Разумеется, Кэтлин с радостью приняла это приглашение, поскольку слишком долго его ждала, чтобы отказаться, и принесла слишком много жертв, чтобы унять свои сексуальные фантазии. После яркого, хотя и недостаточно содержательного интимного рандеву с Раффом на кухне, она встретилась на другой день с Бэнаном и Джоном. Проницательный художник угадал, что она чем-то взволнована, и проявил джентльменскую сдержанность. Кэтлин сама рассказала ему о предстоящем свидании с Тристаном, умолчав, однако, о легком флирте с Раффом и Джоном. Художник закончил ее портрет и, отложив в сторону кисти, многозначительно произнес:
– Будьте с ним осмотрительны! От него можно ожидать любого сюрприза.
Кэтлин вскочила, нервно прошлась по помосту и, опершись локтем на треснутый столбик, в сердцах выпалила:
– Об этом же постоянно твердит мне Белла! Что он всем вам такого сделал, что вы так на него ополчились?
Бэнан снисходительно улыбнулся и наставительно промолвил:
– Он загадочен и непредсказуем, и это раздражает местную публику. Хотя, если говорить честно, здесь все себе на уме. Ненависть к лордам всегда была в крови у сервов, их потомки продолжают недолюбливать аристократов и в душе завидуют им. А разве это для вас новость?
– Мне странно это слышать, – ответила Кэтлин, наморщив лоб. – Признаться, я не слышала, что подобные предрассудки бытуют в наше время! Во всяком случае, в студенческой среде Гранчестерского университета никакой классовой неприязни уж точно нет, все представители разных сословий там равны.
– Осмелюсь предположить, что это не так, просто вы не обращали должного внимания на эту проблему, – сказал Бэнан.
– Вполне возможно, однако в театр «Минак» я с ним все равно пойду, что бы вы мне ни говорили! – воскликнула Кэтлин, вздернув подбородок.
– Воля ваша, мисс Колберт, я все равно останусь вашим доброжелателем и всегда поддержу вас в трудную минуту. Так что не стесняйтесь и заглядывайте в мою мастерскую в любое время, я позволю вам поплакаться мне в жилетку, – сказал художник и принялся обтирать об фартук свои кисти.
Кэтлин сбежала с помоста и подошла к нему, чтобы взглянуть на картину. Полотно так потрясло ее, что она захлопала от восторга в ладоши и спросила, не продаст ли он его ей.
– Сперва этот шедевр будет выставлен на продажу в Лондоне, за весьма высокую цену, – ответил Бэнан, по-свойски обняв ее за талию. – Но если там продать его мне почему-то не удастся, тогда мы с вами сможем поторговаться. Но я сомневаюсь, что у вас хватит духу выставить свои голые груди на всеобщее обозрение, мисс Колберт.
– Отчего же, ведь я здесь необыкновенно прекрасна, – проворковала она, прижимаясь к нему плотнее…
Несколько позже Кэтлин нанесла визит в паб «Пиво и раки», однако Джон оказался занят с покупательницами и не смог уделить ей ни минутки. Отчасти по этой причине она и отправилась на свидание с Тристаном взвинченной и неудовлетворенной.
И вот теперь Тристан наконец-то был с ней рядом. Он заехал за ней на своем «бентли», унаследованном от отца, и по дороге в театр они заскочили в уютный маленький ресторанчик, где отведали изысканных блюд, предназначенных для истинных гурманов. Атмосфера, царившая в оригинально спроектированном театре, да и сама пьеса, поставленная в лучших английских драматических традициях, привели Кэтлин в чудесное настроение, и она охотно поехала с Тристаном в его родовое гнездо.
Луна, зависшая над их головами, залила шоссе вдоль берега моря мистическим серебристым светом. Оставаясь под впечатлением увиденной средневековой трагедии, Кэтлин чувствовала себя рядом с потомком аристократов настоящей леди, решившейся на опасное приключение. Тристан рисовался ей страстным одиноким бароном, способным на любое преступление, даже убийство, однако это ее не смущало, а распаляло.
Он не прикасался к ней в автомобиле, но его проникновенный голос достигал сердцевины ее чувственности, что приводило ее в неописуемое смятение. Временами у нее даже начинала кружиться голова, так же, как это с ней случалось во время совокупления.
Шоссе пролегало мимо каменных истуканов, именуемых группой «танцующих принцесс», и Тристан, остановив автомобиль, распахнул дверцу и предложил Кэтлин прогуляться.
Она зябко передернула плечами, однако молча подчинилась, все сильнее проникаясь смутными предчувствиями чего-то неординарного, подобного чему она еще не знала.
Ветер гнал на скалистый берег один водяной вал за другим, они с шумом разбивались о каменную твердь и рассыпались на миллионы брызг. Огромный таинственный круг изваяний был погружен во мрак. Опираясь на руку Тристана, Кэтлин приблизилась к этому таинственному месту и почувствовала, что силы ее покидают. Тристан обнял ее рукой за талию, взглянул на ее побледневшее лицо и произнес:
– Легенда утверждает, что сюда опасно приходить с человеком, которого ты не любишь. Зато настоящим влюбленным эти древние камни приносят удачу и счастье.
– Вы верите в это? – с дрожью в голосе спросила Кэтлин. – Неужели вы настолько суеверны? – Ноги ее стали ватными.
Он порывисто прижал ее к груди, и она затрепетала, ощутив давление его мужского естества на низ своего живота. Жар, возникший в лоне, стремительно распространялся по телу, мысли путались, вожделение нарастало пропорционально усилению натиска на клитор члена Тристана. Затаив дыхание, она ожидала ответа.
– Как вы наверняка помните, я родился в этих краях, как, впрочем, и все мои предки по отцовской линии. Уроженцу этих мест очень трудно избавиться от суеверий, – глухо произнес он, гипнотизируя ее взглядом.
– А Порция? Ведь она родом из другой части Англии, не так ли? Это вы привезли ее сюда? Вы ее любили? – спросила она.
– Да, но все это теперь в далеком прошлом, и мне бы не хотелось его ворошить, – промолвил Тристан и впился ртом в ее податливые теплые губы. Его магнетизм был так велик, что она позабыла обо всех предупреждениях своих доброжелателей и прижалась к нему еще плотнее. Кровь словно закипела в ее жилах, а сердце застучало оглушительно громко. Тристан прижал ее спиной к валуну, холодному, как гранитное надгробье, и с еще большей страстностью продолжил ее лобзать и тискать ее груди. И Кэтлин почти поверила тому, что после исчезновения Порции он уже не знал женской ласки.
