- Мой язык хуже пистолета. Я так резко разговаривала с ним и теперь сожалею об этом. Это все оттого, что Энди всегда гладил меня против шерсти, даже когда в доброе старое время бывал здесь с Рексом. Я считала, что он дурно влияет на Рекса и...
- Мистер Хольт, - прервал её инспектор, - вы можете вспомнить, когда Вильсон ушел отсюда?
- Да. Буквально через несколько минут после вас.
- Так. Теперь могу я узнать, оба вы весь день оставались в студии?
- Думаю, да... Нет, погодите минутку, я выходил на полчаса, просто подышать воздухом. В этой темной комнате слишком долго не просидишь. Я прошелся по улице до моста и обратно. Рут выходила отправить письма и доставить пачку контрольных отпечатков в палату общин. - Инспектор поднял бровь, и Филипп пояснил: - Когда членам парламента требуется эффектный портрет, они приходят сюда.
- Понимаю.
Инспектор вынул изо рта трубку и начал её набивать. Филипп ждал, что на него обрушится лавина вопросов о точном времени каждого сделанного им шага - так было с его алиби в ночь убийства Рекса, - но они не последовали. Казалось, Гайд не проявляет особого интереса к случившемуся, и потому его очередной вопрос оказался полной неожиданностью.
- Мистер Хольт, сегодня утром я вернул вам книгу стихов. Не могу ли я ещё раз взглянуть на нее?
- Конечно, - Филипп стал перебирать на столе кучу снимков и писем, нахмурился, выдвинул ящики - вновь без результатно, потом обратился за помощью к Рут. Та ответила ему дру жеской улыбкой и энергично приступила к поискам, заметив при этом Гайду:
- У меня самый неаккуратный начальник на свете. Клянусь, он когда-нибудь сунет не на место брюки и явится на работу без них.
- Ничего страшного, моя квартира неподалеку отсюда, - проворчал, оправдываясь, Филипп и продолжил поиски.
- Вы живете в этом доме, не так ли, сэр? - спросил Гайд.
- Да, моя квартира примыкает к студии. А соединяет их вот этот переход, - он указал на одну из дверей. - Очень удобно.
Рут прекратила поиски и сдалась.
- Ничего не понимаю, - сказала она, нахмурившись. - Не могла же она испариться! Я помню, как инспектор положил её здесь, на край стола...
Гайд позволил им поискать еще, затем, удовлетворенный, спокойно сказал:
- Не думаю, что вы найдете книгу, мистер Хольт. По правде говоря, она у меня здесь, с собой. - Он открыл портфель и достал оттуда книгу.
Рут и Филипп были поражены.
- Как, черт побери, она опять к вам попала?
- Из сумки капрала Вильсона.
- Из сумки?.. Вы хотите сказать, Энди взял книгу с моего стола?
- Может быть, если только вы сами её не отдали.
- Конечно не отдавал. Какого черта я стал бы это делать?
- Не знаю, сэр, - серьезно сказал Гайд. - А теперь я хо чу, чтобы вы внимательно подумали: был ли момент, когда он мог незаметно для вас взять со стола эту книгу?
- Нет... Не думаю. Мы все время были вместе.
- Мисс Сандерс не все время находилась здесь, сэр. Она весьма любезно проводила меня вниз к выходу. А где вы были в тот момент?
- Бог ты мой! И в самом деле, я на несколько секунд заглянул в лабораторию. Черт меня побери! Я всегда говорил, что Энди - жулик, но не думал...
Конец фразы заглушил телефонный звонок. Рут сняла трубку и повернулась к Гайду:
- Это вас, инспектор.
- Надеюсь, вы не будете возражать, - извинился инспектор. - Я предупредил, где меня можно найти, если срочно понадоблюсь.
Филипп понимающе кивнул, Рут передала Гайду трубку.
- Гайд у телефона. Да... продолжайте, сержант... Когда это было?.. понимаю... Он все ещё бредит?.. Верно!.. Нет, не делайте этого, оставайтесь с ним, а я буду держать связь с вами. Благодарю за звонок.
С задумчивым видом инспектор повесил трубку.
- Звонили из больницы. Энди Вильсон заговорил. Он в бреду, но кое в чем есть определенный смысл. Трудно сказать, где бред, а где правда.
- А что он сказал?
- Похоже, он обращается к вам, сэр. Он твердит:"-Филипп, уничтожь фотографию".
Наступило молчание, прерванное Рут, которая медленно повторила фразу:
- "Уничтожь фотографию"? Какую фотографию? У нас в студии тысячи фотографий. О какой из них он говорит?
Инспектор Гайд выжидал, продолжая внимательно наблюдать за Филиппом. У того мелькнула в глазах какая-то мысль.
- А не мог ли он говорить о фотографии Рейнольдса с женой, как вы считаете, инспектор?
- Вполне возможно, - согласился Гайд.
- Но теперь-то вы поверите, что такая фотография на самом деле существует? Или существовала?
Гайд промолчал.
- "Уничтожь фотографию", - протянул Филипп. - Все это прекрасно, старина Энди, но как это сделать, если у меня её нет?
Он начал мерить шагами комнату, а Гайд наблюдал за ним с нескрываемым интересом.
- Все-таки я вот что вам скажу: я много бы отдал, чтобы снова держать в руках эту фотографию.
Не прошло и суток, как он вспомнил эти слова.
.
ГЛАВА 4
На следующее утро на столе инспектора Гайда зазвонил телефон, и с другого конца линии донесся возбужденный голос Филиппа Хольта.
- Есть новости, инспектор! Мне надо кое-что вам рассказать.
- Я весь внимание. Слушаю вас...
- Этим утром моя секретарша задержалась с приходом на работу, и я сам просматривал почту. Там был большой конверт с моим адресом и лондонским почтовым штемпелем. Я сохранил его для вас.
- Очень хорошо. Продолжайте, сэр.
- Внутри конверта я обнаружил фотографию - портрет моего брата, точно такой же, как в витрине студии!
- Вашей собственной работы?
- Именно, инспектор! А когда пришла мисс Сандерс, мы долго ломали голову, пытаясь разгадать эту загадку, и в конце концов решили, что это, должно быть, просто шутка - кто-то вынул портрет из витрины и послал его по почте.
- Не сказал бы, что удачная, - протянул Гайд. - Фотография действительно была из витрины, мистер Хольт?
- В том-то и дело, инспектор, что портрет Рекса из витрины исчез, а на его месте висит фотография Шона Рейнольдса и его жены с аккордеоном!
Гайд долго молчал, переваривая услышанное, прежде чем что-то сказать.
- Действительно, очень странно...
- Надеюсь, вы сумеете выяснить, кто же они все-таки такие, возбужденно продолжал Филипп, - и тогда мы, наконец, сдвинемся с места.
- Я обязательно займусь этим, сэр. Сейчас же пришлю к вам человека за конвертом с фотографией. Он же осмотрит витрину.
