Добряков Владимир. Час совы

   — Ты был прав. Она — студентка. К тому же, твоя землячка.
   — Русская?
   — Более того, москвичка.
   Лена протягивает мне студенческий билет. Читаю: «Московское Высшее Техническое Училище имени Баумана. Студентка II курса Гордеева Наталья Павловна». А вот год весьма необычный: 74352. Гм! Что за летоисчисление? Бросаю взгляд на стол. Стандартный девичий набор. Расческа, патрон губной помады, пудреница, польские духи. Что еще? Кошелёк, в нём двенадцать рублей с мелочью. Два использованных билета в кинотеатр «Зарядье». Квартальный билет на метро и автобус. Три тетради. Просматриваю их. Это — конспекты: астрономия, дискретная математика и программирование.
   — Что ж, я был прав. Время её я определил довольно точно. А эта пятизначная дата ничего не значит.
   — Откуда такая уверенность?
   Я протягиваю Лене конспект по программированию.
   — У них ещё в разгаре эпоха Алгола.
   — Хм? Действительно. Ну, а относительно женских интимностей ты как в воду глядел.
   Лена достаёт из кармана тонкие белые трусики с кружевной отделкой и маленький флакончик с таблетками.
   — Новенькие, — поясняет она, — только что из магазина. А это противозачаточное средство.
   — Уложи всё назад. Мы теперь знаем о ней достаточно. А ты не слишком вызывающе оделась? — спрашиваю я, заметив как просвечивают сквозь тонкую ткань груди и ноги моей подруги.
   — Нет, — качает Лена головой, — Через три часа будет уже вечер, а такая одежда и такие тона благоприятно действуют на психику. Я специально такое сотворила. Кстати, сегодня твоя очередь готовить ужин. Постарайся, как-никак у нас гостья.
   Я согласно киваю и отправляюсь в курятник за яйцами и в морозильник за гусем. Пока жарится гусь, я готовлю салат из свежих овощей. Потом занимаюсь омлетом. За окном уже смеркается, когда я выставляю на стол тарелки, вазочку с парным мёдом и только что сотворённую на Синтезаторе бутылку сухого вина.
   Гостья наша всё ещё спит. Лена, учуяв запах готовой дичи и омлета, потягивается и встаёт от компьютера. Она подходит к столу, придирчиво осматривает его. Затем суёт свой нос в отделение очага, где в горячем виде над углями «доходят» омлет и гусь. Удовлетворённо хмыкнув, Лена подходит к спящей Наташе Гордеевой. С минуту она смотрит на неё и прислушивается к её дыханию. Убедившись, что её состояние в норме, Лена берёт девушку за руку:
   — Наташа, — негромко говорит она, — Пора вставать.
   Девушка сразу, словно она и не спала, а только притворялась, открывает глаза и резко встаёт. Лена, не отпуская её руки, присаживается рядом.
   — Где я? — тихим, но напряженным голосом спрашивает девушка, — Кто вы такие?
   — Не бойся, пожалуйста, — Лена кладёт руку ей на плечо, — Мы тебе ничего плохого не сделаем. Мы — твои друзья.
   — Друзья? Я не знаю вас.
   — Теперь узнаешь. Его зовут Андрей, а меня Лена.
   — Но где я?
   — Не всё сразу. Скажу только одно: тебя занесло довольно-таки далеко от дома. Но ты не должна ничего опасаться. Здесь тебе ничто не грозит. И, пожалуйста, не смотри на нас так настороженно. Мы не имеем никакого отношения к тому, как ты здесь оказалась. Просто мы нашли тебя в лесу и привели сюда.
   — Но если вы мне не враги, то отпустите меня и покажите дорогу, я хочу домой.
   — Боюсь, что домой тебе попасть сейчас будет очень не просто. Мы даже не знаем толком, где твой дом, в какую сторону тебе идти.
