- А что это за картины?
- Понятия не имею. Он попросил меня принести их, вот и все. Я тихонько вышел в холл. Он стоял передо мной в каких-нибудь шести футах. Я мог бы дотянуться и тронуть его. На мой взгляд, это было достаточно близко и должно было удовлетворить Портера.
Обитатели «Хилтона» окружили нас неправильным полукругом, стараясь понять, что за драма разыгрывается на их глазах.
- Так мистер Тодд попросил вас ппинести картины? - громко спросил Портер.
- Конечно.
Взгляд Портера метнулся ко мне:
- Вы просили его?
- Нет, - коротко ответил я.
Мельбурнская полиция, ясное дело, добивалась взрывного эффекта. Но то, что произошло, намного превысило мои ожидания. Никакой тихой очной ставки и в завершение ее тихого и мирного ареста. Мне бы следовало вспомнить собственные теории об особой жестокости того, кто всем заправлял в этой шайке.
Я оказался лицом к лицу с разъяренным быком. Он сообразил, что его одурачили. Ярость вздымалась в нем как гейзер, а его руки уже тянулись к моей шее.
- Ты мертвый! - завопил он. - Ты же мертвый, разрази тебя гром!
Он сбил меня с ног. Я задыхался под тяжестью его веса. Напрасны были все мои попытки отбиться от него кулаками. Его гнев изливался на меня как лава. Бог знает, какие у него были намерения, но люди Портера успели оттащить его, прежде чем он прикончил меня. Поднявшись с большим трудом, я услышал, как щелкнули наручники.
Теперь он стоял рядом со мной, тяжело дыша, его скованные руки тряслись, злобные глаза налились кровью. Один миг неудержимой ярости, свирепого неистовства - и всю его внешнюю цивилизованность сдуло как ветром. Открылось жестокое и неприглядное нутро.
- Привет, Хадсон, - сказал я.
- Прошу извинить меня, - небрежно произнес Портер. - Но я не думал, что он сбесится. По виду такой воспитанный…
- Атавизм, - сказал я.
- Что? - не понял Портер.
- Он всегда был дикарем. Подспудно.
- Ну, вам виднее. Я его вижу впервые.
Он кивнул нам и поспешил за своим пленником, которого сопровождали полицейские.
Постояльцы отеля, поглядев на нас минуту-другую, тоже начали расходиться. Совершенно обессиленные, мы сели на кушетку.
Джик взял руку Сары и крепко сжал. Она накрыла своей ладонью мою.
На все ушло девять дней. Но для нас они были вечностью.
- Не знаю, как вы, - вздохнул Джик, - а я бы не отказался выпить пива…
***
- Тодд, - сказала Сара, - ну, начинай!
Мы устроились в моей спальне, Джик и Сара в умиротворенном состоянии духа, а я - в халате Джика, комната благоухала лекарствами.
- О Хадсоне?
- А о ком же еще? Я не засну, пока ты нам всего не расскажешь!
- Ну… я искал подобного типа, искал еще до того, как встретился с ним…
- Но почему?
- В связи с вином, - объяснил я. - В связи с вином, украденным из подвала Дональда. Тот, кто укр amp;д его, не только знал, что оно существует… Он знал, что в доме есть подвал и в него ведет неприметная дверь, сделанная в виде стенного шкафа. Я сам много раз бывал в доме Дональда, но даже не догадывался о существовании подвала. Преступники привезли с собой ящики нужных размеров. Вино обычно ставится по двенадцать бутылок в ящик, а у Дональда украли около двух тысяч бутылок. На такое количество нужно потратить немало времени, а для взломщиков лишнее время - лишний риск… И еще одно обстоятельство. Вино было особенное - небольшое состояние, как говорил Дональд. Вино, которое продают и покупают как недвижимость, стоит оно недельную зарплату за бутылку… И без профессионала нельзя было обойтись, нужно было знать, как его хранить и как продавать… А так как Дональд сам занимался вином и целью его поездки в Австралию было вино, я сразу принялся искать человека, который знал Дональда, знал, что он купил Маннинга, разбирался в хорошем вине и в торговле им. И вот понял: Хадсон Тейлор - именно тот, кого я ищу. Однако сначала мне показалось, что все не так просто… потому что внешне он был не такой, как я предполагал.
- Мягкий и дружелюбный, - подсказала Сара.
- И состоятельный, - добавил Джик.
- Скорее всего, он просто деньголик, - сказал я, откидывая край одеяла и с вожделением взирая на прохладную белую простыню.
- Кто-кто?
- Деньголик. Я сам придумал термин для обозначения тех, кто любит деньги так, как алкоголик - спиртное.
- Таких в мире много, - заявил Джик. Я отрицательно покачал головой:
- В мире много пьяниц. А алкоголики - больные. И деньголики - такие же. Им всегда не хватает. Они не могут освободиться от этой зависимости. Сколько бы они ни имели, они все равно хотят еще. Кстати, я имею в виду не заурядных дельцов, сколачивающих себе состояние, а настоящих безумцев. Деньги, деньги, деньги! Как наркотики… Деньголики пойдут на все, чтобы достать деньги… Похищение детей, ограбление банков, убийства… Да они и собственных бабушек продадут. Все что угодно!
Я сидел на постели с ногами, потому что чувствовал себя ужасно скверно. Горели многочисленные ссадины, саднили порезы. Думаю, у Джика тоже.
- Деньголизм, - проговорил Джик, словно диктор, обращаясь к невидимой аудитории, - это распространенное инфекционное заболевание, которым страдает каждый, кто ощутил когда-либо жажду денег. То есть все…
- Давай про Хадсона, - потребовала Сара.
- Хадсон - блестящий организатор. Когда я прибыл сюда, то не думал, что организация окажется такой разветвленной, но точно знал, что за кулисами скрывается незаурядный режиссер. Понимаете, что я имею в виду? Дело было задуманно как межконтинентальная операция.
Джик открыл банку с пивом и скривился от боли, протягивая ее мне.
- Но потом Хадсон убедил меня в том, что я ошибался в отношении его персоны, - продолжал я, отпивая освежающую жидкость, - потому что он был слишком осторожным. Он сделал вид, что ему нужно поискать в записях название галереи, где Дональд приобрел картину. Разумеется, он относился ко мне не как к потенциально опасному человеку, а как к кузену Дональда. Пока не переговорил на ипподроме с Уэксфордом.
- Припоминаю, - вставила Сара. - Ты еще сказал, что их знакомство все меняет.
- Да… Возможно, он лишь сообщил Уэксфорду, что я кузен Дональда. Но Уэксфорд, понятно, в свою очередь доложил ему, что я встретил Грина на развалинах усадьбы Мейзи в Суссексе, а потом вдруг оказался в галерее, где рассматривал оригинал картины, сожженной в доме Мейзи.
- Боже! - воскликнул Джик. - Теперь неудивительно, что нам пришлось ехать до самого Алис-Спрингса.
- Конечно. Только в те дни я еще не думал, что мне нужен именно Хадсон. Я искал жестокого человека, который совершает преступления руками своих подчиненных. Хадсон таким не выглядел… Единственная пустяковая трещинка в его маске обнаружилась, когда он неожиданно проиграл на скачках. Он с такой силой вцепился в бинокль, что даже пальцы у него побелели. Но нельзя же считать человека злоумышленником лишь на том основании, что его огорчает неожиданный проигрыш!
- Я согласен с твоим определением, - задумчиво усмехнулся Джик.
- У меня было время поразмыслить в больнице Алис-Спрингса. Те гориллы просто не могли прибыть туда из Мельбурна за такой короткий промежуток времени. Однако они могли появиться из Аделаиды. База Хадсона располагалась именно там… Но все доказательства оказывались слишком хлипкими.
- Начнем с того, что они могли прибыть в Алис заранее, - логично отметил Джик.
- Верно, могли. Но зачем? - зевнул я. - Потом вечером, когда разыгравался кубок, ты сказал, что Хадсон расспрашивал тебя обо мне. И я подумал, откуда он вас знает.
- А ведь я тоже удивилась, только не придала этому значения. Мы же видели его с верхней трибуны, значит, возможно, он где-то видел тебя с нами.
- Вас знал парень из Художественного центра. Он был на скачках. Он же вел вас до самого «Хилтона» и показал Грину.
- Ну, а Грин - Уэксфорду, а тот - Хадсону? - предположил Джик.
- Вполне возможно.
- К тому времени, - продолжал Джик, - они поняли, что надо избавиться от тебя, и у них был великолепный шанс, но они допустили промашку… Хотел бы я послушать, что происходило, когда они узнали об ограблении галереи! - Он захохотал и опрокинул банку, допивая пиво.
- На следующее утро, - продолжал я, - посыльный принес письмо от Хадсона в «Хилтон». Как он дознался, что мы живем там?
Они оба удивленно смотрели на меня.
- Может быть, Грин ему сказал? - предположил Джик. - Но, во всяком случае, не мы. Мы никому и ничего не говорили.
- У меня тоже никто не спрашивал, - сказал я. - В письме предлагалось посетить его виноградник. Ну, если бы не мои сомнения, то я поехал бы. Он считался другом Дональда… а виноградник - это даже интересно. С его точки зрения, во всяком случае, следовало попробовать.
- Наверное, ты прав, - согласился Джик.
- Вечером после кубка мы остановились в мотеле возле Бокс-Хил-ла. Я позвонил в Англию инспектору Фросту, ведущему дело Дональда. Я попросил его задать моему кузену несколько вопросов… А утром под Веллингтоном я получил на них ответы.
- Мне кажется, будто сегодняшнее утро было несколько лет назад, - сказала Сара.
- Угу…
- И какие ты задал вопросы и получил ответы?
- Вопросы: рассказывал ли Дональд Хадсону про свое вино в подвале, говорил ли он то же самое Уэксфорду и не Хадсон ли предложил Дональду пойти вместе с Региной посмотреть на Маннинга в Художественном центре. Ответы: «Да, конечно», «Нет, с какой стати» и просто «Да».
Они молча обдумывали услышанное. Потом Джик бросил монету в прорезь комнатного рефрижератора и получил еще банку пива.
- А что дальше? - спросила Сара.
- Мельбурнская полиция заявила, что у меня нет доказательств. Вот если бы удалось их получить, тогда бы они занялись Хадсоном всерьез. Пришлось забросить приманку в виде картин… У полиции это получилось блестяще.
- Как, как им это удалось?
- Дали возможность Уэксфорду «случайно» послушать обрывки информации из нескольких отелей о необычных вещах, хранящихся в их камерах хранения, в том числе и о картинах в «Хилтоне». После нашего прибытия ему предоставился случай воспользоваться телефоном, когда, как он предполагал, никто его не подслушивал. И он позвонил Хадсону и все передал ему. Тогда тот сам составил письмо от моего имени и отправился в отель за картинами.
- Он, видимо, свихнулся?
- Просто дурак. Правда, он считал, что меня уже нет в живых… и не подозревал, что за ним следят. Ему и в голову не пришло, что полиция может подслушать звонок Уэксфорда… Фрост заверил меня, будто Уэксфорд считал, что пользуется обычным аппаратом из обычной телефонной будки…
- Но это же подло, - решила Сара.
Я снова зевнул, прикрываясь ладонью.
- Чтобы поймать подлеца, иногда приходится прибегать к ответной подлости.
- Кто бы мог подумать, что Хадсон окажется таким негодяем? - произнесла она. - Он так… так хорошо держался! Кто бы мог подумать, что под доброжелательной, сердечной внешностью люди способны скрывать такую страшную жестокость? Неужели такое вообще возможно?
- А что, по-твоему мнению, я рисую? - Джик встал со своего места и потянул за собой Сару. - Вазы с цветочками? - Он перевел взгляд на меня. - Лошадей?
***
На следующее утро мы попрощались в Мельбурнском аэропорте, в котором, казалось, провели немалую часть жизни.
- Как-то странно, что мы расстаемся, - сказала Сара. - Ты вошел в нашу жизнь…
- Я еще как-нибудь приеду к вам. Они молча кивнули.
- Ну… - Мы, не сговариваясь, посмотрели на часы.
Это было похоже на все расставания, когда многого не скажешь. Мы по глазам друг друга видели, что скоро будем с грустью вспоминать эти десять дней. Как то, что мы делали во время нашей сумасбродной юности. Как нечто далекое.
- Ты взялся бы за все снова? - вдруг спросил Джик.
Без всякой связи я подумал о военных летчиках, которым посчастливилось выжить и которые вспоминают события сорокалетней давности. Стоила ли победа пролитой крови, труда и постоянного риска сложить голову? Жалеют ли они о прошлом?
Я улыбнулся. Для меня не имело значения то, что будет через сорок лет. То, что будущее сделает с прошлым, - это его собственная трагедия. Гораздо важнее другое - то, что мы делаем сегодня.
- Наверное, взялся бы!
Я наклонился и поцеловал Сару, жену моего старого друга.
- Эй! - громко сказал он. - Найди себе собственную!
Глава 17
Мейзи увидела меня прежде, чем я заметил ее, и устремилась навстречу большой ярко-красной птицей, распростершей крылья.
Понедельник. Время ленча. Вулверхемптонские скачки. Холодно, и моросит дождь.
- Привет, дорогой, я так рада, что вы вернулись! Как долетели? Это же не ближний свет, а? Да еще на такой реактивной штуке! - Она похлопала меня по руке, зорко вглядываясь в лицо. - Вам, сдается, солоно пришлось, дорогой. Вы не обижаетесь на меня за такие слова? Вам не удалось загореть. А ужасные раны на руке, наверное, очень вам досаждают, да и ходите вы как-то слишком уж осторожно…
Она замолчала, чтобы взглянуть, как мимо нас на старт проходит группа жокеев. Яркие камзолы на фоне прозрачного серого тумана. Тема картин Маннинга.
- Вы поставили на кого-нибудь, дорогой? Вам не холодно? Я считаю, что джинсы не годятся зимой, потому что они все-таки из хлопка, дорогой, не забывайте. А как вам жилось в Австралии? То есть удалось найти что-нибудь интересное?
- О, мне придется долго рассказывать.
- Тогда пойдемте в бар. Вы не против?
Она заказала большие порции бренди с имбирным элем и устроилась за маленьким столиком. В ее добрых глазах появилось выражение тревоги и ожидания.
Я рассказал ей про организацию Хадсона, Мельбурнскую галерею и про список иностранных покупателей.
- И я была в том списке?
- Конечно, - ответил я.
- И вы передали его полиции? - встревожилась она.
- Успокойтесь, Мейзи, - усмехнулся я. - Ваша фамилия была уже вычеркнута. А я зачеркнул ее еще раз основательно. Теперь ее никто не прочтет, особенно на копии.
Она широко улыбнулась.
- А вас не назовешь дураком, дорогой! Тут я был не очень убежден.
- Но боюсь, что девять тысяч фунтов вы потеряли окончательно.
- О да, дорогой, - заявила она бодро. - Так мне и надо за попытку обмануть таможню, хотя, если говорить искренне, дорогой, при подобных обстоятельствах я, пожалуй, снова сделала бы то же самое, потому что налоги, дорогой, выводят меня из себя. Но я так рада, дорогой, что они не постучат в мою дверь или, вернее, к моей Бетти, потому что я, разумеется, живу у нее, как вас, наверное, уведомили уже в «Бич-отеле», пока мой дом не будет готов.
- Какой дом?
- Да, дорогой, я решила не восстанавливать усадьбу в Уортинге, потому что без тех вещей, которые мы покупали вместе с Арчи, она уже никогда не будет такой, как раньше. Так вот, я продаю участок за немалые деньги, дорогой, а себе подобрала хорошее местечко по дороге с ипподрома в Сандаунском заповеднике.
- И вы уже не собираетесь в Австралию?
- Нет, дорогой. Австралия слишком далеко. Понимаете, дорогой, далеко от Арчи…
Я понимал. Мне очень нравилась Мейзи.
- Боюсь, что я потратил все ваши деньги.
Она улыбнулась, склонив голову набок и гладя сумочку.
- Пустое, дорогой. Значит, вы нарисуете две картины. На одной меня, а на другой мой новый дом…
После третьего заезда я ушел, сел на поезд до Шрузбери, а оттуда автобусом добрался до официальной обители Фроста.
Он сидел в кабинете, с головой погрузившись в какие-то бумаги. Присутствовал также начальник отдела старший инспектор Уолл, который в свое время так потрепал нервы Дональду. Его я видел впервые. Мы довольно холодно пожали руки друг другу. Глаза Уолла скользнули по моей куртке, джинсам и бутсам, не изменив своего выражения. Мне предложили стул из пластика.
С чуть заметной усмешкой Фрост сказал:
- Вы там разворошили целый муравейник.
Уолл даже нахмурился, явно не одобряя такой фривольности.
- Обнаружилось, что вы напали на весьма разветвленную организацию. - Они оба устремили взгляд на гору бумаг.
- Вы рассказали обо всем Дональду? - спросил я. Фрост промолчал.
- Мы проинформировали мистера Стюарта, - деревянным голосом проговорил Уолл, - что ограбление его дома и смерть миссис Стюарт - дело преступной организации, о которой он не мог знать и действия которой не мог предотвратить.
Холодные, удобные слова.
- До него дошло то, что вы ему сказали? Брови Уолла удивленно выгнулись.
- Я лично посетил его. Мне кажется, что он отлично все понял.
- А как с Региной?
- С телом миссис Стюарт, - поправил Уолл.
- Дональд очень хочет похоронить ее.
Фрост посмотрел на меня с почти человеческим сочувствием.
- Сложность в том, - проговорил он, - что в случае убийства тело потерпевшего должно сохраняться у нас, потому что адвокат защиты имеет право потребовать собственную экспертизу. В данном случае мы никого не смогли обвинить в убийстве. - Он откашлялся. - Мы выдадим тело миссис Стюарт для захоронения, как только будут улажены все формальности.
Я нервно сцепил пальцы.
- Успокойтесь. Ваш кузен и так многим вам обязан. Большего вы сделать не могли.
- Ладно, - криво усмехнулся я. - Тогда пойду проведаю его.
Уолл снова подал мне руку, а Фрост провел меня через холл на улицу. В ранних зимних сумерках ярко светились огни.
- Неофициально, - сказал он, медленно шагая за мной, - могу сообщить, что мельбурнская полиция нашла в галерее список людей, являющихся известными взломщиками. Они распределены по странам, как и покупатели. Четыре фамилии приходится на Англию. Мне не полагается строить догадки, тем более делиться ими, но все же есть шанс, что убийца миссис Стюарт находится среди них.
- Правда?
- Да… Но прошу на меня не ссылаться.
- Ладно, не буду, - пообещал я. - Итак, ограбление - местная работа?
- Похоже.
«Грин, - подумал я. - Грин через «и» долгое. Грин мог нанимать их. А потом на пожарище он проверял качество их работы».
Я остановился. Мы стояли перед цветочным магазином, в котором работала Регина. Фрост поглядел на огромные желтые хризантемы, украшавшие ярко освещенную витрину, и перевел на меня вопросительный взгляд. Я полез в карман, достал шесть револьверных гильз и положил их в руку Фроста.
- Гильзы именно от того револьвера, из которого человек по фамилии Грин стрелял в меня. Он бросил их, когда перезаряжал оружие. Я говорил вам о них по телефону. Может, это убедит вас в том, что Грин способен на убийство.
- Ну… и что с того?
- Только предположение…
- Дальше, дальше!
- Грин находился в Англии в то самое время, когда была убита Регина…
Он уставился на меня и ждал продолжения.
- Может, Регина знала его. Ведь она была в галерее в Австралии. Может быть, она узнала его, когда увидела в доме среди бандитов… Вероятно, потому ее и убили - было явно недостаточно просто связать и заткнуть ей рот. Если бы она осталась жива, то несомненно смогла бы опознать его.
Теперь он выглядел так, словно ему не хватало воздуха.
- Но это все… предположения, - попробовал возразить он.
- Я знаю наверняка, что он был здесь через две недели после смерти Регины. Я знаю, что он по уши увяз в продаже картин, которые потом выкрадывали у владельцев. Я знаю наверняка, что он убил бы каждого, кто мог бы обвинить или выдать его. А остальное… ну, это уже ваши заботы!
Я продолжал идти к остановке автобуса. Он шел за мной с растерянным видом.
- Все хотели бы знать, - проговорил он, - как вы напали на след организации?
- Подсказка информатора, - усмехнулся я.
- Какого информатора?
«Информатор, - мелькнуло у меня, - контрабандист в модном пальто с великолепной прической и сумочкой из крокодиловой кожи».
- Информаторов не выдают, - заявил я.
Он вздохнул, остановился и вытащил из пиджака кусочек оторванной ленты телекса.
- Вы знакомы с инспектором по фамилии Портер?
- Разумеется.
- Он переслал вам сообщение.
Фрост передал мне ленту. Я прочитал аккуратно напечатанные слова:
«Передайте большое спасибо художнику-англичанину».
- Вы можете кое-что передать Портеру?
- Могу, конечно. Что?
- «Пустое», - продиктовал я.
***
Я стоял в темноте возле дома своего кузена. Он сидел в освещенной гостиной, глядя на портрет Регины, стоявший на камине все еще без рамы. Я позвонил.
Дональд медленно подошел и открыл.
- Чарльз? - несколько удивился он. - А я полагал, что ты в Австралии.
- Вчера прилетел.
- Заходи.
Мы прошли на кухню, где по крайней мере было тепло, и сели по разные стороны стола. Он выглядел изможденным стариком, тенью человека, который уходит из жизни.
- Как идут дела? - спросил я.
- Дела? - хмуро переспросил он.
- Торговля вином.
- Я с тех пор не был в конторе.
- Но если у тебя до сих пор не было проблем с наличными, они появятся.
- Мне все равно!
- Ты застрял, как иголка на пластинке. Проигрываешь один и тот же мотив… - Он смотрел на меня без всякого выражения. - Но теперь полиция знает, что это не ты организовал ограбление.
Он медленно кивнул.
- Полицейский… инспектор Уолл… приходил и сообщил мне…
- Ну, а дальше?
- Теперь это не имеет значения.
- Из-за Регины?
Он не ответил. Глаза его затуманились.
- Тебе нужно трезво оценить обстановку, Дональд. Она мертва. Уже пять недель и три дня, как она умерла. Ты хочешь ее увидеть сейчас?
Он страшно перепугался.
- Нет, Чарльз. Конечно нет!
- Тогда брось думать о ее мертвом теле!
- Чарльз! - Он вскочил, опрокинув стул, вне себя от ярости.
- Она в ящике холодильника, - сказал я. - А тебе нужно похоронить ее в холодной сырой земле. Разве не все равно?
- Убирайся! - Он повысил голос. - Я больше не хочу тебя слушать.
- То, из-за чего ты убиваешься, - терпеливо уговаривал его я, - это уже не Регина. Пойми, Дональд, то, что лежит в холодильнике, уже не Регина. Настоящая Регина - в твоем сердце, в твоей памяти. Единственная возможная жизнь, которую ты можешь ей дать, это помнить о ней. Ее бессмертие - в твоей жизни. И своим отказом от жизни ты убиваешь ее вторично.
Он резко повернулся и вышел. Я слышал, как он пересек холл, и догадался, что он направляется в гостиную. Через минуту я пошел за ним. Створки дверей были закрыты.
Я открыл двери и вошел. Он сидел на стуле на своем обычном месте.
- Убирайся… - вяло произнес он.
«Какой прок в том, - подумал я, - что человека сбрасывают с балкона, стреляют в него, швыряют о камни, а в итоге он не может спасти своего кузена».
- Я забираю картину с собой в Лондон, - громко и безапелляционно заявил я.
Он забеспокоился и вскочил на ноги.
- Нет!..
- Да. И немедленно!
- Ты не сделаешь… Ты отдал ее мне…
- Ее нужно вставить в раму. Иначе ее скрутит и перекорежит.
- Ты не заберешь ее.
- Ты тоже можешь поехать ко мне.
- Я не могу уехать отсюда!
- Почему?
- Не будь идиотом! - взорвался он. - Ты сам знаешь почему. Потому что…
- Регина будет там, где будешь ты. Стоит подумать о ней, как она будет с тобой.
Никакой реакции.
- Она была необыкновенная. Ужасно, что ее не стало. Но она заслуживает того, чтобы ты сделал для нее все, что возможно.
Опять ничего.
- Она не в этой комнате, а в твоих мыслях. И ты можешь взять ее с собой куда угодно.
Ничего.
Я подошел к камину и снял картину. Лицо Регины улыбалось, полное жизни.
«Но левую ноздрю следовало бы нарисовать несколько мягче…» - подумал я.
Дональд не пытался останавливать меня. Я тихо коснулся его руки.
- Давай выведем твою машину и поедем ко мне в Хитроу. Немедленно!
Дональд продолжал молчать.
- Вставай! - коротко приказал я. Он начал тихонько плакать.
Я глубоко вздохнул и взглянул на часы.
- Хватит! - сказал я через пару минут. - А бензин у тебя есть?
- Мы сможем заправиться… на шоссе… - ответил он, мучительно шмыгая носом.
- Понятия не имею. Он попросил меня принести их, вот и все. Я тихонько вышел в холл. Он стоял передо мной в каких-нибудь шести футах. Я мог бы дотянуться и тронуть его. На мой взгляд, это было достаточно близко и должно было удовлетворить Портера.
Обитатели «Хилтона» окружили нас неправильным полукругом, стараясь понять, что за драма разыгрывается на их глазах.
- Так мистер Тодд попросил вас ппинести картины? - громко спросил Портер.
- Конечно.
Взгляд Портера метнулся ко мне:
- Вы просили его?
- Нет, - коротко ответил я.
Мельбурнская полиция, ясное дело, добивалась взрывного эффекта. Но то, что произошло, намного превысило мои ожидания. Никакой тихой очной ставки и в завершение ее тихого и мирного ареста. Мне бы следовало вспомнить собственные теории об особой жестокости того, кто всем заправлял в этой шайке.
Я оказался лицом к лицу с разъяренным быком. Он сообразил, что его одурачили. Ярость вздымалась в нем как гейзер, а его руки уже тянулись к моей шее.
- Ты мертвый! - завопил он. - Ты же мертвый, разрази тебя гром!
Он сбил меня с ног. Я задыхался под тяжестью его веса. Напрасны были все мои попытки отбиться от него кулаками. Его гнев изливался на меня как лава. Бог знает, какие у него были намерения, но люди Портера успели оттащить его, прежде чем он прикончил меня. Поднявшись с большим трудом, я услышал, как щелкнули наручники.
Теперь он стоял рядом со мной, тяжело дыша, его скованные руки тряслись, злобные глаза налились кровью. Один миг неудержимой ярости, свирепого неистовства - и всю его внешнюю цивилизованность сдуло как ветром. Открылось жестокое и неприглядное нутро.
- Привет, Хадсон, - сказал я.
- Прошу извинить меня, - небрежно произнес Портер. - Но я не думал, что он сбесится. По виду такой воспитанный…
- Атавизм, - сказал я.
- Что? - не понял Портер.
- Он всегда был дикарем. Подспудно.
- Ну, вам виднее. Я его вижу впервые.
Он кивнул нам и поспешил за своим пленником, которого сопровождали полицейские.
Постояльцы отеля, поглядев на нас минуту-другую, тоже начали расходиться. Совершенно обессиленные, мы сели на кушетку.
Джик взял руку Сары и крепко сжал. Она накрыла своей ладонью мою.
На все ушло девять дней. Но для нас они были вечностью.
- Не знаю, как вы, - вздохнул Джик, - а я бы не отказался выпить пива…
***
- Тодд, - сказала Сара, - ну, начинай!
Мы устроились в моей спальне, Джик и Сара в умиротворенном состоянии духа, а я - в халате Джика, комната благоухала лекарствами.
- О Хадсоне?
- А о ком же еще? Я не засну, пока ты нам всего не расскажешь!
- Ну… я искал подобного типа, искал еще до того, как встретился с ним…
- Но почему?
- В связи с вином, - объяснил я. - В связи с вином, украденным из подвала Дональда. Тот, кто укр amp;д его, не только знал, что оно существует… Он знал, что в доме есть подвал и в него ведет неприметная дверь, сделанная в виде стенного шкафа. Я сам много раз бывал в доме Дональда, но даже не догадывался о существовании подвала. Преступники привезли с собой ящики нужных размеров. Вино обычно ставится по двенадцать бутылок в ящик, а у Дональда украли около двух тысяч бутылок. На такое количество нужно потратить немало времени, а для взломщиков лишнее время - лишний риск… И еще одно обстоятельство. Вино было особенное - небольшое состояние, как говорил Дональд. Вино, которое продают и покупают как недвижимость, стоит оно недельную зарплату за бутылку… И без профессионала нельзя было обойтись, нужно было знать, как его хранить и как продавать… А так как Дональд сам занимался вином и целью его поездки в Австралию было вино, я сразу принялся искать человека, который знал Дональда, знал, что он купил Маннинга, разбирался в хорошем вине и в торговле им. И вот понял: Хадсон Тейлор - именно тот, кого я ищу. Однако сначала мне показалось, что все не так просто… потому что внешне он был не такой, как я предполагал.
- Мягкий и дружелюбный, - подсказала Сара.
- И состоятельный, - добавил Джик.
- Скорее всего, он просто деньголик, - сказал я, откидывая край одеяла и с вожделением взирая на прохладную белую простыню.
- Кто-кто?
- Деньголик. Я сам придумал термин для обозначения тех, кто любит деньги так, как алкоголик - спиртное.
- Таких в мире много, - заявил Джик. Я отрицательно покачал головой:
- В мире много пьяниц. А алкоголики - больные. И деньголики - такие же. Им всегда не хватает. Они не могут освободиться от этой зависимости. Сколько бы они ни имели, они все равно хотят еще. Кстати, я имею в виду не заурядных дельцов, сколачивающих себе состояние, а настоящих безумцев. Деньги, деньги, деньги! Как наркотики… Деньголики пойдут на все, чтобы достать деньги… Похищение детей, ограбление банков, убийства… Да они и собственных бабушек продадут. Все что угодно!
Я сидел на постели с ногами, потому что чувствовал себя ужасно скверно. Горели многочисленные ссадины, саднили порезы. Думаю, у Джика тоже.
- Деньголизм, - проговорил Джик, словно диктор, обращаясь к невидимой аудитории, - это распространенное инфекционное заболевание, которым страдает каждый, кто ощутил когда-либо жажду денег. То есть все…
- Давай про Хадсона, - потребовала Сара.
- Хадсон - блестящий организатор. Когда я прибыл сюда, то не думал, что организация окажется такой разветвленной, но точно знал, что за кулисами скрывается незаурядный режиссер. Понимаете, что я имею в виду? Дело было задуманно как межконтинентальная операция.
Джик открыл банку с пивом и скривился от боли, протягивая ее мне.
- Но потом Хадсон убедил меня в том, что я ошибался в отношении его персоны, - продолжал я, отпивая освежающую жидкость, - потому что он был слишком осторожным. Он сделал вид, что ему нужно поискать в записях название галереи, где Дональд приобрел картину. Разумеется, он относился ко мне не как к потенциально опасному человеку, а как к кузену Дональда. Пока не переговорил на ипподроме с Уэксфордом.
- Припоминаю, - вставила Сара. - Ты еще сказал, что их знакомство все меняет.
- Да… Возможно, он лишь сообщил Уэксфорду, что я кузен Дональда. Но Уэксфорд, понятно, в свою очередь доложил ему, что я встретил Грина на развалинах усадьбы Мейзи в Суссексе, а потом вдруг оказался в галерее, где рассматривал оригинал картины, сожженной в доме Мейзи.
- Боже! - воскликнул Джик. - Теперь неудивительно, что нам пришлось ехать до самого Алис-Спрингса.
- Конечно. Только в те дни я еще не думал, что мне нужен именно Хадсон. Я искал жестокого человека, который совершает преступления руками своих подчиненных. Хадсон таким не выглядел… Единственная пустяковая трещинка в его маске обнаружилась, когда он неожиданно проиграл на скачках. Он с такой силой вцепился в бинокль, что даже пальцы у него побелели. Но нельзя же считать человека злоумышленником лишь на том основании, что его огорчает неожиданный проигрыш!
- Я согласен с твоим определением, - задумчиво усмехнулся Джик.
- У меня было время поразмыслить в больнице Алис-Спрингса. Те гориллы просто не могли прибыть туда из Мельбурна за такой короткий промежуток времени. Однако они могли появиться из Аделаиды. База Хадсона располагалась именно там… Но все доказательства оказывались слишком хлипкими.
- Начнем с того, что они могли прибыть в Алис заранее, - логично отметил Джик.
- Верно, могли. Но зачем? - зевнул я. - Потом вечером, когда разыгравался кубок, ты сказал, что Хадсон расспрашивал тебя обо мне. И я подумал, откуда он вас знает.
- А ведь я тоже удивилась, только не придала этому значения. Мы же видели его с верхней трибуны, значит, возможно, он где-то видел тебя с нами.
- Вас знал парень из Художественного центра. Он был на скачках. Он же вел вас до самого «Хилтона» и показал Грину.
- Ну, а Грин - Уэксфорду, а тот - Хадсону? - предположил Джик.
- Вполне возможно.
- К тому времени, - продолжал Джик, - они поняли, что надо избавиться от тебя, и у них был великолепный шанс, но они допустили промашку… Хотел бы я послушать, что происходило, когда они узнали об ограблении галереи! - Он захохотал и опрокинул банку, допивая пиво.
- На следующее утро, - продолжал я, - посыльный принес письмо от Хадсона в «Хилтон». Как он дознался, что мы живем там?
Они оба удивленно смотрели на меня.
- Может быть, Грин ему сказал? - предположил Джик. - Но, во всяком случае, не мы. Мы никому и ничего не говорили.
- У меня тоже никто не спрашивал, - сказал я. - В письме предлагалось посетить его виноградник. Ну, если бы не мои сомнения, то я поехал бы. Он считался другом Дональда… а виноградник - это даже интересно. С его точки зрения, во всяком случае, следовало попробовать.
- Наверное, ты прав, - согласился Джик.
- Вечером после кубка мы остановились в мотеле возле Бокс-Хил-ла. Я позвонил в Англию инспектору Фросту, ведущему дело Дональда. Я попросил его задать моему кузену несколько вопросов… А утром под Веллингтоном я получил на них ответы.
- Мне кажется, будто сегодняшнее утро было несколько лет назад, - сказала Сара.
- Угу…
- И какие ты задал вопросы и получил ответы?
- Вопросы: рассказывал ли Дональд Хадсону про свое вино в подвале, говорил ли он то же самое Уэксфорду и не Хадсон ли предложил Дональду пойти вместе с Региной посмотреть на Маннинга в Художественном центре. Ответы: «Да, конечно», «Нет, с какой стати» и просто «Да».
Они молча обдумывали услышанное. Потом Джик бросил монету в прорезь комнатного рефрижератора и получил еще банку пива.
- А что дальше? - спросила Сара.
- Мельбурнская полиция заявила, что у меня нет доказательств. Вот если бы удалось их получить, тогда бы они занялись Хадсоном всерьез. Пришлось забросить приманку в виде картин… У полиции это получилось блестяще.
- Как, как им это удалось?
- Дали возможность Уэксфорду «случайно» послушать обрывки информации из нескольких отелей о необычных вещах, хранящихся в их камерах хранения, в том числе и о картинах в «Хилтоне». После нашего прибытия ему предоставился случай воспользоваться телефоном, когда, как он предполагал, никто его не подслушивал. И он позвонил Хадсону и все передал ему. Тогда тот сам составил письмо от моего имени и отправился в отель за картинами.
- Он, видимо, свихнулся?
- Просто дурак. Правда, он считал, что меня уже нет в живых… и не подозревал, что за ним следят. Ему и в голову не пришло, что полиция может подслушать звонок Уэксфорда… Фрост заверил меня, будто Уэксфорд считал, что пользуется обычным аппаратом из обычной телефонной будки…
- Но это же подло, - решила Сара.
Я снова зевнул, прикрываясь ладонью.
- Чтобы поймать подлеца, иногда приходится прибегать к ответной подлости.
- Кто бы мог подумать, что Хадсон окажется таким негодяем? - произнесла она. - Он так… так хорошо держался! Кто бы мог подумать, что под доброжелательной, сердечной внешностью люди способны скрывать такую страшную жестокость? Неужели такое вообще возможно?
- А что, по-твоему мнению, я рисую? - Джик встал со своего места и потянул за собой Сару. - Вазы с цветочками? - Он перевел взгляд на меня. - Лошадей?
***
На следующее утро мы попрощались в Мельбурнском аэропорте, в котором, казалось, провели немалую часть жизни.
- Как-то странно, что мы расстаемся, - сказала Сара. - Ты вошел в нашу жизнь…
- Я еще как-нибудь приеду к вам. Они молча кивнули.
- Ну… - Мы, не сговариваясь, посмотрели на часы.
Это было похоже на все расставания, когда многого не скажешь. Мы по глазам друг друга видели, что скоро будем с грустью вспоминать эти десять дней. Как то, что мы делали во время нашей сумасбродной юности. Как нечто далекое.
- Ты взялся бы за все снова? - вдруг спросил Джик.
Без всякой связи я подумал о военных летчиках, которым посчастливилось выжить и которые вспоминают события сорокалетней давности. Стоила ли победа пролитой крови, труда и постоянного риска сложить голову? Жалеют ли они о прошлом?
Я улыбнулся. Для меня не имело значения то, что будет через сорок лет. То, что будущее сделает с прошлым, - это его собственная трагедия. Гораздо важнее другое - то, что мы делаем сегодня.
- Наверное, взялся бы!
Я наклонился и поцеловал Сару, жену моего старого друга.
- Эй! - громко сказал он. - Найди себе собственную!
Глава 17
Мейзи увидела меня прежде, чем я заметил ее, и устремилась навстречу большой ярко-красной птицей, распростершей крылья.
Понедельник. Время ленча. Вулверхемптонские скачки. Холодно, и моросит дождь.
- Привет, дорогой, я так рада, что вы вернулись! Как долетели? Это же не ближний свет, а? Да еще на такой реактивной штуке! - Она похлопала меня по руке, зорко вглядываясь в лицо. - Вам, сдается, солоно пришлось, дорогой. Вы не обижаетесь на меня за такие слова? Вам не удалось загореть. А ужасные раны на руке, наверное, очень вам досаждают, да и ходите вы как-то слишком уж осторожно…
Она замолчала, чтобы взглянуть, как мимо нас на старт проходит группа жокеев. Яркие камзолы на фоне прозрачного серого тумана. Тема картин Маннинга.
- Вы поставили на кого-нибудь, дорогой? Вам не холодно? Я считаю, что джинсы не годятся зимой, потому что они все-таки из хлопка, дорогой, не забывайте. А как вам жилось в Австралии? То есть удалось найти что-нибудь интересное?
- О, мне придется долго рассказывать.
- Тогда пойдемте в бар. Вы не против?
Она заказала большие порции бренди с имбирным элем и устроилась за маленьким столиком. В ее добрых глазах появилось выражение тревоги и ожидания.
Я рассказал ей про организацию Хадсона, Мельбурнскую галерею и про список иностранных покупателей.
- И я была в том списке?
- Конечно, - ответил я.
- И вы передали его полиции? - встревожилась она.
- Успокойтесь, Мейзи, - усмехнулся я. - Ваша фамилия была уже вычеркнута. А я зачеркнул ее еще раз основательно. Теперь ее никто не прочтет, особенно на копии.
Она широко улыбнулась.
- А вас не назовешь дураком, дорогой! Тут я был не очень убежден.
- Но боюсь, что девять тысяч фунтов вы потеряли окончательно.
- О да, дорогой, - заявила она бодро. - Так мне и надо за попытку обмануть таможню, хотя, если говорить искренне, дорогой, при подобных обстоятельствах я, пожалуй, снова сделала бы то же самое, потому что налоги, дорогой, выводят меня из себя. Но я так рада, дорогой, что они не постучат в мою дверь или, вернее, к моей Бетти, потому что я, разумеется, живу у нее, как вас, наверное, уведомили уже в «Бич-отеле», пока мой дом не будет готов.
- Какой дом?
- Да, дорогой, я решила не восстанавливать усадьбу в Уортинге, потому что без тех вещей, которые мы покупали вместе с Арчи, она уже никогда не будет такой, как раньше. Так вот, я продаю участок за немалые деньги, дорогой, а себе подобрала хорошее местечко по дороге с ипподрома в Сандаунском заповеднике.
- И вы уже не собираетесь в Австралию?
- Нет, дорогой. Австралия слишком далеко. Понимаете, дорогой, далеко от Арчи…
Я понимал. Мне очень нравилась Мейзи.
- Боюсь, что я потратил все ваши деньги.
Она улыбнулась, склонив голову набок и гладя сумочку.
- Пустое, дорогой. Значит, вы нарисуете две картины. На одной меня, а на другой мой новый дом…
После третьего заезда я ушел, сел на поезд до Шрузбери, а оттуда автобусом добрался до официальной обители Фроста.
Он сидел в кабинете, с головой погрузившись в какие-то бумаги. Присутствовал также начальник отдела старший инспектор Уолл, который в свое время так потрепал нервы Дональду. Его я видел впервые. Мы довольно холодно пожали руки друг другу. Глаза Уолла скользнули по моей куртке, джинсам и бутсам, не изменив своего выражения. Мне предложили стул из пластика.
С чуть заметной усмешкой Фрост сказал:
- Вы там разворошили целый муравейник.
Уолл даже нахмурился, явно не одобряя такой фривольности.
- Обнаружилось, что вы напали на весьма разветвленную организацию. - Они оба устремили взгляд на гору бумаг.
- Вы рассказали обо всем Дональду? - спросил я. Фрост промолчал.
- Мы проинформировали мистера Стюарта, - деревянным голосом проговорил Уолл, - что ограбление его дома и смерть миссис Стюарт - дело преступной организации, о которой он не мог знать и действия которой не мог предотвратить.
Холодные, удобные слова.
- До него дошло то, что вы ему сказали? Брови Уолла удивленно выгнулись.
- Я лично посетил его. Мне кажется, что он отлично все понял.
- А как с Региной?
- С телом миссис Стюарт, - поправил Уолл.
- Дональд очень хочет похоронить ее.
Фрост посмотрел на меня с почти человеческим сочувствием.
- Сложность в том, - проговорил он, - что в случае убийства тело потерпевшего должно сохраняться у нас, потому что адвокат защиты имеет право потребовать собственную экспертизу. В данном случае мы никого не смогли обвинить в убийстве. - Он откашлялся. - Мы выдадим тело миссис Стюарт для захоронения, как только будут улажены все формальности.
Я нервно сцепил пальцы.
- Успокойтесь. Ваш кузен и так многим вам обязан. Большего вы сделать не могли.
- Ладно, - криво усмехнулся я. - Тогда пойду проведаю его.
Уолл снова подал мне руку, а Фрост провел меня через холл на улицу. В ранних зимних сумерках ярко светились огни.
- Неофициально, - сказал он, медленно шагая за мной, - могу сообщить, что мельбурнская полиция нашла в галерее список людей, являющихся известными взломщиками. Они распределены по странам, как и покупатели. Четыре фамилии приходится на Англию. Мне не полагается строить догадки, тем более делиться ими, но все же есть шанс, что убийца миссис Стюарт находится среди них.
- Правда?
- Да… Но прошу на меня не ссылаться.
- Ладно, не буду, - пообещал я. - Итак, ограбление - местная работа?
- Похоже.
«Грин, - подумал я. - Грин через «и» долгое. Грин мог нанимать их. А потом на пожарище он проверял качество их работы».
Я остановился. Мы стояли перед цветочным магазином, в котором работала Регина. Фрост поглядел на огромные желтые хризантемы, украшавшие ярко освещенную витрину, и перевел на меня вопросительный взгляд. Я полез в карман, достал шесть револьверных гильз и положил их в руку Фроста.
- Гильзы именно от того револьвера, из которого человек по фамилии Грин стрелял в меня. Он бросил их, когда перезаряжал оружие. Я говорил вам о них по телефону. Может, это убедит вас в том, что Грин способен на убийство.
- Ну… и что с того?
- Только предположение…
- Дальше, дальше!
- Грин находился в Англии в то самое время, когда была убита Регина…
Он уставился на меня и ждал продолжения.
- Может, Регина знала его. Ведь она была в галерее в Австралии. Может быть, она узнала его, когда увидела в доме среди бандитов… Вероятно, потому ее и убили - было явно недостаточно просто связать и заткнуть ей рот. Если бы она осталась жива, то несомненно смогла бы опознать его.
Теперь он выглядел так, словно ему не хватало воздуха.
- Но это все… предположения, - попробовал возразить он.
- Я знаю наверняка, что он был здесь через две недели после смерти Регины. Я знаю, что он по уши увяз в продаже картин, которые потом выкрадывали у владельцев. Я знаю наверняка, что он убил бы каждого, кто мог бы обвинить или выдать его. А остальное… ну, это уже ваши заботы!
Я продолжал идти к остановке автобуса. Он шел за мной с растерянным видом.
- Все хотели бы знать, - проговорил он, - как вы напали на след организации?
- Подсказка информатора, - усмехнулся я.
- Какого информатора?
«Информатор, - мелькнуло у меня, - контрабандист в модном пальто с великолепной прической и сумочкой из крокодиловой кожи».
- Информаторов не выдают, - заявил я.
Он вздохнул, остановился и вытащил из пиджака кусочек оторванной ленты телекса.
- Вы знакомы с инспектором по фамилии Портер?
- Разумеется.
- Он переслал вам сообщение.
Фрост передал мне ленту. Я прочитал аккуратно напечатанные слова:
«Передайте большое спасибо художнику-англичанину».
- Вы можете кое-что передать Портеру?
- Могу, конечно. Что?
- «Пустое», - продиктовал я.
***
Я стоял в темноте возле дома своего кузена. Он сидел в освещенной гостиной, глядя на портрет Регины, стоявший на камине все еще без рамы. Я позвонил.
Дональд медленно подошел и открыл.
- Чарльз? - несколько удивился он. - А я полагал, что ты в Австралии.
- Вчера прилетел.
- Заходи.
Мы прошли на кухню, где по крайней мере было тепло, и сели по разные стороны стола. Он выглядел изможденным стариком, тенью человека, который уходит из жизни.
- Как идут дела? - спросил я.
- Дела? - хмуро переспросил он.
- Торговля вином.
- Я с тех пор не был в конторе.
- Но если у тебя до сих пор не было проблем с наличными, они появятся.
- Мне все равно!
- Ты застрял, как иголка на пластинке. Проигрываешь один и тот же мотив… - Он смотрел на меня без всякого выражения. - Но теперь полиция знает, что это не ты организовал ограбление.
Он медленно кивнул.
- Полицейский… инспектор Уолл… приходил и сообщил мне…
- Ну, а дальше?
- Теперь это не имеет значения.
- Из-за Регины?
Он не ответил. Глаза его затуманились.
- Тебе нужно трезво оценить обстановку, Дональд. Она мертва. Уже пять недель и три дня, как она умерла. Ты хочешь ее увидеть сейчас?
Он страшно перепугался.
- Нет, Чарльз. Конечно нет!
- Тогда брось думать о ее мертвом теле!
- Чарльз! - Он вскочил, опрокинув стул, вне себя от ярости.
- Она в ящике холодильника, - сказал я. - А тебе нужно похоронить ее в холодной сырой земле. Разве не все равно?
- Убирайся! - Он повысил голос. - Я больше не хочу тебя слушать.
- То, из-за чего ты убиваешься, - терпеливо уговаривал его я, - это уже не Регина. Пойми, Дональд, то, что лежит в холодильнике, уже не Регина. Настоящая Регина - в твоем сердце, в твоей памяти. Единственная возможная жизнь, которую ты можешь ей дать, это помнить о ней. Ее бессмертие - в твоей жизни. И своим отказом от жизни ты убиваешь ее вторично.
Он резко повернулся и вышел. Я слышал, как он пересек холл, и догадался, что он направляется в гостиную. Через минуту я пошел за ним. Створки дверей были закрыты.
Я открыл двери и вошел. Он сидел на стуле на своем обычном месте.
- Убирайся… - вяло произнес он.
«Какой прок в том, - подумал я, - что человека сбрасывают с балкона, стреляют в него, швыряют о камни, а в итоге он не может спасти своего кузена».
- Я забираю картину с собой в Лондон, - громко и безапелляционно заявил я.
Он забеспокоился и вскочил на ноги.
- Нет!..
- Да. И немедленно!
- Ты не сделаешь… Ты отдал ее мне…
- Ее нужно вставить в раму. Иначе ее скрутит и перекорежит.
- Ты не заберешь ее.
- Ты тоже можешь поехать ко мне.
- Я не могу уехать отсюда!
- Почему?
- Не будь идиотом! - взорвался он. - Ты сам знаешь почему. Потому что…
- Регина будет там, где будешь ты. Стоит подумать о ней, как она будет с тобой.
Никакой реакции.
- Она была необыкновенная. Ужасно, что ее не стало. Но она заслуживает того, чтобы ты сделал для нее все, что возможно.
Опять ничего.
- Она не в этой комнате, а в твоих мыслях. И ты можешь взять ее с собой куда угодно.
Ничего.
Я подошел к камину и снял картину. Лицо Регины улыбалось, полное жизни.
«Но левую ноздрю следовало бы нарисовать несколько мягче…» - подумал я.
Дональд не пытался останавливать меня. Я тихо коснулся его руки.
- Давай выведем твою машину и поедем ко мне в Хитроу. Немедленно!
Дональд продолжал молчать.
- Вставай! - коротко приказал я. Он начал тихонько плакать.
Я глубоко вздохнул и взглянул на часы.
- Хватит! - сказал я через пару минут. - А бензин у тебя есть?
- Мы сможем заправиться… на шоссе… - ответил он, мучительно шмыгая носом.