Страница:
Английская конница в эту войну состояла из лейб-гвардии, гвардейских или тяжелых драгун и из легких драгун и гусар, которые были вооружены, как и в прочих государствах, холодным оружием, пистолетами и карабинами. Улан в то время не было.
Глава VII.
Конница и ее служба от времен Наполеона до 1854 г{106}
.
За время от окончания больших революционных войн до введения нарезного оружия, т.е. от Ватерлоо до Крымской кампании, не было ни больших войн, ни выдающихся улучшений в военном деле.
Наиболее важными войнами были: войны России с Турцией 1828-1829 гг., польская война 1830-1831 гг., походы французов в Алжире и англичан - в Индии. При рассмотрении их подробностей найдется очень мало перемен в образе действий конницы; мы укажем вкратце на некоторые из них.
В России деятельность императора Николая I по отношению к коннице была различна в разное время его царствования. В начале его 2 драгунские дивизии были переформированы в одну уланскую и одну гусарскую и все число конницы по экономическим причинам уменьшено. Напротив, после польской кампании 1831 г. значение конницы было оценено и число ее увеличено; все полки были переформированы в восьмиэскадронный состав и предположено формирование резервов.
В войне России с Персией, начавшейся в 1826 г., особенно замечательна битва при Елисаветполе. Персы, имевшие очень многочисленную конницу, построили пехоту в центре, конницу - на флангах и попытались обойти и окружить русскую армию. Огонь русской артиллерии остановил их наступление. Упорное сопротивление русских повело к неудаче атаки конницей, а центр русских прорвал и отбросил персидскую пехоту. Победа была докончена конницей, которая энергично преследовала и захватила много пленных.
Во время русско-турецкой кампании (1828-1829 гг.) при операциях против Шумлы генерал Мадатов был послан 29 августа 1829 г. со второй бригадой третьей гусарской дивизии, первым уланским полком и 6 конными орудиями в тыл турецкой армии для воспрепятствования доставки припасов в Шумлу. Он захватил 97 человек, 50 лошадей, много скота и 106 повозок с продовольствием.
В польскую кампанию отдельные отряды генералов Крейца и Ридигера имели в своем составе много конницы. У первого в 1831 г. было 9043 человека пехоты, 5137 коней и 71 орудие; а у второго -6686 человек пехоты, 6762 коня, исключая казаков, и 24 орудия.
Польская конница оказалась очень хорошей и деятельной и имела несколько выдающихся предводителей. Так, при Дембе-Вельке 31 марта 1831 г. генерал Скаржинский произвел очень удачную атаку на русский центр, которая, собственно, и решила дело, причем захватил пленных и орудия.
Одним из лучших польских кавалеристов был генерал Дверницкий. При его экспедиции на Волын в 1831 г. у него было 2700 коней, 1300 пехоты и несколько орудий. После боя при Боремле он был прижат к австрийской границе и вынужден сдаться австрийцам.
Самый интересный для кавалерийского офицера эпизод из польской кампании это поход генерала Дембинского через Литву в июле 1831 г., поход, который имел много общего с позднейшими партизанскими действиями междоусобной американской войны. Он заслуживает внимания, потому что показывает, что может сделать предприимчивый и смелый кавалерист.
В начале июля 1831 г. польская армия находилась в Куршанах, где решили разделить ее на три отряда, один из которых Дембинский взялся отвести в Варшаву окружным путем через Литву, где было много русских войск. Отряд состоял из 3800 человек при 6 орудиях. Дембинский выступил 9 июля и следовал через Мишкуцы и Покрой на Поневеж и Ованту, где его арьергарду пришлось выдержать упорный бой с колонной преследовавшего его генерала Савоини. С наступлением ночи движение было продолжено через Окмину, Маляту и Интурки на Подбродзе, куда его пехота была подвезена галопом на лошадях и затем храбро штурмовала неприятельскую позицию. Оттуда Дембинский повернул на север и шел некоторое время в этом направлении, чтобы ввести русских в заблуждение; затем круто повернул на юго-восток и форсированным маршем двинулся на Данушев, где перешел Вилию. Избежав с большим искусством всех посланных против него колонн, он продолжал движение сначала в южном, затем в юго-западном направлении через Сморгонь, Крево, Баруны и Ольшаны к Збойску на Немане, перешел здесь эту реку и двинулся через Дзенциол, Волю на Шаре, Порозово, Наревку на Нареве, Бельск, Hyp на Буге и Ядов в Варшаву, куда и прибыл 3 августа. Дембинский во время похода должен был переправиться через одну большую и шесть маленьких рек и ловкостью своих движений и искусством распоряжений сумел ввести противника в совершенное заблуждение, так что, сделав в 25 дней 130 польских (149 немецких) миль, привел свой отряд благополучно в Варшаву. Он захватил по пути большие денежные суммы и много запасов и нашел время и возможность переформировать два из своих орудий в конные. Для производства форсированных маршей он брал у местных жителей лошадей и давал их по пятидесяти на батальон для более утомленных людей; он сам говорит, что этой мерой, позволившей ему давать отдых усталым пехотинцам без прекращения движения, он обязан спасением и успехом. Кроме того, часть своей пехоты он обратил в ездящую, дав ей лошадей на все время; эта конная пехота оказалась ему очень полезной, так как она могла, увеличивая аллюр, следовательно, не задерживая движения всей колонны, рассеивать мелкие части, преграждавшие ей дорогу.
В Индии англичанам пришлось за последние 100 лет вести много войн, в большей части которых конница играла значительную роль с обеих сторон. Туземные войска во многих государствах содержали много конницы, из которых наибольшей известностью пользовалась конница маратов. Когда Хайдар-Али напал в 1780 г. на англичан, то в его войске было 28 000 человек конницы и 15 000 регулярной пехоты, кроме пионеров, рабочих и т.п. Всадники атаковали англичан беспорядочными массами и не могли сломить сомкнутые британские войска.