   — Я живу в Москве, на…
   — Не торопись. До Москвы отсюда, пожалуй, дальше чем от Нью-Йорка. Давай лучше, поужинаем и за ужином обо всём поговорим. Ты ведь, наверное, проголодалась? Не стесняйся, вижу это по твоему лицу. Да даже если ты и не очень голодная; ручаюсь, едва ты сядешь за стол, как аппетит схватит тебя за горло железной хваткой. Андрей у нас превосходный кулинар.
   Я почтительно кланяюсь и шаркаю ножкой. Улыбка впервые озаряет лицо девушки. У неё очень красивая улыбка. Почти как у Старого Волка. Она согласно кивает, надевает туфельки и в сопровождении Лены идёт к столу. Подождав, пока они усядутся, я снимаю с салатницы крышку, наливаю в стаканы вина и присаживаюсь сам.
   — Ну, — Лена поднимает свой стакан, — За встречу!
   Наташа с опаской смотрит на вино, но Лена успокаивает её:
   — Не бойся, пей. Это лёгкое сухое вино. Тебе после такой нервной встряски выпить просто необходимо. Это я тебе как врач говорю.
   Наташа снова улыбается своей чудесной улыбкой и делает два глоточка.
   — Чудненько! — хвалит её Лена и накладывает ей салата. — Ешь, это всё только что с грядки. Давай договоримся так: сначала ты ответишь на наши вопросы, а потом мы расскажем тебе обо всём.
   — А что это будут за вопросы? — настороженно спрашивает Наташа, опуская вилку.
   — Только самого простого и невинного характера. Никакие твои секреты и тайны нам не нужны, — заверяю я её. — Так же нас совершенно не интересует, чем занимаются твои родители.
   Мне пришло в голову, что у студентки Бауманского училища, и отец может работать в каком-нибудь сверхсекретном ящике. Девушка может подумать, что её похитили с целью подобраться к её отцу.
   — Наташа, — продолжаю я, — Ты хочешь вернуться домой. Но для того, чтобы мы попытались помочь тебе это сделать, нам надо кое-что узнать. Прежде всего, нам надо знать, как ты попала в этот лес? Что этому предшествовало? Вспомни всё до мельчайших подробностей.
   — Я шла… — начинает она и вдруг настораживается, — А откуда вы знаете, как меня зовут?
   — Это написано в твоём студенческом билете. Извини, мы посмотрели, пока ты спала.
   — А! — понимающе кивает Наташа, — А я-то подумала…
   — Ты неправильно подумала, — улыбаюсь я, — Давай вернёмся к твоему появлению в лесу.
   — Так вот. После занятий я со своим товарищем немного погуляла по городу.
   — Что это за товарищ, давно ты его знаешь?
   — Его зовут Толя. Он учится в нашем училище на пятом курсе. Уже отслужил в армии. А знаю я его лет десять. Он живёт в соседнем дворе.
   — Хорошо. Дальше?
   — Мы сходили в кино, и он проводил меня до нашей станции метро. Там мы расстались. Он по вечерам подрабатывает и поехал на работу. А я поехала домой. От автобусной остановки до моего дома — два квартала. Всё было нормально, но перед самым своим домом я заметила Игоря с компанией.
   — Что это за Игорь?
   — Мой бывший одноклассник. Он живёт в соседнем подъезде. Когда-то мы дружили. Но после школы он связался с компанией, в которой были два неприятных типа. Один из них недавно вернулся из заключения. Игорь стал с ними часто выпивать, и в пьяном виде они приставали ко всем, особенно к женщинам. Ну, а мне, особенно после того, как я стала встречаться с Толей, он вообще проходу не давал. Естественно, я не хотела с ними встречаться.
   — Что же ты сделала?
   — Дорожка к нашему дому проходит мимо скверика с густыми кустами. Если пройти по скверу, то с дорожки тебя не будет видно, а ты можешь выйти к дому с другой стороны. Я свернула в сквер и пошла по тропинке. Дошла до прохода между кустами, откуда можно выйти почти к моему подъезду…
   — Ты не обратила внимания, там не было ничего странного?
   — Да. Были уже сумерки, но фонари ещё не горели. А вот тропинка между кустами была освещена неизвестно чем.
   — Каким светом?
   — Таким призрачным, желтоватым. Словно кто-то издалека освещал её фонариком.
   — Дальше?
   — А дальше всё. Я прошла между кустами, но вместо своего двора оказалась в каком-то лесу. Это было странно и страшно. Я испугалась, заметалась во все стороны, потом…
   — Всё, — прерываю я Наташу, заметив, как её голос начинает дрожать, — Дальше мы уже знаем. Давай ещё выпьем, доедим салат, и я буду угощать вас омлетом с ветчиной и зеленью.
   — Ну, что скажешь? — спрашивает Лена.
   — Я думаю, ты и сама уже поняла. Классический спонтанный переход, порождённый деятельностью ЧВП.
   — Верно. Только мне кажется, что поскольку она оказалась именно здесь, этот переход имеет отношение к делам Старого Волка.
   — Вряд ли, — возражаю я, немного подумав, — Помнишь, он говорил, что этот переход изредка открывается произвольно, и он не может контролировать, куда именно он откроется.
   — Да, точно. Теперь и я это вспомнила. В таком случае всё гораздо сложнее.
   Наташа, положив на стол вилку и приоткрыв рот, переводит взгляд широко раскрытых глаз с меня на Лену и обратно, в зависимости от того, кто говорит. Лена смеётся:
   — Не обращай внимания, Наташенька. Это у нас профессиональный разговор. Просто мы с Андреем обсуждаем, как получилось, что ты сюда попала.
   — И как же всё это получилось? И куда я попала? И как мне вернуться домой?
   — Ты ешь, пожалуйста, а я тебе постепенно, издалека, всё объясню. Кстати, как тебе понравился омлет?
   — Очень вкусно. Большое вам спасибо, Андрей. А почему издалека и постепенно?
   — А потому, что сразу тебе врубиться будет сложно, особенно, когда я буду отвечать на вопрос: как тебе вернуться домой. Андрей! Не жмотничай, доставай своего гуся.
   Я уже разделываю птицу на части и ставлю её на стол с гарниром из отварного картофеля. А Наташа не унимается:
   — А почему ответ именно на этот вопрос мне понять будет труднее всего?
   — А потому, Наташенька, что я сама не знаю этого ответа. Где ты сейчас и как сюда попала, я тебе объясню. А мы с Андреем сейчас в таком же положении, как и ты. Как и ты, мы попали сюда совершенно случайно: шли в одно место, попали в другое. Как и ты, мы стремимся вернуться к себе домой. Но мы не знаем, как это сделать. Но тебе мы постараемся помочь, это я обещаю.
   — Маленькая поправка, Ленок, — вмешиваюсь я, — Если Наташа оказалась здесь действительно случайно, то к нам это слово не относится. Мы с тобой здесь отнюдь не случайно.
   — Верно, — соглашается Лена, — Я оговорилась.
   — А кто вы такие? — спрашивает Наташа.
   — Об этом я тебе тоже расскажу. Наташа, ты знаешь что-нибудь о существовании параллельных Миров?
   — Читала что-то. Но к этому никто серьёзно не относится. Это из области фантастики.
   — А зря. Это отнюдь не фантастика. Таких Миров, мы называем их Фазами, существует на нашей планете и во всей Вселенной бесконечное множество. И сейчас мы находимся в одной из таких параллельных Фаз.
   Вилка со звоном падает на стол. Наташа судорожно проглатывает кусок картошки.
   — Вы хотите сказать, что я сейчас в совсем другом Мире? — упавшим голосом спрашивает она.
   — Да, Наташа. И что хуже всего, этот Мир отделён от твоего и от нашего не пространственными расстояниями. Между ними временные преграды и преодолеть их без соответствующего оборудования невозможно. А этого оборудования у нас здесь нет.
   — Но ведь можно обратиться к кому-нибудь за помощью!
   — В этом Мире, Наташа, кроме нас никого нет. Вся цивилизация этой планеты сосредоточена только в этом доме. Мы можем рассчитывать только на собственные силы и возможности.
   — Значит, во всём этом Мире вас только два человека?
   — Теперь, вместе с тобой, три.
   — Но вы-то кто такие? И как вы сюда попали?
   — А вот об этом я тебе сейчас расскажу. А ты ешь, не стесняйся. Если понравилось, бери ещё. Чего-чего, а уж этого добра у нас хватает.
   Лена начинает кратко рассказывать Наташе об основах хронофизики, о теории существования бесконечного множества параллельных Миров-Фаз. Рассказывает ей о принципах связи между Фазами, о существовании прямых межфазовых переходов. Она рассказывает ей о Фазе Стоуна, о том, чем в ней занимаются. Рассказывает о нашей работе.
   Возбудившаяся было, Наташа успокаивается, на её лице появляется выражение глубочайшей заинтересованности. Еще бы! Вот это — приключение! Расскажешь, никто тебе не поверит. Надо же, как повезло! Но к концу Лениных объяснений, когда она узнаёт, как мы сюда попали, до неё доходит, как ей «повезло». Стать сокамерником в пожизненном заключении, пусть даже эта камера размером с планету, сомнительная радость.
   К этому моменту с едой покончено, и я выставляю на стол чай, а к мёду сдобные лепёшки.
   — Не падай духом, Наташа, — успокаиваю я её. — Мы с Леной не из тех, кто сдаётся. Мы обязательно выберемся отсюда к своим, а уж оттуда-то тебя переправить домой будет просто.
   Лена делает «страшные глаза», и я захлёбываюсь горячим чаем. Идиот! Что болтаю? Уж от нас-то она точно никогда домой не попадёт. Я совсем забыл о проклятом Хронокодексе. Надо же, наобещал девчонке, Время знает чего! Болтун!
   — Ты, Андрюша, займись делами, — говорит Лена, — А мы с Наташей посидим у очага, побеседуем. Хорошо?
   Мы с Наташей согласно киваем. Женщины присаживаются на диван, а я убираю со стола.
   — Чай оставь нам, — просит Лена.
   Она наливает две чашки, себе и Наташе, и я слышу, как Наташа говорит:
   — Я правильно поняла? Вы — хроноагенты и работаете в параллельных Фазах… В результате враждебных действий ваших противников вы оказались здесь в ловушке, и теперь для вас нет другого выхода, кроме как согласиться на их условия. Так?
   — Так. И ты понимаешь, что принять их условия мы не можем?
   — Понимаю. Я бы тоже так поступила. Ведь это значит работать против своих товарищей, предать их…
   Дальше я уже не слышу, уношу грязную посуду к мойке. «Молодец, девочка! — думаю я, перемывая посуду, — Сразу видно в какой стране и в какое время она воспитывалась». А кстати, какое у них сейчас время? Я ведь определил его только весьма приблизительно, по Алголу. И почему у них такое странное летоисчисление? Где-то 72000 лишним, что ли? Надо будет порасспросить. Ну, для этого ещё будет время.
   Покончив с посудой, сажусь к компьютеру. Лена с Наташей сидят на диване и тихо беседуют. Пока загружаются мои файлы, наблюдаю за ними. Каждая из них красива по-своему. Лена прекрасна красотой зрелой, опытной женщины, знающей на что она способна, уверенной в себе, знающей себе цену и осознающей свою красоту. А Наташа прекрасна своей юностью. Она ещё ничего не знает, мало что умеет и своей расцветающей красоты пока ещё не осознаёт.
   Засиживаемся мы далеко за полночь. Наташа готова расспрашивать и узнавать интересующие её вещи и дальше, но Лена решительно встаёт:
   — Пора баиньки.
   Она подходит к Синтезатору и творит для Наташи комплект постельного белья.
   — Андрей, я положу её в соседней комнате, — говорит Лена и уводит Наташу.
   — Спокойной ночи, Андрей, — прощается девушка.
   — Спокойной ночи, Наташенька, — отвечаю я.
   Через полчаса Лена возвращается и какое-то время, неслышно ступая мягкими тапочками, меряет комнату шагами. Она подходит к Синтезатору, присаживается к нему и начинает что-то настраивать. Подумав немного, она обращается ко мне:
   — Положи свою ладонь на датчик рядом с моей и представь себе Наташу, такой, какую сейчас видел. Надо одеть её. Не жить же ей здесь только в этом платье и туфельках. Я почему-то никогда не угадываю размеры, всё время получается слишком узко. А у тебя глаз-алмаз. По себе знаю.
   Лена начинает творить. Она достаёт из камеры один за другим различные предметы женского гардероба. Брюки, шорты, рубашки, купальники, спортивный комбинезон, такой же костюм как и на ней самой. Обувь: удобные туфельки без каблуков, босоножки, тапочки-чешки. Затем следует несколько пар носочек, гольфов и трусики.
   Всё это Лена аккуратно складывает. В заключение следует такое, что у меня глаза на лоб лезут. Лена достаёт из камеры две прозрачные накидки, такие, в которых она любила ходить по вечерам дома. Одну из них она откладывает в сторону:
   — Это — мне.
   Вторую, потемнее и с красной каймой, она укладывает на стопку, предназначенную для Наташи:
   — А это — ей.
   — Ты уверена, что ей это потребуется.
   — Время покажет.
   Спорить с Леной бесполезно, и я разглядываю, что она натворила. Замечаю, что в одежде преобладают тёмно-голубые и белые тона, а обувь вся красная.
   — Ты, что, творила по своему вкусу?
   — Нет, почему же, по её. Когда мы с ней разговаривали, я выяснила, что наши цветовые гаммы почти совпадают. Только обувь она предпочитает красную.
   Лена относит всё сотворённое в комнату Наташи.
   — И что же мы будем делать с нашей гостьей? — спрашиваю я.
   — Это она сегодня — гостья. А завтра будет такой же хозяйкой, как я и ты. А делать будем ясно что: учить и воспитывать.
   — Хм? Учить, понятно, а воспитывать, по-моему, уже поздновато.
   — Брось, Андрюша. Она сейчас — непаханая целина. Поверь мне, как психологу.
   — Что ж, допустим. Раз ты так считаешь и видишь для себя здесь фронт работы, тебе и карты в руки. Но не это имел я в виду.
   — А что же?
   — Надо помочь ей вернуться домой.
   Лена поворачивается ко мне и долго смотрит на меня удивлёнными глазами.
   — Как? — спрашивает она, — Ты ей уже чуть не наобещал всякой ерунды, вселил несбыточные надежды. Я еле-еле успокоила её. Но ведь ты сам понимаешь, что пути домой ей отрезаны. Мы можем вырваться, если сумеем, конечно, только к своим. А уж из Монастыря дорога домой ей заказана, и ты хорошо знаешь, почему. Так что, давай над этой проблемой голову ломать не будем, а будем её потихоньку, но настойчиво, приучать к мысли, что домой она уже никогда не вернётся.
   Лена внезапно замолкает и внимательно смотрит на меня:
   — По-моему, у тебя есть какая-то идея?
   — Есть одна, но она требует обмозговывания.
   — Поделись. Помозгуем вместе.
   Лена вытягивается на шкуре, протянув ноги в голубых тапочках к очагу. Я молча смотрю на неё и размышляю, как сказать то, что я думаю. Чтобы потянуть время, я наклоняюсь над её ногами и глажу ступни и длинные пальчики через тонкую кожу тапочек. Лена шевелит ими и спрашивает:
   — Ну?
   Я решаюсь и говорю только два слова:
   — Старый Волк.
   Лена резко приподнимается на локте и пристально смотрит на меня. Похоже, ей кажется, что она ослышалась.
   — Андрей! Ведь мы договорились, что код связи со Старым Волком для нас не существует.
   Я снимаю с неё тапочки, беру её тёплую лапку в руку и пожимаю её.
   — Пойми, Лена, если бы речь шла обо мне, то этот Волчара ждал бы моего вызова до морковкиного заговенья. Но речь-то идёт о Наташе. За что она должна терпеть всё это? Ну, ладно, мы с тобой попались в ловушку и, с точки зрения Старого Волка, заслужили свою участь. Впрочем, с моей точки зрения мы заслужили куда более худшего. А она здесь совершенно не при чем. Просто игра слепых сил Природы.
   Лена молчит и смотрит на тлеющие угли. Я продолжаю убеждать её:
   — Вспомни. И ты, и я оказались в Монастыре не по своей воле. Как мы восприняли этот факт? Как тяжело приспосабливались, находили своё место?
   — Она молодая, а в молодости приспосабливаться легко. Я уверена, ей у нас понравится, и она найдёт своё место.
   — Леночка, да пойми ты! Это ещё самый благоприятный, но далеко не самый вероятный, вариант. Мы сами-то в него верим потому, что другого нам просто не остаётся. Но ведь нельзя скидывать со счёта и такой расклад, при котором мы останемся здесь пожизненно. Давай смотреть правде в глаза. Ведь рано или поздно она поймёт, что и такая альтернатива не исключена. А то может получиться ещё хуже.
   — Что же может быть хуже? — тихо спрашивает Лена.
   — Допустим, что переход откроется надолго, и мы успеем добежать до него, пока он действует. Или мы сумеем разгадать механизм перехода, по которому ушёл Мог. Мы что, не воспользуемся этими возможностями и останемся здесь?
   — Конечно, уйдём.
   — А Наташу возьмём с собой, или ты решишься оставить её здесь одну?
   Лена опять молчит, а я продолжаю:
   — Ты можешь сказать, куда нас приведут эти переходы, и сколько лет мы будем по ним скитаться? Верно, не можешь. Да и откуда тебе это знать? Ты сама прошла десятки этих переходов, побывала во, Время знает, каких Фазах. И ты прекрасно знаешь, какие на этом пути могут встретиться Фазы. Там даже мы, профессиональные хроноагенты, с трудом можем существовать на грани выживания. А что будет с ней? Это же типичная городская девчонка. Она даже для этой-то жизни мало приспособлена. А там… Подумай, имеем ли мы право тащить её за собой и рисковать её жизнью?
   Лена ложится на спину и закрывает глаза.
   — Ты меня убедил, — тихо признаётся она, — Но давай, ради Времени, не будем торопиться. Надо всё обдумать.
   — А кто тебе сказал, что я собираюсь прямо сейчас вызывать Старого Волка? Правильно, надо всё как следует обдумать.
   — Вот и подумай, не спеша. Время у нас есть.
   Утром Лена, по своему обыкновению, убегает на речку. Я ограничиваюсь прозаическим туалетом у бочки с водой и ставлю на очаг кофейник. Завтрак сделаю на Синтезаторе. Когда я размышляю, что бы такое сотворить, из своей комнаты выходит Наташа. Она в коротком белом халатике с широким голубым поясом и в красных тапочках-чешках. Оглядевшись по сторонам, она нерешительно подходит ко мне:
   — Доброе утро, Андрей!
   — Доброе утро, Наташа! Как спалось?
   — Спасибо, я отлично выспалась. А где Лена?
   Я киваю на раскрытое окно. В него хорошо видно, как Лена занимается гимнастикой. В данный момент она вытянулась в струнку, подняв руки вверх и, глядя в небо, стоит на носке правой ноги, а пяткой левой касается правой лопатки.
   Наташа таращит глаза от изумления и краснеет. Надо же, она смущается наготы другой женщины! Глядя на статую Венеры, она, наверное, не покраснела бы, а тут ведь живая. В этот момент Лена, не меняя позы, в прыжке меняет ноги. Наташа восхищенно охает, а я поясняю:
   — Это она гимнастикой занимается. А ты, если хочешь умыться, то в прихожей найдёшь умывальник, а если там тебе воды мало, то у крыльца стоит бочка с водой. Туалет у выхода, налево. Минут через двадцать Лена закончит гимнастику, и мы будем завтракать.
   Наташа благодарно кивает и уходит. Я снова принимаюсь за кулинарные изыски. Когда минут через десять я вынимаю из камеры дивно удавшуюся мне фаршированную утку, то слышу сзади тихий восхищенный возглас:
   — Красивая она!
   — Кто? — не понимаю я и оборачиваюсь.
   Наташа стоит неподалёку от меня и издали смотрит через окно на Лену, так, чтобы та не видела, что за ней наблюдают. Деликатная, нечего сказать.
   Услышав мой вопрос, Наташа краснеет и говорит:
   — Лена красивая. Андрей, а в каких вы с ней отношениях?
   — В настоящее время, в самых прекрасных. Но иногда ругаемся и сердимся.
   — Я не это имею в виду. Кто вы с ней друг другу?
   — В первую очередь — сотрудники, во вторую — друзья, а в третью — муж и жена.
   Наташа улыбается:
   — А не наоборот?
   — Нет, именно в таком порядке. Хотя, по мере того, как мы узнавали друг друга, происходило всё именно в обратном порядке. Сначала — муж и жена, потом — друзья, и, наконец, сотрудники. И это — самое главное достижение.
   — Разве так бывает?
   — У нас ещё и не так бывает.
   — Значит, она — ваша жена. То-то я смотрю, она вас совершенно не стесняется.
   — Она не только меня не стесняется, но и своих друзей.
   — Даже так? — брови Наташи удивлённо лезут вверх, — Ах, да! Я и забыла, вы же люди из будущего. У вас это всё совсем иначе…
   Она осекается, а я улыбаюсь:
   — Ошибаешься, Наташа. Впрочем, насчет Лены ты права, а вот мы с тобой, по-моему, современники.
   — Не может быть!
   — Почему же? У нас в Секторе почти все хроноагенты — выходцы из Реальных Фаз, а я как раз из твоего времени.
   — Вы хотите сказать, что мы с вами жили рядом и, возможно, встречались? — Наташа недоверчиво, но с надеждой во взоре смотрит на меня.
   — Нет, Наташа, это исключено. Просто, эпохи у нас с тобой совпадают.
   Из дальнейшего разговора я выясняю, что такое странное летоисчисление в Наташиной Фазе ведётся от начала Эры Разума, то есть от времени, которым датирована первая находка, подтверждающая наличие на Земле разумной деятельности. На мой взгляд, не совсем удобно. Выясняется так же, что Христианской религии в этой Фазе не знают, а верят в Мировой Разум. Эти два браслета на руках Наташи — религиозные символы.
   Я быстро нахожу общие даты: Социалистическую Революцию, Вторую Мировую войну, первый полёт в космос и полёт на Луну. Теперь я окончательно убеждаюсь, что довольно точно определил эпоху, из которой явилась к нам Наташа.
   — Короче, Наташа, я покинул свою Фазу примерно лет через десять после времени, соответствующего твоему. А Лена лет через сто-сто пятьдесят.
   — Получается, что мы с вами действительно современники. А кем вы были в своей Фазе?
   — Лётчиком-истребителем.
   — А на каком самолёте вы летали? — хитро улыбается Наташа.
   — А ты в этом что-нибудь понимаешь?
   — Немного разбираюсь.
   Я подхожу к компьютеру и по памяти набираю код «своей» Фазы. Показываю Наташе себя возле самолёта. Наташа внимательно смотрит и вдруг говорит:
   — Это — М-35!
   — У нас он называется МиГ-29.
   — Да, теперь я верю, что мы с вами современники. Только у нас этот самолёт — новинка. Его только один раз показывали на воздушном празднике.
   Она ещё раз внимательно смотрит на монитор.
   — А сколько же вам лет?
   — Возраст, Наташа, понятие относительное, а для хроноагента этого понятия практически не существует.
   — Как это?
   Я подвожу её к окну и показываю на Лену:
   — Сколько ей по-твоему лет?
   Наташа внимательно смотрит на стройную, красивую фигуру моей подруги, прикидывает и неуверенно говорит:
   — Лет двадцать… пять. Ну, чуть больше.
   Я смеюсь:
   — А мне?
   — Лет тридцать, с небольшим.