- Прекрасно! Меня не будет все утро, но мисс Сандерс на месте.
- Могу я узнать, каковы ваши планы на сегодня?
Филипп несколько опешил от такого вопроса.
- Честно говоря, инспектор, я собирался отвлечься от дел и попробовать себя в роли сыщика, если вы не против. Вы сможете найти меня в Мейденхеде, в отеле "Королевский сокол", где я буду заниматься изучением книги регистрации гостей. Не возражаете?
Он едва сдерживал волнение, ожидая реакции инспектора. Но ответ Гайда был спокойным, с легким налетом иронии:
- Это свободная страна, сэр.
Филипп уже собирался повесить трубку, когда инспектор добавил:
- У меня единственный вопрос, мистер Хольт. Не можете вы или мисс Сандерс вспомнить, когда вы последний раз смотрели на витрину, - до того, как в ней кто-то похозяйничал?
- О... Я не уверен... Вы же знаете, как это бывает, когда каждый день видишь одно и то же-ни на что уже не обращаешь внимания...
- Совершенно верно. Скажите, чья это была идея - взглянуть на витрину. Ваша или мисс Сандерс?
Филипп ответил не задумываясь.
- Будь я проклят, совершенно не помню. Кажется, идею подала Рут.
* * *
Видимо, Филиппу Хольту повезло - когда он приехал в "Королевский сокол", управляющего Тэлбота не оказалось, иначе никто и не подумал бы дать ему копаться в книге регистрации. Миссис Кэртис и занудно тянула время, но её сопротивление в конце концов было сломлено.
- Я прошу помочь мне в очень важном деле, миссис Кэртис, - настаивал Филипп, мобилизовав все свое обаяние. - Мне нужны имена и адреса всех гостей, живших здесь в ту неделю, когда погиб мой брат.
- О, дорогой мой, это довольно необычно, не правда ли? Я хочу сказать... Ну, наверно, ничего плохого тут нет, но все-таки я не очень понимаю, зачем вам...
- Просто меня не удовлетворяет заключение властей, миссис Кэртис. Я наотрез отказываюсь верить, что мой брат покончил жизнь самоубийством! Я намерен копнуть глубже, ведь полиция спит на ходу.
- О, мне показалось, что инспектор Гайд такой очаровательный человек, настоящий джентльмен...
- В том-то и дело: он слишком джентльмен. Лучше бы он действовал решительнее! Сколько драгоценного времени он упустил, занимаясь в основном расспросами обо мне! А ему следовало бы интересоваться подлинными преступниками. Например, теми, кто средь бела дня стрелял вчера в Энди Вильсона.
- Стрелял в Энди Вильсона? - миссис Кэртис перепуганно заморгала. Боюсь, я вас не совсем понимаю.
- Разве вы не читали об этом в газетах, миссис Кэртис?
Покачав головой, она одарила его улыбкой, которая в её юные годы бесспорно была обольстительной, но теперь выглядела куда скромнее. Пришлось Филиппу пересказывать ей историю с покушением на Энди Вильсона, и закончил он словами:
- Я считаю, покушение на Вильсона как-то связано со смертью моего брата.
- О, Боже, какой ужас! И полиция тоже так считает?
- Понятия не имею, что считает полиция. Я устал от бесполезного ожидания, когда они начнут шевелиться. Вот почему я хочу сам провести небольшое расследование, - и он улыбнулся в надежде получить одобрение.
Видимо, ему это удалось. Во всяком случае, она согласилась разрешить просмотреть книгу регистрации.
- Ладно, мистер Хольт, но я должна сказать вам, что все гости, находившиеся здесь во время... в то время, мне лично хорошо знакомы. Кроме доктора Линдерхофа, конечно.
- О да, доктор из Гамбурга... Интересно, есть ли у меня шанс поговорить с ним?
Миссис Кэртис издала огорченный смешок.
- Только представьте себе! Доктор Линдерхоф выехал сегодня утром, после завтрака.
- Проклятие! - Чувствовалось, что Филипп хотел выразить ся покрепче, но не был уверен что хрупкие нервы миссис Кэртис выдержат. Он поспешно восстановил на своем лице любезнейшее выражение, а она, взмахнув ресницами, отправилась за книгой регистрации.
Затем она провела его в служебное помещение, где, по её словам, никто не будет ему мешать. Но, к досаде Филиппа, сама оставалась в комнате все время, пока он выписывал имена и адреса. Он задал множество вопросов о гостях отеля и уже приближался к концу списка, когда Альберт - тот самый мрачный официант, который давал показания, вошел с запиской для миссис Кэртис, и она покинула комнату.
Филипп воспользовался благоприятной ситуацией и, достав из портфеля миниатюрный японский фотоаппарат, торопливо сфотографировал страницы, которые могли, по его мнению, представлять интерес. Собираясь с этого начать, он боялся, что миссис Кэртис отнесется к этому неодобрительно и вообще откажет в его просьбе. А к тому времени, когда она вернулась, книга была снята на микропленку, а крохотный фотоаппарат спрятан.
Он собирал свои записи и благодарил миссис Кэртис за помощь, когда дверь в комнату без стука приоткрылась, и в щель наполовину просунулась высокая худая фигура.
- О, извини, Ванесса, я не знал, что у тебя гость, - медленная речь человека была невнятной и гнусавой.
- Заходи, Томас, - миссис Кэртис казалась взволнованной. - Войди и познакомься с мистером Филиппом Хольтом.
Фигура отделилась от двери и предстала взгляду Филиппа целиком.
- Мистер Хольт, - с каким-то нервным смешком сказала миссис Кэртис, разрешите представить вам моего брата Томаса Квейла.
Посмотреть на Томаса стоило. Он был на несколько дюймов выше сестры, а от чрезвычайной худобы казался ещё выше. У темно-синего костюма были излишне высокие лацканы и чрезвычайно узкие брюки. Всю эту поразительную картину венчали белая гвоздика в петлице и незажженная сигарета в белом мундштуке. В руках он держал маленькую белую собачку.
Филипп протянул руку и пожал мягкую, безвольную кисть, казалось, едва державшуюся на запястье.
- Очень рад. Ты сказала - Филипп Хольт? Тот самый? Не вашу ли великолепную выставку на Флит-стрит я имел удовольствие недавно видеть?
- О, она прошла довольно давно, - радостно откликнулся Филипп, понимая, что ему льстят.
- Но мне она очень запомнилась. Особенно клошары на фоне туманной Сены. И ещё ваши шекспировские снимки. Такие фотографии не скоро забудешь.
- Благодарю вас.
- Ужасная вещь произошла с вашим братом. Примите мои глубочайшие соболезнования. Представляю, как вы огорчены. Такой ужасный удар...
- Да, вы правы.
- Как я понял, вы считали, что он в это время был в Ирландии?
- Да, он сказал мне, что едет в Дублин.
Квейл погладил мягкую белой шкурку крохотной собачки, которую держал на руках, и задумчиво добавил:
- Какой странный случай...
