— Помнишь Бенни? — вдруг спросил Мастер.
— Бенни? А, еще бы! Это тот… у-у… народный целитель? По кличке Бенни Бастард? С которым вы по пьянке Раевского побили?
— Верно. Только при чем тут пьянка? Бенни тебя просто обожал и очень рад был вступиться за правое дело.
— Не помню, чтобы он меня обожал, а помню, что вы ни за что ни про что отдубасили приличного человека.
— Ой, ну только этого не надо, ладно? Приличные люди так руки не распускают, когда у женщины рядом живой любовник сидит.
— Скажем точнее — полумертвый уже от водки.
— Ну… Не важно. Ты скажи: Бенни — это сон?
— Ты серьезно?
— Бенни работает с нами. Он форсирован и водит на расчистку бригаду сенсов. Убедительно?
Таня закусила губу и отвернулась. «Я помню Бенни. Однажды в жаркий летний вечер, когда все сидели обалделые от духоты и пили коньяк со льдом, он за полчаса так охладил комнату, будто в ней появился кондиционер. Внушение чистой воды, но такое мощное! Еще он предлагал меня слегка подлечить — только больно уж у него при этом были масленые глазки».
В отдалении Карма раздраженно тявкнула.
— И не надоело же тебе меня запугивать… Откуда ты взялся такой? — задала Таня преследующий Мастера всю жизнь вопрос.
Мастер опустил глаза и после мгновенного раздумья сухо ответил:
— Я из «Программы Детей».
— Чего-о? — спросила Таня, будто ослышавшись. Мастер шевельнул ладонями — словно развел руками. Глаза его смотрели по-прежнему тепло, но появилась в них такая знакомая Тане отстраненность… Восемь лет назад в подобной ситуации она решила, что этот человек сходит с ума. Тут-то все и треснуло.
— Не может быть… — прошептала Таня. Ей вдруг стало холодно, чертовски холодно, как в кабинете у Очкарика. Только разговор перешел в нормальное русло, только она успокоилась — и вдруг как ушат холодной воды. «Зачем ты это сказал? Почему ты опять делаешь мне больно? Этого не может быть».
— Может, может… — сказал Мастер. Будто ее мыслям покивал. — Пора уяснить, Танечка, что я не шучу. Я действительно мутант. И я очень нуждаюсь в твоей помощи.
— Перестань говорить мерзости, — слабым голосом попросила Таня. — Что я могу для тебя сделать?
— Пожалуйста, наведи справки об одном человеке, — сказал Мастер, думая о том, что Таня ему не поверила. «Наверное, это к лучшему». — Ты ведь все знаешь обо всех. — Мастер сделал паузу, чтобы Таня успела спросить:
— Кто?
Мастер вздохнул. «Чего я ее мучаю? Я ведь не врал — она мне действительно очень дорога. Слишком у нас богатое общее прошлое, чтобы поступаться ее интересами. Хотя сейчас ничто не значит ничего. Главное — успеть. С любыми потерями. Кто угодно. Только бы не Карма…»
— Ты наверняка о нем слышала. Это такой сенс. Его зовут Тим Костенко. Он мне нужен позарез. Если мне удастся с ним поговорить, встанет на место последнее звено. Я точно буду знать, что делать.
— Психи любят кучковаться, — поставила Таня диагноз очень усталым голосом. Отстранилась от Мастера и обхватила себя руками за плечи. — Иногда для психов строят даже специальные дома с решетками на окнах, чтобы никто их не тревожил.
— Э-э… Не понял, — протянул Мастер озадаченно.
— Знаешь, ты действительно мутант!
— Такой же, как Костенко. Только недоразвитый.
— Милый! — повысила голос Таня. — Очнись! Костенко нет. И никогда не было.
— То есть как это не было?! - искренне удивился Мастер.
— Тим Костенко — миф, — объяснила Таня. — Ни один экстрасенс никогда о нем не слышал. И дело не в том, что они не знают такого имени. Они не знают сенса с такими возможностями. Они в принципе отрицают, что человек может работать на такой мощности. Для человеческого организма это не-воз-мож-но. Можно видеть сквозь стену. Но нельзя сквозь нее убить. Можно овладеть чьим-то разумом после очень длительной обработки. Но нельзя за секунду подчинить себе целую толпу. Есть экстрасенсы, но нет психократов. Я убеждена, что Костенко — это пугало, специально кем-то выдуманное. Не знаю, кем и с какими целями. Но его нет.
— Жаль, — сказал Мастер так безмятежно, как будто не сам начал разговор. — Хорошо, Танюш, извини. Я прошу у тебя прощения. Мне просто важно было это выяснить. Все. Забыли. Ладно?
— Ладно, — отозвалась Таня через плечо. — Там у нас термос был…
Мастер достал из машины объемистую сумку и принялся накрывать на капоте импровизированный стол. «Итак, едва речь заходит о Костенко, сенсы отказываются говорить. Почему? Кто их так запугал? Кому понадобилось стереть Тимофея Костенко из информационного пространства? И как же мне теперь, черт возьми, его искать? На этом пути я непременно должен буду обнаружить себя. И тогда у Проекта точно нервы сдадут, и нас с Кармой застрелят, потому что этот парень действительно пугало, тут Таня права. Блудное дитя Проекта, негласно объявленное вне закона. Разрушитель, человек-ураган. Самое забавное, что десять лет назад мы чуть было не познакомились. Я даже голос его немного помню — очень пьяный голос по телефону. Тим не захотел встретиться со мной. Как же он сказал?.. «Все правильно. Я через это уже прошел, теперь наступает твоя очередь». Жаль, что я его не понял тогда…
Тоже охотник на зомби. Только со мной надежные люди и отважные собаки, у нас есть оружие, и мы ловим по углам неповоротливые ожившие трупы. А он совершенно один и с голыми руками уничтожил целый полк зомбированных людей, отлично дрессированных убийц и диверсантов, отвернул башку научному руководителю «Программы «Зомби» и взорвал пост слежения. Он выступил против всемогущего Проекта, и тогда у него отняли все, кроме жизни. И он не мог остановиться, пока не уравнял счет. Хотя как его уравнять, если у тебя убили любимую, отняли профессию и убедили родителей в том, что ты безумен? Не хотел бы я на своей шкуре узнать, что это такое. Хотя я что-то похожее своими руками учинил. От меня тоже отвернулся весь мир однажды. Но мне было легче, ведь я точно знал, на что иду. А ты, Тим, просто плыл по течению. Где же ты сейчас, друг? Ты знаешь то, что должен знать я. И, судя по всему, ты можешь без стрельбы пройти в Техцентр. Ты — ключ. Ты мне нужен. Эх, тоска…»
— Карма! — позвала Таня. — Иди сюда, папа даст тебе вкусной колбаски!
