Страница:
Как вскоре выяснилось, у вновь прибывшей были другие планы, и они понравились Бьорну еще меньше. Осмотревшись на местности, мантикора нисколько не заинтересовалась волшебником, а, напротив, бодро затрусила в дальний от ручья конец полянки, то есть туда, где скрывалась молодежь. По мнению Бьорна, это означало в недалеком будущем поиск новых героев, да и то при условии, что будет кому искать. Помочь же нынешним он не мог ничем, даже советом. Прятаться или спасаться бегством от мантикоры бессмысленно, а драться… В другой ситуации Скиталец от души бы посмеялся, вообразив себе такую сцену, но сейчас он испытывал лишь грусть и растерянность, и в этом состоянии мы его ненадолго оставим…
Для наших молодых друзей действительно наступили не лучшие времена. Пока только в моральном плане, но это не грозило затянуться. А сперва всю заваруху они восприняли как специально подготовленную развлекательную программу – вон с каким чудищем волшебнику выпало сражаться, пока зрители под сенью древ прохлаждаются. Общее настроение не разделяла лишь Фин, как-то сразу подумавшая, что вот и подоспел полновесный подвиг, но потом и она увлеклась разглядыванием невиданного монстра. Появление на поляне второй мантикоры тоже вызвало в массах скорее сочувствие, нежели испуг – дескать, тяжело придется Бьорну, как же он извернется-то? Но когда мантикора двинулась в их сторону (а стояли они компактной группой в паре деревьев от открытого участка), концепция поменялась молниеносно.
Единственным, кто не застыл парализованный ужасом, оказался Джерри. Быстро глянув на стоящего рядом Бугая, он облизнул пересохшие губы и сипло пробормотал:
– Бугай, ты уж это… давай, а?
Маловыразительные черты лица Бугая почти неуловимо отразили сомнение, тем не менее он сделал шаг вперед. Джерри же обернулся к Эрику и скомандовал:
– Дай ему меч! Быстро!
Молодой барон послушно потянулся к рукояти, однако сам Бугай не только имел иное мнение, но и успел его высказать:
– Пусть он железкой машет. Больше толку будет, – с этими словами начинающий богатырь сделал еще шаг навстречу мантикоре, которая уже достигла опушки.
– Блин! – От вида клыкастой пасти Джерри передернуло, и, обведя остальных безумным взглядом, он заорал: – Чего встали-то? Разбегаться надо!
– Да зачем? – не понял Эрик, все ж таки взявшийся за меч трясущейся рукой.
– Дубина! Может, кому повезет и его не сразу… А-а, торчи, где хошь! – Трактирщик бросился к ближайшему дереву, подпрыгнул, ухватился за толстую нижнюю ветку и принялся ловко карабкаться вверх.
Показательный пример был воспринят и, более того, признан рациональным. Элли стала медленно отступать в глубь леса, Эрик двинулся влево, где притаился за стволом потолще, а Фин пошла в обход мантикоры справа, в отличие от других не слишком скрываясь.
Между тем мантикора давно могла атаковать Бугая, но вместо этого остановилась на расстоянии прыжка и немного нервно рыла землю передней лапой. Даже мозгам клопа происходящее не могло не показаться странным – стоит, видите ли, чувак в холщовых штанах и суконной рубахе, без малейших признаков доспехов и оружия, не колдун ни разу и… не боится. Почему не боится? Мантикора была смущена. Она уж и порычала, и хвостом – самым своим страшным средством нападения – махнула, а этот стоит себе как истукан, даже рук не поднимает.
В итоге все кончились тривиально, как и с волколаком накануне. А что поделаешь? Ну, не могут это твари вести сложную позиционную борьбу: рвать, драть, кусать – таков их удел. Волколаки хоть тактике коллективного боя были обучены, а мантикора… Она просто распалила себя до состояния, когда ненависть к врагу и жажда крови испепеляют остальные чувства, – и вперед! Тупо, раззявив пасть, вытянув лапы и выпустив когти.
Прыжок без разбега, со сложенными крыльями не получился ни высоким, ни быстрым, при желании Бугай мог бы попросту увернуться. Но от желания такого он был крайне далек. Зачем, вообще говоря? Он лишь поднял правую руку, сжав ее в кулак, а затем резко и точно опустил. Это был его фирменный удар, не раз проверенный на быках, – сверху вниз, как молот, прямиком меж рогов.
М-да, рога у мантикоры отсутствовали, да и лоб она покрепче бычьего имела. А то свежеиспеченный подвиг можно было бы смело заносить на скрижали, и все чудесно… Но увы! Страшный удар хоть и остановил мантикору посреди прыжка, оглушив ее так, что она беспомощно присела на задние лапы и несколько секунд помутневшими глазами рассматривала хороводы звездочек, но напрочь дух из нее не вышиб. А как добить зверюгу, Бугай сразу не сообразил, с быками-то этого, понятно, не требовалось…
Слегка очухавшись, мантикора взялась за дело серьезно. То есть, встав на четыре лапы, нанесла через собственную голову коварный удар хвостом скорпиона, благо расстояние это позволяло. Бугай не представлял себе всю опасность хвоста, но, увидев летящее в грудь жало, в последний момент успел отскочить далеко назад. Вышло не слишком удачно, потому как фактически он оказался прижат спиной к дереву (к слову, тому самому, на которое влез Джерри). А мантикора, уяснившая, чего надо опасаться, пошла в свою коронную атаку. Распахнув для устойчивости крылья, она встала на задние лапы и не очень грациозно, зато надежно укрыв лоб за бастионом когтей и клыков, двинулась на врага.
Сдается, тут Бугаю пришлось бы туго (по крайней мере, у него самого отсутствовали идеи по поводу, что бы эдакого можно было предпринять), но на сцене начали появляться новые участники. Первой оказалась Фин, изначально не собиравшаяся меланхолично ожидать, пока ее сожрут. Она грамотно зашла противнику во фланг, вот только расположилась далековато, и в момент бесчувствия мантикоры подскочить не успела. Теперь ситуация была не столь удобной, зато гномиха правильно почувствовала, что Бугай на большее не способен, и вообще его надо спасать… Издав грозный боевой клич, Фин выскочила из-за деревьев с занесенным над плечом топором и бросилась на мантикору с правого бока. Та находилась не в самой удобной позиции для отражения такой атаки, но игнорировать боевой топор гномов чересчур оптимистично даже для дракона. Поэтому пришлось скоренько перестраиваться: мантикора вновь опустилась на все конечности и вполоборота развернулась, припав к земле и сложив крылья. Когда же Фин налетела, правое крыло твари стремительно развернулось в стелющемся ударе, подрубившем гномиху точно под колени. Фин кубарем покатилась по траве, и хотя она успела крутануть топором, тот едва задел крыло и не причинил сколь-нибудь существенного вреда.
