблагодарил Бога, что не взял с собой никакого оружия.
— Итак, еще раз, все сначала, — велел эрудит, кладя обрез на стол перед собой.
— Мы ищем Джереми, — сказал я и уселся поудобнее, стараясь ослабить объятья кресла.
В комнате наступила тишина столь внезапно, что хотелось сказать: «Раздалась тишина». Ковбой перестал сопеть, Будда сидел неподвижно, тише воды, ниже травы. Я решил дождаться конца допроса.
— Гм, это мы уже слышали.
— Знаю, но что мне еще сказать? Что мне, каждый раз говорить что-то другое? Нам нужен Красински, вот и все. Если его нет нигде поблизости — я хотел бы поговорить с мистером Ласкацио. Джереми, когда о нем упоминал, сказал, что у него может быть для меня работа. У друга тоже нет работы, денег, крыши над головой. Неужели это так трудно понять? Если да, то мы сматываемся отсюда, и — к черту!
— Эй, не так быстро! — не выдержал Ковбой, которого сдерживало присутствие старшего по рангу коллеги, но он не мог с этим примириться. — Никто вас сюда не приглашал, но раз уж вы пришли…
— О господи! — вмешался Будда. — Что это — Форт-Нокс? Куда это мы попали? — спросил он меня. Я пожал плечами. — Черт побери, я так Джереми по морде надаю, что он в штаны наложит!.. Куда это он нас направил?
— Может, какая-то секретная контора? — иронически заметил я, стараясь по мере возможности придерживаться своей роли. Я — Ари Зона Стейтс, и ничего больше. — А может, вы тут держите свои сокровища?
Шеф почесал кадык, выпятив челюсть и задрав ее вверх. Без тени смущения он переводил взгляд с Будды на меня и обратно, но это не выглядело как наслаждение властью только что до этой власти дорвавшегося человека. Если кто-то тут и был опасен, то именно он. Он опустил руку и предложил:
— Не могли бы вы рассказать что-нибудь о себе?
— Нет, — коротко ответил я.
— Вряд ли, — одновременно сказал Будда. Мы одобрительно переглянулись.
— Почему?
— Я перестал ходить в церковь, чтобы не исповедоваться, — гордо сказал я.
— Вот придурок! — рассмеялся Ковбой.
Я сжал зубы и постарался изобразить на лице бледность, помня, что я чертовски неуравновешенная личность. Которой потребовалось несколько десятков пуль, чтобы отомстить за собственное унижение.
— Еще раз так мне скажешь, и узнаешь! — процедил я сквозь стиснутые зубы.
— Спокойно, — небрежно бросил шеф. — У тебя нет автомата в лапах.
Я немного задумался, потом до меня «дошло». Я вскочил с кресла. Шеф даже не дрогнул, впрочем, рука его и так лежала в четырех сантиметров от спускового крючка, а ствол ехидно смотрел на меня одним глазом.
— Откуда… — Я злобно посмотрел на Будду. — Ну и дружки у тебя, черт бы тебя побрал!
— А что я? Этих я не знаю! Джереми про них тоже ничего не говорил, — обиделся Будда. — На черта они мне? Если будут и дальше дураков из нас делать, то плевать я хотел на Джереми и всех остальных.
— Еще раз повторяю — спокойно. — Шеф пододвинул к себе обрез, а сам присел на спинку кресла. — Мы вас сюда не звали, но раз уж вы у нас, так сказать, дома, то ведите себя так, как удобнее хозяевам. За что тебя ищут копы? — Он посмотрел на меня.
— Пришил ухажера жены. — Я постарался, чтобы мои слова прозвучали не слишком охотно, и, похоже, именно так они и прозвучали.
— И ничего больше?
— Не знаю. Если у человека нет своего дома, то на него всегда найдется что навесить. — Делая вид, что не замечаю напряжения в его взгляде, я небрежно полез в карман и достал пачку «голден гейта».
— Однако ты куришь довольно дорогие сигареты, — заметил шеф.
Я осмотрел пачку со всех сторон.
— Привычка. Когда плохо с деньгами, курю другие, но предпочитаю эти.
— А ты? — Шеф вздохнул и посмотрел на Будду.
— Я курю другие сигареты, и мне нечего сказать, — спокойно ответил он.
— Можешь остаться без работы…
Будда строптиво пожал плечами. Шеф взглянул на меня.
— Ну что ж, очень жаль. Я не могу разговаривать с незнакомыми, может, что-нибудь для вас бы и нашлось, но в данной ситуации…
Я посмотрел на Будду с сожалением во взгляде, вздохнул и сказал шефу:
— Что ж,., нет так нет.
