Страница:
Борис Долинго
Беглецы (сборник)
Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()
© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ()
Беглецы
Повесть
1. Патруль
Главный катер третьей пограничной эскадры шёл в патрульном режиме в двадцати пяти тысячах километров над поверхностью Чёрного Пятна. Это было самое ненадёжное место по всей границе Имперской Республики, простиравшейся на многие парсеки в пространстве. Именно здесь предпринимались все попытки нелегального перехода, как в ту, так и в другую сторону.
В четырнадцать часов по бортовому времени майор Малваун начал очередной обход постов. Он проверил отделение двигателей, приняв рапорт у дежурного техника, затем прошёл к наблюдателям, сообщившим, что в радиусе контроля чисто, и никаких посторонних объектов не замечено. И только после этого майор заглянул в маленькое помещение, выполнявшее на катере роль кают-компании, посмотреть, как коротают время свободные от вахты члены экипажа.
Двое играли в карты, двое лениво следили за игрой и также вяло давали советы, кто-то листал засаленные журналы, а кто-то спал, откинув высокие спинки кресел.
Когда майор вошёл, все вскочили, и даже спавшие продрали глаза.
– Отдыхайте, – махнул рукой Малваун, – отдыхайте!
Потом майор отпустил пару солёных шуточек, вызывавших, по его мнению, большее расположение со стороны подчинённых, с удовольствием выслушал подобострастный смех, машинально отмечая про себя, кому, кажется, его юмор действительно пришёлся по душе, хлопнул ближайшего солдата по плечу и удалился.
В осевом коридоре, идущем от носа до самой кормы катера, майор остановился возле одного из перископов и включил обзор.
Малваун много лет служил в этом секторе границы, патрулировал зону Чёрного Пятна, но каждый раз, когда смотрел на этот феномен, его охватывало какое-то необъяснимое благоговение. Пятно притягивало и завораживало, хотя сам майор вряд ли признался бы в подобных чувствах кому-либо, и даже самому себе.
Это странное образование возникло более восьмидесяти лет назад в результате неудачного эксперимента группы учёных. Что там изучалось, Малваун не знал, да и большинство населения Имперской Республики имело об этих исследованиях самое смутное представление.
Майор часто удивлялся про себя, почему Пятно получило такое название, поскольку, строго говоря, «чёрное» не являлось верным определением. Пустота космоса была гораздо чернее, и Пятно на этом фоне казалось скорее серым, чем чёрным.
Поверхность этого странного феномена не оставалась без движения, она жила своей жизнью, переливаясь оттенками серого цвета, правда, в очень узком диапазоне контраста, однако переливы эти видны были отчётливо. Если долго следить за Пятном, то начинало казаться, что на его поверхности вспучиваются гигантские пузыри, которые, лопаясь, выплёскивают спиралевидные протуберанцы. Подобное зрелище производило впечатление на новичков, но майор, прослуживший на границе более двадцати лет, знал, что это лишь обман зрения. На поверхности Чёрного Пятна ничего не могло вспучиваться, потому что пятно являлось двумерным.
Пятно представляло собой идеальный круг диаметром свыше полмиллиарда километров, и оно не имело толщины. Давным-давно, когда молодой лейтенант Малваун впервые вышел в патруль, он не удержался и попросил у тогдашнего своего начальника особого разрешения совершить дополнительный манёвр, чтобы взглянуть на Пятно с ребра. При наблюдении строго из точки, лежащей строго в плоскости Пятна оно исчезало: никакими приборами невозможно было определить, что в пространстве что-то есть (тот факт, что Пятно представляет собой «что-то», никто из пограничников не оспаривал). Но стоило чуть-чуть изменить положение наблюдения, как можно было заметить тонкую, идеально прямую линию, пересекающую экран обзора – под углом, отличном от нулевого, уже становилась видна одна из плоскостей Пятна.
Майор так привык к факту, что Пятно не имеет толщины, что, не задумываясь, принимал это как само собой разумеющееся. И именно так он всегда говорил прибывающим новобранцам срочной службы, сообщая те немногие сведения о Пятне, извлечённые в основном из чисто практических наблюдений в полётах: в Имперской Республике официально запрещалось заниматься исследованиями данного образования.
Краткая лекция о феномене, которую майор каждый год читал новеньким и которую он мог бы повторить слово в слово, даже будучи разбуженным среди ночи, произносилась примерно так. Рассказав об обязанностях военнослужащего в пограничном секторе, размещении, боевой учёбе, Уставе и выходах в патруль, майор останавливался перед строем (вводное занятие он всегда проводил на плацу базы), снимал головной убор и тщательно протирал подкладку. Затем, водрузив фуражку на голову и глядя на ноги первой шеренги, Малваун сосредоточенно и со значение говорил:
– Теперь о так называемом Чёрном Пятне. Вы будете служить в необычном, а можно сказать – в феноменальном секторе границы. У нас имеется, – Тут майор улыбался и, заложив руки за спину, проводил взглядом по лицам солдат, – Чёрное Пятно, о котором вы все слышали, так или иначе. А не слышали, так теперь будете иметь возможность увидеть сами. Со всеми положениями Устава на несение пограничной службы в зоне Чёрного Пятна вы подробнее познакомитесь на специальных занятиях, а сейчас пока я сообщу вам некоторые общие сведения о том месте, которое вам предстоит патрулировать.
Майор наклонял голову и, помотав в воздухе указательным пальцем, повторял:
– Общие сведения, которые вы, сучьи дети, нигде не имеете права разглашать, согласно уже принятой вами Присяге! Так вот Пятно совпадает с границей сектора пространства Имперской Республики и сектора, где начинается пространство, принадлежащее урванам. Чёрное Пятно не имеет толщины, оно двумерное. Все знают, что значит «двумерное»?
Малваун обводил глазами строй. Если кто-то не знал, то Малваун пояснял такому, предварительно отметив вслух, что, по-видимому, парень несколько умственно отсталый, что предмет или чего-то там называется двумерным, если он-она-оно не имеет толщины, а имеет только длину и ширину.
– Так вот, – повторял майор, – Чёрное Пятно как раз толщины и не имеет. Возникло оно в результате диверсии одних заумных учёных: этого вы в школе не проходили, но сообщаю вам в виде информации опять же не для разглашения. Конечно, тут имелся вражеский замысел: создать благоприятные условия для перехода нашей границы. Теперь кратко то, что должен знать пограничник, выходя в патруль в районе Чёрного Пятна. Приближаться менее чем на десять тысяч километров к поверхности Пятна запрещается, поскольку полностью сбивается настройка модулятора реактора. Правда, можно идти в режиме «двойного контроля», но это очень сложный манёвр, это могут только асы…
Тут губы майора кривила усмешка, как бы дававшая понять, что он имеет отношение как раз к асам.
– Очень важным при патрулировании, – продолжал майор, – является то, что в зоне примерно двадцати тысяч километров над Пятном невозможна нейтринная локация. Этим пользуются наши враги и разные изменники-отщепенцы, пытающиеся переходить границу и бежать к урванам. Поэтому особое значение приобретают самые простые визуальные наблюдения. И ещё: хотя Чёрное Пятно и двумерное, но гробануться туда можно очень даже просто, да так, что не вернёшься. Это, конечно, случается очень редко, если только кто-то залезет в зону, где сбивается настройка реактора, в «зону-десять», как мы её называем. К тому же в большинстве случаев корабли от Пятна просто отбрасывает в сторону, сначала притягивает, а потом отбрасывает, но были случаи, когда и навсегда пропадали. Тем не менее, лезть в зону-десять без крайней необходимости запрещается Уставом, потому что даже, если и останешься жив после падения на Пятно, но попортишь вверенную тебе боевую машину, что расценивается как сознательное вредительство, вот так! Я всё это говорю не для того, чтобы вас запугать, а для того, чтобы призвать к внимательности, добросовестности и, прежде всего, к чёткому выполнению воинского долга и уставных требований. На спецзанятиях вам это преподнесут подробно, а у меня сейчас всё. Вопросы есть?… Нет?… Пока есть свободное время можно покурить. Разойдись!
Малваун отрегулировал глубину резкости. Под катером плыли чёрно-серые переливы. Майор поводил немного искателем, огляделся и выключил перископ.
Он прошёл в кабину управления и опустился в командирское кресло рядом с пилотом. Кроме майора и пилота в кабине управления находился ещё связист и капитан Даговар, новичок на границе, недавний выпускник Высшей Военной Академии.
В душе Малваун относился к капитану с неприязнью и завистью, какая может быть у военного, дослужившегося за двадцать лет лишь до майора, ко вчерашнему курсанту, выскочившему из училища сразу же в Академию и уже щеголяющему капитанскими нашивками. Но своё недовольство майор Малваун старался держать при себе: отец капитана, генерал-консул Космического Флота, был ему хорошо известен. Было ясно, что молодой Даговар направлен служить на границу что называется «для вида», чтобы в послужном списке могла быть сделана запись о прохождении службы в «особосложных условиях». Ясно, что долго он тут не задержится, и ждёт его служба где-нибудь на самом Силонте при Верховном Штабе, и быть ему уже в том возрасте, в каком сейчас находился майор, генералом-советником, не меньше. Видимо, сознавая временность своего пребывания в патрульной флотилии, капитан держался весьма фривольно даже со старшими по званию.
– С базы не вызывали? – спросил Малваун связиста.
– Никак нет, господин майор, – ответил тот. – Регулярный сеанс через двадцать три минуты, а экстренных вызовов не было.
– Ну и хорошо… – Майор откинулся в кресле и покосился на пилота. – Как у тебя дела, сержант? Всё в норме?
– Так точно, господин майор! – со щенячьей радостью кивнул пилот. – Техники наши молодцы: настройка плазмы «ходит» всего на двести градусов, представляете?
– Так и должно быть, – подтвердил майор, – ребята стараются. Жаль даже, что вашему призыву скоро на демобилизацию. Подготовили мы вас отлично, пока ещё теперь молодых обучишь…
Капитан Даговар сел в своём кресле пониже и вытянул ноги, насколько позволяли габариты нижней консоли пульта управления.
– А вы сами, майор, – спросил он, разглядывая носки ботинок, – долго собираетесь тут, в этой дыре торчать? Чего вас всё держат на одном месте, причём далеко не самом лучшем? – Казалось, капитан спрашивает небрежно, словно от скуки.
Майор резко повернулся и зло взглянул на капитана, но тотчас же взял себя в руки. Капитан спокойно смотрел на майора, чуть покачиваясь в кресле.
– Командованию виднее, кого куда поставить, – ответил майор, отводя глаза на экран, хотя смотреть там было не на что. – Видимо, считают, что максимальную пользу я приношу здесь.
Сопляк-капитан явно развлекался.
– Ну, пользу-то вы приносите, несомненно! – Даговар чуть заметно усмехнулся. – Но звание вам можно было бы повысить именно поэтому.
– Жаль, что не вы, капитан, сидите в Военном Совете нашего сектора. – Малваун скривил губы. – Я уже был бы, наверное, генералиссимусом, вы так обо мне беспокоитесь! У меня, правда, нет за плечами Высшей Военной Академии… И, самое главное, родителя генерала-консула!
– Вот видите! – Капитан приподнялся в кресле и потянулся. – А вы говорите – «максимальная польза», «командованию виднее». Значит, – Он бросил быстрый взгляд на майора, – главное не это.
– Знаете, капитан Даговар, – Майор покосился на пилота и связиста и покачал головой, – вы ведёте очень странные разговоры!
Капитан хмыкнул, прищуриваясь.
– Действительно, – со значением сказал он. – Да вы не беспокойтесь, майор, лично мне за такие разговоры ничего не будет. Вы же сами говорите, что, имея за плечами генерала-консула… – Капитан развёл руками. – А вообще-то смешно, что за такие разговоры одёргиваете меня вы, а не наоборот. Комедия! – Даговар щёлкнул пальцами.
«Наглый сопляк!» – подумал майор, но промолчал.
Он отвернулся от капитана и уставился в пульт перед собой. На экране переднего обзора расстилалась поверхность Чёрного Пятна. Ориентация катера поддерживалась такой, что его нижние технические палубы были повёрнуты к Пятну, и поэтому казалось, машина идёт над бескрайним чёрно-серым океаном, под немигающими вечными звёздами космоса.
Несмотря на то, что до поверхности Пятна было более двадцати тысячи километров, из-за того, что патруль сейчас находился почти над самым центром феномена, Пятно представлялось близким настолько, что словно достаточно одного поворота регулятора направления – и катер клюнет носом в мрачные волны. В неимоверной дали горизонт этого космического «океана» резал черноту пространства, как бритвой. В трёхстах миллиардах километров низко над этим горизонтом горел ослепительно-голубой шар Базаны, одной из звёзд скопления Меч, а немного правее из-за края Пятна всходил оранжевый гигант Каморенн, обращающийся вокруг Базаны.
«Красиво», – подумал майор, пытаясь успокоиться. Торчит он, конечно, в дыре, но зато в дыре необычайной, что бы там не говорили такие везунчики, как этот капитан.
Малваун искоса взглянул на Даговара. Самодовольный сопляк, расселся и рассуждает, сволочь! Хорошо ему издеваться, когда у самого всё в жизни заранее обеспечено, с самого начала всё предусмотрено. Конечно, сынки разных генералов, советников, не говоря уж об отпрысках крупных государственных чиновников, могут чувствовать себя обеспеченными всем необходимым с первых же дней жизни, зная, что не их личные способности и заслуги, а титул и средства папаши откроют им все двери, подставят под задницу любое кресло и наденут мундир с золотыми позументами.
Майор тихо скрипнул зубами и ещё пристальнее уставился на экран. Сам он происходил из семьи мелкого служащего, коих в Имперской Республике сотни миллионов. Отец майора, пока был жив, очень гордился им, младшим сыном, окончившим Пограничное училище Военного Космического Флота. Два старших брата добились в жизни меньшего: один, как и отец, остался мелким финансовым чиновником, а второй прозябал инженером на одной из планетарных энергостанций. Майор не часто виделся с братьями, а семьями встречаться вообще не любил, поскольку жёны братьев слишком явно завидовали его жене Пине, «отхватившей» такого мужа. Пина не скрывала своего превосходства и постоянно с мещанским захлёбом демонстрировала родственникам достигнутое материальное благополучие. Сейчас пределом её мечтаний был гарнитур янтарного дерева, на который ещё предстояло накопить денег. Копили со скрипом, но всё же Пина копила, а семьи братьев подобного позволить себе не могли, ведь зарплата майора по средним меркам была достаточно высока: вместе с постоянным коэффициентом за выслугу лет и пребывание в космосе выходило почти семьсот пилонов в месяц. Это составляло примерно столько, сколько зарабатывали оба старших брата вместе взятые. Что и говорить, военным в Имперской Республике Силонта жилось лучше, чем средним штатским.
«Хотя с другой стороны», – подумал майор, – «моя клушка вот разоряется, копит на дорогую мебель, а кто-то покупает барахло, вообще не задумываясь над ценой. Всю жизнь бьёшься – и кто ты? Никто! И тут ещё эти девки!..»
У майора имелись две дочери на выданье, и им необходимо было обеспечить приличное приданое, поскольку особыми внешними достоинствами девицы не отличались.
Учитывая возраст и то, что он торчит в такой дыре, майор уже почти достиг потолка в возможном росте звания, и надеяться на повышение было трудно. Для того чтобы это стало более реально, надо окончить Академию, а для поступления туда уже имелась помеха – тот же возраст, поскольку принимали до сорока лет. Майор был слишком реалистом, чтобы надеяться на какие-то возможные особые отличия по службе: подобного не представлялось за двадцать лет и вряд ли вообще представится.
Малваун вздохнул. Вот этот сопляк, капитан, в его возрасте будет иметь зарплату, позволяющую не задумываться о цене мебели и многого другого, да и от папаши ему неплохо достанется. Насколько знал по слухам майор, высокое жалование генерала-консула Даговара не мешало тому часто запускать лапу в государственный карман, как и делало большинство ему подобных. Что ж, всё верно: выше сидишь – больше воруешь.
«Конечно, кто-то должен получать больше, а кто-то меньше», – рассуждал майор, – «я понимаю, но не было бы обидно, если знать, например, что этот человек добился своего поста по своим заслугам, благодаря своему опыту и умению, а не с помощью протекций и связей. Но ничего, видно, не поделаешь…»
– О чём задумались? – подал голос капитан.
Майор повернулся и посмотрел на Даговара. Тот, развалившись в кресле, чистил ногти маленьким ножиком.
– М-м? – Капитан вопросительно приподнял подбородок: – Я говорю: о чём задумались, командир?
– Слушайте, в конце концов. – Малваун опустил глаза, посмотрел в пол, после чего вновь перевёл взгляд на капитана, тяжело хмурясь из-под бровей. – Что за фамильярности со старшим по званию? Когда вы это прекратите?! – Он повысил голос: чёрт с ним, в конце концов, разве он требует чего-то от этого мальчишки кроме законного выполнения уставных норм?
– Да ну чего вы волнуетесь? – удивлённо протянул капитан. – У нас всё-таки меньше разница в званиях, чем, скажем, у вас и у пилота.
Майор посмотрел на пилота и связиста. Парни сидели, уткнувшись каждый в свои приборы, делая вид, что происходящее их не касается.
– Вот что, капитан Даговар, – начал майор, но в этот момент включился экран связи: вызывала база.
Майор повернулся к экрану:
– Главный патрульный катер слушает! На связи майор Малваун!
Дежурил по базе старый приятель Малвауна майор Увент.
– Привет! – Изображение на экране махнуло рукой, что не вполне соответствовало пунктам устава, но среди друзей допускалось. – Центр запрашивает обстановку, как там у вас?
– Всё спокойно, болтаемся над Пятном как обычно, пространство чистое.
– Ну, добро, – кивнул Увент. – Правда, думаю, скоро будут какие-то особые распоряжения. Это я пока так, частным порядком говорю. – Он покрутил пальцами в воздухе, подчёркивая конфиденциальность. – Тут начальство что-то забегало, возможно, даст новые директивы.
– Даст так даст, – пожал плечами майор Малваун и усмехнулся, – их дело. Мы выполняем приказ, а то, что пока всё спокойно, так разве плохо?
– Да ладно, у меня всё! Желаю спокойной службы. – Увент отключился и экран связи погас.
– Ну что ж, – пробормотал Малваун, поскрёбывая подбородок.
Затем он оглянулся по сторонам, как бы вспоминая что-то и поднялся.
– Попрошу вас выйти со мной на пару слов, – сказал майор, обращаясь к капитану, – я уже давно хотел поговорить с вами.
Капитан встал и майор, пропуская его вперёд к выходу из кабины управления, бросил пилоту и связисту:
– Продолжать несение службы! – И вышел, хлопнув створкой люка.
В четырнадцать часов по бортовому времени майор Малваун начал очередной обход постов. Он проверил отделение двигателей, приняв рапорт у дежурного техника, затем прошёл к наблюдателям, сообщившим, что в радиусе контроля чисто, и никаких посторонних объектов не замечено. И только после этого майор заглянул в маленькое помещение, выполнявшее на катере роль кают-компании, посмотреть, как коротают время свободные от вахты члены экипажа.
Двое играли в карты, двое лениво следили за игрой и также вяло давали советы, кто-то листал засаленные журналы, а кто-то спал, откинув высокие спинки кресел.
Когда майор вошёл, все вскочили, и даже спавшие продрали глаза.
– Отдыхайте, – махнул рукой Малваун, – отдыхайте!
Потом майор отпустил пару солёных шуточек, вызывавших, по его мнению, большее расположение со стороны подчинённых, с удовольствием выслушал подобострастный смех, машинально отмечая про себя, кому, кажется, его юмор действительно пришёлся по душе, хлопнул ближайшего солдата по плечу и удалился.
В осевом коридоре, идущем от носа до самой кормы катера, майор остановился возле одного из перископов и включил обзор.
Малваун много лет служил в этом секторе границы, патрулировал зону Чёрного Пятна, но каждый раз, когда смотрел на этот феномен, его охватывало какое-то необъяснимое благоговение. Пятно притягивало и завораживало, хотя сам майор вряд ли признался бы в подобных чувствах кому-либо, и даже самому себе.
Это странное образование возникло более восьмидесяти лет назад в результате неудачного эксперимента группы учёных. Что там изучалось, Малваун не знал, да и большинство населения Имперской Республики имело об этих исследованиях самое смутное представление.
Майор часто удивлялся про себя, почему Пятно получило такое название, поскольку, строго говоря, «чёрное» не являлось верным определением. Пустота космоса была гораздо чернее, и Пятно на этом фоне казалось скорее серым, чем чёрным.
Поверхность этого странного феномена не оставалась без движения, она жила своей жизнью, переливаясь оттенками серого цвета, правда, в очень узком диапазоне контраста, однако переливы эти видны были отчётливо. Если долго следить за Пятном, то начинало казаться, что на его поверхности вспучиваются гигантские пузыри, которые, лопаясь, выплёскивают спиралевидные протуберанцы. Подобное зрелище производило впечатление на новичков, но майор, прослуживший на границе более двадцати лет, знал, что это лишь обман зрения. На поверхности Чёрного Пятна ничего не могло вспучиваться, потому что пятно являлось двумерным.
Пятно представляло собой идеальный круг диаметром свыше полмиллиарда километров, и оно не имело толщины. Давным-давно, когда молодой лейтенант Малваун впервые вышел в патруль, он не удержался и попросил у тогдашнего своего начальника особого разрешения совершить дополнительный манёвр, чтобы взглянуть на Пятно с ребра. При наблюдении строго из точки, лежащей строго в плоскости Пятна оно исчезало: никакими приборами невозможно было определить, что в пространстве что-то есть (тот факт, что Пятно представляет собой «что-то», никто из пограничников не оспаривал). Но стоило чуть-чуть изменить положение наблюдения, как можно было заметить тонкую, идеально прямую линию, пересекающую экран обзора – под углом, отличном от нулевого, уже становилась видна одна из плоскостей Пятна.
Майор так привык к факту, что Пятно не имеет толщины, что, не задумываясь, принимал это как само собой разумеющееся. И именно так он всегда говорил прибывающим новобранцам срочной службы, сообщая те немногие сведения о Пятне, извлечённые в основном из чисто практических наблюдений в полётах: в Имперской Республике официально запрещалось заниматься исследованиями данного образования.
Краткая лекция о феномене, которую майор каждый год читал новеньким и которую он мог бы повторить слово в слово, даже будучи разбуженным среди ночи, произносилась примерно так. Рассказав об обязанностях военнослужащего в пограничном секторе, размещении, боевой учёбе, Уставе и выходах в патруль, майор останавливался перед строем (вводное занятие он всегда проводил на плацу базы), снимал головной убор и тщательно протирал подкладку. Затем, водрузив фуражку на голову и глядя на ноги первой шеренги, Малваун сосредоточенно и со значение говорил:
– Теперь о так называемом Чёрном Пятне. Вы будете служить в необычном, а можно сказать – в феноменальном секторе границы. У нас имеется, – Тут майор улыбался и, заложив руки за спину, проводил взглядом по лицам солдат, – Чёрное Пятно, о котором вы все слышали, так или иначе. А не слышали, так теперь будете иметь возможность увидеть сами. Со всеми положениями Устава на несение пограничной службы в зоне Чёрного Пятна вы подробнее познакомитесь на специальных занятиях, а сейчас пока я сообщу вам некоторые общие сведения о том месте, которое вам предстоит патрулировать.
Майор наклонял голову и, помотав в воздухе указательным пальцем, повторял:
– Общие сведения, которые вы, сучьи дети, нигде не имеете права разглашать, согласно уже принятой вами Присяге! Так вот Пятно совпадает с границей сектора пространства Имперской Республики и сектора, где начинается пространство, принадлежащее урванам. Чёрное Пятно не имеет толщины, оно двумерное. Все знают, что значит «двумерное»?
Малваун обводил глазами строй. Если кто-то не знал, то Малваун пояснял такому, предварительно отметив вслух, что, по-видимому, парень несколько умственно отсталый, что предмет или чего-то там называется двумерным, если он-она-оно не имеет толщины, а имеет только длину и ширину.
– Так вот, – повторял майор, – Чёрное Пятно как раз толщины и не имеет. Возникло оно в результате диверсии одних заумных учёных: этого вы в школе не проходили, но сообщаю вам в виде информации опять же не для разглашения. Конечно, тут имелся вражеский замысел: создать благоприятные условия для перехода нашей границы. Теперь кратко то, что должен знать пограничник, выходя в патруль в районе Чёрного Пятна. Приближаться менее чем на десять тысяч километров к поверхности Пятна запрещается, поскольку полностью сбивается настройка модулятора реактора. Правда, можно идти в режиме «двойного контроля», но это очень сложный манёвр, это могут только асы…
Тут губы майора кривила усмешка, как бы дававшая понять, что он имеет отношение как раз к асам.
– Очень важным при патрулировании, – продолжал майор, – является то, что в зоне примерно двадцати тысяч километров над Пятном невозможна нейтринная локация. Этим пользуются наши враги и разные изменники-отщепенцы, пытающиеся переходить границу и бежать к урванам. Поэтому особое значение приобретают самые простые визуальные наблюдения. И ещё: хотя Чёрное Пятно и двумерное, но гробануться туда можно очень даже просто, да так, что не вернёшься. Это, конечно, случается очень редко, если только кто-то залезет в зону, где сбивается настройка реактора, в «зону-десять», как мы её называем. К тому же в большинстве случаев корабли от Пятна просто отбрасывает в сторону, сначала притягивает, а потом отбрасывает, но были случаи, когда и навсегда пропадали. Тем не менее, лезть в зону-десять без крайней необходимости запрещается Уставом, потому что даже, если и останешься жив после падения на Пятно, но попортишь вверенную тебе боевую машину, что расценивается как сознательное вредительство, вот так! Я всё это говорю не для того, чтобы вас запугать, а для того, чтобы призвать к внимательности, добросовестности и, прежде всего, к чёткому выполнению воинского долга и уставных требований. На спецзанятиях вам это преподнесут подробно, а у меня сейчас всё. Вопросы есть?… Нет?… Пока есть свободное время можно покурить. Разойдись!
Малваун отрегулировал глубину резкости. Под катером плыли чёрно-серые переливы. Майор поводил немного искателем, огляделся и выключил перископ.
Он прошёл в кабину управления и опустился в командирское кресло рядом с пилотом. Кроме майора и пилота в кабине управления находился ещё связист и капитан Даговар, новичок на границе, недавний выпускник Высшей Военной Академии.
В душе Малваун относился к капитану с неприязнью и завистью, какая может быть у военного, дослужившегося за двадцать лет лишь до майора, ко вчерашнему курсанту, выскочившему из училища сразу же в Академию и уже щеголяющему капитанскими нашивками. Но своё недовольство майор Малваун старался держать при себе: отец капитана, генерал-консул Космического Флота, был ему хорошо известен. Было ясно, что молодой Даговар направлен служить на границу что называется «для вида», чтобы в послужном списке могла быть сделана запись о прохождении службы в «особосложных условиях». Ясно, что долго он тут не задержится, и ждёт его служба где-нибудь на самом Силонте при Верховном Штабе, и быть ему уже в том возрасте, в каком сейчас находился майор, генералом-советником, не меньше. Видимо, сознавая временность своего пребывания в патрульной флотилии, капитан держался весьма фривольно даже со старшими по званию.
– С базы не вызывали? – спросил Малваун связиста.
– Никак нет, господин майор, – ответил тот. – Регулярный сеанс через двадцать три минуты, а экстренных вызовов не было.
– Ну и хорошо… – Майор откинулся в кресле и покосился на пилота. – Как у тебя дела, сержант? Всё в норме?
– Так точно, господин майор! – со щенячьей радостью кивнул пилот. – Техники наши молодцы: настройка плазмы «ходит» всего на двести градусов, представляете?
– Так и должно быть, – подтвердил майор, – ребята стараются. Жаль даже, что вашему призыву скоро на демобилизацию. Подготовили мы вас отлично, пока ещё теперь молодых обучишь…
Капитан Даговар сел в своём кресле пониже и вытянул ноги, насколько позволяли габариты нижней консоли пульта управления.
– А вы сами, майор, – спросил он, разглядывая носки ботинок, – долго собираетесь тут, в этой дыре торчать? Чего вас всё держат на одном месте, причём далеко не самом лучшем? – Казалось, капитан спрашивает небрежно, словно от скуки.
Майор резко повернулся и зло взглянул на капитана, но тотчас же взял себя в руки. Капитан спокойно смотрел на майора, чуть покачиваясь в кресле.
– Командованию виднее, кого куда поставить, – ответил майор, отводя глаза на экран, хотя смотреть там было не на что. – Видимо, считают, что максимальную пользу я приношу здесь.
Сопляк-капитан явно развлекался.
– Ну, пользу-то вы приносите, несомненно! – Даговар чуть заметно усмехнулся. – Но звание вам можно было бы повысить именно поэтому.
– Жаль, что не вы, капитан, сидите в Военном Совете нашего сектора. – Малваун скривил губы. – Я уже был бы, наверное, генералиссимусом, вы так обо мне беспокоитесь! У меня, правда, нет за плечами Высшей Военной Академии… И, самое главное, родителя генерала-консула!
– Вот видите! – Капитан приподнялся в кресле и потянулся. – А вы говорите – «максимальная польза», «командованию виднее». Значит, – Он бросил быстрый взгляд на майора, – главное не это.
– Знаете, капитан Даговар, – Майор покосился на пилота и связиста и покачал головой, – вы ведёте очень странные разговоры!
Капитан хмыкнул, прищуриваясь.
– Действительно, – со значением сказал он. – Да вы не беспокойтесь, майор, лично мне за такие разговоры ничего не будет. Вы же сами говорите, что, имея за плечами генерала-консула… – Капитан развёл руками. – А вообще-то смешно, что за такие разговоры одёргиваете меня вы, а не наоборот. Комедия! – Даговар щёлкнул пальцами.
«Наглый сопляк!» – подумал майор, но промолчал.
Он отвернулся от капитана и уставился в пульт перед собой. На экране переднего обзора расстилалась поверхность Чёрного Пятна. Ориентация катера поддерживалась такой, что его нижние технические палубы были повёрнуты к Пятну, и поэтому казалось, машина идёт над бескрайним чёрно-серым океаном, под немигающими вечными звёздами космоса.
Несмотря на то, что до поверхности Пятна было более двадцати тысячи километров, из-за того, что патруль сейчас находился почти над самым центром феномена, Пятно представлялось близким настолько, что словно достаточно одного поворота регулятора направления – и катер клюнет носом в мрачные волны. В неимоверной дали горизонт этого космического «океана» резал черноту пространства, как бритвой. В трёхстах миллиардах километров низко над этим горизонтом горел ослепительно-голубой шар Базаны, одной из звёзд скопления Меч, а немного правее из-за края Пятна всходил оранжевый гигант Каморенн, обращающийся вокруг Базаны.
«Красиво», – подумал майор, пытаясь успокоиться. Торчит он, конечно, в дыре, но зато в дыре необычайной, что бы там не говорили такие везунчики, как этот капитан.
Малваун искоса взглянул на Даговара. Самодовольный сопляк, расселся и рассуждает, сволочь! Хорошо ему издеваться, когда у самого всё в жизни заранее обеспечено, с самого начала всё предусмотрено. Конечно, сынки разных генералов, советников, не говоря уж об отпрысках крупных государственных чиновников, могут чувствовать себя обеспеченными всем необходимым с первых же дней жизни, зная, что не их личные способности и заслуги, а титул и средства папаши откроют им все двери, подставят под задницу любое кресло и наденут мундир с золотыми позументами.
Майор тихо скрипнул зубами и ещё пристальнее уставился на экран. Сам он происходил из семьи мелкого служащего, коих в Имперской Республике сотни миллионов. Отец майора, пока был жив, очень гордился им, младшим сыном, окончившим Пограничное училище Военного Космического Флота. Два старших брата добились в жизни меньшего: один, как и отец, остался мелким финансовым чиновником, а второй прозябал инженером на одной из планетарных энергостанций. Майор не часто виделся с братьями, а семьями встречаться вообще не любил, поскольку жёны братьев слишком явно завидовали его жене Пине, «отхватившей» такого мужа. Пина не скрывала своего превосходства и постоянно с мещанским захлёбом демонстрировала родственникам достигнутое материальное благополучие. Сейчас пределом её мечтаний был гарнитур янтарного дерева, на который ещё предстояло накопить денег. Копили со скрипом, но всё же Пина копила, а семьи братьев подобного позволить себе не могли, ведь зарплата майора по средним меркам была достаточно высока: вместе с постоянным коэффициентом за выслугу лет и пребывание в космосе выходило почти семьсот пилонов в месяц. Это составляло примерно столько, сколько зарабатывали оба старших брата вместе взятые. Что и говорить, военным в Имперской Республике Силонта жилось лучше, чем средним штатским.
«Хотя с другой стороны», – подумал майор, – «моя клушка вот разоряется, копит на дорогую мебель, а кто-то покупает барахло, вообще не задумываясь над ценой. Всю жизнь бьёшься – и кто ты? Никто! И тут ещё эти девки!..»
У майора имелись две дочери на выданье, и им необходимо было обеспечить приличное приданое, поскольку особыми внешними достоинствами девицы не отличались.
Учитывая возраст и то, что он торчит в такой дыре, майор уже почти достиг потолка в возможном росте звания, и надеяться на повышение было трудно. Для того чтобы это стало более реально, надо окончить Академию, а для поступления туда уже имелась помеха – тот же возраст, поскольку принимали до сорока лет. Майор был слишком реалистом, чтобы надеяться на какие-то возможные особые отличия по службе: подобного не представлялось за двадцать лет и вряд ли вообще представится.
Малваун вздохнул. Вот этот сопляк, капитан, в его возрасте будет иметь зарплату, позволяющую не задумываться о цене мебели и многого другого, да и от папаши ему неплохо достанется. Насколько знал по слухам майор, высокое жалование генерала-консула Даговара не мешало тому часто запускать лапу в государственный карман, как и делало большинство ему подобных. Что ж, всё верно: выше сидишь – больше воруешь.
«Конечно, кто-то должен получать больше, а кто-то меньше», – рассуждал майор, – «я понимаю, но не было бы обидно, если знать, например, что этот человек добился своего поста по своим заслугам, благодаря своему опыту и умению, а не с помощью протекций и связей. Но ничего, видно, не поделаешь…»
– О чём задумались? – подал голос капитан.
Майор повернулся и посмотрел на Даговара. Тот, развалившись в кресле, чистил ногти маленьким ножиком.
– М-м? – Капитан вопросительно приподнял подбородок: – Я говорю: о чём задумались, командир?
– Слушайте, в конце концов. – Малваун опустил глаза, посмотрел в пол, после чего вновь перевёл взгляд на капитана, тяжело хмурясь из-под бровей. – Что за фамильярности со старшим по званию? Когда вы это прекратите?! – Он повысил голос: чёрт с ним, в конце концов, разве он требует чего-то от этого мальчишки кроме законного выполнения уставных норм?
– Да ну чего вы волнуетесь? – удивлённо протянул капитан. – У нас всё-таки меньше разница в званиях, чем, скажем, у вас и у пилота.
Майор посмотрел на пилота и связиста. Парни сидели, уткнувшись каждый в свои приборы, делая вид, что происходящее их не касается.
– Вот что, капитан Даговар, – начал майор, но в этот момент включился экран связи: вызывала база.
Майор повернулся к экрану:
– Главный патрульный катер слушает! На связи майор Малваун!
Дежурил по базе старый приятель Малвауна майор Увент.
– Привет! – Изображение на экране махнуло рукой, что не вполне соответствовало пунктам устава, но среди друзей допускалось. – Центр запрашивает обстановку, как там у вас?
– Всё спокойно, болтаемся над Пятном как обычно, пространство чистое.
– Ну, добро, – кивнул Увент. – Правда, думаю, скоро будут какие-то особые распоряжения. Это я пока так, частным порядком говорю. – Он покрутил пальцами в воздухе, подчёркивая конфиденциальность. – Тут начальство что-то забегало, возможно, даст новые директивы.
– Даст так даст, – пожал плечами майор Малваун и усмехнулся, – их дело. Мы выполняем приказ, а то, что пока всё спокойно, так разве плохо?
– Да ладно, у меня всё! Желаю спокойной службы. – Увент отключился и экран связи погас.
– Ну что ж, – пробормотал Малваун, поскрёбывая подбородок.
Затем он оглянулся по сторонам, как бы вспоминая что-то и поднялся.
– Попрошу вас выйти со мной на пару слов, – сказал майор, обращаясь к капитану, – я уже давно хотел поговорить с вами.
Капитан встал и майор, пропуская его вперёд к выходу из кабины управления, бросил пилоту и связисту:
– Продолжать несение службы! – И вышел, хлопнув створкой люка.
2. Крамола
Майор провёл капитана в боевую рубку, где сейчас никого не было, и, сев в одно из кресел перед пультом наведения, кивнул Даговару на другое:
– Прошу садиться.
– Спасибо, – Капитан слегка наклонил голову и сел. – О чём же вы хотели со мной поговорить?
– «Господин майор»! – жёстко добавил Малваун. – «Господин майор»! Вы каждый раз, как ни странно, забываете повторить эти слова и тем самым не выполняете требования Устава по обращению к старшим по званию! Вот об этом я хотел поговорить с вами, капитан Даговар: о вашем непозволительном и, я бы сказал, наглом поведении!
– Да, вы ведёте себя нагло! – повысил голос майор, наливаясь краской. – Вы не выполняете требования Устава, вы не уважаете старшего по званию и подтруниваете над ним в присутствии младших чинов! Пусть когда-нибудь вы дослужитесь до генеральских погон, но пока вы – капитан, и, будьте добры, обращайтесь к старшему по званию так, как того требует Устав! Если, благодаря вашему отцу, вам, может быть, всё раньше и сходило с рук, то теперь вы ошиблись. Я ваши наглости терпеть не намерен: я подам на вас рапорт начальству!
Майор выпалил всё это, глядя чуть в сторону. Закончив тираду, он достал платок, снял пилотку и промакнул затылок и макушку, после чего поднял глаза и в упор посмотрел на капитана, как бы оценивая, дошли до того сказанные слова или нет.
Даговар слегка кивал и улыбался своей странной иронично-грустной улыбкой, которую майор часто видел на лице капитана. У Малвауна от злости спёрло дыхание.
– Я подам на вас рапорт, ясно!? – повторил он, яростно выкатывая глаза.
Капитан оттопырил нижнюю губу и протянул задумчиво:
– Стоит ли? – Он пожал плечами. – Толку-то от этого всё равно не будет, мне ваш рапорт не повредит, вы должны это понимать: нарушения, о которых вы можете сообщить, пустячные. А вот на вас могут косо посмотреть в штабе базы. Зачем это вам, тем более, к концу службы в космосе, так сказать?
– Ну, да вы просто совсем обнаглели! – выдавил майор, яростно дёрнув щекой. – Мальчишка! – От злости и унижения он сорвался и перешёл на «ты». – Считаешь, что если твой отец – генерал-консул, то тебе всё дозволено? Ну, нет, тебя следует проучить, клянусь честью офицера!
Капитан лишь пожевал губами.
– Стоит ли? – снова сказал он. – Неужели будете связываться? Я вас уверяю, что «проучить» меня не удастся именно потому, что я сын того самого Даговара. На рапорт, может быть, отреагируют для вида, и меня «накажут», но знаете как? Переведут куда-нибудь подальше отсюда с повышением. Будет повод, так сказать, чтобы повысить: кто там знает на другом месте, за что меня повысили и перевели? Так что разговоров о незаконном повышении будет минимум. Вот как всё произойдёт, а то, что вы написали рапорт, придравшись к мелочам, и не учили, чей я сын, вам может выйти боком, повторяю. Правда, и сейчас вы не бог весть на какой должности, но тут-то у вас хоть жалование приличное для майорского звания. А вы наверняка хотите выйти в отставку с пенсией повыше, разве нет? – И капитан пристально посмотрел на майора.
У Малвауна пропал дар речи. Он только хлопал глазами, а капитан продолжал смотреть на него.
– Вот так-то, – констатировал капитан, прищёлкнув языком.
Майор неожиданно для самого себя совершенно растёрялся от этого вызывающего, наглого спокойствия капитана Даговара. Он молчал, не находя слов. Те, кто хорошо знал майора Малвауна, вряд ли допустили бы даже мысль, что у него отнимется язык, столкнись майор с подобным поведением младшего по званию. Майор Малваун вообще бывал очень строг с подчинёнными и требования дисциплинарного раздела Устава ставил очень высоко. Сложность ситуации заключалась в том, что под непосредственным началом майора ещё ни разу за двадцать лет не оказывался сын такой шишки как генерал-консул.
В голове у Малвауна царил полный хаос, мысли перемешались. Крепко вбитые строчки и главы Устава Космической Службы требовали наказать сопляка, как следует, чтобы другим неповадно было. К этому же взывало уязвлённое самолюбие человека, которому, плюнули в лицо и дали почувствовать, что он – червяк, да и только. Но одновременно со вполне законными желаниями в мозгу майора, нашпигованном положениями Устава, инструкциями по обнаружению нарушителей границы и действиям в боевой обстановке, а также различными тактико-техническими характеристиками космических аппаратов, как красное табло тревоги пылали слова «генерал-консул», и это сильно сдерживало гнев.
Майор вдруг подумал, что, действительно, этого сопляка ни черта не накажут, а вот ему, майору Малвауну, подача подобного рапорта может стать минусом в глазах начальства на последних годах службы в космическом флоте. Как бы раньше времени не списали, ведь могут, мало ли что. Прицепиться к чему-нибудь просто, если захотеть, а дослуживать не «на борту», как говорится, будет очень и очень невыгодно: после такого на пенсию больше, чем в две сотни пилонов рассчитывать не стоит. А что значит сесть на двести пилонов в месяц вместо четырёхсот с женой-дурой на руках, толком никакой специальности не имеющей, и дылдами-девками, на которых требуется уйма средств, чтобы спихнуть их замуж!
Такой вот наглец может не полениться и нагадить через своего папашу. Да ещё не известно, как он даже без рапорта после этого разговора себя будет вести. Малваун скрипнул зубами. «Представляю», – подумал он, – «как завопит моя клушка, если узнает, что я наорал на сына генерала-консула! Она и так считает меня «лопухом» и всегда пилит, что не умел и не научился устраиваться в жизни. Другие офицеры, мол, живут лучше, где только можно тащат и напропалую пользуются служебным положением, а я, дурак, не пользуюсь. И вот теперь такая ошибка – накричал на генеральского сынка!»
Майор никогда шибко не любил свою жену. Женился он второпях, как и многие выпускники военных училищ. После нескольких лет в казармах среди представителей мужского пола, любая юбка казалась исключительно желанной. Большинство молодых офицеров, почувствовав себя перед выпуском вполне самостоятельными людьми, имели потребность выглядеть солиднее и, соответственно, поскорее начать семейную жизнь. Поэтому они, не задумываясь, хватали тех девок, которые оказывались под рукой и которые сами лезли замуж. За офицера космического флота – всё лучше, чем за среднего инженеришку или чиновничка! Поэтому многие из молодых офицеров женились почти одновременно с выпуском. Так же поступил и лейтенант-стажёр Малваун. В общем-то резон в таком подходе определённо был, поскольку молодняк, не имевший влиятельных родственников, засылался к чёрту на рога, а попробуй, найди хоть какую-то невесту в дальнем гарнизоне!
– Прошу садиться.
– Спасибо, – Капитан слегка наклонил голову и сел. – О чём же вы хотели со мной поговорить?
– «Господин майор»! – жёстко добавил Малваун. – «Господин майор»! Вы каждый раз, как ни странно, забываете повторить эти слова и тем самым не выполняете требования Устава по обращению к старшим по званию! Вот об этом я хотел поговорить с вами, капитан Даговар: о вашем непозволительном и, я бы сказал, наглом поведении!
– Да, вы ведёте себя нагло! – повысил голос майор, наливаясь краской. – Вы не выполняете требования Устава, вы не уважаете старшего по званию и подтруниваете над ним в присутствии младших чинов! Пусть когда-нибудь вы дослужитесь до генеральских погон, но пока вы – капитан, и, будьте добры, обращайтесь к старшему по званию так, как того требует Устав! Если, благодаря вашему отцу, вам, может быть, всё раньше и сходило с рук, то теперь вы ошиблись. Я ваши наглости терпеть не намерен: я подам на вас рапорт начальству!
Майор выпалил всё это, глядя чуть в сторону. Закончив тираду, он достал платок, снял пилотку и промакнул затылок и макушку, после чего поднял глаза и в упор посмотрел на капитана, как бы оценивая, дошли до того сказанные слова или нет.
Даговар слегка кивал и улыбался своей странной иронично-грустной улыбкой, которую майор часто видел на лице капитана. У Малвауна от злости спёрло дыхание.
– Я подам на вас рапорт, ясно!? – повторил он, яростно выкатывая глаза.
Капитан оттопырил нижнюю губу и протянул задумчиво:
– Стоит ли? – Он пожал плечами. – Толку-то от этого всё равно не будет, мне ваш рапорт не повредит, вы должны это понимать: нарушения, о которых вы можете сообщить, пустячные. А вот на вас могут косо посмотреть в штабе базы. Зачем это вам, тем более, к концу службы в космосе, так сказать?
– Ну, да вы просто совсем обнаглели! – выдавил майор, яростно дёрнув щекой. – Мальчишка! – От злости и унижения он сорвался и перешёл на «ты». – Считаешь, что если твой отец – генерал-консул, то тебе всё дозволено? Ну, нет, тебя следует проучить, клянусь честью офицера!
Капитан лишь пожевал губами.
– Стоит ли? – снова сказал он. – Неужели будете связываться? Я вас уверяю, что «проучить» меня не удастся именно потому, что я сын того самого Даговара. На рапорт, может быть, отреагируют для вида, и меня «накажут», но знаете как? Переведут куда-нибудь подальше отсюда с повышением. Будет повод, так сказать, чтобы повысить: кто там знает на другом месте, за что меня повысили и перевели? Так что разговоров о незаконном повышении будет минимум. Вот как всё произойдёт, а то, что вы написали рапорт, придравшись к мелочам, и не учили, чей я сын, вам может выйти боком, повторяю. Правда, и сейчас вы не бог весть на какой должности, но тут-то у вас хоть жалование приличное для майорского звания. А вы наверняка хотите выйти в отставку с пенсией повыше, разве нет? – И капитан пристально посмотрел на майора.
У Малвауна пропал дар речи. Он только хлопал глазами, а капитан продолжал смотреть на него.
– Вот так-то, – констатировал капитан, прищёлкнув языком.
Майор неожиданно для самого себя совершенно растёрялся от этого вызывающего, наглого спокойствия капитана Даговара. Он молчал, не находя слов. Те, кто хорошо знал майора Малвауна, вряд ли допустили бы даже мысль, что у него отнимется язык, столкнись майор с подобным поведением младшего по званию. Майор Малваун вообще бывал очень строг с подчинёнными и требования дисциплинарного раздела Устава ставил очень высоко. Сложность ситуации заключалась в том, что под непосредственным началом майора ещё ни разу за двадцать лет не оказывался сын такой шишки как генерал-консул.
В голове у Малвауна царил полный хаос, мысли перемешались. Крепко вбитые строчки и главы Устава Космической Службы требовали наказать сопляка, как следует, чтобы другим неповадно было. К этому же взывало уязвлённое самолюбие человека, которому, плюнули в лицо и дали почувствовать, что он – червяк, да и только. Но одновременно со вполне законными желаниями в мозгу майора, нашпигованном положениями Устава, инструкциями по обнаружению нарушителей границы и действиям в боевой обстановке, а также различными тактико-техническими характеристиками космических аппаратов, как красное табло тревоги пылали слова «генерал-консул», и это сильно сдерживало гнев.
Майор вдруг подумал, что, действительно, этого сопляка ни черта не накажут, а вот ему, майору Малвауну, подача подобного рапорта может стать минусом в глазах начальства на последних годах службы в космическом флоте. Как бы раньше времени не списали, ведь могут, мало ли что. Прицепиться к чему-нибудь просто, если захотеть, а дослуживать не «на борту», как говорится, будет очень и очень невыгодно: после такого на пенсию больше, чем в две сотни пилонов рассчитывать не стоит. А что значит сесть на двести пилонов в месяц вместо четырёхсот с женой-дурой на руках, толком никакой специальности не имеющей, и дылдами-девками, на которых требуется уйма средств, чтобы спихнуть их замуж!
Такой вот наглец может не полениться и нагадить через своего папашу. Да ещё не известно, как он даже без рапорта после этого разговора себя будет вести. Малваун скрипнул зубами. «Представляю», – подумал он, – «как завопит моя клушка, если узнает, что я наорал на сына генерала-консула! Она и так считает меня «лопухом» и всегда пилит, что не умел и не научился устраиваться в жизни. Другие офицеры, мол, живут лучше, где только можно тащат и напропалую пользуются служебным положением, а я, дурак, не пользуюсь. И вот теперь такая ошибка – накричал на генеральского сынка!»
Майор никогда шибко не любил свою жену. Женился он второпях, как и многие выпускники военных училищ. После нескольких лет в казармах среди представителей мужского пола, любая юбка казалась исключительно желанной. Большинство молодых офицеров, почувствовав себя перед выпуском вполне самостоятельными людьми, имели потребность выглядеть солиднее и, соответственно, поскорее начать семейную жизнь. Поэтому они, не задумываясь, хватали тех девок, которые оказывались под рукой и которые сами лезли замуж. За офицера космического флота – всё лучше, чем за среднего инженеришку или чиновничка! Поэтому многие из молодых офицеров женились почти одновременно с выпуском. Так же поступил и лейтенант-стажёр Малваун. В общем-то резон в таком подходе определённо был, поскольку молодняк, не имевший влиятельных родственников, засылался к чёрту на рога, а попробуй, найди хоть какую-то невесту в дальнем гарнизоне!