Деверо Джуд. Истинная любовь

   Иззи подняла глаза на Аликс.
   – Я не хочу, чтобы меня считали вздорной, капризной девчонкой.
   – Вроде тех избалованных, самодовольных пустышек, которые отравляют жизнь всем, с кем имеют дело? – Иззи кивнула. – Но ты вовсе на них не похожа. Иззи, кто тебе внушил эту дурацкую мысль? – Аликс вновь наполнила бокал подруги.
   – Мы с Гленном собирались устроить тихую свадьбу. Без всякой пышности. Возможно, с барбекю. Платье, подаренное твоей мамой, – единственная роскошь, которую я хотела бы себе позволить. Оно такое красивое, и… – Иззи снова расплакалась.
   – Тут замешана одна из ваших матерей, верно? – догадалась Аликс. – Уж я-то знаю, что такое матери. С самыми добрыми намерениями они съедят вас с потрохами и не поморщатся. – Иззи кивнула и, сделав щедрый глоток, подняла вверх два пальца. – Как я понимаю, речь идет о двух матерях? – ужаснулась Аликс. Последовал еще один молчаливый кивок. Аликс налила себе вторую порцию рома с колой. – Расскажи-ка мне все.
   Аликс знала, что Иззи – единственная дочь в семье, но никогда прежде не слышала, что родители подруги сбежали из дома, чтобы пожениться.
   – Мама любила играть с картонными куклами-невестами, но потом забеременела моим старшим братом, и они с папой сбежали.
   – И теперь она хочет, чтобы у тебя была свадьба, которой не было у нее, – понимающе вздохнула Аликс.
   Иззи состроила печальную гримаску.
   – Но главная проблема не в ней.
   О семействе Гленна Аликс знала еще меньше; лишь то, что у него нет ни братьев, ни сестер, и что его родители – люди состоятельные.
   – Что за человек его мать?
   Иззи стиснула зубы.
   – Это гранитная глыба, готовая сокрушить каждого, кто встанет между нею и тем, чего она хочет. И теперь она желает закатить пышную свадьбу, чтобы произвести впечатление на всех своих друзей. Она уже составила список гостей, включив туда более четырехсот имен. Гленн знает лишь шестерых из них, а я вообще никого.
   – Иззи, это не шутки. Почему ты мне раньше не рассказала? – воскликнула Аликс.
   – Я хотела, но тут произошла эта история с Эриком…
   Аликс взволнованно всплеснула руками.
   – А я упивалась своим несчастьем, не замечая, что творится с тобой. Послушай, завтра мы вместе вернемся домой и все исправим.
   – Нет, – испугалась Иззи. – Ты не можешь так поступить. Я нутром чувствую, что все было специально устроено, чтобы ты познакомилась с Монтгомери и показала ему свои работы. Не представляю, на что пришлось пойти твоей маме, чтобы поселить тебя в этом доме на целый год. Ты не вправе упускать такую возможность ради какой-то свадьбы.
   Допив остатки коктейля, Аликс оглядела великолепный сад. Становилось все прохладнее, пора было возвращаться в дом.
   – Почему тебе нужно уезжать завтра утром?
   – Приехала мать Гленна. Она хочет показать мне платья для подружек невесты. Гленн говорит, они все в рюшечках. Вдобавок свекровь привлекла еще двух родственниц, которые приглашены на церемонию.
   – Будут держать цветы во время венчания? – с надеждой в голосе спросила Аликс.
   – Хотелось бы думать. Обе довольно противные. Одной тридцать восемь лет, другой – тридцать девять. И все выступают против назначенной мною даты – двадцать пятого августа.
   Погруженная в задумчивость, Аликс рассеянно передала Иззи тарелку с едой. Некоторое время подруги ели молча. Аликс припомнила, сколько раз ей приходилось проявлять твердость, чтобы удержать мать на расстоянии, когда та так и норовила вмешаться в жизнь дочери.
   – Итак, – заключила она, – я не могу уехать, а ты не можешь остаться.
   – Вот именно, – подтвердила Иззи. Три коктейля сделали свое дело, вернув ей способность улыбаться. – Видела бы ты мать Гленна, когда я сказала ей, что уже купила свадебное платье. Ее лицо приобрело какой-то багровый оттенок. Мне хотелось поднести к нему образчик ткани и посмотреть, угадала ли я цвет.
   Аликс хохотнула.
   – Ты сказала ей, что за платье заплатила моя мать?
   – Разумеется, – кивнула Иззи, набивая рот салатом.
   – И что она ответила?
   – Что, по ее мнению, книги Виктории Мэдсен не представляют ни малейшей литературной ценности и их вообще не следовало бы издавать.
   – А сама небось с жадностью их читает?
   – Это точно! – хихикнула Иззи. – Я передала Гленну ее слова, и он признался, что ридер его матери битком набит романами Виктории. – Девушки весело рассмеялись. – Наверное, это довольно глупо с моей стороны, но мне хотелось бы увидеть их вместе, – призналась Иззи.
   – Мою маму и твою свекровь?
   – И мою мать тоже! Она добивается своего с помощью слез. Мама увидела мое чудесное платье и расплакалась, оттого что не она помогала мне его выбирать. Она зарыдала, когда я сказала, что хочу, чтобы церемония прошла в саду, под открытым небом, в беседке, увитой розами. Мама заявила, что я разобью ей сердце, если не соглашусь венчаться в церкви, куда она ходила ребенком. А я даже никогда не видела эту церковь! И тут же она разразилась слезами, уверяя, будто горько разочарована тем, что я не выбрала главной подружкой невесты дочку нашей ближайшей соседки. Я еще девчонкой терпеть ее не могла, а теперь уж тем более.
   – Слезы и тирания, – вынесла свой вердикт Аликс.
   – По-моему, разница невелика. Завтра мне предстоит вступить в схватку с подружками невесты. Я объявлю трем женщинам, что они не будут участвовать в церемонии, потому что мне они не нравятся. Потом мать Гленна будет…
   Иззи осеклась, заметив, что Аликс встала и в задумчивости расхаживает по саду. Остановившись возле изящной беседки, она внимательно оглядела ее.
   – Думаю, это… то, что надо! Чудесные розы. – Она потрогала пальцем шип. – Иззи, – твердо заявила Аликс. – Ты устроишь свадьбу здесь, в этом саду.
   – Я не могу, – растерялась Иззи.
   – Почему? Это ведь твоя свадьба.
   – Две матери превратят мою жизнь в сущий ад.
   – Значит, мы выставим против них мою мать. – Аликс плутовато ухмыльнулась. – Это уравновесит ситуацию.
   Иззи изумленно округлила глаза.
   – Если кто-то и способен…
   – Выдержать напор двух твоих матушек, то это Виктория Мэдсен.
   В слабом свете сгущающихся сумерек Иззи вгляделась в лицо подруги.
   – Думаешь, это возможно?
   – А почему нет? Тебе нужно только проявить твердость и сказать им о своем решении.
   – Мне придется оставить Гленна и переехать сюда, чтобы все устроить.
   – Нет. Тебе нужно побыть с ним. Пойми, если вы разделитесь, эти мамаши победят. Скажи Гленну, что он должен поддержать тебя, или никакой свадьбы не будет.
   – Я не могу так поступить.
   – Ладно, тогда крутись, как хочешь, вылези из кожи вон, только придумай, как угодить обеим матушкам, позволив Гленну спрятаться за своими машинами.
   Иззи не смогла удержаться от смеха.
   – Иногда ты говоришь в точности, как твоя мать.
   – А я-то считала тебя подругой.
   Иззи на мгновение зажмурилась.
   – Наверное, я похожа на маму, потому что я сейчас тоже расплачусь. Аликс, ты самый лучший друг, о каком можно только мечтать.
   – Не лучше тебя. Я не пережила бы разрыва с Эриком, если бы тебя не было рядом.
   – Ха! Стоило тебе увидеть нижнюю губу Джареда Монтгомери, как твое уныние прошло. Слушай, мне тут пришло в голову! Раз ты так хорошо пишешь, может, поможешь мне с брачным обетом?
   – Мы попросим маму написать слова клятвы. Конечно, она захочет заключить контракт, определить дату платежа, размер гонорара и закрепить за собой право авторства, но брачный обет будет сногсшибательным.
   Подруги переглянулись и весело расхохотались.
   Стоя у открытого окна спальни наверху, Калеб Кингсли с ласковой улыбкой смотрел на них. Можно провести двести лет, вынашивая замыслы, и умереть вновь, так и не осуществив их, но иногда довольно что-то увидеть или услышать, и в душе вспыхивает надежда.
   Калеб с радостью видел, что две молодые женщины снова вместе. Сестры в прошлой жизни, они стали подругами в нынешней.
   Возможно, на этот раз ему действительно удастся вернуть Валентину. Соединиться с ней навеки.
 
   Вечером Аликс позвонила отцу, Кену. Прежде чем набрать номер, она, как всегда, напомнила себе, что лучше вовсе не упоминать имя матери. Бывшие супруги за долгие годы, прошедшие со дня развода, научились кое-как ладить между собой, но Аликс хорошо знала: дай им в руки оружие, и посыплются вопросы, а она сама окажется на линии огня.
   – Привет, малышка, – весело поздоровался отец. – Ты благополучно добралась до Нантакета?
   – Ты в жизни не догадаешься, кто здесь живет в домике для гостей.
   – И кто же? – спросил Кен.
   – Джаред Монтгомери.
   – Который? Архитектор?
   – Очень смешно, – фыркнула Аликс. – Я же знаю, ты рассказываешь о нем своим студентам. Тебе отлично известно, что он гений.
   – Он создал несколько приличных проектов. Мне нравится, что этот парень разбирается в строительстве.
   – Еще бы, это твой конек. Папа!
   – Да?
   – Я работаю над проектом часовни.
   – Ты говоришь о церкви? – удивился Кен. – Но зачем тебе это?
   – Я тебе скажу, но только если ты не станешь горячиться и распекать меня.
   – Что это значит?
   – Папа! – предостерегающе произнесла Аликс.
   – Ладно. Никаких нотаций. Так что ты натворила?
   Аликс рассказала отцу о том, как проникла в домашнюю студию Монтгомери, как увидела его наброски и чертежи.
   – Они великолепны. Просто чудо.
   – И ты решила обратиться к малым архитектурным формам, чтобы произвести на него впечатление, – заключил Кен. В его голосе слышалось неодобрение.
   – Да, – решительно проговорила Аликс. – Не знаю, как долго он здесь пробудет, но, надеюсь, я смогу показать ему несколько своих работ.
   – Уверен, он высоко их оценит.
   – Ты думаешь? Но, возможно, я сумею убедить его хотя бы взглянуть на них.
   – Не сомневаюсь, что он согласится, – твердо заявил Кен. – А где он сейчас?
   – На своей лодке. Мы с Иззи видели, как он отчалил. Красивый мужчина.
   – Аликс, – строго заговорил Кен. – Насколько мне известно, этот Монтгомери страшный бабник. Не думаю…
   – Папа, не волнуйся, у меня к нему чисто профессиональный интерес. Монтгомери для меня слишком стар. – Аликс выразительно закатила глаза. Она знала по опыту, что когда речь заходила о мужчинах, отец тотчас принимал боевую стойку. Ни один смертный не был достаточно хорош для его дочери. Аликс поспешила сменить тему разговора: – А как у тебя с… ну, ты знаешь?
   Горячность Кена мгновенно сменилась суровой холодностью, но Аликс это нисколько не смутило. Она знала, что в душе отец добряк. Еще девчонкой она могла вить из него веревки.
   – Ты говоришь о женщине, с которой я живу последние четыре года?
   – Прости, папа, я была груба. Селеста очень милая. Она прекрасно одевается и…
   – Можешь не трудиться, подыскивая любезные слова. Ее шмотки едва меня не разорили. Но это уже неважно, поскольку она отсюда съехала.
   – Ох, папа, мне так жаль. Я знаю, тебе она нравилась.
   – Нет, пожалуй, нет, – задумчиво протянул Кен.
   У Аликс вырвался вздох облегчения.
   – Слава богу! Теперь я могу сказать, что на самом деле всегда ее недолюбливала.
   – Неужели? Я бы никогда не догадался. Тебе прекрасно удавалось скрывать свои чувства.
   – Прости, папочка, – сказала Аликс, на этот раз вполне искренне. – Мне действительно жаль.
   – Да уж, когда дело касается противоположного пола, мы не слишком разборчивы, это у нас семейное.
   – Неправда. Я имею в виду вас с мамой, а вот Эрик… – Аликс состроила недовольную гримасу. – Это был сущий кошмар. Иззи сказала, он нравился мне только потому, что благодаря ему я получала возможность сделать два выпускных проекта вместо одного.
   Кен рассмеялся.
   – Мне всегда нравилась Иззи! Она хорошо знает мою дочь.
   – Я уже начинаю скучать по ней. Она уезжает завтра утром. – Аликс решила пока не говорить отцу, что свадьба Иззи пройдет на Нантакете. Он мог подумать, что дочь слишком много на себя взваливает. – Представь, этот ее чертов жених хочет видеть Иззи рядом.
   – Упрямый дьявол, ни с кем не считается!
   – Вот и я так думаю.
   – Слушай, Аликс, уже поздно, нам обоим пора ложиться спать. Когда вернется Монтгомери?
   – Понятия не имею. Я не выходила из дома, работала весь день, пока Иззи покупала мне одежду. – Аликс предпочла умолчать о том, что новые наряды, по замыслу Иззи, должны были сразить Монтгомери наповал.
   – Надеюсь, она расплатилась деньгами твоей матери.
   – Разумеется. Эти двое и мамина кредитка «Американ экспресс» – лучшие друзья. Святая троица.
   Кен рассмеялся.
   – Мне тебя не хватает. Давай-ка поспи и позвони мне, как только встретишься с Монтгомери. Я хочу знать все, что он тебе скажет, каждое слово. Ну, пока.
   – Целую, – улыбнулась Аликс.
   – И я тебя тоже.

Глава 4

   – Я решил завтра уехать, – объявил Джаред своему деду Калебу. Беседа проходила на кухне Кингсли-Хауса ранним вечером. Джаред только что вернулся с рыбалки и еще не успел принять душ и переодеться. – Я собираюсь почистить рыбу, а утром отнесу ее Дилис и покину остров.
   – Я думал, ты пробудешь здесь до осени. Кажется, у тебя на острове какая-то работа? Разве нет?
   – Да, но я могу заняться ею и в Нью-Йорке. – Джаред вывалил рыбу из ведра на широкую сливную полку раковины.
   – Речь шла о каком-то доме, верно?
   – У меня заказ на проект дома в Лос-Анджелесе для пары кинозвезд. Что их брак не протянет и двух лет, это уж их проблемы. По-моему, я говорил тебе об этом.
   – Помнится, ты пожаловался, что в Нью-Йорке на тебе лежит столько обязанностей, помимо проектирования, что тебе некогда думать ни о чем другом. Ты объявил, что хочешь прожить год на Нантакете… Как ты выразился? Что-то насчет корней.
   – Ты сам отлично знаешь, я сказал, что хочу вернуться к своим корням.
   – А я уверен, ты употребил слово «нужно». Тебе нужно понять, где твое место. Это правда, или я подхватил какую-то болезнь, разрушающую мой разум?
   – Ты слишком для этого стар. – Грязный, усталый, Джаред был голоден и зол. Да, он собирался провести на острове все лето, но потом его тетя оставила дом… ей.
   – Итак, ты бежишь, – заключил Калеб. Стоя возле кухонного стола, он сверлил внука гневным взглядом. – Бросаешь юную Аликс.
   – Этим я лишь оказываю ей добрую услугу. Защищаю ее. Тебе лучше, чем кому бы то ни было, известно, на что похожа моя жизнь. Разве девушка такой участи заслуживает? Лучше будет, если она так и не узнает, кто я на самом деле. Как большинство студенток, она, наверное, воображает меня героем. А я даже близко на него не похож.
   – Наконец-то мы услышали правду.
   – А ты что думал? Что я боюсь, как бы она не попросила у меня автограф? Против этого я бы не возражал. – Джаред криво улыбнулся. – Желательно на какой-нибудь части тела. Но только не в данном случае. – Он начал было чистить рыбу, потом внезапно передумал и, подойдя к высокому шкафчику за холодильником, налил себе рома с колой. – Что случилось с лаймами? Здесь их было полно.
   – Я их съел, – язвительно отозвался Калеб, хмуро глядя на внука.
   – От тебя никогда не дождешься прямого ответа. – Осушив бокал, Джаред наполнил его вновь и, усевшись за стол, обвел глазами кухню.
   – Думаешь выбросить мебель и поставить новую, с гранитной столешницей? – осведомился Калеб.
   Джаред едва не поперхнулся.
   – Что за вздор? Так надругаться над кухней!
   – Да кто-то обмолвился. Кленовые шкафчики и гранитная столешница.
   – Не говори ерунды! – воскликнул Джаред. – Меня воротит от таких шуток. Эта кухня превосходна в своем нынешнем виде, ее не нужно менять.
   – Я помню, как ее устанавливали, – вздохнул Калеб.
   – Это был Пятый, верно?
   – Четвертый, – покачал головой Калеб, перебирая в памяти старших сыновей своего рода, одного за другим. Их с Валентиной сына назвали Джаредом, дав ему второе имя отца. От матери он унаследовал фамилию Монтгомери, а от семьи Калеба – Кингсли. Даже теперь, много лет спустя, Калеб содрогался от отвращения, думая о том, на что пришлось пойти Валентине, чтобы сын носил отцовскую фамилию. Желая сохранить в памяти поколений волю Валентины, Калеб установил традицию давать старшему сыну в семье имя Джаред Монтгомери-Кингсли и тщательно следил, чтобы она соблюдалась. Последний из его потомков, самый своевольный и упрямый из всех, был Джаредом Седьмым.
   – Не сомневаюсь, ты хорошо помнишь, что делал каждый из них. – Джаред продолжал разглядывать старую кухню.
   – Пытаешься запечатлеть в памяти это место? – желчно поинтересовался Калеб.
   – Думаю, будет лучше, если я не вернусь. По крайней мере пока…
   – Пока Аликс здесь? – В голосе деда явственно слышалось осуждение.
   – Не начинай снова! – проворчал Джаред. – Я не учитель и никогда не хотел им быть. Что же мне прикажешь делать?
   – Разве у тебя самого не было учителей?
   – У нее уже есть учителя! – простонал Джаред. – Послушай, последние несколько дней я только об этом и думал. Студенты ждут от меня невозможного. Они считают меня кладезем мудрости, а я им вовсе не являюсь. Завтра я попрошу Дилис познакомить эту девушку с Лекси. Они подружатся. Смогут вместе обедать и ходить по магазинам. Все у них будет прекрасно.
   – Значит, Дилис будет ее опекать, а Лекси станет ее подругой. А ты сбежишь и спрячешься.
   Обвинение заставило Джареда покраснеть, но в следующий миг на лице его показалась улыбка.
   – Таков уж я. Жалкий трус. Испугался девчонки с рейсшиной. А впрочем, она, возможно, даже не знает, что такое рейсшина. Готов поспорить, она пользуется системой автоматизированного проектирования последнего поколения. Этот молодняк обожает хай-тек, все самое новое и современное. У нее, наверное, с собой набор эскизов – десяток крыш, двадцать дверей и шестнадцать разномастных окон. Из этих штампованных деталей она собирает дома.
   Глаза Калеба полыхнули гневом.
   – Уверен, ты точно ее описал. Думаю, ты прав. Тебе и в самом деле лучше убраться отсюда и никогда с ней не встречаться. – С этими словами он исчез.
   Джаред видел, что рассердил деда, но такое случалось с ним и прежде. Говоря по совести, с двенадцати лет он только тем и занимался.
   Он понимал, что надо встать и начать чистить рыбу, но продолжал сидеть за столом, глядя на старую кухонную плиту у противоположной стены. Он вообразил себе студентку архитектурной школы с эскизом сверкающей новой кухни. Плита «Вулф» с восемью конфорками и тремя духовыми шкафами. Снести стену и водрузить в углу гигантский морозильник. Вынести на свалку раковину с фарфоровыми бортами и широкими сливными полками, а на ее место водрузить какое-нибудь новомодное чудовище.
   Нет, это свыше его сил. Он не станет объяснять какой-то студенточке, почему это невозможно. Не в его правилах…
   – Здравствуйте.
   Обернувшись, Джаред увидел в дверях хорошенькую молодую женщину в джинсах и клетчатой рубашке. Он ошеломленно оглядел длинные светло-рыжие волосы, небрежно отброшенные назад, зеленоватые глаза с густыми черными ресницами и поистине великолепный рот.
   – Мне послышались голоса, – произнесла девушка. – Я решила, что это шум с улицы и не обратила внимания. Но потом со стены упала картина, из трубы в камин посыпалась сажа, я посмотрела вверх и… – Аликс взволнованно перевела дыхание. «Спокойно, – сказала она себе. – Это Он. Это…» Она не решилась даже мысленно назвать его иначе, чем «Он». С большой буквы.
   Монтгомери смотрел на нее так, будто пред ним возникло привидение.
   Аликс сдерживалась изо всех сил. Ей хотелось выплеснуть переполнявшие ее чувства, признаться, что она боготворит шедевры Монтгомери и восхищается его талантом, спросить, над чем он теперь работает, не хочет ли дать ей какое-нибудь мудрое напутствие и не будет ли так любезен взглянуть на выполненный ею макет часовни. О, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…
   Она с трудом остановила вскипающий поток слов, сердце ее бешено колотилось.
   – Я Аликс Мэдсен, и я собираюсь пробыть здесь… некоторое время. Впрочем, думаю, вам это известно. А вы мистер Кингсли? Мне сказали, что вы позаботитесь о доме, если понадобится что-то починить. – Она решила, что будет лучше дать Монтгомери представиться самому.
   Джаред с удовольствием задержал взгляд на ладной, изящной фигурке девушки.
   – Да, для меня это дело привычное.
   Аликс нерешительно замолчала, не зная, что сказать. Монтгомери сидел за столом, вытянув перед собой длинные ноги. Те же джинсы и рубашка были на нем несколько дней назад, на причале, когда он садился в лодку. От его грязной одежды разило рыбой. Но даже с всклокоченной бородой и длинными волосами он выглядел сногсшибательно. Хотя выражение его лица не сулило ничего доброго. Аликс невольно поежилась под его хмурым взглядом. Должно быть, он не ожидал увидеть ее здесь. Не удержавшись, она посмотрела на его нижнюю губу. Именно такой Аликс ее и помнила, о ней вспоминала, посвящала ей стихи.
   Заставив себя отвести взгляд, Аликс заметила груду полосатых морских окуней на сливной полке мойки.
   – Вы вернулись с рыбалки.
   – Я как раз собирался почистить рыбу. Эта раковина больше той, что у меня на кухне, но я не пришел бы, если б знал, что в доме кто-то есть.
   – Мы с моей подругой Иззи приехали раньше, чем собирались, но она покинула остров сегодня утром, – объяснила Аликс. Пристальный взгляд Монтгомери так сильно смущал ее, что ей нужно было чем-то себя занять. Она пересекла кухню, чувствуя, как Джаред провожает ее глазами. Подойдя к буфету, Аликс уверенным движением открыла третий ящик снизу и достала кольчужную перчатку для разделки рыбы, а вместе с ней старый нож с длинным и тонким лезвием. – Вы не против, если я помогу?
   – Валяйте. – Джареда явно удивило, что ей известно, где лежат перчатка и рыбный нож. – Я вижу, вы здесь вполне освоились и основательно изучили дом.
   Взяв рыбину за голову рукой в перчатке, Аликс уверенно сделала надрез до самого хребта.
   – Вообще-то нет. Я студентка, изучаю архитектуру, и большую часть времени здесь я провела за работой. – Она помолчала, давая Монтгомери время что-нибудь сказать в ответ, по крайней мере признаться, кто он на самом деле. Но тот промолчал. – Так что я пока не осмотрела дом полностью.
   – Но кухню вы разглядели неплохо.
   – Да. – Аликс не понимала, что за игру он ведет. Положив рыбу плашмя и прижав ладонью, она разрезала ее вдоль хребта от головы к хвосту.
   Поднявшись, Джаред подошел к мойке и встал рядом, наблюдая за умелыми, точными движениями девушки. Перевернув рыбину, она рассекла ее с другой стороны и ловко извлекла мякоть, так что на борту мойки осталась лежать полоска кожи, прикрепленная к хвосту. Несколько быстрых взлетов ножа, и рыба оказалась безупречно разделана на филе.
   Джаред привалился спиной к мойке.
   – Кто научил вас так ловко управляться с рыбой?
   – Отец. Он любит рыбачить и часто брал меня с собой.
   – Так он опытный рыбак?
   – Превосходный. – Аликс взяла второго окуня.
   – Хотите что-нибудь выпить?
   – С удовольствием. – Аликс едва не издала победный клич. Она готова была пуститься в пляс от радости. «Джаред Монтгомери готовит для меня коктейль. Можно мне упомянуть об этом в своем резюме?»
   – Боюсь, я не умею готовить яблочный мартини.
   Снисходительный, насмешливый тон Джареда умерил ее восторг. К счастью, она стояла спиной к Монтгомери, и он не мог видеть, как вытянулось и помрачнело ее лицо.
   – Ничего страшного. Приехав на Нантакет, я пристрастилась к рому. Мне нравится добавлять в него колу и побольше лайма. – Теперь нахмурился Джаред. Этот напиток любил пить он сам, с жадностью опрокидывая в себя или медленно смакуя, и именно ему отдавала предпочтение тетя Адди. Ром пили все Кингсли, мужчины и женщины. – Так чем вы занимаетесь? – спросила Аликс и затаила дыхание. Интересно, что он расскажет о себе?
   – Строительством.
   – Вот как? – Голос Аликс взлетел вверх на октаву. Пришлось взять себя в руки. – Проектируете и строите?
   – Нет, все куда проще. Просто разъезжаю по округе на своем пикапе и делаю, что могу.
   Аликс замерла с рыбой в руках. Похоже, Монтгомери не собирался открывать свое инкогнито. Но что давала ему эта беззастенчивая ложь? Неужели он и вправду думал, будто студентка архитектурной школы не узнает его в лицо? Не настолько же он наивен? А может быть, это просто скромность?
   – Вы работаете здесь, на Нантакете? – спросила она.
   – Иногда. У меня есть своя фирма за пределами острова.
   – В самом деле? – Однажды Аликс удалось проникнуть в вестибюль здания, где располагалось бюро Монтгомери. Охранники не пропустили ее в лифт, но она успела прикоснуться кончиками пальцев к его имени на табличке.
   – Да, и мне нужно вернуться к работе, поэтому завтра утром я покидаю Нантакет. Наверное, я не вернусь, пока…
   – Пока я здесь? – Джаред коротко кивнул. – Понятно, – протянула Аликс, опасаясь, что угадала правду. Ей говорили, что «мистер Кингсли» пробудет на острове до осени, но, должно быть, он передумал. Почему? В Нью-Йорке его ждала срочная работа? Или он решил уехать, потому что не хотел оставаться рядом со студенткой? А может быть, он просто не любит рассказывать о своих достижениях? Возможно, если его немного поощрить, он станет откровеннее? – Мой отец архитектор, у него большой опыт в строительстве, – произнесла она. – Над чем вы сейчас работаете? – За ее спиной раздался резкий хлопок – Монтгомери открыл банку с колой.