Страница:
– Я не знаю, что делать, – признался мул.
– У нас нет выбора, – прохрипел Стиан.
Он все еще носил черную рясу, утверждая, что она защищает от палящих лучей солнца и удерживает влагу в коже. Рикус считал, что темплар врет.
– Правильно, – кивнула Джасила. У нас действительно нет выбора. Мы должны уйти.
– Ты с ума сошла, – всхлипнул Стиан.
– Я не хочу, чтобы на моей совести лежала гибель целой деревни, – Аристократка указала на сбившихся в кучу пленников внизу.
– Да это же всего-навсего гномы! – возразил Стиан. – К тому же сумасшедшие… судя по их деревне.
Рикус поднял руку, призывая прекратить бессмысленный спор. Все это он и так хорошо знал: либо погибнет легион, либо гномы.
– А ты что скажешь? – спросил он у Ниивы.
– Это наша война, – не колеблясь, сказала она. – А не гномов. Мы не можем принести их в жертву ради собственного спасения.
– Мы спасем Тир, – вставил Стиан.
– Да Тир тебя волнует еще меньше, чем эти гномы, – вспыхнула Джасила.
– Хватит, – резко остановил их Рикус. – Я знаю, что нам надо сделать.
– Что? – судя по тону, темплар был готов оспаривать любое решение, не дававшее ему воду и немедленно.
Рикус повернулся к деревне, где Маетан развлекался, обливая своих пленников водой из бассейна.
– Мы должны захватить этот бассейн, – сказал мул, – причем так, чтобы Маетан не сумел никого убить.
– Легко сказать, – попытался фыркнуть Стиан. – Но как это сделать…
– Попробуем! – резко заявил Рикус, не отрывая глаз от Маетана.
Он не стал говорить этого вслух, но сам мул не сомневался, что урикиты все равно разрушат деревню и вырежут ее жителей. Если не сейчас, то когда будут уходить. Или, в самом лучшем случае, оберут до нитки: для гномов – верная голодная смерть.
– Как это сделать? – тихо спросила Джасила.
В ее голосе вновь зазвучала надежда.
Ответа на этот вопрос мул не знал. Не в первый раз за эти дни он вспомнил Агиса и Садиру… О них сейчас вспоминать не стоило. Скорее всего, они уже на полпути к Тиру. И что толку в пустых сожалениях. Не может он воспользоваться ни колдовством Садиры, ни мастерством Пути сенатора Агиса Астикла. Легиону придется самому решать свои проблемы.
Казалось, целую вечность Рикус, не отрываясь, глядел на потешающегося Маетана. Понемногу в его мозгу зародился дерзкий план.
– Мы сдадимся в плен, – объявил он.
– Что?! – хором воскликнули его соратники.
– Сдадимся в плен, – кивнул Рикус. – Это единственный способ оказаться в критический момент между урикитами и гномами.
– Я не верю своим ушам! – дрожащим от гнева голосом прохрипел Стиан. – Без оружия нам придется туго, – сказала Джасила. – Мы потеряем многих.
– Нет, если сдадутся гладиаторы, – заметил Рикус. – На арене, прежде, чем получить в руки оружие, нас учили сражаться без него. – Он покосился на Нииву. – Как тебе такой план?
Ниива молчала.
– Ты предлагаешь его потому, что боишься упустить Маетана? – наконец спросила она.
– Если бы я думал только о Маетане, – огрызнулся мул, – мы бы атаковали еще на рассвете.
Вопрос Ниивы задел больную тему. Кроме того, в ее предположении имелась доля истины и тем не менее, Рикус считал, что его решение единственно верное.
– Я не вижу другого пути спасти и легион, и гномов. Так есть хоть какой-то шанс.
– Темплары не станут участвовать в этой авантюре, – отрезал Стиан.
– Это ваше дело. – Пожал плечами мул.
– Мы готовы сражаться, – скривился темплар, но за Тир, а не за какую-то там деревушку гномов.
Сунув руку в карман, Стиан достал кристалл зеленого оливина, позволявший ему связываться с королем Тихианом.
– Мне кажется, – продолжал темплар, – король тоже не захочет рисковать своими воинами из-за кучки никчемных гномов. Честно говоря, я не сомневаюсь, что сейчас у нас будет новый командир…
– Не королевское это дело – решать мелкие тактические вопросы, – процедил Рикус, беря темплара за руку. – У тебя есть выбор, – мул осторожно вынул кристалл и спрятал его за пояс, – присоединиться к нам или остаться тут и надеяться на нашу победу.
Стиан смерил Рикуса взглядом. Затем, вырвал руку.
– Мы подождем.
Больше не обращая на темплара внимания, Рикус дал указания Джасиле и Нииве. Затем, отложив в сторону меч, начал спускаться к деревне.
К'крик двинулся за ним.
– Я должен пойти один – остановился мул.
Трикрин уже немного разговаривал на языке Тира, но, Рикус для ясности говорил на языке Урика.
К'крик покачал головой и положил когтистую руку мулу на плечо.
– Браться по стае.
– Да, браться, – согласился Рикус, – но тебе придется подождать пока не начнется бой.
С этими словами мул снова пошел вниз. К'крик не отставал.
Рикус с удовольствием позволили бы трикрину его сопровождать. К'крик был боец хоть куда! Но только не сейчас. Мул прекрасно помнил, с какой легкостью Маетан овладел сознанием трикрина в прошлый раз, и не хотел зря рисковать.
Решив отдать приказ в форме, понятной его простодушному «брату по стае», Рикус сказал:
– Гаанон тоже наш брат. Оставайся и охраняй его.
К'крик растерялся. Он переводил взгляд с мула на великаныша и обратно.
– Охраняй? – переспросил он, недоуменно щелкая жвалами.
– Охраняй, – кивнул мул, – как свое собственное потомство!
– Гаанон не птенец! – возразил трикрин.
Затем, однако, тряся головой, словно отчаявшись понять окончательно свихнувшегося «брата», вернулся к лежащему на песке Гаанону.
Вздохнув с облегчением, мул продолжал спуск. Подходя к окружавшей деревню стене, до вершины которой он мог бы дотянуться, даже не вставая на цыпочки, Рикус высоко поднял руки. Так сразу будет видно, что он безоружен.
Над стеной появилось бородатое лицо офицера.
– Ближе не подходи, – предостерег тот. – Что тебе надо?
– Я пришел сдать в плен свой легион Маетану из Урика, – сказал Рикус.
Мул изо всех сил старался выглядеть злым и отчаявшимся.
– Маетану не нужен твой легион, – подозрительно прищурился офицер. – Разве что в качестве рабов.
– Лучше быть рабом, чем трупом, – ответил мул. Слова, вполне естественно, жгли ему горло. – Мы сидим без воды уже много дней.
– Ну, тут воды хоть залейся, – осклабился офицер и приказал открыть ворота.
Рикус шагнул внутрь.
Он не оказал сопротивления, когда его схватили, спокойно позволили связать себе руки за спиной и накинуть ан шею петлю-удавку. Он покорно пошел к площади с бассейном.
И вот они на площади. Окружавшие Рикуса солдаты провели его через кольцо стражи, а затем древками копий погнали к ветряной мельнице и стоящему рядом с ней Маетану. Гномы расступались, провожая мула уважительными и одновременно удивленными взглядами. Их попытки заговорить с ним быстро пресекались солдатами.
Маетана ждал. Его покрывал такой густой слой грязи и пыли, что из зеленого его плащ стал коричневым. Даже Змей Лубара из ярко-красного превратился в блекло-оранжевого. Тонкие губы адепта ссохлись и потрескались, а кожа стала не здорово-желтой.
Солдаты подтолкнули Рикуса вперед, и четверо телохранителей как по команде окружили связанного пленника. Все они были людьми. Все носили кожаные доспехи. На поясе у каждого висело по стальному мечу. Рикус удивленно поднял бровь: давненько он не видел столько стального оружия сразу. Металл на Ахасе был драгоценнее воды и встречался реже дождя.
Несколько мгновений Маетан в упор глядел на сопровождавших мула солдат. Потом небрежным жестом разрешил им удалиться.
– Откуда ты знаешь мое имя, мальчик? – обратился он к Рикусу, как хозяин обратился бы к своему рабу.
Мул не ожидал подобного вопроса: солдаты ведь ничего не сказали Маетану. Затем Рикус сообразил, что адепт наверняка держал офицера под контролем с помощью Пути. Напомнив самому себе о необходимости не думать «лишнего», Рикус ответил:
– Мы встречались, много лет назад.
– В самом деле? – удивился Маетан, вглядываясь в лицо своего пленника.
– Тебе тогда было десять лет. Твой отец привел тебя на арену посмотреть на бои гладиаторов.
Тот день Рикус запомнил на всю жизнь. Пока мул не увидел юного Маетана, он полагал, что все мальчики становятся гладиаторами. Он думал, что постепенно, набираясь опыта, они становятся наставниками или даже владыками. Только взглянув на хилого, болезненного сына владыки Лубара, на его изнеженные руки и шелковые одежды, Рикус понял разницу между хозяином и рабом.
– Рикус, – кивнул Маетан, немного подумав. – Давненько мы не виделись. Отец возлагала на тебя такие большие надежды, а ты… Если мне не изменяет память, ты с трудом остался в живых в своих первых трех поединках.
– В Тире я проявил себя получше, – с горечью сказал мул.
– А теперь ты хочешь вернуться к роду Лубар, – заметил Маетан. – Ты готов снова стать рабом?
– Да, – кивнул Рикус, сдерживая закипавшую в нем ярость. – Если до заката мы не получим воды, мои воины умрут от жажды.
Маетан оглядел склоны гор, окружавших деревню.
– Почему же вы не возьмете ее сами? – спросил он. – Я никак не могу понять, почему вы не нападете? Не думаю, что нам удалось бы отбить атаку.
– Ты знаешь, почему, – ответил Рикус, кивая на гномов.
– Ну, конечно, – растянул губы в улыбке Маетан. – Заложники.
– Тирянин, сдавшись, вы не спасете Клед, – громко сказал старый гном, стоявший неподалеку.
– Я кажется не разрешал тебе открывать рот! – рявкнул Маетан.
Один из телохранителей, протолкавшись сквозь толпу гномов, схватил старика за грудки. Тот не сопротивлялся.
– Видишь, – прохрипел старый гном, – ничего хорошего…
Урикит с силой ударил его рукоятью меча по голове. Гном мешком рухнул на красные камни. Толпа пленников сердито загудела. Один дерзкий гном сжав кулаки даже шагнул навстречу телохранителю. Он не был похож на остальных: красные, как ржавчина, глаза, рост почти пять футов, а на лбу татуировка – полукруг восходящего солнца.
– Тихо, а не то я прикажу отрубить ему голову, – пригрозил Маетан на певучем торговом наречии.
Высокий гном замер на полушаге. Но ненависть все так же горела в его глазах. По площади пробежал шепоток: знавшие язык торговцев объясняли остальным смысл угрозы урикита. Наступила тишина.
– Значит, – снова повернулся к Рикусу Маетан, – легион Тира сдастся, чтобы спасти жизни этих гномов?
– Да, – кивнул мул. – Это не их война. Мы не хотим их зла.
– Надеюсь, ты понимаешь, что мне трудно в это поверить, – усмехнулся Маетан.
– По-моему, это естественно, что свободные жители Тира ценят справедливость куда выше, чем аристократ из Урика! – Возразил Рикус.
Стоящий у него за спиной телохранитель натянул удавку, но Маетан словно не слышал дерзких слов гладиатора.
– Если бы мы хотели напасть, мы бы уже давно это сделали, – добавил мул.
Удавка натянулась еще сильнее.
– Я нисколько не сомневался, – задумчиво сказал адепт, что ты сумеешь объяснить, почему я должен принять вашу капитуляцию. Почему бы мне просто не подождать? Рано или поздно твой легион перемрет от жажды.
Жестом он велел стражнику отпустить удавку.
– Две причины, – мул судорожно сглотнул. – Первая: приобрести две тысячи рабов совсем не помешает. Все равно получить от Тира что-нибудь еще тебе не светит.
В глазах Маетана сверкнула ярость.
– А вторая? – сухо спросил он.
– Вторая. – Рикус мотнул головой в сторону сидящих на склонах легионеров. – Даже стремление тирян к справедливости не беспредельно.
– Согласен, – сказал Маетан, совершенно ошеломив Рикуса быстротой своего ответа.
– Каилум знает ваш язык, – продолжал адепт, указывая на высокого гнома с татуировкой на лбу. – Он передаст наши слова твоим воинам.
Гном глядел на Маетана с отвисшей от изумления челюстью.
– Откуда ты знаешь, что говорю по-тирянски? – наконец выдавил он.
– Не твое дело, – рявкнул телохранитель, подталкивая гнома к Рикусу. – Твоя отвага заслуживает уважения, – склонился перед мулом гном, – но поступок ваш не очень мудр. Если вы сдадитесь, ничто не помешает урикитам убить нас.
– Мы так решили – уклончиво ответил мул, стараясь не глядеть гному в глаза. Если Маетан может читать мысли Каилума, то чем меньше тому известно, тем лучше. Рикус не хотел, чтобы у гнома появился хотя бы намек на надежду. Иначе Маетан проведает о плане…
– Видишь вон ту скалу? – спросил Рикус. – Ты обо всем расскажешь людям, которые там стоят.
– Мы продадим твоих воинов в рабство, – весело скалясь, сказал Маетан, когда гном скрылся из виду. – Но ты сам… ты умрешь медленно и мучительно, услаждая видом своих мучений короля Хаману.
Уверенный в скорой расплате, Рикус промолчал.
Хотя легкость, с которой Маетан принял его предложение, несколько озадачила Рикуса. Он-то думал, что урикит будет долго прикидывать, взвешивая все «за» и «против». Согласие без каких-либо колебаний наводило на размышления. Значит, адепт осознает всю опасность содержания в плену легиона тирян. И все-таки Рикус не думал отказываться от своего плана. Даже если бы это было возможно. На что бы ни надеялся Маетан, другого пути для себя и своих людей Рикус не видел.
Через несколько минут первые тиряне вошли в деревню. В отличие от Рикуса они оставались не связанными: во всем поселке не хватило бы веревок связать целый легион. На площади становилось тесно, и Маетан велел гномам расходиться по домам. Он пригрозил, что каждому, кто высунет нос за порог, он самолично отрубит голову.
Вскоре вся площадь была забита безоружными тирянами, рвущимися к бассейну, умоляющими дать им хоть глоточек воды. Все так, как Рикус и хотел. Джасила и Ниива все превосходно организовали. Урикиты, раньше находившиеся на стене теперь окружили площадь. Они стояли, прикрывшись щитами и нацелив копья на тянувшихся к бассейну пленников.
Когда последние тиряне вошли в поселок стражники-урикиты привели к Маетану Нииву, Джасилу и Каилума.
– Отличная девочка, – заметил Маетан, глядя Рикусу прямо в глаза. – Она что, тоже бывшая рабыня моего отца? Или ты уже не помнишь?
Воспоминания захлестнули Рикуса…
Вот он, юный мул, в темном углу лагеря рабов рода Лубар… Его тело уже бугрится крепкими мускулами, уже украшено белыми нитями шрамов. Он стоит перед куском белой пемзы, вырезанной наподобие человеческой фигуры.
– Ударь ее! – звучит у него из-за спины до боли знакомый голос. Рикус, десятилетний, мальчик оборачивается. Там стоит Ниива с шестихвостой плеткой в руке. Он хочет спросить у нее, что она делает в воспоминаниях, где ей совсем не место, но прямо на глазах она из прекрасной женщины превращается в толстого потного мерзавца-наставника.
Рикус затряс головой, пытаясь отогнать видения. Однажды один адепт Пути проник в его сознание, прикрываясь воспоминаниями. Ниива никогда не бывала в Урике. Он не мог ее манить. Значит… Теперь Рикус не сомневался, что Маетан избрал уже знакомую мулу тактику.
– Делай, что тебе велят, – рявкнул наставник и с размаху ударил мула кулаком в спину.
Рикус старался выбросить наставника из головы, пытался сосредоточиться на реальности: на деревне, на своих воинах, на Нииве, гномах… Но воспоминание жило само по себе. Мул словно со стороны увидел самого себя, совсем еще юнца, бьющего каменную статую. С первого же удара он содрал кожу с костяшек. Белая пемза окрасилась кровью.
Резко щелкнула шестихвостка наставника, и словно стая ос вонзила свои жала в спину мула. Мальчик сжал зубы. Но не заплакал. Он уже знал, что показывать, что тебе больно – значит тут же получить новый удар.
– Сильнее, – приказал наставник, – или клянусь моей плеткой, я спущу с тебя шкуру!
Рикус снова ударил статую. На сей раз изо всех сил. Рука взорвалась ослепительной болью.
– Еще!
И опять щелкнула плеть, оставляя шесть новых кровавых полос на спине мальчика.
Молодой мул нанес новый удар. Он представлял, что бьет не каменную статую, а ненавистного наставника. Он бил снова и снова, вкладывая в каждый удар весь вес своего юного тела. Вскоре руки Рикуса превратились в бесчувственные куски голого мяса, а статуя из белой стала кроваво-красной.
Понемногу вернулось ощущение реальности: Маетан отвернулся. К сожалению, контакт оставался слишком сильным, и мул не мог выбросить из головы ненавистные воспоминания.
Посмотрев на Джасилу и Нииву, Маетан указал на склон, где терпеливо дожидались судьбы Стиан и его одетые в черные рясы темплары.
– А они что, пить не хотят? – спросил урикит.
– Они отказываются спускаться, пока не увидят, как вы поступите с нами, – ответила Джасила.
– Но все остальные здесь, – добавила Ниива, искоса поглядывая на Рикуса.
Мул понимал, на что намекала его боевая партнерша: тиряне готовы атаковать. Рикус открыл рот, чтобы отдать приказ, но тут глаза Маетана пригвоздили его к месту.
В сознании мула толстый наставник пухлой ладонью зажал рот молодому гладиатору. Рикус схватился за его руку, но он был еще молод и не мог справиться со своим мучителем. Наклонившись к самому уху мула, наставник обнажил в кривой усмешке сломанные гнилые зубы, и прошептал:
– Забудь о плане. Мы действительно сдаемся.
К своему ужасу, Рикус услышал, как повторяет эти слова.
Ниива нахмурилась, Джасила удивленно заморгала.
– Что?! – хором спросили они.
Каилум недоуменно переводил взгляд на мула на женщин и обратно. Он растерянно тер оранжевый гребешок на голове.
Пытаясь предупредить своих людей о беде, в которую попал, мул замотал головой. Вернее, только хотел замотать головой, ибо в тот же миг обнаружил, что не может даже пошевелиться. В его сознании толстый наставник крепко схватил его за подбородок и прижал мула к себе.
Рикус решил попробовать освободиться. Вспомнив, как во время боя за агроси Агис спас его от мысленной атаки Пхатима, мудро подставил вместо созданного Маетаном образа свой собственный. Он увидел себя таким, каким был сейчас: взрослый, опытный гладиатор, закаленный в сотнях поединков, куда сильнее и опытнее жирного наставника.
Рикус ощутил холод в животе. Из самой глубины его существа поднялась волна блестящей энергии, превратившая молодо мула во взрослого бойца. Этот новый Рикус схватил пухлую руку зажимавшую его рот, и ребром другой ладони поднял локоть наставника. Затем, удерживая руку своего мучителя, мул нырнул под локоть, быстрым движением раздробив сустав.
Рука наставника упала, как плеть, и Рикус закричал:
– Давай, Ниива!
Эти слова прогремели как в сознании Рикуса, так и в деревушке.
Но окончательно сбитая с толку Ниива только вопросительно подняла брови. Джасила растеряно покачала головой. Каилум таращился на мула, словно того хватил солнечный удар… Потом медленно перевел взор на Маетана. Адепт корчился, словно это ему, а не толстому наставнику только что сломали руку.
Пытаясь подстегнуть своих друзей, Мул с силой лягнул ближайшего телохранителя.
– Он захватил мое…
Атака мула и его способность говорить развеялись, как дым: Маетан оправился от неожиданного маневра Рикуса. В сознании гладиатора наставник завертелся волчком и превратился в огромного отвратительного паука. Волосатая громадина, быстро перебирая когтистыми лапами, двинулась на Рикуса.
Мул отскочил. Он попытался превратиться в такого же огромного скорпиона. Но это оказалось ему не под силу. Волна энергии всколыхнулась, и отхлынула, ничего не изменив. Мул чувствовал слабость, ноги подкашивались от усталости. Сердце колотилось о ребра, как молот кузнеца. Он едва сумел увернуться от новой атаки паука.
Ниива и Джасила тем временем уже поняли, что произошло. Ударом ноги раздробив коленную чашечку ближайшему телохранителю, Ниива вырвала из его рук стальной меч. Взмах – и связывающие Рикуса веревки упали на мостовую. Следующим движением она рассекла горло второму стражнику.
– Воины Тира, вперед! – кричала Джасила, подхватив упавший на мостовую меч.
Громогласный боевой клич потряс площадь. Она буквально взорвалась какофония глухих ударов, стуком камней и криками раненых. Тиряне принялись отбирать оружие у своих тюремщиков.
Каилум поднял руку к солнцу. Он произнес несколько слов на странном, щелкающем языке, смутно напоминавшем потрескивание огня в костре. Его рука из смугло-желтой стала ослепительно оранжевой.
– Это защитит тебя, тирянин, – крикнул он, указывая рукой на Рикуса. Алый свет протянулся от пальцев гнома к голове мула, собравшись вокруг нее в сияющую сферу. В сознании гладиатора между ним и волосатым пауком внезапно возникла огненная стена. Появилась она на мгновение позже, и все было бы кончено. Мерзкое чудовище, охваченное пламенем, исчезло прямо в прыжке.
И тут же сознание Рикуса прояснилось. Он снова увидел площадь и водоворот схватки.
Ноги мула были как ватные, от тяжело дышал, руки налились свинцом… Но теперь он был свободен.
Глядя на Маетана, прячущего за спину двух оставшихся в живых телохранителей, Рикус улыбнулся.
– Теперь моя очередь, – сказал он, шагнув вперед.
Лицо урикита, и так искаженное гримасой боли, побелело от страха.
– Убейте его! – закричал Маетан, пятясь назад. – И гнома тоже!
Увернувшись от выпада стражника, Рикус перехватил его руку. Резко подняв колено, он нажал, и с удовлетворением услышал хруст ломающихся костей. Потом небрежно поймал выпавший из бессильных пальцев меч. Развернувшись, он с силой ударил телохранителя рукоятью по лицу. Солдат без сознания повалился на мостовую.
Понимая, что во время этой схватки его спина оставалась открытой, Рикус бросил быстрый взгляд через плечо. Второй телохранитель, подняв меч, готовился нанести смертельный удар. Не удосужившись даже повернуться, Рикус лягнул его ногой под ребра. Согнувшись почти пополам, урикит зашатался и отступил.
– Ты еще жив, приятель? – пробормотал Рикус, в первые по-настоящему понимая, сколько сил потратил на поединок с Маетаном.
Мул спокойно шагнул к задыхающемуся урикиту. Тот поднял меч, готовясь защищаться, но Рикус только пренебрежительно фыркнул. Сделав изящный финт, он отрубил телохранителю кисть вместе с зажатым в ней оружием. Свободной рукой он схватил солдата за загривок, и со всего маху стукнул головой о колено. Раздался громкий треск. Брызнула кровь, и бездыханный урикит упал с размозженным черепом.
Оглядевшись, мул видел, что ему больше никто не угрожал. По краям площади поспешно отступали урикиты. Их по пятам преследовали тиряне, вооруженные отнятыми у противника копьями и обсидиановыми мечами.
Рикус поискал глазами Маетана. Он увидел адепта чуть в стороне, между двух домиков. Урикит, не отрываясь, глядел на мула. Гладиатор шагнул ему навстречу.
«Не дури, мальчик, – прозвучал у него в голове голос Маетана. Тело адепта сделалось прозрачным. – Я найду тебя, когда решу закончить наш поединок», – пообещал урикит и исчез.
Рикус ошалело глядел на пустое место, где только что стоял его враг. Он хотел было призвать гладиаторов и послать их на поиски, но потом передумал. Вспомнив, как Маетан после первой битвы удрал с поля боя на песчаном смерче, Рикус сомневался, что воины смогут его поймать. Да, чтобы прикончить владыку Лубар, недостаточно загнуть в угол часть легиона урикитов.
– Лишь в рассказах наших сказителей слышал я о героях сражавшихся подобно тебе, – рядом с мулом возник Каилум. Он протянул Рикусу руки ладонями вверх, – знак дружбы у гномов. – Меня зовут Каилум.
– Я Рикус, – сказала гладиатор, отвечая на приветствие. – Если бы не твоя помощь, я бы погиб. Я обязан тебе жизнью.
– А мы должны тебе много жизней, – отозвался гном, указывая на площадь.
Теперь, когда сражающиеся покинули площадь, стало видно: успех, в котором мул не сомневался, достался очень дорогой ценой. Более двух сотен гладиаторов и половина добровольцев Джасилы мертвыми или ранеными лежали на мостовой.
И вдруг стоявшая в десятке ярдов в стороне Ниива закричала:
– Сзади!
Подхватив копье мертвого урикита, она бросила его в сторону Каилума. Из-за спины гнома раздался крик, и кто-то упал на камни.
Обернувшись, Рикус увидел, что Ниива убила телохранителя, который потерял сознание в самом начале боя. Судя по всему, урикит, пользуясь удобным моментом, решил вонзить в спину Каилума свой обсидиановый кинжал.
– Меня спасла королева, – прошептал гном, растерянно глядя на застывшее тело урикита и невозмутимую Нииву.
– Ну, не совсем королева, – усмехнулся Рикус, подзывал свою партнершу.
Стоило Нииве подойти, как Каилум взял ее за руку и встал на колени.
– Ты спасла мне жизнь, – сказал он, целуя ее ладони. – Теперь я отдаю мою жизнь тебе.
– Можешь забрать ее обратно, – грубовато ответила Ниива, с подозрением глядя на гнома. Она выдернула у него руки, и добавила – Ты бы сделал для меня то же самое.
– Ради тебя, – не вставая с колен, воскликнул Каилум, – я готов на все! – Ты должны принять мой дар. Я не смогу жить, если не отплачу тебе…
– Ты можешь сделать это очень просто, – вставил Рикус, поднимая гнома на ноги. – Тот урикит что исчез с помощь Пути… Ты можешь его найти? Оторвав свои красные глаза от Ниивы, гном отрицательно покачала головой.
– Мои силы – силы солнца. Они даруют защиту от сил Пути, но найти адепта, который не хочет быть обнаруженным… – Каилум беспомощно развел руками. – Хотел бы я, чтобы было по-другому. За то, что он сделал с нашей деревней, этот урикит заслуживает смерти.
– У нас нет выбора, – прохрипел Стиан.
Он все еще носил черную рясу, утверждая, что она защищает от палящих лучей солнца и удерживает влагу в коже. Рикус считал, что темплар врет.
– Правильно, – кивнула Джасила. У нас действительно нет выбора. Мы должны уйти.
– Ты с ума сошла, – всхлипнул Стиан.
– Я не хочу, чтобы на моей совести лежала гибель целой деревни, – Аристократка указала на сбившихся в кучу пленников внизу.
– Да это же всего-навсего гномы! – возразил Стиан. – К тому же сумасшедшие… судя по их деревне.
Рикус поднял руку, призывая прекратить бессмысленный спор. Все это он и так хорошо знал: либо погибнет легион, либо гномы.
– А ты что скажешь? – спросил он у Ниивы.
– Это наша война, – не колеблясь, сказала она. – А не гномов. Мы не можем принести их в жертву ради собственного спасения.
– Мы спасем Тир, – вставил Стиан.
– Да Тир тебя волнует еще меньше, чем эти гномы, – вспыхнула Джасила.
– Хватит, – резко остановил их Рикус. – Я знаю, что нам надо сделать.
– Что? – судя по тону, темплар был готов оспаривать любое решение, не дававшее ему воду и немедленно.
Рикус повернулся к деревне, где Маетан развлекался, обливая своих пленников водой из бассейна.
– Мы должны захватить этот бассейн, – сказал мул, – причем так, чтобы Маетан не сумел никого убить.
– Легко сказать, – попытался фыркнуть Стиан. – Но как это сделать…
– Попробуем! – резко заявил Рикус, не отрывая глаз от Маетана.
Он не стал говорить этого вслух, но сам мул не сомневался, что урикиты все равно разрушат деревню и вырежут ее жителей. Если не сейчас, то когда будут уходить. Или, в самом лучшем случае, оберут до нитки: для гномов – верная голодная смерть.
– Как это сделать? – тихо спросила Джасила.
В ее голосе вновь зазвучала надежда.
Ответа на этот вопрос мул не знал. Не в первый раз за эти дни он вспомнил Агиса и Садиру… О них сейчас вспоминать не стоило. Скорее всего, они уже на полпути к Тиру. И что толку в пустых сожалениях. Не может он воспользоваться ни колдовством Садиры, ни мастерством Пути сенатора Агиса Астикла. Легиону придется самому решать свои проблемы.
Казалось, целую вечность Рикус, не отрываясь, глядел на потешающегося Маетана. Понемногу в его мозгу зародился дерзкий план.
– Мы сдадимся в плен, – объявил он.
– Что?! – хором воскликнули его соратники.
– Сдадимся в плен, – кивнул Рикус. – Это единственный способ оказаться в критический момент между урикитами и гномами.
– Я не верю своим ушам! – дрожащим от гнева голосом прохрипел Стиан. – Без оружия нам придется туго, – сказала Джасила. – Мы потеряем многих.
– Нет, если сдадутся гладиаторы, – заметил Рикус. – На арене, прежде, чем получить в руки оружие, нас учили сражаться без него. – Он покосился на Нииву. – Как тебе такой план?
Ниива молчала.
– Ты предлагаешь его потому, что боишься упустить Маетана? – наконец спросила она.
– Если бы я думал только о Маетане, – огрызнулся мул, – мы бы атаковали еще на рассвете.
Вопрос Ниивы задел больную тему. Кроме того, в ее предположении имелась доля истины и тем не менее, Рикус считал, что его решение единственно верное.
– Я не вижу другого пути спасти и легион, и гномов. Так есть хоть какой-то шанс.
– Темплары не станут участвовать в этой авантюре, – отрезал Стиан.
– Это ваше дело. – Пожал плечами мул.
– Мы готовы сражаться, – скривился темплар, но за Тир, а не за какую-то там деревушку гномов.
Сунув руку в карман, Стиан достал кристалл зеленого оливина, позволявший ему связываться с королем Тихианом.
– Мне кажется, – продолжал темплар, – король тоже не захочет рисковать своими воинами из-за кучки никчемных гномов. Честно говоря, я не сомневаюсь, что сейчас у нас будет новый командир…
– Не королевское это дело – решать мелкие тактические вопросы, – процедил Рикус, беря темплара за руку. – У тебя есть выбор, – мул осторожно вынул кристалл и спрятал его за пояс, – присоединиться к нам или остаться тут и надеяться на нашу победу.
Стиан смерил Рикуса взглядом. Затем, вырвал руку.
– Мы подождем.
Больше не обращая на темплара внимания, Рикус дал указания Джасиле и Нииве. Затем, отложив в сторону меч, начал спускаться к деревне.
К'крик двинулся за ним.
– Я должен пойти один – остановился мул.
Трикрин уже немного разговаривал на языке Тира, но, Рикус для ясности говорил на языке Урика.
К'крик покачал головой и положил когтистую руку мулу на плечо.
– Браться по стае.
– Да, браться, – согласился Рикус, – но тебе придется подождать пока не начнется бой.
С этими словами мул снова пошел вниз. К'крик не отставал.
Рикус с удовольствием позволили бы трикрину его сопровождать. К'крик был боец хоть куда! Но только не сейчас. Мул прекрасно помнил, с какой легкостью Маетан овладел сознанием трикрина в прошлый раз, и не хотел зря рисковать.
Решив отдать приказ в форме, понятной его простодушному «брату по стае», Рикус сказал:
– Гаанон тоже наш брат. Оставайся и охраняй его.
К'крик растерялся. Он переводил взгляд с мула на великаныша и обратно.
– Охраняй? – переспросил он, недоуменно щелкая жвалами.
– Охраняй, – кивнул мул, – как свое собственное потомство!
– Гаанон не птенец! – возразил трикрин.
Затем, однако, тряся головой, словно отчаявшись понять окончательно свихнувшегося «брата», вернулся к лежащему на песке Гаанону.
Вздохнув с облегчением, мул продолжал спуск. Подходя к окружавшей деревню стене, до вершины которой он мог бы дотянуться, даже не вставая на цыпочки, Рикус высоко поднял руки. Так сразу будет видно, что он безоружен.
Над стеной появилось бородатое лицо офицера.
– Ближе не подходи, – предостерег тот. – Что тебе надо?
– Я пришел сдать в плен свой легион Маетану из Урика, – сказал Рикус.
Мул изо всех сил старался выглядеть злым и отчаявшимся.
– Маетану не нужен твой легион, – подозрительно прищурился офицер. – Разве что в качестве рабов.
– Лучше быть рабом, чем трупом, – ответил мул. Слова, вполне естественно, жгли ему горло. – Мы сидим без воды уже много дней.
– Ну, тут воды хоть залейся, – осклабился офицер и приказал открыть ворота.
Рикус шагнул внутрь.
Он не оказал сопротивления, когда его схватили, спокойно позволили связать себе руки за спиной и накинуть ан шею петлю-удавку. Он покорно пошел к площади с бассейном.
И вот они на площади. Окружавшие Рикуса солдаты провели его через кольцо стражи, а затем древками копий погнали к ветряной мельнице и стоящему рядом с ней Маетану. Гномы расступались, провожая мула уважительными и одновременно удивленными взглядами. Их попытки заговорить с ним быстро пресекались солдатами.
Маетана ждал. Его покрывал такой густой слой грязи и пыли, что из зеленого его плащ стал коричневым. Даже Змей Лубара из ярко-красного превратился в блекло-оранжевого. Тонкие губы адепта ссохлись и потрескались, а кожа стала не здорово-желтой.
Солдаты подтолкнули Рикуса вперед, и четверо телохранителей как по команде окружили связанного пленника. Все они были людьми. Все носили кожаные доспехи. На поясе у каждого висело по стальному мечу. Рикус удивленно поднял бровь: давненько он не видел столько стального оружия сразу. Металл на Ахасе был драгоценнее воды и встречался реже дождя.
Несколько мгновений Маетан в упор глядел на сопровождавших мула солдат. Потом небрежным жестом разрешил им удалиться.
– Откуда ты знаешь мое имя, мальчик? – обратился он к Рикусу, как хозяин обратился бы к своему рабу.
Мул не ожидал подобного вопроса: солдаты ведь ничего не сказали Маетану. Затем Рикус сообразил, что адепт наверняка держал офицера под контролем с помощью Пути. Напомнив самому себе о необходимости не думать «лишнего», Рикус ответил:
– Мы встречались, много лет назад.
– В самом деле? – удивился Маетан, вглядываясь в лицо своего пленника.
– Тебе тогда было десять лет. Твой отец привел тебя на арену посмотреть на бои гладиаторов.
Тот день Рикус запомнил на всю жизнь. Пока мул не увидел юного Маетана, он полагал, что все мальчики становятся гладиаторами. Он думал, что постепенно, набираясь опыта, они становятся наставниками или даже владыками. Только взглянув на хилого, болезненного сына владыки Лубара, на его изнеженные руки и шелковые одежды, Рикус понял разницу между хозяином и рабом.
– Рикус, – кивнул Маетан, немного подумав. – Давненько мы не виделись. Отец возлагала на тебя такие большие надежды, а ты… Если мне не изменяет память, ты с трудом остался в живых в своих первых трех поединках.
– В Тире я проявил себя получше, – с горечью сказал мул.
– А теперь ты хочешь вернуться к роду Лубар, – заметил Маетан. – Ты готов снова стать рабом?
– Да, – кивнул Рикус, сдерживая закипавшую в нем ярость. – Если до заката мы не получим воды, мои воины умрут от жажды.
Маетан оглядел склоны гор, окружавших деревню.
– Почему же вы не возьмете ее сами? – спросил он. – Я никак не могу понять, почему вы не нападете? Не думаю, что нам удалось бы отбить атаку.
– Ты знаешь, почему, – ответил Рикус, кивая на гномов.
– Ну, конечно, – растянул губы в улыбке Маетан. – Заложники.
– Тирянин, сдавшись, вы не спасете Клед, – громко сказал старый гном, стоявший неподалеку.
– Я кажется не разрешал тебе открывать рот! – рявкнул Маетан.
Один из телохранителей, протолкавшись сквозь толпу гномов, схватил старика за грудки. Тот не сопротивлялся.
– Видишь, – прохрипел старый гном, – ничего хорошего…
Урикит с силой ударил его рукоятью меча по голове. Гном мешком рухнул на красные камни. Толпа пленников сердито загудела. Один дерзкий гном сжав кулаки даже шагнул навстречу телохранителю. Он не был похож на остальных: красные, как ржавчина, глаза, рост почти пять футов, а на лбу татуировка – полукруг восходящего солнца.
– Тихо, а не то я прикажу отрубить ему голову, – пригрозил Маетан на певучем торговом наречии.
Высокий гном замер на полушаге. Но ненависть все так же горела в его глазах. По площади пробежал шепоток: знавшие язык торговцев объясняли остальным смысл угрозы урикита. Наступила тишина.
– Значит, – снова повернулся к Рикусу Маетан, – легион Тира сдастся, чтобы спасти жизни этих гномов?
– Да, – кивнул мул. – Это не их война. Мы не хотим их зла.
– Надеюсь, ты понимаешь, что мне трудно в это поверить, – усмехнулся Маетан.
– По-моему, это естественно, что свободные жители Тира ценят справедливость куда выше, чем аристократ из Урика! – Возразил Рикус.
Стоящий у него за спиной телохранитель натянул удавку, но Маетан словно не слышал дерзких слов гладиатора.
– Если бы мы хотели напасть, мы бы уже давно это сделали, – добавил мул.
Удавка натянулась еще сильнее.
– Я нисколько не сомневался, – задумчиво сказал адепт, что ты сумеешь объяснить, почему я должен принять вашу капитуляцию. Почему бы мне просто не подождать? Рано или поздно твой легион перемрет от жажды.
Жестом он велел стражнику отпустить удавку.
– Две причины, – мул судорожно сглотнул. – Первая: приобрести две тысячи рабов совсем не помешает. Все равно получить от Тира что-нибудь еще тебе не светит.
В глазах Маетана сверкнула ярость.
– А вторая? – сухо спросил он.
– Вторая. – Рикус мотнул головой в сторону сидящих на склонах легионеров. – Даже стремление тирян к справедливости не беспредельно.
– Согласен, – сказал Маетан, совершенно ошеломив Рикуса быстротой своего ответа.
– Каилум знает ваш язык, – продолжал адепт, указывая на высокого гнома с татуировкой на лбу. – Он передаст наши слова твоим воинам.
Гном глядел на Маетана с отвисшей от изумления челюстью.
– Откуда ты знаешь, что говорю по-тирянски? – наконец выдавил он.
– Не твое дело, – рявкнул телохранитель, подталкивая гнома к Рикусу. – Твоя отвага заслуживает уважения, – склонился перед мулом гном, – но поступок ваш не очень мудр. Если вы сдадитесь, ничто не помешает урикитам убить нас.
– Мы так решили – уклончиво ответил мул, стараясь не глядеть гному в глаза. Если Маетан может читать мысли Каилума, то чем меньше тому известно, тем лучше. Рикус не хотел, чтобы у гнома появился хотя бы намек на надежду. Иначе Маетан проведает о плане…
– Видишь вон ту скалу? – спросил Рикус. – Ты обо всем расскажешь людям, которые там стоят.
– Мы продадим твоих воинов в рабство, – весело скалясь, сказал Маетан, когда гном скрылся из виду. – Но ты сам… ты умрешь медленно и мучительно, услаждая видом своих мучений короля Хаману.
Уверенный в скорой расплате, Рикус промолчал.
Хотя легкость, с которой Маетан принял его предложение, несколько озадачила Рикуса. Он-то думал, что урикит будет долго прикидывать, взвешивая все «за» и «против». Согласие без каких-либо колебаний наводило на размышления. Значит, адепт осознает всю опасность содержания в плену легиона тирян. И все-таки Рикус не думал отказываться от своего плана. Даже если бы это было возможно. На что бы ни надеялся Маетан, другого пути для себя и своих людей Рикус не видел.
Через несколько минут первые тиряне вошли в деревню. В отличие от Рикуса они оставались не связанными: во всем поселке не хватило бы веревок связать целый легион. На площади становилось тесно, и Маетан велел гномам расходиться по домам. Он пригрозил, что каждому, кто высунет нос за порог, он самолично отрубит голову.
Вскоре вся площадь была забита безоружными тирянами, рвущимися к бассейну, умоляющими дать им хоть глоточек воды. Все так, как Рикус и хотел. Джасила и Ниива все превосходно организовали. Урикиты, раньше находившиеся на стене теперь окружили площадь. Они стояли, прикрывшись щитами и нацелив копья на тянувшихся к бассейну пленников.
Когда последние тиряне вошли в поселок стражники-урикиты привели к Маетану Нииву, Джасилу и Каилума.
– Отличная девочка, – заметил Маетан, глядя Рикусу прямо в глаза. – Она что, тоже бывшая рабыня моего отца? Или ты уже не помнишь?
Воспоминания захлестнули Рикуса…
Вот он, юный мул, в темном углу лагеря рабов рода Лубар… Его тело уже бугрится крепкими мускулами, уже украшено белыми нитями шрамов. Он стоит перед куском белой пемзы, вырезанной наподобие человеческой фигуры.
– Ударь ее! – звучит у него из-за спины до боли знакомый голос. Рикус, десятилетний, мальчик оборачивается. Там стоит Ниива с шестихвостой плеткой в руке. Он хочет спросить у нее, что она делает в воспоминаниях, где ей совсем не место, но прямо на глазах она из прекрасной женщины превращается в толстого потного мерзавца-наставника.
Рикус затряс головой, пытаясь отогнать видения. Однажды один адепт Пути проник в его сознание, прикрываясь воспоминаниями. Ниива никогда не бывала в Урике. Он не мог ее манить. Значит… Теперь Рикус не сомневался, что Маетан избрал уже знакомую мулу тактику.
– Делай, что тебе велят, – рявкнул наставник и с размаху ударил мула кулаком в спину.
Рикус старался выбросить наставника из головы, пытался сосредоточиться на реальности: на деревне, на своих воинах, на Нииве, гномах… Но воспоминание жило само по себе. Мул словно со стороны увидел самого себя, совсем еще юнца, бьющего каменную статую. С первого же удара он содрал кожу с костяшек. Белая пемза окрасилась кровью.
Резко щелкнула шестихвостка наставника, и словно стая ос вонзила свои жала в спину мула. Мальчик сжал зубы. Но не заплакал. Он уже знал, что показывать, что тебе больно – значит тут же получить новый удар.
– Сильнее, – приказал наставник, – или клянусь моей плеткой, я спущу с тебя шкуру!
Рикус снова ударил статую. На сей раз изо всех сил. Рука взорвалась ослепительной болью.
– Еще!
И опять щелкнула плеть, оставляя шесть новых кровавых полос на спине мальчика.
Молодой мул нанес новый удар. Он представлял, что бьет не каменную статую, а ненавистного наставника. Он бил снова и снова, вкладывая в каждый удар весь вес своего юного тела. Вскоре руки Рикуса превратились в бесчувственные куски голого мяса, а статуя из белой стала кроваво-красной.
Понемногу вернулось ощущение реальности: Маетан отвернулся. К сожалению, контакт оставался слишком сильным, и мул не мог выбросить из головы ненавистные воспоминания.
Посмотрев на Джасилу и Нииву, Маетан указал на склон, где терпеливо дожидались судьбы Стиан и его одетые в черные рясы темплары.
– А они что, пить не хотят? – спросил урикит.
– Они отказываются спускаться, пока не увидят, как вы поступите с нами, – ответила Джасила.
– Но все остальные здесь, – добавила Ниива, искоса поглядывая на Рикуса.
Мул понимал, на что намекала его боевая партнерша: тиряне готовы атаковать. Рикус открыл рот, чтобы отдать приказ, но тут глаза Маетана пригвоздили его к месту.
В сознании мула толстый наставник пухлой ладонью зажал рот молодому гладиатору. Рикус схватился за его руку, но он был еще молод и не мог справиться со своим мучителем. Наклонившись к самому уху мула, наставник обнажил в кривой усмешке сломанные гнилые зубы, и прошептал:
– Забудь о плане. Мы действительно сдаемся.
К своему ужасу, Рикус услышал, как повторяет эти слова.
Ниива нахмурилась, Джасила удивленно заморгала.
– Что?! – хором спросили они.
Каилум недоуменно переводил взгляд на мула на женщин и обратно. Он растерянно тер оранжевый гребешок на голове.
Пытаясь предупредить своих людей о беде, в которую попал, мул замотал головой. Вернее, только хотел замотать головой, ибо в тот же миг обнаружил, что не может даже пошевелиться. В его сознании толстый наставник крепко схватил его за подбородок и прижал мула к себе.
Рикус решил попробовать освободиться. Вспомнив, как во время боя за агроси Агис спас его от мысленной атаки Пхатима, мудро подставил вместо созданного Маетаном образа свой собственный. Он увидел себя таким, каким был сейчас: взрослый, опытный гладиатор, закаленный в сотнях поединков, куда сильнее и опытнее жирного наставника.
Рикус ощутил холод в животе. Из самой глубины его существа поднялась волна блестящей энергии, превратившая молодо мула во взрослого бойца. Этот новый Рикус схватил пухлую руку зажимавшую его рот, и ребром другой ладони поднял локоть наставника. Затем, удерживая руку своего мучителя, мул нырнул под локоть, быстрым движением раздробив сустав.
Рука наставника упала, как плеть, и Рикус закричал:
– Давай, Ниива!
Эти слова прогремели как в сознании Рикуса, так и в деревушке.
Но окончательно сбитая с толку Ниива только вопросительно подняла брови. Джасила растеряно покачала головой. Каилум таращился на мула, словно того хватил солнечный удар… Потом медленно перевел взор на Маетана. Адепт корчился, словно это ему, а не толстому наставнику только что сломали руку.
Пытаясь подстегнуть своих друзей, Мул с силой лягнул ближайшего телохранителя.
– Он захватил мое…
Атака мула и его способность говорить развеялись, как дым: Маетан оправился от неожиданного маневра Рикуса. В сознании гладиатора наставник завертелся волчком и превратился в огромного отвратительного паука. Волосатая громадина, быстро перебирая когтистыми лапами, двинулась на Рикуса.
Мул отскочил. Он попытался превратиться в такого же огромного скорпиона. Но это оказалось ему не под силу. Волна энергии всколыхнулась, и отхлынула, ничего не изменив. Мул чувствовал слабость, ноги подкашивались от усталости. Сердце колотилось о ребра, как молот кузнеца. Он едва сумел увернуться от новой атаки паука.
Ниива и Джасила тем временем уже поняли, что произошло. Ударом ноги раздробив коленную чашечку ближайшему телохранителю, Ниива вырвала из его рук стальной меч. Взмах – и связывающие Рикуса веревки упали на мостовую. Следующим движением она рассекла горло второму стражнику.
– Воины Тира, вперед! – кричала Джасила, подхватив упавший на мостовую меч.
Громогласный боевой клич потряс площадь. Она буквально взорвалась какофония глухих ударов, стуком камней и криками раненых. Тиряне принялись отбирать оружие у своих тюремщиков.
Каилум поднял руку к солнцу. Он произнес несколько слов на странном, щелкающем языке, смутно напоминавшем потрескивание огня в костре. Его рука из смугло-желтой стала ослепительно оранжевой.
– Это защитит тебя, тирянин, – крикнул он, указывая рукой на Рикуса. Алый свет протянулся от пальцев гнома к голове мула, собравшись вокруг нее в сияющую сферу. В сознании гладиатора между ним и волосатым пауком внезапно возникла огненная стена. Появилась она на мгновение позже, и все было бы кончено. Мерзкое чудовище, охваченное пламенем, исчезло прямо в прыжке.
И тут же сознание Рикуса прояснилось. Он снова увидел площадь и водоворот схватки.
Ноги мула были как ватные, от тяжело дышал, руки налились свинцом… Но теперь он был свободен.
Глядя на Маетана, прячущего за спину двух оставшихся в живых телохранителей, Рикус улыбнулся.
– Теперь моя очередь, – сказал он, шагнув вперед.
Лицо урикита, и так искаженное гримасой боли, побелело от страха.
– Убейте его! – закричал Маетан, пятясь назад. – И гнома тоже!
Увернувшись от выпада стражника, Рикус перехватил его руку. Резко подняв колено, он нажал, и с удовлетворением услышал хруст ломающихся костей. Потом небрежно поймал выпавший из бессильных пальцев меч. Развернувшись, он с силой ударил телохранителя рукоятью по лицу. Солдат без сознания повалился на мостовую.
Понимая, что во время этой схватки его спина оставалась открытой, Рикус бросил быстрый взгляд через плечо. Второй телохранитель, подняв меч, готовился нанести смертельный удар. Не удосужившись даже повернуться, Рикус лягнул его ногой под ребра. Согнувшись почти пополам, урикит зашатался и отступил.
– Ты еще жив, приятель? – пробормотал Рикус, в первые по-настоящему понимая, сколько сил потратил на поединок с Маетаном.
Мул спокойно шагнул к задыхающемуся урикиту. Тот поднял меч, готовясь защищаться, но Рикус только пренебрежительно фыркнул. Сделав изящный финт, он отрубил телохранителю кисть вместе с зажатым в ней оружием. Свободной рукой он схватил солдата за загривок, и со всего маху стукнул головой о колено. Раздался громкий треск. Брызнула кровь, и бездыханный урикит упал с размозженным черепом.
Оглядевшись, мул видел, что ему больше никто не угрожал. По краям площади поспешно отступали урикиты. Их по пятам преследовали тиряне, вооруженные отнятыми у противника копьями и обсидиановыми мечами.
Рикус поискал глазами Маетана. Он увидел адепта чуть в стороне, между двух домиков. Урикит, не отрываясь, глядел на мула. Гладиатор шагнул ему навстречу.
«Не дури, мальчик, – прозвучал у него в голове голос Маетана. Тело адепта сделалось прозрачным. – Я найду тебя, когда решу закончить наш поединок», – пообещал урикит и исчез.
Рикус ошалело глядел на пустое место, где только что стоял его враг. Он хотел было призвать гладиаторов и послать их на поиски, но потом передумал. Вспомнив, как Маетан после первой битвы удрал с поля боя на песчаном смерче, Рикус сомневался, что воины смогут его поймать. Да, чтобы прикончить владыку Лубар, недостаточно загнуть в угол часть легиона урикитов.
– Лишь в рассказах наших сказителей слышал я о героях сражавшихся подобно тебе, – рядом с мулом возник Каилум. Он протянул Рикусу руки ладонями вверх, – знак дружбы у гномов. – Меня зовут Каилум.
– Я Рикус, – сказала гладиатор, отвечая на приветствие. – Если бы не твоя помощь, я бы погиб. Я обязан тебе жизнью.
– А мы должны тебе много жизней, – отозвался гном, указывая на площадь.
Теперь, когда сражающиеся покинули площадь, стало видно: успех, в котором мул не сомневался, достался очень дорогой ценой. Более двух сотен гладиаторов и половина добровольцев Джасилы мертвыми или ранеными лежали на мостовой.
И вдруг стоявшая в десятке ярдов в стороне Ниива закричала:
– Сзади!
Подхватив копье мертвого урикита, она бросила его в сторону Каилума. Из-за спины гнома раздался крик, и кто-то упал на камни.
Обернувшись, Рикус увидел, что Ниива убила телохранителя, который потерял сознание в самом начале боя. Судя по всему, урикит, пользуясь удобным моментом, решил вонзить в спину Каилума свой обсидиановый кинжал.
– Меня спасла королева, – прошептал гном, растерянно глядя на застывшее тело урикита и невозмутимую Нииву.
– Ну, не совсем королева, – усмехнулся Рикус, подзывал свою партнершу.
Стоило Нииве подойти, как Каилум взял ее за руку и встал на колени.
– Ты спасла мне жизнь, – сказал он, целуя ее ладони. – Теперь я отдаю мою жизнь тебе.
– Можешь забрать ее обратно, – грубовато ответила Ниива, с подозрением глядя на гнома. Она выдернула у него руки, и добавила – Ты бы сделал для меня то же самое.
– Ради тебя, – не вставая с колен, воскликнул Каилум, – я готов на все! – Ты должны принять мой дар. Я не смогу жить, если не отплачу тебе…
– Ты можешь сделать это очень просто, – вставил Рикус, поднимая гнома на ноги. – Тот урикит что исчез с помощь Пути… Ты можешь его найти? Оторвав свои красные глаза от Ниивы, гном отрицательно покачала головой.
– Мои силы – силы солнца. Они даруют защиту от сил Пути, но найти адепта, который не хочет быть обнаруженным… – Каилум беспомощно развел руками. – Хотел бы я, чтобы было по-другому. За то, что он сделал с нашей деревней, этот урикит заслуживает смерти.