Дичаров Захар. Тайны острова Эль-Параисо

   - Значит, нужно иметь модель, - заметил Павел Береза. Он смотрел на Орфуса, на Кванту с ироническим недоумением, словно удивляясь тому, что мы не понимаем столь простой истины. И даже укоризненно покачивал головой.
   - Дорогой сотворец Береза, - с досадой произнес доктор Орфус, - не упрощайте! Наука о человеческом общении - сумма множества наук... Этим предметом занимаются философия и социология, этика и эстетика, педагогика и медицина, психологическая и социологическая лингвистика, общая и социальная психология, история, а также...
   Но тут командир Грэнси взмолилась:
   - Ради самых красивых звезд, доктор Орфус! Сейчас нам не до этого! Как бы то ни было, Павел прав. Мы должны иметь модель. Нам нужен...
   - Живой натуральный эль-параисяиец, - отозвалась Кванта, моментально ухватившая суть сказанного. - А еще лучше - два!
   - Вы хотите сказать - пленные?- не скрывая негодования, воскликнул доктор Орфус. - Неужели нельзя обойтись без насилия?
   - Можно, - с неменьшим негодованием ответила Грэнси. - Для этого нужно только выйти всем на поверхность острова, явиться на ближайший полицейский пост и получить все необходимые данные. Так, доктор! - Все более распаляясь, она спросила: - Неправда ли, эль-параисянцы, поразив ОКЕАН страшной эпидемией, никакого насилия не совершили?
   Доктор Орфус не произнес более ни слова. Он молча присутствовал при моих и Павла Березы сборах.
   Из выходного люка мы спустились по узкой капроновой лестнице, обогнув цилиндрическую поверхность "Брами", и оказались на неровной выщербленной площадке. Я сложил лестницу и убрал в один из карманов одежды. Павел передал на "Брами", чтобы включили свет (для связи каждый из нас имел легкий портативный эфиро-передатчик), и перед нами открылась пещера, в которой громоздились глыбы породы, предварительно разрушенной ультразвуком.
   На минуту мы остановились, озадаченно глядя друг на друга, но, внимательно присмотревшись к открывшемуся подземному пространству, увидели, что между глыбами встречаются значительные прогалы и щели. Стали пробираться вперед. Там, где прохода не было, применяли "Штурм-резак" и проделывали широкие отверстия, чтобы можно было двигаться дальше. Впрочем, этим инструментом мы пользовались почти все время.
   Наш нелегкий путь продолжался, вероятно, более часа. Он вывел нас, наконец, к поверхности. Над нами забрезжил дневной свет. Последний отрезок пути мы преодолевали ползком. Действовать здесь "Штурм-резаком" опасались - это могло привлечь внимание. Связи с "Брами" не поддерживали из конспиративных же соображений.
   Первым из этого своеобразного лаза показал голову Павел. Прошло мгновение, другое... Я ожидал сигнала, а когда он последовал, тоже слегка протиснулся наверх, и мы, плотно прижавшись друг к другу спинами, смогли обозреть открывшуюся нашему взору картину.
   Место нашей высадки окружали плоские холмы с возвышающимися на них гладкими красновато-серыми валунами. Они были покрыты скудной растительностью - это бледно-зеленые, мхи и лишайники, - зато у их подножья и между ними росла пышная трава, впрочем непохожая на те травы, что растут у нас, в ОКЕАНе.
   По голубому небу плыли мутно-белые облака, и сквозь них кое-где просачивались солнечные лучи. Стоял полярный день, и солнце вообще не заходило за горизонт.
   Вокруг не было ни души.
   С помощью приборов Павел точно определил наше местонахождение.
   В то же время я миниатюрным киноаппаратом, объектив которого был укреплен в лобной части моего капюшона-шлема, снимал видимый мне ландшафт. Съемочный аппарат, обладавший формой яйца, был устроен таким образом, что воспринимаемое объективом изображение трансформировалось в электрические импульсы и записывалось на пленку, заключенную в плоском ящичке, расположенном в одном из карманов. Собственно, это был усовершенствованный видеомагнитофон и киноаппарат одновременно.
   Погода стояла теплая. С востока подул ветер. Он донес до нас какой-то звук, постепенно нарастающий и приближавшийся.
   Еще немного - и из-за ближних холмов показался в воздухе металлический шар, имевший в поперечнике около пяти метров.
   Быстро замаскировав себя, мы притаились.
   Примерно в полусотне метров от нашего убежища шар снизился и приник к траве. Сбоку отодвинулось что-то вроде круглого щита, откинулся трап, и по нему сбежал человек в форменной одежде, напоминающей военную. Он махнул кому-то рукой, и по трапу стал спускаться еще один человек в таком же одеянии. На рукаве у него яркая эмблема: крупный мальтийский крест серебристого цвета, а поверх креста - черный паук в золотистой паутине. Второй вел двоих с завязанными глазами.
   Шествие замыкал четвертый - тоже в форменной одежде.
   Доставленную шаром пару поставили рядом и что-то проделали с ними. Что именно - мы понять не могли. Чувствительный радиофон-локатор, которым мы были снабжены, донес до нас непонятные слова, сказанные первым военным, потом трое военных вошли внутрь шара, и вновь послышался знакомый свист. Шар поднялся над землей. Медленно стал подниматься и вскоре же исчез.
   В волнении смотрели мы на людей, оставленных в этом пустынном, заброшенном месте. Кто они? Зачем их сюда забросили? И почему на их глазах повязки?
   Никакого ответа ни я, ни Павел дать себе не могли. Он пришел сам собой. Неизвестные сняли с глаз повязки - один почему-то правой, другой левой рукой, и стали осматриваться. Мы увидели, что один из них белокожий, другой - чернокожий.
   Они все еще стояли на том месте, где их оставили. Затем, осмотревшись, сделали несколько шагов вперед. Шагали они, почему-то тесно прижавшись друг к другу, неуклюже, спотыкаясь, порой падая и с трудом, неловко, вновь поднимаясь...
   Что бы это значило?
   Добравшись до невысокого плоского камня, люди эти сели на него и так застыли - в неудобной позе.
   Прошло минут пять, десять...
   - Ну, что ж, - предложил Павел, - пожалуй, эти двое нам очень пригодятся Попробуем поговорить.
   Мы осторожно поползли по направлению к неизвестным, и Павел вдруг рассмеялся:
   - Зачем же нам прятаться, если мы сами идем к ним!
   - Замечание резонное, - оценил я сообразительность друга; теперь уже смеялись мы оба.
   Вероятно, они услышали наши шаги, потому что черный человек обернулся. Он что-то сказал второму. Оба поднялись, едва мы приблизились к ним.
   Несколько секунд мы молча смотрели на них, они - на нас. В их глазах я читал удивление, отнюдь не страх. Только теперь я разглядел, что черный человек - это женщина лет двадцати двух, а белый - мужчина, старше ее лет на восемь-десять.
   - Смотри, Анджиола, - сказал мужчина враждебно, - вот и они, хозяева Поля Мертвых... - И, глядя на нас в упор, добавил с вызовом: - Вы рано пришли. Торопитесь!
   Он говорил по-испански. Я понял его (язык этот мне достаточно хорошо знаком, так же как и еще одиннадцать языков) и старательно, чтобы не допустить ошибки, произнес:
   - Мы не те, за кого вы нас приняли.
   - Вы пойдете с нами! - приказал Павел, но так как это было произнесено на международном языке эсперос, которого они, возможно, не знали, то я тут же перевел:
   - Вам необходимо пойти с нами!
   Они все еще стояли в неудобной и странной позе, и только теперь я заметил, что мужчина и женщина скованы вместе. Мы с Павлом переглянулись: значит, это преступники! Но нет, лица их говорили о другом. На них были написаны спокойное благородство и скрытое страдание; во взгляде таились смелость и непокорство. И решимость.
   Добиваться сейчас объяснения было нелепо. Я включил свой "Штурм-резак" на самый тонкий луч, приказал пленникам вытянуть руки и не шевелиться и, осторожно действуя, разрезал оковы. Теперь они были свободны. Но взгляд их не стал от этого доброжелательнее. Добра они от нас, по-видимому, не ждали.
   Павел показал, что им следует идти с нами, и пошел вперед. В ту же секунду мужчина нагнулся, схватил камень и с силой швырнул в него.
   - Берегись! - крикнул я.
   Береза повернулся, камень пролетел мимо. Мужчина бросился на меня, но вдруг зашатался и упал. Я понял, что он сражен иглой сономета. Прежде чем я успел крикнуть Павлу, тот выстрелил и в женщину.
   Прошло не меньше часа, пока мы перетащили обоих к подземному ходу, через который выбрались наружу. По эфиропередатчику я дал знать Грэнси, что требуется срочно прислать двух человек, в том числе доктора Орфуса с его докторской сумкой.
   - Что-нибудь случилось! - встревоженно спросила Грэнси.
   - Все в порядке, - ответил я. - Включать связь надолго опасно. Объясню потом. Все было исполнено а точности. Доктор Орфус привел в чувство сначала женщину, потом - мужчину и вместе с Натальей Ууль увел их на корабль.
   - Вам нечего опасаться, - постарался я успокоить эль-параисянцев. Ничто и никто вам не угрожает. Вскоре кое-что станет для вас ясным.
   Еще не вполне выйдя из-под действия "сонной пули", пошатываясь и уже не пытаясь сопротивляться, они удалились в сопровождении Натальи Ууль и Орфуса. А мы, по указанию Грэнси, остались у наружного лаза поджидать, не возникнут ли новые обстоятельства, которые помогут нам сориентироваться в этом полном загадок мире.
   Ожидание продолжалось довольно долго. И все это время у меня не исчезало чувство, точно я нахожусь не на планете Земля, а в иной сфере, очень далекой и от этого острова, и от озера Виктория-Ньясса, в мире, затерянном где-то в дебрях не нашей Галактики...
   Под вечер мы услышали ровное негромкое гудение и увидели, что к тому же месту, где были высажены люди, приближается летательный аппарат, похожий на ОКЕАНские электролеты.
   Аппарат приземлился, оттуда вышел толстенький коротконогий с красным лицом человек, облаченный в точно такую же военную форму, какую мы уже видели сегодня. Он осмотрелся, проворно прошел в одну сторону, в другую... Тех, кого он, видимо, искал, - не было. На физиономии толстяка обозначилось удивление, тут же сменившееся озабоченностью.
   - Думаю, что и он нам пригодится, - сказал Павел.
   Я одобрительно кивнул, затем прицелился и нажал кнопку сономета. Толстяк взмахнул руками, я понял, что не промахнулся. Еще секунда-другая, он зашатался и упал на траву.
   Мы бросились к нему и с трудом (вероятно, не менее ста килограммов весила эта туша) втащили в подземный коридор.
   Не теряя ни минуты, тут же выскочили наружу.
   - Машина... - выдохнул Павел, и я понял его без лишних слов.
   Бегом, бегом... Мы проникли в кабину. В ней оказалась одежда, карты, книги, какое-то не знакомое нам оружие. Все это мы без промедления перетащили в подземелье... Дальше надо было подумать о том, как спрятать машину. Оставлять ее здесь, поблизости от нашего выхода, ни в коем случае нельзя. Это понимал и я, и Павел.
   Понадобилось не много времени, чтобы разобраться в несложной схеме управления аппаратом. Павел включил двигатель, и мы поднялись в воздух. Лететь пришлось недалеко. Прямо под нами показалась узкая площадка, сдавленная с трех сторон глыбами дикого камня. Садиться тут было сложно и опасно, но мы все же сели, ничего не повредив.
   Зная, в каком направлении расположен вход в подземелье, мы по компасу добрались туда, изнемогая от усталости, от голода и от желания уснуть. Часы показывали семь вечера. Мы сообщили на "Брами", что наша первая разведка закончена и требуется помощь в транспортировке на корабль еще одного субъекта.
   Спустя минут сорок к нам прибыли Кванта и Иль. Они доставили легкие складные носилки. Мы уложили на них толстяка и доставили его на "Брами".
   Грэнси и все прочие остались довольны нашей первой вылазкой. Но Павел выразил опасение:
   - "Брами" стоит слишком близко к поверхности. Как бы нас не засекли.
   Ионоо дал спиралеходу задний ход, и "Брами" по наклонному, им же проделанному тоннелю опустился на девяносто метров.
   С поверхностью, тем не менее, связь не была утрачена. "Яйцо" мы оставили у входа в лаз, а от него на корабль протянулся тонкий гибкий кабель; таким образом мы и отсюда, с глубины почти полтораста метров, могли наблюдать за происходящим над нами.
   Минул еще день. Там, наверху, все пока оставалось без изменений. А здесь, внизу, на нас обрушивался поток информации, которую мы так жаждали получить. Белый мужчина и черная женщина потребовали, чтобы их поместили вместе.
   - Вы - супруги? - спросил я.
   Они иронически усмехнулись.
   - Разумеется, вам неизвестно, что в "Эль-Параисо" брак между черными и белыми карается смертью! Но я и Карбур (так мы узнали его имя) навечно вместе! -сказала женщина.
   Грэнси распорядилась, чтобы им отвели общую каюту. Толстяка же положили в ту, которую занимал ранее бедный наш Омар-Али. Вскоре состоялась и первая беседа с новым ее обитателем.
   На вопрос о своем имени он заявил, что зовут его Фрицрих Хосе Хох, но что больше мы из него ничего не выжмем.
   - Почему же это! - с наивным простодушием спросил Йоноо.
   - Потому что с бандитами из организации "Восставшие умы" мне говорить не о чем!
   - Организация "Восставшие умы"?! - переспросила Кванта.
   - Да! Ибо никто другой не мог похитить меня, Фрицриха Хосе Хоха, и упрятать в какую-то дыру! - прошипел он.
   - Но что это за организация? - спросил я настойчиво.
   - Не наводите зрячего на камень! Как бы вы ни оделись, я вас распознаю! И помните, тысяча метеоритов вам на голову, если хоть один волос упадет с моей головы, не миновать вам всем Поля Мертвых!
   - Вы очень интересная личность, Фрицрих Хосе Хох, - с нарочитой почтительностью произнесла Грэнси и даже слегка склонила голову. - Но, увы, говорите загадками... Неправда ли, вы в "Эль-Параисо" недавно, и поэтому...
   Но Фрицрих Хосе Хох не дал ей договорить. Он побагровел и, пыхтя от гнева, выпалил:
   - Это вы мне говорите, женщина! Мне, у которого предки были отмечены наградами еще самим великим фюрером! - При этом слове Фрицрих вскочил, щелкнул каблуками, вытянулся и на секунду замер. - Мне, прадед и дед которого славились своей твердостью, служа в старинной полиции Аргентины, а потом - став уосменами!!
   - Кем, кем? - торопливо спросил доктор Орфус, записывающий речь толстяка, хотя это было совершенно излишним, так как все это уже делал скрытый радиодиктофон.
   - Э-э, - досадливо протянул Фрицрих Хосе Хох. - Опять вы начинаете свою игру! Больше я не скажу вам ни слова!
   И действительно, не сказал. Я объяснил "брамийцам", что уосмен - это секретный осведомитель. А толстяка, который, напыжась, именовал себя Фрицрихом Хосе Хохом, пришлось увести в каюту и запереть. В самом деле, допустить, чтобы этот самый Фрицрих Хосе Хох, несомненно служащий эль-параисянской полиции, свободно разгуливал по кораблю, мы не могли.
   - Итак, - резюмировал доктор Орфус, - мы не услышали от этого фашиста скажи, Заургеу, ведь подобные типы именно так назывались в далеком прошлом! - мы не услышали от него, что же такое "уосмен" и что за организация "Восставшие умы" существует на этом острове! И кроме того, что же - скажите, ради всех планет Вселенной - означают слова "Поле Мертвых"!
   - Мы узнаем это от них, - Павел кивнул в сторону отсека, где все еще находились черная женщина и белый мужчина.
   Время близилось к обеду. Иранита накормила наших пленников, потом, как всегда, вкусно угостила нас, и только тогда мы вступили в беседу со странной парой, о которой все еще ничего не знали.
   Мужчина сразу занял враждебную позицию.
   - Не устраивайте представления! - буркнул он мрачно. - Если нужно нас кончать - кончайте сразу. Какого дьявола вы ломаете комедию!
   Имени своего мужчина тоже не хотел назвать, хотя мы его уже знали. Словом, он держался непримиримо. Его спутница вела себя несколько по-иному. Она обратилась к нему осторожно:
   - Послушай, Карбур, мне кажется, что эти люди - не с "Поля Мертвых". Может быть, ты скажешь им...
   - Ты хочешь, чтобы я был вежлив с палачами, как древний рыцарь с дамой! - с горечью обронил Карбур.
   Разговор определенно не получался.
   - Прикажи им говорить, Заургеу, - обратилась ко мне Грэнси. Ее просьба была не случайной. Среди команды "Брами" только я один свободно владел и старинным английским, и разными наречиями испанского, языками, которые когда-то были распространены почти на всех континентах планеты.
   - Расскажите нам о своей стране, о ее людях, о ее порядках и законах. Обо всем, что есть в ней интересного, хорошего, великого и малого, жестокого и доброго...
   Но они молчали.
   К ним обратился доктор Орфус:
   - Вы кажетесь мне людьми, обладающими в достаточной мере соображением... М-м... Представьте себе, что мы прибыли с другой планеты, скажем - с Марса.
   - Э-э, - негодующе перебил его Карбур, - что за сказки! Давно известно, что там нет ничего. Ничего, кроме примитивных форм жизни.
   - Вы забыли, - невозмутимо продолжал доктор Орфус, не обращая внимания на раздражение Карбура, - что Марс могли колонизировать инопланетяне. Допустите, что они это сделали, а?
   - Хорошо, принимаю такую гипотезу, хотя... слишком уж у вас земной вид. И язык тоже... - Карбур скептически покачал головой. - Но почему вы оказались здесь? Именно здесь?
   Грэнси, до того спокойно наблюдавшая за Анджиолой и Карбуром и не принимавшая участия в разговоре, жестом остановила намеревавшегося что-то сказать Ионоо.
   - Пребывание наше именно здесь - чистая случайность, - объяснила она. Наш космолет опустился в океане. От него отделился земноводный корабль-вездеход - тот, на котором вы находитесь... Мы шли к ближайшему материку, им оказалась ваша страна.
   Карбур, с недоверием глядевший в сторону и словно не слушавший Грэнси, не отзывался. Он что-то напряженно обдумывал. Пауза длилась довольно долго. Потом он испытующе посмотрел на меня, на Гр"нси, на Йоноо и воскликнул:
   - Но... но это же невероятно! Этого никогда не было и... - Он оборвал фразу на полуслове, стремительно поднялся. - Я понял! Я все понял! Вы... оттуда! Вы - земляне, как и мы, но вы... Слышишь, Анджиола, они из мира свободы! Скажите, скажите нам, что это так!
   Как видно, действительно было в нас что-то такое, что отличало от эль-параисянцев. Прежде чем Грэнси или кто-либо другой успел ответить Карбуру, Анджиола вскочила, поцеловала нашего командира.
   - Вы пришли нам помочь, помочь, помочь! - ликовала она, из глаз ее лились слезы радости.
   - Ур-ра, ур-ра! У нас есть союзники! - выкрикивал сияющий Иль, совершая вокруг Анджиолы и Карбура какие-то немыслимые прыжки. Не сразу удалось его утихомирить.
   В осторожных выражениях Грэнси дала понять нашим новым друзьям, что "Бра-ми" действительно прибыл стой стороны. Но тут же добавила:
   - Прежде чем станет возможным объяснить вам причины и цель нашего появления, мы должны узнать, кто вы, что с вами произошло!
   Но ответ она получила не сразу. Понадобилось некоторое время, чтобы эль-параисянцы пришли в себя и успокоились. Как изменились их лица! Они сейчас совсем не такие, как были в тот момент, когда их высадили на Поле Мертвых. Тогда было гордое неповиновение насилию - и обреченность; мужество - и сознание собственного поражения. Сейчас глаза их сверкали радостью, в них - счастье сбывающейся мечты.
   Наконец заговорила Анджиола. Она рассказала о том, что в "Эль-Параисо", стране, где социальное, экономическое и политическое неравенство, рабство возведено в главный принцип, существует нелегальная революционная организация "Восставшие умы", и что они двое, Анджиола и Карбур, - члены Руководящего Центра Организации (о чем, впрочем, схватившие их власти не знали; сочли их рядовыми), за свою деятельность приговорены к смерти и высажены на Поле Мертвых.
   - Оно не случайно названо так, - дрожащим голосом произнесла она. - И если бы не вы...
   - Да, - подтвердил Карбур, и глаза его вспыхнули гневным огнем, - Это они делают со всеми, кто поднимается на борьбу против насилия! Они не вешают, не отрубают голову, не расстреливают. Они - гуманисты, эти господа властители "Эль-Параисо"!
   О том, что нами захвачен человек военного чина (лишь позднее мы узнали, что это была полиция), мы пока не сказали. Сейчас главная наша задача в том, чтобы узнать от них возможно больше о стране, о ее обычаях и порядках.
   После того как Анджиола и Карбур отдохнули, мы снова собрались, чтобы услышать рассказ о враждебном нам государстве "Эль-Параисо".
   Уже много десятилетий люди "Эль-Параисо" не ведают о том, что делается за пределами их страны. Пользование автономными эфироустройствами запрещено под страхом смертной казни. Все, что власти считают нужным сообщить населению, передается через ЭЗИ - Экраны Звучащей Информации. Каждый обязан иметь у себя дома этот приемный аппарат. В определенные часы передаются правительственные распоряжения, административные сообщения, различные новости, объявления торговых фирм. Читать и слушать эту программу обязан каждый в возрасте от 8 лет, и никто не смеет отговариваться незнанием приказов и предписаний.
   - И это - все!.. - воскликнула Галия Джанму.
   - Нет, отчего же... Можно иметь Экран Звучащих Развлечений, на котором с утра до ночи демонстрируются фильмы поучительного содержания. Смысл их неизменен: дисциплина, послушание, трудолюбие, страх перед наказанием за опасные мысли.
   - И в театральных зрелищах - то же самое?
   - Театра в "Эль-Параисо" не существует. Он давно уже признан вредным анахронизмом.
   - Да, это так, - подтвердил Карбур. - Публичные зрелища - я имею в виду не только театр, но и эстраду, и концертные выступления - давно уничтожены. Правители "Эль-Параисо" не допускают никаких общественных сборищ. Это считается опасным: мало ли о чем могут говорить между собой эль-параисянцы, когда их руки и голова свободны от работы! Рабы могут быть вместе только в часы труда. Даже у себя дома мы не вправе собирать более трех друзей одновременно, да и то с ведома СП-1...
   - А что это такое - СП-1?.. - не удержался от вопроса Иль. Он слушал Карбура так, как самые маленькие слушают сказку, - настолько невероятным, непонятным, нереальным казалось ему то, о чем тут рассказывали. - Я читал, что когда-то, очень давно, так назывались исследовательские станции на льдинах. "Северный Полюс-Один", "Северный Полюс-Два"...
   - Нет, нет, дорогой мальчик, - отрицательно покачал головой Карбур. На губах его появилась саркастическая улыбка. - СП-1 - значит "Страж Порядка" первой, то есть самой низшей, категории.
   - А разве для того, чтобы соблюдать порядок, нужны особые... ну эти, как их... стражи?.. - Иль был озабочен.
   Анджиола и Карбур продолжали свой рассказ, а мы слушали - и чем дальше, тем больше поражались тому, что узнавали, - до того все было нелепо, безобразно, уродливо. Но самое страшное оказалось еще впереди.
   - Не понимаю, нет я просто не понимаю, как народ "Эль-Параисо" все это может терпеть! - возмутился Йоноо.
   - Протестующие сделались редким исключением, после того как Конституторы издали закон об операции ВПМ, - объяснил Карбур.
   - А что же это такое? - прошептал Иль, и лицо его при этом сделалось испуганным. Теперь он ожидал самых невероятных вещей и, казалось, что ничему бы не удивился.
   - Рождается ребенок. Спустя две недели его отнимают от матери, а еще через две недели возвращают. Он прооперирован. В его мозг вживлено миниатюрнейшее электронное устройство, ВПМ - "Вживленный Приемник Мыслей". Это устройство принимает, а затем соответственно передает важнейшим мыслительным центрам мозга приказы, получаемые извне.
   - Извне-е... Это - как же!... - удивилась Наталья Ууль.
   - Да, извне, от Главного Центра Управления Мыслями, расположенного в тайном месте, которое известно лишь Президенту и премьер-генералу Особой Ассамблеи Стражей Порядка.
   - Но... Но как же... - в растерянности произнесла Кванта. - Человек не механизм, не машина...
   - Вы правы. Но человек - он только в свободном государстве, а здесь его сделали машиной или почти машиной. Он растет, развивается, а в мозгу его дважды в сутки - ранним утром, когда он еще не проснулся, и поздним вечером, когда он уже спит, возникает импульс: "Подчиняться. Покоряться".
   Мы молча переглянулись. Это было чудовищно. Я поймал взгляд сына и увидел, что глаза его наполнились слезами.
   - О, ч-черт... - прохрипел доктор Орфус. - Так это же фашизм!
   Анджиола не произнесла ни слова. Как видно, ее душевные силы иссякли. Карбур, уловив ее состояние, продолжал за нее:
   - Это и есть фашизм, только - новый, хотя закону о "Вживлении Приемника Мыслей" не один десяток лет. Но разве у фашизма не было врагов! Против него восставали, но тем не менее, в "Эль-Параисо" живет уже второе поколение живых роботов... Они покорно трудятся - столько, сколько прикажут, покорно делают то, чего от них требуют.
   - И все живут, думают, работают по одному образцу! - в ужасе спросила Галия Джанму.
   - Нет, - с печальным спокойствием ответил Карбур. - Нет. Этой операции подвергаются не все. Она не затрагивает избранных, не затрагивает и сорок девять династий, занимающих наиболее высокое административное положение в науке, а также составляющих основу научного прогресса, ибо доказано, что операция ВПМ делает людей малоспособными к духовному творчеству. (К ним относятся люди, обладающие состоянием не менее трех с половиной миллионов стерпесо - это параисянская валюта, - военные в чине генерала, Конституторы, то есть члены Президентского Совета, и сам Президент).
   - Не понимаю... Я не понимаю, как же тогда ты и Анджиола! - спросила Кванта. - Вы оба - борцы. Значит, в вашем мозгу нет ничего такого!
   Карбур насторожился. Какая-то мысль словно сковала его. Казалось, он колебался, вымолвить ли то, что до сих пор оставалось тайной. Но колебание продолжалось недолго.
   Теперь мы узнали, что среди ученых-медиков были противники закона о ВПМ. Уже в самом начале действия этого закона они, в строжайшей тайне от Стражей Порядка, делали некоторым новорожденным (если было известно, что их родители одаренные от природы люди...) фиктивную операцию. В подобных случаях детям вживляли либо преднамеренно испорченный Приемник Мыслей, либо просто-напросто крупицу металла. Комбинация эта позволяла благополучно пройти Специальную Электронную Проверку, устанавливавшую присутствие в мозгу испытываемого инородного металлического тела.