Большая подвижность туземных армий давала им всегда известное преимущество над англичанами, которые поэтому не были в состоянии довершить победу энергичным преследованием. Операции лорда Лэка в 1803-1806 гг. интересны потому, что полководец этот понимал свойства конницы и умел ею пользоваться. Лорд Лэк получил в ранней юности первоначальное военное обучение во время войн Фридриха Великого и там научился ценить хорошо обученную и организованную конницу. У Фридриха была уже тогда конная артиллерия; Лэк схватил эту мысль и придал каждому конному полку по 2 шестифунтовых орудия, прислуга к которым назначалась из рядов полка. Эти орудия имели запасных лошадей, чтобы сменять ими утомленных и никогда не отставать от конницы.
Всю зиму 1802 г. и весну 1803 г. Лэк обучал и упражнял свои войска, состоявшие из 3 английских драгунских полков и 5 полков легкой вспомогательной конницы при 16 орудиях. Таким путем он получил отлично обученную часть, соединявшую быстроту движения с возможностью поражать противника огнем. Такой род войск и был действительно необходим для борьбы с врагом, против которого он подготовлялся. Мараты, как мы уже говорили, имели отличную легкую конницу, действовавшую по образцу парфян или казаков и обладавшую гораздо большей подвижностью, чем англичане, вследствие чего она могла совершенно внезапно появляться на пунктах, где ее не ожидали, и также быстро исчезать, избегая поражения и преследования.
Голькар, имевший 60 000 легких всадников и 130 орудий, победив Синдия и раджу Берара в битве при Ассайе, Аргуме, Дели и Ласвари, выступил против англичан. Первые его операции в 1804 г. были удачны; так, ему удалось помешать движению полковников Муррэя и Монсона. Затем, при приближении Лэка с главными силами, Голькар разделил свое войско: регулярную пехоту с орудиями послал на юг, а сам с конницей двинулся на север для производства набега. Лэк быстро принял решение. Оставив генерала Фразера с пехотой и тяжелыми орудиями для наблюдения за неприятельской пехотой, он сам двинулся за Голькаром с 6 конными полками, несколькими конными и состоявшими при полках орудиями и бригадой туземной пехоты, признанной лучшей по неутомимости в ходьбе. Обоз был взят самый ограниченный, и были приняты все меры для достижения наибольшей подвижности.
Преследование началось 31 октября и продолжалось до 16 ноября без того, чтобы расстояние, отделявшее обе стороны (25-30 английских миль), уменьшилось. 16 ноября, когда Лэк сделал дневку, Голькар был уже на 36 миль впереди; тем не менее английский полководец решился произвести ночной марш и неожиданно атаковать Голькара. Дело удалось вполне. Англичане подошли к лагерю маратов на рассвете; лошади маратов были спутаны, люди спали, закутанные в одеяла; английская артиллерия открыла огонь, драгуны бросились в атаку; поражение маратов было полное, сам Голькар едва спасся. Преследование продолжалось на 10 миль, следовательно, англичане прошли в сутки около 70 английских миль, что должно быть признано за очень усиленное движение, особенно если принять в соображение, что перед тем в 15 дней было сделано около 350 миль.
Лэк потерял 2 убитых и около 20 раненых людей и 75 лошадей; мараты оставили на поле битвы 3000 убитых. Этот почти необыкновенный успех был одержан 3500 против 60 000 и должен быть приписан главным образом удачному сочетанию быстрых движений с действием огнем.
Другой операцией того же характера было преследование Амер-хана той же конницей, порученной Лэком генералу Смиту. На этот раз она прошла около 700 миль (175 немецких) в 43 дня и только у самой подошвы Гималаев, близ Цульгарка, 2 марта 1805 г., могла принудить Амер-хана принять бой. После упорной борьбы англичане одержали победу, но значительной части неприятельских всадников благодаря большой быстроте их коней удалось спастись бегством.
2 апреля 1805 г. Лэк вторично напал нечаянно, опять после ночного марша, на остатки конницы Голькара, перебил около 1000 человек и гнал остальных на 15 миль, потеряв сам всего около 20 человек. Приведенные примеры показывают, какое значение получает конница при такой организации и вооружении, которые дают ей возможность быстро двигаться, а когда нужно, действовать огнем.
Недостаток подобного рода конницы чувствовался англичанами при восстании сипаев в 1857 г., когда они действительно разбивали восставших, где встречали их, но им очень редко удавалось настичь их.
Французская конница в Алжире приобрела большую опытность в борьбе с толпами иррегулярных всадников, годившихся для одиночного боя, но не умевших сомкнуто маневрировать массами.
В целом ряде боев, как, например, при Буффарике в 1832 г., Зиг-Зиге и Хиффе в 1835 г., Тафнев 1835 г., Исли в 1845 г., французы оставались победителями. Так как эти битвы представляют много общего с описанными уже боями против мамелюков, то рассмотрение их в подробностях не может представить интереса.
Период V.
От введения нарезного оружия
до настоящего времени
Глава I.
Влияние нарезного оружия.
Крымская война. Итальянская война 1859 г.{107}
Нарезное оружие и значение его, в смысле большей вероятности попадания, были уже известны в XVII столетии; но так как в то время ружья заряжались с дула, то приходилось втискивать пулю в ствол с большой силой, чтобы она заполнила нарезы и получила, таким образом, при выстреле вращательное движение. Вследствие этого заряжание требовало много времени, и нарезное оружие не нашло применения в войсках.
Заряжание ружей с казны было также давно известно (с 1540 г.), но техническое производство в то время было еще так мало развито, что никак не удавалось приготовить хорошего образца подобного рода ружья, и в обращении продолжали оставаться винтовки, заряжаемые с дула. Как мы видели, они получили в американских революционных войнах более широкое применение, особенно в руках стрелков, и по образцу последних были заведены в большинстве армий особенные части легкой пехоты, вооруженные винтовками.
Между тем новое открытие дало толчок этому делу. В 1823 г. 34-го английского полка капитан Нортон изобрел цилиндро-коническую пулю, но это изобретение так и заглохло до 1853 г., когда придуманная на тех же основаниях французским капитаном Минье пуля была принята в европейских армиях. Пуля эта, расширявшаяся при выстреле и таким образом заполнявшая нарезы, уничтожила трудность заряжания и дала пехоте возможность иметь оружие, обладавшее дальностью и меткостью.
Это был второй тяжелый удар, нанесенный коннице со времени изобретения пороха. Первым была увеличившаяся в огнестрельном оружии сила удара, вызвавшая уничтожение предохранительного снаряжения и возрождение пехоты как рода оружия в бою. Новый же удар должен был повлечь за собой еще более важные изменения в отношениях конницы и пехоты, так как вероятность попадания увеличилась значительно, а дальность - в 3 раза. Заряжание с казны увеличило вчетверо скорость стрельбы, так что теперь атакующая конница должна была ожидать, по крайней мере, 10 залпов, между тем как во времена Фридриха и Наполеона пехоте по большей части не приходилось давать более 1 залпа.
Нельзя отвергать, что эти новые изобретения имели весьма важное влияние на тактику конницы и ее применение, и, кажется, вполне будет уместно упомянуть о тех изменениях, которые должны были быть сделаны в организации, вооружении и употреблении конницы, чтобы бороться со вновь появившимися препятствиями.
Прежде всего мы рассмотрим то влияние, которое оказало нарезное и заряжаемое с казны оружие в войнах, последовавших за его изобретением, а затем на основании этого выскажем наши взгляды на современные требования по отношению к вооружению и к применению конницы.
Первая война, в которой были употреблены пули Минье, произошла между Россией и западноевропейскими союзными державами в Крыму в 1854 г. Операции этой войны состояли почти исключительно в продолжительной осаде и, следовательно, дали коннице мало случаев испробовать свои силы против пехоты.
В сражении при Альме союзники имели не более 1000 всадников; совершенно понятно, что они не только не могли бороться с многочисленной русской конницей, но и не появились на поле сражения. Даже после окончания битвы английский главнокомандующий не решился пустить конницу для преследования, так как опасался, что она будет уничтожена русской конницей и артиллерией.
В операциях, предшествовавших сражению при Альме и непосредственно за ним следовавших, например при фланговом марше к Балаклаве, конница обеих сторон дала очень слабые доказательства своего умения нести сторожевую и разведывательную службу. Сорок лет мира создали в армии совершенно новое поколение, умевшее прекрасно маневрировать, но без всякой боевой опасности.
Разведывательная служба исполнялась так плохо с обеих сторон, что англо-французская армия при марше на Балаклаву, выйдя на дорогу из Севастополя в Бахчисарай, внезапно и совершенно неожиданно для обеих сторон наткнулась на хвост русской армии, переходившей шоссе. Лорд Раглан был страшно поражен и чуть не попался в плен; русские, не менее пораженные, поспешили уйти. Английская конница лорда Лукана попала не на ту дорогу, на которую следовала, и пошла по ней, строго придерживаясь правил, указанных в уставе, в строю, обозначенном для авангарда, оставляя без всякого внимания соседние дороги и вокруг лежащую местность. Таким образом, две неприятельские армии двигались наперерез друг другу, так что даже сошлись на одном пункте, не угадав взаимных намерений и даже без столкновения между конницами. Этот факт указывает на полнейшее незнакомство кавалерийских офицеров обеих армий с одной из важнейших отраслей их службы.
От этого флангового марша до сражения при Балаклаве 25 октября 1854 г. действия конницы не заслуживают упоминания; здесь же на долю конницы выпала львиная доля. Сражение это было вызвано желанием генерала Липранди выбить союзников из Балаклавы, служившей базой англичанам.
Аванпостная служба продолжала выполняться в союзной армии очень неудовлетворительно и состояла почти исключительно в вопросах и ответах: Стой! Кто идет? - Рунд. Какой? - Поверочный. - Поверочный рунд может пройти. На посту ничего нового. Кинглэн говорит совершенно верно: Когда эти слова повторяются людьми несколько тысяч раз, то они производят такое же усыпляющее действие, как монотонные удары волн о берег. Человеческий дух может быть легко убит формулой, но никак не оживлен.
Результатом такой службы было то, что аванпосты англичан получили уведомление о приближении неприятеля от дежурного штаб-офицера, между тем как должно было быть как раз наоборот. Таким образом, русские подошли внезапно к линии передовых редутов, взяли их штурмом один за другим и, частью перебив, частью захватив в плен занимавших их турок, двинулись дальше на Балаклаву. Многочисленная конница в числе нескольких тысяч коней прикрывала это движение; четыре эскадрона ее, высланные к Кадыкию, встретили здесь 93-й шотландский полк, который в развернутом строю дал по ним залп, после чего русские всадники отошли. Об этом деле было много говорено: английские писатели старались выставить его важной победой пехоты над конницей, но на деле это совсем не так. Один известный английский кавалерийский офицер, присутствовавший при этом, говорит, что русские эскадроны совсем не собирались атаковать, а просто производили демонстрацию с целью побудить противника развернуть свои силы; поэтому когда 93-й полк показался на холме, то они, считая свое дело выполненным, повернули назад. Сэр Колин Кэмпбел, командир 93-го полка, опытный офицер, очень хорошо понимал, чего добиваются русские, и сообразно с этим принял свои меры; он же вполне признал искусство, выказанное командиром русской демонстрировавшей части, потому что сказал своему адъютанту: Шедуэль, этот офицер понимает свое дело.
Вскоре после того следовавший с частью английской тяжелой кавалерийской бригады к южной долине генерал Скерлет вдруг увидал у себя на фланге значительную массу русской конницы, которая, по-видимому, шла в его направлении, но, заметив его, приостановилась. Не медля ни минуты, Скерлет заехал во фронт и бросился прямо на центр русских. Атака эта на стоявшего на месте врага удалась вполне, тем более что русские поддержки стояли так близко от первой линии, что утратили совершенно значение резерва; Скерлет же был поддержан другими эскадронами своей бригады, атаковавшими неприятеля во фланг. Результатом столкновения было то, что русские вынуждены были начать отступление, которое и было произведено ими без преследования со стороны англичан. Поведение лорда Кардигана, остававшегося со своей легкой бригадой праздным зрителем боя, вместо того чтобы атаковать русских во фланг, должно быть признано, безусловно, ошибочным и доказывает, насколько продолжительная мирная служба вызывает рутину.
Час или два после только что описанного дела произошла знаменитая атака шестисот. Она была предпринята вследствие неверно понятого приказания, и лорд Кардиган прошел 3000 шагов под гору, все время под убийственным артиллерийским и пехотным перекрестным огнем. Самая атака была ведена в высшей степени блестящим образом и доказала высокую храбрость всех участников, но все было напрасно: пушечный и ружейный огонь уничтожил почти всю бригаду, из которой вернулись всего 195 человек. Дело это не представляет ничего поучительного для кавалерийского офицера и заслуживает упоминания только по тому беззаветному мужеству, с которым всадники эти пошли на верную смерть{108}.
Для прикрытия их отступления генерал д'Аллонвиль атаковал с только что прибывшим на поле битвы 4-м африканским конно-егерским полком русскую артиллерию, стоявшую на Федюхиных высотах. Атака была произведена разомкнутая, en f ourrageurs, и вынудила несколько русских батарей сняться с позиции; выполнена она была смело, искусно и своевременно.
Говорят, что потери, понесенные легкой английской бригадой, были причинены ей преимущественно штуцерниками, засевшими на окаймляющих северную долину холмах. В том же деле появились в первый раз в европейских войнах револьверы оружие, имеющее страшное действие. Многие английские офицеры были вооружены ими и воспользовались при атаке шестисот, особенно во время беспорядочно произведенного отступления. Под ныне умершим полковником Дженнинсом, 13-го гусарского полка, бывшего в то время ротмистром того же полка, была тяжело ранена лошадь и с трудом подвигалась вперед, когда на него бросилось трое русских: офицер и два солдата. Дженнинс вынул револьвер и угрозой выстрела удерживал преследователей на некотором расстоянии от себя. Наконец, офицер бросился на него с поднятой саблей; Дженнинс выстрелом уложил его на месте; тогда оба солдата прекратили преследование, и он добрался благополучно до своих. Было и еще несколько подобных случаев в эту войну.
В сражении при Баш-Кадыкларе 19 ноября 1853 г. на азиатском театре войны между князем Бебутовым и Рейс-Ахметом-пашой была произведена блистательная атака драгунами и линейными казаками на правый фланг турок. Атака увенчалась полным успехом: турецкие каре были прорваны, правое крыло и центр опрокинуты, 20 орудий захвачено и решена победа. Между тем на правом русском фланге князь Чавчавадзе с 3 дивизионами Нижегородских драгун, сотней конной милиции и 4 орудиями удерживал во время всего боя 5000 башибузуков и курдов, затем опрокинул турецкий конный полк, поддержанный 8 батальонами и 8 орудиями, и прогнал все эти войска с поля сражения, отняв у них 2 орудия. При Курюк-Дара 24 июля 1854 г. генерал-майор граф Нирод и полковник Куколевский атаковали с Тверским драгунским полком турецкую батарею под сильным артиллерийским и ружейным огнем; опрокинув неприятельских всадников, они захватили батарею и увезли 4 орудия с собой. Вслед затем вышеупомянутый князь Чавчавадзе с нижегородскими драгунами прорвал несколько турецких каре и уничтожил один батальон: впрочем, полк понес при этом большие потери; выбыло из строя: офицеров 23 (из 33) и половину нижних чинов. Несмотря на это, нижегородцы произвели еще атаку, причем отняли назад 2 взятых турками орудия и захватили еще 4 турецких{109}.
Во время войны Великобритании с Персией в 1857 г. была произведена блестящая атака 3-м бомбейским легким конным полком против сомкнутого и вполне готового к отпору персидского каре в 500 человек. Полковой адъютант Мур вскочил первым в каре; он повесил саблю на темляке на руку, взял поводья в обе руки и толкнул лошадь на штыки; лошадь была убита, но каре прорвано и уничтожено, а сам Мур даже не ранен.
В итальянской кампании 1859 г. конница не могла играть выдающейся роли преимущественно вследствие условий местности, покрытой виноградниками и деревьями и перерезанной канавами. При Мадженте было несколько кавалерийских атак{110}, но все слабыми частями. Также и при Сольферино было произведено несколько таковых около Медоле как австрийцами, так и французами; они происходили исключительно между конными частями и с колеблющимся успехом по мере того, как та или другая сторона вводила в дело резервы; конечный успех остался все-таки за французами. В одной из этих атак генерал Дево взял в плен 600 человек австрийской пехоты, а африканские конные егеря прорвали не успевшие еще окончательно построиться каре.
Вообще же можно сказать, что конница за все время похода ничего важного не сделала. Казалось, что обе стороны опасались бросать ее большими массами на противника и, по всей вероятности, причиной нежелания пускать конницу в атаку на пехоту было меткое и далеко несущее нарезное оружие.
При Монтебелло командир пьемонтского Монферратского полка полковник Морелли атаковал с 22 уланами австрийское каре и прорвал его, но потерял 11 человек убитыми; все прочие были ранены. Затем Морелли, хотя и смертельно раненый, атаковал еще три раза.
Убийственное действие нарезного оружия породило среди конницы некоторого рода панику, и многие известные военные люди выражали мнение, что деятельность ее отныне должна значительно сузиться. Даже мнение, что дни конницы сочтены и что она должна быть если не совершено уничтожена, то значительно сокращена, встретило много сторонников и очень мало противников.
От читателя, который внимательно следил за нами, не могло ускользнуть, как идеи возникают и затем легко доводятся до крайности и как в различные эпохи мнение склонялось то в пользу пехоты, то в пользу конницы, доходя в обоих случаях до крайностей.
В разбираемом периоде все поднялось против конницы, и можно было подумать, что и здесь дело будет слепо доведено до крайних увлечений. Но как в то время, когда рыцарство испытало впервые силу возрождающейся пехоты в лице швейцарских пикинеров и английских лучников, и позднее, когда коннице был нанесен удар применением огнестрельного оружия, кастовые предрассудки и esprit de corps рыцарей долгое время высоко держали знамя рыцарства, так и теперь те же чувства пробудились в коннице, противостали сторонникам мнения, что конница не нужна и что ее надо уничтожить. Гордость конницы своей службой, ее славный дух восстали против новых воззрений, утверждая, что если и произошли некоторые изменения в пользовании конницей, то все же время ее не прошло и перед ней лежит широкое поле деятельности.
Глава VII.
Конница и ее служба от времен Наполеона до 1854 г{106}
.
За время от окончания больших революционных войн до введения нарезного оружия, т.е. от Ватерлоо до Крымской кампании, не было ни больших войн, ни выдающихся улучшений в военном деле.
Наиболее важными войнами были: войны России с Турцией 1828-1829 гг., польская война 1830-1831 гг., походы французов в Алжире и англичан - в Индии. При рассмотрении их подробностей найдется очень мало перемен в образе действий конницы; мы укажем вкратце на некоторые из них.
В России деятельность императора Николая I по отношению к коннице была различна в разное время его царствования. В начале его 2 драгунские дивизии были переформированы в одну уланскую и одну гусарскую и все число конницы по экономическим причинам уменьшено. Напротив, после польской кампании 1831 г. значение конницы было оценено и число ее увеличено; все полки были переформированы в восьмиэскадронный состав и предположено формирование резервов.
В войне России с Персией, начавшейся в 1826 г., особенно замечательна битва при Елисаветполе. Персы, имевшие очень многочисленную конницу, построили пехоту в центре, конницу - на флангах и попытались обойти и окружить русскую армию. Огонь русской артиллерии остановил их наступление. Упорное сопротивление русских повело к неудаче атаки конницей, а центр русских прорвал и отбросил персидскую пехоту. Победа была докончена конницей, которая энергично преследовала и захватила много пленных.
Во время русско-турецкой кампании (1828-1829 гг.) при операциях против Шумлы генерал Мадатов был послан 29 августа 1829 г. со второй бригадой третьей гусарской дивизии, первым уланским полком и 6 конными орудиями в тыл турецкой армии для воспрепятствования доставки припасов в Шумлу. Он захватил 97 человек, 50 лошадей, много скота и 106 повозок с продовольствием.
В польскую кампанию отдельные отряды генералов Крейца и Ридигера имели в своем составе много конницы. У первого в 1831 г. было 9043 человека пехоты, 5137 коней и 71 орудие; а у второго -6686 человек пехоты, 6762 коня, исключая казаков, и 24 орудия.
Польская конница оказалась очень хорошей и деятельной и имела несколько выдающихся предводителей. Так, при Дембе-Вельке 31 марта 1831 г. генерал Скаржинский произвел очень удачную атаку на русский центр, которая, собственно, и решила дело, причем захватил пленных и орудия.
Одним из лучших польских кавалеристов был генерал Дверницкий. При его экспедиции на Волын в 1831 г. у него было 2700 коней, 1300 пехоты и несколько орудий. После боя при Боремле он был прижат к австрийской границе и вынужден сдаться австрийцам.
Самый интересный для кавалерийского офицера эпизод из польской кампании это поход генерала Дембинского через Литву в июле 1831 г., поход, который имел много общего с позднейшими партизанскими действиями междоусобной американской войны. Он заслуживает внимания, потому что показывает, что может сделать предприимчивый и смелый кавалерист.
В начале июля 1831 г. польская армия находилась в Куршанах, где решили разделить ее на три отряда, один из которых Дембинский взялся отвести в Варшаву окружным путем через Литву, где было много русских войск. Отряд состоял из 3800 человек при 6 орудиях. Дембинский выступил 9 июля и следовал через Мишкуцы и Покрой на Поневеж и Ованту, где его арьергарду пришлось выдержать упорный бой с колонной преследовавшего его генерала Савоини. С наступлением ночи движение было продолжено через Окмину, Маляту и Интурки на Подбродзе, куда его пехота была подвезена галопом на лошадях и затем храбро штурмовала неприятельскую позицию. Оттуда Дембинский повернул на север и шел некоторое время в этом направлении, чтобы ввести русских в заблуждение; затем круто повернул на юго-восток и форсированным маршем двинулся на Данушев, где перешел Вилию. Избежав с большим искусством всех посланных против него колонн, он продолжал движение сначала в южном, затем в юго-западном направлении через Сморгонь, Крево, Баруны и Ольшаны к Збойску на Немане, перешел здесь эту реку и двинулся через Дзенциол, Волю на Шаре, Порозово, Наревку на Нареве, Бельск, Hyp на Буге и Ядов в Варшаву, куда и прибыл 3 августа. Дембинский во время похода должен был переправиться через одну большую и шесть маленьких рек и ловкостью своих движений и искусством распоряжений сумел ввести противника в совершенное заблуждение, так что, сделав в 25 дней 130 польских (149 немецких) миль, привел свой отряд благополучно в Варшаву. Он захватил по пути большие денежные суммы и много запасов и нашел время и возможность переформировать два из своих орудий в конные. Для производства форсированных маршей он брал у местных жителей лошадей и давал их по пятидесяти на батальон для более утомленных людей; он сам говорит, что этой мерой, позволившей ему давать отдых усталым пехотинцам без прекращения движения, он обязан спасением и успехом. Кроме того, часть своей пехоты он обратил в ездящую, дав ей лошадей на все время; эта конная пехота оказалась ему очень полезной, так как она могла, увеличивая аллюр, следовательно, не задерживая движения всей колонны, рассеивать мелкие части, преграждавшие ей дорогу.
В Индии англичанам пришлось за последние 100 лет вести много войн, в большей части которых конница играла значительную роль с обеих сторон. Туземные войска во многих государствах содержали много конницы, из которых наибольшей известностью пользовалась конница маратов. Когда Хайдар-Али напал в 1780 г. на англичан, то в его войске было 28 000 человек конницы и 15 000 регулярной пехоты, кроме пионеров, рабочих и т.п. Всадники атаковали англичан беспорядочными массами и не могли сломить сомкнутые британские войска.
Большая подвижность туземных армий давала им всегда известное преимущество над англичанами, которые поэтому не были в состоянии довершить победу энергичным преследованием. Операции лорда Лэка в 1803-1806 гг. интересны потому, что полководец этот понимал свойства конницы и умел ею пользоваться. Лорд Лэк получил в ранней юности первоначальное военное обучение во время войн Фридриха Великого и там научился ценить хорошо обученную и организованную конницу. У Фридриха была уже тогда конная артиллерия; Лэк схватил эту мысль и придал каждому конному полку по 2 шестифунтовых орудия, прислуга к которым назначалась из рядов полка. Эти орудия имели запасных лошадей, чтобы сменять ими утомленных и никогда не отставать от конницы.
Всю зиму 1802 г. и весну 1803 г. Лэк обучал и упражнял свои войска, состоявшие из 3 английских драгунских полков и 5 полков легкой вспомогательной конницы при 16 орудиях. Таким путем он получил отлично обученную часть, соединявшую быстроту движения с возможностью поражать противника огнем. Такой род войск и был действительно необходим для борьбы с врагом, против которого он подготовлялся. Мараты, как мы уже говорили, имели отличную легкую конницу, действовавшую по образцу парфян или казаков и обладавшую гораздо большей подвижностью, чем англичане, вследствие чего она могла совершенно внезапно появляться на пунктах, где ее не ожидали, и также быстро исчезать, избегая поражения и преследования.
Голькар, имевший 60 000 легких всадников и 130 орудий, победив Синдия и раджу Берара в битве при Ассайе, Аргуме, Дели и Ласвари, выступил против англичан. Первые его операции в 1804 г. были удачны; так, ему удалось помешать движению полковников Муррэя и Монсона. Затем, при приближении Лэка с главными силами, Голькар разделил свое войско: регулярную пехоту с орудиями послал на юг, а сам с конницей двинулся на север для производства набега. Лэк быстро принял решение. Оставив генерала Фразера с пехотой и тяжелыми орудиями для наблюдения за неприятельской пехотой, он сам двинулся за Голькаром с 6 конными полками, несколькими конными и состоявшими при полках орудиями и бригадой туземной пехоты, признанной лучшей по неутомимости в ходьбе. Обоз был взят самый ограниченный, и были приняты все меры для достижения наибольшей подвижности.
Преследование началось 31 октября и продолжалось до 16 ноября без того, чтобы расстояние, отделявшее обе стороны (25-30 английских миль), уменьшилось. 16 ноября, когда Лэк сделал дневку, Голькар был уже на 36 миль впереди; тем не менее английский полководец решился произвести ночной марш и неожиданно атаковать Голькара. Дело удалось вполне. Англичане подошли к лагерю маратов на рассвете; лошади маратов были спутаны, люди спали, закутанные в одеяла; английская артиллерия открыла огонь, драгуны бросились в атаку; поражение маратов было полное, сам Голькар едва спасся. Преследование продолжалось на 10 миль, следовательно, англичане прошли в сутки около 70 английских миль, что должно быть признано за очень усиленное движение, особенно если принять в соображение, что перед тем в 15 дней было сделано около 350 миль.
Лэк потерял 2 убитых и около 20 раненых людей и 75 лошадей; мараты оставили на поле битвы 3000 убитых. Этот почти необыкновенный успех был одержан 3500 против 60 000 и должен быть приписан главным образом удачному сочетанию быстрых движений с действием огнем.
Другой операцией того же характера было преследование Амер-хана той же конницей, порученной Лэком генералу Смиту. На этот раз она прошла около 700 миль (175 немецких) в 43 дня и только у самой подошвы Гималаев, близ Цульгарка, 2 марта 1805 г., могла принудить Амер-хана принять бой. После упорной борьбы англичане одержали победу, но значительной части неприятельских всадников благодаря большой быстроте их коней удалось спастись бегством.
2 апреля 1805 г. Лэк вторично напал нечаянно, опять после ночного марша, на остатки конницы Голькара, перебил около 1000 человек и гнал остальных на 15 миль, потеряв сам всего около 20 человек. Приведенные примеры показывают, какое значение получает конница при такой организации и вооружении, которые дают ей возможность быстро двигаться, а когда нужно, действовать огнем.
Недостаток подобного рода конницы чувствовался англичанами при восстании сипаев в 1857 г., когда они действительно разбивали восставших, где встречали их, но им очень редко удавалось настичь их.
Французская конница в Алжире приобрела большую опытность в борьбе с толпами иррегулярных всадников, годившихся для одиночного боя, но не умевших сомкнуто маневрировать массами.
В целом ряде боев, как, например, при Буффарике в 1832 г., Зиг-Зиге и Хиффе в 1835 г., Тафнев 1835 г., Исли в 1845 г., французы оставались победителями. Так как эти битвы представляют много общего с описанными уже боями против мамелюков, то рассмотрение их в подробностях не может представить интереса.
Период V.
От введения нарезного оружия
до настоящего времени
Глава I.
Влияние нарезного оружия.
Крымская война. Итальянская война 1859 г.{107}
Нарезное оружие и значение его, в смысле большей вероятности попадания, были уже известны в XVII столетии; но так как в то время ружья заряжались с дула, то приходилось втискивать пулю в ствол с большой силой, чтобы она заполнила нарезы и получила, таким образом, при выстреле вращательное движение. Вследствие этого заряжание требовало много времени, и нарезное оружие не нашло применения в войсках.
Заряжание ружей с казны было также давно известно (с 1540 г.), но техническое производство в то время было еще так мало развито, что никак не удавалось приготовить хорошего образца подобного рода ружья, и в обращении продолжали оставаться винтовки, заряжаемые с дула. Как мы видели, они получили в американских революционных войнах более широкое применение, особенно в руках стрелков, и по образцу последних были заведены в большинстве армий особенные части легкой пехоты, вооруженные винтовками.
Между тем новое открытие дало толчок этому делу. В 1823 г. 34-го английского полка капитан Нортон изобрел цилиндро-коническую пулю, но это изобретение так и заглохло до 1853 г., когда придуманная на тех же основаниях французским капитаном Минье пуля была принята в европейских армиях. Пуля эта, расширявшаяся при выстреле и таким образом заполнявшая нарезы, уничтожила трудность заряжания и дала пехоте возможность иметь оружие, обладавшее дальностью и меткостью.
Это был второй тяжелый удар, нанесенный коннице со времени изобретения пороха. Первым была увеличившаяся в огнестрельном оружии сила удара, вызвавшая уничтожение предохранительного снаряжения и возрождение пехоты как рода оружия в бою. Новый же удар должен был повлечь за собой еще более важные изменения в отношениях конницы и пехоты, так как вероятность попадания увеличилась значительно, а дальность - в 3 раза. Заряжание с казны увеличило вчетверо скорость стрельбы, так что теперь атакующая конница должна была ожидать, по крайней мере, 10 залпов, между тем как во времена Фридриха и Наполеона пехоте по большей части не приходилось давать более 1 залпа.
Нельзя отвергать, что эти новые изобретения имели весьма важное влияние на тактику конницы и ее применение, и, кажется, вполне будет уместно упомянуть о тех изменениях, которые должны были быть сделаны в организации, вооружении и употреблении конницы, чтобы бороться со вновь появившимися препятствиями.
Прежде всего мы рассмотрим то влияние, которое оказало нарезное и заряжаемое с казны оружие в войнах, последовавших за его изобретением, а затем на основании этого выскажем наши взгляды на современные требования по отношению к вооружению и к применению конницы.
Первая война, в которой были употреблены пули Минье, произошла между Россией и западноевропейскими союзными державами в Крыму в 1854 г. Операции этой войны состояли почти исключительно в продолжительной осаде и, следовательно, дали коннице мало случаев испробовать свои силы против пехоты.
В сражении при Альме союзники имели не более 1000 всадников; совершенно понятно, что они не только не могли бороться с многочисленной русской конницей, но и не появились на поле сражения. Даже после окончания битвы английский главнокомандующий не решился пустить конницу для преследования, так как опасался, что она будет уничтожена русской конницей и артиллерией.
В операциях, предшествовавших сражению при Альме и непосредственно за ним следовавших, например при фланговом марше к Балаклаве, конница обеих сторон дала очень слабые доказательства своего умения нести сторожевую и разведывательную службу. Сорок лет мира создали в армии совершенно новое поколение, умевшее прекрасно маневрировать, но без всякой боевой опасности.
Разведывательная служба исполнялась так плохо с обеих сторон, что англо-французская армия при марше на Балаклаву, выйдя на дорогу из Севастополя в Бахчисарай, внезапно и совершенно неожиданно для обеих сторон наткнулась на хвост русской армии, переходившей шоссе. Лорд Раглан был страшно поражен и чуть не попался в плен; русские, не менее пораженные, поспешили уйти. Английская конница лорда Лукана попала не на ту дорогу, на которую следовала, и пошла по ней, строго придерживаясь правил, указанных в уставе, в строю, обозначенном для авангарда, оставляя без всякого внимания соседние дороги и вокруг лежащую местность. Таким образом, две неприятельские армии двигались наперерез друг другу, так что даже сошлись на одном пункте, не угадав взаимных намерений и даже без столкновения между конницами. Этот факт указывает на полнейшее незнакомство кавалерийских офицеров обеих армий с одной из важнейших отраслей их службы.
От этого флангового марша до сражения при Балаклаве 25 октября 1854 г. действия конницы не заслуживают упоминания; здесь же на долю конницы выпала львиная доля. Сражение это было вызвано желанием генерала Липранди выбить союзников из Балаклавы, служившей базой англичанам.
Аванпостная служба продолжала выполняться в союзной армии очень неудовлетворительно и состояла почти исключительно в вопросах и ответах: Стой! Кто идет? - Рунд. Какой? - Поверочный. - Поверочный рунд может пройти. На посту ничего нового. Кинглэн говорит совершенно верно: Когда эти слова повторяются людьми несколько тысяч раз, то они производят такое же усыпляющее действие, как монотонные удары волн о берег. Человеческий дух может быть легко убит формулой, но никак не оживлен.
Результатом такой службы было то, что аванпосты англичан получили уведомление о приближении неприятеля от дежурного штаб-офицера, между тем как должно было быть как раз наоборот. Таким образом, русские подошли внезапно к линии передовых редутов, взяли их штурмом один за другим и, частью перебив, частью захватив в плен занимавших их турок, двинулись дальше на Балаклаву. Многочисленная конница в числе нескольких тысяч коней прикрывала это движение; четыре эскадрона ее, высланные к Кадыкию, встретили здесь 93-й шотландский полк, который в развернутом строю дал по ним залп, после чего русские всадники отошли. Об этом деле было много говорено: английские писатели старались выставить его важной победой пехоты над конницей, но на деле это совсем не так. Один известный английский кавалерийский офицер, присутствовавший при этом, говорит, что русские эскадроны совсем не собирались атаковать, а просто производили демонстрацию с целью побудить противника развернуть свои силы; поэтому когда 93-й полк показался на холме, то они, считая свое дело выполненным, повернули назад. Сэр Колин Кэмпбел, командир 93-го полка, опытный офицер, очень хорошо понимал, чего добиваются русские, и сообразно с этим принял свои меры; он же вполне признал искусство, выказанное командиром русской демонстрировавшей части, потому что сказал своему адъютанту: Шедуэль, этот офицер понимает свое дело.
Вскоре после того следовавший с частью английской тяжелой кавалерийской бригады к южной долине генерал Скерлет вдруг увидал у себя на фланге значительную массу русской конницы, которая, по-видимому, шла в его направлении, но, заметив его, приостановилась. Не медля ни минуты, Скерлет заехал во фронт и бросился прямо на центр русских. Атака эта на стоявшего на месте врага удалась вполне, тем более что русские поддержки стояли так близко от первой линии, что утратили совершенно значение резерва; Скерлет же был поддержан другими эскадронами своей бригады, атаковавшими неприятеля во фланг. Результатом столкновения было то, что русские вынуждены были начать отступление, которое и было произведено ими без преследования со стороны англичан. Поведение лорда Кардигана, остававшегося со своей легкой бригадой праздным зрителем боя, вместо того чтобы атаковать русских во фланг, должно быть признано, безусловно, ошибочным и доказывает, насколько продолжительная мирная служба вызывает рутину.
Час или два после только что описанного дела произошла знаменитая атака шестисот. Она была предпринята вследствие неверно понятого приказания, и лорд Кардиган прошел 3000 шагов под гору, все время под убийственным артиллерийским и пехотным перекрестным огнем. Самая атака была ведена в высшей степени блестящим образом и доказала высокую храбрость всех участников, но все было напрасно: пушечный и ружейный огонь уничтожил почти всю бригаду, из которой вернулись всего 195 человек. Дело это не представляет ничего поучительного для кавалерийского офицера и заслуживает упоминания только по тому беззаветному мужеству, с которым всадники эти пошли на верную смерть{108}.
Для прикрытия их отступления генерал д'Аллонвиль атаковал с только что прибывшим на поле битвы 4-м африканским конно-егерским полком русскую артиллерию, стоявшую на Федюхиных высотах. Атака была произведена разомкнутая, en f ourrageurs, и вынудила несколько русских батарей сняться с позиции; выполнена она была смело, искусно и своевременно.
Говорят, что потери, понесенные легкой английской бригадой, были причинены ей преимущественно штуцерниками, засевшими на окаймляющих северную долину холмах. В том же деле появились в первый раз в европейских войнах револьверы оружие, имеющее страшное действие. Многие английские офицеры были вооружены ими и воспользовались при атаке шестисот, особенно во время беспорядочно произведенного отступления. Под ныне умершим полковником Дженнинсом, 13-го гусарского полка, бывшего в то время ротмистром того же полка, была тяжело ранена лошадь и с трудом подвигалась вперед, когда на него бросилось трое русских: офицер и два солдата. Дженнинс вынул револьвер и угрозой выстрела удерживал преследователей на некотором расстоянии от себя. Наконец, офицер бросился на него с поднятой саблей; Дженнинс выстрелом уложил его на месте; тогда оба солдата прекратили преследование, и он добрался благополучно до своих. Было и еще несколько подобных случаев в эту войну.
В сражении при Баш-Кадыкларе 19 ноября 1853 г. на азиатском театре войны между князем Бебутовым и Рейс-Ахметом-пашой была произведена блистательная атака драгунами и линейными казаками на правый фланг турок. Атака увенчалась полным успехом: турецкие каре были прорваны, правое крыло и центр опрокинуты, 20 орудий захвачено и решена победа. Между тем на правом русском фланге князь Чавчавадзе с 3 дивизионами Нижегородских драгун, сотней конной милиции и 4 орудиями удерживал во время всего боя 5000 башибузуков и курдов, затем опрокинул турецкий конный полк, поддержанный 8 батальонами и 8 орудиями, и прогнал все эти войска с поля сражения, отняв у них 2 орудия. При Курюк-Дара 24 июля 1854 г. генерал-майор граф Нирод и полковник Куколевский атаковали с Тверским драгунским полком турецкую батарею под сильным артиллерийским и ружейным огнем; опрокинув неприятельских всадников, они захватили батарею и увезли 4 орудия с собой. Вслед затем вышеупомянутый князь Чавчавадзе с нижегородскими драгунами прорвал несколько турецких каре и уничтожил один батальон: впрочем, полк понес при этом большие потери; выбыло из строя: офицеров 23 (из 33) и половину нижних чинов. Несмотря на это, нижегородцы произвели еще атаку, причем отняли назад 2 взятых турками орудия и захватили еще 4 турецких{109}.
Во время войны Великобритании с Персией в 1857 г. была произведена блестящая атака 3-м бомбейским легким конным полком против сомкнутого и вполне готового к отпору персидского каре в 500 человек. Полковой адъютант Мур вскочил первым в каре; он повесил саблю на темляке на руку, взял поводья в обе руки и толкнул лошадь на штыки; лошадь была убита, но каре прорвано и уничтожено, а сам Мур даже не ранен.
В итальянской кампании 1859 г. конница не могла играть выдающейся роли преимущественно вследствие условий местности, покрытой виноградниками и деревьями и перерезанной канавами. При Мадженте было несколько кавалерийских атак{110}, но все слабыми частями. Также и при Сольферино было произведено несколько таковых около Медоле как австрийцами, так и французами; они происходили исключительно между конными частями и с колеблющимся успехом по мере того, как та или другая сторона вводила в дело резервы; конечный успех остался все-таки за французами. В одной из этих атак генерал Дево взял в плен 600 человек австрийской пехоты, а африканские конные егеря прорвали не успевшие еще окончательно построиться каре.
Вообще же можно сказать, что конница за все время похода ничего важного не сделала. Казалось, что обе стороны опасались бросать ее большими массами на противника и, по всей вероятности, причиной нежелания пускать конницу в атаку на пехоту было меткое и далеко несущее нарезное оружие.
При Монтебелло командир пьемонтского Монферратского полка полковник Морелли атаковал с 22 уланами австрийское каре и прорвал его, но потерял 11 человек убитыми; все прочие были ранены. Затем Морелли, хотя и смертельно раненый, атаковал еще три раза.
Убийственное действие нарезного оружия породило среди конницы некоторого рода панику, и многие известные военные люди выражали мнение, что деятельность ее отныне должна значительно сузиться. Даже мнение, что дни конницы сочтены и что она должна быть если не совершено уничтожена, то значительно сокращена, встретило много сторонников и очень мало противников.
От читателя, который внимательно следил за нами, не могло ускользнуть, как идеи возникают и затем легко доводятся до крайности и как в различные эпохи мнение склонялось то в пользу пехоты, то в пользу конницы, доходя в обоих случаях до крайностей.
В разбираемом периоде все поднялось против конницы, и можно было подумать, что и здесь дело будет слепо доведено до крайних увлечений. Но как в то время, когда рыцарство испытало впервые силу возрождающейся пехоты в лице швейцарских пикинеров и английских лучников, и позднее, когда коннице был нанесен удар применением огнестрельного оружия, кастовые предрассудки и esprit de corps рыцарей долгое время высоко держали знамя рыцарства, так и теперь те же чувства пробудились в коннице, противостали сторонникам мнения, что конница не нужна и что ее надо уничтожить. Гордость конницы своей службой, ее славный дух восстали против новых воззрений, утверждая, что если и произошли некоторые изменения в пользовании конницей, то все же время ее не прошло и перед ней лежит широкое поле деятельности.