– Раздевайтесь! – приказал он, и она безропотно исполнила его приказ, не опасаясь продрогнуть: так велик был пыл ее страсти.
Он облизнул свои пересохшие губы и погладил ладонью бугор, образовавшийся у него в штанах. Кэтлин быстренько освободилась от пут одежды, расставила ноги пошире и выпятила груди. Он стал теребить пальцами ее набухшие соски и ощупывать влажную промежность. Она застонала, он ввел во влагалище два сжатых пальца, склонил голову и начал сосать сосок. С губ Кэтлин сорвался томный вздох, она переполнилась бурей эмоций, и он, все поняв, стал ритмично тереть большим пальцем ее неугомонный клитор. Оргазм наступил незамедлительно, она запрокинула голову и, припав спиной к изваянию, часто и судорожно задышала.
Тристан окинул ее полубезумным взглядом и прохрипел:
– А теперь я тебя трахну!
Он расстегнул брюки, подхватил ее руками под ягодицы, приподнял, словно пушинку, и насадил на свой причиндал, словно кусок вырезки на шампур.
Твердый, горячий и толстый его член проскользнул в ее росистое лоно без труда по самую мошонку. Кэтлин дико завопила и повисла у него на шее, обхватив ногами его бедра. Тристан принялся двигать ее вниз и вверх по своему мужскому прибору. Она громко охала, мотая головой со всклокоченными волосами, и стонала, до тех пор пока, собрав всю волю в кулак, он не извлек из влагалища пенис и не натянул на него презерватив. Кэтлин отдышалась и мысленно приготовилась к новому штурму. Тристан не заставил ее долго мучиться ожиданиями, он вновь напялил ее на своего разъяренного дракончика и начал драить так, что она взвыла и вцепилась пальцами ему в волосы. Он запечатал ей рот поцелуем и продолжил экзекуцию с такой страстностью, что Кэтлин едва не потеряла сознание. Казалось, что он наказывает ее за прегрешения другой женщины, когда-то обманувшей его наиподлейшим и жесточайшим образом.
Все быстрее и быстрее работая торсом, Тристан слегка присел, поднатужился и, оторвавшись от губ Кэтлин, зарычал, словно раненый зверь, содрогаясь в пароксизме эякуляции. Она засучила ногами в воздухе и пронзительно, истошно завизжала. Эхо далеко разнесло этот нечеловеческий звук, и бушующее море откликнулось на него зловещим грохотом.
Тристан остыл и, медленно отстранившись, опустил Кэтлин на землю. Они оба молча оделись и привели себя в порядок. Она украдкой взглянула на него, пытаясь угадать по выражению его лица, не раскаялся ли он в своем поступке, совершенном, очевидно, в момент временного умопомрачения, однако полумрак помог ему скрыть свои подлинные чувства и мысли. Кэтлин огорченно вздохнула и переступила с ноги на ногу, не решаясь выйти из тени «танцующих принцесс» на дорожку, залитую лунным светом.
Он взял ее за руки и произнес:
– Эту ночь мы должны провести вместе в моем поместье. Умоляю вас, Кэтлин, останьтесь со мной! Для меня это чрезвычайно важно. Ну, вы согласны?
Она сглотнула подступивший к горлу ком и молча кивнула.
* * *
Роберт увидел свет фар приближавшегося к дому лимузина из окна своей спальни, находившейся на верхнем этаже, и, удовлетворенно хмыкнув, радостно потер ладони. Машина заехала в гараж, и слуга, на цыпочках покинув свою комнату, застыл в ожидании в коридоре. Наконец снизу раздался звук шагов Тристана и его гостьи, в которой Роберт узнал Кэтлин Колберт, и глаза лакея похотливо заблестели. Дождавшись, пока в спальне хозяина заиграет музыка, он вернулся в свою комнату и торопливо набрал чей-то номер на своем мобильном телефоне, чувствуя, как с каждой секундой все сильнее нарастает его сексуальное возбуждение.
Тот, которому он звонил в столь поздний час, долго не отвечал. Внизу, в хозяйской спальне все надрывнее рыдало фортепьяно, под аккомпанемент которого бархатистый тенор признавался в любви к чувственному сопрано. Роберт терпеливо ждал ответа, улыбаясь, словно злой гений интриг Макиавелли, которого он боготворил. Как и его кумир, он был напрочь лишен каких-либо принципов и всем другим наслаждениям предпочитал манипуляцию людьми, плетение козней и устройство заговоров. Человек, ответивший наконец-то на его ночной звонок, тоже был отпетый негодяй и законченный мерзавец. Однако между двумя этими коварными и опасными субъектами наладилось полное взаимное понимание и плодотворное сотрудничество.
– Кто это был? – поинтересовалась у блондина, разговаривавшего с кем-то довольно долго по телефону, шикарная шатенка, величественно восседавшая на троноподобном стуле в кожаном наряде для занятий садомазохизмом – черном бюстгальтере, короткой черной юбочке, едва прикрывавшей верхнюю часть ее бедер. Ее стройные длинные ноги в ажурных чулочках на подвязках были раздвинуты достаточно широко для того, чтобы молодой мужчина, стоявший между ними на коленях, мог легко маневрировать, вылизывая своим языком ее начисто лишенную волосиков киску.
– Это Роберт, он доложил мне обстановку в замке, – ответил блондин, приблизившись к ней и устремив взгляд своих бесстыжих васильковых глаз на великолепную вагину своей собеседницы. – Тристан привез туда свою новую пассию, заперся с ней в спальне и теперь ублажает ее записью сцены любовного дуэта «Мадам Баттерфляй».
– Это скверный признак, – нахмурив лоб, промолвила властная дама и впилась своими пурпурными ноготками в голову молодого человека, сосавшего ей клитор. – Отдохни пока, Тодд! – приказала ему она, когда он, подняв голову, вопросительно посмотрел на нее. – Я не хочу, чтобы что-то омрачило мой оргазм. Но следи за тем, чтобы твой петушок оставался резвым и готовым к бою, иначе отведаешь плетки! – Для пущей убедительности она хлестнула его треххвосткой, которую держала в другой руке, по голой спине. Юный мазохист вздрогнул и радостно заржал, как жеребец, его эрегированный член задрожал и побагровел, из щелки на головке выступила прозрачная капелька.
