Страница:
Я пошел на кухню и, найдя в холодильнике аппетитный кусок говядины, которым тут же занялась Феба, вернулся в комнату.
— Это все? — спросил я.
— Почти. — Он поставил, вернее, почти бросил стакан на пол. — Проведя собственное расследование, я выяснил, что Мануэль Ласкацио, тот, что в тюрьме, мог быть в Спокейне, убить своего двойника, сбежать как можно дальше, чтобы на первый взгляд никому не приходило в голову как-то связать его с убийством, и дать себя поймать на краже.
— А зачем ему это делать? И что, полиция эту версию не проверяла?
— Полиция? — иронически фыркнул он. — Почему это должно было прийти им в голову? Мотивы?
Я наклонился к нему:
— А почему тебе это пришло в голову?
Он некоторое время молчал, двигая носком ботинка стакан по ковру. Похоже, развлечение ему понравилось — он переставил ноги так, что стакан оказался между ними, и начал его перекатывать туда-сюда. Это продолжалось довольно долго и напоминало сеанс самогипноза, я уже подумывал, не прервать ли эту забаву, но пересилил собственное раздражение.
— Я прочитал твою книгу, — наконец буркнул он. — И у меня сразу же возникли неопровержимые ассоциации…
Я внимательно вслушивался в его голос, но мне не удалось почувствовать в его интонации ни следа лжи, колебаний или даже симптомов алкогольного опьянения; он оказался крепче на голову, чем можно было бы предположить, судя по его нелюбви к крепким напиткам. Когда он замолчал, я перестал анализировать тон его голоса и перешел к размышлениям относительно содержания сказанного им. Двойники, подумал я. Тут все сходится, даже слишком хорошо — почти всегда кто-нибудь из двойников оказывался замешан в темных делишках. Впрочем, это и понятно — преступники с той стороны имели все мотивы для того, чтобы сбежать как можно дальше, наши же местные подонки тоже не откажутся от притока свежих сил. Итак, у какого-то Икса с той стороны горит земля под ногами, он перебирается к нам, пока неважно как, перебирается сюда и… случайно встречается с собственным оригиналом и вынужден его убить. Нет, скорее приканчивает его сразу, на всякий случай, чтобы не иметь осложнений в дальнейшем. Этот вариант казался мне более изящным, хотя… Могло быть и так — он находит настоящего Мануэля, открывает ему способ переброски, наверняка гарантирует ему какой-нибудь интересный товар — оружие, алмазы, платину, наркотики, микросхемы… О, оружие он может доставлять отсюда, там ведь, кажется, сражаются с кем-то из космоса… Возможно, они из-за чего-то поссорились, и кто-то из Мануэлей, набравшись уверенности, что справится и без близнеца, убивает другого. Или Будда? А? У него ведь есть что-то к Ласкацио… Я посмотрел на Будду. Алкоголь вступил в борьбу с его организмом, язык без участия сознания каждые полминуты тщательно облизывал губы. Веки то опускались, то медленно поднимались, но каждый раз казалось, что ему на это не хватит сил. Он слегка шевельнулся, словно собираясь встать и подойти, например, к бару, но победило то ли бессилие, то ли здравый рассудок, и он снова опустился в кресло, притворившись, что лишь слегка переменил позу. Я открыл рот, чтобы закончить допрос, но мне вдруг стало его жаль — один из редких моментов той профессиональной жалости, когда хочется очистить собственную профессию от достойных порицания методов и низменных поступков. Я знал, что могу какое-то время спустя пожалеть о своем благородном порыве, но ничего не мог с этим поделать. Я позволил себе расслабиться, как физически, так и душевно, и почти обмяк в кресле, с безразличным видом глядя на сражающегося с собственными воспоминаниями Будду.
Он дернул головой, снова напомнив коня.
— И тогда… — Он сжал губы. — Извини…
Он встал и направился в сторону ванной. Слыша, как он фыркает под струей воды, я вылил свой теплый тоник и на его место плеснул джина, добавил холодного тоника и закурил. От эмоций не осталось и следа, наконец я располагал хоть какими-то данными, недобрыми, опасными, но на их существование невозможно было закрыть глаза. Двойники… Переход на другую сторону… Где, черт возьми? Дыра… как там она называлась? Межпространственная… нет — межразмерная пленка, пленка Уэста. Черт бы их всех побрал…
Будда вышел из ванной, тряхнул головой. Короткие волосы, намоченные и энергично вытертые, встопорщились, удлиняя лицо. Он выглядел усталым. Быстрым шагом он подошел к бару, и я впервые в жизни едва не призвал к умеренности кого-то, кроме себя, но, к счастью, удержался — Будда налил себе стакан минералки, выпил залпом, налил второй и, держа его в руке, сел в кресло.
— Теперь ты все знаешь, — бросил он, глядя на стену, и неожиданно коротко рассмеялся. — Как Фил…
— Я все еще не знаю, почему ты преследуешь Красински, или…
— Я сказал тебе почему, и больше ничего говорить не намерен!
— … кто убил Мануэля Ласкацио, — невозмутимо закончил я.
— Если тебя интересует, не я ли его убил, то отвечаю — нет. Предлагаю тебе мне поверить, так как доказательствами своей невиновности не располагаю.
Я кивнул, принимая к сведению его слова. Несколько последующих минут он молчал, я курил. Докурив сигарету до конца, я закурил другую и слегка пригубил джина.
— Может, я тебе уже говорил, может, нет… Я совершенно ничего не знаю о том, что там, на той стороне. Несколько минут я видел камендора Притча и его коммандосов, видел нескольких из перенесенных к нам двойников. У них там якобы вторжение из космоса. Вот и все мои данные. Может быть… Я не уверен, но в Европе я убил то ли двойника камендора, то ли его самого, если он перебрался к нам. — Я пожал плечами. — Это все, что мне известно.
— Знаю. — Он тряхнул головой. — То есть именно столько я прочитал в твоих книгах…
— Это самая чистая правда, и притом вся, — заверил я его.
— Даже если так, то я ведь вовсе не уговариваю тебя перейти на ту сторону.
— Ну, в общем, да…
— Может, дело в чем-то другом, а если мы заодно найдем дыру… — Он развел руками, словно говоря: «Тогда еще лучше, разве не так?»
Я внимательно посмотрел на носок своего ботинка.
— Пожалуй, завтра отправимся, — сказал я.
Его удивило мое быстрое решение, возможно, он ожидал, что меня придется убеждать дольше.
— Куда, можешь сказать?
