Страница:
Осмотрев расположение Помпея и придя к убеждению, что он намеревается обойти правый фланг, Цезарь перевел 6 лучших когорт в числе 3000 человек из третьей линии за правый фланг и приказал им до начала боя стоять совершенно смирно, чтобы не быть замеченными противником.
Конница Цезаря, заметив наступление конницы Помпея, не оказала никакого сопротивления, а отошла назад и стала под прямым углом к общему боевому порядку, правее вышеупомянутых 6 когорт, которые между тем переменили фронт направо, чтобы встретить неприятельскую конницу. Конница налетела на них, но встретила сильный отпор: легионеры пользовались своими дротиками, как копьями, и поражали ими всадников преимущественно, по совету Цезаря, в лицо. Конница Помпея обратилась в бегство, бросив сражавшихся вместе с ней лучников и пращников. Конница Цезаря воспользовалась этим беспорядочным отступлением противника, налетела на него, довершила поражение и пустилась преследовать бегущего врага{45}.
Одержавшая верх пехота зашла налево, охватила оставшееся с уходом конницы без защиты левое крыло противника и атаковала его с тыла и фланга одновременно с атакой 10-го легиона с фронта. Бой колебался недолго. Помпеи признал дело проигранным и побежал сначала в свой лагерь, а потом, когда Цезарь завладел лагерем, продолжал бегство дальше. Потери Помпея доходили до 15 000 убитых и 24 000 пленных; Цезарь потерял 30 центурионов и 200 нижних чинов.
Распоряжения Цезаря для противодействия обхода были целесообразны и указывают на его гениальные способности. Он понимал, что все зависит от стойкости 6 когорт, а бездействие его конницы до атаки этих когорт неприятельской конницей показывает, что он сознавал важность сохранения свежей части в виде резерва. Его гениальная сообразительность дала ему возможность, имея конницы в 6 раз меньше, чем противник, сохранить до решительной минуты 1000 свежих всадников и решить ими победу.
6. Иноземная конница в римском войске{46}
Прежде чем обратиться к дальнейшему описанию римской конницы, следует сказать несколько слов о коннице в Галлии, Испании и Германии, так как народности, населявшие эти страны, выставляли конные части, сражавшиеся или за римлян, или против них, и часто действовали с большим успехом.
Галльская конница давно пользовалась хорошей славой; еще Страбон говорит, что она гораздо лучше их пехоты. Давно уже у галлов была конница. Когда, по словам Ливия, Амбигат послал своего племянника Беловеса в Италию, во время царствования Тарквиния Древнего, чтобы основать там колонию, то дал ему большое войско, конное и пешее, с которым он и остановился окрестностях Милана.
Когда два столетия спустя Бренн взял Рим, то, по словам то; же писателя, его многочисленная конница запрудила всю страну и с большим успехом несла сторожевую и разведывательную службу. При вторжении галлов в Италию в 227 г. до н.э. у них было 50 000 пехоты, 20 000 конницы и очень много колесниц.
Галлы ценили конницу гораздо выше пехоты. Они всячески старались добыть себе хороших лошадей и платили за них большие деньги. Вооружение их состояло из дротика и длинного меча, иногда еще лука и стрел, шлема и щита; одежда - из кожаной туники, закрывавшей только туловище, так что ноги оставались голыми, позже они стали носить широкие штаны и рубахи с рукавами и одевать тунику поверх рубахи. Народ отпускал бороду, а вожди и лица знатного происхождения носили только усы.
В еще более позднее время галлы начали надевать тяжелое предохранительное вооружение; так, им приписывается изобретение железных лат, бывших у них впоследствии в большом употреблении. Шлем украшался оленьими рогами или металлическим гребнем с большим пучком перьев, что придавало воину более свирепый вид; тогда же был введен большой щит с девизом на нем. Еще позже галлы, в подражание римлянам, приняли вооружение и снаряжение греческих катафрактов. По словам Тацита, у них был род конницы под названием crupellari. По предположению Рокфора, это были солдаты или гладиаторы, закованные с головы до ног в железо и, следовательно, еще более тяжеловооруженные, чем катафракты; о всадниках этих упоминается, впрочем, очень редко. Тактическое искусство было у галлов очень малоразвито. Обыкновенно конница располагалась на флангах, иногда же крайние фланги занимались колесницами. Вообще они строились в одну линию и, как кажется, не имели понятия об употреблении резерва. Иногда они смыкались в одну массу, в виде четырехугольника, смыкали щиты между собой и образовывали таким образом непроходимую толпу.
Напротив того, образ действий конницы был построен на очень верных началах. Тяжелая конница должна была силой удара и быстротой движения пробить расположение противника, и тогда следовала за ней легкая конница и атаковала его с флангов и тыла. Некоторые из галльских народов делили свою конницу на группы из трех человек: одного рыцаря или воина и двух оруженосцев или слуг. По словам Павсания, это деление было уже во времена Бренна. При этом в случае выбытия воина он заменялся одним из оруженосцев, а в случае потери им лошади он брал лошадь оруженосца. В этой организации мы видим первообраз позднейшей lance fournie средних веков. Назывались эти три воина вместе Trimacresie{47}.
Ганнибал имел в составе своего войска много галльской конницы, и она, как мы уже видели, оказала ему большие услуги в итальянском походе.
Цезарь по прибытии в Галлию прилагал большие усилия, чтобы организовать там кавалерию и скоро довел ее численность до 4000 всадников. Они набирались исключительно из союзных народностей, но Цезарь питал к ним сначала очень мало доверия, так что вместо них взял на свидание с Ариовистом 500 человек из 10-го легиона, посаженных на лошадей галльских всадников. Но в сражении, где он победил Ариовиста, он воспользовался услугами галльской конницы для преследования, которое продолжалось на протяжении 50 миль и причинило германцам большие потери.
Во время войны в Галлии Цезарь довел свою конницу до 10 000 всадников из испанцев, нумидийцев и германцев, главным же образом из галлов. Также и Лукулл имел, как мы видели, в сражении при Тигранокерте отряд галльских всадников.
Верцингеторикс, галльский вождь, ставший во главе восстания против римлян, очень часто прибегал к пользованию своей конницей и умел распоряжаться ею в совершенстве. Сам Цезарь говорит про него, что он, будучи выбран предводителем галльского войска, прежде всего обратил внимание на формирование хорошей конницы. После двух или трех успехов, одержанных Цезарем благодаря его быстрым движениям, Верцингеторикс собрал военный совет и предложил ему план действий, на основании которого не следовало позволять коннице вступать в открытый бой, а надо было пользоваться ею для опустошения страны вокруг расположения Цезаря, для нападения на его фуражиров, для уничтожения запасов, сожжения деревень, вообще для обращения страны в пустыню, чтобы таким образом окружить римское войско поясом недосягаемых всадников и довести его до голодной смерти. Предложение было принято. В один день было сожжено 20 деревень и городов, и если бы галлы так же настойчиво держались этого плана, как русские в 1812 г., то и результат был бы для Цезаря, по всем вероятиям, тот же, что и для Наполеона в 1812 г.
Верцингеторикс оказался, однако, вскоре вынужденным против своего желания пощадить город Аварик и начать опять военные действия в поле. Наказание не замедлило последовать: Аварик был взят штурмом и 40 000 его жителей перебиты. Верцингеторикс потребовал тогда 15 000 всадников и начал опять уничтожать продукты, сжигать дома и перехватывать подвозы. Ввиду этого Цезарь, понимавший грозящую ему опасность, должен был отойти ближе к римским провинциям, составлявшим его базу; нетерпеливый галльский вождь принимал это движение за начало полного отступления, решился дать римлянам битву, в которой потерпел полное поражение. Тогда он отошел к Алезии, считавшейся неприступной, и заперся в ней. Цезарь решил блокировать его, совершенно отрезать контрвалационными линиями и вынудить к сдаче голодом.
Между тем Верцингеторикс и тут сумел воспользоваться своей конницей. Еще до окончания полного обложения он выслал ее всю, силой в 15 000 коней, с поручением прорваться через линии римлян, что ей и удалось без особого труда, а затем постараться собрать войско для освобождения Алезии. Оно действительно и было собрано, но к его походу Цезарь усилил свою пехоту до 70 000-80 000 человек, набрал 10 000 германских всадников и сделал циркумвалационные линии настолько сильными, что подошедшие галлы не могли их форсировать, и Алезия, отрезанная от всякой поддержки, вынуждена была сдаться безусловно.
Если бы Верцингеторикс мог вполне применить свой первоначальный план, или даже будь у него другой противник, а не великий Цезарь, то весьма вероятно, что восстание увенчалось бы полным успехом.
Германцы были народом особенно воинственным. Главную часть их войска составляла пехота, но у них была и конница. Их снаряжение, вооружение и одежда были очень плохие; они покрывались звериными шкурами без определенного покроя и недостаточной величины, чтобы ими покрыть все тело, так что, несмотря на холодный климат их родины, ходили наполовину нагими. Как пехота, так и конница имели плетеные щиты, окрашенные в яркие цвета, иногда круглые, обыкновенно же продолговатые, у всадников несколько меньшего размера, чем у пехотинцев. Несмотря на постоянные войны с римлянами, причем вооружение с убитых и пленных попадало к ним в руки, несмотря на то, что к ним часто заезжали торговцы из Рима и соседних стран, германцы ничего не делали для улучшения своего вооружения; латы и шлемы, кажется, совсем не были у них в употреблении. Наступательное оружие составляло копье, называвшееся фрамеа, с коротким железным острием; оно служило преимущественно для нанесения уколов, но иногда бросалось, как дротик. Никто не смел иметь фрамеа, не будучи предварительно признан достойным и способным носить оружие вообще, так что, когда юноша достигал лет, дававших ему возможность стать в ряды воинов, один из вождей или родственников его давал ему в присутствии народа фрамеа и щит.
Этот обряд делал из него воина и, кажется, давал право голоса в собраниях; по крайней мере, собрания эти происходили с оружием в руках.
Лошади германцев не были породисты, и они не имели обыкновения, как галлы, покупать хороших лошадей. Они довольствовались местными лошадьми, которые при всей их наружной невзрачности были выносливы и втянуты.
Очень часто среди боя германские воины соскакивали с лошадей и продолжали сражаться пешими, причем лошади были приучены смирно стоять, пока всадники не вернутся. Вскакивали на лошадей и соскакивали с них с большой ловкостью; ни подушек, ни попон не было, и езда на них считалась большой роскошью и признаком постыдной изнеженности, так что германские всадники атаковали без малейшего колебания превосходящие их числом конные части, если они имели этот убор.
Такой пример мы видим в 55 г. до н.э. в войне Цезаря со свевами, вторгнувшимися большой толпой в Галлию. При этом на берегах Мааса произошла стычка между 800 германскими всадниками и 5-тысячным конным отрядом Цезаря. Численное превосходство противника ничуть не привело в смущение германцев; они немедленно атаковали, привели всадников Цезаря в бегство, затем соскочили с коней и продолжали бой в пешем строю, убивая лошадей и стаскивая с них всадников, пока, наконец, противник, понеся тяжкие потери, не обратился в бегство. Конница Цезаря была так деморализована этим делом, что на следующий день, производя наступление, он должен был оставить ее в последней линии.
В войне Ариовиста, когда он в 58 г. до н .э. вел войну с Цезарем в Галлии, был отряд из 6000 всадников, при котором для поддержки его состоял такой же силы отряд пехоты. Если раненый всадник падал с лошади, пехотинцы окружали и защищали его, а один из них садился на его лошадь. Они были приучены не отставать от конницы при самых быстрых ее движениях, причем держались за гриву лошади и всегда оказывали большую помощь всадникам.
Когда Верцингеторикс поднял почти все галльские племена против римлян, Цезарю пришлось обратиться за конницей к другим народам. Так, в сражении при Неви в 52 г. до н.э. мы видим у него 600 германских всадников, которые служили ему с начала войны. Он говорит в своих комментариях, что конница Верцингеторикса не могла с ними бороться и была отброшена на свои главные силы. Возможно, впрочем, что этот успех следует приписать не столько превосходству германцев, сколько тому, что они стояли в резерве и были пущены в дело, когда бой между обеими конницами уже шел некоторое время, и атака свежей части, какова бы она ни была, должна была неминуемо расстроить противника.
Затем Цезарь, видя численное превосходство галлов в коннице и не имея возможности вызвать таковую из Италии или римских провинций, так как был со всех сторон окружен восставшим народонаселением, потребовал от покоренных им в предыдущих годах германских племен присылку конницы и легкой пехоты. Требование это было исполнено, но прибывшие войска были в очень плачевном состоянии, и большая часть лошадей была совершенно негодна. Цезарь употребил все усилия, чтобы поправить дело. Он взял всех имевшихся при его войске лошадей, а также и принадлежащих трибунам, другим офицерам и ветеранам, постарался добыть еще лошадей, откуда только можно было, и всех их передал германским всадникам. Благодаря всем этим мерам ему удалось в очень непродолжительное время сформировать вполне способный к действию отряд конницы численностью, по словам Аппиана Александрийского, в 10 000 человек.
В более поздние времена, во время войн с римлянами, продолжавшихся около двух столетий, германцы научились многому от своих противников. Вооружение их, как наступательное, так и оборонительное, значительно усовершенствовалось; образ действий стал более правилен, так что они уже не ограничивались одной обороной, а стали вести и наступательные войны. Можно даже сказать, что германцы более всех прочих народов способствовали падению Западной Римской Империи.
Готы - народ германского происхождения - пользовались славой народа весьма воинственного. Вестготы почти не имели конницы, остготы, напротив, - очень многочисленную. Когда король, последних Теодорих Великий вторгнулся в 489 г. в Италию, он имел очень хорошую конницу, обучением которой он усиленно занимался в своей столице Равенне по завоевании всей Северной Италии. Он сам служил примером при всех воинских упражнениях, занятия производились постоянно и заканчивались смотрами. Обучались действию копьем, мечом и метательным оружием. Первоначально одетые, как и прочие германцы, в звериные шкуры и вооруженные только копьем и щитом, готы имели впоследствии уже мечи, луки и топоры.
Вандалы - также германского происхождения - имели только копья и мечи и сражались, после завоевания Африки, исключительно верхом, чтобы быстрее пройти и опустошить страну, и нанимали мавританских лучников. Даже во время морских походов они брали с собой, со времен Гензериха, на корабли лошадей, чтобы, высадившись где-нибудь, немедленно начать набег и опустошить всю страну. Затем, собрав всю добычу, они также быстро отходили к своим кораблям и уплывали.
Франки вначале сражались только пешком. Когда же они оценили все значение конницы при производстве набегов, то набрали конный вспомогательный отряд из галлов. Трудно сказать, была ли у них конница в сражении при Суассоне в 486 г., но известно, что битва при Толбиаке в 496 г. против германцев была выиграна Хлодвигом благодаря коннице. То же самое видим мы позже, при его преемниках, когда галльская конница решает исход многих сражений.
Испанская конница была в древние времена вооружена копьем с железным наконечником, служившим преимущественно для нанесения уколов, но годным также и для метания. Оригинальную особенность этой конницы составляют только у нее одной встречающиеся мечи, одинаково удобные для нанесения как уколов, так и ударов. Как кажется, самое изобретение их приписывается испанцам, по крайней мере Полибий в описании вооружения современных ему римских легионов прямо называет подобного рода мечи испанскими. Кроме копья и меча, испанская конница носила еще кинжалы, а из предохранительного вооружения: шлемы с забралом, закрывавшимся под подбородком, и гребнем из красных перьев или лошадиного волоса и щиты из звериных кож. Одежда состояла из толстых стеганых холщевых камзолов и кожаных колетов.
Известная часть испанской конницы подобно германской постоянно сопровождалась пехотинцами, которые в случае необходимости быстрого передвижения садились на лошадь позади всадника. По прибытии на место назначения они соскакивали, и оба рода оружия вели бой совместно; всадники были приучены, если пехотинцев оказывалось мало, спешиваться и вести бой пешком, причем лошади их быстро привязывались к прикрепленному к поводьям колышку, который вбивался в землю.
Та же мысль встречается в наше время в формировании вольтижеров в Булонском лагере в 1804 г., которые обучались согласно вышеуказанному. Попытка эта была, впрочем, скоро оставлена.
В войске Ганнибала во время его похода в Италию было некоторое число испанских всадников, которые все носили латы. Лошади были на мундштуках, как об этом ясно говорится в описании битвы при Тичино.
Конница располагалась в резерве в задней линии, она выходила оттуда или для атаки противника, когда над ним был одержан частный успех и он был приведен в некоторый беспорядок, или же для преследования его, когда он был обращен в бегство.
Ливии утверждает, что испанская конница часто одерживала верх над нумидийцами; но зато нужно сказать, что она, по общему мнению, не может быть сравнена ни с карфагенской, ни с галльской. Испанская же пехота была очень хороша; римский полководец Квинт Серторий предпочитал ее даже римской, особенно для защиты укрепленных пунктов.
7. Конница парфянская{48}
В то время когда на западе Цезарь продолжал завоевание Галлии и Британии и подчинял римскому владычеству огромные земли, на востоке шла также война, и римляне старались и здесь раздвинуть возможно далее свои пределы. Однако удача Цезаря на западе вряд ли была значительнее неудачи Красса на востоке.
Поражение Красса было самым тяжелым ударом, нанесенным римскому оружию со времени битвы при Каннах, и странно, что и оно должно быть приписано исключительно превосходству конницы противника. Мы видим у парфян тоже употребление конницы, какое почти в то же время предлагал Верцингеторикс, но только примененное с полным успехом.
В 53 г. до н.э. Красс вступил в пределы страны парфян с 7 легионами численностью в 35 000 человек (в том числе 4000 всадников и около 4000 легкой пехоты). Вместо того чтобы идти через горную часть Армении, населенную дружественным народом и богатую местными средствами, он переправился через Евфрат и пошел по обширной равнине Месопотамии, где парфянская конница, составлявшая главную часть войска противника, имела все преимущества на своей стороне.
Парфянский царь Ород выслал против Красса своего полководца Сурену, а сам вторгнулся в Армению, владетель которой Артавасдес собирался идти на соединение с римлянами. Войско Сурены состояло исключительно из конницы. Это, однако, не было обыкновением парфян: в основном она составляла 1/4 или 1/5 часть всего войска, но так как сам царь должен был вести войну в гористой Армении, то он взял с собой пехоту, а конницу дал своему полководцу, которому предстояло действовать на местности ровной и открытой.
Конница Сурены была двух родов: тяжелая и легкая. Первая носила почти полное предохранительное вооружение, а именно кожаные латы и наножники, покрытые бронзовыми или железными чешуями, и железные шлемы; щитов не было, так как всадники считались достаточно предохраненными латами. Копья были очень длинны и тяжелы, так что значительно превосходили римские. Кроме того, они имели луки и короткие мечи или ножи за поясом. Луки и стрелы были очень велики и последние пробивали всякое обыкновенное снаряжение, вместе с тем полет их был очень быстр. Лошади имели также закрытия для головы, груди и боков, подобно всадникам, из кожи с металлическими чешуйками. Атака производилась сомкнуто и полным ходом, рассчитывая на силу удара и действие копьем.
Легкая конница, бывшая многочисленнее тяжелой, составляла ей совершенную противоположность. Она набиралась из отличных ездоков, с детства приученных к езде, так что лошадь и всадник составляли как бы одно целое. Лошади, легкие и поворотливые, носили только оголовье и управлялись одним поводом. Всадники были одеты в тунику и штаны; главное их вооружение составляли очень длинные луки и стрелы с крючками, которые они были приучены пускать с большой силой и ловкостью, как стоя на месте, так и будучи в движении вперед или назад. Образ действия их был следующий: они никогда не доводили дела до рукопашного боя, а окружали противника врассыпную; отступали, когда он намеревался их атаковать, опять переходили в наступление, когда он начинал отходить, все время покрывали его градом стрел и таким образом доводили до полного изнеможения. Очевидно, этот образ действий требовал огромного количества стрел, поэтому запас их возился в обозе на верблюдах, так что истраченные могли быть немедленно заменены другими. Сколько кажется, легкие всадники имели еще мечи и ножи за поясом.
Число всадников, бывших у Сурены, никем из древних писателей точно не приводится. Плутарх говорит, что их было огромное число; Веллей Патеркул такое количество, какого нельзя сосчитать. Раулинсон ссылается на вышеприведенных писателей и говорит еще, что некоторое время спустя парфяне вывели против Антония 50 000 всадников, что дает возможность предполагать, что приблизительно такое же число было ими выставлено и против Красса.
Скоро после переправы через Евфрат Красс получил от выдвинутых им далеко вперед конных партий донесение, что они не встретили ни одного неприятеля, но видели следы многочисленных конных отрядов, как бы отступавших перед ними. Дня через три и или четыре после переправы, когда римское войско шло по безводной пустыне под палящими солнечными лучами, прискакало несколько человек из одного такого разъезда с донесением, что они были атакованы парфянской конницей, товарищи их перебиты и сами они едва ушли; они прибавляли, что неприятеля было очень много и он наступает. Красс немедленно перестроил свое войско в боевой порядок: в одну линию, имея пехоту в центре, конницу - по флангам. Он удлинил его сначала как можно более в надежде обеспечить себя таким путем от полного окружения, но затем, видя, что цель эта против столь многочисленной конницы все равно достигнута быть не может, перестроил свои легионы в более сомкнутый порядок.
Плутарх не дает совершенно ясного описания боевого порядка Красса; как кажется, он разделил свое войско на 3 отделения по 24 когорты в каждом; из этих когорт половина была повернута фронтом вперед, половина назад, так что выходил плотно сомкнутый четырехугольник. Между этими тремя отделениями и на флангах стала конница и легкие войска. Одним крылом командовал Красс Младший, сражавшийся с отличием в Галлии под командой Цезаря и добровольно пошедший в поход с отцом, другим -Кассий, впоследствии участвовавший в убийстве Цезаря, центром - сам Красс.
В таком порядке римляне продолжали движение до реки Велик, или Белисс, где, наконец, измученные воины могли утолить жажду. Большая часть офицеров советовали Крассу остановиться здесь лагерем до следующего утра, но Публий Красс, с пылом молодого кавалерийского офицера и видя рвение своих всадников, упросил отца принять бой в тот же день. Поддавшись его настояниям, Красс дал войску кратковременный отдых в том же порядке, в каком оно двигалось, и затем сейчас же с большей быстротой продолжал марш.
Сурена ожидал наступления римлян и сначала показал им только передовые посты своей легкой конницы, тяжелая же конница, покрытая плащами и шкурами поверх блестящего вооружения, чтобы не выдать своего присутствия, была спрятана. Когда римляне подошли ближе, парфяне ударили в литавры, и, сбросив свои покрывала, блестящие эскадроны, освещенные лучами солнца, неожиданно предстали перед глазами противника. Их кирасы и каски горели огнем. Перед фронтом их появился Сурена, превосходивший ростом и красотой всех парфян, на своем чудном боевом коне; ему было только 30 лет, но он уже приобрел блестящую славу выдающимися подвигами храбрости. Плутарх говорит, что при его несколько женственной красоте нельзя было ожидать найти в нем столько мужества. Подобно Мюрату, Дюндее и другим кавалерийским генералам он должен был быть большим щеголем: всегда нарядно одет, завит и нарумянен.
Первым его намерением было, кажется, начать дело атакой своей тяжелой конницы, но потом, убедившись в глубине и силе сопротивления римского боевого порядка и зная стойкость римской пехоты, он изменил свое намерение и приказал окружить неприятеля со всех сторон. Красс выслал вперед своих лучников, но они были встречены таким градом стрел, что принуждены были немедленно же отступить на главные силы. Затем началось расстреливание римлян издали стрелами, которые пробивали щиты и латы и причиняли глубокие раны. Римляне оказались в отчаянном положении. Как только римляне начинали наступление, парфяне отходили, не прекращая ни на одну минуту пускать стрелы, когда они отступали на прежнее место, парфяне сейчас же наседали ближе, продолжая стрельбу. Единственным утешением римлян была надежда, что, наконец, у противника не хватит стрел, но скоро они заметили, что передние всадники, исстреляв все стрелы, замещались другими, а сами отходили назад и пополняли колчаны из запаса, возившегося на верблюдах.
Конница Цезаря, заметив наступление конницы Помпея, не оказала никакого сопротивления, а отошла назад и стала под прямым углом к общему боевому порядку, правее вышеупомянутых 6 когорт, которые между тем переменили фронт направо, чтобы встретить неприятельскую конницу. Конница налетела на них, но встретила сильный отпор: легионеры пользовались своими дротиками, как копьями, и поражали ими всадников преимущественно, по совету Цезаря, в лицо. Конница Помпея обратилась в бегство, бросив сражавшихся вместе с ней лучников и пращников. Конница Цезаря воспользовалась этим беспорядочным отступлением противника, налетела на него, довершила поражение и пустилась преследовать бегущего врага{45}.
Одержавшая верх пехота зашла налево, охватила оставшееся с уходом конницы без защиты левое крыло противника и атаковала его с тыла и фланга одновременно с атакой 10-го легиона с фронта. Бой колебался недолго. Помпеи признал дело проигранным и побежал сначала в свой лагерь, а потом, когда Цезарь завладел лагерем, продолжал бегство дальше. Потери Помпея доходили до 15 000 убитых и 24 000 пленных; Цезарь потерял 30 центурионов и 200 нижних чинов.
Распоряжения Цезаря для противодействия обхода были целесообразны и указывают на его гениальные способности. Он понимал, что все зависит от стойкости 6 когорт, а бездействие его конницы до атаки этих когорт неприятельской конницей показывает, что он сознавал важность сохранения свежей части в виде резерва. Его гениальная сообразительность дала ему возможность, имея конницы в 6 раз меньше, чем противник, сохранить до решительной минуты 1000 свежих всадников и решить ими победу.
6. Иноземная конница в римском войске{46}
Прежде чем обратиться к дальнейшему описанию римской конницы, следует сказать несколько слов о коннице в Галлии, Испании и Германии, так как народности, населявшие эти страны, выставляли конные части, сражавшиеся или за римлян, или против них, и часто действовали с большим успехом.
Галльская конница давно пользовалась хорошей славой; еще Страбон говорит, что она гораздо лучше их пехоты. Давно уже у галлов была конница. Когда, по словам Ливия, Амбигат послал своего племянника Беловеса в Италию, во время царствования Тарквиния Древнего, чтобы основать там колонию, то дал ему большое войско, конное и пешее, с которым он и остановился окрестностях Милана.
Когда два столетия спустя Бренн взял Рим, то, по словам то; же писателя, его многочисленная конница запрудила всю страну и с большим успехом несла сторожевую и разведывательную службу. При вторжении галлов в Италию в 227 г. до н.э. у них было 50 000 пехоты, 20 000 конницы и очень много колесниц.
Галлы ценили конницу гораздо выше пехоты. Они всячески старались добыть себе хороших лошадей и платили за них большие деньги. Вооружение их состояло из дротика и длинного меча, иногда еще лука и стрел, шлема и щита; одежда - из кожаной туники, закрывавшей только туловище, так что ноги оставались голыми, позже они стали носить широкие штаны и рубахи с рукавами и одевать тунику поверх рубахи. Народ отпускал бороду, а вожди и лица знатного происхождения носили только усы.
В еще более позднее время галлы начали надевать тяжелое предохранительное вооружение; так, им приписывается изобретение железных лат, бывших у них впоследствии в большом употреблении. Шлем украшался оленьими рогами или металлическим гребнем с большим пучком перьев, что придавало воину более свирепый вид; тогда же был введен большой щит с девизом на нем. Еще позже галлы, в подражание римлянам, приняли вооружение и снаряжение греческих катафрактов. По словам Тацита, у них был род конницы под названием crupellari. По предположению Рокфора, это были солдаты или гладиаторы, закованные с головы до ног в железо и, следовательно, еще более тяжеловооруженные, чем катафракты; о всадниках этих упоминается, впрочем, очень редко. Тактическое искусство было у галлов очень малоразвито. Обыкновенно конница располагалась на флангах, иногда же крайние фланги занимались колесницами. Вообще они строились в одну линию и, как кажется, не имели понятия об употреблении резерва. Иногда они смыкались в одну массу, в виде четырехугольника, смыкали щиты между собой и образовывали таким образом непроходимую толпу.
Напротив того, образ действий конницы был построен на очень верных началах. Тяжелая конница должна была силой удара и быстротой движения пробить расположение противника, и тогда следовала за ней легкая конница и атаковала его с флангов и тыла. Некоторые из галльских народов делили свою конницу на группы из трех человек: одного рыцаря или воина и двух оруженосцев или слуг. По словам Павсания, это деление было уже во времена Бренна. При этом в случае выбытия воина он заменялся одним из оруженосцев, а в случае потери им лошади он брал лошадь оруженосца. В этой организации мы видим первообраз позднейшей lance fournie средних веков. Назывались эти три воина вместе Trimacresie{47}.
Ганнибал имел в составе своего войска много галльской конницы, и она, как мы уже видели, оказала ему большие услуги в итальянском походе.
Цезарь по прибытии в Галлию прилагал большие усилия, чтобы организовать там кавалерию и скоро довел ее численность до 4000 всадников. Они набирались исключительно из союзных народностей, но Цезарь питал к ним сначала очень мало доверия, так что вместо них взял на свидание с Ариовистом 500 человек из 10-го легиона, посаженных на лошадей галльских всадников. Но в сражении, где он победил Ариовиста, он воспользовался услугами галльской конницы для преследования, которое продолжалось на протяжении 50 миль и причинило германцам большие потери.
Во время войны в Галлии Цезарь довел свою конницу до 10 000 всадников из испанцев, нумидийцев и германцев, главным же образом из галлов. Также и Лукулл имел, как мы видели, в сражении при Тигранокерте отряд галльских всадников.
Верцингеторикс, галльский вождь, ставший во главе восстания против римлян, очень часто прибегал к пользованию своей конницей и умел распоряжаться ею в совершенстве. Сам Цезарь говорит про него, что он, будучи выбран предводителем галльского войска, прежде всего обратил внимание на формирование хорошей конницы. После двух или трех успехов, одержанных Цезарем благодаря его быстрым движениям, Верцингеторикс собрал военный совет и предложил ему план действий, на основании которого не следовало позволять коннице вступать в открытый бой, а надо было пользоваться ею для опустошения страны вокруг расположения Цезаря, для нападения на его фуражиров, для уничтожения запасов, сожжения деревень, вообще для обращения страны в пустыню, чтобы таким образом окружить римское войско поясом недосягаемых всадников и довести его до голодной смерти. Предложение было принято. В один день было сожжено 20 деревень и городов, и если бы галлы так же настойчиво держались этого плана, как русские в 1812 г., то и результат был бы для Цезаря, по всем вероятиям, тот же, что и для Наполеона в 1812 г.
Верцингеторикс оказался, однако, вскоре вынужденным против своего желания пощадить город Аварик и начать опять военные действия в поле. Наказание не замедлило последовать: Аварик был взят штурмом и 40 000 его жителей перебиты. Верцингеторикс потребовал тогда 15 000 всадников и начал опять уничтожать продукты, сжигать дома и перехватывать подвозы. Ввиду этого Цезарь, понимавший грозящую ему опасность, должен был отойти ближе к римским провинциям, составлявшим его базу; нетерпеливый галльский вождь принимал это движение за начало полного отступления, решился дать римлянам битву, в которой потерпел полное поражение. Тогда он отошел к Алезии, считавшейся неприступной, и заперся в ней. Цезарь решил блокировать его, совершенно отрезать контрвалационными линиями и вынудить к сдаче голодом.
Между тем Верцингеторикс и тут сумел воспользоваться своей конницей. Еще до окончания полного обложения он выслал ее всю, силой в 15 000 коней, с поручением прорваться через линии римлян, что ей и удалось без особого труда, а затем постараться собрать войско для освобождения Алезии. Оно действительно и было собрано, но к его походу Цезарь усилил свою пехоту до 70 000-80 000 человек, набрал 10 000 германских всадников и сделал циркумвалационные линии настолько сильными, что подошедшие галлы не могли их форсировать, и Алезия, отрезанная от всякой поддержки, вынуждена была сдаться безусловно.
Если бы Верцингеторикс мог вполне применить свой первоначальный план, или даже будь у него другой противник, а не великий Цезарь, то весьма вероятно, что восстание увенчалось бы полным успехом.
Германцы были народом особенно воинственным. Главную часть их войска составляла пехота, но у них была и конница. Их снаряжение, вооружение и одежда были очень плохие; они покрывались звериными шкурами без определенного покроя и недостаточной величины, чтобы ими покрыть все тело, так что, несмотря на холодный климат их родины, ходили наполовину нагими. Как пехота, так и конница имели плетеные щиты, окрашенные в яркие цвета, иногда круглые, обыкновенно же продолговатые, у всадников несколько меньшего размера, чем у пехотинцев. Несмотря на постоянные войны с римлянами, причем вооружение с убитых и пленных попадало к ним в руки, несмотря на то, что к ним часто заезжали торговцы из Рима и соседних стран, германцы ничего не делали для улучшения своего вооружения; латы и шлемы, кажется, совсем не были у них в употреблении. Наступательное оружие составляло копье, называвшееся фрамеа, с коротким железным острием; оно служило преимущественно для нанесения уколов, но иногда бросалось, как дротик. Никто не смел иметь фрамеа, не будучи предварительно признан достойным и способным носить оружие вообще, так что, когда юноша достигал лет, дававших ему возможность стать в ряды воинов, один из вождей или родственников его давал ему в присутствии народа фрамеа и щит.
Этот обряд делал из него воина и, кажется, давал право голоса в собраниях; по крайней мере, собрания эти происходили с оружием в руках.
Лошади германцев не были породисты, и они не имели обыкновения, как галлы, покупать хороших лошадей. Они довольствовались местными лошадьми, которые при всей их наружной невзрачности были выносливы и втянуты.
Очень часто среди боя германские воины соскакивали с лошадей и продолжали сражаться пешими, причем лошади были приучены смирно стоять, пока всадники не вернутся. Вскакивали на лошадей и соскакивали с них с большой ловкостью; ни подушек, ни попон не было, и езда на них считалась большой роскошью и признаком постыдной изнеженности, так что германские всадники атаковали без малейшего колебания превосходящие их числом конные части, если они имели этот убор.
Такой пример мы видим в 55 г. до н.э. в войне Цезаря со свевами, вторгнувшимися большой толпой в Галлию. При этом на берегах Мааса произошла стычка между 800 германскими всадниками и 5-тысячным конным отрядом Цезаря. Численное превосходство противника ничуть не привело в смущение германцев; они немедленно атаковали, привели всадников Цезаря в бегство, затем соскочили с коней и продолжали бой в пешем строю, убивая лошадей и стаскивая с них всадников, пока, наконец, противник, понеся тяжкие потери, не обратился в бегство. Конница Цезаря была так деморализована этим делом, что на следующий день, производя наступление, он должен был оставить ее в последней линии.
В войне Ариовиста, когда он в 58 г. до н .э. вел войну с Цезарем в Галлии, был отряд из 6000 всадников, при котором для поддержки его состоял такой же силы отряд пехоты. Если раненый всадник падал с лошади, пехотинцы окружали и защищали его, а один из них садился на его лошадь. Они были приучены не отставать от конницы при самых быстрых ее движениях, причем держались за гриву лошади и всегда оказывали большую помощь всадникам.
Когда Верцингеторикс поднял почти все галльские племена против римлян, Цезарю пришлось обратиться за конницей к другим народам. Так, в сражении при Неви в 52 г. до н.э. мы видим у него 600 германских всадников, которые служили ему с начала войны. Он говорит в своих комментариях, что конница Верцингеторикса не могла с ними бороться и была отброшена на свои главные силы. Возможно, впрочем, что этот успех следует приписать не столько превосходству германцев, сколько тому, что они стояли в резерве и были пущены в дело, когда бой между обеими конницами уже шел некоторое время, и атака свежей части, какова бы она ни была, должна была неминуемо расстроить противника.
Затем Цезарь, видя численное превосходство галлов в коннице и не имея возможности вызвать таковую из Италии или римских провинций, так как был со всех сторон окружен восставшим народонаселением, потребовал от покоренных им в предыдущих годах германских племен присылку конницы и легкой пехоты. Требование это было исполнено, но прибывшие войска были в очень плачевном состоянии, и большая часть лошадей была совершенно негодна. Цезарь употребил все усилия, чтобы поправить дело. Он взял всех имевшихся при его войске лошадей, а также и принадлежащих трибунам, другим офицерам и ветеранам, постарался добыть еще лошадей, откуда только можно было, и всех их передал германским всадникам. Благодаря всем этим мерам ему удалось в очень непродолжительное время сформировать вполне способный к действию отряд конницы численностью, по словам Аппиана Александрийского, в 10 000 человек.
В более поздние времена, во время войн с римлянами, продолжавшихся около двух столетий, германцы научились многому от своих противников. Вооружение их, как наступательное, так и оборонительное, значительно усовершенствовалось; образ действий стал более правилен, так что они уже не ограничивались одной обороной, а стали вести и наступательные войны. Можно даже сказать, что германцы более всех прочих народов способствовали падению Западной Римской Империи.
Готы - народ германского происхождения - пользовались славой народа весьма воинственного. Вестготы почти не имели конницы, остготы, напротив, - очень многочисленную. Когда король, последних Теодорих Великий вторгнулся в 489 г. в Италию, он имел очень хорошую конницу, обучением которой он усиленно занимался в своей столице Равенне по завоевании всей Северной Италии. Он сам служил примером при всех воинских упражнениях, занятия производились постоянно и заканчивались смотрами. Обучались действию копьем, мечом и метательным оружием. Первоначально одетые, как и прочие германцы, в звериные шкуры и вооруженные только копьем и щитом, готы имели впоследствии уже мечи, луки и топоры.
Вандалы - также германского происхождения - имели только копья и мечи и сражались, после завоевания Африки, исключительно верхом, чтобы быстрее пройти и опустошить страну, и нанимали мавританских лучников. Даже во время морских походов они брали с собой, со времен Гензериха, на корабли лошадей, чтобы, высадившись где-нибудь, немедленно начать набег и опустошить всю страну. Затем, собрав всю добычу, они также быстро отходили к своим кораблям и уплывали.
Франки вначале сражались только пешком. Когда же они оценили все значение конницы при производстве набегов, то набрали конный вспомогательный отряд из галлов. Трудно сказать, была ли у них конница в сражении при Суассоне в 486 г., но известно, что битва при Толбиаке в 496 г. против германцев была выиграна Хлодвигом благодаря коннице. То же самое видим мы позже, при его преемниках, когда галльская конница решает исход многих сражений.
Испанская конница была в древние времена вооружена копьем с железным наконечником, служившим преимущественно для нанесения уколов, но годным также и для метания. Оригинальную особенность этой конницы составляют только у нее одной встречающиеся мечи, одинаково удобные для нанесения как уколов, так и ударов. Как кажется, самое изобретение их приписывается испанцам, по крайней мере Полибий в описании вооружения современных ему римских легионов прямо называет подобного рода мечи испанскими. Кроме копья и меча, испанская конница носила еще кинжалы, а из предохранительного вооружения: шлемы с забралом, закрывавшимся под подбородком, и гребнем из красных перьев или лошадиного волоса и щиты из звериных кож. Одежда состояла из толстых стеганых холщевых камзолов и кожаных колетов.
Известная часть испанской конницы подобно германской постоянно сопровождалась пехотинцами, которые в случае необходимости быстрого передвижения садились на лошадь позади всадника. По прибытии на место назначения они соскакивали, и оба рода оружия вели бой совместно; всадники были приучены, если пехотинцев оказывалось мало, спешиваться и вести бой пешком, причем лошади их быстро привязывались к прикрепленному к поводьям колышку, который вбивался в землю.
Та же мысль встречается в наше время в формировании вольтижеров в Булонском лагере в 1804 г., которые обучались согласно вышеуказанному. Попытка эта была, впрочем, скоро оставлена.
В войске Ганнибала во время его похода в Италию было некоторое число испанских всадников, которые все носили латы. Лошади были на мундштуках, как об этом ясно говорится в описании битвы при Тичино.
Конница располагалась в резерве в задней линии, она выходила оттуда или для атаки противника, когда над ним был одержан частный успех и он был приведен в некоторый беспорядок, или же для преследования его, когда он был обращен в бегство.
Ливии утверждает, что испанская конница часто одерживала верх над нумидийцами; но зато нужно сказать, что она, по общему мнению, не может быть сравнена ни с карфагенской, ни с галльской. Испанская же пехота была очень хороша; римский полководец Квинт Серторий предпочитал ее даже римской, особенно для защиты укрепленных пунктов.
7. Конница парфянская{48}
В то время когда на западе Цезарь продолжал завоевание Галлии и Британии и подчинял римскому владычеству огромные земли, на востоке шла также война, и римляне старались и здесь раздвинуть возможно далее свои пределы. Однако удача Цезаря на западе вряд ли была значительнее неудачи Красса на востоке.
Поражение Красса было самым тяжелым ударом, нанесенным римскому оружию со времени битвы при Каннах, и странно, что и оно должно быть приписано исключительно превосходству конницы противника. Мы видим у парфян тоже употребление конницы, какое почти в то же время предлагал Верцингеторикс, но только примененное с полным успехом.
В 53 г. до н.э. Красс вступил в пределы страны парфян с 7 легионами численностью в 35 000 человек (в том числе 4000 всадников и около 4000 легкой пехоты). Вместо того чтобы идти через горную часть Армении, населенную дружественным народом и богатую местными средствами, он переправился через Евфрат и пошел по обширной равнине Месопотамии, где парфянская конница, составлявшая главную часть войска противника, имела все преимущества на своей стороне.
Парфянский царь Ород выслал против Красса своего полководца Сурену, а сам вторгнулся в Армению, владетель которой Артавасдес собирался идти на соединение с римлянами. Войско Сурены состояло исключительно из конницы. Это, однако, не было обыкновением парфян: в основном она составляла 1/4 или 1/5 часть всего войска, но так как сам царь должен был вести войну в гористой Армении, то он взял с собой пехоту, а конницу дал своему полководцу, которому предстояло действовать на местности ровной и открытой.
Конница Сурены была двух родов: тяжелая и легкая. Первая носила почти полное предохранительное вооружение, а именно кожаные латы и наножники, покрытые бронзовыми или железными чешуями, и железные шлемы; щитов не было, так как всадники считались достаточно предохраненными латами. Копья были очень длинны и тяжелы, так что значительно превосходили римские. Кроме того, они имели луки и короткие мечи или ножи за поясом. Луки и стрелы были очень велики и последние пробивали всякое обыкновенное снаряжение, вместе с тем полет их был очень быстр. Лошади имели также закрытия для головы, груди и боков, подобно всадникам, из кожи с металлическими чешуйками. Атака производилась сомкнуто и полным ходом, рассчитывая на силу удара и действие копьем.
Легкая конница, бывшая многочисленнее тяжелой, составляла ей совершенную противоположность. Она набиралась из отличных ездоков, с детства приученных к езде, так что лошадь и всадник составляли как бы одно целое. Лошади, легкие и поворотливые, носили только оголовье и управлялись одним поводом. Всадники были одеты в тунику и штаны; главное их вооружение составляли очень длинные луки и стрелы с крючками, которые они были приучены пускать с большой силой и ловкостью, как стоя на месте, так и будучи в движении вперед или назад. Образ действия их был следующий: они никогда не доводили дела до рукопашного боя, а окружали противника врассыпную; отступали, когда он намеревался их атаковать, опять переходили в наступление, когда он начинал отходить, все время покрывали его градом стрел и таким образом доводили до полного изнеможения. Очевидно, этот образ действий требовал огромного количества стрел, поэтому запас их возился в обозе на верблюдах, так что истраченные могли быть немедленно заменены другими. Сколько кажется, легкие всадники имели еще мечи и ножи за поясом.
Число всадников, бывших у Сурены, никем из древних писателей точно не приводится. Плутарх говорит, что их было огромное число; Веллей Патеркул такое количество, какого нельзя сосчитать. Раулинсон ссылается на вышеприведенных писателей и говорит еще, что некоторое время спустя парфяне вывели против Антония 50 000 всадников, что дает возможность предполагать, что приблизительно такое же число было ими выставлено и против Красса.
Скоро после переправы через Евфрат Красс получил от выдвинутых им далеко вперед конных партий донесение, что они не встретили ни одного неприятеля, но видели следы многочисленных конных отрядов, как бы отступавших перед ними. Дня через три и или четыре после переправы, когда римское войско шло по безводной пустыне под палящими солнечными лучами, прискакало несколько человек из одного такого разъезда с донесением, что они были атакованы парфянской конницей, товарищи их перебиты и сами они едва ушли; они прибавляли, что неприятеля было очень много и он наступает. Красс немедленно перестроил свое войско в боевой порядок: в одну линию, имея пехоту в центре, конницу - по флангам. Он удлинил его сначала как можно более в надежде обеспечить себя таким путем от полного окружения, но затем, видя, что цель эта против столь многочисленной конницы все равно достигнута быть не может, перестроил свои легионы в более сомкнутый порядок.
Плутарх не дает совершенно ясного описания боевого порядка Красса; как кажется, он разделил свое войско на 3 отделения по 24 когорты в каждом; из этих когорт половина была повернута фронтом вперед, половина назад, так что выходил плотно сомкнутый четырехугольник. Между этими тремя отделениями и на флангах стала конница и легкие войска. Одним крылом командовал Красс Младший, сражавшийся с отличием в Галлии под командой Цезаря и добровольно пошедший в поход с отцом, другим -Кассий, впоследствии участвовавший в убийстве Цезаря, центром - сам Красс.
В таком порядке римляне продолжали движение до реки Велик, или Белисс, где, наконец, измученные воины могли утолить жажду. Большая часть офицеров советовали Крассу остановиться здесь лагерем до следующего утра, но Публий Красс, с пылом молодого кавалерийского офицера и видя рвение своих всадников, упросил отца принять бой в тот же день. Поддавшись его настояниям, Красс дал войску кратковременный отдых в том же порядке, в каком оно двигалось, и затем сейчас же с большей быстротой продолжал марш.
Сурена ожидал наступления римлян и сначала показал им только передовые посты своей легкой конницы, тяжелая же конница, покрытая плащами и шкурами поверх блестящего вооружения, чтобы не выдать своего присутствия, была спрятана. Когда римляне подошли ближе, парфяне ударили в литавры, и, сбросив свои покрывала, блестящие эскадроны, освещенные лучами солнца, неожиданно предстали перед глазами противника. Их кирасы и каски горели огнем. Перед фронтом их появился Сурена, превосходивший ростом и красотой всех парфян, на своем чудном боевом коне; ему было только 30 лет, но он уже приобрел блестящую славу выдающимися подвигами храбрости. Плутарх говорит, что при его несколько женственной красоте нельзя было ожидать найти в нем столько мужества. Подобно Мюрату, Дюндее и другим кавалерийским генералам он должен был быть большим щеголем: всегда нарядно одет, завит и нарумянен.
Первым его намерением было, кажется, начать дело атакой своей тяжелой конницы, но потом, убедившись в глубине и силе сопротивления римского боевого порядка и зная стойкость римской пехоты, он изменил свое намерение и приказал окружить неприятеля со всех сторон. Красс выслал вперед своих лучников, но они были встречены таким градом стрел, что принуждены были немедленно же отступить на главные силы. Затем началось расстреливание римлян издали стрелами, которые пробивали щиты и латы и причиняли глубокие раны. Римляне оказались в отчаянном положении. Как только римляне начинали наступление, парфяне отходили, не прекращая ни на одну минуту пускать стрелы, когда они отступали на прежнее место, парфяне сейчас же наседали ближе, продолжая стрельбу. Единственным утешением римлян была надежда, что, наконец, у противника не хватит стрел, но скоро они заметили, что передние всадники, исстреляв все стрелы, замещались другими, а сами отходили назад и пополняли колчаны из запаса, возившегося на верблюдах.