Одетый в костюм Адама, этот извращенец, с сияющими от сладострастного возбуждения глазами, имел на шее кожаный ошейник с цепочками, которые были соединены с колечками, пропущенными через его соски. Одна цепочка тянулась ниже, к кольцу, вделанному в его крайнюю плоть. По обе стороны от стула-трона стояли богоподобные мускулистые красавцы, тоже совершенно голые, с великолепными членами и увесистыми мошонками. Их умащенные смуглые тела излучали золотистое свечение, отражая свет хрустальной люстры и свечей в подсвечниках, что выглядело очень эффектно на фоне красных портьер и черных обоев. Один из рабов был негр, второй – кавказец, оба они обладали неуемным сексуальным аппетитом и завидным темпераментом. Однако их лица оставались суровыми и непроницаемыми.
На полках и крюках, прикрепленных к стенам, лежали и висели разнообразные приспособления для терзания плоти приверженцев садомазохизма, как то: хлысты, плетки, палки, розги и трости, иглы, щипцы и резиновые дубинки. Особняком стояли распятие и дыбы, рядом с ними – гимнастический снаряд «конь», на котором поблескивали стальные наручники, кандалы и цепи. На столике в углу возвышалась груда темных повязок для глаз, затычек для рта и ануса, вибраторов и фаллоимитаторов. Все эти штуковины наглядно свидетельствовали, что в этой комнате собрались люди неординарного склада ума, пресыщенные развратом настолько, что уже не способны были испытать оргазм, не ощутив либо не причинив другому боль во время совокупления.
Блондин сглотнул слюну, наклонился к шатенке, ущипнул ее за торчащий сосок и с аристократическим произношением промолвил:
– Не тревожься, мой ангелок, он по закону не сможет жениться вновь еще семь лет, и никакая хитрая бестия в юбке не сможет прибрать к рукам его состояние.
Шатенка злодейски усмехнулась и вновь уткнула Тодда лицом в свою гладко выбритую промежность. Он с голодным урчанием принялся ее облизывать, она же самодовольно произнесла:
– Вот уж эта наглая кошка взбесится, если я вдруг объявлюсь в имении!
Ее партнер по криминальным интригам улыбнулся и сладострастно взглянул на аппетитный оттопыренный зад юноши, усердно услаждавшего шатенку. При этом пенис гомосексуалиста увеличился, что было заметно по вздутию в брючине его облегающих бархатных штанов, а масленый взгляд стал задумчивым: очевидно, воображение нарисовало ему картину бурного совокупления с Тоддом в мельчайших выразительных деталях. Естественно, его партнерша будет наблюдать, как он яростно драит задний проход ее пажа, возбуждаясь перед тем, как побаловать и ее отменным анальным сексом.
Словно бы прочитав его заветные мысли, шатенка ухватила его за мошонку и, расстегнув молнию на ширинке, извлекла оттуда пенис. Спустя мгновение она уже с вдохновением делала ему минет, ощупывая языком золотое колечко с бриллиантом, пропущенное через головку. Старательный Тодд быстро довел ее до экстаза, и она стала сосать окольцованный член с самозабвенным восторгом, заглатывая его целиком. Такого испытания блондин мог и не вытерпеть, в любой момент его сперма могла исторгнуться в глотку шаловливой красотки, что не входило в его планы. Он запустил пальцы в ее шикарные шелковистые локоны и не без труда извлек свой пенис из ее оральной полости. Дама попыталась было выразить свое недовольство тем, что ее лишили игрушки, но именно в этот миг зубки юноши прикусили ей клитор, и она тотчас же ослепла, замерла и оцепенела, чтобы в следующую секунду издать удовлетворенный стон и откинуться на спинку своего трона.
Тодд отпрянул и покосился на пенис блондина, уже обтянутый латексовым презервативом черного цвета. Шатенка пришла в чувство, открыла глаза и промолвила:
– Можешь взять моего раба, если хочешь.
– Сейчас я буду драить твой зад, – лаконично сказал юноше блондин.
– Этому я буду только рад, – с угодливой улыбкой ответил Тодд, лихорадочно дроча при этом свой член. – Пожалуйста, трахните меня, мой господин! – взмолился он, виляя бедрами.
Дама окончательно собралась с мыслями и, подавшись вперед, стала с любопытством наблюдать процесс мастурбации. Вот кулак юноши на миг замер – и тотчас же из отверстия в багровой головке пениса полетели сгустки кремового цвета. Стоявший над ним блондин ухмыльнулся, ловко поймал один из них пригоршней и стал смазывать этой густой ароматной жидкостью анальное отверстие Тодда. Юноша пошире расставил ноги, блондин просунул в его зад палец, пошевелил им там, вынул и вогнал вместо него свой могучий инструмент в черной оболочке. Тодд сдавленно захрипел, выпучив глаза. И, уронив голову, уперся лбом в паркет. Пенис вошел в него до упора, и Тодд радостно зарычал. Блондин вцепился пальцами в его бедра и принялся с энтузиазмом совершать извращенный половой акт.
– Поддай жару, Гай! – подбадривала его шатенка. – Продрай ему очко до блеска, а потом я отшлепаю его по ягодицам за такое гнусное поведение. – Она залилась бесстыжим смехом.
Гай Марлоу заржал, как породистый конь, излил в зад юноши свое семя, вытянул наружу свой причиндал и, дав Тодду хорошего пинка, хрипло сказал:
– Забирай его, он мне больше не нужен.
Стянув с члена презерватив и зашвырнув его в мусорную корзинку, он застегнул ширинку и вновь обрел невозмутимый и властный облик хозяина дома.
Дама, в распоряжение которой отполз на коленях Тодд, вскочила со своего трона и несколько раз громко хлопнула в ладоши. На ее зов прибежала симпатичная служанка с обнаженной округлой попкой, в кружевном переднике и шелковых чулочках на подтяжках, черных туфельках на шпильках и в бархатном корсете, делавшем ее бюст и талию особенно соблазнительными.
– Подай в мою спальню напитки и располагайся там на ночь, – властно сказала ей хозяйка. – И вы, рабы, тоже отправляйтесь туда, я собираюсь сегодня хорошенько порезвиться, и вы, возможно, мне понадобитесь. Надеюсь, что и Гай присоединится к нам попозже, после того как позвонит Роберту и поблагодарит его от моего имени за хорошую работу. Пусть он сделает все, чтобы Тристан в мое отсутствие не вообразил, что ему удастся устроить себе уютный домашний рай со своей новой пассией.
Гай улыбнулся, окинул ее любовным взглядом своих васильковых глаз и промолвил:
– Я все устрою, можешь не сомневаться, мой ангел. Мы вволю позабавимся над этим наивным фантазером. Ступай в свою опочивальню и развлекайся, как тебе вздумается, моя дорогая Порция.