— Я собираюсь натравить компьютер на поиск дел, аналогичных истории с этими Мануэлями, на выискивание в полицейских архивах случаев необъяснимого появления близнецов, и если это даст какой-то результат — мы поедем туда, где это происходило. Если нет — летим в Спокейн. Лично я надеюсь, что найдется что-нибудь поближе, до Спокейна чертовски далеко. — Я ненадолго задумался. — Нет, я бы предпочел, чтобы компы ничего не нашли.
— Боишься тех, с той стороны?
— Как бы тебе сказать — тех людей я не боюсь, они, насколько я знаю, ничем от нас не отличаются, в худшем случае их всегда можно убить, но само существование прохода меня беспокоит. Он обеспечивает безнаказанность и опасен для ни в чем не повинных людей как с этой, так и с той стороны, для тех, кто послужит в качестве источника новых биографий для желающих изменить свою жизнь. Подобные проходы не могут существовать просто так. Либо их нет, либо их контролируют государства. Лучше, чтобы их не было. — Я встал и сделал два шага к лестнице. Можно было воспользоваться консолью в гостиной, но посторонние были мне ни к чему, а Будда явно не собирался на прогулку. — Ну ладно, пойду поработаю…
Я поднялся наверх. Отремонтированный компьютер моргал курсором, я сел за стол и задумался, машинально исправляя опечатки в заметках. Работали лишь зрение и пальцы, так продолжалось минут пятнадцать; потом я положил клавиатуру поудобнее, отключил экран в гостиной и добросовестно занялся хакерством. Без особого труда я вломился в полицейские архивы, собственно, даже не вломился, а проник через щель, оставленную под дверью невнимательным строителем, а еще точнее, проскользнул через намеренно оставленную дыру. Полчаса спустя я уже знал, что интересующих меня дел нет. Я включил собственные дедуктивные цепи. «Путешественники с той стороны, — думал я, — наверняка очень осторожны. Такие провалы, как с Ласкацио, им крайне не на руку. Возможно, это был единственный их провал. А может быть, все иначе — полиция спускает такие дела на тормозах… Гм? Ведь у меня есть тест, как раз это я могу проверить».
Я вызвал специальную программу, которая должна была не позволить полиции отследить мой коми, и когда она сообщила о готовности заметать следы, набрал фамилию Ласкацио и велел найти материалы его дела. Задача была тривиальной, и через две секунды на экране появились данные.
НАЧАЛО БАЗОВЫХ ДАННЫХ
Мануэль Эдвард Ласкацио 45290/73-1-рр Дата рождения: 24.11.2019, Рейноса (Мексика) Рост: 178см. Вес: 79кг. Цвет волос: темные, по шкале Брэди — 23. Особые приметы: лицо — родинка на виске, около 1,5см от левого глаза, на линии внешний угол глаза — верх уха; мочка левого уха — пигментация кожи в форме расположенного вертикально овала.
Папиллярные линии: PUY-Hk/79351-45290 Образец сетчатки глаза: l-ok-tT-45290 Внесен в полицейскую картотеку: комиссариат 56, г. Акрон — 02.03.2047КОНЕЦ БАЗОВЫХ ДАННЫХ
ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ СВЕДЕНИЯ
Прибыл в США 30.08.2045. Образование — нет. Социальная характеристика — польза для общества невелика, потенциальный кандидат в преступники категории С-21 (данные компьютерного анализа личности). До 02.03.2047 не фигурировал в картотеках полиции США и Мексики.
02 марта 2047 года совершил нападение на кассира супермаркета в Акроне. Сообщников нет. Терроризировал кассира якобы находившимся в кармане плаща пистолетом. После задержания службой охраны магазина оказалось, что в кармане находился массивный штопор из красного металла. Данные экспертизы показали, что это серийно выпускаемый штопор с медной ручкой и стальным спиральным острием, что для сути дела значения не имеет.
Мануэль Эдвард Ласкацио находился под арестом с 02.03.2047 до 17.03.2047. Осужден судьей Гордоном Кью, приговор — 60 дней тюрьмы.
В состоянии душевного волнения почесывает родимое пятно на мочке левого уха.
Приговор приведен в исполнение. Освобожден 02.05.2047.
Место пребывания в настоящее время неизвестно.
Я отодвинул стул от стола, рука машинально потянулась к портсигару, выдернула оттуда сигарету, едва не сломав фильтр. «Ну да, — подумал я, затягиваясь. — У нас ничего нет о втором Мануэле. Так что можно считать, что если даже и были подобные дела, то к ним отнеслись подобным же образом — труп в крематорий, данные под магнит. И что мы можем… Ну, что-то все-таки можем…»
Я соединился с компьютером ЦБР. Некоторое время он упирался, пока мои коды не убедили его, что я действительно могу копаться в его потрохах, но он все время опасался за свои бесценные внутренности — стоило мне попытаться ткнуть чуть глубже, как он тут же начинал грозить возможными последствиями. Я успокоил его кодом приоритета, но тот, видимо, успел устареть, поскольку хватило его ненадолго, после чего компьютер решительно отказался от сотрудничества. Я немного поколебался. Можно было попросить о помощи комп Саркисяна, там меня всегда ждали действующие коды, но даже они оставляли след в электронном мозге ЦБР. Дуг оставил мне калитку, однако я знал, что он рассчитывает на мою лояльность и Здравый Рассудок. Я проконсультировался сЗ. Р., тот оказался ко мне благосклонным, вследствие чего я вздохнул и соединился с компьютером Саркисяна. Скрупулезно пройдя всю процедуру регистрации, я набрал: «Дуглас, мне очень-очень-очень-очень нужна помощь». Комп некоторое время переваривал мой отчаянный призыв, наконец поверил мне и вывел на экран:
«Оуэн, может быть, я и зануда, но подумай, ты в самом деле не можешь подождать моего возвращения?»
«Нет, оооо», — набрал я.
«Слушаю?»
«Мне нужно добраться до закрытых дел достаточно высокой степени секретности. Материалы полиции, коды от V до V ».
«Ах ты скотина! Бери…»
Экран потемнел и высветил три «слова»:
FARCET
KOLMERFAULT
PERTYLE
«Не забудь подготовить для меня какую-нибудь заслуживающую доверия причину», — напомнил коми Дуга.
— Ладно. Скажешь им, что это для меня, должно хватить, — предложил я экрану. Прервав связь с компом Дуга, я снова соединился с архивом полиции и, успешно воспользовавшись паролями Саркисяна, просеял данные. — Так я и думал, — пробормотал я. — Иначе и быть не могло. По их мнению — слишком пустячное дело, чтобы мариновать его в банке данных. Ну и банда!..
Я отключился от архива и откинул спинку кресла почти до горизонтального положения. С потолка на меня почти всегда сходило вдохновение, нужно было лишь достаточно долго подождать. Я решил проявить терпение и делал все, что мог, чтобы потолок заметил мою решимость, но на этот раз первым не выдержал я, почти физически ощущая вес собственных мыслей, через час у меня болела диафрагма и шейные мышцы, я почти чувствовал, как трещит распираемый изнутри мочевой пузырь, онемевшие челюстные мышцы долго сопротивлялись, прежде чем позволили мне открыть рот. И все это только затем, чтобы убедиться: все мои усилия дали столько же эффекта, сколько пятнадцать минут примитивных упражнений. Я проворчал несколько ругательств и потащился в туалет.
10
— Это все? — спросил я.
— Почти. — Он поставил, вернее, почти бросил стакан на пол. — Проведя собственное расследование, я выяснил, что Мануэль Ласкацио, тот, что в тюрьме, мог быть в Спокейне, убить своего двойника, сбежать как можно дальше, чтобы на первый взгляд никому не приходило в голову как-то связать его с убийством, и дать себя поймать на краже.
— А зачем ему это делать? И что, полиция эту версию не проверяла?
— Полиция? — иронически фыркнул он. — Почему это должно было прийти им в голову? Мотивы?
Я наклонился к нему:
— А почему тебе это пришло в голову?
Он некоторое время молчал, двигая носком ботинка стакан по ковру. Похоже, развлечение ему понравилось — он переставил ноги так, что стакан оказался между ними, и начал его перекатывать туда-сюда. Это продолжалось довольно долго и напоминало сеанс самогипноза, я уже подумывал, не прервать ли эту забаву, но пересилил собственное раздражение.
— Я прочитал твою книгу, — наконец буркнул он. — И у меня сразу же возникли неопровержимые ассоциации…
Я внимательно вслушивался в его голос, но мне не удалось почувствовать в его интонации ни следа лжи, колебаний или даже симптомов алкогольного опьянения; он оказался крепче на голову, чем можно было бы предположить, судя по его нелюбви к крепким напиткам. Когда он замолчал, я перестал анализировать тон его голоса и перешел к размышлениям относительно содержания сказанного им. Двойники, подумал я. Тут все сходится, даже слишком хорошо — почти всегда кто-нибудь из двойников оказывался замешан в темных делишках. Впрочем, это и понятно — преступники с той стороны имели все мотивы для того, чтобы сбежать как можно дальше, наши же местные подонки тоже не откажутся от притока свежих сил. Итак, у какого-то Икса с той стороны горит земля под ногами, он перебирается к нам, пока неважно как, перебирается сюда и… случайно встречается с собственным оригиналом и вынужден его убить. Нет, скорее приканчивает его сразу, на всякий случай, чтобы не иметь осложнений в дальнейшем. Этот вариант казался мне более изящным, хотя… Могло быть и так — он находит настоящего Мануэля, открывает ему способ переброски, наверняка гарантирует ему какой-нибудь интересный товар — оружие, алмазы, платину, наркотики, микросхемы… О, оружие он может доставлять отсюда, там ведь, кажется, сражаются с кем-то из космоса… Возможно, они из-за чего-то поссорились, и кто-то из Мануэлей, набравшись уверенности, что справится и без близнеца, убивает другого. Или Будда? А? У него ведь есть что-то к Ласкацио… Я посмотрел на Будду. Алкоголь вступил в борьбу с его организмом, язык без участия сознания каждые полминуты тщательно облизывал губы. Веки то опускались, то медленно поднимались, но каждый раз казалось, что ему на это не хватит сил. Он слегка шевельнулся, словно собираясь встать и подойти, например, к бару, но победило то ли бессилие, то ли здравый рассудок, и он снова опустился в кресло, притворившись, что лишь слегка переменил позу. Я открыл рот, чтобы закончить допрос, но мне вдруг стало его жаль — один из редких моментов той профессиональной жалости, когда хочется очистить собственную профессию от достойных порицания методов и низменных поступков. Я знал, что могу какое-то время спустя пожалеть о своем благородном порыве, но ничего не мог с этим поделать. Я позволил себе расслабиться, как физически, так и душевно, и почти обмяк в кресле, с безразличным видом глядя на сражающегося с собственными воспоминаниями Будду.
Он дернул головой, снова напомнив коня.
— И тогда… — Он сжал губы. — Извини…
Он встал и направился в сторону ванной. Слыша, как он фыркает под струей воды, я вылил свой теплый тоник и на его место плеснул джина, добавил холодного тоника и закурил. От эмоций не осталось и следа, наконец я располагал хоть какими-то данными, недобрыми, опасными, но на их существование невозможно было закрыть глаза. Двойники… Переход на другую сторону… Где, черт возьми? Дыра… как там она называлась? Межпространственная… нет — межразмерная пленка, пленка Уэста. Черт бы их всех побрал…
Будда вышел из ванной, тряхнул головой. Короткие волосы, намоченные и энергично вытертые, встопорщились, удлиняя лицо. Он выглядел усталым. Быстрым шагом он подошел к бару, и я впервые в жизни едва не призвал к умеренности кого-то, кроме себя, но, к счастью, удержался — Будда налил себе стакан минералки, выпил залпом, налил второй и, держа его в руке, сел в кресло.
— Теперь ты все знаешь, — бросил он, глядя на стену, и неожиданно коротко рассмеялся. — Как Фил…
— Я все еще не знаю, почему ты преследуешь Красински, или…
— Я сказал тебе почему, и больше ничего говорить не намерен!
— … кто убил Мануэля Ласкацио, — невозмутимо закончил я.
— Если тебя интересует, не я ли его убил, то отвечаю — нет. Предлагаю тебе мне поверить, так как доказательствами своей невиновности не располагаю.
Я кивнул, принимая к сведению его слова. Несколько последующих минут он молчал, я курил. Докурив сигарету до конца, я закурил другую и слегка пригубил джина.
— Может, я тебе уже говорил, может, нет… Я совершенно ничего не знаю о том, что там, на той стороне. Несколько минут я видел камендора Притча и его коммандосов, видел нескольких из перенесенных к нам двойников. У них там якобы вторжение из космоса. Вот и все мои данные. Может быть… Я не уверен, но в Европе я убил то ли двойника камендора, то ли его самого, если он перебрался к нам. — Я пожал плечами. — Это все, что мне известно.
— Знаю. — Он тряхнул головой. — То есть именно столько я прочитал в твоих книгах…
— Это самая чистая правда, и притом вся, — заверил я его.
— Даже если так, то я ведь вовсе не уговариваю тебя перейти на ту сторону.