Ковбой шагнул ко мне и схватил меня за плечо:
— Что ты о себе мнишь? Приходишь, уходишь…
Я ударил его сверху по локтю, он заорал и замахнулся, целя справа в мой нос, но зацепил лишь щеку и самый кончик носа. Я бросил взгляд на шефа — тот откинулся на спинку кресла, направив ствол на Будду и с интересом ожидая, как будут развиваться события. Ковбой получил удар справа в печень, я отскочил, чтобы дать ему возможность согнуться, но он пытался воспользоваться паузой, чтобы вытащить из кармана пистолет. Я пнул его в запястье, а он в ответ угодил мне ногой в ягодицу, хотя, естественно, метил в пах. Я перехватил его ногу и дернул вверх; падая на спину, он выстрелил второй ногой, и ему удалось попасть мне в солнечное сплетение. Я услышал собственный стон. Ковбой перевернулся на бок и снова потянулся к карману. Второй пинок в то же самое место, и когда он задрал руку, я добавил носком ботинка в ребра под мышкой. Не знаю, как у кого, но у меня там множество чувствительных клеток. У Ковбоя они тоже имелись. Он взвыл и снова перекатился на бок. Бросившись на него, я выдернул пистолет, швырнул его в сторону шефа, а Ковбоя приподнял за рубашку на груди и так врезал по роже, что он вылетел в коридор. Я выскочил за ним. Противник ударился телом о полку со снаряжением, пытаясь за что-нибудь схватиться, но ему попались шары. Два упали на пол, третий ему удалось схватить и широким замахом метнуть в меня. Гуаяковое дерево, вспомнил я. Вес — от 1,8 до 2,16 кг. Твердое. Я едва успел уклониться, а Ковбой уже мчался ко мне. Я присел и, когда он обрушился на меня, вскочил, перебросив противника через голову. Послышался вопль, а затем грохот, что-то забренчало, словно катящаяся по полу крышка. Я поднялся с пола и вошел в комнату. Ковбой лежал неподвижно между креслами. Будда спокойно смотрел на него, шеф — на его столе лежал пистолет, видимо, он, как я и предполагал, поймал его на лету — бросил на меня короткий взгляд и жестом снова предложил сесть.
— Нет, спасибо, — сказал я, тяжело дыша и стряхивая с рукавов невидимую пыль. — К черту такие знакомства…
— Не волнуйся, приятель…
— В гробу я видел таких приятелей! — прошипел я, но все же сел. Шеф бросил пистолет в ящик.
— Мне нужны люди… Точнее — мне нужны мужчины, — сказал он.
— Мужчины… — повторил я. — Женский бордель?
— Нет, требуются крепкие парни. Мужская работа. Ты подойдешь, — развеял он мои сомнения.
— Мужская работа бывает разная. — Я коротко рассмеялся. — Можно драться на ринге — этого я не люблю и не умею. Можно кого-нибудь охранять, это бы нам подошло, а? — Будда кивнул, хотя и без особого энтузиазма.
— Нет, не совсем то. — Шеф встал и подошел к шкафчику. За деревянной дверцей скрывался холодильник. Достав из него бутылку минеральной воды, он подал ее мне, показав взглядом на Ковбоя. Я был уже своим, в этом не было никаких сомнений. Теперь оставалось лишь договориться о цене. Я передал бутылку Будде. — Мне нужна небольшая команда опытных парней…
— Погодите, — прервал я. — А вы кто?
Он перестал ходить и недовольно посмотрел на меня. У меня засвербило под ребрами с правой стороны.
— Ласкацио, к вашим услугам.
— Ага, так это вы, — быстро сказал я, опасаясь, что сейчас Будда издаст удивленный возглас или наивно воскликнет: «Неправда! Мануэль Ласкацио выглядит совершенно иначе», но он все же удержался. — Можно было догадаться.
Некоторое время он стоял неподвижно, пристально глядя на меня — может, у него тоже где-то засвербило? — затем подошел к все еще открытому холодильнику.
— Пива? Вы ведь его любите, верно?
— С удовольствием, — согласился я. Ребра продолжали ныть, но пить хотелось.
«Ласкацио» достал коробку с банками, поставил на стол и сделал приглашающий жест. Я схватил одну и осушил одним глотком. Будда вежливо глотнул и сел с банкой в руке. Я тоже сел, но предварительно выпил еще банку. Хозяин занял свое место за столом.
— Ну так что? Как я уже сказал — требуется небольшая команда опытных мужчин.
— Хотите захватить какой-нибудь штат? — позволил я себе пошутить, как раз на уровне Ари Зоны Стейтса.
— Нет, работа предполагается не в Штатах. Не слишком далеко, однако она связана с выездом.
Я поискал совета у Будды. Он немного подумал и спросил:
— Что-то вроде наемников? Какая-нибудь банановая республика?
— Тепло, — похвалил «Ласкацио». — Условия такие: три тысячи в месяц. Содержание, естественно, бесплатно. Контракт на полгода с возможностью продления по обоюдному согласию. За операции — специальные премии, но на это особо не рассчитывайте, само присутствие команды действует успокаивающе на возможных противников.
Я едва не зааплодировал. Если бы я сейчас спросил, насколько безопасна эта работа, оказался бы в дураках — «на операции особо не рассчитывайте…», мало операций — мало премий — много безопасности. Работа как раз для людей, которые не знают куда деваться здесь, но могли бы весь этот неудачный период просидеть там. Конфетка!
— Гм?.. — Я изобразил задумчивость. Физиономия Будды выражала нечто вроде «А почему бы и нет?» — А если не это, то что?