— Дам, — согласился Мастер. — И тебе перепадет. Вот, держи кофе.
— Спасибо, — кивнула Таня. «Вот гад! Ни одному слову моему не поверил. И теперь будет искать эту химеру в человеческом облике самостоятельно. Здорово же тебя прижало, родной, если ты гоняешься за призраками…» — Слушай, а это что за развалины? Тут же был домик лесника. Ой, точно… Он сгорел. Какая жалость!
— Это мы его сожгли, — сказал Мастер с глубоким вздохом.
— Ну что, крокодил? — спросил Мастер. — Как самочувствие?
Вместо ответа собака лизнула хозяина в глаз. Мастер усмехнулся и резким движением руки подсек ей передние лапы. Карма опрокинулась в сугроб, перевернулась, села и помотала мордой, стряхивая с усов снег. Мастер начал медленно крениться в ее сторону, намереваясь в падении толкнуть собаку плечом, — но в последнюю долю секунды Карма вскочила, и Мастер грузно рухнул на то место, где только что была ее передняя лапа.
— Ах, ты так! — вскричал Мастер, метко швыряя пригоршню снега ей в нос. Карма подпрыгнула на всех четырех лапах и принялась, чихая и отплевываясь, наматывать круги, глубоко вспахивая сугробы, а Мастер безуспешно пытался ухватить ее за толстую задницу, бегая по внутреннему кругу. Тут с дерева неподалеку снялась потревоженная ворона, и Карма, залившись лаем, рванула за ней следом. На краю обрыва собака была вынуждена затормозить, а ворона тяжело спланировала вниз, к набережной Москвы-реки. Над городом вставало яркое и холодное январское солнце. Мастер уселся на ствол поваленного дерева и смотрел, как к нему возвращается рыжая красотка, а вдалеке за ее спиной пыхтит трубами и золотится куполами родная столица. По мостам сплошным потоком идут машины, отвозя людей на их ежедневную каторгу зарабатывания денег…
«Зачем? Все равно вы умрете. Очень скоро».
Это было несправедливо. Но Мастер слишком давно и прочно осознал, насколько эфемерным становится в его городе само понятие жизни с наступлением темноты. И даже при свете дня люди для него были всего лишь потенциальными тварями, неотвратимо приближающимися к гибели — и скорому возвращению домой, только уже из-под земли. Обыватель переставал селиться на первых этажах. Магазины и офисы по ночам охранялись крайне небрежно — мало стало таких отчаянных грабителей, чтобы выходить на дело затемно. И ни одна сволочь не задалась вопросом: что происходит, господа? Мастера не волновало молчание прессы, он догадывался (а теперь просто знал), что с ней «работает» Проект. Но его ужасало настроение рядовых горожан. Несмотря на страхи и кошмары, игнорируя постоянное напряжение, люди не воспринимали слухи о таинственных исчезновениях и ползающих по городу мертвецах. Они отмахивались от этих детских сказок, они не могли поверить. Ситуация была слишком дикой для того, чтобы выглядеть правдоподобной. Поэтому Мастер не винил людей. Он просто оплакал их, записал в покойники и забыл.
Но он не мог и бросить их наедине с угрозой. Там, на другой стороне реки, в домах на набережной, Школа оставила пять человек и одиннадцать собак. Это было поистине страшное место, где активность тварей поддерживалась естественным фоном геопатогенных зон и поверх только что заглушенной «дырки» могла тут же открыться новая. Там погиб бригадир Кен, упав без сил поверх четырех тварей, из которых он непостижимым образом высосал энергию. Там сгинули Джимми и Белый, налетевшие на засаду, нашлись только лучеметы с посаженными батареями, ворох гильз и что-то жуткое, оставшееся от собак. Школе этот ужас пошел впрок: изменилась тактика, появилось новое оснащение — а Мастер незаметно для Будды начал собирать материал по возможностям сенсов. Но вот городу не полегчало. Набережная расчищена, там сейчас безопасно — но никто там не хочет жить, и почему-то никто себя не спросит, а с чего бы это? Просто так повелось, что в этом районе, некогда очень престижном, жить нехорошо. Вредно. И все тут. Каждая вторая квартира продается, и задешево, но спроса нет. Ничего удивительного — Бенни под домами видит огромные черные пятна на местах бывших схваток. Интересно, кто именно наследил? Во всяком случае, от выходящих из зоны расчистки охотников сенсы в те дни кидались врассыпную. Школа училась воевать, и ей, будто так и надо, попался для начала самый трудный участок. И каждый охотник натерпелся страху на всю оставшуюся жизнь, а также до упора разозлился на тупых убийц и люто возненавидел тех, не менее тупых, кто попадался тварям в когти. Любовь охотника к конкретным людям разбавилась презрением к человечеству в целом. Школа уверенно шла в отрыв, давно спланированный руководством Проекта. Школа становилась чем-то вроде рыцарского ордена — бандой надменных душегубов, таких же уродов, как и те, с кем пришлось воевать.
Мастер жевал давно потухшую сигарету и думал о том, когда же наступил перелом. Сам он себя в Школе всегда ощущал кем-то вроде «нашего» шпиона в логове врага. Но постепенно к нему потянулись местные диссиденты. Первыми и основными сомневающимися оказались старшие групп и большинство начальников штабов — тех, кого в Школе, избегая армейской терминологии, называли аналитиками. Незаурядные люди, остро чувствующие свою исключительность, все они были типы сложные в обращении. Но любые разногласия и столкновения амбиций меркли перед главным — тем, что «мы стали ничуть не лучше тварей», «это все не просто так», «скоро нами будут травить людей», и прекрасной фразой Винни «Я им, бля, не вобла, чтоб сидеть на крючке!». Именно тогда Мастер увидел слабое место Проекта. Возможно, единственное. Время от времени Проект ошибался в людях. А при наборе охотников ошибка была заложена в самой посылке. Системная ошибка.
Теперь Мастер знал об этой ошибке почти все. Истина всплыла в разговоре с Доктором. Именно Доктор, некогда слишком гордый и самовлюбленный, а теперь просто раздавленный и усталый, изгой и лжец, злодей и гений, заложил-таки под Проект бомбу. Какие у него были мотивы, Мастер мог только догадываться. Вряд ли Доктор предполагал тогда, что однажды собственную дочь отдаст на растерзание Техцентру. Как раз после случая с Ниной-Олесей презрение к себе достигло у Доктора такого самоубийственного уровня, что он пошел на прямое сотрудничество с Мастером. И рассказал ему столько, что хватило бы на два расстрела и три пожизненных заключения.
Да, начал он издалека, и каждое второе слово его было ложью. Он здорово боялся получить от Мастера по голове и всячески сглаживал острые углы. Но, когда Мастер прижал его, вилять уже не пробовал, хотя о чем-то и умолчал. И чего Доктор на самом деле не мог толком объяснить — зачем он поступил именно так.
Семь лет назад, когда из-под земли выползла первая тварь и Проект мучительно искал, кого выставить против нечисти, Доктор скорее всего решил отомстить Проекту за «вечный» секретный гриф на своих работах. И выдал отличную, как всем казалось тогда, идею, задав вопрос о некой давней операции, то ли слишком засекреченной, то ли до того нереальной, что о ней просто забыли. Получил необходимые материалы и руководство темой. И лично тестировал людей, фильтруя «второй поток» легендарной «Программы Детей». Именно «второй поток», не подвергшийся серьезному воздействию, потому что из «настоящих Детей» выжили лишь единицы, такие, как файл 028 Стальное Сердце и файл 105 Мастер.
Работа предстояла титаническая. Из почти десяти тысяч кандидатов половина отпадала из-за никудышной энергетики. Обычные люди, рядом с тварью они потеряли бы сознание уже через пять секунд. Они и физически были не очень развиты, да и на голову слабы, пройденная в детстве обработка сломала их. Зато оставшиеся слегка мутировали и по энергетике оказались просто звери, почти сенсы. Но тут возник новый критерий отбора. Выяснилось, что без собак с тварями воевать невозможно, будет необоснованно высокий «расход материала». И оказалось, что выбирать-то не из чего. Налицо была едва тысяча предрасположенных к работе с собаками. Правда, из четырехсот «практикующих» мужчин-собачников почти все имели дело с крупными догообразными. Снова отсеяли половину — всех слишком благоразумных и чересчур благополучных. И осталось двести человек, вполне сумасшедших на первый взгляд. Неуравновешенных, злобных, эгоистичных, ничего в жизни не добившихся и не особо пытавшихся, в возрасте от двадцати двух до двадцати шести. Как на подбор.
Задание было слишком деликатным, чтобы привлекать к нему «стационарную» агентуру — людей, всегда находившихся рядом, отслеживавших жизненный путь Детей с момента их рождения. Психолог составил грамотный текст — и к кандидатам пошли симпатичные вербовщики. Через пару месяцев заброшенный интернат с большой и надежно огороженной территорией принял самую первую «мобильную группу» во главе с куратором Буддой — и стал Школой. В таком же здании на другом конце города разместили «отсев» — тех, кто не прошел тесты на Базе. Так образовалась Школа-2, она же «АО Служба специальных охранных мероприятий», для которой пришлось еще потратиться на Офис.
Начались будни. Как следствие, пошел «расход материала», он же «ротация кадров». Доктор снова налег на Детей. Штаб вдруг добыл неизвестно откуда файлы «третьего потока» — Доктору чуть плохо не стало, когда он понял, насколько же масштабной была эта фашистская Программа. И все чаще в своих мыслях он возвращался к «первому потоку», детям, принявшим на себя главный удар эксперимента по коррекции личности. Их не хотели убивать, их только пытались «скорректировать». Иногда Доктор гадал о том, сколько же их было — тех, кто умер, еще не достигнув совершеннолетия. И очень хотел увидеть хоть одного из пяти оставшихся в живых.
Как раз один из этих мутантов лучше всего исполнил бы роль взрывателя в авантюре Доктора. И обстоятельства сложились крайне благоприятные. Проект лихорадило — появились объемные данные по тварям. Твари оказались серьезной и по-своему организованной силой. Их менталитет и биоэнергетические возможности, ранее недооцененные, теперь скорее переоценивались. Штаб стал мерить тварей человеческими мерками. Тут же возник страх инфильтрации или глубокого зомбирования тварями ключевых фигур Проекта. Подумать было жутко, что случится, если твари, например, «перепрограммируют» нескольких охотников и те откроют огонь по своим. Но еще важнее было защитить лидера, старшего Школы. И тогда возникла мысль о назначении на эту должность человека с блокированной энергетикой — одного из «настоящих» Детей.
Однако архив Проекта рисовал безрадостную картину. Стальное Сердце пропал бесследно. Испарился. Кроме того, несмотря на такое неоспоримое доказательство, как личный файл, многие сомневались в том, что этот персонаж вообще когда-нибудь существовал. «Пугало старого КГБ», «страшилка для экстрасенсов»… Доктора такие заявления не удивляли: файл Стального Сердца встретился ему уже второй раз, от него по-прежнему веяло страхом, и одна страница была изъята. Какая-то удивительно поганая история произошла с этим молодым человеком в начале девяностых годов. И то, что парень был одним из Детей, многое в этой истории проясняло. А отметка «П?» в файле означала «возможно — психократ». Термин страшненький, заимствованный из фантастической литературы, как и многие другие термины Проекта. Доктор, форсированный сенс, мог усилием воли загнать человека в энергетическую кому — состояние между бодрствованием и сном. А для психократа, существа, подчиняющего себе чужую психику, не составило бы труда поставить на колени всю Базу. Доктор повертел файл в руках, в сотый раз его «обнюхал», вздохнул и плюнул. Потом вычитал, что 028 никогда не держал домашних животных и вообще на дух не переносит любой коллективной работы, и плюнул вторично.
Файл 116 Волк, владелец ландсира, редкого подвида ньюфаундленда, стал бы идеальным кандидатом, если бы не его служба в научно-технической контрразведке. Волку прочили отличную карьеру. Он был совершенно доволен жизнью, терпеть не мог приключений в любой форме и имел стойкие наклонности кабинетного работника. «Интересно, — подумал Доктор, — зачем такому собака?» Потом вспомнил гипотезу о том, что собакой человек дополняет себя, закрывая какие-то «бреши» в характере или усиливая черты, которые слабо выражены. Волк явно был из первых. Обидно.
Файл 117 Лариса был отброшен сразу. Доктор никогда Детей не жалел — жалеть их было уже поздно. Но он часто ловил себя на мысли, что гордится ими, их потрясающими характерами, способностью выживать в любых условиях. Эти люди гнулись, но никогда не ломались. А Лариса уже к двадцати шести стала законченной алкоголичкой. Читать ее файл было противно. Хотя бы потому, что остальным Детям пришлось в жизни не легче, чем ей.
Файл 200 Малыш только что получил магистерский диплом в Массачусетском технологическом. Тоже в своем роде уникум. Объекты «Программы Детей», потенциальные лидеры оппозиции, изначально не были склонны покидать страну по своей воле. Хотя Малыш мутировал, а это значило, что он фактически другой человек. И вообще непонятно, человек ли. Интересно, почему его выпустили за рубеж?
И, наконец, сто пятый. Мастер. Всю жизнь прожил рядом с кавказскими овчарками. Неформальный лидер любой компании. Это обусловлено очень мощной энергетикой. Не так хорош, как сенс, но далеко не прост, в силу чего весьма обаятелен. У мужчин вызывает безотчетное доверие. О женщинах умолчим. Неплохой стрелок. Физические данные в норме. Не воевал, но в армии служил. Подходит по всем статьям. И совершенно непригоден, потому что он заочно ненавидит Проект.
Каждому из пятерки выживших Детей волею Проекта выпала своя особая судьба. Раз уж они получились такие загадочные, нужно было посмотреть, на что годятся. И лет с пятнадцати-шестнадцати ими занялись очень плотно. Из простофили Волка сделали отличного аналитика, недалекий Малыш стал толковым ученым. А вот Стальному Сердцу помогли развить его природные способности экстрасенса. Получилось не то — как справедливо предполагал Доктор, парень сумел каким-то образом форсироваться, причем до невероятной степени. И неожиданно вступил в контакт с одной из программ Проекта. Контакт перерос в конфликт. Произошло столкновение настолько серьезное, что Стальное Сердце исчез, а «сверху» приказано было считать его личностью мифической и никогда не существовавшей.
Для Доктора это были не просто догадки. Как человек, косвенно причастный к разработке психотронного оружия, он разбирался в поставленных Проекту задачах, одной из которых была «отработка личного фактора». Конкретно — избирательное воздействие на военачальников и политических лидеров «вероятного противника». Достаточно больной головы, чтобы важное решение было принято чересчур поспешно. Сердечный приступ сорвет важные переговоры. Легкая нерешительность генерала может стоить жизни тысячам людей. И так далее. Все эти ситуации Проект брался спровоцировать извне, с расстояния в тысячи километров.
Но большинство так называемых «харизматических лидеров» — существа с очень мощной энергетикой, «пробить» которых непросто. Однако и у них есть уязвимое место. Близкие люди, сердечные привязанности, семья. Пара дней основательного бардака в доме — и самый жестокий диктатор начнет совершать ошибки, даже если перестреляет обезумевших родственников, внезапно его невзлюбивших.
Естественно, для обкатки методики нужны были адекватные подопытные крысы. Идеально чистый эксперимент можно было поставить только на человеке с блокированной энергетикой. «На изгиб» попробовали Ларису и Мастера. В течение нескольких лет эти двое постоянно находились в окружении людей, не обладающих свободой воли. Активное неприятие со всех сторон. Недоверие, жестокость, ненависть. Лариса в итоге сломалась. А Мастер гнулся во все стороны, но всегда распрямлялся. Ему создали отвратительную обстановку в семье. Он сначала мучился, а потом решил, что так даже удобнее. Дали поступить в университет — и заставили деканат выгнать парня. Оказалось, что он плевать хотел на свой журфак, потому что журналисту диплом не очень-то и нужен. Загнали в армию. Полгода выл, потом освоился. Прошел дикие унижения и стал только крепче. Вернувшись, опять занялся журналистикой. Тут его оставили было в покое — ведь по остальным статьям эксперимент прошел удачно, — но вмешалась судьба: парень нарвался сам.
Он попал в группу, проводившую журналистское расследование по психотронному оружию. Проинтервьюировал множество психов, о которых нельзя было сказать, больны ли они по жизни или это с ними случилось в результате обработки. И вышло так, что до него одного дошло, насколько же ужасной в действительности может быть «Программа «Зомби». Он располагал всей информацией, которую добыли его коллеги. Но он в этой группе получил главное — эмоцию. И поверил. Группа зашла в тупик и раскололась, потому что косвенных данных было множество, а реальных доказательств мало. Мастер утверждал, что останавливаться нельзя, остальные возражали.
То, что с Мастером произошло дальше, не было акцией, направленной конкретно против него. Он всего лишь угодил «под колпак», которым накрывали каждого журналиста, активно раскапывавшего тему психотроники. Вполне невинная публикация с некоторыми туманными намеками была «завернута» без объяснения причин. Мастер счел это доказательством своей правоты, принялся направо и налево рассказывать о том, что сумел выяснить, и обнаружил, что над ним смеется вся редакция. Друзья кивали — сам виноват. Но как раз в этот момент к Мастеру подослали ловкого провокатора, который дал ворох правдоподобнейшей информации. Через сутки у Мастера из дома таинственным образом исчезла часть материалов расследования. Он стал еще упорнее агитировать коллег — и окончательно потерял лицо. Получил по шапке от редактора отдела. Искал поддержки у своей девушки — это кончилось разрывом. А некий Тимофей Костенко, стоявший когда-то у истоков расследования, послал его в телефонном разговоре подальше.
Мастер оказался в положении изгоя. Перестал заходить в редакцию, начал больше обычного пить и расследование забросил. Не было денег на отдельное жилье — пришлось вернуться в дом, где над Мастером постоянно издевался отец. Никому совершенно не нужный, кроме собаки, он перебивался случайными заработками в мелких газетках и выл от тоски.
Состояние полураспада затянулось почти на год. Потом отец, дабы окончательно размазать сына по стенке, решил лично озаботиться его трудоустройством. Пригласил его секретарем отдела, потому что терпеть на своей шее пьяницу и тунеядца сил нет. Тогда Мастер взял за ошейник Чучу и отправился падать на дно — соглашаться на давнее предложение одного приятеля по собачьей площадке. Нужно было охранять ночами отдельно стоящий офис с большой территорией. Дно оказалось не таким уж глубоким — платили нормально, Чуча с работой справлялась, можно было собраться с мыслями перед следующим рывком. Куда будет этот рывок, Мастер не представлял, но он снова распрямил спину. Тогда ему застрелили собаку. Ночью, через забор — пуля между глаз. Прощальный аккорд — добить человека окончательно и больше не вспоминать о нем.
— Бенни? А, еще бы! Это тот… у-у… народный целитель? По кличке Бенни Бастард? С которым вы по пьянке Раевского побили?
— Верно. Только при чем тут пьянка? Бенни тебя просто обожал и очень рад был вступиться за правое дело.
— Не помню, чтобы он меня обожал, а помню, что вы ни за что ни про что отдубасили приличного человека.
— Ой, ну только этого не надо, ладно? Приличные люди так руки не распускают, когда у женщины рядом живой любовник сидит.
— Скажем точнее — полумертвый уже от водки.
— Ну… Не важно. Ты скажи: Бенни — это сон?
— Ты серьезно?
— Бенни работает с нами. Он форсирован и водит на расчистку бригаду сенсов. Убедительно?
Таня закусила губу и отвернулась. «Я помню Бенни. Однажды в жаркий летний вечер, когда все сидели обалделые от духоты и пили коньяк со льдом, он за полчаса так охладил комнату, будто в ней появился кондиционер. Внушение чистой воды, но такое мощное! Еще он предлагал меня слегка подлечить — только больно уж у него при этом были масленые глазки».
В отдалении Карма раздраженно тявкнула.
— И не надоело же тебе меня запугивать… Откуда ты взялся такой? — задала Таня преследующий Мастера всю жизнь вопрос.
Мастер опустил глаза и после мгновенного раздумья сухо ответил:
— Я из «Программы Детей».
— Чего-о? — спросила Таня, будто ослышавшись. Мастер шевельнул ладонями — словно развел руками. Глаза его смотрели по-прежнему тепло, но появилась в них такая знакомая Тане отстраненность… Восемь лет назад в подобной ситуации она решила, что этот человек сходит с ума. Тут-то все и треснуло.
— Не может быть… — прошептала Таня. Ей вдруг стало холодно, чертовски холодно, как в кабинете у Очкарика. Только разговор перешел в нормальное русло, только она успокоилась — и вдруг как ушат холодной воды. «Зачем ты это сказал? Почему ты опять делаешь мне больно? Этого не может быть».
— Может, может… — сказал Мастер. Будто ее мыслям покивал. — Пора уяснить, Танечка, что я не шучу. Я действительно мутант. И я очень нуждаюсь в твоей помощи.
— Перестань говорить мерзости, — слабым голосом попросила Таня. — Что я могу для тебя сделать?
— Пожалуйста, наведи справки об одном человеке, — сказал Мастер, думая о том, что Таня ему не поверила. «Наверное, это к лучшему». — Ты ведь все знаешь обо всех. — Мастер сделал паузу, чтобы Таня успела спросить:
— Кто?
Мастер вздохнул. «Чего я ее мучаю? Я ведь не врал — она мне действительно очень дорога. Слишком у нас богатое общее прошлое, чтобы поступаться ее интересами. Хотя сейчас ничто не значит ничего. Главное — успеть. С любыми потерями. Кто угодно. Только бы не Карма…»
— Ты наверняка о нем слышала. Это такой сенс. Его зовут Тим Костенко. Он мне нужен позарез. Если мне удастся с ним поговорить, встанет на место последнее звено. Я точно буду знать, что делать.
— Психи любят кучковаться, — поставила Таня диагноз очень усталым голосом. Отстранилась от Мастера и обхватила себя руками за плечи. — Иногда для психов строят даже специальные дома с решетками на окнах, чтобы никто их не тревожил.
— Э-э… Не понял, — протянул Мастер озадаченно.
— Знаешь, ты действительно мутант!
— Такой же, как Костенко. Только недоразвитый.
— Милый! — повысила голос Таня. — Очнись! Костенко нет. И никогда не было.
— То есть как это не было?! - искренне удивился Мастер.
— Тим Костенко — миф, — объяснила Таня. — Ни один экстрасенс никогда о нем не слышал. И дело не в том, что они не знают такого имени. Они не знают сенса с такими возможностями. Они в принципе отрицают, что человек может работать на такой мощности. Для человеческого организма это не-воз-мож-но. Можно видеть сквозь стену. Но нельзя сквозь нее убить. Можно овладеть чьим-то разумом после очень длительной обработки. Но нельзя за секунду подчинить себе целую толпу. Есть экстрасенсы, но нет психократов. Я убеждена, что Костенко — это пугало, специально кем-то выдуманное. Не знаю, кем и с какими целями. Но его нет.
— Жаль, — сказал Мастер так безмятежно, как будто не сам начал разговор. — Хорошо, Танюш, извини. Я прошу у тебя прощения. Мне просто важно было это выяснить. Все. Забыли. Ладно?
— Ладно, — отозвалась Таня через плечо. — Там у нас термос был…
Мастер достал из машины объемистую сумку и принялся накрывать на капоте импровизированный стол. «Итак, едва речь заходит о Костенко, сенсы отказываются говорить. Почему? Кто их так запугал? Кому понадобилось стереть Тимофея Костенко из информационного пространства? И как же мне теперь, черт возьми, его искать? На этом пути я непременно должен буду обнаружить себя. И тогда у Проекта точно нервы сдадут, и нас с Кармой застрелят, потому что этот парень действительно пугало, тут Таня права. Блудное дитя Проекта, негласно объявленное вне закона. Разрушитель, человек-ураган. Самое забавное, что десять лет назад мы чуть было не познакомились. Я даже голос его немного помню — очень пьяный голос по телефону. Тим не захотел встретиться со мной. Как же он сказал?.. «Все правильно. Я через это уже прошел, теперь наступает твоя очередь». Жаль, что я его не понял тогда…
Тоже охотник на зомби. Только со мной надежные люди и отважные собаки, у нас есть оружие, и мы ловим по углам неповоротливые ожившие трупы. А он совершенно один и с голыми руками уничтожил целый полк зомбированных людей, отлично дрессированных убийц и диверсантов, отвернул башку научному руководителю «Программы «Зомби» и взорвал пост слежения. Он выступил против всемогущего Проекта, и тогда у него отняли все, кроме жизни. И он не мог остановиться, пока не уравнял счет. Хотя как его уравнять, если у тебя убили любимую, отняли профессию и убедили родителей в том, что ты безумен? Не хотел бы я на своей шкуре узнать, что это такое. Хотя я что-то похожее своими руками учинил. От меня тоже отвернулся весь мир однажды. Но мне было легче, ведь я точно знал, на что иду. А ты, Тим, просто плыл по течению. Где же ты сейчас, друг? Ты знаешь то, что должен знать я. И, судя по всему, ты можешь без стрельбы пройти в Техцентр. Ты — ключ. Ты мне нужен. Эх, тоска…»
— Карма! — позвала Таня. — Иди сюда, папа даст тебе вкусной колбаски!
— Дам, — согласился Мастер. — И тебе перепадет. Вот, держи кофе.
— Спасибо, — кивнула Таня. «Вот гад! Ни одному слову моему не поверил. И теперь будет искать эту химеру в человеческом облике самостоятельно. Здорово же тебя прижало, родной, если ты гоняешься за призраками…» — Слушай, а это что за развалины? Тут же был домик лесника. Ой, точно… Он сгорел. Какая жалость!
— Это мы его сожгли, — сказал Мастер с глубоким вздохом.
***
— Ну что, крокодил? — спросил Мастер. — Как самочувствие?
Вместо ответа собака лизнула хозяина в глаз. Мастер усмехнулся и резким движением руки подсек ей передние лапы. Карма опрокинулась в сугроб, перевернулась, села и помотала мордой, стряхивая с усов снег. Мастер начал медленно крениться в ее сторону, намереваясь в падении толкнуть собаку плечом, — но в последнюю долю секунды Карма вскочила, и Мастер грузно рухнул на то место, где только что была ее передняя лапа.
— Ах, ты так! — вскричал Мастер, метко швыряя пригоршню снега ей в нос. Карма подпрыгнула на всех четырех лапах и принялась, чихая и отплевываясь, наматывать круги, глубоко вспахивая сугробы, а Мастер безуспешно пытался ухватить ее за толстую задницу, бегая по внутреннему кругу. Тут с дерева неподалеку снялась потревоженная ворона, и Карма, залившись лаем, рванула за ней следом. На краю обрыва собака была вынуждена затормозить, а ворона тяжело спланировала вниз, к набережной Москвы-реки. Над городом вставало яркое и холодное январское солнце. Мастер уселся на ствол поваленного дерева и смотрел, как к нему возвращается рыжая красотка, а вдалеке за ее спиной пыхтит трубами и золотится куполами родная столица. По мостам сплошным потоком идут машины, отвозя людей на их ежедневную каторгу зарабатывания денег…
«Зачем? Все равно вы умрете. Очень скоро».
Это было несправедливо. Но Мастер слишком давно и прочно осознал, насколько эфемерным становится в его городе само понятие жизни с наступлением темноты. И даже при свете дня люди для него были всего лишь потенциальными тварями, неотвратимо приближающимися к гибели — и скорому возвращению домой, только уже из-под земли. Обыватель переставал селиться на первых этажах. Магазины и офисы по ночам охранялись крайне небрежно — мало стало таких отчаянных грабителей, чтобы выходить на дело затемно. И ни одна сволочь не задалась вопросом: что происходит, господа? Мастера не волновало молчание прессы, он догадывался (а теперь просто знал), что с ней «работает» Проект. Но его ужасало настроение рядовых горожан. Несмотря на страхи и кошмары, игнорируя постоянное напряжение, люди не воспринимали слухи о таинственных исчезновениях и ползающих по городу мертвецах. Они отмахивались от этих детских сказок, они не могли поверить. Ситуация была слишком дикой для того, чтобы выглядеть правдоподобной. Поэтому Мастер не винил людей. Он просто оплакал их, записал в покойники и забыл.
Но он не мог и бросить их наедине с угрозой. Там, на другой стороне реки, в домах на набережной, Школа оставила пять человек и одиннадцать собак. Это было поистине страшное место, где активность тварей поддерживалась естественным фоном геопатогенных зон и поверх только что заглушенной «дырки» могла тут же открыться новая. Там погиб бригадир Кен, упав без сил поверх четырех тварей, из которых он непостижимым образом высосал энергию. Там сгинули Джимми и Белый, налетевшие на засаду, нашлись только лучеметы с посаженными батареями, ворох гильз и что-то жуткое, оставшееся от собак. Школе этот ужас пошел впрок: изменилась тактика, появилось новое оснащение — а Мастер незаметно для Будды начал собирать материал по возможностям сенсов. Но вот городу не полегчало. Набережная расчищена, там сейчас безопасно — но никто там не хочет жить, и почему-то никто себя не спросит, а с чего бы это? Просто так повелось, что в этом районе, некогда очень престижном, жить нехорошо. Вредно. И все тут. Каждая вторая квартира продается, и задешево, но спроса нет. Ничего удивительного — Бенни под домами видит огромные черные пятна на местах бывших схваток. Интересно, кто именно наследил? Во всяком случае, от выходящих из зоны расчистки охотников сенсы в те дни кидались врассыпную. Школа училась воевать, и ей, будто так и надо, попался для начала самый трудный участок. И каждый охотник натерпелся страху на всю оставшуюся жизнь, а также до упора разозлился на тупых убийц и люто возненавидел тех, не менее тупых, кто попадался тварям в когти. Любовь охотника к конкретным людям разбавилась презрением к человечеству в целом. Школа уверенно шла в отрыв, давно спланированный руководством Проекта. Школа становилась чем-то вроде рыцарского ордена — бандой надменных душегубов, таких же уродов, как и те, с кем пришлось воевать.
Мастер жевал давно потухшую сигарету и думал о том, когда же наступил перелом. Сам он себя в Школе всегда ощущал кем-то вроде «нашего» шпиона в логове врага. Но постепенно к нему потянулись местные диссиденты. Первыми и основными сомневающимися оказались старшие групп и большинство начальников штабов — тех, кого в Школе, избегая армейской терминологии, называли аналитиками. Незаурядные люди, остро чувствующие свою исключительность, все они были типы сложные в обращении. Но любые разногласия и столкновения амбиций меркли перед главным — тем, что «мы стали ничуть не лучше тварей», «это все не просто так», «скоро нами будут травить людей», и прекрасной фразой Винни «Я им, бля, не вобла, чтоб сидеть на крючке!». Именно тогда Мастер увидел слабое место Проекта. Возможно, единственное. Время от времени Проект ошибался в людях. А при наборе охотников ошибка была заложена в самой посылке. Системная ошибка.
Теперь Мастер знал об этой ошибке почти все. Истина всплыла в разговоре с Доктором. Именно Доктор, некогда слишком гордый и самовлюбленный, а теперь просто раздавленный и усталый, изгой и лжец, злодей и гений, заложил-таки под Проект бомбу. Какие у него были мотивы, Мастер мог только догадываться. Вряд ли Доктор предполагал тогда, что однажды собственную дочь отдаст на растерзание Техцентру. Как раз после случая с Ниной-Олесей презрение к себе достигло у Доктора такого самоубийственного уровня, что он пошел на прямое сотрудничество с Мастером. И рассказал ему столько, что хватило бы на два расстрела и три пожизненных заключения.
Да, начал он издалека, и каждое второе слово его было ложью. Он здорово боялся получить от Мастера по голове и всячески сглаживал острые углы. Но, когда Мастер прижал его, вилять уже не пробовал, хотя о чем-то и умолчал. И чего Доктор на самом деле не мог толком объяснить — зачем он поступил именно так.
Семь лет назад, когда из-под земли выползла первая тварь и Проект мучительно искал, кого выставить против нечисти, Доктор скорее всего решил отомстить Проекту за «вечный» секретный гриф на своих работах. И выдал отличную, как всем казалось тогда, идею, задав вопрос о некой давней операции, то ли слишком засекреченной, то ли до того нереальной, что о ней просто забыли. Получил необходимые материалы и руководство темой. И лично тестировал людей, фильтруя «второй поток» легендарной «Программы Детей». Именно «второй поток», не подвергшийся серьезному воздействию, потому что из «настоящих Детей» выжили лишь единицы, такие, как файл 028 Стальное Сердце и файл 105 Мастер.
Работа предстояла титаническая. Из почти десяти тысяч кандидатов половина отпадала из-за никудышной энергетики. Обычные люди, рядом с тварью они потеряли бы сознание уже через пять секунд. Они и физически были не очень развиты, да и на голову слабы, пройденная в детстве обработка сломала их. Зато оставшиеся слегка мутировали и по энергетике оказались просто звери, почти сенсы. Но тут возник новый критерий отбора. Выяснилось, что без собак с тварями воевать невозможно, будет необоснованно высокий «расход материала». И оказалось, что выбирать-то не из чего. Налицо была едва тысяча предрасположенных к работе с собаками. Правда, из четырехсот «практикующих» мужчин-собачников почти все имели дело с крупными догообразными. Снова отсеяли половину — всех слишком благоразумных и чересчур благополучных. И осталось двести человек, вполне сумасшедших на первый взгляд. Неуравновешенных, злобных, эгоистичных, ничего в жизни не добившихся и не особо пытавшихся, в возрасте от двадцати двух до двадцати шести. Как на подбор.
Задание было слишком деликатным, чтобы привлекать к нему «стационарную» агентуру — людей, всегда находившихся рядом, отслеживавших жизненный путь Детей с момента их рождения. Психолог составил грамотный текст — и к кандидатам пошли симпатичные вербовщики. Через пару месяцев заброшенный интернат с большой и надежно огороженной территорией принял самую первую «мобильную группу» во главе с куратором Буддой — и стал Школой. В таком же здании на другом конце города разместили «отсев» — тех, кто не прошел тесты на Базе. Так образовалась Школа-2, она же «АО Служба специальных охранных мероприятий», для которой пришлось еще потратиться на Офис.
Начались будни. Как следствие, пошел «расход материала», он же «ротация кадров». Доктор снова налег на Детей. Штаб вдруг добыл неизвестно откуда файлы «третьего потока» — Доктору чуть плохо не стало, когда он понял, насколько же масштабной была эта фашистская Программа. И все чаще в своих мыслях он возвращался к «первому потоку», детям, принявшим на себя главный удар эксперимента по коррекции личности. Их не хотели убивать, их только пытались «скорректировать». Иногда Доктор гадал о том, сколько же их было — тех, кто умер, еще не достигнув совершеннолетия. И очень хотел увидеть хоть одного из пяти оставшихся в живых.
Как раз один из этих мутантов лучше всего исполнил бы роль взрывателя в авантюре Доктора. И обстоятельства сложились крайне благоприятные. Проект лихорадило — появились объемные данные по тварям. Твари оказались серьезной и по-своему организованной силой. Их менталитет и биоэнергетические возможности, ранее недооцененные, теперь скорее переоценивались. Штаб стал мерить тварей человеческими мерками. Тут же возник страх инфильтрации или глубокого зомбирования тварями ключевых фигур Проекта. Подумать было жутко, что случится, если твари, например, «перепрограммируют» нескольких охотников и те откроют огонь по своим. Но еще важнее было защитить лидера, старшего Школы. И тогда возникла мысль о назначении на эту должность человека с блокированной энергетикой — одного из «настоящих» Детей.
Однако архив Проекта рисовал безрадостную картину. Стальное Сердце пропал бесследно. Испарился. Кроме того, несмотря на такое неоспоримое доказательство, как личный файл, многие сомневались в том, что этот персонаж вообще когда-нибудь существовал. «Пугало старого КГБ», «страшилка для экстрасенсов»… Доктора такие заявления не удивляли: файл Стального Сердца встретился ему уже второй раз, от него по-прежнему веяло страхом, и одна страница была изъята. Какая-то удивительно поганая история произошла с этим молодым человеком в начале девяностых годов. И то, что парень был одним из Детей, многое в этой истории проясняло. А отметка «П?» в файле означала «возможно — психократ». Термин страшненький, заимствованный из фантастической литературы, как и многие другие термины Проекта. Доктор, форсированный сенс, мог усилием воли загнать человека в энергетическую кому — состояние между бодрствованием и сном. А для психократа, существа, подчиняющего себе чужую психику, не составило бы труда поставить на колени всю Базу. Доктор повертел файл в руках, в сотый раз его «обнюхал», вздохнул и плюнул. Потом вычитал, что 028 никогда не держал домашних животных и вообще на дух не переносит любой коллективной работы, и плюнул вторично.
Файл 116 Волк, владелец ландсира, редкого подвида ньюфаундленда, стал бы идеальным кандидатом, если бы не его служба в научно-технической контрразведке. Волку прочили отличную карьеру. Он был совершенно доволен жизнью, терпеть не мог приключений в любой форме и имел стойкие наклонности кабинетного работника. «Интересно, — подумал Доктор, — зачем такому собака?» Потом вспомнил гипотезу о том, что собакой человек дополняет себя, закрывая какие-то «бреши» в характере или усиливая черты, которые слабо выражены. Волк явно был из первых. Обидно.
Файл 117 Лариса был отброшен сразу. Доктор никогда Детей не жалел — жалеть их было уже поздно. Но он часто ловил себя на мысли, что гордится ими, их потрясающими характерами, способностью выживать в любых условиях. Эти люди гнулись, но никогда не ломались. А Лариса уже к двадцати шести стала законченной алкоголичкой. Читать ее файл было противно. Хотя бы потому, что остальным Детям пришлось в жизни не легче, чем ей.
Файл 200 Малыш только что получил магистерский диплом в Массачусетском технологическом. Тоже в своем роде уникум. Объекты «Программы Детей», потенциальные лидеры оппозиции, изначально не были склонны покидать страну по своей воле. Хотя Малыш мутировал, а это значило, что он фактически другой человек. И вообще непонятно, человек ли. Интересно, почему его выпустили за рубеж?
И, наконец, сто пятый. Мастер. Всю жизнь прожил рядом с кавказскими овчарками. Неформальный лидер любой компании. Это обусловлено очень мощной энергетикой. Не так хорош, как сенс, но далеко не прост, в силу чего весьма обаятелен. У мужчин вызывает безотчетное доверие. О женщинах умолчим. Неплохой стрелок. Физические данные в норме. Не воевал, но в армии служил. Подходит по всем статьям. И совершенно непригоден, потому что он заочно ненавидит Проект.
Каждому из пятерки выживших Детей волею Проекта выпала своя особая судьба. Раз уж они получились такие загадочные, нужно было посмотреть, на что годятся. И лет с пятнадцати-шестнадцати ими занялись очень плотно. Из простофили Волка сделали отличного аналитика, недалекий Малыш стал толковым ученым. А вот Стальному Сердцу помогли развить его природные способности экстрасенса. Получилось не то — как справедливо предполагал Доктор, парень сумел каким-то образом форсироваться, причем до невероятной степени. И неожиданно вступил в контакт с одной из программ Проекта. Контакт перерос в конфликт. Произошло столкновение настолько серьезное, что Стальное Сердце исчез, а «сверху» приказано было считать его личностью мифической и никогда не существовавшей.
Для Доктора это были не просто догадки. Как человек, косвенно причастный к разработке психотронного оружия, он разбирался в поставленных Проекту задачах, одной из которых была «отработка личного фактора». Конкретно — избирательное воздействие на военачальников и политических лидеров «вероятного противника». Достаточно больной головы, чтобы важное решение было принято чересчур поспешно. Сердечный приступ сорвет важные переговоры. Легкая нерешительность генерала может стоить жизни тысячам людей. И так далее. Все эти ситуации Проект брался спровоцировать извне, с расстояния в тысячи километров.
Но большинство так называемых «харизматических лидеров» — существа с очень мощной энергетикой, «пробить» которых непросто. Однако и у них есть уязвимое место. Близкие люди, сердечные привязанности, семья. Пара дней основательного бардака в доме — и самый жестокий диктатор начнет совершать ошибки, даже если перестреляет обезумевших родственников, внезапно его невзлюбивших.
Естественно, для обкатки методики нужны были адекватные подопытные крысы. Идеально чистый эксперимент можно было поставить только на человеке с блокированной энергетикой. «На изгиб» попробовали Ларису и Мастера. В течение нескольких лет эти двое постоянно находились в окружении людей, не обладающих свободой воли. Активное неприятие со всех сторон. Недоверие, жестокость, ненависть. Лариса в итоге сломалась. А Мастер гнулся во все стороны, но всегда распрямлялся. Ему создали отвратительную обстановку в семье. Он сначала мучился, а потом решил, что так даже удобнее. Дали поступить в университет — и заставили деканат выгнать парня. Оказалось, что он плевать хотел на свой журфак, потому что журналисту диплом не очень-то и нужен. Загнали в армию. Полгода выл, потом освоился. Прошел дикие унижения и стал только крепче. Вернувшись, опять занялся журналистикой. Тут его оставили было в покое — ведь по остальным статьям эксперимент прошел удачно, — но вмешалась судьба: парень нарвался сам.
Он попал в группу, проводившую журналистское расследование по психотронному оружию. Проинтервьюировал множество психов, о которых нельзя было сказать, больны ли они по жизни или это с ними случилось в результате обработки. И вышло так, что до него одного дошло, насколько же ужасной в действительности может быть «Программа «Зомби». Он располагал всей информацией, которую добыли его коллеги. Но он в этой группе получил главное — эмоцию. И поверил. Группа зашла в тупик и раскололась, потому что косвенных данных было множество, а реальных доказательств мало. Мастер утверждал, что останавливаться нельзя, остальные возражали.
То, что с Мастером произошло дальше, не было акцией, направленной конкретно против него. Он всего лишь угодил «под колпак», которым накрывали каждого журналиста, активно раскапывавшего тему психотроники. Вполне невинная публикация с некоторыми туманными намеками была «завернута» без объяснения причин. Мастер счел это доказательством своей правоты, принялся направо и налево рассказывать о том, что сумел выяснить, и обнаружил, что над ним смеется вся редакция. Друзья кивали — сам виноват. Но как раз в этот момент к Мастеру подослали ловкого провокатора, который дал ворох правдоподобнейшей информации. Через сутки у Мастера из дома таинственным образом исчезла часть материалов расследования. Он стал еще упорнее агитировать коллег — и окончательно потерял лицо. Получил по шапке от редактора отдела. Искал поддержки у своей девушки — это кончилось разрывом. А некий Тимофей Костенко, стоявший когда-то у истоков расследования, послал его в телефонном разговоре подальше.
Мастер оказался в положении изгоя. Перестал заходить в редакцию, начал больше обычного пить и расследование забросил. Не было денег на отдельное жилье — пришлось вернуться в дом, где над Мастером постоянно издевался отец. Никому совершенно не нужный, кроме собаки, он перебивался случайными заработками в мелких газетках и выл от тоски.
Состояние полураспада затянулось почти на год. Потом отец, дабы окончательно размазать сына по стенке, решил лично озаботиться его трудоустройством. Пригласил его секретарем отдела, потому что терпеть на своей шее пьяницу и тунеядца сил нет. Тогда Мастер взял за ошейник Чучу и отправился падать на дно — соглашаться на давнее предложение одного приятеля по собачьей площадке. Нужно было охранять ночами отдельно стоящий офис с большой территорией. Дно оказалось не таким уж глубоким — платили нормально, Чуча с работой справлялась, можно было собраться с мыслями перед следующим рывком. Куда будет этот рывок, Мастер не представлял, но он снова распрямил спину. Тогда ему застрелили собаку. Ночью, через забор — пуля между глаз. Прощальный аккорд — добить человека окончательно и больше не вспоминать о нем.