— Ну, в общем, да…
— Может, дело в чем-то другом, а если мы заодно найдем дыру… — Он развел руками, словно говоря: «Тогда еще лучше, разве не так?»
Я внимательно посмотрел на носок своего ботинка.
— Пожалуй, завтра отправимся, — сказал я.
Его удивило мое быстрое решение, возможно, он ожидал, что меня придется убеждать дольше.
— Куда, можешь сказать?
— Я собираюсь натравить компьютер на поиск дел, аналогичных истории с этими Мануэлями, на выискивание в полицейских архивах случаев необъяснимого появления близнецов, и если это даст какой-то результат — мы поедем туда, где это происходило. Если нет — летим в Спокейн. Лично я надеюсь, что найдется что-нибудь поближе, до Спокейна чертовски далеко. — Я ненадолго задумался. — Нет, я бы предпочел, чтобы компы ничего не нашли.
— Боишься тех, с той стороны?
— Как бы тебе сказать — тех людей я не боюсь, они, насколько я знаю, ничем от нас не отличаются, в худшем случае их всегда можно убить, но само существование прохода меня беспокоит. Он обеспечивает безнаказанность и опасен для ни в чем не повинных людей как с этой, так и с той стороны, для тех, кто послужит в качестве источника новых биографий для желающих изменить свою жизнь. Подобные проходы не могут существовать просто так. Либо их нет, либо их контролируют государства. Лучше, чтобы их не было. — Я встал и сделал два шага к лестнице. Можно было воспользоваться консолью в гостиной, но посторонние были мне ни к чему, а Будда явно не собирался на прогулку. — Ну ладно, пойду поработаю…
Я поднялся наверх. Отремонтированный компьютер моргал курсором, я сел за стол и задумался, машинально исправляя опечатки в заметках. Работали лишь зрение и пальцы, так продолжалось минут пятнадцать; потом я положил клавиатуру поудобнее, отключил экран в гостиной и добросовестно занялся хакерством. Без особого труда я вломился в полицейские архивы, собственно, даже не вломился, а проник через щель, оставленную под дверью невнимательным строителем, а еще точнее, проскользнул через намеренно оставленную дыру. Полчаса спустя я уже знал, что интересующих меня дел нет. Я включил собственные дедуктивные цепи. «Путешественники с той стороны, — думал я, — наверняка очень осторожны. Такие провалы, как с Ласкацио, им крайне не на руку. Возможно, это был единственный их провал. А может быть, все иначе — полиция спускает такие дела на тормозах… Гм? Ведь у меня есть тест, как раз это я могу проверить».
Я вызвал специальную программу, которая должна была не позволить полиции отследить мой коми, и когда она сообщила о готовности заметать следы, набрал фамилию Ласкацио и велел найти материалы его дела. Задача была тривиальной, и через две секунды на экране появились данные.
НАЧАЛО БАЗОВЫХ ДАННЫХ
Мануэль Эдвард Ласкацио 45290/73-1-рр Дата рождения: 24.11.2019, Рейноса (Мексика) Рост: 178см. Вес: 79кг. Цвет волос: темные, по шкале Брэди — 23. Особые приметы: лицо — родинка на виске, около 1,5см от левого глаза, на линии внешний угол глаза — верх уха; мочка левого уха — пигментация кожи в форме расположенного вертикально овала.
Папиллярные линии: PUY-Hk/79351-45290 Образец сетчатки глаза: l-ok-tT-45290 Внесен в полицейскую картотеку: комиссариат 56, г. Акрон — 02.03.2047КОНЕЦ БАЗОВЫХ ДАННЫХ
ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ СВЕДЕНИЯ
Прибыл в США 30.08.2045. Образование — нет. Социальная характеристика — польза для общества невелика, потенциальный кандидат в преступники категории С-21 (данные компьютерного анализа личности). До 02.03.2047 не фигурировал в картотеках полиции США и Мексики.
02 марта 2047 года совершил нападение на кассира супермаркета в Акроне. Сообщников нет. Терроризировал кассира якобы находившимся в кармане плаща пистолетом. После задержания службой охраны магазина оказалось, что в кармане находился массивный штопор из красного металла. Данные экспертизы показали, что это серийно выпускаемый штопор с медной ручкой и стальным спиральным острием, что для сути дела значения не имеет.
Мануэль Эдвард Ласкацио находился под арестом с 02.03.2047 до 17.03.2047. Осужден судьей Гордоном Кью, приговор — 60 дней тюрьмы.
В состоянии душевного волнения почесывает родимое пятно на мочке левого уха.
Приговор приведен в исполнение. Освобожден 02.05.2047.
Место пребывания в настоящее время неизвестно.
Я отодвинул стул от стола, рука машинально потянулась к портсигару, выдернула оттуда сигарету, едва не сломав фильтр. «Ну да, — подумал я, затягиваясь. — У нас ничего нет о втором Мануэле. Так что можно считать, что если даже и были подобные дела, то к ним отнеслись подобным же образом — труп в крематорий, данные под магнит. И что мы можем… Ну, что-то все-таки можем…»
Я соединился с компьютером ЦБР. Некоторое время он упирался, пока мои коды не убедили его, что я действительно могу копаться в его потрохах, но он все время опасался за свои бесценные внутренности — стоило мне попытаться ткнуть чуть глубже, как он тут же начинал грозить возможными последствиями. Я успокоил его кодом приоритета, но тот, видимо, успел устареть, поскольку хватило его ненадолго, после чего компьютер решительно отказался от сотрудничества. Я немного поколебался. Можно было попросить о помощи комп Саркисяна, там меня всегда ждали действующие коды, но даже они оставляли след в электронном мозге ЦБР. Дуг оставил мне калитку, однако я знал, что он рассчитывает на мою лояльность и Здравый Рассудок. Я проконсультировался сЗ. Р., тот оказался ко мне благосклонным, вследствие чего я вздохнул и соединился с компьютером Саркисяна. Скрупулезно пройдя всю процедуру регистрации, я набрал: «Дуглас, мне очень-очень-очень-очень нужна помощь». Комп некоторое время переваривал мой отчаянный призыв, наконец поверил мне и вывел на экран:
«Оуэн, может быть, я и зануда, но подумай, ты в самом деле не можешь подождать моего возвращения?»
«Нет, оооо», — набрал я.
«Слушаю?»
«Мне нужно добраться до закрытых дел достаточно высокой степени секретности. Материалы полиции, коды от V до V ».
«Ах ты скотина! Бери…»
Экран потемнел и высветил три «слова»:
FARCET
KOLMERFAULT
PERTYLE
«Не забудь подготовить для меня какую-нибудь заслуживающую доверия причину», — напомнил коми Дуга.
