Боясь, как бы он не усомнился в ее словах, как бы не подумал, что они вызваны раздражением выведенной из себя женщины, оскорбленной в своем супружеском достоинстве, в слепой любви к сыну, она ставила все точки над "i", указывала все подробности его избрания, напомнила мужу его знаменитую остроту об ее вуалетках, пахнувших табаком, тогда как он никогда не курил...
- Эта острота прославила вас больше, чем все ваши книги...
У него вырвался тяжкий, глубокий стон, глухой стон человека, у которого распорот живот и который обеими руками пытается удержать свои внутренности. А визгливый голос продолжал, как ни в чем не бывало:
- Ну и уложите, боже мой, раз навсегда ваш сундук, чтобы духу вашего здесь не было!.. Поль, к счастью, богат... Он будет высылать вам на кусок хлеба. Надеюсь, вы сами понимаете, что теперь не найдется ни одного издателя, ни одного журнала, который согласился бы печатать ваши благоглупости, и только мнимое бесчестье Поля позволит вам не умереть с голода.
- Нет, это уж слишком! - пробормотал несчастный старик, уходя, убегая от этой бичующей его ярости.
Хватаясь за стены, пробираясь по коридорам, по лестницам, по гулким, пустым дворам, он повторял, чуть не плача; "Это уж слишком... Это уж слишком..."
Куда он идет?
Прямо, все прямо, как во сне. Он пересекает площадь, останавливается на середине моста. Ночная прохлада бодрит его. Он садится на скамейку, снимает шляпу и засучивает рукава, чтобы легче было рукам. Мало-помалу мерный плеск воды успокаивает его, он приходит в себя, но лишь для того, чтобы все припомнить, и от этого душевная боль еще усиливается. Что это за женщина! Что это за чудовище! Он прожил с ней тридцать пять лет и так и не узнал ее до конца! Дрожь отвращения пробегает по его телу при воспоминании о тех гнусностях, которые он только что услышал. Она ничего не пощадила, ничего не оставила в нем живого, даже его гордости, которая его поддерживала, веры в свои труды, благоговения перед Академией. При мысли об Академии он невольно оборачивается. В конце безлюдного моста, простирающегося, подобно широкой аллее, до подножия исторического здания, дворец Мазарини казался неясной громадой, выделяясь в сумраке ночи своим портиком и куполом, как на переплетах изданий Дидо, приковавших его внимание в дни молодости... О, этот собор, эта каменная глыба - обманчивая цель, причина всех его несчастий!.. Здесь он нашел себе спутницу жизни, на которой женился без любви, без радости, только за обещание кресла в Академии. И он получил это столь желанное кресло! Теперь он знает, какими средствами... Какая мерзость!..
Шаги и смех раздаются на мосту: это возвращаются в Латинский квартал студенты со своими возлюбленными. Старик, боясь, что его узнают, встает и облокачивается на перила. Шумная ватага, проходя мимо, нечаянно задевает его, а он с горечью думает, что никогда не веселился, никогда не проводил так вечера, беззаботно распевая под звездным небом. Гонимый честолюбием, он тянулся к куполу этого храма - и что получил взамен? Ничего. Ни-че-го!.. Уже давно, в день избрания, после речей и обмена любезностями, у него появилось ощущение пустоты и обманутой надежды. Возвращаясь в фиакре домой, он говорил себе: "Неужели? Значит, я туда попал?.. И это все?" С тех пор, постоянно обманывая себя, повторяя вместе со всеми коллегами, что это хорошо, чудесно, что лучше и быть не может, он в конце концов уверовал в Академию... Но завеса спала, он прозрел, и теперь ему хотелось во всю силу легких крикнуть французской молодежи:
- Не верьте!.. Вас обманывают!.. Академия - это только приманка, мираж! Идите своим путем, творите вне ее. Главное - не жертвуйте ей ничем, потому что она не в силах дать вам то, чего у вас нет, - ни таланта, ни славы, ни чувства удовлетворения... Академия не опора, не пристанище. Это пустой внутри кумир, религия, не дающая утешения! Тяжкие житейские невзгоды настигают вас там так же, как и всюду... Люди кончали с собой под этим куполом, сходили с ума! Тот, кто взывал к ней из глубины своей скорбной души, простирал руки, утратив веру в любовь или устав проклинать, обнимал только тень и пустоту... пустоту.
Старый педагог произносил это вслух, с непокрытой головой, впившись обеими руками в парапет, как когда-то в классе впивался в край кафедры. Внизу струится река, она чернеет во мраке между двумя рядами фонарей, которые беспрерывно мигают живым, но безмолвным светом, тревожным, как все, что движется, пристально смотрит и не подает голоса. С берега доносится голос пьяного - он проходит мимо моста и, фальшивя, орет во всю глотку: "Как поутру _прошнется_ Купидон..." Должно быть, подгулявший овернец возвращается на свою баржу с углем. Старый академик вспоминает полотера Тейседра и его стаканчик холодного вина. Ему ясно представляется, как тот утирает рукавом губы: "Ничего нет лучше на _швете_, чем _штаканчик_ холодненького винца!.." Даже такой скромной, безыскусственной радости он не знал и думает сейчас о ней с завистью. Одинокий, беспомощный, лишенный отрады поплакать у кого-нибудь на плече, он понимает, что эта мерзавка права и что нужно раз навсегда уложить сундук.
Под утро полицейские нашли на скамейке Моста искусств широкополую шляпу - одну из тех шляп, которые сохраняют на себе отпечаток личности владельца. В ней лежали массивные золотые часы и визитная карточка, на которой значилось: "Леонар Астье-Рею, непременный секретарь Французской академии", а поперек шла строчка карандашом: "Я умираю по доброй воле..." О да, по доброй воле!.. Когда утром, после долгих поисков, лодочники вытащили его из широких петель металлической сетки, окружавшей женские купальни неподалеку от моста, еще яснее, чем эти несколько слов, написанных крупным, твердым почерком, говорили о бесповоротном решении умереть выражение его лица, его стиснутые зубы, его упрямо выдающаяся вперед челюсть. Тело академика отнесли сначала на спасательную станцию, куда явился правитель канцелярии Французской академии, чтобы опознать его. Не первого непременного секретаря вытаскивали из Сены: то же случилось и во время Пишераля-отца и почти при таких же обстоятельствах. Поэтому и Пишераль-сын не был очень взволнован, а скорее с любопытством смотрел, как на широком берегу реки блестит, точно академический жетон, голый череп одетого в сюртук утопленника.
Куранты дворца Мазарини пробили час, когда служители спасательной станции тяжелым шагом вошли с носилками под арку, оставляя на дороге зловещие мокрые следы. У лестницы Б они остановились, чтобы перевести дух. Над двором, залитым солнцем, сиял большой квадрат голубого неба. Они приподняли холст, накрывавший носилки, и лицо Леонара Астье-Рею в последний раз предстало глазам его коллег из комиссии по составлению словаря, прервавших заседание в знак траура. Они стояли вокруг, обнажив головы, не столь опечаленные, сколь потрясенные и негодующие. Останавливались и рабочие, мелкие служащие, подмастерья, пересекавшие в этот час проходные дворы Академии, соединяющие улицу Мазарини с набережной. Среди них оказался и кандидат Фрейде, - утирая глаза, оплакивая своего учителя, своего дорогого учителя, он не без стыда должен был признаться себе, что думает сейчас о вновь освободившемся кресле в Академии.
В это самое время старик Рею выходил на свою обычную прогулку после завтрака. Он ничего не знал; он как будто удивился, с последних ступенек лестницы увидев толпу, и подошел посмотреть, хотя растерявшиеся академики пытались преградить ему дорогу. Понял ли он? Узнал ли? Лицо его осталось неподвижным, глаза ничего не выражали, как и глаза Минервы во дворе под бронзовой каской. Потом, насмотревшись на покойника, пока опускали полосатый холст на его жалкое лицо, он удалился, прямой и гордый, сопровождаемый своей огромной тенью, - настоящий Бессмертный! - покачивая головой и как бы говоря:
"И это я тоже видел!"
ПРИМЕЧАНИЯ
29 января 1635 года кардинал Ришелье узаконил уже существовавшее объединение писателей и эрудитов, дав ему название "Французская академия"; перед новым ученым обществом была поставлена задача "усовершенствовать французский язык", создав его словарь, грамматику, а также риторику и поэтику. В 1795 году Конвент создал Французский институт, куда наряду с Французской академией вошли Академия надписей, Академия моральных и политических наук, Академия изящных искусств и Академия наук (естественных и точных). Но "святая святых" была по-прежнему Французская академия; считалось, что сорок ее кресел могут занимать лишь величайшие писатели и ученые страны, по достоинству носящие официальный титул академика "Бессмертный".
И все же, по существу, в эпоху Доде Академия была учреждением мертвым. В год ее двухсотпятидесятилетия, в 1885 году, когда умер академик Виктор Гюго, в академических креслах из сколько-нибудь значительных писателей и мыслителей сидели только Дюма-сын, Ипполит Тэн и Ренан, а из ученых великий Луи Пастер. Имена остальных бессмертных давно уже канули в Лету. Живые силы французской литературы и искусства не вливались в дряхлые вены Академии: Роден, Эдмон Гонкур, Флобер пренебрегали ею, Мопассан отверг предложение выставить свою кандидатуру, Золя проваливали несколько раз при баллотировке.
Доде разделял пренебрежительное отношение друзей к Академии. После того как 15 ноября 1876 года его роман "Фромон и Рислер" получил академическую премию, стали поговаривать о возможности избрания писателя. Г-жа Доде ничего не имела против, но Доде отмалчивался и так и не выставил своей кандидатуры.
Отношение Доде к Академии определилось уже давно. Он выразил его и в новелле "Признания академического мундира", и в очерке, опубликованном в "Журналь офисьель", где рассказывал об унижениях, ценой которых Альфред де Виньи домогался академического кресла, и в заключение писал: "Но в наши дни вряд ли кто-нибудь даст за это такую цену". В 1883 году, после выхода "Евангелистки", многие академики снова предложили Доде выставить свою кандидатуру, но писатель насторожился. Одна, казалось бы, незначительная деталь задела его самолюбие. Встретившись с ним на одном литературном обеде, знаменитый водевилист, "бессмертный" Эжен Лабиш, больше всех уговаривавший Доде занять академическое кресло, вдруг начал бегать от писателя. "Это было нелепо: я ковылял за ним, а он от меня удирал. Мы были похожи на клоунов!" - рассказывал позже Доде. Оказывается, автор "Соломенной шляпки" испугался, что Доде станет просить поддержать его кандидатуру.
Вскоре шансы Доде начали обсуждать и газеты. Литератор Альбер Дельпи, добивавшийся академического "мундира с пальмами", напечатал 22 мая в газете "Пари" статью под заглавием "Диалог портретов". В ней портреты Шатобриана, Ламартина и других знаменитостей обсуждали, достоин ли Доде войти в Академию. Эта желчная стряпня окончательно рассердила обычно добродушного писателя. Теперь уже и главная сторонница Академии, г-жа Доде, советовала мужу не выставлять своей кандидатуры. Но этим Доде не удовольствовался.
"По поводу статьи, появившейся 22 мая в газете "Пари" и подписанной Альбер Пти, г-н Альфонс Доде, сочтя себя оскорбленным, обратился к своим друзьям, г.г. Полю Арену и Морису Гуве, с просьбой, чтобы те от его имени потребовали у г-на Дельпи удовлетворения с оружием в руках.
Г-н Дельпи назвал своими свидетелями г.г. Шарля Лорана и Гастона Жоливе. Эти господа от имени г-на Дельпи согласились на требуемое удовлетворение.
Встреча состоялась вчера в Везине.
В качестве орудия были выбраны шпаги.
При первом же выпаде г-н Дельпи получил удар шпагой, которая прошла через его предплечье; свидетели и врачи после совещания объявили, что продолжать поединок невозможно.
Париж, 26 мая 1883 г.
От имени г-на Доде - Гуве, Поль Арен.
От имени г-на Дельпи - Ш.Лоран, Гастон Жоливе".
Таков протокол этой дуэли - единственного следствия всех соблазнов, какими манила Доде Академия. Однако в следующем году драматург Дусе, историк Буассье и критик Брюнетьер опять стали предлагать Доде выставить свою кандидатуру. Но как раз в это время Академия совершила очередную бестактность, официально отказавшись прислать своих представителей на открытие статуи Жорж Санд в Люксембургском саду - под тем предлогом, что писательница не принадлежала к числу Бессмертных. Доде высоко чтил замечательную романистку и, возмущенный действиями Академии, напечатал в "Фигаро" письмо:
"Я не выставлял, не выставляю и никогда не выставлю своей кандидатуры в Академию.
Альфонс Доде.
Париж, 31 октября 1884 г.".
Среди всех этих перипетий Доде приходит в голову замысел романа, в котором отразилось бы его отношение к Академии, и даже возникает название будущей книги - "Бессмертный".
Эдмон Гонкур записывает в дневнике 18 января 1884 года: "Вчера, в четверг, Доде рассказывал про роман, который он хочет написать об Академии и который предполагает назвать "Бессмертный". Вот его замысел. Дурак, посредственность, его блестящая карьера академика от начала до конца будет сделана, - причем он об этом и не подозревает, - его умницей женой. Между ними вспыхнет ссора, во время которой она откроет ему женскую правду о нем, - историю возвеличения ничтожества, после чего - вероятно, по примеру своего коллеги Оже [посредственного критика, покончившего с собой из-за издевательств прессы над его избранием в Академию по прямому приказу короля Карла X] - он бросится с Моста искусств в Сену". Таким образом, первоначально Доде хотел лишь развить сюжет рассказа "Признания академического мундира". Однако основные идеи романа ясны были писателю с самого начала. В черновой тетради, относящейся к роману, он делает такую заметку: "В академическом романе прежде всего дать почувствовать ничтожность всего этого. Полную ничтожность. А ведь это стоило стольких усилий, низостей, мешало говорить, думать, писать. И все, едва они туда попадут, испытывают то же чувство пустоты, но скрывают его от самих себя, строят из себя счастливцев, твердят повсюду: "Даже представить себе нельзя, как это прекрасно" - и подыскивают, вербуют новых приспешников. Комедия, которую они ломают для окружающих. Это и еще идолопоклонство женщин, которые создали их, ползанье на брюхе перед куском дерева, из которого они своими руками вырезали бога".
Однако, обдумывая замысел, Доде подвергал его изменениям. Уже 9 апреля того же года Гонкур записывает: "Он стал говорить о замысле своего романа, план которого он, к моему большому сожалению, переделал; роман называется теперь уже не "Бессмертный", он превратился в "трехэтажную махину" и получил наименование "Развод в великосветском обществе".
Однако ни в 1884 году, ни в последующие годы Доде, отвлеченный работой над "Сафо" и "Тартареном на Альпах", не приступил к осуществлению своего замысла. Затем его отвлек план создать книгу о "новой породе мелких хищников, которые воспользовались законом Дарвина... для оправдания всевозможных низостей... Я работал над этим уже несколько месяцев, но тут во Франции вышел перевод замечательного романа Достоевского "Преступление и наказание", и оказалось, что это именно та книга, которую я собирался написать, да еще принадлежащая перу гения..." (Предисловие к драме "Борьба за существование"). Но работа над ненаписанной вещью подарила Доде образ циничного "борца за существование" Поля Астье - "сплав нескольких молодых искателей удачи, которых я знавал", по словам автора. Так тема Академии сплелась с темой алчности и цинизма, разъедающих общество. Доде отлично понимал значение этой второй темы. Позднее он заметил в интервью, данном по поводу шума, поднятого критиками вокруг "Бессмертного": "В книге не хотят видеть ничего, кроме Академии. Почти совсем упускают из виду остальное, все, что касается "общества", "света" и его верхов".
В основу своей фабулы Доде, как и позднее, в "Порт-Тарасконе", положил подлинные события. Известный геометр, член Академии наук Мишель Шаль много занимался историей математики; его страстью к историческим исследованиям воспользовался мошенник Врен-Люка, который продал ученому по частям "коллекцию" поддельных автографов многих знаменитостей XVI-XVII веков, выманив у него общим счетом двести тысяч франков. Шаль воспользовался "новыми документами" с лжепатриотической целью: он вознамерился приписать Паскалю многие открытия, сделанные Ньютоном. Фальсификация была разоблачена, судебный процесс, который возбудил Шаль, наделал много шуму. В интервью Доде говорил: "История с автографами восходит к нашумевшему делу, происшедшему с Мишелем Шалем в 1868 году, и воспроизводит его до такой степени точно, что даже упомянутое в "Бессмертном" подложное письмо Ротру - это то самое письмо, которое Мишель Шаль пожертвовал Академии и оригинал которого до сих пор находится в ее архивах".
Весной 1888 года роман был напечатан в газете "Иллюстрасьон", а летом вышел отдельной книгой с посвящением Филиппу Жилю, сотруднику газеты "Фигаро" и драматургу. Критика встретила "Бессмертного" в штыки: в нем пытались усмотреть "роман с ключом", то есть памфлет на определенных лиц, скрывающихся под именами персонажей. Доде категорически это отрицал. Безусловно, герои книги имеют своих прототипов. Так, например, Люсьен Доде пишет, что история герцогини Падовани и князя д'Атиса воспроизводит историю некоей весьма высокопоставленной дамы времен империи; прототипом старика Рею был восьмидесятитрехлетний художник Ленуар, который на курорте Нери много рассказывал Доде об императрице Жозефине, о великом трагическом актере Тальма, о своем учителе Давиде и после каждого рассказа прибавлял: "Я сам это видел". Однако никаких карикатур на определенных лиц в романе нет, и Доде говорил в интервью чистую правду: "Я ни за кем не иду на буксире. Я люблю литературу ради нее самой".
Лишь немногие критики отдали должное роману, но среди них были такие, как Анатоль Франс, который в своей статье в газете "Тан" назвал книгу Доде "остроумной и трагической, живой, энергичной, изысканной, очаровательной, полной силы и изящества".
По-русски роман выходит почти одновременно с французским изданием. В 1888 году его печатают два журнала: "Русская мысль" (NN 5-7) и "Северный вестник" (NN 6-8), а журнал "Русский вестник" публикует его в трех выпусках своих приложений (кн. VI-VIII, под названием "Один из бессмертных"). В том же году появляются пять книжных изданий: напечатанный в журнале перевод М.Н.Ремезова выпускает отдельным томом редакция журнала "Русская мысль", в серии "Книги недели" роман выходит под названием "Ученый муж", в издательстве товарищества "Общественная польза" - под названием "Один из бессмертных" и, наконец, под названием "Бессмертный" в издательствах С.Добродеева и В.В.Комарова. В дальнейшем роман входил в оба предреволюционных Собрания сочинений А.Доде и многократно переиздавался. В настоящем томе БВЛ текст печатается по Собранию сочинений А.Доде под редакцией Н.М.Любимова, т.7, М., изд-во "Правда", 1965.
1. Высшая нормальная школа - учебное заведение в Париже (основано в 1794 г.), выпускает главным образом историков и филологов.
2. Де Сальванди Нарсис-Ашиль (1795-1856) - политический деятель и публицист, при короле Луи-Филиппе - министр просвещения.
3. Кардинал Ла-Балю Жан (1421-1491) - любимец Людовика XI; арестованный за измену, 11 лет просидел в клетке, которую сам изобрел для наказания преступников.
4. Луи-Филипп, "король буржуа" (1830-1848), неоднократно подвергался насмешкам за свою скаредность.
5. Римская премия - трехлетнее пребывание в Риме на казенный счет, которого удостаивались лучшие из окончивших музыкальные и художественные высшие учебные заведения.
6. Кольбер Жан-Батист (1619-1683) - государственный деятель эпохи Людовика XIV, генеральный контролер финансов; основатель Академии надписей и Академии наук.
7. Жубер Жозеф (1754-1824) - философ-моралист; его произведения были опубликованы посмертно Шатобрианом ("Мысли, очерки, изречения и письма", 1842).
8. Александрийские стопы - основной размер французской классической драмы: двенадцатисложный стих с цезурой и парной рифмой, с чередованием мужских и женских окончаний,
9. Дю Белле Иоахим (1522-1560) - один из крупнейших поэтов Плеяды (объединения поэтов, группировавшихся вокруг Ронсара); цитата взята из его цикла "Сожаления".
10. Счетная палата - высший финансово-административный орган Франции; ее здание было разрушено во время франко-прусской войны.
11. Вильмен Абель-Франсуа (1790-1870) - историк литературы, политический деятель, министр просвещения; с 1821 года - академик, с 1834 года - непременный секретарь Академии.
12. Доде наряду с именами своих персонажей называет имена действительно существовавших академиков: Эдмона Русса (1817-1906) - известного юриста, Гастона Буассье (1823-1908) - крупнейшего историка Древнего Рима, Александра Дюма-сына (1824-1895).
13. Де Брольи Альбер (1821-1901) - историк, автор трудов по истории дипломатии.
14. Бризе Огюст (1803-1858) - поэт, автор идиллий и поэм из сельской жизни, воспевавший свою родную Бретань.
15. Вик д'Азир Феликс (1748-1794) - врач и анатом, академик, автор риторических "Восхвалений медицины".
16. Момзен Теодор (1817-1903) - великий немецкий ученый, автор монументальной "Истории Древнего Рима".
17. Дахабиэ - туземная лодка.
18. Фирменный знак издательства Дидо (основано в 1713 г., выпускало главным образом книги греческих и римских классиков) - круглый медальон с изображением купола дворца Мазарини.
19. Один из орденов Российской империи.
20. Грез Жан-Батист (1725-1805) - художник, автор сентиментальных жанровых картин.
21. В Михайловском театре в Петербурге (ныне в его помещении находится Малый оперный театр) постоянно играла французская труппа.
22. Тальен Тереза (1773-1835) - испанка родом, маркиза де Кабаррус, стала любовницей, а потом и женой Тальена, одного из видных деятелей послеякобинской реакции; известна легкомысленным поведением.
23. В эпоху объединения Италии папа Пий IX (1792-1878) лишился своих владений (Папской области) и объявил себя в 1871 году "Ватиканским пленником". Этот маневр нужен был мнимопреследуемому папе для поднятия престижа католической церкви.
24. Карагез - крайне непристойный персонаж турецкого театра марионеток.
25. В 1840 году г-же Лафарж (1815-1852) - предъявили обвинение в отравлении мужа. В тюрьме, где она просидела двенадцать лет, г-жа Лафарж писала стихи, составившие небольшой томик.
26. Справочник Боттена - ежегодный официальный "Указатель торговли и промышленности"; Себастьен Боттен (1764-1853) основатель этого издания.
27. Мраморный мавзолей герцогов Скала, строившийся с 1273 по 1370 год; один из наиболее выдающихся памятников итальянской готики.
28. Артемисия (IV в. до н.э.) - жена Мавзода, царя Галикарнасса. Овдовев, воздвигла над прахом мужа гробницу, считавшуюся одним из "семи чудес света". Название гробницы - Мавзолей - стало нарицательным.
29. Вуазен - владелец одного из самых дорогих парижских ресторанов.
30. Фредерик Леметр (1800-1876) - знаменитый актер, исполнитель характерных ролей.
31. Доде приводит подлинные слова, которыми ответил ему на вопрос о Бальзаке драматург, академик Дусе.
32. Сюар Жан-Батист (1734-1813) - французский публицист; описанный случай приводится в его "Мемуарах".
33. В описываемую эпоху дворец Шантильи принадлежал отпрыску Орлеанского дома, герцогу Омальскому, четвертому сыну короля Луи-Филиппа Орлеанского, академику.
34. В 1643 году в битве при Рокруа французский полководец принц Конде одержал победу над испанцами. Конде был предком герцога Омальского, написавшего его историю.
35. Имеется в виду Коклен Старший, Констан (1841-1909) - знаменитый комический актер, прославившийся исполнением роли Сирано де Бержерака в пьесе Ростана. Делоне Луи-Арсен (1826-1903) - актер театра Французской комедии, исполнитель ролей молодых людей в комедиях Мольера и в пьесах современного репертуара.
36. Имеется в виду IV действие, VI явление комедии Мольера "Скупой" (1668).
37. Имеется в виду непристойная новелла об эфесской матроне, дошедшая до нас в книге римского писателя Петрония (I в.) "Сатирикон". Стала популярной во Франции благодаря переложению Лафонтена.
38. Так Наполеон назвал Талейрана во время бурной сцены, разыгравшейся 20 июня 1809 года; Талейран вызвал гнев императора неодобрительным отношением к испанской войне.
39. Ротру Жан (1609-1650) - драматург, автор многих трагедий.
40. Мария Медичи (1573-1642) - французская королева, вторая жена Генриха IV и регентша в начале правления своего сына, Людовика XIII.
41. Иль-Русс - городок на побережье Корсики.
42. Екатерина Медичи (1519-1589) - французская королева, жена Генриха II Валуа, мать Франциска II, Карла IX и Генриха III.
43. Дидона - мифическая основательница Карфагена. Она полюбила героя Энея, бежавшего из разрушенной Трои, но была покинута им и покончила с собой, на костре. Ее любовь к Энею является сюжетом IV книги "Энеиды" Вергилия.
44. Ариадна - царевна Крита, покинутая на пустынном острове своим возлюбленным Тесеем.
45. Намек на библейского царя Давида, плясавшего во славу божию перед ковчегом завета (ларцом, где якобы хранились скрижали Моисея).
46. Ронсар, "Оды к Кассандре", XVII.
47. Плиний Старший (23-79 гг.) - римский натуралист и писатель, автор "Естественной истории" - свода всех знаний древних о природе, ремеслах, искусствах.
48. Бюффон Жорж-Луи-Леклер (1707-1788) - знаменитый натуралист, один из основоположников научной биологии. Ла Боэси Этьен (1530-1563) - мыслитель, друг Монтеня, автор двух книг, направленных против тирании. Клемансо Изор (XIV в.) - легендарная основательница Консистории веселой науки объединения поэтов, возникшего в Тулузе в 1323 году и ежегодно проводившего поэтические состязания под названием "Цветочные игры".
- Эта острота прославила вас больше, чем все ваши книги...
У него вырвался тяжкий, глубокий стон, глухой стон человека, у которого распорот живот и который обеими руками пытается удержать свои внутренности. А визгливый голос продолжал, как ни в чем не бывало:
- Ну и уложите, боже мой, раз навсегда ваш сундук, чтобы духу вашего здесь не было!.. Поль, к счастью, богат... Он будет высылать вам на кусок хлеба. Надеюсь, вы сами понимаете, что теперь не найдется ни одного издателя, ни одного журнала, который согласился бы печатать ваши благоглупости, и только мнимое бесчестье Поля позволит вам не умереть с голода.
- Нет, это уж слишком! - пробормотал несчастный старик, уходя, убегая от этой бичующей его ярости.
Хватаясь за стены, пробираясь по коридорам, по лестницам, по гулким, пустым дворам, он повторял, чуть не плача; "Это уж слишком... Это уж слишком..."
Куда он идет?
Прямо, все прямо, как во сне. Он пересекает площадь, останавливается на середине моста. Ночная прохлада бодрит его. Он садится на скамейку, снимает шляпу и засучивает рукава, чтобы легче было рукам. Мало-помалу мерный плеск воды успокаивает его, он приходит в себя, но лишь для того, чтобы все припомнить, и от этого душевная боль еще усиливается. Что это за женщина! Что это за чудовище! Он прожил с ней тридцать пять лет и так и не узнал ее до конца! Дрожь отвращения пробегает по его телу при воспоминании о тех гнусностях, которые он только что услышал. Она ничего не пощадила, ничего не оставила в нем живого, даже его гордости, которая его поддерживала, веры в свои труды, благоговения перед Академией. При мысли об Академии он невольно оборачивается. В конце безлюдного моста, простирающегося, подобно широкой аллее, до подножия исторического здания, дворец Мазарини казался неясной громадой, выделяясь в сумраке ночи своим портиком и куполом, как на переплетах изданий Дидо, приковавших его внимание в дни молодости... О, этот собор, эта каменная глыба - обманчивая цель, причина всех его несчастий!.. Здесь он нашел себе спутницу жизни, на которой женился без любви, без радости, только за обещание кресла в Академии. И он получил это столь желанное кресло! Теперь он знает, какими средствами... Какая мерзость!..
Шаги и смех раздаются на мосту: это возвращаются в Латинский квартал студенты со своими возлюбленными. Старик, боясь, что его узнают, встает и облокачивается на перила. Шумная ватага, проходя мимо, нечаянно задевает его, а он с горечью думает, что никогда не веселился, никогда не проводил так вечера, беззаботно распевая под звездным небом. Гонимый честолюбием, он тянулся к куполу этого храма - и что получил взамен? Ничего. Ни-че-го!.. Уже давно, в день избрания, после речей и обмена любезностями, у него появилось ощущение пустоты и обманутой надежды. Возвращаясь в фиакре домой, он говорил себе: "Неужели? Значит, я туда попал?.. И это все?" С тех пор, постоянно обманывая себя, повторяя вместе со всеми коллегами, что это хорошо, чудесно, что лучше и быть не может, он в конце концов уверовал в Академию... Но завеса спала, он прозрел, и теперь ему хотелось во всю силу легких крикнуть французской молодежи:
- Не верьте!.. Вас обманывают!.. Академия - это только приманка, мираж! Идите своим путем, творите вне ее. Главное - не жертвуйте ей ничем, потому что она не в силах дать вам то, чего у вас нет, - ни таланта, ни славы, ни чувства удовлетворения... Академия не опора, не пристанище. Это пустой внутри кумир, религия, не дающая утешения! Тяжкие житейские невзгоды настигают вас там так же, как и всюду... Люди кончали с собой под этим куполом, сходили с ума! Тот, кто взывал к ней из глубины своей скорбной души, простирал руки, утратив веру в любовь или устав проклинать, обнимал только тень и пустоту... пустоту.
Старый педагог произносил это вслух, с непокрытой головой, впившись обеими руками в парапет, как когда-то в классе впивался в край кафедры. Внизу струится река, она чернеет во мраке между двумя рядами фонарей, которые беспрерывно мигают живым, но безмолвным светом, тревожным, как все, что движется, пристально смотрит и не подает голоса. С берега доносится голос пьяного - он проходит мимо моста и, фальшивя, орет во всю глотку: "Как поутру _прошнется_ Купидон..." Должно быть, подгулявший овернец возвращается на свою баржу с углем. Старый академик вспоминает полотера Тейседра и его стаканчик холодного вина. Ему ясно представляется, как тот утирает рукавом губы: "Ничего нет лучше на _швете_, чем _штаканчик_ холодненького винца!.." Даже такой скромной, безыскусственной радости он не знал и думает сейчас о ней с завистью. Одинокий, беспомощный, лишенный отрады поплакать у кого-нибудь на плече, он понимает, что эта мерзавка права и что нужно раз навсегда уложить сундук.
Под утро полицейские нашли на скамейке Моста искусств широкополую шляпу - одну из тех шляп, которые сохраняют на себе отпечаток личности владельца. В ней лежали массивные золотые часы и визитная карточка, на которой значилось: "Леонар Астье-Рею, непременный секретарь Французской академии", а поперек шла строчка карандашом: "Я умираю по доброй воле..." О да, по доброй воле!.. Когда утром, после долгих поисков, лодочники вытащили его из широких петель металлической сетки, окружавшей женские купальни неподалеку от моста, еще яснее, чем эти несколько слов, написанных крупным, твердым почерком, говорили о бесповоротном решении умереть выражение его лица, его стиснутые зубы, его упрямо выдающаяся вперед челюсть. Тело академика отнесли сначала на спасательную станцию, куда явился правитель канцелярии Французской академии, чтобы опознать его. Не первого непременного секретаря вытаскивали из Сены: то же случилось и во время Пишераля-отца и почти при таких же обстоятельствах. Поэтому и Пишераль-сын не был очень взволнован, а скорее с любопытством смотрел, как на широком берегу реки блестит, точно академический жетон, голый череп одетого в сюртук утопленника.
Куранты дворца Мазарини пробили час, когда служители спасательной станции тяжелым шагом вошли с носилками под арку, оставляя на дороге зловещие мокрые следы. У лестницы Б они остановились, чтобы перевести дух. Над двором, залитым солнцем, сиял большой квадрат голубого неба. Они приподняли холст, накрывавший носилки, и лицо Леонара Астье-Рею в последний раз предстало глазам его коллег из комиссии по составлению словаря, прервавших заседание в знак траура. Они стояли вокруг, обнажив головы, не столь опечаленные, сколь потрясенные и негодующие. Останавливались и рабочие, мелкие служащие, подмастерья, пересекавшие в этот час проходные дворы Академии, соединяющие улицу Мазарини с набережной. Среди них оказался и кандидат Фрейде, - утирая глаза, оплакивая своего учителя, своего дорогого учителя, он не без стыда должен был признаться себе, что думает сейчас о вновь освободившемся кресле в Академии.
В это самое время старик Рею выходил на свою обычную прогулку после завтрака. Он ничего не знал; он как будто удивился, с последних ступенек лестницы увидев толпу, и подошел посмотреть, хотя растерявшиеся академики пытались преградить ему дорогу. Понял ли он? Узнал ли? Лицо его осталось неподвижным, глаза ничего не выражали, как и глаза Минервы во дворе под бронзовой каской. Потом, насмотревшись на покойника, пока опускали полосатый холст на его жалкое лицо, он удалился, прямой и гордый, сопровождаемый своей огромной тенью, - настоящий Бессмертный! - покачивая головой и как бы говоря:
"И это я тоже видел!"
ПРИМЕЧАНИЯ
29 января 1635 года кардинал Ришелье узаконил уже существовавшее объединение писателей и эрудитов, дав ему название "Французская академия"; перед новым ученым обществом была поставлена задача "усовершенствовать французский язык", создав его словарь, грамматику, а также риторику и поэтику. В 1795 году Конвент создал Французский институт, куда наряду с Французской академией вошли Академия надписей, Академия моральных и политических наук, Академия изящных искусств и Академия наук (естественных и точных). Но "святая святых" была по-прежнему Французская академия; считалось, что сорок ее кресел могут занимать лишь величайшие писатели и ученые страны, по достоинству носящие официальный титул академика "Бессмертный".
И все же, по существу, в эпоху Доде Академия была учреждением мертвым. В год ее двухсотпятидесятилетия, в 1885 году, когда умер академик Виктор Гюго, в академических креслах из сколько-нибудь значительных писателей и мыслителей сидели только Дюма-сын, Ипполит Тэн и Ренан, а из ученых великий Луи Пастер. Имена остальных бессмертных давно уже канули в Лету. Живые силы французской литературы и искусства не вливались в дряхлые вены Академии: Роден, Эдмон Гонкур, Флобер пренебрегали ею, Мопассан отверг предложение выставить свою кандидатуру, Золя проваливали несколько раз при баллотировке.
Доде разделял пренебрежительное отношение друзей к Академии. После того как 15 ноября 1876 года его роман "Фромон и Рислер" получил академическую премию, стали поговаривать о возможности избрания писателя. Г-жа Доде ничего не имела против, но Доде отмалчивался и так и не выставил своей кандидатуры.
Отношение Доде к Академии определилось уже давно. Он выразил его и в новелле "Признания академического мундира", и в очерке, опубликованном в "Журналь офисьель", где рассказывал об унижениях, ценой которых Альфред де Виньи домогался академического кресла, и в заключение писал: "Но в наши дни вряд ли кто-нибудь даст за это такую цену". В 1883 году, после выхода "Евангелистки", многие академики снова предложили Доде выставить свою кандидатуру, но писатель насторожился. Одна, казалось бы, незначительная деталь задела его самолюбие. Встретившись с ним на одном литературном обеде, знаменитый водевилист, "бессмертный" Эжен Лабиш, больше всех уговаривавший Доде занять академическое кресло, вдруг начал бегать от писателя. "Это было нелепо: я ковылял за ним, а он от меня удирал. Мы были похожи на клоунов!" - рассказывал позже Доде. Оказывается, автор "Соломенной шляпки" испугался, что Доде станет просить поддержать его кандидатуру.
Вскоре шансы Доде начали обсуждать и газеты. Литератор Альбер Дельпи, добивавшийся академического "мундира с пальмами", напечатал 22 мая в газете "Пари" статью под заглавием "Диалог портретов". В ней портреты Шатобриана, Ламартина и других знаменитостей обсуждали, достоин ли Доде войти в Академию. Эта желчная стряпня окончательно рассердила обычно добродушного писателя. Теперь уже и главная сторонница Академии, г-жа Доде, советовала мужу не выставлять своей кандидатуры. Но этим Доде не удовольствовался.
"По поводу статьи, появившейся 22 мая в газете "Пари" и подписанной Альбер Пти, г-н Альфонс Доде, сочтя себя оскорбленным, обратился к своим друзьям, г.г. Полю Арену и Морису Гуве, с просьбой, чтобы те от его имени потребовали у г-на Дельпи удовлетворения с оружием в руках.
Г-н Дельпи назвал своими свидетелями г.г. Шарля Лорана и Гастона Жоливе. Эти господа от имени г-на Дельпи согласились на требуемое удовлетворение.
Встреча состоялась вчера в Везине.
В качестве орудия были выбраны шпаги.
При первом же выпаде г-н Дельпи получил удар шпагой, которая прошла через его предплечье; свидетели и врачи после совещания объявили, что продолжать поединок невозможно.
Париж, 26 мая 1883 г.
От имени г-на Доде - Гуве, Поль Арен.
От имени г-на Дельпи - Ш.Лоран, Гастон Жоливе".
Таков протокол этой дуэли - единственного следствия всех соблазнов, какими манила Доде Академия. Однако в следующем году драматург Дусе, историк Буассье и критик Брюнетьер опять стали предлагать Доде выставить свою кандидатуру. Но как раз в это время Академия совершила очередную бестактность, официально отказавшись прислать своих представителей на открытие статуи Жорж Санд в Люксембургском саду - под тем предлогом, что писательница не принадлежала к числу Бессмертных. Доде высоко чтил замечательную романистку и, возмущенный действиями Академии, напечатал в "Фигаро" письмо:
"Я не выставлял, не выставляю и никогда не выставлю своей кандидатуры в Академию.
Альфонс Доде.
Париж, 31 октября 1884 г.".
Среди всех этих перипетий Доде приходит в голову замысел романа, в котором отразилось бы его отношение к Академии, и даже возникает название будущей книги - "Бессмертный".
Эдмон Гонкур записывает в дневнике 18 января 1884 года: "Вчера, в четверг, Доде рассказывал про роман, который он хочет написать об Академии и который предполагает назвать "Бессмертный". Вот его замысел. Дурак, посредственность, его блестящая карьера академика от начала до конца будет сделана, - причем он об этом и не подозревает, - его умницей женой. Между ними вспыхнет ссора, во время которой она откроет ему женскую правду о нем, - историю возвеличения ничтожества, после чего - вероятно, по примеру своего коллеги Оже [посредственного критика, покончившего с собой из-за издевательств прессы над его избранием в Академию по прямому приказу короля Карла X] - он бросится с Моста искусств в Сену". Таким образом, первоначально Доде хотел лишь развить сюжет рассказа "Признания академического мундира". Однако основные идеи романа ясны были писателю с самого начала. В черновой тетради, относящейся к роману, он делает такую заметку: "В академическом романе прежде всего дать почувствовать ничтожность всего этого. Полную ничтожность. А ведь это стоило стольких усилий, низостей, мешало говорить, думать, писать. И все, едва они туда попадут, испытывают то же чувство пустоты, но скрывают его от самих себя, строят из себя счастливцев, твердят повсюду: "Даже представить себе нельзя, как это прекрасно" - и подыскивают, вербуют новых приспешников. Комедия, которую они ломают для окружающих. Это и еще идолопоклонство женщин, которые создали их, ползанье на брюхе перед куском дерева, из которого они своими руками вырезали бога".
Однако, обдумывая замысел, Доде подвергал его изменениям. Уже 9 апреля того же года Гонкур записывает: "Он стал говорить о замысле своего романа, план которого он, к моему большому сожалению, переделал; роман называется теперь уже не "Бессмертный", он превратился в "трехэтажную махину" и получил наименование "Развод в великосветском обществе".
Однако ни в 1884 году, ни в последующие годы Доде, отвлеченный работой над "Сафо" и "Тартареном на Альпах", не приступил к осуществлению своего замысла. Затем его отвлек план создать книгу о "новой породе мелких хищников, которые воспользовались законом Дарвина... для оправдания всевозможных низостей... Я работал над этим уже несколько месяцев, но тут во Франции вышел перевод замечательного романа Достоевского "Преступление и наказание", и оказалось, что это именно та книга, которую я собирался написать, да еще принадлежащая перу гения..." (Предисловие к драме "Борьба за существование"). Но работа над ненаписанной вещью подарила Доде образ циничного "борца за существование" Поля Астье - "сплав нескольких молодых искателей удачи, которых я знавал", по словам автора. Так тема Академии сплелась с темой алчности и цинизма, разъедающих общество. Доде отлично понимал значение этой второй темы. Позднее он заметил в интервью, данном по поводу шума, поднятого критиками вокруг "Бессмертного": "В книге не хотят видеть ничего, кроме Академии. Почти совсем упускают из виду остальное, все, что касается "общества", "света" и его верхов".
В основу своей фабулы Доде, как и позднее, в "Порт-Тарасконе", положил подлинные события. Известный геометр, член Академии наук Мишель Шаль много занимался историей математики; его страстью к историческим исследованиям воспользовался мошенник Врен-Люка, который продал ученому по частям "коллекцию" поддельных автографов многих знаменитостей XVI-XVII веков, выманив у него общим счетом двести тысяч франков. Шаль воспользовался "новыми документами" с лжепатриотической целью: он вознамерился приписать Паскалю многие открытия, сделанные Ньютоном. Фальсификация была разоблачена, судебный процесс, который возбудил Шаль, наделал много шуму. В интервью Доде говорил: "История с автографами восходит к нашумевшему делу, происшедшему с Мишелем Шалем в 1868 году, и воспроизводит его до такой степени точно, что даже упомянутое в "Бессмертном" подложное письмо Ротру - это то самое письмо, которое Мишель Шаль пожертвовал Академии и оригинал которого до сих пор находится в ее архивах".
Весной 1888 года роман был напечатан в газете "Иллюстрасьон", а летом вышел отдельной книгой с посвящением Филиппу Жилю, сотруднику газеты "Фигаро" и драматургу. Критика встретила "Бессмертного" в штыки: в нем пытались усмотреть "роман с ключом", то есть памфлет на определенных лиц, скрывающихся под именами персонажей. Доде категорически это отрицал. Безусловно, герои книги имеют своих прототипов. Так, например, Люсьен Доде пишет, что история герцогини Падовани и князя д'Атиса воспроизводит историю некоей весьма высокопоставленной дамы времен империи; прототипом старика Рею был восьмидесятитрехлетний художник Ленуар, который на курорте Нери много рассказывал Доде об императрице Жозефине, о великом трагическом актере Тальма, о своем учителе Давиде и после каждого рассказа прибавлял: "Я сам это видел". Однако никаких карикатур на определенных лиц в романе нет, и Доде говорил в интервью чистую правду: "Я ни за кем не иду на буксире. Я люблю литературу ради нее самой".
Лишь немногие критики отдали должное роману, но среди них были такие, как Анатоль Франс, который в своей статье в газете "Тан" назвал книгу Доде "остроумной и трагической, живой, энергичной, изысканной, очаровательной, полной силы и изящества".
По-русски роман выходит почти одновременно с французским изданием. В 1888 году его печатают два журнала: "Русская мысль" (NN 5-7) и "Северный вестник" (NN 6-8), а журнал "Русский вестник" публикует его в трех выпусках своих приложений (кн. VI-VIII, под названием "Один из бессмертных"). В том же году появляются пять книжных изданий: напечатанный в журнале перевод М.Н.Ремезова выпускает отдельным томом редакция журнала "Русская мысль", в серии "Книги недели" роман выходит под названием "Ученый муж", в издательстве товарищества "Общественная польза" - под названием "Один из бессмертных" и, наконец, под названием "Бессмертный" в издательствах С.Добродеева и В.В.Комарова. В дальнейшем роман входил в оба предреволюционных Собрания сочинений А.Доде и многократно переиздавался. В настоящем томе БВЛ текст печатается по Собранию сочинений А.Доде под редакцией Н.М.Любимова, т.7, М., изд-во "Правда", 1965.
1. Высшая нормальная школа - учебное заведение в Париже (основано в 1794 г.), выпускает главным образом историков и филологов.
2. Де Сальванди Нарсис-Ашиль (1795-1856) - политический деятель и публицист, при короле Луи-Филиппе - министр просвещения.
3. Кардинал Ла-Балю Жан (1421-1491) - любимец Людовика XI; арестованный за измену, 11 лет просидел в клетке, которую сам изобрел для наказания преступников.
4. Луи-Филипп, "король буржуа" (1830-1848), неоднократно подвергался насмешкам за свою скаредность.
5. Римская премия - трехлетнее пребывание в Риме на казенный счет, которого удостаивались лучшие из окончивших музыкальные и художественные высшие учебные заведения.
6. Кольбер Жан-Батист (1619-1683) - государственный деятель эпохи Людовика XIV, генеральный контролер финансов; основатель Академии надписей и Академии наук.
7. Жубер Жозеф (1754-1824) - философ-моралист; его произведения были опубликованы посмертно Шатобрианом ("Мысли, очерки, изречения и письма", 1842).
8. Александрийские стопы - основной размер французской классической драмы: двенадцатисложный стих с цезурой и парной рифмой, с чередованием мужских и женских окончаний,
9. Дю Белле Иоахим (1522-1560) - один из крупнейших поэтов Плеяды (объединения поэтов, группировавшихся вокруг Ронсара); цитата взята из его цикла "Сожаления".
10. Счетная палата - высший финансово-административный орган Франции; ее здание было разрушено во время франко-прусской войны.
11. Вильмен Абель-Франсуа (1790-1870) - историк литературы, политический деятель, министр просвещения; с 1821 года - академик, с 1834 года - непременный секретарь Академии.
12. Доде наряду с именами своих персонажей называет имена действительно существовавших академиков: Эдмона Русса (1817-1906) - известного юриста, Гастона Буассье (1823-1908) - крупнейшего историка Древнего Рима, Александра Дюма-сына (1824-1895).
13. Де Брольи Альбер (1821-1901) - историк, автор трудов по истории дипломатии.
14. Бризе Огюст (1803-1858) - поэт, автор идиллий и поэм из сельской жизни, воспевавший свою родную Бретань.
15. Вик д'Азир Феликс (1748-1794) - врач и анатом, академик, автор риторических "Восхвалений медицины".
16. Момзен Теодор (1817-1903) - великий немецкий ученый, автор монументальной "Истории Древнего Рима".
17. Дахабиэ - туземная лодка.
18. Фирменный знак издательства Дидо (основано в 1713 г., выпускало главным образом книги греческих и римских классиков) - круглый медальон с изображением купола дворца Мазарини.
19. Один из орденов Российской империи.
20. Грез Жан-Батист (1725-1805) - художник, автор сентиментальных жанровых картин.
21. В Михайловском театре в Петербурге (ныне в его помещении находится Малый оперный театр) постоянно играла французская труппа.
22. Тальен Тереза (1773-1835) - испанка родом, маркиза де Кабаррус, стала любовницей, а потом и женой Тальена, одного из видных деятелей послеякобинской реакции; известна легкомысленным поведением.
23. В эпоху объединения Италии папа Пий IX (1792-1878) лишился своих владений (Папской области) и объявил себя в 1871 году "Ватиканским пленником". Этот маневр нужен был мнимопреследуемому папе для поднятия престижа католической церкви.
24. Карагез - крайне непристойный персонаж турецкого театра марионеток.
25. В 1840 году г-же Лафарж (1815-1852) - предъявили обвинение в отравлении мужа. В тюрьме, где она просидела двенадцать лет, г-жа Лафарж писала стихи, составившие небольшой томик.
26. Справочник Боттена - ежегодный официальный "Указатель торговли и промышленности"; Себастьен Боттен (1764-1853) основатель этого издания.
27. Мраморный мавзолей герцогов Скала, строившийся с 1273 по 1370 год; один из наиболее выдающихся памятников итальянской готики.
28. Артемисия (IV в. до н.э.) - жена Мавзода, царя Галикарнасса. Овдовев, воздвигла над прахом мужа гробницу, считавшуюся одним из "семи чудес света". Название гробницы - Мавзолей - стало нарицательным.
29. Вуазен - владелец одного из самых дорогих парижских ресторанов.
30. Фредерик Леметр (1800-1876) - знаменитый актер, исполнитель характерных ролей.
31. Доде приводит подлинные слова, которыми ответил ему на вопрос о Бальзаке драматург, академик Дусе.
32. Сюар Жан-Батист (1734-1813) - французский публицист; описанный случай приводится в его "Мемуарах".
33. В описываемую эпоху дворец Шантильи принадлежал отпрыску Орлеанского дома, герцогу Омальскому, четвертому сыну короля Луи-Филиппа Орлеанского, академику.
34. В 1643 году в битве при Рокруа французский полководец принц Конде одержал победу над испанцами. Конде был предком герцога Омальского, написавшего его историю.
35. Имеется в виду Коклен Старший, Констан (1841-1909) - знаменитый комический актер, прославившийся исполнением роли Сирано де Бержерака в пьесе Ростана. Делоне Луи-Арсен (1826-1903) - актер театра Французской комедии, исполнитель ролей молодых людей в комедиях Мольера и в пьесах современного репертуара.
36. Имеется в виду IV действие, VI явление комедии Мольера "Скупой" (1668).
37. Имеется в виду непристойная новелла об эфесской матроне, дошедшая до нас в книге римского писателя Петрония (I в.) "Сатирикон". Стала популярной во Франции благодаря переложению Лафонтена.
38. Так Наполеон назвал Талейрана во время бурной сцены, разыгравшейся 20 июня 1809 года; Талейран вызвал гнев императора неодобрительным отношением к испанской войне.
39. Ротру Жан (1609-1650) - драматург, автор многих трагедий.
40. Мария Медичи (1573-1642) - французская королева, вторая жена Генриха IV и регентша в начале правления своего сына, Людовика XIII.
41. Иль-Русс - городок на побережье Корсики.
42. Екатерина Медичи (1519-1589) - французская королева, жена Генриха II Валуа, мать Франциска II, Карла IX и Генриха III.
43. Дидона - мифическая основательница Карфагена. Она полюбила героя Энея, бежавшего из разрушенной Трои, но была покинута им и покончила с собой, на костре. Ее любовь к Энею является сюжетом IV книги "Энеиды" Вергилия.
44. Ариадна - царевна Крита, покинутая на пустынном острове своим возлюбленным Тесеем.
45. Намек на библейского царя Давида, плясавшего во славу божию перед ковчегом завета (ларцом, где якобы хранились скрижали Моисея).
46. Ронсар, "Оды к Кассандре", XVII.
47. Плиний Старший (23-79 гг.) - римский натуралист и писатель, автор "Естественной истории" - свода всех знаний древних о природе, ремеслах, искусствах.
48. Бюффон Жорж-Луи-Леклер (1707-1788) - знаменитый натуралист, один из основоположников научной биологии. Ла Боэси Этьен (1530-1563) - мыслитель, друг Монтеня, автор двух книг, направленных против тирании. Клемансо Изор (XIV в.) - легендарная основательница Консистории веселой науки объединения поэтов, возникшего в Тулузе в 1323 году и ежегодно проводившего поэтические состязания под названием "Цветочные игры".