Миссис Кэртис выглядела встревоженной.
- Томас, если ты не возражаешь...
- Не беспокойтесь, пожалуйста, - быстро отреагировал Филипп. - Я, почти закончил и уже убегаю.
Квейл широким жестом распахнул дверь, ожидая, когда Филипп соберет свои заметки и засунет их в портфель.
- Надеюсь, вскоре мы увидим вашу новую выставку, мистер Хольт? спросил Квейл.
- Боюсь, что не скоро. Мне все время подбрасывают работу рекламные агенства. А её не назовешь искусством с большой буквы. Увы, я нуждаюсь в деньгах.
- О, да, проклятая жизнь заставляет думать о деньгах. Как хорошо я вас понимаю!
- А вы тоже заняты в гостиничном бизнесе, - заинтересовался вдруг Филипп.
Квейл в притворном ужасе взмахнул безвольной рукой.
- Упаси Боже! Убирать за старыми чудаками грязную посуду и разносить грелки - это не для меня. Пусть уж Ванесса занимается такими делами. А я занят антиквариатом. У меня небольшое дельце в Брайтоне. Ничего особенного, однако помогает мне не умереть с голоду, не так ли, сестренка?
- Томас, ради всех святых, - запротестовала Ванесса Кэртис, а Филипп поспешно распрощался и вышел из комнаты. Он уже собирался покинуть отель, когда из-за стоки его окликнул Альберт, намекнув, что хотел бы сказать ему пару слов по секрету. Филипп кивнул и остановился у парадного входа, под жидая. Его взгляд упал на сиреневый "остин", стоявший у подъезда. "Машина Томаса Квейла? "- подумал он. Она выглядела подходящей для такой персоны. Филипп вышел, чтобы поближе рассмотреть машину. Тут его догнал запыхавшийся Альберт и протянул ключ от английского замка.
- Думаю, он принадлежал вашему брату, сэр.
- О, благодарю вас.
- Дора, наша служанка, нашла его в двадцать седьмом номере.
- Это, должно быть, ключ от моей квартиры. Я одолжил его Рексу, когда он приехал в отпуск. Удивляюсь, как полиция не нашла его, обыскивая комнату.
- Он завалился в щель между досками пола. Дора никогда бы на него не наткнулась, если бы не было решено заново отделать комнату после вашего... - Альберт смущенно умолк.
- Я это хорошо понимаю, - успокоил его Филипп.
Альберт продолжал топтаться на месте, отчищая чуть заметные пятнышки на капоте сиреневой машины. Филипп протянул ему чаевые, на которые тот явно рассчитывал, и с одобрением в голосе спросил:
- Это машина мистера Квейла?
- Нет, сэр, я не знаю, где он поставил свою машину, - Альберт огляделся. - А это машина миссис Кэртис.
Филипп поблагодарил и сел в "лянчу", чтобы вернуться назад, в Вестминстер. Обычно, сидя за рулем, он поругивал или одобрял действия водителей встречных машин, но сейчас, задумавшись, просто не замечал их. Его мысли сосредоточились на беседе с Ванессой Кэртис. Перебирая в памяти детали разгово ра, он понимал, что мало чего добился, и к тому же рухнули его надежды на встречу с доктором Линдерхофом.
Поставив в гараж "лянчу", он повернул за угол и, подойдя к парадному входу, вставил в замок ключ, который дал ему Альберт. Ключ не поворачивался, что-то в механизме заедало. Он вынул ключ, чтобы проверить, в чем тут дело, и в этот момент дверь открылась.
- Я увидела вас из окна, - сказала Рут. - К вам посетитель.
- Что-нибудь важное? У меня так много дел...
- Думаю, для этого посетителя вы время найдете, - заметила Рут, пока они поднимались по лестнице. - Вас ждет немецкий доктор - тот, что был в отеле, доктор Линдерхоф.
- Боже мой! - Филипп был потрясен. - Да, конечно, я приму его, Рут! Он не сказал, зачем пришел?
- Нет, - покачала она головой. - Похоже, он не в своей тарелке.
Доктор Линдерхоф нервно расхаживал по кабинету. Время от времени он останавливался и, близоруко щурясь, всматривался в многочисленные портреты и ландшафты, развешанные по стенам. Когда Филипп вошел в комнату, на лице доктора отразилось то ли облегчение, то ли ожидание чего-то. Такие лица встречаются в кабинете зубного врача: пациент идет на тяжкое испытание, зная, что ему станет легче, когда все кончится.
- Рад видеть вас, доктор! Я думал, вы уже вернулись в Германию.
- Мой самолет вылетает вечером, и я выкроил время посетить вас.
- Очень рад вас видеть. Чем могу быть полезен?
Линдерхоф выжидательно покосился на Рут, и та тактично вышла из кабинета. Доктор подождал, пока за ней закроется дверь.
- Я вам должен кое-что сказать, - произнес он, понизив голос. - Не смогу спокойно вернуться в Германию, пока не расскажу. Это касается вашего брата.
- Присаживайтесь, пожалуйста, - Филипп постарался подавить в своем голосе предательское волнение.
Линдерхоф нетерпеливо мотнул головой и глубоко вздохнул.
- Я не считаю, что ваш брат застрелился.
- Я такого же мнения, доктор. Но есть у вас что-то конкретное?
Линдерхоф снова тряхнул седой шевелюрой.
- Не знаю, что на самом деле произошло той ночью, но я уверен, это не было самоубийством. Знаете, временами я себя неважно чувствую, у меня язва, и она меня порою беспокоит, особенно ночами. Той ночью я вынужден был подняться и пройти по коридору в ванную. На мне были ночные туфли, а ковры в отеле очень толстые, поэтому меня никто не мог услышать. Вы помните, мистер Хольт, где в "Королевском соколе"на втором этаже находится ванная?
- Да. Рядом с двадцать седьмым номером.
- Верно. Рядом с комнатой, где спал ваш брат. Но он не спал, он ссорился. Я слышал сердитые голоса.
- Вы уверены, что голоса доносились из номера двадцать семь, а не какого-то другого?
- Уверен. С другой стороны ванной вообще нет комнаты.
Сердитые голоса доносились из двадцать седьмого номера!
- Вам не удалось услышать, о чем шла речь, доктор? Из-за чего был спор?
- Только кое-что. Но когда они повысили голос, я услышал, как ваш брат сказал:"-Я возвращаюсь в Лондон и не собираюсь торчать тут ни минуты с этой проклятой книгой". Вот что он сказал.
- Вы уверены? Вы уверены, что он произнес именно эти слова?
- О, да. Я слышал это совершенно отчетливо.
- А мужчина, с которым он ссорился, - что тот ответил?
- Это был не мужчина, мистер Хольт. - Линдерхоф замялся, его холодные голубые глаза беспокойно блеснули. - Голос был женский.
- Вы слышали, что она говорила?