— Ладно. Скажешь им, что это для меня, должно хватить, — предложил я экрану. Прервав связь с компом Дуга, я снова соединился с архивом полиции и, успешно воспользовавшись паролями Саркисяна, просеял данные. — Так я и думал, — пробормотал я. — Иначе и быть не могло. По их мнению — слишком пустячное дело, чтобы мариновать его в банке данных. Ну и банда!..
Я отключился от архива и откинул спинку кресла почти до горизонтального положения. С потолка на меня почти всегда сходило вдохновение, нужно было лишь достаточно долго подождать. Я решил проявить терпение и делал все, что мог, чтобы потолок заметил мою решимость, но на этот раз первым не выдержал я, почти физически ощущая вес собственных мыслей, через час у меня болела диафрагма и шейные мышцы, я почти чувствовал, как трещит распираемый изнутри мочевой пузырь, онемевшие челюстные мышцы долго сопротивлялись, прежде чем позволили мне открыть рот. И все это только затем, чтобы убедиться: все мои усилия дали столько же эффекта, сколько пятнадцать минут примитивных упражнений. Я проворчал несколько ругательств и потащился в туалет.
10
Как я и предполагал, полет до Спокейна занял немало времени, однако на этот раз я мог бы получить от авиакомпании медаль за образцовое поведение, спокойствие и полное удовлетворение оказанными услугами. Мы со стюардессой понимали друг друга с первого взгляда, и эти теплые, полные радушия взгляды являлись несомненным украшением салона. Я бы даже сказал, что они вызывали искреннее восхищение у других пассажиров, но — принимая во внимание возраст и красоту стюардесс — в этом не было ничего удивительного.
Спокейн тоже ничем особо меня не потряс — типичный приграничный город, явно провинциальный — скверные гостиницы, зато переполненные отдыхающими после пересечения границы канадцами, столь же скверные еда и обслуживание в барах. Вдоль шоссе тянулись ряды кормившихся за счет потока путешественников магазинов с товарами, которые могли бы заинтересовать лишь настроенных на покупки туристов, асфальт был покрыт коростами и вмятинами. Короче говоря, город, о котором кто-то сказал: «Я пожаловался городским властям на большую лужу перед въездом в гараж, и мне из мэрии прислали трех уток». Несомненным же украшением города являлись салоны проката автомобилей, предлагавшие машины в действительно хорошем состоянии и лучших марок, способных преодолеть суровые просторы Канады. Воспользовавшись услугами первого попавшегося, я взял «хай-мастер», неплохую американскую подделку под БМВ, заплатил за три дня и вместе с пребывающим в полудреме Буддой отправился на поиски пристанища. Именно тогда я и познакомился с особенностями городского сервиса. В итоге мы на этом даже выиграли — раздраженный отсутствием нормального жилья, я уехал к восточной границе города, где наткнулся на приличный во всех отношениях мотель с неплохим рестораном. Будда набил брюхо яичницей, двумя салатами, гренками, соком и кофе, мне же хватило кофе и теплых, в меру сладких рогаликов.
— Сейчас приму душ, и вперед, — сообщил я Будде, закуривая сигарету.
— О гос-споди… — Он зевнул во весь рот и с хрустом поскреб подбородок. — Мне, похоже, надо побриться… — Он тяжело вздохнул. — Что-то ты такой бодрый, что так и хочется тебя стукнуть… — Он снова зевнул.
— Ну так иди спать, а я через полчаса трогаюсь.
— А не лучше ли было бы и самому вздремнуть?
— Отличная идея, именно так я и сделаю, потому и выезжаю только через полчаса. — Я встал и забрал сигареты и зажигалку. — Как раз успею выспаться.
Двадцать три минуты спустя он постучал в мою дверь, когда я размышлял над тем, как лучше вооружиться. Я прикрыл крышку чемодана и крикнул: «Входи!»
Он вошел бодро, настолько бодро, что мне это показалось неестественным. В первый момент он меня лишь удивил, но первый момент прошел быстро, а следующий уже дал время для более глубокого анализа. Я достал из чемодана «биффакс» и вложил в кобуру под левой подмышкой.
— Если ты принимаешь какую-то дрянь, то я хотел бы знать, какую именно, и если я сочту, что мне это не нравится, то ты никогда больше — по крайней мере, пока мы вместе — делать этого не будешь, — сказал я, идя в ванную. Еще раз опрыскав лицо лосьоном, я вернулся. — О'кей?
— Это всего лишь «нексес», не сходи с ума, — удивленно сказал он. — Обычное тонизирующее средство, ничего особенного…
— Если «нексес» — сходить с ума не буду, — согласился я и махнул рукой в сторону двери. — Идем?
Похоже, несколько на меня обидевшись, он молча направился к двери, а я решил, что постараюсь быть более снисходительным младшим братом; я не цеплялся к нему, не высмеивал, не объяснял, почему считаю его поведение инфантильным. Меня лишь слегка удивляло, что он не ценит моего великодушия и молчит три, потом четыре минуты. Мир не ценит чужого благородства, и потому еще через две минуты я решил мягко скорректировать поведение Будды.
— Придурок, — начал я, одновременно объезжая какого-то велосипедиста, который начал обгонять группу товарищей, выехав на мостовую. — Это я не ему, — пояснил я Будде. — Наркотики — единственное или, может быть, одно из немногих, к чему я отношусь резко отрицательно. — Он дернул головой, а на лице его отразилось искреннее и глубокое возмущение. — Знаю, знаю! Ты уже явно выразил свое отношение к наркоте в первый же вечер, я об этом слегка забыл, а ты меня удивил внезапной сменой настроения. Потому у меня и возникли определенные подозрения. Извини. — Я примирительно хлопнул его по плечу. Немного подождав, я уже хотел остановить машину, чтобы еще раз сделать то же самое, но тут Будда засопел и скривил физиономию в трудноописуемой гримасе.
— Принимаю извинения, хотя сам знаешь, куда их можно засунуть. — Я пребывал в столь хорошем настроении, что даже счел возможным согласно кивнуть. — — Куда мы едем?
— На осмотр места происшествия — собственно, я как раз собирался тебя спросить, где пришили Ласкацио. — Ход был весьма хитрым — адрес места убийства был мне известен из архивов, но я решил дать Будде возможность почувствовать собственную незаменимость. — Хочу там кое-что разнюхать.
Неожиданно он рассмеялся.
— Чер-рт… — Звучное «р», заставившее звенеть стаканы во время его первого визита, эхом отдалось в салоне автомобиля. Он откинулся на спинку сиденья и долго смеялся, качая головой. — Ну и рассмешил же ты меня, — простонал он. — Ты что, не помнишь, где убили Мануэля?!. Ты? Со своей памятью?