— Другой работы у меня нет. — Он показал Будде на бутылку и Ковбоя. Будда послушно наклонил бутылку, и пульсирующая струя пенящейся воды ударила в лицо лежащего без сознания. Тот пошевелился и начал неуклюже подниматься с пола. Я сделал вид, что не обращаю на него внимания.
— Я не об этом, я спрашиваю, что будет, если мы откажемся?
«Ласкацио» удивленно посмотрел на меня, но под ребрами у меня все еще болело, я не выдержал и потер там, хотя вряд ли это получило бы высокую оценку на конкурсе хороших манер.
— А что может быть? Жаль лишь моего времени и носа Фрэнка, вот и все.
— Ладно, беремся! Да? — спросил я Будду. Тот кивнул. — Куда и когда мы должны явиться?
«Ласкацио» посмотрел на Будду, утиравшего лицо рукавом:
— Когда у нас транспорт?
— Ну как — сегодня.
— Да? Я забыл, — он посмотрел на меня, — значит, сегодня.
Сцену они разыграли довольно посредственно, но не все столь талантливы, как… Неважно.
— Ага, значит, у нас не слишком много времени. — Я толкнул Будду. — Нужно кое-что с собой купить, верно? Наверное, захочешь позвонить старикам?
— Извините, никаких звонков. Вы уже как бы в пути. Если у вас есть какие-то вещи, то Фрэнк займется доставкой их на место сбора.
— Ну ладно, у меня особых дел нет. Я бы только купил себе какую-нибудь бутылочку, дорога ведь неблизкая, так? Вещи у меня в машине, здесь, на стоянке.
— Мы обо всем позаботимся, — успокоил меня «Ласкацио». — Вещи сейчас будут здесь, бутылочку я вам сам презентую. Фрэнк? Возьми ключики.
Ковбой перешагнул через мои вытянутые ноги, выдернул у меня из руки ключи и послушно вышел. «Ласкацио» встал.
— Заберете свои вещи и по коридору налево выйдете к машине, которая отвезет вас на аэродром. Там присоединитесь к остальным.
Встали и мы.
— Много там нас будет? — спросил Будда.
— Двенадцать. Но на месте уже есть мои люди, так что вас будет больше. До свидания, через несколько дней я провожу там инспекцию, увидимся.
Он подошел к нам и по очереди пожал нам руки. Когда он прощался с Буддой, я зевнул — нервная реакция? Вошел Фрэнк с нашими сумками. Будда тоже зевнул. Шеф словно ждал этого сигнала и начал подталкивать нас к двери. Я понял, что мы наглотались снотворного, а «Ласкацио» не хочет нести нас к машине на руках. Пошатнувшись, я свалился в кресло. Словно сквозь туман, послышался голос Будды, спрашивавший, что со мной, кажется, еще отозвался Здравый Рассудок, несмело задав вопрос, что ему делать, если этот «Ласкацио» захочет нас прирезать во сне.
— Сам справляйся, — сказал я, а может, хотел сказать?
На меня опустилась темная пелена.
15
Меня разбудили чьи-то разгневанные голоса. Я вслушивался секунд пятнадцать, но ни одного из них не узнал. Подняв слипающиеся веки, я обнаружил, что лежу на спине в углу комнаты, шум разговоров доносился откуда-то справа. Я поднял голову. Будда сидел в окружении еще нескольких человек. Он не замечал, что я проснулся, пока один из сидевших ко мне лицом не толкнул его и не показал на меня. Я сел, встряхнув головой, затем посмотрел на собравшихся. Их было девять, плюс мы двое — всего одиннадцать. Что касается девятерых, то в отношении них не было никаких иллюзий — это были отнюдь не растерянные интеллигенты, в их взглядах отсутствовала та глубина мысли, которая была свойственна читателям моих книг.
— Это… — Будда сделал едва заметную паузу, — Ари Зона. — Я ожидал как минимум легких смешков и не ошибся, ожидания оправдались с лихвой. Не было никакого смысла ввязываться сейчас в драку, но рано или поздно придется все равно, такое уж это общество. — Вставай-вставай! — поторопил он меня. — Через полчаса вроде как отправляемся.
Я криво улыбнулся, встал и, подойдя к умывальнику, ополоснул лицо.
— А уже известно куда? — спросил я, обращаясь к стене.
— Нет, но мы пытаемся угадать, — радостно похвастался Будда, словно было чем хвастаться. — Все считают, что в Южную Америку.
— Ну да, как же! — Настроение у меня окончательно испортилось. Я немного подумал, не ввязаться ли все же в драку, которая установила бы иерархию в нашей группе. Идея казалась соблазнительной — в группе не было явного лидера, может быть, поэтому среди них не было никого, кто выделялся бы фигурой, весом или ростом. Их нельзя было назвать обычным сборищем уголовников, но и коллекцию крышек от пепси-колы я бы тоже на их попечение не оставил. — Тогда почему нам сразу этого не сказали? А?
Все молчали. Я вытер лицо чистым куском полотенца и посмотрел на собравшихся. Они вглядывались в меня столь сосредоточенно, что даже начали мне нравиться. Я подошел к ним, достал из нагрудного кармана пачку «голден гейта» и закурил. Вместе со вторым облаком дыма открылась дверь, и на пороге появился высокий блондин. Он потер руки, словно собираясь сесть с нами обедать.
— Ну? Прошу. — Он отошел в сторону и показал на дверь. Поскольку я был единственным стоявшим, я первым направился в указанную сторону. Перешагнув порог, я оказался в другой комнате, намного большей. В ней также имелись окна и две двери — одна, через которую я вошел, а вторая — точно по диагонали от нее. Одно из окон было приоткрыто, словно помещение проветривали после визита вспотевшей команды. Я подошел к окну и, высунувшись наружу, выплюнул почти целую сигарету в густую траву у стены, естественно оглядевшись при этом по сторонам. Пейзаж за окнами ничего мне не говорил, мы могли находиться где угодно, начиная от Канады и закачивая Бельгией. Я сел на стул в последнем ряду. Вскоре в дверях появились наши новые знакомые; Будда вошел вторые или третьим, удивительным образом успев вписаться в группу, и сел рядом со мной. Я осторожно огляделся, но тревогу вызвало не увиденное. Несколько секунд я принюхивался, не хуже, чем Феба у столбика, затем провел анализ результатов, толкнул Будду и сказал ему на ухо:
— Если я сейчас начну оседать на пол — постарайся удержать меня на стуле, ясно? Если у тебя не получится и кто-то заметит, скажешь, что несколько дней назад у меня было пищевое отравление. — Он начал медленно поворачиваться ко мне. Я придавил каблуком его ногу. — Попробуй только повернуться! — прошипел я прямо ему в ухо. — Убью, если сейчас что-нибудь испортишь!
Он перестал поворачиваться и замер, но это видел только я, прижавшись к его боку. Зацепившись за ножки стула ногами, я устроился на сиденье, стараясь принять устойчивую позу. Набрав полную грудь воздуха, я медленно выдохнул, затем повторил эту процедуру еще и еще раз. В зал вошел еще один незнакомец с военной выправкой и такой же внешностью и остановился перед первым рядом стульев — он был пуст, занят был только последний ряд и часть предпоследнего. Я дышал как можно глубже. Наш командир откашлялся и тряхнул головой.
— Скоро вы отправитесь в путь. — В его голосе прозвучало нечто, из-за чего я начал глубоко дышать с еще большим энтузиазмом. — Не удивляйтесь, что мы не разрешаем вам ничего взять с собой. Таково желание заказчика… — Он врал как по писаному, но крайне не убедительно. — … а вы — наемники. Все, что вам принадлежит, останется здесь. Можете уже начинать раздеваться.
Неожиданно он замолчал, почти на полуслове, и быстро вышел, прежде чем кто-либо успел что-то сказать. Я обернулся. Окно таинственным образом закрылось. Я вздохнул в тридцать седьмой раз, чувствуя, как у меня немеют губы и пальцы, потом еще раз. Перед глазами у меня все завертелось, но я еще успел услышать отчетливое шипение, а затем чей-то крик:
— Травят!
Я провалился в мягкое облако, лишившее меня возможности двигаться, видеть и чувствовать. Затем я понял, что прихожу в себя, но не выдал себя ни единым Движением.
— Что-то маловато, а? — услышал я. Это мог быть голос блондина.
— В самом деле, не так уж много, — ответил кто-то. Почти каждое слово отделяла от другого пауза, заполненная негромким стоном. «Переносят тела», — подумал я, но ошибся. Я почувствовал прикосновение, загремел резко передвинутый стул, с пола послышался какой-то шорох.
— А этот что? Проверял? — крикнул кто-то над самым моим ухом.
— Да, он первым свалился, — крикнул в ответ блондин.
— Как это свалился, если он сидит?
— Не свисти! Сидит, но отрубился первым. Раздевай его и не болтай зря.
— Давай ты раздевай, у меня тут еще двое.
— Ну и лентяй же ты…
— Чего? — рявкнул незнакомец. — Какой, мать твою, лентяй? Я что, ничего не делаю? Не раздеваю этого парня?
— Заткнись. Заткнись! — повторил блондин, причем второй раз это прозвучало так, словно он держал бритву у горла второго; на его месте я бы заткнулся. — И разденешь всех остальных. И не пытайся их обокрасть, гнида!
В зале наступила тишина, может, и не совсем тишина, но ссора прекратилась. Незнакомый все еще возился с чем-то на полу; я понял, что он раздевает лежащего Будду. Я приготовился к обыску, а перед этим — что меня швырнут на пол, но в незнакомом, видимо, еще осталось немало человеческого. Схватив меня за плечи, он довольно мягко уложил меня на пол, я почувствовал, как он быстро проводит пальцами вдоль шва рубашки, как расстегивает ее и ловко сдирает с меня. Почти сразу же после я почувствовал его пальцы на браслете «Циттера»; сначала он аккуратно пытался его расстегнуть, потом начал дергать сильнее, а в конце концов начал крутить его так, что еще немного, и оторвал бы мне руку.
— Ну, что там? — услышали я и стоявший рядом со мной.
— Браслет, мать твою, не расстегивается. — Обыскивавший меня рванул со всей силы и громко засопел. — Отрезать чем-нибудь, что ли?
— Чем-нибудь? Чем-нибудь! — передразнил его блондин. — Чем? — Я услышал приближающиеся шаги, зашуршала подошва. — Покажи… — Моя рука перешла к очередному владельцу. Блондин некоторое время крутил запястье, так что оно аж трещало, и я начал опасаться, что сейчас заору по-настоящему, а не только мысленно. — Нет, ну что за дерьмо?! — восхищенно, так мне по крайней мере показалось, сказал блондин. — Отрежем ему лапу, и все. — Он бросил мою руку на пол.
Он произнес это столь естественным и небрежным тоном, что, даже учитывая потребность во мне как в наемнике, я начал задумываться: одним наемником больше, одним меньше, одна рука плюс-минус… имеет ли это для них хоть какое-то значение? В любом случае это не представляло опасности ни для кого, кроме меня. От паники меня удержала лишь мысль, что сейчас они могут внимательно наблюдать за моим лицом.
— А, черт с ним! — неожиданно рявкнул блондин. — Бросай его в машину и поехали, иначе все начнут просыпаться, только этого нам не хватало.
Меня схватили под мышки и куда-то поволокли. Судя по шороху и структуре грунта под пятками мне удалось сделать вывод, что мы покинули знакомую комнату; я насчитал две ступеньки, гладкую поверхность, видимо, покрытую линолеумом, порог и несколько более свежий воздух — мы были на улице.
— Сколько еще? — крикнул издали еще один незнакомый мне голос.
— Этот и еще двое! — крикнул тот, что меня тащил. Кто-то другой схватил меня за лодыжки, поднял и уложил на холодный металлический пол. Кто-то вскочил в кузов машины, за меня снова взялись как минимум три пары рук, и вскоре я сидел в чем-то наподобие спального мешка; молния была застегнута, на голову был натянут капюшон, насколько я мог судить, доходивший мне до колен. На высоте груди, пояса и бедер меня привязали ремнями, не слишком крепко, просто чтобы не перекатывался по кузову во время езды. Я услышал, как трое соскочили и, беседуя друг с другом, направились к остальным, но не открывал глаз. Прошло еще несколько минут, прежде чем принесли оставшихся, Будду и еще кого-то, посадили в мешки и пристегнули. Затем хлопнула металлическая дверь, и наступили темнота и тишина. Я подождал еще несколько минут, и лишь затем, успокоенный отсутствием подозрительных звуков, не меняя положения головы, открыл глаза и огляделся. В полумраке виднелись лишь пол и чьи-то ноги. Не зная, нет ли случайно у водителя какого-нибудь монитора — а это было бы весьма кстати, — я не шевелился. Потом мы, однако, тронулись с места, и, покачивая головой в ритме движения машины, я смог обследовать все ее нутро. Ничего интересного. Здесь сидела вся наша компания, все новые приятели Будды. Чем-то мы напоминали сюрреалистическую балетную труппу — все синхронно покачивались, совершая головами в унисон одни и те же движения. Я с удивлением обнаружил, что нигде не видно глазка камеры. Однако на всякий случай я не стал демонстрировать свое хорошее настроение, присоединившись к остальным, продолжавшим размеренно раскачиваться. Так прошло минут двадцать. Потом машина замедлила ход и в конце концов начала двигаться в темпе хромой улитки, это продолжалось минуты две или три, в щели под потолком потемнело — мы въехали в какое-то закрытое помещение. Мне пришлось снова опустить голову и замереть в покаянной позе, я мало что видел, но и смотреть было не на что. Машина остановилась, двигатель смолк. Вспыхнул свет. Кто-то о чем-то спросил водителя, последовал ответ, но я не расслышал ни того ни другого. Где-то в дальнем углу помещения что-то пискнуло, а затем раздалось низкое гудение какого-то большого двигателя. Решив, что в такой момент никто не будет наблюдать за тем, что происходит внутри фургона, я поднял голову, но увидел лишь, как гаснет свет. Тон звука изменился, теперь он напоминал шум работающего под большой нагрузкой электромотора. Меня тряхнуло, тряхнуло нас всех, тряхнуло машину. Все тело словно закололо тысячами мелких иголок; я вздрогнул и увидел, что все сидящие в машине тоже задрожали, видимо, это было нечто, вызывавшее невольное сокращение мышц. Свет усилился. Звук измученного двигателя стих, и заработал обычный стартер нашей машины. Автомобиль дернулся и покатился вперед. Как понял, мы были уже на той стороне мира. Выехав из помещения, мы покатили по какой-то покрытой ямами и выбоинами дороге, затем нас окружили деревья, тени которых падали на машину. Лес. Воздух и свет здесь были такими же, как и у нас. Покрытие дороги было отвратительным, и она постоянно извивалась, словно глиста; мы ехали так полчаса с лишним, постепенно дорога становилась все лучше. Затем машина неожиданно резко затормозила, не жалея шин. Щелкнул замок дверцы водителя, машина покачнулась, дверца хлопнула. Водитель вышел из машины; я слышал отголоски разговора, различая вопросительную интонацию и интонацию ответов, но ничего больше разобрать не мог. Кто-то дернул за ручку.
— Этот и этот, — сказал голос, знакомый мне тем, что участвовал в разговорах при нашей погрузке. Вероятнее всего, он показывал на меня и Будду. — Проверены в полицейском компе, у них на счету как раз столько, чтобы не слишком брыкались.
— Проверены… — с сомнением пробормотал новый голос. Я подумал, что, если сейчас именно этот тип найдет часы, это закончится для меня бетонными сапогами. Видимо, о том же подумал и водитель, только его беспокоило другое. Если бы новое начальство нас отвергло, ему пришлось бы снова вытаскивать нас из машины, так что лень перевесила, и водитель не сказал ни слова по поводу еще одного сомнительного момента — часов. — Ладно…
Хлопнула дверь. Двое еще некоторое время разговаривали, я в это время не шевелился, но как только машина тронулась с места, я быстро огляделся и с удовлетворением обнаружил, что все мы сидим закутанные в одинаковые спальные мешки. Я потянул за молнию, отстегнулся и сполз с сиденья. До сих пор мои действия выглядели достаточно естественно — человек очнулся и, понятно, пытается освободиться. Я подождал несколько минут, делая вид, что рассматриваю внутренность фургона, а затем быстро схватил третьего от двери парня, отстегнул его ремни и перебросил на свое место; то же самое я сделал с четвертым от Будды. Пристегнувшись к сиденью, я опустил голову. Либо все удалось, и — если они не слишком старались запомнить лица — под подозрением окажутся сидящие на наших местах, либо же они имели удовольствие наблюдать, как подозрительный тип затирает за собой следы. Ничего не поделаешь — приходилось рисковать. Иначе у меня было бы намного больше шансов потерпеть неудачу там, уже на месте.
— Это… — Будда сделал едва заметную паузу, — Ари Зона. — Я ожидал как минимум легких смешков и не ошибся, ожидания оправдались с лихвой. Не было никакого смысла ввязываться сейчас в драку, но рано или поздно придется все равно, такое уж это общество. — Вставай-вставай! — поторопил он меня. — Через полчаса вроде как отправляемся.
Я криво улыбнулся, встал и, подойдя к умывальнику, ополоснул лицо.
— А уже известно куда? — спросил я, обращаясь к стене.
— Нет, но мы пытаемся угадать, — радостно похвастался Будда, словно было чем хвастаться. — Все считают, что в Южную Америку.
— Ну да, как же! — Настроение у меня окончательно испортилось. Я немного подумал, не ввязаться ли все же в драку, которая установила бы иерархию в нашей группе. Идея казалась соблазнительной — в группе не было явного лидера, может быть, поэтому среди них не было никого, кто выделялся бы фигурой, весом или ростом. Их нельзя было назвать обычным сборищем уголовников, но и коллекцию крышек от пепси-колы я бы тоже на их попечение не оставил. — Тогда почему нам сразу этого не сказали? А?
Все молчали. Я вытер лицо чистым куском полотенца и посмотрел на собравшихся. Они вглядывались в меня столь сосредоточенно, что даже начали мне нравиться. Я подошел к ним, достал из нагрудного кармана пачку «голден гейта» и закурил. Вместе со вторым облаком дыма открылась дверь, и на пороге появился высокий блондин. Он потер руки, словно собираясь сесть с нами обедать.
— Ну? Прошу. — Он отошел в сторону и показал на дверь. Поскольку я был единственным стоявшим, я первым направился в указанную сторону. Перешагнув порог, я оказался в другой комнате, намного большей. В ней также имелись окна и две двери — одна, через которую я вошел, а вторая — точно по диагонали от нее. Одно из окон было приоткрыто, словно помещение проветривали после визита вспотевшей команды. Я подошел к окну и, высунувшись наружу, выплюнул почти целую сигарету в густую траву у стены, естественно оглядевшись при этом по сторонам. Пейзаж за окнами ничего мне не говорил, мы могли находиться где угодно, начиная от Канады и закачивая Бельгией. Я сел на стул в последнем ряду. Вскоре в дверях появились наши новые знакомые; Будда вошел вторые или третьим, удивительным образом успев вписаться в группу, и сел рядом со мной. Я осторожно огляделся, но тревогу вызвало не увиденное. Несколько секунд я принюхивался, не хуже, чем Феба у столбика, затем провел анализ результатов, толкнул Будду и сказал ему на ухо:
— Если я сейчас начну оседать на пол — постарайся удержать меня на стуле, ясно? Если у тебя не получится и кто-то заметит, скажешь, что несколько дней назад у меня было пищевое отравление. — Он начал медленно поворачиваться ко мне. Я придавил каблуком его ногу. — Попробуй только повернуться! — прошипел я прямо ему в ухо. — Убью, если сейчас что-нибудь испортишь!
Он перестал поворачиваться и замер, но это видел только я, прижавшись к его боку. Зацепившись за ножки стула ногами, я устроился на сиденье, стараясь принять устойчивую позу. Набрав полную грудь воздуха, я медленно выдохнул, затем повторил эту процедуру еще и еще раз. В зал вошел еще один незнакомец с военной выправкой и такой же внешностью и остановился перед первым рядом стульев — он был пуст, занят был только последний ряд и часть предпоследнего. Я дышал как можно глубже. Наш командир откашлялся и тряхнул головой.
— Скоро вы отправитесь в путь. — В его голосе прозвучало нечто, из-за чего я начал глубоко дышать с еще большим энтузиазмом. — Не удивляйтесь, что мы не разрешаем вам ничего взять с собой. Таково желание заказчика… — Он врал как по писаному, но крайне не убедительно. — … а вы — наемники. Все, что вам принадлежит, останется здесь. Можете уже начинать раздеваться.
Неожиданно он замолчал, почти на полуслове, и быстро вышел, прежде чем кто-либо успел что-то сказать. Я обернулся. Окно таинственным образом закрылось. Я вздохнул в тридцать седьмой раз, чувствуя, как у меня немеют губы и пальцы, потом еще раз. Перед глазами у меня все завертелось, но я еще успел услышать отчетливое шипение, а затем чей-то крик:
— Травят!
Я провалился в мягкое облако, лишившее меня возможности двигаться, видеть и чувствовать. Затем я понял, что прихожу в себя, но не выдал себя ни единым Движением.
— Что-то маловато, а? — услышал я. Это мог быть голос блондина.
— В самом деле, не так уж много, — ответил кто-то. Почти каждое слово отделяла от другого пауза, заполненная негромким стоном. «Переносят тела», — подумал я, но ошибся. Я почувствовал прикосновение, загремел резко передвинутый стул, с пола послышался какой-то шорох.
— А этот что? Проверял? — крикнул кто-то над самым моим ухом.
— Да, он первым свалился, — крикнул в ответ блондин.
— Как это свалился, если он сидит?
— Не свисти! Сидит, но отрубился первым. Раздевай его и не болтай зря.
— Давай ты раздевай, у меня тут еще двое.
— Ну и лентяй же ты…
— Чего? — рявкнул незнакомец. — Какой, мать твою, лентяй? Я что, ничего не делаю? Не раздеваю этого парня?
— Заткнись. Заткнись! — повторил блондин, причем второй раз это прозвучало так, словно он держал бритву у горла второго; на его месте я бы заткнулся. — И разденешь всех остальных. И не пытайся их обокрасть, гнида!
В зале наступила тишина, может, и не совсем тишина, но ссора прекратилась. Незнакомый все еще возился с чем-то на полу; я понял, что он раздевает лежащего Будду. Я приготовился к обыску, а перед этим — что меня швырнут на пол, но в незнакомом, видимо, еще осталось немало человеческого. Схватив меня за плечи, он довольно мягко уложил меня на пол, я почувствовал, как он быстро проводит пальцами вдоль шва рубашки, как расстегивает ее и ловко сдирает с меня. Почти сразу же после я почувствовал его пальцы на браслете «Циттера»; сначала он аккуратно пытался его расстегнуть, потом начал дергать сильнее, а в конце концов начал крутить его так, что еще немного, и оторвал бы мне руку.
— Ну, что там? — услышали я и стоявший рядом со мной.
— Браслет, мать твою, не расстегивается. — Обыскивавший меня рванул со всей силы и громко засопел. — Отрезать чем-нибудь, что ли?
— Чем-нибудь? Чем-нибудь! — передразнил его блондин. — Чем? — Я услышал приближающиеся шаги, зашуршала подошва. — Покажи… — Моя рука перешла к очередному владельцу. Блондин некоторое время крутил запястье, так что оно аж трещало, и я начал опасаться, что сейчас заору по-настоящему, а не только мысленно. — Нет, ну что за дерьмо?! — восхищенно, так мне по крайней мере показалось, сказал блондин. — Отрежем ему лапу, и все. — Он бросил мою руку на пол.
Он произнес это столь естественным и небрежным тоном, что, даже учитывая потребность во мне как в наемнике, я начал задумываться: одним наемником больше, одним меньше, одна рука плюс-минус… имеет ли это для них хоть какое-то значение? В любом случае это не представляло опасности ни для кого, кроме меня. От паники меня удержала лишь мысль, что сейчас они могут внимательно наблюдать за моим лицом.
— А, черт с ним! — неожиданно рявкнул блондин. — Бросай его в машину и поехали, иначе все начнут просыпаться, только этого нам не хватало.
Меня схватили под мышки и куда-то поволокли. Судя по шороху и структуре грунта под пятками мне удалось сделать вывод, что мы покинули знакомую комнату; я насчитал две ступеньки, гладкую поверхность, видимо, покрытую линолеумом, порог и несколько более свежий воздух — мы были на улице.
— Сколько еще? — крикнул издали еще один незнакомый мне голос.
— Этот и еще двое! — крикнул тот, что меня тащил. Кто-то другой схватил меня за лодыжки, поднял и уложил на холодный металлический пол. Кто-то вскочил в кузов машины, за меня снова взялись как минимум три пары рук, и вскоре я сидел в чем-то наподобие спального мешка; молния была застегнута, на голову был натянут капюшон, насколько я мог судить, доходивший мне до колен. На высоте груди, пояса и бедер меня привязали ремнями, не слишком крепко, просто чтобы не перекатывался по кузову во время езды. Я услышал, как трое соскочили и, беседуя друг с другом, направились к остальным, но не открывал глаз. Прошло еще несколько минут, прежде чем принесли оставшихся, Будду и еще кого-то, посадили в мешки и пристегнули. Затем хлопнула металлическая дверь, и наступили темнота и тишина. Я подождал еще несколько минут, и лишь затем, успокоенный отсутствием подозрительных звуков, не меняя положения головы, открыл глаза и огляделся. В полумраке виднелись лишь пол и чьи-то ноги. Не зная, нет ли случайно у водителя какого-нибудь монитора — а это было бы весьма кстати, — я не шевелился. Потом мы, однако, тронулись с места, и, покачивая головой в ритме движения машины, я смог обследовать все ее нутро. Ничего интересного. Здесь сидела вся наша компания, все новые приятели Будды. Чем-то мы напоминали сюрреалистическую балетную труппу — все синхронно покачивались, совершая головами в унисон одни и те же движения. Я с удивлением обнаружил, что нигде не видно глазка камеры. Однако на всякий случай я не стал демонстрировать свое хорошее настроение, присоединившись к остальным, продолжавшим размеренно раскачиваться. Так прошло минут двадцать. Потом машина замедлила ход и в конце концов начала двигаться в темпе хромой улитки, это продолжалось минуты две или три, в щели под потолком потемнело — мы въехали в какое-то закрытое помещение. Мне пришлось снова опустить голову и замереть в покаянной позе, я мало что видел, но и смотреть было не на что. Машина остановилась, двигатель смолк. Вспыхнул свет. Кто-то о чем-то спросил водителя, последовал ответ, но я не расслышал ни того ни другого. Где-то в дальнем углу помещения что-то пискнуло, а затем раздалось низкое гудение какого-то большого двигателя. Решив, что в такой момент никто не будет наблюдать за тем, что происходит внутри фургона, я поднял голову, но увидел лишь, как гаснет свет. Тон звука изменился, теперь он напоминал шум работающего под большой нагрузкой электромотора. Меня тряхнуло, тряхнуло нас всех, тряхнуло машину. Все тело словно закололо тысячами мелких иголок; я вздрогнул и увидел, что все сидящие в машине тоже задрожали, видимо, это было нечто, вызывавшее невольное сокращение мышц. Свет усилился. Звук измученного двигателя стих, и заработал обычный стартер нашей машины. Автомобиль дернулся и покатился вперед. Как понял, мы были уже на той стороне мира. Выехав из помещения, мы покатили по какой-то покрытой ямами и выбоинами дороге, затем нас окружили деревья, тени которых падали на машину. Лес. Воздух и свет здесь были такими же, как и у нас. Покрытие дороги было отвратительным, и она постоянно извивалась, словно глиста; мы ехали так полчаса с лишним, постепенно дорога становилась все лучше. Затем машина неожиданно резко затормозила, не жалея шин. Щелкнул замок дверцы водителя, машина покачнулась, дверца хлопнула. Водитель вышел из машины; я слышал отголоски разговора, различая вопросительную интонацию и интонацию ответов, но ничего больше разобрать не мог. Кто-то дернул за ручку.
— Этот и этот, — сказал голос, знакомый мне тем, что участвовал в разговорах при нашей погрузке. Вероятнее всего, он показывал на меня и Будду. — Проверены в полицейском компе, у них на счету как раз столько, чтобы не слишком брыкались.
— Проверены… — с сомнением пробормотал новый голос. Я подумал, что, если сейчас именно этот тип найдет часы, это закончится для меня бетонными сапогами. Видимо, о том же подумал и водитель, только его беспокоило другое. Если бы новое начальство нас отвергло, ему пришлось бы снова вытаскивать нас из машины, так что лень перевесила, и водитель не сказал ни слова по поводу еще одного сомнительного момента — часов. — Ладно…
Хлопнула дверь. Двое еще некоторое время разговаривали, я в это время не шевелился, но как только машина тронулась с места, я быстро огляделся и с удовлетворением обнаружил, что все мы сидим закутанные в одинаковые спальные мешки. Я потянул за молнию, отстегнулся и сполз с сиденья. До сих пор мои действия выглядели достаточно естественно — человек очнулся и, понятно, пытается освободиться. Я подождал несколько минут, делая вид, что рассматриваю внутренность фургона, а затем быстро схватил третьего от двери парня, отстегнул его ремни и перебросил на свое место; то же самое я сделал с четвертым от Будды. Пристегнувшись к сиденью, я опустил голову. Либо все удалось, и — если они не слишком старались запомнить лица — под подозрением окажутся сидящие на наших местах, либо же они имели удовольствие наблюдать, как подозрительный тип затирает за собой следы. Ничего не поделаешь — приходилось рисковать. Иначе у меня было бы намного больше шансов потерпеть неудачу там, уже на месте.