Страница:
Посовещавшись с Кудрявцевым, майор А. А. Девятьяров отменил прежнее решение и принял новое: группа пикирует на это скопище вражеской техники и войск. Экипажи сначала сбрасывают "фугаски", высыпают из кассет ПТАБы, затем атакуют эрэсами.
Значительный урон врагу в этой штурмовке нанес комсорг полка лейтенант Ю. Мосеев. Он часто вылетал на боевые задания в качестве воздушного стрелка, в совершенстве овладел турельным пулеметом. Свое умение Мосеев передавал молодым стрелкам, тренировал их.
Результат штурмовки заснял на пленку старший лейтенант Н. Пушкин, имевший фотокамеру. Это было внушительное зрелище.
Возвратившись на аэродром, Девятьяров доложил обо всем, как было. Спустя некоторое время его вызвали к телефону.
- Товарищ Девятьяров! - послышался в трубке строгий голос полковника Караванова, начштаба дивизии. - На каком основании вы штурмовали населенный пункт, а не железнодорожную станцию? Считайте, что вы не выполнили приказ!
Но проявленная пленка подтвердила правоту решения Александра Андреевича.
Вскоре, в канун празднования Дня Красной Армии и Военно-Морского Флота, полковник Николай Федорович Караванов собственноручно вручил награды отличившимся штурмовикам, среди прочих был и майор А. А. Девятьяров.
Поздравляя его с орденом Красной Звезды, Николай Федорович только и сказал:
- Ну, Девятьяров, и заварил ты тогда немцам свинцовую кашу...
После полудня 17 января 1944 года командование корпуса приказало лучшим экипажам полков провести разведку населенных пунктов, лежавших на карте за пунктиром.
- Значит, на Германию? - спросил обрадованно майора М. Степанова лейтенант М. Коптев.
- Да, в логово зверя. Желаю успеха! - ответил командир полка.
Под прикрытием пары истребителей штурмовик Коптева ушел на запад.
- Меншутин, Лебедев! Пересекаем границу Германии! - связался по радио с истребителями сопровождения Коптев. Представляю, как забилось в эти волнующие минуты сердце каждого.
Под крылом - ухоженные дворики, домики под красной черепицей, колючками торчат кирхи, по широким автомагистралям катят автомашины, мирно дымит станция. Впечатление, что война гремит где-то за тысячу верст от всего этого...
В тот день дважды лейтенант Коптев вылетал на разведку. Сжег на маршруте несколько грузовых автомашин, доставил ценные разведданные.
Уже в сумерках вернулись домой и другие разведчики. На стоянках летчиков и стрелков окружили друзья. Тут же состоялся полковой митинг, который открыл командир Герой Советского Союза майор М. Степанов. С рассказом о виденном выступил коммунист лейтенант М. Коптев. Он сказал:
- Я только что возвратился из разведывательного полета. Видел, как немецкие войска, преследуемые нашими танками и пехотой, не могут удержаться на подготовленных ими рубежах и бегут в глубь своей территории. По железным и грунтовым дорогам тянутся колонны, которые громит наша артиллерия, танки. Мы уже вступили в пределы Германии, и нам предстоят жестокие сражения. Но мы выиграем их, если на маршрутах к Берлину продемонстрируем новые образцы умения и героизма,
18 января войска ударной группировки фронта возобновили стремительное преследование противника. Веское слово здесь сказали и авиаторы. Маршал И. С. Конев потребовал от нас помешать врагу закрепиться на польско-германской границе и форсировать реку Одер северо-западнее Бреслау {32} . К исходу 19 января 3-я гвардейская танковая, 5-я гвардейская и 52-я армии передовыми частями пересекли границу и вступили на территорию фашистской Германии.
Понимая всю сложность ситуации, командование вермахта перегруппировало сюда часть свежих сил. Гитлеровцы прежде всего стремились во что бы то ни стало удержать металлургические заводы и крупнейшие угольные шахты Силезии второй после Рура военно-промышленной базы рейха.
Решительные действия авиации позволили нашим частям стремительным и глубоким маневром с севера и юга обойти силезскую группировку врага и занять город Катовице.
Отмечу, что в эти дни авиация противника, базируясь на стационарных аэродромах в районе Берлина, усилила свою активность. Мы же из-за плохих погодных условий и большого удаления взлетно-посадочных площадок сократили количество самолето-вылетов. По-прежнему особое внимание уделялось борьбе с тапками, вражеской авиацией. Расскажу лишь об одном исключительном по напряженности бое, который провел заместитель командира 140-го гвардейского авиаполка майор А. Яковицкий в районе железнодорожной станции Вассовка.
Под прикрытием звена истребителей старшего лейтенанта А. Шаманского девятка Ил-2 подошла к станции и накрыла ее бомбами. Летчики подожгли несколько эшелонов, разбили десятки вагонов и разрушили пути.
Но на втором заходе штурмовики и истребители были перехвачены двадцатью "юнкерсами". Группа двигалась в сопровождении шестнадцати "мессеров" и "фокке-вульфов", Появление такой крупной группы гитлеровцев было неожиданным для наших летчиков. Она шла со стороны солнца, очевидно, возвращалась с задания. И здесь Ю-87 (редкий случай!}, спикировав, ринулись на ближнюю группу "илов". В то же мгновение шестерка "фоккеров" атаковала ее спереди и сверху, остальные стервятники вступили в бой с истребителями сопровождения.
Наши экипажи сомкнулись вокруг командира и с передней и задней полусфер повели огонь. Вот итог той схватки: майор А. Яковицкий первым поджег "юнкерс". Старший лейтенант Н. Пушкин в лобовой атаке сразил второй бомбардировщик. Воздушный стрелок Н. Нестеров пулеметной очередью свалил еще одного. Второй воздушный стрелок А. Наумов заметил пристраивающегося сзади "фоккера", ударил по нему длинной очередью из пулеметной установки, и тот потянул за собой дымный шлейф.
Младший лейтенант П. Иванников сблизился с вражеским бомбардировщиком, нажал на гашетки, по боеприпасы кончились... И тогда летчик крикнул своему воздушному стрелку рядовому А. Сороколетову: "Идем па таран!" - и ударил "юнкерса" всей массой своего бронированного штурмовика. Столкновение было настолько сильным, что обе машины буквально рассыпались в воздухе. Младший лейтенант П. Иванников и рядовой А. Сороколетов пали смертью храбрых...
Истребители старшего лейтенанта А. Шаманского уничтожили два бомбардировщика и два истребителя.
15 февраля 1944 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении корпуса орденом Суворова 2-й степени.
На штурм Берлина
Нижнесилезская наступательная операция, проведенная 8-24 февраля, по существу, была продолжением Висло-Одерской. Ее цель - выход на рубеж реки Нейсе, чтобы занять выгодные исходные позиции для последующих ударов на берлинском, дрезденском и пражском направлениях.
В конце января и в первых числах февраля наступило резкое потепление: снег растаял, грунтовые аэродромы раскисли, полевые дороги развезло.
Летчикам особо мешала слякоть при взлете: грязь забивала "соты" маслорадиаторов, и охлаждение моторов резко ухудшалось, температура соответственно возрастала, что приводило порой к срыву заданий.
Из-за плохих погодных условий авиация не могла подняться в воздух. А как она была нужна нашим танкистам и пехотинцам!
И выход был найден. Техники, механики и мотористы, обшарив склады, нашли там большие листы фанеры. Из них сделали щитки, которые на взлете прикрывали маслорадиаторы. Как только самолет взлетал, они сбрасывались на землю...
Боевая работа штурмовиков и истребителей продолжалась. По-прежнему корпус работал мелкими группами по две-три машины, прибегал к одиночной "охоте". Основные объекты - как правило, крупные железнодорожные станции.
...Четверка "ильюшиных", возглавляемая штурманом 144-го гвардейского авиаполка старшим лейтенантом Ю. Балабиным, при подходе к объекту натолкнулась на "мессеры". Дружным огнем воздушных стрелков и летчиков атаки "худых" были отражены.
Зенитки почему-то молчали. Внизу, на путях, суетились гитлеровцы. Спешили вытолкнуть со станции четыре стоящих под парами состава.
Два из них готовились к отправке, два других уже медленно ползли к выходным стрелкам. Старший лейтенант Ю. Балабин первым сбросил бомбы...
Группа еще вела штурмовку, а на смену ей уже летели экипажи лейтенантов А. Расницова и Т. Куприянова.
Будто опомнившись, открыли огонь по штурмовикам вражеские зенитки. Разрывы ложились кучно, вблизи самолетов.
У лейтенанта Куприянова был особый счет к фашистским извергам: они сожгли его дом, сестру Надю за связь с партизанами замучили в концлагере, мать угнали на каторжные работы в Польшу...
Неистов был Трофим в бою. Паровозы, составы, станционные постройки, пакгаузы - все превратилось в один пылающий костер. На последующем заходе штурмовики прочесали весь участок огнем пушек и пулеметов.
В момент выхода группы из атаки из-за облаков выскочили две пары "мессеров" и "фоккеров". Но воздушные стрелки не были застигнуты врасплох. Первыми открыли огонь и преградили путь стервятникам сержанты М. Юнас и В. Зайцев.
Один вражеский истребитель все же рискнул приблизиться к ведущему, но Юнас успел предупредить летчика. Развернув "ил", он дал возможность прицельным огнем встретить врага. ФВ-190 задымил и, войдя в штопор, врезался в лесную чащу...
С момента вступления наших войск на землю Германии всех нас одолевало единодушное стремление: скорее к фашистскому логову - к Берлину! Мы знали, что маршруты к нему - это путь к победе, к избавлению человечества от коричневой чумы. И мы торопились.
Фашисты были еще достаточно сильны. Дрались с отчаянной решимостью. Каждый вылет для нас был серьезным испытанием.
...Лейтенант М. Коптев со своим ведомым младшим лейтенантом В. Кочергиным при разведке подверглись на маршруте нападению двух "мессершмиттов". В штабе армии ждали данных о разведке. Нельзя было сорвать выполнение задания. И воздушные стрелки сержанты Д. Черепанов и А. Федулов встретили гитлеровцев таким Дружным огнем, что "мессеры" шарахнулись от штурмовиков в стороны. Долго пара "илов" кружила над вражеской территорией, пока не собрала нужных сведений.
За разведкой обычно следовала штурмовка объектов. Так было и на этот раз, когда воздушные разведчики 144-го гвардейского авиаполка сообщили, что на прифронтовой станции стоят несколько подготовленных к отправке эшелонов.
Первой туда вылетела группа под командованием майора М. Степанова. Вслед за нею отправилась девятка "илов", которую вел капитан А. Левин. Двадцать километров экипажи летели сквозь зенитный заслон, маневрируя между сотнями разрывов зенитных снарядов. И не напрасно. Объект - крупный железнодорожный узел - стоил того! Атака - и вскоре все внизу заполыхало. На станции и подходах к ней зачернели десятки трупов гитлеровских вояк.
А погода между тем ничего доброго не сулила. Невесело чувствовали себя авиационные командиры, когда маршал И. С. Конев распекал всех за бездеятельность. Корпус имел только один аэродром Бриг с бетонной взлетно-посадочной полосой. На ней иногда собиралось несколько полков бомбардировщиков, штурмовиков и истребителей. Но ведь от Брига до линии фронта около двухсот километров! Что можно было предпринять? Противник использовал стационарные аэродромы - Любен, Котбус, Луккау, Фалькенберг - и усилил свою активность, бомбил не только наши войска, но и переправы, мосты, дороги.
И все же выход был найден - осуществлять полеты с автострады Берлин Бреслау. Тогда первыми их начали осваивать истребители полковника А. И. Покрышкина. За ними опыт переняли и штурмовики.
Наконец 9-я авиадивизия перебазировалась на аэродром Лигниц, правда, 8-я полковника В. П. Шундрикова продолжала еще сидеть на старых взлетно-посадочных площадках в непролазном болоте.
8 февраля 1945 года короткая артиллерийская подготовка возвестила о новом наступлении. Короткая - из-за нехватки боеприпасов. Оборона противника была прорвана ударной группировкой, но в дальнейшем темп наступления начал снижаться, хотя порыв войск был достаточно высок.
Именно в эти дни генерала Рязанова вызвали в штаб 3-й гвардейской танковой армии.
Под крылом самолета еще горели дома с черепичными крышами, тлели автомашины на дорогах, валялись остовы разбитых бронетранспортеров, чернели закопченные коробки "тигров", "пантер", штурмовых орудий. Это был результат работы гвардейцев Рыбалко, и самолет летел над осью их движения, на северо-запад от Одера, Генерал Рыбалко рад был видеть Василия Георгиевича. Как всегда, подчеркнул, что штурмовики - это его глаза и уши.
- Вызвал я вас вот зачем, - сказал Павел Степанович, - мы вам подарок приготовили - аэродром и... семнадцать "мессершмиттов". Совсем новенькие. Мои танкисты захватили их прямо на платформах. Вот здесь... - и командарм показал на карте сначала железнодорожную станцию, затем аэродром.
Лучшего подарка и не придумаешь! Как нужны нам были новые аэродромы, чтобы вести слаженную боевую работу с танкистами. А натиск их был стремителен, от Одера через леса к реке Бобер. Войдя в прорыв немецкой обороны, танкисты Рыбалко яростным натиском сломила сопротивление неприятеля, и он тысячами трупов заплатил за попытку удержать города Лигниц и Гейнау, а также десятки крупных и мелких населенных пунктов, расположенных в непосредственной близости от автострады Бреслау - Берлин.
- Мне нужно, Василий Георгиевич, срочно осмотреть левый берег Квейса. Отдайте, пожалуйста, распоряжение, - склонился над испещренной множеством пометок картой генерал Рыбалко.
- Уже дано, - сообщил командир корпуса. - Туда вылетел лейтенант Расницов...
В народе говорят: "Легок на помине". Именно в эту минуту открылась дверь, и вошел дежурный офицер. Доложил результаты наблюдений лейтенанта Расницова.
Генерал Рыбалко тотчас нанес разведданиые на карту, сразу же принял решение. На восточной опушке леса Мошендорф были танки. Ими займутся самоходчики. Вдоль реки тянулись траншеи, еще не занятые пехотой противника. Надо было принять меры, чтобы он их и не занял.
Из Гейнау на Гольдберг по трем дорогам двигались до восьми десятков автомашин, более трехсот повозок. Гитлеровцы отступали.
- А это для вас работенка, - Рыбалко посмотрел в сторону командира штурмового корпуса.
- Добро. Поднимаю в воздух девятку. К тому же Расницов докладывал, что видел три эшелона под парами. Пусть сам из них пар и выпускает, - принял решение Рязанов.
Через считанные минуты над командным пунктом с грохотом на бреющем пронеслись краснозвездные "силы".
Я слышал, как генерал Рязанов, разговаривая по рации с командиром 144-го гвардейского авиаполка майором М. Степановым, давал ему указания.
- После Расницова выпустишь Бегельдинова. Потом Чепелюка...
Наземные войска наступали в сложной, быстро меняющейся обстановке. С ходу форсировали реки, окружали и уничтожали большие и малые группировки врага, блокировав крупные гарнизоны в городах-крепостях Бреслау и Глогау. {33}
12 февраля 1945 года войсками 1-го Украинского фронта был освобожден город Бунцлау (Болеславец), где скончался выдающийся русский полководец фельдмаршал М. И. Кутузов. Здесь же ему воздвигнут памятник. И вот теперь, более 130 лет спустя, по той же исторической дороге шли наследники и продолжатели ратной славы своих предков, которые беспощадно громили нацистскую орду.
Эти победы давались нам большой кровью. Много наших товарищей остались лежать под Бунцлау. Среди них на мемориальном кладбище в Бунцлау - и могила коммуниста командира эскадрильи 140-го гвардейского авиаполка Героя Советского Союза гвардии капитана Николая Андреевича Евсюкова.
Расскажу коротко о судьбе старшего лейтенанта И. Кузнецова, сбитого под Бунцлау.
Уже два раза он побывал в лапах фашистов, и вот опять - плен, концлагерь. На охваченном пламенем самолете Кузнецов приземлился на вражеской территории, чудом остался жив. Воздушный стрелок сержант В. Мужинский погиб. Израненного, обгоревшего, с переломом ног, гитлеровцы бросили Кузнецова за колючую проволоку.
Потом пришло долгожданное освобождение. Летчика сразу же поместили в госпиталь.
Возвратившись в корпус, Ваня рассказал, как его сосед по палате Никифор Подгайко, бывший партизан и его товарищ по концлагерю, где-то нашел годовой давности журнал, в котором был напечатан очерк о воинах его полка; опубликованы и фотографии героев. Окружающим трудно было поверить, что круглолицый, широко улыбающийся бравый летчик, снятый на фоне самолета - и есть вот этот перебинтованный, "закованный" в гипс человек. На гимнастерке летчика виднелись награды: два ордена Красного Знамени, ордена Отечественной войны 1-й степени и Красной Звезды.
- Вот, оказывается, какой вы, - сказал изумленно Подгайко.
- Какой я? Самый обыкновенный!..
* * *
Боевая страда продолжалась, и линия фронта отодвигалась все дальше за Одер.
На одной из многочисленных прифронтовых железнодорожных станций, расположенной в 15 километрах от линии боевого соприкосновения войск, гитлеровцы спешно производили погрузку эшелонов, пытаясь, вывезти технику и военное имущество в тыл. Здесь сосредоточилось до восьми эшелонов: часть из них уже находилась под парами.
Я поднял в воздух девятку "илов". Ведущий - старший лейтенант Н. Пургин. Пару истребителей прикрытия возглавил капитан И. Андрианов. На подходе к цели группу атаковали "фоккеры".
Вскоре они поняли безуспешность своих атак и со снижением решили удалиться на свою территорию. Имея преимущество в высоте, капитан Андрианов, свалив свой самолет на крыло, спикировал и быстро догнал ведомого фашиста. Очередь... и гитлеровец сорвался в штопор. Штурмовики беспрепятственно подошли к станции и высыпали на нее свой бомбовый груз...
Жаркие бои велись, не ослабевая.
Острой и порой драматичной становилась борьба в районе Бреслау. Это был крупный промышленный центр, в котором сосредоточилось много военных объектов, в том числе и предприятий по переработке нефти и синтетического каучука.
Понятно, что Бреслау был важным железнодорожным узлом. Вот почему гитлеровское командование значительно усилило и без того огромный гарнизон города, направив сюда дополнительные маршевые батальоны, сформировав боевые группы и отряды фольксштурма.
Город и его окрестности прикрывал многослойный огонь зенитной артиллерии.
Именно в этот район штаб воздушной армии и нацелил штурмовиков генерала Рязанова. Противник здесь сражался с утроенным ожесточением.
Разведка и штурмовка сменяли друг друга. Прошло много лет, но я и сейчас вижу нахмуренное сосредоточенное лицо старшего лейтенанта Т. Бегельдинова. Надо было вылететь немедленно, чтобы застать танковую колонну на дороге к Бреслау, не допустить ее к городу. Ведущий шестерки Бегельдинов решил штурмовать гитлеровцев на марше не всей группой, а звеньями.
На маршруте двигающихся танков - высотка, дальше - лес. Бегельдинов со своими ребятами успел упредить подход танков к лесу. Сделав разворот за высоткой, "ильюшины" внезапно появились над серыми коробками с белыми крестами, за которыми змеился грязный, изорванный след. Звено ведущего ударило по хвосту колонны, штурмовики лейтенанта М. Махотина - по голове.
"Илы", как призраки, исчезли за высоткой. Второй заход был не менее удачным: запылали сначала три вражеские машины, затем еще две.
Израсходовав боеприпасы, экипажи взяли курс домой.
На смену им в небо взмыла штурмовая группа капитана А. Левина. Объект штурмовки - железнодорожная станция Бреслау.
Это было ответственное и очень сложное задание. Далеко от станции штурмовиков попытались перехватить восемь "фокке-вульфов" и четыре "мессершмитта". На коках винтов Ме-109 были нарисованы белые кольца. Меченые "мессеры"-асы завязали смертельный бой с истребителями прикрытия, "фоккеры" тем временем устремились к штурмовикам. Но те сомкнулись в плотный строй, и сколько гитлеровские пилоты не пытались его нарушить, наталкивались на сосредоточенный огонь наших летчиков и воздушных стрелков.
Так с боем группа метр за метром пробивалась к станции.
И все же полет прошел весьма удачно: воздушный стрелок старшина П. Боданов, заметив, как один из "фоккеров" подкрадывается к соседнему "илу", прошил его меткой очередью. Второй ФВ-190 поджег старший лейтенант И. Солодилов (он летел на самолете капитана Левина в качестве воздушного стрелка). Продырявленный "фокке-вульф" камнем пошел вниз...
На окраине поселка Нидер огонь зенитчиков был так силен, что навел старшего лейтенанта Н. Столярова на мысль: неспроста они так яростно отстреливаются. Он обратил внимание на странное бревенчатое сооружение, замаскированное на склоне оврага и, спикировав, сбросил туда бомбу. Взметнулась земля - и столб огня поднялся в небо: склад с боеприпасами был уничтожен.
"Илы" достигли станции и сбросили бомбы, оставили таки гитлеровцам свою "визитную карточку" - море бушующего огня...
В эти дни, как и всегда, четко и слаженно работали экипажи полка майора А. Компанийца. Этот полк считался самым легким на подъем, ему давались обычно самые "горящие" задания.
Вот и на этот раз в небе не успела рассыпаться искрами ракета, как дружно заработали моторы "илов". По стартовой полосе покатился сначала самолет ведущего группы - старшего лейтенанта В. Андрианова, за ним оторвались от земли и заняли место в строю тяжело нагруженные шестерки.
Младший лейтенант М. Середа привычно шел в первой шестерке, справа от лейтенанта Н. Петрова. Замыкал строй со своими экипажами старший лейтенант В. Куракин.
По мере приближения к цели все отчетливее вырисовываются ее окраинные строения. Скоро покажется и железнодорожная станция. Самолетов противника в воздухе нет, лишь изредка вспыхивают бурые разрывы зенитных снарядов. Андрианов держит курс прямо на них. Это верный маневр: фашистские зенитчики, как правило, после первого залпа делают поправку. Последующие выстрелы ложатся левее, и ведущий опять маневрирует. Затем переводит машину в планирование. За самолетом старшего группы идет Петров, за ним следует Середа. В прицелах отчетливо видно станционное здание, и на него штурмовики обрушивают свой грозный груз - бомбы...
Чуть в стороне от станции, в небольшом парке, расположились артиллерийские и минометные позиции. Старший лейтенант Куракин подворачивает к ним, и вот уже в расположении батарей раскатисто гремят взрывы бомб, взлетает на воздух и склад с боеприпасами. В разные стороны летят камни, осколки черепицы, фигурки автоматчиков... Все исчезает в дымном и пыльном мареве.
Возвратившись из боя, товарищи рассказывали, что, когда экипажи Куракина вышли из атаки и набрали высоту, чтобы повторно отштурмовать, с платформ, находившихся в тупике, и с севера дамбы повели огонь "эрликоны".
Воздушные стрелки старший сержант Е. Репа и сержант А. Мамонтов короткими прицельными очередями заставили умолкнуть одну за другой зенитные установки.
Через тридцать минут штурмовики старшего лейтенанта В. Андрианова держали курс на свой аэродром.
* * *
А несокрушимый вал наступления катился все дальше. Уже все правобережье Нейсе, от устья до города Пенциг, контролировалось войсками правого крыла нашего фронта. Только на левом фланге ударной группировки, где наступали соединения 3-й гвардейской танковой и 52-й армий, не удалось овладеть городом Гёрлитц. Противник стянул сюда крупные силы и остановил наступавших на рубеже Пенциг, Лаубан.
Стремясь не допустить прорыва войск фронта к Нейсе, гитлеровцы перебрасывали из района Штрелена в полосу северной группировки моторизованную и танковую дивизии. И одну за другой бросали в контратаки.
Мне было приказано остудить их пыл большой группой штурмовиков.
Двадцать четыре "ила" повел на задание капитан О. Чечелашвили. Цель они обнаружили довольно быстро. В небольшой ложбине, покрытой густым кустарником, затаились танки. Неподалеку - артиллерия, у пушек, на артиллерийских позициях, находилась и обслуга.
Без каких-то маневров Чечелашвили атаковал орудия, его действия повторили летчики А. Кротов, П. Блинов, Н. Бахмацкий. На месте артпозиций остались только черные воронки, перевернутые, покореженные пушки да присыпанные землей трупы вражеских артиллеристов.
Теперь настал черед танков. В тот момент, когда группа разворачивалась для повторного захода, на звено лейтенанта Е. Ярлыкова напал вражеский истребитель. Поспешно открыв огонь снизу, фашистский летчик сделал "горку". Но воздушный стрелок старший сержант Е. Репа воспользовался мгновением, когда гитлеровец завис. Одной короткой очереди для него оказалось достаточно. В этом же бою еще двух "мессеров" вогнали в землю воздушные стрелки сержанты А. Мамонтов и Г. Костин.
Штурмовиков Чечелашвили сменили группы старших лейтенантов Н. Столярова и И. Михайличенко. Обе штурмовали танковую колонну.
В этот же день на свой счет записали два "фокке-вульфа" и старший лейтенант В. Андрианов со своим ведомым младшим лейтенантом В. Пузаткиным.
К сожалению, радость выигранных поединков с коварным врагом омрачилась гибелью боевых товарищей.
В 142-м гвардейском штурмовом авиаполку не стало Героя Советского Союза капитана Геннадия Петровича Александрова, воспитанника Ворошиловградской авиационной школы пилотов. При постановке дымовой завесы был сбит штурман 140-го гвардейского полка майор Николай Миронович Горобинский. Геройски погиб, направив свою машину на скопление танков и бронетранспортеров противника, командир 143-го гвардейского полка майор К. В. Абухов, посмертно удостоенный высокого звания Героя Советского Союза.
Значительный урон врагу в этой штурмовке нанес комсорг полка лейтенант Ю. Мосеев. Он часто вылетал на боевые задания в качестве воздушного стрелка, в совершенстве овладел турельным пулеметом. Свое умение Мосеев передавал молодым стрелкам, тренировал их.
Результат штурмовки заснял на пленку старший лейтенант Н. Пушкин, имевший фотокамеру. Это было внушительное зрелище.
Возвратившись на аэродром, Девятьяров доложил обо всем, как было. Спустя некоторое время его вызвали к телефону.
- Товарищ Девятьяров! - послышался в трубке строгий голос полковника Караванова, начштаба дивизии. - На каком основании вы штурмовали населенный пункт, а не железнодорожную станцию? Считайте, что вы не выполнили приказ!
Но проявленная пленка подтвердила правоту решения Александра Андреевича.
Вскоре, в канун празднования Дня Красной Армии и Военно-Морского Флота, полковник Николай Федорович Караванов собственноручно вручил награды отличившимся штурмовикам, среди прочих был и майор А. А. Девятьяров.
Поздравляя его с орденом Красной Звезды, Николай Федорович только и сказал:
- Ну, Девятьяров, и заварил ты тогда немцам свинцовую кашу...
После полудня 17 января 1944 года командование корпуса приказало лучшим экипажам полков провести разведку населенных пунктов, лежавших на карте за пунктиром.
- Значит, на Германию? - спросил обрадованно майора М. Степанова лейтенант М. Коптев.
- Да, в логово зверя. Желаю успеха! - ответил командир полка.
Под прикрытием пары истребителей штурмовик Коптева ушел на запад.
- Меншутин, Лебедев! Пересекаем границу Германии! - связался по радио с истребителями сопровождения Коптев. Представляю, как забилось в эти волнующие минуты сердце каждого.
Под крылом - ухоженные дворики, домики под красной черепицей, колючками торчат кирхи, по широким автомагистралям катят автомашины, мирно дымит станция. Впечатление, что война гремит где-то за тысячу верст от всего этого...
В тот день дважды лейтенант Коптев вылетал на разведку. Сжег на маршруте несколько грузовых автомашин, доставил ценные разведданные.
Уже в сумерках вернулись домой и другие разведчики. На стоянках летчиков и стрелков окружили друзья. Тут же состоялся полковой митинг, который открыл командир Герой Советского Союза майор М. Степанов. С рассказом о виденном выступил коммунист лейтенант М. Коптев. Он сказал:
- Я только что возвратился из разведывательного полета. Видел, как немецкие войска, преследуемые нашими танками и пехотой, не могут удержаться на подготовленных ими рубежах и бегут в глубь своей территории. По железным и грунтовым дорогам тянутся колонны, которые громит наша артиллерия, танки. Мы уже вступили в пределы Германии, и нам предстоят жестокие сражения. Но мы выиграем их, если на маршрутах к Берлину продемонстрируем новые образцы умения и героизма,
18 января войска ударной группировки фронта возобновили стремительное преследование противника. Веское слово здесь сказали и авиаторы. Маршал И. С. Конев потребовал от нас помешать врагу закрепиться на польско-германской границе и форсировать реку Одер северо-западнее Бреслау {32} . К исходу 19 января 3-я гвардейская танковая, 5-я гвардейская и 52-я армии передовыми частями пересекли границу и вступили на территорию фашистской Германии.
Понимая всю сложность ситуации, командование вермахта перегруппировало сюда часть свежих сил. Гитлеровцы прежде всего стремились во что бы то ни стало удержать металлургические заводы и крупнейшие угольные шахты Силезии второй после Рура военно-промышленной базы рейха.
Решительные действия авиации позволили нашим частям стремительным и глубоким маневром с севера и юга обойти силезскую группировку врага и занять город Катовице.
Отмечу, что в эти дни авиация противника, базируясь на стационарных аэродромах в районе Берлина, усилила свою активность. Мы же из-за плохих погодных условий и большого удаления взлетно-посадочных площадок сократили количество самолето-вылетов. По-прежнему особое внимание уделялось борьбе с тапками, вражеской авиацией. Расскажу лишь об одном исключительном по напряженности бое, который провел заместитель командира 140-го гвардейского авиаполка майор А. Яковицкий в районе железнодорожной станции Вассовка.
Под прикрытием звена истребителей старшего лейтенанта А. Шаманского девятка Ил-2 подошла к станции и накрыла ее бомбами. Летчики подожгли несколько эшелонов, разбили десятки вагонов и разрушили пути.
Но на втором заходе штурмовики и истребители были перехвачены двадцатью "юнкерсами". Группа двигалась в сопровождении шестнадцати "мессеров" и "фокке-вульфов", Появление такой крупной группы гитлеровцев было неожиданным для наших летчиков. Она шла со стороны солнца, очевидно, возвращалась с задания. И здесь Ю-87 (редкий случай!}, спикировав, ринулись на ближнюю группу "илов". В то же мгновение шестерка "фоккеров" атаковала ее спереди и сверху, остальные стервятники вступили в бой с истребителями сопровождения.
Наши экипажи сомкнулись вокруг командира и с передней и задней полусфер повели огонь. Вот итог той схватки: майор А. Яковицкий первым поджег "юнкерс". Старший лейтенант Н. Пушкин в лобовой атаке сразил второй бомбардировщик. Воздушный стрелок Н. Нестеров пулеметной очередью свалил еще одного. Второй воздушный стрелок А. Наумов заметил пристраивающегося сзади "фоккера", ударил по нему длинной очередью из пулеметной установки, и тот потянул за собой дымный шлейф.
Младший лейтенант П. Иванников сблизился с вражеским бомбардировщиком, нажал на гашетки, по боеприпасы кончились... И тогда летчик крикнул своему воздушному стрелку рядовому А. Сороколетову: "Идем па таран!" - и ударил "юнкерса" всей массой своего бронированного штурмовика. Столкновение было настолько сильным, что обе машины буквально рассыпались в воздухе. Младший лейтенант П. Иванников и рядовой А. Сороколетов пали смертью храбрых...
Истребители старшего лейтенанта А. Шаманского уничтожили два бомбардировщика и два истребителя.
15 февраля 1944 года вышел Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении корпуса орденом Суворова 2-й степени.
На штурм Берлина
Нижнесилезская наступательная операция, проведенная 8-24 февраля, по существу, была продолжением Висло-Одерской. Ее цель - выход на рубеж реки Нейсе, чтобы занять выгодные исходные позиции для последующих ударов на берлинском, дрезденском и пражском направлениях.
В конце января и в первых числах февраля наступило резкое потепление: снег растаял, грунтовые аэродромы раскисли, полевые дороги развезло.
Летчикам особо мешала слякоть при взлете: грязь забивала "соты" маслорадиаторов, и охлаждение моторов резко ухудшалось, температура соответственно возрастала, что приводило порой к срыву заданий.
Из-за плохих погодных условий авиация не могла подняться в воздух. А как она была нужна нашим танкистам и пехотинцам!
И выход был найден. Техники, механики и мотористы, обшарив склады, нашли там большие листы фанеры. Из них сделали щитки, которые на взлете прикрывали маслорадиаторы. Как только самолет взлетал, они сбрасывались на землю...
Боевая работа штурмовиков и истребителей продолжалась. По-прежнему корпус работал мелкими группами по две-три машины, прибегал к одиночной "охоте". Основные объекты - как правило, крупные железнодорожные станции.
...Четверка "ильюшиных", возглавляемая штурманом 144-го гвардейского авиаполка старшим лейтенантом Ю. Балабиным, при подходе к объекту натолкнулась на "мессеры". Дружным огнем воздушных стрелков и летчиков атаки "худых" были отражены.
Зенитки почему-то молчали. Внизу, на путях, суетились гитлеровцы. Спешили вытолкнуть со станции четыре стоящих под парами состава.
Два из них готовились к отправке, два других уже медленно ползли к выходным стрелкам. Старший лейтенант Ю. Балабин первым сбросил бомбы...
Группа еще вела штурмовку, а на смену ей уже летели экипажи лейтенантов А. Расницова и Т. Куприянова.
Будто опомнившись, открыли огонь по штурмовикам вражеские зенитки. Разрывы ложились кучно, вблизи самолетов.
У лейтенанта Куприянова был особый счет к фашистским извергам: они сожгли его дом, сестру Надю за связь с партизанами замучили в концлагере, мать угнали на каторжные работы в Польшу...
Неистов был Трофим в бою. Паровозы, составы, станционные постройки, пакгаузы - все превратилось в один пылающий костер. На последующем заходе штурмовики прочесали весь участок огнем пушек и пулеметов.
В момент выхода группы из атаки из-за облаков выскочили две пары "мессеров" и "фоккеров". Но воздушные стрелки не были застигнуты врасплох. Первыми открыли огонь и преградили путь стервятникам сержанты М. Юнас и В. Зайцев.
Один вражеский истребитель все же рискнул приблизиться к ведущему, но Юнас успел предупредить летчика. Развернув "ил", он дал возможность прицельным огнем встретить врага. ФВ-190 задымил и, войдя в штопор, врезался в лесную чащу...
С момента вступления наших войск на землю Германии всех нас одолевало единодушное стремление: скорее к фашистскому логову - к Берлину! Мы знали, что маршруты к нему - это путь к победе, к избавлению человечества от коричневой чумы. И мы торопились.
Фашисты были еще достаточно сильны. Дрались с отчаянной решимостью. Каждый вылет для нас был серьезным испытанием.
...Лейтенант М. Коптев со своим ведомым младшим лейтенантом В. Кочергиным при разведке подверглись на маршруте нападению двух "мессершмиттов". В штабе армии ждали данных о разведке. Нельзя было сорвать выполнение задания. И воздушные стрелки сержанты Д. Черепанов и А. Федулов встретили гитлеровцев таким Дружным огнем, что "мессеры" шарахнулись от штурмовиков в стороны. Долго пара "илов" кружила над вражеской территорией, пока не собрала нужных сведений.
За разведкой обычно следовала штурмовка объектов. Так было и на этот раз, когда воздушные разведчики 144-го гвардейского авиаполка сообщили, что на прифронтовой станции стоят несколько подготовленных к отправке эшелонов.
Первой туда вылетела группа под командованием майора М. Степанова. Вслед за нею отправилась девятка "илов", которую вел капитан А. Левин. Двадцать километров экипажи летели сквозь зенитный заслон, маневрируя между сотнями разрывов зенитных снарядов. И не напрасно. Объект - крупный железнодорожный узел - стоил того! Атака - и вскоре все внизу заполыхало. На станции и подходах к ней зачернели десятки трупов гитлеровских вояк.
А погода между тем ничего доброго не сулила. Невесело чувствовали себя авиационные командиры, когда маршал И. С. Конев распекал всех за бездеятельность. Корпус имел только один аэродром Бриг с бетонной взлетно-посадочной полосой. На ней иногда собиралось несколько полков бомбардировщиков, штурмовиков и истребителей. Но ведь от Брига до линии фронта около двухсот километров! Что можно было предпринять? Противник использовал стационарные аэродромы - Любен, Котбус, Луккау, Фалькенберг - и усилил свою активность, бомбил не только наши войска, но и переправы, мосты, дороги.
И все же выход был найден - осуществлять полеты с автострады Берлин Бреслау. Тогда первыми их начали осваивать истребители полковника А. И. Покрышкина. За ними опыт переняли и штурмовики.
Наконец 9-я авиадивизия перебазировалась на аэродром Лигниц, правда, 8-я полковника В. П. Шундрикова продолжала еще сидеть на старых взлетно-посадочных площадках в непролазном болоте.
8 февраля 1945 года короткая артиллерийская подготовка возвестила о новом наступлении. Короткая - из-за нехватки боеприпасов. Оборона противника была прорвана ударной группировкой, но в дальнейшем темп наступления начал снижаться, хотя порыв войск был достаточно высок.
Именно в эти дни генерала Рязанова вызвали в штаб 3-й гвардейской танковой армии.
Под крылом самолета еще горели дома с черепичными крышами, тлели автомашины на дорогах, валялись остовы разбитых бронетранспортеров, чернели закопченные коробки "тигров", "пантер", штурмовых орудий. Это был результат работы гвардейцев Рыбалко, и самолет летел над осью их движения, на северо-запад от Одера, Генерал Рыбалко рад был видеть Василия Георгиевича. Как всегда, подчеркнул, что штурмовики - это его глаза и уши.
- Вызвал я вас вот зачем, - сказал Павел Степанович, - мы вам подарок приготовили - аэродром и... семнадцать "мессершмиттов". Совсем новенькие. Мои танкисты захватили их прямо на платформах. Вот здесь... - и командарм показал на карте сначала железнодорожную станцию, затем аэродром.
Лучшего подарка и не придумаешь! Как нужны нам были новые аэродромы, чтобы вести слаженную боевую работу с танкистами. А натиск их был стремителен, от Одера через леса к реке Бобер. Войдя в прорыв немецкой обороны, танкисты Рыбалко яростным натиском сломила сопротивление неприятеля, и он тысячами трупов заплатил за попытку удержать города Лигниц и Гейнау, а также десятки крупных и мелких населенных пунктов, расположенных в непосредственной близости от автострады Бреслау - Берлин.
- Мне нужно, Василий Георгиевич, срочно осмотреть левый берег Квейса. Отдайте, пожалуйста, распоряжение, - склонился над испещренной множеством пометок картой генерал Рыбалко.
- Уже дано, - сообщил командир корпуса. - Туда вылетел лейтенант Расницов...
В народе говорят: "Легок на помине". Именно в эту минуту открылась дверь, и вошел дежурный офицер. Доложил результаты наблюдений лейтенанта Расницова.
Генерал Рыбалко тотчас нанес разведданиые на карту, сразу же принял решение. На восточной опушке леса Мошендорф были танки. Ими займутся самоходчики. Вдоль реки тянулись траншеи, еще не занятые пехотой противника. Надо было принять меры, чтобы он их и не занял.
Из Гейнау на Гольдберг по трем дорогам двигались до восьми десятков автомашин, более трехсот повозок. Гитлеровцы отступали.
- А это для вас работенка, - Рыбалко посмотрел в сторону командира штурмового корпуса.
- Добро. Поднимаю в воздух девятку. К тому же Расницов докладывал, что видел три эшелона под парами. Пусть сам из них пар и выпускает, - принял решение Рязанов.
Через считанные минуты над командным пунктом с грохотом на бреющем пронеслись краснозвездные "силы".
Я слышал, как генерал Рязанов, разговаривая по рации с командиром 144-го гвардейского авиаполка майором М. Степановым, давал ему указания.
- После Расницова выпустишь Бегельдинова. Потом Чепелюка...
Наземные войска наступали в сложной, быстро меняющейся обстановке. С ходу форсировали реки, окружали и уничтожали большие и малые группировки врага, блокировав крупные гарнизоны в городах-крепостях Бреслау и Глогау. {33}
12 февраля 1945 года войсками 1-го Украинского фронта был освобожден город Бунцлау (Болеславец), где скончался выдающийся русский полководец фельдмаршал М. И. Кутузов. Здесь же ему воздвигнут памятник. И вот теперь, более 130 лет спустя, по той же исторической дороге шли наследники и продолжатели ратной славы своих предков, которые беспощадно громили нацистскую орду.
Эти победы давались нам большой кровью. Много наших товарищей остались лежать под Бунцлау. Среди них на мемориальном кладбище в Бунцлау - и могила коммуниста командира эскадрильи 140-го гвардейского авиаполка Героя Советского Союза гвардии капитана Николая Андреевича Евсюкова.
Расскажу коротко о судьбе старшего лейтенанта И. Кузнецова, сбитого под Бунцлау.
Уже два раза он побывал в лапах фашистов, и вот опять - плен, концлагерь. На охваченном пламенем самолете Кузнецов приземлился на вражеской территории, чудом остался жив. Воздушный стрелок сержант В. Мужинский погиб. Израненного, обгоревшего, с переломом ног, гитлеровцы бросили Кузнецова за колючую проволоку.
Потом пришло долгожданное освобождение. Летчика сразу же поместили в госпиталь.
Возвратившись в корпус, Ваня рассказал, как его сосед по палате Никифор Подгайко, бывший партизан и его товарищ по концлагерю, где-то нашел годовой давности журнал, в котором был напечатан очерк о воинах его полка; опубликованы и фотографии героев. Окружающим трудно было поверить, что круглолицый, широко улыбающийся бравый летчик, снятый на фоне самолета - и есть вот этот перебинтованный, "закованный" в гипс человек. На гимнастерке летчика виднелись награды: два ордена Красного Знамени, ордена Отечественной войны 1-й степени и Красной Звезды.
- Вот, оказывается, какой вы, - сказал изумленно Подгайко.
- Какой я? Самый обыкновенный!..
* * *
Боевая страда продолжалась, и линия фронта отодвигалась все дальше за Одер.
На одной из многочисленных прифронтовых железнодорожных станций, расположенной в 15 километрах от линии боевого соприкосновения войск, гитлеровцы спешно производили погрузку эшелонов, пытаясь, вывезти технику и военное имущество в тыл. Здесь сосредоточилось до восьми эшелонов: часть из них уже находилась под парами.
Я поднял в воздух девятку "илов". Ведущий - старший лейтенант Н. Пургин. Пару истребителей прикрытия возглавил капитан И. Андрианов. На подходе к цели группу атаковали "фоккеры".
Вскоре они поняли безуспешность своих атак и со снижением решили удалиться на свою территорию. Имея преимущество в высоте, капитан Андрианов, свалив свой самолет на крыло, спикировал и быстро догнал ведомого фашиста. Очередь... и гитлеровец сорвался в штопор. Штурмовики беспрепятственно подошли к станции и высыпали на нее свой бомбовый груз...
Жаркие бои велись, не ослабевая.
Острой и порой драматичной становилась борьба в районе Бреслау. Это был крупный промышленный центр, в котором сосредоточилось много военных объектов, в том числе и предприятий по переработке нефти и синтетического каучука.
Понятно, что Бреслау был важным железнодорожным узлом. Вот почему гитлеровское командование значительно усилило и без того огромный гарнизон города, направив сюда дополнительные маршевые батальоны, сформировав боевые группы и отряды фольксштурма.
Город и его окрестности прикрывал многослойный огонь зенитной артиллерии.
Именно в этот район штаб воздушной армии и нацелил штурмовиков генерала Рязанова. Противник здесь сражался с утроенным ожесточением.
Разведка и штурмовка сменяли друг друга. Прошло много лет, но я и сейчас вижу нахмуренное сосредоточенное лицо старшего лейтенанта Т. Бегельдинова. Надо было вылететь немедленно, чтобы застать танковую колонну на дороге к Бреслау, не допустить ее к городу. Ведущий шестерки Бегельдинов решил штурмовать гитлеровцев на марше не всей группой, а звеньями.
На маршруте двигающихся танков - высотка, дальше - лес. Бегельдинов со своими ребятами успел упредить подход танков к лесу. Сделав разворот за высоткой, "ильюшины" внезапно появились над серыми коробками с белыми крестами, за которыми змеился грязный, изорванный след. Звено ведущего ударило по хвосту колонны, штурмовики лейтенанта М. Махотина - по голове.
"Илы", как призраки, исчезли за высоткой. Второй заход был не менее удачным: запылали сначала три вражеские машины, затем еще две.
Израсходовав боеприпасы, экипажи взяли курс домой.
На смену им в небо взмыла штурмовая группа капитана А. Левина. Объект штурмовки - железнодорожная станция Бреслау.
Это было ответственное и очень сложное задание. Далеко от станции штурмовиков попытались перехватить восемь "фокке-вульфов" и четыре "мессершмитта". На коках винтов Ме-109 были нарисованы белые кольца. Меченые "мессеры"-асы завязали смертельный бой с истребителями прикрытия, "фоккеры" тем временем устремились к штурмовикам. Но те сомкнулись в плотный строй, и сколько гитлеровские пилоты не пытались его нарушить, наталкивались на сосредоточенный огонь наших летчиков и воздушных стрелков.
Так с боем группа метр за метром пробивалась к станции.
И все же полет прошел весьма удачно: воздушный стрелок старшина П. Боданов, заметив, как один из "фоккеров" подкрадывается к соседнему "илу", прошил его меткой очередью. Второй ФВ-190 поджег старший лейтенант И. Солодилов (он летел на самолете капитана Левина в качестве воздушного стрелка). Продырявленный "фокке-вульф" камнем пошел вниз...
На окраине поселка Нидер огонь зенитчиков был так силен, что навел старшего лейтенанта Н. Столярова на мысль: неспроста они так яростно отстреливаются. Он обратил внимание на странное бревенчатое сооружение, замаскированное на склоне оврага и, спикировав, сбросил туда бомбу. Взметнулась земля - и столб огня поднялся в небо: склад с боеприпасами был уничтожен.
"Илы" достигли станции и сбросили бомбы, оставили таки гитлеровцам свою "визитную карточку" - море бушующего огня...
В эти дни, как и всегда, четко и слаженно работали экипажи полка майора А. Компанийца. Этот полк считался самым легким на подъем, ему давались обычно самые "горящие" задания.
Вот и на этот раз в небе не успела рассыпаться искрами ракета, как дружно заработали моторы "илов". По стартовой полосе покатился сначала самолет ведущего группы - старшего лейтенанта В. Андрианова, за ним оторвались от земли и заняли место в строю тяжело нагруженные шестерки.
Младший лейтенант М. Середа привычно шел в первой шестерке, справа от лейтенанта Н. Петрова. Замыкал строй со своими экипажами старший лейтенант В. Куракин.
По мере приближения к цели все отчетливее вырисовываются ее окраинные строения. Скоро покажется и железнодорожная станция. Самолетов противника в воздухе нет, лишь изредка вспыхивают бурые разрывы зенитных снарядов. Андрианов держит курс прямо на них. Это верный маневр: фашистские зенитчики, как правило, после первого залпа делают поправку. Последующие выстрелы ложатся левее, и ведущий опять маневрирует. Затем переводит машину в планирование. За самолетом старшего группы идет Петров, за ним следует Середа. В прицелах отчетливо видно станционное здание, и на него штурмовики обрушивают свой грозный груз - бомбы...
Чуть в стороне от станции, в небольшом парке, расположились артиллерийские и минометные позиции. Старший лейтенант Куракин подворачивает к ним, и вот уже в расположении батарей раскатисто гремят взрывы бомб, взлетает на воздух и склад с боеприпасами. В разные стороны летят камни, осколки черепицы, фигурки автоматчиков... Все исчезает в дымном и пыльном мареве.
Возвратившись из боя, товарищи рассказывали, что, когда экипажи Куракина вышли из атаки и набрали высоту, чтобы повторно отштурмовать, с платформ, находившихся в тупике, и с севера дамбы повели огонь "эрликоны".
Воздушные стрелки старший сержант Е. Репа и сержант А. Мамонтов короткими прицельными очередями заставили умолкнуть одну за другой зенитные установки.
Через тридцать минут штурмовики старшего лейтенанта В. Андрианова держали курс на свой аэродром.
* * *
А несокрушимый вал наступления катился все дальше. Уже все правобережье Нейсе, от устья до города Пенциг, контролировалось войсками правого крыла нашего фронта. Только на левом фланге ударной группировки, где наступали соединения 3-й гвардейской танковой и 52-й армий, не удалось овладеть городом Гёрлитц. Противник стянул сюда крупные силы и остановил наступавших на рубеже Пенциг, Лаубан.
Стремясь не допустить прорыва войск фронта к Нейсе, гитлеровцы перебрасывали из района Штрелена в полосу северной группировки моторизованную и танковую дивизии. И одну за другой бросали в контратаки.
Мне было приказано остудить их пыл большой группой штурмовиков.
Двадцать четыре "ила" повел на задание капитан О. Чечелашвили. Цель они обнаружили довольно быстро. В небольшой ложбине, покрытой густым кустарником, затаились танки. Неподалеку - артиллерия, у пушек, на артиллерийских позициях, находилась и обслуга.
Без каких-то маневров Чечелашвили атаковал орудия, его действия повторили летчики А. Кротов, П. Блинов, Н. Бахмацкий. На месте артпозиций остались только черные воронки, перевернутые, покореженные пушки да присыпанные землей трупы вражеских артиллеристов.
Теперь настал черед танков. В тот момент, когда группа разворачивалась для повторного захода, на звено лейтенанта Е. Ярлыкова напал вражеский истребитель. Поспешно открыв огонь снизу, фашистский летчик сделал "горку". Но воздушный стрелок старший сержант Е. Репа воспользовался мгновением, когда гитлеровец завис. Одной короткой очереди для него оказалось достаточно. В этом же бою еще двух "мессеров" вогнали в землю воздушные стрелки сержанты А. Мамонтов и Г. Костин.
Штурмовиков Чечелашвили сменили группы старших лейтенантов Н. Столярова и И. Михайличенко. Обе штурмовали танковую колонну.
В этот же день на свой счет записали два "фокке-вульфа" и старший лейтенант В. Андрианов со своим ведомым младшим лейтенантом В. Пузаткиным.
К сожалению, радость выигранных поединков с коварным врагом омрачилась гибелью боевых товарищей.
В 142-м гвардейском штурмовом авиаполку не стало Героя Советского Союза капитана Геннадия Петровича Александрова, воспитанника Ворошиловградской авиационной школы пилотов. При постановке дымовой завесы был сбит штурман 140-го гвардейского полка майор Николай Миронович Горобинский. Геройски погиб, направив свою машину на скопление танков и бронетранспортеров противника, командир 143-го гвардейского полка майор К. В. Абухов, посмертно удостоенный высокого звания Героя Советского Союза.