Мантикора спокойно следила за поверженным врагом, намереваясь прыгнуть и разорвать Фин ровно в момент, когда той будет благоугодно закончить движение, но внезапно позади раздался еще один клич. В принципе больше он походил на стон безысходного ужаса, но мантикора все же отвлеклась. Автором возгласа являлся Эрик, тоже решивший замахнуться на подвиг. По первости он просто спрятался за самым толстым стволом, который только нашел, и трясся от страха, но затем, заинтригованный доносящимися звуками, взялся-таки за осторожное подглядывание. И вот вид мантикоры, расположившейся к нему самым что ни на есть тылом, здорово взбудоражил молодую кровь. А вдруг успеешь меч воткнуть, прежде чем она развернется? «Может, так героями и становятся?» – мелькнула шальная мысль, и Эрик, подбодрив себя вышеописанным криком, понесся на мантикору с мечом в вытянутой руке.
Разумеется, молодого барона постигла неудача. Повернув башку, мантикора краем глаза засекла нового противника, без всякой суеты подождала и его, после чего огрела хвостом. Назад ударить жалом она не могла, но и в качестве дубинки хвост был вполне эффективен. Попади мантикора, как целила, в голову, мы могли бы остаться без одного из основных персонажей, но Эрик успел на удивление быстро среагировать и отклонился в сторону. В результате хвост обрушился на плечо, а Эрик, выронив меч, – на землю, где полностью сосредоточился на проблеме: как набрать в легкие воздух.
У мантикоры, правда, тоже возникли трудности. На обед были поданы уже трое, с кого начинать-то? Определенного метода под такую ситуацию не предлагалось, и обычно мантикора тупо оформляла ближнего. А тут все находились примерно на одинаковом расстоянии… Трудно предположить, каким способом и в какие сроки мантикора разрешила бы кризис, но ей помог Бугай. Без какого-либо объяснения он вдруг сделал шаг в направлении монстра, и это решило дело. Во-первых, он стал ближним, а во-вторых, мантикоре вспомнилось, что данное блюдо пребольно ее стукнуло. Мстительно зарычав, она снова развернулась к Бугаю и принялась подниматься на дыбы. И тут…
Самое время вернуться к волшебнику, не так ли? Он, между прочим, именно в этот момент готовился продемонстрировать свой высокий класс. Причем на этот раз говорю так без тени сарказма. По предыдущим главам у вас могло сложиться впечатление, будто лучшие годы Бьорна остались далеко позади, да и вообще вся его слава не более чем тривиальная рекламная шумиха. Что ж, доля истины здесь есть, но недооценивать Скитальца не следует – класс у него был, а его где попало не растеряешь.
Изначально ситуация осложнялась тем, что волшебнику было никак не добиться нужного психологического настроя. Он прекрасно знал и сам тысячу раз объяснял начинающим: при решении трудной задачи главное – предельно на ней сконцентрироваться. Отбросить чувства, забыть обо всем, прямо не касающемся цели. Есть только мантикора, которую надо уничтожить, остальное не имеет значения. К сожалению, простого постулирования этой идеи недостаточно, она непременно должна быть реализована, а Бьорну никак не удавалось избавиться от стоящей перед мысленным взором картины растерзанных героев, вверенных Судьбой его попечению. Зато когда он наконец справился с собой, все пошло, как по маслу.
В голове прояснилось, мысли приобрели четкость, быстроту и, что особенно необходимо, последовательность. Очевидно, он, Бьорн Скиталец, может убить мантикору только с помощью магии, другие способы просто недоступны. Далее сразу берем худший вариант: мантикора защищена от всех возможных видов магических воздействий. Это практически невероятно, но искать, что ее пробьет, слишком долго и ненадежно. Проще воспользоваться магией опосредованно, как в неудачной попытке пришибить врага сосной. Более того, поскольку под рукой ничего кроме природы нет, то придется обойтись стихиями оной. В разной степени Бьорн владел всеми разновидностями магии элементов, так что оставалось перебрать и найти подходящий. Воздух? Отпадает. Это в основном защита, да к тому же среда, привычная для самой мантикоры. Земля? Серьезно, глобально, иногда даже слишком. К сожалению, фундаментальные явления типа обвалов и землетрясений трудно организовать, и нужного эффекта от них в данном случае не предвидится. Можно попытаться расколоть твердь прямо под гадиной, но это уж совсем на крайний случай… Вода? Тоже не весть что. Поблизости имеется, но толку никакого. Утопить мантикору в мелком ручье не выйдет, а ни к чему другому жидкость не пригодна. Огонь? Выглядит наиболее перспективно. Многообразен, функционален (хорошо убивает то бишь), и все равно не понятно, как его применить. Может, скомбинировать с чем? С той же водой к примеру, существуют ведь интересные варианты…
Пока Бьорн размышлял, фактическая сторона схватки никаких изменений не претерпела. Мантикора прорвалась сквозь щит за рухнувшей сосной только для того, чтобы увязнуть в следующем. Она злилась, но и только. Пытаться предпринимать какие-либо дополнительные шаги, с ее точки зрения, необходимости не было, достаточно того, что каждый новый щит слабее предыдущего, и рано или поздно…
В борьбе с сопротивлением воздуха мантикора низко гнула голову и даже не смотрела на Бьорна, а то ее могла бы насторожить усмешка, внезапно прорезавшая лицо чародея. Лишь когда очередной сдерживающий щит исчез, а волшебник повернулся на девяносто градусов и побежал к ручью, мантикору кольнула мысль, что это может оказаться неспроста. Однако укольчик осторожности легко растворился в обуревавшей ее злобе, и мантикора огромными прыжками помчалась вслед. Вперед, быстрее, еще, еще, на этом берегу достать не успеваем, надо в полете перемахнуть ручей и…
Тут все и произошло. И даже то, что авторство трюка принадлежало не Бьорну, нисколько не умаляет его заслуги – тончайший расчет и исполнительское мастерство отвечали уровню волшебника экстракласса.
