Дэвид Питер. Армии света и тьмы

   - Я так обрадован возможностью обсудить с вами этот вопрос, - сказал Вир. - Вы даже не представляете, насколько он важен. Но прямо сейчас, если не возражаете, я бы хотел сфокусировать внимание на другом. Люди исчезают не потому, что они бегут отсюда из-за скуки, или усталости, или просто потому, что все им опостылело. Отнюдь нет. Здесь обитает великое зло, и ваши люди оказались в огромной опасности. Ужасной, кошмарной опасности.
   - И вам это стало известно… но как? - осведомился Ренегар.
   - Из компетентных источников.
   - Каких источников?
   Вир попытался припомнить, на какой ступени общественной лестницы располагается Ренегар. А затем попытался изобразить из себя высокомерного вельможу, или по крайней мере, кого-то напоминающего высокомерного вельможу, и сообщил Ренегару:
   - Из таких источников, которые предпочли не раскрывать себя в данное время.
   - То есть вы не можете мне их назвать.
   - Именно так.
   - И эта ужасная опасность, которая угрожает всем нам… Про нее вы тоже не можете мне ничего сказать.
   - Боюсь, что так.
   - И вы ждете от меня, что я прикажу приостановить работы по этому проекту на основании одного только вашего распоряжения. Скажите мне, Посол Котто, вы знакомы с Министром Дурлой?
   - Мне… доводилось иметь с ним кое-какие дела, - сказал Вир, пытаясь несколько приукрасить правду.
   - Если Министр Дурла дает какие-либо указания, то эти указания всегда предельно конкретны. Он очень точно изложил мне, что требуется сделать здесь, и к какому сроку это должно быть сделано. И он никогда не забывает своих указаний. Поэтому я предпочитаю к ним прислушиваться. Свои указания вы согласовали с Министром?
   - Нет.
   - И как вы полагаете, что будет, если вы попытаетесь это сделать?
   Притворство никогда не относилось к числу умений Вира.
   - Я сомневаюсь, что Министр будет склонен прислушаться ко мне.
   - Тогда почему я должен проявить б?льшую склонность?
   - Потому, - сказал Вир с неожиданной горячностью, - что вы находитесь здесь, а Министр - нет. Потому что ему, - и Вир указал пальцем в ту сторону, где, по его представлению, во многих-многих парсеках отсюда, находилась Прима Центавра, - нет дела до жизни тех, кто находится здесь. Но я подумал, что, возможно, жизнь этих людей может оказаться небезразлична вам, поскольку вы несете за них прямую ответственность. Поймите, пока мы болтаем здесь, расхаживая по кругу и переливая из пустого в порожнее, риск продолжает расти, с каждой ушедшей минутой. Скоро уже будет слишком поздно. Может быть, даже сейчас уже слишком поздно. Разве вы не понимаете? Ведь ваши люди не просто исчезают. Они погибают!
   На какое-то мгновение показалось, будто Ренегар засомневался. Но затем его лицо, как и его сердца, вновь обрели твердость.
   - У меня нет доказательств.
   - Вы слышали мои слова, и вы видели своими глазами: ваше население тает. Что еще нужно?
   И в этот самый момент, в очередной раз подтверждая давно уже сложившееся у Вира убеждение о любви Великого Создателя к черному юмору, раздался взрыв. Судя по грохоту, взрыв произошел где-то в районе раскопок, и, похоже, это был не просто взрыв. Словно в планету врезалось огромное небесное тело, и от этого столкновения вся планета начала раскалываться на части. Офис тряхнуло с такой силой, что у Вира не было ни малейшего шанса устоять на ногах. Только что он стоял перед столом Ренегара, и вот он уже лежит на спине. Но и Ренегар, сидевший в кресле, оказался не более удачливым, чем Вир. Кресло, поменявшись с Ренегаром ролями, теперь уже само оседлало могучего центаврианина, прижимая его к полу.
   Как ни странно, это оказалось только к лучшему, потому что огромный кусок потолка, обвалившись, обрушился на то самое место, где только что сидел Ренегар. Возможно, получив такой удар, он и сумел бы выжить, но уж точно, получил бы сотрясение мозга, если не что-нибудь похуже.
   Ренегар, проявив удивительную прыткость для персоны столь внушительных размеров, выбрался из-под кресла и вскочил на ноги. Он в замешательстве смотрел на Вира, и Вир с мрачным удовлетворением отметил про себя, что впервые с момента их встречи, Ренегар не выглядел чопорным или самодовольным. Очевидно, предостережения Вира касательно надвигающейся катастрофы стали гораздо весомее после того, как катастрофа внезапно действительно произошла.
   Все инстинкты, какие только имелись у Вира, подсказывали ему, что сейчас самое время убираться отсюда к чертовой бабушке. Бежать обратно к тому месту, где тайно приземлился корабль техномагов, и улетать прочь из этого мира, так далеко, как только можно убраться человеку, или не-человеку. Но Вир знал, что он достиг такой точки в своей жизни, когда инстинкты уже не могли ему хоть чем-нибудь помочь. Биологические импульсы, призывавшие к самосохранению, к осторожности, - всем этим требовалось сейчас пренебречь. И не столько ради Примы Центавра, сколько ради самого Вира. Потому что не было возможности, абсолютно никакой возможности, следуя своим инстинктам, вернуться на Вавилон 5, спрятаться в своей каюте, натянуть одеяло на голову и притвориться, что ему нет дела до тьмы, окутавшей его мир и угрожающей его народу. Так вот и бывает, когда узнаешь, кто таится во тьме, понял Вир. После этого не знаешь, в какую сторону смотреть. Потому что если случайно начнешь глазеть на тень, то рискуешь побледнеть, заметив, что тень в свою очередь смотрит на тебя, и подскочить, увидев, что тени, встревожившись, начали надвигаться на тебя. А когда смотришь на свет, он не только ослепляет своей яркостью, но еще и напоминает, что ты должен сделать все возможное, чтобы уничтожить тьму. И свет не склонен прощать тебе бездействие.
   - Что… происходит? - выдохнул Ренегар. Дребезжание продолжалось, становилось все более резким с каждой секундой.
   Вир начал различать некий аромат. Запах, который возникает при освобождении в воздухе огромного количества энергии, например, после происшедшего неподалеку удара молнии, когда выделяется большое количество озона. Прислонившись спиной к стене, Вир уперся ногами в пол и заставил свое тело подняться. И немало изумился, что, когда он после этого заговорил, голос его звучал спокойно и уверенно.
   - Что происходит? - Вир перекрикивал грохот, одновременно пытаясь устоять на подкашивающихся ногах. - Я скажу тебе, что происходит. Происходит именно то, о чем я предупреждал. Выбирайся отсюда, если хочешь жить. Улетай с этой планеты. Постарайся добраться до Примы Центавра, - голос Вира становился все громче, все резче, - и передай Министру Дурле, что вся эта затея с раскопками была сущим бедствием. И помни, что некий Вир Котто оказался единственным, кто пытался предупредить тебя о надвигающейся катастрофе. Помни, Ренегар, кто твои настоящие друзья. Когда-нибудь это может спасти тебе жизнь. А теперь беги. Беги!
   Ренегар столь яростно кивнул головой, что на мгновение Виру показалось, будто его голова держится не на шее, а, подобно голове Мистера Мордена, на пике, воткнутой в землю. А затем, без лишних слов, Ренегар выбрался из своего офиса. Вир последовал за ним. Но дальше их пути разделились: Ренегар, пошатываясь, поскольку земля продолжала колебаться, направился в сторону космопорта, а Вир повернул в противоположном направлении.
   Он должен все увидеть собственными глазами. Он должен знать, чему он посмел бросить вызов, он должен сам стать очевидцем того, что происходит сейчас на этой планете. И хотя все его чувства вопили, умоляя его повернуть в обратную сторону, Вир заставлял себя идти прямо навстречу опасности. Понять, в какую именно сторону нужно для этого идти, было несложно. Неподалеку разливалось в небе некое свечение, и различимы были все новые выбросы энергии, мелькавшие в воздухе, подобно разрядам электричества.
   И там вырастала некая конструкция.
   Вир не мог различить толком, что это было такое. Но оно было в самом центре раскопок, виднелась верхняя кромка этого объекта, она была округлой и…
   …и она поднималась.
   Вир резко остановился, но вовсе не из-за вида вырастающего из-под земли таинственного сооружения. Просто он заметил неподалеку лежавшего на земле центаврианина. Если говорить точно, то заметил он лишь верхнюю половину тела этого человека; нижняя половина так сильно обгорела, что в ней невозможно было признать что-то, ранее составлявшее часть живого организма. Выжить с такими травмами невозможно, и тем не менее центаврианин до сих пор был жив. Единственным уцелевшим глазом он смотрел на Вира и тянулся к нему с немой мольбой.
   Вир почувствовал, что его вновь обретенным смелости и решительности сейчас предстоит выдержать первое испытание. Потому что рядом лежал огромный камень, а этому бедолаге надеяться явно было уже не на что. Если у Вира есть хоть капля сострадания к нему, ему надлежит взять этот камень и размозжить голову агонизирующему центаврианину.
   Вир нагнулся и подобрал булыжник, крепко сжал его и подошел к распростертому телу умирающего. Затем поднял свои руки как можно выше над головой обреченного и взглянул вниз, в его искаженное смертельным ужасом лицо.
   - Прости меня, - прошептал Вир, и тут камень выскользнул из его внезапно ослабевших пальцев. Камень ударился об землю вплотную к голове центаврианина, который явно не мог понять, что Вир собирается делать, если он к этому времени вообще мог еще понять хоть что-нибудь.
   Земля продолжала содрогаться, и Вир, покачнувшись, отступил на шаг. Он теперь оказался на небольшом возвышении, которое закрывало ему обзор еще минуту назад… И увидел еще нескольких тяжко травмированных центавриан. И еще он увидел трупы. Множество, огромное множество обгоревших трупов. Вир еще отступил, заткнув себе уши, чтобы не слышать крики предсмертной агонии, раздававшиеся, как ему показалось, отовсюду. Он попытался убедить себя, что надо продолжить свой путь, что непосредственной угрозы сейчас больше нет. Что бы ни случилось с этими несчастными душами, все это произошло в одно мгновение, при первом, самом мощном выбросе энергии.
   Но что могло высвободить такую энергию, что могло вызвать подобный выброс, - этого Вир даже и не пытался еще начать отгадывать.
   А грохотание продолжало нарастать, и Вир вдруг понял, что теперь источник его находится, как ни странно, у него над головой. Что-то опускалось с небес, что-то огромнейшее. Воздух вокруг был полон дыма и пыли, поднятой выбросом, и Вир не мог разглядеть в вышине ничего, кроме огромных, расплывчатых силуэтов, которые, тем не менее, с каждой секундой становились все больше и все четче: они приближались. «Корабли Дракхов», - раздался комментарий у него в голове, и Вир сам не знал, откуда пришло к нему это понимание. Но в истинности догадки он не усомнился.
   Вир огляделся, в надежде, что вдруг перед ним материализуется кто-нибудь из его приятелей-техномагов, появившись прямо из ниоткуда. Но их не было, и у Вира промелькнула паническая мысль: «А что, если они погибли? Что, если они подобрались слишком близко к месту раскопок, и были убиты, когда нечто, чем бы оно ни было, освободилось?»
   Он попытался убедить себя, что такого быть не могло. Ведь, в конце концов, они же техномаги. Но затем напомнил себе, что они не адепты, а всего лишь послушники. Вовсе не факт, что они владели всеми знаниями и умениями своих наставников. И лишь опытный техномаг может позволить себе ничего не бояться…
   «Но если им нет нужды чего-либо опасаться, зачем же они бежали за Предел? Зачем покинули нашу галактику?»
   Чтобы происходящее во Вселенной обрело хоть какой-то смысл в его глазах, Виру еще предстояло отыскать ответы на очень многие вопросы. И среди них этот вопрос являлся для него едва ли не самым простым. Ответ на него был очевиден: «Затем, что у них просто-напросто головы соображают получше, чем у тебя».
   Но хотя Вир прекрасно сознавал весь идиотизм своих действий, он продолжал двигаться вперед. Словно ему требовалось доказать что-то самому себе. И правда, ведь первый тест он провалил. Он бросил бедолагу-центаврианина, обрек его пройти через последние судороги мучительной смерти. Но ведь вокруг было множество других, таких же изуродованных жертв; что же ему делать, всем им размозжить головы? С каких это пор он стал Его Превосходительством Верховным Палачом Примы Центавра?
   А идти… это, по крайней мере, было то, что он мог сделать. То, что он должен сделать. Просто поднять одну ногу и поставить ее перед собой. А потом проделать то же самое с другой ногой. И еще раз. Просто идти, чтобы увидеть, что там, впереди, игнорируя ужаснее зрелище, разворачивающееся вокруг него и над ним. Вир продолжал отдавать приказы самому себе: «Просто иди. Для того, чтобы просто идти, не требуется какая-то исключительная храбрость.»
   В вышине появлялись все новые и новые корабли. А в голове у Вира раздавалось, он мог поклясться в этом, что-то, звучавшее как… пение. Множество голосов, слившихся в единый хор, хотя ни одного слова, пропетого этим хором, Вир понять не мог, по крайней мере, на сознательном уровне. Но своими инстинктами, даже, пожалуй, своей душой Вир чувствовал, о чем поют эти голоса, и о чем повествуют эти слова, и душа у него холодела. Эти голоса, казалось, звучали отовсюду и ниоткуда, все одновременно, и почему-то Вир знал, что они исходят от быстро приближающихся звездолетов.
   Перед Виром лежали огромные груды камней, и он сообразил, что это развалины строений, располагавшихся по кромке раскопок. Он вскарабкался по ним, пытаясь не задумываться о тех людях, которые, возможно, оказались погребены под развалинами, поскольку он все равно не мог помочь им ничем, разве что продлить ненадолго их агонию. Он еще никогда не чувствовал себя таким бессильным.
   У Вира вновь возникло чувство, что он не более чем пешка в какой-то великой игре, размаха которой он не мог себе даже представить. В нем начал понемногу закипать гнев. В обычных обстоятельствах, он обычно прилагал все усилия, чтобы поскорее и поглубже похоронить это чувство, поскольку выказать свой гнев, или - и того хуже - поддаться ему, означало позволить себе вступить на путь, ведущий к катастрофу. Хотя иной раз и случалось, что он начинал действовать, поддавшись своим чувствам, например, во время Нарнского кризиса, но в тот раз он действовал тайно, прикрываясь чужим именем, в надежде, что его не поймают, и риск, сопряженный с такими действиями, представлялся ему достаточно абстрактным. Если бы его вдруг застукали за оказанием помощи Нарнам, тогда могли бы возникнуть неприятные последствия. (3) Но сейчас опасность была прямо здесь, рядом с ним, и, вполне возможно, что эта непосредственная угроза поможет ему справиться с чувством бессилия.
   Сейчас Вир хотел как следует разозлиться, разозлиться настолько, чтобы довести дело до конца, чтобы остановить ту мерзкую, зловещую силу, которая подчинила себе Приму Центавра. Гнев помогал ему преодолевать каменные завалы, хотя он несколько раз падал и зд?рово ушибался. Гнев заставлял его игнорировать тот факт, что техномаги, похоже, пропали. Гнев подвигнул его поднять взор и бросить проклятие в адрес мрачных звездолетов, неизвестной Виру конструкции, низко летевших теперь над поверхностью планеты. И гнев, наконец, привел его на границу зоны раскопок.
   Леденящая волна ужаса накатила на него при виде открывшегося взору зрелища и заставила застыть на месте.
   - Зона перехода, - прошептал Вир.
   Похоже, это действительно была зона перехода, хотя подобных ей видеть Виру еще не приходилось. Она была огромной, постепенно поднимавшейся откуда-то глубоко из-под земли, где, очевидно, была до этого захоронена. Сама по себе эта конструкция была настолько темной, что, казалось, она поглощает весь свет, который падает на нее. Она вовсе не выглядела элегантной, как обычные зоны перехода, это было нечто зазубренное и несимметричное, словно архитектор, проектировавший ее, восторгался хаосом, предпочитая случайные нагромождения деталей симметрии и изяществу форм.
   Энергетические выбросы с треском срывались с разных частей этого колоссального сооружения. Рядом с ним маячили три черных корабля, таких гигантских размеров, что Вир даже представить не мог, какова численность экипажа этих звездолетов. Они висели над зоной перехода, просто парили в вышине, и казалось, каким-то образом переговаривались с поднимавшейся конструкцией.
   А затем энергия, бушевавшая в ней, вдруг выплеснулась, сильнее, чем прежде, и Виру почудилось, что где-то в глубине своего подсознания он услышал чей-то зловещий зов, раздавшийся из недр зоны перехода. И на этот зов ответили! Никогда в своей жизни он не слышал ничего более жуткого. Все более мощными становились потоки энергии в зоне перехода, и корабли, скопившиеся поблизости, начали дребезжать в унисон с ней. Это походило на неестественную, извращенную любовную игру между ними, интенсивность которой все нарастала, словно в ожидании финального экстаза.
   «Самое время думать о сексе», - выругал себя Вир. Однако не мог не признать, что мысль его позабавила и, как бы это ни казалось ненормально, позволила снять напряжение, в котором он пребывал последние часы.
   И в этот момент новый толчок сбил его с ног.
   Энергетические врата громко взревели, словно ринувшийся в атаку хищный зверь, и Вир спросил себя, уж не станет ли он сейчас свидетелем еще одного выброса темной энергии. У него в голове возникли два соображения, оба из которых пришли, конечно, уже с опозданием. Во-первых, если именно то, чего он опасался, сейчас и произойдет, то он забрался как раз на самую передовую, где новый выброс испепелит его в доли секунды. Во-вторых, он вспомнил о предсказании Леди Мореллы, которое гласило, что Вир будет править после Лондо. Сам Лондо утверждал, что это предсказание делает Вира ни много, ни мало, как неуязвимым. Но в данный момент неуязвимым себя Вир вовсе не чувствовал.
   Врата открылись, в них начало затягивать камни и обломки, валявшиеся вокруг, и Вир почувствовал, что его сил может не хватить, чтобы удержаться на месте. Из земли торчало что-то вроде искривленной балки, которая, казалось, держалась достаточно прочно. В любом случае, Виру было не до выбора. Он обхватил балку обеими руками, понимая, что от того, насколько крепко он в нее вцепится, сейчас зависит его драгоценная жизнь, а открывшиеся врата продолжали реветь со звериной яростью. Позади сверкающих потоков энергии начинало проглядывать нечто. Виру подумалось, что он различает там… гиперпространство? Или что-то иное? Да, да, определенно, это было не гиперпространство. Ему уже много раз доводилось пролетать через гиперпространство, и он хорошо знал, что можно ожидать по ту сторону зоны перехода. Но то, что начинало проглядывать позади этой зоны, не было похоже ни на что, виденное им ранее.
   Вир почувствовал, что невероятной силы поток, несущийся к вратам, начинает отрывать его от земли, и уже вытянул его тело по горизонтали. Он попытался дергать ногами, в надежде зацепиться ими за что-нибудь, и в конце концов ему удалось обхватить балку одной ногой. Приложив все свои силы, он подтянул себя к балке, и намертво вцепился в свой якорь всеми конечностями.
   Возле зоны перехода скапливались корабли. Их было уже гораздо больше, чем те три, которые он заметил вначале, и с каждым мгновением прибывали все новые. Пять, шесть, десять… Вир сбился со счета. Звездолеты один за другим пролетали в гигантские грохочущие энергетические врата, и каждый раз, когда они проходили зону перехода, Вир вновь и вновь слышал у себя в голове тот же неестественный, жуткий крик, словно что-то, скрытое за вратами, приветствовало каждый новый прибывающий звездолет.
   Земля вокруг него была усеяна изуродованными мертвыми телами. А по другую сторону энергетических ворот находилось что-то настолько темное, настолько злое… о, Великий Создатель, да как мог он, хоть на одно мгновение, подумать, будто он уже слишком устал, чтобы бояться чего-нибудь?
   Вир помнил, что храбрый человек - это не тот, кто ничего не боится, а тот, кто делает то, что должен, невзирая на свой страх. Но как назвать человека, который не только парализован страхом, но, честно говоря, даже и не представляет, а что же он вообще должен делать. Единственное, что пришло ему в голову, так это что не по Сеньке оказалась шапка, как зачастую говорили Земляне.
   В своем охваченном горячкой воображении Виру казалось, что он слышит где-то в глубине страшных врат голоса, обращавшиеся именно к нему. Эти голоса смеялись, и смех был смешан с издевательскими словами, полными презрения к его амбициям, словно они кричали ему:
   - Безнадежная, бессильная козявка! И ты возомнил себя избранным? Возомнил, что из всех людей лишь ты, ты один в состоянии спасти галактику? Да чем же ты лучше остальных? Почему считаешь, что заслуживаешь жизни больше, чем все те, чьи тела видишь вокруг себя, кто умер, узрев ту мощь, ту силу, что выросла сейчас пред тобой?
   - Ничем. Ничем я не лучше, - сказал Вир, и он знал, что это правда.
   И как только Вир признал этот факт, планета, похоже, решила покончить с ним. Ему показалось, что врата внезапно решили удвоить свои усилия, будто специально пытались добиться, чтобы Вир, наконец, прекратил свои попытки сопротивляться неизбежному. Оторванные конечности и фрагменты тел, которые еще продолжали валяться повсюду вокруг него, подняло в воздух и засосало во врата. Балку вырвало из земли, и от нового толчка ослабли объятия Вира… Хотя продолжать держаться за балку, которая больше не могла служить якорем, все равно было бессмысленно. Вир полетел кувырком, беспорядочно размахивая руками и ногами, и в рычании ворот он, казалось, слышал теперь нотки триумфа.
   И тут, внезапно, прямо перед собой он увидел еще одну дыру, миниатюрную и явно стремившуюся поймать его на лету.
   В последний момент Вир осознал, что это был люк некоего небольшого корабля, и этот люк был открыт, и находился прямо у него на пути. Безостановочно кувыркаясь в воздухе, Вир не в состоянии был ничего толком разглядеть, но ему показалось, что он заметил фигуру Финиана, стоявшего в люке. А в следующее мгновение он уже был внутри корабля, хотя и продолжал по инерции нестись вперед, пока не врезался в дальнюю переборку.
   В течение долгого времени Вир не мог сдвинуться с места. Он лежал там в переплетении каких-то рук и ног, завязанный в узел, словно акробат. Рядом, и в самом деле, был Финиан, который, однако, не стал тратить время на то, чтобы разобраться, в каком состоянии находится Вир. Вместо этого он просто бросился в переднюю часть корабля, с криками:
   - Кейн! Он здесь! Мы поймали его! Улетаем!
   Кейн в ответ пробурчал нечто, чего Вир уже не смог разобрать, но зато хорошо услышал, как Гвинн и Финиан одновременно воскликнули, явно шокированные:
   - Что?!
   Внезапно корабль тряхнуло еще раз. И хотя голова у Вира все еще шла кругом, он с ужасающей ясностью понял, что происходит: их затягивало в открывшиеся врата.
   Вир прокувыркался в переднюю часть корабля. Гвинн и Финиан, которые явно были в ужасе от происходящего, стояли рядом с Кейном, пытавшимся, сохраняя полное спокойствие, контролировать корабль. По крайней мере, именно так расценил его действия Вир. Хотя то, перед чем сидел Кейн, мало соответствовало пульту управления в обычном понимании этого слова. Не было никаких рукояток или кнопок, перед Кейном находилась простая гладкая, поблескивающая черная панель. Никаких разделительных линий, пояснительных надписей. Вир не видел никаких указателей, в каком случае к чему здесь надо было бы прикасаться, и тем не менее Кейн управлял кораблем с очевидной уверенностью.
   - Кейн, наша миссия заключается лишь в сборе информации! - говорила Гвинн, и по ее виду было ясно, что она повторяет это, наверно, уже в сотый раз. - Ни у кого и в мыслях не было, чтобы мы становились героями!
   - Или мучениками, - добавил Финиан. Похоже, он изменил своему обычаю во всем становиться на сторону Кейна.
   - У меня тоже нет ни малейшего желания становиться ни тем, ни другим… но то, что я должен делать, я делаю, - ответил Кейн.
   Гвинн сжала кулаки с явным намерением сотворить ими что-то совершенно немагическое, например, поставить Кейну фингал под глазом. Впрочем, если именно это входило в ее намерения, то с осуществлением замысла она промедлила слишком долго. Потому что ворота оказались уже прямо перед ними, и свернуть на какой-либо другой курс, чтобы пролететь мимо них, было уже явно невозможно.
   Корабль по спирали затягивало во врата, словно в гигантскую воронку, и Вир вновь услышал голоса, смеявшиеся над ним…
 

* * *

 
   Смертельная тишина повисла над зоной раскопок на К0643, нарушаемая время от времени лишь завываниями порывов постепенно стихавшего ветра, да всхлипываниями безногого центаврианина, бессильно наблюдавшего, как кровь вытекает из его тела. Поразительно, но его не уволокло вихрем, порожденным открывшимися вратами, но выбросило на скальные обнажения, где он и застрял неожиданно для самого себя, зажатый среди каменистых уступов, созданных безразличной к нему природой.
   Звали его Цирил, и это он искал встречи со смертью, чтобы врезать ей по пузу.
   Однако теперь его энтузиазм по поводу этой встречи угасал, как угасала и сама его жизнь. И когда его всхлипывания, наконец, умолкли, ничто не нарушало больше тишину. Одни только насмешливые завывания ветра продолжали раздаваться над планетой К0643…