Страница:
Не утерпев, я завернула в одну из лавок, торговавшую детскими игрушками, изготовленными с применением магии, и в полном восторге уставилась на двух светлых плюшевых зайцев, дерущихся из-за большой меховой морковки, а трусливое создание на моем плече испуганно ойкнуло при виде огромной кобры, то и дело с угрожающим шипением раздувающей капюшон. Решив порадовать зверька, я, немного, больше для вида, поторговавшись, купила ему парочку пушистых мышек, иногда воображавших себя мячиками и высоко подпрыгивающих.
Сопровождаемая горячими призывами не слишком довольного хозяина скупить еще половину ассортимента лавки, я сумела ретироваться и, оказавшись под открытым небом, облегченно вздохнула. Все же процесс покупки в больших магазинах нравился мне больше, несмотря на обретенное в детстве виртуозное умение сбивать цену на рынке. Моему характеру больше соответствует тихий, спокойный поход мимо витрин с товарами и возможность выбрать все необходимое без назойливого внимания со стороны материально заинтересованных продавцов. А ведь когда-то, будучи подростком, я весьма активно торговалась, доводя лавочников чуть ли не до сердечного приступа.
Свернув в очередной проход, я вскоре вышла к небольшой площади, в центре которой выступал оркестр, как оказалось при ближайшем рассмотрении, состоящий только из дирижера при полном отсутствии музыкантов. Инструменты, висевшие в воздухе, играли совершенно самостоятельно, а сидящий сзади задорно улыбающийся старичок руководил ими и ловко ловил монетки, то и дело летящие из толпы, окружившей импровизированную труппу. Когда мы с Фарькой приблизились, как раз зазвучала новая заводная мелодия, и я остановилась послушать. Заметив новое лицо, дирижер приветливо подмигнул, и мне не оставалось ничего другого, кроме как полезть в карман за мелочью. Приплясывая в такт музыке, я кинула ему несколько монеток, и старик, без особых усилий поймав их все, снова мне подмигнул. Я улыбнулась в ответ и повернулась к Фарьке, посмотреть, как зверек реагирует на столь непривычную обстановку, но в этот момент мои глаза заметили нечто странное даже для шумной базарной круговерти. То есть толкающиеся, махающие руками и что-то выкрикивающие люди были тут в порядке вещей, но при этом они, как правило, улыбались и двигались в разные стороны, сейчас же довольно большая толпа с явными следами паники на лицах бежала в нашем направлении, не замечая никого и ничего на своем пути. Не очень понимая, что происходит, я настороженно следила за ними, вместо того чтобы благоразумно убраться подальше, и когда причина паники появилась в поле моего зрения, оказалось немного поздно — два весьма сурового вида саблезубых тигра вышли из-за угла. Особой агрессии они пока не проявляли, но одного взгляда на торчащие из пасти клыки было вполне достаточно, чтобы понять тех, кто поспешно ретировался. Тем временем тигры дружно сделали еще несколько шагов, и тут вслед за ними из-за того же угла показался отчаянно ругающийся гном, приступы нецензурной брани которого сменялись призывами к спокойствию и утверждениями, что присутствующим совершенно ничего не грозит и бояться зверей не следует.
— А ну стоять, вы, кошки-переростки! — зычно гаркнул гном.
Вышеупомянутые кошки оглянулись и, фыркнув, грациозно отпрыгнули в направлении от своего преследователя и, соответственно, к толпе, замершей на площади. Люди, по объективным причинам не слишком доверяющие словам гнома, испуганно охнули и в едином порыве кинулись наутек, сметя меня по дороге. Чудом сумев перекатиться на живот, я заприметила укромное местечко под неподвижно зависшим в воздухе барабаном и немедленно забралась туда, а оказавшись в сравнительной безопасности, смогла оглядеться и оценить ситуацию более-менее объективно. Тигры, выскочив на мигом опустевшую площадь, недоуменно озирались, не в силах сделать выбор между практически одинаковыми, расходящимися во все стороны улочками, а сзади к ним по-прежнему бранясь на все лады, ковылял гном' Как только он оказался в опасной близости, хищники определились и попытались по-тихому слинять, но вдруг, неожиданно для самих себя, повисли, беспомощно болтая лапами, примерно в ярде над землей. Преследующий их гном, завидев, что беглецы в его досягаемости, ускорился, кое-как дотянувшись до полосатых черно-серебристых загривков, надел на зверей ошейники и, крепко зажав концы цепочек в руке, кивнул кому-то за моей спиной:
— Спасибо. Можете опускать.
Убедившись, что никаких признаков опасности больше не наблюдается, я вылезла из-под барабана и оглянулась. Улыбающийся дирижер вытер вспотевший лоб и напутствовал удаляющуюся троицу:
— Впредь рекомендую быть осторожнее. Вашим крошкам не стоит гулять в одиночестве. Мало ли что может случиться…— Затем, отряхнув с безупречно отглаженных брюк воображаемые пылинки, дирижер взмахнул рукой, заставляя оркестр вновь заиграть. Постепенно площадь заполнилась народом, и многочисленные гуляющие как ни в чем не бывало продолжили развлекаться.
— Фарька, ты цел?
Молчание было мне ответом, я растерянно взглянула на плечо и позвала:
— Фарь! Фарька! — Нигде, ни на мне, ни в окрестностях, не обнаружилось даже кончика светло-шоколадного хвоста.
— Простите, — обратилась я к дирижеру. — Вы не видели моего оцелота?
Не отвлекаясь от игры, старик просто махнул в направлении одной из узких, тесных улочек.
— Спасибо, — благодарно кивнув, я проследовала в гущу лавок.
Интересно, куда мог подеваться мой глупый непоседливый зверек? Испугавшись толпы и тигров, Фарька наверняка нырнул в ближайшую укромную дырку, но природное любопытство должно было довольно быстро взять верх, и он стопроцентно отправился на поиски чего-нибудь интересного, да и меня заодно. А поскольку с ориентацией на льонском рынке у моего оцелота явный пробел, то никакой логикой его не найти. Остается одно — идти на шум.
Фыркнув, я медленно побрела вдоль лавок, изучая содержимое витрин и попутно поглядывая, нет ли где пушистого беглеца. Но ни среди одежды, отражающей настроение своего владельца, ни среди разнообразных духов, ни даже в стае копченой рыбы Фарьки не обнаружилось, и я немного растерялась. Не мог же этот безмозглый зверь убежать далеко? Дойдя до очередного перекрестка, я огляделась, и тут наконец издали донесся шум, выбивающийся из обычного звукового фона активного рыночного дня, и я резво двинулась туда.