Глава 7
– Будьте с ним осмотрительны! От него можно ожидать любого сюрприза.
Кэтлин вскочила, нервно прошлась по помосту и, опершись локтем на треснутый столбик, в сердцах выпалила:
– Об этом же постоянно твердит мне Белла! Что он всем вам такого сделал, что вы так на него ополчились?
Бэнан снисходительно улыбнулся и наставительно промолвил:
– Он загадочен и непредсказуем, и это раздражает местную публику. Хотя, если говорить честно, здесь все себе на уме. Ненависть к лордам всегда была в крови у сервов, их потомки продолжают недолюбливать аристократов и в душе завидуют им. А разве это для вас новость?
– Мне странно это слышать, – ответила Кэтлин, наморщив лоб. – Признаться, я не слышала, что подобные предрассудки бытуют в наше время! Во всяком случае, в студенческой среде Гранчестерского университета никакой классовой неприязни уж точно нет, все представители разных сословий там равны.
– Осмелюсь предположить, что это не так, просто вы не обращали должного внимания на эту проблему, – сказал Бэнан.
– Вполне возможно, однако в театр «Минак» я с ним все равно пойду, что бы вы мне ни говорили! – воскликнула Кэтлин, вздернув подбородок.
– Воля ваша, мисс Колберт, я все равно останусь вашим доброжелателем и всегда поддержу вас в трудную минуту. Так что не стесняйтесь и заглядывайте в мою мастерскую в любое время, я позволю вам поплакаться мне в жилетку, – сказал художник и принялся обтирать об фартук свои кисти.
Кэтлин сбежала с помоста и подошла к нему, чтобы взглянуть на картину. Полотно так потрясло ее, что она захлопала от восторга в ладоши и спросила, не продаст ли он его ей.
– Сперва этот шедевр будет выставлен на продажу в Лондоне, за весьма высокую цену, – ответил Бэнан, по-свойски обняв ее за талию. – Но если там продать его мне почему-то не удастся, тогда мы с вами сможем поторговаться. Но я сомневаюсь, что у вас хватит духу выставить свои голые груди на всеобщее обозрение, мисс Колберт.
– Отчего же, ведь я здесь необыкновенно прекрасна, – проворковала она, прижимаясь к нему плотнее…
Несколько позже Кэтлин нанесла визит в паб «Пиво и раки», однако Джон оказался занят с покупательницами и не смог уделить ей ни минутки. Отчасти по этой причине она и отправилась на свидание с Тристаном взвинченной и неудовлетворенной.
И вот теперь Тристан наконец-то был с ней рядом. Он заехал за ней на своем «бентли», унаследованном от отца, и по дороге в театр они заскочили в уютный маленький ресторанчик, где отведали изысканных блюд, предназначенных для истинных гурманов. Атмосфера, царившая в оригинально спроектированном театре, да и сама пьеса, поставленная в лучших английских драматических традициях, привели Кэтлин в чудесное настроение, и она охотно поехала с Тристаном в его родовое гнездо.
Луна, зависшая над их головами, залила шоссе вдоль берега моря мистическим серебристым светом. Оставаясь под впечатлением увиденной средневековой трагедии, Кэтлин чувствовала себя рядом с потомком аристократов настоящей леди, решившейся на опасное приключение. Тристан рисовался ей страстным одиноким бароном, способным на любое преступление, даже убийство, однако это ее не смущало, а распаляло.
Он не прикасался к ней в автомобиле, но его проникновенный голос достигал сердцевины ее чувственности, что приводило ее в неописуемое смятение. Временами у нее даже начинала кружиться голова, так же, как это с ней случалось во время совокупления.
Шоссе пролегало мимо каменных истуканов, именуемых группой «танцующих принцесс», и Тристан, остановив автомобиль, распахнул дверцу и предложил Кэтлин прогуляться.
Она зябко передернула плечами, однако молча подчинилась, все сильнее проникаясь смутными предчувствиями чего-то неординарного, подобного чему она еще не знала.
Ветер гнал на скалистый берег один водяной вал за другим, они с шумом разбивались о каменную твердь и рассыпались на миллионы брызг. Огромный таинственный круг изваяний был погружен во мрак. Опираясь на руку Тристана, Кэтлин приблизилась к этому таинственному месту и почувствовала, что силы ее покидают. Тристан обнял ее рукой за талию, взглянул на ее побледневшее лицо и произнес:
– Легенда утверждает, что сюда опасно приходить с человеком, которого ты не любишь. Зато настоящим влюбленным эти древние камни приносят удачу и счастье.
– Вы верите в это? – с дрожью в голосе спросила Кэтлин. – Неужели вы настолько суеверны? – Ноги ее стали ватными.
Он порывисто прижал ее к груди, и она затрепетала, ощутив давление его мужского естества на низ своего живота. Жар, возникший в лоне, стремительно распространялся по телу, мысли путались, вожделение нарастало пропорционально усилению натиска на клитор члена Тристана. Затаив дыхание, она ожидала ответа.
– Как вы наверняка помните, я родился в этих краях, как, впрочем, и все мои предки по отцовской линии. Уроженцу этих мест очень трудно избавиться от суеверий, – глухо произнес он, гипнотизируя ее взглядом.
– А Порция? Ведь она родом из другой части Англии, не так ли? Это вы привезли ее сюда? Вы ее любили? – спросила она.
– Да, но все это теперь в далеком прошлом, и мне бы не хотелось его ворошить, – промолвил Тристан и впился ртом в ее податливые теплые губы. Его магнетизм был так велик, что она позабыла обо всех предупреждениях своих доброжелателей и прижалась к нему еще плотнее. Кровь словно закипела в ее жилах, а сердце застучало оглушительно громко. Тристан прижал ее спиной к валуну, холодному, как гранитное надгробье, и с еще большей страстностью продолжил ее лобзать и тискать ее груди. И Кэтлин почти поверила тому, что после исчезновения Порции он уже не знал женской ласки.
– Раздевайтесь! – приказал он, и она безропотно исполнила его приказ, не опасаясь продрогнуть: так велик был пыл ее страсти.
Он облизнул свои пересохшие губы и погладил ладонью бугор, образовавшийся у него в штанах. Кэтлин быстренько освободилась от пут одежды, расставила ноги пошире и выпятила груди. Он стал теребить пальцами ее набухшие соски и ощупывать влажную промежность. Она застонала, он ввел во влагалище два сжатых пальца, склонил голову и начал сосать сосок. С губ Кэтлин сорвался томный вздох, она переполнилась бурей эмоций, и он, все поняв, стал ритмично тереть большим пальцем ее неугомонный клитор. Оргазм наступил незамедлительно, она запрокинула голову и, припав спиной к изваянию, часто и судорожно задышала.
