Страница:
– Больше доброты? – фыркнул Джаред, стараясь сдержать злость. – Эта женщина собирается захватить мой дом на целый год. Мой дом. И с какой стати? Потому что ребенком она видела привидение. Вот так история! У меня конфискуют дом, поскольку теперь, сделавшись взрослой, она, возможно, способна видеть то, что недоступно другим. – В голосе Джареда слышалось негодование.
– Здесь все не так просто, и тебе это известно, – спокойно возразил дед.
– Ну да. Как я мог забыть великую тайну Кингсли! Двухсотлетняя загадка, проклятие, которое преследует нашу семью с тех пор, как…
– Двести два.
– Что?
– Загадка остается неразгаданной вот уже двести два года. – Дед поднялся и, заложив руки за спину, выглянул в окно. – Возможно, тайну не удалось раскрыть, потому что никто толком и не пытался. Никто не стремился найти… ее.
Джаред на мгновение закрыл глаза. Его двоюродная бабушка Адди умерла прошлым летом, и всю зиму пришлось разбираться с оставленным ею нелепым завещанием. Согласно воле покойной, молодая женщина Аликс Мэдсен, которая побывала в доме Адди в четырехлетнем возрасте и с тех пор не появлялась на острове, должна была прожить год в Кингсли-Хаусе и за это время разгадать семейную тайну, если, конечно, пожелает. В завещании тетушки Адди ясно говорилось, что девушке вовсе не обязательно заниматься расследованием. Напротив, она вольна проводить время, катаясь под парусом, любуясь китами или развлекаясь на иной манер, как ей заблагорассудится, благо островитяне выдумали великое множество забав, чтобы занимать несметные полчища туристов, наводнявшие Нантакет каждое лето.
Джаред перевел дыхание. Возможно, ему следовало слегка сбавить обороты.
– Не понимаю, почему это дело поручили какой-то чужачке. На острове полно исследователей, любителей тайн. Стоит бросить гарпун, и ты непременно зацепишь кого-то, чья семья живет здесь уже долгие века. Наверняка один из них… – Укоризненный взгляд деда заставил Джареда придержать язык. Все эти доводы высказывались уже не раз. – Твоя позиция мне известна, – вздохнул Джаред. – Переждать год, потом она уедет отсюда, и жизнь вернется в привычное русло. Я смогу привести семью в этот дом.
– Но, возможно, за это время мы узнаем, что случилось с Валентиной, – тихо произнес дед.
Джареда раздражало, что он не может обуздать гнев, когда старик держится так спокойно. Но он хорошо знал, как вести с ним разговор.
– Расскажи-ка мне еще раз, почему дорогая тетя Адди не искала ее.
Красивое лицо деда тотчас исказилось гневом, потемнело, как море перед штормом. Старик расправил плечи и выпятил грудь, словно стоял на капитанском мостике, готовясь отдать приказ матросам.
– Трусость! – проревел он. Когда-то этот грозный рык наводил ужас на корабельную команду. Но Джаред и бровью не повел, он слышал громовые раскаты дедова голоса всю свою жизнь. – Жалкая трусость, которую она унаследовала от той мямли, что стала женой ее отца. Я говорил ему, чтобы он не женился на этой мокрой курице, да он меня не послушал, и посмотри, что из этого вышло. Аделаида боялась того, что могло случиться, узнай она правду.
– Боялась, что ее обожаемый призрак вдруг исчезнет, оставив бедняжку одну в этом огромном древнем доме, – усмехнулся Джаред. – У старой девы осталось лишь несколько родственников, которым она могла доверять, да друзья, охотившиеся за ее мифическими деньгами. Фамильным состоянием, якобы доставшимся ей от «Мыла Кингсли». Но мы-то знаем правду, не так ли?
Дед отвернулся от окна.
– Ты еще хуже своего отца. Совсем не уважаешь старших. Ты должен знать: это я подсказал Аделаиде упомянуть в завещании девушку.
– Ну разумеется. А со мной никто не посоветовался. Много чести.
– Мы знали, что ты скажешь «нет», так зачем спрашивать? – Джаред не нашелся с ответом, и дед, повернув голову, встретил его взгляд. – Чему ты улыбаешься?
– Ты надеешься, что эта девушка увлечется романтической историей о призраке Кингсли, верно? Вот что у тебя на уме.
– Ничего подобного! Она пользуется этим, как его… всемирным… напомни…
– Что толку меня спрашивать? Со мной ведь никто не советуется.
– Пауки… нет, не то. Паутина. Да-да, она знакома с Всемирной паутиной и может посмотреть там.
– К твоему сведению, я тоже пользуюсь Интернетом и уверяю тебя, там нет ничего о Валентине Монтгомери, которую ты ищешь.
– Это случилось давным-давно. До появления Паутины…
Джаред поднялся со стула и, подойдя к окну, встал рядом с дедом. Наступил апрель, и на острове начали понемногу появляться туристы. Они так же разительно отличались от жителей Нантакета, как дельфины от китов. Забавно было наблюдать, как приезжие женщины ковыляют по мощеным улочкам городка на своих высоченных каблуках.
– Как эта девчонка сумеет отыскать то, что не удалось найти нам? – тихо спросил Джаред. – Ерунда какая-то.
– Не знаю. Просто у меня предчувствие.
Джаред понимал, что дед лукавит или что-то скрывает. Однако опыт подсказывал ему: выяснить правду все равно не удастся. Старик будет молчать. Наверняка имелись и другие причины, почему Кингсли-Хаус отдали во владение Аликс Мэдсен на целый год.
И все же Джаред не собирался сдаваться.
– Тебе не все известно о ней.
– Так расскажи мне.
– Я разговаривал с ее отцом на прошлой неделе. Он сказал, что дела у его дочери обстоят неважно.
– То есть?
– Она собиралась выйти замуж, но недавно помолвка расстроилась.
– Понятно, – кивнул дед. – И теперь ты думаешь, что эта девушка похожа на Аделаиду, поскольку та тоже потеряла жениха?
Джареду все труднее становилось сдерживать раздражение.
– Ты меня не слушаешь. Аликс Мэдсен только что расторгла помолвку. Ты ведь понимаешь, что это означает? Теперь она глубоко несчастна, обливается слезами, набивает рот шоколадом и вдруг видит…
– Привидение.
– Да. Высокого красавца, вечно молодого, галантного, очаровательного мужчину. Она непременно влюбится.
– Ты так думаешь?
– Это не шутка, – заметил Джаред. – Что ее ждет? Она станет еще одной женщиной, променявшей настоящую жизнь на бессмысленную, пустую затею.
Старик нахмурился.