- Она сказала:"-На вашем месте я бы подождала, даже если бы пришлось остаться здесь до конца недели". А ваш брат сердито закричал в ответ: "-Я не останусь здесь ни на день, и это окончательно!"
- Что произошло потом?
- Она, должно быть, упросила его говорить потише. Больше ничего не было слышно. Да я и не хотел. Нехорошо слушать... подслушивать. Я вернулся в свой номер, а утром был напуган страшной новостью, что ваш брат пустил себе пулю в лоб.
- А вы не слышали звука выстрела?
- Нет. Иначе я бы сообщил об этом полиции.
Филипп расхаживал по комнате, пытаясь решить, насколько достоверен рассказ этого явно неуравновешенного человека. Наконец он сказал:
- Не могу понять, почему вы не сообщили полиции об услышанном разговоре? Или я ошибаюсь, и ваши показания просто не попали в протокол следствия?
- Нет, я ничего им не сказал.
- Но почему же, доктор? Не потому ли, что не смогли узнать женщину по голосу?
Ответ Линдерхофа пригвоздил Филиппа к месту:
- Я узнал её. Это была миссис Кэртис.
- Миссис Кэртис? Хозяйка отеля?
- Да.
- Вы абсолютно уверены?
- Определенно. У неё голос... голосок, как у недовольного ребенка, его невозможно перепутать.
Филипп устремил проницательный взгляд на доктора. В нем росло убеждение, что тот говорил правду. И все же...
- Просто невероятно, доктор! Обладая такими важными уликами, вы идете ко мне, а не в полицию. Почему? Что, черт возьми, помешало вам рассказать все инспектору Гайду?
Маленький немец, казалось, пришел в полное замешательство. Он передернул плечами и пробормотал что-то непонятное на родном языке.
- Ладно, доктор. Только между нами. Даю слово, что об этом никто больше не узнает.
- Ну, хорошо. Это должно, как вы говорите, остаться между нами. Я не мог рассказать в полиции потому... потому, что хочу избежать в данный момент упоминания в прессе своего имени. Любой намек на скандал меня разорит. На следующей неделе я должен предстать перед врачебным трибуналом в Гамбурге. Против меня выдвинуты... определенные обвинения. Если дело обернется для меня плохо, я буду лишен возможности заниматься врачебной практикой.
- В чем же вас обвиняют?
- Сплошная ложь! - Линдерхоф запнулся, его лицо побагровело от гнева. - Ложь, состряпанная бездельниками, которые от нечего делать суют свой нос в чужие дела. Вам скучно будет выслушивать детали, но, уверяю вас, я восстановлю свое доброе имя. Я приехал В Англию, чтобы ни один немецкий газетчик не смог разыскать меня, и поэтому я не могу позволить себе быть замешанным в какие-то дела с вашей полицией. Как видите, положение у меня очень сложное.
- Вижу...
Это была странная история, но звучала она правдоподобно. Очевидно доктор выдержал нелегкую борьбу с собственной совестью, прежде чем решился на этот рассказ.
- Вы очень верно поступили, придя ко мне, доктор. Я высоко ценю ваш поступок.
- В самом деле? В таком случае не окажете ли мне ответную любезность?
- Безусловно, если смогу.
- Если вы воспользуетесь полученной от меня информацией, пожалуйста, не упоминайте моего имени в течение следующих нескольких дней. После того, как на той неделе мое дело закончится, мне все уже будет безразлично.
- Очень хорошо, доктор.
- Благодарю вас. До свидания и удачи вам!
- Благодарю и в свою очередь желаю вам, доктор, всяческого успеха.
Они пожали руки, и Филипп проводил Линдерхофа до двери. Когда он вернулся, Рут стояла посреди кабинета, глаза её возбужденно блестели.
- Вижу, вы подслушивали, - спокойно сказал Филипп.
Она озорно улыбнулась.
- В обязанности образцового секретаря, к вашему сведению, входит знать, чем занимается её начальник в рабочее время.
Филипп не был расположен к фривольной болтовне и уже собрался одернуть Рут, когда зазвонил телефон.
- Спасительный звонок! - усмехнулась Рут, а Филипп не смог подавить гримасу досады. Подняв трубку, она вновь стала образцовым секретарем. Фотостудия Хольта... Да... Кто говорит?.. Одну минутку. Это миссис Кэртис, она хочет поговорить с вами.
Филипп взял трубку.
- Миссис Кэртис? Это Филипп Хольт. Чем могу служить?
Рут внимательно наблюдала за ним. Вот он слегка нахмурил брови и ощупал карман.
- Да... Да, ключ у меня... Вы наверно правы, он действительно не подходит к моей двери... Хорошо, миссис Кэртис, я верну его вам... Нет-нет, если это важно, я лучше сам привезу его. Не составит никакого труда... Завтра я навещу вас в отеле. Да, миссис Кэртис, я настаиваю на этом. К тому же мне хотелось бы побеседовать с вами.
Жгучее любопытство пересилило у Рут угрызения совести. Она прошмыгнула в дверь, ведущую в квартиру Филиппа, и схватила отводную трубку в гостиной.
Послышался недовольный голос миссис Кэртис:
- О чем вы хотите говорить со мной, мистер Хольт? Утром я рассказала все, что вас интересовало.
- Я хочу поговорить о своем брате, миссис Кэртис.
- Но мы уже все обсудили...
- Да, и весьма подробно. Казалось, все выяснили. И все же мне кажется, вы кое о чем забыли.
- Я... я вас не понимаю.
- Разве, миссис Кэртис? Скажите, почему вы не упомянули, что были в номере Рекса той ночью, когда он погиб?
Несколько секунд на другом конце провода молчали. Потом Ванесса Кэртис разразилась шквалом бессвязных протестов. Филипп оборвал её излияния.
- Такие вопросы вряд ли стоит обсуждать по телефону. Завтра утром я приеду к вам.
- Нет! Не делайте этого... Только не в отель, не сюда.
- Почему же?
- Это... просто неподходящее место, вот и все. Давайте встретимся где-нибудь в другом месте. Например, в ресторане.
- В Мейденхеде?
- О нет. Где-нибудь поблизости, скажем, в Виндзоре. Там есть кафе, неподалеку от замка, называется "Выбор Хобсона". Вы его знаете?
- Найду. Когда мы встретимся?
- О, Боже! В одиннадцать вас устроит?
- Вполне, миссис Кэртис, - сказал он мрачно и положил трубку.
Рут стремглав помчалась обратно. Филипп строго взглянул на нее.
Он должен был признать, что ему повезло с секретарем, хотя Рут вела себя нахально и порою его раздражала. Она умело справлялась с канцелярской работой и проявила известные способности, освободив его от сравнительно несложной работы по ретушированию и обработке снимков. Иногда она сопровождала его в деловых поездках, оказавшись полезным помошником, и хотя их связывали строго деловые отношения, он не мог отрицать, что её внешность радовала глаз, а её общество доставляло удовольствие.
Он уже собирался прочитать ей мораль, но, взглянув на нее, смягчился. В это время в дверь позвонили. Нахмурившись, он произнес тоном не слишком суровым, но достаточно сухим, чтобы испортить ей настроение:
- Мистер Хольт, - прервал её инспектор, - вы можете вспомнить, когда Вильсон ушел отсюда?
- Да. Буквально через несколько минут после вас.
- Так. Теперь могу я узнать, оба вы весь день оставались в студии?
- Думаю, да... Нет, погодите минутку, я выходил на полчаса, просто подышать воздухом. В этой темной комнате слишком долго не просидишь. Я прошелся по улице до моста и обратно. Рут выходила отправить письма и доставить пачку контрольных отпечатков в палату общин. - Инспектор поднял бровь, и Филипп пояснил: - Когда членам парламента требуется эффектный портрет, они приходят сюда.
- Понимаю.
Инспектор вынул изо рта трубку и начал её набивать. Филипп ждал, что на него обрушится лавина вопросов о точном времени каждого сделанного им шага - так было с его алиби в ночь убийства Рекса, - но они не последовали. Казалось, Гайд не проявляет особого интереса к случившемуся, и потому его очередной вопрос оказался полной неожиданностью.
- Мистер Хольт, сегодня утром я вернул вам книгу стихов. Не могу ли я ещё раз взглянуть на нее?
- Конечно, - Филипп стал перебирать на столе кучу снимков и писем, нахмурился, выдвинул ящики - вновь без результатно, потом обратился за помощью к Рут. Та ответила ему дру жеской улыбкой и энергично приступила к поискам, заметив при этом Гайду:
- У меня самый неаккуратный начальник на свете. Клянусь, он когда-нибудь сунет не на место брюки и явится на работу без них.
- Ничего страшного, моя квартира неподалеку отсюда, - проворчал, оправдываясь, Филипп и продолжил поиски.
- Вы живете в этом доме, не так ли, сэр? - спросил Гайд.
- Да, моя квартира примыкает к студии. А соединяет их вот этот переход, - он указал на одну из дверей. - Очень удобно.
Рут прекратила поиски и сдалась.
- Ничего не понимаю, - сказала она, нахмурившись. - Не могла же она испариться! Я помню, как инспектор положил её здесь, на край стола...
Гайд позволил им поискать еще, затем, удовлетворенный, спокойно сказал:
- Не думаю, что вы найдете книгу, мистер Хольт. По правде говоря, она у меня здесь, с собой. - Он открыл портфель и достал оттуда книгу.
Рут и Филипп были поражены.
- Как, черт побери, она опять к вам попала?
- Из сумки капрала Вильсона.
- Из сумки?.. Вы хотите сказать, Энди взял книгу с моего стола?
- Может быть, если только вы сами её не отдали.
- Конечно не отдавал. Какого черта я стал бы это делать?
- Не знаю, сэр, - серьезно сказал Гайд. - А теперь я хо чу, чтобы вы внимательно подумали: был ли момент, когда он мог незаметно для вас взять со стола эту книгу?
- Нет... Не думаю. Мы все время были вместе.
- Мисс Сандерс не все время находилась здесь, сэр. Она весьма любезно проводила меня вниз к выходу. А где вы были в тот момент?
- Бог ты мой! И в самом деле, я на несколько секунд заглянул в лабораторию. Черт меня побери! Я всегда говорил, что Энди - жулик, но не думал...
Конец фразы заглушил телефонный звонок. Рут сняла трубку и повернулась к Гайду:
- Это вас, инспектор.
- Надеюсь, вы не будете возражать, - извинился инспектор. - Я предупредил, где меня можно найти, если срочно понадоблюсь.
Филипп понимающе кивнул, Рут передала Гайду трубку.
- Гайд у телефона. Да... продолжайте, сержант... Когда это было?.. понимаю... Он все ещё бредит?.. Верно!.. Нет, не делайте этого, оставайтесь с ним, а я буду держать связь с вами. Благодарю за звонок.
С задумчивым видом инспектор повесил трубку.
- Звонили из больницы. Энди Вильсон заговорил. Он в бреду, но кое в чем есть определенный смысл. Трудно сказать, где бред, а где правда.
- А что он сказал?
- Похоже, он обращается к вам, сэр. Он твердит:"-Филипп, уничтожь фотографию".
Наступило молчание, прерванное Рут, которая медленно повторила фразу:
- "Уничтожь фотографию"? Какую фотографию? У нас в студии тысячи фотографий. О какой из них он говорит?
Инспектор Гайд выжидал, продолжая внимательно наблюдать за Филиппом. У того мелькнула в глазах какая-то мысль.
- А не мог ли он говорить о фотографии Рейнольдса с женой, как вы считаете, инспектор?
- Вполне возможно, - согласился Гайд.
- Но теперь-то вы поверите, что такая фотография на самом деле существует? Или существовала?
Гайд промолчал.
- "Уничтожь фотографию", - протянул Филипп. - Все это прекрасно, старина Энди, но как это сделать, если у меня её нет?
Он начал мерить шагами комнату, а Гайд наблюдал за ним с нескрываемым интересом.
- Все-таки я вот что вам скажу: я много бы отдал, чтобы снова держать в руках эту фотографию.
Не прошло и суток, как он вспомнил эти слова.
.
ГЛАВА 4
На следующее утро на столе инспектора Гайда зазвонил телефон, и с другого конца линии донесся возбужденный голос Филиппа Хольта.
- Есть новости, инспектор! Мне надо кое-что вам рассказать.
- Я весь внимание. Слушаю вас...
- Этим утром моя секретарша задержалась с приходом на работу, и я сам просматривал почту. Там был большой конверт с моим адресом и лондонским почтовым штемпелем. Я сохранил его для вас.
- Очень хорошо. Продолжайте, сэр.
- Внутри конверта я обнаружил фотографию - портрет моего брата, точно такой же, как в витрине студии!
- Вашей собственной работы?
- Именно, инспектор! А когда пришла мисс Сандерс, мы долго ломали голову, пытаясь разгадать эту загадку, и в конце концов решили, что это, должно быть, просто шутка - кто-то вынул портрет из витрины и послал его по почте.
- Не сказал бы, что удачная, - протянул Гайд. - Фотография действительно была из витрины, мистер Хольт?
- В том-то и дело, инспектор, что портрет Рекса из витрины исчез, а на его месте висит фотография Шона Рейнольдса и его жены с аккордеоном!
Гайд долго молчал, переваривая услышанное, прежде чем что-то сказать.
- Действительно, очень странно...
- Надеюсь, вы сумеете выяснить, кто же они все-таки такие, возбужденно продолжал Филипп, - и тогда мы, наконец, сдвинемся с места.
- Я обязательно займусь этим, сэр. Сейчас же пришлю к вам человека за конвертом с фотографией. Он же осмотрит витрину.
- Прекрасно! Меня не будет все утро, но мисс Сандерс на месте.
- Могу я узнать, каковы ваши планы на сегодня?
Филипп несколько опешил от такого вопроса.
- Честно говоря, инспектор, я собирался отвлечься от дел и попробовать себя в роли сыщика, если вы не против. Вы сможете найти меня в Мейденхеде, в отеле "Королевский сокол", где я буду заниматься изучением книги регистрации гостей. Не возражаете?
Он едва сдерживал волнение, ожидая реакции инспектора. Но ответ Гайда был спокойным, с легким налетом иронии:
- Это свободная страна, сэр.
Филипп уже собирался повесить трубку, когда инспектор добавил:
- У меня единственный вопрос, мистер Хольт. Не можете вы или мисс Сандерс вспомнить, когда вы последний раз смотрели на витрину, - до того, как в ней кто-то похозяйничал?
- О... Я не уверен... Вы же знаете, как это бывает, когда каждый день видишь одно и то же-ни на что уже не обращаешь внимания...
- Совершенно верно. Скажите, чья это была идея - взглянуть на витрину. Ваша или мисс Сандерс?
Филипп ответил не задумываясь.
- Будь я проклят, совершенно не помню. Кажется, идею подала Рут.
* * *
Видимо, Филиппу Хольту повезло - когда он приехал в "Королевский сокол", управляющего Тэлбота не оказалось, иначе никто и не подумал бы дать ему копаться в книге регистрации. Миссис Кэртис и занудно тянула время, но её сопротивление в конце концов было сломлено.
- Я прошу помочь мне в очень важном деле, миссис Кэртис, - настаивал Филипп, мобилизовав все свое обаяние. - Мне нужны имена и адреса всех гостей, живших здесь в ту неделю, когда погиб мой брат.
- О, дорогой мой, это довольно необычно, не правда ли? Я хочу сказать... Ну, наверно, ничего плохого тут нет, но все-таки я не очень понимаю, зачем вам...
- Просто меня не удовлетворяет заключение властей, миссис Кэртис. Я наотрез отказываюсь верить, что мой брат покончил жизнь самоубийством! Я намерен копнуть глубже, ведь полиция спит на ходу.
- О, мне показалось, что инспектор Гайд такой очаровательный человек, настоящий джентльмен...
- В том-то и дело: он слишком джентльмен. Лучше бы он действовал решительнее! Сколько драгоценного времени он упустил, занимаясь в основном расспросами обо мне! А ему следовало бы интересоваться подлинными преступниками. Например, теми, кто средь бела дня стрелял вчера в Энди Вильсона.
- Стрелял в Энди Вильсона? - миссис Кэртис перепуганно заморгала. Боюсь, я вас не совсем понимаю.
- Разве вы не читали об этом в газетах, миссис Кэртис?
Покачав головой, она одарила его улыбкой, которая в её юные годы бесспорно была обольстительной, но теперь выглядела куда скромнее. Пришлось Филиппу пересказывать ей историю с покушением на Энди Вильсона, и закончил он словами:
- Я считаю, покушение на Вильсона как-то связано со смертью моего брата.
- О, Боже, какой ужас! И полиция тоже так считает?
- Понятия не имею, что считает полиция. Я устал от бесполезного ожидания, когда они начнут шевелиться. Вот почему я хочу сам провести небольшое расследование, - и он улыбнулся в надежде получить одобрение.
Видимо, ему это удалось. Во всяком случае, она согласилась разрешить просмотреть книгу регистрации.
- Ладно, мистер Хольт, но я должна сказать вам, что все гости, находившиеся здесь во время... в то время, мне лично хорошо знакомы. Кроме доктора Линдерхофа, конечно.
- О да, доктор из Гамбурга... Интересно, есть ли у меня шанс поговорить с ним?
Миссис Кэртис издала огорченный смешок.
- Только представьте себе! Доктор Линдерхоф выехал сегодня утром, после завтрака.
- Проклятие! - Чувствовалось, что Филипп хотел выразить ся покрепче, но не был уверен что хрупкие нервы миссис Кэртис выдержат. Он поспешно восстановил на своем лице любезнейшее выражение, а она, взмахнув ресницами, отправилась за книгой регистрации.
Затем она провела его в служебное помещение, где, по её словам, никто не будет ему мешать. Но, к досаде Филиппа, сама оставалась в комнате все время, пока он выписывал имена и адреса. Он задал множество вопросов о гостях отеля и уже приближался к концу списка, когда Альберт - тот самый мрачный официант, который давал показания, вошел с запиской для миссис Кэртис, и она покинула комнату.
Филипп воспользовался благоприятной ситуацией и, достав из портфеля миниатюрный японский фотоаппарат, торопливо сфотографировал страницы, которые могли, по его мнению, представлять интерес. Собираясь с этого начать, он боялся, что миссис Кэртис отнесется к этому неодобрительно и вообще откажет в его просьбе. А к тому времени, когда она вернулась, книга была снята на микропленку, а крохотный фотоаппарат спрятан.
Он собирал свои записи и благодарил миссис Кэртис за помощь, когда дверь в комнату без стука приоткрылась, и в щель наполовину просунулась высокая худая фигура.
- О, извини, Ванесса, я не знал, что у тебя гость, - медленная речь человека была невнятной и гнусавой.
- Заходи, Томас, - миссис Кэртис казалась взволнованной. - Войди и познакомься с мистером Филиппом Хольтом.
Фигура отделилась от двери и предстала взгляду Филиппа целиком.
- Мистер Хольт, - с каким-то нервным смешком сказала миссис Кэртис, разрешите представить вам моего брата Томаса Квейла.
Посмотреть на Томаса стоило. Он был на несколько дюймов выше сестры, а от чрезвычайной худобы казался ещё выше. У темно-синего костюма были излишне высокие лацканы и чрезвычайно узкие брюки. Всю эту поразительную картину венчали белая гвоздика в петлице и незажженная сигарета в белом мундштуке. В руках он держал маленькую белую собачку.
Филипп протянул руку и пожал мягкую, безвольную кисть, казалось, едва державшуюся на запястье.
- Очень рад. Ты сказала - Филипп Хольт? Тот самый? Не вашу ли великолепную выставку на Флит-стрит я имел удовольствие недавно видеть?
- О, она прошла довольно давно, - радостно откликнулся Филипп, понимая, что ему льстят.
- Но мне она очень запомнилась. Особенно клошары на фоне туманной Сены. И ещё ваши шекспировские снимки. Такие фотографии не скоро забудешь.
- Благодарю вас.
- Ужасная вещь произошла с вашим братом. Примите мои глубочайшие соболезнования. Представляю, как вы огорчены. Такой ужасный удар...
- Да, вы правы.
- Как я понял, вы считали, что он в это время был в Ирландии?
- Да, он сказал мне, что едет в Дублин.
Квейл погладил мягкую белой шкурку крохотной собачки, которую держал на руках, и задумчиво добавил:
- Какой странный случай...
Миссис Кэртис выглядела встревоженной.
- Томас, если ты не возражаешь...
- Не беспокойтесь, пожалуйста, - быстро отреагировал Филипп. - Я, почти закончил и уже убегаю.
Квейл широким жестом распахнул дверь, ожидая, когда Филипп соберет свои заметки и засунет их в портфель.
- Надеюсь, вскоре мы увидим вашу новую выставку, мистер Хольт? спросил Квейл.
- Боюсь, что не скоро. Мне все время подбрасывают работу рекламные агенства. А её не назовешь искусством с большой буквы. Увы, я нуждаюсь в деньгах.
- О, да, проклятая жизнь заставляет думать о деньгах. Как хорошо я вас понимаю!
- А вы тоже заняты в гостиничном бизнесе, - заинтересовался вдруг Филипп.
Квейл в притворном ужасе взмахнул безвольной рукой.
- Упаси Боже! Убирать за старыми чудаками грязную посуду и разносить грелки - это не для меня. Пусть уж Ванесса занимается такими делами. А я занят антиквариатом. У меня небольшое дельце в Брайтоне. Ничего особенного, однако помогает мне не умереть с голоду, не так ли, сестренка?
- Томас, ради всех святых, - запротестовала Ванесса Кэртис, а Филипп поспешно распрощался и вышел из комнаты. Он уже собирался покинуть отель, когда из-за стоки его окликнул Альберт, намекнув, что хотел бы сказать ему пару слов по секрету. Филипп кивнул и остановился у парадного входа, под жидая. Его взгляд упал на сиреневый "остин", стоявший у подъезда. "Машина Томаса Квейла? "- подумал он. Она выглядела подходящей для такой персоны. Филипп вышел, чтобы поближе рассмотреть машину. Тут его догнал запыхавшийся Альберт и протянул ключ от английского замка.
- Думаю, он принадлежал вашему брату, сэр.
- О, благодарю вас.
- Дора, наша служанка, нашла его в двадцать седьмом номере.
- Это, должно быть, ключ от моей квартиры. Я одолжил его Рексу, когда он приехал в отпуск. Удивляюсь, как полиция не нашла его, обыскивая комнату.
- Он завалился в щель между досками пола. Дора никогда бы на него не наткнулась, если бы не было решено заново отделать комнату после вашего... - Альберт смущенно умолк.
- Я это хорошо понимаю, - успокоил его Филипп.
Альберт продолжал топтаться на месте, отчищая чуть заметные пятнышки на капоте сиреневой машины. Филипп протянул ему чаевые, на которые тот явно рассчитывал, и с одобрением в голосе спросил:
- Это машина мистера Квейла?
- Нет, сэр, я не знаю, где он поставил свою машину, - Альберт огляделся. - А это машина миссис Кэртис.
Филипп поблагодарил и сел в "лянчу", чтобы вернуться назад, в Вестминстер. Обычно, сидя за рулем, он поругивал или одобрял действия водителей встречных машин, но сейчас, задумавшись, просто не замечал их. Его мысли сосредоточились на беседе с Ванессой Кэртис. Перебирая в памяти детали разгово ра, он понимал, что мало чего добился, и к тому же рухнули его надежды на встречу с доктором Линдерхофом.
Поставив в гараж "лянчу", он повернул за угол и, подойдя к парадному входу, вставил в замок ключ, который дал ему Альберт. Ключ не поворачивался, что-то в механизме заедало. Он вынул ключ, чтобы проверить, в чем тут дело, и в этот момент дверь открылась.
- Я увидела вас из окна, - сказала Рут. - К вам посетитель.
- Что-нибудь важное? У меня так много дел...
- Думаю, для этого посетителя вы время найдете, - заметила Рут, пока они поднимались по лестнице. - Вас ждет немецкий доктор - тот, что был в отеле, доктор Линдерхоф.
- Боже мой! - Филипп был потрясен. - Да, конечно, я приму его, Рут! Он не сказал, зачем пришел?
- Нет, - покачала она головой. - Похоже, он не в своей тарелке.
Доктор Линдерхоф нервно расхаживал по кабинету. Время от времени он останавливался и, близоруко щурясь, всматривался в многочисленные портреты и ландшафты, развешанные по стенам. Когда Филипп вошел в комнату, на лице доктора отразилось то ли облегчение, то ли ожидание чего-то. Такие лица встречаются в кабинете зубного врача: пациент идет на тяжкое испытание, зная, что ему станет легче, когда все кончится.
- Рад видеть вас, доктор! Я думал, вы уже вернулись в Германию.
- Мой самолет вылетает вечером, и я выкроил время посетить вас.
- Очень рад вас видеть. Чем могу быть полезен?
Линдерхоф выжидательно покосился на Рут, и та тактично вышла из кабинета. Доктор подождал, пока за ней закроется дверь.
- Я вам должен кое-что сказать, - произнес он, понизив голос. - Не смогу спокойно вернуться в Германию, пока не расскажу. Это касается вашего брата.
- Присаживайтесь, пожалуйста, - Филипп постарался подавить в своем голосе предательское волнение.
Линдерхоф нетерпеливо мотнул головой и глубоко вздохнул.
- Я не считаю, что ваш брат застрелился.
- Я такого же мнения, доктор. Но есть у вас что-то конкретное?
Линдерхоф снова тряхнул седой шевелюрой.
- Не знаю, что на самом деле произошло той ночью, но я уверен, это не было самоубийством. Знаете, временами я себя неважно чувствую, у меня язва, и она меня порою беспокоит, особенно ночами. Той ночью я вынужден был подняться и пройти по коридору в ванную. На мне были ночные туфли, а ковры в отеле очень толстые, поэтому меня никто не мог услышать. Вы помните, мистер Хольт, где в "Королевском соколе"на втором этаже находится ванная?
- Да. Рядом с двадцать седьмым номером.
- Верно. Рядом с комнатой, где спал ваш брат. Но он не спал, он ссорился. Я слышал сердитые голоса.
- Вы уверены, что голоса доносились из номера двадцать семь, а не какого-то другого?
- Уверен. С другой стороны ванной вообще нет комнаты.
Сердитые голоса доносились из двадцать седьмого номера!
- Вам не удалось услышать, о чем шла речь, доктор? Из-за чего был спор?
- Только кое-что. Но когда они повысили голос, я услышал, как ваш брат сказал:"-Я возвращаюсь в Лондон и не собираюсь торчать тут ни минуты с этой проклятой книгой". Вот что он сказал.
- Вы уверены? Вы уверены, что он произнес именно эти слова?
- О, да. Я слышал это совершенно отчетливо.
- А мужчина, с которым он ссорился, - что тот ответил?
- Это был не мужчина, мистер Хольт. - Линдерхоф замялся, его холодные голубые глаза беспокойно блеснули. - Голос был женский.
- Вы слышали, что она говорила?
- Она сказала:"-На вашем месте я бы подождала, даже если бы пришлось остаться здесь до конца недели". А ваш брат сердито закричал в ответ: "-Я не останусь здесь ни на день, и это окончательно!"
- Что произошло потом?