Так и есть! Глаза мои узрели замечательную, смешную даже сцену — рассерженный, изрядно заплывший жирком торговец подпрыгивал, стараясь поймать Фарьку, который, отчаянно вереща, плавал в воздухе над его головой, с головы до лап обсыпанный какими-то блестками.
— Ты мне за все заплатишь, — пыхтел лавочник, подтаскивая табуретку. — Дай только я до тебя доберусь.
— Помогите! — жалобно взвыл оцелот, когда толстые пальцы схватили его за хвост. Углядев на сверкающей мордочке неподдельный ужас, я решила, что проучен Фарь достаточно и пора вмешаться.
— Что случилось? Зачем вы пугаете моего оцелота?
— А! — Хитро блеснув глазами, лавочник немедленно повернулся ко мне, попутно чуть не свалившись с табуретки. — Так это ваше животное? Вы в курсе, что он натворил? Я разорен!
Я усмехнулась и успокаивающе подняла руку.
— Не думаю, что все так страшно, и, скорее всего, мы, затратив совсем немного усилий, сможем мирно урегулировать этот неприятный инцидент. Особенно если вы успокоитесь, слезете с табурета, отпустите моего любимого оцелота и расскажете по порядку, что именно случилось.
Оглядев окружающих и обнаружив, что никто из собравшихся не разделяет его праведного негодования, владелец магазинчика вздохнул, кое-как спустился на пол и разжал руку. Пискнув, Фарька воспарил к потолку. Напрягшись, я снизила зверька и, крепко схватив в охапку, обратилась к лавочнику:
— Итак, я вас слушаю. Что стряслось?
Обведя рукой совершенно целехонькую, за исключением одной валяющейся на полу коробочки, лавку, торговец возмущенно начал:
— Ваше животное ворвалось сюда, как осенний тайфун, все опрокинуло, рассыпало левитационный порошок и распугало мне всех покупателей. Кто заплатит за ущерб, причиненный моему имуществу?
— Я, — поспешно успокоила я вновь начинающего закипать лавочника. — Но все же особых повреждений я не вижу, да и распуганных покупателей в лавке полно. — В подтверждение своих слов я кивнула в сторону довольно впечатляющего количества любопытствующих, стоящих по периметру. — Насчет рассыпанного порошка… В какую сумму вы оцениваете потери?
Первая сумма, тут же названная пострадавшим, к реальности не имела ровно никакого отношения, и вместо ответа я лишь возмущенно фыркнула. Правильно трактовав выражение моего лица, хозяин присел на жалобно пискнувший табурет, и мы приступили к живейшему обсуждению вопроса. Когда одна десятая озвученной первоначально суммы перекочевала из моего кармана в кассу лавочника, я поинтересовалась у крайне довольного исходом дела толстяка:
— А когда действие вашего порошка прекратится? Мне не улыбается провести следующий месяц в обществе летающего домашнего любимца.
— Не переживайте, — махнул тот рукой. — К утру этот ужасный зверь снова встанет на свои четыре лапы.
— Спасибо, успокоили.
— Всегда пожалуйста. Рекомендую вам впредь не выпускать его из виду, а то в следующий раз можете так дешево не отделаться.
— Слышал? — фыркнула я, затем, подавив желание привязать к оцелоту веревочку и поиграть в воздушный шарик, крепче ухватила новый подвид летающих обитателей Льона в охапку и направилась к выходу с рынка. Стоило признать — пару свободных часов мы блистательно потратили.
Убив еще пять минут на выговор виновато молчащему зверю, я забросила Фаря в дом Журио, оставив тренировать полетные качества в одиночестве, и направилась в офис мсье Пьера Кре. Надеюсь, он уже подготовил мне подробный отчет и я смогу в ближайшее время вернуться в Ауири. Неожиданно Для самой себя я обнаружила, что там осталось довольно много людей, и не только тех, по которым я скучаю, и первое место в списке занимал старый, ворчливый и не в меру язвительный дракон. Поразившись этому открытию, я приземлилась у крыльца агентства и с облегчением отметила, что оно открыто.
— Добрый день, мадемуазель, — радостно кинулся мне навстречу детектив и сшиб вешалку. — О, бес. Погодите немного.
Суетясь, сыщик поднял вешалку, собрал разлетевшиеся по округе шляпу и зонт, водворил их на место и, сделав широкий жест: «Прошу вас, садитесь», — снова своротил все обратно на пол.
Еле сдержав смех, я опустилась на кресло, гадая, каким непостижимым образом этот нескладный человек до сих пор не разорился. Но, возможно, у него действительно редкий талант сыщика. Посмотрим.
— Надеюсь, мсье, вы меня порадуете? — спросила я у детектива, умудрившегося без каких-либо потерь занять свое место за столом.
Лицо собеседника отразило неподдельное возмущение.
— Конечно, мадемуазель! Неужели вы во мне сомневались?
— Естественно, нет. Ни в коем случае, — поспешила я его заверить. — Это просто такой речевой оборот.
— А-а. — Выдохнув, мсье Кре открыл верхний ящик своего стола, с озадаченным взглядом заглянул туда, затем открыл еще два и, достав из последнего внушительного размера стопку, с гордым видом протянул ее мне: — Вот, прошу.
— Вы всего за сутки сумели накопать столько? — Мои брови удивленно приподнялись, и я принялась перелистывать полученные бумаги, попутно гадая, как детектив умудрился успеть еще и упорядочить все полученные сведения. Ведь просто на то, чтобы просто написать такое количество строк, требовалось несколько часов. Собственно, равно как и пролистать.
Отложив стопку, я поинтересовалась:
— Простите, мсье Кре, а не могли бы вы вкратце изложить содержание этих листков? Так будет удобнее, чем если вам придется ждать, пока я их сама изучу.
— О, никаких проблем. Начнем в обратном порядке, если вы не возражаете.
Я энергично помотала головой и уселась поудобнее, приготовившись слушать.
— Как вы мне и сообщили, двадцать лет назад, в тысяча шестьсот тридцатом году мсье Галь Траэр, получив предложение от одной из крупнейших энергетических фирм, покинул Льон и переехал в Теннет. За шесть лет до этого он добился значительных успехов в области энергетики, став в городе благодаря этому довольно известным жителем. Изобретенный им совершенно новый способ консервирования энергии произвел настоящий фурор на рынке, но долгие годы мсье Траэр отказывался сообщить какие-либо подробности метода, производя самостоятельно лишь небольшое количество батарей. Личная же жизнь его в годы после изобретения ничем выдающимся не отличалась, никаких подозрительных связей или порочных знакомств я не обнаружил.
— Погодите, — вмешалась я. — Но должны же были осуществляться попытки раздобыть его секрет. С трудом верится, что ничего подобного не происходило.
Мсье Кре скорчил смущенно-виноватую гримасу.
— Я, честно говоря, склонен с вами согласиться, но в моем распоряжении было совсем немного времени, и некоторые подробности я просто не успел выяснить.
Да уж… действительно глупо требовать предоставить за сутки всю возможную информацию. И так, судя по объему текста, ночью детектив не спал.
— Ну, хорошо, — улыбнулась я. — Думаю, это мы еще успеем уточнить. Продолжайте, пожалуйста. Чем занимался мсье Траэр до того, как сделал свое великое открытие?
Собеседник озадаченно наморщил лоб, оглянулся, достал записную книжку и, бегло ее пролистав облегченно откинулся на спинку стула.
— Значит, так. С тысяча шестьсот двадцать второго по двадцать четвертый год мсье Траэр провел в роли ученика-подмастерья нашего самого искусного городского волшебника, постигая искусство магии на серьезном уровне, и одновременно проходил обучение в вечернем колледже волшебства.
Ничего себе! Оказывается, наш уважаемый профессор практически кустарь-самоучка. И откуда он, такой способный, взялся?
— До этого же, — продолжал мсье Кре, — юноша два года провел у другого волшебника, рангом пониже, но вскоре понял, что там больше ничему научиться не удастся, и покинул своего первого наставника.
— Почему первого? — удивилась я. — Люди обычно не начинают заниматься магией в… сколько было мсье Траэру в тысяча шестьсот двадцатом году?
— Около четырнадцати лет.
— Вот именно. Вам не кажется, что это довольно странно? И куда смотрели его родители?
— Боюсь, по этому поводу я не смогу вам ничего сообщить, — огорошил меня сыщик-самородок.
Послушно огорошившись, я сглотнула и недоверчиво переспросила:
— В каком это смысле не можете? Неужели, совершив невероятное и раскопав такое неимоверное количество сведений за одни сутки, вы забыли поинтересоваться, когда и у кого объект появился на свет и чем занимался в первые четырнадцать лет своей жизни. Или это тайна, покрытая мраком?
Задумчиво перебрав несколько бумажек, кучей валяющихся на столе, собеседник моргнул и подтвердил:
— Именно так. Никто из тех, кто общался с мсье Траэром, понятия не имеет, откуда он взялся и что делал до тысяча шестьсот двадцатого года. Если честно, у меня сложилось впечатление, что объект или с неба свалился, или одной прекрасной ночью таинственным образом материализовался на пристани из густого тумана.
Какие образы, однако… просто поэт, а не сыщик…
Я принялась лихорадочно перебирать полученные от мсье Кре отчеты, пытаясь отыскать их начало. Действительно, первое упоминание о мсье Траэре относилось к тысяча шестьсот двадцатому году. Очень странно. Так просто не бывает! Выпрямившись, я настойчиво уточнила:
— Но люди не возникают из ниоткуда. Не верю я, что за столько лет мсье Траэр никому ни разу не обмолвился о своем прошлом.
Хотя… вспомнив рассказ смотрителя музея, я вполне была готова поверить в полную неизвестность прошлого мсье Траэра.
— Понимаю ваши сомнения, — кивнул детектив, и сам выглядевший довольно обескураженно. — Я, до того как взялся за ваше дело, тоже не сталкивался с подобным, а тут на тебе… Мне даже несколько неудобно перед вами.
— Вот это совершенно зря. Вы проделали грандиозную работу, за что от меня огромное спасибо. И надеюсь, вы на этом не остановитесь, накопав еще что-нибудь любопытное, если оно, конечно, существует в прошлом мсье Траэра.
— Безусловно, — кивнул мсье Кре с энтузиазмом. — Я уже сам заинтересовался этой странной историей.
— Совершенно неудивительно. — Я встала. — К сожалению, я вынуждена вас покинуть, впереди сегодня еще много дел. Сколько я должна за работу?
Сыщик покрылся красными пятнами и принялся мямлить что-то вроде:
— Н-ну… если учесть, что расследование еще не закончено…
Я, будучи девушкой прагматичной, соответственно не желающей просто так переплачивать, а цен на подобные услуги не знающей, помочь ему ничем не могла. Пришлось молча стоять и ждать, пока мсье Кре придет к консенсусу с собой и огласит сумму. Наконец это случилось, и, вручив детективу весьма скромный, по моему мнению, гонорар, я распрощалась, не забыв дать ему адрес абонентского ящика в Теннете на случай, если удастся узнать еще что-нибудь стоящее.
Так просто уйти не удалось. Я еще примерно дюжину раз повторила, что работа проделана прекрасно, результатами расследования я целиком и полностью довольна и не забуду порекомендовать его детективное агентство всем своим друзьям и знакомым. И только когда совершенно смущенный сыщик в очередной раз своротил вешалку, я смогла, улучив удобный момент, ретироваться.
Недолгое совещание в моих верхах сформировало решение захватить с собой в приют оцелота. Главным образом потому, что очень не хотелось весь вечер пререкаться с надутым и угрюмо огрызающимся Фарем, причем без всякой возможности вышвырнуть его за дверь. Нет уж, увольте.
Оказавшись в доме Журио, я заглянула на кухню выпить молока с печеньем и, подкрепившись, пошла в предоставленную мне комнату. Фарь, летучести у которого за время моего отсутствия нисколько не поубавилось, обнаружился плавающим в районе потолка. Завидев меня, зверь радостно вякнул:
— Айли! Сотри, как я у'ею! — И, энергично двигая хвостом, оцелот принялся довольно ловко перемешаться в пространстве, на каждом повороте ярко сверкая в лучах солнца.
— Потрясающе, — признала я. — А теперь предлагаю спланировать на мое плечо, или я отправляюсь по делам в одиночку.
Угроза возымела действие — на редкость точно приземлившись, Фарь улегся на свой излюбленный насест и горделиво задрал нос. Оставив это без внимания, я прижала зверя рукой, вышла из дома и, осторожно усевшись на скурр, взлетела.
На улице было достаточно светло, и, несмотря на действительно имеющиеся вечером дела, я позволила себе поглазеть по сторонам. Солнце висело над морем огромным красным светящимся шаром, придавая облакам тот же невероятный оттенок, а оголенные силуэты мачт на их фоне смотрелись почти романтично. Добавляла такого настроения и солнечная дорожка, бежавшая от горизонта к берегу по почти зеркально гладкой воде. С восторгом я загляделась на открывшуюся панораму и не заметила, как долетела до реки. Сегодня ветра не было, и я смогла разглядеть ее, не отвлекаясь на проблему сохранения равновесия. Даже точно зная, что нахожусь над той же Каппой, что протекает и под пещерой Зенедина, я все равно не могла в это поверить.
На другом берегу практически отсутствовали какие-либо признаки цивилизации и начинался лес Риона, простирающийся вплоть до Туманных гор и населенный самыми диковинными существами. Эльфы, дриады и оцелоты мирно в нем уживались, поделив поистине огромные чащобы. Порадовавшись, что приют стоит на самой окраине леса, где есть еще следы обитания человека, я ускорила полет, и вскоре моя цель появилась в поле зрения.
К приюту мы с Фарькой прибыли на час раньше чем вчера, и, судя по отсутствию снаружи толпы резвящихся детей, занятия еще шли полным ходом. Оставив Фаря сторожить скурр, привязав зверя к доске для надежности, я, на сей раз ничуть не маскируясь, вошла через главный вход, оказавшись в учебно-административном корпусе. Три крыла же, как гласил висящий на стене план, отводились под жилые помещения для младших групп, старших групп и преподавателей.
Пользуясь отсутствием в холле воспитанников, я смогла спокойно оглядеться. Обстановка очень напоминала коттедж мадам Арно в Ауири — полированное до блеска дерево и неимоверное количество растений. Полы покрывали пушистые, цвета темного меда ковры, уменьшающие риск разбить лоб или коленку, а по углам тут и там цветными пятнами виднелись забытые игрушки. Вдохнув свежий лесной воздух, я почти физически ощутила атмосферу уюта и спокойствия, царившую в приюте. С трудом подавив желание немного подремать на ближайшем диванчике, я еще раз взглянула на план и пошла к лестнице, ведущей на второй этаж, к кабинету директора. Из вчерашнего разговора с Бренном и Марио следовало, что наиболее перспективно в плане получения и информации о мадам Гретель Арно побеседовать с директором, мадам Хеменой Кулатон, и ее заместительницей, мадам Шереметой. Причем я была совершенно убеждена, что сведения, полученные от них, окажутся диаметрально противоположными и толк будет только от одного, но вот от какого — пока оставалось неясным.
Остановившись перед дубовой дверью, сплошь покрытой затейливой резьбой, я постучала. Несколько секунд ничего не происходило, затем тяжелая створка неожиданно тихо распахнулась, и я оказалась лицом к лицу с дриадой, как водится, неопределенного возраста.
— Здравствуйте, мадемуазель, — хорошо поставленным голосом произнесла она. — Вы ко мне?
— Если вы — директор приюта мадам Хемена Кулатон, то да, — сообщила я, проходя внутрь кабинета. — Добрый день.
— Присаживайтесь, — указала хозяйка на стоящее у огромного окна кресло.
Я присела и уставилась на нее. Если мадам Арно, не желая отличаться от остальных жителей Ауири, одевалась, как принято у людей, то про мадам Кулатон такого сказать было нельзя. Платье цвета светлой древесной коры мягко струилось по ее безупречной фигуре, на талии прихваченное тонким зеленым пояском в цвет лентам затейливой прически. Бесшумно ступая в мокасинах из полосок кожи, дриада подошла ко второму креслу и, заняв его, спросила:
— Могу я узнать, кто вы?
Вопрос был, в общем-то, совершенно закономерный и ожидаемый, но я представилась с видимой неохотой:
— Меня зовут Айлия Нуар, я работаю в Высшей Академии Магии в Теннете.
В глазах дриады засветилось понимание.
— Я ничего не путаю, это к вам уехала Гретель?
— Именно, — кивнула я.
— Надеюсь, с ней ничего не случилось? — немного обеспокоенно осведомилась мадам Кулатон.
— Нет-нет, — поспешила я ее заверить. — Дело в том, что у Академии Магии на днях юбилей, и мы собирались выпустить альбом, посвященный этому знаменательному событию. А поскольку мадам Арно весьма неохотно распространяется о своем прошлом, то ректор Клеачим послал меня собрать информацию для статьи…— Я осеклась и замолчала, обнаружив, что собеседница с трудом сдерживает усмешку. Довольно долго мы молча пялились друг на друга, затем директор поправила выбившуюся из безупречной прически воображаемую прядь и, чуть улыбнувшись уголком губ, поинтересовалась:
— Скажите, Айлия, вы считаете меня настолько глупой? Или просто сами не смогли придумать ничего более правдоподобного?
Да, удар пришелся точно по больному месту. Не зная толком, как нынешний директор приюта относится к дочери ее предшественницы, я оказалась в довольно странном положении, и изобрести универсальную легенду так и не получилось, точнее, она блистательно провалилась в первые же секунды. Чувствуя на себе острый взгляд темных глаз, я поняла, что выбора не осталось.
Поежившись, я намотала один из непокорных локонов на палец, попутно усмехнувшись при мысли, какой контраст представляют наши с хозяйкой приюта прически, и неожиданно для себя самой выложила правду. Про убийство, завещание покойного и наше с Зенедином расследование. На сей раз слушали меня более внимательно, а главное, серьезно.
— Я правильно вас поняла? — уточнила мадам Кулатон. — Гретель подозревается в убийстве преподавателя из Высшей Академии Магии, и вы здесь, чтобы выяснить темные пятна в ее прошлом?
— В принципе, все обстоит именно так, как вы изложили. Но не только, — пошла я на попятную. — Основной целью моего визита в Льон было раскопать что-нибудь о покойном мсье Гале Траэре.
— И как? — снова легонько усмехнулась дриада. — Раскопали?
— Не очень-то много, — честно созналась я. — Детектив не смог найти никакой информации о покойном вплоть до тысяча шестьсот двадцатого года.
По лицу мадам Кулатон пробежала тень.
— Да, я хорошо помню этот год. Именно тогда я возглавила приют.
— То есть, — переспросила я, — именно в том году в доме случился пожар?
Собеседница явно удивилась.
— Вы, оказывается, в курсе? Да. И недавно у нас в приюте был собственный своеобразный юбилей, правда весьма печальный, — ровно тридцать лет со времени той ночной трагедии.
— А ее причины до сих пор остались неизвестны? И вы так и не знаете, отчего возник пожар?
— Нет, — ни секунды нераздумывая, покачала головой дриада. Слишком быстро, чтобы я ей полностью поверила. Но, не желая на столь ранней стадии даже намека на конфликт, я не стала высказывать свои сомнения, а просто перешла непосредственно к самому интересующему меня вопросу:
Сопровождаемая горячими призывами не слишком довольного хозяина скупить еще половину ассортимента лавки, я сумела ретироваться и, оказавшись под открытым небом, облегченно вздохнула. Все же процесс покупки в больших магазинах нравился мне больше, несмотря на обретенное в детстве виртуозное умение сбивать цену на рынке. Моему характеру больше соответствует тихий, спокойный поход мимо витрин с товарами и возможность выбрать все необходимое без назойливого внимания со стороны материально заинтересованных продавцов. А ведь когда-то, будучи подростком, я весьма активно торговалась, доводя лавочников чуть ли не до сердечного приступа.
Свернув в очередной проход, я вскоре вышла к небольшой площади, в центре которой выступал оркестр, как оказалось при ближайшем рассмотрении, состоящий только из дирижера при полном отсутствии музыкантов. Инструменты, висевшие в воздухе, играли совершенно самостоятельно, а сидящий сзади задорно улыбающийся старичок руководил ими и ловко ловил монетки, то и дело летящие из толпы, окружившей импровизированную труппу. Когда мы с Фарькой приблизились, как раз зазвучала новая заводная мелодия, и я остановилась послушать. Заметив новое лицо, дирижер приветливо подмигнул, и мне не оставалось ничего другого, кроме как полезть в карман за мелочью. Приплясывая в такт музыке, я кинула ему несколько монеток, и старик, без особых усилий поймав их все, снова мне подмигнул. Я улыбнулась в ответ и повернулась к Фарьке, посмотреть, как зверек реагирует на столь непривычную обстановку, но в этот момент мои глаза заметили нечто странное даже для шумной базарной круговерти. То есть толкающиеся, махающие руками и что-то выкрикивающие люди были тут в порядке вещей, но при этом они, как правило, улыбались и двигались в разные стороны, сейчас же довольно большая толпа с явными следами паники на лицах бежала в нашем направлении, не замечая никого и ничего на своем пути. Не очень понимая, что происходит, я настороженно следила за ними, вместо того чтобы благоразумно убраться подальше, и когда причина паники появилась в поле моего зрения, оказалось немного поздно — два весьма сурового вида саблезубых тигра вышли из-за угла. Особой агрессии они пока не проявляли, но одного взгляда на торчащие из пасти клыки было вполне достаточно, чтобы понять тех, кто поспешно ретировался. Тем временем тигры дружно сделали еще несколько шагов, и тут вслед за ними из-за того же угла показался отчаянно ругающийся гном, приступы нецензурной брани которого сменялись призывами к спокойствию и утверждениями, что присутствующим совершенно ничего не грозит и бояться зверей не следует.
— А ну стоять, вы, кошки-переростки! — зычно гаркнул гном.
Вышеупомянутые кошки оглянулись и, фыркнув, грациозно отпрыгнули в направлении от своего преследователя и, соответственно, к толпе, замершей на площади. Люди, по объективным причинам не слишком доверяющие словам гнома, испуганно охнули и в едином порыве кинулись наутек, сметя меня по дороге. Чудом сумев перекатиться на живот, я заприметила укромное местечко под неподвижно зависшим в воздухе барабаном и немедленно забралась туда, а оказавшись в сравнительной безопасности, смогла оглядеться и оценить ситуацию более-менее объективно. Тигры, выскочив на мигом опустевшую площадь, недоуменно озирались, не в силах сделать выбор между практически одинаковыми, расходящимися во все стороны улочками, а сзади к ним по-прежнему бранясь на все лады, ковылял гном' Как только он оказался в опасной близости, хищники определились и попытались по-тихому слинять, но вдруг, неожиданно для самих себя, повисли, беспомощно болтая лапами, примерно в ярде над землей. Преследующий их гном, завидев, что беглецы в его досягаемости, ускорился, кое-как дотянувшись до полосатых черно-серебристых загривков, надел на зверей ошейники и, крепко зажав концы цепочек в руке, кивнул кому-то за моей спиной:
— Спасибо. Можете опускать.
Убедившись, что никаких признаков опасности больше не наблюдается, я вылезла из-под барабана и оглянулась. Улыбающийся дирижер вытер вспотевший лоб и напутствовал удаляющуюся троицу:
— Впредь рекомендую быть осторожнее. Вашим крошкам не стоит гулять в одиночестве. Мало ли что может случиться…— Затем, отряхнув с безупречно отглаженных брюк воображаемые пылинки, дирижер взмахнул рукой, заставляя оркестр вновь заиграть. Постепенно площадь заполнилась народом, и многочисленные гуляющие как ни в чем не бывало продолжили развлекаться.
— Фарька, ты цел?
Молчание было мне ответом, я растерянно взглянула на плечо и позвала:
— Фарь! Фарька! — Нигде, ни на мне, ни в окрестностях, не обнаружилось даже кончика светло-шоколадного хвоста.
— Простите, — обратилась я к дирижеру. — Вы не видели моего оцелота?
Не отвлекаясь от игры, старик просто махнул в направлении одной из узких, тесных улочек.
— Спасибо, — благодарно кивнув, я проследовала в гущу лавок.
Интересно, куда мог подеваться мой глупый непоседливый зверек? Испугавшись толпы и тигров, Фарька наверняка нырнул в ближайшую укромную дырку, но природное любопытство должно было довольно быстро взять верх, и он стопроцентно отправился на поиски чего-нибудь интересного, да и меня заодно. А поскольку с ориентацией на льонском рынке у моего оцелота явный пробел, то никакой логикой его не найти. Остается одно — идти на шум.
Фыркнув, я медленно побрела вдоль лавок, изучая содержимое витрин и попутно поглядывая, нет ли где пушистого беглеца. Но ни среди одежды, отражающей настроение своего владельца, ни среди разнообразных духов, ни даже в стае копченой рыбы Фарьки не обнаружилось, и я немного растерялась. Не мог же этот безмозглый зверь убежать далеко? Дойдя до очередного перекрестка, я огляделась, и тут наконец издали донесся шум, выбивающийся из обычного звукового фона активного рыночного дня, и я резво двинулась туда.
Так и есть! Глаза мои узрели замечательную, смешную даже сцену — рассерженный, изрядно заплывший жирком торговец подпрыгивал, стараясь поймать Фарьку, который, отчаянно вереща, плавал в воздухе над его головой, с головы до лап обсыпанный какими-то блестками.
— Ты мне за все заплатишь, — пыхтел лавочник, подтаскивая табуретку. — Дай только я до тебя доберусь.
— Помогите! — жалобно взвыл оцелот, когда толстые пальцы схватили его за хвост. Углядев на сверкающей мордочке неподдельный ужас, я решила, что проучен Фарь достаточно и пора вмешаться.
— Что случилось? Зачем вы пугаете моего оцелота?
— А! — Хитро блеснув глазами, лавочник немедленно повернулся ко мне, попутно чуть не свалившись с табуретки. — Так это ваше животное? Вы в курсе, что он натворил? Я разорен!
Я усмехнулась и успокаивающе подняла руку.
— Не думаю, что все так страшно, и, скорее всего, мы, затратив совсем немного усилий, сможем мирно урегулировать этот неприятный инцидент. Особенно если вы успокоитесь, слезете с табурета, отпустите моего любимого оцелота и расскажете по порядку, что именно случилось.
Оглядев окружающих и обнаружив, что никто из собравшихся не разделяет его праведного негодования, владелец магазинчика вздохнул, кое-как спустился на пол и разжал руку. Пискнув, Фарька воспарил к потолку. Напрягшись, я снизила зверька и, крепко схватив в охапку, обратилась к лавочнику:
— Итак, я вас слушаю. Что стряслось?
Обведя рукой совершенно целехонькую, за исключением одной валяющейся на полу коробочки, лавку, торговец возмущенно начал:
— Ваше животное ворвалось сюда, как осенний тайфун, все опрокинуло, рассыпало левитационный порошок и распугало мне всех покупателей. Кто заплатит за ущерб, причиненный моему имуществу?
— Я, — поспешно успокоила я вновь начинающего закипать лавочника. — Но все же особых повреждений я не вижу, да и распуганных покупателей в лавке полно. — В подтверждение своих слов я кивнула в сторону довольно впечатляющего количества любопытствующих, стоящих по периметру. — Насчет рассыпанного порошка… В какую сумму вы оцениваете потери?
Первая сумма, тут же названная пострадавшим, к реальности не имела ровно никакого отношения, и вместо ответа я лишь возмущенно фыркнула. Правильно трактовав выражение моего лица, хозяин присел на жалобно пискнувший табурет, и мы приступили к живейшему обсуждению вопроса. Когда одна десятая озвученной первоначально суммы перекочевала из моего кармана в кассу лавочника, я поинтересовалась у крайне довольного исходом дела толстяка:
— А когда действие вашего порошка прекратится? Мне не улыбается провести следующий месяц в обществе летающего домашнего любимца.
— Не переживайте, — махнул тот рукой. — К утру этот ужасный зверь снова встанет на свои четыре лапы.
— Спасибо, успокоили.
— Всегда пожалуйста. Рекомендую вам впредь не выпускать его из виду, а то в следующий раз можете так дешево не отделаться.
— Слышал? — фыркнула я, затем, подавив желание привязать к оцелоту веревочку и поиграть в воздушный шарик, крепче ухватила новый подвид летающих обитателей Льона в охапку и направилась к выходу с рынка. Стоило признать — пару свободных часов мы блистательно потратили.
Убив еще пять минут на выговор виновато молчащему зверю, я забросила Фаря в дом Журио, оставив тренировать полетные качества в одиночестве, и направилась в офис мсье Пьера Кре. Надеюсь, он уже подготовил мне подробный отчет и я смогу в ближайшее время вернуться в Ауири. Неожиданно Для самой себя я обнаружила, что там осталось довольно много людей, и не только тех, по которым я скучаю, и первое место в списке занимал старый, ворчливый и не в меру язвительный дракон. Поразившись этому открытию, я приземлилась у крыльца агентства и с облегчением отметила, что оно открыто.
— Добрый день, мадемуазель, — радостно кинулся мне навстречу детектив и сшиб вешалку. — О, бес. Погодите немного.
Суетясь, сыщик поднял вешалку, собрал разлетевшиеся по округе шляпу и зонт, водворил их на место и, сделав широкий жест: «Прошу вас, садитесь», — снова своротил все обратно на пол.
Еле сдержав смех, я опустилась на кресло, гадая, каким непостижимым образом этот нескладный человек до сих пор не разорился. Но, возможно, у него действительно редкий талант сыщика. Посмотрим.
— Надеюсь, мсье, вы меня порадуете? — спросила я у детектива, умудрившегося без каких-либо потерь занять свое место за столом.
Лицо собеседника отразило неподдельное возмущение.
— Конечно, мадемуазель! Неужели вы во мне сомневались?
— Естественно, нет. Ни в коем случае, — поспешила я его заверить. — Это просто такой речевой оборот.
— А-а. — Выдохнув, мсье Кре открыл верхний ящик своего стола, с озадаченным взглядом заглянул туда, затем открыл еще два и, достав из последнего внушительного размера стопку, с гордым видом протянул ее мне: — Вот, прошу.
— Вы всего за сутки сумели накопать столько? — Мои брови удивленно приподнялись, и я принялась перелистывать полученные бумаги, попутно гадая, как детектив умудрился успеть еще и упорядочить все полученные сведения. Ведь просто на то, чтобы просто написать такое количество строк, требовалось несколько часов. Собственно, равно как и пролистать.
Отложив стопку, я поинтересовалась:
— Простите, мсье Кре, а не могли бы вы вкратце изложить содержание этих листков? Так будет удобнее, чем если вам придется ждать, пока я их сама изучу.
— О, никаких проблем. Начнем в обратном порядке, если вы не возражаете.
Я энергично помотала головой и уселась поудобнее, приготовившись слушать.
— Как вы мне и сообщили, двадцать лет назад, в тысяча шестьсот тридцатом году мсье Галь Траэр, получив предложение от одной из крупнейших энергетических фирм, покинул Льон и переехал в Теннет. За шесть лет до этого он добился значительных успехов в области энергетики, став в городе благодаря этому довольно известным жителем. Изобретенный им совершенно новый способ консервирования энергии произвел настоящий фурор на рынке, но долгие годы мсье Траэр отказывался сообщить какие-либо подробности метода, производя самостоятельно лишь небольшое количество батарей. Личная же жизнь его в годы после изобретения ничем выдающимся не отличалась, никаких подозрительных связей или порочных знакомств я не обнаружил.
— Погодите, — вмешалась я. — Но должны же были осуществляться попытки раздобыть его секрет. С трудом верится, что ничего подобного не происходило.
Мсье Кре скорчил смущенно-виноватую гримасу.
— Я, честно говоря, склонен с вами согласиться, но в моем распоряжении было совсем немного времени, и некоторые подробности я просто не успел выяснить.
Да уж… действительно глупо требовать предоставить за сутки всю возможную информацию. И так, судя по объему текста, ночью детектив не спал.
— Ну, хорошо, — улыбнулась я. — Думаю, это мы еще успеем уточнить. Продолжайте, пожалуйста. Чем занимался мсье Траэр до того, как сделал свое великое открытие?
Собеседник озадаченно наморщил лоб, оглянулся, достал записную книжку и, бегло ее пролистав облегченно откинулся на спинку стула.
— Значит, так. С тысяча шестьсот двадцать второго по двадцать четвертый год мсье Траэр провел в роли ученика-подмастерья нашего самого искусного городского волшебника, постигая искусство магии на серьезном уровне, и одновременно проходил обучение в вечернем колледже волшебства.
Ничего себе! Оказывается, наш уважаемый профессор практически кустарь-самоучка. И откуда он, такой способный, взялся?
— До этого же, — продолжал мсье Кре, — юноша два года провел у другого волшебника, рангом пониже, но вскоре понял, что там больше ничему научиться не удастся, и покинул своего первого наставника.
— Почему первого? — удивилась я. — Люди обычно не начинают заниматься магией в… сколько было мсье Траэру в тысяча шестьсот двадцатом году?
— Около четырнадцати лет.
— Вот именно. Вам не кажется, что это довольно странно? И куда смотрели его родители?
— Боюсь, по этому поводу я не смогу вам ничего сообщить, — огорошил меня сыщик-самородок.
Послушно огорошившись, я сглотнула и недоверчиво переспросила:
— В каком это смысле не можете? Неужели, совершив невероятное и раскопав такое неимоверное количество сведений за одни сутки, вы забыли поинтересоваться, когда и у кого объект появился на свет и чем занимался в первые четырнадцать лет своей жизни. Или это тайна, покрытая мраком?
Задумчиво перебрав несколько бумажек, кучей валяющихся на столе, собеседник моргнул и подтвердил:
— Именно так. Никто из тех, кто общался с мсье Траэром, понятия не имеет, откуда он взялся и что делал до тысяча шестьсот двадцатого года. Если честно, у меня сложилось впечатление, что объект или с неба свалился, или одной прекрасной ночью таинственным образом материализовался на пристани из густого тумана.
Какие образы, однако… просто поэт, а не сыщик…
Я принялась лихорадочно перебирать полученные от мсье Кре отчеты, пытаясь отыскать их начало. Действительно, первое упоминание о мсье Траэре относилось к тысяча шестьсот двадцатому году. Очень странно. Так просто не бывает! Выпрямившись, я настойчиво уточнила:
— Но люди не возникают из ниоткуда. Не верю я, что за столько лет мсье Траэр никому ни разу не обмолвился о своем прошлом.
Хотя… вспомнив рассказ смотрителя музея, я вполне была готова поверить в полную неизвестность прошлого мсье Траэра.
— Понимаю ваши сомнения, — кивнул детектив, и сам выглядевший довольно обескураженно. — Я, до того как взялся за ваше дело, тоже не сталкивался с подобным, а тут на тебе… Мне даже несколько неудобно перед вами.
— Вот это совершенно зря. Вы проделали грандиозную работу, за что от меня огромное спасибо. И надеюсь, вы на этом не остановитесь, накопав еще что-нибудь любопытное, если оно, конечно, существует в прошлом мсье Траэра.
— Безусловно, — кивнул мсье Кре с энтузиазмом. — Я уже сам заинтересовался этой странной историей.
— Совершенно неудивительно. — Я встала. — К сожалению, я вынуждена вас покинуть, впереди сегодня еще много дел. Сколько я должна за работу?
Сыщик покрылся красными пятнами и принялся мямлить что-то вроде:
— Н-ну… если учесть, что расследование еще не закончено…
Я, будучи девушкой прагматичной, соответственно не желающей просто так переплачивать, а цен на подобные услуги не знающей, помочь ему ничем не могла. Пришлось молча стоять и ждать, пока мсье Кре придет к консенсусу с собой и огласит сумму. Наконец это случилось, и, вручив детективу весьма скромный, по моему мнению, гонорар, я распрощалась, не забыв дать ему адрес абонентского ящика в Теннете на случай, если удастся узнать еще что-нибудь стоящее.
Так просто уйти не удалось. Я еще примерно дюжину раз повторила, что работа проделана прекрасно, результатами расследования я целиком и полностью довольна и не забуду порекомендовать его детективное агентство всем своим друзьям и знакомым. И только когда совершенно смущенный сыщик в очередной раз своротил вешалку, я смогла, улучив удобный момент, ретироваться.
Недолгое совещание в моих верхах сформировало решение захватить с собой в приют оцелота. Главным образом потому, что очень не хотелось весь вечер пререкаться с надутым и угрюмо огрызающимся Фарем, причем без всякой возможности вышвырнуть его за дверь. Нет уж, увольте.
Оказавшись в доме Журио, я заглянула на кухню выпить молока с печеньем и, подкрепившись, пошла в предоставленную мне комнату. Фарь, летучести у которого за время моего отсутствия нисколько не поубавилось, обнаружился плавающим в районе потолка. Завидев меня, зверь радостно вякнул:
— Айли! Сотри, как я у'ею! — И, энергично двигая хвостом, оцелот принялся довольно ловко перемешаться в пространстве, на каждом повороте ярко сверкая в лучах солнца.
— Потрясающе, — признала я. — А теперь предлагаю спланировать на мое плечо, или я отправляюсь по делам в одиночку.
Угроза возымела действие — на редкость точно приземлившись, Фарь улегся на свой излюбленный насест и горделиво задрал нос. Оставив это без внимания, я прижала зверя рукой, вышла из дома и, осторожно усевшись на скурр, взлетела.
На улице было достаточно светло, и, несмотря на действительно имеющиеся вечером дела, я позволила себе поглазеть по сторонам. Солнце висело над морем огромным красным светящимся шаром, придавая облакам тот же невероятный оттенок, а оголенные силуэты мачт на их фоне смотрелись почти романтично. Добавляла такого настроения и солнечная дорожка, бежавшая от горизонта к берегу по почти зеркально гладкой воде. С восторгом я загляделась на открывшуюся панораму и не заметила, как долетела до реки. Сегодня ветра не было, и я смогла разглядеть ее, не отвлекаясь на проблему сохранения равновесия. Даже точно зная, что нахожусь над той же Каппой, что протекает и под пещерой Зенедина, я все равно не могла в это поверить.
На другом берегу практически отсутствовали какие-либо признаки цивилизации и начинался лес Риона, простирающийся вплоть до Туманных гор и населенный самыми диковинными существами. Эльфы, дриады и оцелоты мирно в нем уживались, поделив поистине огромные чащобы. Порадовавшись, что приют стоит на самой окраине леса, где есть еще следы обитания человека, я ускорила полет, и вскоре моя цель появилась в поле зрения.
К приюту мы с Фарькой прибыли на час раньше чем вчера, и, судя по отсутствию снаружи толпы резвящихся детей, занятия еще шли полным ходом. Оставив Фаря сторожить скурр, привязав зверя к доске для надежности, я, на сей раз ничуть не маскируясь, вошла через главный вход, оказавшись в учебно-административном корпусе. Три крыла же, как гласил висящий на стене план, отводились под жилые помещения для младших групп, старших групп и преподавателей.
Пользуясь отсутствием в холле воспитанников, я смогла спокойно оглядеться. Обстановка очень напоминала коттедж мадам Арно в Ауири — полированное до блеска дерево и неимоверное количество растений. Полы покрывали пушистые, цвета темного меда ковры, уменьшающие риск разбить лоб или коленку, а по углам тут и там цветными пятнами виднелись забытые игрушки. Вдохнув свежий лесной воздух, я почти физически ощутила атмосферу уюта и спокойствия, царившую в приюте. С трудом подавив желание немного подремать на ближайшем диванчике, я еще раз взглянула на план и пошла к лестнице, ведущей на второй этаж, к кабинету директора. Из вчерашнего разговора с Бренном и Марио следовало, что наиболее перспективно в плане получения и информации о мадам Гретель Арно побеседовать с директором, мадам Хеменой Кулатон, и ее заместительницей, мадам Шереметой. Причем я была совершенно убеждена, что сведения, полученные от них, окажутся диаметрально противоположными и толк будет только от одного, но вот от какого — пока оставалось неясным.
Остановившись перед дубовой дверью, сплошь покрытой затейливой резьбой, я постучала. Несколько секунд ничего не происходило, затем тяжелая створка неожиданно тихо распахнулась, и я оказалась лицом к лицу с дриадой, как водится, неопределенного возраста.
— Здравствуйте, мадемуазель, — хорошо поставленным голосом произнесла она. — Вы ко мне?
— Если вы — директор приюта мадам Хемена Кулатон, то да, — сообщила я, проходя внутрь кабинета. — Добрый день.
— Присаживайтесь, — указала хозяйка на стоящее у огромного окна кресло.
Я присела и уставилась на нее. Если мадам Арно, не желая отличаться от остальных жителей Ауири, одевалась, как принято у людей, то про мадам Кулатон такого сказать было нельзя. Платье цвета светлой древесной коры мягко струилось по ее безупречной фигуре, на талии прихваченное тонким зеленым пояском в цвет лентам затейливой прически. Бесшумно ступая в мокасинах из полосок кожи, дриада подошла ко второму креслу и, заняв его, спросила:
— Могу я узнать, кто вы?
Вопрос был, в общем-то, совершенно закономерный и ожидаемый, но я представилась с видимой неохотой:
— Меня зовут Айлия Нуар, я работаю в Высшей Академии Магии в Теннете.
В глазах дриады засветилось понимание.
— Я ничего не путаю, это к вам уехала Гретель?
— Именно, — кивнула я.
— Надеюсь, с ней ничего не случилось? — немного обеспокоенно осведомилась мадам Кулатон.
— Нет-нет, — поспешила я ее заверить. — Дело в том, что у Академии Магии на днях юбилей, и мы собирались выпустить альбом, посвященный этому знаменательному событию. А поскольку мадам Арно весьма неохотно распространяется о своем прошлом, то ректор Клеачим послал меня собрать информацию для статьи…— Я осеклась и замолчала, обнаружив, что собеседница с трудом сдерживает усмешку. Довольно долго мы молча пялились друг на друга, затем директор поправила выбившуюся из безупречной прически воображаемую прядь и, чуть улыбнувшись уголком губ, поинтересовалась:
— Скажите, Айлия, вы считаете меня настолько глупой? Или просто сами не смогли придумать ничего более правдоподобного?
Да, удар пришелся точно по больному месту. Не зная толком, как нынешний директор приюта относится к дочери ее предшественницы, я оказалась в довольно странном положении, и изобрести универсальную легенду так и не получилось, точнее, она блистательно провалилась в первые же секунды. Чувствуя на себе острый взгляд темных глаз, я поняла, что выбора не осталось.
Поежившись, я намотала один из непокорных локонов на палец, попутно усмехнувшись при мысли, какой контраст представляют наши с хозяйкой приюта прически, и неожиданно для себя самой выложила правду. Про убийство, завещание покойного и наше с Зенедином расследование. На сей раз слушали меня более внимательно, а главное, серьезно.
— Я правильно вас поняла? — уточнила мадам Кулатон. — Гретель подозревается в убийстве преподавателя из Высшей Академии Магии, и вы здесь, чтобы выяснить темные пятна в ее прошлом?
— В принципе, все обстоит именно так, как вы изложили. Но не только, — пошла я на попятную. — Основной целью моего визита в Льон было раскопать что-нибудь о покойном мсье Гале Траэре.
— И как? — снова легонько усмехнулась дриада. — Раскопали?
— Не очень-то много, — честно созналась я. — Детектив не смог найти никакой информации о покойном вплоть до тысяча шестьсот двадцатого года.
По лицу мадам Кулатон пробежала тень.
— Да, я хорошо помню этот год. Именно тогда я возглавила приют.
— То есть, — переспросила я, — именно в том году в доме случился пожар?
Собеседница явно удивилась.
— Вы, оказывается, в курсе? Да. И недавно у нас в приюте был собственный своеобразный юбилей, правда весьма печальный, — ровно тридцать лет со времени той ночной трагедии.
— А ее причины до сих пор остались неизвестны? И вы так и не знаете, отчего возник пожар?
— Нет, — ни секунды нераздумывая, покачала головой дриада. Слишком быстро, чтобы я ей полностью поверила. Но, не желая на столь ранней стадии даже намека на конфликт, я не стала высказывать свои сомнения, а просто перешла непосредственно к самому интересующему меня вопросу: