Долинго Борис. Беглецы (сборник)

   Когда физиологический интерес к жене пошёл на убыль, что произошло довольно быстро, Малвауна многое начало раздражать в семейной жизни с Пиной. Он, наверное, развёлся бы, но жена в тот момент оказалась уже беременной, и подобные действия повредили бы карьере, тем более что тогда Малваун как раз вступил в партию Легион Борцов Имперской Республики. Он плюнул на развод, привык и продолжал жить по-прежнему.
   «Хотя», – вздохнул майор, – «какую я в итоге сделал карьер? Можно было и разводиться, всё равно достиг не многого. Нынешнюю-то должность, даже имея развод, получил бы и до майора всяко-разно дослужился бы. Но в молодости, чёрт, мечталось о большем, да не вышло!..»
   Майор с шумом втянул носом воздух. Дьявол, вот из-за таких-то как этот сопляк и не удаётся выбиться выше, все уже для них заготовлено. А как там записано в Конституции, которую, говорят, составил сам первый Народный Император, великий Авльн? «…И будут отныне все равные среди равных, почитаемых за заслуги перед народом…» Вот тебе и «равные», вот и «заслуги». А крикни это всё сейчас вслух – почти крамолой покажется.
   Малваун сидел и молчал – совершенно потерянный, злой и беспомощный перед мальчишкой, считавшим себя выше сортом, чем он, майор, только потому, что имел отца генерала-консула. Майор чувствовал, что так или иначе, но он должен что-то сказать, как-то прореагировать на болтовню капитана, что затягивающееся молчание окончательно роняет его достоинство, но продолжал сидеть, не проронив ни звука, подавленный самыми разноречивыми мыслями.
   «Вот, дали почувствовать, что серостью ты был от рождения, серостью и останешься», – подумал майор, и у него в душе неожиданно даже шевельнулась жалость к жене. Как она пыжится перед родственниками и знакомыми, стараясь показать, что сделала удачную партию, выйдя замуж за офицера. Офицер же, майор! Чёрт побери, а для таких вот сопляков что он, майор, что его брат-бухгалтер – просто серость, мелюзга.
   У майора невольно вырвался сдавленный судорожный вздох.
   – Н-да! – неожиданно сказал капитан с какой-то странной как показалось майору интонацией.
   Даговар протянулся с кресла и ткнул кнопку на пульте. Включился центральный экран наведения. Стали видны звёзды и поверхность Чёрного Пятна, над которым летел катер. В углу экрана пылал голубой Базан.
   Капитан встал и прошёлся по боевой рубке. Майор Малваун продолжал сидеть как оплёванный. Он уставился перед собой в пространство, сжимая подлокотники кресла так, что побелели костяшки пальцев.
   Печально, господин майор, печально, – сказал капитан Даговар, останавливаясь перед креслом майора. (Малваун даже не обратил внимания, что сейчас его назвали «господин майор».) – Я-то думал, что вы «заведётесь», а вы тоже как все: бо-и-тесь! Н-да…
   Майор поднял голову и посмотрел на капитана, не понимая, куда тот клонит.
   – Что? – хрипловато выдавил он из себя.
   Капитан стоял, заложив руки за спину и глядя на экран. Несколько секунд он молчал, как бы размышляя, а затем качнулся на носках, поворачиваясь к майору.
   – Я думал, что вы более принципиальный, а вы такой же, совершенно такой же, как все остальные. – В голосе капитана зазвенели юношеские неспокойные нотки. – Вам, заслуженному военному, многие годы отдавшему честной службе в Военном Космическом флоте, наплевал в рожу мальчишка, то есть я. – Капитан ткнул себя пальцем в грудь. – А вы стерпели и утёрлись только потому, что у этого мальчишки отец – генерал! В этом-то вся беда, с этого начинаются все беззакония, которые уже давно творятся на Силонте. Я почему-то думал, что вы, майор, действительно живёте принципами члена Лиги Борцов, теми принципами, которые были провозглашены когда-то и от которых в реальности мало чего теперь осталось. И вы же, так сказать, выходец из народа. Значит, действительно, даже психология народа подгнила!..
   «Эге», – вдруг радостно подумав майор, – «вот куда ты, братец, клонишь. Начитался запрещённой литературы, подбрасываемой от урванов и прочих подонков. И чего тебе, сволочи, не хватает с таким папашей? В горячих точках ты нигде не был – с жиру, гад, бесишься! В двадцать пять лет уже капитан, чего же тебе неймётся? Значит, нарочно мне в рожу плевал? Так-так…»
   Майор почесал подбородок, размышляя. Может быть, он его специально провоцирует? Он, майор Малваун, согласится, выразит своё недовольство чем-то, а этот гад настучит в соответствующий отдел Службы Имперской Безопасности?… А если нет, если он всё это по собственной инициативе? Если точно с жиру бесится и хочет в революционера поиграть?
   «Если так, то погоди», – подумал майор, зло усмехаясь про себя, – «я тебе за плевки в рожу дам сдачи. Простой мой рапорт, конечно, тебе вреда бы не причинил, а вот если о твоих разговорчиках сообщить, куда следует, то тобой займутся, это точно. Поскольку папаша у тебя генерал, то и информация пойдёт высоко, тебя на заметку возьмут как минимум, и генеральских нашивок в будущем тебе не видать, сосунок… Нет, ну что ему надо-то, а? Чем не жизнь с его-то возможностями? Ладно, за плевки в рожу я с тобой посчитаюсь. Посмотрим, наболтаешь ли ты что-нибудь интересное?»
   Майор пользуясь тем, что капитан снова отвернулся от него, протянул руку под пульт и незаметно включил регистратор голосовых команд, подаваемых в боевой рубке. Теперь их разговор записывался на кристаллокассету. Малваун откашлялся, прочищая горло, и сказал:
   – Что-то я не пойму, куда же вы клоните? По-вашему, в Имперской Республике творятся беззакония? Но вот у тех же урванов, которых превозносят разные отщепенцы, недостатков ничуть не меньше. А вот если бы некоторые крупные чиновники у нас, облекаемые народным доверием, честно исполняли свой долг перед народом, то многое могло быть иначе. Нам это мешает строить справедливую жизнь, но об этом ведь говорят открыто, и это наказывается! Что касается урванов…
   – Да при чём тут урваны! – воскликнул капитан. – Я же о нас говорю, зачем же равняться на урванов и утверждать, что у них «недостатков» ещё больше! Наши-то недостатки это не оправдывает! Свои пороки надо самим устранять, а то вы все сидите, народ так называемый, молча завидуете сынкам крупных чинуш и олигархов, кроете их за глаза, а ничего для изменения условий, не устраивающих вас же, не делаете! Хотя могли бы!
   «Громче, громче давай!» – радостно подумал майор. Ему, кажется, предоставлялась возможность отличиться и не как-нибудь, а по каналу Службы Имперской Безопасности. Вслух Малваун как можно более веско и убеждённо сказал:
   – Основное наше беззаконие – это использование служебного положения в личных целях, кражи государственного имущества и тому подобные вещи!
   – Эх, – протянул капитан с сожалением, – ну как же вы не можете понять, что это только следствие. Основные беды – это поголовный обман населения, отсутствие у народа правдивой информации. Но даже без этого должно уже быть ясно, что сейчас сложилась каста высших чиновников, которые меньше всего заинтересованы в изменении данной ситуации. Я имею в виду тех, по сравнению с которыми даже мой папаша – так себе, мелочь. Как раз именно такие больше всего удовлетворены тем, что народ не знает правды о происходящем в различных частях Вселенной, как у нас, так и у тех же урванов!
   – Ну, это вы зря, – сказал майор совершенно искренне. – Обо всём рассказывается по телеканалам и в печатных выпусках.
   – Да, конечно! – махнул рукой капитан. – То, что надо, то и покажут. Вы можете проконтролировать достоверность этих сообщений? Или узнать о том, сколько фактов не сообщено вообще? Именно тех фактов, которые не на руку нашим верховным чиновникам. А все лозунги Лиги Борцов – просто отличная ширма. Сплошное оболванивание народа и реклама нашего «имперского» образа жизни!
   «А ведь он где-то прав», – вдруг подумал Малваун. – «Хотя Службу Имперской Безопасности это тоже заинтересует».
   Капитан Даговар протянул руку и указал на экран, на Чёрное Пятно:
   – Вот пример того, как скрывают факты, которые, казалось бы, скрыть трудно. Что вы, например, знаете об этой штуке? Вы двадцать лет рядом крутитесь, но хотя бы знаете, кто здесь какие эксперименты проводил?
   – Ну, это же не секрет, этого не скрывают. Всем известно, что Пятно возникло в результате неудачного эксперимента этого… как его… – Майор потряс головой, – Джилауна, кажется.
   – Неудачного? – переспросил капитан. – Ну ладно, а вы знаете, что случилось с доктором Джилауном после этого эксперимента?
   Майор удивлённо поднял брови:
   – Что значит – «что случилось»? Он погиб в результате своих опытов!
   – Нет, не в результате, – ответил капитан. – Значит, как он умер, вы не знаете?
   – Что значит – «как»? – пожал плечами майор.
   – Вот видите, вы не знаете, да и мало кто знает, потому что официально на эту тему запрещено распространяться.
   – И что же?
   – А то, что умер он не совсем, мягко скажем, обычно. Сейчас не могут скрывать того, что Джилаун был великим учёным, хотя бы уже потому, что многие его теоретические работы признаны далеко за пределами Имперской Республики. Но вот работ, предшествовавших тем экспериментам, после которых возникло Чёрное Пятно, вы нигде не найдёте, они просто не увидели свет.
   – Я-то откуда могу это знать, – развёл руками майор. – Я же не учёный!
   – Ну, тут специалистом быть не надо: доктор и все сотрудники лаборатории после проведения эксперимента были объявлены агентами, работавшими на урванов, и сосланы в урановые рудники на Палитоуне! Что, никогда не слышали?
   – Да вы что?! – удивился майор и, вспомнив, что их разговор записывается, поспешно добавил. – Это всё обычная брехня! Скорее всего – клевета урванов!
   – Бросьте! – махнул рукой капитан. – Это я слышал на достаточно высоком уровне: у нас в семье разные люди бывают. Джилаун и всех его сотрудников уничтожили, – продолжал Даговар. – Потом, тем не менее, их признали гениальными учёными, поскольку так опять же выгодно власти. Но, к сожалению, об эксперименте, в результате которого возникло Чёрное Пятно, никто ничего не знает. Кстати сказать, многие учёные Галактики не согласны, что эксперимент закончился неудачно. Ведь сейчас толком не известно, чего хотел добиться Джилаун, и что же такое всё-таки Чёрное Пятно. Пока эти эксперименты повторить никто не смог.
   Капитан наклонился к креслу, где сидел майор, и заговорил быстро и горячо:
   Что такое Чёрное Пятно – остаётся загадкой в течение почти ста лет, а наши власти препятствуют прояснению этого. Начать исследования было бы легко, поскольку Пятно в основном располагается в зоне пространства, принадлежащей нам, но никто этого не делает и не даёт делать. Встаёт вопрос – почему? Ну, как вы считаете, почему?
   Капитан в упор посмотрел на майора.
   Малваун, конечно, слышал разные слухи о Чёрном Пятне. Разговоры об этом официально запрещены не были, как, впрочем, и многое в Имперской Республике, но такие разговоры не поощрялись, и болтовня могла и повредить. Тем не менее, слухи ползали, и некоторые достигали ушей майора. Малваун невольно вспомнил, что же он слышал о Чёрном Пятне.
   Официальных научных обсуждений феномена Чёрного Пятна, во всяком случае, в пределах Имперской Республики Силонта, не было, и экспериментов по его исследованию не велось, хотя, опять же, их официально вроде бы никто и не запрещал. Но при существующем положении дел никому и в голову не пришло бы этим заняться. Болтали, что урваны пробовали развернуть масштабные эксперименты в части Чёрного Пятно, попадавшей в принадлежащую им зону пространства, но правительство Силонта добилось через Объединённый Галактический Совет прекращения работ, опираясь на Тозонскую Конвенцию. Этот документ был в своё время принят также под давлением Имперской Республики и запрещал широкомасштабные релятивистские и космогонистские эксперименты в пограничных областях. Поэтому вся практическая информация, которую имели о Чёрном Пятне пограничники, а они имели её, пожалуй, больше любого из простых смертных, состояла в результатах наблюдений, получаемых во время полётов над Пятном.
   Было известно, что Пятно не имеет толщины. Поразительным это казалось только новичкам, а потом и они привыкали, после чего их уже не особо занимал вопрос, как двумерный объект существует в трёхмерном пространстве. Кроме того, каждый знал, что подобная любознательность, направленная на Чёрное Пятно, может сильно повредить. Поэтому пограничники интересовались другим: повышением размера денежного довольствия, получением отпуска за отличное несение службы, присвоением очередного звания, выпивкой и женщинами. Официально чрезмерное увлечение двумя последними вопросами тоже не поощрялось властями, но на это смотрели сквозь пальцы.
   К знаниям о Чёрном Пятне, которые ходили не в «подпольных слухах», а имели большое практическое значение для пограничников и пилотов, летающих в районе феномена (гражданские сюда почти не допускались), относилась информация о наличии двух областей над поверхностью Пятна. Условно эти области обозначали «зона-десять» и «зона-двадцать», где номер соответствовал высоте над поверхностью в тысячах километров. В «зону-десять» входить было чрезвычайно опасно, и ни один пилот в здравом уме и рассудке туда никогда бы не сунулся. В этой зоне (П-полям как их называли) неизвестной природы сбивали настройку контроля реакторов, корабли теряли управление и, если сразу не происходило прорыва в активной среде плазменного шнура, они буквально падали на Чёрное Пятно.
   В большинстве зарегистрированных случаев космические аппараты просто отбрасывало от поверхности Пятна, правда, со значительными повреждениями. Но если падение происходило над центром спиралевидных «протуберанцев», которые, казалось, вырастали из поверхности Пятна, то корабль исчезал, и больше его никто не видел. Подобные случаи за все время регистрировались лишь дважды.
   В «зоне-двадцать» действие П-полей было уже совсем слабым, и под ручным контролем реакторы патрульных катеров работали, как правило, вполне сносно. Однако в этой зоне опять же по неизвестным причинам (которые не разрешалось выяснять) невозможна была нейтринная локация объектов.
   Именно поэтому район Чёрного Пятна усиленно патрулировался, поскольку, соблюдая осторожность, опытные пилоты могли здесь незаметно пересечь границу. Из той части пространства, где начинались владения урванов, в Имперскую Республику проникали шпионы (так же, впрочем, как и к урванам проникали агенты Силонта), а из Имперской Республики под защиту Союза Урван, в который входило шестнадцать планетных систем, бежали «отщепенцы», как их именовали власти. Район Чёрного Пятна оставался, пожалуй, единственной лазейкой на границе, где имелась возможность пытаться пройти незамеченным.
   Схема патрулирования была простой, но вполне эффективной. Корабль-матка выходил из гиперпространства примерно в одном миллионе километров от Чёрного Пятна во избежание попадания в опасную зону. Здесь он выпускал десять патрульных катеров с обычными плазменно-фотонными приводами. Катера дежурили каждый в определённом секторе в течение установленного времени, а затем сменялись. Время смены патрулей, само собой, держалось в строгом секрете.
   Майор вспомнил разговоры о том, что когда-то урваны забросили в район кольцевого «вихря», где формировались спиралевидные протуберанцы, мощную передающую станцию, исчезнувшую в Пятне, но в течение нескольких минут передававшую, якобы, какую-то информацию. Официальных сообщений по этому поводу на Силонте не делалось. Ходили слухи, что Чёрное Пятно – это «дверь в другой мир», вход в какое-то параллельное пространство, что отрицалось официальной наукой Имперской Республики, да и наукой тех же урванов не поддерживалось. Существующая версия объясняла исчезновение кораблей в Пятне тем, что, соприкасаясь с поверхностью этого двумерного образования в районе миража кольцевого «вихря», трёхмерное тело переходит в двумерное состояние, что, как можно догадываться, равносильно гибели трёхмерного объекта.
   Заметив раздумья майора, капитан решил, что его слова возымели действие, и он в чём-то убедил Малвауна. Даговар снова плюхнулся в кресло и заговорил:
   – Как вы полагаете, почему Высший Имперский Конгресс и сами Императоры боятся исследований Чёрного Пятна? Почему они не позволяют распространять достоверную информацию о нём, а?
   – Ну, так и почему же, по-вашему? – хмыкнул майор.
   – Не знаю, – покачал головой капитан, – я не знаю, хотя в своей семье слышал самые разные слухи и сплетни. Может быть нашим правителям, – Капитан ткнул пальцем в потолок кабины, – страшно, что кто-то мог бы полностью ускользнуть из-под их контроля? А такие, кто захотели бы, найдутся. Вы слышали гипотезу о том, что Пятно – это будто бы возможность проникнуть в параллельное пространство? И, возможно, там – целый мир! Кто знает, каков он? Например, до тех, кто бежит к урванам, наши спецслужбы дотягиваются, когда очень захотят и устраняют их, а ускользнувших в параллельный мир так просто не достанешь!
   – Что вы несёте?! – сказал майор, скорчив гримасу, а сам подумал, что тебе, голубчик, уж точно никуда не ускользнуть, тем более в какое-то мифическое параллельное пространство. Всё записывается, всё!
   – Ну и сплетни в вашей семье, даже странно, – продолжал Малваун. – Чего только не выдумают – «параллельные пространства», какие-то «другие миры», кто-то, якобы, туда бежит! Ведь ясно же, что пытаются бежать только отщепенцы, продавшиеся урванам, чтобы передать важные сведения о наших оборонных секретах.
   – А! – с досадой воскликнул капитан и махнул рукой. – Я удивляюсь, как такие как вы ещё верят демагогии нашего Императора. То, что народ обманут – это же понятно как дважды два. Посмотрите хотя бы на себя и на меня.
   – Ну, то, что существуют отдельные государственные чиновники, поступающие нечестно, ещё ни о чём не говорит, – усмехаясь, развёл руками майор. – Таких ведь и наказывают, в конце концов. Вспомните хотя бы дело имперского министра Ватерауна. Об этом сообщалось открыто.
   Капитан расхохотался.
   – Отдельные?! – Он помахал ладонью перед носом майора. – Ха-ха, отдельные! Кого наказывают? Это уж кто совсем в наглую зарвался, да и то больше говорится, что наказывают. Так, для вида говорится, а на самом деле – свой своего, знаете ли, не обидит… Эх, думать вы все отвыкли, просто думать. Хотя конечно, если со всех сторон слышать «сахар, сахар», то, может быть, и во рту слаще становится?
   – И что же вы предлагаете, если всё так плохо? Бежать к урванам или ещё куда-то? В какой-нибудь другой мир? – Майор ухмыльнулся и сделал неопределённый жест.
   – Безусловно, это не выход, – кивнул капитан. – То есть для какой-то отдельной личности это может быть и так, но настоящий патриот не побежит со своей Родины… Правда, и тут обстоятельства могут по-разному складывватсья. Великий Авльн, например, длительное время, как известно, провёл в эмиграции.
   «Однако», – подумал майор, – «ну и словечки: «патриот», «Родина»… Ну, давай, давай!»
   Капитан продолжал разглагольствовать.
   – Последние десятилетия наши Народные Императоры стали совсем не такими, каким был Авльн в первые годы после Грандиозного Переворота. Теперь образовалась самая настоящая знать, привилегированный класс!
   Майор засмеялся, достал сигареты и закурил, не предлагая капитану.
   – И где вы набрались такой ерунды! – сказал Малваун, выпуская струй дыма и вкладывая в свои слова как можно более искреннее возмущение. – У нас и именно у нас режим истинной демократии. У нас даже Император – выбирается народом, и любой, кто старается на благо Имперской Республики, может выдвинуться на высокий пост!
   – Не очень-то любой, и не очень-то на какой угодно высокий пост! – воскликнул, горячась, капитан Даговар. – До определённой высоты подняться, конечно, можно, но и то, если власти уверены, что человек будет делать всё так, как угодно действующему Императору, то есть если он – блюдолиз. Кстати, – Капитан ткнул пальцем в сторону майора, – вот вы! Служили, служили честно, да не очень-то дослужились! Не было у вас мохнатой лапы, которая тащила бы вас наверх. Это же, как пирамида: по мере подъёма мест наверху всё меньше и меньше, а места эти всё лучше и лучше, куски, которые отрываешь там, всё жирнее и жирнее, благ всё больше. Поэтому, конечно, каждый, кто уже вылез повыше, будет тащить за собой родственников, друзей, да и то не всяких. Не было бы у меня папаши генерала-консула, куда бы я вылез, а? Так-то! – Капитан прищёлкнул языком. – А вы говорите – каждый!
   Майор затянулся и исподлобья посмотрел на капитана. «Тебя после такой болтовни особо высоко уже вряд ли вытащат».
   – Кстати, ещё вам один пример на тему «кто есть кто»! – Капитан, которому, видимо, нравилась убедительность приводимых им самим аргументов, сел в кресле поудобнее и закинул ногу на ногу.
   – У вас есть, скажем, дочь? – осведомился он.
   – Дочь? – удивился майор. – А при чём тут дочь?
   – А это я к тому, что те, кто вылезает повыше, считают себя уже прямо таки аристократами, которых когда-то столь усердно уничтожали. Сейчас я вам поясню на примере. – Капитан сделал паузу для большего эффекта. – Вот, допустим, у вас есть дочь. К примеру, если бы я или кто-то из семейки вроде моей вдруг вздумал жениться на вашей дочери, то, скорее всего, у меня дома поднялся бы переполох, была бы трагедия: сыночек вздумал жениться на «плебейке».
   – Ерунда, – хмыкнул майор, – таких браков сколько угодно.
   – Да, есть такое, конечно, – согласился капитан, – но я-то знаю, что почти всегда поднимается скандал. Если бы ещё ваша дочь была красавицей… Вы простите, – сделал жест рукой капитан, – я не знаю, может, это действительно так. Ну вот, если бы она была красавицей, то, естественно, сопротивление со стороны, скажем, моей семьи было бы значительно меньшим. Как у вас дочь, красивая?
   Майор подумал о дочерях и сказал, вздохнув:
   – У меня даже две дочери.
   – Понятно! – Даговар закатил глаза. – Вот видите! Значит, уверяю вас, моя мамаша сказала бы, что только через её труп. В смысле – мамаши. А ещё лучше – вашей дочери! – Капитан хохотнул.
   – Ну и я сам, вы понимаете, – продолжал он – с высоте своего «положения» искал бы в «простой среде» уж что-нибудь не так себе, а экстра – класс. А парню из «простых» – вообще труба: на богатенькой хрен женишься.
   Майору стало вдруг тоскливо, настолько тоскливо, что даже радость от возможного повышения за подачу сведений о капитане в Службу Имперской Безопасности слегка поблекла. Он вспомнил своих дочерей с такими же как у него самого оттопыренными ушами и длинноватыми носами, покрытыми веснушками, свою жену с жирным животом и глупыми круглыми глазами. И хотя он не любил ни жену, ни дочек, а судьба их волновала постольку поскольку, всё же это были его дети и его жена. Майор вздохнул, забывая, что разговор записывается.
   – А, что, и сын у вас есть? – истолковал этот вздох по-своему капитан.
   – Нет, сына нет, – покачал он машинально головой.
   – Да, его бы в семью, подобную моей, подпустили только за одним исключением: если бы он был какой-нибудь талантливый и успешный специалист, а невеста, хоть и из семьи «шишки», но страхолюдина. Видите, – Капитан поднял указательный палец, – «знатность» происхождения по-прежнему имеет большое значение даже в нашем демократическом обществе.
   Майор, понимая, что для естественности записываемого разговора ему необходимо возмущаться, вяло возразил.
   – Ну, при чём тут «знать»? – сказал он. – Если отдельные люди выкаблучиваются, так это ещё ничего не значит. А такая семья, где на мою дочь смотрели бы свысока, мне самому в родственники не нужна. Есть такие, знаю, воображают из себе, не весть что, а ещё члены Лиги Борцов… Только знати-то нет, а всех таких и тех, кто зарывается слишком, выводят, в конце концов, на чистую воду. Плохо такие люди кончают, плохо.
   Капитан засмеялся и покачал головой.
   – Забавно вас слушать: говорите так, будто себя же стараетесь убедить. Бросьте притворяться, майор Малваун, я уверен, что в действительности вы так не думаете. Хотите, приведу пример, как обнаглели военные и чиновники вроде моего папаши и в не меньшей степени их жёны? Вы знаете дачный посёлок генералитета в районе Ротина на Сиионте?
   – Слышал, – тупо кивнул майор.
   – Очень хорошо. Слышали, но не бывали, уверен, поскольку средние чины туда просто так не пускают.
   – Но и нельзя всех пускать туда, где живут и отдыхают командующие, – возразил майор. – Если туда будет открытый доступ, то легко могут проникнуть и шпионы урванов и диверсанты-террористы.
   – Чушь! – махнул рукой капитан. – Фигуры вроде моего папаши урванам даром не нужны, да и многие другие, что повыше, тоже. От вражеских агентов, если на то пошло, следует охранять научные лаборатории и учёных, а не толстых генералов. Доступ во всякие подобные посёлки прикрыт по другим причинам. Знаете, например, что в таких местах существуют магазины, где торгуют по ценам раз в десять ниже, чем общегосударственные цены для простого люда? Специальное снижение цен для тех, кто и так гребёт солидные деньги, да ещё запускает лапу в государственный карман! А что касается наглости членов семей генералитета, то я сам однажды присутствовал при эпизоде как в таком магазине в посёлке жена генерала отчитывала адъютанта своего мужа, приезжавшего со специальным донесением и воспользовавшегося случаем прикупить чего-нибудь по дешёвке. Как он смел войти туда, куда ему входить не положено?! А этот адъютант, офицер, майор, между прочим – стоял и бормотал извинения! И перед кем? – перед неработающей бабой-бездельницей!