Дичаров Захар. Тайны острова Эль-Параисо

   - Все отлично, дорогие сотворцы, все отлично! Во-первых, замечательный кулинар Омар-Али угощает нас такими необыкновенными блюдами, после которых не захочется возвращаться к тому, чем нас кормят дома... Во-вторых, мы прошли за последние сутки около ста семидесяти миль отклонения в сторону я не считаю, и это замечательно!
   - Да-а, все хорошо, пока нам снова не встретится какая-нибудь базальтовая крепость, - глубокомысленно протянул доктор Орфус. - Хотел бы я знать, как долго сможем мы ее одолевать!
   Ответил ему рыжебородый Йоноо.
   - Для автономного движения даже в такой среде нам хватит топлива на тридцать недель. Думаю, что этого срока нам не понадобится.
   Радужное настроение Грэнси было, видимо, несколько преждевременным.
   - Было бы лучше всего, - сказала Кванта, - оказаться ниже слоя твердой земной коры, там, где начинается астеносфера - то есть полужидкий слой.
   - Но разве "Брами" мог бы выдержать температуру астеносферы! - усомнился я.
   - Да, - уверенно ответил Павел Береза. - Для предохранения его поверхности от оплавления мы всегда можем использовать установки жидкого воздуха, который будет охлаждать прилегающий к корпусу корабля слой.
   Разговор продолжался, а я ушел к себе в каюту и записал в своем дневнике:
   "14 июля 2099 года. Еще недавно мы не знали друг друга, а теперь делаем одно общее дело, живем для одной общей цели и сблизились так, словно работаем вместе много лет. Трудно сказать, кто более деятелен и энергичен: все полны желания и стремления выполнить свой долг..."
   На следующий день я ничего не записал, а 16 июля внес в дневник такие строки:
   "Наш путь пролегает по дну океанской пучины, где царит тьма. И лишь какие-то, видимо, заряженные электричеством существа напоминают о том, что жизнь существует и тут, в подводном мраке".
   Наталья Ууль, незаметная наша чукчаночка, которая никогда и ни с кем не спорила, никогда никому не возражала и вообще старалась держаться где-то на втором плане, здесь продолжала свои исследования, начатые еще в ОКЕАНе. Неожиданно в пробе забортной воды она обнаружила странное крошечное существо, не похожее ни на что, известное уже науке. Она пригласила доктора Орфуса.
   Орфус необыкновенно возбудился, услыхав о подобной находке, и склонился над пробиркой.
   - Позвольте, позвольте, а может быть, это... - Он запыхтел: - Нет, не вижу. Сейчас, сейчас, только надену окуляры десятикратного увеличения... - Он повернулся направо, налево, обернулся назад окуляров нигде не было. - Наверное, я забыл их в каюте! - Он устремился к себе, но тут же вернулся, досадливо повторяя: - Да нет же, они были тут, вот тут!
   Ждали, когда же доктор Орфус найдет окуляры и выскажет свое мнение. Но окуляры по-прежнему не находились. Все включились в поиски, и лишь Иль смотрел на всех с какой-то лукавой улыбкой.
   - А-а... - многозначительно хмыкнула Кванта. - Кажется, я что-то понимаю... А не заглянуть ли вам, дорогой доктор, в свой боковой карман!
   И в самом деле, окуляры нашлись. Все были озадачены, как же они там оказались, Ведь доктор Орфус только что, разыскивая их, вывернул все карманы!
   Все разъяснилось очень просто. Напроказил мой сын.
   Иль получил от меня строгое замечание, в то время как доктор Орфус, нисколько не обидевшись, заметил философски:
   - Карман - это пустяки... Вот что было бы, если бы он вздумал упрятать их в морские волны?!..
   Наталья Уупь поднесла к пробирке сверхчувствительный магнитометр, и стрелка его заколебалась.
   Неведомое животное, как оказалось, обладающее магнитным зарядом, мы назвали в честь его первооткрывателей - "Ууль Орфикус витус".
   Казалось, мы находимся в уютном, комфортабельном океанском лайнере-тихоходе, в наш век существующем специально для прогулок и путешествий по океанским просторам. Но такое чувство испытывали мы в общей сложности недолго.
   Моя запись 19 июля:
   "В 11 часов 31 минуту приборы внезапно показали, что движение спирали-шпоры замедляется. Срочная проверка состояния машины показала: все в полном порядке. Но корабль остановился. Причина неизвестна".
   - Что случилось, Йоноо, Павел! - тревожно спросила Грэнси.
   - Мы не знаем, командир Грэнси, - ответил первый штурман-механик. Ничто не свидетельствует об аварии...
   Время не остановишь. 30 минут... 70... 100... 125... "Брами" стоял неподвижно, там, где застигли его необъяснимые для нас обстоятельства. В отсеке, где была установлена электронно-вычислительная машина "Борец-111", собрались все члены экипажа.
   Лицо Грэнси, обычно веселое, даже, я бы сказал, несколько легкомысленное, выражало сейчас крайнюю озабоченность.
   Молчание нарушила Наталья Ууль.
   - Я только закончила анализ забортной воды, взятой двадцать минут назад. Химическое ее содержание близко к норме, но... - она замолчала, подыскивая нужные слова. - ...вода почему-то в сильнейшей степени заряжена отрицательным электричеством. Увеличение против нормы в двести одиннадцать раз.
   - Вот как! - вскричал доктор Орфус. - Но причина, причина!..
   - Причина неизвестна... Мне неизвестна, - подчеркнула Наталья, давая понять, что считает свои познания слишком скромными, чтобы так быстро истолковать необычное природное явление.
   Опять наступила продолжительная пауза. Наталья Ууль опустила глаза. На лицах присутствующих читалось только одно: озадаченность.
   - Но может быть, этот высокий электрический потенциал имеет магнитную природу!.. - высказала предположение Кванта. - Разве нам известны все физические феномены Земли, да еще на таких больших глубинах!
   Ионоо, имевший привычку в моменты напряженной умственной деятельности грызть ногти, казался целиком погруженным в это не весьма эстетическое занятие. Вдруг он порывисто встал и, прохаживаясь, выпалил:
   - Двигатели не работают, дорогие мои друзья, потому, что отрицательно заряженная внешняя среда вызывает нейтрализацию магнитно-силовых обмоток корпуса-ротора. Мы попали в ловушку!
   Грэнси побледнела. Обычное внешнее спокойствие не покинуло ее, но даже отдаленная мысль о том, что "Брами" не сможет выбраться из морской пучины и ОКЕАН окажется совершенно беспомощным, безоружным перед угрозой окончательной гибели, потрясла ее.
   - Эмоции, даже если они заряжены положительно, не помогут нам, Ионоо, попыталась она пошутить, но никто не улыбнулся. - Что мы можем предпринять? Что?- Никто не проронил ни слова. - Ну, думайте, думайте же, говорите! - Ее голос сорвался, но она тут же овладела собой. Уже сдержанней произнесла: - Мы отрезаны от ОКЕАНа. Мы не можем, нет, не смеем дать туда лазерограмму и просить совета, наконец, прямой помощи, ибо рискуем быть рассекреченными - Мы должны найти выход сами.
   Омар-Али, редко присутствовавший на наших совещаниях, не дожидаясь, пока его спросят, проговорил:
   - А что пользы, командир Грэнси, в том. что нас никто не увидит и ничего от нас не узнает, если мы останемся тут. - Он ткнул пальцем вниз.
   Йоноо, с тревогой посматривавший на часы, сказал:
   - Да, надо подниматься на поверхность. И как можно скорей! "Брами" помогут течение и ветер. У нас могут разрядиться аккумуляторы, и тогда...
   Дальнейшее обсуждение было предельно коротким. Да, прежде всего - к поверхности, а может быть, и на поверхность.
   Пущен сжатый воздух в "Пояса плавучести". Минута, другая, третья... "Брами" оторвался от дна и медленно пошел вверх.
   На случай внезапно быстрого всплытия, на борту корабля установлена специальная кессонная камера, в которой мог совершаться безболезненный переход из одного атмосферного давления в друге. Правда, во всех помещениях "Брами" всегда поддерживалось постоянное давление, немногим отличающееся от наземного. Но Грэнси, заботясь о полной безопасности экипажа, приказала, тем не менее, собраться всем в кессонную камеру.
   Бато-барометр показывал, что "Брами" застрял на глубине 1570 метров. Понадобился почти час, пока спиралеход приблизился к поверхности. Непрерывно проверялась заряженность воды, но анализы по-прежнему оставались неутешительными.
   "Брами" поднялся еще на пятьдесят метров.
   На экранах Наружного Обзора ясно и четко обозначилась поверхность океана. Медленно и важно перекатывались спокойные невысокие волны. По небу плыли разорванные облака, сквозь которые изредка пробивался луч солнца. Круговой телеглаз шарил вокруг - он охватывал все, до самого горизонта, но нигде не видно ничего, что нарушало бы пустынность морского простора.
   Когда "Брами" приподнял над волнами добрую треть своего корпуса, часть "Поясов плавучести" тоже оказалась над океаном. Их выступающая поверхность сыграла роль парусов.
   Беспомощный по-прежнему, "Брами" поплыл. Но как медленно! За час мы прошли четыре с половиной мили.
   Но оставалось только ждать, пока мы пересечем границу магнитной зоны. В этом ожидании прошел остаток дня и ночи. Неоднократно за это время Наталья Ууль брала забортные пробы воды. К утру она сказала, что мощность магнитного напряжения несколько ослабла. Тем не менее, привести в действие двигатели по-прежнему не удавалось.
   - Терпение, терпение, дорогие сотворцы, - повторял доктор Орфус и добавлял с добродушной улыбкой, от которой лицо его делалось шире: Никто никогда ничего еще не добился, не проявив терпения.
   Прошло еще пять часов. Грэнси напряженно всматривалась вдаль и отмечала, что океанские волны становятся все плавней, все ниже... Было очевидно, что надвигается полное безветрие. И оно наступило еще час спустя...
   Все вокруг замерло, затихло, и время, казалось, тоже остановилось.
   Неожиданно на одном из экранов Наружного Обзора появилась крохотная точка...
   Она возникла далеко на горизонте, к западу от "Брами", и довольно быстро увеличивалась.
   - Что это! - невольно воскликнул я.
   Через вращающийся телеглаз хлынул поток ярких лучей. Это было похоже на северное сияние, только видимое и днем.
   Это был принятый на всей планете знак бедствия: видимый и также слышимый, если его световые лучи принимали не только телеэкраны, но и слуховые радиоэлектронные устройства.
   Точка приближалась, росла, и вскоре мы увидели высокие пенистые буруны.
   - Реактивный глиссер, - определил Йоноо. - Скорость - сто тридцать миль. Курс - ост-вест-ост...
   Рокот стал более приглушенным. Похожий на снежную полосу хвост плавно изогнулся, и мы увидели, что судно приближается к нам.
   Еще несколько минут, и оно поравнялось со спиралеходом.
   Широкая полуовальная палуба выступала далеко за края корпуса, напоминавшего своей формой древнеиндийскую пирогу. Приплюснутая, низко сидящая надстройка, почти в точности повторяющая очертания вытянутой капли, выступала над палубой не более чем на метр-полтора. Корма заканчивалась подобием башенки, скошенной книзу. Там, вероятно, размещалась реактивная установка.
   - Мир вам, честь вам, сотворцы! - донеслось из красного квадратика, алевшего под самой крышей надстройки. - Что случилось? - Из рубки вышел человек. - Реаглиссер "Плыви в Завтра" готов помочь вам! - Последовала пауза. - Что за странная штука, однако, ваше судно! - Человек с любопытством разглядывал "Пояса плавучести", спираль.
   - Привет и вам, сотворцы! - ответила по радиофону Грэнси, старательно скрывая свое волнение.
   Она приказала открыть верхний люк и по узкой лестничке выбралась наружу. Следом поднялся и я. Глиссер стоял уже возле самого "Брами", касаясь его краем палубы. А на палубе я увидел молодую женщину в комбинезоне из морсаиа - легкой полупрозрачной ткани, отлично защищающей и от холода, и от жары. Женщина держала в руках изящный полушлем с радионаушниками. Она приветственно взмахнула рукой. Грэнси и я ответили.
   - Галия Джанму, - назвала она себя, и по акценту я понял, что ее родина - берега великой русской реки Волги. Татария. - Мы совершаем кругосветный вояж. Сейчас держим курс на Австралию.
   - О-о, вот как... - со значением произнес я. - Тогда, конечно, ты можешь... - но Грэнси не дала мне договорить.
   - Мы - исследовательская станция Межконтинентального Института Мирового океана. У нас повреждены двигатели и отказала дальняя и ближняя связь. Не сможет ли реаглиссер отбуксировать станцию в район, где крейсирует вспомогательный корабль Института?
   - А разве нельзя корабль вызвать сюда! - недоверчиво спросила Галия Джанму. - Давайте мы это сделаем. Мой радиопередатчик в полном порядке.
   - Разумеется, и это можно, но дорого время, - спокойно возразила Грэнси.
   - Да, да, я понимаю, - пробормотала хозяйка реаглиссера. - Ну что ж, раз так...
   Я спустился внутрь "Брами", а на моем месте появились Йоноо и Павел Береза. С немалым трудом удалось закрепить канат за один из "Поясов плавучести". Кто бы мог предположить, что спиралеходу потребуется буксировка!
   - Можно трогаться, - крикнул Йоноо. - Курс: норд-норд-вест!
   Между "Брами" и суденышком легла пенная дорожка. Спиралеход качнулся и, словно нехотя, подчинился посторонней силе. Через минуту-полторы скорость движения заметно возросла, а через четверть часа мы уже плыли, одолевая не менее десяти-одиннадцати миль в час.
   Грэнси неспокойно посматривала на экраны Наружного Обзора. Так же, как и все мы, она мечтала сейчас как можно скорее выбраться из "заколдованной" зоны сверхмагнетизма, чтобы не встретиться более ни с кем из землян.
   Между тем Наталья Ууль выполняла анализы воды и уже спустя три часа смогла обрадовать нас:
   - Мощность магнетизма прогрессивно снижается. Сейчас она выше нормы только в шестьдесят семь раз... Посмотрим, что будет через тридцать-сорок миль.
   Ее надежда оправдывалась. Спустя еще два с половиной часа, приборы показали, что влияние магнитного потока на окружающую среду - как водную, так и воздушную - становится близким к норме.
   - Проверь двигатели, Йоноо, - попросила Грэнси. Йоноо тут же исполнил просьбу и доложил, что ток на входных и выходных клеммах двигателей есть, обмотка статора и ротора - под напряжением.
   - Включать? - спросил он нетерпеливо.
   - Нет, нет. Пока - нельзя!
   Грэнси дала на реаглиссер сигнал о том, что в дальнейшей буксировке нет необходимости. Пройдя по инерции еще с четверть мили, "Брами" остановился. Реаглиссер подчалил к нему. Галия Джанму приветливо улыбалась:
   - Теперь мы оставляем вас, сотворцы. Надеюсь, что...
   Но Грэнси прервала ее и радушно сказала:
   - Нет, нет, мы не можем отпустить вас без того, чтобы вы и досточтимая Иранита Джанму не посетили нашу станцию! Сейчас мы вместе пообедаем, а затем уж простимся. Прошу вас!
   Галия Джанму нерешительно заглянула в рубку и что-то спросила. Ответа слышно не было; спустя некоторое время вышла пожилая, но такая же стройная, как Галия, женщина с добродушным лицом. Ее черные с редкими прожилками седины волосы украшала повязанная по-старинному цветастая косынка.
   Она подняла руку, приветствуя нас, и, переходя на "Брами", произнесла низким голосом:
   - Пойдем, пойдем, доченька! Раз сотворцы просят - как мы можем отказать! Да заодно посмотрим, что за диковинная штука - эта станция. В жизни не встречала такой смешной лодки!
   Они спустились внутрь спиралехода, предварительно выключив на реаглиссере двигатели.
   - Проходите, проходите, прошу вас, - повторяла Грэнси, провожая гостей в салон. Не только радушие, но тревожное возбуждение уловил я в ее голосе. В салоне они не задержались, пошли дальше - по отсекам корабля. Пока гости дивились тому, что представилось их взору, Грэнси шепнула Йоноо:
   - Сейчас же отцепи реаглиссер, задраивай люк и переводи "Брамм" на погружение!
   - Но, командир Грэнси... - попытался возразить Йоноо, пораженный таким коварством.
   - Ни слова! - по-прежнему тихо оборвала его Грэнси. - Мы вынуждены взять их с собой, иначе тайна перестанет быть тайной!
   Прошло четверть часа. Ознакомленные с "Брами", не устающие восхищаться увиденным женщины заняли место за столом, который был уже накрыт по-праздничному.
   На этот раз, кроме обычных блюд, было подано консервированное акулье мясо в пряностях, замороженные лепестки шиповника с медом, мидии в собственном соку. Когда маленький пир закончился, Иранита Джанму и ее дочь поднялись с места.
   - Нам пора. Благодарим вас, сотворцы, - сказала Иранита, но Грэнси, мягко коснувшись ее руки, попросила не спешить.
   - Мы должны огорчить вас, сотворцы, - с искренним сожалением произнесла она. - Вы не сможете покинуть нас. - Мы находимся сейчас на большой глубине... Если быть точными - на глубине четырехсот двадцати одного метра.
   Галия Джанму побледнела. Лицо ее стало растерянным.
   - Что это значит? - спросила она сухо. - Это - шутка? Или пиратство?.. Но пиратов в ОКЕАНе нет уже, по крайней мере, два поколения!
   - Погоди, доченька, не сердись, - сделала умиротворяющий жест Иранита. - Сотворцы не могут оказаться такими неблагодарными, чтобы задержать нас. Они нас сейчас же отпустят, и мы отправимся дальше. Не так ли? ласково обратилась она к Грэнси.
   Но Грэнси молчала. Ей не хотелось причинять боль этим славным людям, она смутилась. На помощь пришел я. Теперь уже не было смысла скрывать от наших неожиданных пленников, кто мы и куда и зачем направляемся. Можно сказать им обо всем.
   И я это сделал.
   Женщины слушали не прерывая, а когда я закончил, Галия сказала:
   - Но разве не могли вы предупредить нас о тайне и взять с нас слово, что мы не разгласим ее? Вы не верите нам?
   - О-о, верим, верим, дорогая Галия, конечно, верим! - простодушно воскликнул доктор Орфус. - Но случайности? А дело - такое важное и серьезное!
   - Мы нарушили ваши личные планы? - осторожно спросил Йоноо. Галия Джанму задумчиво смотрела в пространство, была она где-то далеко, потом стряхнула с себя минутное оцепенение и со вздохом сказала:
   - То, о чем мы узнали сейчас, намного важней, чем наши личные планы... Стоит ли говорить об этом! - Она сделала короткую паузу и принялась рассказывать о том, что реаглиссер "Плыви в Завтра!" - судно ее, Галии Джанму, конструкции, потому что она инженер-кораблестроитель. Ее кругосветный рейс - испытательный. А маа Ираниту она взяла с собой потому, что одной было бы скучно.
   - Ах, доченька, - прервала ее мать. - Я понимаю: истина - не самая мягкая постель для того, кто привык спать на пуховой перине. Ты взяла меня из-за того, что боялась встретиться с этой страшной неизвестной болезнью один на один. - И мудро заключила: - Но все равно мы встретимся с этим злом. Только теперь мы будем не бежать от него, а бороться с ним!
   - Да, маа, - искренне согласилась Галия. - Только вот Петр...
   - Он, конечно, будет огорчен, когда ему сообщат, что глиссер найден пустым, без пассажиров...
   - Огорчен? Он будет тяжко горевать, маа! Разве ты не знаешь?
   - Знаю, доченька... - Старая женщина испытующе поглядела на дочь, потом на Грэнси и, словно размышляя вслух, произнесла: - Конечно, если бы можно было хоть как-нибудь дать ему знать...
   Грэнси пожала плечами: чем могла она помочь в этих обстоятельствах, что могла сделать для того, чтобы дорогой для Галии человек не оставался в неведении и не предполагал самое страшное?
   Но Наталья Ууль думала по-иному; она встала, подошла к Галие, обняла ее и уверенно предложила:
   - Как только мы окажемся ближе к поверхности океана и сможем ненадолго всплыть, выбросим в волны небольшой плавучий буй с радиосигналом. В буй мы поместим письмо-микропленку с указанием адреса и просьбой к тому, кто его найдет, немедленно связаться с Петром и передать содержание текста. Это, конечно, уменьшит его беспокойство. Не так ли, Грэнси?
   - Разумеется! - с готовностью подтвердила та. - Мне просто сразу не пришло это в голову. Не разглашая общей тайны, вы сообщите о том, что живы, но не можете пока прибыть.
   Лицо Галии просияло.
   - О-о, вы - настоящие друзья, дорогие сотворцы! - прошептала она. А громко спросила: - Но вы все работаете, а что буду среди вас делать я?
   - И я, доченька, и я?
   - Ну-у, Галия, ты на корабле, и значит тебе, кораблестроителю, всегда найдется дело, - рассеял ее сомнение Йоноо, не спускавший с нее глаз. Отныне ты наш незаменимый помощник. И в первую очередь, наверное, мой и Павла Березы. А ты, сотворец Иранита, кто по профессии?
   Иранита тихо рассмеялась, обнажая кораллово-розовые зубы, и не без юмора сказала, что ее специальность не требует большой мудрости, но нуждается в одном - в желудках, любящих вкусную пищу.
   - Так ты - повар!- с подчеркнутой заинтересованностью спросил доктор Орфус.
   - Не-ет, - с гордостью за мать сказала Галия, - не просто повар, а известный кулинар-дегустатор, вот кто она!
   - Но это же великолепно! - воскликнул доктор Орфус. - Вас послала нам сама судьба, которая давно предана забвению! Дело в том, - пояснил он с некоторой озабоченностью, - что наш повар Омар-Али почувствовал вчера недомогание, сегодня ему стало несколько хуже. Я решил на время положить его в палату при медицинском пункте, так что на кухне сейчас будет, увы, пусто.
   - Пусто! - встрепенулась Иранмта. - Ну, тогда не о чем разговаривать! Показывайте ваше хозяйство. Я сейчас же займусь делом.
   Грэнси и доктор Орфус встали и направились в пищевой блок, пригласив с собой новоявленного повара, который на ходу бросил задорно:
   - Вы еще узнаете, как умеет кормить Иранита!
   Итак, наш небольшой экипаж неожиданно пополнился еще двумя членами. Кулинарный талант Ираниты получил общее признание очень скоро, хотя и при весьма невеселых обстоятельствах.
   Вырвавшись из магнитного плена, "Брами" продвигался по сравнительно плоскому плато.
   - Это Галия приносит нам удачу, - пошутил Йоноо, хотя за этой шуткой скрывалось и кое-что посерьезней. Еще в тот момент, когда Галия, едва появившись на "Брами", с огорчением упомянула о каком-то Петре, который ожидает ее в Австралии, Йоноо, неожиданно для себя, ощутил прилив ревности. Человек прямой, порывистый, очень непосредственный, он сразу привлек меня своей искренностью и чистотой; мы вскоре сдружились с ним и делились порой самым сокровенным. Потому-то я и знал о том, какое значение имело для него появление среди нас Галии Джанму.
   В сущности, ему не было никакого дела до этого Петра, - так он уверял себя, - до самой Галии тоже. Но чем чаще приходилось ему с нею общаться, разговаривать, тем больше он думал о ней.
   Что в ней привлекло Йоноо - он бы и сам не сказал. Несомненным было лишь одно: он теперь думал о ней постоянно.
   - Ну, а на чей же счет тогда отнести неудачи? - с шутливым вызовом спросила Кванта. - На мой? На твой, Заургеу? Или - доктора Орфуса? Вон он какой сегодня серьезный и даже чем-то недоволен. Я не ошиблась, доктор?
   Мой друг, ставший за последние дни заметно молчаливей, чем ранее, покачал головой и сказал:
   - Я бы очень хотел шутить. Кванта, но для этого нет причин... Скорее наоборот.
   Это было сказано так серьезно, что Грэнси внимательно посмотрела на него и спросила:
   - Что-нибудь случилось?
   Доктор Орфус, почувствовав, что на него смотрят все, кто находился в этот момент в салоне, отложил в сторону книгу (я заметил, что это какое-то медицинское руководство), закрыл ее, положил поверх нее очки и, помедлив, словно сомневался - говорить или нет, произнес:
   - Наш товарищ Омар-Али...
   - Омар-Али?! - переспросила Грэнси, уловившая в голосе доктора Орфуса нечто большее, чем простую озабоченность. -Ты хочешь сказать, что он еще болен, но вскоре...
   Доктор Орфус откинулся к спинке дивана и с глубокой горечью сказал:
   - Ему крайне плохо! Вчера я еще сомневался, но сегодня... У него - все признаки "Блокании"!
   - И значит он... - начала Галия, в глазах которой блеснули слезы.
   - И значит он - обречен, - закончил доктор Орфус, грустно покачивая головой. - По-видимому, для течения болезни имеют значение условия, в которых она протекает. Здесь она развивается чудовищно быстро.
   - Но где же и когда мог он заболеть! - поразилась Кванта. - Разве и сюда может проникнуть возбудитель?
   - Он уже был болен, когда прибыл на Викторию-Ньясса.
   Прозвучал сигнал на ужин. Все, кто здесь сидели, поднялись и отправились в кают-компанию. Но за столом - словно все утратили аппетит. Иранита, то входившая, то выходившая, чтобы принести с кухни новое блюдо, заметила, что вся ее стряпня стоит нетронутой, и обиделась:
   - Неужели я забыла все, чему училась? Никто ничего не пробует, не ест! Галия, девочка, что случилось?
   Ей объяснили. Все сидели подавленные одной общей мыслью: если заболел Омар-Али, значит, то же может случиться и с каждым из членов экспедиции. Что же тогда будет с тем главным, из-за чего мы здесь?
   Будто улавливая наши мысли, доктор Орфус промолвил не свойственным ему тягучим голосом:
   - Я не могу предложить вам никакого противоядия, сотворцы. Ни вам, ни самому себе... Единственное, на что я надеюсь, здесь, под чудовищно толстым слоем воды, носитель "Блокании" недостаточно жизнеспособен. А Омар-Али... Я повторяю - он уже был болен, когда пришел сюда.
   - Но существуют же какие-то сроки скрытой болезни, - рассудительно заметила Грэнси. - Если они минуют, то-о...
   - Совершенно справедливо, командир Грэнси, - обрадовался ее словам доктор Орфус. - Если еще через двое суток никто не заболеет, можно считать, что опасность миновала для всех, кроме Омара-Али.
   Эти его слова должны были вселить в нас успокоение. Но этого не произошло. Слишком тяжело было сознание, что на борту "Брами" поселилась смерть.
   Утихли смех и шутки.
   Мы сидели, молчаливо поедая паштет, сдобренный гарниром из свежей хлореллы (ее выращивали в одном из отсеков корабля). Вот только один Иль почему-то не ел, а беспрерывно фыркал, подавляя смех. Я переглянулся с Натальей Ууль, моей соседкой. Мне было непонятно, над чем Иль смеется. Она медленно обвела взглядом стол, всех сидящих за ним, и - тоже заулыбалась. Затем тихонько толкнула меня локтем. Я посмотрел и понял.