— Гм… Может, и помню, но… Дело в том… — Я запутался в собственном вранье. — Ну ладно — я просто хотел, чтобы ты побыстрее забыл о нашей ссоре, вот. Доволен?
Он перестал смеяться и удивленно посмотрел на меня, изобразив удивление вполне успешно, словно после двух часов обучения актерскому мастерству.
— Знаешь, а я ведь на самом деле забыл, — сказал он тоном, вполне соответствовавшим выражению его лица.
— О, как здорово! — Я хлопнул в ладоши.
— Правда?
Похоже, дурачиться с ним можно было не хуже, чем с Филом. Движение на улице было не слишком оживленным — большинство автомобилей с канадскими номерами двигались в противоположном направлении. Веселый солнечный денек, прямо как из детского фильма о двух приятелях, которые хотят найти сокровище пиратов, чтобы оказать финансовую помощь приюту для гениальных сирот из стран третьего мира. На заднем сиденье не хватало только лохматого песика, а на хвосте — банды преследователей… Я посмотрел в монитор заднего вида. Пока что никто за нами не гнался, но вместе с этой мыслью улетучилось и беззаботное настроение.
— Ну, давай, или погоняй комп, или веди сам, поскольку я не знаю, куда ехать. — Я сбавил ход и переместился в правый ряд сразу за «фордом» с помятой со стороны водителя дверцей. Видимо, этим маневром я прервал дремоту водителя, который ни с того ни с сего бросил руль, повернулся и, размахивая руками, проорал несколько не слишком добрых пожеланий в наш адрес. Я поехал еще медленнее. Положительной стороной этой сценки стало осознание того, что у меня здоровое сердце — другое было бы не в состоянии за столь короткое время перебросить столько крови к голове. — Ну, так где мне сворачивать?
Будда отвел взгляд от уменьшающегося зада «форда» и ткнул пальцем в стекло.
— Сейчас направо, дальше покажу.
Я свернул направо, потом еще раз. Немного прямо, чуть вправо, слегка влево, прямо. Стоп.
— В трех метрах от нас, у стены… — Будда развалился на сиденье. — Как раз под этим хреном. — Имелся в виду достаточно художественно нарисованный пенис. Я посмотрел на стену гаража, на которой самовыражались все местные любители граффити. — Не будешь выходить?
Я удивленно посмотрел на него.
— Зачем?
На этот раз уже он вытаращил глаза. — Как это — зачем? Ведь для этого мы сюда приехали!..
— Не сходи с ума. Ты думал, я выйду и буду искать следы годичной давности? И наверняка в щели между плитами меня ждет шпилька с выгравированным адресом забегаловки, или по птичьему дерьму я доберусь до хозяина отеля для почтовых голубей, которые приносят адресатам повестки с требованием предстать перед обличьем святого Петра? — Я открыл пиво и с удовольствием осушил половину банки.
— Кажется, я начинаю тебя ненавидеть, — спокойно сказал он. — Твои заумствования следует записать на диск «Домашняя аптечка» в разделе «Рвотные средства».
— Ладно. Критика принята. Я приехал сюда… Гм, сам точно не знаю зачем. Так всегда, когда я не знаю, что делать, я делаю что попало, рассчитывая на стечение обстоятельств, удачу, неожиданную идею. — Я допил пиво и огляделся по сторонам — достаточно много зелени, в основном тополя и березы, кое-какие кусты; домики чуть выше обычного стандарта периферийных домиков для среднего класса. Царила почти полная тишина. Зелень сужала перспективу, создавая иллюзию интимности, изоляции и отчуждения. Я вывел на экран компа план района и поискал на нем по очереди предприятия, магазины, культурные учреждения. Всего того здесь было чрезвычайно мало. Мануэль приехал сюда не в театр, не в мастерскую, не в магазин. Он приехал сюда или…
— Может, поговорим с соседями? — предложил Будда, доставая банку пива для себя.
— Дай мне тоже, пожалуйста… — Мы закурили и сделали по глотку. — С соседями?..
— То есть с теми, кто ближе всего живет. — Он махнул рукой, показывая на ближайшие четыре или пять домиков.
— Да, наверное, этим и кончится, вот только… — Я поморщился.
— Пожалуй, ты прав — полиция их всех допросила, верно?
Я немного подумал и пришел к выводу, что он все же надо мной издевается.
— Верно, мне пришло в голову, что serv s ur spru-denc ae уже могли тщательно допросить всех в ближайшей округе…
— Не думал, что ты знаешь латынь. — На этот раз Будда, похоже, удивился искренне. — D scord a c v um plerumque magnus c v ates pessumded t, — сказал он.
Я согласился, осторожно кивнув, и вышел из машины, мысленно повторяя то, что мне удалось запомнить из фразы Будды, — в компе должен быть словарь, и я намеревался им в ближайшее время воспользоваться. Пока что я лишь глубоко вздохнул.
— Неплохой тут воздух, — сказал я Будде. — Есть ли в этом смысл, или нет, но я попробую поговорить с кем-нибудь из обитателей этих халуп.
— Я с тобой. — Он выскочил из машины и обошел ее. — Откуда начинаем?
— Выбирай. — Я великодушно подарил ему все ближайшие домики.
— Ну, тогда этот. — Он первым пошел к домику, но у самой калитки замедлил шаг, а потом даже отошел в сторону.
Я нажал на кнопку звонка. Немного подождав, я повторил операцию, затем пожал плечами.
— Не повезло. — Я бросил вопросительный взгляд на провожатого. Он повел меня к следующему дому, но вести беседу и даже нажимать на звонок снова предоставил мне. — Те, что похитрее, устанавливают теперь в кнопках маленькие заряды взрывчатки, — пробормотал я, нажимая на звонок. Будда застонал, качая головой. Еще до того, как он замолчал, дверь открылась и наружу высунулась пожилая женщина в халате. Я поклонился, улыбнулся — не слишком широко — и сказал:
— Добрый день, меня зовут Оуэн Йитс. — Я протянул лицензию. — Я частный детектив и пытаюсь найти кое-что, чего не заметила полиция, по делу убитого неподалеку от вашего дома человека…
Она подошла ближе и кивнула в знак того, что понимает, о чем я говорю.
— Добрый день. — Рассматривать лицензию она не стала. — К сожалению, я не знаю ничего, кроме того, что сказала полиции, а им я сказала, что ничего не знаю. — Она тихо рассмеялась, явно довольная собой. — Простите… — Она снова прыснула и прикрыла рот рукой, затем посерьезнела. — Это случилось ночью, убийца воспользовался глушителем — так сказал инспектор, — и потому ничто не могло меня разбудить. И раньше, и позже здесь тоже ничего особенного не происходило — ни грозы с молниями, ни подозрительных личностей, расспрашивающих про покойника.
— Я первый?
— Именно.
— Ну что ж, запишите мой идентификатор, полиция ведь наверняка просила сообщить, если появится кто-нибудь вроде меня?
— Нет, — спокойно возразила она.
— Нет?
Она покачала головой, потом, будто что-то вспомнив, бросила взгляд через плечо, вернее, лишь начала это делать, но, вспомнив уроки хороших манер, снова обратила взгляд ко мне. Приятно встретить иногда человека, который может вспомнить о чем-то таком, как хорошие манеры. Я поклонился.
— Что ж… Не будем больше отнимать у вас времени…
Спокейн тоже ничем особо меня не потряс — типичный приграничный город, явно провинциальный — скверные гостиницы, зато переполненные отдыхающими после пересечения границы канадцами, столь же скверные еда и обслуживание в барах. Вдоль шоссе тянулись ряды кормившихся за счет потока путешественников магазинов с товарами, которые могли бы заинтересовать лишь настроенных на покупки туристов, асфальт был покрыт коростами и вмятинами. Короче говоря, город, о котором кто-то сказал: «Я пожаловался городским властям на большую лужу перед въездом в гараж, и мне из мэрии прислали трех уток». Несомненным же украшением города являлись салоны проката автомобилей, предлагавшие машины в действительно хорошем состоянии и лучших марок, способных преодолеть суровые просторы Канады. Воспользовавшись услугами первого попавшегося, я взял «хай-мастер», неплохую американскую подделку под БМВ, заплатил за три дня и вместе с пребывающим в полудреме Буддой отправился на поиски пристанища. Именно тогда я и познакомился с особенностями городского сервиса. В итоге мы на этом даже выиграли — раздраженный отсутствием нормального жилья, я уехал к восточной границе города, где наткнулся на приличный во всех отношениях мотель с неплохим рестораном. Будда набил брюхо яичницей, двумя салатами, гренками, соком и кофе, мне же хватило кофе и теплых, в меру сладких рогаликов.
— Сейчас приму душ, и вперед, — сообщил я Будде, закуривая сигарету.
— О гос-споди… — Он зевнул во весь рот и с хрустом поскреб подбородок. — Мне, похоже, надо побриться… — Он тяжело вздохнул. — Что-то ты такой бодрый, что так и хочется тебя стукнуть… — Он снова зевнул.
— Ну так иди спать, а я через полчаса трогаюсь.
— А не лучше ли было бы и самому вздремнуть?
— Отличная идея, именно так я и сделаю, потому и выезжаю только через полчаса. — Я встал и забрал сигареты и зажигалку. — Как раз успею выспаться.
Двадцать три минуты спустя он постучал в мою дверь, когда я размышлял над тем, как лучше вооружиться. Я прикрыл крышку чемодана и крикнул: «Входи!»
Он вошел бодро, настолько бодро, что мне это показалось неестественным. В первый момент он меня лишь удивил, но первый момент прошел быстро, а следующий уже дал время для более глубокого анализа. Я достал из чемодана «биффакс» и вложил в кобуру под левой подмышкой.
— Если ты принимаешь какую-то дрянь, то я хотел бы знать, какую именно, и если я сочту, что мне это не нравится, то ты никогда больше — по крайней мере, пока мы вместе — делать этого не будешь, — сказал я, идя в ванную. Еще раз опрыскав лицо лосьоном, я вернулся. — О'кей?
— Это всего лишь «нексес», не сходи с ума, — удивленно сказал он. — Обычное тонизирующее средство, ничего особенного…
— Если «нексес» — сходить с ума не буду, — согласился я и махнул рукой в сторону двери. — Идем?
Похоже, несколько на меня обидевшись, он молча направился к двери, а я решил, что постараюсь быть более снисходительным младшим братом; я не цеплялся к нему, не высмеивал, не объяснял, почему считаю его поведение инфантильным. Меня лишь слегка удивляло, что он не ценит моего великодушия и молчит три, потом четыре минуты. Мир не ценит чужого благородства, и потому еще через две минуты я решил мягко скорректировать поведение Будды.
— Придурок, — начал я, одновременно объезжая какого-то велосипедиста, который начал обгонять группу товарищей, выехав на мостовую. — Это я не ему, — пояснил я Будде. — Наркотики — единственное или, может быть, одно из немногих, к чему я отношусь резко отрицательно. — Он дернул головой, а на лице его отразилось искреннее и глубокое возмущение. — Знаю, знаю! Ты уже явно выразил свое отношение к наркоте в первый же вечер, я об этом слегка забыл, а ты меня удивил внезапной сменой настроения. Потому у меня и возникли определенные подозрения. Извини. — Я примирительно хлопнул его по плечу. Немного подождав, я уже хотел остановить машину, чтобы еще раз сделать то же самое, но тут Будда засопел и скривил физиономию в трудноописуемой гримасе.
— Принимаю извинения, хотя сам знаешь, куда их можно засунуть. — Я пребывал в столь хорошем настроении, что даже счел возможным согласно кивнуть. — — Куда мы едем?
— На осмотр места происшествия — собственно, я как раз собирался тебя спросить, где пришили Ласкацио. — Ход был весьма хитрым — адрес места убийства был мне известен из архивов, но я решил дать Будде возможность почувствовать собственную незаменимость. — Хочу там кое-что разнюхать.
Неожиданно он рассмеялся.
— Чер-рт… — Звучное «р», заставившее звенеть стаканы во время его первого визита, эхом отдалось в салоне автомобиля. Он откинулся на спинку сиденья и долго смеялся, качая головой. — Ну и рассмешил же ты меня, — простонал он. — Ты что, не помнишь, где убили Мануэля?!. Ты? Со своей памятью?
— Гм… Может, и помню, но… Дело в том… — Я запутался в собственном вранье. — Ну ладно — я просто хотел, чтобы ты побыстрее забыл о нашей ссоре, вот. Доволен?
Он перестал смеяться и удивленно посмотрел на меня, изобразив удивление вполне успешно, словно после двух часов обучения актерскому мастерству.
— Знаешь, а я ведь на самом деле забыл, — сказал он тоном, вполне соответствовавшим выражению его лица.
— О, как здорово! — Я хлопнул в ладоши.
— Правда?
Похоже, дурачиться с ним можно было не хуже, чем с Филом. Движение на улице было не слишком оживленным — большинство автомобилей с канадскими номерами двигались в противоположном направлении. Веселый солнечный денек, прямо как из детского фильма о двух приятелях, которые хотят найти сокровище пиратов, чтобы оказать финансовую помощь приюту для гениальных сирот из стран третьего мира. На заднем сиденье не хватало только лохматого песика, а на хвосте — банды преследователей… Я посмотрел в монитор заднего вида. Пока что никто за нами не гнался, но вместе с этой мыслью улетучилось и беззаботное настроение.
— Ну, давай, или погоняй комп, или веди сам, поскольку я не знаю, куда ехать. — Я сбавил ход и переместился в правый ряд сразу за «фордом» с помятой со стороны водителя дверцей. Видимо, этим маневром я прервал дремоту водителя, который ни с того ни с сего бросил руль, повернулся и, размахивая руками, проорал несколько не слишком добрых пожеланий в наш адрес. Я поехал еще медленнее. Положительной стороной этой сценки стало осознание того, что у меня здоровое сердце — другое было бы не в состоянии за столь короткое время перебросить столько крови к голове. — Ну, так где мне сворачивать?
Будда отвел взгляд от уменьшающегося зада «форда» и ткнул пальцем в стекло.
— Сейчас направо, дальше покажу.
Я свернул направо, потом еще раз. Немного прямо, чуть вправо, слегка влево, прямо. Стоп.
— В трех метрах от нас, у стены… — Будда развалился на сиденье. — Как раз под этим хреном. — Имелся в виду достаточно художественно нарисованный пенис. Я посмотрел на стену гаража, на которой самовыражались все местные любители граффити. — Не будешь выходить?
Я удивленно посмотрел на него.
— Зачем?
На этот раз уже он вытаращил глаза. — Как это — зачем? Ведь для этого мы сюда приехали!..
— Не сходи с ума. Ты думал, я выйду и буду искать следы годичной давности? И наверняка в щели между плитами меня ждет шпилька с выгравированным адресом забегаловки, или по птичьему дерьму я доберусь до хозяина отеля для почтовых голубей, которые приносят адресатам повестки с требованием предстать перед обличьем святого Петра? — Я открыл пиво и с удовольствием осушил половину банки.
— Кажется, я начинаю тебя ненавидеть, — спокойно сказал он. — Твои заумствования следует записать на диск «Домашняя аптечка» в разделе «Рвотные средства».
— Ладно. Критика принята. Я приехал сюда… Гм, сам точно не знаю зачем. Так всегда, когда я не знаю, что делать, я делаю что попало, рассчитывая на стечение обстоятельств, удачу, неожиданную идею. — Я допил пиво и огляделся по сторонам — достаточно много зелени, в основном тополя и березы, кое-какие кусты; домики чуть выше обычного стандарта периферийных домиков для среднего класса. Царила почти полная тишина. Зелень сужала перспективу, создавая иллюзию интимности, изоляции и отчуждения. Я вывел на экран компа план района и поискал на нем по очереди предприятия, магазины, культурные учреждения. Всего того здесь было чрезвычайно мало. Мануэль приехал сюда не в театр, не в мастерскую, не в магазин. Он приехал сюда или…
— Может, поговорим с соседями? — предложил Будда, доставая банку пива для себя.
— Дай мне тоже, пожалуйста… — Мы закурили и сделали по глотку. — С соседями?..
— То есть с теми, кто ближе всего живет. — Он махнул рукой, показывая на ближайшие четыре или пять домиков.
— Да, наверное, этим и кончится, вот только… — Я поморщился.
— Пожалуй, ты прав — полиция их всех допросила, верно?
Я немного подумал и пришел к выводу, что он все же надо мной издевается.
— Верно, мне пришло в голову, что serv s ur spru-denc ae уже могли тщательно допросить всех в ближайшей округе…
— Не думал, что ты знаешь латынь. — На этот раз Будда, похоже, удивился искренне. — D scord a c v um plerumque magnus c v ates pessumded t, — сказал он.
Я согласился, осторожно кивнув, и вышел из машины, мысленно повторяя то, что мне удалось запомнить из фразы Будды, — в компе должен быть словарь, и я намеревался им в ближайшее время воспользоваться. Пока что я лишь глубоко вздохнул.
— Неплохой тут воздух, — сказал я Будде. — Есть ли в этом смысл, или нет, но я попробую поговорить с кем-нибудь из обитателей этих халуп.
— Я с тобой. — Он выскочил из машины и обошел ее. — Откуда начинаем?
— Выбирай. — Я великодушно подарил ему все ближайшие домики.
— Ну, тогда этот. — Он первым пошел к домику, но у самой калитки замедлил шаг, а потом даже отошел в сторону.
Я нажал на кнопку звонка. Немного подождав, я повторил операцию, затем пожал плечами.
— Не повезло. — Я бросил вопросительный взгляд на провожатого. Он повел меня к следующему дому, но вести беседу и даже нажимать на звонок снова предоставил мне. — Те, что похитрее, устанавливают теперь в кнопках маленькие заряды взрывчатки, — пробормотал я, нажимая на звонок. Будда застонал, качая головой. Еще до того, как он замолчал, дверь открылась и наружу высунулась пожилая женщина в халате. Я поклонился, улыбнулся — не слишком широко — и сказал:
— Добрый день, меня зовут Оуэн Йитс. — Я протянул лицензию. — Я частный детектив и пытаюсь найти кое-что, чего не заметила полиция, по делу убитого неподалеку от вашего дома человека…
Она подошла ближе и кивнула в знак того, что понимает, о чем я говорю.
— Добрый день. — Рассматривать лицензию она не стала. — К сожалению, я не знаю ничего, кроме того, что сказала полиции, а им я сказала, что ничего не знаю. — Она тихо рассмеялась, явно довольная собой. — Простите… — Она снова прыснула и прикрыла рот рукой, затем посерьезнела. — Это случилось ночью, убийца воспользовался глушителем — так сказал инспектор, — и потому ничто не могло меня разбудить. И раньше, и позже здесь тоже ничего особенного не происходило — ни грозы с молниями, ни подозрительных личностей, расспрашивающих про покойника.
— Я первый?
— Именно.
— Ну что ж, запишите мой идентификатор, полиция ведь наверняка просила сообщить, если появится кто-нибудь вроде меня?
— Нет, — спокойно возразила она.
— Нет?
Она покачала головой, потом, будто что-то вспомнив, бросила взгляд через плечо, вернее, лишь начала это делать, но, вспомнив уроки хороших манер, снова обратила взгляд ко мне. Приятно встретить иногда человека, который может вспомнить о чем-то таком, как хорошие манеры. Я поклонился.
— Что ж… Не будем больше отнимать у вас времени…