Страница:
– Огайо… Да, там живет Уолтер К. Ранкел.
– Позволь мне угадать. Это папаша капризной дочурки.
– Да, – кивнул Джаред. Похоже, Билл тоже внимательно слушал рассказы Иден. – Иден сказала, что он был старшим дьяконом в приходской церкви, куда ходила ее семья. Я сделал пару звонков, навел кое-какие справки и собрал о нем основные данные.
– Ну и?..
– Приблизительно через четыре года после того, как родители выгнали Иден из дома, в приходе случился большой скандал. Человека, который изнасиловал Иден, застали с другой девочкой.
– Опять изнасилование?
– Нет. Похоже, там все было по взаимному согласию, просто она была слишком молода. Но в полицию не обращались, и до суда и ареста дело не дошло. Ранкел вернулся к жене и детям. Но как только девушка достигла совершеннолетия, они опять сошлись. Жена дьякона собрала вещички, взяла детей и уехала в Калифорнию. Они развелись, и Ранкел сразу же женился на девчонке. К тому моменту она была уже на седьмом месяце беременности.
– Ты полагаешь, что Иден в курсе этих событий?
– Нет, она ничего не знает. И не хочет знать. Покинув родной город, она оставила его навсегда.
– И что теперь Ранкел? Счастлив с молодой женой?
– Он бросил жену, как только ей исполнилось двадцать. Она забрала ребенка и вернулась к родителям.
– Однако. – Билл удивленно покачал головой. – И что поделывает Ранкел теперь?
– Он больше не дьякон. Работает продавцом в магазине ковров. Теперь все в городе знают, что он собой представляет, и стараются держать дочерей подальше от него.
– А родители мисс Палмер?
– Они умерли.
Билл некоторое время задумчиво листал документы, разложенные на столе, потом сказал:
– Ты считаешь, что Ранкел не может иметь к происходящей в Арунделе чертовщине никакого отношения, так? А что, если он надумал шантажировать мисс Палмер? Лично я уверен, что она готова заплатить, лишь бы удержать его на расстоянии от дочери и внука.
– Я думал об этом, но Ранкел уже много лет никуда не выезжал из города. Кроме того, я проверил его телефон – он не звонил в Северную Каролину. По-моему, он вообще забыл про Иден. А о существовании Мелиссы даже не подозревает.
Некоторое время Билл с интересом разглядывал Джареда, потом спросил:
– И что ты собираешься с ним делать?
– Случай с Иден единственный, когда он прибег к насилию… во всяком случае, единственный известный.
– Смотрел записи о нераскрытых изнасилованиях?
– Да. Их три. – Джаред кивнул, губы его дрогнули в улыбке, смахивающей на оскал. – Я просмотрел дела и не исключаю, что это его работа.
– Они сохранили ДНК?
– Да. – Некоторое время мужчины молча смотрели друг на друга, затем оба понимающе кивнули. Иден решительно отказалась выдвигать обвинение и проходить через судебное разбирательство. Но возможно, другие жертвы согласятся довести дело до суда.
– Займись этим, – сказал Билл.
– Уже.
– Хорошо. Что у тебя еще?
– Почему ты не сказал мне, что Тесс Брустер не умела рисовать?
– Я знал, что ты сам докопаешься. А скажи я – ты бы все равно не услышал. Когда агент Макбрайд находится рядом с мисс Палмер, он видит и слышит только ее одну.
Джаред исподлобья взглянул на босса; во взгляде его было предостережение.
– Может быть, теперь ты хочешь мне что-то рассказать? – спросил он.
– Могу только повторить то, что ты уже знаешь. Тесс не писала тех картин, но она отнесла их в багетную мастерскую.
– Тогда где же она взяла акварели? – Джаред опустился на стул. – Не могла же она их купить!
– Я не знаю, где она их взяла, но почти уверен, что в мастерскую она их отдала, чтобы спрятать.
– Спрятать от посторонних глаз, чтобы вернуться за ними позже.
– Она хотела, чтобы мы их забрали. Отправила в агентство квитанцию. – Билл показал бумажный квадратик.
– Квитанция? И ты ничего мне не сказал?
– Я не сразу ее нашел. Она была подколота к рапорту с другой стороны…
Джаред смотрел на своего босса, раздумывая над его словами. Вот так не заметить документ? Это слишком маловероятно. Либо босс лжет, либо опять чего-то недоговаривает.
Меж тем Билл уткнулся носом в бумаги и, не глядя на Джареда, сказал:
– Я отстраняю тебя отдела. Два агента убиты, а мы так ничего и не узнали.
– Какие меры предпринимаются для защиты мисс Палмер? – спросил Макбрайд.
– Мы просто наблюдаем за ней. Она ничего не знает о том, что вчера убили еще одного агента. В настоящий момент ее единственная забота – разыскать зятя, чтобы уговорить его приехать в Арундел и забрать Мелиссу домой.
– И где этот зять?
– Он занят.
– Понятно. Вы удерживаете парня на расстоянии, чтобы он не смог поехать к жене. Не хотите, чтобы он спугнул тех, кто придет за жертвами. Вы размахиваете перед носом убийц наживкой – двумя беззащитными женщинами, одна из которых к тому же на последних сроках беременности.
– Если бы ты не расслюнился, а расколол эту бабу, нам не пришлось бы этого делать.
– Иден ни черта не знает! – рявкнул Макбрайд. – Ничего такого, что заставило бы Эпплгейта скрывать ее имя.
– Я в этом не уверен. Ты меня не убедил. – Билл положил перед собой новую папку с делами, давая понять, что разговор закончен. – Если узнаешь что-нибудь новенькое – дай знать, – сказал он.
– Непременно, – отозвался Макбрайд, покидая кабинет босса. В коридоре он некоторое время постоял, прикрыв глаза и усиленно шевеля мозгами. Нужно срочно узнать, кто написал те акварели. И еще нужно… Джаред вернулся к себе и сказал секретарше, что плохо себя чувствует и его не будет на месте неделю, а может, и две.
Секретарша понимающе улыбнулась:
– Желаю хорошо провести время. Если будет что-то уж очень срочное, я позвоню вашей маме, чтобы она с вами связалась.
– Договорились, – кивнул Макбрайд, прошел в свой кабинет, забрал из ящика стола пару пистолетов и обоймы к ним и покинул здание.
Иден потребовалась вся ее храбрость и сила воли, чтобы заставить себя одеться, сесть в машину и отправиться на встречу с Брэдом. Ее кидало то в жар, то в холод, от надежды к страху и обратно. Что, если Брэддон даже не захочет ее видеть?
А если он прикажет выдворить ее из офиса и никогда не пускать туда впредь? «Но это же глупо, – уговаривала она себя. – Мы взрослые люди. Познакомились меньше месяца назад, и у меня нет перед ним никаких обязательств. Он не имеет права ожидать от меня верности. Господи, что я несу!» И тут же она расстроилась окончательно, потому что вспомнила о бывшей жене Гренвилла, которая была ему неверна.
– Но я ему не жена! – сказала Иден громко и решительно, чтобы придать себе уверенности. – И я ему не изменяла!
Она свернула на дорожку, ведущую к административному зданию.
Сегодняшнее утро, проведенное с хнычущей Мелиссой, далось Иден нелегко.
Материнский долг требовал, чтобы она осталась дома и жалела дочь. Так бывало в детстве – стоило Мелиссе хоть чуть-чуть заболеть, и Иден оставалась дома и нянчилась с девочкой. Именно поэтому она не могла подолгу удержаться ни на одной работе.
«Вы прекрасный работник, – говорили ей наниматели. – Но вы слишком часто отсутствуете на рабочем месте».
И сейчас Мелисса сидела за столом и как маленькая девочка ковыряла кашу в тарелке и грустно смотрела на мать, требуя, чтобы ее пожалели. Но Иден сказала:
– Мне нужно идти, милая. У тебя есть номер моего телефона, номер врача, а вот телефон больницы. Если что-то произойдет, дай мне знать.
– А если у меня начнутся роды? – Мелисса в негодовании спрыгнула с высокого стула, и тарелки на столе жалобно звякнули.
– У тебя еще живот не опустился, – сказала Иден, надевая кардиган. – Полагаю, до долгожданного события еще недель шесть. – Иден быстро поцеловала дочь и выскочила из дома.
И вот теперь она паркует машину на стоянке у административного здания в «Королеве Анне». Сердце Иден тревожно колотилось. Очень ли зол Брэддон? И как он, интересно, выражает свою злость?
Иден шла к зданию и чувствовала, что коленки у нее дрожат, а ладони предательски влажные. «Если не найду Брэддона здесь, поеду к нему домой», – решила она. Она уже заезжала в офис адвоката в центре Арундела, но там не было его машины, а значит, и его самого тоже.
Иден вошла в здание, без труда нашла кабинет Гренвилла и постучала. Ответа не последовало, тогда она подергала дверь, но офис был безнадежно заперт. Иден почувствовала на себе чей-то взгляд. Быстро оглянувшись, сквозь приоткрытую дверь соседнего кабинета она увидела Минни. Та отвернулась, как только поняла, что посетительница заметила ее.
– Минни, – позвала Иден, искренне обрадовавшись возможности получить хоть какую-то информацию.
Она вошла в кабинет Минни и наткнулась на такой холодный и неприветливый взгляд, что застыла в дверях, не рискуя идти дальше.
– Что-то случилось? – спросила Иден, с ужасом подумав, что, если и Гренвилл встретит ее таким же взглядом, она просто убежит, даже рта не раскрыв, чтоб оправдаться.
– Случилось? – Голос Минни был убийственно спокоен. – Вы развлекались с моим парнем нагишом в болоте и теперь спрашиваете, что случилось?
– Что?! – Иден от удивления забыла, зачем пришла.
– А вы думали, он принадлежит вам? Уверены, что здесь все и вся принадлежит вам?
Иден попыталась собраться с мыслями. Она сделала глубокий вдох и сказала как можно спокойнее:
– Я была уверена, что Джаред Макбрайд принадлежит исключительно самому себе. К тому же я не была голой. И он тоже был одет. Наш грузовичок завяз в грязи, мы пытались вытолкнуть его, но болото засасывает и удержаться на ногах сложно. Вот и все.
– А я слышала кое-что другое.
– Минни, уверяю вас…
– Не стоит! – Минни смотрела на гостью, не скрывая неприязни. – Я думала, что вы другая. И ведь я вам специально рассказала историю про жену Брэда, чтобы предупредить. Он не вынесет еще одной измены.
– Минуточку! – Иден выпрямилась, и губы ее сжались. Да, у нее не было сил возражать своей дочери, но эта молодая особа – совсем другое дело. Что это она себе позволяет? – Во-первых, я не являюсь ничьей женой, и потому речи об измене идти не может. А во-вторых, это не ваше дело – что у меня с Брэддоном и с Джаредом.
– Ах вот как! Значит, вы думаете, что можете приехать в наш город и вести себя как вздумается? А люди, искренне любящие Брэда, будут смотреть, как вы разбиваете ему сердце?
– Минни, – мягко сказала Иден, – я не сделала ничего такого, за что мне может быть стыдно. Ничего предосудительного. И тот, кто думает иначе, просто имеет грязное воображение.
– Не замечала прежде за Брэддоном привычки к грязным фантазиям, однако он думает именно так.
– Брэд думает, что я…
– Он думает, что вы недалеко ушли от его жены, вот! Вы причинили ему боль, Иден, сильную боль. Когда он застал вас в объятиях другого мужчины, он тут же сел на самолет, и с тех пор от него нет никаких известий. А еще знаете, что он сделал? Он позвонил моей матери.
Мать Минни? Та женщина, с которой у Гренвилла был роман? У Иден заныло сердце.
– А, не понравилось? Вижу, вы помните, кем для Брэда была моя мать. Конечно, он на ней никогда не женится, но она не хочет этого понимать и продолжает надеяться. Я пыталась ее образумить, но она и слушать не стала. А я попала меж двух огней. Я должна покрывать грешки Брэда и сохранять лояльность, потому что он мой работодатель, а мать требует, чтобы я шпионила за ним и докладывала о каждом его шаге. Если бы не дочь, о которой надо заботиться, я давно сбежала бы из этого города!
– Минни, мне жаль, – начала Иден. – Я не думала…
– Ну конечно. Никто никогда не думает и не хочет сделать другому больно. Вам просто нравится, когда за вами бегают мужики, да? Одновременно два таких мужика – что может быть лучше!
– Думаю, я наслушалась достаточно. – Рассерженная, Иден повернулась к двери.
– Скатертью дорога. Здесь таких не ждут. Шлюхой была – шлюхой и осталась.
Иден медленно повернулась и взглянула в глаза Минни. Личико секретарши было искажено злостью и гневом, в ней с трудом угадывалась та миловидная девушка, которая встретила Иден в этом здании всего несколько дней назад. Дальнейший разговор был бесполезен – Минни ничего не услышит, ее заботят только собственные проблемы. Иден повернулась и вышла.
Когда дверь за ней закрылась, Минни опустилась на стул. Ее душила злость. Из-за предательства этой шлюхи рухнули все ее планы на будущее. Теперь Брэд не женится на Палмер. У него было достаточно проблем с первой женой, об адюльтере которой сплетничал весь город, и Гренвилл не захочет второй раз попасть в такое же положение. Да и Джаред… Минни чувствовала, что он тоже ее предал. Она-то думала, что у них что-то получится, он так на нее смотрел, ничего, правда, не говорил определенного, но ведь как смотрел! А оказалось – все притворство и в городе он находился только из-за Иден. Минни не очень поняла, почему он оставался рядом с этой Палмер, знала только, что это как-то связано с ее неприглядным прошлым. Он что-то расследовал и уехал, как только докопался до того, что ему было нужно. И вот теперь Минни опять у разбитого корыта. Она не получит Джареда, и ей не достанется хорошенький маленький домик. Она по-прежнему будет служить экономкой у Гренвилла и жить в этом его отвратительном мавзолее викторианских времен.
Ярость душила ее, не давая пролиться слезам, которые принесли бы облегчение. Минни опустила голову на руки и то ли рычала, то ли стонала от разочарования и обиды. Сейчас ей больше всего на свете хотелось сделать так, чтобы всем остальным участникам этой истории было так же плохо, как ей самой.
И вдруг у Минни возникла одна мысль. Что там Иден рассказывала за обедом про человека, который изнасиловал ее? Он был старшим дьяконом в их церкви. Минни вскочила и кинулась к шкафу, где хранились документы. Нашла папку Иден. Гренвилл попросил ее заполнить анкету, чтобы официально оформить на работу. Так, где тут место рождения? Ага, вот – городишко в Огайо. Минни схватила телефон. Один звонок в администрацию города, и она легко узнала название «прелестной церкви», расположенной в указанном районе. Потом позвонила пастору и спросила, не может ли он найти в документах, кто был старшим дьяконом в 1976 году.
– Мне и искать не надо, – ответил священник. – Вы не первая, кто интересуется этим вопросом. Того человека звали Уолтер К. Ранкел.
Минни не стала спрашивать, кто еще разыскивал дьякона – ей было плевать.
– А мистер Ранкел еще жив? – с замиранием сердца спросила она.
– Вполне. Работает в магазине ковров. Если хотите, я дам вам номер его телефона.
– Да-да, я буду вам очень благодарна. – Теперь Минни улыбалась, но, если бы он увидел эту улыбку, он не был бы столь безмятежен.
Через пару минут Минни уже набирала номер Фаррингтон-Мэнора. Как и все в Арунделе, она прекрасно знала, что к Иден приехала дочь и что дочь эта ждет ребенка.
– Мисс Иден Палмер? – спросила Минни голосом деловой секретарши. – У меня есть сведения, которые вас интересовали.
– Сведения? – Голос Мелиссы звучал сонно.
– Сведения об отце вашей дочери, полученные на ваш запрос, – продолжала Минни.
– Об отце? – медленно переспросила Мелисса, осознавая смысл фразы. – Отец неизвестен.
– Но я могу передать эти сведения только самой мисс Иден Палмер. Вы Иден Палмер?
Секундная пауза, и голос Мелиссы зазвучал увереннее:
– Да, я мисс Палмер. Я вас слушаю, говорите.
– У вас есть под рукой бумага и ручка, чтобы записать адрес и телефон?
Мелисса чем-то погремела и наконец сказала:
– Да, все есть. Диктуйте.
Глава 20
– Позволь мне угадать. Это папаша капризной дочурки.
– Да, – кивнул Джаред. Похоже, Билл тоже внимательно слушал рассказы Иден. – Иден сказала, что он был старшим дьяконом в приходской церкви, куда ходила ее семья. Я сделал пару звонков, навел кое-какие справки и собрал о нем основные данные.
– Ну и?..
– Приблизительно через четыре года после того, как родители выгнали Иден из дома, в приходе случился большой скандал. Человека, который изнасиловал Иден, застали с другой девочкой.
– Опять изнасилование?
– Нет. Похоже, там все было по взаимному согласию, просто она была слишком молода. Но в полицию не обращались, и до суда и ареста дело не дошло. Ранкел вернулся к жене и детям. Но как только девушка достигла совершеннолетия, они опять сошлись. Жена дьякона собрала вещички, взяла детей и уехала в Калифорнию. Они развелись, и Ранкел сразу же женился на девчонке. К тому моменту она была уже на седьмом месяце беременности.
– Ты полагаешь, что Иден в курсе этих событий?
– Нет, она ничего не знает. И не хочет знать. Покинув родной город, она оставила его навсегда.
– И что теперь Ранкел? Счастлив с молодой женой?
– Он бросил жену, как только ей исполнилось двадцать. Она забрала ребенка и вернулась к родителям.
– Однако. – Билл удивленно покачал головой. – И что поделывает Ранкел теперь?
– Он больше не дьякон. Работает продавцом в магазине ковров. Теперь все в городе знают, что он собой представляет, и стараются держать дочерей подальше от него.
– А родители мисс Палмер?
– Они умерли.
Билл некоторое время задумчиво листал документы, разложенные на столе, потом сказал:
– Ты считаешь, что Ранкел не может иметь к происходящей в Арунделе чертовщине никакого отношения, так? А что, если он надумал шантажировать мисс Палмер? Лично я уверен, что она готова заплатить, лишь бы удержать его на расстоянии от дочери и внука.
– Я думал об этом, но Ранкел уже много лет никуда не выезжал из города. Кроме того, я проверил его телефон – он не звонил в Северную Каролину. По-моему, он вообще забыл про Иден. А о существовании Мелиссы даже не подозревает.
Некоторое время Билл с интересом разглядывал Джареда, потом спросил:
– И что ты собираешься с ним делать?
– Случай с Иден единственный, когда он прибег к насилию… во всяком случае, единственный известный.
– Смотрел записи о нераскрытых изнасилованиях?
– Да. Их три. – Джаред кивнул, губы его дрогнули в улыбке, смахивающей на оскал. – Я просмотрел дела и не исключаю, что это его работа.
– Они сохранили ДНК?
– Да. – Некоторое время мужчины молча смотрели друг на друга, затем оба понимающе кивнули. Иден решительно отказалась выдвигать обвинение и проходить через судебное разбирательство. Но возможно, другие жертвы согласятся довести дело до суда.
– Займись этим, – сказал Билл.
– Уже.
– Хорошо. Что у тебя еще?
– Почему ты не сказал мне, что Тесс Брустер не умела рисовать?
– Я знал, что ты сам докопаешься. А скажи я – ты бы все равно не услышал. Когда агент Макбрайд находится рядом с мисс Палмер, он видит и слышит только ее одну.
Джаред исподлобья взглянул на босса; во взгляде его было предостережение.
– Может быть, теперь ты хочешь мне что-то рассказать? – спросил он.
– Могу только повторить то, что ты уже знаешь. Тесс не писала тех картин, но она отнесла их в багетную мастерскую.
– Тогда где же она взяла акварели? – Джаред опустился на стул. – Не могла же она их купить!
– Я не знаю, где она их взяла, но почти уверен, что в мастерскую она их отдала, чтобы спрятать.
– Спрятать от посторонних глаз, чтобы вернуться за ними позже.
– Она хотела, чтобы мы их забрали. Отправила в агентство квитанцию. – Билл показал бумажный квадратик.
– Квитанция? И ты ничего мне не сказал?
– Я не сразу ее нашел. Она была подколота к рапорту с другой стороны…
Джаред смотрел на своего босса, раздумывая над его словами. Вот так не заметить документ? Это слишком маловероятно. Либо босс лжет, либо опять чего-то недоговаривает.
Меж тем Билл уткнулся носом в бумаги и, не глядя на Джареда, сказал:
– Я отстраняю тебя отдела. Два агента убиты, а мы так ничего и не узнали.
– Какие меры предпринимаются для защиты мисс Палмер? – спросил Макбрайд.
– Мы просто наблюдаем за ней. Она ничего не знает о том, что вчера убили еще одного агента. В настоящий момент ее единственная забота – разыскать зятя, чтобы уговорить его приехать в Арундел и забрать Мелиссу домой.
– И где этот зять?
– Он занят.
– Понятно. Вы удерживаете парня на расстоянии, чтобы он не смог поехать к жене. Не хотите, чтобы он спугнул тех, кто придет за жертвами. Вы размахиваете перед носом убийц наживкой – двумя беззащитными женщинами, одна из которых к тому же на последних сроках беременности.
– Если бы ты не расслюнился, а расколол эту бабу, нам не пришлось бы этого делать.
– Иден ни черта не знает! – рявкнул Макбрайд. – Ничего такого, что заставило бы Эпплгейта скрывать ее имя.
– Я в этом не уверен. Ты меня не убедил. – Билл положил перед собой новую папку с делами, давая понять, что разговор закончен. – Если узнаешь что-нибудь новенькое – дай знать, – сказал он.
– Непременно, – отозвался Макбрайд, покидая кабинет босса. В коридоре он некоторое время постоял, прикрыв глаза и усиленно шевеля мозгами. Нужно срочно узнать, кто написал те акварели. И еще нужно… Джаред вернулся к себе и сказал секретарше, что плохо себя чувствует и его не будет на месте неделю, а может, и две.
Секретарша понимающе улыбнулась:
– Желаю хорошо провести время. Если будет что-то уж очень срочное, я позвоню вашей маме, чтобы она с вами связалась.
– Договорились, – кивнул Макбрайд, прошел в свой кабинет, забрал из ящика стола пару пистолетов и обоймы к ним и покинул здание.
Иден потребовалась вся ее храбрость и сила воли, чтобы заставить себя одеться, сесть в машину и отправиться на встречу с Брэдом. Ее кидало то в жар, то в холод, от надежды к страху и обратно. Что, если Брэддон даже не захочет ее видеть?
А если он прикажет выдворить ее из офиса и никогда не пускать туда впредь? «Но это же глупо, – уговаривала она себя. – Мы взрослые люди. Познакомились меньше месяца назад, и у меня нет перед ним никаких обязательств. Он не имеет права ожидать от меня верности. Господи, что я несу!» И тут же она расстроилась окончательно, потому что вспомнила о бывшей жене Гренвилла, которая была ему неверна.
– Но я ему не жена! – сказала Иден громко и решительно, чтобы придать себе уверенности. – И я ему не изменяла!
Она свернула на дорожку, ведущую к административному зданию.
Сегодняшнее утро, проведенное с хнычущей Мелиссой, далось Иден нелегко.
Материнский долг требовал, чтобы она осталась дома и жалела дочь. Так бывало в детстве – стоило Мелиссе хоть чуть-чуть заболеть, и Иден оставалась дома и нянчилась с девочкой. Именно поэтому она не могла подолгу удержаться ни на одной работе.
«Вы прекрасный работник, – говорили ей наниматели. – Но вы слишком часто отсутствуете на рабочем месте».
И сейчас Мелисса сидела за столом и как маленькая девочка ковыряла кашу в тарелке и грустно смотрела на мать, требуя, чтобы ее пожалели. Но Иден сказала:
– Мне нужно идти, милая. У тебя есть номер моего телефона, номер врача, а вот телефон больницы. Если что-то произойдет, дай мне знать.
– А если у меня начнутся роды? – Мелисса в негодовании спрыгнула с высокого стула, и тарелки на столе жалобно звякнули.
– У тебя еще живот не опустился, – сказала Иден, надевая кардиган. – Полагаю, до долгожданного события еще недель шесть. – Иден быстро поцеловала дочь и выскочила из дома.
И вот теперь она паркует машину на стоянке у административного здания в «Королеве Анне». Сердце Иден тревожно колотилось. Очень ли зол Брэддон? И как он, интересно, выражает свою злость?
Иден шла к зданию и чувствовала, что коленки у нее дрожат, а ладони предательски влажные. «Если не найду Брэддона здесь, поеду к нему домой», – решила она. Она уже заезжала в офис адвоката в центре Арундела, но там не было его машины, а значит, и его самого тоже.
Иден вошла в здание, без труда нашла кабинет Гренвилла и постучала. Ответа не последовало, тогда она подергала дверь, но офис был безнадежно заперт. Иден почувствовала на себе чей-то взгляд. Быстро оглянувшись, сквозь приоткрытую дверь соседнего кабинета она увидела Минни. Та отвернулась, как только поняла, что посетительница заметила ее.
– Минни, – позвала Иден, искренне обрадовавшись возможности получить хоть какую-то информацию.
Она вошла в кабинет Минни и наткнулась на такой холодный и неприветливый взгляд, что застыла в дверях, не рискуя идти дальше.
– Что-то случилось? – спросила Иден, с ужасом подумав, что, если и Гренвилл встретит ее таким же взглядом, она просто убежит, даже рта не раскрыв, чтоб оправдаться.
– Случилось? – Голос Минни был убийственно спокоен. – Вы развлекались с моим парнем нагишом в болоте и теперь спрашиваете, что случилось?
– Что?! – Иден от удивления забыла, зачем пришла.
– А вы думали, он принадлежит вам? Уверены, что здесь все и вся принадлежит вам?
Иден попыталась собраться с мыслями. Она сделала глубокий вдох и сказала как можно спокойнее:
– Я была уверена, что Джаред Макбрайд принадлежит исключительно самому себе. К тому же я не была голой. И он тоже был одет. Наш грузовичок завяз в грязи, мы пытались вытолкнуть его, но болото засасывает и удержаться на ногах сложно. Вот и все.
– А я слышала кое-что другое.
– Минни, уверяю вас…
– Не стоит! – Минни смотрела на гостью, не скрывая неприязни. – Я думала, что вы другая. И ведь я вам специально рассказала историю про жену Брэда, чтобы предупредить. Он не вынесет еще одной измены.
– Минуточку! – Иден выпрямилась, и губы ее сжались. Да, у нее не было сил возражать своей дочери, но эта молодая особа – совсем другое дело. Что это она себе позволяет? – Во-первых, я не являюсь ничьей женой, и потому речи об измене идти не может. А во-вторых, это не ваше дело – что у меня с Брэддоном и с Джаредом.
– Ах вот как! Значит, вы думаете, что можете приехать в наш город и вести себя как вздумается? А люди, искренне любящие Брэда, будут смотреть, как вы разбиваете ему сердце?
– Минни, – мягко сказала Иден, – я не сделала ничего такого, за что мне может быть стыдно. Ничего предосудительного. И тот, кто думает иначе, просто имеет грязное воображение.
– Не замечала прежде за Брэддоном привычки к грязным фантазиям, однако он думает именно так.
– Брэд думает, что я…
– Он думает, что вы недалеко ушли от его жены, вот! Вы причинили ему боль, Иден, сильную боль. Когда он застал вас в объятиях другого мужчины, он тут же сел на самолет, и с тех пор от него нет никаких известий. А еще знаете, что он сделал? Он позвонил моей матери.
Мать Минни? Та женщина, с которой у Гренвилла был роман? У Иден заныло сердце.
– А, не понравилось? Вижу, вы помните, кем для Брэда была моя мать. Конечно, он на ней никогда не женится, но она не хочет этого понимать и продолжает надеяться. Я пыталась ее образумить, но она и слушать не стала. А я попала меж двух огней. Я должна покрывать грешки Брэда и сохранять лояльность, потому что он мой работодатель, а мать требует, чтобы я шпионила за ним и докладывала о каждом его шаге. Если бы не дочь, о которой надо заботиться, я давно сбежала бы из этого города!
– Минни, мне жаль, – начала Иден. – Я не думала…
– Ну конечно. Никто никогда не думает и не хочет сделать другому больно. Вам просто нравится, когда за вами бегают мужики, да? Одновременно два таких мужика – что может быть лучше!
– Думаю, я наслушалась достаточно. – Рассерженная, Иден повернулась к двери.
– Скатертью дорога. Здесь таких не ждут. Шлюхой была – шлюхой и осталась.
Иден медленно повернулась и взглянула в глаза Минни. Личико секретарши было искажено злостью и гневом, в ней с трудом угадывалась та миловидная девушка, которая встретила Иден в этом здании всего несколько дней назад. Дальнейший разговор был бесполезен – Минни ничего не услышит, ее заботят только собственные проблемы. Иден повернулась и вышла.
Когда дверь за ней закрылась, Минни опустилась на стул. Ее душила злость. Из-за предательства этой шлюхи рухнули все ее планы на будущее. Теперь Брэд не женится на Палмер. У него было достаточно проблем с первой женой, об адюльтере которой сплетничал весь город, и Гренвилл не захочет второй раз попасть в такое же положение. Да и Джаред… Минни чувствовала, что он тоже ее предал. Она-то думала, что у них что-то получится, он так на нее смотрел, ничего, правда, не говорил определенного, но ведь как смотрел! А оказалось – все притворство и в городе он находился только из-за Иден. Минни не очень поняла, почему он оставался рядом с этой Палмер, знала только, что это как-то связано с ее неприглядным прошлым. Он что-то расследовал и уехал, как только докопался до того, что ему было нужно. И вот теперь Минни опять у разбитого корыта. Она не получит Джареда, и ей не достанется хорошенький маленький домик. Она по-прежнему будет служить экономкой у Гренвилла и жить в этом его отвратительном мавзолее викторианских времен.
Ярость душила ее, не давая пролиться слезам, которые принесли бы облегчение. Минни опустила голову на руки и то ли рычала, то ли стонала от разочарования и обиды. Сейчас ей больше всего на свете хотелось сделать так, чтобы всем остальным участникам этой истории было так же плохо, как ей самой.
И вдруг у Минни возникла одна мысль. Что там Иден рассказывала за обедом про человека, который изнасиловал ее? Он был старшим дьяконом в их церкви. Минни вскочила и кинулась к шкафу, где хранились документы. Нашла папку Иден. Гренвилл попросил ее заполнить анкету, чтобы официально оформить на работу. Так, где тут место рождения? Ага, вот – городишко в Огайо. Минни схватила телефон. Один звонок в администрацию города, и она легко узнала название «прелестной церкви», расположенной в указанном районе. Потом позвонила пастору и спросила, не может ли он найти в документах, кто был старшим дьяконом в 1976 году.
– Мне и искать не надо, – ответил священник. – Вы не первая, кто интересуется этим вопросом. Того человека звали Уолтер К. Ранкел.
Минни не стала спрашивать, кто еще разыскивал дьякона – ей было плевать.
– А мистер Ранкел еще жив? – с замиранием сердца спросила она.
– Вполне. Работает в магазине ковров. Если хотите, я дам вам номер его телефона.
– Да-да, я буду вам очень благодарна. – Теперь Минни улыбалась, но, если бы он увидел эту улыбку, он не был бы столь безмятежен.
Через пару минут Минни уже набирала номер Фаррингтон-Мэнора. Как и все в Арунделе, она прекрасно знала, что к Иден приехала дочь и что дочь эта ждет ребенка.
– Мисс Иден Палмер? – спросила Минни голосом деловой секретарши. – У меня есть сведения, которые вас интересовали.
– Сведения? – Голос Мелиссы звучал сонно.
– Сведения об отце вашей дочери, полученные на ваш запрос, – продолжала Минни.
– Об отце? – медленно переспросила Мелисса, осознавая смысл фразы. – Отец неизвестен.
– Но я могу передать эти сведения только самой мисс Иден Палмер. Вы Иден Палмер?
Секундная пауза, и голос Мелиссы зазвучал увереннее:
– Да, я мисс Палмер. Я вас слушаю, говорите.
– У вас есть под рукой бумага и ручка, чтобы записать адрес и телефон?
Мелисса чем-то погремела и наконец сказала:
– Да, все есть. Диктуйте.
Глава 20
Иден не могла заснуть. Она перепробовала уже все возможные способы и средства, но ничего не помогало.
А ей так хотелось уснуть! Забраться под теплое одеяло, укрыться от всего мира, сомкнуть веки и… и что? Не проснуться больше?
Ну, это, пожалуй, чересчур. Иден не любила излишней драматичности. Но сейчас, бессонной ночью, будучи не в силах сомкнуть глаз и отрешиться наконец от терзавших ее мыслей, она не могла отделаться от впечатления, что жизнь ее непоправимо разрушена, и чувствовала себя совершенно несчастной.
Иден покинула кабинет Минни с прямой спиной и гордо поднятой головой. Она, Иден, ни в чем не виновата, а Минни просто сошла с ума, если позволила себе наговорить такое. «Я права, – твердила себе Иден, – на все сто процентов. Но тогда почему же мне так плохо?»
Она поехала в продовольственный магазин, где не спеша набирала вкусности для Мелиссы, пытаясь убедить себя, что все к лучшему. Хорошо, что она потеряла Гренвилла сейчас, пока их не связывают сколько-нибудь серьезные отношения. Ей было бы гораздо больнее узнать, что он столь беспощаден и ревнив, если бы она успела по-настоящему привязаться к нему.
Иден вновь и вновь находила аргументы в свою пользу, но слезы, которые она гнала прочь, были опасно близко, и в глубине души Иден знала, что обманывает себя.
«Все будет хорошо, – устало думала она. – У меня есть дом и сад. И может быть, Мелисса с малышом останутся жить у меня. Мелисса пойдет на работу, а я буду сидеть с ребенком».
Иден зажмурилась и попыталась нарисовать идиллическую сцену: она возится в саду, а малыш играет рядом. Но перед глазами вдруг возникла реклама морского круиза, которую вчера целый день крутили по телевизору: мужчина и женщина, уже не слишком молодые, стоят на палубе роскошного белого лайнера, нежно прижавшись друг к другу и любуясь закатом над морем. И никаких детей.
На глаза Иден опять навернулись слезы – ей стало ужасно жалко себя. Загрузив сумки в машину, она поехала домой.
Мелисса сидела в гостиной, и лицо ее было искажено гневом. Иден испуганно остановилась, но дочь быстро взяла себя в руки, и на ее личике расцвело выражение такой неискренней бодрости и радости, что Иден стало еще страшнее.
– Мелисса, что случилось?
– Абсолютно ничего.
Иден смотрела на дочь и видела фальшь, которую та не умела скрыть.
– Что с тобой, детка?
Она подошла и положила руку ей на плечо, желая обнять, но дочь сделала шаг в сторону, и рука Иден безвольно упала. Некоторое время мать пыталась разговорить Мелиссу, но та упорно твердила, что все в порядке и она не понимает, чего от нее хотят. Иден вздохнула: что бы там ни случилось, дочь все поставит в вину ей, это было совершенно очевидно.
– Это я во всем виновата, – прошептала она.
– Ты что-то сказала, мама? – Голос Мелиссы звучал холодно, почти враждебно.
Иден промолчала: не было сил опять выслушивать обвинения и жалобы, она боялась расплакаться, боялась, что все навалившиеся огорчения раздавят ее.
Обед получился тоскливым, разговор шел кое-как, обе явно вымучивали какие-то слова. Дважды Иден ловила на себе взгляд дочери, в котором… она даже боялась думать, что именно она увидела – злость… или ненависть?
Сразу после обеда Мелисса ушла к себе и закрыла дверь.
Иден вымыла посуду, прибрала кухню. Поднялась в спальню и взялась за рукопись. Но сосредоточиться не смогла. Что она будет делать дальше? Как жить? Если Стюарт не вернется, чтобы забрать Мелиссу, что тогда? Не решит ли дочь, что и в бегстве ее мужа виновата мать?
В два часа ночи Иден все еще по-прежнему лежала без сна и старательно гнала от себя мысли о будущем.
В два тридцать она встала с постели, натянула джинсы и свитер и осторожно спустилась на первый этаж. Может, если она съест что-нибудь вкусное, это поможет заснуть? Иден забыла о еде, как только выглянула в окно. Там, в темном саду, мелькал маленький огонек. Сигарета? Фонарик? Что бы это ни было, ему не место ночью в ее саду. Иден скосила глаза – вот на столе лежит, подключенный к заряднику, ее мобильный телефон. В его памяти есть номер Макбрайда. Стоит ли ему звонить? Может, он уже в Вашингтоне. Или еще дальше… Она схватила телефон и быстро набрала номер, прежде чем смогла решить, надо ли это делать.
Он снял трубку после первого же сигнала, но Иден слышала лишь дыхание.
– Кто-то ходит в саду, – прошептала она.
– Это я, – услышала она приглушенный голос. – Я видел, как ты зажгла свет. Если хочешь поговорить, я здесь.
Не раздумывая, Иден отключила трубку и выбежала в темноту ночи. Бегом, мимо огорода, мимо горшков с цветами, которые она так и не успела посадить, мимо черной в ночи ограды… Вот и сад. Иден остановилась, прислушиваясь. Она даже не знала, о чем собирается разговаривать с Макбрайдом, но ей нужен был рядом человек, кто-то настоящий, нормальный, чтобы она не сошла с ума от своих мыслей.
– Где ты? – прошептала она и почувствовала прикосновение. Обернулась – и утонула в синих, почти черных в темноте глазах Макбрайда.
– Что случилось? – Она видела, что он с тревогой ждет ответа, что он волнуется за нее.
– Я… – Нужно найти место, где можно было бы сесть и поговорить. Она расскажет ему о своих проблемах, они обсудят их и, наверное, найдут решение, они же взрослые умные люди. Но силы вдруг покинули Иден, и не подхвати ее Джаред, она упала бы на землю.
– Ну-ну. – Он прижимал ее к себе, давая опору, гладил по волосам и прислушивался к неровному дыханию. – Что с тобой, тебя обидел кто-нибудь?
– Нет, – начала было Иден, но тут по щекам ее потекли слезы, и ей пришлось сказать: – Да…
– Ш-ш… – Макбрайд успокаивающе погладил ее по спине, а потом подхватил на руки.
Иден прижалась к нему, чувствуя себя абсолютно беспомощной и радуясь тому, что есть человек, готовый защищать ее, жалеть и носить на руках. Никогда прежде она не ощущала столь настойчивой необходимости опереться на кого-то, спрятаться за крепкую спину…
Казалось, все ее силы и воля к борьбе иссякли, а вместо них пришли усталость и слезы. Слезы текли и текли, и Иден думала, что это все невыплаканные за долгие годы горести изливаются из ее души. Должно быть, горестей и печалей накопилось немало, ибо, пока Джаред нес ее через лужайку, тело прижавшейся к нему Иден не переставало сотрясаться от рыданий.
Потом Иден почувствовала, что он опустил ее на что-то мягкое. Она попыталась успокоиться, но не смогла. И никак не хотела размыкать рук, по-прежнему обнимая Макбрайда. Тот сел рядом и осторожно вытер ее слезы своим носовым платком.
– Я веду себя как дура, – пробормотала Иден.
– Скажи мне, что случилось, – потребовал Джаред.
– Да просто… я вдруг… – Она чуть отстранилась и огляделась вокруг. – А где это мы?
– В одном из старых домиков, там, где колодец.
Иден потерла глаза и попыталась осмотреться. Фонарь, направленный вверх, давал достаточно света, и она узнала дом. Когда-то – в XVIII веке – это была коптильня, и потому в строении не было окон. Зато имелся колодец, куда накачивали воду из источника неподалеку. Насос, трубы и все необходимое для этого до сих пор хранились в рассохшемся шкафу, который, подобно саркофагу, возвышался в углу.
Дом давно использовался как сарай, сюда сваливали вещи и сельскохозяйственное оборудование, которым уже не пользовались, но выбросить сразу рука не поднималась. Теперь же весь мусор исчез, а на полулежали матрасы и одеяла.
Макбрайд зажег свечу и выключил фонарь. Заметив вопросительный взгляд Иден, он пояснил, что домик использовали агенты, которые наблюдали за ее домом.
– Конечно, была вероятность, что тебе что-нибудь понадобится в сарае и ты их застукаешь, но они вставили замок и старались не шуметь… – усмехнулся Джаред.
Снаружи послышались шуршащие звуки – начался дождь. Он шумел по крыше, и звук этот был удивительно мирным и успокаивающим.
Иден вздохнула:
– Я должна идти. Мелисса будет волноваться.
Макбрайд крепко взял ее за руку, удерживая на месте:
– Ты никуда не пойдешь, пока не расскажешь мне, что происходит.
– Да ничего особенного. Но мне действительно пора – вдруг дочь проснется и ей что-нибудь понадобится.
– Сама возьмет… Прости, конечно, но, по-моему, больше всего твоей дочери нужна хорошая порка.
Иден улыбнулась:
– Теперь это немодно. Да и поздновато уже – Мелисса выросла.
– Не совсем. У нее тело взрослой женщины, но внутри живет маленькая девочка, и именно ты мешаешь ей повзрослеть. Тебе следовало…
Он не закончил, потому что Иден закрыла лицо руками и разрыдалась горше прежнего.
Макбрайд покачал головой. Лег на матрас и притянул Иден к себе.
– Не плачь, милая. – Он держал ее крепко-крепко и гладил теплые волосы, пахнущие цветами. – Я с тобой.
Дождь усилился, и шум воды отрезал от окружающего мира их крошечный замкнутый мирок, где была лишь Иден со своей печалью и мужчина – большой, сильный и добрый. «Я хочу быть слабой», – сказала себе Иден. У нее не было больше сил нести все на своих плечах. Дождь застучал сильнее, и она крепче прижалась к Джареду, рука ее скользнула по его груди. Макбрайд дернулся в сторону и сказал:
– Не делай этого. Ты и так слишком близко, а я не железный. – Голос прозвучал хрипло, и его низкий тембр отозвался приятной дрожью где-то в теле Иден.
– Все хорошо, – пробормотала она. – Все будет хорошо.
– Но… – Макбрайд помолчал, внимательно глядя на Иден, и обнял ее. Это было уже далеко не дружеское объятие, но Иден прошептала:
– Да. – И ее руки обвились вокруг его шеи. – Да… Джаред положил ладонь ей на затылок, секунду смотрел в глаза, а затем начал целовать ее. Сначала он был нежен и нетороплив, давая Иден последнюю возможность изменить решение, отступить, но она не разжала рук, наоборот, подалась к нему, и поцелуй стал страстным и глубоким.
А ей так хотелось уснуть! Забраться под теплое одеяло, укрыться от всего мира, сомкнуть веки и… и что? Не проснуться больше?
Ну, это, пожалуй, чересчур. Иден не любила излишней драматичности. Но сейчас, бессонной ночью, будучи не в силах сомкнуть глаз и отрешиться наконец от терзавших ее мыслей, она не могла отделаться от впечатления, что жизнь ее непоправимо разрушена, и чувствовала себя совершенно несчастной.
Иден покинула кабинет Минни с прямой спиной и гордо поднятой головой. Она, Иден, ни в чем не виновата, а Минни просто сошла с ума, если позволила себе наговорить такое. «Я права, – твердила себе Иден, – на все сто процентов. Но тогда почему же мне так плохо?»
Она поехала в продовольственный магазин, где не спеша набирала вкусности для Мелиссы, пытаясь убедить себя, что все к лучшему. Хорошо, что она потеряла Гренвилла сейчас, пока их не связывают сколько-нибудь серьезные отношения. Ей было бы гораздо больнее узнать, что он столь беспощаден и ревнив, если бы она успела по-настоящему привязаться к нему.
Иден вновь и вновь находила аргументы в свою пользу, но слезы, которые она гнала прочь, были опасно близко, и в глубине души Иден знала, что обманывает себя.
«Все будет хорошо, – устало думала она. – У меня есть дом и сад. И может быть, Мелисса с малышом останутся жить у меня. Мелисса пойдет на работу, а я буду сидеть с ребенком».
Иден зажмурилась и попыталась нарисовать идиллическую сцену: она возится в саду, а малыш играет рядом. Но перед глазами вдруг возникла реклама морского круиза, которую вчера целый день крутили по телевизору: мужчина и женщина, уже не слишком молодые, стоят на палубе роскошного белого лайнера, нежно прижавшись друг к другу и любуясь закатом над морем. И никаких детей.
На глаза Иден опять навернулись слезы – ей стало ужасно жалко себя. Загрузив сумки в машину, она поехала домой.
Мелисса сидела в гостиной, и лицо ее было искажено гневом. Иден испуганно остановилась, но дочь быстро взяла себя в руки, и на ее личике расцвело выражение такой неискренней бодрости и радости, что Иден стало еще страшнее.
– Мелисса, что случилось?
– Абсолютно ничего.
Иден смотрела на дочь и видела фальшь, которую та не умела скрыть.
– Что с тобой, детка?
Она подошла и положила руку ей на плечо, желая обнять, но дочь сделала шаг в сторону, и рука Иден безвольно упала. Некоторое время мать пыталась разговорить Мелиссу, но та упорно твердила, что все в порядке и она не понимает, чего от нее хотят. Иден вздохнула: что бы там ни случилось, дочь все поставит в вину ей, это было совершенно очевидно.
– Это я во всем виновата, – прошептала она.
– Ты что-то сказала, мама? – Голос Мелиссы звучал холодно, почти враждебно.
Иден промолчала: не было сил опять выслушивать обвинения и жалобы, она боялась расплакаться, боялась, что все навалившиеся огорчения раздавят ее.
Обед получился тоскливым, разговор шел кое-как, обе явно вымучивали какие-то слова. Дважды Иден ловила на себе взгляд дочери, в котором… она даже боялась думать, что именно она увидела – злость… или ненависть?
Сразу после обеда Мелисса ушла к себе и закрыла дверь.
Иден вымыла посуду, прибрала кухню. Поднялась в спальню и взялась за рукопись. Но сосредоточиться не смогла. Что она будет делать дальше? Как жить? Если Стюарт не вернется, чтобы забрать Мелиссу, что тогда? Не решит ли дочь, что и в бегстве ее мужа виновата мать?
В два часа ночи Иден все еще по-прежнему лежала без сна и старательно гнала от себя мысли о будущем.
В два тридцать она встала с постели, натянула джинсы и свитер и осторожно спустилась на первый этаж. Может, если она съест что-нибудь вкусное, это поможет заснуть? Иден забыла о еде, как только выглянула в окно. Там, в темном саду, мелькал маленький огонек. Сигарета? Фонарик? Что бы это ни было, ему не место ночью в ее саду. Иден скосила глаза – вот на столе лежит, подключенный к заряднику, ее мобильный телефон. В его памяти есть номер Макбрайда. Стоит ли ему звонить? Может, он уже в Вашингтоне. Или еще дальше… Она схватила телефон и быстро набрала номер, прежде чем смогла решить, надо ли это делать.
Он снял трубку после первого же сигнала, но Иден слышала лишь дыхание.
– Кто-то ходит в саду, – прошептала она.
– Это я, – услышала она приглушенный голос. – Я видел, как ты зажгла свет. Если хочешь поговорить, я здесь.
Не раздумывая, Иден отключила трубку и выбежала в темноту ночи. Бегом, мимо огорода, мимо горшков с цветами, которые она так и не успела посадить, мимо черной в ночи ограды… Вот и сад. Иден остановилась, прислушиваясь. Она даже не знала, о чем собирается разговаривать с Макбрайдом, но ей нужен был рядом человек, кто-то настоящий, нормальный, чтобы она не сошла с ума от своих мыслей.
– Где ты? – прошептала она и почувствовала прикосновение. Обернулась – и утонула в синих, почти черных в темноте глазах Макбрайда.
– Что случилось? – Она видела, что он с тревогой ждет ответа, что он волнуется за нее.
– Я… – Нужно найти место, где можно было бы сесть и поговорить. Она расскажет ему о своих проблемах, они обсудят их и, наверное, найдут решение, они же взрослые умные люди. Но силы вдруг покинули Иден, и не подхвати ее Джаред, она упала бы на землю.
– Ну-ну. – Он прижимал ее к себе, давая опору, гладил по волосам и прислушивался к неровному дыханию. – Что с тобой, тебя обидел кто-нибудь?
– Нет, – начала было Иден, но тут по щекам ее потекли слезы, и ей пришлось сказать: – Да…
– Ш-ш… – Макбрайд успокаивающе погладил ее по спине, а потом подхватил на руки.
Иден прижалась к нему, чувствуя себя абсолютно беспомощной и радуясь тому, что есть человек, готовый защищать ее, жалеть и носить на руках. Никогда прежде она не ощущала столь настойчивой необходимости опереться на кого-то, спрятаться за крепкую спину…
Казалось, все ее силы и воля к борьбе иссякли, а вместо них пришли усталость и слезы. Слезы текли и текли, и Иден думала, что это все невыплаканные за долгие годы горести изливаются из ее души. Должно быть, горестей и печалей накопилось немало, ибо, пока Джаред нес ее через лужайку, тело прижавшейся к нему Иден не переставало сотрясаться от рыданий.
Потом Иден почувствовала, что он опустил ее на что-то мягкое. Она попыталась успокоиться, но не смогла. И никак не хотела размыкать рук, по-прежнему обнимая Макбрайда. Тот сел рядом и осторожно вытер ее слезы своим носовым платком.
– Я веду себя как дура, – пробормотала Иден.
– Скажи мне, что случилось, – потребовал Джаред.
– Да просто… я вдруг… – Она чуть отстранилась и огляделась вокруг. – А где это мы?
– В одном из старых домиков, там, где колодец.
Иден потерла глаза и попыталась осмотреться. Фонарь, направленный вверх, давал достаточно света, и она узнала дом. Когда-то – в XVIII веке – это была коптильня, и потому в строении не было окон. Зато имелся колодец, куда накачивали воду из источника неподалеку. Насос, трубы и все необходимое для этого до сих пор хранились в рассохшемся шкафу, который, подобно саркофагу, возвышался в углу.
Дом давно использовался как сарай, сюда сваливали вещи и сельскохозяйственное оборудование, которым уже не пользовались, но выбросить сразу рука не поднималась. Теперь же весь мусор исчез, а на полулежали матрасы и одеяла.
Макбрайд зажег свечу и выключил фонарь. Заметив вопросительный взгляд Иден, он пояснил, что домик использовали агенты, которые наблюдали за ее домом.
– Конечно, была вероятность, что тебе что-нибудь понадобится в сарае и ты их застукаешь, но они вставили замок и старались не шуметь… – усмехнулся Джаред.
Снаружи послышались шуршащие звуки – начался дождь. Он шумел по крыше, и звук этот был удивительно мирным и успокаивающим.
Иден вздохнула:
– Я должна идти. Мелисса будет волноваться.
Макбрайд крепко взял ее за руку, удерживая на месте:
– Ты никуда не пойдешь, пока не расскажешь мне, что происходит.
– Да ничего особенного. Но мне действительно пора – вдруг дочь проснется и ей что-нибудь понадобится.
– Сама возьмет… Прости, конечно, но, по-моему, больше всего твоей дочери нужна хорошая порка.
Иден улыбнулась:
– Теперь это немодно. Да и поздновато уже – Мелисса выросла.
– Не совсем. У нее тело взрослой женщины, но внутри живет маленькая девочка, и именно ты мешаешь ей повзрослеть. Тебе следовало…
Он не закончил, потому что Иден закрыла лицо руками и разрыдалась горше прежнего.
Макбрайд покачал головой. Лег на матрас и притянул Иден к себе.
– Не плачь, милая. – Он держал ее крепко-крепко и гладил теплые волосы, пахнущие цветами. – Я с тобой.
Дождь усилился, и шум воды отрезал от окружающего мира их крошечный замкнутый мирок, где была лишь Иден со своей печалью и мужчина – большой, сильный и добрый. «Я хочу быть слабой», – сказала себе Иден. У нее не было больше сил нести все на своих плечах. Дождь застучал сильнее, и она крепче прижалась к Джареду, рука ее скользнула по его груди. Макбрайд дернулся в сторону и сказал:
– Не делай этого. Ты и так слишком близко, а я не железный. – Голос прозвучал хрипло, и его низкий тембр отозвался приятной дрожью где-то в теле Иден.
– Все хорошо, – пробормотала она. – Все будет хорошо.
– Но… – Макбрайд помолчал, внимательно глядя на Иден, и обнял ее. Это было уже далеко не дружеское объятие, но Иден прошептала:
– Да. – И ее руки обвились вокруг его шеи. – Да… Джаред положил ладонь ей на затылок, секунду смотрел в глаза, а затем начал целовать ее. Сначала он был нежен и нетороплив, давая Иден последнюю возможность изменить решение, отступить, но она не разжала рук, наоборот, подалась к нему, и поцелуй стал страстным и глубоким.