Питер Дэвид
Армии света и тьмы
Краткое содержание Книги 1
2262 год. Крупномасштабная провокация, затеянная жаждущими мести Дракхами, полностью удалась: объединенный флот Межзвездного Альянса наносит удар по Приме Центавра. Планета лежит в развалинах. Однако это лишь прелюдия к началу осуществления коварного плана Дракхов, рассчитанного на десятилетия. Выполнение намеченного плана приведет к гибели всех миров, оказавших сопротивление Теням в ходе последней галактической войны и вынудивших старшие расы уйти за Предел. Дракхи должны занять их место и получить полное господство в Галактике.
Ключевую роль в осуществлении их планов призвана сыграть Прима Центавра. Действуя тайно, не считая нужным афишировать свое присутствие, Дракхи прежде всего стремятся поставить под свой контроль политическое руководство Примы Центавра. Угрожая уничтожить остатки центаврианской цивилизации, взорвав заложенные ими термоядерные фугасы, они принуждают императора Лондо Моллари вступить в симбиотическую связь со Стражем - полуразумным существом, продуктом передовых биологических технологий Дракхов, которое теперь навечно поселится на плече Лондо. Находясь в телепатической связи со своими хозяевами, Страж обеспечит им контроль за действиями императора Примы Центавра.
По распоряжению Дракхов Лондо назначает на ключевые посты в Правительстве Центавра угодных им людей во главе с Министром Внутренней Безопасности Дурлой, одержимым жаждой реванша в отношении Альянса. Однако мятежный дух Лондо не может смириться с ролью безвольного раба Дракхов. Он пытается найти способы помешать осуществлению их планов, и с помощью своего верного сподвижника, посла Центавра на Вавилоне 5 Вира Котто предотвращает организованное Дракхами покушение на жизнь Президента Межзвездного Альянса Джона Шеридана. При этом самому Виру Котто приходят на помощь представители таинственной и могущественной расы - техномаги.
Однако подобное неповиновение Дракхам со стороны Лондо Моллари не может остаться безнаказанным. Платой оказывается изгнание с Примы Центавра и Вира Котто, и еще одного, самого близкого к Лондо человека - его жены Тимов. Единственным утешением Лондо остается его воспитанница - осиротевшая дочь лорда Рефы Сенна…
ЧАСТЬ III
2267 - 2268
Выдержки из «Хроник Лондо Моллари - дипломата, императора, мученика и глупца, собственноручно написанных им самим». Опубликованы посмертно. Под редакцией императора Котто.
Издано на Земле. (с) Перевод, 2280
Фрагмент, датированный 14 декабря 2267 года (по земному летоисчислению)
Сегодня мои «хозяева» довольны мною.
В ретроспективе, в это очень трудно поверить. Сегодня я выказал открытое неповиновение Дракху, который называет себя Шив’кала. Он приказал мне убить Вира Котто, моего бывшего помощника и, согласно предсказанию Леди Мореллы, будущего императора Республики Центавра. Он - один из немногих в этой галактике, чье присутствие в списке живых позволяет мне хоть изредка ощутить что-то похожее на радость. Шив’кала желал смерти Вира, поскольку в разговоре со мной Вир упомянул его имя, то есть продемонстрировал знание того, что знать не следовало.
Такой трус, этот Шив’кала. Такой подлый трус. Хотя, что с него взять, таковы все твари, имеющие обыкновение прятаться в тени, это может подтвердить любой, кому хоть раз в жизни доводилось выковыривать из земли валун и наблюдать, как в панике разбегаются прятавшиеся под ним букашки.
Конечно, сам Шив’кала никогда в этом не признается. Трусы всегда больше всех стараются внешне выглядеть спокойными и уверенными. Они считают, что тогда никто не заметит их страх.
Один раз - ну хотя бы один только раз! Я бы все отдал, чтобы только увидеть, как страх, который Шив’кала носит внутри себя, отразится на его ужасном, морщинистом, синевато-сером лице.
Представления не имею, где и как Вир мог узнать это имя. Точно так же не представляю, что могло навести его на мысль явиться сюда, в великий дворец Примы Центавра, и спросить меня о Шив’кале. Очевидно, у Вира есть какие-то тайные союзники, хотя мне и неизвестно, были ли они столь же прилежными учениками Теней, как и мои хозяева. Как бы то ни было, они втянули его в эту историю, подговорили произнести передо мной пресловутое имя, и таким образом, воспользовались Виром в своих целях. Это было крайне безрассудно, и я лишь надеюсь, что Вир сумеет найти способ жестоко отомстить им за попытку выставить его на заклание.
Когда Шив’кала потребовал убить Вира, я осмелился выказать открытое неповиновение. Да, именно так. Я махал мечом и изрыгал угрозы. У меня не было ни малейшего представления, действительно ли у меня есть хоть какие-нибудь шансы претворить эти угрозы в жизнь, но я очень старался, чтобы они прозвучали искренне. И Шив’кала - к некоторому моему удивлению, должен сознаться - не стал настаивать. По правде говоря, сам не знаю, что бы я стал делать дальше. Осмелился бы и в самом деле атаковать Шив’калу? Попробовал бы искромсать его, зная, что смерть Дракха не только мне принесет боль и мучения, но вполне вероятно, окажется фатальной для всей моей возлюбленной Примы Центавра? Ведь, в конце концов, заложенные Дракхами термоядерные фугасы никуда не исчезли. Простым нажатием кнопки могут быть уничтожены миллионы моих подданных.
В руках у Дракхов козырный туз.
Впрочем, мне кажется, они не станут торопиться. У меня такое впечатление, что я представляю собой для Шив’калы некий экспериментальный проект. Ему, похоже, интересно, сможет ли он найти какой-нибудь способ сломить меня. Сломить мой дух, разрушить мою душу - конечно, при предположении, что душа у меня до сих пор осталась. Впрочем, даже если во меня и сохранились еще остатки души, то настолько почерневшие и прогнившие, что с трудом различимы невооруженным взглядом.
Я не понимаю до конца, почему это так важно для него. Возможно, будучи сломленным, я смогу оказаться более полезным для Дракхов. С другой стороны, насколько мне известно, у Шив’калы что-то вроде пари с его приятелями-Дракхами насчет того, можно ли вообще сломить меня. Эти Дракхи так любят играть в свои маленькие игры, и в этой игре я не более чем пешка, которую они передвигают с клетки на клетку.
Даже не король. Всего лишь пешка.
Вир, как и Тимов, приехал сюда помочь мне. Это просто удивительно, как может со временем перевернуться наше восприятие окружающего. Когда я был молод, я так много мечтал о том, чтобы стать императором, и так мало думал о Тимов. Когда я впервые прибыл на Вавилон 5, то встретил там Вира, но совершенно не обращал на него внимания. О! Даже о себе самом я думал очень мало, и потому все время топил свои горести в выпивке.
Просто удивительно, как сильно все изменилось. Теперь Вир стал для меня последней надеждой, единственным шансом на лучшее будущее, который еще остался у моей возлюбленной Примы Центавра. А Тимов, к которой я относился с таким презрением, теперь представляется мне одной из благороднейших женщин, одно только знакомство с которой было незаслуженно огромной честью для меня. Что же касается меня самого…
Что ж… Я по-прежнему слишком мало думаю о себе. Даже интересно, почему многие вещи могут так сильно измениться, в то время как другие остаются, как это ни прискорбно, абсолютно неизменными.
Дракхи замышляют нечто, похоже, какой-то новый коварный план. По их поведению я всегда точно угадываю, когда что-то такое начинает происходить. Шив’кала, тот Дракх, который выступает в роли главного моего тюремщика, каждый раз резко меняет обычную манеру вести себя, когда его привлекают к осуществлению очередного тайного замысла. Впрочем, пока что у меня действительно нет ни малейшего представления о том, что они замыслили на этот раз.
Мое мнение таково, что часто у пленников и их тюремщиков возникают между собой отношения любви-ненависти. Мне кажется, отношения между мной и Шив’калой теперь именно таковы, по крайней мере, до некоторой степени. Например, я люблю ненавидеть Шив’калу. В конце концов, именно Шив’кала настоял на том, чтобы я назначил этого мерзавца, Дурлу, на пост министра Внутренней Безопасности. Дурла, в свою очередь, расставил преданных ему людей на все ключевые посты, и в результате я понемногу оказываюсь в изоляции от всех потенциальных союзников. Я одновременно и самый могущественный, и самый бессильный из всех жителей Примы Центавра.
И только Сенна, юная девушка, дочь покойного лорда Рефы, только она одна во всем огромном дворце еще может доставить мне радость. Я взял ее под свое крыло, выучил ее, сделал ее моим собственным персональным проектом. Мой замысел был крайне прост: я чувствовал, что если смогу спасти эту девочку, то, возможно, это означает, что я в состоянии отыскать шанс спасти и всю Приму Центавра.
Но девушка оказалась и еще одним козырем в руках Дракхов, хотя сама она об этом и не догадывается. Она всего лишь еще одна пешка в той великой игре за власть и отмщение, которую продолжают вести Шив’кала сотоварищи. Продолжая держать ее у себя на поводке, Дракхи постоянно напоминают мне о том, что я и сам нахожусь под их властью. Можно подумать, что для этого недостаточно было поселить у меня на плече эту миленькую одноглазую тварь, именуемую Стражем.
Я раздумываю о том, какой могла бы сложиться моя жизнь. Думаю обо всех тех возможностях, которые открывались передо мной в юности. Я всегда обещал себе, что если только власть окажется в моих руках, я не пойду ни на какие компромиссы, добиваясь своих целей. Между тем в реальности я всю свою жизнь занимался именно тем, что постоянно шел на компромиссы. Хотя нет… на самом деле все было еще хуже. Когда кто-то идет на компромиссы, он, по крайней мере, получает что-то в обмен на свои уступки. Я не получил ничего, вообще ничего. Моя власть - это лишь иллюзия; мои попытки обезопасить Приму Центавра оказываются пустой тратой времени…
Ба!
Опять я ловлю себя на том же самом. Слишком часто в последнее время я, увлекшись, сразу скатываюсь к тому, что начинаю жалеть самого себя. В этой жизни легче всего погрязнуть в чем-нибудь, будь то в алкогольном ступоре или в отчаянии, вызванном психологически. Вместо того, чтобы величать меня императором, следовало бы присвоить мне титул «Великий Погрязчик» - хотя бы из простого стремления к тому, чтобы название соответствовало действительности.
А между тем можно и нужно сделать еще так много. Ведь я все еще на многое способен. Шив’кала хотел сам решить судьбу Вира, но я посмел угрожать ему, и добился своего - Дракх и в самом деле пошел на попятную. Никогда еще за очень долгое время я не был столь близок к тому состоянию, которое можно было бы назвать триумфом. И я почувствовал, что вновь обретаю надежду. Именно это, конечно, опаснее всего в нынешней ситуации. Раз появилась надежда, то кто знает, что будет дальше? Надежда может внушить ложную веру в то, что все образуется, и все будет хорошо.
А может, и будет. Может, наконец, так оно и будет.
Если бы только я знал, что же замышляют Дракхи. Если бы только я знал, что Вир сможет остановить их.
Конечно, это, на первый взгляд, находится за пределами возможного, даже при всех положительных качествах Вира, при том, что он был самым преданным другом и соратником, о каком я только мог мечтать. Но есть и предсказание Леди Мореллы о том, что Вир будет следующим императором, которое, как ни странно, дает мне некоторое чувство душевного комфорта. Из всех известных мне личностей у Вира, пожалуй, наилучшие шансы хорошо исполнить свою работу.
Но если Дракхи действительно вынашивают на ближайшее будущее некие планы отмщения, потребуется настоящий герой, чтобы помешать им. При всем моем уважении к Виру, при том, что благодаря моим заботам он здорово повзрослел за последние годы, определение «герой» по-прежнему меньше всего к нему подходит.
И, конечно, самое страшное, что я даже не в состоянии никого предупредить. Даже если намечается удар против Межзвездного Альянса, для меня невозможно послать сигнал тревоги ни Шеридану, ни кому-либо из его людей. Единственной возможностью для этого было бы попытаться вновь использовать Вира как посредника, но благодаря заботам Шив’калы Вир теперь отправился в изгнание.
Я должен найти какой-то обходной путь.
Мой Страж зашевелился - алкогольный туман, которым я одурманил его, начинает рассеиваться. Как всегда, я должен спрятать этот дневник и удостовериться, что опасная игра, которую я веду, не будет раскрыта. Мои исторические заметки - это тоже в своем роде маленький бунт, часть той борьбы, благодаря которой живы еще моя душа и мой дух.
Но это и не более чем очень маленький бунт, скорее даже просто фига в кармане, как любят выражаться земляне. И по правде говоря, я теперь не больший герой, чем Вир. Стыд, потому что центаврианам очень нужен сейчас именно герой. И будем надеяться, что герой все-таки придет.
И будем надеяться, что меня не принудят стать его палачом, когда - и если - он придет.
Глава 1
Вир стоял перед гигантскими энергетическими вратами, издававшими оглушительный треск. Повсюду вокруг него по земле были разбросаны мертвые тела. А по другую сторону ворот прорисовывалось нечто настолько темное, настолько злое, что страх парализовал Вира. А ведь всего несколько дней - или часов? - назад он клялся самому себе, что никогда больше в жизни ничего не будет бояться, и ничто не сможет больше испугать его. Теперь он посмеялся бы над собственной самоуверенностью, не будь он так испуган, и мысли его унеслись назад, к тому периоду в совсем недавнем прошлом, когда…
Виру казалось, что прошла уже целая вечность с тех пор, как однажды он, дрожа мелкой дрожью, стоял перед техномагами. Строго говоря, даже и не перед самими техномагами. Его бросило в дрожь, когда в темном коридоре Вавилона 5 тени вдруг начали сгущаться вокруг него самым зловещим образом.
Это произошло, когда Вир шел поговорить с техномагами от имени Лондо. Ему сразу показалось, что с этой миссией что-то не так. Лондо потребовал от Вира, чтобы тот проинформировал техномагов о том, что он, то есть Лондо, желает встретиться с ними.
Только это. Больше ничего. Сказать им, что Лондо хотел бы договориться о встрече. Начало, середина, и конец предписания. Но, оооххх, как затряслись его колени! Как перехватило дыхание в груди! И все из-за такого простейшего приказа, при исполнении которого он должен был выступать не более чем посыльным Лондо Моллари. (1)
Теперь, поразмыслив над этим своим давнишним приключением, Вир пришел к выводу, что та личность, которую он тогда из себя представлял, выглядела весьма забавно, в чем-то даже по-шутовски. Да, каким милым и очаровательным он был! И всегда действовал в угоду другим, не заботясь о себе.
Но эта личность мертва.
Она умерла не вдруг. Наоборот, шел удивительно медленный процесс постепенного отмирания, исчезновения той очаровательной и забавной личности. Последний смертельный удар по ней нанесло совершенное им убийство императора Картажи.
Хотя нет. Со второго взгляда, все было совсем не так. Та, прежняя личность, которую представлял из себя Вир Котто, окончательно умерла в тот день, когда он издевательски помахал пальчиками отрубленной голове мистера Мордена, когда голова эта украсила собой пику в саду императорского дворца. О, конечно, когда-то он сам заявил вслух, насколько сильно жаждет именно такого поворота событий, но ведь не то, чтобы он говорил это всерьез. Потому что, по правде говоря, еще совсем недавно от одного только вида обезглавленного тела ему сделалось бы дурно.
Но вот теперь он стоял и радовался, глядя на поверженного врага. Нет сомнения, Морден являл собой воплощенное зло, но все же… подобная казнь была отвратительна. И тот, прежний Вир никогда не испытал бы такой радости и удовлетворения от созерцания ее последствий.
Другое дело Вир нынешний.
Многое в этом мире могло послужить причиной того, чтобы Вира охватил страх. Звездолеты Теней, или техномаги, или зрелище того, как Лондо сползает во тьму, в то время как он, Вир, безуспешно пытается предотвратить неминуемое.
Но, пожалуй, из всего, с чем ему доводилось сталкиваться, по-настоящему ужасало его лишь одно - попытки поразмышлять о будущем. Если всего за несколько лет он из забавного очаровашки превратился в нынешнюю инкарнацию Вира Котто, то, о Великий Создатель, в кого же он превратится еще через несколько лет?
Заставив себя оторваться от этих бесплодных размышлений, Вир нынешний был решительно настроен более к ним не возвращаться. У него хватало иных, более насущных забот: он летел куда-то в тесном космическом челноке, принадлежавшем представителям той самой расы, при встрече с которыми он съеживался от ужаса всего несколько лет назад.
Где-то на подсознательном уровне он и сейчас чувствовал, что ему следует опасаться даже приближаться к звездолетам техномагов. Тем не менее, в течение одной только последней недели произошло множество событий, изменивших Вира. Он обнаружил, что вновь обретенная, страстная и счастливая любовь его жизни, Мэриэл, на самом деле просто играла с ним. Она держала его за дурачка, просто использовав его положение для того, чтобы наладить связи с широким кругом дипломатов и послов на Вавилоне 5. Зачем ей это было нужно, Вир мог только догадываться, и он подозревал, что не в последнюю очередь это связано со шпионажем. А затем Вир еще выяснил, что Лондо замешан в связях с прислужниками ушедших из нашей галактики Теней, существами, которых называют Дракхами. Одного из этих Дракхов звали Шив’кала, и одного только простого упоминания этого имени оказалось достаточно, чтобы Вир очутился в темнице под императорским дворцом на Приме Центавра. Если бы Лондо не вмешался и не освободил его, Вира, наверно, уже не было бы в живых.
Интересно, какую цену пришлось заплатить Лондо, чтобы Вир вышел на свободу? Что он пообещал Дракхам исполнить взамен? Какую еще часть своей души - конечно, если у него вообще осталась еще душа - Лондо отдал, чтобы Вир мог продолжать петлять по запутанной тропе своей собственной судьбы?
Вир не мог припомнить, когда он последний раз спал спокойным, крепким сном. Однако, как только он зашел на корабль техномагов, женщина по имени Гвинн усадила его и безапелляционно приказала уснуть.
- Спи, - резко сказала она.
Зловонный запах темницы до сих пор преследовал Вира.
- Не может быть, чтобы вы это серьезно, - ответил он. - Спать, моя дорогая колдунья, это самое последнее, на что я сейчас способен. Однако, все равно спасибо.
В этот момент Гвинн прикоснулась двумя пальцами к его вискам, и внезапно каюта куда-то поплыла. Веки стали такими тяжелыми, что Вир оказался не в состоянии удержать их, и в одно мгновение он провалился в забытье. То, куда он провалился, однако, не имело даже отдаленного отношения к мирным сновидениям. Образы Мэриэл, Лондо, Тимов, Дурлы, беспорядочно накладываясь друг на друга, боролись за то, чтобы завладеть Виром. И еще там был Лондо, седой и уставший, постаревший на много лет, и в руке он сжимал бокал, наполненный каким-то ликером. Похоже, он кого-то ждал.
И вот кто-то начал приближаться к Лондо. И это оказался Вир собственной персоной, и он протягивал руки, его руки охватывали горло Лондо, и он начинал душить императора. Впрочем, это уже были не руки Вира - они почему-то превратились в руки Нарна, а Вир оказался выброшенным куда-то, наблюдая со стороны, как Г’Кар возвышается над Лондо, и в глазах Нарна ясно читался вынесенный императору смертный приговор… нет, не в глазах. В глазу.
И еще там был Дурла, и он танцевал… Да. Он танцевал с Мэриэл, а Канцлер Лионэ тем временем наигрывал какую-то бессмысленную мелодию, которую Вир не мог разобрать. Почему-то и Мэриэл, и Дурла были залиты кровью.
Неподалеку стояло огромное зеркало. Вир посмотрел в него, и увидел самого себя, облаченного в императорский белый мундир. Он обернулся, и там стоял Лондо, но Г’Кара нигде поблизости не было. Лондо выглядел в точности, как при первой встрече с Виром. Он был так молод. С того дня прошло всего девять или десять лет, но, Великий Создатель, что это было за десятилетие! Лондо выглядел удрученным из-за разбившихся надежд на возрождение величия Республики Центавра, и тем не менее, если сравнивать с тем, каким он в конечном счете станет, сейчас его можно было бы назвать беззаботным. Лондо поднял стакан, протянул его в сторону Вира, и вдруг опрокинул, выливая содержимое на пол.
Кровь хлынула из стакана и разбрызгалась во все стороны. Брызги крови покрыли лицо Лондо, его руки и тело. Лондо опустил стакан и направился к Виру, протягивая к нему свои окровавленные руки. Вир начал пятиться, один шаг, другой, и уперся спиной в стену. Деваться было некуда, путей к отступлению не было. Мэриэл и Дурла протанцевали через зал на балкон, затем через балконные перила и скрылись из вида. Вир раскрыл рот, чтобы закричать, но обнаружил, что кричит не своим голосом. Помимо воли, его ртом воспользовались миллионы душ, чтобы вскрикнуть одновременно. А за балконом, с которого улетели Дурла и Мэриэл, Вир видел Приму Центавра… Точнее, гигантский пожар, охвативший всю планету. Иссиня-черный дым заменял собой небо, и гигантские алые языки пламени стремились дотянуться до черного небосвода…
Вир, вздрогнув, проснулся.
Увиденный во сне кошмар все еще стоял у него перед глазами, и Вир подумал, что, видимо, разбудил себя, закричав во сне. Впрочем, оказалось, что это не так. Похоже, вообще ничто больше не в состоянии было ужаснуть Вира.
- …глупость, - донесся до него чей-то голос. - Согласись, Кейн, твои действия нельзя назвать иначе, чем глупостью. Предполагалось, что мы будем заниматься вовсе не этим. - Похоже, голос принадлежал женщине, той, которую звали Гвинн.
- Это приключение, Гвинн. Если нас не интересуют приключения, то давайте будем использовать наши способности иным, более подходящим образом. Например, стоять на перекрестке и вытаскивать кроликов из шляпы, в которую благодарная публика будет в ответ бросать свои монеты. - Это был голос Кейна. Уж он-то запомнился Виру слишком даже хорошо. Несмотря на то, что Кейн однажды спас ему жизнь, Вир дошел уже до того, что начал ненавидеть этого техномага. Именно Кейн упорно настаивал на том, что Вир должен знать правду, и каждый раз познание этой «правды» делало жизнь Вира все более и более невыносимой. Явно стоило бы объяснить Кейну, сколь блаженным бывает неведение.
- Финиан, скажи ему, что так нельзя. Мы должны вернуться, - потребовала Гвинн.
- Я не знаю, должны или нет, - ответил Финиан, последний из этого трио техномагов. - Требуется изучить сложившуюся ситуацию. Мы попали в некую ситуацию. Мы не должны ретироваться, не разобравшись в ней как следует.
- Вечно ты соглашаешься с Кейном! Говорить с тобой просто бесполезно.
- Если ты заранее была в этом уверена, зачем вообще нужно было утруждать себя обращением в мой адрес? - резонно спросил Финиан.
- Потому что я такая же дура, как и ты, вот почему.
- Значит, нам очень повезло, что ты летишь с нами. Кто еще согласился бы оказаться в компании таких дураков?
Гвинн фыркнула и отвернулась от них. И тут же встретилась глазами с Виром, и заморгала от удивления.
- О, Вир, ты уже проснулся. Джентльмены, он проснулся.
- Мне казалось, ты говорила, что он проспит еще по меньшей мере час, - сказал Кейн и подошел ближе к Гвинн.
- Я действительно считала, что он будет спать.
- Спать, - ответил Вир, - это слишком сильно сказано.
Он повнимательнее присмотрелся к троице техномагов, поражаясь и их сходству между собой, и тем различиям, которые все-таки были между ними.
Капюшоны у всех троих были сейчас откинуты назад, и Вир обратил внимание, что волосы, или, по крайней мере, то что оставалось от волос, у каждого из них были уложены одинаково. Во всех трех случаях, волосы были пострижены настолько коротко, что скорее это можно было охарактеризовать словом «побриты», а не «пострижены». Та часть волос, которая не была выбрита наголо, образовывала на голове три полосы, расходившиеся трезубцем от некоей точки прямо надо лбом.
Из них троих, Гвинн была самой высокой, и, безусловно, выглядела наиболее надменной. Она и в самом деле не отличалась снисходительностью к чужим слабостям, и если бы кто-то в ее присутствии рискнул сказать глупость, то скоро обнаружил, как глупо с его стороны было так рисковать. Виру оставалось только надеяться, что его поведение по классификации Гвинн не относится к глупостям. Темнокожий Кейн обладал заостренным подбородком, который он, казалось, постоянно выпячивал вперед, бросая кому-то вызов, и глубоко посаженными глазами, так что при разговоре собеседнику при всем желании невозможно было по глазам Кейна прочитать его мысли и чувства. В противоположность Кейну и Гвинн, Финиан был низеньким, круглолицым, с удивительными голубыми глазами, которые казались то ли печальными… то ли хитрыми… «Как все плохо», - с лукавой иронией говорили эти глаза.
- Итак, Вир, - начал Кейн, радостно потирая руки, словно он только что принял приглашение посоревноваться в разгадывании необычайно красивой шахматной задачи, - Ты готов помочь нам спасти галактику?
Глаза Гвинн округлились, и она с явным неодобрением покачала головой. Кейн сделал вид, что ничего не заметил.