Для начала Бьорн бежал достаточно быстро, чтобы мантикора не догнала его до ручья. Затем он весьма удачно не поскользнулся в воде, не споткнулся, выбираясь на берег, и не потерял равновесия, разворачиваясь лицом к врагу. И, наконец, собственно магия в виртуозном исполнении. Уже на подлете к цели мантикора воткнулась в очередной воздушный щит и плюхнулась прямехонько в ручей, взметнув фонтан брызг. Которые повели себя странно – вместо того чтобы, подчиняясь закону тяготения, разлететься в стороны и вниз, они заодно с близлежащей водой устремились к мантикоре, обволакивая ее сплошным водяным коконом. Причем произошло это настолько неожиданно, что в мозгу несчастного монстра мысль не успела даже зародиться… А Бьорн тем временем творил следующее заклинание. Он резко поднял вверх руку, одновременно создавая на ладони огненный шар. Не так уж круто, можете сказать вы, этими самыми шарами кто только не швырялся. Верно. Но есть нюанс. Для получения сгустка пламени нужно подкачать энергии – можно изнутри, но желательно извне. В нашем случае Бьорн в качестве источника использовал водяной кокон, в который угодила мантикора. А теперь угадайте, что произошло с водой, когда из нее мгновенно выбрали всю энергию, попросту говоря – тепло.
В общем, Бьорн выкинул ненужный огненный шар в нормализовавший свое течение ручей, несколько секунд полюбовался на вмороженную в глыбу льда зверюгу и заспешил туда, где должны были лежать залитые дымящейся кровью тела героев. Что его все больше смущало по мере приближения, так это полное отсутствие каких бы то ни было звуков: ни тебе криков жертв, ни рычания мантикоры. Удивительно. Даже если предположить, что она уже покончила со всеми, то могла бы двинуться по волшебничью душу (или хотя бы довольно поурчать на сытый желудок). Одно предположение напрашивалось, но Бьорн твердо решил до времени его не делать – ну, не может такого быть…
Однако было, и когда волшебник пересек поляну и воочию увидел пятачок, на котором разворачивалось сражение, то натурально обалдел. Мало того, что лежащая на боку огромная мантикора была очевидно мертва, так еще казалось совершенно непонятным, как именно с ней приключилась смерть. Это интриговало настолько, что Бьорн, забыв об обилии других дел, несколько раз обошел вокруг тела, но безрезультатно – мантикора выглядела совсем как при жизни, только не дышала… В итоге волшебнику пришлось позднее просить объяснений, а мы, пожалуй, сразу расскажем, какой неприятной и неожиданной стала для мантикоры собственная гибель.
Итак, мы расстались с нашими молодыми друзьями в тот душещипательный момент, когда Эрик и Фин были повержены, а мантикора вставалд на дыбы, собираясь подзакусить Бугаем. С этим вышел обломчик, поскольку помимо душещипательности указанный момент блеснул… э-э… да, экстраординарностью. Крепко держитесь за поручни: Джерри совершил почти героический поступок. Он спрыгнул с ветки дерева прямо на холку мантикоры. Это не был вызванный неведомыми причинами приступ безумной храбрости, за прыжком стояла мысль. И не какая-то левая деревенская, а тонкое тактическое соображение. Джерри внимательно наблюдал за схваткой в целом, но с особым тщанием – за Бугаем. Когда тот отступил к стволу и застыл в неподвижности, трактирщик понял это, как отсутствие конструктивных идей и, зная неторопливость мыслительного процесса своего друга, поставил на себе и товарищах жирный крест. Но вот шаг Бугая навстречу монстру возродил надежды – Джерри расшифровал его, как желание сблизиться с врагом и тогда… ну, сделать с ним что-нибудь. А раз так, то ежели отвлечь гадину, у Бугая может получиться. Но как отвлечь? Ничего лучше, чем свалиться ей на спину, не придумывалось. Опасно, ясное дело, но пока она его стряхнет, то да се, Бугай уже рядом будет. А синяки волшебник потом вылечит. Повторяя про себя эти слова, Джерри свесил ноги с ветки, прицелился и прыгнул.
Вообще-то это был нормальный, без унизительного «почти» героический поступок, если бы не одно обстоятельство. Нет-нет, Джерри не промазал, он просто не знал, да и не мог знать, что мантикоры любят, когда им прыгают на спину (разумеется, если прыгает не слон). Для них это удобно, для прыгуна же это не опасно, это – верная смерть. А геройство для героя в подавляющем большинстве случаев имеет смысл, только если ему потом пожмут руку и поздравят с победой.
Джерри не поздравили. Неожиданно получив тяжелый предмет на шею, мантикора зарылась передом в землю, при этом ничем не занятый хвост моментально выгнулся в хлестком ударе жалом вперед. Джерри, еще не восстановивший равновесие после падения, почувствовал острую боль в области поясницы, собрался было заорать, но издал лишь глухой стон и соскользнул на землю, теряя сознание. И вот здесь мантикора допустила решающую ошибку – ей бы сразу рвануть на Бугая, да вот только не смогла она отказать себе в удовольствии издать победный рев, знаменующий кончину первого из своих врагов. А тем временем позади нее приходил в чувства Эрик. Дышалось ему по-прежнему неровно, но он увидел, что произошло с Джерри, и внезапно вспыхнувшая ярость превозмогла все. Подхватив свою железку, молодой барон взлетел с четверенек и рванулся вперед с единственным желанием – отомстить, воткнуть сволочи… И таки воткнул. Не совсем туда, куда накануне получил один волколак, но меч на добрых пару ладоней вонзился в левую ляжку мантикоры, и этого оказалось достаточно. Рефлекторный удар хвостом снова отшвырнул Эрика вместе с мечом, зато раскатистый басовитый рык резко поднялся на октаву, а сама мантикора на мгновение ослепла от бешенства и боли. И в это мгновение Бугай реализовал намерение, которое действительно у него имелось – сделав два размашистых шага и оказавшись вплотную с тварью, он схватил ее прямо за разинутую пасть. А если быть точным, то одной рукой за нос и верхнюю челюсть, а другой – за нижнюю. После чего изо всех сил направил руки в противоположные стороны. Почувствовав хватку Бугая, мантикора мигом сообразила, что у нее появились проблемы куда серьезнее, чем терние в заднице, однако было поздно. Ей удалось оторвать от земли передние лапы и впиться когтями во врага, но Бугай не уделил этому внимания, панические дерганья хвостом не дали вообще ничего, а челюсти продолжали неумолимо раздвигаться, пока наконец не раздался сочный хруст, через секунду после которого тело мантикоры обмякло, глаза навеки остекленели, а душа… Не в курсе, что с ней стало, и, думаю, это никому особо не интересно.
По забавному совпадению, которое не имеет никакого значения, обе мантикоры откинулись практически одновременно. Но даже не зная о том, что волшебник уже освободился, никто из молодежи ничего толкового не делал. Да и не мог, наверное. Фин, подвернувшая ногу при исполнении серии кульбитов, и Эрик, которому хвост под финал сломал несколько ребер, сидели на земле, теша себя надеждой, что Бьорн рано или поздно появится, а залитый кровью Бугай и благополучно отсидевшаяся в лесу Элли стояли рядом с Джерри. Тот лежал на спине с закрытыми глазами, еле-еле дышал и, казалось, был готов отправиться вслед за мантикорами, но ни Элли, ни Бугай не знали, чем помочь, и даже боялись к нему прикоснуться. Правильно, надо заметить, боялись.
Не мудрено, что бодрое приближение Бьорна вызвало в массах ощущение чуда, сходное тому, которое испытывают эскимосы, когда после полярной ночи на небе появляются первые намеки на солнце. Но восторженные предвкушения быстро трансформировались в свою противоположность, когда Бьорн вдруг стал проявлять дурную склонность к некрофилии… Выразителем народного гнева явилась Фин, рявкнувшая:
– Волшебник Дарн-о'Тор! Вы, может, не заметили, но тут и кое-кто живой остался!
Бьорн прекратил хождение вокруг мантикоры и, сознавая справедливость упрека, даже признал это вслух:
– Да, да. Извините, принцесса. Сейчас я вами займусь.
– Не мной. Им! – Фин повелительным жестом указала на Джерри, и волшебник проследовал к телу, не став даже указывать, что и сам намеревался поступить именно так.
К сожалению, на этот раз никаких чудес замечено не было. Чародей с минуту постоял на коленях рядом с трактирщиком, поводил над ним руками, отчего состояние Джерри не претерпело ни малейших изменений, а потом поднялся и мрачно пробормотал:
– И как только его угораздило?..
– Как это понимать, волшебник? – Опершись на топор, Фин вскарабкалась на ноги и заковыляла вперед. – Почему вы ничего не делаете?!
– Потому что не могу, принцесса. И не кричите, я такими вещами не шучу. – Бьорн зачем-то обвел взглядом всех по очереди, а затем спокойно, как на уроке, разъяснил: – Яд мантикоры – крайне дрянная штука. Он не убивает мгновенно, только парализует, но он очень силен. Слишком силен. Я не могу полностью нейтрализовать его действие, лишь замедлить. Без моей помощи он проживет час, с ней – до вечера. В лучшем случае, при очень высокой сопротивляемости организма, до завтрашнего утра.
– Сделайте все, что в ваших силах! – тон Фин не терпел возражений, но Бьорн покачал головой:
– И что потом? Это задержит нас и осложнит положение и без того достаточно…
– Неужели, волшебник, – от презрения, звучавшего в голосе гномихи, деревья могли облететь посреди лета, – в мире не существует способа нейтрализовать яд мантикоры?
– Существует. В мире безусловно найдется все, в том числе и противоядие к любому яду. Но мы не в мире, а в весьма конкретной его точке, где нет ни необходимых снадобий, ни лаборатории. И до вечера они здесь не появятся.
На несколько секунд повисла напряженная тишина, нарушил которую Бьорн, решительно заявив:
– Думаю, мне лучше заняться Бугаем, пока он совсем кровью не истек.
Как тут же выяснилось, предыдущее молчание вовсе не являлось знаком всеобщего согласия, каковым счел его старый маг.
– Нет. Лечите его, – возразил Бугай, а Элли почти умоляющим тоном подхватила:
– Ну, господин волшебник, не может же Джерри просто вот так умереть.
– Что значит «не может просто вот так умереть»? – Бьорн почувствовал, что происходящее становится тяжеловато даже для его видевшей виды нервной системы. – Я не могу. Не могу его спасти, разве это еще не понятно?!
Под суровым взглядом чародея Элли покраснела и отступила назад. Но не замолчала:
– Должен быть другой выход. В легендах всегда есть выход, там никто в самом начале не умирает.
– Тогда найди этот выход и скажи мне: каков он и где!
«У тебя на бороде!» – про себя огрызнулась Элли и решила стоять до последнего – то есть нести первое, что в голову взбредет, пока ей силой не заткнут рот.
– Если у вас нет с собой лекарств, то, может, где-нибудь поблизости есть…
– Что есть? Лавка аптекаря? Покажи дорогу!
– Ну, посмотреть-то можно…
– Куда посмотреть?
– Ну, вокруг…
«Ты совсем дура или как?» – хотел было поинтересоваться волшебник, но неожиданно осекся. Он признавал в душе, что Элли совсем не дура, а коли так, то к чему это она?
– Ты это к чему?
Резкая смена тона почему-то смутила Элли. Она зарделась пуще прежнего, потупила очи и невнятно залепетала:
– Да к тому, что надо подняться и посмотреть. Вы ведь это можете. Как накануне меня на ветку поднимали…
– Чего-чего? Еще раз.
Элли несколько секунд молчала, а потом вздохнула, взглянула Бьорну в глаза и отчеканила:
– Надо поднять кого-нибудь выше деревьев, чтобы он посмотрел: нет ли поблизости жилья.
– А-а… Точно. Как это я сам не догадался? – Чародей не скрывал сарказма, досадуя на себя за очередной неправильный диагноз – предложение Элли не было дурацким, его мог внести лишь врожденный дебил… – Валяй, смотри!
Раздражение волшебника вылилось в то, что Элли взмыла вверх с ускорением, которое не позволило издать даже испуганный писк. Впрочем, она еще не долетела до верхушки кроны, как Бьорн устыдился. Тут такие дела творятся, человек умирает, а он зло на девчонке срывает. Нехорошо, негуманно. Пусть высматривать признаки жилья поверх бескрайнего леса – полный абсурд, но ведь можно спокойно это объяснить…
Пока Бьорн так думал и готовился ослабить левитационное поле, Элли уже вознеслась на достаточную для обзора высоту, где вдруг замахала руками, указывая куда-то на северо-запад. Бьорн столь долго наблюдал эту картину, что Фин пришлось ему напомнить:
– Может быть, теперь вы ее опустите, волшебник? И хорошо бы аккуратно.
Скиталец внял последнему пожеланию лишь отчасти – ровно настолько, чтобы Элли не разбилась при посадке, но заставил себя задать вопрос мирным тоном:
– Что ты увидела?
– Дым. Там дым.
– Какой дым?
– Ну-у… Обычный, серый.
– Обычный, значит, серый дым. Ясным днем посреди лета…
Ко всеобщему удивлению взрыва за этими словами не последовало – волшебник только мрачно покачал головой, а через несколько секунд сказал, как будто уступая после затяжного спора:
Для наших молодых друзей действительно наступили не лучшие времена. Пока только в моральном плане, но это не грозило затянуться. А сперва всю заваруху они восприняли как специально подготовленную развлекательную программу – вон с каким чудищем волшебнику выпало сражаться, пока зрители под сенью древ прохлаждаются. Общее настроение не разделяла лишь Фин, как-то сразу подумавшая, что вот и подоспел полновесный подвиг, но потом и она увлеклась разглядыванием невиданного монстра. Появление на поляне второй мантикоры тоже вызвало в массах скорее сочувствие, нежели испуг – дескать, тяжело придется Бьорну, как же он извернется-то? Но когда мантикора двинулась в их сторону (а стояли они компактной группой в паре деревьев от открытого участка), концепция поменялась молниеносно.
Единственным, кто не застыл парализованный ужасом, оказался Джерри. Быстро глянув на стоящего рядом Бугая, он облизнул пересохшие губы и сипло пробормотал:
– Бугай, ты уж это… давай, а?
Маловыразительные черты лица Бугая почти неуловимо отразили сомнение, тем не менее он сделал шаг вперед. Джерри же обернулся к Эрику и скомандовал:
– Дай ему меч! Быстро!
Молодой барон послушно потянулся к рукояти, однако сам Бугай не только имел иное мнение, но и успел его высказать:
– Пусть он железкой машет. Больше толку будет, – с этими словами начинающий богатырь сделал еще шаг навстречу мантикоре, которая уже достигла опушки.
– Блин! – От вида клыкастой пасти Джерри передернуло, и, обведя остальных безумным взглядом, он заорал: – Чего встали-то? Разбегаться надо!
– Да зачем? – не понял Эрик, все ж таки взявшийся за меч трясущейся рукой.
– Дубина! Может, кому повезет и его не сразу… А-а, торчи, где хошь! – Трактирщик бросился к ближайшему дереву, подпрыгнул, ухватился за толстую нижнюю ветку и принялся ловко карабкаться вверх.
Показательный пример был воспринят и, более того, признан рациональным. Элли стала медленно отступать в глубь леса, Эрик двинулся влево, где притаился за стволом потолще, а Фин пошла в обход мантикоры справа, в отличие от других не слишком скрываясь.
Между тем мантикора давно могла атаковать Бугая, но вместо этого остановилась на расстоянии прыжка и немного нервно рыла землю передней лапой. Даже мозгам клопа происходящее не могло не показаться странным – стоит, видите ли, чувак в холщовых штанах и суконной рубахе, без малейших признаков доспехов и оружия, не колдун ни разу и… не боится. Почему не боится? Мантикора была смущена. Она уж и порычала, и хвостом – самым своим страшным средством нападения – махнула, а этот стоит себе как истукан, даже рук не поднимает.
В итоге все кончились тривиально, как и с волколаком накануне. А что поделаешь? Ну, не могут это твари вести сложную позиционную борьбу: рвать, драть, кусать – таков их удел. Волколаки хоть тактике коллективного боя были обучены, а мантикора… Она просто распалила себя до состояния, когда ненависть к врагу и жажда крови испепеляют остальные чувства, – и вперед! Тупо, раззявив пасть, вытянув лапы и выпустив когти.
Прыжок без разбега, со сложенными крыльями не получился ни высоким, ни быстрым, при желании Бугай мог бы попросту увернуться. Но от желания такого он был крайне далек. Зачем, вообще говоря? Он лишь поднял правую руку, сжав ее в кулак, а затем резко и точно опустил. Это был его фирменный удар, не раз проверенный на быках, – сверху вниз, как молот, прямиком меж рогов.
М-да, рога у мантикоры отсутствовали, да и лоб она покрепче бычьего имела. А то свежеиспеченный подвиг можно было бы смело заносить на скрижали, и все чудесно… Но увы! Страшный удар хоть и остановил мантикору посреди прыжка, оглушив ее так, что она беспомощно присела на задние лапы и несколько секунд помутневшими глазами рассматривала хороводы звездочек, но напрочь дух из нее не вышиб. А как добить зверюгу, Бугай сразу не сообразил, с быками-то этого, понятно, не требовалось…
Слегка очухавшись, мантикора взялась за дело серьезно. То есть, встав на четыре лапы, нанесла через собственную голову коварный удар хвостом скорпиона, благо расстояние это позволяло. Бугай не представлял себе всю опасность хвоста, но, увидев летящее в грудь жало, в последний момент успел отскочить далеко назад. Вышло не слишком удачно, потому как фактически он оказался прижат спиной к дереву (к слову, тому самому, на которое влез Джерри). А мантикора, уяснившая, чего надо опасаться, пошла в свою коронную атаку. Распахнув для устойчивости крылья, она встала на задние лапы и не очень грациозно, зато надежно укрыв лоб за бастионом когтей и клыков, двинулась на врага.
Сдается, тут Бугаю пришлось бы туго (по крайней мере, у него самого отсутствовали идеи по поводу, что бы эдакого можно было предпринять), но на сцене начали появляться новые участники. Первой оказалась Фин, изначально не собиравшаяся меланхолично ожидать, пока ее сожрут. Она грамотно зашла противнику во фланг, вот только расположилась далековато, и в момент бесчувствия мантикоры подскочить не успела. Теперь ситуация была не столь удобной, зато гномиха правильно почувствовала, что Бугай на большее не способен, и вообще его надо спасать… Издав грозный боевой клич, Фин выскочила из-за деревьев с занесенным над плечом топором и бросилась на мантикору с правого бока. Та находилась не в самой удобной позиции для отражения такой атаки, но игнорировать боевой топор гномов чересчур оптимистично даже для дракона. Поэтому пришлось скоренько перестраиваться: мантикора вновь опустилась на все конечности и вполоборота развернулась, припав к земле и сложив крылья. Когда же Фин налетела, правое крыло твари стремительно развернулось в стелющемся ударе, подрубившем гномиху точно под колени. Фин кубарем покатилась по траве, и хотя она успела крутануть топором, тот едва задел крыло и не причинил сколь-нибудь существенного вреда.
Мантикора спокойно следила за поверженным врагом, намереваясь прыгнуть и разорвать Фин ровно в момент, когда той будет благоугодно закончить движение, но внезапно позади раздался еще один клич. В принципе больше он походил на стон безысходного ужаса, но мантикора все же отвлеклась. Автором возгласа являлся Эрик, тоже решивший замахнуться на подвиг. По первости он просто спрятался за самым толстым стволом, который только нашел, и трясся от страха, но затем, заинтригованный доносящимися звуками, взялся-таки за осторожное подглядывание. И вот вид мантикоры, расположившейся к нему самым что ни на есть тылом, здорово взбудоражил молодую кровь. А вдруг успеешь меч воткнуть, прежде чем она развернется? «Может, так героями и становятся?» – мелькнула шальная мысль, и Эрик, подбодрив себя вышеописанным криком, понесся на мантикору с мечом в вытянутой руке.
Разумеется, молодого барона постигла неудача. Повернув башку, мантикора краем глаза засекла нового противника, без всякой суеты подождала и его, после чего огрела хвостом. Назад ударить жалом она не могла, но и в качестве дубинки хвост был вполне эффективен. Попади мантикора, как целила, в голову, мы могли бы остаться без одного из основных персонажей, но Эрик успел на удивление быстро среагировать и отклонился в сторону. В результате хвост обрушился на плечо, а Эрик, выронив меч, – на землю, где полностью сосредоточился на проблеме: как набрать в легкие воздух.
У мантикоры, правда, тоже возникли трудности. На обед были поданы уже трое, с кого начинать-то? Определенного метода под такую ситуацию не предлагалось, и обычно мантикора тупо оформляла ближнего. А тут все находились примерно на одинаковом расстоянии… Трудно предположить, каким способом и в какие сроки мантикора разрешила бы кризис, но ей помог Бугай. Без какого-либо объяснения он вдруг сделал шаг в направлении монстра, и это решило дело. Во-первых, он стал ближним, а во-вторых, мантикоре вспомнилось, что данное блюдо пребольно ее стукнуло. Мстительно зарычав, она снова развернулась к Бугаю и принялась подниматься на дыбы. И тут…
Самое время вернуться к волшебнику, не так ли? Он, между прочим, именно в этот момент готовился продемонстрировать свой высокий класс. Причем на этот раз говорю так без тени сарказма. По предыдущим главам у вас могло сложиться впечатление, будто лучшие годы Бьорна остались далеко позади, да и вообще вся его слава не более чем тривиальная рекламная шумиха. Что ж, доля истины здесь есть, но недооценивать Скитальца не следует – класс у него был, а его где попало не растеряешь.
Изначально ситуация осложнялась тем, что волшебнику было никак не добиться нужного психологического настроя. Он прекрасно знал и сам тысячу раз объяснял начинающим: при решении трудной задачи главное – предельно на ней сконцентрироваться. Отбросить чувства, забыть обо всем, прямо не касающемся цели. Есть только мантикора, которую надо уничтожить, остальное не имеет значения. К сожалению, простого постулирования этой идеи недостаточно, она непременно должна быть реализована, а Бьорну никак не удавалось избавиться от стоящей перед мысленным взором картины растерзанных героев, вверенных Судьбой его попечению. Зато когда он наконец справился с собой, все пошло, как по маслу.
В голове прояснилось, мысли приобрели четкость, быстроту и, что особенно необходимо, последовательность. Очевидно, он, Бьорн Скиталец, может убить мантикору только с помощью магии, другие способы просто недоступны. Далее сразу берем худший вариант: мантикора защищена от всех возможных видов магических воздействий. Это практически невероятно, но искать, что ее пробьет, слишком долго и ненадежно. Проще воспользоваться магией опосредованно, как в неудачной попытке пришибить врага сосной. Более того, поскольку под рукой ничего кроме природы нет, то придется обойтись стихиями оной. В разной степени Бьорн владел всеми разновидностями магии элементов, так что оставалось перебрать и найти подходящий. Воздух? Отпадает. Это в основном защита, да к тому же среда, привычная для самой мантикоры. Земля? Серьезно, глобально, иногда даже слишком. К сожалению, фундаментальные явления типа обвалов и землетрясений трудно организовать, и нужного эффекта от них в данном случае не предвидится. Можно попытаться расколоть твердь прямо под гадиной, но это уж совсем на крайний случай… Вода? Тоже не весть что. Поблизости имеется, но толку никакого. Утопить мантикору в мелком ручье не выйдет, а ни к чему другому жидкость не пригодна. Огонь? Выглядит наиболее перспективно. Многообразен, функционален (хорошо убивает то бишь), и все равно не понятно, как его применить. Может, скомбинировать с чем? С той же водой к примеру, существуют ведь интересные варианты…
Пока Бьорн размышлял, фактическая сторона схватки никаких изменений не претерпела. Мантикора прорвалась сквозь щит за рухнувшей сосной только для того, чтобы увязнуть в следующем. Она злилась, но и только. Пытаться предпринимать какие-либо дополнительные шаги, с ее точки зрения, необходимости не было, достаточно того, что каждый новый щит слабее предыдущего, и рано или поздно…
В борьбе с сопротивлением воздуха мантикора низко гнула голову и даже не смотрела на Бьорна, а то ее могла бы насторожить усмешка, внезапно прорезавшая лицо чародея. Лишь когда очередной сдерживающий щит исчез, а волшебник повернулся на девяносто градусов и побежал к ручью, мантикору кольнула мысль, что это может оказаться неспроста. Однако укольчик осторожности легко растворился в обуревавшей ее злобе, и мантикора огромными прыжками помчалась вслед. Вперед, быстрее, еще, еще, на этом берегу достать не успеваем, надо в полете перемахнуть ручей и…
Тут все и произошло. И даже то, что авторство трюка принадлежало не Бьорну, нисколько не умаляет его заслуги – тончайший расчет и исполнительское мастерство отвечали уровню волшебника экстракласса.
Для начала Бьорн бежал достаточно быстро, чтобы мантикора не догнала его до ручья. Затем он весьма удачно не поскользнулся в воде, не споткнулся, выбираясь на берег, и не потерял равновесия, разворачиваясь лицом к врагу. И, наконец, собственно магия в виртуозном исполнении. Уже на подлете к цели мантикора воткнулась в очередной воздушный щит и плюхнулась прямехонько в ручей, взметнув фонтан брызг. Которые повели себя странно – вместо того чтобы, подчиняясь закону тяготения, разлететься в стороны и вниз, они заодно с близлежащей водой устремились к мантикоре, обволакивая ее сплошным водяным коконом. Причем произошло это настолько неожиданно, что в мозгу несчастного монстра мысль не успела даже зародиться… А Бьорн тем временем творил следующее заклинание. Он резко поднял вверх руку, одновременно создавая на ладони огненный шар. Не так уж круто, можете сказать вы, этими самыми шарами кто только не швырялся. Верно. Но есть нюанс. Для получения сгустка пламени нужно подкачать энергии – можно изнутри, но желательно извне. В нашем случае Бьорн в качестве источника использовал водяной кокон, в который угодила мантикора. А теперь угадайте, что произошло с водой, когда из нее мгновенно выбрали всю энергию, попросту говоря – тепло.
В общем, Бьорн выкинул ненужный огненный шар в нормализовавший свое течение ручей, несколько секунд полюбовался на вмороженную в глыбу льда зверюгу и заспешил туда, где должны были лежать залитые дымящейся кровью тела героев. Что его все больше смущало по мере приближения, так это полное отсутствие каких бы то ни было звуков: ни тебе криков жертв, ни рычания мантикоры. Удивительно. Даже если предположить, что она уже покончила со всеми, то могла бы двинуться по волшебничью душу (или хотя бы довольно поурчать на сытый желудок). Одно предположение напрашивалось, но Бьорн твердо решил до времени его не делать – ну, не может такого быть…
Однако было, и когда волшебник пересек поляну и воочию увидел пятачок, на котором разворачивалось сражение, то натурально обалдел. Мало того, что лежащая на боку огромная мантикора была очевидно мертва, так еще казалось совершенно непонятным, как именно с ней приключилась смерть. Это интриговало настолько, что Бьорн, забыв об обилии других дел, несколько раз обошел вокруг тела, но безрезультатно – мантикора выглядела совсем как при жизни, только не дышала… В итоге волшебнику пришлось позднее просить объяснений, а мы, пожалуй, сразу расскажем, какой неприятной и неожиданной стала для мантикоры собственная гибель.
Итак, мы расстались с нашими молодыми друзьями в тот душещипательный момент, когда Эрик и Фин были повержены, а мантикора вставалд на дыбы, собираясь подзакусить Бугаем. С этим вышел обломчик, поскольку помимо душещипательности указанный момент блеснул… э-э… да, экстраординарностью. Крепко держитесь за поручни: Джерри совершил почти героический поступок. Он спрыгнул с ветки дерева прямо на холку мантикоры. Это не был вызванный неведомыми причинами приступ безумной храбрости, за прыжком стояла мысль. И не какая-то левая деревенская, а тонкое тактическое соображение. Джерри внимательно наблюдал за схваткой в целом, но с особым тщанием – за Бугаем. Когда тот отступил к стволу и застыл в неподвижности, трактирщик понял это, как отсутствие конструктивных идей и, зная неторопливость мыслительного процесса своего друга, поставил на себе и товарищах жирный крест. Но вот шаг Бугая навстречу монстру возродил надежды – Джерри расшифровал его, как желание сблизиться с врагом и тогда… ну, сделать с ним что-нибудь. А раз так, то ежели отвлечь гадину, у Бугая может получиться. Но как отвлечь? Ничего лучше, чем свалиться ей на спину, не придумывалось. Опасно, ясное дело, но пока она его стряхнет, то да се, Бугай уже рядом будет. А синяки волшебник потом вылечит. Повторяя про себя эти слова, Джерри свесил ноги с ветки, прицелился и прыгнул.
Вообще-то это был нормальный, без унизительного «почти» героический поступок, если бы не одно обстоятельство. Нет-нет, Джерри не промазал, он просто не знал, да и не мог знать, что мантикоры любят, когда им прыгают на спину (разумеется, если прыгает не слон). Для них это удобно, для прыгуна же это не опасно, это – верная смерть. А геройство для героя в подавляющем большинстве случаев имеет смысл, только если ему потом пожмут руку и поздравят с победой.
Джерри не поздравили. Неожиданно получив тяжелый предмет на шею, мантикора зарылась передом в землю, при этом ничем не занятый хвост моментально выгнулся в хлестком ударе жалом вперед. Джерри, еще не восстановивший равновесие после падения, почувствовал острую боль в области поясницы, собрался было заорать, но издал лишь глухой стон и соскользнул на землю, теряя сознание. И вот здесь мантикора допустила решающую ошибку – ей бы сразу рвануть на Бугая, да вот только не смогла она отказать себе в удовольствии издать победный рев, знаменующий кончину первого из своих врагов. А тем временем позади нее приходил в чувства Эрик. Дышалось ему по-прежнему неровно, но он увидел, что произошло с Джерри, и внезапно вспыхнувшая ярость превозмогла все. Подхватив свою железку, молодой барон взлетел с четверенек и рванулся вперед с единственным желанием – отомстить, воткнуть сволочи… И таки воткнул. Не совсем туда, куда накануне получил один волколак, но меч на добрых пару ладоней вонзился в левую ляжку мантикоры, и этого оказалось достаточно. Рефлекторный удар хвостом снова отшвырнул Эрика вместе с мечом, зато раскатистый басовитый рык резко поднялся на октаву, а сама мантикора на мгновение ослепла от бешенства и боли. И в это мгновение Бугай реализовал намерение, которое действительно у него имелось – сделав два размашистых шага и оказавшись вплотную с тварью, он схватил ее прямо за разинутую пасть. А если быть точным, то одной рукой за нос и верхнюю челюсть, а другой – за нижнюю. После чего изо всех сил направил руки в противоположные стороны. Почувствовав хватку Бугая, мантикора мигом сообразила, что у нее появились проблемы куда серьезнее, чем терние в заднице, однако было поздно. Ей удалось оторвать от земли передние лапы и впиться когтями во врага, но Бугай не уделил этому внимания, панические дерганья хвостом не дали вообще ничего, а челюсти продолжали неумолимо раздвигаться, пока наконец не раздался сочный хруст, через секунду после которого тело мантикоры обмякло, глаза навеки остекленели, а душа… Не в курсе, что с ней стало, и, думаю, это никому особо не интересно.
По забавному совпадению, которое не имеет никакого значения, обе мантикоры откинулись практически одновременно. Но даже не зная о том, что волшебник уже освободился, никто из молодежи ничего толкового не делал. Да и не мог, наверное. Фин, подвернувшая ногу при исполнении серии кульбитов, и Эрик, которому хвост под финал сломал несколько ребер, сидели на земле, теша себя надеждой, что Бьорн рано или поздно появится, а залитый кровью Бугай и благополучно отсидевшаяся в лесу Элли стояли рядом с Джерри. Тот лежал на спине с закрытыми глазами, еле-еле дышал и, казалось, был готов отправиться вслед за мантикорами, но ни Элли, ни Бугай не знали, чем помочь, и даже боялись к нему прикоснуться. Правильно, надо заметить, боялись.
Не мудрено, что бодрое приближение Бьорна вызвало в массах ощущение чуда, сходное тому, которое испытывают эскимосы, когда после полярной ночи на небе появляются первые намеки на солнце. Но восторженные предвкушения быстро трансформировались в свою противоположность, когда Бьорн вдруг стал проявлять дурную склонность к некрофилии… Выразителем народного гнева явилась Фин, рявкнувшая:
– Волшебник Дарн-о'Тор! Вы, может, не заметили, но тут и кое-кто живой остался!
Бьорн прекратил хождение вокруг мантикоры и, сознавая справедливость упрека, даже признал это вслух:
– Да, да. Извините, принцесса. Сейчас я вами займусь.
– Не мной. Им! – Фин повелительным жестом указала на Джерри, и волшебник проследовал к телу, не став даже указывать, что и сам намеревался поступить именно так.
К сожалению, на этот раз никаких чудес замечено не было. Чародей с минуту постоял на коленях рядом с трактирщиком, поводил над ним руками, отчего состояние Джерри не претерпело ни малейших изменений, а потом поднялся и мрачно пробормотал:
– И как только его угораздило?..
– Как это понимать, волшебник? – Опершись на топор, Фин вскарабкалась на ноги и заковыляла вперед. – Почему вы ничего не делаете?!
– Потому что не могу, принцесса. И не кричите, я такими вещами не шучу. – Бьорн зачем-то обвел взглядом всех по очереди, а затем спокойно, как на уроке, разъяснил: – Яд мантикоры – крайне дрянная штука. Он не убивает мгновенно, только парализует, но он очень силен. Слишком силен. Я не могу полностью нейтрализовать его действие, лишь замедлить. Без моей помощи он проживет час, с ней – до вечера. В лучшем случае, при очень высокой сопротивляемости организма, до завтрашнего утра.
– Сделайте все, что в ваших силах! – тон Фин не терпел возражений, но Бьорн покачал головой:
– И что потом? Это задержит нас и осложнит положение и без того достаточно…
– Неужели, волшебник, – от презрения, звучавшего в голосе гномихи, деревья могли облететь посреди лета, – в мире не существует способа нейтрализовать яд мантикоры?
– Существует. В мире безусловно найдется все, в том числе и противоядие к любому яду. Но мы не в мире, а в весьма конкретной его точке, где нет ни необходимых снадобий, ни лаборатории. И до вечера они здесь не появятся.
На несколько секунд повисла напряженная тишина, нарушил которую Бьорн, решительно заявив:
– Думаю, мне лучше заняться Бугаем, пока он совсем кровью не истек.
Как тут же выяснилось, предыдущее молчание вовсе не являлось знаком всеобщего согласия, каковым счел его старый маг.
– Нет. Лечите его, – возразил Бугай, а Элли почти умоляющим тоном подхватила:
– Ну, господин волшебник, не может же Джерри просто вот так умереть.
– Что значит «не может просто вот так умереть»? – Бьорн почувствовал, что происходящее становится тяжеловато даже для его видевшей виды нервной системы. – Я не могу. Не могу его спасти, разве это еще не понятно?!
Под суровым взглядом чародея Элли покраснела и отступила назад. Но не замолчала:
– Должен быть другой выход. В легендах всегда есть выход, там никто в самом начале не умирает.
– Тогда найди этот выход и скажи мне: каков он и где!
«У тебя на бороде!» – про себя огрызнулась Элли и решила стоять до последнего – то есть нести первое, что в голову взбредет, пока ей силой не заткнут рот.
– Если у вас нет с собой лекарств, то, может, где-нибудь поблизости есть…
– Что есть? Лавка аптекаря? Покажи дорогу!
– Ну, посмотреть-то можно…
– Куда посмотреть?
– Ну, вокруг…
«Ты совсем дура или как?» – хотел было поинтересоваться волшебник, но неожиданно осекся. Он признавал в душе, что Элли совсем не дура, а коли так, то к чему это она?
– Ты это к чему?
Резкая смена тона почему-то смутила Элли. Она зарделась пуще прежнего, потупила очи и невнятно залепетала:
– Да к тому, что надо подняться и посмотреть. Вы ведь это можете. Как накануне меня на ветку поднимали…
– Чего-чего? Еще раз.
Элли несколько секунд молчала, а потом вздохнула, взглянула Бьорну в глаза и отчеканила:
– Надо поднять кого-нибудь выше деревьев, чтобы он посмотрел: нет ли поблизости жилья.
– А-а… Точно. Как это я сам не догадался? – Чародей не скрывал сарказма, досадуя на себя за очередной неправильный диагноз – предложение Элли не было дурацким, его мог внести лишь врожденный дебил… – Валяй, смотри!
Раздражение волшебника вылилось в то, что Элли взмыла вверх с ускорением, которое не позволило издать даже испуганный писк. Впрочем, она еще не долетела до верхушки кроны, как Бьорн устыдился. Тут такие дела творятся, человек умирает, а он зло на девчонке срывает. Нехорошо, негуманно. Пусть высматривать признаки жилья поверх бескрайнего леса – полный абсурд, но ведь можно спокойно это объяснить…
Пока Бьорн так думал и готовился ослабить левитационное поле, Элли уже вознеслась на достаточную для обзора высоту, где вдруг замахала руками, указывая куда-то на северо-запад. Бьорн столь долго наблюдал эту картину, что Фин пришлось ему напомнить:
– Может быть, теперь вы ее опустите, волшебник? И хорошо бы аккуратно.
Скиталец внял последнему пожеланию лишь отчасти – ровно настолько, чтобы Элли не разбилась при посадке, но заставил себя задать вопрос мирным тоном:
– Что ты увидела?
– Дым. Там дым.
– Какой дым?
– Ну-у… Обычный, серый.
– Обычный, значит, серый дым. Ясным днем посреди лета…
Ко всеобщему удивлению взрыва за этими словами не последовало – волшебник только мрачно покачал головой, а через несколько секунд сказал, как будто уступая после затяжного спора: