Донченко Семен Алексеевич
Флагман штурмовой авиации
Донченко Семен Алексеевич
Флагман штурмовой авиации
{1}Так обозначены ссылки на примечания. Примечания после текста книги.
Аннотация издательства: Эта книга - документальный рассказ бывшего командира одной из дивизий 1-го гвардейского штурмового Кировоградско-Берлинского Краснознаменного, орденов Суворова и Кутузова авиационного корпуса о героизме и мужестве летчиков этого соединения, 101 из которых удостоен высокого звания Героя Советского Союза, в том числе 7 отмечены этим высоким званием дважды.
С о д е р ж а н и е
Предисловие
Бойцы вспоминают минувшие дни
По приказу Верховного главнокомандования
Крылья крепнут в бою
На Огненной дуге
Звездное небо Украины
Кировоградский гвардейский
Каждый вылет - легенда
От Вислы до Одера и Нейсе
На штурм Берлина
Примечания
Список иллюстраций
Летчики корпуса Рязанова были лучшими штурмовиками, каких я знал за весь период войны.
Маршал Советского Союза И. С. Конев
Предисловие
Решение издать книгу о героических судьбах воинов 1-го гвардейского штурмового Кировоградско-Берлинского авиакорпуса было принято в городе Кировограде: здесь в 1984 году собрались ветераны-авиаторы по случаю празднования 40-й годовщины освобождения города от немецко-фашистской оккупации. Потому-то книга и начинается с воспоминаний ветеранов авиакорпуса об освобождении города Кировограда.
Штурмовой авиакорпус (1-й шак) был сформирован во второй половине 1942 года, т. е. в ходе Великой Отечественной войны. Позади уже был разгром немецко-фашистских войск под Москвой.
Значение этой победы трудно переоценить. Она вскрыла авантюризм фашистской Германии и показала всему миру, что фашистов можно не только бить, но и победить. Стало ясно и то, что вести наступление по всему фронту одновременно невыгодно.
И тогда Ставкой Верховного Главнокомандования советских войск для усиления мощи наступательных операций были созданы так называемые соединения резерва Ставки ВГК, которые были приданы войскам, действующим на главных и важных направлениях.
Таким резервом Ставки ВГК в авиации стал 1-й штурмовой авиационный корпус. Командиром был назначен уже довольно опытный генерал, впоследствии дважды Герой Советского Союза В. Г. Рязанов. Появилась и возможность вооружить 1-й шак самолетами Ил-2, которые к тому времени зарекомендовали себя с самой лучшей стороны.
1-й гвардейский штурмовой корпус под командованием генерала Б. Г. Рязанова прошел героический путь от Подмосковья до Берлина и Праги, награжден орденами Красного Знамени, Суворова и Кутузова 2-й степени.
В знак признания заслуг перед Родиной на могиле его бывшего командира генерала В. Г. Рязанова на Лукьяновском кладбище в Киеве высится величественный памятник. Каждый год в день празднования Победы над фашистской Германией мимо него проходят тысячи советских людей. Я слышал, как кто-то спросил: "А кто такой генерал Рязанов? За что ему такой почет?" Вот на эти вопросы и дает ответ книга "Флагман штурмовой авиации". В ней названы сотни имен воинов, которые, не щадя своей жизни, ковали нашу Победу в Великой Отечественной войне.
Думается, книга эта также поможет молодому поколению нашей страны стать достойными преемниками воинской чести и доблести своих отцов и дедов.
Бойцы вспоминают минувшие дни...
Время... Давно сравняло оно окопы и траншеи, выветрился запах взрывчатки, вольно дышит умытая дождями и росами земля. Молчит она под крылом чистого синего неба. Но стоит только увидеть на ней щербатый осколок, позеленевшую гильзу - и сердце будто услышит ее тревожный голос, рассказ о войне. Ведь каждому из нас, кто пережил войну, не дает покоя ни днем, ни ночью память.
Растревоженная память сердца! Она-то и собирает нас вместе на очередные переклички, где мы проверяем свои ряды, которые, увы, с каждым годом редеют.
...Это была одна из самых примечательных встреч ветеранов 1-го штурмового авиационного соединения, посвященная 40-й годовщине освобождения города Кировограда и присвоения прославленному корпусу почетного наименования "Кировоградский", преобразованию его в гвардейский.
Объятия, поцелуи, слезы... Да, мы не стыдились их, ведь сколько событий пронзили наши сердца за тысячу четыреста восемнадцать суток войны! И время это измерялось не бегом секундной стрелки, а жизнью и смертью, болью и кровью, любовью и ненавистью, безграничной жаждой победы.
- Ты помнишь Калинин, Воронеж?..
- А не забыл, как жарко было под Белгородом, Прохоровкой, Харьковом?
- А Кременчуг, Кировоград, Александрию, Знаменку?
Мне и сейчас снится небо Молдавии, Львова, Сандомира, Ченстоховой, Берлина и Праги... Можно ли позабыть все это!
Белгород... Харьков... Кировоград... Для нас это не только географические понятия, наименования отдельных населенных пунктов на полетных картах, а вехи суровой и тревожной молодости, этапы жестокой и смертельной схватки с фашизмом.
Я смотрю на своих товарищей, и перед мысленным взором возникают картины далекого и вместе с тем близкого прошлого, оживают образы людей в летных шлемофонах и промасленных "технических" куртках, таких молодых тогда!
Вот сидят побратимы-гвардейцы - Юрий Балабин, Анатолий Расницов, Василий Шевчук, Георгий Красота, Иван Антипин, Степан Карнач, Алексей Павлов, Анатолий Рыбаков, Владимир Посохин, Иван Шапошник, Георгий Шомников, Михаил Синицын, Дмитрий Спащанский, Николай Лапутин, Георгий Кришталенко, Иван Глушко, Николай Часовской, Николай Мещеряков, Павел Быстреев, Зиновий Рабинович, Андрей Борисов, Ирина Рязанова...
Летчики-штурмовики и истребители, воздушные стрелки и техники, связисты и работники тыла... На груди у многих Звезды Героев, тесные ряды государственных наград. Они - свидетельство тому, что каждый прошел боевой путь честно, до конца выполнил свой воинский долг перед Родиной.
Кировоградская операция у каждого участника встречи стала яркой памятной вехой в его фронтовой биографии, несмотря на чин и должность.
Командование противника отлично отдавало себе отчет в том, что потеря крупного областного центра - Кировограда - лишит его последней коммуникационной базы, через которую после сдачи Знаменки поддерживалась связь с тылом и которая питала всю южную приднепровскую группировку...
Бои велись днем и ночью, на земле и в воздухе. По густоте сосредоточения войск, по количеству танков, артиллерии и самолетов и, наконец, по кровопролитности и напряженности они были сходны с битвой под Орлом и Белгородом.
Враг был повержен. Кировоградская операция создала благоприятные условия для перехода в решительное наступление на Правобережной Украине.
Воспоминания друзей... Они бередили душу и снова уносили в уже далекую, опаленную войной молодость. Я смотрел на военные мундиры, гражданские костюмы с радужными орденскими планками, на убеленные сединами головы моих дорогих друзей, и в памяти невольно всплыли строки поэзии Сергея Смирнова:
...Откуда мы?
Мы вышли из войны.
В дыму за нами
стелется дорога,
Мы нынче как-то
Ближе быть должны:
Ведь нас осталось
В мире так немного...
Быстро промелькнули дни нашей встречи. Мы покидали добрый, гостеприимный город, имя которого было начертано на Боевом Знамени корпуса. Музыка, цветы, дружеские рукопожатия, гомон красногалстучной пионерии...
Ничто не напоминало о былом лихолетье. Давно умолкли пушки, очистилось от копоти небо. Выросло и вступило в жизнь новое поколение людей, не знавших бомбежек и зенитных пулеметов на крышах, надолбов и "ежей" на улицах, затемненных окон и хлебных карточек, лишь радующихся праздничным салютам в честь освобожденных городов. И мы, ветераны, которые на плечах своих вынесли всю тяжесть этой войны, хотели бы, чтобы и для нынешнего и для грядущих поколений всегда сиял подвиг народа, равного которому нет в веках.
После поездки я многое передумал, переворошил кипы архивных материалов, перечитал воспоминания тех, кто был свидетелем того далекого, но незабываемого прошлого, и взялся за перо. Очень хочется, чтобы эти строки стали незримым памятником тем, кто так и не увидел счастливую звезду победы, и тем, кто ныне здравствует на земле, обильно политой горячей кровью верных сынов Отечества.
По приказу Верховного Главнокомандования
...Под Москвой, на высоком берегу Истры, воздвигнут памятник самолету Ил-2. Это монументальное сооружение как бы увековечило труд конструкторов, рабочих, героизм летчиков-штурмовиков.
Созданный в канун Великой Отечественной войны в Опытном конструкторском бюро Сергея Владимировича Ильюшина советский штурмовик сразу же зарекомендовал себя как принципиально новый боевой самолет, равного которому не имела ни одна армия мира.
Конструктору удалось многое: он нашел наилучшее сочетание веса машины и ее скорости. Этот "летающий танк", вооруженный скорострельными пулеметами и пушками, несущий под крыльями реактивные снаряды и бомбы, наводил панический ужас на гитлеровцев и был прозван фашистами "черной смертью".
В мае 1943 года газета "Известия" писала:
"На аэродромах, как бы они ни были удалены от передовых позиций, всегда остро ощущается близость фронта. Скорость сводит на нет расстояния. "Илы" же, без преувеличения, находятся порой так же близко к врагу, как пехотинцы, сходящиеся врукопашную. Во время штурмовки они врываются в самую гущу вражеских колонн, вступают в бои с танками, едва не задевая их плоскостями, они в упор расстреливают вражескую пехоту, буквально "садясь на плечи" ей, и выдерживают огонь неприятельских орудий и пулеметов на небольшой высоте..."
Уникальная машина работала непосредственно в интересах наземных войск, как в наступлении, так и в обороне. И если в наступательном бою штурмовики словно бы проталкивали наши войска вперед при прорыве обороны противника, то в обороне они подавляли его атакующие танки и артиллерию. Причем цели эти обычно находились в непосредственной близости от наших войск, и нужно было обладать большим мужеством, смелостью и весьма четким управлением действиями штурмовиков, чтобы не поразить своих. Полное вооружение машины включало 2 пушки калибра 23 мм, 2 пулемета - 7,62 мм, пулемет - 12,7 мм, бомбы - от 400 до 600 кг и восемь реактивных снарядов.
Мне довелось воевать на Ил-2 при защите советского Заполярья, в небе Украины, Польши, Чехословакии, фашистской Германии. Разные были задания: в перекрестие прицела "ила" попадали паровозы, вагоны с боеприпасами, цистерны с горючим, мосты, танки... Мы работали по переднему краю и по тылам противника, ходили на свободную "охоту", вступали в воздушные бои, и "горбатые" - так в шутку называли лётчики свою машину - никогда не подводили.
Случалось быть и под шквальным огнем зениток, крупнокалиберных пулеметов. Не всегда броня выручала, но шансы уцелеть были. Так, если пуля прошивала протектированный топливный бак, самолет не горел. Помню рваные раны на крыльях, на рулях управления, - а он тянет к своему аэродрому... Я попадал в различные переделки и могу сказать: живучесть машины поразительная. Недаром летчики говорили: "Из боя "ил" долетит на честном слове и на одном крыле".
Каждый третий летчик, воевавший на Ил-2, удостоен звания Героя Советского Союза. Из 65 летчиков, дважды получивших это звание, более трети штурмовиков.
* * *
В старые времена говорили: "Сильна рать воеводой". Именно таким человеком и был для нас командир штурмового корпуса В. Г. Рязанов, возглавлявший авиационное соединение со дня его создания и до расформирования.
Рязановы - потомственные волгари. Родина Василия Георгиевича - село Большое Козино, что в одиннадцати верстах от Сормово. Был он старшим в многодетной семье, уже с семи лет познал тяжесть изнурительного крестьянского труда.
Спустя много лет Василий Георгиевич вспоминал, как часто по вечерам он убегал за сельскую околицу к реке и там, упав навзничь в густую траву на крутояре, думал о своей нелегкой судьбе: об отце, исконно русском землепашце, бедствующем на крохотном клочке земли, о лихоимстве перекупщиков зерна, налогах, которые петлей давили семью. И чем больше голодал дома, тем сильнее хотелось побывать ему за Волгой, посмотреть, какие там растут хлеба, как живут люди, может, легче, сытнее, счастливее.
Шли годы. Василий, окончив Большекозинское двухклассное училище, а затем Балахнинское городское, работал в местном потребительском обществе, в почтовом отделении в Сормово. Шестнадцатилетним пареньком в 1917 году возглавил ревсовет почтово-телеграфных работников. Его двоюродный брат Николай Михайлович Рязанов (член РСДРП (б), подпольная кличка "Гармонист") был расстрелян в Архангельске интервентами и их пособниками в 1919 году на болотистой окраине города, именуемого Мхами. Ныне там стоит памятник, а одна из улиц в Большом Козино носит имя Николая Рязанова.
Чтобы помочь семье, которая, как и прежде, трудно сводила концы с концами, Василий переехал в родное село. Учительствовал, работал инструктором отдела народного образования, тогда же, в мае 1920 года, стал членом РКП (б). Вскоре был откомандирован в губсовпартшколу в Нижний Новгород, после окончания которой в этом же году его мобилизовали в армию и назначили лектором-агитатором губвоенкомата.
И опять учеба, уже в Коммунистическом университете имени Я. М. Свердлова. А одновременно посещал и рабфак при МГУ.
По окончании университета Василий Георгиевич снова в армии. Теперь он инструктор политотдела 17-й Нижегородской стрелковой дивизии, а с января 1925 года - начальник партучебы во 2-й военной школе летчиков в Борисоглебске. Занимаясь партийной работой, Рязанов одновременно учился летному делу, знал хорошо В. П. Чкалова.
За непродолжительный период службы Василий Георгиевич побывал на разных летных должностях, с отличием закончил школу воздушного боя в Серпухове, оперативный факультет Военно-воздушной академии имени профессора Н. Е. Жуковского, участвовал в войне с белофиннами, после чего возвратился в академию, только уже в качестве начальника учебного отдела.
Я прибег к биографическим данным Рязанова, чтобы с полным основанием сказать: это был человек высокой партийной ковки, обладающий поразительной трудоспособностью, неуемной тягой к знаниям. Начав сравнительно поздно летать, он освоил многие типы машин, одновременно занимался научной работой. Система радиоуправления группами самолетов, успешно применяемая в военных операциях, разрабатывалась им еще тогда, в далекие 30-е годы. И вот война...
Боевые действия на советско-германском фронте развивались на трех стратегических направлениях: северо-западном, западном и юго-западном.
Так, на юго-западном направлении гитлеровское командование поставило перед группой армий "Юг" задачу в кратчайший срок овладеть Киевом, окружить и уничтожить наши войска на Правобережной Украине. На стороне врага было двукратное превосходство в танках, артиллерии, пехоте. Его авиационная группировка - 4-й воздушный флот и ВВС Румынии - насчитывала 1150 самолетов {1} . Почти такое же количество самолетов имели и мы, но большинство из них были устаревшего типа.
Тяжелое положение сложилось на киевском направлении уже в первой половине июля, когда четырнадцать вражеских дивизий, при поддержке авиации прорвав оборону, устремились к столице Советской Украины. Возникла угроза ее захвата. С целью срыва планов противника советские войска при содействии авиации нанесли контрудар во фланг - в направлении Новограда-Волынского и Червоноармейска.
Тяжелые бои продолжались около месяца. Потеряв свои отборные части, противник временно прекратил наступление. В его срыве немаловажная роль принадлежала нашей авиации.
Для поддержки 5-й армии, где заместителем командующего ВВС был полковник В. Г. Рязанов, привлекалось шесть авиадивизий фронтовой авиации и два корпуса дальнебомбардировочной. Наши летчики вели боевые действия с большим напряжением, ежедневно совершая по 4-5 вылетов. Они подвергали ударам танковые и моторизованные колонны противника по шоссе Житомир - Киев, уничтожали его авиацию на аэродромах, прикрывали с воздуха Киев, переправы и мосты через Днепр, железнодорожные узлы Нежин и Чернигов...
В сентябре 1941 года полковника В. Г. Рязанова назначили начальником группы контроля ВВС Юго-Западного фронта, а в декабре он принял 76-ю смешанную авиадивизию, после которой стал командующим маневренной группой ВВС фронта.
* * *
В самом разгаре была весна 1942 года. Противник снова возобновил крупные наступательные операции. По проселкам двигались танки; на бронетранспортерах, машинах, мотоциклах, прорвав нашу оборону, совершала глубокие охваты и обходы вражеская пехота. Противостоять натиску гитлеровцев было трудно, но отступающие части все же сдерживали врага.
...Командующий маневренной авиационной группой генерал-майор авиации Василий Георгиевич Рязанов как-то ночью прибыл на передовую, остановился в одном из артдивизионов. Вес эти дни его беспокоила мысль: в полной ли безопасности фланги фронта, о чем так оптимистично доложили наземные разведчики? Тревога будто прошла, когда пехота дружно контратаковала неприятеля, который не выдержал и отступил. Но картина резко изменилась, едва в бой вступила артиллерия противника. Кто уцелел из наступающих залег. В такой ситуации только авиация могла изменить обстановку.
Генерал Рязанов немедленно вызвал по телефону группу штурмовиков. На первых порах их удары по видимым целям были эффективны, но потом действия экипажей стали неуверенными, хаотичными. Самолеты сбросили бомбы мимо цели, в общем, сработали впустую... Этой ночью Василий Георгиевич еще раз понял, что без радио, непосредственной связи с экипажами ведущих воевать нельзя.
Расстроенный, возвращался он в свой штаб, который располагался километрах в сорока от фронта. Не успел прибыть на КП, как ему доложили о том, что рядом немецкие, танки.
Какие танки? Тут, за десятки километров от боевых действий?
А вражеские танки действительно шли, втягиваясь в рощу, маневрировали.
Генерал схватил трубку телефона и приказал срочно поднять все самолеты.
Объяснять сложившуюся ситуацию не требовалось: танки повернули к аэродрому, и на стоянке уже срывалась маскировка с самолетов, они тут же отрывались от земли, шли в набор высоты.
Стоило чуть промедлить - и оказались бы в ловушке. Штабу и всему хозяйству был отдан приказ отходить на восток...
Позже, анализируя происшедшее, Рязанов понял причину своей тревоги: разведчики пропустили танки, которые сосредоточивались на флангах у самого основания барвенковского выступа. Похоже, круг замкнулся. Вот почему фашистские танки появились так внезапно, в сорока километрах от передовой линии...
Небольшой группе штабистов посчастливилось оторваться от преследования и выйти к запасному командному пункту. Здесь генерала Рязанова ждал срочный вызов в столицу...
В Москве его принял командующий ВВС Красной Армии генерал-полковник авиации Александр Александрович Новиков.
Вот что рассказывал об этой встрече Василий Георгиевич,
...Ровно в девять он вошел в кабинет главкома. Пожав ему руку, Новиков предложил сесть и сразу спросил:
- Василий Георгиевич, по моим сведениям, вы хорошо знакомы с машиной Ильюшина?
- Да, летал сам и обучал других.
- Опыт боевых действий показал, что наличие ВВС общевойсковых армий и смешанных соединений значительно затрудняет маневр и массированное применение авиации на важнейших участках фронта. Ее нужно сосредоточить в одних руках. Командованием ВВС Красной Армии сделан вывод, что авиационные резервы ВГК по своему составу должны быть не менее мощными, чем авиационные армии, но по организационной структуре - более мобильными и маневренными, а по прибытии на фронт свободно входить в состав воздушной армии и после выполнения боевых задач выводиться из нее.
Дело предстояло весьма сложное. Глубоко разработанной тактики боя крупных штурмовых соединений пока не было. Хромало и управление самолетами в воздухе. Была слабой связь.
- Командирами дивизий к вам думаем назначить Родякина и Каманина, сообщил в заключение встречи Александр Александрович Новиков.
Николая Петровича Каманина Рязанов знал хорошо: он его в академии на новые самолеты переучивал.
В сентябре 1942 года формирование корпуса подходило к концу. Одним из последних в район Подмосковья перелетел 735-й штурмовой авиаполк майора Семена Егоровича Володина. Корпус состоял из 266-й и 292-й дивизий, полки которых ранее воевали на разных фронтах и различных типах самолетов. Естественно, многие летчики не имели опыта, и им предстояло приобретать его в ходе учебы. Экзамен - фронтовое небо!
Учились самозабвенно, до седьмого пота: и в классах, и на полигоне. Командир корпуса, заместитель по политчасти полковник Иван Семенович Беляков, начальник штаба полковник Петр Игнатьевич Брайко, командиры дивизий полковники Федор Григорьевич Родякин и Николай Петрович Каманин все время находились в полках.
Героя Советского Союза Каманина хорошо знали все в нашей стране. Он участвовал в челюскинской эпопее, в ходе которой группе летчиков пришлось выдержать серьезные испытания, и продемонстрировал всему миру силу нашей авиации, ее растущие возможности. Окончив академию, Николай Петрович командовал авиабригадой, принимал участие в боях с белофиннами.
Вместе с отцом отправился на фронт и Аркадий. В свои четырнадцать лет паренек самостоятельно поднимал в воздух У-2. Позже юного пилота включили в боевой расчет. На 1-м Украинском фронте Аркадий уже водил связной самолет, не раз был крещен огнем, удостоен двух орденов Красной Звезды.
Второй комдив полковник Родякин даже внешне сразу располагал к себе окружающих: стройный, подтянутый, спокойный и уравновешенный, он всегда создавал в коллективе деловой настрой, в сложной обстановке не раз воодушевлял людей своим примером. Обладал высоким летным мастерством, был инициативен и находчив в самых критических условиях боя, за что и отмечен наградами. В лице командиров дивизий генерал Рязанов нашел истинных единомышленников и помощников.
Сам Василий Георгиевич вникал буквально во все вопросы, нередко, на первый взгляд, кажущиеся незначительными. Большую часть времени отдавал организации боевой подготовки в полках, правильной эксплуатации материальной части. Командир корпуса постоянно напоминал летному составу слова Н. Е. Жуковского: "Самолет - величайшее творение разума и рук человеческих. Он не подвластен никаким авторитетам, кроме лиц, свято соблюдающих законы".
По мере накопления опыта совершенствовалась тактика штурмовиков, улучшалась организационная структура, видоизменялись боевые порядки. Теперь их основой становилась пара самолетов, а состав звена - четырехсамолетным. При этом наиболее обороноспособной и маневренной оказалась группа в составе шести-восьми самолетов. Боевым порядком ее стал "пеленг". Сбрасывание бомб производилось с индивидуальным прицеливанием каждым летчиком по сигналу ведущего группы,
Особое внимание генерал Рязанов уделял ведущим.
"Знать каждого в лицо" - таково было его требование к командирам полков.
Командир корпуса часто проводил занятия с руководящим составом частей по использованию радиосредств, считая для авиаторов настольной книгой Инструкцию по управлению, оповещению и наведению самолетов по радио, которая была введена в действие приказом народного комиссара обороны от 29 сентября 1942 года, На "илах" устанавливались коротковолновые станции РСИ-4. Приемно-передающие устройства были на машинах командиров эскадрилий и выше. Командиры звеньев, рядовые летчики имели пока одностороннюю связь, у них стояли приемники. Мечта Василия Георгиевича об оборудовании передатчиками всех самолетов осуществилась только во время боев на Курской дуге.
Боевые достоинства "ила" были налицо, однако командира корпуса все время тревожила мысль о том, что без защиты задней полусферы самолет не совершенен. Свидетельство этому - потери от вражеских истребителей, которые атаковали его обычно с хвоста и снизу. Подумывал комкор и о необходимости сопровождения штурмовиков истребителями до цели и обратно.
Серьезно обсудить эти вопросы помог случай. На подмосковный аэродром, где в эти дни базировался 800-й полк майора Анатолия Ивановича Митрофанова, прилетел сам Ильюшин. Из штаба корпуса позвонили, чтобы встречали гостя, но летчики сначала и не поверили. Когда на аэродроме приземлился У-2 и из кабины вышел пилот в обычном летном шлеме и кожаной куртке, на него никто не обратил внимания. Но вот он направился к командному пункту, и все догадались, что это и есть тот самый долгожданный Ильюшин. Его тут же обступили летчики, механики... Завязался разговор. Выяснилось, что летать Сергей Владимирович начал еще в семнадцатом году. Конструктор задавал вопрос за вопросом, был оживленным, и лишь усталые, воспаленные глаза говорили о его напряженной работе. Отмечая бесспорные качества штурмовика, летчики высказали Сергею Владимировичу свои претензии: из-за отсутствия задней кабины для стрелка имелись неоправданные потери и людей, и дорогостоящих машин.
- Нас "мессеры" долбают сзади так, что щепки летят, - прямо заявил командир эскадрильи старший лейтенант Шубин. - Истребитель, благодаря скорости; маневренности, может остаться одноместным, а нам нужен стрелок для защиты хвоста.
Флагман штурмовой авиации
{1}Так обозначены ссылки на примечания. Примечания после текста книги.
Аннотация издательства: Эта книга - документальный рассказ бывшего командира одной из дивизий 1-го гвардейского штурмового Кировоградско-Берлинского Краснознаменного, орденов Суворова и Кутузова авиационного корпуса о героизме и мужестве летчиков этого соединения, 101 из которых удостоен высокого звания Героя Советского Союза, в том числе 7 отмечены этим высоким званием дважды.
С о д е р ж а н и е
Предисловие
Бойцы вспоминают минувшие дни
По приказу Верховного главнокомандования
Крылья крепнут в бою
На Огненной дуге
Звездное небо Украины
Кировоградский гвардейский
Каждый вылет - легенда
От Вислы до Одера и Нейсе
На штурм Берлина
Примечания
Список иллюстраций
Летчики корпуса Рязанова были лучшими штурмовиками, каких я знал за весь период войны.
Маршал Советского Союза И. С. Конев
Предисловие
Решение издать книгу о героических судьбах воинов 1-го гвардейского штурмового Кировоградско-Берлинского авиакорпуса было принято в городе Кировограде: здесь в 1984 году собрались ветераны-авиаторы по случаю празднования 40-й годовщины освобождения города от немецко-фашистской оккупации. Потому-то книга и начинается с воспоминаний ветеранов авиакорпуса об освобождении города Кировограда.
Штурмовой авиакорпус (1-й шак) был сформирован во второй половине 1942 года, т. е. в ходе Великой Отечественной войны. Позади уже был разгром немецко-фашистских войск под Москвой.
Значение этой победы трудно переоценить. Она вскрыла авантюризм фашистской Германии и показала всему миру, что фашистов можно не только бить, но и победить. Стало ясно и то, что вести наступление по всему фронту одновременно невыгодно.
И тогда Ставкой Верховного Главнокомандования советских войск для усиления мощи наступательных операций были созданы так называемые соединения резерва Ставки ВГК, которые были приданы войскам, действующим на главных и важных направлениях.
Таким резервом Ставки ВГК в авиации стал 1-й штурмовой авиационный корпус. Командиром был назначен уже довольно опытный генерал, впоследствии дважды Герой Советского Союза В. Г. Рязанов. Появилась и возможность вооружить 1-й шак самолетами Ил-2, которые к тому времени зарекомендовали себя с самой лучшей стороны.
1-й гвардейский штурмовой корпус под командованием генерала Б. Г. Рязанова прошел героический путь от Подмосковья до Берлина и Праги, награжден орденами Красного Знамени, Суворова и Кутузова 2-й степени.
В знак признания заслуг перед Родиной на могиле его бывшего командира генерала В. Г. Рязанова на Лукьяновском кладбище в Киеве высится величественный памятник. Каждый год в день празднования Победы над фашистской Германией мимо него проходят тысячи советских людей. Я слышал, как кто-то спросил: "А кто такой генерал Рязанов? За что ему такой почет?" Вот на эти вопросы и дает ответ книга "Флагман штурмовой авиации". В ней названы сотни имен воинов, которые, не щадя своей жизни, ковали нашу Победу в Великой Отечественной войне.
Думается, книга эта также поможет молодому поколению нашей страны стать достойными преемниками воинской чести и доблести своих отцов и дедов.
Бойцы вспоминают минувшие дни...
Время... Давно сравняло оно окопы и траншеи, выветрился запах взрывчатки, вольно дышит умытая дождями и росами земля. Молчит она под крылом чистого синего неба. Но стоит только увидеть на ней щербатый осколок, позеленевшую гильзу - и сердце будто услышит ее тревожный голос, рассказ о войне. Ведь каждому из нас, кто пережил войну, не дает покоя ни днем, ни ночью память.
Растревоженная память сердца! Она-то и собирает нас вместе на очередные переклички, где мы проверяем свои ряды, которые, увы, с каждым годом редеют.
...Это была одна из самых примечательных встреч ветеранов 1-го штурмового авиационного соединения, посвященная 40-й годовщине освобождения города Кировограда и присвоения прославленному корпусу почетного наименования "Кировоградский", преобразованию его в гвардейский.
Объятия, поцелуи, слезы... Да, мы не стыдились их, ведь сколько событий пронзили наши сердца за тысячу четыреста восемнадцать суток войны! И время это измерялось не бегом секундной стрелки, а жизнью и смертью, болью и кровью, любовью и ненавистью, безграничной жаждой победы.
- Ты помнишь Калинин, Воронеж?..
- А не забыл, как жарко было под Белгородом, Прохоровкой, Харьковом?
- А Кременчуг, Кировоград, Александрию, Знаменку?
Мне и сейчас снится небо Молдавии, Львова, Сандомира, Ченстоховой, Берлина и Праги... Можно ли позабыть все это!
Белгород... Харьков... Кировоград... Для нас это не только географические понятия, наименования отдельных населенных пунктов на полетных картах, а вехи суровой и тревожной молодости, этапы жестокой и смертельной схватки с фашизмом.
Я смотрю на своих товарищей, и перед мысленным взором возникают картины далекого и вместе с тем близкого прошлого, оживают образы людей в летных шлемофонах и промасленных "технических" куртках, таких молодых тогда!
Вот сидят побратимы-гвардейцы - Юрий Балабин, Анатолий Расницов, Василий Шевчук, Георгий Красота, Иван Антипин, Степан Карнач, Алексей Павлов, Анатолий Рыбаков, Владимир Посохин, Иван Шапошник, Георгий Шомников, Михаил Синицын, Дмитрий Спащанский, Николай Лапутин, Георгий Кришталенко, Иван Глушко, Николай Часовской, Николай Мещеряков, Павел Быстреев, Зиновий Рабинович, Андрей Борисов, Ирина Рязанова...
Летчики-штурмовики и истребители, воздушные стрелки и техники, связисты и работники тыла... На груди у многих Звезды Героев, тесные ряды государственных наград. Они - свидетельство тому, что каждый прошел боевой путь честно, до конца выполнил свой воинский долг перед Родиной.
Кировоградская операция у каждого участника встречи стала яркой памятной вехой в его фронтовой биографии, несмотря на чин и должность.
Командование противника отлично отдавало себе отчет в том, что потеря крупного областного центра - Кировограда - лишит его последней коммуникационной базы, через которую после сдачи Знаменки поддерживалась связь с тылом и которая питала всю южную приднепровскую группировку...
Бои велись днем и ночью, на земле и в воздухе. По густоте сосредоточения войск, по количеству танков, артиллерии и самолетов и, наконец, по кровопролитности и напряженности они были сходны с битвой под Орлом и Белгородом.
Враг был повержен. Кировоградская операция создала благоприятные условия для перехода в решительное наступление на Правобережной Украине.
Воспоминания друзей... Они бередили душу и снова уносили в уже далекую, опаленную войной молодость. Я смотрел на военные мундиры, гражданские костюмы с радужными орденскими планками, на убеленные сединами головы моих дорогих друзей, и в памяти невольно всплыли строки поэзии Сергея Смирнова:
...Откуда мы?
Мы вышли из войны.
В дыму за нами
стелется дорога,
Мы нынче как-то
Ближе быть должны:
Ведь нас осталось
В мире так немного...
Быстро промелькнули дни нашей встречи. Мы покидали добрый, гостеприимный город, имя которого было начертано на Боевом Знамени корпуса. Музыка, цветы, дружеские рукопожатия, гомон красногалстучной пионерии...
Ничто не напоминало о былом лихолетье. Давно умолкли пушки, очистилось от копоти небо. Выросло и вступило в жизнь новое поколение людей, не знавших бомбежек и зенитных пулеметов на крышах, надолбов и "ежей" на улицах, затемненных окон и хлебных карточек, лишь радующихся праздничным салютам в честь освобожденных городов. И мы, ветераны, которые на плечах своих вынесли всю тяжесть этой войны, хотели бы, чтобы и для нынешнего и для грядущих поколений всегда сиял подвиг народа, равного которому нет в веках.
После поездки я многое передумал, переворошил кипы архивных материалов, перечитал воспоминания тех, кто был свидетелем того далекого, но незабываемого прошлого, и взялся за перо. Очень хочется, чтобы эти строки стали незримым памятником тем, кто так и не увидел счастливую звезду победы, и тем, кто ныне здравствует на земле, обильно политой горячей кровью верных сынов Отечества.
По приказу Верховного Главнокомандования
...Под Москвой, на высоком берегу Истры, воздвигнут памятник самолету Ил-2. Это монументальное сооружение как бы увековечило труд конструкторов, рабочих, героизм летчиков-штурмовиков.
Созданный в канун Великой Отечественной войны в Опытном конструкторском бюро Сергея Владимировича Ильюшина советский штурмовик сразу же зарекомендовал себя как принципиально новый боевой самолет, равного которому не имела ни одна армия мира.
Конструктору удалось многое: он нашел наилучшее сочетание веса машины и ее скорости. Этот "летающий танк", вооруженный скорострельными пулеметами и пушками, несущий под крыльями реактивные снаряды и бомбы, наводил панический ужас на гитлеровцев и был прозван фашистами "черной смертью".
В мае 1943 года газета "Известия" писала:
"На аэродромах, как бы они ни были удалены от передовых позиций, всегда остро ощущается близость фронта. Скорость сводит на нет расстояния. "Илы" же, без преувеличения, находятся порой так же близко к врагу, как пехотинцы, сходящиеся врукопашную. Во время штурмовки они врываются в самую гущу вражеских колонн, вступают в бои с танками, едва не задевая их плоскостями, они в упор расстреливают вражескую пехоту, буквально "садясь на плечи" ей, и выдерживают огонь неприятельских орудий и пулеметов на небольшой высоте..."
Уникальная машина работала непосредственно в интересах наземных войск, как в наступлении, так и в обороне. И если в наступательном бою штурмовики словно бы проталкивали наши войска вперед при прорыве обороны противника, то в обороне они подавляли его атакующие танки и артиллерию. Причем цели эти обычно находились в непосредственной близости от наших войск, и нужно было обладать большим мужеством, смелостью и весьма четким управлением действиями штурмовиков, чтобы не поразить своих. Полное вооружение машины включало 2 пушки калибра 23 мм, 2 пулемета - 7,62 мм, пулемет - 12,7 мм, бомбы - от 400 до 600 кг и восемь реактивных снарядов.
Мне довелось воевать на Ил-2 при защите советского Заполярья, в небе Украины, Польши, Чехословакии, фашистской Германии. Разные были задания: в перекрестие прицела "ила" попадали паровозы, вагоны с боеприпасами, цистерны с горючим, мосты, танки... Мы работали по переднему краю и по тылам противника, ходили на свободную "охоту", вступали в воздушные бои, и "горбатые" - так в шутку называли лётчики свою машину - никогда не подводили.
Случалось быть и под шквальным огнем зениток, крупнокалиберных пулеметов. Не всегда броня выручала, но шансы уцелеть были. Так, если пуля прошивала протектированный топливный бак, самолет не горел. Помню рваные раны на крыльях, на рулях управления, - а он тянет к своему аэродрому... Я попадал в различные переделки и могу сказать: живучесть машины поразительная. Недаром летчики говорили: "Из боя "ил" долетит на честном слове и на одном крыле".
Каждый третий летчик, воевавший на Ил-2, удостоен звания Героя Советского Союза. Из 65 летчиков, дважды получивших это звание, более трети штурмовиков.
* * *
В старые времена говорили: "Сильна рать воеводой". Именно таким человеком и был для нас командир штурмового корпуса В. Г. Рязанов, возглавлявший авиационное соединение со дня его создания и до расформирования.
Рязановы - потомственные волгари. Родина Василия Георгиевича - село Большое Козино, что в одиннадцати верстах от Сормово. Был он старшим в многодетной семье, уже с семи лет познал тяжесть изнурительного крестьянского труда.
Спустя много лет Василий Георгиевич вспоминал, как часто по вечерам он убегал за сельскую околицу к реке и там, упав навзничь в густую траву на крутояре, думал о своей нелегкой судьбе: об отце, исконно русском землепашце, бедствующем на крохотном клочке земли, о лихоимстве перекупщиков зерна, налогах, которые петлей давили семью. И чем больше голодал дома, тем сильнее хотелось побывать ему за Волгой, посмотреть, какие там растут хлеба, как живут люди, может, легче, сытнее, счастливее.
Шли годы. Василий, окончив Большекозинское двухклассное училище, а затем Балахнинское городское, работал в местном потребительском обществе, в почтовом отделении в Сормово. Шестнадцатилетним пареньком в 1917 году возглавил ревсовет почтово-телеграфных работников. Его двоюродный брат Николай Михайлович Рязанов (член РСДРП (б), подпольная кличка "Гармонист") был расстрелян в Архангельске интервентами и их пособниками в 1919 году на болотистой окраине города, именуемого Мхами. Ныне там стоит памятник, а одна из улиц в Большом Козино носит имя Николая Рязанова.
Чтобы помочь семье, которая, как и прежде, трудно сводила концы с концами, Василий переехал в родное село. Учительствовал, работал инструктором отдела народного образования, тогда же, в мае 1920 года, стал членом РКП (б). Вскоре был откомандирован в губсовпартшколу в Нижний Новгород, после окончания которой в этом же году его мобилизовали в армию и назначили лектором-агитатором губвоенкомата.
И опять учеба, уже в Коммунистическом университете имени Я. М. Свердлова. А одновременно посещал и рабфак при МГУ.
По окончании университета Василий Георгиевич снова в армии. Теперь он инструктор политотдела 17-й Нижегородской стрелковой дивизии, а с января 1925 года - начальник партучебы во 2-й военной школе летчиков в Борисоглебске. Занимаясь партийной работой, Рязанов одновременно учился летному делу, знал хорошо В. П. Чкалова.
За непродолжительный период службы Василий Георгиевич побывал на разных летных должностях, с отличием закончил школу воздушного боя в Серпухове, оперативный факультет Военно-воздушной академии имени профессора Н. Е. Жуковского, участвовал в войне с белофиннами, после чего возвратился в академию, только уже в качестве начальника учебного отдела.
Я прибег к биографическим данным Рязанова, чтобы с полным основанием сказать: это был человек высокой партийной ковки, обладающий поразительной трудоспособностью, неуемной тягой к знаниям. Начав сравнительно поздно летать, он освоил многие типы машин, одновременно занимался научной работой. Система радиоуправления группами самолетов, успешно применяемая в военных операциях, разрабатывалась им еще тогда, в далекие 30-е годы. И вот война...
Боевые действия на советско-германском фронте развивались на трех стратегических направлениях: северо-западном, западном и юго-западном.
Так, на юго-западном направлении гитлеровское командование поставило перед группой армий "Юг" задачу в кратчайший срок овладеть Киевом, окружить и уничтожить наши войска на Правобережной Украине. На стороне врага было двукратное превосходство в танках, артиллерии, пехоте. Его авиационная группировка - 4-й воздушный флот и ВВС Румынии - насчитывала 1150 самолетов {1} . Почти такое же количество самолетов имели и мы, но большинство из них были устаревшего типа.
Тяжелое положение сложилось на киевском направлении уже в первой половине июля, когда четырнадцать вражеских дивизий, при поддержке авиации прорвав оборону, устремились к столице Советской Украины. Возникла угроза ее захвата. С целью срыва планов противника советские войска при содействии авиации нанесли контрудар во фланг - в направлении Новограда-Волынского и Червоноармейска.
Тяжелые бои продолжались около месяца. Потеряв свои отборные части, противник временно прекратил наступление. В его срыве немаловажная роль принадлежала нашей авиации.
Для поддержки 5-й армии, где заместителем командующего ВВС был полковник В. Г. Рязанов, привлекалось шесть авиадивизий фронтовой авиации и два корпуса дальнебомбардировочной. Наши летчики вели боевые действия с большим напряжением, ежедневно совершая по 4-5 вылетов. Они подвергали ударам танковые и моторизованные колонны противника по шоссе Житомир - Киев, уничтожали его авиацию на аэродромах, прикрывали с воздуха Киев, переправы и мосты через Днепр, железнодорожные узлы Нежин и Чернигов...
В сентябре 1941 года полковника В. Г. Рязанова назначили начальником группы контроля ВВС Юго-Западного фронта, а в декабре он принял 76-ю смешанную авиадивизию, после которой стал командующим маневренной группой ВВС фронта.
* * *
В самом разгаре была весна 1942 года. Противник снова возобновил крупные наступательные операции. По проселкам двигались танки; на бронетранспортерах, машинах, мотоциклах, прорвав нашу оборону, совершала глубокие охваты и обходы вражеская пехота. Противостоять натиску гитлеровцев было трудно, но отступающие части все же сдерживали врага.
...Командующий маневренной авиационной группой генерал-майор авиации Василий Георгиевич Рязанов как-то ночью прибыл на передовую, остановился в одном из артдивизионов. Вес эти дни его беспокоила мысль: в полной ли безопасности фланги фронта, о чем так оптимистично доложили наземные разведчики? Тревога будто прошла, когда пехота дружно контратаковала неприятеля, который не выдержал и отступил. Но картина резко изменилась, едва в бой вступила артиллерия противника. Кто уцелел из наступающих залег. В такой ситуации только авиация могла изменить обстановку.
Генерал Рязанов немедленно вызвал по телефону группу штурмовиков. На первых порах их удары по видимым целям были эффективны, но потом действия экипажей стали неуверенными, хаотичными. Самолеты сбросили бомбы мимо цели, в общем, сработали впустую... Этой ночью Василий Георгиевич еще раз понял, что без радио, непосредственной связи с экипажами ведущих воевать нельзя.
Расстроенный, возвращался он в свой штаб, который располагался километрах в сорока от фронта. Не успел прибыть на КП, как ему доложили о том, что рядом немецкие, танки.
Какие танки? Тут, за десятки километров от боевых действий?
А вражеские танки действительно шли, втягиваясь в рощу, маневрировали.
Генерал схватил трубку телефона и приказал срочно поднять все самолеты.
Объяснять сложившуюся ситуацию не требовалось: танки повернули к аэродрому, и на стоянке уже срывалась маскировка с самолетов, они тут же отрывались от земли, шли в набор высоты.
Стоило чуть промедлить - и оказались бы в ловушке. Штабу и всему хозяйству был отдан приказ отходить на восток...
Позже, анализируя происшедшее, Рязанов понял причину своей тревоги: разведчики пропустили танки, которые сосредоточивались на флангах у самого основания барвенковского выступа. Похоже, круг замкнулся. Вот почему фашистские танки появились так внезапно, в сорока километрах от передовой линии...
Небольшой группе штабистов посчастливилось оторваться от преследования и выйти к запасному командному пункту. Здесь генерала Рязанова ждал срочный вызов в столицу...
В Москве его принял командующий ВВС Красной Армии генерал-полковник авиации Александр Александрович Новиков.
Вот что рассказывал об этой встрече Василий Георгиевич,
...Ровно в девять он вошел в кабинет главкома. Пожав ему руку, Новиков предложил сесть и сразу спросил:
- Василий Георгиевич, по моим сведениям, вы хорошо знакомы с машиной Ильюшина?
- Да, летал сам и обучал других.
- Опыт боевых действий показал, что наличие ВВС общевойсковых армий и смешанных соединений значительно затрудняет маневр и массированное применение авиации на важнейших участках фронта. Ее нужно сосредоточить в одних руках. Командованием ВВС Красной Армии сделан вывод, что авиационные резервы ВГК по своему составу должны быть не менее мощными, чем авиационные армии, но по организационной структуре - более мобильными и маневренными, а по прибытии на фронт свободно входить в состав воздушной армии и после выполнения боевых задач выводиться из нее.
Дело предстояло весьма сложное. Глубоко разработанной тактики боя крупных штурмовых соединений пока не было. Хромало и управление самолетами в воздухе. Была слабой связь.
- Командирами дивизий к вам думаем назначить Родякина и Каманина, сообщил в заключение встречи Александр Александрович Новиков.
Николая Петровича Каманина Рязанов знал хорошо: он его в академии на новые самолеты переучивал.
В сентябре 1942 года формирование корпуса подходило к концу. Одним из последних в район Подмосковья перелетел 735-й штурмовой авиаполк майора Семена Егоровича Володина. Корпус состоял из 266-й и 292-й дивизий, полки которых ранее воевали на разных фронтах и различных типах самолетов. Естественно, многие летчики не имели опыта, и им предстояло приобретать его в ходе учебы. Экзамен - фронтовое небо!
Учились самозабвенно, до седьмого пота: и в классах, и на полигоне. Командир корпуса, заместитель по политчасти полковник Иван Семенович Беляков, начальник штаба полковник Петр Игнатьевич Брайко, командиры дивизий полковники Федор Григорьевич Родякин и Николай Петрович Каманин все время находились в полках.
Героя Советского Союза Каманина хорошо знали все в нашей стране. Он участвовал в челюскинской эпопее, в ходе которой группе летчиков пришлось выдержать серьезные испытания, и продемонстрировал всему миру силу нашей авиации, ее растущие возможности. Окончив академию, Николай Петрович командовал авиабригадой, принимал участие в боях с белофиннами.
Вместе с отцом отправился на фронт и Аркадий. В свои четырнадцать лет паренек самостоятельно поднимал в воздух У-2. Позже юного пилота включили в боевой расчет. На 1-м Украинском фронте Аркадий уже водил связной самолет, не раз был крещен огнем, удостоен двух орденов Красной Звезды.
Второй комдив полковник Родякин даже внешне сразу располагал к себе окружающих: стройный, подтянутый, спокойный и уравновешенный, он всегда создавал в коллективе деловой настрой, в сложной обстановке не раз воодушевлял людей своим примером. Обладал высоким летным мастерством, был инициативен и находчив в самых критических условиях боя, за что и отмечен наградами. В лице командиров дивизий генерал Рязанов нашел истинных единомышленников и помощников.
Сам Василий Георгиевич вникал буквально во все вопросы, нередко, на первый взгляд, кажущиеся незначительными. Большую часть времени отдавал организации боевой подготовки в полках, правильной эксплуатации материальной части. Командир корпуса постоянно напоминал летному составу слова Н. Е. Жуковского: "Самолет - величайшее творение разума и рук человеческих. Он не подвластен никаким авторитетам, кроме лиц, свято соблюдающих законы".
По мере накопления опыта совершенствовалась тактика штурмовиков, улучшалась организационная структура, видоизменялись боевые порядки. Теперь их основой становилась пара самолетов, а состав звена - четырехсамолетным. При этом наиболее обороноспособной и маневренной оказалась группа в составе шести-восьми самолетов. Боевым порядком ее стал "пеленг". Сбрасывание бомб производилось с индивидуальным прицеливанием каждым летчиком по сигналу ведущего группы,
Особое внимание генерал Рязанов уделял ведущим.
"Знать каждого в лицо" - таково было его требование к командирам полков.
Командир корпуса часто проводил занятия с руководящим составом частей по использованию радиосредств, считая для авиаторов настольной книгой Инструкцию по управлению, оповещению и наведению самолетов по радио, которая была введена в действие приказом народного комиссара обороны от 29 сентября 1942 года, На "илах" устанавливались коротковолновые станции РСИ-4. Приемно-передающие устройства были на машинах командиров эскадрилий и выше. Командиры звеньев, рядовые летчики имели пока одностороннюю связь, у них стояли приемники. Мечта Василия Георгиевича об оборудовании передатчиками всех самолетов осуществилась только во время боев на Курской дуге.
Боевые достоинства "ила" были налицо, однако командира корпуса все время тревожила мысль о том, что без защиты задней полусферы самолет не совершенен. Свидетельство этому - потери от вражеских истребителей, которые атаковали его обычно с хвоста и снизу. Подумывал комкор и о необходимости сопровождения штурмовиков истребителями до цели и обратно.
Серьезно обсудить эти вопросы помог случай. На подмосковный аэродром, где в эти дни базировался 800-й полк майора Анатолия Ивановича Митрофанова, прилетел сам Ильюшин. Из штаба корпуса позвонили, чтобы встречали гостя, но летчики сначала и не поверили. Когда на аэродроме приземлился У-2 и из кабины вышел пилот в обычном летном шлеме и кожаной куртке, на него никто не обратил внимания. Но вот он направился к командному пункту, и все догадались, что это и есть тот самый долгожданный Ильюшин. Его тут же обступили летчики, механики... Завязался разговор. Выяснилось, что летать Сергей Владимирович начал еще в семнадцатом году. Конструктор задавал вопрос за вопросом, был оживленным, и лишь усталые, воспаленные глаза говорили о его напряженной работе. Отмечая бесспорные качества штурмовика, летчики высказали Сергею Владимировичу свои претензии: из-за отсутствия задней кабины для стрелка имелись неоправданные потери и людей, и дорогостоящих машин.
- Нас "мессеры" долбают сзади так, что щепки летят, - прямо заявил командир эскадрильи старший лейтенант Шубин. - Истребитель, благодаря скорости; маневренности, может остаться одноместным, а нам нужен стрелок для защиты хвоста.