Сколько километров нужно проехать? - спросил Илларионыч.
- Чуть больше ста.
- М - да, - запнулся Илларионыч, - не очень далеко, но и не так уж близко ...
- В наших краях сто километров не расстояние, - усмехнулся доктор Сизов. - Давайте все же договоримся так: вы поможете нам избавиться от змей возле моста, а мы, в свою очередь, поможем вам отыскать и другие места, где много змей.
- А что значит "дороги вполне проезжие"? - поинтересовался я.
-то, что подсохло и везде проехать можно. Весной солонцы так размокают, что не только автомобиль - гусеничный трактор пройти не может: тонет в жидкой почве по самую кабину.
- А какие там змеи?
- Разные: большие и маленькие, серые и пестрые.
- Вид змей определяли?
- Нет.
- Жаль. Ну раз дороги вполне проезжие и змеи такие, что от их укусов гибнут животные, нужно посмотреть и место, и змей.
- Когда выезжаем?
- Завтра.
Речка Тургенка начинается где-то в горах Талгарского хребта. Какова она там - можно только догадываться. На равнине же река весьма капризна: то разольется широким плесом, заросшим высоченным камышом, то бурлит и петляет, протискиваясь через узкий глубокий овраг с голыми склонами. По пути к "проклятому месту" мы раз двадцать то выезжали на берег и ехали вдоль воды, то сворачивали в степь и ползли по разбитой дороге, поднимая густую пыль. Ехали весь день и на нужное место попали уже в сумерках. Газик Сизова нырнул в небольшой овражек, выбрался из него и стал. Я подвел "Москвича" к газику.
Разогретая за день степь дышала теплом и пахла полынью, пылью и кизячным дымом. Прямо перед нами в глубоком узком каньоне шумела река. Через каньон был перекинут мост. Правее моста блестел широкий плес. От плеса тянулась пелена тумана. Пыль, поднятая нашими автомобилями, вперемешку с туманом слоями оседала на землю. Невдалеке от плеса поблескивал костер, многоголосо блеяли овцы и лаяли собаки.
- Вот она, эта "проклятая земля", - показал на противоположный берег доктор, - утром мы ее посмотрим.
- Ночевать где будем? - спросил Илларионыч.
- У чабана. Вон отара стоит. Василий, подруливай к юрте. Как всегда, в степи первыми нас встретили две огромные лохматые собаки. Они бросились к машинам и с хриплым басовитым лаем тяжело скакали возле самых окон. Мы подъехали к юрте, но собаки не дали нам выйти из машин. Из-за юрты вышла женщина и прикрикнула на собак. Псы отошли в сторону, легли, но рычать не переставали.
- Аман ба? - обратился к женщине доктор Сизов.
- Аман, аман! - откликнулась женщина.
- Чья отара? Где чабан?
- Отара Сарсенбая с фермы Карачингиль. Хозяин отару тырлует. Сейчас придет. Заходите в юрту!
- Что значит "тырлует"? - спросил Вячеслав.
- Тырлует - значит укладывает спать овец, - ответил доктор.
- Разве овец надо укладывать спать?
- Надо. Иначе ночью они могут убрести куда-нибудь. Хозяин юрты, чабан Сарсенбай, пришел через полчаса. После приветствий, которые продолжались еще около получаса, между чабаном и Сизовым начался разговор на сугубо специальную тему. Мы терпеливо ждали, пока этот разговор окончится. Потом хозяин ушел кормить собак, которых у него было около десятка. Затем ели очередной бешбармак и, соблюдая степной этикет, не докучали хозяину вопросами, К нужному нам разговору мы смогли приступить только около полуночи. Так как глаза у всех слипались, беседа была короткой, но весьма содержательной. Вот что рассказал чабан Сарсенбай.
- Эта "проклятая земля" известна очень давно. Еще мой дед знал ее и не гонял сюда свое стадо. На этой стороне речки случаев укусов змеями скота нет. А на другой стороне дня не проходит, чтобы две - три овцы не пострадали от укусов, особенно весной и в начале лета. Коров змеи кусают гораздо реже. На "проклятой земле" змей видят не очень часто, а вот поди ж ты! Если стадо пасется хотя бы в километре от берега, укусов не бывает. Утром, когда отара выходит пастись, все овцы здоровы. Укусы случаются ближе к полудню. Змеи кусают овец только за морду, а коров - и за бок, и даже за вымя. Укушенная овца сначала бегает, задрав голову, а потом падает и издыхает. Перед этим голова у нее очень сильно опухает. Спасти укушенную овцу невозможно; коровы же после укуса болеют, но обычно остаются живыми.
На следующее утро, чтобы осмотреть местность до начала переправы, мы поднялись до восхода солнца. Наскоро выпили чаю и поехали на другую сторону речки. Берег плеса был истоптан бесчисленными овечьими копытами. На площади больше гектара трава выбита полностью. От этой голой площадки к мосту тянулось несколько тропинок. За мостом тропинок не было; там поднималась густая зеленая трава. Трава была еще невысокая, и виднелись многочисленные остатки сгоревших кустов. Метрах в двухстах от моста начинались кустики чингиля и кара - барака. Мы переехали через мост, оставили машины и пошли вдоль берега. Степь как степь. Разница только в том, что на этом берегу, в некотором отдалении от берега, тянулась полоска густых зарослей чия.
Мы добросовестно топтались, осматривая каждый кустик до самого восхода солнца, но змей не нашли. После восхода солнца стали попадаться ящерицы, а потом Илларионыч наткнулся на двух крупных щитомордников. Змеи лежали рядышком у куста чингиля и грелись на солнышке.
- Вот эти твари и наносят нам ощутимый вред, - сказал Сизов. - Бейте их!
- Зачем? - возразил Илларионыч. - Мы заберем их в питомник.
Чабан Сарсенбай поглядел, как Илларионыч посадил змей в мешок, плюнул и отвернулся.
- Если место приносит такой ущерб, зачем гонять сюда скот? - спросил Вячеслав. - Не проще ли сделать переправу в другом месте?
- Это единственное удобное место для переброски моста, - ответил Сизов, - здесь проходит трасса скотоперегона. Вокруг луга - нельзя допускать потрав. В совхозе овец тридцать тысяч голов. Каждая отара, а их в совхозе шестьдесят, проходит через переправу, и почти каждая теряет одну - две овцы. За день успевают переправиться не больше десяти отар. Поэтому вся переправа длится неделю, и каждый день погибают десять - пятнадцать овец. Словно дань кому-то платим!
- Бороться со змеями не пробовали? - спросил я.
- Пробовали, да толку мало. Посоветовали нам выжечь кусты и траву. Сколько горючего израсходовали, чуть пожар по степи не пустили, а трава снова выросла, и гибель овец продолжается.
- А если выжигать каждый год перед началом переправы?
- Нельзя. Овцы по выгоревшему месту не идут. Бегут к свежей траве.
- Ладно, - сказал наш бригадир, - пока и мы ничего сказать не можем, но постараемся разобраться.
Сизов отправил Сарсенбая к отаре и велел начинать переправу. Отара Сарсенбая подошла к мосту. Овцы были острижены и поэтому казались очень худыми.
Два чабана - помощники Сарсенбая - стали у моста. Овцы сгрудились перед мостом. Первыми через мост перешли две собаки. На нашем берегу собаки разошлись в стороны и улеглись возле кустов. За собаками потянулись овцы. Они проходили между чабанами, переходили мост, а на нашем берегу рассыпались цепью. Овцы перебегали от куста к кусту, по пути объедая ветки и сощипывая с земли траву. В кусты овцы не шли. Собаки поднялись и ушли вперед. Сарсенбай с сыном и двумя другими собаками подгонял задних овец. Вслед за отарой два вола перетащили через мост телегу с юртой и чабанскими пожитками. На арбе сидела жена Сарсенбая.
Мы хотели подойти к овцам, но нас не пустили собаки. Они встали на нашем пути, и испытывать судьбу нам не захотелось. Сарсенбай прикрикнул на собак и подошел к нам.
- Если возле зарослей пройдем без потерь, значит, аллах помиловал овец! Извините, но стоять здесь у меня времени нет. Отара уходит.
- Мы проводим отару до конца зарослей.
-тогда пойдемте вместе.
До самого конца зарослей овцы паслись спокойно.
- Слава аллаху! - воскликнул Сарсенбай, когда последняя овца благополучно прошла мимо зарослей.
Мы простились с Сарсенбаем и вернулись к мосту, но начало переправы второй отары прозевали, однако и эта отара прошла опасный участок без потерь. Мы и ее проводили, а когда вернулись к мосту, там уже стояла третья отара. Овцы напились, но от воды шли неохотно. Трое чабанов с трудом оттеснили овец к мосту. Как и в отаре Сарсенбая, первыми мост перешли две собаки. Псы знали свои обязанности и заняли свои места по флангам. Овцы колонной перешли через мост, но пастись не стали, а разошлись вдоль зарослей и встали в тени от кустов чингиля. Было уже жарко. Солнце пекло вовсю. Овцы часто - часто дышали и старались спрятать голову в тень.
- Гей! Гей! Гей! - кричали чабаны.
Овцы отбегали в сторону, но тут же останавливались в тени ближайшего куста. Чабаны бегали от одной группы овец к другой, но построить отару в походный порядок им не удавалось. Вдруг одна овца заблеяла, задрала голову и заметалась.
- Смотрите! Смотрите! - закричал Сизов. - Ее укусила змея! Мы сразу же помчались к отаре, но на пути опять встали собаки. Они бросились на нас с такой яростью, что мы тут же остановились. Доктор закричал чабанам, чтобы они убрали собак. В этот момент еще одна овца заблеяла и, задрав голову, понеслась между кустами. За нею шарахнулись и другие овцы.
- Еще одна! - всплеснул руками Сизов. - Поистине "проклятое место"!
- Я заметил, откуда она побежала! - крикнул Илларионыч.
Собак отогнали. Мы подошли к кусту, на который указал Илларионыч. Земля вокруг куста была истоптана овцами. Разумеется, никого мы там не нашли.
- Надо ветки раздвинуть! - сказал Вячеслав.
Мы раздвинули ветки и в глубине куста обнаружили щитомордника. Пока мы возились с кустом, чабаны поймали укушенных овец. У обеих чуть выше носа на морде вздулись желваки.
- Отсюда опухоль распространится по всей голове, и потом овца издохнет, - сказал Сизов. - Мы пробовали лечить укушенных овец. Обкалывали опухоль раствором марганцовки или новокаином, но бесполезно: овца все равно погибает.
- Нам нужно походить между овцами, чтобы увидеть, почему змеи кусают овец, - сказал Илларионыч, - а собаки нас не пускают.
- Собаки вас пустят, если вы наденете наши халаты, - ответил чабан, сейчас собаки считают вас чужими, а в халатах примут за своих.
Четвертую отару мы встретили на подступах к мосту. Сизов взял у чабана халаты. Мы переоделись, и собаки пустили нас к отаре.
Овцы этой отары, так же как и их предшественницы, прятались в тень. Идти по жаре они не хотели. И здесь чабаны бегали от одной группы овец к другой, кричали и подгоняли их палками.
Мы долго бродили между овцами, но ничего не обнаружили. Отара прошла уже половину "проклятого места", и тут я заметил щитомордника. Он выполз из куста чингиля и, свернувшись, улегся в тени, под ветками. Я не стал тревожить змею. Нужно было посмотреть, что же будет дальше. Я осторожно попятился и сел в тени соседнего куста так, чтобы видеть щитомордника. Так я сидел и наблюдал минут десять. Щитомордник лежал неподвижно. Потом к кусту, где лежала змея, подошла овца. Овце было жарко. Она искала тенистого местечка, а возле этого куста тень была погуще. Овца вытянула шею и опустила голову к самым корням куста. Щитомордник сжался в комок и зашипел. Может быть, овца не услышала предупреждения, а может быть, просто захотела рассмотреть змею поближе. Она не только не отвела голову от опасного места, а, наоборот, потянулась мордой к змее. Броска щитомордника я не заметил. Овца вдруг дернулась, громко заблеяла, задрала голову и шарахнулась от куста. Щитомордник тут же скользнул в сплетение ветвей.
Итак, змеи кусают овец в тот момент, когда овцы в поисках прохлады суют голову в тень у основания ветвей куста!
Я немедленно поделился результатами наблюдения с Илларионычем и... тут же раскаялся в этом.
- Ты мог забрать змею? - спросил меня бригадир.
- Мог, но не успел...
- Какого же ты дьявола сидел, уставившись на змею, позволил ей укусить овцу?
- Я хотел понаблюдать за поведением щитомордника... Илларионыч разъярился и, как говорят, выдал мне на полную катушку. Признаться по правде, я не слушал бригадира, а думал о том, как спасти пострадавшую.
Тем временем овцу поймали. На морде, чуть выше носа, выступили две капельки крови, но опухоли еще не было.
- Доктор, а если вырезать место укуса? Может быть, яд еще не распространился. Опухоли-то пока нет! - сказал я.
По знаку доктора чабан вынул нож, оттянул кожу на месте укуса и срезал тот участок, где были капельки крови. По морде овцы потекла свежая кровь. Доктор Сизов достал из своей сумки йод и залил ранку.
- Орозбек, эту овцу положи на телегу. Посмотрим, что с ней будет!
Четвертая отара ушла. К мосту приблизилась пятая. Все повторилось с той же последовательностью. Овцы бежали к воде, жадно пили, переходили через мост, лезли в тень и... натыкались на змеиные зубы. Пятая отара потеряла три овцы. Правда, двум вырезали места укуса, но чабаны, выполняя распоряжения доктора, скептически ухмылялись.
Шестая отара недосчиталась двух овец. Седьмая - тоже двух. Восьмая одной. За день переправилось одиннадцать отар, потеряв при переходе через "проклятое место" тринадцать овец. Было о чем задуматься.
Вечером приехали ветеринарный фельдшер и два ветсанитара, сопровождавшие отары. Санитары сноровисто поставили возле моста две палатки. В одной установили стол и шкаф с медикаментами и инструментами, а в другой расстелили кошму. Собрались мы в этой палатке на совет. Судили, рядили, спорили, но, как уберечь овец от змей, так и не придумали. Вячеслав сидел молча и в спорах участия не принимал. Когда же все наговорились и умолкли, он попросил разрешения высказаться. Илларионыч считал, что Вячеслава слушать не следует, ибо ничего существенного он не скажет, и предложил закончить совет. Но Сизов (для которого мы все были одинаково авторитетны) все же захотел выслушать Вячеслава.
- Я составил графики, - начал Вячеслав.
- Какие еще графики? - заворчал Илларионыч. - Спать надо, а не графики рассматривать. Здесь не конструкторское бюро!
- Я составил графики, - невозмутимо повторил Вячеслав, продолжительности переправы одной отары в разное время дня и количества укусов в зависимости от времени переправы и перехода через "проклятую землю".
- Это любопытно! - сказал Сизов. - Продолжайте!
- Первая отара переправлялась с половины восьмого до восьми часов, всего тридцать минут - и прошла без потерь. Вторая отара - с восьми часов до без четверти девять. Время перехода и переправы - сорок пять минут. Потерь нет. Третья отара начала переправу в девять часов и закончила в десять. Переход длился час. Потери - две овцы. Четвертая отара переправлялась с десяти до одиннадцати - тоже час. Потери - одна овца. Переправа пятой отары продолжалась полтора часа. Потери - три овцы. Шестая и седьмая отары переправлялись целых три часа. Потери в каждой по две овцы. Восьмая, девятая и десятая отары затратили на переправу по часу и потеряли по одной овце каждая. Одиннадцатая отара прошла "проклятую землю" меньше чем за час и потерь не имела. В жаркое время дня потери были в каждой отаре.
- Так, так, - иронически подхватил Илларионыч, - на основании графиков следует сделать следующие выводы...
- Подождите, Илларионыч, - перебил его доктор, - тут есть над чем подумать. Потерь не имели две первые и последняя отары...
- Которые быстро прошли "проклятую землю" в прохладное время суток, подхватил Вячеслав, - все другие отары задерживались и теряли овец.
- Все это так, - разочарованно произнес Сизов, - но как заставить овец проходить "проклятую землю" дружно и быстро.
- Не знаю, - ответил Вячеслав, - вам это должно быть известно.
- Василий, - сказал вдруг доктор Сизов, - садись в машину и привези сюда чабанов четырех ближайших отар. Совещание будет.
- Виктор Александрович! - взмолился шофер. - Отложите совещание до утра. Чабаны за день устали, да и мы тоже...
- Утром опять овец терять придется. Нет, езжай сейчас, пока костры видны. С тобой поедет Шешенбай. Его чабаны послушают.
Через полчаса четверо сонных чабанов сидели на кошме в палатке. Сизов коротко рассказал о результатах первого дня переправы и попросил у чабанов совета, как быстро перегонять овец через "проклятую землю". Чабаны пили чай и молчали, доктор не торопил их. Первым высказался самый молодой (лет сорока) чабан Сагандык.
- Если мою отару пустите первой через мост, овцы пройдут "проклятую землю" дружно и быстро.
- Почему первой через мост должна проходить твоя отара? - возмутился другой чабан. - Моя отара ближе к мосту стоит!
- Все знают, что утром, когда попрохладнее, овцы идут хорошо, - заметил третий чабан, - труднее всего переправлять овец днем, по жаре. Пока отара идет до моста, овцы пасутся. Возле речки они пьют, а напившись, хотят отдыхать. Из - за этого-то и происходит задержка.
- Не пускать овец к воде! - сказал Вячеслав.
- Попробуй, удержи пятьсот овец, когда они пить хотят!
- Ну тогда придержать овец у воды, а через мост гнать, когда они уже отдохнут.
- К мосту подходят следующие отары. Овцы могут перемешаться. На разбор отар уйдет много времени.
- А если перегонять овец только по прохладе, утром и вечером? - сказал заинтересовавшийся Илларионыч.
- До жары можно перегнать не больше трех отар, а вечером - только одну.
- Почему вечером только одну?
- Перед ночевкой овец нужно напасти, напоить и оттырловать до темноты. За два часа не успеть.
- А ночью гнать можно?
- Ночью овец не гоняют. В темноте половину отары растеряешь, - пояснил чабан Сагандык.
-тогда пусть отары переправляются только утром и вечером!
- Нельзя, - сказал Сизов, - на трассе перегона еще пятьдесят отар. Если переправлять только по четыре отары в сутки, значит, переправа займет около двух недель. Мы потравим все окрестные сенокосы. Нужно использовать весь световой день.
Под монотонный, усыпляющий разговор я задремал. Сколько спал, не знаю, но разбудили меня голоса, почему-то ставшие громкими. Говорил Вячеслав.
- Причина задержки отар на "проклятой земле" - кусты. Причина гибели овец от укусов змей - те же кусты. Овцы грудятся в кустах, там их кусают змеи. Если убрать кусты с пути отар, обе причины будут устранены.
- Ты хочешь вырубить кусты? - насмешливо сказал самый старший чабан. Много же тебе придется поработать! Кустов вон сколько!
Остальные чабаны засмеялись.
- Зачем вырубать все кусты? - не смутился Вячеслав. - Достаточно расчистить полосу определенной ширины!
- Вручную это долго и дорого, - заметил Сизов.
- Зачем вручную, - удивился Вячеслав, - один бульдозер расчистит такую полосу за день!
- Пожалуй, вы правы, - сказал доктор Сизов - Завтра с утра переправим только две отары, которые стоят поближе к мосту. Остальные будут пастись.
- А сенокосы? - спросил Василий - За сенокосы директор нам головы поснимает!
- С директором я утром договорюсь. Сагандык и Бурабай, вы гоните свои отары на переправу. Выходите к мосту пораньше. Все. Совещание окончено. Вася, развези чабанов.
Не знаю, был ли Вячеслав уверен в успехе, но внешне он держался превосходно. Илларионыч тоже внешне был спокоен. У меня же внутри все дрожало от напряжения; чтобы отвлечься, я старательно работал лопатой. Целый день лазили мы по кустам, помогая наметить границы полосы через "проклятую землю". На подходе к мосту паслись двадцать отар. Вечером приехал директор, немногословный, пожилой казах. Мы познакомились, показали намеченные границы полосы. Директор больше слушал, чем говорил. Потом сказал: - Ну ладно. Действуйте! - И, забрав с собой доктора, уехал осматривать отары.
Сизов вернулся поздно ночью, но мы не спали.
- Ну как? - спросил его Илларионыч.
- Волков бояться - в лес не ходить! - отшутился доктор - Давайте спать. Утро вечера мудренее!
Спать нам почти не пришлось. Только улеглись, как послышался шум моторов подходивших бульдозеров и тракторов. Один из тракторов притащил за собой повозку с горючим. Пока мы угощали трактористов чаем, стало светать. Потом мы помогали трактористам заправить тракторы горючим. Приехал директор.
И вот бульдозеры один за другим осторожно поползли через мост. Передний опустил нож и ринулся в заросли. Задний остался стоять у моста. Мы пошли следом за первым. Нож бульдозера срезал мелкие кусты у самых корней. Кусты побольше он выкорчевывал вместе с корнями. За бульдозером оставалась полоса голой земли. Метров через двадцать перед бульдозером собралась куча изломанных кустов вровень с мотором. Тракторист отвел машину назад. Второй бульдозер подошел к куче, сдвинул ее за границу намеченной полосы и отошел, освободив место первому.
Первый бульдозер снова ринулся в атаку. Любо было смотреть на слаженную четкую работу бульдозеристов, но вдруг бульдозер, сдвигавший кусты, остановился. Его водитель выскочил из кабины и с криком: "Змея!" - бросился к нам. Мы кинулись к бульдозеру. На капоте мотора извивался крупный полоз. Илларионыч вскочил на гусеницу бульдозера и взял полоза рукой. Полоз вцепился ему в рукав.
Трактористы, ветсанитары, Сизов и директор с ужасом уставились на нашего бригадира. Илларионыч спокойно перехватил полоза за голову, отцепил его от рукава, спрыгнул с гусеницы и направился к бульдозеристу.
- Чего ты перепугался? Это же не ядовитая змея!
- На ней не написано, ядовитая она или нет! - сказал бульдозерист. Эта неядовитая, а другая будет ядовитая!
- Ну и что? Сбрось ее палкой на землю и продолжай работать!
- Я ее палкой, а она по палке ко мне!
- Не полезет она к тебе!
- Откуда ты знаешь, что будет делать змея?
- Я за свой век поймал их тысячи. Ни одна змея ко мне не шла. Все от меня уходили!
- Нет. Я не согласен здесь работать, - заявил бульдозерист, - у меня четверо детей. Мне умирать нельзя. Пусть кто помоложе попробует!
- Я тоже не буду работать на "проклятой земле", - сказал другой бульдозерист, - старики не зря прозвали ее "проклятой". Здесь беду наживешь!
Начался спор Илларионыч доказывал, что никакой опасности нет; бульдозеристы не соглашались с ним и отказывались работать. Директор слушал спорящих и молчал. Глядя на него, спорщики утихли.
- Кончили базар? - спросил директор. - Или только передышку сделали?
- Кончили, - хмуро ответили бульдозеристы.
- Работу надо продолжать.
- А если змея укусит, кто отвечать будет?
- Не укусит. Знающий человек тебе это говорит.
- Он внизу стоит, этот знающий человек, а змея по капоту в кабину залезет!
- Палку с собой возьми!
- Пока за палку схвачусь, она меня укусит!
- Тьфу! - рассердился директор. - Ты мужик или баба?
- А вы, товарищ директор, сами трактор водить умеете. Вот и попробуйте на "проклятой земле" поработать!
- Я-то смогу на тракторе поработать, а ты сможешь совхозом руководить?
Тракторист замялся.
- Подождите! - сказал Вячеслав. - Зачем спорить? Бульдозеристы одни боятся работать на "проклятой земле"? Не так ли?
- А ты садись со мной рядом в кабину и сбрасывай змей, если не боишься.
- Именно это я хочу вам предложить!
- Ну как? - спросил директор. - Если к вам в кабину сядут змееловы, будете работать?
- Со змееловами будем, - согласились бульдозеристы. И все время, пока работали бульдозеры, нам пришлось сидеть в кабинах тракторов. Еще несколько раз на капоты тракторов вылезали полозы и стрелки. Сбросить их на землю не составляло большого труда. Щитомордников мы видели только раздавленными гусеницами тракторов. К вечеру через заросли пролегла широкая полоса чистой земли. Закончив работу, бульдозеристы подогнали машины к мосту и доложили директору об ее окончании. Директор сел в газик, медленно проехал до конца расчищенной полосы, постоял там и вернулся к мосту, потом закурил и сказал: - За работу спасибо. Только вот оправдаются ли ваши труды?
- Оправдаются! - уверенно отозвался Илларионыч.
- Хорошо бы! - вздохнул директор. - Уж очень все просто. Ладно. Утром все станет ясно. Пошли отдыхать!
Но все оказалось не так просто, как мы ожидали.
Утром, еще до восхода солнца, через мост двинулась первая отара, и тут произошла заминка, которая едва не испортила все.
Мост отара перешла дружно, но, выйдя на расчищенную полосу, остановилась. Передние овцы понюхали землю, развороченную бульдозерами, и встали. Сзади к ним подходили другие овцы, и вскоре за мостом скопилась такая же масса овец, как и до того, когда была расчищена полоса. Вокруг овец бегали четыре чабана, четыре тракториста, три ветсанитара, три шофера, ветфельдшер, ветврач, три змеелова, сам директор. Всего двадцать человек! Все размахивали руками, орали и всячески старались сдвинуть овец с места, чтобы они направились по расчищенной полосе. Овцы шарахались от людей и жались одна к другой, опуская головы вниз. Отара кружилась между расчищенной полосой и мостом, но по полосе не шла. Мы охрипли и выбились из сил. Солнце взошло, а отара оставалась на прежнем месте.
- Стойте! - вдруг закричал директор. - Хватит овец мучить! Чабаны, держите отару, а все остальные идите ко мне! Мы подошли к директору.
- Каждый из вас должен поймать овцу и силой протащить ее через полосу до самого конца. Двое останьтесь и задержите переведенных овец, чтобы они не прибежали обратно. По следу этих овец пойдет вся отара. Понятно? Действуйте!
Трактористы, шоферы, ветсанитары и мы поймали овец, и каждый потащил свою по расчищенной полосе. Овцы упирались и старались вырваться. Мы тащили их что есть силы и ругались так, что, наверное, небо покраснело бы, если бы могло.
- Чуть больше ста.
- М - да, - запнулся Илларионыч, - не очень далеко, но и не так уж близко ...
- В наших краях сто километров не расстояние, - усмехнулся доктор Сизов. - Давайте все же договоримся так: вы поможете нам избавиться от змей возле моста, а мы, в свою очередь, поможем вам отыскать и другие места, где много змей.
- А что значит "дороги вполне проезжие"? - поинтересовался я.
-то, что подсохло и везде проехать можно. Весной солонцы так размокают, что не только автомобиль - гусеничный трактор пройти не может: тонет в жидкой почве по самую кабину.
- А какие там змеи?
- Разные: большие и маленькие, серые и пестрые.
- Вид змей определяли?
- Нет.
- Жаль. Ну раз дороги вполне проезжие и змеи такие, что от их укусов гибнут животные, нужно посмотреть и место, и змей.
- Когда выезжаем?
- Завтра.
Речка Тургенка начинается где-то в горах Талгарского хребта. Какова она там - можно только догадываться. На равнине же река весьма капризна: то разольется широким плесом, заросшим высоченным камышом, то бурлит и петляет, протискиваясь через узкий глубокий овраг с голыми склонами. По пути к "проклятому месту" мы раз двадцать то выезжали на берег и ехали вдоль воды, то сворачивали в степь и ползли по разбитой дороге, поднимая густую пыль. Ехали весь день и на нужное место попали уже в сумерках. Газик Сизова нырнул в небольшой овражек, выбрался из него и стал. Я подвел "Москвича" к газику.
Разогретая за день степь дышала теплом и пахла полынью, пылью и кизячным дымом. Прямо перед нами в глубоком узком каньоне шумела река. Через каньон был перекинут мост. Правее моста блестел широкий плес. От плеса тянулась пелена тумана. Пыль, поднятая нашими автомобилями, вперемешку с туманом слоями оседала на землю. Невдалеке от плеса поблескивал костер, многоголосо блеяли овцы и лаяли собаки.
- Вот она, эта "проклятая земля", - показал на противоположный берег доктор, - утром мы ее посмотрим.
- Ночевать где будем? - спросил Илларионыч.
- У чабана. Вон отара стоит. Василий, подруливай к юрте. Как всегда, в степи первыми нас встретили две огромные лохматые собаки. Они бросились к машинам и с хриплым басовитым лаем тяжело скакали возле самых окон. Мы подъехали к юрте, но собаки не дали нам выйти из машин. Из-за юрты вышла женщина и прикрикнула на собак. Псы отошли в сторону, легли, но рычать не переставали.
- Аман ба? - обратился к женщине доктор Сизов.
- Аман, аман! - откликнулась женщина.
- Чья отара? Где чабан?
- Отара Сарсенбая с фермы Карачингиль. Хозяин отару тырлует. Сейчас придет. Заходите в юрту!
- Что значит "тырлует"? - спросил Вячеслав.
- Тырлует - значит укладывает спать овец, - ответил доктор.
- Разве овец надо укладывать спать?
- Надо. Иначе ночью они могут убрести куда-нибудь. Хозяин юрты, чабан Сарсенбай, пришел через полчаса. После приветствий, которые продолжались еще около получаса, между чабаном и Сизовым начался разговор на сугубо специальную тему. Мы терпеливо ждали, пока этот разговор окончится. Потом хозяин ушел кормить собак, которых у него было около десятка. Затем ели очередной бешбармак и, соблюдая степной этикет, не докучали хозяину вопросами, К нужному нам разговору мы смогли приступить только около полуночи. Так как глаза у всех слипались, беседа была короткой, но весьма содержательной. Вот что рассказал чабан Сарсенбай.
- Эта "проклятая земля" известна очень давно. Еще мой дед знал ее и не гонял сюда свое стадо. На этой стороне речки случаев укусов змеями скота нет. А на другой стороне дня не проходит, чтобы две - три овцы не пострадали от укусов, особенно весной и в начале лета. Коров змеи кусают гораздо реже. На "проклятой земле" змей видят не очень часто, а вот поди ж ты! Если стадо пасется хотя бы в километре от берега, укусов не бывает. Утром, когда отара выходит пастись, все овцы здоровы. Укусы случаются ближе к полудню. Змеи кусают овец только за морду, а коров - и за бок, и даже за вымя. Укушенная овца сначала бегает, задрав голову, а потом падает и издыхает. Перед этим голова у нее очень сильно опухает. Спасти укушенную овцу невозможно; коровы же после укуса болеют, но обычно остаются живыми.
На следующее утро, чтобы осмотреть местность до начала переправы, мы поднялись до восхода солнца. Наскоро выпили чаю и поехали на другую сторону речки. Берег плеса был истоптан бесчисленными овечьими копытами. На площади больше гектара трава выбита полностью. От этой голой площадки к мосту тянулось несколько тропинок. За мостом тропинок не было; там поднималась густая зеленая трава. Трава была еще невысокая, и виднелись многочисленные остатки сгоревших кустов. Метрах в двухстах от моста начинались кустики чингиля и кара - барака. Мы переехали через мост, оставили машины и пошли вдоль берега. Степь как степь. Разница только в том, что на этом берегу, в некотором отдалении от берега, тянулась полоска густых зарослей чия.
Мы добросовестно топтались, осматривая каждый кустик до самого восхода солнца, но змей не нашли. После восхода солнца стали попадаться ящерицы, а потом Илларионыч наткнулся на двух крупных щитомордников. Змеи лежали рядышком у куста чингиля и грелись на солнышке.
- Вот эти твари и наносят нам ощутимый вред, - сказал Сизов. - Бейте их!
- Зачем? - возразил Илларионыч. - Мы заберем их в питомник.
Чабан Сарсенбай поглядел, как Илларионыч посадил змей в мешок, плюнул и отвернулся.
- Если место приносит такой ущерб, зачем гонять сюда скот? - спросил Вячеслав. - Не проще ли сделать переправу в другом месте?
- Это единственное удобное место для переброски моста, - ответил Сизов, - здесь проходит трасса скотоперегона. Вокруг луга - нельзя допускать потрав. В совхозе овец тридцать тысяч голов. Каждая отара, а их в совхозе шестьдесят, проходит через переправу, и почти каждая теряет одну - две овцы. За день успевают переправиться не больше десяти отар. Поэтому вся переправа длится неделю, и каждый день погибают десять - пятнадцать овец. Словно дань кому-то платим!
- Бороться со змеями не пробовали? - спросил я.
- Пробовали, да толку мало. Посоветовали нам выжечь кусты и траву. Сколько горючего израсходовали, чуть пожар по степи не пустили, а трава снова выросла, и гибель овец продолжается.
- А если выжигать каждый год перед началом переправы?
- Нельзя. Овцы по выгоревшему месту не идут. Бегут к свежей траве.
- Ладно, - сказал наш бригадир, - пока и мы ничего сказать не можем, но постараемся разобраться.
Сизов отправил Сарсенбая к отаре и велел начинать переправу. Отара Сарсенбая подошла к мосту. Овцы были острижены и поэтому казались очень худыми.
Два чабана - помощники Сарсенбая - стали у моста. Овцы сгрудились перед мостом. Первыми через мост перешли две собаки. На нашем берегу собаки разошлись в стороны и улеглись возле кустов. За собаками потянулись овцы. Они проходили между чабанами, переходили мост, а на нашем берегу рассыпались цепью. Овцы перебегали от куста к кусту, по пути объедая ветки и сощипывая с земли траву. В кусты овцы не шли. Собаки поднялись и ушли вперед. Сарсенбай с сыном и двумя другими собаками подгонял задних овец. Вслед за отарой два вола перетащили через мост телегу с юртой и чабанскими пожитками. На арбе сидела жена Сарсенбая.
Мы хотели подойти к овцам, но нас не пустили собаки. Они встали на нашем пути, и испытывать судьбу нам не захотелось. Сарсенбай прикрикнул на собак и подошел к нам.
- Если возле зарослей пройдем без потерь, значит, аллах помиловал овец! Извините, но стоять здесь у меня времени нет. Отара уходит.
- Мы проводим отару до конца зарослей.
-тогда пойдемте вместе.
До самого конца зарослей овцы паслись спокойно.
- Слава аллаху! - воскликнул Сарсенбай, когда последняя овца благополучно прошла мимо зарослей.
Мы простились с Сарсенбаем и вернулись к мосту, но начало переправы второй отары прозевали, однако и эта отара прошла опасный участок без потерь. Мы и ее проводили, а когда вернулись к мосту, там уже стояла третья отара. Овцы напились, но от воды шли неохотно. Трое чабанов с трудом оттеснили овец к мосту. Как и в отаре Сарсенбая, первыми мост перешли две собаки. Псы знали свои обязанности и заняли свои места по флангам. Овцы колонной перешли через мост, но пастись не стали, а разошлись вдоль зарослей и встали в тени от кустов чингиля. Было уже жарко. Солнце пекло вовсю. Овцы часто - часто дышали и старались спрятать голову в тень.
- Гей! Гей! Гей! - кричали чабаны.
Овцы отбегали в сторону, но тут же останавливались в тени ближайшего куста. Чабаны бегали от одной группы овец к другой, но построить отару в походный порядок им не удавалось. Вдруг одна овца заблеяла, задрала голову и заметалась.
- Смотрите! Смотрите! - закричал Сизов. - Ее укусила змея! Мы сразу же помчались к отаре, но на пути опять встали собаки. Они бросились на нас с такой яростью, что мы тут же остановились. Доктор закричал чабанам, чтобы они убрали собак. В этот момент еще одна овца заблеяла и, задрав голову, понеслась между кустами. За нею шарахнулись и другие овцы.
- Еще одна! - всплеснул руками Сизов. - Поистине "проклятое место"!
- Я заметил, откуда она побежала! - крикнул Илларионыч.
Собак отогнали. Мы подошли к кусту, на который указал Илларионыч. Земля вокруг куста была истоптана овцами. Разумеется, никого мы там не нашли.
- Надо ветки раздвинуть! - сказал Вячеслав.
Мы раздвинули ветки и в глубине куста обнаружили щитомордника. Пока мы возились с кустом, чабаны поймали укушенных овец. У обеих чуть выше носа на морде вздулись желваки.
- Отсюда опухоль распространится по всей голове, и потом овца издохнет, - сказал Сизов. - Мы пробовали лечить укушенных овец. Обкалывали опухоль раствором марганцовки или новокаином, но бесполезно: овца все равно погибает.
- Нам нужно походить между овцами, чтобы увидеть, почему змеи кусают овец, - сказал Илларионыч, - а собаки нас не пускают.
- Собаки вас пустят, если вы наденете наши халаты, - ответил чабан, сейчас собаки считают вас чужими, а в халатах примут за своих.
Четвертую отару мы встретили на подступах к мосту. Сизов взял у чабана халаты. Мы переоделись, и собаки пустили нас к отаре.
Овцы этой отары, так же как и их предшественницы, прятались в тень. Идти по жаре они не хотели. И здесь чабаны бегали от одной группы овец к другой, кричали и подгоняли их палками.
Мы долго бродили между овцами, но ничего не обнаружили. Отара прошла уже половину "проклятого места", и тут я заметил щитомордника. Он выполз из куста чингиля и, свернувшись, улегся в тени, под ветками. Я не стал тревожить змею. Нужно было посмотреть, что же будет дальше. Я осторожно попятился и сел в тени соседнего куста так, чтобы видеть щитомордника. Так я сидел и наблюдал минут десять. Щитомордник лежал неподвижно. Потом к кусту, где лежала змея, подошла овца. Овце было жарко. Она искала тенистого местечка, а возле этого куста тень была погуще. Овца вытянула шею и опустила голову к самым корням куста. Щитомордник сжался в комок и зашипел. Может быть, овца не услышала предупреждения, а может быть, просто захотела рассмотреть змею поближе. Она не только не отвела голову от опасного места, а, наоборот, потянулась мордой к змее. Броска щитомордника я не заметил. Овца вдруг дернулась, громко заблеяла, задрала голову и шарахнулась от куста. Щитомордник тут же скользнул в сплетение ветвей.
Итак, змеи кусают овец в тот момент, когда овцы в поисках прохлады суют голову в тень у основания ветвей куста!
Я немедленно поделился результатами наблюдения с Илларионычем и... тут же раскаялся в этом.
- Ты мог забрать змею? - спросил меня бригадир.
- Мог, но не успел...
- Какого же ты дьявола сидел, уставившись на змею, позволил ей укусить овцу?
- Я хотел понаблюдать за поведением щитомордника... Илларионыч разъярился и, как говорят, выдал мне на полную катушку. Признаться по правде, я не слушал бригадира, а думал о том, как спасти пострадавшую.
Тем временем овцу поймали. На морде, чуть выше носа, выступили две капельки крови, но опухоли еще не было.
- Доктор, а если вырезать место укуса? Может быть, яд еще не распространился. Опухоли-то пока нет! - сказал я.
По знаку доктора чабан вынул нож, оттянул кожу на месте укуса и срезал тот участок, где были капельки крови. По морде овцы потекла свежая кровь. Доктор Сизов достал из своей сумки йод и залил ранку.
- Орозбек, эту овцу положи на телегу. Посмотрим, что с ней будет!
Четвертая отара ушла. К мосту приблизилась пятая. Все повторилось с той же последовательностью. Овцы бежали к воде, жадно пили, переходили через мост, лезли в тень и... натыкались на змеиные зубы. Пятая отара потеряла три овцы. Правда, двум вырезали места укуса, но чабаны, выполняя распоряжения доктора, скептически ухмылялись.
Шестая отара недосчиталась двух овец. Седьмая - тоже двух. Восьмая одной. За день переправилось одиннадцать отар, потеряв при переходе через "проклятое место" тринадцать овец. Было о чем задуматься.
Вечером приехали ветеринарный фельдшер и два ветсанитара, сопровождавшие отары. Санитары сноровисто поставили возле моста две палатки. В одной установили стол и шкаф с медикаментами и инструментами, а в другой расстелили кошму. Собрались мы в этой палатке на совет. Судили, рядили, спорили, но, как уберечь овец от змей, так и не придумали. Вячеслав сидел молча и в спорах участия не принимал. Когда же все наговорились и умолкли, он попросил разрешения высказаться. Илларионыч считал, что Вячеслава слушать не следует, ибо ничего существенного он не скажет, и предложил закончить совет. Но Сизов (для которого мы все были одинаково авторитетны) все же захотел выслушать Вячеслава.
- Я составил графики, - начал Вячеслав.
- Какие еще графики? - заворчал Илларионыч. - Спать надо, а не графики рассматривать. Здесь не конструкторское бюро!
- Я составил графики, - невозмутимо повторил Вячеслав, продолжительности переправы одной отары в разное время дня и количества укусов в зависимости от времени переправы и перехода через "проклятую землю".
- Это любопытно! - сказал Сизов. - Продолжайте!
- Первая отара переправлялась с половины восьмого до восьми часов, всего тридцать минут - и прошла без потерь. Вторая отара - с восьми часов до без четверти девять. Время перехода и переправы - сорок пять минут. Потерь нет. Третья отара начала переправу в девять часов и закончила в десять. Переход длился час. Потери - две овцы. Четвертая отара переправлялась с десяти до одиннадцати - тоже час. Потери - одна овца. Переправа пятой отары продолжалась полтора часа. Потери - три овцы. Шестая и седьмая отары переправлялись целых три часа. Потери в каждой по две овцы. Восьмая, девятая и десятая отары затратили на переправу по часу и потеряли по одной овце каждая. Одиннадцатая отара прошла "проклятую землю" меньше чем за час и потерь не имела. В жаркое время дня потери были в каждой отаре.
- Так, так, - иронически подхватил Илларионыч, - на основании графиков следует сделать следующие выводы...
- Подождите, Илларионыч, - перебил его доктор, - тут есть над чем подумать. Потерь не имели две первые и последняя отары...
- Которые быстро прошли "проклятую землю" в прохладное время суток, подхватил Вячеслав, - все другие отары задерживались и теряли овец.
- Все это так, - разочарованно произнес Сизов, - но как заставить овец проходить "проклятую землю" дружно и быстро.
- Не знаю, - ответил Вячеслав, - вам это должно быть известно.
- Василий, - сказал вдруг доктор Сизов, - садись в машину и привези сюда чабанов четырех ближайших отар. Совещание будет.
- Виктор Александрович! - взмолился шофер. - Отложите совещание до утра. Чабаны за день устали, да и мы тоже...
- Утром опять овец терять придется. Нет, езжай сейчас, пока костры видны. С тобой поедет Шешенбай. Его чабаны послушают.
Через полчаса четверо сонных чабанов сидели на кошме в палатке. Сизов коротко рассказал о результатах первого дня переправы и попросил у чабанов совета, как быстро перегонять овец через "проклятую землю". Чабаны пили чай и молчали, доктор не торопил их. Первым высказался самый молодой (лет сорока) чабан Сагандык.
- Если мою отару пустите первой через мост, овцы пройдут "проклятую землю" дружно и быстро.
- Почему первой через мост должна проходить твоя отара? - возмутился другой чабан. - Моя отара ближе к мосту стоит!
- Все знают, что утром, когда попрохладнее, овцы идут хорошо, - заметил третий чабан, - труднее всего переправлять овец днем, по жаре. Пока отара идет до моста, овцы пасутся. Возле речки они пьют, а напившись, хотят отдыхать. Из - за этого-то и происходит задержка.
- Не пускать овец к воде! - сказал Вячеслав.
- Попробуй, удержи пятьсот овец, когда они пить хотят!
- Ну тогда придержать овец у воды, а через мост гнать, когда они уже отдохнут.
- К мосту подходят следующие отары. Овцы могут перемешаться. На разбор отар уйдет много времени.
- А если перегонять овец только по прохладе, утром и вечером? - сказал заинтересовавшийся Илларионыч.
- До жары можно перегнать не больше трех отар, а вечером - только одну.
- Почему вечером только одну?
- Перед ночевкой овец нужно напасти, напоить и оттырловать до темноты. За два часа не успеть.
- А ночью гнать можно?
- Ночью овец не гоняют. В темноте половину отары растеряешь, - пояснил чабан Сагандык.
-тогда пусть отары переправляются только утром и вечером!
- Нельзя, - сказал Сизов, - на трассе перегона еще пятьдесят отар. Если переправлять только по четыре отары в сутки, значит, переправа займет около двух недель. Мы потравим все окрестные сенокосы. Нужно использовать весь световой день.
Под монотонный, усыпляющий разговор я задремал. Сколько спал, не знаю, но разбудили меня голоса, почему-то ставшие громкими. Говорил Вячеслав.
- Причина задержки отар на "проклятой земле" - кусты. Причина гибели овец от укусов змей - те же кусты. Овцы грудятся в кустах, там их кусают змеи. Если убрать кусты с пути отар, обе причины будут устранены.
- Ты хочешь вырубить кусты? - насмешливо сказал самый старший чабан. Много же тебе придется поработать! Кустов вон сколько!
Остальные чабаны засмеялись.
- Зачем вырубать все кусты? - не смутился Вячеслав. - Достаточно расчистить полосу определенной ширины!
- Вручную это долго и дорого, - заметил Сизов.
- Зачем вручную, - удивился Вячеслав, - один бульдозер расчистит такую полосу за день!
- Пожалуй, вы правы, - сказал доктор Сизов - Завтра с утра переправим только две отары, которые стоят поближе к мосту. Остальные будут пастись.
- А сенокосы? - спросил Василий - За сенокосы директор нам головы поснимает!
- С директором я утром договорюсь. Сагандык и Бурабай, вы гоните свои отары на переправу. Выходите к мосту пораньше. Все. Совещание окончено. Вася, развези чабанов.
Не знаю, был ли Вячеслав уверен в успехе, но внешне он держался превосходно. Илларионыч тоже внешне был спокоен. У меня же внутри все дрожало от напряжения; чтобы отвлечься, я старательно работал лопатой. Целый день лазили мы по кустам, помогая наметить границы полосы через "проклятую землю". На подходе к мосту паслись двадцать отар. Вечером приехал директор, немногословный, пожилой казах. Мы познакомились, показали намеченные границы полосы. Директор больше слушал, чем говорил. Потом сказал: - Ну ладно. Действуйте! - И, забрав с собой доктора, уехал осматривать отары.
Сизов вернулся поздно ночью, но мы не спали.
- Ну как? - спросил его Илларионыч.
- Волков бояться - в лес не ходить! - отшутился доктор - Давайте спать. Утро вечера мудренее!
Спать нам почти не пришлось. Только улеглись, как послышался шум моторов подходивших бульдозеров и тракторов. Один из тракторов притащил за собой повозку с горючим. Пока мы угощали трактористов чаем, стало светать. Потом мы помогали трактористам заправить тракторы горючим. Приехал директор.
И вот бульдозеры один за другим осторожно поползли через мост. Передний опустил нож и ринулся в заросли. Задний остался стоять у моста. Мы пошли следом за первым. Нож бульдозера срезал мелкие кусты у самых корней. Кусты побольше он выкорчевывал вместе с корнями. За бульдозером оставалась полоса голой земли. Метров через двадцать перед бульдозером собралась куча изломанных кустов вровень с мотором. Тракторист отвел машину назад. Второй бульдозер подошел к куче, сдвинул ее за границу намеченной полосы и отошел, освободив место первому.
Первый бульдозер снова ринулся в атаку. Любо было смотреть на слаженную четкую работу бульдозеристов, но вдруг бульдозер, сдвигавший кусты, остановился. Его водитель выскочил из кабины и с криком: "Змея!" - бросился к нам. Мы кинулись к бульдозеру. На капоте мотора извивался крупный полоз. Илларионыч вскочил на гусеницу бульдозера и взял полоза рукой. Полоз вцепился ему в рукав.
Трактористы, ветсанитары, Сизов и директор с ужасом уставились на нашего бригадира. Илларионыч спокойно перехватил полоза за голову, отцепил его от рукава, спрыгнул с гусеницы и направился к бульдозеристу.
- Чего ты перепугался? Это же не ядовитая змея!
- На ней не написано, ядовитая она или нет! - сказал бульдозерист. Эта неядовитая, а другая будет ядовитая!
- Ну и что? Сбрось ее палкой на землю и продолжай работать!
- Я ее палкой, а она по палке ко мне!
- Не полезет она к тебе!
- Откуда ты знаешь, что будет делать змея?
- Я за свой век поймал их тысячи. Ни одна змея ко мне не шла. Все от меня уходили!
- Нет. Я не согласен здесь работать, - заявил бульдозерист, - у меня четверо детей. Мне умирать нельзя. Пусть кто помоложе попробует!
- Я тоже не буду работать на "проклятой земле", - сказал другой бульдозерист, - старики не зря прозвали ее "проклятой". Здесь беду наживешь!
Начался спор Илларионыч доказывал, что никакой опасности нет; бульдозеристы не соглашались с ним и отказывались работать. Директор слушал спорящих и молчал. Глядя на него, спорщики утихли.
- Кончили базар? - спросил директор. - Или только передышку сделали?
- Кончили, - хмуро ответили бульдозеристы.
- Работу надо продолжать.
- А если змея укусит, кто отвечать будет?
- Не укусит. Знающий человек тебе это говорит.
- Он внизу стоит, этот знающий человек, а змея по капоту в кабину залезет!
- Палку с собой возьми!
- Пока за палку схвачусь, она меня укусит!
- Тьфу! - рассердился директор. - Ты мужик или баба?
- А вы, товарищ директор, сами трактор водить умеете. Вот и попробуйте на "проклятой земле" поработать!
- Я-то смогу на тракторе поработать, а ты сможешь совхозом руководить?
Тракторист замялся.
- Подождите! - сказал Вячеслав. - Зачем спорить? Бульдозеристы одни боятся работать на "проклятой земле"? Не так ли?
- А ты садись со мной рядом в кабину и сбрасывай змей, если не боишься.
- Именно это я хочу вам предложить!
- Ну как? - спросил директор. - Если к вам в кабину сядут змееловы, будете работать?
- Со змееловами будем, - согласились бульдозеристы. И все время, пока работали бульдозеры, нам пришлось сидеть в кабинах тракторов. Еще несколько раз на капоты тракторов вылезали полозы и стрелки. Сбросить их на землю не составляло большого труда. Щитомордников мы видели только раздавленными гусеницами тракторов. К вечеру через заросли пролегла широкая полоса чистой земли. Закончив работу, бульдозеристы подогнали машины к мосту и доложили директору об ее окончании. Директор сел в газик, медленно проехал до конца расчищенной полосы, постоял там и вернулся к мосту, потом закурил и сказал: - За работу спасибо. Только вот оправдаются ли ваши труды?
- Оправдаются! - уверенно отозвался Илларионыч.
- Хорошо бы! - вздохнул директор. - Уж очень все просто. Ладно. Утром все станет ясно. Пошли отдыхать!
Но все оказалось не так просто, как мы ожидали.
Утром, еще до восхода солнца, через мост двинулась первая отара, и тут произошла заминка, которая едва не испортила все.
Мост отара перешла дружно, но, выйдя на расчищенную полосу, остановилась. Передние овцы понюхали землю, развороченную бульдозерами, и встали. Сзади к ним подходили другие овцы, и вскоре за мостом скопилась такая же масса овец, как и до того, когда была расчищена полоса. Вокруг овец бегали четыре чабана, четыре тракториста, три ветсанитара, три шофера, ветфельдшер, ветврач, три змеелова, сам директор. Всего двадцать человек! Все размахивали руками, орали и всячески старались сдвинуть овец с места, чтобы они направились по расчищенной полосе. Овцы шарахались от людей и жались одна к другой, опуская головы вниз. Отара кружилась между расчищенной полосой и мостом, но по полосе не шла. Мы охрипли и выбились из сил. Солнце взошло, а отара оставалась на прежнем месте.
- Стойте! - вдруг закричал директор. - Хватит овец мучить! Чабаны, держите отару, а все остальные идите ко мне! Мы подошли к директору.
- Каждый из вас должен поймать овцу и силой протащить ее через полосу до самого конца. Двое останьтесь и задержите переведенных овец, чтобы они не прибежали обратно. По следу этих овец пойдет вся отара. Понятно? Действуйте!
Трактористы, шоферы, ветсанитары и мы поймали овец, и каждый потащил свою по расчищенной полосе. Овцы упирались и старались вырваться. Мы тащили их что есть силы и ругались так, что, наверное, небо покраснело бы, если бы могло.