– Готово, пора выезжать, – вывел меня из грустной задумчивости голос Кудрявцева. – До проклятого поместья час езды. Около четырех утра будем там.
– Пленные нам еще понадобятся? – спросил я.
– Пожалуй, нет, – отрицательно покачал головой Женька. – Всю необходимую информацию они выложили.
– Тогда избавимся от балласта, Кирилл. Займись пидором.
Бесшумно подкравшись сзади, Старостин профессиональным движением набросил на Кокину шею удавку. Педераст забился в агонии. Корнев прицелился в голову Сергею.
– Обожди, – остановил я готовящегося нажать спуск Владислава. – У меня осталась к нему пара вопросов.
Бандит опустил пистолет.
– Скажи-ка, козлик, – обратился я к рыжему кровососу. – Зачем зазомбировали Иванова?
– Жанна Марковна со всеми пациентами так поступает, – задыхаясь, просипел Сергей (похоже, Кудрявцев, проводя допрос, использовал разок-другой электрошок). – Исцеляя от пьянства, курения, избавляя от излишнего веса, она одновременно программирует людей – одних на убийство, других на самоубийство, третьих на труположство или гомосексуализм и так далее. Иначе нельзя! Высшие силы не позволят[37]. – Бегая глазами, рыжий судорожно облизал запекшиеся губы.
– Продолжай, – играя желваками и снова подняв пистолет, грозно потребовал Корнев.
– Загипнотизировав вашего парня, госпожа Жанна выяснила всю его подноготную и решила сделать рабом-зомби, – зачарованно уставившись в черное дуло «ТТ», поспешно затараторил Сергей. – В один прекрасный день Иванову позвонили бы по телефону, произнесли кодовое слово и дали задание, исполнив которое, он сразу бы все забыл... Вы не убьете меня, а?
– Не отвлекайся, сука, – прошипел Владислав.
– Выходя из офиса, Захарова случайно заметила припаркованную напротив здания машину с двумя крепкими парнями внутри, заподозрила неладное и, узнав Иванова, кодовым словом привела его в рабочее состояние. Он оглушил напарника, поведал нам о ваших планах и в соответствии с программой выполнял роль приманки, пока не минула в том необходимость. – Внезапно кровосос осекся, видимо осознав, что в нем самом тоже «минула необходимость». Физиономия рыжего страшно исказилась. Украдкой зыркнув на стоящего чуть поодаль растерянного Дылду, он отрывисто пролаял: – Ледогонь. Убить всех!
Лицо Иванова моментально превратилось в белую гипсовую маску, глаза застыли. Отшвырнув в сторону Паниковского, он ринулся к лежащему поблизости «АК-74-У», однако Корнев среагировал быстрее. Грохнул выстрел. Пуля пробила Дылде череп. Уже мертвый, он рухнул прямо на автомат. Все присутствующие замерли в шоке.
– Жаль Дылду, неплохой был пацан, хотя и дурак, – пробормотал Владислав, пристально посмотрел на Сергея и выпустил в грудь кровососа всю обойму...
Глава 10
– Пленные нам еще понадобятся? – спросил я.
– Пожалуй, нет, – отрицательно покачал головой Женька. – Всю необходимую информацию они выложили.
– Тогда избавимся от балласта, Кирилл. Займись пидором.
Бесшумно подкравшись сзади, Старостин профессиональным движением набросил на Кокину шею удавку. Педераст забился в агонии. Корнев прицелился в голову Сергею.
– Обожди, – остановил я готовящегося нажать спуск Владислава. – У меня осталась к нему пара вопросов.
Бандит опустил пистолет.
– Скажи-ка, козлик, – обратился я к рыжему кровососу. – Зачем зазомбировали Иванова?
– Жанна Марковна со всеми пациентами так поступает, – задыхаясь, просипел Сергей (похоже, Кудрявцев, проводя допрос, использовал разок-другой электрошок). – Исцеляя от пьянства, курения, избавляя от излишнего веса, она одновременно программирует людей – одних на убийство, других на самоубийство, третьих на труположство или гомосексуализм и так далее. Иначе нельзя! Высшие силы не позволят[37]. – Бегая глазами, рыжий судорожно облизал запекшиеся губы.
– Продолжай, – играя желваками и снова подняв пистолет, грозно потребовал Корнев.
– Загипнотизировав вашего парня, госпожа Жанна выяснила всю его подноготную и решила сделать рабом-зомби, – зачарованно уставившись в черное дуло «ТТ», поспешно затараторил Сергей. – В один прекрасный день Иванову позвонили бы по телефону, произнесли кодовое слово и дали задание, исполнив которое, он сразу бы все забыл... Вы не убьете меня, а?
– Не отвлекайся, сука, – прошипел Владислав.
– Выходя из офиса, Захарова случайно заметила припаркованную напротив здания машину с двумя крепкими парнями внутри, заподозрила неладное и, узнав Иванова, кодовым словом привела его в рабочее состояние. Он оглушил напарника, поведал нам о ваших планах и в соответствии с программой выполнял роль приманки, пока не минула в том необходимость. – Внезапно кровосос осекся, видимо осознав, что в нем самом тоже «минула необходимость». Физиономия рыжего страшно исказилась. Украдкой зыркнув на стоящего чуть поодаль растерянного Дылду, он отрывисто пролаял: – Ледогонь. Убить всех!
Лицо Иванова моментально превратилось в белую гипсовую маску, глаза застыли. Отшвырнув в сторону Паниковского, он ринулся к лежащему поблизости «АК-74-У», однако Корнев среагировал быстрее. Грохнул выстрел. Пуля пробила Дылде череп. Уже мертвый, он рухнул прямо на автомат. Все присутствующие замерли в шоке.
– Жаль Дылду, неплохой был пацан, хотя и дурак, – пробормотал Владислав, пристально посмотрел на Сергея и выпустил в грудь кровососа всю обойму...
Глава 10
Черный джип, принадлежащий Корневу, с предельной скоростью несся по ночному шоссе. За рулем сидел Кудрявцев. Кроме него, в машине находились я, Кирилл и Владислав, пожелавший принять личное участие в уничтожении змеиного логова. Своим уцелевшим подручным он велел избавиться от трупов кровососов, ликвидировать в доме все следы недавнего побоища и, разумеется, позаботиться о погибших товарищах, в том числе о Дылде. Старшим на время своего отсутствия Корнев назначил Голубя, дольше других продержавшегося под пытками, а самую тяжелую и грязную работу поручил Паниковскому.
Перед отъездом Владислав собственноручно бросил в топку котельной Кокин рюкзачок, в котором оказалось три килограмма кокаина, по признанию покойного педераста, привезенного им в Москву из Одессы. Сейчас, погруженный в невеселые размышления, он курил одну сигарету за другой, периодически заходясь кашлем и отхаркиваясь в носовой платок.
– Уму непостижимо, – спустя долгое время тихо сказал Владислав. – Зомби! Я думал – это сказки, а оказывается... Боже милостивый! Да теперь ни на кого положиться нельзя. Я знал Дылду три года, безоговорочно доверял ему, и вот на тебе! Выходит, любой может внезапно превратиться в робота, управляемого каким-нибудь выродком.
– Нет, не любой, – возразил я. – Только тот, кто добровольно, подчеркиваю – добровольно, обратился к услугам так называемой «нетрадиционной медицины», доверился экстрасенсам-кодировщикам (в какие бы одежды они ни рядились).
– Кстати, Виктор, если не секрет, почему ты не позволил мне сразу убить Дылду? Ведь все равно пришлось, – немного погодя спросил Корнев.
– Видишь ли, Влад, – тщательно подбирая слова, начал я. – У несчастного парня, несмотря ни на что, имелся шанс на спасение. Один-единственный шанс. В Москве, на Крутицком подворье, действует «Центр реабилитации жертв тоталитарных культов». Там православные священники и монахи с медицинским образованием[38] помогают сектантам, решившим вернуться от дьявола к Богу, а также людям, побывавшим в лапах колдунов. Они бы Дылду раззомбировали. Жаль, не получилось.
– Очень жаль, – сокрушенно вздохнул Владислав...
– Хватит охать да причитать, словно старые бабы. Без вас тошно, – неожиданно вспылил Кирилл.
– Глохни, щенок, – стиснул кулаки Корнев.
– Как ты меня назвал? – сузив глаза, прошипел Старостин. – А ну, повтори!
– Перестаньте собачиться, – поспешил вмешаться я. – Мы все замотались, изнервничались, двое суток не спали... Не хватало друг другу глотки перегрызть. То-то радости кровососам будет!
– Действительно, – разом остыл Кирилл. – Извини, брат.
– Ладно, чего тут, – примирительно проворчал Владислав.
– Давайте обсудим план действий, распределим роли, – убедившись, что инцидент исчерпан, предложил я и, дождавшись утвердительных кивков братьев-разбойников, развернул составленную Женькой схему «поместья».
Оставив машину на обочине шоссе, я, Женька и Кирилл направились к замаскированному выходу из тоннеля, а Корнев – к «парадному подъезду». Его задача заключалась в следующем: укрыться в лесополосе поблизости от ворот (вне поля зрения телекамер) и расстреливать из автомата любого, кто попытается выйти или выехать наружу. Связь договорились поддерживать при помощи раций, конфискованных у убитых на Владовой даче кровососов... Мы шли гуськом, след в след, подгоняемые резким, порывистым ветром. Под ногами хрустел жесткий снег. Из-за туч воровато выглядывал краешек луны. В отдалении светилось заревом прожекторов проклятое «поместье»... Четыре утра. Не ночь, не утро, так, нечто среднее. В этот неуютный час благополучные граждане, устроившись в теплых постелях, досматривают пятый сон. Неблагополучные тоже спят где придется: зябко, нервно, вздрагивая от холода и подозрительных шорохов, но спят. Дурманящий сонный туман стелется над землей, окутывает города и деревни, дворцы и лачуги... Самое подходящее время для внезапного нападения. Это хорошо знал талантливейший русский генерал Лев Рохлин (царство ему небесное). В период боев за Грозный спецназовцы Рохлина в районе четырех подползали к занятым чеченскими боевиками зданиям и без крика, без шума занимали их, практически не встречая сопротивления[39]. И к самому генералу убийцы явились между ночью и утром. Они тоже были профессионалами[40].
Приблизившись к трансформаторной будке, я по достоинству оценил предусмотрительность поганого Аристократа. Стандартная, в меру обшарпанная железная коробка не вызывала ни малейших подозрений и была расположена весьма грамотно. Возле двери незаметный с дороги овраг глубиной с человеческий рост. Ведет прямиком в лес, до которого всего-то шагов пятнадцать. Очень удобно рвать когти[41]. Никто вас не вычислит, даже если усадьба окружена батальоном ОМОНа. На обращенной к шоссе стене – надпись масляной краской «Опасно для жизни» и зловещий череп с перекрещенными костями.
– А ведь действительно опасно, – криво усмехнулся Кирилл и, зло сплюнув, добавил: – Для тех козлов, в «поместье»!
Спустя несколько минут из рации донесся голос Корнева. Не знаю, занимался ли он спортивной ходьбой или бегом на длинные дистанции, но до места добрался в рекордно короткие сроки.
– Позиция занята, – лаконично сообщил Владислав. – Начинайте, братва.
Я с силой прижал большие пальцы рук к черным глазницам черепа. Кусок на первый взгляд цельной металлической стены, лязгнув, сдвинулся в сторону, открыв сложный кодовый замок. Сверившись со схемой, я набрал длинную комбинацию цифр, начинавшуюся с трех шестерок. Дверь распахнулась. Изнутри потянуло затхлым духом подземелья.
– Ну, давай, Кирилл. Ни единую падлу не упусти, – сказал я на прощание Старостину и вместе с Кудрявцевым зашел в будку...
– Отправлюсь с тобой, и точка, – яростно вопил он. – Там мои дети, слышишь. Мои! Все! Вопрос исчерпан!
Возразить тут было нечего. Пришлось согласиться...
Дорога постепенно поднималась и наконец закончилась у белой оцинкованной двери. Кудрявцев набрал на замке код. Заскрежетали несмазанные петли. Машинально отпрянув назад, я вскинул руку с пистолетом.
– Не дергайся, – шепнул Женька, заглянув в открывшийся проход. – Там никого нет.
Пройдя отверстие, мы очутились в обширной кухне, размерами не уступающей ресторанной. Сквозь незанавешенные окна внутрь проникали осколки лучей многочисленных прожекторов, вырывавшие из темноты фрагменты поварского оборудования: огромные котлы, электроплиты, разделочные столы, жарочные шкафы, баки для отходов... Я прислушался – ни звука. На сердце вдруг заскребли кошки. Что-то мне здесь определенно не нравилось. Невзирая на мертвую тишину, вблизи почти физически ощущалось постороннее враждебное присутствие.
Кудрявцев, однако, не разделял моих опасений.
– Дрыхнут, вампирюги, – довольно улыбнувшись, тихо сказал он. – Пока все идет хорошо.
– Слишком уж хорошо, – с сомнением отозвался я.
– Прекрати паниковать, – рассердился Женька. – Нам в дверь налево – там банкетный зал, а дальше – коридор и лестница, ведущая в башню. Пошли.
Зайдя в указанную дверь, мы окунулись в кромешную тьму. Двигаться приходилось вслепую, постоянно натыкаясь то на столы, то на стулья.
– Ни фига не пойму, – растерянно пробормотал Кудрявцев. – Согласно схеме, тут должны быть такие же окна, как на кухне... Жаль, фонарь не захватили. У, блин. – Споткнувшись об очередное препятствие, он вцепился мне в предплечье.
– Возьми, – левой рукой я на ощупь передал Женьке автомат и, не выпуская из правой пистолета, полез в карман за зажигалкой. В этот момент неожиданно вспыхнул яркий свет, а по ушам резанул злорадный, дьявольский хохот, несшийся сразу со всех сторон. Я рефлекторно бросился на пол и тут же кувырнулся вбок в слабой надежде увернуться от неминуемой пули. Но вместо выстрела услышал густой бас Аристократа, многократно усиленный развешанными по углам динамиками:
– Вставай, спецназовец, да не делай глупостей. Иначе мальчишка умрет.
Поднявшись на ноги, я увидел следующую картину: здоровенный бугаина, облаченный в пятнистый камуфляж охранника, обхватив толстой лапищей туловище Игоря Кудрявцева, приставил к виску мальчика пистолет. В трех шагах позади, у двери, ведущей на кухню, стоял второй секьюрити – лохматый, как хиппи, с карабином Симонова на изготовку. В правом углу возвышалось некое подобие трибуны. За покрытым парадной скатертью столом с микрофоном восседал широкоплечий мужчина в дорогом костюме со слащавой улыбочкой на пухлых губах. Перед ним на столе лежал вороненый, солидного вида «наган», а рядом по обе стороны от стула застыли истуканами двое верзил с автоматами наперевес. Главарь кровососов пакостно ухмылялся. Теперь я понял, почему голос Аристократа казался мне столь знакомым. Эту благопристойную мясистую физиономию я неоднократно встречал и на страницах газет, и на экране телевизора. Анатолий Борисович Моисеев. Известный бизнесмен, не чуждый политике. Пламенный демагог. В начале девяностых он, захлебываясь «демократической» риторикой, активно поддерживал тогдашнего мэра Москвы Гавриила Попова. Оно и не удивительно. «Рыбак рыбака видит издалека»[43]. В настоящее время Моисеев являлся владельцем крупного компьютерного магазина-салона «Виртуальный рай», расположенного в двух кварталах от нашего спорткомплекса. Очевидно, там Аристократ и примечал некоторых из своих будущих жертв. Анжела Кудрявцева, насколько мне известно, последние три месяца здорово увлекалась виртуальными играми... Доувлекалась, дурочка!
Анатолий Борисович никогда не показывался перед фото– или телекамерами в полный рост. Только сидя. И я считал его высоким, крупным мужчиной. Кто мог представить, что к торсу тяжелоатлета приделаны коротенькие ножки гнома?! Причина же недавней кромешной тьмы объяснялась просто – все окна были плотно занавешены толстыми, черными, светонепроницаемыми шторами. Заранее нас вычислили и подготовились к встрече, сволочи!
– Бросайте оружие, – между тем скомандовал Аристократ. – Вы изрядно попортили мне нервы. Однако под конец прокололись. Воспользовались рациями наших людей. Хи-хи-хи! Мы постоянно прослушиваем их частоту. И на старуху бывает проруха. Лопухнулись крутые парни. Ничего. Хорошо смеется тот, кто смеется последним... Бросайте, – требовательно повторил он. Женька послушно положил автоматы на пол, а я даже не шевельнулся.
– Ты оглох, майор, – загремел Анатолий Борисович. – Клади пистолет! Живо!
– Щас, разбежался, – хладнокровно ответил я, нацеливая «глок-22» точно в переносицу Моисеева. – Если я положу оружие, твои обезьяны прикончат и мальчика, и нас.
– Правильно. Прикончат, – коротко хохотнув, согласился Аристократ. – Правда, не сейчас, немного позднее, во время ритуала. Но выбора-то у тебя нет!
– Отчего же, есть, – жестко усмехнулся я. – Например, продырявить твою гнилую башку. Потом мы, конечно, умрем, но ты этого уже не увидишь.
По лицу кровососа разлилась мертвенная бледность. Он явно не предусмотрел подобного варианта.
Внезапно я заметил периферическим зрением Кирилла, бесшумно появившегося в дверном проеме с автоматом через плечо и ножом в руке. Дальнейшие события развивались синхронно, стремительно, заняв в общей сложности не более четырех-пяти секунд. «Стреляйте, дядя Витя!» – Игорек резко поджал ноги. От неожиданности охранник выпустил мальчика, и в тот же момент я вогнал бугаю пулю в лоб. Кирилл, пантерой прыгнув на спину второго секьюрити, вцепился в длинные волосы на затылке хиппи и, оттянув голову назад, молниеносно перерезал ему горло. Кудрявцев, до сей поры казавшийся мраморным изваянием, носком ноги подцепил один из лежащих на полу автоматов, подбросил вверх и, перехватив на лету, длинной очередью полоснул по трибуне. Оба кровососа-телохранителя рухнули с размозженными черепами. Не задетый пулями Анатолий Борисович «спал с лица». На откормленной роже Аристократа отпечатался безумный ужас. Кожа покрылась обильным потом, губы отвисли, задрожали.
– Апа-па-пап! Апа-па-пап, – брызгая слюной, залопотал он.
– Ну, так кто смеется последним? – с сарказмом осведомился я, снова прицелившись в Моисеева.
Поняв, что терять больше нечего, карлик попытался ухватить «наган», однако я опередил его, аккуратно прострелив правое плечо. Анатолий Борисович вместе со стулом опрокинулся навзничь и завизжал недорезанным боровом.
– Других любит помучить, а сам боль терпеть не умеет, – укоризненно произнес Кирилл.
Кудрявцев, крепко прижимавший к груди вновь обретенного сына, на происходящее не отреагировал. Поднявшись на трибуну, я приблизился к продолжавшему визжать Аристократу, присел на корточки, прижал дуло «глока» к левому глазу Моисеева и ласково сказал:
– Закрой хайло, свинья. Пристрелю.
Перекосившись в болезненной гримасе, Анатолий Борисович заткнулся.
– Молодец, – похвалил я. – А теперь скажи – где девочка?
– В башне. С Лией и Петром, – простонал карлик.
– Она жива?
– Да. Ее морально готовят к обряду, намеченному на сегодняшнюю полночь.
– А мальчик почему не с ней? – спросил подошедший Кирилл.
– М-мальчика с-собирались... в с-следующую... с-среду. – Язык Моисеева заплетался, как у вдребезги пьяного, мокрое лицо тряслось.
– В чем заключается подготовка? – Я надавил дулом чуть сильнее.
– Ст-т-трах, – выдавил Анатолий Борисович.
– Конкретнее, пидор, – потребовал Кирилл.
– Ритуальная кровь должна... и-ик... браться у смертельно испуганной... и-ик... жертвы. – Тело Аристократа сотрясалось в судорожной икоте. – Тогда она... и-ик... возбуждает в потребителе прямо противоположные чувства... и-ик... смелости и силы... и-ик... Человек, пьющий такую кровь, приобретает... и-ик... властную уверенность в себе[44]. – Послышался громкий треск. В воздухе завоняло испражнениями.
– Обосрался, гад, – зажав нос и отойдя подальше, с отвращением сказал я. – Не помогли тебе бесовские ритуалы.
– Проваливай-ка ты, говнюк, в преисподнюю, – добавил Кирилл, прострочив Моисеева короткой очередью...
– Ты ведь боишься крови, девочка? Бо-и-ишься! Мы вымажем тебя ею с ног до головы, – гнусавым хором завывали два голоса – мужской и женский. – Вот котику отрежем голову и вымажем. Потом опять плеточка. Хе-хе!
В ответ слышались жалобный девчоночий плач и душераздирающее кошачье мяуканье.
Вышибив ногой дверь, я увидел обнаженную дочку Кудрявцева, привязанную к столбу. На теле девочки вздувались багровые рубцы от ударов. Напротив стояли две фигуры в мешковатых красных балахонах с низко надвинутыми капюшонами. Одна держала за шиворот рыжего трехмесячного котенка, другая – хлыст и обоюдоострый кинжал. На столе у окна были разложены мерзкие атрибуты дьяволопоклонников – засушенные человеческие головы, мумифицированные конечности трупов, пожелтевшие кости и т.д. и т.п.
В комнате горело множество свечей. На маленькой жаровне с углями тлели какие-то травы, распространяя вокруг странный, дурманящий запах. Вообще-то все детали я разглядел уже потом, а первым делом с ходу пристрелил обоих сатанистов. Они даже обернуться не успели.
Пока Кудрявцев с сыном освобождали от веревок рыдающую Анжелу, спасенный котенок сиганул на руки Кириллу и забился мордочкой под мышку бывшего сержанта.
– Хо-ро-оший киса, – по-детски радостно улыбнулся Старостин, почесывая зверьку шейку. – Возьму себе. Пусть мышей на даче ловит.
– Да, кстати, ты почему пост бросил? – вдруг начальственно встрепенулся я и тут же рассмеялся: – Спасибо, дружище, ты вовремя подоспел.
– Пошли быстрее вниз, ребята, – укутав голую дочку своим пальто, окликнул нас Женька. – Здесь буквально дышать нечем...
На первом этаже мы нос к носу столкнулись с Корневым, лениво разглядывающим интерьер.
– Ты как сюда попал? – изумился я.
– Открыл дверь да вошел, – с достоинством пояснил бандит.
– Но...
– Все путем, майор, – бодро перебил Владислав. – Выгляни во двор!
В воротах, не давая им закрыться, застряла расстрелянная «Вольво». Рядом в луже крови валялась мертвая Захарова. Немного поодаль два изрешеченных пулями охранника.
– Класс, – искренне восхитился я. – Ты, Влад, прям супермен. Как ты исхитрился, а?
– Да дело-то, в сущности, плевое, – с напускной скромностью ответил Корнев. – Главное – вовремя подсуетиться... Между прочим, Вить, старая ведьма сдохла не сразу. Перед смертью она успела сообщить, что в доме полным-полно наркотиков. Запалим? – Запалим, – чувствуя безмерное облегчение и не меньшее изнеможение, подтвердил я...
– Ладно, ладно, не ругайся, – пробормотал я, достал из холодильника кусок мяса и дал ей.
Голодная кошка с урчанием набросилась на еду. С грехом пополам стянув обувь и сбросив прямо на пол куртку, я проковылял в комнату и, не раздеваясь, упал на кровать. Веки сами собой сомкнулись.
«А тренировка-то сегодня срывается, – мелькнула в засыпающем мозгу равнодушная мысль. – Надо хоть позвонить, предупредить». Рука потянулась к стоящему на журнальном столике телефону, но на полпути бессильно упала.
Последнее, что я слышал, погружаясь в глубокий сон, – громкое мурлыканье кошки, устроившейся у меня на животе...
Перед отъездом Владислав собственноручно бросил в топку котельной Кокин рюкзачок, в котором оказалось три килограмма кокаина, по признанию покойного педераста, привезенного им в Москву из Одессы. Сейчас, погруженный в невеселые размышления, он курил одну сигарету за другой, периодически заходясь кашлем и отхаркиваясь в носовой платок.
– Уму непостижимо, – спустя долгое время тихо сказал Владислав. – Зомби! Я думал – это сказки, а оказывается... Боже милостивый! Да теперь ни на кого положиться нельзя. Я знал Дылду три года, безоговорочно доверял ему, и вот на тебе! Выходит, любой может внезапно превратиться в робота, управляемого каким-нибудь выродком.
– Нет, не любой, – возразил я. – Только тот, кто добровольно, подчеркиваю – добровольно, обратился к услугам так называемой «нетрадиционной медицины», доверился экстрасенсам-кодировщикам (в какие бы одежды они ни рядились).
– Кстати, Виктор, если не секрет, почему ты не позволил мне сразу убить Дылду? Ведь все равно пришлось, – немного погодя спросил Корнев.
– Видишь ли, Влад, – тщательно подбирая слова, начал я. – У несчастного парня, несмотря ни на что, имелся шанс на спасение. Один-единственный шанс. В Москве, на Крутицком подворье, действует «Центр реабилитации жертв тоталитарных культов». Там православные священники и монахи с медицинским образованием[38] помогают сектантам, решившим вернуться от дьявола к Богу, а также людям, побывавшим в лапах колдунов. Они бы Дылду раззомбировали. Жаль, не получилось.
– Очень жаль, – сокрушенно вздохнул Владислав...
– Хватит охать да причитать, словно старые бабы. Без вас тошно, – неожиданно вспылил Кирилл.
– Глохни, щенок, – стиснул кулаки Корнев.
– Как ты меня назвал? – сузив глаза, прошипел Старостин. – А ну, повтори!
– Перестаньте собачиться, – поспешил вмешаться я. – Мы все замотались, изнервничались, двое суток не спали... Не хватало друг другу глотки перегрызть. То-то радости кровососам будет!
– Действительно, – разом остыл Кирилл. – Извини, брат.
– Ладно, чего тут, – примирительно проворчал Владислав.
– Давайте обсудим план действий, распределим роли, – убедившись, что инцидент исчерпан, предложил я и, дождавшись утвердительных кивков братьев-разбойников, развернул составленную Женькой схему «поместья».
* * *
Гнездо кровососов представляло собой неуклюжее подобие готического замка, высотой аж в пять этажей, считая венчавшую здание узкую башню с зарешеченными окнами-амбразурами. Согласно полученной от Коки и Сергея информации, именно в башне проходили кровавые оргии, а главное, содержались предназначенные к закланию жертвы. К дому прилегала обширная (площадью в два гектара) территория, обнесенная трехметровой каменной оградой с проложенной поверху колючей проволокой. Днем и ночью по проволоке циркулировал ток высокого напряжения. Попасть вовнутрь можно было лишь двумя путями – через бронированные раздвижные ворота (позади которых в снабженном мониторами караульном помещении круглосуточно дежурили двое вооруженных охранников) или через потайной подземный ход, начинающийся на кухне особняка и заканчивающийся в трансформаторной будке на расстоянии трехсот метров от забора. По словам покойного Сергея, все оставшиеся в живых кровососы находились в «поместье» (узнав о возникших проблемах, Аристократ немедленно объявил общий сбор). Поэтому еще по дороге мы приняли единодушное решение – ни один из кровососов не должен уйти живым. Во-первых, нужно полностью уничтожить очаг заразы (хоть малость почище станет в истерзанной, многострадальной России), во-вторых, в целях собственной безопасности (благодаря зазомбированному Дылде и расколовшимся под пытками бандитам, врагам слишком многое о нас известно)...Оставив машину на обочине шоссе, я, Женька и Кирилл направились к замаскированному выходу из тоннеля, а Корнев – к «парадному подъезду». Его задача заключалась в следующем: укрыться в лесополосе поблизости от ворот (вне поля зрения телекамер) и расстреливать из автомата любого, кто попытается выйти или выехать наружу. Связь договорились поддерживать при помощи раций, конфискованных у убитых на Владовой даче кровососов... Мы шли гуськом, след в след, подгоняемые резким, порывистым ветром. Под ногами хрустел жесткий снег. Из-за туч воровато выглядывал краешек луны. В отдалении светилось заревом прожекторов проклятое «поместье»... Четыре утра. Не ночь, не утро, так, нечто среднее. В этот неуютный час благополучные граждане, устроившись в теплых постелях, досматривают пятый сон. Неблагополучные тоже спят где придется: зябко, нервно, вздрагивая от холода и подозрительных шорохов, но спят. Дурманящий сонный туман стелется над землей, окутывает города и деревни, дворцы и лачуги... Самое подходящее время для внезапного нападения. Это хорошо знал талантливейший русский генерал Лев Рохлин (царство ему небесное). В период боев за Грозный спецназовцы Рохлина в районе четырех подползали к занятым чеченскими боевиками зданиям и без крика, без шума занимали их, практически не встречая сопротивления[39]. И к самому генералу убийцы явились между ночью и утром. Они тоже были профессионалами[40].
Приблизившись к трансформаторной будке, я по достоинству оценил предусмотрительность поганого Аристократа. Стандартная, в меру обшарпанная железная коробка не вызывала ни малейших подозрений и была расположена весьма грамотно. Возле двери незаметный с дороги овраг глубиной с человеческий рост. Ведет прямиком в лес, до которого всего-то шагов пятнадцать. Очень удобно рвать когти[41]. Никто вас не вычислит, даже если усадьба окружена батальоном ОМОНа. На обращенной к шоссе стене – надпись масляной краской «Опасно для жизни» и зловещий череп с перекрещенными костями.
– А ведь действительно опасно, – криво усмехнулся Кирилл и, зло сплюнув, добавил: – Для тех козлов, в «поместье»!
Спустя несколько минут из рации донесся голос Корнева. Не знаю, занимался ли он спортивной ходьбой или бегом на длинные дистанции, но до места добрался в рекордно короткие сроки.
– Позиция занята, – лаконично сообщил Владислав. – Начинайте, братва.
Я с силой прижал большие пальцы рук к черным глазницам черепа. Кусок на первый взгляд цельной металлической стены, лязгнув, сдвинулся в сторону, открыв сложный кодовый замок. Сверившись со схемой, я набрал длинную комбинацию цифр, начинавшуюся с трех шестерок. Дверь распахнулась. Изнутри потянуло затхлым духом подземелья.
– Ну, давай, Кирилл. Ни единую падлу не упусти, – сказал я на прощание Старостину и вместе с Кудрявцевым зашел в будку...
* * *
Идти пришлось долго. Здешний тоннель, в отличие от корневского, имел освещение – редкие тусклые лампочки в проволочных абажурах. Зато во всем остальном комфортом он не отличался. Скользкие стены покрывала плесень. На цементном «под шубу» полу то здесь, то там расползались грязные лужи. С потолка сочилась гнилая влага. Кудрявцев шел первым, я в трех шагах позади него. Оба мы были вооружены «АК-74-У» с глушителями. Кроме того, я захватил «глок-22»[42] с полной обоймой, найденный в чемоданчике покойного Сергея, а полупустой «стечкин» оставил на даче. Женька от пистолета отказался. Он и в Афганистане всем видам оружия предпочитал автомат, которым, надо отдать должное, владел виртуозно. Вообще-то изначально, распределяя роли, я хотел взять с собой Кирилла (мы с ним прекрасно сработались в Чечне), а Женьку оставить на улице, блокировать выход, однако Кудрявцев люто воспротивился.– Отправлюсь с тобой, и точка, – яростно вопил он. – Там мои дети, слышишь. Мои! Все! Вопрос исчерпан!
Возразить тут было нечего. Пришлось согласиться...
Дорога постепенно поднималась и наконец закончилась у белой оцинкованной двери. Кудрявцев набрал на замке код. Заскрежетали несмазанные петли. Машинально отпрянув назад, я вскинул руку с пистолетом.
– Не дергайся, – шепнул Женька, заглянув в открывшийся проход. – Там никого нет.
Пройдя отверстие, мы очутились в обширной кухне, размерами не уступающей ресторанной. Сквозь незанавешенные окна внутрь проникали осколки лучей многочисленных прожекторов, вырывавшие из темноты фрагменты поварского оборудования: огромные котлы, электроплиты, разделочные столы, жарочные шкафы, баки для отходов... Я прислушался – ни звука. На сердце вдруг заскребли кошки. Что-то мне здесь определенно не нравилось. Невзирая на мертвую тишину, вблизи почти физически ощущалось постороннее враждебное присутствие.
Кудрявцев, однако, не разделял моих опасений.
– Дрыхнут, вампирюги, – довольно улыбнувшись, тихо сказал он. – Пока все идет хорошо.
– Слишком уж хорошо, – с сомнением отозвался я.
– Прекрати паниковать, – рассердился Женька. – Нам в дверь налево – там банкетный зал, а дальше – коридор и лестница, ведущая в башню. Пошли.
Зайдя в указанную дверь, мы окунулись в кромешную тьму. Двигаться приходилось вслепую, постоянно натыкаясь то на столы, то на стулья.
– Ни фига не пойму, – растерянно пробормотал Кудрявцев. – Согласно схеме, тут должны быть такие же окна, как на кухне... Жаль, фонарь не захватили. У, блин. – Споткнувшись об очередное препятствие, он вцепился мне в предплечье.
– Возьми, – левой рукой я на ощупь передал Женьке автомат и, не выпуская из правой пистолета, полез в карман за зажигалкой. В этот момент неожиданно вспыхнул яркий свет, а по ушам резанул злорадный, дьявольский хохот, несшийся сразу со всех сторон. Я рефлекторно бросился на пол и тут же кувырнулся вбок в слабой надежде увернуться от неминуемой пули. Но вместо выстрела услышал густой бас Аристократа, многократно усиленный развешанными по углам динамиками:
– Вставай, спецназовец, да не делай глупостей. Иначе мальчишка умрет.
Поднявшись на ноги, я увидел следующую картину: здоровенный бугаина, облаченный в пятнистый камуфляж охранника, обхватив толстой лапищей туловище Игоря Кудрявцева, приставил к виску мальчика пистолет. В трех шагах позади, у двери, ведущей на кухню, стоял второй секьюрити – лохматый, как хиппи, с карабином Симонова на изготовку. В правом углу возвышалось некое подобие трибуны. За покрытым парадной скатертью столом с микрофоном восседал широкоплечий мужчина в дорогом костюме со слащавой улыбочкой на пухлых губах. Перед ним на столе лежал вороненый, солидного вида «наган», а рядом по обе стороны от стула застыли истуканами двое верзил с автоматами наперевес. Главарь кровососов пакостно ухмылялся. Теперь я понял, почему голос Аристократа казался мне столь знакомым. Эту благопристойную мясистую физиономию я неоднократно встречал и на страницах газет, и на экране телевизора. Анатолий Борисович Моисеев. Известный бизнесмен, не чуждый политике. Пламенный демагог. В начале девяностых он, захлебываясь «демократической» риторикой, активно поддерживал тогдашнего мэра Москвы Гавриила Попова. Оно и не удивительно. «Рыбак рыбака видит издалека»[43]. В настоящее время Моисеев являлся владельцем крупного компьютерного магазина-салона «Виртуальный рай», расположенного в двух кварталах от нашего спорткомплекса. Очевидно, там Аристократ и примечал некоторых из своих будущих жертв. Анжела Кудрявцева, насколько мне известно, последние три месяца здорово увлекалась виртуальными играми... Доувлекалась, дурочка!
Анатолий Борисович никогда не показывался перед фото– или телекамерами в полный рост. Только сидя. И я считал его высоким, крупным мужчиной. Кто мог представить, что к торсу тяжелоатлета приделаны коротенькие ножки гнома?! Причина же недавней кромешной тьмы объяснялась просто – все окна были плотно занавешены толстыми, черными, светонепроницаемыми шторами. Заранее нас вычислили и подготовились к встрече, сволочи!
– Бросайте оружие, – между тем скомандовал Аристократ. – Вы изрядно попортили мне нервы. Однако под конец прокололись. Воспользовались рациями наших людей. Хи-хи-хи! Мы постоянно прослушиваем их частоту. И на старуху бывает проруха. Лопухнулись крутые парни. Ничего. Хорошо смеется тот, кто смеется последним... Бросайте, – требовательно повторил он. Женька послушно положил автоматы на пол, а я даже не шевельнулся.
– Ты оглох, майор, – загремел Анатолий Борисович. – Клади пистолет! Живо!
– Щас, разбежался, – хладнокровно ответил я, нацеливая «глок-22» точно в переносицу Моисеева. – Если я положу оружие, твои обезьяны прикончат и мальчика, и нас.
– Правильно. Прикончат, – коротко хохотнув, согласился Аристократ. – Правда, не сейчас, немного позднее, во время ритуала. Но выбора-то у тебя нет!
– Отчего же, есть, – жестко усмехнулся я. – Например, продырявить твою гнилую башку. Потом мы, конечно, умрем, но ты этого уже не увидишь.
По лицу кровососа разлилась мертвенная бледность. Он явно не предусмотрел подобного варианта.
Внезапно я заметил периферическим зрением Кирилла, бесшумно появившегося в дверном проеме с автоматом через плечо и ножом в руке. Дальнейшие события развивались синхронно, стремительно, заняв в общей сложности не более четырех-пяти секунд. «Стреляйте, дядя Витя!» – Игорек резко поджал ноги. От неожиданности охранник выпустил мальчика, и в тот же момент я вогнал бугаю пулю в лоб. Кирилл, пантерой прыгнув на спину второго секьюрити, вцепился в длинные волосы на затылке хиппи и, оттянув голову назад, молниеносно перерезал ему горло. Кудрявцев, до сей поры казавшийся мраморным изваянием, носком ноги подцепил один из лежащих на полу автоматов, подбросил вверх и, перехватив на лету, длинной очередью полоснул по трибуне. Оба кровососа-телохранителя рухнули с размозженными черепами. Не задетый пулями Анатолий Борисович «спал с лица». На откормленной роже Аристократа отпечатался безумный ужас. Кожа покрылась обильным потом, губы отвисли, задрожали.
– Апа-па-пап! Апа-па-пап, – брызгая слюной, залопотал он.
– Ну, так кто смеется последним? – с сарказмом осведомился я, снова прицелившись в Моисеева.
Поняв, что терять больше нечего, карлик попытался ухватить «наган», однако я опередил его, аккуратно прострелив правое плечо. Анатолий Борисович вместе со стулом опрокинулся навзничь и завизжал недорезанным боровом.
– Других любит помучить, а сам боль терпеть не умеет, – укоризненно произнес Кирилл.
Кудрявцев, крепко прижимавший к груди вновь обретенного сына, на происходящее не отреагировал. Поднявшись на трибуну, я приблизился к продолжавшему визжать Аристократу, присел на корточки, прижал дуло «глока» к левому глазу Моисеева и ласково сказал:
– Закрой хайло, свинья. Пристрелю.
Перекосившись в болезненной гримасе, Анатолий Борисович заткнулся.
– Молодец, – похвалил я. – А теперь скажи – где девочка?
– В башне. С Лией и Петром, – простонал карлик.
– Она жива?
– Да. Ее морально готовят к обряду, намеченному на сегодняшнюю полночь.
– А мальчик почему не с ней? – спросил подошедший Кирилл.
– М-мальчика с-собирались... в с-следующую... с-среду. – Язык Моисеева заплетался, как у вдребезги пьяного, мокрое лицо тряслось.
– В чем заключается подготовка? – Я надавил дулом чуть сильнее.
– Ст-т-трах, – выдавил Анатолий Борисович.
– Конкретнее, пидор, – потребовал Кирилл.
– Ритуальная кровь должна... и-ик... браться у смертельно испуганной... и-ик... жертвы. – Тело Аристократа сотрясалось в судорожной икоте. – Тогда она... и-ик... возбуждает в потребителе прямо противоположные чувства... и-ик... смелости и силы... и-ик... Человек, пьющий такую кровь, приобретает... и-ик... властную уверенность в себе[44]. – Послышался громкий треск. В воздухе завоняло испражнениями.
– Обосрался, гад, – зажав нос и отойдя подальше, с отвращением сказал я. – Не помогли тебе бесовские ритуалы.
– Проваливай-ка ты, говнюк, в преисподнюю, – добавил Кирилл, прострочив Моисеева короткой очередью...
* * *
Бегом поднявшись в башню, мы попали в ту самую виденную на кассете комнату. Сейчас она была пуста, а в дальнем углу виднелась неплотно затворенная дверь, за которой, судя по звукам, происходила «моральная подготовка» Анжелы.– Ты ведь боишься крови, девочка? Бо-и-ишься! Мы вымажем тебя ею с ног до головы, – гнусавым хором завывали два голоса – мужской и женский. – Вот котику отрежем голову и вымажем. Потом опять плеточка. Хе-хе!
В ответ слышались жалобный девчоночий плач и душераздирающее кошачье мяуканье.
Вышибив ногой дверь, я увидел обнаженную дочку Кудрявцева, привязанную к столбу. На теле девочки вздувались багровые рубцы от ударов. Напротив стояли две фигуры в мешковатых красных балахонах с низко надвинутыми капюшонами. Одна держала за шиворот рыжего трехмесячного котенка, другая – хлыст и обоюдоострый кинжал. На столе у окна были разложены мерзкие атрибуты дьяволопоклонников – засушенные человеческие головы, мумифицированные конечности трупов, пожелтевшие кости и т.д. и т.п.
В комнате горело множество свечей. На маленькой жаровне с углями тлели какие-то травы, распространяя вокруг странный, дурманящий запах. Вообще-то все детали я разглядел уже потом, а первым делом с ходу пристрелил обоих сатанистов. Они даже обернуться не успели.
Пока Кудрявцев с сыном освобождали от веревок рыдающую Анжелу, спасенный котенок сиганул на руки Кириллу и забился мордочкой под мышку бывшего сержанта.
– Хо-ро-оший киса, – по-детски радостно улыбнулся Старостин, почесывая зверьку шейку. – Возьму себе. Пусть мышей на даче ловит.
– Да, кстати, ты почему пост бросил? – вдруг начальственно встрепенулся я и тут же рассмеялся: – Спасибо, дружище, ты вовремя подоспел.
– Пошли быстрее вниз, ребята, – укутав голую дочку своим пальто, окликнул нас Женька. – Здесь буквально дышать нечем...
На первом этаже мы нос к носу столкнулись с Корневым, лениво разглядывающим интерьер.
– Ты как сюда попал? – изумился я.
– Открыл дверь да вошел, – с достоинством пояснил бандит.
– Но...
– Все путем, майор, – бодро перебил Владислав. – Выгляни во двор!
В воротах, не давая им закрыться, застряла расстрелянная «Вольво». Рядом в луже крови валялась мертвая Захарова. Немного поодаль два изрешеченных пулями охранника.
– Класс, – искренне восхитился я. – Ты, Влад, прям супермен. Как ты исхитрился, а?
– Да дело-то, в сущности, плевое, – с напускной скромностью ответил Корнев. – Главное – вовремя подсуетиться... Между прочим, Вить, старая ведьма сдохла не сразу. Перед смертью она успела сообщить, что в доме полным-полно наркотиков. Запалим? – Запалим, – чувствуя безмерное облегчение и не меньшее изнеможение, подтвердил я...
* * *
К себе на квартиру я попал лишь около десяти утра, шатаясь от усталости, словно пьяный. Ноги спотыкались, предметы двигались перед глазами. У входной двери меня встретила Мурка и на кошачьем языке высказала свое мнение о хозяине, сутками шляющемся бог знает где.– Ладно, ладно, не ругайся, – пробормотал я, достал из холодильника кусок мяса и дал ей.
Голодная кошка с урчанием набросилась на еду. С грехом пополам стянув обувь и сбросив прямо на пол куртку, я проковылял в комнату и, не раздеваясь, упал на кровать. Веки сами собой сомкнулись.
«А тренировка-то сегодня срывается, – мелькнула в засыпающем мозгу равнодушная мысль. – Надо хоть позвонить, предупредить». Рука потянулась к стоящему на журнальном столике телефону, но на полпути бессильно упала.
Последнее, что я слышал, погружаясь в глубокий сон, – громкое мурлыканье кошки, устроившейся у меня на животе...