Страница:
“Выбирает максимально осторожный вариант вопроса: на хрена мне это понадобилось?..” – подумал я про себя и не угадал. Вообще мимо, даже молоко не зацепил…
– А вы не собираетесь сами посетить Рэнд, герцог? – спросил граф Таллисто.
– Нет. По крайней мере в ближайшее время… – честно ответил я, неудачно пытаясь скрыть удивление.
– Если вдруг соберетесь, уведомьте меня. Я подготовлю вам должную встречу. – Он улыбнулся одними губами, и мы простились.
И что это было? Приглашение, угроза, намек? Если намек, то на что?.. Только на одно я мог бы заключить пари – это не было праздное любопытство!
Тем временем погасший было экран вновь осветился, и Тэд доложил:
– Господина Деора я в офисе не застал. У них уже поздний вечер, и секретарша сказала, что он должен быть дома. Вы знаете его домашний номер, босс?
Номер я знал (он был указан в письме), но дал дворецкому отбой – в таком раскладе проще было связаться с Деором через Камень.
Я прогулялся до сейфа, извлек алмаз, положил на стол, сосредоточился и произвел необходимые операции для вызова, однако Камень долго оставался искристо-прозрачным, а затем в глубине его обозначилась едва заметная пульсация, как будто в сердцевине алмаза включился крохотный маячок. Это означало, что мой вызов замечен, но в данный момент граф ответить не может. В принципе и так было неплохо – сейчас я мог подождать, ибо уже наверняка опережал ищеек мистера Абрахамса.
Закуривая и продумывая еще раз детали своего простенького плана – в частности, решая, что мне следовало взять с собой помимо “дела” Вольфара, – я неожиданно натолкнулся на вопрос о Камне. Его неплохо было держать под рукой на случай возникновения нужды в экстренной связи, равно как с моей стороны, так и с чьей-либо еще, однако таскать с собой в сумке алмаз, ориентировочная цена которого намного превосходила стоимость всего моего поместья вместе с замком и его оборудованием, – это вернейший способ искать себе на голову лишние неприятности. В прошлом, в начале моих странствий по Галактике, я имел пару раз сомнительное удовольствие узнать, как эти неприятности происходят. Поэтому я решил оставить Камень на покойном месте в сейфе.
В этом случае, правда, вставал вопрос: не хочу ли я с кем-нибудь поговорить, пока есть возможность? Да, решил я, хочу, и попытался. Но на пожелание увидеть барона Детана Камень ответил спокойствием, не оставлявшим места для сомнений, – дядя и впрямь не собирался ни с кем общаться таким способом. А уж не мог или не желал – можно было гадать… Чуть поколебавшись, я совершил другую попытку – у меня вдруг возникло совершенно иррациональное желание повидаться с Его Высочеством. Однако с ним вышла та же история…
Наконец, я собрался было и на третий заход, но вот тут уже передумал. Предполагалось связаться с герцогом Венелоа; я рассудил так, что раз уж собираюсь выбраться в Галактику, то, может, и впрямь стоит заручиться любезно предложенной им поддержкой или хотя бы уговориться насчет возможной связи. Однако в последний момент связываться с королем пиратов мне почему-то расхотелось. Впрочем, я все еще взвешивал плюсы и минусы подобного шага, а события пошли дальше…
В кабинет вернулся Уилкинс. Войдя без стука, он с порога принялся докладывать:
– Ваше указание исполнено, босс. Майор Грэхем (полное имя дворецкого было Теодор Грэхем) действительно неплохо представлял себе общую ситуацию, и мы быстро заполнили пробелы в его информации. Но… – Тут Уилкинс осекся, его глаза выкатились, а на лице возникло выражение, будто он неожиданно узрел в шаге от себя изготовившуюся к прыжку кобру.
Проследив его взгляд, я уткнулся в Камень и невольно вздохнул – лишнее подтверждение правильности моего решения.
– Босс, это что – алмаз? – прошептал он, с трудом придавая лицу более-менее пристойное выражение.
– Нет. Страз! Так что вы там говорили? Однако Уилкинс не успел ответить – внутри Камня завертелся молочно-белый вихрь, а в голове у меня будто прозвенел хрустальный колокольчик. Подозревая, что пришел ответ от Деора, я жестом попросил Уилкинса помолчать и дал добро на контакт.
Когда глубины Камня прочистились, я удостоверился, что никаких неожиданностей на этот раз нет. На меня смотрело холеное лицо знаменитого адвоката.
– Добрый вечер, герцог! Впрочем, прошу прощения за неточность, вечер-то у меня. Что случилось? – Казалось, по его лицу пробежала тень недовольства оттого, что ему приходится задавать столь тривиальный вопрос.
– Случилось то, граф, что мне и впрямь понадобились ваши профессиональные услуги.
– Какого рода?
– Самого что ни на есть. Мне нужен адвокат. – Я взглянул в его немигающие глаза, словно бы подернутые дымкой усталости, и не стал вилять. – Если быть до конца честным, то я недавно пообещал нашему министру безопасности, что вы будете представлять мои интересы. Извините, что пришлось у вас за спиной-Взмахом бровей он отмел все мои извинения и коротко сообщил:
– Не страшно. Я буду.
Признаться, я вновь не смог скрыть удивление: конечно, я предполагал, что он согласится, но чтоб с такой легкостью!.. Ведь он не мог не понимать, что фактически я предлагаю ему бросить все текущие дела, от недостатка которых, судя по сквозящей во всем его облике усталости, он явно не страдал, и вступить на моей (то есть весьма шаткой) стороне в смертельно опасную игру с неведомым противником или противниками! Разумеется, Деор читал по моему лицу как по открытой книге, тем не менее он не разразился цветистой речью, а лишь по-дружески улыбнулся и повторил:
– Да, герцог, я буду! Но мне надо знать детали! Я совершил короткий обзор.
– Весомые обвинения, – не без удовлетворения заметил граф. – Но каким образом вам удалось перевести дело под межгосударственную юрисдикцию?
– Сказался гражданином Рэнда. Таллисто обещал это подтвердить.
– Хорошо, – одобрил он, – у Рэнда удобные законы, а у вас, как я припоминаю, и вовсе раздолье.
– Граф, есть еще один момент! – Я немного помолчал. – Сам я покидаю Новую Калифорнию.
– Вот как! – прозвучало не осуждающе – он только оценивал новый ракурс, а затем кивнул даже с оживлением: – Тогда мне представляется важным существенно повысить степень своей осведомленности.
– В плане реальности обвинений? – на всякий случай уточнил я.
– О нет! – Тут он надел свою излюбленную отстраняюще-холодную улыбку. – Какая мне разница? Пользуясь местным крючкотворством, я с легкостью могу доказать отсутствие состава преступления в вопиющем случае массового убийства с применением пыток. И по-моему, нас вообще меньше интересует результат, нежели процесс? Не так ли, герцог?
– Так, граф. – Конечно, если я хотел, чтобы он работал на Новой Калифорнии вместо меня, то следовало посвятить его во все тонкости, но… – Я предполагал поступить следующим образом. Вы прибудете сюда, воспользуетесь гостеприимством моего замка, после чего мой дворецкий максимально полно ознакомит вас с положением вещей. Затем вы всецело можете распоряжаться моими людьми под его командованием и всем, что может представить к вашим услугам Адриан Форбс и моя корпорация.
Мы оба понимали, что ни о какой “максимальной полноте” речи нет и я, вдобавок к прочему, предлагаю ему броситься в реку, не зная течения. Я почувствовал себя неловко, он же никак не выказал эмоций.
– Хорошо, герцог. Я принимаю ваше предложение и ближайшим рейсом вылетаю на Новую Калифорнию. Моя неловкость сильно возросла, и я промямлил:
– Спасибо, граф. Я постараюсь достойным образом возместить ваше беспокойство.
Он в третий раз улыбнулся, и вновь по-иному. На мгновение в его холеном, уравновешенном облике промелькнуло нечто хищное…
– Я понимаю ваше состояние, герцог, поэтому не обижаюсь на столь нелепое предложение. Разумеется, никакое вознаграждение мне не требуется – я действую исключительно сообразно своим желаниям. Всего доброго!
Я пробормотал слова прощания и еще долго смотрел в имитирующую бесконечность глубину кристалла, а затем подумал вслух:
– Но каков же, черт возьми, его интерес?
– А почему бы не предположить, что он просто хороший человек? – в тон мне подумал Уилкинс.
Прыснув, я скосил глаза в его сторону, но обнаружил, что он и не думает смеяться. Тогда я поразился. Не тому, что мы с графом почему-то разговаривали по-английски и, следовательно, Уилкинс оказался в курсе содержания наших переговоров, и даже не тому, что не мог исключить его правоты, как бы дико ни звучал подобный домысел. Поражался я тому, что кому-то вообще могло прийти в голову назвать керторианца “просто хорошим человеком”…
– Ладно, оставим это, – не без раздражения бросил я. – Так что же вы все-таки собирались сказать? Насчет Тэда?
– Ну, он хотел бы получить от вас исчерпывающие инструкции, – бодро ответил Уилкинс.
– Разумно. – Я щелкнул клавишей интеркома. На появившемся лице Тэда застыло привычное выражение готовности. – Тэд, как вы уже поняли, я отбываю. На неопределенный срок.
– Да, сэр!
– Вы принимаете командование над оставшимися людьми и будете взаимодействовать в дальнейшем с Адрианом Форбсом.
– Простите, сэр! Должен ли я ему подчиняться?
– Скорее уж наоборот. – Заметив некоторое сомнение, я не удержал кислую мину и успокоил его: – Я с ним переговорю. Далее, до прибытия на Новую Калифорнию Валлена Деора в вашу задачу входит охрана замка. Затем вы встречаете его, размещаете в замке, вводите в курс дел и переходите в его полное распоряжение. Ясно?
– Да, сэр! Разрешите уточнить: насколько мы должны исполнять приказы господина Деора?
– Как мои собственные. – Для пущей убедительности я добавил: – То есть все!
– Да, сэр! – Тэд, казалось, оценил нюанс, но виду не подал.
– Вот, собственно, и все… Разве что, – мысль действительно пришла мне в голову в последнюю секунду, – у меня есть еще одно пожелание. Я не вправе отдать вам подобный приказ, поэтому оставляю его выполнение на ваше усмотрение. Если по ходу… э-э… деятельности вам с Деором удастся добыть доказательства вины отдельных лиц в последних событиях, и особенно в смерти капитана Брауна, то не были бы вы так любезны… прикончить этих людей? Вы же, кажется, профессионал в подобных вопросах?
– Да, сэр. Будет исполнено, сэр, – ответил он с такой безмятежностью, словно я попросил отложить на часок-другой обед.
Немного нервно выключив интерком, я поднялся, потянулся, разминая затекшие члены, а затем повернулся к Уилкинсу:
– Ну все, майор! Убираемся отсюда…
– Да? Простите, босс, а как? Эти полицейские и не думают расходиться по домам.
– Да и хер с ними!.. – Я усмехнулся. – Сейчас вы спуститесь в ангар, сядете в наш тяжеловооруженный катафалк и отправитесь в штаб-квартиру нашей корпорации. Арестовывать вас они побоятся, хотя следить, разумеется, будут.
– Это понятно. А вы?
– Я? – переспросил я с наигранным удивлением. – Но разве не вы сами советовали мне исчезнуть?
Не обращая внимания на его весьма художественную мимику, я взял Камень и уложил его на место в сейф, а затем раскрыл потайное отделение, куда давненько не заглядывал, извлек оттуда свои прежние документы и парочку фамильных драгоценностей. И исчез.
ЧАСТЬ 2
Глава 1
– А вы не собираетесь сами посетить Рэнд, герцог? – спросил граф Таллисто.
– Нет. По крайней мере в ближайшее время… – честно ответил я, неудачно пытаясь скрыть удивление.
– Если вдруг соберетесь, уведомьте меня. Я подготовлю вам должную встречу. – Он улыбнулся одними губами, и мы простились.
И что это было? Приглашение, угроза, намек? Если намек, то на что?.. Только на одно я мог бы заключить пари – это не было праздное любопытство!
Тем временем погасший было экран вновь осветился, и Тэд доложил:
– Господина Деора я в офисе не застал. У них уже поздний вечер, и секретарша сказала, что он должен быть дома. Вы знаете его домашний номер, босс?
Номер я знал (он был указан в письме), но дал дворецкому отбой – в таком раскладе проще было связаться с Деором через Камень.
Я прогулялся до сейфа, извлек алмаз, положил на стол, сосредоточился и произвел необходимые операции для вызова, однако Камень долго оставался искристо-прозрачным, а затем в глубине его обозначилась едва заметная пульсация, как будто в сердцевине алмаза включился крохотный маячок. Это означало, что мой вызов замечен, но в данный момент граф ответить не может. В принципе и так было неплохо – сейчас я мог подождать, ибо уже наверняка опережал ищеек мистера Абрахамса.
Закуривая и продумывая еще раз детали своего простенького плана – в частности, решая, что мне следовало взять с собой помимо “дела” Вольфара, – я неожиданно натолкнулся на вопрос о Камне. Его неплохо было держать под рукой на случай возникновения нужды в экстренной связи, равно как с моей стороны, так и с чьей-либо еще, однако таскать с собой в сумке алмаз, ориентировочная цена которого намного превосходила стоимость всего моего поместья вместе с замком и его оборудованием, – это вернейший способ искать себе на голову лишние неприятности. В прошлом, в начале моих странствий по Галактике, я имел пару раз сомнительное удовольствие узнать, как эти неприятности происходят. Поэтому я решил оставить Камень на покойном месте в сейфе.
В этом случае, правда, вставал вопрос: не хочу ли я с кем-нибудь поговорить, пока есть возможность? Да, решил я, хочу, и попытался. Но на пожелание увидеть барона Детана Камень ответил спокойствием, не оставлявшим места для сомнений, – дядя и впрямь не собирался ни с кем общаться таким способом. А уж не мог или не желал – можно было гадать… Чуть поколебавшись, я совершил другую попытку – у меня вдруг возникло совершенно иррациональное желание повидаться с Его Высочеством. Однако с ним вышла та же история…
Наконец, я собрался было и на третий заход, но вот тут уже передумал. Предполагалось связаться с герцогом Венелоа; я рассудил так, что раз уж собираюсь выбраться в Галактику, то, может, и впрямь стоит заручиться любезно предложенной им поддержкой или хотя бы уговориться насчет возможной связи. Однако в последний момент связываться с королем пиратов мне почему-то расхотелось. Впрочем, я все еще взвешивал плюсы и минусы подобного шага, а события пошли дальше…
В кабинет вернулся Уилкинс. Войдя без стука, он с порога принялся докладывать:
– Ваше указание исполнено, босс. Майор Грэхем (полное имя дворецкого было Теодор Грэхем) действительно неплохо представлял себе общую ситуацию, и мы быстро заполнили пробелы в его информации. Но… – Тут Уилкинс осекся, его глаза выкатились, а на лице возникло выражение, будто он неожиданно узрел в шаге от себя изготовившуюся к прыжку кобру.
Проследив его взгляд, я уткнулся в Камень и невольно вздохнул – лишнее подтверждение правильности моего решения.
– Босс, это что – алмаз? – прошептал он, с трудом придавая лицу более-менее пристойное выражение.
– Нет. Страз! Так что вы там говорили? Однако Уилкинс не успел ответить – внутри Камня завертелся молочно-белый вихрь, а в голове у меня будто прозвенел хрустальный колокольчик. Подозревая, что пришел ответ от Деора, я жестом попросил Уилкинса помолчать и дал добро на контакт.
Когда глубины Камня прочистились, я удостоверился, что никаких неожиданностей на этот раз нет. На меня смотрело холеное лицо знаменитого адвоката.
– Добрый вечер, герцог! Впрочем, прошу прощения за неточность, вечер-то у меня. Что случилось? – Казалось, по его лицу пробежала тень недовольства оттого, что ему приходится задавать столь тривиальный вопрос.
– Случилось то, граф, что мне и впрямь понадобились ваши профессиональные услуги.
– Какого рода?
– Самого что ни на есть. Мне нужен адвокат. – Я взглянул в его немигающие глаза, словно бы подернутые дымкой усталости, и не стал вилять. – Если быть до конца честным, то я недавно пообещал нашему министру безопасности, что вы будете представлять мои интересы. Извините, что пришлось у вас за спиной-Взмахом бровей он отмел все мои извинения и коротко сообщил:
– Не страшно. Я буду.
Признаться, я вновь не смог скрыть удивление: конечно, я предполагал, что он согласится, но чтоб с такой легкостью!.. Ведь он не мог не понимать, что фактически я предлагаю ему бросить все текущие дела, от недостатка которых, судя по сквозящей во всем его облике усталости, он явно не страдал, и вступить на моей (то есть весьма шаткой) стороне в смертельно опасную игру с неведомым противником или противниками! Разумеется, Деор читал по моему лицу как по открытой книге, тем не менее он не разразился цветистой речью, а лишь по-дружески улыбнулся и повторил:
– Да, герцог, я буду! Но мне надо знать детали! Я совершил короткий обзор.
– Весомые обвинения, – не без удовлетворения заметил граф. – Но каким образом вам удалось перевести дело под межгосударственную юрисдикцию?
– Сказался гражданином Рэнда. Таллисто обещал это подтвердить.
– Хорошо, – одобрил он, – у Рэнда удобные законы, а у вас, как я припоминаю, и вовсе раздолье.
– Граф, есть еще один момент! – Я немного помолчал. – Сам я покидаю Новую Калифорнию.
– Вот как! – прозвучало не осуждающе – он только оценивал новый ракурс, а затем кивнул даже с оживлением: – Тогда мне представляется важным существенно повысить степень своей осведомленности.
– В плане реальности обвинений? – на всякий случай уточнил я.
– О нет! – Тут он надел свою излюбленную отстраняюще-холодную улыбку. – Какая мне разница? Пользуясь местным крючкотворством, я с легкостью могу доказать отсутствие состава преступления в вопиющем случае массового убийства с применением пыток. И по-моему, нас вообще меньше интересует результат, нежели процесс? Не так ли, герцог?
– Так, граф. – Конечно, если я хотел, чтобы он работал на Новой Калифорнии вместо меня, то следовало посвятить его во все тонкости, но… – Я предполагал поступить следующим образом. Вы прибудете сюда, воспользуетесь гостеприимством моего замка, после чего мой дворецкий максимально полно ознакомит вас с положением вещей. Затем вы всецело можете распоряжаться моими людьми под его командованием и всем, что может представить к вашим услугам Адриан Форбс и моя корпорация.
Мы оба понимали, что ни о какой “максимальной полноте” речи нет и я, вдобавок к прочему, предлагаю ему броситься в реку, не зная течения. Я почувствовал себя неловко, он же никак не выказал эмоций.
– Хорошо, герцог. Я принимаю ваше предложение и ближайшим рейсом вылетаю на Новую Калифорнию. Моя неловкость сильно возросла, и я промямлил:
– Спасибо, граф. Я постараюсь достойным образом возместить ваше беспокойство.
Он в третий раз улыбнулся, и вновь по-иному. На мгновение в его холеном, уравновешенном облике промелькнуло нечто хищное…
– Я понимаю ваше состояние, герцог, поэтому не обижаюсь на столь нелепое предложение. Разумеется, никакое вознаграждение мне не требуется – я действую исключительно сообразно своим желаниям. Всего доброго!
Я пробормотал слова прощания и еще долго смотрел в имитирующую бесконечность глубину кристалла, а затем подумал вслух:
– Но каков же, черт возьми, его интерес?
– А почему бы не предположить, что он просто хороший человек? – в тон мне подумал Уилкинс.
Прыснув, я скосил глаза в его сторону, но обнаружил, что он и не думает смеяться. Тогда я поразился. Не тому, что мы с графом почему-то разговаривали по-английски и, следовательно, Уилкинс оказался в курсе содержания наших переговоров, и даже не тому, что не мог исключить его правоты, как бы дико ни звучал подобный домысел. Поражался я тому, что кому-то вообще могло прийти в голову назвать керторианца “просто хорошим человеком”…
– Ладно, оставим это, – не без раздражения бросил я. – Так что же вы все-таки собирались сказать? Насчет Тэда?
– Ну, он хотел бы получить от вас исчерпывающие инструкции, – бодро ответил Уилкинс.
– Разумно. – Я щелкнул клавишей интеркома. На появившемся лице Тэда застыло привычное выражение готовности. – Тэд, как вы уже поняли, я отбываю. На неопределенный срок.
– Да, сэр!
– Вы принимаете командование над оставшимися людьми и будете взаимодействовать в дальнейшем с Адрианом Форбсом.
– Простите, сэр! Должен ли я ему подчиняться?
– Скорее уж наоборот. – Заметив некоторое сомнение, я не удержал кислую мину и успокоил его: – Я с ним переговорю. Далее, до прибытия на Новую Калифорнию Валлена Деора в вашу задачу входит охрана замка. Затем вы встречаете его, размещаете в замке, вводите в курс дел и переходите в его полное распоряжение. Ясно?
– Да, сэр! Разрешите уточнить: насколько мы должны исполнять приказы господина Деора?
– Как мои собственные. – Для пущей убедительности я добавил: – То есть все!
– Да, сэр! – Тэд, казалось, оценил нюанс, но виду не подал.
– Вот, собственно, и все… Разве что, – мысль действительно пришла мне в голову в последнюю секунду, – у меня есть еще одно пожелание. Я не вправе отдать вам подобный приказ, поэтому оставляю его выполнение на ваше усмотрение. Если по ходу… э-э… деятельности вам с Деором удастся добыть доказательства вины отдельных лиц в последних событиях, и особенно в смерти капитана Брауна, то не были бы вы так любезны… прикончить этих людей? Вы же, кажется, профессионал в подобных вопросах?
– Да, сэр. Будет исполнено, сэр, – ответил он с такой безмятежностью, словно я попросил отложить на часок-другой обед.
Немного нервно выключив интерком, я поднялся, потянулся, разминая затекшие члены, а затем повернулся к Уилкинсу:
– Ну все, майор! Убираемся отсюда…
– Да? Простите, босс, а как? Эти полицейские и не думают расходиться по домам.
– Да и хер с ними!.. – Я усмехнулся. – Сейчас вы спуститесь в ангар, сядете в наш тяжеловооруженный катафалк и отправитесь в штаб-квартиру нашей корпорации. Арестовывать вас они побоятся, хотя следить, разумеется, будут.
– Это понятно. А вы?
– Я? – переспросил я с наигранным удивлением. – Но разве не вы сами советовали мне исчезнуть?
Не обращая внимания на его весьма художественную мимику, я взял Камень и уложил его на место в сейф, а затем раскрыл потайное отделение, куда давненько не заглядывал, извлек оттуда свои прежние документы и парочку фамильных драгоценностей. И исчез.
ЧАСТЬ 2
Глава 1
Отпив глоток мерзкого, явно синтетического кофе, я брезгливо поставил чашку с отбитой ручкой на щербатое блюдце и с нескрываемым отвращением потянулся за недокуренной сигаретой. Ужасно. Мало отвратительного дыма, так ими еще и невозможно было накуриться, хоть я и садил одну за одной. Так и не затянувшись, я буквально вколотил окурок в днище пепельницы и с тоской подумал о своих сигарах. Чертова маскировка!..
– Регистрация нашего рейса начинается через час пятьдесят, – напомнил Уилкинс, с нарочитым спокойствием допивая свой кофе.
– Знаю, – огрызнулся я, тем не менее разворачиваясь и вытягивая шею, дабы взглянуть на часы.
В космопорте Новой Калифорнии они были повсюду – даже здесь, над стойкой самого замшелого бара, в дальнем углу которого сидели мы с Уилкинсом. Циферблатов было, по традиции всех космопортов, два: один показывал так называемое среднегалактическое время, другой – местное. На местном горели цифры: 16:42, и чуть ниже дата – 32 мая 2493 года.
Любопытный день – уверен, что больше такого не было в календаре ни одной планеты. А все почему? Из-за упрямства Адриана Форбса. Когда колонизация Новой Калифорнии только начиналась, необходимо было составить календарь и привести его в соответствие с галактическими стандартами. В нашем случае это было просто: периоды обращения планеты практически совпадали с земными, которые издревле брались за основу, поэтому особых выкрутасов не требовалось. После произведенных по заказу Форбса расчетов выяснилось, что для сведения суток к двадцати четырем часам достаточно лишь микроскопического увеличения размера секунды, а с годом и того лучше – надо было вставить лишний день, а раз в десять лет, что ли, еще один. Подобная практика была в Галактике достаточно распространенной: дни всегда добавляли к коротким месяцам, а отнимали от длинных. Но Форбс заявил, что хочет 32 мая, и точка, а когда я попытался доискаться причин, уперся: “Ну хочу я тридцать второго мая, и что тут такого? Тебе-то не все ли равно?” Мне было все равно, и было это ровно пятьдесят два года назад. Я поймал себя на ощущении, что в последние дни события тех времен кажутся в памяти свежее, чем полвека, проведенные в летаргии в собственном замке. Я усмехнулся своим мыслям, и тогда Уилкинс заметил с нажимом:
– Вы, похоже, думаете не о том!
Я сделал вид, что не слышу, потому как он был прав – я действительно думал не о том. Но о том я ничего толкового подумать не мог, как ни пытался.
В общем, все прошло совсем не так гладко, как предполагалось, и в большой степени я был склонен винить в этом расписание межпланетных полетов. Благополучно же, то есть как я и задумывал, прошел только первый этап – непосредственное бегство из замка. Заключенный в кокон невидимости, я сидел в кабине флаера рядом с Уилкинсом и строил рожи вертевшимся вокруг полицейским, покуда мы не добрались до штаб-квартиры моего концерна, где и встретились с Адрианом Форбсом. Там, в абсолютно защищенном от подглядывания и прослушивания помещении, я разоблачился, и мы провели небольшое совещание, после которого Адриан отправился заказывать нам билеты на ближайший рейс до Денеба IV. К сожалению, ближайшим оказался тот самый, в ожидании которого мы теперь коротали время в баре. Таким образом, возник перерыв в четыре дня, последствия которого можно было предвидеть. Возможно, мне следовало убраться куда-нибудь первым же рейсом, а потом уже добираться до Денеба, но я понадеялся на авось.
Авось не сработал. В министерстве безопасности заподозрили, что в замке меня больше нет, и, судя по отсутствию сомнений, с которым они ринулись меня искать, не иначе как среди моего окружения стукач был и у них.
Возможно также, когда 29-го я убедился, что буча поднялась, следовало бы вернуться домой и под удобным предлогом дать властям себя полицезреть, но из воистину керторианского (читай, ослиного, помноженного на верблюжье) упрямства я выбрал другой способ действий. И с этого момента началась чертова маскировка!
Инициаторами ее были, разумеется, Уилкинс и Форбс, но, отчаянно сопротивляясь, я сознавал свою обреченность с самого начала. В результате мне пришлось расстаться с шелковой рубашкой, дорогим костюмом, сигарами и прочими отличительными признаками богатея, сменив это все на полевую армейскую форму черного цвета, со споротыми нашивками, с легкостью раздобытую Форбсом среди бездны складов реквизита “Нового Голливуда”. Тут, кстати, может возникнуть логичный вопрос: на кой все это понадобилось, если я мог исчезать из поля зрения человеческих глаз по собственному желанию? Ну, надо, пожалуй, кое-что уточнить. Мочь-то я мог, но отнюдь не на неограниченное время. Генератор оптической невидимости, искривлявший пространство вокруг своего владельца, питался отнюдь не святым духом. Я, как и подавляющее большинство своих сородичей, совершенно не разбираюсь в физических принципах подобного, поэтому могу объяснить, как это выглядит, только на прикладном уровне. Мысленно включив генератор, вы опять-таки мысленно поддерживаете его в рабочем состоянии, черпая некую внутреннюю энергию, затем рано или поздно устаете, и он выключается. Время, которое вы можете продержаться, зависит от вашей тренированности и врожденных способностей. И то и другое у меня было на очень низком уровне, поэтому два – два с половиной часа являлись моим пределом, а именно столько мы с Уилкинсом затратили на путь от замка до “Нового Голливуда” в сопровождении полиции. Так что в итоге я был выжат как лимон, а “подзарядка” внутренних батарей происходила далеко не молниеносно.
Таким образом, лишенный возможности прятаться в самом прямом смысле, я был вынужден искать обходной путь. И временно я его нашел – идея о гениальности всего простого не подвела. Подняв на ноги едва ли не весь личный состав полиции и СБ, власти обложили “Новый Голливуд”, превратившийся чуть ли не в осажденную крепость; они жутко парились, но обыскивали каждое транспортное средство, пытающееся покинуть столицу бизнеса развлечений, – признаться, я никогда даже не слыхал о столь широкомасштабной полицейской операции. В истории же Новой Калифорнии ничего подобного не было и в помине…
Однако мы с Уилкинсом их провели. Достаточно легко – попросту не стали пользоваться транспортными средствами. Вечерком 29 мая мы спустились в подвал небоскреба нашей штаб-квартиры, потихоньку выбрались на поверхность и отправились в космопорт пешком.
Несмотря на то что подобный шаг полицией не был предусмотрен и наше путешествие прошло без помех, легким его не назовешь. Космопорт, расположенный к югу от Нью-Фриско и к северу от “Нового Голливуда”, находился совсем недалеко от последнего – всего-то семьдесят с небольшим миль. Полчаса лета, плевое дело, но вот пешком… Хорошо еще, что старенькое шоссе, соединяющее космопорт с “Новым Голливудом” (единственная, наверное, наземная дорога на всей планете), не развалилось окончательно. Но в итоге, получив все возможные удовольствия от ходьбы, привычки к которой у меня не было никогда, и почти что искренне желая смерти Уилкинса, переносившего тяготы похода с возмутительной легкостью, я через двое с половиной суток, к утру 32-го, притопал в космопорт.
Никаких грозных стен или чего-нибудь в таком духе у нашего миролюбивого космопорта не было, поэтому мы без проблем проникли внутрь огромного комплекса зданий и смешались с прочими, желающими звездных странствий или только что отведавшими оных. Соблюдая известную осторожность, мы посетили парочку небольших магазинчиков и, расплачиваясь от греха подальше наличными, приобрели минимум необходимых для путешествия вещей, после чего провели небольшое расслабляющее мероприятие в баре, а затем решили “разведать подходы”, как выразился Уилкинс. Тут-то и выяснилось, что “подходы” никуда не годятся. Для нас, разумеется.
Как нам удалось узнать, неназойливо расспросив одну из служащих космопорта, процедура регистрации, дотоле чисто формальная, накануне была изменена. Теперь всех пытающихся покинуть Новую Калифорнию сгоняли в маленький зальчик в глубине таможни, откуда по одному выпускали на посадку в корабль, пропустив через все мыслимые и немыслимые рогатки, включая масс-детекторы и нейросканеры. Причин столь неожиданной строгости, граничащей с нарушением галактических конвенций, никому не объясняли. Я их знал, но что за радость? Впрочем, Уилкинсу это ничем особо серьезным не грозило. Если бы его опознали, помешать ему сесть в корабль было невозможно – нужен был ордер на арест, заверенный в посольстве Земной Конфедерации (как я с удивлением узнал, Уилкинс родился и вырос на Земле, чьим гражданином и оставался). Другое дело – я… Даже с применением оптической невидимости мне никак не просочиться через регистрацию, а это – единственный очевидный путь на лайнер “Пелинор”, совершавший рейс по маршруту Новая Калифорния – Денеб IV. Дав же себя обнаружить, я имел стопроцентный шанс попасть не на корабль, а в кутузку. Причем, как я предполагал, на вполне законных основаниях, не подкопаешься. Такова была проблема, о решении которой мне надлежало думать. И о которой я не думал в силу очевидной бесполезности этого занятия.
– Остается полтора часа! – В голосе Уилкинса уже слышалось напряжение.
– Ну и чё? – С моей точки зрения, я весьма удачно сымитировал речь отставного сержанта, но он не улыбнулся.
– Через десять минут я встаю и улетаю на Денеб IV, – ласково, как ребенку, сказал он. – И зарасти оно все говном!
Я взбесился, но, сообразив, что он злит меня намеренно, спокойно ответил:
– Ну не знаю я, что делать! Вы, между прочим, тоже не знаете, так что мы квиты.
– Никак нет.
– Вы считаете, что вы глупее, майор? Это на вас не похоже.
Теперь уже пришла его очередь сдерживаться.
– Я ничего не могу придумать, исходя из своих знаний, а вы – из своих. В области собственных способностей ваша информированность должна быть выше, герцог! – Он вложил в последнее слово столько ироничной двусмысленности, сколько мог. Намек был ясен – он проистекал из нашего разговора перед приходом в космопорт.
Тогда темой для обсуждения стал выбор обращения Уилкинса ко мне. “Сэр” и “босс” отпадали – бывшему кадровому офицеру не пристало величать такими словами отставного прапора, а обращение по имени отвергал уже я из-за недопустимой фамильярности – мы не могли быть друзьями или товарищами, покуда он состоял у меня на жалованье. Выход привиделся Уилкинсу в моем титуле. “Отлично! – сказал он. – Вы же настоящий герцог. Следовательно, формальность будет соблюдена. А если кто посторонний услышит, то подумает, что это кликуха армейская…” Мастер конспирации, нечего сказать!
– Мои способности?! – переспросил я, удваивая сарказм. – Вы, наверное, думаете, что мне стоит щелкнуть пальцами, и я превращусь в облачко газа, продрейфую на корабль, а там сконденсируюсь обратно. И сижу я тут как пень, только чтоб у вас на нервах поиграть!
– Ну нет, конечно… Но то, что я видел, – впечатляет!
– Это мой лучший трюк.
– Но не единственный? – прозвучало как вопрос. Причем подразумевавший ответ. Я вздохнул:
– Да, майор, но зря вы на это напираете. Когда-то я увез с собой с Кертории неплохой арсенальчик, почти на все случаи жизни. Но – что-то сломалось, что-то потерялось, еще что-то не ноское, а в итоге осталось – кот наплакал. Перстень с генератором невидимости, еще один – боевой – типа ваших ручных лазеров, и последний, создающий индивидуальное силовое поле хорошего класса, и все. Ну почти. Есть еще кулон, замедляющий время. – Блуждающий по стенкам бара взгляд Уилкинса вдруг сфокусировался и приобрел опасную остроту, поэтому я поспешил его разочаровать: – Но мне и в лучшие-то годы лишь пару раз удавалось его активировать – сейчас же об этом не может быть и речи.
– И впрямь негусто, – подтвердил он после небольшой паузы.
– И времени для углубленного анализа возможностей много не потребовалось, – не удержавшись, подколол я.
Однако Уилкинс пропустил это мимо ушей, продолжая гнуть прежнюю линию:
– Ну а вы-то сами, герцог? Мне сдается, на вашей планете все рождаются с какими-то способностями, иначе откуда б все эти ваши побрякушки взялись? Неужто вы ничего эдакого не можете?
– Не могу, – мрачно уверил его я. – Несколько тысяч лет назад в моем роду еще попадались стоящие чародеи, но затем все шло по затухающей. Даже перемещение предметов – телекинез, как вы это называете, – и то давалось мне еле-еле, даром что сильнейший фамильный талант.
Я в юности пытался упражняться, но не выдержал и бросил. Перешел на кулаки… Так что – увы!..
Квадратные плечи Уилкинса чуть поникли, словно под тяжестью проблемы, от решения которой отвертеться не получилось, что он и подтвердил словесно:
– Да, дурак я… Все надеялся, что вы кочевряжитесь. – Его взгляд вновь скользнул поверх моей головы. – Десять минут, однако, прошли. Даже все двадцать…
С этими словами он поднялся с насиженного места и подхватил с пола объемистую сумку, куда был покидан наш общий багаж.
– Вы куда это? – подозрительно поинтересовался я.
– На Денеб IV, разумеется! Или вы передумали?.. – Выслушав скрип моих зубов, он спокойно кивнул: – Пошли, герцог! Под лежачий камень вода не течет. Под сидячий тоже, как говаривал мой полковник.
Развернувшись, он стал пробираться к выходу из бара, и мне ничего не оставалось, как последовать за ним…
Выйдя наружу, Уилкинс пошел по закоулкам этой самой глухой части порта, куда пассажиры обычно и не заглядывали, в направлении внешнего периметра, пока не оказался наконец на гигантской кольцевой галерее, опоясывавшей весь комплекс и являвшейся его основной транспортной артерией. Там он свернул налево и, набычившись, почесал вперед, следуя, по-видимому, указательным стрелкам с красноречивым примечанием: “Отправление”. Я спешил за ним шагах в пяти позади и не без ехидства подумывал: “Ну-ну. И что дальше? Будем прорываться через кордон СБ силой? Чудная перспектива – давненько я бездарно не геройствовал…”
Однако Уилкинс, вопреки моим ожиданиям, проигнорировал пандус, по которому надо было спускаться на нижний уровень к боксам компании “Трэвел интергалактикс”, осуществляющей межзвездные перевозки, ”, пройдя еще полсотни метров, неожиданно остановился. Так неожиданно, что я чуть на него не налетел. Впрочем, он не обратил на меня ни малейшего внимания и, пробормотав:
– Регистрация нашего рейса начинается через час пятьдесят, – напомнил Уилкинс, с нарочитым спокойствием допивая свой кофе.
– Знаю, – огрызнулся я, тем не менее разворачиваясь и вытягивая шею, дабы взглянуть на часы.
В космопорте Новой Калифорнии они были повсюду – даже здесь, над стойкой самого замшелого бара, в дальнем углу которого сидели мы с Уилкинсом. Циферблатов было, по традиции всех космопортов, два: один показывал так называемое среднегалактическое время, другой – местное. На местном горели цифры: 16:42, и чуть ниже дата – 32 мая 2493 года.
Любопытный день – уверен, что больше такого не было в календаре ни одной планеты. А все почему? Из-за упрямства Адриана Форбса. Когда колонизация Новой Калифорнии только начиналась, необходимо было составить календарь и привести его в соответствие с галактическими стандартами. В нашем случае это было просто: периоды обращения планеты практически совпадали с земными, которые издревле брались за основу, поэтому особых выкрутасов не требовалось. После произведенных по заказу Форбса расчетов выяснилось, что для сведения суток к двадцати четырем часам достаточно лишь микроскопического увеличения размера секунды, а с годом и того лучше – надо было вставить лишний день, а раз в десять лет, что ли, еще один. Подобная практика была в Галактике достаточно распространенной: дни всегда добавляли к коротким месяцам, а отнимали от длинных. Но Форбс заявил, что хочет 32 мая, и точка, а когда я попытался доискаться причин, уперся: “Ну хочу я тридцать второго мая, и что тут такого? Тебе-то не все ли равно?” Мне было все равно, и было это ровно пятьдесят два года назад. Я поймал себя на ощущении, что в последние дни события тех времен кажутся в памяти свежее, чем полвека, проведенные в летаргии в собственном замке. Я усмехнулся своим мыслям, и тогда Уилкинс заметил с нажимом:
– Вы, похоже, думаете не о том!
Я сделал вид, что не слышу, потому как он был прав – я действительно думал не о том. Но о том я ничего толкового подумать не мог, как ни пытался.
В общем, все прошло совсем не так гладко, как предполагалось, и в большой степени я был склонен винить в этом расписание межпланетных полетов. Благополучно же, то есть как я и задумывал, прошел только первый этап – непосредственное бегство из замка. Заключенный в кокон невидимости, я сидел в кабине флаера рядом с Уилкинсом и строил рожи вертевшимся вокруг полицейским, покуда мы не добрались до штаб-квартиры моего концерна, где и встретились с Адрианом Форбсом. Там, в абсолютно защищенном от подглядывания и прослушивания помещении, я разоблачился, и мы провели небольшое совещание, после которого Адриан отправился заказывать нам билеты на ближайший рейс до Денеба IV. К сожалению, ближайшим оказался тот самый, в ожидании которого мы теперь коротали время в баре. Таким образом, возник перерыв в четыре дня, последствия которого можно было предвидеть. Возможно, мне следовало убраться куда-нибудь первым же рейсом, а потом уже добираться до Денеба, но я понадеялся на авось.
Авось не сработал. В министерстве безопасности заподозрили, что в замке меня больше нет, и, судя по отсутствию сомнений, с которым они ринулись меня искать, не иначе как среди моего окружения стукач был и у них.
Возможно также, когда 29-го я убедился, что буча поднялась, следовало бы вернуться домой и под удобным предлогом дать властям себя полицезреть, но из воистину керторианского (читай, ослиного, помноженного на верблюжье) упрямства я выбрал другой способ действий. И с этого момента началась чертова маскировка!
Инициаторами ее были, разумеется, Уилкинс и Форбс, но, отчаянно сопротивляясь, я сознавал свою обреченность с самого начала. В результате мне пришлось расстаться с шелковой рубашкой, дорогим костюмом, сигарами и прочими отличительными признаками богатея, сменив это все на полевую армейскую форму черного цвета, со споротыми нашивками, с легкостью раздобытую Форбсом среди бездны складов реквизита “Нового Голливуда”. Тут, кстати, может возникнуть логичный вопрос: на кой все это понадобилось, если я мог исчезать из поля зрения человеческих глаз по собственному желанию? Ну, надо, пожалуй, кое-что уточнить. Мочь-то я мог, но отнюдь не на неограниченное время. Генератор оптической невидимости, искривлявший пространство вокруг своего владельца, питался отнюдь не святым духом. Я, как и подавляющее большинство своих сородичей, совершенно не разбираюсь в физических принципах подобного, поэтому могу объяснить, как это выглядит, только на прикладном уровне. Мысленно включив генератор, вы опять-таки мысленно поддерживаете его в рабочем состоянии, черпая некую внутреннюю энергию, затем рано или поздно устаете, и он выключается. Время, которое вы можете продержаться, зависит от вашей тренированности и врожденных способностей. И то и другое у меня было на очень низком уровне, поэтому два – два с половиной часа являлись моим пределом, а именно столько мы с Уилкинсом затратили на путь от замка до “Нового Голливуда” в сопровождении полиции. Так что в итоге я был выжат как лимон, а “подзарядка” внутренних батарей происходила далеко не молниеносно.
Таким образом, лишенный возможности прятаться в самом прямом смысле, я был вынужден искать обходной путь. И временно я его нашел – идея о гениальности всего простого не подвела. Подняв на ноги едва ли не весь личный состав полиции и СБ, власти обложили “Новый Голливуд”, превратившийся чуть ли не в осажденную крепость; они жутко парились, но обыскивали каждое транспортное средство, пытающееся покинуть столицу бизнеса развлечений, – признаться, я никогда даже не слыхал о столь широкомасштабной полицейской операции. В истории же Новой Калифорнии ничего подобного не было и в помине…
Однако мы с Уилкинсом их провели. Достаточно легко – попросту не стали пользоваться транспортными средствами. Вечерком 29 мая мы спустились в подвал небоскреба нашей штаб-квартиры, потихоньку выбрались на поверхность и отправились в космопорт пешком.
Несмотря на то что подобный шаг полицией не был предусмотрен и наше путешествие прошло без помех, легким его не назовешь. Космопорт, расположенный к югу от Нью-Фриско и к северу от “Нового Голливуда”, находился совсем недалеко от последнего – всего-то семьдесят с небольшим миль. Полчаса лета, плевое дело, но вот пешком… Хорошо еще, что старенькое шоссе, соединяющее космопорт с “Новым Голливудом” (единственная, наверное, наземная дорога на всей планете), не развалилось окончательно. Но в итоге, получив все возможные удовольствия от ходьбы, привычки к которой у меня не было никогда, и почти что искренне желая смерти Уилкинса, переносившего тяготы похода с возмутительной легкостью, я через двое с половиной суток, к утру 32-го, притопал в космопорт.
Никаких грозных стен или чего-нибудь в таком духе у нашего миролюбивого космопорта не было, поэтому мы без проблем проникли внутрь огромного комплекса зданий и смешались с прочими, желающими звездных странствий или только что отведавшими оных. Соблюдая известную осторожность, мы посетили парочку небольших магазинчиков и, расплачиваясь от греха подальше наличными, приобрели минимум необходимых для путешествия вещей, после чего провели небольшое расслабляющее мероприятие в баре, а затем решили “разведать подходы”, как выразился Уилкинс. Тут-то и выяснилось, что “подходы” никуда не годятся. Для нас, разумеется.
Как нам удалось узнать, неназойливо расспросив одну из служащих космопорта, процедура регистрации, дотоле чисто формальная, накануне была изменена. Теперь всех пытающихся покинуть Новую Калифорнию сгоняли в маленький зальчик в глубине таможни, откуда по одному выпускали на посадку в корабль, пропустив через все мыслимые и немыслимые рогатки, включая масс-детекторы и нейросканеры. Причин столь неожиданной строгости, граничащей с нарушением галактических конвенций, никому не объясняли. Я их знал, но что за радость? Впрочем, Уилкинсу это ничем особо серьезным не грозило. Если бы его опознали, помешать ему сесть в корабль было невозможно – нужен был ордер на арест, заверенный в посольстве Земной Конфедерации (как я с удивлением узнал, Уилкинс родился и вырос на Земле, чьим гражданином и оставался). Другое дело – я… Даже с применением оптической невидимости мне никак не просочиться через регистрацию, а это – единственный очевидный путь на лайнер “Пелинор”, совершавший рейс по маршруту Новая Калифорния – Денеб IV. Дав же себя обнаружить, я имел стопроцентный шанс попасть не на корабль, а в кутузку. Причем, как я предполагал, на вполне законных основаниях, не подкопаешься. Такова была проблема, о решении которой мне надлежало думать. И о которой я не думал в силу очевидной бесполезности этого занятия.
– Остается полтора часа! – В голосе Уилкинса уже слышалось напряжение.
– Ну и чё? – С моей точки зрения, я весьма удачно сымитировал речь отставного сержанта, но он не улыбнулся.
– Через десять минут я встаю и улетаю на Денеб IV, – ласково, как ребенку, сказал он. – И зарасти оно все говном!
Я взбесился, но, сообразив, что он злит меня намеренно, спокойно ответил:
– Ну не знаю я, что делать! Вы, между прочим, тоже не знаете, так что мы квиты.
– Никак нет.
– Вы считаете, что вы глупее, майор? Это на вас не похоже.
Теперь уже пришла его очередь сдерживаться.
– Я ничего не могу придумать, исходя из своих знаний, а вы – из своих. В области собственных способностей ваша информированность должна быть выше, герцог! – Он вложил в последнее слово столько ироничной двусмысленности, сколько мог. Намек был ясен – он проистекал из нашего разговора перед приходом в космопорт.
Тогда темой для обсуждения стал выбор обращения Уилкинса ко мне. “Сэр” и “босс” отпадали – бывшему кадровому офицеру не пристало величать такими словами отставного прапора, а обращение по имени отвергал уже я из-за недопустимой фамильярности – мы не могли быть друзьями или товарищами, покуда он состоял у меня на жалованье. Выход привиделся Уилкинсу в моем титуле. “Отлично! – сказал он. – Вы же настоящий герцог. Следовательно, формальность будет соблюдена. А если кто посторонний услышит, то подумает, что это кликуха армейская…” Мастер конспирации, нечего сказать!
– Мои способности?! – переспросил я, удваивая сарказм. – Вы, наверное, думаете, что мне стоит щелкнуть пальцами, и я превращусь в облачко газа, продрейфую на корабль, а там сконденсируюсь обратно. И сижу я тут как пень, только чтоб у вас на нервах поиграть!
– Ну нет, конечно… Но то, что я видел, – впечатляет!
– Это мой лучший трюк.
– Но не единственный? – прозвучало как вопрос. Причем подразумевавший ответ. Я вздохнул:
– Да, майор, но зря вы на это напираете. Когда-то я увез с собой с Кертории неплохой арсенальчик, почти на все случаи жизни. Но – что-то сломалось, что-то потерялось, еще что-то не ноское, а в итоге осталось – кот наплакал. Перстень с генератором невидимости, еще один – боевой – типа ваших ручных лазеров, и последний, создающий индивидуальное силовое поле хорошего класса, и все. Ну почти. Есть еще кулон, замедляющий время. – Блуждающий по стенкам бара взгляд Уилкинса вдруг сфокусировался и приобрел опасную остроту, поэтому я поспешил его разочаровать: – Но мне и в лучшие-то годы лишь пару раз удавалось его активировать – сейчас же об этом не может быть и речи.
– И впрямь негусто, – подтвердил он после небольшой паузы.
– И времени для углубленного анализа возможностей много не потребовалось, – не удержавшись, подколол я.
Однако Уилкинс пропустил это мимо ушей, продолжая гнуть прежнюю линию:
– Ну а вы-то сами, герцог? Мне сдается, на вашей планете все рождаются с какими-то способностями, иначе откуда б все эти ваши побрякушки взялись? Неужто вы ничего эдакого не можете?
– Не могу, – мрачно уверил его я. – Несколько тысяч лет назад в моем роду еще попадались стоящие чародеи, но затем все шло по затухающей. Даже перемещение предметов – телекинез, как вы это называете, – и то давалось мне еле-еле, даром что сильнейший фамильный талант.
Я в юности пытался упражняться, но не выдержал и бросил. Перешел на кулаки… Так что – увы!..
Квадратные плечи Уилкинса чуть поникли, словно под тяжестью проблемы, от решения которой отвертеться не получилось, что он и подтвердил словесно:
– Да, дурак я… Все надеялся, что вы кочевряжитесь. – Его взгляд вновь скользнул поверх моей головы. – Десять минут, однако, прошли. Даже все двадцать…
С этими словами он поднялся с насиженного места и подхватил с пола объемистую сумку, куда был покидан наш общий багаж.
– Вы куда это? – подозрительно поинтересовался я.
– На Денеб IV, разумеется! Или вы передумали?.. – Выслушав скрип моих зубов, он спокойно кивнул: – Пошли, герцог! Под лежачий камень вода не течет. Под сидячий тоже, как говаривал мой полковник.
Развернувшись, он стал пробираться к выходу из бара, и мне ничего не оставалось, как последовать за ним…
Выйдя наружу, Уилкинс пошел по закоулкам этой самой глухой части порта, куда пассажиры обычно и не заглядывали, в направлении внешнего периметра, пока не оказался наконец на гигантской кольцевой галерее, опоясывавшей весь комплекс и являвшейся его основной транспортной артерией. Там он свернул налево и, набычившись, почесал вперед, следуя, по-видимому, указательным стрелкам с красноречивым примечанием: “Отправление”. Я спешил за ним шагах в пяти позади и не без ехидства подумывал: “Ну-ну. И что дальше? Будем прорываться через кордон СБ силой? Чудная перспектива – давненько я бездарно не геройствовал…”
Однако Уилкинс, вопреки моим ожиданиям, проигнорировал пандус, по которому надо было спускаться на нижний уровень к боксам компании “Трэвел интергалактикс”, осуществляющей межзвездные перевозки, ”, пройдя еще полсотни метров, неожиданно остановился. Так неожиданно, что я чуть на него не налетел. Впрочем, он не обратил на меня ни малейшего внимания и, пробормотав: