Страница:
Аттила поставил в центре свои лучшие войска и взял на себя командование ими, правое крыло было поручено королю гепидов, Ардариху, левое - королю остготов. У его противников Аэций командовал правым крылом, Теодорих - левым, Санжипан же, верность которого была сомнительна, был поставлен в передовой линии центра.
Небольшой холм, лежавший между обеими армиями и доставлявший значительные выгоды владевшему им, был занят Торисмундом, сыном Теодориха, с частью вестготской конницы. Это давало Аэцию большое преимущество. Аттила, понимавший важность этого пункта, послал для занятия его конный отряд, который, однако, был встречен атакой Торисмунда сверху вниз и отброшен. Тогда Аттила произвел сам отчаянное нападение на этот холм и поддержал эту атаку наиболее надежными войсками своего центра, но римляне, имевшие за себя выгоды местности, удержались и отразили его. Храбрый престарелый Теодорих произвел блестящую атаку на правое крыло гуннов, но был ранен дротиком, упал с коня и был затоптан до смерти своими же вестготами. Эти неудержимым натиском смяли все, что было перед ними, затем повернули направо и взяли во фланг центр гуннов, сражавшийся с аланами. Потерпев поражение на обоих флангах и обойденный в центре, Аттила отступил к своему лагерю, спешил своих лучников позади повозок и стрелами остановил преследование противника.
Весь следующий день Аттила оставался в своем лагере, ожидая нападения и приготовившись к самому упорному сопротивлению. Все поле было покрыто мертвыми и ранеными, так как резня была ужасная. Под впечатлением больших потерь, понесенных накануне, и при виде решимости все еще страшного врага сопротивляться союзники сочли более благоразумным не штурмовать лагеря и дать возможность Аттиле спокойно отступить, что и было им исполнено.
Победа была выиграна конницей, и можно сказать, хотя описания сражения довольно неясны, что образ действия Аэция очень схож с образом действий Сципиона при Илинге: оба они имели малонадежные союзные войска, оба поставили их в центре, а атаку произвели обоими крылами с лучшими войсками. С другой стороны, Аттила подобно Газдрубалу поставил лучшие войска в центре, и они удержались по поражении обоих флангов, прикрыли отступление и спасли армию от уничтожения. Эта победа интересна тем, что она была последняя, одержанная войсками Римской империи.
* * *
Мы проследили историю конницы от самых древних времен до той минуты, когда Римская империя начала распадаться, когда старая цивилизация была предана уничтожению, следы искусств, науки и литературы стерты с лица земли, и наступили столетия мрака и невежества, характеризующие начало средних веков. Мы должны остановиться на этой точке, где события начинают теряться в тумане, и продолжим в следующей главе нить нашего рассказа, стараясь по возможности связать между собой события двух исторических периодов - древних и средних времен.
Период II.
От падения Западной Римской империи до изобретения огнестрельного оружия
Глава I.
Ленная конница
1. Происхождение ленной системы. Битва при Пуатье, 732 г.{54}
В предыдущем периоде мы довели историю конницы до того времени, когда римское владычество на западе пало. Теперь нам предстоит рассмотреть развитие и службу этого рода оружия у народов, возникших на развалинах Рима в новой группировке держав.
После покорения Рима различными германскими племенами обычаи и нравы этих последних оказали весьма важное влияние на цивилизацию того времени, и мы можем проследить в течение многих столетий развитие одного из таких установлений, имевших большое значение как в гражданском, так и в военном смысле. Мы говорим о ленной системе, распространившейся почти по всей Европе, и следы которой заметны и в наше время; она составляла в течение нескольких столетий основание всего военного устройства европейских народов и поэтому заслуживает ближайшего рассмотрения.
Достоверно известно, что еще задолго до вторжения германцев в Италию у них были некоторые знатные роды или семейства. Тацит, например, утверждает это и делает резкое различие между nobiles или principes и низшими классами. Также и в других источниках мы встречаем постоянные упоминания об известного рода аристократии, из которой выбирались вожди племен.
В более древние времена, когда германцы кочевали по своей лесистой стране и занимались преимущественно охотой и войной с соседями, владение землей не имело для них никакой цены, и она считалась общим достоянием. Молодые воины составляли товарищество, по своему усмотрению выбирали из своей среды того, кто признавался по мужеству и военному опыту наиболее достойным вождем, и поднимали на щит. Иногда случалось и наоборот, что какой-либо приобретший известность вождь собирал вокруг себя дружину молодых воинов, привлеченных его славой, которые обязывались ему безусловным повиновением. Такие дружины покидали обыкновенно родину и шли в какую-либо другую страну. Так, например, свевы, делившиеся на десятки, сотни и тысячи и считавшие всю свою землю общим достоянием, высылали многочисленные отряды для занятия новых земель, подобно пчелам, которые улетают, когда улей переполнен.
Эти дружины, завоевав какую-либо землю, оставались в ней и разделяли ее поровну между всеми свободнорожденными воинами. Эти участки были наследственны и назывались аллодами от древнегерманского Od - земля; границы их обозначались очень точно, и каждый владелец жил в своем участке. Аллодиальное имение не могло быть продано без согласия семейства, а равно не могло быть отобрано государством у владельца его, хотя бы даже за противозаконные поступки. С одной стороны, эти свободнорожденные владельцы, с другой - рабы, преимущественно из пленных, обязанные первым службой, были вначале единственными двумя классами, существовавшими у германцев. Можно предположить, что так называемые благородные, или principes, были просто старшими сыновьями владельцев и наследниками земельных участков и вследствие этого имели высшее положение, чем их младшие братья. Со временем некоторые рабы получили свободу и маленькие участки земли при условии платить ежегодно известную сумму и нести некоторую службу. Иногда также при завоевании страны известная ее часть оставлялась прежним жителям, которые обязывались за то нести некоторые повинности.
Таким путем образовался третий класс, составленный из людей, которые не были ни свободными, ни рабами, а находились в вассальной зависимости от ленных владельцев. Их участки, владение которыми обусловливалось точным выполнением возложенных обязанностей, назывались в отличие от аллодов феодами (Feod) или ленами, т.е. переданной собственностью. Отсюда и началась ленная система.
Звание верховного вождя или короля скоро сделалось наследственным, и появились обширные королевства, в которых, однако, многие древнегерманские установления продолжали существовать. По введении монархического правления короли стали получать в завоеванных землях гораздо большие участки земли, чем свободные воины; королевские земли состояли частично из одного большого домена (казенного участка), где жил король со своим двором, частично из известного числа других аллодов. Целью этого неравномерного разделения было доставление королю средств для содержания себя и двора, так что не представлялось необходимости в обложении налогами.
Аллодиальные владельцы в королевствах делились на десятки и сотни; но маленькие подразделения скоро исчезли, из сотен образовались кантоны, а несколько кантонов составили провинцию. Сотни (кантоны), на которые Англия была разделена 14 столетий тому назад англосаксами, существуют и поныне как территориальное разделение. Судьи или начальники, которые прежде выбирались для каждой провинции народом, стали назначаться королями. Старший правитель в провинции носил название графа, или comes; он же на войне был начальником выставляемого провинцией контингента. При дальнейшем увеличении королевств, когда в состав их вошли целые покоренные народы, этим последним оставлялся иногда их прежний владетель с обязательством выставлять в случае войны известный контингент. Отсюда берет начало герцогское звание.
Мы видим, таким образом, что государство было разделено на герцогства, провинции и сотни, или кантоны. Войско состояло из всего населения; вождями его были начальники сотен, графы или начальники провинций, герцоги, и, наконец, верховным вождем был король. Войско это было чисто милиционное; постоянной армии не было. Если созывалось народное собрание в мирное время для обсуждения каких-либо вопросов, то оно называлось ариманией (mannire призывать); если же целью созыва была война, то собрание носило название геербана (heer - войско и bannire - собирать). Приказание о созыве исходило от короля и давалось им герцогам; они передавали графам, эти - начальникам кантонов, которые, наконец, сообщали его народу. Каждый человек подчинялся в военное время тому же лицу, как и в мирное. Дисциплина требовалась полная, и каждый проступок строго наказывался.
Владельцы аллодов пользовались разными привилегиями. Они были освобождены от всех податей и повинностей, могли присутствовать в суде и имели голос при обсуждении законодательных мер в народных собраниях. Затем они имели право носить оружие и прибегать к его употреблению для мести за оскорбление; наконец, они не платили земельной подати, которой были обложены все покоренные римляне, владевшие землей. Зато они были обязаны службой в геербане, но вместе с тем во все время состояния в нем имели право на известную часть добычи. Кроме того, в военное время они должны были поставлять лошадей и повозки. Иногда, в крайних случаях, они должны были делать подарки или денежные взносы королю и его двору.
Всякий свободнорожденный, уклонявшийся от службы в войске, терял свои привилегии; впрочем, иногда допускался денежный взнос вместо личной службы; у англосаксов аллоды дезертиров отбирались королями, которые передавали их графам.
Большая часть служила в пехоте и только более знатные и богатые - в коннице. Увеличение численности этой последней и улучшения, в ней произведенные, много способствовали переходу аллодиальной системы в ленную.
Когда по окончании переселения народов короли приобрели оседлость в своих государствах (прежде всего произошло это во Франции), они начали раздавать полученную ими землю своим друзьям и доверенным лицам (fideles или antrustiones) в виде ленов; так как эти лица занимали в то же время и высшие придворные должности, то они в собраниях занимали высшее место против аллодиальных владельцев. Кроме того, короли иногда давали своим ленникам те или другие преимущества, и, таким образом, образовалось над древней аристократией свободнорожденных новая аристократия. Благодаря всему этому выгоды королевских ленных владельцев стали так велики, что многие аллодиальные владельцы передавали свои земли королю и затем получали их от него обратно в виде ленов и присягали в верности. Этим путем ленная система распространялась все более и более, пока наконец почти вся страна не делалась леном короля.
С другой стороны, владельцы больших ленов в скором времени постарались увеличить свое могущество и влияние, отдавая участки своей земли другим благородным или свободнорожденным, которые делались их вассалами; это обыкновение получило большое распространение и называлось Afterbelehnung, или Unterbelehmmg. Около времени Карла Великого стало заметно значение тяжеловооруженных всадников на поле сражения. Германцы переняли от римлян предохранительное вооружение и через это приобрели некоторые преимущества над своими противниками. Также и франки приняли при Хлодвиге это вооружение, которому этот король сам был обязан жизнью в одном из сражений против вестготов.
При Карле Великом служба в коннице, составлявшей главную часть войска, была сопряжена с владением бенефициями, или ленами. При призыве войск в случае войны о всадниках упоминалось особо. Так как воинам не полагалось жалованья, то именно лены должны были давать средства на содержание конного рыцаря с известным числом людей и лошадей в полном снаряжении; стоимость всего этого была очень велика и значительно превышала средства простого свободнорожденного.
Поэтому вся конница пополнялась, безусловно, лицами благородного происхождения; так что слово miles, или воин, в XI столетии употреблялось исключительно для обозначения благородного всадника или рыцаря, а названия chevalier, caballarius , caballero , означавшие сначала только всадника, впоследствии стали означать дворянина.
В Испании всякий гражданин, обладавший достаточным состоянием, должен был служить в коннице (caballero) и в вознаграждение за это пользовался тем же преимуществом, как и земельная аристократия.
В Англии ленная система была введена Вильгельмом Завоевателем, который разделил большую часть страны на обширные лены, розданные рыцарям его свиты. Привилегия дворянства была здесь, однако, гораздо более ограничена, чем в других странах, так как народ пользовался большой свободой. Устройство войска было, впрочем, такое же, как и в прочих государствах, и рыцари, составлявшие конницу, были высшим классом.
Все сведения о состоянии военного искусства и описания сражения в тот период, о котором мы говорим, так неясны и неполны, что трудно сказать о нем что-нибудь определенное. Кажется, однако, что этот недостаток точных сведений не составляет большой потери для нас, так как падение цивилизации и победа варваров произвели такой же упадок военного искусства, как и всех прочих искусств и наук, и едва ли варвары имели ясное представление о тактике и дисциплине. Об обеих битвах Хлодвига, при Суассоне и при Толбиаке, мы ничего не знаем, но зато сохранилось несколько интересных подробностей о битве при Казилинуме в 554 г., где евнух Нарзес удачной атакой своей конницы одержал победу над Буцелином, вождем франков (аллеманов).
У последнего было 30 000 отличной пехоты, но ни одного всадника; у Нарзеса, начальника византийских войск, - всего 18 000 человек, но в том числе многочисленная конница из латников, вооруженных луками и стрелами. Он развернул свое войско в одну линию: в центре - тяжелая пехота, на флангах конница, сзади - лучники и пращники. Пока армия строилась, Нарзес узнал, что один из предводителей герулов, составлявших значительную часть войска, убил своего слугу за незначительный проступок. Он приказал сейчас же произвести следствие и казнить преступника. Герулы тогда возмутились и объявили, что не пойдут в бой. Нарзес послал им сказать, что в таком случае они не будут иметь чести участвовать и в победе, и продолжал отдавать дальнейшие распоряжения, не обращая более на них никакого внимания, хотя вместе с тем позаботился о том, чтобы если они изменят свое намерение, то могли бы составить вторую линию или резерв.
Буцелин построил свое войско в виде клина и энергично атаковал центр противника, прорвал его и принудил к отступлению. Нарзес, нисколько не смутившись, приказал коннице обоих флангов, вооруженной частью луками, частью дротиками и частью копьями, заехать вовнутрь и атаковать с флангов и тыла франкскую пехоту, не имевшую ни шлемов, ни лат и вооруженную мечами, секирами и щитами.
Прекрасно обученные римские лучники, закованные в латы, наносили своими стрелами большой вред густым массам противника, привели их в замешательство и скоро приостановили их наступление. В то время герулы со своим вождем Синдуалом, позабыв свою злобу, атаковали голову клина, пробившую римский центр. Окруженные со всех сторон, франки потерпели страшное поражение. Трудно поверить, но, по словам историка Агафия, из 30 000 франков остались в живых только 5 человек, вся же потеря римлян простиралась до 80 человек.
Одно из самых интересных и имевших значение сражений того времени произошло в 732 г. при Туре или Пуатье, между Карлом Мартеллом и сарацинами; здесь шло дело о судьбе всей христианской Европы. Сарацинский халиф Абдеррахман, по завоевании Испании, перешел через Пиренеи с войском, в котором, по различным сведениям, было от 80 до нескольких сот тысяч человек; одна хроника говорит, что потеря арабов простиралась до 375 000 человек, что, очевидно, чрезвычайно преувеличено, но вместе с тем показывает, что сила войска была очень значительна. Вообще все сведения об этой битве очень неполны и сбивчивы; нижеследующее описание, заимствованное из одной арабской хроники, дает еще сравнительно более ясное представление о ней. Сначала говорится, что война началась между мусульманами и пограничным франкским графом и что этот последний собрал сильное войско. Затем историк продолжает:
Но Абдеррахман разбил его, и воины Абдеррахмана сильно поднялись духом после ряда побед и исполнились верой в храбрость и опытность эмира. Затем мусульмане переправились через Гаронну, опустошили всю страну и захватили множество пленных; войско их прошло по стране подобно, всеуничтожающему вихрю. Успех сделал воинов ненасытными. На переправе Абдеррахман нагнал графа, который поспешил укрыться в крепость, но мусульмане взяли ее штурмом и убили графа: все отступало перед их мечами, убивавшими все живое. Все франкские народы дрожали перед этим страшным войском и обратились к своему королю Калдусу (Карл Мартелл) и рассказали ему про опустошения, произведенные мусульманскими всадниками, которые свободно рыскали по всей стране, между Нарбонной, Тулузой и Бордо, и сказали королю про убиение графа. Король старался ободрить их и обещал подать им помощь. И в 114 г. (геджры) он сел на коня, собрал неисчислимое войско и двинулся против мусульман; и он встретил их около большого города Тура. Абдеррахман и другие опытные военачальники видели, что среди мусульман царствовал полный беспорядок, так как все всадники были обременены добычей, но они не осмелились сделать неприятное воинам и приказать бросить все, кроме оружия и боевых коней. И Абдеррахман понадеялся на храбрость своих воинов и на счастье, постоянно его сопровождавшее. Но подобный недостаток дисциплины всегда вреден для войска. Абдеррахман штурмовал Тур, чтобы получить еще добычу, и натиск его был так силен, что он овладел городом почти на глазах войска, пришедшего на выручку. И жестокость мусульман к жителям города была подобна жестокости тигра. Совершенно понятно, что Божье наказание должно было последовать за подобные поступки, и счастье повернулось к мусульманам спиной.
Близ реки Овар (Луары) оба огромные войска заняли позиции друг против друга.
Сердца Абдеррахмана, его вождей и воинов были полны мужества и гордости, и они первые начали бой. Мусульманские всадники несколько раз налетали с яростью на толпы франков, которые мужественно сопротивлялись, и много пало с обеих сторон, пока солнце не зашло. Ночь разделила оба войска, но с рассветом мусульмане возобновили нападение. Всадники их проникли скоро до середины войска христиан. Но многие из мусульман были озабочены охранением добычи, сложенной в палатках, и когда распространился ложный слух, что некоторые неприятельские воины грабят лагерь, то несколько отрядов мусульманской конницы повернули назад к лагерю, чтобы защитить свои палатки. Другим показалось, что они убегают, и в войске начался беспорядок. Абдеррахман хотел его прекратить и опять начал бой, но был окружен франкскими воинами и проколот многими копьями, так что умер. Тогда все войско обратилось в бегство, во время которого было перебито много народу. Это ужасное поражение мусульман и потеря великого полководца и храбрых рыцарей совершились в 115г..
Хотя вышеприведенные отрывки и не дают ясного понятия о тактике обеих сторон, но можно все-таки вывести заключение, что сарацины полагались преимущественно на свои сабли и потому стремились подойти к противнику возможно ближе, между тем как франки действовали копьями; по крайней мере, Абдеррахман был убит этими последними. По арабским источникам бой продолжался два дня, по христианским хроникам - шесть или семь. Вероятно, бой состоял из ряда схваток между отдельными всадниками и конными частями с переменным успехом, так как трудно допустить, чтобы бой на открытой местности между такими малодисциплинированными и трудноуправляемыми массами не привел в течение одного дня к решительному результату. Смерть Абдеррахмана была достаточной причиной, чтобы дать победу франкам и обратить в бегство мусульман, потери которых при отступлении возросли до такой степени, что сделали победу франков совершенно решительной.
Эта победа Карла Мартелла и позднейшие успехи его сына Пипина прогнали сарацин с французской территории, а внук его Карл Великий положил совершенный предел их наступательному движению в Европе завоеванием части Испании между Пиренеями и Эбро, которую он присоединил к своему государству под именем испанской мархии{55}.
Уже несколько лет спустя, при Карле Лысом, мы видим, что конница составляла главную часть армии; доказательством этого может служить сражение между этим королем и начальником войск герцога Британского Робертом le Fort. Карл имел сильный отряд саксонских всадников, посланный ему в помощь братом его Людовиком Немецким; этот отряд был поставлен в первой линии для встречи атак британской конницы, как кажется, состоявшей из очень опытных всадников. Последние британские герцоги обращали большое внимание на свое войско и сформировали конницу, несколько напоминавшую парфянскую. Всадники были вооружены дротиками и действовали мелкими частями, окружая со всех сторон противника и поражая его издали своим метательным оружием, а затем быстро отходили. При отступлении они были обучены так ловко бросать дротики, что редко промахивались. Конница эта скоро рассеяла саксонскую и затем стала действовать тем же способом против пехоты, которая, будучи вооружена мечами и копьями, годными лишь для рукопашного боя, не могла ничего поделать с противником, поражавшим ее издали, и вынуждена была отступить.
Карл Великий был самым могущественным государем в средние века: его государство состояло из нынешней Франции, части Испании, почти всей Италии, Германии и части Венгрии. От его смерти до крестовых походов весь тогдашний свет делился и оспаривался тремя государствами или народами: греками, франками и сарацинами.
Поражение Абдеррахмана и успехи Карла Великого остановили возрастание могущества сарацин в Испании, куда они дошли через Гибралтар, пройдя в одно столетие весь южный берег Средиземного моря от Аравии через Египет, Ливию и Мавританию и достигнув таким образом запада Европы. Дальше в этом направлении их не пустили. Напротив, с востока наступательное движение сарацин или турок продолжалось еще долго, и происходившие сражения и битвы представляют большой интерес при изучении истории конницы.
2. Конница турок, франков и греков в X столетии.
Битвы при Мерзебурге и Аугсбурге{56}
Конницы турецкая и сарацинская были настоящей легкой конницей. Всадники ездили замечательно ловко и управляли в высшей степени искусно своими горячими быстрыми лошадьми. Они были чрезвычайно пригодны для действий малой войны и постоянно обучались верхом действию луком, дротиком и саблей. Как кажется, копье носилось за спиной, пока всадник стрелял из лука, и бралось в руку только перед рукопашной схваткой.
Лучшие лошади носили иногда на груди железное или кожаное закрытие, а всадники - латы. Они не окружали лагеря окопами, а охранялись густой цепью постов и караулов, выставляемых так далеко, что нечаянное нападение на них становилось очень затруднительным.
Войско разделялось набольшие отделения или массы, которые выстраивались на очень малых интервалах между собой. Образ действия был самый беспорядочный и состоял в быстром наскоке и немедленном уходе назад, если только встречалось сопротивление, причем, однако, всадники постоянно следили за противником и были наготове воспользоваться малейшим беспорядком, который возникал в его рядах. Если нападение удавалось, то они энергично преследовали бегущих и беспощадно рубили их своими острыми саблями, которыми владели в совершенстве.
Сарацины - арабы - были по своему военному устройству совершенно схожи с турками. Они сражались преимущественно на конях, пехота состояла из эфиопов, вооруженных большими луками. Конница была вооружена несколько тяжелее турецкой, она имела шлемы, латы, сапоги, железные перчатки и тому подобное предохранительное вооружение наподобие римского. Пояса и уздечки были покрыты серебряными украшениями. Вооружение состояло из копий, мечей, секир и луков. Сражались они с большим упорством и стойкостью, чем турки и гунны. Иногда, при форсированных маршах, на коротких расстояниях, они сажали пехотинцев на своих лошадей позади себя. Лагеря их обносились окопами и охранялись ночью многочисленными караулами.
Для боя они строились в продолговатый четырехугольник, в котором ожидали неприятельского нападения, причем старались перейти как можно скорее к рукопашному бою, который вели с полной энергией. Марши совершались в строе в виде пустого внутри каре, что позволяло при нападении на них быстро выстроить боевой порядок.
Турки не любили рукопашного боя, особенно со стойкой пехотой, старавшейся прежде всего убить их лошадей, так же неохотно вступали они в дело на ровной местности с хорошо обученной конницей, находящейся в сомкнутом строю и полном порядке. Арабы не были приучены к бою пешком и обыкновенно терпели поражения, когда прибегали к нему.
Небольшой холм, лежавший между обеими армиями и доставлявший значительные выгоды владевшему им, был занят Торисмундом, сыном Теодориха, с частью вестготской конницы. Это давало Аэцию большое преимущество. Аттила, понимавший важность этого пункта, послал для занятия его конный отряд, который, однако, был встречен атакой Торисмунда сверху вниз и отброшен. Тогда Аттила произвел сам отчаянное нападение на этот холм и поддержал эту атаку наиболее надежными войсками своего центра, но римляне, имевшие за себя выгоды местности, удержались и отразили его. Храбрый престарелый Теодорих произвел блестящую атаку на правое крыло гуннов, но был ранен дротиком, упал с коня и был затоптан до смерти своими же вестготами. Эти неудержимым натиском смяли все, что было перед ними, затем повернули направо и взяли во фланг центр гуннов, сражавшийся с аланами. Потерпев поражение на обоих флангах и обойденный в центре, Аттила отступил к своему лагерю, спешил своих лучников позади повозок и стрелами остановил преследование противника.
Весь следующий день Аттила оставался в своем лагере, ожидая нападения и приготовившись к самому упорному сопротивлению. Все поле было покрыто мертвыми и ранеными, так как резня была ужасная. Под впечатлением больших потерь, понесенных накануне, и при виде решимости все еще страшного врага сопротивляться союзники сочли более благоразумным не штурмовать лагеря и дать возможность Аттиле спокойно отступить, что и было им исполнено.
Победа была выиграна конницей, и можно сказать, хотя описания сражения довольно неясны, что образ действия Аэция очень схож с образом действий Сципиона при Илинге: оба они имели малонадежные союзные войска, оба поставили их в центре, а атаку произвели обоими крылами с лучшими войсками. С другой стороны, Аттила подобно Газдрубалу поставил лучшие войска в центре, и они удержались по поражении обоих флангов, прикрыли отступление и спасли армию от уничтожения. Эта победа интересна тем, что она была последняя, одержанная войсками Римской империи.
* * *
Мы проследили историю конницы от самых древних времен до той минуты, когда Римская империя начала распадаться, когда старая цивилизация была предана уничтожению, следы искусств, науки и литературы стерты с лица земли, и наступили столетия мрака и невежества, характеризующие начало средних веков. Мы должны остановиться на этой точке, где события начинают теряться в тумане, и продолжим в следующей главе нить нашего рассказа, стараясь по возможности связать между собой события двух исторических периодов - древних и средних времен.
Период II.
От падения Западной Римской империи до изобретения огнестрельного оружия
Глава I.
Ленная конница
1. Происхождение ленной системы. Битва при Пуатье, 732 г.{54}
В предыдущем периоде мы довели историю конницы до того времени, когда римское владычество на западе пало. Теперь нам предстоит рассмотреть развитие и службу этого рода оружия у народов, возникших на развалинах Рима в новой группировке держав.
После покорения Рима различными германскими племенами обычаи и нравы этих последних оказали весьма важное влияние на цивилизацию того времени, и мы можем проследить в течение многих столетий развитие одного из таких установлений, имевших большое значение как в гражданском, так и в военном смысле. Мы говорим о ленной системе, распространившейся почти по всей Европе, и следы которой заметны и в наше время; она составляла в течение нескольких столетий основание всего военного устройства европейских народов и поэтому заслуживает ближайшего рассмотрения.
Достоверно известно, что еще задолго до вторжения германцев в Италию у них были некоторые знатные роды или семейства. Тацит, например, утверждает это и делает резкое различие между nobiles или principes и низшими классами. Также и в других источниках мы встречаем постоянные упоминания об известного рода аристократии, из которой выбирались вожди племен.
В более древние времена, когда германцы кочевали по своей лесистой стране и занимались преимущественно охотой и войной с соседями, владение землей не имело для них никакой цены, и она считалась общим достоянием. Молодые воины составляли товарищество, по своему усмотрению выбирали из своей среды того, кто признавался по мужеству и военному опыту наиболее достойным вождем, и поднимали на щит. Иногда случалось и наоборот, что какой-либо приобретший известность вождь собирал вокруг себя дружину молодых воинов, привлеченных его славой, которые обязывались ему безусловным повиновением. Такие дружины покидали обыкновенно родину и шли в какую-либо другую страну. Так, например, свевы, делившиеся на десятки, сотни и тысячи и считавшие всю свою землю общим достоянием, высылали многочисленные отряды для занятия новых земель, подобно пчелам, которые улетают, когда улей переполнен.
Эти дружины, завоевав какую-либо землю, оставались в ней и разделяли ее поровну между всеми свободнорожденными воинами. Эти участки были наследственны и назывались аллодами от древнегерманского Od - земля; границы их обозначались очень точно, и каждый владелец жил в своем участке. Аллодиальное имение не могло быть продано без согласия семейства, а равно не могло быть отобрано государством у владельца его, хотя бы даже за противозаконные поступки. С одной стороны, эти свободнорожденные владельцы, с другой - рабы, преимущественно из пленных, обязанные первым службой, были вначале единственными двумя классами, существовавшими у германцев. Можно предположить, что так называемые благородные, или principes, были просто старшими сыновьями владельцев и наследниками земельных участков и вследствие этого имели высшее положение, чем их младшие братья. Со временем некоторые рабы получили свободу и маленькие участки земли при условии платить ежегодно известную сумму и нести некоторую службу. Иногда также при завоевании страны известная ее часть оставлялась прежним жителям, которые обязывались за то нести некоторые повинности.
Таким путем образовался третий класс, составленный из людей, которые не были ни свободными, ни рабами, а находились в вассальной зависимости от ленных владельцев. Их участки, владение которыми обусловливалось точным выполнением возложенных обязанностей, назывались в отличие от аллодов феодами (Feod) или ленами, т.е. переданной собственностью. Отсюда и началась ленная система.
Звание верховного вождя или короля скоро сделалось наследственным, и появились обширные королевства, в которых, однако, многие древнегерманские установления продолжали существовать. По введении монархического правления короли стали получать в завоеванных землях гораздо большие участки земли, чем свободные воины; королевские земли состояли частично из одного большого домена (казенного участка), где жил король со своим двором, частично из известного числа других аллодов. Целью этого неравномерного разделения было доставление королю средств для содержания себя и двора, так что не представлялось необходимости в обложении налогами.
Аллодиальные владельцы в королевствах делились на десятки и сотни; но маленькие подразделения скоро исчезли, из сотен образовались кантоны, а несколько кантонов составили провинцию. Сотни (кантоны), на которые Англия была разделена 14 столетий тому назад англосаксами, существуют и поныне как территориальное разделение. Судьи или начальники, которые прежде выбирались для каждой провинции народом, стали назначаться королями. Старший правитель в провинции носил название графа, или comes; он же на войне был начальником выставляемого провинцией контингента. При дальнейшем увеличении королевств, когда в состав их вошли целые покоренные народы, этим последним оставлялся иногда их прежний владетель с обязательством выставлять в случае войны известный контингент. Отсюда берет начало герцогское звание.
Мы видим, таким образом, что государство было разделено на герцогства, провинции и сотни, или кантоны. Войско состояло из всего населения; вождями его были начальники сотен, графы или начальники провинций, герцоги, и, наконец, верховным вождем был король. Войско это было чисто милиционное; постоянной армии не было. Если созывалось народное собрание в мирное время для обсуждения каких-либо вопросов, то оно называлось ариманией (mannire призывать); если же целью созыва была война, то собрание носило название геербана (heer - войско и bannire - собирать). Приказание о созыве исходило от короля и давалось им герцогам; они передавали графам, эти - начальникам кантонов, которые, наконец, сообщали его народу. Каждый человек подчинялся в военное время тому же лицу, как и в мирное. Дисциплина требовалась полная, и каждый проступок строго наказывался.
Владельцы аллодов пользовались разными привилегиями. Они были освобождены от всех податей и повинностей, могли присутствовать в суде и имели голос при обсуждении законодательных мер в народных собраниях. Затем они имели право носить оружие и прибегать к его употреблению для мести за оскорбление; наконец, они не платили земельной подати, которой были обложены все покоренные римляне, владевшие землей. Зато они были обязаны службой в геербане, но вместе с тем во все время состояния в нем имели право на известную часть добычи. Кроме того, в военное время они должны были поставлять лошадей и повозки. Иногда, в крайних случаях, они должны были делать подарки или денежные взносы королю и его двору.
Всякий свободнорожденный, уклонявшийся от службы в войске, терял свои привилегии; впрочем, иногда допускался денежный взнос вместо личной службы; у англосаксов аллоды дезертиров отбирались королями, которые передавали их графам.
Большая часть служила в пехоте и только более знатные и богатые - в коннице. Увеличение численности этой последней и улучшения, в ней произведенные, много способствовали переходу аллодиальной системы в ленную.
Когда по окончании переселения народов короли приобрели оседлость в своих государствах (прежде всего произошло это во Франции), они начали раздавать полученную ими землю своим друзьям и доверенным лицам (fideles или antrustiones) в виде ленов; так как эти лица занимали в то же время и высшие придворные должности, то они в собраниях занимали высшее место против аллодиальных владельцев. Кроме того, короли иногда давали своим ленникам те или другие преимущества, и, таким образом, образовалось над древней аристократией свободнорожденных новая аристократия. Благодаря всему этому выгоды королевских ленных владельцев стали так велики, что многие аллодиальные владельцы передавали свои земли королю и затем получали их от него обратно в виде ленов и присягали в верности. Этим путем ленная система распространялась все более и более, пока наконец почти вся страна не делалась леном короля.
С другой стороны, владельцы больших ленов в скором времени постарались увеличить свое могущество и влияние, отдавая участки своей земли другим благородным или свободнорожденным, которые делались их вассалами; это обыкновение получило большое распространение и называлось Afterbelehnung, или Unterbelehmmg. Около времени Карла Великого стало заметно значение тяжеловооруженных всадников на поле сражения. Германцы переняли от римлян предохранительное вооружение и через это приобрели некоторые преимущества над своими противниками. Также и франки приняли при Хлодвиге это вооружение, которому этот король сам был обязан жизнью в одном из сражений против вестготов.
При Карле Великом служба в коннице, составлявшей главную часть войска, была сопряжена с владением бенефициями, или ленами. При призыве войск в случае войны о всадниках упоминалось особо. Так как воинам не полагалось жалованья, то именно лены должны были давать средства на содержание конного рыцаря с известным числом людей и лошадей в полном снаряжении; стоимость всего этого была очень велика и значительно превышала средства простого свободнорожденного.
Поэтому вся конница пополнялась, безусловно, лицами благородного происхождения; так что слово miles, или воин, в XI столетии употреблялось исключительно для обозначения благородного всадника или рыцаря, а названия chevalier, caballarius , caballero , означавшие сначала только всадника, впоследствии стали означать дворянина.
В Испании всякий гражданин, обладавший достаточным состоянием, должен был служить в коннице (caballero) и в вознаграждение за это пользовался тем же преимуществом, как и земельная аристократия.
В Англии ленная система была введена Вильгельмом Завоевателем, который разделил большую часть страны на обширные лены, розданные рыцарям его свиты. Привилегия дворянства была здесь, однако, гораздо более ограничена, чем в других странах, так как народ пользовался большой свободой. Устройство войска было, впрочем, такое же, как и в прочих государствах, и рыцари, составлявшие конницу, были высшим классом.
Все сведения о состоянии военного искусства и описания сражения в тот период, о котором мы говорим, так неясны и неполны, что трудно сказать о нем что-нибудь определенное. Кажется, однако, что этот недостаток точных сведений не составляет большой потери для нас, так как падение цивилизации и победа варваров произвели такой же упадок военного искусства, как и всех прочих искусств и наук, и едва ли варвары имели ясное представление о тактике и дисциплине. Об обеих битвах Хлодвига, при Суассоне и при Толбиаке, мы ничего не знаем, но зато сохранилось несколько интересных подробностей о битве при Казилинуме в 554 г., где евнух Нарзес удачной атакой своей конницы одержал победу над Буцелином, вождем франков (аллеманов).
У последнего было 30 000 отличной пехоты, но ни одного всадника; у Нарзеса, начальника византийских войск, - всего 18 000 человек, но в том числе многочисленная конница из латников, вооруженных луками и стрелами. Он развернул свое войско в одну линию: в центре - тяжелая пехота, на флангах конница, сзади - лучники и пращники. Пока армия строилась, Нарзес узнал, что один из предводителей герулов, составлявших значительную часть войска, убил своего слугу за незначительный проступок. Он приказал сейчас же произвести следствие и казнить преступника. Герулы тогда возмутились и объявили, что не пойдут в бой. Нарзес послал им сказать, что в таком случае они не будут иметь чести участвовать и в победе, и продолжал отдавать дальнейшие распоряжения, не обращая более на них никакого внимания, хотя вместе с тем позаботился о том, чтобы если они изменят свое намерение, то могли бы составить вторую линию или резерв.
Буцелин построил свое войско в виде клина и энергично атаковал центр противника, прорвал его и принудил к отступлению. Нарзес, нисколько не смутившись, приказал коннице обоих флангов, вооруженной частью луками, частью дротиками и частью копьями, заехать вовнутрь и атаковать с флангов и тыла франкскую пехоту, не имевшую ни шлемов, ни лат и вооруженную мечами, секирами и щитами.
Прекрасно обученные римские лучники, закованные в латы, наносили своими стрелами большой вред густым массам противника, привели их в замешательство и скоро приостановили их наступление. В то время герулы со своим вождем Синдуалом, позабыв свою злобу, атаковали голову клина, пробившую римский центр. Окруженные со всех сторон, франки потерпели страшное поражение. Трудно поверить, но, по словам историка Агафия, из 30 000 франков остались в живых только 5 человек, вся же потеря римлян простиралась до 80 человек.
Одно из самых интересных и имевших значение сражений того времени произошло в 732 г. при Туре или Пуатье, между Карлом Мартеллом и сарацинами; здесь шло дело о судьбе всей христианской Европы. Сарацинский халиф Абдеррахман, по завоевании Испании, перешел через Пиренеи с войском, в котором, по различным сведениям, было от 80 до нескольких сот тысяч человек; одна хроника говорит, что потеря арабов простиралась до 375 000 человек, что, очевидно, чрезвычайно преувеличено, но вместе с тем показывает, что сила войска была очень значительна. Вообще все сведения об этой битве очень неполны и сбивчивы; нижеследующее описание, заимствованное из одной арабской хроники, дает еще сравнительно более ясное представление о ней. Сначала говорится, что война началась между мусульманами и пограничным франкским графом и что этот последний собрал сильное войско. Затем историк продолжает:
Но Абдеррахман разбил его, и воины Абдеррахмана сильно поднялись духом после ряда побед и исполнились верой в храбрость и опытность эмира. Затем мусульмане переправились через Гаронну, опустошили всю страну и захватили множество пленных; войско их прошло по стране подобно, всеуничтожающему вихрю. Успех сделал воинов ненасытными. На переправе Абдеррахман нагнал графа, который поспешил укрыться в крепость, но мусульмане взяли ее штурмом и убили графа: все отступало перед их мечами, убивавшими все живое. Все франкские народы дрожали перед этим страшным войском и обратились к своему королю Калдусу (Карл Мартелл) и рассказали ему про опустошения, произведенные мусульманскими всадниками, которые свободно рыскали по всей стране, между Нарбонной, Тулузой и Бордо, и сказали королю про убиение графа. Король старался ободрить их и обещал подать им помощь. И в 114 г. (геджры) он сел на коня, собрал неисчислимое войско и двинулся против мусульман; и он встретил их около большого города Тура. Абдеррахман и другие опытные военачальники видели, что среди мусульман царствовал полный беспорядок, так как все всадники были обременены добычей, но они не осмелились сделать неприятное воинам и приказать бросить все, кроме оружия и боевых коней. И Абдеррахман понадеялся на храбрость своих воинов и на счастье, постоянно его сопровождавшее. Но подобный недостаток дисциплины всегда вреден для войска. Абдеррахман штурмовал Тур, чтобы получить еще добычу, и натиск его был так силен, что он овладел городом почти на глазах войска, пришедшего на выручку. И жестокость мусульман к жителям города была подобна жестокости тигра. Совершенно понятно, что Божье наказание должно было последовать за подобные поступки, и счастье повернулось к мусульманам спиной.
Близ реки Овар (Луары) оба огромные войска заняли позиции друг против друга.
Сердца Абдеррахмана, его вождей и воинов были полны мужества и гордости, и они первые начали бой. Мусульманские всадники несколько раз налетали с яростью на толпы франков, которые мужественно сопротивлялись, и много пало с обеих сторон, пока солнце не зашло. Ночь разделила оба войска, но с рассветом мусульмане возобновили нападение. Всадники их проникли скоро до середины войска христиан. Но многие из мусульман были озабочены охранением добычи, сложенной в палатках, и когда распространился ложный слух, что некоторые неприятельские воины грабят лагерь, то несколько отрядов мусульманской конницы повернули назад к лагерю, чтобы защитить свои палатки. Другим показалось, что они убегают, и в войске начался беспорядок. Абдеррахман хотел его прекратить и опять начал бой, но был окружен франкскими воинами и проколот многими копьями, так что умер. Тогда все войско обратилось в бегство, во время которого было перебито много народу. Это ужасное поражение мусульман и потеря великого полководца и храбрых рыцарей совершились в 115г..
Хотя вышеприведенные отрывки и не дают ясного понятия о тактике обеих сторон, но можно все-таки вывести заключение, что сарацины полагались преимущественно на свои сабли и потому стремились подойти к противнику возможно ближе, между тем как франки действовали копьями; по крайней мере, Абдеррахман был убит этими последними. По арабским источникам бой продолжался два дня, по христианским хроникам - шесть или семь. Вероятно, бой состоял из ряда схваток между отдельными всадниками и конными частями с переменным успехом, так как трудно допустить, чтобы бой на открытой местности между такими малодисциплинированными и трудноуправляемыми массами не привел в течение одного дня к решительному результату. Смерть Абдеррахмана была достаточной причиной, чтобы дать победу франкам и обратить в бегство мусульман, потери которых при отступлении возросли до такой степени, что сделали победу франков совершенно решительной.
Эта победа Карла Мартелла и позднейшие успехи его сына Пипина прогнали сарацин с французской территории, а внук его Карл Великий положил совершенный предел их наступательному движению в Европе завоеванием части Испании между Пиренеями и Эбро, которую он присоединил к своему государству под именем испанской мархии{55}.
Уже несколько лет спустя, при Карле Лысом, мы видим, что конница составляла главную часть армии; доказательством этого может служить сражение между этим королем и начальником войск герцога Британского Робертом le Fort. Карл имел сильный отряд саксонских всадников, посланный ему в помощь братом его Людовиком Немецким; этот отряд был поставлен в первой линии для встречи атак британской конницы, как кажется, состоявшей из очень опытных всадников. Последние британские герцоги обращали большое внимание на свое войско и сформировали конницу, несколько напоминавшую парфянскую. Всадники были вооружены дротиками и действовали мелкими частями, окружая со всех сторон противника и поражая его издали своим метательным оружием, а затем быстро отходили. При отступлении они были обучены так ловко бросать дротики, что редко промахивались. Конница эта скоро рассеяла саксонскую и затем стала действовать тем же способом против пехоты, которая, будучи вооружена мечами и копьями, годными лишь для рукопашного боя, не могла ничего поделать с противником, поражавшим ее издали, и вынуждена была отступить.
Карл Великий был самым могущественным государем в средние века: его государство состояло из нынешней Франции, части Испании, почти всей Италии, Германии и части Венгрии. От его смерти до крестовых походов весь тогдашний свет делился и оспаривался тремя государствами или народами: греками, франками и сарацинами.
Поражение Абдеррахмана и успехи Карла Великого остановили возрастание могущества сарацин в Испании, куда они дошли через Гибралтар, пройдя в одно столетие весь южный берег Средиземного моря от Аравии через Египет, Ливию и Мавританию и достигнув таким образом запада Европы. Дальше в этом направлении их не пустили. Напротив, с востока наступательное движение сарацин или турок продолжалось еще долго, и происходившие сражения и битвы представляют большой интерес при изучении истории конницы.
2. Конница турок, франков и греков в X столетии.
Битвы при Мерзебурге и Аугсбурге{56}
Конницы турецкая и сарацинская были настоящей легкой конницей. Всадники ездили замечательно ловко и управляли в высшей степени искусно своими горячими быстрыми лошадьми. Они были чрезвычайно пригодны для действий малой войны и постоянно обучались верхом действию луком, дротиком и саблей. Как кажется, копье носилось за спиной, пока всадник стрелял из лука, и бралось в руку только перед рукопашной схваткой.
Лучшие лошади носили иногда на груди железное или кожаное закрытие, а всадники - латы. Они не окружали лагеря окопами, а охранялись густой цепью постов и караулов, выставляемых так далеко, что нечаянное нападение на них становилось очень затруднительным.
Войско разделялось набольшие отделения или массы, которые выстраивались на очень малых интервалах между собой. Образ действия был самый беспорядочный и состоял в быстром наскоке и немедленном уходе назад, если только встречалось сопротивление, причем, однако, всадники постоянно следили за противником и были наготове воспользоваться малейшим беспорядком, который возникал в его рядах. Если нападение удавалось, то они энергично преследовали бегущих и беспощадно рубили их своими острыми саблями, которыми владели в совершенстве.
Сарацины - арабы - были по своему военному устройству совершенно схожи с турками. Они сражались преимущественно на конях, пехота состояла из эфиопов, вооруженных большими луками. Конница была вооружена несколько тяжелее турецкой, она имела шлемы, латы, сапоги, железные перчатки и тому подобное предохранительное вооружение наподобие римского. Пояса и уздечки были покрыты серебряными украшениями. Вооружение состояло из копий, мечей, секир и луков. Сражались они с большим упорством и стойкостью, чем турки и гунны. Иногда, при форсированных маршах, на коротких расстояниях, они сажали пехотинцев на своих лошадей позади себя. Лагеря их обносились окопами и охранялись ночью многочисленными караулами.
Для боя они строились в продолговатый четырехугольник, в котором ожидали неприятельского нападения, причем старались перейти как можно скорее к рукопашному бою, который вели с полной энергией. Марши совершались в строе в виде пустого внутри каре, что позволяло при нападении на них быстро выстроить боевой порядок.
Турки не любили рукопашного боя, особенно со стойкой пехотой, старавшейся прежде всего убить их лошадей, так же неохотно вступали они в дело на ровной местности с хорошо обученной конницей, находящейся в сомкнутом строю и полном порядке. Арабы не были приучены к бою пешком и обыкновенно терпели поражения, когда прибегали к нему.