Диккенс Чарльз. Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим (главы I-XXIX)

   - Вас давно здесь не было. В самом деле ваша профессия так увлекательна, что поглощает все ваше внимание? Я люблю, чтобы меня просвещали, если я чего-нибудь не знаю. Скажите, так ли это?
   Я ответил, что профессия мне действительно нравится, но, конечно, нельзя сказать, чтобы я был занят все время.
   - О! Как я рада, что это слышу. Я всегда рада, когда исправляют мои ошибки. Вы считаете свою профессию суховатой, правда?
   - Да, пожалуй, ее можно назвать чуть-чуть суховатой, - ответил я.
   - О! Вот почему вам нужен отдых, перемены... развлечения... правда? Ну, конечно, конечно. Но не кажется ли вам, что для него... это пожалуй, немножко... Я имею в виду не вас.
   Быстрый ее взгляд, брошенный на Стирфорта, который вел под руку мать, дал мне понять, кого она имеет в виду. Но, кроме этого, я ничего не понял. Не сомневаюсь, что на моем лице отразилось замешательство.
   - Не кажется ли... Я совсем не хочу что бы то ни было утверждать, мне хотелось бы только знать... не слишком ли это его поглощает... не стал ли он... как бы это сказать... отлынивать от поездок к матери, которая так слепо любит его... Как вам кажется? А?
   И снова быстрый взгляд на Стирфорта и его мать, и взгляд на меня взгляд, который пытался проникнуть в сокровенную глубину моих мыслей.
   - Пожалуйста, не думайте, мисс Дартл... - начал я.
   - Да что вы! - перебила она. - Избави бог! Неужто вам кажется, будто я что-то думаю? О, я совсем не подозрительна! Я только спрашиваю. Я ничего не утверждаю. Я хотела бы, составляя свое мнение, опереться на ваши слова. Значит? Это не так? Ах, как я рада это узнать!
   - Разумеется, я не виноват в отлучках Стирфорта из дому более длительных, чем обычно, - если только дело обстоит таким образом, - ответил я, несколько смущенный. - Но об этих отлучках я не знал ничего вплоть до нашего теперешнего разговора. Все это время я его не видел. Мы встретились только вчера вечером.
   - Не видели?
   - Не видел, мисс Дартл!
   Она смотрела мне прямо в глаза, и лицо ее как-то вытянулось и побледнело, а старый шрам резко выступил на верхней изуродованной губе, потом на нижней, а затем протянулся вкось еще ниже. Это было ужасное зрелище, и столь же ужасными показались мне ее блестящие глаза, когда она спросила, пристально глядя на меня:
   - Что же он делает?
   Растерявшись, я повторил этот вопрос, обращаясь скорее к самому себе, чем к ней.
   - Что же он делает? - снова спросила она с такой страстностью, что казалось, ее пожирает какой-то внутренний огонь. - И в чем помогает ему этот человек, который всегда смотрит на меня такими лживыми глазами? Я не прошу вас предавать вашего друга, если вы честны и благородны! Но я прошу сказать, что с ним происходит? Что его сейчас гложет - злоба, ненависть, гордость, тревога, какая-нибудь дикая фантазия, любовь?
   - Как мне вас убедить, мисс Дартл, что я знаю о Стирфорте не больше, чем тогда, когда приехал сюда в первый раз, - сказал я. - Я ничего не могу вам сказать. Я уверен, что ровно ничего и нет! Я даже не понимаю, что вы имеете в виду.
   Не отрываясь, она смотрела на меня, и судорога пробежала по этому зловещему шраму, что всегда связывалось у меня с представлением о боли; уголок ее рта приподнялся, словно от презрения или от жалости, не чуждой презрению. Она мгновенно прикрыла шрам рукой - худой и хрупкой, напоминавшей прозрачный фарфор в те минуты, когда она, сидя у камина, защищала ею свое лицо от огня... Затем она торопливо и задыхаясь от волнения прошептала: "Заклинаю вас, молчите об этом!" - и больше не произнесла ни слова.
   Присутствие сына доставляло миссис Стирфорт огромную радость, а на этот раз Стирфорт был особенно почтителен и внимателен к ней. Очень интересно было следить за ними, когда они находились вместе, не только потому, что их связывала взаимная любовь, но и потому, что они походили друг на друга, причем его страстность и надменность приобрели у нее благодаря ее полу и возрасту оттенок какого-то благородства и изящества. Не раз я думал, что, к счастью, никогда меж ними не возникало серьезного повода для ссор, ибо людям с такими натурами, - вернее, тем, у которых одна натура, но с разными оттенками, - куда трудней помириться, чем людям, у которых характеры совсем несходны. Должен сознаться, пришел я к такой мысли не самостоятельно, но меня натолкнули на нее слова Розы Дартл.
   За обедом она сказала:
   - Ох! Если бы кто-нибудь мог ответить мне на вопрос, который занимает меня целый день!
   - Что же вас занимает, Роза? Не будьте такой загадочной, - сказала миссис Стирфорт.
   - Загадочной?! - воскликнула та. - Да что вы! Вы считаете, что я загадочная?
   - Разве я не убеждаю вас все время говорить просто и ясно? - заметила миссис Стирфорт.
   - Ох! Значит, я говорю не просто? Но будьте ко мне снисходительны. Я ведь задаю вопросы только для того, чтобы узнать то, чего не знаю! А мы никогда не знаем самих себя.
   - Эта привычка стала вашей второй натурой, - сказала миссис Стирфорт, не проявляя ни малейшего неудовольствия, - но я помню, Роза, да и вы тоже должны помнить, что раньше вы держались по-другому. Вы были тогда более доверчивой и не такой скрытной.
   - Да, конечно, вы правы. Дурные привычки укореняются. Не так ли? Более доверчивой и не такой скрытной! Не могу только понять, как это я изменилась, сама того не замечая. Очень странно. Постараюсь стать такой, какой была прежде.
   - Это было бы хорошо, - сказала миссис Стирфорт, улыбаясь.
   - О! Вот вы увидите! - воскликнула Роза Дартл. - Буду учиться искренности у... ну, скажем, у... Джеймса.
   - Лучшей школы, Роза, вы не найдете, - быстро сказала миссис Стирфорт, так как слова Розы Дартл всегда звучали несколько саркастически, хотя бы она и говорила самым невинным тоном.
   - Я в этом нисколько не сомневаюсь, - отозвалась та с необычным жаром. - Если я вообще в чем-нибудь не сомневаюсь, то именно в этом.
   Миссис Стирфорт, как мне показалось, пожалела о своем легком раздражении, ибо сказала благодушно:
   - Прекрасно, дорогая Роза, но вы нам не объяснили, что же вас тревожит.
   - Что меня тревожит? - переспросила Роза с подчеркнутым спокойствием. Только одно: если два человека походят друг на друга своим моральным обликом... Можно ли так выразиться?
   - Выражение не хуже, чем любое другое, - вставил Стирфорт.
   - Благодарю. Так вот: если два человека походят друг на друга своим моральным обликом, то не грозит ли опасность, что между ними, в случае серьезной размолвки, возникнет вражда более длительная и глубокая, чем между людьми разными?
   - Пожалуй, - сказал Стирфорт.
   - Вы так думаете? - отозвалась Роза Дартл. - Боже мой! Предположим теперь... ведь мы можем предполагать самые невероятные вещи, не правда ли?.. Предположим, у вас с матушкой произойдет какая-нибудь серьезная ссора...
   - Предположите что-нибудь другое, дорогая Роза, - добродушно засмеялась миссис Стирфорт. - Слава богу, нас с Джеймсом связывает чувство долга.
   - Так-так... - Тут мисс Дартл задумчиво кивнула головой. - Конечно... Это может помешать? Совершенно верно. Вот именно. Ах, какая я глупая, что высказала такое предположение! Как приятно узнать, что помешать может чувство долга! Я вам очень, очень благодарна.
   Я не могу пройти мимо одного обстоятельства, связанного с мисс Дартл, ибо у меня были основания вспомнить о нем впоследствии, когда открылось то, что уже нельзя было исправить. В течение всего дня, а в особенности после этого разговора, Стирфорт,- продолжая держаться на редкость легко и непринужденно, - прилагал все старания к тому, чтобы обворожить это странное существо и сделать мисс Дартл приятной собеседницей. Я не удивился, что он достиг своей цели. Не удивился я также и тому, что она сопротивлялась очарованию его несравненного искусства, - несравненной натуры, как я думал тогда, - ибо я знал, что Роза Дартл временами бывает желчной и упрямой. Я видел, как постепенно менялось выражение ее лица и изменился тон. Я видел, как она начинает смотреть на него с восхищением; я видел, как она пытается бороться с его всепобеждающим обаянием, и как ослабевает эта борьба, и как она сердится на себя, осуждая свою слабость. И в конце концов я увидел, что острый взгляд ее начинает смягчаться, улыбка становится кроткой, и я перестал ее бояться, - как боялся в течение целого дня, - и все мы сидели у камина и болтали и хохотали, не смущаясь и не сдерживая себя, словно малые дети.
   То ли потому, что мы сидели там так долго, то ли потому, что Стирфорт хотел сохранить за собой завоеванные позиции, - не знаю, но мы не оставались в столовой и пяти минут после ухода Розы Дартл.
   - Она играет на арфе, - прошептал Стирфорт, подходя к двери гостиной. Вот уж три года как никто ее не слышал, разве что моя мать.
   Он сказал это, странно усмехаясь, но усмешка мгновенно исчезла. Мы вошли в гостиную, где, кроме нас троих, никого не было.
   - Да не вставайте, дорогая Роза, не вставайте! (Она уже встала.) Ну, будьте милой хоть разок - спойте нам ирландскую песню.
   - Вам так нужна ирландская песня? - отозвалась она.
   - Очень нужна, - ответил Стирфорт. - Больше, чем все другие! Вот и Маргаритка ужасно любит музыку. Спойте нам ирландскую песню, Роза! А я посижу и послушаю, как бывало.
   Он не коснулся ее, не прикоснулся к стулу, с которого она поднялась, но уселся сам около арфы. Она стояла рядом с арфой и как-то странно перебирала правой рукой струны, не извлекая ни звука. Затем опустилась на стул, судорожно придвинула к себе арфу, заиграла и запела.
   Не знаю, в голосе ее или в игре было нечто такое, от чего песня казалась неземной; никогда я не слышал ничего подобного, не слышал и даже представить себе не мог. Было в ней что-то пугающее. Словно ее никто не написал, не положил на музыку, а она сама вырывалась из глубины страстной души, которая искала и не находила выражения в тихих переливах голоса и снова замирала, когда звуки смолкали. Я не мог произнести ни слова, когда Роза Дартл снова склонилась над струнами и начала правой рукой перебирать их, не извлекая звуков.
   Минуту спустя я пришел в себя, так как Стирфорт поднялся со стула, подошел к ней, смеясь обнял ее за талию и сказал:
   - А теперь, Роза, мы будем очень любить друг друга.
   Тут она ударила его, оттолкнула с яростью дикой кошки и выскочила из комнаты.
   - Что такое с Розой? - спросила миссис Стирфорт, входя в гостиную.
   - Она некоторое время была ангелом, мама, а теперь, для равновесия, ударилась в другую крайность, - ответил Стирфорт.
   - Ты не должен ее сердить, Джеймс. Помни: характер у нее стал раздражительный, не надо ее дразнить. Роза не возвратилась, и о ней не было сказано ни слова, пока я не пришел со Стирфортом в его комнату, чтобы попрощаться с ним перед сном. Он посмеялся над ней и спросил меня, приходилось ли мне видеть такое неистовое и непостижимое существо.
   Я подивился от всей души и спросил, догадывается ли он, почему она так неожиданно сочла себя оскорбленной.
   - А бог ее знает! - ответил Стирфорт. - Какая угодно причина, а может быть, никакой. Я уже вам говорил, что она решительно все, включая самое себя, тащит к точильному камню, чтобы отточить. Она походит на острый клинок и требует весьма осторожного обращения. Она существо опасное. Спокойной ночи.
   - Спокойной ночи, дорогой Стирфорт. Утром я уеду, прежде чем вы проснетесь. Спокойной ночи.
   Он не хотел меня отпускать, стоял передо мной, положив руки мне на плечи, как тогда у меня в комнате.
   - Маргаритка, - сказал он, улыбаясь, - хотя ваши крестные отец с матерью не нарекли вас этим именем, но я люблю вас так называть... И я бы хотел - о, как бы я хотел! - чтобы вы могли называть меня так!
   - Ну, что ж, я мог бы, если бы пожелал, - сказал я.
   - Маргаритка! Если что-нибудь нас разлучит, вспоминайте только самое хорошее, что есть во мне, старина! Давайте заключим договор. Вспоминайте только самое хорошее, если обстоятельства бросят нас когда-нибудь в разные стороны.
   - Для меня в вас нет ни самого хорошего, ни самого плохого, Стирфорт, сказал я. - Я вас всегда люблю одинаково нежно и неизменно.
   Как мне стало совестно, что иной раз я бывал, хотя бы мысленно, несправедлив к нему! Это признание готово было сорваться с моих уст. И оно сорвалось бы, если бы я не боялся предать доверившеюся мне Агнес и если бы знал, как заговорить, не рискуя ее предать, - сорвалось бы раньше, чем он сказал: "Да благословит вас бог, Маргаритка. Спокойной ночи". Но, пока я колебался, оно застыло у меня на губах. И мы пожали друг другу руку и расстались.
   Встал я на рассвете. Оделся, стараясь не шуметь, и заглянул к нему в комнату. Он спал глубоким сном, подложив под голову руку, - так, бывало, спал он и в школе.
   Очень скоро пришла пора, когда я готов был удивляться, как же это ничто не потревожило его покоя в эти мгновения, которые я провел возле его постели. Но он спал... вот таким я вижу его снова... спал так, как, бывало, спал в школе. И в этот тихий час я покинул его.
   Никогда больше не коснуться мне с дружеской любовью этой безвольной руки... Да простит вам бог, Стирфорт! Никогда, никогда!..
   КОММЕНТАРИИ
   "Жизнь, приключения, испытания и наблюдения Дэвида Копперфилда-младшего из Грачевника в Бландерстоне, описанные им самим (и никогда, ни в каком случае не предназначавшиеся для печати)" - таково было первоначальное полное заглавие романа. Первый выпуск его был издан в мае 1849 года, последующие выходили ежемесячно, вплоть до ноября 1850 года. В том же году роман вышел отдельным изданием под заглавием "Жизнь Дэвида Копперфилда, рассказанная им самим".
   Хотя в этой книге Диккенс и рассказал о некоторых действительных событиях своей жизни, она не является автобиографией писателя. Используя отдельные факты своей биографии, Диккенс свободно видоизменял их в соответствии с планом романа; рисуя образы своих героев, он брал лишь отдельные черты действительно существовавших людей. Рассказывая, к примеру, о тяжелом детстве маленького Дэвида, о его работе на винном складе и о крушении его детских надежд, Диккенс описал свои собственные переживания тех лет, когда ребенком он работал на фабрике ваксы. Он рассказал о своих занятиях юриспруденцией, но совершенно изменил условия, в которых эти занятия протекали; он описал свои занятия стенографией, сделав Дэвида парламентским репортером, но ничего не поведал о постепенном превращении своем из газетного репортера в известного писателя.
   Предисловие автора. - Настоящее предисловие было предпослано изданию 1869 года. Оно почти полностью повторяет предисловие к первому изданию (декабрь 1850 года), отличаясь от него лишь последним абзацем.
   Бабуин - обезьяна из семейства павианов.
   Бабу - обращение, принятое в Индии в XIX веке и соответствующее английскому "мистер".
   Бегума - так называлась в Индии принцесса или знатная дама мусульманского вероисповедания.
   ...получило при крещении имя Пегготи? - Это имя напоминает слово "пейген" (pagan), то есть язычник.
   ...хлопчатой бумагой из ювелирной лавки. - Во времена Диккенса в иных случаях специально обработанная бумага заменяла вату; на такой бумаге ювелиры обычно раскладывали драгоценности у себя в лавках.
   ...какой-нибудь владелец фабрики... - Город Шеффилд был центром производства металлических изделий в Англии.
   ...словно он был глаголом из английской грамматики. "Эм" (am) - первое лицо единственного числа настоящего времени от глагола "быть" (to be).
   ...перемешаны, как сухари с водой. - Имеется в виду вода, настоенная на сухарях, - популярный в Англии прохладительный напиток, напоминающий квас.
   ...был в далекие времена некий ребенок... - Вероятно, намек на евангельский рассказ о том, как мальчик Иисус беседовал в Иерусалимском храме с учеными ("Евангелие от Луки", II, 46-50).
   Родрик Рэндом, Перигрин Пикль, Хамфри Клинкер - герои романов английского писателя XVIII века Т. Смоллета ("Приключения Родрика Рэндома", "Приключения Перигрина Пикля", "Путешествие Хамфри Клинкера"), Том Джонс герой романа Г. Фильдинга (1707-1754) "История Тома Джонса найденыша". Векфилъдский священник - герой одноименного романа английского писателя XVIII века О. Гольдсмита.
   Блекхит - плато в графстве Кент, памятное в истории Англии; здесь в 1381 году Уот Тайлер собирал восставших крестьян, жителей Кента, для похода на Лондон.
   Боро. - Имеется в виду южный район Лондона Саутуорк, за рекой Темзой, который сохранил старинное название "Боро", некогда присваиваемое поселениям, получившим право представительства в парламенте.
   Бидл - низшее должностное лицо городского прихода (административного района), избираемое на один год жителями и утверждаемое в своей должности мировым судьей.
   Грамматическая школа - средняя школа, где основное внимание уделяется преподаванию древних языков.
   Дельфин - эмблема и название гостиницы.
   Ну, если не "раддер", так "стир"... - "Стир" (to steer) по-английски "отчаливать", "раддер" (rudder) - "руль". Таким образом, искажение фамилии не лишено смысла: оба слова имеют отношение к мореходству.
   "Книга мучеников" Фокса - сочинение английского богослова Джона Фокса (1516-1587), в котором он пересказал жития христианских мучеников.
   Пороховой заговор - католический заговор в Лондоне, имевший целью взорвать парламент в день его открытия королем Иаковом 5 ноября 1605 года (упоминания об этом заговоре неоднократно встречались в предыдущих томах наст, изд. и подробно комментировались).
   Блекфрайерс - район Лондона на берегу Темзы.
   Процессия лорд-мэра - ежегодная театрализованная процессия в честь вновь избранного мэра. Лорд-мэр и два шерифа должны были оплатить все расходы по процессии. В 1841 году, например, эти расходы достигали двух с половиной тысяч фунтов стерлингов, а общие расходы лорд-мэра из его собственных средств превышали в том же году десять тысяч фунтов; иными словами, главой лондонского магистрата мог быть только очень состоятельный человек.
   Уотермен - специальный слуга на стоянке пассажирских и почтовых карет; на его обязанности было поить лошадей и следить за очередностью посадки пассажиров.
   Аделфи - квартал в Лондоне.
   ...песенку о красотке Нэп, усладе Джека. - Имеется в виду одна из многочисленных песен, написанных композитором и поэтом Чарльзом Дибдином (1745-1814).
   Тюрьма Королевской Скамьи - долговая тюрьма, находившаяся в лондонском Боро.
   ...закутанный только в старое одеяло... - Речь идет об одном из персонажей романа Т. Смоллета "Приключения Родрика Рэндома", поэте Мелопойне, заключенном за долги в тюрьму, чей рассказ является историей неудачного литературного дебюта самого Смоллета.
   Монумент - колонна, воздвигнутая в 1677 году в память о лондонском пожаре 1666 года; она стоит вблизи того места, дальше которого пожар не распространился.
   Тауэр - старинная лондонская крепость на берегу Темзы, строившаяся начиная с XI века н. э. и превращенная с течением времени в главную тюрьму для государственных преступников, которых там же пытали и казнили.
   По Закону о несостоятельности... - По Закону о несостоятельности должник, находившийся в крайней нужде и владеющий имуществом, оцененным не свыше двадцати фунтов освобождался от заключения в долговой тюрьме.
   Флип - подогретая и подслащенная смесь пива с водкой.
   Тпру, Доббин! Но, Доббин! - популярная народная песенка.
   Обелиск - колонна, воздвигнутая в 1771 году на площади Сент-Джордж за Темзой, в южном Лондоне, в честь лорд-мэра Кросби, который добился освобождения из тюрьмы владельца типографии, заключенного в тюрьму за печатание отчетов о прениях в парламенте.
   "Смерть Нельсона" - популярная песня композитора Брэма.
   ...выходит за какого-то убийцу... - фамилия Мэрдстон созвучна слову "мэрдерер" (murderer) - убийца.
   Урна - сосуд для кипятка, несколько напоминающий самовар.
   ...вот как зовут этого джентльмена! - Джек - уменьшительное имя от "Ричард".
   ...бросить взгляд на... собор. - Речь идет о знаменитом Кентерберийском соборе, законченном постройкой в XVI веке.
   Доктор Уотс - английский богослов и писатель Исаак Уотс (1671-1748).
   Испанское море - часть Атлантического океана, примыкающая к северным берегам Южной Америки.
   ...говаривал... языком Катана... - Марк Порций Катан Старший (234-149 гг. до н. э.) - один из крупнейших политических деятелей и писателей древнего Рима. Борясь против влияния греческой культуры (которая, по его мнению, губительно действовала на староримскую простоту нравов), он сам хорошо знал греческий язык, литературу и философию, в частности произведения крупнейшего греческого философа-идеалиста Платона (427-347 гг. до н. э.)
   Пентонвилл - пригород Лондона.
   Генеральный атторни - высший чиновник ведомства юстиции, являющийся представителем короля и выступающий как глава прокурорского надзора.
   "Остролист" - популярная народная шотландская песенка на слова Р. Бернса (1759-1796).
   ...словно в "Макбете" - призрачная голова в шлеме. - Голова в шлеме появляется перед Макбетом в сцене вызова духов ведьмами (акт IV, сц. 1-я).
   ...обветшалое заведение "Золотой крест". - Упоминание об этой гостинице свидетельствует, что действие этой главы развертывается до 1829 года, так как гостиница "Золотой крест" была снесена в упомянутом году.
   Патены - деревянная подошва с металлическим ободком; прикреплялась к обуви ремешками. Во времена Диккенса патены заменяли калоши.
   Хайгет - в ту пору дачная местность на холме в пяти милях к северо-западу от Лондона.
   Панорама - Диккенс имеет в виду выставленную в 1827 году панораму Лондона работы художника Хорнера.
   ...лилии долин, которые не трудятся и не прядут - цитата из "Евангелия от Матфея", VI, 28.
   ...подобно древним письменам на стене. - Намек на библейскую легенду о вавилонском царе Валтасаре, на стене дворца которого появилась, во время пира, надпись, возвещавшая смерть Валтасара и гибель Вавилонского царства (см. "Книга пророка Даниила", V).
   "Когда буйный ветер дует, дует, дует" - песня на слова шотландского поэта Томаса Кемпбелла (1777-1844), использовавшего английскую народную балладу XVII века, в которой каждая строфа кончалась этими словами.
   "Уж нет его - и человек я снова!"... - слова Макбета на пиру после исчезновения призрака Банко (акт III, сц. 4-я).
   Иксион - легендарный царь Фессалии, домогавшийся любви богини Геры; за это преступление он был прикован в подземном царстве к вечно вращающемуся огненному колесу.
   Фамилия его была Уокер... - Слово "уокер" (walker) может означать "да неужто!", "ой ли!", "врешь!" и т. п.
   Фатима - персонаж арабской сказки об Аладине.
   "Бой coup" - искаженное французское "bon soir" (бон суар) - "добрый вечер".
   Проктор - адвокат при суде Докторс-Коммонс (см. ниже), судопроизводство в котором сильно отличалось от судопроизводства в общих судах. Прокторы были выделены в особую корпорацию, и кандидаты в прокторы проходили специальную подготовку. После ликвидации суда Докторс-Коммонс прокторы вошли в корпорацию поверенных (солиситоров).
   Докторс-Коммонс - ряд зданий некогда принадлежавших корпорации юристов, которые вели дела клиентов в церковном суде (этому суду, также размещавшемуся в одном из вышеуказанных зданий, подсудны были, кроме чисто церковных, дела семейные, наследственные и, равным образом, связанные с функциями адмиралтейства). Постепенно самый суд тоже стал называться Докторс-Коммонс, а все здания, расположенные вокруг него, оказались занятыми многочисленными конторами прокторов.
   Поверенный. - Диккенс употребляет здесь термин "солиситор". Солиситор это юрист, который дает клиентам советы, ведет их внесудебные дела и подготавливает материал для судебного процесса; но на суде выступал не он, а специальный адвокат, имеющий на это право (см. более подробно в статье "Быт англичан 30-60-х годов" в 1-м томе наст. изд. и в комментариях к 2-му и 3-му томам).
   ...во времена Эдуардов... - то есть в ХШ-XVI веках, когда Англией правили шесть королей, носивших имя Эдуард.
   "Пасквили"... - Слово "libel" (клевета, пасквиль) в юридической терминологии означает "прошение".
   "Суд Архиепископа"... "Суд Делегатов". - Перечисляемые Диккенсом суды, количество которых удивило Дэвида, являлись нелепым пережитком той эпохи, когда церковное право конкурировало с общеобязательными правовыми нормами светской власти и когда параллельно системе светских судов существовал ряд судов, подчиненных церковным властям, где порядок судопроизводства был совершенно особый. Такое положение создавало все предпосылки для появления касты законоведов и непомерной судебной волокиты, которую Диккенс, хорошо знакомый с юридической практикой его дней, достаточно ясно разоблачил в "Дэвиде Копперфилде" применительно к церковным судам, заседавшим в Докторс-Коммонс. Для неимущих классов было невозможно добиться в этих церковных судах правосудия, так как судебная волокита сильно удорожала ведение процесса, требовавшего, даже без волокиты, больших денежных затрат. В 1857 году упомянутые учреждения Докторс-Коммонс были ликвидированы, а церковные суды раскассированы; впрочем в светском суде, куда перешли дела, подлежавшие ведению раскассированных судов, сохранился старый порядок судопроизводства.
   Панч - герой английского народного театра кукол, напоминающий русского Петрушку.
   ...члена какого-нибудь из судебных Иннов... - то есть адвоката, имеющего право выступать в судах и являющегося членом одной из корпораций юристов, называемых "Иннами". Вплоть до наших дней существует четыре Инна, возникших еще в XIII веке и монополизировавших с тех пор право подготовки полноправных юристов. В прошлом Инны были строго аристократическими корпорациями, и хотя с течением веков доступ в них формально стал более свободным, но и теперь каждый юрист, пожелавший выступать в судах, должен для получения звания барристера (адвоката с правом выступления в судах) не только пройти начальные испытания, но представить рекомендации о своем добром имени, пробыть в одном из Иннов три года и внести значительную сумму (до 200 фунтов) за окончательные испытания (см. более подробно в комментариях к 2-му тому наст, изд.).
   "Когда на сердце заботы бремя" - песенка из популярной "оперы нищих" порта Джона Гэя (1685-1732), написанная на мотив, известный еще в XVII веке.
   ...это связывалось с пятым ноября... - Диккенс намекает на песенку, начинавшуюся так: "Помни, помни о пятом ноября и о заговоре Пороховом". Эта песенка распевалась ежегодно 5 ноября во время народного гулянья в городах Англии, в годовщину так называемого "Порохового заговора" 1605 года (Пороховой заговор - католический заговор в Лондоне, имевший целью взорвать парламент в день его открытия королем Иаковом 5 ноября 1605 года (упоминания об этом заговоре неоднократно встречались в предыдущих томах наст, изд. и подробно комментировались)). В эпоху, описываемую в "Дэвиде Копперфилде", такие гулянья еще происходили в Лондоне.
   ...с серебряной ложкой... - Английская поговорка "родиться с серебряной ложкой во рту" означает родиться счастливым.
   ...перчаток, огромных, как у Гая Фокса. - Гай Фокс - один из главных участников Порохового заговора; на него была возложена обязанность поджечь бочки с порохом в подвалах парламента, где он и был обнаружен. По традиции его изображали в огромных перчатках.
   "От всех корон я откажусь, лишь бы она была моей!" - популярная песенка Д. Хука на слова Макналли.
   Джипси - по-английски "цыган".
   Тринити-Хаус - корпорация моряков торгового флота.
   Базар - двухъярусный "пассаж" под стеклянной крышей с различными магазинами.
   Парк. - Диккенс имеет в виду крупнейший (вместе с соседними Кенсингтонскими садами) из лондонских парков - Гайд-парк, в западной части города.
   Копперфулл (Copperfull) - медный котел, наполненный до краев.
   Кегли - по-английски "скитлс" (skittles).
   Кемден-Таун - один из бедных районов северной части Лондона, где жил в детстве сам Диккенс.
   ...которое обессмертил Чосер... - В классическом произведении Д. Чосера (1340-1400) "Кентерберийские рассказы" рассказывается о путешествии группы паломников из Лондона в Кентербери.
   ...агент с Боу-стрит - полицейский сыщик; на Боу-стрит в Лондоне находилось управление уголовного розыска.
   "Храбрый белый сержант" и "Крошка Теффлин". - Первая песенка написана Бишопом, вторая - Сторэйсом (опера "Трое и черт", 1806).
   Член... корпорации Иннер-Тэмпл - адвокат, член одного из судебных Иннов (см. прим. к стр. 419). Эти судебные Инны носили названия: Линкольнс-Инн, Грейс-Инн, Миддл-Тэмпл (Средний Тэмпл) и Иннер-Тэмпл (Внутренний Тэмпл.).
   ЕВГЕНИЙ ЛАНН