– Аделаида никогда не стремилась выйти замуж, и ее жизнь вовсе не была пустой. Зачем зря говорить?
– Если ты считаешь, что четыре торжественных чаепития в неделю способны придать жизни смысл, то тетя Адди жила весьма насыщенной жизнью. – Дед метнул на внука взгляд, полный ярости. – Ладно. – Джаред поднял обе руки, будто сдаваясь на милость победителя. – Положим, я загнул насчет тети Адди. Ты ведь знаешь, как сильно я ее любил. Все жители острова боготворили ее, и это благодаря моей дорогой тете, ее упорному труду, Нантакет стал таким, каким мы его знаем. – Джаред глубоко вздохнул. – Но дело в том, что эта девушка другая. Не из нашей семьи. Она не привыкла к призракам, семейным тайнам и старинным легендам. Более того, ей в новинку скрипучие старые дома, да и острова, где можно купить пиджак за тысячу долларов, но ни в одном магазине не найдешь хлопкового белья.
– Она справится. – Дед улыбнулся внуку. – Почему бы, кстати, тебе не помочь ей?
На лице Джареда мелькнул испуг.
– Тебе известно, чем она занимается и чего захочет от меня.
– Расскажи-ка мне еще раз.
– Ты знаешь, она учится… на…
– Ну говори же, мой мальчик! – прикрикнул старик. – Кем она хочет стать? Открой великую тайну.
– Архитектором.
Дед и раньше слышал, что девочка изучает архитектуру, но не понимал, почему любое упоминание об этом так раздражает Джареда.
– Разве ты не тем же занимаешься?
– Да, – признал Джаред, – совершенно верно. Но у меня свое бюро. Я…
– О, я понимаю, – протянул дед. – Ты капитан, а она всего лишь юнга. Она захочет многому у тебя научиться. Что же здесь плохого?
– Вряд ли тебя стоит в это посвящать, но сейчас для нашего дела настали не лучшие времена. Рынок жилья переживает спад. Больнее всего кризис ударил по архитекторам. Работу найти невозможно. Недавние выпускники университетов отчаянно бьются за место под солнцем. Они мечутся, как акулы, готовые пожрать друг друга.
– Так помоги ей набраться опыта, – сердито проворчал дед. – В конце концов ты обязан ее отцу тем…
– Да, я так и собирался поступить, – поспешно перебил его Джаред. – Но теперь, благодаря сумасбродному завещанию моей тетушки, мисс Мэдсен поселится здесь, на Нантакете, а не в Нью-Йорке, где находится мое бюро. И мне придется целый год заниматься ею персонально.
– И почему это тебя так беспокоит? – недоверчиво нахмурился дед.
Джаред недовольно поморщился.
– Ей захочется, чтобы я ее обучал, взглянул на ее проекты, проанализировал и оценил их. Она попытается разузнать о моих связях, выяснить… все обо мне.
– Не вижу в этом ничего предосудительного.
– Вздор! – сердито воскликнул Джаред. – Не хочу служить наживкой на твоем крючке. Вдобавок мне нравится действовать, а не обучать.
– И какие же великие деяния ты собираешься совершить, пока девушка будет здесь? – с нажимом произнес дед. – Водить вереницу шлюх у нее под окнами?
Джаред устало вздохнул.
– Если в наши дни девушки носят меньше одежды, это вовсе не подразумевает непременный упадок морали. Мы обсуждали это с тобой тысячу раз.
– Ты, наверное, говоришь о прошлой ночи? Как обстоит дело с моралью у твоей вчерашней гостьи? Где ты с ней познакомился?
Джаред страдальчески закатил глаза.
– «У капитана Джонаса». – Так назывался бар возле пристани, тамошние посетители не отличались строгостью нравов и не слишком заботились о соблюдении приличий.
– Боюсь даже спрашивать, каким судном командует этот капитан. Но кто родители этой молодой женщины? Где она выросла? Как ее зовут?
– Понятия не имею, – пожал плечами Джаред. – Бетти или Бекки, точно не помню. Она уехала утренним паромом, но, возможно, еще вернется этим летом.
– Тебе уже тридцать шесть, а у тебя нет ни жены, ни детей. Неужели с твоей кончиной угаснет род Кингсли?
– Лучше так, чем возиться со студенткой, обучая ее азам архитектуры, – не сдержавшись, проворчал Джаред.
Дед презрительно посмотрел на внука сверху вниз, что оказалось не так-то просто, поскольку тот был выше его ростом.
– Едва ли тебе стоит всерьез беспокоиться, что мисс Мэдсен увлечется тобой. Будь жива твоя матушка, эта святая женщина, она не узнала бы теперь собственного сына.
Джаред машинально провел рукой по заросшему бородой подбородку. Когда дед в свое время сказал ему, что тете Адди осталось жить не больше года, Джаред сумел устроить дела своей фирмы так, чтобы провести последние месяцы с нею на острове. Он поселился в домике для гостей, посвящая все свое время двоюродной бабушке. Тетя Адди, неизменно чуткая и внимательная, всегда предупреждала его, когда к ней приходили гости, и Джаред отправлялся на свою лодку. Адди никогда не заговаривала о женщинах, которых иногда приводил к себе ее внучатый племянник. И более того, притворялась, что понятия не имеет, почему он здесь.
В последние недели, проведенные вместе, бабушка и внук многим делились друг с другом. Рассказывая Джареду о своей жизни, Аделаида со временем стала все чаще упоминать о Калебе. Вначале она объяснила внуку, кто это такой.
«Калеб – твой пятый прадедушка», – неожиданно выпалила она.
«Так у меня их было пять?» – поддразнивая ее, отозвался Джаред.
Тетя Адди осталась невозмутимо серьезной.
«Нет. Калеб твой прапрапрапрапрадед».
«И он все еще жив?» – поинтересовался внук, прикидываясь непонимающим и вновь наполняя ромом бабушкин бокал. Все женщины из рода Кингсли питали слабость к этому напитку и пили его наравне с мужчинами. «В их жилах течет кровь моряков», – объяснял дед.
Джаред видел, как тетушка слабеет с каждым днем. «Она становится все ближе ко мне», – сказал ему Калеб, остававшийся с Аделаидой каждую ночь. Эти двое прожили вместе много лет. «Я пробыл с ней дольше, чем с остальными», – с горечью произнес дед, и глаза его, не знавшие старости, наполнились слезами. Калебу Кингсли едва сравнялось тридцать три, когда он погиб, и теперь, более двух веков спустя, он по-прежнему выглядел полным сил молодым мужчиной тридцати трех лет от роду.
Ведя доверительные разговоры с тетушкой, Джаред так и не признался ей, что тоже способен видеть своего пятикратного прадеда, говорить с ним и спорить. Мужчины из рода Кингсли обладали этим даром, но скрывали свой секрет от женщин. «Пусть они верят, что Калеб принадлежит им одним, – сказал отец Джареду, когда тот был еще мальчишкой. – Вдобавок мужчине не делает чести, когда о нем болтают, будто он проводит вечера в беседах с давно усопшим. Это равняет нас с бабами. Пускай лучше женщины ломают себе голову, нет ли у тебя связи на стороне». Джареда не вполне убедила отцовская философия, но он не нарушил слова, сохранив семейную тайну. Семь поколений потомков Монтгомери-Кингсли видели призрак Калеба; этот дар унаследовали старшие сыновья рода, большинство их дочерей, а также несколько младших сыновей. Джаред подозревал, что Калеб сам выбирает, кому показываться, но лукавый старик всегда обходил этот вопрос молчанием.
Странно, как посторонняя молодая женщина, некая Аликс Мэдсен, смогла увидеть признак Кингсли. Впрочем, «странно» – это было слабо сказано.
Калеб сурово покосился на внука.
– Тебе нужно сходить к цирюльнику и сбрить эту бороду, к тому же волосы у тебя слишком длинные.
Повернувшись, Джаред взглянул на себя в зеркало. Дед вез товары из Китая, когда его корабль пошел ко дну много лет назад. Джаред понимал, что выглядит не лучшим образом. Со дня смерти тети он почти безвылазно оставался на борту своей лодки. Вот уже несколько месяцев он не брился и не стригся. В его бороде и в длинных, доросших до плеч волосах проглядывала седина.
– Я не похож на себя нью-йоркского, верно? – задумчиво проговорил он.
– Меня не волнует, что ты думаешь, – отрезал Калеб.
Джаред ехидно улыбнулся.
– А я-то надеялся, что ты станешь мной гордиться. Я, в отличие от тебя, не стараюсь влюбить в себя невинную беззащитную девушку. – Это был еще один верный прием, рассчитанный на то, чтобы стереть усмешку с лица Калеба.
Гневная вспышка не заставила себя ждать.
– Я никогда ни одну женщину…
– Знаю, знаю, – проворчал Джаред, сжалившись над красавцем призраком. – Твои побуждения всегда были чисты и благородны. Ты ждешь возвращения женщины, которую любил. Возможно, она явится тебе воплощенной в новом теле. Все эти годы ты хранил верность Валентине. Я все это уже слышал миллион раз. Ты узнаешь ее, как только увидишь, и тогда вы двое, взявшись за руки, скроетесь в лучах заходящего солнца. А значит, либо она умрет, либо ты вернешься к жизни.
Калеб привык к непочтительности и дерзости внука. Он никогда не говорил об этом, но задиристый, неуступчивый потомок чертовски напоминал самого Калеба, когда тот был еще жив. Он хмуро оглядел Джареда.
– Я должен узнать, что случилось с Валентиной, – веско произнес он. Калеб умолчал о том, что у него осталось лишь несколько недель на разгадку тайны. Теперь он знал: срок истечет двадцать третьего июня. Нужно выяснить во что бы то ни стало, что случилось с женщиной, которую он любил так сильно, что даже смерть не смогла разлучить их. Если его постигнет неудача, никто из Кингсли не обретет счастья, которого заслуживает. Как заставить упрямого, несговорчивого, не желающего никого слушать внука поверить?
Глава 1
– Здесь все не так просто, и тебе это известно, – спокойно возразил дед.
– Ну да. Как я мог забыть великую тайну Кингсли! Двухсотлетняя загадка, проклятие, которое преследует нашу семью с тех пор, как…
– Двести два.
– Что?
– Загадка остается неразгаданной вот уже двести два года. – Дед поднялся и, заложив руки за спину, выглянул в окно. – Возможно, тайну не удалось раскрыть, потому что никто толком и не пытался. Никто не стремился найти… ее.
Джаред на мгновение закрыл глаза. Его двоюродная бабушка Адди умерла прошлым летом, и всю зиму пришлось разбираться с оставленным ею нелепым завещанием. Согласно воле покойной, молодая женщина Аликс Мэдсен, которая побывала в доме Адди в четырехлетнем возрасте и с тех пор не появлялась на острове, должна была прожить год в Кингсли-Хаусе и за это время разгадать семейную тайну, если, конечно, пожелает. В завещании тетушки Адди ясно говорилось, что девушке вовсе не обязательно заниматься расследованием. Напротив, она вольна проводить время, катаясь под парусом, любуясь китами или развлекаясь на иной манер, как ей заблагорассудится, благо островитяне выдумали великое множество забав, чтобы занимать несметные полчища туристов, наводнявшие Нантакет каждое лето.
Джаред перевел дыхание. Возможно, ему следовало слегка сбавить обороты.
– Не понимаю, почему это дело поручили какой-то чужачке. На острове полно исследователей, любителей тайн. Стоит бросить гарпун, и ты непременно зацепишь кого-то, чья семья живет здесь уже долгие века. Наверняка один из них… – Укоризненный взгляд деда заставил Джареда придержать язык. Все эти доводы высказывались уже не раз. – Твоя позиция мне известна, – вздохнул Джаред. – Переждать год, потом она уедет отсюда, и жизнь вернется в привычное русло. Я смогу привести семью в этот дом.
– Но, возможно, за это время мы узнаем, что случилось с Валентиной, – тихо произнес дед.
Джареда раздражало, что он не может обуздать гнев, когда старик держится так спокойно. Но он хорошо знал, как вести с ним разговор.
– Расскажи-ка мне еще раз, почему дорогая тетя Адди не искала ее.
Красивое лицо деда тотчас исказилось гневом, потемнело, как море перед штормом. Старик расправил плечи и выпятил грудь, словно стоял на капитанском мостике, готовясь отдать приказ матросам.
– Трусость! – проревел он. Когда-то этот грозный рык наводил ужас на корабельную команду. Но Джаред и бровью не повел, он слышал громовые раскаты дедова голоса всю свою жизнь. – Жалкая трусость, которую она унаследовала от той мямли, что стала женой ее отца. Я говорил ему, чтобы он не женился на этой мокрой курице, да он меня не послушал, и посмотри, что из этого вышло. Аделаида боялась того, что могло случиться, узнай она правду.
– Боялась, что ее обожаемый призрак вдруг исчезнет, оставив бедняжку одну в этом огромном древнем доме, – усмехнулся Джаред. – У старой девы осталось лишь несколько родственников, которым она могла доверять, да друзья, охотившиеся за ее мифическими деньгами. Фамильным состоянием, якобы доставшимся ей от «Мыла Кингсли». Но мы-то знаем правду, не так ли?
Дед отвернулся от окна.
– Ты еще хуже своего отца. Совсем не уважаешь старших. Ты должен знать: это я подсказал Аделаиде упомянуть в завещании девушку.
– Ну разумеется. А со мной никто не посоветовался. Много чести.
– Мы знали, что ты скажешь «нет», так зачем спрашивать? – Джаред не нашелся с ответом, и дед, повернув голову, встретил его взгляд. – Чему ты улыбаешься?
– Ты надеешься, что эта девушка увлечется романтической историей о призраке Кингсли, верно? Вот что у тебя на уме.
– Ничего подобного! Она пользуется этим, как его… всемирным… напомни…
– Что толку меня спрашивать? Со мной ведь никто не советуется.
– Пауки… нет, не то. Паутина. Да-да, она знакома с Всемирной паутиной и может посмотреть там.
– К твоему сведению, я тоже пользуюсь Интернетом и уверяю тебя, там нет ничего о Валентине Монтгомери, которую ты ищешь.
– Это случилось давным-давно. До появления Паутины…
Джаред поднялся со стула и, подойдя к окну, встал рядом с дедом. Наступил апрель, и на острове начали понемногу появляться туристы. Они так же разительно отличались от жителей Нантакета, как дельфины от китов. Забавно было наблюдать, как приезжие женщины ковыляют по мощеным улочкам городка на своих высоченных каблуках.
– Как эта девчонка сумеет отыскать то, что не удалось найти нам? – тихо спросил Джаред. – Ерунда какая-то.
– Не знаю. Просто у меня предчувствие.
Джаред понимал, что дед лукавит или что-то скрывает. Однако опыт подсказывал ему: выяснить правду все равно не удастся. Старик будет молчать. Наверняка имелись и другие причины, почему Кингсли-Хаус отдали во владение Аликс Мэдсен на целый год.
И все же Джаред не собирался сдаваться.
– Тебе не все известно о ней.
– Так расскажи мне.
– Я разговаривал с ее отцом на прошлой неделе. Он сказал, что дела у его дочери обстоят неважно.
– То есть?
– Она собиралась выйти замуж, но недавно помолвка расстроилась.
– Понятно, – кивнул дед. – И теперь ты думаешь, что эта девушка похожа на Аделаиду, поскольку та тоже потеряла жениха?
Джареду все труднее становилось сдерживать раздражение.
– Ты меня не слушаешь. Аликс Мэдсен только что расторгла помолвку. Ты ведь понимаешь, что это означает? Теперь она глубоко несчастна, обливается слезами, набивает рот шоколадом и вдруг видит…
– Привидение.
– Да. Высокого красавца, вечно молодого, галантного, очаровательного мужчину. Она непременно влюбится.
– Ты так думаешь?
– Это не шутка, – заметил Джаред. – Что ее ждет? Она станет еще одной женщиной, променявшей настоящую жизнь на бессмысленную, пустую затею.
Старик нахмурился.
– Аделаида никогда не стремилась выйти замуж, и ее жизнь вовсе не была пустой. Зачем зря говорить?
– Если ты считаешь, что четыре торжественных чаепития в неделю способны придать жизни смысл, то тетя Адди жила весьма насыщенной жизнью. – Дед метнул на внука взгляд, полный ярости. – Ладно. – Джаред поднял обе руки, будто сдаваясь на милость победителя. – Положим, я загнул насчет тети Адди. Ты ведь знаешь, как сильно я ее любил. Все жители острова боготворили ее, и это благодаря моей дорогой тете, ее упорному труду, Нантакет стал таким, каким мы его знаем. – Джаред глубоко вздохнул. – Но дело в том, что эта девушка другая. Не из нашей семьи. Она не привыкла к призракам, семейным тайнам и старинным легендам. Более того, ей в новинку скрипучие старые дома, да и острова, где можно купить пиджак за тысячу долларов, но ни в одном магазине не найдешь хлопкового белья.
– Она справится. – Дед улыбнулся внуку. – Почему бы, кстати, тебе не помочь ей?
На лице Джареда мелькнул испуг.
– Тебе известно, чем она занимается и чего захочет от меня.
– Расскажи-ка мне еще раз.
– Ты знаешь, она учится… на…
– Ну говори же, мой мальчик! – прикрикнул старик. – Кем она хочет стать? Открой великую тайну.
– Архитектором.
Дед и раньше слышал, что девочка изучает архитектуру, но не понимал, почему любое упоминание об этом так раздражает Джареда.
– Разве ты не тем же занимаешься?
– Да, – признал Джаред, – совершенно верно. Но у меня свое бюро. Я…
– О, я понимаю, – протянул дед. – Ты капитан, а она всего лишь юнга. Она захочет многому у тебя научиться. Что же здесь плохого?
– Вряд ли тебя стоит в это посвящать, но сейчас для нашего дела настали не лучшие времена. Рынок жилья переживает спад. Больнее всего кризис ударил по архитекторам. Работу найти невозможно. Недавние выпускники университетов отчаянно бьются за место под солнцем. Они мечутся, как акулы, готовые пожрать друг друга.
– Так помоги ей набраться опыта, – сердито проворчал дед. – В конце концов ты обязан ее отцу тем…
– Да, я так и собирался поступить, – поспешно перебил его Джаред. – Но теперь, благодаря сумасбродному завещанию моей тетушки, мисс Мэдсен поселится здесь, на Нантакете, а не в Нью-Йорке, где находится мое бюро. И мне придется целый год заниматься ею персонально.
– И почему это тебя так беспокоит? – недоверчиво нахмурился дед.
Джаред недовольно поморщился.
– Ей захочется, чтобы я ее обучал, взглянул на ее проекты, проанализировал и оценил их. Она попытается разузнать о моих связях, выяснить… все обо мне.
– Не вижу в этом ничего предосудительного.
– Вздор! – сердито воскликнул Джаред. – Не хочу служить наживкой на твоем крючке. Вдобавок мне нравится действовать, а не обучать.
– И какие же великие деяния ты собираешься совершить, пока девушка будет здесь? – с нажимом произнес дед. – Водить вереницу шлюх у нее под окнами?
Джаред устало вздохнул.
– Если в наши дни девушки носят меньше одежды, это вовсе не подразумевает непременный упадок морали. Мы обсуждали это с тобой тысячу раз.
– Ты, наверное, говоришь о прошлой ночи? Как обстоит дело с моралью у твоей вчерашней гостьи? Где ты с ней познакомился?
Джаред страдальчески закатил глаза.
– «У капитана Джонаса». – Так назывался бар возле пристани, тамошние посетители не отличались строгостью нравов и не слишком заботились о соблюдении приличий.
– Боюсь даже спрашивать, каким судном командует этот капитан. Но кто родители этой молодой женщины? Где она выросла? Как ее зовут?
– Понятия не имею, – пожал плечами Джаред. – Бетти или Бекки, точно не помню. Она уехала утренним паромом, но, возможно, еще вернется этим летом.
– Тебе уже тридцать шесть, а у тебя нет ни жены, ни детей. Неужели с твоей кончиной угаснет род Кингсли?
– Лучше так, чем возиться со студенткой, обучая ее азам архитектуры, – не сдержавшись, проворчал Джаред.
Дед презрительно посмотрел на внука сверху вниз, что оказалось не так-то просто, поскольку тот был выше его ростом.
– Едва ли тебе стоит всерьез беспокоиться, что мисс Мэдсен увлечется тобой. Будь жива твоя матушка, эта святая женщина, она не узнала бы теперь собственного сына.
Джаред машинально провел рукой по заросшему бородой подбородку. Когда дед в свое время сказал ему, что тете Адди осталось жить не больше года, Джаред сумел устроить дела своей фирмы так, чтобы провести последние месяцы с нею на острове. Он поселился в домике для гостей, посвящая все свое время двоюродной бабушке. Тетя Адди, неизменно чуткая и внимательная, всегда предупреждала его, когда к ней приходили гости, и Джаред отправлялся на свою лодку. Адди никогда не заговаривала о женщинах, которых иногда приводил к себе ее внучатый племянник. И более того, притворялась, что понятия не имеет, почему он здесь.
В последние недели, проведенные вместе, бабушка и внук многим делились друг с другом. Рассказывая Джареду о своей жизни, Аделаида со временем стала все чаще упоминать о Калебе. Вначале она объяснила внуку, кто это такой.
«Калеб – твой пятый прадедушка», – неожиданно выпалила она.
«Так у меня их было пять?» – поддразнивая ее, отозвался Джаред.
Тетя Адди осталась невозмутимо серьезной.
«Нет. Калеб твой прапрапрапрапрадед».
«И он все еще жив?» – поинтересовался внук, прикидываясь непонимающим и вновь наполняя ромом бабушкин бокал. Все женщины из рода Кингсли питали слабость к этому напитку и пили его наравне с мужчинами. «В их жилах течет кровь моряков», – объяснял дед.
Джаред видел, как тетушка слабеет с каждым днем. «Она становится все ближе ко мне», – сказал ему Калеб, остававшийся с Аделаидой каждую ночь. Эти двое прожили вместе много лет. «Я пробыл с ней дольше, чем с остальными», – с горечью произнес дед, и глаза его, не знавшие старости, наполнились слезами. Калебу Кингсли едва сравнялось тридцать три, когда он погиб, и теперь, более двух веков спустя, он по-прежнему выглядел полным сил молодым мужчиной тридцати трех лет от роду.
Ведя доверительные разговоры с тетушкой, Джаред так и не признался ей, что тоже способен видеть своего пятикратного прадеда, говорить с ним и спорить. Мужчины из рода Кингсли обладали этим даром, но скрывали свой секрет от женщин. «Пусть они верят, что Калеб принадлежит им одним, – сказал отец Джареду, когда тот был еще мальчишкой. – Вдобавок мужчине не делает чести, когда о нем болтают, будто он проводит вечера в беседах с давно усопшим. Это равняет нас с бабами. Пускай лучше женщины ломают себе голову, нет ли у тебя связи на стороне». Джареда не вполне убедила отцовская философия, но он не нарушил слова, сохранив семейную тайну. Семь поколений потомков Монтгомери-Кингсли видели призрак Калеба; этот дар унаследовали старшие сыновья рода, большинство их дочерей, а также несколько младших сыновей. Джаред подозревал, что Калеб сам выбирает, кому показываться, но лукавый старик всегда обходил этот вопрос молчанием.
Странно, как посторонняя молодая женщина, некая Аликс Мэдсен, смогла увидеть признак Кингсли. Впрочем, «странно» – это было слабо сказано.
Калеб сурово покосился на внука.
– Тебе нужно сходить к цирюльнику и сбрить эту бороду, к тому же волосы у тебя слишком длинные.
Повернувшись, Джаред взглянул на себя в зеркало. Дед вез товары из Китая, когда его корабль пошел ко дну много лет назад. Джаред понимал, что выглядит не лучшим образом. Со дня смерти тети он почти безвылазно оставался на борту своей лодки. Вот уже несколько месяцев он не брился и не стригся. В его бороде и в длинных, доросших до плеч волосах проглядывала седина.
– Я не похож на себя нью-йоркского, верно? – задумчиво проговорил он.
– Меня не волнует, что ты думаешь, – отрезал Калеб.
Джаред ехидно улыбнулся.
– А я-то надеялся, что ты станешь мной гордиться. Я, в отличие от тебя, не стараюсь влюбить в себя невинную беззащитную девушку. – Это был еще один верный прием, рассчитанный на то, чтобы стереть усмешку с лица Калеба.
Гневная вспышка не заставила себя ждать.
– Я никогда ни одну женщину…
– Знаю, знаю, – проворчал Джаред, сжалившись над красавцем призраком. – Твои побуждения всегда были чисты и благородны. Ты ждешь возвращения женщины, которую любил. Возможно, она явится тебе воплощенной в новом теле. Все эти годы ты хранил верность Валентине. Я все это уже слышал миллион раз. Ты узнаешь ее, как только увидишь, и тогда вы двое, взявшись за руки, скроетесь в лучах заходящего солнца. А значит, либо она умрет, либо ты вернешься к жизни.
Калеб привык к непочтительности и дерзости внука. Он никогда не говорил об этом, но задиристый, неуступчивый потомок чертовски напоминал самого Калеба, когда тот был еще жив. Он хмуро оглядел Джареда.
– Я должен узнать, что случилось с Валентиной, – веско произнес он. Калеб умолчал о том, что у него осталось лишь несколько недель на разгадку тайны. Теперь он знал: срок истечет двадцать третьего июня. Нужно выяснить во что бы то ни стало, что случилось с женщиной, которую он любил так сильно, что даже смерть не смогла разлучить их. Если его постигнет неудача, никто из Кингсли не обретет счастья, которого заслуживает. Как заставить упрямого, несговорчивого, не желающего никого слушать внука поверить?
Глава 1
Аликс все плакала и плакала, Иззи оставалось лишь скармливать ей шоколадные конфеты одну за другой. В ход уже пошли два сладких пончика, плитка горького шоколада, целый «Тоблерон» и батончик «Кит-Кат». Если Аликс возьмется за печенье с шоколадной крошкой, Иззи не сможет устоять и присоединится к ней, а значит, наверняка наберет лишние десять фунтов и не влезет в свое свадебное платье. Не слишком ли больших жертв требует женская дружба?
Подруги плыли на скоростном пароме, курсировавшем между Хайаннисом и Нантакетом. Они сидели за столиком бара, где было полно самых восхитительных сладостей, которые безнадежно губят фигуру.
Только что окончился их последний семестр в высшей архитектурной школе, и до недавнего времени Аликс чувствовала себя превосходно. В последний день перед летними каникулами девушки представили свои проекты. Профессор, как всегда, превозносил Аликс до небес, к великому ее смущению.
А вечером друг Аликс порвал с ней, съехав с ее квартиры. «У меня другие планы на будущее», – жестко заявил он.
После бурного объяснения с Эриком Аликс отправилась прямиком к подруге. Иззи и ее жених Гленн как раз уютно устроились на диване с большим пакетом попкорна, когда раздался стук в дверь. Услышав от Аликс, что случилось, Иззи ничуть не удивилась: она давно готовилась к подобному исходу и заранее запаслась двумя внушительными коробками шоколадного мороженого с карамелью.
Гленн отечески поцеловал Аликс в лоб.
– Эрик просто дурак, – сказал он, прежде чем отправиться в постель.
Иззи думала, что придется утешать подругу всю ночь, но час спустя Аликс уже мирно спала на диване в гостиной. На следующее утро она казалась притихшей, молчаливой.
– Пожалуй, я пойду домой, начну собирать вещи, – проговорила она. – Теперь у меня нет причин не ехать. – Речь шла о том, чтобы провести год на острове Нантакет. Несколько лет назад, вскоре после того как Иззи встретила Гленна (и тотчас поняла, что этот мужчина станет ее мужем), подруги заключили соглашение. Они договорились, что, окончив архитектурную школу, возьмут на год тайм-аут, прежде чем примутся за поиски работы. Иззи требовалось время, чтобы побыть просто женой и подумать, чего она хочет добиться в жизни.
Аликс давно решила, что следует потрудиться над творческим портфолио, чтобы будущие работодатели могли составить благоприятное мнение о ее профессиональных возможностях. Поскольку большинство студентов начинало искать работу, едва завершив обучение, им приходилось представлять лишь набор учебных заданий, выполненных под влиянием вкусов и предпочтений преподавателя. Аликс же хотела показать собственные проекты, смелые и оригинальные решения.
Предложение провести год на Нантакете не вызвало у Аликс энтузиазма. Отправиться на остров, где она не знает ни души? Нет, это чересчур. Вдобавок ей не хотелось расставаться с Эриком. Выдержат ли их отношения такую долгую разлуку? Аликс почувствовала, что нужно найти извинение, предлог для отказа. Повод нашелся, по ее мнению, сразу: она не могла оставить подругу накануне свадьбы.
Но Иззи заявила, что такой счастливый случай выпадает раз в жизни и Аликс просто обязана им воспользоваться.
– Ты должна поехать!
– Не знаю, – нерешительно протянула Аликс. – Твоя свадьба… Эрик… – Она пожала плечами.
Иззи сердито сверкнула глазами.
– Аликс, такое чувство, будто твоя фея-крестная взмахнула волшебной палочкой и ты получила то, в чем больше всего нуждалась. Притом в самый подходящий момент. Отправляйся без разговоров!
– Думаешь, у моей феи-крестной зеленые глаза? – спросила Аликс, и подруги весело рассмеялись. Глаза матери Аликс цветом напоминали изумруды. Разумеется, это она устроила своей дорогой доченьке год вольной жизни на острове, посвященный работе и обучению.
Девушки решили, что отправить Аликс в творческий отпуск задумала сама Виктория, поскольку именно она рассказала дочери о странном условии завещания Аделаиды Кингсли.
Виктория всегда внушала Иззи благоговейный трепет. Даже не будь она всемирно известной писательницей, автором захватывающих, восхитительных книг, миссис Мэдсен и тогда производила бы неотразимое впечатление. Эта женщина с густыми темно-рыжими волосами и фигурой, как у звезды испанской мыльной оперы, царила в любом обществе. Виктория не была шумной или особенно яркой, но мгновенно привлекала к себе все взгляды, стоило ей появиться в комнате. При виде ее люди невольно умолкали, вслед ей оборачивались, ее пожирали глазами. Казалось, каждый чувствовал присутствие этой женщины.
Впервые увидев миссис Мэдсен, Иззи задумалась, как относится Аликс к тому, что все внимание окружающих достается ее матери, но та давно привыкла к ореолу исключительности, окутывавшему Викторию, и принимала его как данность.
Разумеется, играло роль и то, что всякий раз при появлении Аликс Виктория тотчас прекращала очаровывать тесный кружок обступивших ее людей и направлялась к дочери. Рука об руку они удалялись в какой-нибудь тихий уголок, чтобы побыть вдвоем.
Услышав о завещании некоей женщины, которую она даже не помнила, Аликс твердо сказала «нет». Она действительно собиралась посвятить этот год подготовке портфолио, но отнюдь не на уединенном острове. С какой стати?
Вдобавок Аликс не говорила матери о том, что у нее есть близкий друг, который, очень возможно, станет ее мужем. Если захочет, разумеется.
– Не понимаю, – удивилась Иззи. – Я думала, вы с мамой все друг другу рассказываете.
– Нет, – возразила Аликс. – Я говорила, что знаю все о ней. Но сама откровенничаю весьма избирательно.
– И Эрик – твой секрет?
– Я стараюсь не посвящать маму в свои любовные истории. Если она узнает об Эрике, то сразу же набросится на него с расспросами и он наверняка в ужасе сбежит. Уж таковы мужчины…
Иззи пришлось отвести взгляд, чтобы скрыть досаду. Ей никогда не нравился Эрик, и она охотно позволила бы Виктории учинить ему допрос, лишь бы избавиться от проходимца.
В прошлом году, закончив чертежи и построив макет, Аликс «помогла» Эрику с его проектом. Вернее, сделала за него почти всю работу.
После разрыва с Эриком Аликс решила поехать на Нантакет и отнеслась к этому со всей серьезностью. «По крайней мере у меня будет время на занятия», – рассудила она. Чтобы стать дипломированным архитектором, ей предстояло сдать несколько по-настоящему серьезных экзаменов. «Я все сдам на «отлично», и родители будут гордиться мной», – поклялась она. Иззи подумала, что родители Аликс едва ли могли бы гордиться дочерью больше, чем теперь, но промолчала.
Аликс согласилась пожить на острове, но в голосе ее было столько безнадежности и тоскливой обреченности, что Иззи решила проводить подругу, остаться с ней, пока та не обустроится на новом месте. Она хотела быть рядом на случай, если у Аликс произойдет нервный срыв.
Это случилось, когда девушки взошли на паром, отправляющийся на остров. До того у поглощенной сборами Аликс попросту не было времени думать об Эрике. Ее мать оплатила все расходы и даже заранее отправила весь багаж на остров, так что подруги оставили себе лишь небольшие дорожные сумки с самым необходимым. Они уехали раньше, чем собирались: Иззи боялась, что Аликс вновь встретится с Эриком.
Аликс держалась неплохо, пока паром не отошел от пристани.
– Не понимаю, что я сделала не так, – прошептала она, повернувшись к подруге. По щекам ее катились слезы.
Иззи в ожидании кризиса держала в сумке большую шоколадку «Тоблерон».
– Ты виновата в том, что родилась умнее и намного талантливее Эрика. И этим напугала его до смерти.
– Неправда, – возразила Аликс. Иззи развернула шоколадку, и подруги уселись за столик. Туристский сезон еще не начался, пассажиров на пароме было немного. – Я всегда была очень внимательна к нему.
– О да, – кивнула Иззи. – Это верно. Потому что не хотела ранить его подростковое эго.
– Да ладно тебе, – проворчала Аликс, набивая рот шоколадом. – Нам с ним было так хорошо вместе. Он…
– Он пользовался тобой! – Иззи оставалось лишь беспомощно наблюдать, как Эрик увивается вокруг Аликс, пока та делает за него проект. Остальные молодые люди на курсе побаивались ее. Отец Аликс был успешным архитектором, мать – знаменитой писательницей, но что еще хуже, ее проекты неизменно побеждали на всех конкурсах, завоевывали все призы, их хвалили преподаватели. – А чего ты от него ожидала, ведь ты всегда входила в пятерку лучших на курсе? Я думала, профессор Уивер бросится целовать тебе ноги, увидев твою последнюю работу.
– Просто он особенно ценит проекты, по которым действительно можно что-то построить. Вполне профессиональный подход.
– Еще бы. С той дребеденью, которую проектировал Эрик, до того как ты пришла ему на помощь, не справились бы даже крутые ребята, построившие Сиднейский оперный театр.
Аликс слабо улыбнулась.
– Пожалуй, она больше напоминала космический корабль.
– Я боялась, что эта штуковина в любую минуту стартует и вылетит на орбиту. К чертям собачьим!
Казалось, Аликс немного повеселела, но вскоре лицо ее снова печально вытянулось.
– А ты видела его новую девушку на прощальной вечеринке? На вид ей от силы двадцать.
– Чего уж тут скрывать? – нахмурилась Иззи. – Эта девица молчала весь вечер. Глупая корова. Но именно такая женщина и нужна Эрику с его больным самолюбием. Он должен подавлять других, чтобы чувствовать себя на коне.
– Ты настоящий психолог.
– Вовсе нет. Я просто женщина, и у меня есть глаза. Из тебя выйдет великий архитектор, но если ты хочешь найти свою любовь, тебе нужен человек совсем другой профессии. – Иззи думала при этом о своем женихе, занимавшемся продажей машин. Он не смог бы отличить Пея [1] от Ле Корбюзье и не узнал бы последних шедевров Монтгомери.
Подруги плыли на скоростном пароме, курсировавшем между Хайаннисом и Нантакетом. Они сидели за столиком бара, где было полно самых восхитительных сладостей, которые безнадежно губят фигуру.
Только что окончился их последний семестр в высшей архитектурной школе, и до недавнего времени Аликс чувствовала себя превосходно. В последний день перед летними каникулами девушки представили свои проекты. Профессор, как всегда, превозносил Аликс до небес, к великому ее смущению.
А вечером друг Аликс порвал с ней, съехав с ее квартиры. «У меня другие планы на будущее», – жестко заявил он.
После бурного объяснения с Эриком Аликс отправилась прямиком к подруге. Иззи и ее жених Гленн как раз уютно устроились на диване с большим пакетом попкорна, когда раздался стук в дверь. Услышав от Аликс, что случилось, Иззи ничуть не удивилась: она давно готовилась к подобному исходу и заранее запаслась двумя внушительными коробками шоколадного мороженого с карамелью.
Гленн отечески поцеловал Аликс в лоб.
– Эрик просто дурак, – сказал он, прежде чем отправиться в постель.
Иззи думала, что придется утешать подругу всю ночь, но час спустя Аликс уже мирно спала на диване в гостиной. На следующее утро она казалась притихшей, молчаливой.
– Пожалуй, я пойду домой, начну собирать вещи, – проговорила она. – Теперь у меня нет причин не ехать. – Речь шла о том, чтобы провести год на острове Нантакет. Несколько лет назад, вскоре после того как Иззи встретила Гленна (и тотчас поняла, что этот мужчина станет ее мужем), подруги заключили соглашение. Они договорились, что, окончив архитектурную школу, возьмут на год тайм-аут, прежде чем примутся за поиски работы. Иззи требовалось время, чтобы побыть просто женой и подумать, чего она хочет добиться в жизни.
Аликс давно решила, что следует потрудиться над творческим портфолио, чтобы будущие работодатели могли составить благоприятное мнение о ее профессиональных возможностях. Поскольку большинство студентов начинало искать работу, едва завершив обучение, им приходилось представлять лишь набор учебных заданий, выполненных под влиянием вкусов и предпочтений преподавателя. Аликс же хотела показать собственные проекты, смелые и оригинальные решения.
Предложение провести год на Нантакете не вызвало у Аликс энтузиазма. Отправиться на остров, где она не знает ни души? Нет, это чересчур. Вдобавок ей не хотелось расставаться с Эриком. Выдержат ли их отношения такую долгую разлуку? Аликс почувствовала, что нужно найти извинение, предлог для отказа. Повод нашелся, по ее мнению, сразу: она не могла оставить подругу накануне свадьбы.
Но Иззи заявила, что такой счастливый случай выпадает раз в жизни и Аликс просто обязана им воспользоваться.
– Ты должна поехать!
– Не знаю, – нерешительно протянула Аликс. – Твоя свадьба… Эрик… – Она пожала плечами.
Иззи сердито сверкнула глазами.
– Аликс, такое чувство, будто твоя фея-крестная взмахнула волшебной палочкой и ты получила то, в чем больше всего нуждалась. Притом в самый подходящий момент. Отправляйся без разговоров!
– Думаешь, у моей феи-крестной зеленые глаза? – спросила Аликс, и подруги весело рассмеялись. Глаза матери Аликс цветом напоминали изумруды. Разумеется, это она устроила своей дорогой доченьке год вольной жизни на острове, посвященный работе и обучению.
Девушки решили, что отправить Аликс в творческий отпуск задумала сама Виктория, поскольку именно она рассказала дочери о странном условии завещания Аделаиды Кингсли.
Виктория всегда внушала Иззи благоговейный трепет. Даже не будь она всемирно известной писательницей, автором захватывающих, восхитительных книг, миссис Мэдсен и тогда производила бы неотразимое впечатление. Эта женщина с густыми темно-рыжими волосами и фигурой, как у звезды испанской мыльной оперы, царила в любом обществе. Виктория не была шумной или особенно яркой, но мгновенно привлекала к себе все взгляды, стоило ей появиться в комнате. При виде ее люди невольно умолкали, вслед ей оборачивались, ее пожирали глазами. Казалось, каждый чувствовал присутствие этой женщины.
Впервые увидев миссис Мэдсен, Иззи задумалась, как относится Аликс к тому, что все внимание окружающих достается ее матери, но та давно привыкла к ореолу исключительности, окутывавшему Викторию, и принимала его как данность.
Разумеется, играло роль и то, что всякий раз при появлении Аликс Виктория тотчас прекращала очаровывать тесный кружок обступивших ее людей и направлялась к дочери. Рука об руку они удалялись в какой-нибудь тихий уголок, чтобы побыть вдвоем.
Услышав о завещании некоей женщины, которую она даже не помнила, Аликс твердо сказала «нет». Она действительно собиралась посвятить этот год подготовке портфолио, но отнюдь не на уединенном острове. С какой стати?
Вдобавок Аликс не говорила матери о том, что у нее есть близкий друг, который, очень возможно, станет ее мужем. Если захочет, разумеется.
– Не понимаю, – удивилась Иззи. – Я думала, вы с мамой все друг другу рассказываете.
– Нет, – возразила Аликс. – Я говорила, что знаю все о ней. Но сама откровенничаю весьма избирательно.
– И Эрик – твой секрет?
– Я стараюсь не посвящать маму в свои любовные истории. Если она узнает об Эрике, то сразу же набросится на него с расспросами и он наверняка в ужасе сбежит. Уж таковы мужчины…
Иззи пришлось отвести взгляд, чтобы скрыть досаду. Ей никогда не нравился Эрик, и она охотно позволила бы Виктории учинить ему допрос, лишь бы избавиться от проходимца.
В прошлом году, закончив чертежи и построив макет, Аликс «помогла» Эрику с его проектом. Вернее, сделала за него почти всю работу.
После разрыва с Эриком Аликс решила поехать на Нантакет и отнеслась к этому со всей серьезностью. «По крайней мере у меня будет время на занятия», – рассудила она. Чтобы стать дипломированным архитектором, ей предстояло сдать несколько по-настоящему серьезных экзаменов. «Я все сдам на «отлично», и родители будут гордиться мной», – поклялась она. Иззи подумала, что родители Аликс едва ли могли бы гордиться дочерью больше, чем теперь, но промолчала.
Аликс согласилась пожить на острове, но в голосе ее было столько безнадежности и тоскливой обреченности, что Иззи решила проводить подругу, остаться с ней, пока та не обустроится на новом месте. Она хотела быть рядом на случай, если у Аликс произойдет нервный срыв.
Это случилось, когда девушки взошли на паром, отправляющийся на остров. До того у поглощенной сборами Аликс попросту не было времени думать об Эрике. Ее мать оплатила все расходы и даже заранее отправила весь багаж на остров, так что подруги оставили себе лишь небольшие дорожные сумки с самым необходимым. Они уехали раньше, чем собирались: Иззи боялась, что Аликс вновь встретится с Эриком.
Аликс держалась неплохо, пока паром не отошел от пристани.
– Не понимаю, что я сделала не так, – прошептала она, повернувшись к подруге. По щекам ее катились слезы.
Иззи в ожидании кризиса держала в сумке большую шоколадку «Тоблерон».
– Ты виновата в том, что родилась умнее и намного талантливее Эрика. И этим напугала его до смерти.
– Неправда, – возразила Аликс. Иззи развернула шоколадку, и подруги уселись за столик. Туристский сезон еще не начался, пассажиров на пароме было немного. – Я всегда была очень внимательна к нему.
– О да, – кивнула Иззи. – Это верно. Потому что не хотела ранить его подростковое эго.
– Да ладно тебе, – проворчала Аликс, набивая рот шоколадом. – Нам с ним было так хорошо вместе. Он…
– Он пользовался тобой! – Иззи оставалось лишь беспомощно наблюдать, как Эрик увивается вокруг Аликс, пока та делает за него проект. Остальные молодые люди на курсе побаивались ее. Отец Аликс был успешным архитектором, мать – знаменитой писательницей, но что еще хуже, ее проекты неизменно побеждали на всех конкурсах, завоевывали все призы, их хвалили преподаватели. – А чего ты от него ожидала, ведь ты всегда входила в пятерку лучших на курсе? Я думала, профессор Уивер бросится целовать тебе ноги, увидев твою последнюю работу.
– Просто он особенно ценит проекты, по которым действительно можно что-то построить. Вполне профессиональный подход.
– Еще бы. С той дребеденью, которую проектировал Эрик, до того как ты пришла ему на помощь, не справились бы даже крутые ребята, построившие Сиднейский оперный театр.
Аликс слабо улыбнулась.
– Пожалуй, она больше напоминала космический корабль.
– Я боялась, что эта штуковина в любую минуту стартует и вылетит на орбиту. К чертям собачьим!
Казалось, Аликс немного повеселела, но вскоре лицо ее снова печально вытянулось.
– А ты видела его новую девушку на прощальной вечеринке? На вид ей от силы двадцать.
– Чего уж тут скрывать? – нахмурилась Иззи. – Эта девица молчала весь вечер. Глупая корова. Но именно такая женщина и нужна Эрику с его больным самолюбием. Он должен подавлять других, чтобы чувствовать себя на коне.
– Ты настоящий психолог.
– Вовсе нет. Я просто женщина, и у меня есть глаза. Из тебя выйдет великий архитектор, но если ты хочешь найти свою любовь, тебе нужен человек совсем другой профессии. – Иззи думала при этом о своем женихе, занимавшемся продажей машин. Он не смог бы отличить Пея [1] от Ле Корбюзье и не узнал бы последних шедевров Монтгомери.