Тристан окинул ее полубезумным взглядом и прохрипел:
– А теперь я тебя трахну!
Он расстегнул брюки, подхватил ее руками под ягодицы, приподнял, словно пушинку, и насадил на свой причиндал, словно кусок вырезки на шампур.
Твердый, горячий и толстый его член проскользнул в ее росистое лоно без труда по самую мошонку. Кэтлин дико завопила и повисла у него на шее, обхватив ногами его бедра. Тристан принялся двигать ее вниз и вверх по своему мужскому прибору. Она громко охала, мотая головой со всклокоченными волосами, и стонала, до тех пор пока, собрав всю волю в кулак, он не извлек из влагалища пенис и не натянул на него презерватив. Кэтлин отдышалась и мысленно приготовилась к новому штурму. Тристан не заставил ее долго мучиться ожиданиями, он вновь напялил ее на своего разъяренного дракончика и начал драить так, что она взвыла и вцепилась пальцами ему в волосы. Он запечатал ей рот поцелуем и продолжил экзекуцию с такой страстностью, что Кэтлин едва не потеряла сознание. Казалось, что он наказывает ее за прегрешения другой женщины, когда-то обманувшей его наиподлейшим и жесточайшим образом.
Все быстрее и быстрее работая торсом, Тристан слегка присел, поднатужился и, оторвавшись от губ Кэтлин, зарычал, словно раненый зверь, содрогаясь в пароксизме эякуляции. Она засучила ногами в воздухе и пронзительно, истошно завизжала. Эхо далеко разнесло этот нечеловеческий звук, и бушующее море откликнулось на него зловещим грохотом.
Тристан остыл и, медленно отстранившись, опустил Кэтлин на землю. Они оба молча оделись и привели себя в порядок. Она украдкой взглянула на него, пытаясь угадать по выражению его лица, не раскаялся ли он в своем поступке, совершенном, очевидно, в момент временного умопомрачения, однако полумрак помог ему скрыть свои подлинные чувства и мысли. Кэтлин огорченно вздохнула и переступила с ноги на ногу, не решаясь выйти из тени «танцующих принцесс» на дорожку, залитую лунным светом.
Он взял ее за руки и произнес:
– Эту ночь мы должны провести вместе в моем поместье. Умоляю вас, Кэтлин, останьтесь со мной! Для меня это чрезвычайно важно. Ну, вы согласны?
Она сглотнула подступивший к горлу ком и молча кивнула.
* * *
Роберт увидел свет фар приближавшегося к дому лимузина из окна своей спальни, находившейся на верхнем этаже, и, удовлетворенно хмыкнув, радостно потер ладони. Машина заехала в гараж, и слуга, на цыпочках покинув свою комнату, застыл в ожидании в коридоре. Наконец снизу раздался звук шагов Тристана и его гостьи, в которой Роберт узнал Кэтлин Колберт, и глаза лакея похотливо заблестели. Дождавшись, пока в спальне хозяина заиграет музыка, он вернулся в свою комнату и торопливо набрал чей-то номер на своем мобильном телефоне, чувствуя, как с каждой секундой все сильнее нарастает его сексуальное возбуждение.
Тот, которому он звонил в столь поздний час, долго не отвечал. Внизу, в хозяйской спальне все надрывнее рыдало фортепьяно, под аккомпанемент которого бархатистый тенор признавался в любви к чувственному сопрано. Роберт терпеливо ждал ответа, улыбаясь, словно злой гений интриг Макиавелли, которого он боготворил. Как и его кумир, он был напрочь лишен каких-либо принципов и всем другим наслаждениям предпочитал манипуляцию людьми, плетение козней и устройство заговоров. Человек, ответивший наконец-то на его ночной звонок, тоже был отпетый негодяй и законченный мерзавец. Однако между двумя этими коварными и опасными субъектами наладилось полное взаимное понимание и плодотворное сотрудничество.
– Кто это был? – поинтересовалась у блондина, разговаривавшего с кем-то довольно долго по телефону, шикарная шатенка, величественно восседавшая на троноподобном стуле в кожаном наряде для занятий садомазохизмом – черном бюстгальтере, короткой черной юбочке, едва прикрывавшей верхнюю часть ее бедер. Ее стройные длинные ноги в ажурных чулочках на подвязках были раздвинуты достаточно широко для того, чтобы молодой мужчина, стоявший между ними на коленях, мог легко маневрировать, вылизывая своим языком ее начисто лишенную волосиков киску.
– Это Роберт, он доложил мне обстановку в замке, – ответил блондин, приблизившись к ней и устремив взгляд своих бесстыжих васильковых глаз на великолепную вагину своей собеседницы. – Тристан привез туда свою новую пассию, заперся с ней в спальне и теперь ублажает ее записью сцены любовного дуэта «Мадам Баттерфляй».
– Это скверный признак, – нахмурив лоб, промолвила властная дама и впилась своими пурпурными ноготками в голову молодого человека, сосавшего ей клитор. – Отдохни пока, Тодд! – приказала ему она, когда он, подняв голову, вопросительно посмотрел на нее. – Я не хочу, чтобы что-то омрачило мой оргазм. Но следи за тем, чтобы твой петушок оставался резвым и готовым к бою, иначе отведаешь плетки! – Для пущей убедительности она хлестнула его треххвосткой, которую держала в другой руке, по голой спине. Юный мазохист вздрогнул и радостно заржал, как жеребец, его эрегированный член задрожал и побагровел, из щелки на головке выступила прозрачная капелька.
Одетый в костюм Адама, этот извращенец, с сияющими от сладострастного возбуждения глазами, имел на шее кожаный ошейник с цепочками, которые были соединены с колечками, пропущенными через его соски. Одна цепочка тянулась ниже, к кольцу, вделанному в его крайнюю плоть. По обе стороны от стула-трона стояли богоподобные мускулистые красавцы, тоже совершенно голые, с великолепными членами и увесистыми мошонками. Их умащенные смуглые тела излучали золотистое свечение, отражая свет хрустальной люстры и свечей в подсвечниках, что выглядело очень эффектно на фоне красных портьер и черных обоев. Один из рабов был негр, второй – кавказец, оба они обладали неуемным сексуальным аппетитом и завидным темпераментом. Однако их лица оставались суровыми и непроницаемыми.
На полках и крюках, прикрепленных к стенам, лежали и висели разнообразные приспособления для терзания плоти приверженцев садомазохизма, как то: хлысты, плетки, палки, розги и трости, иглы, щипцы и резиновые дубинки. Особняком стояли распятие и дыбы, рядом с ними – гимнастический снаряд «конь», на котором поблескивали стальные наручники, кандалы и цепи. На столике в углу возвышалась груда темных повязок для глаз, затычек для рта и ануса, вибраторов и фаллоимитаторов. Все эти штуковины наглядно свидетельствовали, что в этой комнате собрались люди неординарного склада ума, пресыщенные развратом настолько, что уже не способны были испытать оргазм, не ощутив либо не причинив другому боль во время совокупления.
Блондин сглотнул слюну, наклонился к шатенке, ущипнул ее за торчащий сосок и с аристократическим произношением промолвил:
– Не тревожься, мой ангелок, он по закону не сможет жениться вновь еще семь лет, и никакая хитрая бестия в юбке не сможет прибрать к рукам его состояние.
Шатенка злодейски усмехнулась и вновь уткнула Тодда лицом в свою гладко выбритую промежность. Он с голодным урчанием принялся ее облизывать, она же самодовольно произнесла:
– Вот уж эта наглая кошка взбесится, если я вдруг объявлюсь в имении!
Ее партнер по криминальным интригам улыбнулся и сладострастно взглянул на аппетитный оттопыренный зад юноши, усердно услаждавшего шатенку. При этом пенис гомосексуалиста увеличился, что было заметно по вздутию в брючине его облегающих бархатных штанов, а масленый взгляд стал задумчивым: очевидно, воображение нарисовало ему картину бурного совокупления с Тоддом в мельчайших выразительных деталях. Естественно, его партнерша будет наблюдать, как он яростно драит задний проход ее пажа, возбуждаясь перед тем, как побаловать и ее отменным анальным сексом.
Словно бы прочитав его заветные мысли, шатенка ухватила его за мошонку и, расстегнув молнию на ширинке, извлекла оттуда пенис. Спустя мгновение она уже с вдохновением делала ему минет, ощупывая языком золотое колечко с бриллиантом, пропущенное через головку. Старательный Тодд быстро довел ее до экстаза, и она стала сосать окольцованный член с самозабвенным восторгом, заглатывая его целиком. Такого испытания блондин мог и не вытерпеть, в любой момент его сперма могла исторгнуться в глотку шаловливой красотки, что не входило в его планы. Он запустил пальцы в ее шикарные шелковистые локоны и не без труда извлек свой пенис из ее оральной полости. Дама попыталась было выразить свое недовольство тем, что ее лишили игрушки, но именно в этот миг зубки юноши прикусили ей клитор, и она тотчас же ослепла, замерла и оцепенела, чтобы в следующую секунду издать удовлетворенный стон и откинуться на спинку своего трона.
Тодд отпрянул и покосился на пенис блондина, уже обтянутый латексовым презервативом черного цвета. Шатенка пришла в чувство, открыла глаза и промолвила:
– Можешь взять моего раба, если хочешь.
– Сейчас я буду драить твой зад, – лаконично сказал юноше блондин.
– Этому я буду только рад, – с угодливой улыбкой ответил Тодд, лихорадочно дроча при этом свой член. – Пожалуйста, трахните меня, мой господин! – взмолился он, виляя бедрами.
Дама окончательно собралась с мыслями и, подавшись вперед, стала с любопытством наблюдать процесс мастурбации. Вот кулак юноши на миг замер – и тотчас же из отверстия в багровой головке пениса полетели сгустки кремового цвета. Стоявший над ним блондин ухмыльнулся, ловко поймал один из них пригоршней и стал смазывать этой густой ароматной жидкостью анальное отверстие Тодда. Юноша пошире расставил ноги, блондин просунул в его зад палец, пошевелил им там, вынул и вогнал вместо него свой могучий инструмент в черной оболочке. Тодд сдавленно захрипел, выпучив глаза. И, уронив голову, уперся лбом в паркет. Пенис вошел в него до упора, и Тодд радостно зарычал. Блондин вцепился пальцами в его бедра и принялся с энтузиазмом совершать извращенный половой акт.
– Поддай жару, Гай! – подбадривала его шатенка. – Продрай ему очко до блеска, а потом я отшлепаю его по ягодицам за такое гнусное поведение. – Она залилась бесстыжим смехом.
Гай Марлоу заржал, как породистый конь, излил в зад юноши свое семя, вытянул наружу свой причиндал и, дав Тодду хорошего пинка, хрипло сказал:
– Забирай его, он мне больше не нужен.
Стянув с члена презерватив и зашвырнув его в мусорную корзинку, он застегнул ширинку и вновь обрел невозмутимый и властный облик хозяина дома.
Дама, в распоряжение которой отполз на коленях Тодд, вскочила со своего трона и несколько раз громко хлопнула в ладоши. На ее зов прибежала симпатичная служанка с обнаженной округлой попкой, в кружевном переднике и шелковых чулочках на подтяжках, черных туфельках на шпильках и в бархатном корсете, делавшем ее бюст и талию особенно соблазнительными.
– Подай в мою спальню напитки и располагайся там на ночь, – властно сказала ей хозяйка. – И вы, рабы, тоже отправляйтесь туда, я собираюсь сегодня хорошенько порезвиться, и вы, возможно, мне понадобитесь. Надеюсь, что и Гай присоединится к нам попозже, после того как позвонит Роберту и поблагодарит его от моего имени за хорошую работу. Пусть он сделает все, чтобы Тристан в мое отсутствие не вообразил, что ему удастся устроить себе уютный домашний рай со своей новой пассией.
Гай улыбнулся, окинул ее любовным взглядом своих васильковых глаз и промолвил:
– Я все устрою, можешь не сомневаться, мой ангел. Мы вволю позабавимся над этим наивным фантазером. Ступай в свою опочивальню и развлекайся, как тебе вздумается, моя дорогая Порция.
Глава 7
– Жди меня в эту пятницу, я примчусь к тебе на автомобиле, – сообщила Саския Кэтлин по телефону. – Карта местности у меня имеется, так что я найду тебя без особых проблем. С нетерпением ожидаю встречи с твоими славными кроликами, надеюсь, что ты позволишь мне тоже порезвиться с ними. А потом я приглашу тебя к себе в Лондон и представлю своим мужчинам. Уверена, что ты не пожалеешь о своем знакомстве с этими подлинными аристократами секса. К тому же они весьма состоятельные и влиятельные люди, не чета твоим провинциальным донжуанам, которых ты расхваливаешь мне на все лады. Что ни говори, а сливки высшего общества обитают в Уэст-Энде, там, где теперь обосновалась и я. Но для разнообразия неплохо иногда выбираться из города на взморье и крутить там курортные романы. Ну, разве я не права? – Она громко расхохоталась и спросила: – Может, лучше устроим там «групповуху»? Ты уже вполне для нее созрела!
– Послушай, Саския, – серьезным тоном ответила Кэтлин. – На этот раз я действительно влюбилась. Тристан – это мужчина моей мечты. Честно говоря, мне пока не совсем понятно, почему он увлекся мной после того, как был женат на Порции, этом воплощении женственности и красоты.
– Исчезнувшей, как ты сказала, при таинственных обстоятельствах, – добавила подружка и вновь рассмеялась, устраиваясь поудобнее на роскошном диванчике, подаренном ей родителями в связи с ее вселением в новую шикарную квартиру в престижном районе западной части Лондона. Она закурила сигарету, выпустила струйку дыма и спросила: – А ты не пыталась выяснить это у него самого?
После непродолжительной паузы Кэтлин упавшим голосом ответила:
– Нет. А ты стала бы затрагивать подобный вопрос, если бы оказалась на моем месте? Мне, если говорить откровенно, вообще было не до заумных разговоров в тот момент, потому что на уме у меня было совсем другое. Он так меня заводит!
– Только не строй себе особых иллюзий на его счет! – перебила ее Саския, скептически усмехнувшись. – Все мужчины одинаковы, им лишь бы поскорее выпустить пар из своего дракончика. Не будь наивной дурочкой, твой Тристан слеплен из того же теста. Так что рекомендую тебе держать с ним ушки на макушке. И вообще, кто внушил тебе, что ты его недостойна? Да ты просто себя недооцениваешь! Вспомни-ка, сколько мужчин ты покорила за несколько минувших недель? По меньшей мере четверых! Вот и продолжай в том же духе!
– Как славно, что ты вскоре сюда приедешь! – воскликнула Кэтлин. – Мне нужно с тобой посоветоваться. Это очень серьезно… Видишь ли, дело в том, что… – Она умолкла.
– Ну, говори же! – нетерпеливо воскликнула Саския. – Что случилось? Ты забеременела? От кого? Или ты сама не знаешь?
– Типун тебе на язык! – испуганно воскликнула Кэтлин. – Нет, просто Тристан недавно сделал мне предложение…
Услышав это, Саския замерла с открытым ртом, из которого валил сигаретный дым, и вытаращила глаза. Мозг ее тем не менее продолжал интенсивно работать, подбирая более-менее приличные выражения, в которые она могла бы облечь свои сложные чувства и мысли по этому поводу. Впечатлительная Кэтлин была очень ранима и могла на нее обидеться за резкие комментарии, закусить удила и натворить сгоряча массу непоправимых ошибок. В конце концов Саския решила перевести серьезный разговор в шутку и нарочито беззаботно сказала:
– Ситуация действительно щекотливая, тут нужно быть очень осторожной, как во время смены прокладок в начале месячных. Одно резкое телодвижение – и потом хлопот не оберешься… Я тебя хорошо понимаю, моя дорогая! К твоему сведению, по закону он все равно не вправе жениться на тебе раньше чем по истечении семи лет с момента исчезновения его законной супруги. Вы, конечно, можете с ним помолвиться, если ты готова на семь лет стать его заложницей, но я советую тебе с этим не торопиться. Пусть он для начала убедится в том, что его жена действительно пропала навсегда. Он обращался к частному сыщику? Советовался с юристами? Или горе так потрясло его, что он впал в ипохондрию и очухался, лишь когда трахнул тебя? Если так, тогда ты можешь гордиться своими женскими чарами, моя дорогая! Ничего не предпринимай до моего приезда, мы сообща что-нибудь придумаем. Одна головка – хорошо, а две – лучше. Ха-ха-ха! Разве не так?
– Ты, разумеется, права, – тяжело вздохнув, отозвалась Кэтлин. – Тристан заверил меня, что непременно примет все меры, чтобы разыскать ее, если она, конечно, жива. И когда он ее найдет, то сразу потребует развода. Так что, по-моему, я могу смело принять его предложение.
– И все же дождись меня! Я должна оценить ситуацию на месте. Внутренний голос, однако, уже сейчас подсказывает мне, что твой принц – такой же хряк, как и все другие мужчины, – скептически заметила Саския. – У них одно на уме…
– Пожалуйста, не спеши делать окончательные выводы о Тристане! – обиженно воскликнула Кэтлин. – Он совершенно не такой, как другие, он очень порядочный и вообще хороший.
– Считай, что ты меня им заинтриговала, – сказала подруга. – Однако постарайся поддерживать добрые отношения и с остальными своими кавалерами, пока я не приеду. Обещаешь?
– Обещаю, – рассмеявшись, ответила Кэтлин. – До встречи!
– Твоя подруга меня явно недолюбливает, – заявил Тристан после словесной стычки с Саскией во время ужина.
– Она просто чересчур беспокоится за меня, вот и все, – поспешила встать на защиту своей подруги Кэтлин, озабоченная хмурым выражением его лица и унылым тоном. Она уже сожалела, что пригласила к себе Саскию, и корила себя за то, что разоткровенничалась.
Сомнения мучили ее, вызывая у нее легкий озноб, еще когда она заказывала столик в ресторане на вечер пятницы для совместного ужина. Тому имелись две причины: первая – то, что Тристан воспринял ее предложение без особой радости, вторая – ее собственные навязчивые воспоминания о «кулинарном» сексе с Раффом, воскресавшие в ее памяти особенно ярко всякий раз, когда она видела бифштекс с кровью или клубнику со сливками, не говоря уже о фаршированной утке. Да и сам шеф-повар стал вести себя с тех пор весьма нагло и позволял себе фамильярничать с ней. Однако ей не терпелось произвести на Тристана и Саскию выгодное впечатление и похвастаться перед ними своими очевидными достижениями в гостиничном бизнесе.
Белла, разумеется, тоже была приглашена, но не в качестве директрисы, а как подруга. Они с Саскией быстро нашли общий язык и начали понимать друг друга с полуслова. Всякий раз, когда они отлучались к барной стойке или в туалет, у Кэтлин замирало сердце от мысли, что Саския начнет навязывать Белле свое предвзятое мнение о Тристане. Поэтому весь вечер Кэтлин сидела словно на иголках и вздохнула с облегчением, лишь уединившись с возлюбленным в своих апартаментах.
– Однако же твоя лондонская подружка скора на суждения, – с плохо скрытым раздражением произнес Тристан, расхаживая по комнате, как тигр, попавший в клетку. – Она напрочь лишена светских манер! Кем она себя воображает?
– Послушай, Саския, – серьезным тоном ответила Кэтлин. – На этот раз я действительно влюбилась. Тристан – это мужчина моей мечты. Честно говоря, мне пока не совсем понятно, почему он увлекся мной после того, как был женат на Порции, этом воплощении женственности и красоты.
– Исчезнувшей, как ты сказала, при таинственных обстоятельствах, – добавила подружка и вновь рассмеялась, устраиваясь поудобнее на роскошном диванчике, подаренном ей родителями в связи с ее вселением в новую шикарную квартиру в престижном районе западной части Лондона. Она закурила сигарету, выпустила струйку дыма и спросила: – А ты не пыталась выяснить это у него самого?
После непродолжительной паузы Кэтлин упавшим голосом ответила:
– Нет. А ты стала бы затрагивать подобный вопрос, если бы оказалась на моем месте? Мне, если говорить откровенно, вообще было не до заумных разговоров в тот момент, потому что на уме у меня было совсем другое. Он так меня заводит!
– Только не строй себе особых иллюзий на его счет! – перебила ее Саския, скептически усмехнувшись. – Все мужчины одинаковы, им лишь бы поскорее выпустить пар из своего дракончика. Не будь наивной дурочкой, твой Тристан слеплен из того же теста. Так что рекомендую тебе держать с ним ушки на макушке. И вообще, кто внушил тебе, что ты его недостойна? Да ты просто себя недооцениваешь! Вспомни-ка, сколько мужчин ты покорила за несколько минувших недель? По меньшей мере четверых! Вот и продолжай в том же духе!
– Как славно, что ты вскоре сюда приедешь! – воскликнула Кэтлин. – Мне нужно с тобой посоветоваться. Это очень серьезно… Видишь ли, дело в том, что… – Она умолкла.
– Ну, говори же! – нетерпеливо воскликнула Саския. – Что случилось? Ты забеременела? От кого? Или ты сама не знаешь?
– Типун тебе на язык! – испуганно воскликнула Кэтлин. – Нет, просто Тристан недавно сделал мне предложение…
Услышав это, Саския замерла с открытым ртом, из которого валил сигаретный дым, и вытаращила глаза. Мозг ее тем не менее продолжал интенсивно работать, подбирая более-менее приличные выражения, в которые она могла бы облечь свои сложные чувства и мысли по этому поводу. Впечатлительная Кэтлин была очень ранима и могла на нее обидеться за резкие комментарии, закусить удила и натворить сгоряча массу непоправимых ошибок. В конце концов Саския решила перевести серьезный разговор в шутку и нарочито беззаботно сказала:
– Ситуация действительно щекотливая, тут нужно быть очень осторожной, как во время смены прокладок в начале месячных. Одно резкое телодвижение – и потом хлопот не оберешься… Я тебя хорошо понимаю, моя дорогая! К твоему сведению, по закону он все равно не вправе жениться на тебе раньше чем по истечении семи лет с момента исчезновения его законной супруги. Вы, конечно, можете с ним помолвиться, если ты готова на семь лет стать его заложницей, но я советую тебе с этим не торопиться. Пусть он для начала убедится в том, что его жена действительно пропала навсегда. Он обращался к частному сыщику? Советовался с юристами? Или горе так потрясло его, что он впал в ипохондрию и очухался, лишь когда трахнул тебя? Если так, тогда ты можешь гордиться своими женскими чарами, моя дорогая! Ничего не предпринимай до моего приезда, мы сообща что-нибудь придумаем. Одна головка – хорошо, а две – лучше. Ха-ха-ха! Разве не так?
– Ты, разумеется, права, – тяжело вздохнув, отозвалась Кэтлин. – Тристан заверил меня, что непременно примет все меры, чтобы разыскать ее, если она, конечно, жива. И когда он ее найдет, то сразу потребует развода. Так что, по-моему, я могу смело принять его предложение.
– И все же дождись меня! Я должна оценить ситуацию на месте. Внутренний голос, однако, уже сейчас подсказывает мне, что твой принц – такой же хряк, как и все другие мужчины, – скептически заметила Саския. – У них одно на уме…
– Пожалуйста, не спеши делать окончательные выводы о Тристане! – обиженно воскликнула Кэтлин. – Он совершенно не такой, как другие, он очень порядочный и вообще хороший.
– Считай, что ты меня им заинтриговала, – сказала подруга. – Однако постарайся поддерживать добрые отношения и с остальными своими кавалерами, пока я не приеду. Обещаешь?
– Обещаю, – рассмеявшись, ответила Кэтлин. – До встречи!
– Твоя подруга меня явно недолюбливает, – заявил Тристан после словесной стычки с Саскией во время ужина.
– Она просто чересчур беспокоится за меня, вот и все, – поспешила встать на защиту своей подруги Кэтлин, озабоченная хмурым выражением его лица и унылым тоном. Она уже сожалела, что пригласила к себе Саскию, и корила себя за то, что разоткровенничалась.
Сомнения мучили ее, вызывая у нее легкий озноб, еще когда она заказывала столик в ресторане на вечер пятницы для совместного ужина. Тому имелись две причины: первая – то, что Тристан воспринял ее предложение без особой радости, вторая – ее собственные навязчивые воспоминания о «кулинарном» сексе с Раффом, воскресавшие в ее памяти особенно ярко всякий раз, когда она видела бифштекс с кровью или клубнику со сливками, не говоря уже о фаршированной утке. Да и сам шеф-повар стал вести себя с тех пор весьма нагло и позволял себе фамильярничать с ней. Однако ей не терпелось произвести на Тристана и Саскию выгодное впечатление и похвастаться перед ними своими очевидными достижениями в гостиничном бизнесе.
Белла, разумеется, тоже была приглашена, но не в качестве директрисы, а как подруга. Они с Саскией быстро нашли общий язык и начали понимать друг друга с полуслова. Всякий раз, когда они отлучались к барной стойке или в туалет, у Кэтлин замирало сердце от мысли, что Саския начнет навязывать Белле свое предвзятое мнение о Тристане. Поэтому весь вечер Кэтлин сидела словно на иголках и вздохнула с облегчением, лишь уединившись с возлюбленным в своих апартаментах.
– Однако же твоя лондонская подружка скора на суждения, – с плохо скрытым раздражением произнес Тристан, расхаживая по комнате, как тигр, попавший в клетку. – Она напрочь лишена светских манер! Кем она себя воображает?