Едва Карен очнулась, Армина встала и, шепотом велев ей следовать за ней в спальню, вышла из ванной, накинув махровое полотенце на мокрые плечи. Покачиваясь на ватных ногах, словно девица, только что потерявшая девственность, Карен пошла за ней, торопясь ответить любезностью на любезность. Атласная простыня, на которую она упала, ласкала кожу, словно нежный ветерок. Широкое ложе просело под тяжестью двух блудниц. Настал черед Карен ублажать Армину, и она впервые познала от этого радость и отдалась лесбиянству со всей страстью, получая изысканное удовольствие от прикосновений к другой женщине, томных вздохов и жарких поцелуев.
Их уста таяли, словно мед, ноздри трепетали от чудесных ароматов, которые источали их половые органы, кожа и волосы после купания. Соски у них набухли и отвердели, словно рожки козленка, их стоны и вздохи с каждым мгновением становились все откровеннее и громче, горячее дыхание — учащеннее. Их тела извивались, охваченные утонченным блаженством, и требовали еще больше ласки и наслаждения. И вот наконец наступил заключительный акт этого действа.
Армина широко раздвинула ноги, и Карен, наклонившись над ней, с радостью вдохнула медовый аромат распустившегося бутона и отведала нектара ее полового секрета, ощутила языком шелковистую нежность складок срамных губ, пососала очаровательный трепетный хоботок. Это не шло ни в какое сравнение с заглатыванием твердого фаллоса, норовящего повредить женскую гортань и выплюнуть сперму ей в дыхательные пути. Нет, то было чистое блаженство, подобное высасыванию сладости из клевера, упоительное наслаждение цветком розы.
Пока Карен колдовала над клитором и преддверием влагалища Армины, та легонько постанывала, сжимая свои груди и теребя соски в одном ритме с движением языка Карен.
— Только не уходи! — хрипло приговаривала она. — Быстрее! Я хочу кончить!
— Сейчас, сейчас! Я сама хочу, чтобы ты кончила, — хрипела Карен, продолжал лизать трепетный червячок. — Я хочу, чтобы ты видела, как я это сделаю! Я вошла во вкус.
Она забыла, что впервые предается любовной игре с женщиной, и даже не вспоминала никого из своих любовников в этот момент, заботясь лишь о том, как ей удовлетворить Ар-мину. Сжав руками ее ягодицы, она вгрызалась в сладкую и сочную, как арбуз, сердцевину промежности, повизгивая и поводя оттопыренным задом. По ее подбородку стекал липкий сок, влагалище растопилось, как золотистый сахарный сироп, клитор затрепетал.
Армина закинула голову и стала яростно работать торсом, раскинув руки в стороны. По ее телу пробежала судорога. Несколько раз дернувшись, она застыла, потеряв сознание. Глаза ее закрылись, грудь учащенно вздымалась. Но постепенно она успокоилась, потянулась, пошевелилась и открыла глаза. Карен обняла ее, и они уснули, накрывшись легким покрывалом.
Сон Карен нарушил топот конских копыт за окном. Она проснулась и прислушалась. Скрипнула дверь, потянуло сквозняком. В кромешной темноте ей ничего не было видно. Послышался голос Армины:
— Я не ждала тебя сегодня!
— Я догадался, — ответил низкий насмешливый мужской голос.
Глаза Карен привыкли к темноте, и она увидела склонившегося над кроватью мужчину. Карен зажмурилась и потерла глаза, решив, что все еще не проснулась. Армина рассмеялась. Карен открыла глаза и обмерла: перед ней стоял человек, портрет которого висел на самом видном месте в картинной галерее усадьбы. Это был сам маркиз, горделивый красавец лорд Бернет, владелец имения, в котором она нанялась разбирать библиотеку.
Маркиз скрестил руки на груди, выпрямился и, широко расставив ноги, смерил ее холодным изучающим взглядом, от которого у нее мурашки поползли по коже. В его позе было столько самодовольства, надменности и самоуверенности, что ей стало не по себе. Она поняла по его глазам, что он догадался, чем они с Арминой занимались до его внезапного прихода. Маркиз насмешливо усмехнулся и спросил, глядя на обнаженные груди Карен:
— Кто вы?
— Карен Хейуорд, — пропищала она, покраснев до корней волос. Слава Богу, маркиз не видел этого в темноте. Ягодицы и срамные губы ее сжались, она прикрылась одеялом и потупилась, чувствуя, как шумит в ушах кровь.
— Мы с вами незнакомы, не так ли? — спросил, вскинув густые брови, Мэллори.
Карен спустила ноги с кровати.
— Только заочно. Я помощница Тони Страуда, архивиста.
Одеяло выскользнуло на ее дрожащих пальцев на пол, разгоряченное тело обдало волной свежего утреннего воздуха. Занавески на окне зашевелились, и краем глаза она увидела, что занимается рассвет. Темнота в комнате обрела лиловый оттенок. Желая прикрыть наготу, Карен наклонилась, забыв, что зад у нее голый. И когда она, спохватившись, схватила одеяло и прикрыла им срам, то залилась густым румянцем.
Ловкий и сильный, словно пантера, маркиз улегся на кровати рядом с Арминой и непринужденно обронил:
— Ах да, вот теперь я вспомнил! Тони говорил мне о вас. Вы давно здесь?
— Я приехала только вчера, — промямлила Карен, проклиная и себя, и Тони, и Армину. Вот так успешное начало карьеры! Что подумает о ней маркиз?
Армина осоловело улыбнулась и погладила рукой маркиза по его толстому стволу. Карен охватили противоречивые мысли и чувства, она окончательно смутилась. Впрочем, этому не следовало удивляться, Мэллори мог смутить любую женщину, даже многоопытную и самоуверенную. К собственному стыду, Карен обнаружила, что не в силах отвести взгляд от маркиза — от него исходили та фатальная мужская сила, обаятельность властной личности и то благородство, устоять перед которыми было невозможно.
Он был обезоруживающе хорош собой, этот брюнет с непослушной прядью волос, спадающей на лоб, янтарно-карими глазами, широкой грудью и мощными плечами и руками. На нем была льняная белая сорочка, мускулистые ноги обтягивали белью брюки. Вспомнив рассказ Армины о чудесах, которые творит этот новый Геракл в постели, Карен затрепетала и почувствовала, как увлажнилась промежность. Она представила, каков его член в напряженном состоянии, и покачнулась.
Между тем утро вступало в свои права, стало светлее, и в полумраке будуара Армины уже было можно разглядеть маркиза. Обозначились бугры мышц на его полусогнутых руках, в распахнутом вороте сорочки стали заметны курчавые густые черные волосы. Н(? даже они не могли скрыть загар, на фоне которого ярче выделялась серебряная пряжка поясного ремня.
Маркиз лежал, полуприкрыв отяжелевшими веками глаза, но Карен чувствовала, что он ее
внимательно изучает. Рассудок подсказывал, что ей пора уходить, но ноги приросли к полу. Не теряя времени, Армина ловко расстегнула ремень и верхнюю пуговицу его эластичных брюк. У Карен перехватило дух, по бедрам заструился секрет. Мэллори смотрел на нее, как удав на кролика, словно бы проверяя ее хладнокровие.
Она приказала себе не поддаваться гипнозу, не выказывать слабость и не позволять вовлечь ее в групповой секс, мысленно поклявшись, что не станет легкой добычей, девкой на одну ночь или содержанкой.
Армина перекинула ногу через маркиза, оседлала его, упершись коленями в матрац, и начала расстегивать молнию. Карен видела, как бесстыдно раскрылись ее половые губы и как выскочил из них нетерпеливый клитор. Едва шаловливые пальчики Армины довели начатое дело до конца, как из расстегнутой ширинки, словно бы на пружине, вырвался громадный фаллос. Армина начала тереться низом живота о ногу маркиза.
У Карен по спине побежали мурашки: член лорда Бернета превзошел ее самые смелые фантазии. Он был толстый и длинный, с большой глянцевитой сизой головкой без кожицы, на которой блестела слезоподобная капелька. Карен хотелось броситься вперед, заглотить этого «красавца» и высосать из него все до последней капли, даже рискуя захлебнуться спермой. Страсть захватила ее целиком.
Армина обернулась и смерила ее торжествующим взглядом: дескать, что я тебе говорила!
Карен окаменела, взгляд ее стал бессмысленным, глаза округлились и остекленели, рот открылся, руки безвольно упали, ноги налились свинцом. Она почувствовала, что не совладает с вожделением, и сжала кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Ноздри ее хищно раздувались, перед глазами все плыло.
Словно в тумане она увидела, как Армина встает на четвереньки и подается вперед. Твердый, словно камень, «фаллос вошел в ее рот. Сначала скрылась сизая головка, а затем и весь пенис. Взгляд маркиза был прикован в этот момент к лицу Карен, он смотрел на нее, как коршун на цыпленка. Голова Армины ритмично опускалась и поднималась.
Взяв ее за уши, маркиз с силой заработал торсом. Наконец, когда Армина стукнулась носом о его лобок, поросший густыми волосами, маркиз ахнул и, зарычав, излил горячее густое семя ей в глотку. Она поперхнулась и раскашлялась, сперма потекла у нее по подбородку. Маркиз победно взглянул на Карен, намекая, что ее ожидает такая же участь.
Карен взбесилась: этот самонадеянный жеребец догадался, что она его хочет! Ничего, скоро он поймет, что на свете существуют и другие мужчины, достойные ее внимания. Она повернулась и вышла вон, хлопнув дверью.
Глава 5
Их уста таяли, словно мед, ноздри трепетали от чудесных ароматов, которые источали их половые органы, кожа и волосы после купания. Соски у них набухли и отвердели, словно рожки козленка, их стоны и вздохи с каждым мгновением становились все откровеннее и громче, горячее дыхание — учащеннее. Их тела извивались, охваченные утонченным блаженством, и требовали еще больше ласки и наслаждения. И вот наконец наступил заключительный акт этого действа.
Армина широко раздвинула ноги, и Карен, наклонившись над ней, с радостью вдохнула медовый аромат распустившегося бутона и отведала нектара ее полового секрета, ощутила языком шелковистую нежность складок срамных губ, пососала очаровательный трепетный хоботок. Это не шло ни в какое сравнение с заглатыванием твердого фаллоса, норовящего повредить женскую гортань и выплюнуть сперму ей в дыхательные пути. Нет, то было чистое блаженство, подобное высасыванию сладости из клевера, упоительное наслаждение цветком розы.
Пока Карен колдовала над клитором и преддверием влагалища Армины, та легонько постанывала, сжимая свои груди и теребя соски в одном ритме с движением языка Карен.
— Только не уходи! — хрипло приговаривала она. — Быстрее! Я хочу кончить!
— Сейчас, сейчас! Я сама хочу, чтобы ты кончила, — хрипела Карен, продолжал лизать трепетный червячок. — Я хочу, чтобы ты видела, как я это сделаю! Я вошла во вкус.
Она забыла, что впервые предается любовной игре с женщиной, и даже не вспоминала никого из своих любовников в этот момент, заботясь лишь о том, как ей удовлетворить Ар-мину. Сжав руками ее ягодицы, она вгрызалась в сладкую и сочную, как арбуз, сердцевину промежности, повизгивая и поводя оттопыренным задом. По ее подбородку стекал липкий сок, влагалище растопилось, как золотистый сахарный сироп, клитор затрепетал.
Армина закинула голову и стала яростно работать торсом, раскинув руки в стороны. По ее телу пробежала судорога. Несколько раз дернувшись, она застыла, потеряв сознание. Глаза ее закрылись, грудь учащенно вздымалась. Но постепенно она успокоилась, потянулась, пошевелилась и открыла глаза. Карен обняла ее, и они уснули, накрывшись легким покрывалом.
Сон Карен нарушил топот конских копыт за окном. Она проснулась и прислушалась. Скрипнула дверь, потянуло сквозняком. В кромешной темноте ей ничего не было видно. Послышался голос Армины:
— Я не ждала тебя сегодня!
— Я догадался, — ответил низкий насмешливый мужской голос.
Глаза Карен привыкли к темноте, и она увидела склонившегося над кроватью мужчину. Карен зажмурилась и потерла глаза, решив, что все еще не проснулась. Армина рассмеялась. Карен открыла глаза и обмерла: перед ней стоял человек, портрет которого висел на самом видном месте в картинной галерее усадьбы. Это был сам маркиз, горделивый красавец лорд Бернет, владелец имения, в котором она нанялась разбирать библиотеку.
Маркиз скрестил руки на груди, выпрямился и, широко расставив ноги, смерил ее холодным изучающим взглядом, от которого у нее мурашки поползли по коже. В его позе было столько самодовольства, надменности и самоуверенности, что ей стало не по себе. Она поняла по его глазам, что он догадался, чем они с Арминой занимались до его внезапного прихода. Маркиз насмешливо усмехнулся и спросил, глядя на обнаженные груди Карен:
— Кто вы?
— Карен Хейуорд, — пропищала она, покраснев до корней волос. Слава Богу, маркиз не видел этого в темноте. Ягодицы и срамные губы ее сжались, она прикрылась одеялом и потупилась, чувствуя, как шумит в ушах кровь.
— Мы с вами незнакомы, не так ли? — спросил, вскинув густые брови, Мэллори.
Карен спустила ноги с кровати.
— Только заочно. Я помощница Тони Страуда, архивиста.
Одеяло выскользнуло на ее дрожащих пальцев на пол, разгоряченное тело обдало волной свежего утреннего воздуха. Занавески на окне зашевелились, и краем глаза она увидела, что занимается рассвет. Темнота в комнате обрела лиловый оттенок. Желая прикрыть наготу, Карен наклонилась, забыв, что зад у нее голый. И когда она, спохватившись, схватила одеяло и прикрыла им срам, то залилась густым румянцем.
Ловкий и сильный, словно пантера, маркиз улегся на кровати рядом с Арминой и непринужденно обронил:
— Ах да, вот теперь я вспомнил! Тони говорил мне о вас. Вы давно здесь?
— Я приехала только вчера, — промямлила Карен, проклиная и себя, и Тони, и Армину. Вот так успешное начало карьеры! Что подумает о ней маркиз?
Армина осоловело улыбнулась и погладила рукой маркиза по его толстому стволу. Карен охватили противоречивые мысли и чувства, она окончательно смутилась. Впрочем, этому не следовало удивляться, Мэллори мог смутить любую женщину, даже многоопытную и самоуверенную. К собственному стыду, Карен обнаружила, что не в силах отвести взгляд от маркиза — от него исходили та фатальная мужская сила, обаятельность властной личности и то благородство, устоять перед которыми было невозможно.
Он был обезоруживающе хорош собой, этот брюнет с непослушной прядью волос, спадающей на лоб, янтарно-карими глазами, широкой грудью и мощными плечами и руками. На нем была льняная белая сорочка, мускулистые ноги обтягивали белью брюки. Вспомнив рассказ Армины о чудесах, которые творит этот новый Геракл в постели, Карен затрепетала и почувствовала, как увлажнилась промежность. Она представила, каков его член в напряженном состоянии, и покачнулась.
Между тем утро вступало в свои права, стало светлее, и в полумраке будуара Армины уже было можно разглядеть маркиза. Обозначились бугры мышц на его полусогнутых руках, в распахнутом вороте сорочки стали заметны курчавые густые черные волосы. Н(? даже они не могли скрыть загар, на фоне которого ярче выделялась серебряная пряжка поясного ремня.
Маркиз лежал, полуприкрыв отяжелевшими веками глаза, но Карен чувствовала, что он ее
внимательно изучает. Рассудок подсказывал, что ей пора уходить, но ноги приросли к полу. Не теряя времени, Армина ловко расстегнула ремень и верхнюю пуговицу его эластичных брюк. У Карен перехватило дух, по бедрам заструился секрет. Мэллори смотрел на нее, как удав на кролика, словно бы проверяя ее хладнокровие.
Она приказала себе не поддаваться гипнозу, не выказывать слабость и не позволять вовлечь ее в групповой секс, мысленно поклявшись, что не станет легкой добычей, девкой на одну ночь или содержанкой.
Армина перекинула ногу через маркиза, оседлала его, упершись коленями в матрац, и начала расстегивать молнию. Карен видела, как бесстыдно раскрылись ее половые губы и как выскочил из них нетерпеливый клитор. Едва шаловливые пальчики Армины довели начатое дело до конца, как из расстегнутой ширинки, словно бы на пружине, вырвался громадный фаллос. Армина начала тереться низом живота о ногу маркиза.
У Карен по спине побежали мурашки: член лорда Бернета превзошел ее самые смелые фантазии. Он был толстый и длинный, с большой глянцевитой сизой головкой без кожицы, на которой блестела слезоподобная капелька. Карен хотелось броситься вперед, заглотить этого «красавца» и высосать из него все до последней капли, даже рискуя захлебнуться спермой. Страсть захватила ее целиком.
Армина обернулась и смерила ее торжествующим взглядом: дескать, что я тебе говорила!
Карен окаменела, взгляд ее стал бессмысленным, глаза округлились и остекленели, рот открылся, руки безвольно упали, ноги налились свинцом. Она почувствовала, что не совладает с вожделением, и сжала кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Ноздри ее хищно раздувались, перед глазами все плыло.
Словно в тумане она увидела, как Армина встает на четвереньки и подается вперед. Твердый, словно камень, «фаллос вошел в ее рот. Сначала скрылась сизая головка, а затем и весь пенис. Взгляд маркиза был прикован в этот момент к лицу Карен, он смотрел на нее, как коршун на цыпленка. Голова Армины ритмично опускалась и поднималась.
Взяв ее за уши, маркиз с силой заработал торсом. Наконец, когда Армина стукнулась носом о его лобок, поросший густыми волосами, маркиз ахнул и, зарычав, излил горячее густое семя ей в глотку. Она поперхнулась и раскашлялась, сперма потекла у нее по подбородку. Маркиз победно взглянул на Карен, намекая, что ее ожидает такая же участь.
Карен взбесилась: этот самонадеянный жеребец догадался, что она его хочет! Ничего, скоро он поймет, что на свете существуют и другие мужчины, достойные ее внимания. Она повернулась и вышла вон, хлопнув дверью.
Глава 5
— Ну и работка! — воскликнула в сердцах Карен, сидя на перекладине стремянки у стеллажа с книгами. — По-моему, сюда лет десять никто не заглядывал.
Третий день она разбирала пыльные фолианты, но пока лишь царапнула вершину колоссального завала, который ей еще предстояло разгрести.
— Отдохни, — сказал Тони, глядя снизу на ее голые бедра под ситцевой юбкой, между которыми темнел заветный треугольник, обтянутый трусиками. — Ты слишком торопишься, хотя в этом нет нужды, — засунув руки в карманы брюк, добавил он. — Все равно эту кучу нам не разобрать за пять минут, на это не хватит жизни и двух поколений.
Он с удовольствием отметил, что ее половые губы набухли, что было заметно по тому, как глубоко врезалась ткань в разделяющее их углубление.
Карен осторожно спустилась со стремянки на пол, держа в руках стопку книг. Положив их на край стола, она смахнула тыльной стороной ладони непослушную прядь со лба и потянулась, морщась от боли в пояснице. Все минувшие дни она трудилась как одержимая, движимая не столько интересом или амбициями, сколько самолюбием. Была задета ее гордость, и это побуждало ее доказывать своему высокомерному работодателю, что она не ровня его наложницам, готовым стоять на голове, чтобы удостоиться его расположения, а квалифицированный специалист, голова которого пригодна не только для того, чтобы натягивать се за уши на фаллос. Сцена в, будуаре Армины, свидетельницей которой она стала, крепко засела у Карен в мозгу.
После неудачного знакомства с маркизом она его больше не видела и убеждала себя, что это к лучшему, что ей будет спокойнее работаться, если они вообще никогда не встретятся. Тони получил право на составление каталога по своему усмотрению, так что Карен оставалось только следовать его указаниям и расставлять тома по тематике в алфавитном порядке, занося сведения о них в базу данных компьютера.
Рисунки Дика Бедуэлла были описаны и систематизированы задолго до ее приезда, и Тони больше не извлекал их из тайника. Но сцены, запечатленные талантливым художником, будоражили ее воображение и будили в ней похоть. Она знала, что Тони найдет повод, чтобы снова показать их ей. Но всему свое время! И пока она с головой ушла в работу, которой у нее было предостаточно не только в библиотеке, но и в ее Лавровом коттедже.
Карен отнеслась к обустройству своей новой обители со всей серьезностью. Основной ее багаж уже прибыл, что позволило ей изменить интерьер по своему вкусу. Домик обрел обжитой вид. В распоряжение Карен был выделен автомобиль «фольксваген-гольф», и она съездила на нем в Порткомб и сделала некоторые покупки, а заодно и познакомилась с этим городком. Как выяснилось, там к ее услугам были и замечательные магазины, и парикмахерские, и антикварные лавки, и вполне приличный салон грамзаписей, в котором она купила два диска и видеофильм.
« С приездом хозяина в имении появилась прислуга. Карен еще не перезнакомилась со всеми горничными и уборщицами, но уже решила, что содержать такой большой штат обслуживающего персонала в наши дни просто аморально.
Обедали они с Тони на террасе, любуясь безоблачным васильковым небом и млея в лучах солнца. Ноги и руки Карен потемнели от загара, начали таять и ее радикальные взгляды на справедливое перераспределение богатств и благ в обществе. Ей нравилось, что вокруг нее суетятся официанты и служанки, приносят на стол блюда, убирают грязную посуду. В конце концов, лениво размышляла она, каждый должен выполнять свою работу: она — разбирать библиотеку маркиза, садовник — ухаживать за его садом, повар — готовить вкусную еду. Прислуга была неназойлива и работала быстро и сноровисто.
— Кажется, я начинаю привыкать к роскоши, — покаялась она Тони, поглаживая себя по бедрам и сладко потягиваясь, словно сытая кошка на подоконнике, нагретом солнышком.
Тони налил ей апельсинового соку из графина со льдом.
— Я давно не представляю себе другой жизни, — сказал он, хитро сверкнув глазками. — Ну, как прошла твоя встреча с лордом Бернетом? Мне не терпится узнать все в подробностях! Ты не хочешь поделиться со своим наставником своими первыми впечатлениями?
— Я не стану разговаривать на эту тему! — сердито ответила Карен.
— А вот маркиз с удовольствием вспоминая вашу встречу. Он, кажется, весьма впечатлен тобой.
— В самом деле? — оживилась Карен.
— Да, представь себе! — Тони улыбнулся и пододвинул к своей собеседнице вазу с консервированными фруктами. — У тебя неплохие шансы, детка!
Карен промолчала, предпочтя заняться десертом. Кормили их в усадьбе вкусно и сытно: разнообразными салатами и холодными закусками, чудесными овощами, сырами изысканных сортов, ветчиной, копченой колбасой, свежеиспеченными булочками, холодной говядиной, виноградом, разнообразными фруктами, соками, за которыми следовали кофе и сласти.
— Не стану скрывать, Тони: мне наплевать, что маркиз думает обо мне, — заявила Карен, положив приборы на скатерть. — Для меня главное — чтобы он остался доволен моей работой.
— Да, конечно, — с важным видом кивнул Тони.
— Я не шучу! — вспыхнула Карен.
— Кто же в этом сомневается? — Он развел руками и пожал могучими плечами. — У меня и в мыслях не было заподозрить тебя в несерьезности! — Но глаза его лукаво сверкнули.
— Прекрати ерничать. Тони! И не говори глупости! Я не собираюсь становиться третьей участницей в их с Арминой милых забавах.
Тони сделал большие невинные глаза, но при этом протянул руку и провел пальцем по вырезу у нее на груди. Почувствовав близость его шаловливых пальцев, ее соски отвердели и отчетливо обозначились под тонкой тканью. Тони слегка ущипнул их. Карен отодвинулась, нахмурившись, и сжала бедра, почувствовав предательское томление внизу живота. Трусы прилипли к ягодицам. Клитор ожил и высунулся из складок половых губ. Промежность увлажнилась.
— Не лучше ли нам удалиться в наш милый уголок — хранилище заветных рисунков? — пробормотал Тони, подтягивая брюки, на ширинке которых обозначился бугорок. — Мне захотелось еще разок взглянуть на эти шедевры. А тебе?
Потайная комната, в которой заблаговременно устроился маркиз, условившись с Тони, что тот приведет сюда Карен после обеда, был полон летней неги. В узкое оконце веял прохладный ветерок, насыщенный запахом свежескошенного сена. Лучи солнца образовывали вокруг головы Мэллори Бернета нимб, в нем лениво кружились пылинки и мухи.
Развалившись в кресле напротив двустороннего зеркала, маркиз с нетерпением ждал, когда появятся Тони и Карен. Наконец потайная дверца отворилась, и за зеркалом возникли фигуры архивиста и его очаровательной помощницы. Словно кинжал, сердце маркиза пронзило вожделение, сладко заныло в мошонке. Головка члена разбухла, яички поджались. На душе у Мэллори полегчало: Тони выполнил свое обещание.
Внешность Карен чрезвычайно возбуждала маркиза: высокая и стройная, она не сутулилась и обладала грациозной походкой балерины. Ее широкие бедра говорили о способности влагалища вместить пенис любого размера. Нравился ему и ее независимый, диковатый характер. Вспомнив, какова Карен обнаженная, маркиз нетерпеливо потер ладонью свой удлинившийся инструмент.
Тони покосился на зеркало и усмехнулся. Ничего не подозревающая Карен легла на стол и раздвинула согнутые в коленях ноги. Прижавшись к ней низом живота, Тони стал целовать ей шею, грудь и плечи, обнимая за талию. Свободной рукой он ласкал ее соски. Лицо Карен раскраснелось от страсти, она с удовольствием отдавалась его ласкам.
Мэллори утратил контроль над собой и, раскинув ноги пошире, извлек из брюк свой сердитый пенис, уставившийся единственным глазом в зеркало на стене.
Между тем события по другую сторону зеркала разворачивались стремительно. Тони стащил с Карен бюстгальтер и трусы, придал ей позу, позволяющую стороннему наблюдателю в деталях видеть ее половые органы: раскрывшиеся срамные губы, волосики на лобке, розоватые глянцевые складки у преддверия влагалища. Тони начал массировать клитор, разбухший, твердый и багровый.
Карен впилась взглядом в его ловкие пальцы, теребящие ее заветный бугорок, судорожно сглотнула и чувственно раздула ноздри. Складки ее половых губ увлажнились и стали похожи на лепестки шиповника. Тони вошел в раж и отчаянно тер клитор, тяжело сопя и потея. Мэллори сжал пенис в кулаке и, стиснув зубы, ждал, когда же Тони рванет язычок молнии на ширинке и, достав член, засадит его Карен, поставив ее на четвереньки. И едва лишь Тони сделал это, схватив свою помощницу за бедра и натянув анусом на головку члена, как Мэллори принялся онанировать, закусив нижнюю губу и громко дыша.
Пенис стремительно разбухал в его руке, головка раздулась и стала лиловой, мошонка подергивалась, переполненная семенной жидкостью. Карен, закинув голову, грациозно поводила бедрами в такт ударам Тони и блаженно постанывала от ощущения его крепкой плоти внутри себя.
Мэллори стиснул зубы, сдерживая рвущийся наружу рык, и начал мастурбировать с удвоенной энергией. Движения его обрели размеренность, уверенность и размашистость. Ему казалось, что это он сжимает ягодицы Карен и пронзает ее розовую попку своим копьем, вдыхая божественный аромат.
Тони пришел в неистовство, он рычал и двигал торсом с чудовищной быстротой. Карен уперлась головой в стол и выпятила зад так, что фаллос входил в него целиком. Мэллори не отставал от Тони и боялся лишь одного: что он придет к финишу первым.
А по другую сторону зеркала соитие двух архивистов во время обеденного перерыва достигло своего апогея. Карен открыла глаза, готовые вылезти из орбит, и раскрыла рот. Видимо, фаллос Тони, пыхтящего за ее спиной, давил ей на диафрагму. Она прижала ладонь к своему заветному бугорку и принялась его тереть Тони издал звериный рык и, тряся бородой, задергался в оргазме. Карен закрыла глаза и тоже забилась в конвульсиях. Мэллори обдало жаром, он сдавленно охнул и, содрогнувшись, выплеснул тугую молочную струю на зеркало. Потом ему стало так хорошо, что он уронил руки и, обмякнув, впал в забытье.
Телефон зазвонил, едва лишь Карен отперла дверь Лаврового коттеджа, вернувшись туда после работы. Бросив сумочку на пол, она подняла трубку:
— Алло!
— Привет, это Армина! Что ты собираешься делать вечером?
— Хочу принять душ…
— Жаль, что меня нет с тобой рядом. Перед глазами у Карен возникли ароматные малиновые половые органы подружки, но она ровным голосом ответила:
— Я хочу состряпать себе что-нибудь на ужин и посмотреть телевизор.
— Лучше приходи ко мне! У меня соберутся девочки, — тоном опытной соблазнительницы сказала Армина.
— Какие еще девочки?
— Целин, Патти и Джо. Они тоже любовницы Мэллори, так сказать, наложницы из его гарема.
— А сам маркиз придет?
— Нет, — ответила Армина и захихикала. — У нас сегодня девичник, поболтаем, развлечемся. Короче говоря, устроим маленький шабаш, — Она разразилась хохотом.
«А почему бы и не поучаствовать в нем?» — подумала Карен. В такой чудесный летний вечер грех рано ложиться спать или прозябать в одиночестве у телевизора. К тому же было бы глупо упускать шанс познакомиться с другими содержанками маркиза, побольше узнать о его привычках, склонностях и вкусах. Кому, как не его любовницам, они досконально известны? Карин хотелось подготовиться к неминуемой битве с Мэллори основательно, чтобы принять бой во всеоружии.
Она тщательно вымылась, надела креповое платье терракотового цвета с разрезом до половины бедра, африканские бусы, серьги в виде колец и золотистые плетеные сандалии. Взглянув на себя в зеркало, она улыбнулась, оставшись вполне довольной собой. До коттеджа Армины Карен решила прогуляться, не подозревая, что на лесной дорожке ее ждет сюрприз.
Встречи с байкером Спайком она не ожидала. Он стоял возле своего хромированного монстра, прислонившись спиной к дубу, одетый в черную кожаную жилетку и кожаные штаны. Светло-русые кудри рассыпались по его плечам, из-под распахнутой жилетки выглядывала могучая волосатая грудь, на правом запястье блестел массивный кельтский браслет. Загар его обрел оттенок шоколада, на фоне которого головы волка и лохматой гарпии, вытатуированные на руках, выглядели еще более ужасными.
Карен остановилась, чувствуя некоторое неудобство в промежности, и, склонив голову набок, вопросительно взглянула на Спайка, щурясь от солнца, пробивающегося сквозь листву. Пахло прелым мхом и сыростью. Адонис в кожаных доспехах невозмутимо курил. Внизу живота Карен возникла томительная тяжесть, срамные губы стали набухать, неутомимый клитор оживился, готовый к новым приключениям. Этот непоседа и сам не спал, и Карен не давал покоя, провоцируя ее на авантюры.
— Хочешь объездить моего дикого мустанга? — лениво спросил байкер, продолжая начатый в пабе разговор.
— О'кей! — кивнула Карен.
Спайк надел шлем с затемненным щитком и стал похож на человека-невидимку, инопланетянина или странствующего рыцаря. Карен стало жутковато, по коже у нее побежали мурашки. Спайк оседлал своего стального коня, как любовник массивный зад любовницы, и, вырулив на тропинку, остановился, поставив ногу в сапоге на землю. Крутанув на холостом ходу ручку газа, он молча протянул Карен запасной шлем, лежавший на заднем сиденье. Она послушно надела его, горячий и тяжелый, и тотчас же словно очутилась в темно-зеленом подводном царстве.
Само по себе усаживание на широкое сиденье произвело на Карен возбуждающее действие: ее промежность как будто пронзило электрическим током, едва она стиснула сиденье бедрами и прилипла к нему ягодицами. В заднем проходе у нее подозрительно засвербило, клитор задрожал. Вожделение нарастало.
— Готова? — обернувшись, спросил человек-невидимка.
— Все О'кей! — кивнула она, крепче обнимая его и прижимаясь к его спине грудями.
Мотоцикл взревел и сорвался с места.
Подпрыгивая на выбоинах и корнях деревьев, а порой опасно скользя, стальной конь вынес наконец седоков к подножию холма и затрясся по проселку. На перекрестке двух дорог Спайк вырулил на прямую, как стрела, дорогу и прибавил газу. Ветер едва не сорвал шлем с головы Карен, норовя с корнем вырвать ей волосы. Подол юбки хлестал ей по ногам и проникал в разгоряченную промежность. Подсохшие половые губы и ягодицы отлипли от кожаного сиденья, в ноздри ударил запах дорожного покрытия и тела Спайка, намертво вцепившегося сильными руками в руль мотоцикла. Ошалевшая от скорости, страха и похоти, Карен отчаянно держалась за Спайка и терлась лобком об изгиб сиденья.
Вскоре ей стало казаться, что она вовсе не Карен, а бесстрашная амазонка, женщина-воин, валькирия, скачущая по облакам над полем брани, усыпанным трупами героев, чтобы собрать их и увезти в Вальхаллу. А Спайк превратился в Зигфрида, намеренного жениться на ней. В голове ее зазвучала величественная музыка Рихарда Вагнера из «Кольца нибелунга», и Карен громко запела.
Спайк мастерски управлял своим норовистым стальным конем и гнал его со скоростью свыше восьмидесяти миль в час. Наконец «мустанг» замедлил бег, свернул в лесок и, фыркнув, замер. Спайк продолжал сидеть молча, переводя дух. Уткнувшись лицом в его спину, Карен едва дышала. Спайк слез с мотоцикла, поставил его на подпорки и помог слезть Карен. Ноги у нее стали ватными, а между ног пылал пожар. Спайк снял шлем, встряхнул взмокшими волосами и закурил. Карен дрожащими пальцами стала расстегивать ремешок своего шлема. Наконец она стянула ею и упала в объятия Спайка.
Они не промолвили ни слова. Он молча повалил, ее на мотоцикл и стал жадно целовать, рыча, словно зверь, что ей, собственно говоря, и было нужно. Карен не хотелось долгих прелюдий, она жаждала острых ощущений. Язык Спайка проник в ее рот, и она почувствовала вкус табака. Распахнув на нем жилетку, она стала щупать его волосатую грудь. Оказалось, что в его соски продеты колечки. Это открытие бросило Карен в дрожь: а где еще у него продето кольцо?
Спайк бесцеремонно тискал ее груди. Карен стонала. Соски ее встали торчком. Спиной она ощущала твердость металла, а низом живота — натиск фаллоса. Полуприкрыв глаза, Карен часто и похотливо задышала. Спайк оторвался от ее губ и начал сосать груди, причмокивая от удовольствия, как младенец. Одной рукой он задрал ей подол и сжал ее ягодицы, а другой залез в передок. Карен стянула трусики, швырнула их на землю и широко расставила ноги, открывая ему доступ в свое расплавленное лоно. Его боевой петушок отчаянно рвался на свободу из оков кожаных штанов. Карен пришла ему на выручку и, расстегнув ремень с массивной пряжкой, выпустила бойца из темницы. Он оказался толстым и длинным драконом и едва не сломал молнию. Его багровую головку украшало золотое колечко, продетое через крайнюю плоть. Расплывшись в довольной улыбке, Карен шире раздвинула ноги.
Третий день она разбирала пыльные фолианты, но пока лишь царапнула вершину колоссального завала, который ей еще предстояло разгрести.
— Отдохни, — сказал Тони, глядя снизу на ее голые бедра под ситцевой юбкой, между которыми темнел заветный треугольник, обтянутый трусиками. — Ты слишком торопишься, хотя в этом нет нужды, — засунув руки в карманы брюк, добавил он. — Все равно эту кучу нам не разобрать за пять минут, на это не хватит жизни и двух поколений.
Он с удовольствием отметил, что ее половые губы набухли, что было заметно по тому, как глубоко врезалась ткань в разделяющее их углубление.
Карен осторожно спустилась со стремянки на пол, держа в руках стопку книг. Положив их на край стола, она смахнула тыльной стороной ладони непослушную прядь со лба и потянулась, морщась от боли в пояснице. Все минувшие дни она трудилась как одержимая, движимая не столько интересом или амбициями, сколько самолюбием. Была задета ее гордость, и это побуждало ее доказывать своему высокомерному работодателю, что она не ровня его наложницам, готовым стоять на голове, чтобы удостоиться его расположения, а квалифицированный специалист, голова которого пригодна не только для того, чтобы натягивать се за уши на фаллос. Сцена в, будуаре Армины, свидетельницей которой она стала, крепко засела у Карен в мозгу.
После неудачного знакомства с маркизом она его больше не видела и убеждала себя, что это к лучшему, что ей будет спокойнее работаться, если они вообще никогда не встретятся. Тони получил право на составление каталога по своему усмотрению, так что Карен оставалось только следовать его указаниям и расставлять тома по тематике в алфавитном порядке, занося сведения о них в базу данных компьютера.
Рисунки Дика Бедуэлла были описаны и систематизированы задолго до ее приезда, и Тони больше не извлекал их из тайника. Но сцены, запечатленные талантливым художником, будоражили ее воображение и будили в ней похоть. Она знала, что Тони найдет повод, чтобы снова показать их ей. Но всему свое время! И пока она с головой ушла в работу, которой у нее было предостаточно не только в библиотеке, но и в ее Лавровом коттедже.
Карен отнеслась к обустройству своей новой обители со всей серьезностью. Основной ее багаж уже прибыл, что позволило ей изменить интерьер по своему вкусу. Домик обрел обжитой вид. В распоряжение Карен был выделен автомобиль «фольксваген-гольф», и она съездила на нем в Порткомб и сделала некоторые покупки, а заодно и познакомилась с этим городком. Как выяснилось, там к ее услугам были и замечательные магазины, и парикмахерские, и антикварные лавки, и вполне приличный салон грамзаписей, в котором она купила два диска и видеофильм.
« С приездом хозяина в имении появилась прислуга. Карен еще не перезнакомилась со всеми горничными и уборщицами, но уже решила, что содержать такой большой штат обслуживающего персонала в наши дни просто аморально.
Обедали они с Тони на террасе, любуясь безоблачным васильковым небом и млея в лучах солнца. Ноги и руки Карен потемнели от загара, начали таять и ее радикальные взгляды на справедливое перераспределение богатств и благ в обществе. Ей нравилось, что вокруг нее суетятся официанты и служанки, приносят на стол блюда, убирают грязную посуду. В конце концов, лениво размышляла она, каждый должен выполнять свою работу: она — разбирать библиотеку маркиза, садовник — ухаживать за его садом, повар — готовить вкусную еду. Прислуга была неназойлива и работала быстро и сноровисто.
— Кажется, я начинаю привыкать к роскоши, — покаялась она Тони, поглаживая себя по бедрам и сладко потягиваясь, словно сытая кошка на подоконнике, нагретом солнышком.
Тони налил ей апельсинового соку из графина со льдом.
— Я давно не представляю себе другой жизни, — сказал он, хитро сверкнув глазками. — Ну, как прошла твоя встреча с лордом Бернетом? Мне не терпится узнать все в подробностях! Ты не хочешь поделиться со своим наставником своими первыми впечатлениями?
— Я не стану разговаривать на эту тему! — сердито ответила Карен.
— А вот маркиз с удовольствием вспоминая вашу встречу. Он, кажется, весьма впечатлен тобой.
— В самом деле? — оживилась Карен.
— Да, представь себе! — Тони улыбнулся и пододвинул к своей собеседнице вазу с консервированными фруктами. — У тебя неплохие шансы, детка!
Карен промолчала, предпочтя заняться десертом. Кормили их в усадьбе вкусно и сытно: разнообразными салатами и холодными закусками, чудесными овощами, сырами изысканных сортов, ветчиной, копченой колбасой, свежеиспеченными булочками, холодной говядиной, виноградом, разнообразными фруктами, соками, за которыми следовали кофе и сласти.
— Не стану скрывать, Тони: мне наплевать, что маркиз думает обо мне, — заявила Карен, положив приборы на скатерть. — Для меня главное — чтобы он остался доволен моей работой.
— Да, конечно, — с важным видом кивнул Тони.
— Я не шучу! — вспыхнула Карен.
— Кто же в этом сомневается? — Он развел руками и пожал могучими плечами. — У меня и в мыслях не было заподозрить тебя в несерьезности! — Но глаза его лукаво сверкнули.
— Прекрати ерничать. Тони! И не говори глупости! Я не собираюсь становиться третьей участницей в их с Арминой милых забавах.
Тони сделал большие невинные глаза, но при этом протянул руку и провел пальцем по вырезу у нее на груди. Почувствовав близость его шаловливых пальцев, ее соски отвердели и отчетливо обозначились под тонкой тканью. Тони слегка ущипнул их. Карен отодвинулась, нахмурившись, и сжала бедра, почувствовав предательское томление внизу живота. Трусы прилипли к ягодицам. Клитор ожил и высунулся из складок половых губ. Промежность увлажнилась.
— Не лучше ли нам удалиться в наш милый уголок — хранилище заветных рисунков? — пробормотал Тони, подтягивая брюки, на ширинке которых обозначился бугорок. — Мне захотелось еще разок взглянуть на эти шедевры. А тебе?
Потайная комната, в которой заблаговременно устроился маркиз, условившись с Тони, что тот приведет сюда Карен после обеда, был полон летней неги. В узкое оконце веял прохладный ветерок, насыщенный запахом свежескошенного сена. Лучи солнца образовывали вокруг головы Мэллори Бернета нимб, в нем лениво кружились пылинки и мухи.
Развалившись в кресле напротив двустороннего зеркала, маркиз с нетерпением ждал, когда появятся Тони и Карен. Наконец потайная дверца отворилась, и за зеркалом возникли фигуры архивиста и его очаровательной помощницы. Словно кинжал, сердце маркиза пронзило вожделение, сладко заныло в мошонке. Головка члена разбухла, яички поджались. На душе у Мэллори полегчало: Тони выполнил свое обещание.
Внешность Карен чрезвычайно возбуждала маркиза: высокая и стройная, она не сутулилась и обладала грациозной походкой балерины. Ее широкие бедра говорили о способности влагалища вместить пенис любого размера. Нравился ему и ее независимый, диковатый характер. Вспомнив, какова Карен обнаженная, маркиз нетерпеливо потер ладонью свой удлинившийся инструмент.
Тони покосился на зеркало и усмехнулся. Ничего не подозревающая Карен легла на стол и раздвинула согнутые в коленях ноги. Прижавшись к ней низом живота, Тони стал целовать ей шею, грудь и плечи, обнимая за талию. Свободной рукой он ласкал ее соски. Лицо Карен раскраснелось от страсти, она с удовольствием отдавалась его ласкам.
Мэллори утратил контроль над собой и, раскинув ноги пошире, извлек из брюк свой сердитый пенис, уставившийся единственным глазом в зеркало на стене.
Между тем события по другую сторону зеркала разворачивались стремительно. Тони стащил с Карен бюстгальтер и трусы, придал ей позу, позволяющую стороннему наблюдателю в деталях видеть ее половые органы: раскрывшиеся срамные губы, волосики на лобке, розоватые глянцевые складки у преддверия влагалища. Тони начал массировать клитор, разбухший, твердый и багровый.
Карен впилась взглядом в его ловкие пальцы, теребящие ее заветный бугорок, судорожно сглотнула и чувственно раздула ноздри. Складки ее половых губ увлажнились и стали похожи на лепестки шиповника. Тони вошел в раж и отчаянно тер клитор, тяжело сопя и потея. Мэллори сжал пенис в кулаке и, стиснув зубы, ждал, когда же Тони рванет язычок молнии на ширинке и, достав член, засадит его Карен, поставив ее на четвереньки. И едва лишь Тони сделал это, схватив свою помощницу за бедра и натянув анусом на головку члена, как Мэллори принялся онанировать, закусив нижнюю губу и громко дыша.
Пенис стремительно разбухал в его руке, головка раздулась и стала лиловой, мошонка подергивалась, переполненная семенной жидкостью. Карен, закинув голову, грациозно поводила бедрами в такт ударам Тони и блаженно постанывала от ощущения его крепкой плоти внутри себя.
Мэллори стиснул зубы, сдерживая рвущийся наружу рык, и начал мастурбировать с удвоенной энергией. Движения его обрели размеренность, уверенность и размашистость. Ему казалось, что это он сжимает ягодицы Карен и пронзает ее розовую попку своим копьем, вдыхая божественный аромат.
Тони пришел в неистовство, он рычал и двигал торсом с чудовищной быстротой. Карен уперлась головой в стол и выпятила зад так, что фаллос входил в него целиком. Мэллори не отставал от Тони и боялся лишь одного: что он придет к финишу первым.
А по другую сторону зеркала соитие двух архивистов во время обеденного перерыва достигло своего апогея. Карен открыла глаза, готовые вылезти из орбит, и раскрыла рот. Видимо, фаллос Тони, пыхтящего за ее спиной, давил ей на диафрагму. Она прижала ладонь к своему заветному бугорку и принялась его тереть Тони издал звериный рык и, тряся бородой, задергался в оргазме. Карен закрыла глаза и тоже забилась в конвульсиях. Мэллори обдало жаром, он сдавленно охнул и, содрогнувшись, выплеснул тугую молочную струю на зеркало. Потом ему стало так хорошо, что он уронил руки и, обмякнув, впал в забытье.
Телефон зазвонил, едва лишь Карен отперла дверь Лаврового коттеджа, вернувшись туда после работы. Бросив сумочку на пол, она подняла трубку:
— Алло!
— Привет, это Армина! Что ты собираешься делать вечером?
— Хочу принять душ…
— Жаль, что меня нет с тобой рядом. Перед глазами у Карен возникли ароматные малиновые половые органы подружки, но она ровным голосом ответила:
— Я хочу состряпать себе что-нибудь на ужин и посмотреть телевизор.
— Лучше приходи ко мне! У меня соберутся девочки, — тоном опытной соблазнительницы сказала Армина.
— Какие еще девочки?
— Целин, Патти и Джо. Они тоже любовницы Мэллори, так сказать, наложницы из его гарема.
— А сам маркиз придет?
— Нет, — ответила Армина и захихикала. — У нас сегодня девичник, поболтаем, развлечемся. Короче говоря, устроим маленький шабаш, — Она разразилась хохотом.
«А почему бы и не поучаствовать в нем?» — подумала Карен. В такой чудесный летний вечер грех рано ложиться спать или прозябать в одиночестве у телевизора. К тому же было бы глупо упускать шанс познакомиться с другими содержанками маркиза, побольше узнать о его привычках, склонностях и вкусах. Кому, как не его любовницам, они досконально известны? Карин хотелось подготовиться к неминуемой битве с Мэллори основательно, чтобы принять бой во всеоружии.
Она тщательно вымылась, надела креповое платье терракотового цвета с разрезом до половины бедра, африканские бусы, серьги в виде колец и золотистые плетеные сандалии. Взглянув на себя в зеркало, она улыбнулась, оставшись вполне довольной собой. До коттеджа Армины Карен решила прогуляться, не подозревая, что на лесной дорожке ее ждет сюрприз.
Встречи с байкером Спайком она не ожидала. Он стоял возле своего хромированного монстра, прислонившись спиной к дубу, одетый в черную кожаную жилетку и кожаные штаны. Светло-русые кудри рассыпались по его плечам, из-под распахнутой жилетки выглядывала могучая волосатая грудь, на правом запястье блестел массивный кельтский браслет. Загар его обрел оттенок шоколада, на фоне которого головы волка и лохматой гарпии, вытатуированные на руках, выглядели еще более ужасными.
Карен остановилась, чувствуя некоторое неудобство в промежности, и, склонив голову набок, вопросительно взглянула на Спайка, щурясь от солнца, пробивающегося сквозь листву. Пахло прелым мхом и сыростью. Адонис в кожаных доспехах невозмутимо курил. Внизу живота Карен возникла томительная тяжесть, срамные губы стали набухать, неутомимый клитор оживился, готовый к новым приключениям. Этот непоседа и сам не спал, и Карен не давал покоя, провоцируя ее на авантюры.
— Хочешь объездить моего дикого мустанга? — лениво спросил байкер, продолжая начатый в пабе разговор.
— О'кей! — кивнула Карен.
Спайк надел шлем с затемненным щитком и стал похож на человека-невидимку, инопланетянина или странствующего рыцаря. Карен стало жутковато, по коже у нее побежали мурашки. Спайк оседлал своего стального коня, как любовник массивный зад любовницы, и, вырулив на тропинку, остановился, поставив ногу в сапоге на землю. Крутанув на холостом ходу ручку газа, он молча протянул Карен запасной шлем, лежавший на заднем сиденье. Она послушно надела его, горячий и тяжелый, и тотчас же словно очутилась в темно-зеленом подводном царстве.
Само по себе усаживание на широкое сиденье произвело на Карен возбуждающее действие: ее промежность как будто пронзило электрическим током, едва она стиснула сиденье бедрами и прилипла к нему ягодицами. В заднем проходе у нее подозрительно засвербило, клитор задрожал. Вожделение нарастало.
— Готова? — обернувшись, спросил человек-невидимка.
— Все О'кей! — кивнула она, крепче обнимая его и прижимаясь к его спине грудями.
Мотоцикл взревел и сорвался с места.
Подпрыгивая на выбоинах и корнях деревьев, а порой опасно скользя, стальной конь вынес наконец седоков к подножию холма и затрясся по проселку. На перекрестке двух дорог Спайк вырулил на прямую, как стрела, дорогу и прибавил газу. Ветер едва не сорвал шлем с головы Карен, норовя с корнем вырвать ей волосы. Подол юбки хлестал ей по ногам и проникал в разгоряченную промежность. Подсохшие половые губы и ягодицы отлипли от кожаного сиденья, в ноздри ударил запах дорожного покрытия и тела Спайка, намертво вцепившегося сильными руками в руль мотоцикла. Ошалевшая от скорости, страха и похоти, Карен отчаянно держалась за Спайка и терлась лобком об изгиб сиденья.
Вскоре ей стало казаться, что она вовсе не Карен, а бесстрашная амазонка, женщина-воин, валькирия, скачущая по облакам над полем брани, усыпанным трупами героев, чтобы собрать их и увезти в Вальхаллу. А Спайк превратился в Зигфрида, намеренного жениться на ней. В голове ее зазвучала величественная музыка Рихарда Вагнера из «Кольца нибелунга», и Карен громко запела.
Спайк мастерски управлял своим норовистым стальным конем и гнал его со скоростью свыше восьмидесяти миль в час. Наконец «мустанг» замедлил бег, свернул в лесок и, фыркнув, замер. Спайк продолжал сидеть молча, переводя дух. Уткнувшись лицом в его спину, Карен едва дышала. Спайк слез с мотоцикла, поставил его на подпорки и помог слезть Карен. Ноги у нее стали ватными, а между ног пылал пожар. Спайк снял шлем, встряхнул взмокшими волосами и закурил. Карен дрожащими пальцами стала расстегивать ремешок своего шлема. Наконец она стянула ею и упала в объятия Спайка.
Они не промолвили ни слова. Он молча повалил, ее на мотоцикл и стал жадно целовать, рыча, словно зверь, что ей, собственно говоря, и было нужно. Карен не хотелось долгих прелюдий, она жаждала острых ощущений. Язык Спайка проник в ее рот, и она почувствовала вкус табака. Распахнув на нем жилетку, она стала щупать его волосатую грудь. Оказалось, что в его соски продеты колечки. Это открытие бросило Карен в дрожь: а где еще у него продето кольцо?
Спайк бесцеремонно тискал ее груди. Карен стонала. Соски ее встали торчком. Спиной она ощущала твердость металла, а низом живота — натиск фаллоса. Полуприкрыв глаза, Карен часто и похотливо задышала. Спайк оторвался от ее губ и начал сосать груди, причмокивая от удовольствия, как младенец. Одной рукой он задрал ей подол и сжал ее ягодицы, а другой залез в передок. Карен стянула трусики, швырнула их на землю и широко расставила ноги, открывая ему доступ в свое расплавленное лоно. Его боевой петушок отчаянно рвался на свободу из оков кожаных штанов. Карен пришла ему на выручку и, расстегнув ремень с массивной пряжкой, выпустила бойца из темницы. Он оказался толстым и длинным драконом и едва не сломал молнию. Его багровую головку украшало золотое колечко, продетое через крайнюю плоть. Расплывшись в довольной улыбке, Карен шире раздвинула ноги.