- Она, должно быть, упросила его говорить потише. Больше ничего не было слышно. Да я и не хотел. Нехорошо слушать... подслушивать. Я вернулся в свой номер, а утром был напуган страшной новостью, что ваш брат пустил себе пулю в лоб.
- А вы не слышали звука выстрела?
- Нет. Иначе я бы сообщил об этом полиции.
Филипп расхаживал по комнате, пытаясь решить, насколько достоверен рассказ этого явно неуравновешенного человека. Наконец он сказал:
- Не могу понять, почему вы не сообщили полиции об услышанном разговоре? Или я ошибаюсь, и ваши показания просто не попали в протокол следствия?
- Нет, я ничего им не сказал.
- Но почему же, доктор? Не потому ли, что не смогли узнать женщину по голосу?
Ответ Линдерхофа пригвоздил Филиппа к месту:
- Я узнал её. Это была миссис Кэртис.
- Миссис Кэртис? Хозяйка отеля?
- Да.
- Вы абсолютно уверены?
- Определенно. У неё голос... голосок, как у недовольного ребенка, его невозможно перепутать.
Филипп устремил проницательный взгляд на доктора. В нем росло убеждение, что тот говорил правду. И все же...
- Просто невероятно, доктор! Обладая такими важными уликами, вы идете ко мне, а не в полицию. Почему? Что, черт возьми, помешало вам рассказать все инспектору Гайду?
Маленький немец, казалось, пришел в полное замешательство. Он передернул плечами и пробормотал что-то непонятное на родном языке.
- Ладно, доктор. Только между нами. Даю слово, что об этом никто больше не узнает.
- Ну, хорошо. Это должно, как вы говорите, остаться между нами. Я не мог рассказать в полиции потому... потому, что хочу избежать в данный момент упоминания в прессе своего имени. Любой намек на скандал меня разорит. На следующей неделе я должен предстать перед врачебным трибуналом в Гамбурге. Против меня выдвинуты... определенные обвинения. Если дело обернется для меня плохо, я буду лишен возможности заниматься врачебной практикой.
- В чем же вас обвиняют?
- Сплошная ложь! - Линдерхоф запнулся, его лицо побагровело от гнева. - Ложь, состряпанная бездельниками, которые от нечего делать суют свой нос в чужие дела. Вам скучно будет выслушивать детали, но, уверяю вас, я восстановлю свое доброе имя. Я приехал В Англию, чтобы ни один немецкий газетчик не смог разыскать меня, и поэтому я не могу позволить себе быть замешанным в какие-то дела с вашей полицией. Как видите, положение у меня очень сложное.
- Вижу...
Это была странная история, но звучала она правдоподобно. Очевидно доктор выдержал нелегкую борьбу с собственной совестью, прежде чем решился на этот рассказ.
- Вы очень верно поступили, придя ко мне, доктор. Я высоко ценю ваш поступок.
- В самом деле? В таком случае не окажете ли мне ответную любезность?
- Безусловно, если смогу.
- Если вы воспользуетесь полученной от меня информацией, пожалуйста, не упоминайте моего имени в течение следующих нескольких дней. После того, как на той неделе мое дело закончится, мне все уже будет безразлично.
- Очень хорошо, доктор.
- Благодарю вас. До свидания и удачи вам!
- Благодарю и в свою очередь желаю вам, доктор, всяческого успеха.
Они пожали руки, и Филипп проводил Линдерхофа до двери. Когда он вернулся, Рут стояла посреди кабинета, глаза её возбужденно блестели.
- Вижу, вы подслушивали, - спокойно сказал Филипп.
Она озорно улыбнулась.
- В обязанности образцового секретаря, к вашему сведению, входит знать, чем занимается её начальник в рабочее время.
Филипп не был расположен к фривольной болтовне и уже собрался одернуть Рут, когда зазвонил телефон.
- Спасительный звонок! - усмехнулась Рут, а Филипп не смог подавить гримасу досады. Подняв трубку, она вновь стала образцовым секретарем. Фотостудия Хольта... Да... Кто говорит?.. Одну минутку. Это миссис Кэртис, она хочет поговорить с вами.
Филипп взял трубку.
- Миссис Кэртис? Это Филипп Хольт. Чем могу служить?
Рут внимательно наблюдала за ним. Вот он слегка нахмурил брови и ощупал карман.
- Да... Да, ключ у меня... Вы наверно правы, он действительно не подходит к моей двери... Хорошо, миссис Кэртис, я верну его вам... Нет-нет, если это важно, я лучше сам привезу его. Не составит никакого труда... Завтра я навещу вас в отеле. Да, миссис Кэртис, я настаиваю на этом. К тому же мне хотелось бы побеседовать с вами.
Жгучее любопытство пересилило у Рут угрызения совести. Она прошмыгнула в дверь, ведущую в квартиру Филиппа, и схватила отводную трубку в гостиной.
Послышался недовольный голос миссис Кэртис:
- О чем вы хотите говорить со мной, мистер Хольт? Утром я рассказала все, что вас интересовало.
- Я хочу поговорить о своем брате, миссис Кэртис.
- Но мы уже все обсудили...
- Да, и весьма подробно. Казалось, все выяснили. И все же мне кажется, вы кое о чем забыли.
- Я... я вас не понимаю.
- Разве, миссис Кэртис? Скажите, почему вы не упомянули, что были в номере Рекса той ночью, когда он погиб?
Несколько секунд на другом конце провода молчали. Потом Ванесса Кэртис разразилась шквалом бессвязных протестов. Филипп оборвал её излияния.
- Такие вопросы вряд ли стоит обсуждать по телефону. Завтра утром я приеду к вам.
- Нет! Не делайте этого... Только не в отель, не сюда.
- Почему же?
- Это... просто неподходящее место, вот и все. Давайте встретимся где-нибудь в другом месте. Например, в ресторане.
- В Мейденхеде?
- О нет. Где-нибудь поблизости, скажем, в Виндзоре. Там есть кафе, неподалеку от замка, называется "Выбор Хобсона". Вы его знаете?
- Найду. Когда мы встретимся?
- О, Боже! В одиннадцать вас устроит?
- Вполне, миссис Кэртис, - сказал он мрачно и положил трубку.
Рут стремглав помчалась обратно. Филипп строго взглянул на нее.
Он должен был признать, что ему повезло с секретарем, хотя Рут вела себя нахально и порою его раздражала. Она умело справлялась с канцелярской работой и проявила известные способности, освободив его от сравнительно несложной работы по ретушированию и обработке снимков. Иногда она сопровождала его в деловых поездках, оказавшись полезным помошником, и хотя их связывали строго деловые отношения, он не мог отрицать, что её внешность радовала глаз, а её общество доставляло удовольствие.
Он уже собирался прочитать ей мораль, но, взглянув на нее, смягчился. В это время в дверь позвонили. Нахмурившись, он произнес тоном не слишком суровым, но достаточно сухим, чтобы испортить ей настроение: