Страница:
Проходит неделя — программа опять не работает. Еще больший удар. Но наши удивительные партнеры слезно просят нас заверить клиентов, что через две недели уж точно все заработает. Мы опять попадаемся на этот крючок: затормозить все или же, наоборот, продолжать двигаться вперед? Логика подсказывала, что нужно продолжать двигаться вперед.
Мы понимали, что рынок для этого продукта — весь мир, включая Европу, Америку и Японию. В тот момент в нашей стране не было достаточно мощных компьютерных сетей, да и самих компьютеров было не так уж много. Ради нашей главной задачи — апробирования объединения людей по всему миру — мы готовы были идти на жертвы.
До презентации в Нью-Йорке оставалось 4,5 недели. Мы провели еще одно телефонное совещание с этими негодяями-программистами, по-другому назвать их не могу, и поставили перед ними один-единственный вопрос. Мы поняли, что в России они нас уже сильно подвели, но мы еще не делали массовых продаж в Америке и Германии. Мы задали, как нам казалось, последний категорический вопрос: «Сможете ли вы гарантировать нам, что 24 сентября на презентации в Нью-Йорке все это будет работать как часы?» «Да, сможем! — ответили наши злодеи. — Только заплатите нам еще больше денег!» Мы понимали, что это уже похоже на выкручивание рук, на какой-то рэкет, но обратного пути не было, нам нужно было провести и закончить эксперимент. Мы заплатили им еще.
Я уже сел готовить нью-йоркскую презентацию. Карен Шахназаров, Юра Добрунов, Юрий Рахубин составили костяк нашей американской команды. Удивительные ребята, каждый по-своему ярчайшая личность, о каждом можно написать книгу. Все вместе мы были непобедимой командой!
Молодые, дерзкие, целеустремленные, мы излучали мощную энергию успеха. Несмотря на то что реклама проекта была размещена во множестве американских газет, журналов, шла по радио, были расклеены тысячи плакатов, каждый из нас еще и раздавал флаеры, когда ездил в общественном транспорте.
Карен Шахназаров жил в Нью-Джерси и каждый день на метро ездил в Нью-Йорк. В момент страшных пробок метро там самый быстрый транспорт. У него была норма: каждый день раздать по 100 флаеров — 50 с утра и 50 вечером, на обратном пути. Эту норму ему никто не ставил, никто его не уговаривал и не мотивировал.
По профессии он адвокат очень высокой квалификации. Представляете, сколько стоит рабочее время адвоката в США? А он выполнял работу, можно сказать, обычного промоутера. Его замечательная супруга Марина, яркая высокообразованная девушка, тоже всем сердцем полюбила наш проект и тоже помогала нам от всей души. Мы, наши друзья и наши семьи — все стали фанатами HOP-GO. Мы так зажглись идеей объединить мир, изменить его в лучшую сторону, что работали с утра до ночи.
И вот наступает день долгожданной презентации. Я купил себе в дорогом магазине новый костюм, ребята тоже надевают свои лучшие костюмы — мы стараемся выглядеть на все сто. Карен — переводчик-синхронист от бога — никому не доверяет перевод, чтобы чего не напутали. Собралось более 400 человек, что было просто великолепно. Поверьте мне на слово, в Нью-Йорке, этом самом скоростном по ритму жизни городе в мире, собрать 400 человек на презентацию требует колоссальных, выдающихся усилий. Мы начинаем выступать и рассказывать о нашем проекте. Аудитория, вначале довольно прохладно встретившая нас, к концу совершенно расслабилась и вместе с нами скандировала: «Хоп-гоу! Хоп-гоу!»
Все получилось очень удачно. Мы сидели практически до утра, потому что ребята, приехавшие из других штатов, не хотели разъезжаться, и каждый из них старался узнать как можно больше об этом проекте. И вот опять настало утро, мы с нетерпением включаем компьютер, ждем…
Игра не идет…
Представьте себе, что вы только что наступили на грабли и эти грабли со страшной силой врезали вам по лбу. У вас кровоподтек, шишка, страшная боль, но только вы увлеклись интересной работой и забыли про нее, как эти же грабли с удвоенной силой снова бьют вас по самому больному месту! Таким было мое состояние.
Произошло это не потому, что мы идиоты или дураки, которые не понимали, что наши контрпартнеры не держат слово. Мы просто уже не могли остановиться. С одной стороны, нам нужно было делать исследования, нам нужно было работать, нам нужно было собирать данные для продвижения пути главного проекта «Эдельстар». А с другой стороны, нанять новых программистов в том момент не предоставлялось никакой возможности, потому что старые были уже в теме около года. Чтобы передать новым людям весь объем информации нужен был не один месяц, а время было для нас дороже всего. Поэтому нам ничего не оставалось, как утереть слезы, стерпеть боль и идти дальше.
Действительно, быть исследователем, первооткрывателем, разведчиком очень больно. Вы знаете, как рискуют жизнью пилоты экспериментальных самолетов? Многие из них платят своей жизнью, чтобы потом пассажиры чувствовали себя в безопасности и комфорте. Больно, тяжело, но что поделаешь — подготовка большого проекта требует жертв.
И мы не раскисаем, а принимаем предложение открыть еще один офис — на другом конце Америки, в Сан-Франциско. Чтобы досконально изучить эту страну, чтобы готовить плац-старт сразу с двух побережий. За офис в Нью-Йорке я не волновался. Он работал как часы и нам оставалось только ждать, когда программисты все же исправят программу.
Руководителем офиса в Калифорнии был яркий, интересный, никогда не устающий Юрий Рахубин. Он обладал настолько позитивным обаянием и магнетизмом, что не мог не загореться идеей объединения мира. Приехав в Сан-Франциско, я окунулся в созданный им мир. Он арендовал огромный дом на тихой улице, который спокойно вмещал команду из 12 человек. Ребята из уважения выделили мне самую большую спальню, на балконе которой было огромное джакузи, и по вечерам мы проводили совещания, сидя в теплой ароматной воде. Юрий оказался не только замечательным менеджером, но и талантливым композитором и музыкантом. Всего за неделю он написал прекрасный гимн HOP-GO.
Каждое утро этот неутомимый парень будил нас своим потрясающим гимном, исполняя его на жутко дорогом, огромном, блестящем синтезаторе. В 7 утра раздавались первые аккорды, и мы спускались по лестнице, словно под боевой марш. Готовил Юра тоже отменно. К нашему приезду он купил два огромных мешка муки — такие я видел только в Советском Союзе, ящик кленового сиропа и каждое утро баловал нас самыми вкусными в мире блинами. У него были две сковородки, которыми он как заправский жонглер орудовал так умело, что на нашем столе, словно по мановению руки, вырастала огромная гора пышных русских блинов. Учитывая наш зверский аппетит, ему приходилось печь их столько, что этого хватило бы на маленькое кафе.
Мы работали по 20 часов в сутки, оставляя на сон всего лишь 3-4 часа. Мы подбадривали друг друга, постоянно придумывали какие-то кричалки, поднимающие наш дух, постоянно пели наш гимн. Я помню, как мы возвращались с презентации в Лос-Анджелесе часа в три ночи. Мы устали и вымотались, как загнанные лошади. И здесь Юра крикнул: «Эй, ребята! А ну-ка давайте споем нашу любимую песню, наш гимн!» И когда мы все вместе запели эту песню, я клянусь вам, все просто преобразились, мы стали смеяться над собой, над неудачей, которая постигла нас на презентации. Мы за несколько минут зарядили свои аккумуляторы и снова стали энергичными, будто и не было этого трудного, бесконечного дня.
Мы жили одной дружной семьей. Целый месяц мы работали без выходных, днями и ночами проводили презентации, расклеивали листовки, и, где бы мы ни находились — в магазине, ресторане, такси, аэропорту — мы везде рассказывали людям о нашем проекте.
Последний срок, который мы дали новосибирским программистам, был 23 февраля. Рассказы этих специалистов были настолько убедительны, настолько красноречивы, что мы снова настроились на самую бешеную работу. Каждый день презентации, каждый день промоушн-акции, каждый день встречи.
В Калифорнии я проводил презентации как для 250, так и для 5 человек. Мы не отказывались ни от одной аудитории. Один раз мы с Юрой проводили презентацию даже в какой-то секте. Ничто нас не смущало, мы готовы были рассказывать о HOP-GO и на пляже, и в космосе, и под землей, и под водой — где угодно. Мы в прямом смысле слова боролись за каждого человека, потому что в Америке люди живут очень динамично, словно в них сидит какая-то программа, учитывающая только время и деньги. Остановить человека и рассказать ему о новых возможностях требует колоссальных усилий. Но и это нас не останавливало. Ряды наших сподвижников росли все быстрее, у нас становилось все больше партнеров: и радиостанции, и телекомпании, и обычные служащие, и бизнесмены.
Я привык работать в сумасшедшем ритме с детства, но когда я видел сплоченную команду, которая на протяжении месяца работает без выходных по 20-19 часов в сутки, спит всего лишь по 3-4 часа и не устает, меня это трогало до глубины души. Я гордился и восхищался каждым из них, это были настоящие гиганты, титаны. Люди разных профессий, люди разного возраста, профессий и стран, но всех сплотила и зажгла одна цель, одна великая мечта — объединить мир.
Однажды мы сидели рано утром в каком-то ресторанчике, фаст-фуде быстрого питания, и ели яичницу, запивая ее кофе, а перед этим нам удалось поспать всего лишь один час. Несмотря на усталость все мы были так веселы и энергичны, словно нас подпитывала какая-то неистощимая батарейка. У нас было всего полчаса на общение и короткий отдых, после этого все должны были разбегаться по своим «точкам». Я помню этот разговор так, как будто он произошел вчера, потому что в этот момент я особенно остро почувствовал относительность времени. Тогда, за этим столиком, мы оказались как бы вне времени, вне пространства.
Мы рассуждали, почему мы не устаем. Почему мы уже месяц не то что не валимся с ног, а, наоборот, заряжаемся еще большей энергией, еще большей страстью? Каждый высказал свою гипотезу, одна другой интересней. Я слушал и наслаждался их приятными голосами, чувствуя всю уникальность нашей встречи, того, что судьба привела нас с разных континентов, из разных стран, чтобы мы вот так сидели здесь и разговаривали.
«Представьте, — сказал я им, — если бы мы с вами сейчас строили общественный туалет в Санта-Круз. Наверное, это очень важное и нужное дело, и с точки зрения физиологии человека даже гуманное. Но для того, чтобы получить вот эту божественную великую энергию, которая позволяет творить чудеса и делать сверхусилия и от этого не уставать, конечно же, нужна глобальная цель. Мы понимаем, что если наша идея будет воплощена, то сотни миллионов людей объединятся через продукт, сотни миллионов людей станут единым клубом, и тогда политикам, злодеям, продавцам оружия сложнее будет разжигать войны. Ведь объединение людей — это единственный способ изменить мир, наполненный ненавистью, кровью и несчастьями. Наша великая цель и дает нам эти силы!» Мои друзья зааплодировали, а хмурые, полусонные американцы, которые забежали в то утро перехватить чашку кофе, смотрели на нас как на сумасшедших.
И вот наступило 23 февраля. На эту, решающую, презентацию собралось 300 человек. Когда мы включили компьютер и снова не увидели ничего, я понял, что третий удар, уже не в шишку, а в сплошную рану для меня и для всей моей многотысячной команды, — последний.
Все, стоп машина! Мы заканчиваем исследования.
Человеку, который не знал, что HOP-GO является предтечей другого — великого проекта, этот проект мог показаться неудачей. На самой деле мы победили!
Пока я самоотверженно, до последнего вздоха сражался за наш уникальный продукт HOP-GO, Александр Сергеевич Коновалов вместе с ведущими юристами, финансистами, аналитиками проделал колоссальную работу: он собрал все данные, всю необходимую информацию, чтобы проработать недостающие элементы, убрать белые пятна с карты в продвижении «Эдельстар». Были изучены тысячи документов, проведены тысячи переговоров, просчитаны десятки тысяч вариантов. С этого момента мы вплотную приступили к созданию величайшего проекта нашей жизни — глобальной компании «Эдельстар».
Конечно, в сказках или легендах может случиться, что первая модель самолета сразу взлетает и перевозит пассажиров, являясь при этом надежной и точной, но в жизни так не бывает. HOP-GO выполнил свою миссию, подготовил почву для великого проекта.
Я же и моя команда пионеров-первооткрывателей прожили два очень интересных года. Да, они были тяжелыми. Тяжелыми, потому что мы не могли контролировать программистов, да, собственно, и не их это вина. Задача перед ними стояла слишком сложная, уникальная, даже не одна задача, а несколько десятков задач параллельно. Все сражались, все воевали до последнего.
И мы победили! Победили, потому что подготовили главный проект нашей жизни. Победили, потому что изучили многие аспекты международного бизнеса, с которыми раньше не сталкивались. Победили, потому что наши технологии бизнеса, апробированные во всех странах, показали выдающийся результат. Победили, потому что мы прожили яркую удивительную жизнь, многогранную и разнообразную.
Несмотря на то что экспериментальная модель, экспериментальный продукт не «раскрутился», с точки зрения коммерческого успеха он выполнил свою главную задачу: он сработал как исследование, проверка, как предтеча самого важного проекта и дела в жизни.
И теперь, когда я дома ем ароматные горячие домашние блины, я всегда вспоминаю наше сражение в Америке, бушующий океан, на берегу которого стояла наша команда единомышленников и во все горло пела наш прекрасный гимн, соревнуясь с ревом волн трехэтажной высоты. Я вспоминаю нашу бешеную работоспособность и то чудо, что мы никогда не уставали, всегда были веселы и жизнерадостны. Я вспоминаю победу духа над слабостью тела. Я вспоминаю наши ночные или утренние совещания, когда мы сидели под открытым небом, изо рта шел пар, было холодно, и мы спорили, как лучше провести презентацию.
Я вспоминаю дискотеку в Сан-Франциско, владельцы которой предложили нам сделать презентацию перед совершенно пьяной, обкуренной, ничего не соображающей публикой, перед которой я все равно с гордостью стоял на сцене, рассказывая о великом проекте объединения людей. Мы ехали с этой презентации домой, и человек, пригласивший меня на нее, оправдывался, извинялся, а мы были счастливы, мы смеялись, потому что нам было все равно. Мы готовы были рассказывать о нашем продукте, о нашей идее даже деревьям, даже скалам, лишь бы это продвинуло нас к цели хотя бы на миллиметр.
Прав был Хемингуэй, который написал великие слова: «Человека можно убить, но нельзя победить!». На взгляд дилетанта, мы потерпели неудачу, на взгляд профессионала, знавшего о наших действительных целях, мы одержали гениальную победу.
С тех пор прошло уже достаточно времени, я пишу эти строки, и у меня не осталось и следа от тех кровавых ран, которые нанесли нам технологические неудачи. Шрамы на сердце заросли, обида прошла, негатив выветрился, а вот ощущение полета, парения и победы духа над всеми трудностями на земле, ощущение дружбы, командного порыва, настоящей работы, любви к ребятам, благодарности к ним за их понимание и поддержку, — вот что сегодня наполняет мое сердце. И, конечно же, спасибо и низкий поклон самому экспериментальному продукту HOP-GO. За то, что он позволил нам создать, разработать маршрут великого проекта «Эдельстар», который очень скоро объединит сотни миллионов людей.
На этом примере, дорогой читатель, я хотел показать вам, что не всегда теория и бизнес-план могут обеспечить вам продвижение вперед. Иногда нужно идти на смелые эксперименты, на смелые действия, чтобы главный ваш проект, главное дело жизни развивалось успешно. Иногда нужно потерпеть поражение, заранее просчитав риски, чтобы сохранить в будущем то главное, ради чего ты живешь на земле.
МОЕ ОТКРЫТИЕ АМЕРИКИ
Мы понимали, что рынок для этого продукта — весь мир, включая Европу, Америку и Японию. В тот момент в нашей стране не было достаточно мощных компьютерных сетей, да и самих компьютеров было не так уж много. Ради нашей главной задачи — апробирования объединения людей по всему миру — мы готовы были идти на жертвы.
До презентации в Нью-Йорке оставалось 4,5 недели. Мы провели еще одно телефонное совещание с этими негодяями-программистами, по-другому назвать их не могу, и поставили перед ними один-единственный вопрос. Мы поняли, что в России они нас уже сильно подвели, но мы еще не делали массовых продаж в Америке и Германии. Мы задали, как нам казалось, последний категорический вопрос: «Сможете ли вы гарантировать нам, что 24 сентября на презентации в Нью-Йорке все это будет работать как часы?» «Да, сможем! — ответили наши злодеи. — Только заплатите нам еще больше денег!» Мы понимали, что это уже похоже на выкручивание рук, на какой-то рэкет, но обратного пути не было, нам нужно было провести и закончить эксперимент. Мы заплатили им еще.
Я уже сел готовить нью-йоркскую презентацию. Карен Шахназаров, Юра Добрунов, Юрий Рахубин составили костяк нашей американской команды. Удивительные ребята, каждый по-своему ярчайшая личность, о каждом можно написать книгу. Все вместе мы были непобедимой командой!
Молодые, дерзкие, целеустремленные, мы излучали мощную энергию успеха. Несмотря на то что реклама проекта была размещена во множестве американских газет, журналов, шла по радио, были расклеены тысячи плакатов, каждый из нас еще и раздавал флаеры, когда ездил в общественном транспорте.
Карен Шахназаров жил в Нью-Джерси и каждый день на метро ездил в Нью-Йорк. В момент страшных пробок метро там самый быстрый транспорт. У него была норма: каждый день раздать по 100 флаеров — 50 с утра и 50 вечером, на обратном пути. Эту норму ему никто не ставил, никто его не уговаривал и не мотивировал.
По профессии он адвокат очень высокой квалификации. Представляете, сколько стоит рабочее время адвоката в США? А он выполнял работу, можно сказать, обычного промоутера. Его замечательная супруга Марина, яркая высокообразованная девушка, тоже всем сердцем полюбила наш проект и тоже помогала нам от всей души. Мы, наши друзья и наши семьи — все стали фанатами HOP-GO. Мы так зажглись идеей объединить мир, изменить его в лучшую сторону, что работали с утра до ночи.
И вот наступает день долгожданной презентации. Я купил себе в дорогом магазине новый костюм, ребята тоже надевают свои лучшие костюмы — мы стараемся выглядеть на все сто. Карен — переводчик-синхронист от бога — никому не доверяет перевод, чтобы чего не напутали. Собралось более 400 человек, что было просто великолепно. Поверьте мне на слово, в Нью-Йорке, этом самом скоростном по ритму жизни городе в мире, собрать 400 человек на презентацию требует колоссальных, выдающихся усилий. Мы начинаем выступать и рассказывать о нашем проекте. Аудитория, вначале довольно прохладно встретившая нас, к концу совершенно расслабилась и вместе с нами скандировала: «Хоп-гоу! Хоп-гоу!»
Все получилось очень удачно. Мы сидели практически до утра, потому что ребята, приехавшие из других штатов, не хотели разъезжаться, и каждый из них старался узнать как можно больше об этом проекте. И вот опять настало утро, мы с нетерпением включаем компьютер, ждем…
Игра не идет…
Представьте себе, что вы только что наступили на грабли и эти грабли со страшной силой врезали вам по лбу. У вас кровоподтек, шишка, страшная боль, но только вы увлеклись интересной работой и забыли про нее, как эти же грабли с удвоенной силой снова бьют вас по самому больному месту! Таким было мое состояние.
Произошло это не потому, что мы идиоты или дураки, которые не понимали, что наши контрпартнеры не держат слово. Мы просто уже не могли остановиться. С одной стороны, нам нужно было делать исследования, нам нужно было работать, нам нужно было собирать данные для продвижения пути главного проекта «Эдельстар». А с другой стороны, нанять новых программистов в том момент не предоставлялось никакой возможности, потому что старые были уже в теме около года. Чтобы передать новым людям весь объем информации нужен был не один месяц, а время было для нас дороже всего. Поэтому нам ничего не оставалось, как утереть слезы, стерпеть боль и идти дальше.
Действительно, быть исследователем, первооткрывателем, разведчиком очень больно. Вы знаете, как рискуют жизнью пилоты экспериментальных самолетов? Многие из них платят своей жизнью, чтобы потом пассажиры чувствовали себя в безопасности и комфорте. Больно, тяжело, но что поделаешь — подготовка большого проекта требует жертв.
И мы не раскисаем, а принимаем предложение открыть еще один офис — на другом конце Америки, в Сан-Франциско. Чтобы досконально изучить эту страну, чтобы готовить плац-старт сразу с двух побережий. За офис в Нью-Йорке я не волновался. Он работал как часы и нам оставалось только ждать, когда программисты все же исправят программу.
Руководителем офиса в Калифорнии был яркий, интересный, никогда не устающий Юрий Рахубин. Он обладал настолько позитивным обаянием и магнетизмом, что не мог не загореться идеей объединения мира. Приехав в Сан-Франциско, я окунулся в созданный им мир. Он арендовал огромный дом на тихой улице, который спокойно вмещал команду из 12 человек. Ребята из уважения выделили мне самую большую спальню, на балконе которой было огромное джакузи, и по вечерам мы проводили совещания, сидя в теплой ароматной воде. Юрий оказался не только замечательным менеджером, но и талантливым композитором и музыкантом. Всего за неделю он написал прекрасный гимн HOP-GO.
Каждое утро этот неутомимый парень будил нас своим потрясающим гимном, исполняя его на жутко дорогом, огромном, блестящем синтезаторе. В 7 утра раздавались первые аккорды, и мы спускались по лестнице, словно под боевой марш. Готовил Юра тоже отменно. К нашему приезду он купил два огромных мешка муки — такие я видел только в Советском Союзе, ящик кленового сиропа и каждое утро баловал нас самыми вкусными в мире блинами. У него были две сковородки, которыми он как заправский жонглер орудовал так умело, что на нашем столе, словно по мановению руки, вырастала огромная гора пышных русских блинов. Учитывая наш зверский аппетит, ему приходилось печь их столько, что этого хватило бы на маленькое кафе.
Мы работали по 20 часов в сутки, оставляя на сон всего лишь 3-4 часа. Мы подбадривали друг друга, постоянно придумывали какие-то кричалки, поднимающие наш дух, постоянно пели наш гимн. Я помню, как мы возвращались с презентации в Лос-Анджелесе часа в три ночи. Мы устали и вымотались, как загнанные лошади. И здесь Юра крикнул: «Эй, ребята! А ну-ка давайте споем нашу любимую песню, наш гимн!» И когда мы все вместе запели эту песню, я клянусь вам, все просто преобразились, мы стали смеяться над собой, над неудачей, которая постигла нас на презентации. Мы за несколько минут зарядили свои аккумуляторы и снова стали энергичными, будто и не было этого трудного, бесконечного дня.
Мы жили одной дружной семьей. Целый месяц мы работали без выходных, днями и ночами проводили презентации, расклеивали листовки, и, где бы мы ни находились — в магазине, ресторане, такси, аэропорту — мы везде рассказывали людям о нашем проекте.
Последний срок, который мы дали новосибирским программистам, был 23 февраля. Рассказы этих специалистов были настолько убедительны, настолько красноречивы, что мы снова настроились на самую бешеную работу. Каждый день презентации, каждый день промоушн-акции, каждый день встречи.
В Калифорнии я проводил презентации как для 250, так и для 5 человек. Мы не отказывались ни от одной аудитории. Один раз мы с Юрой проводили презентацию даже в какой-то секте. Ничто нас не смущало, мы готовы были рассказывать о HOP-GO и на пляже, и в космосе, и под землей, и под водой — где угодно. Мы в прямом смысле слова боролись за каждого человека, потому что в Америке люди живут очень динамично, словно в них сидит какая-то программа, учитывающая только время и деньги. Остановить человека и рассказать ему о новых возможностях требует колоссальных усилий. Но и это нас не останавливало. Ряды наших сподвижников росли все быстрее, у нас становилось все больше партнеров: и радиостанции, и телекомпании, и обычные служащие, и бизнесмены.
Я привык работать в сумасшедшем ритме с детства, но когда я видел сплоченную команду, которая на протяжении месяца работает без выходных по 20-19 часов в сутки, спит всего лишь по 3-4 часа и не устает, меня это трогало до глубины души. Я гордился и восхищался каждым из них, это были настоящие гиганты, титаны. Люди разных профессий, люди разного возраста, профессий и стран, но всех сплотила и зажгла одна цель, одна великая мечта — объединить мир.
Однажды мы сидели рано утром в каком-то ресторанчике, фаст-фуде быстрого питания, и ели яичницу, запивая ее кофе, а перед этим нам удалось поспать всего лишь один час. Несмотря на усталость все мы были так веселы и энергичны, словно нас подпитывала какая-то неистощимая батарейка. У нас было всего полчаса на общение и короткий отдых, после этого все должны были разбегаться по своим «точкам». Я помню этот разговор так, как будто он произошел вчера, потому что в этот момент я особенно остро почувствовал относительность времени. Тогда, за этим столиком, мы оказались как бы вне времени, вне пространства.
Мы рассуждали, почему мы не устаем. Почему мы уже месяц не то что не валимся с ног, а, наоборот, заряжаемся еще большей энергией, еще большей страстью? Каждый высказал свою гипотезу, одна другой интересней. Я слушал и наслаждался их приятными голосами, чувствуя всю уникальность нашей встречи, того, что судьба привела нас с разных континентов, из разных стран, чтобы мы вот так сидели здесь и разговаривали.
«Представьте, — сказал я им, — если бы мы с вами сейчас строили общественный туалет в Санта-Круз. Наверное, это очень важное и нужное дело, и с точки зрения физиологии человека даже гуманное. Но для того, чтобы получить вот эту божественную великую энергию, которая позволяет творить чудеса и делать сверхусилия и от этого не уставать, конечно же, нужна глобальная цель. Мы понимаем, что если наша идея будет воплощена, то сотни миллионов людей объединятся через продукт, сотни миллионов людей станут единым клубом, и тогда политикам, злодеям, продавцам оружия сложнее будет разжигать войны. Ведь объединение людей — это единственный способ изменить мир, наполненный ненавистью, кровью и несчастьями. Наша великая цель и дает нам эти силы!» Мои друзья зааплодировали, а хмурые, полусонные американцы, которые забежали в то утро перехватить чашку кофе, смотрели на нас как на сумасшедших.
И вот наступило 23 февраля. На эту, решающую, презентацию собралось 300 человек. Когда мы включили компьютер и снова не увидели ничего, я понял, что третий удар, уже не в шишку, а в сплошную рану для меня и для всей моей многотысячной команды, — последний.
Все, стоп машина! Мы заканчиваем исследования.
Человеку, который не знал, что HOP-GO является предтечей другого — великого проекта, этот проект мог показаться неудачей. На самой деле мы победили!
Пока я самоотверженно, до последнего вздоха сражался за наш уникальный продукт HOP-GO, Александр Сергеевич Коновалов вместе с ведущими юристами, финансистами, аналитиками проделал колоссальную работу: он собрал все данные, всю необходимую информацию, чтобы проработать недостающие элементы, убрать белые пятна с карты в продвижении «Эдельстар». Были изучены тысячи документов, проведены тысячи переговоров, просчитаны десятки тысяч вариантов. С этого момента мы вплотную приступили к созданию величайшего проекта нашей жизни — глобальной компании «Эдельстар».
Конечно, в сказках или легендах может случиться, что первая модель самолета сразу взлетает и перевозит пассажиров, являясь при этом надежной и точной, но в жизни так не бывает. HOP-GO выполнил свою миссию, подготовил почву для великого проекта.
Я же и моя команда пионеров-первооткрывателей прожили два очень интересных года. Да, они были тяжелыми. Тяжелыми, потому что мы не могли контролировать программистов, да, собственно, и не их это вина. Задача перед ними стояла слишком сложная, уникальная, даже не одна задача, а несколько десятков задач параллельно. Все сражались, все воевали до последнего.
И мы победили! Победили, потому что подготовили главный проект нашей жизни. Победили, потому что изучили многие аспекты международного бизнеса, с которыми раньше не сталкивались. Победили, потому что наши технологии бизнеса, апробированные во всех странах, показали выдающийся результат. Победили, потому что мы прожили яркую удивительную жизнь, многогранную и разнообразную.
Несмотря на то что экспериментальная модель, экспериментальный продукт не «раскрутился», с точки зрения коммерческого успеха он выполнил свою главную задачу: он сработал как исследование, проверка, как предтеча самого важного проекта и дела в жизни.
И теперь, когда я дома ем ароматные горячие домашние блины, я всегда вспоминаю наше сражение в Америке, бушующий океан, на берегу которого стояла наша команда единомышленников и во все горло пела наш прекрасный гимн, соревнуясь с ревом волн трехэтажной высоты. Я вспоминаю нашу бешеную работоспособность и то чудо, что мы никогда не уставали, всегда были веселы и жизнерадостны. Я вспоминаю победу духа над слабостью тела. Я вспоминаю наши ночные или утренние совещания, когда мы сидели под открытым небом, изо рта шел пар, было холодно, и мы спорили, как лучше провести презентацию.
Я вспоминаю дискотеку в Сан-Франциско, владельцы которой предложили нам сделать презентацию перед совершенно пьяной, обкуренной, ничего не соображающей публикой, перед которой я все равно с гордостью стоял на сцене, рассказывая о великом проекте объединения людей. Мы ехали с этой презентации домой, и человек, пригласивший меня на нее, оправдывался, извинялся, а мы были счастливы, мы смеялись, потому что нам было все равно. Мы готовы были рассказывать о нашем продукте, о нашей идее даже деревьям, даже скалам, лишь бы это продвинуло нас к цели хотя бы на миллиметр.
Прав был Хемингуэй, который написал великие слова: «Человека можно убить, но нельзя победить!». На взгляд дилетанта, мы потерпели неудачу, на взгляд профессионала, знавшего о наших действительных целях, мы одержали гениальную победу.
С тех пор прошло уже достаточно времени, я пишу эти строки, и у меня не осталось и следа от тех кровавых ран, которые нанесли нам технологические неудачи. Шрамы на сердце заросли, обида прошла, негатив выветрился, а вот ощущение полета, парения и победы духа над всеми трудностями на земле, ощущение дружбы, командного порыва, настоящей работы, любви к ребятам, благодарности к ним за их понимание и поддержку, — вот что сегодня наполняет мое сердце. И, конечно же, спасибо и низкий поклон самому экспериментальному продукту HOP-GO. За то, что он позволил нам создать, разработать маршрут великого проекта «Эдельстар», который очень скоро объединит сотни миллионов людей.
На этом примере, дорогой читатель, я хотел показать вам, что не всегда теория и бизнес-план могут обеспечить вам продвижение вперед. Иногда нужно идти на смелые эксперименты, на смелые действия, чтобы главный ваш проект, главное дело жизни развивалось успешно. Иногда нужно потерпеть поражение, заранее просчитав риски, чтобы сохранить в будущем то главное, ради чего ты живешь на земле.
МОЕ ОТКРЫТИЕ АМЕРИКИ
(В качестве отступления от главной темы)
Когда мы запускали в Нью-Йорке наш экспериментальный продукт «HOP-GO», у нас не было ни секунды на отдых, никаких культурных мероприятий, а из развлечений была только обязательная утренняя зарядка, пробежка, купание в океане и те несколько минут, которые мы могли выделить на еду. Все остальное время занимала работа. Но в памяти кроме воспоминаний о нечеловеческих нагрузках и сверхусилиях по продвижению «HOP-GO» остались и чисто житейские наблюдения.
В Нью-Йорке прежде всего изумляет климат. 96 процентов влажности! Совершенно непонятно, как этим можно дышать! Особенно неприятно летом — создается впечатление, будто ты всегда мокрый. Жара и невероятная влажность. Ты просто ощущаешь ее повсюду: влажное постельное белье, влажная одежда, влажное полотенце — будто в тропиках. Нас спасал только постоянно работающий кондиционер. Российскому человеку жить и работать здесь просто невозможно. Идешь по Манхэттену в летний полдень, и кажется, что природа опустила тебе на плечи две гири, да еще и молотком бьет по голове.
Удивляет, конечно, грязь на улицах Нью-Йорка. Казалось бы, финансовая столица мира, деньжищи крутятся просто невероятные — и такая грязь. Если в Манхэттене еще более-менее чисто, то в остальных районах просто беда. Идешь по улице, а под ногами всюду — сигаретные бычки, бумажки, стаканчики от мороженого, банановая кожура и другой мусор — зрелище крайне неприятное.
Мы жили на берегу океана в Бруклине. Этот район мы выбрали не из экономических соображений — аренда офиса в самом центре Манхэттена намного дешевле, чем в Москве, но работать и одновременно жить там же было просто невозможно. Манхэттен — район, где буквально днем и ночью толкутся миллионы людей, воплощение суеты сует, где днем не продохнуть от автомобильных выхлопов, а ночью не уснуть от всполохов рекламы. Несмотря на всю свою непрестижность Бруклин выглядел поспокойнее, а главное — здесь был океан и реальная возможность пробежаться утром вдоль полосы прибоя, искупаться, да и воздух, конечно, был чище.
Нужно понимать, что Бруклин — это маленькая Россия. Не сегодняшняя Россия с супермаркетами, с определенной культурой, а Россия, которая была лет тридцать назад, еще времен СССР. Эти приметы «русской Америки» можно было заметить всюду: шиньоны а-ля Доронина на головах хамоватых продавщиц, скудный ассортимент в магазинах, ценники на витринах написаны по-русски.
Стал свидетелем восхитительного эпизода. В магазин в Бруклине зашел настоящий американец, не говорящий по-русски, и одна продавщица кричит другой: «Клавка! Иди, обслужи иностранца!»
Бруклин — это действительно маленькая Россия, но только в худшем ее проявлении.
Большинство таксистов в Бруклине — русскоговорящие ребята. Труд их просто ужасен. Чтобы прокормить семью, оплатить аренду квартиры, телефон, тепло, газ, социальное страхование и сделать кучу других платежей, им приходится работать по семнадцать часов в сутки. Практически жить в машине. Они даже обедают в машине, перекусывая каким-нибудь сэндвичем и огромным стаканом кока-колы. А ведь многим приходится отсылать деньги и на родину. Жизнь, действительно, очень тяжелая.
Но, на мой взгляд, даже такой тяжелый труд не может оправдать негативного отношения к миру. А бруклинские таксисты в этом смысле — просто какие-то образцы негативности. 9 из 10 русскоговорящих таксистов ругаются шестиэтажным русским матом. Может быть, они делают это от нереализованности, от перегрузок, от бездуховной среды. Может быть, они привыкли, что иностранцы не понимают наш разрушающий и сокрушающий, самый жесткий мат в мире. А может, это такая своеобразная профессиональная традиция, но когда ты едешь в такси, ты слышишь просто поток, извержение, цунами мата. И, знаете, мат не такой, какой употребляют в России — нейтральный или с юмором, а очень злой, именно негативный. В каждом слове какая-то кипящая ненависть к людям, к окружающему миру.
Мы с Александром Коноваловым очень позитивные люди и очень серьезно относимся к своим словам. Нас, конечно, езда в нью-йоркских такси поначалу просто шокировала. Представьте, вы садитесь в такси и куда-то едете. За рулем наш бывший соотечественник. В большинстве случаев эти люди, конечно, неудачники. Удачный, успешный человек никогда не уедет из своей страны, просто нет смысла, особенно в тот период, когда там идет самый быстрый рост экономики. Как бы неожиданно это ни звучало, но сегодня Китай, Индия, Россия — это с точки зрения бизнеса три самые перспективные страны в мире, три страны с самыми большими возможностями.
Естественно, разумный человек никогда не поедет работать из России в Нью-Йорк, а будет добиваться успеха, по крайней мере в Москве, или Санкт-Петербурге, или в другом большом городе, потому что здесь шансов преуспеть несоизмеримо больше. Чтобы это понять, и ума-то особого не надо. Но неудачники, приезжающие в Нью-Йорк, естественно, этого не понимают. Их жизнь превращается в сплошной ад: потеряв родину, они так и не нашли новой. И, по всей видимости, их мат — это гной воспаленного духа, реакция психики, сливающей таким образом свой негатив на окружающий мир.
Когда слышишь этот мат, волосы просто дыбом встают. Поначалу меня разбирал смех, а так как смеяться было неудобно — сочтут сумасшедшим или смертельно обидятся, я закусывал себе губы, иногда до крови, потому что давно уже не общался с такими негативными людьми. Мои друзья, мое окружение, моя команда — все позитивные, жизнерадостные, веселые люди. И таких заковыристых выражений я не слышал лет двадцать, не меньше!
Таксисты готовы ругаться где угодно и по какому угодно поводу. Представьте, вы едете в машине, а рядом с дорогой рабочие ремонтируют полотно асфальта. Вроде бы это нормально — дороги тоже надо чинить. И вот мой таксист, будто злой карлик, поворачивается и с ненавистью бросает: «Вот сволочь, вот фуфло!» и дальше — невоспроизводимый, какой-то действительно гнойный, злобный мат. У тебя глаза лезут на лоб, ты просто не можешь понять, в чем же эти несчастные рабочие, ремонтирующие дорогу, провинились. Откуда столько ненависти, столько яда?
Сначала это меня веселило, потом, конечно, стало раздражать, а под конец я просто перестал это замечать. Опять же и мат бывает разным. Как говорил наш великий академик Лихачев: «Не важно, какие слова ты произносишь, а важно, как ты их произносишь». Даже с помощью интеллигентно, культурно подобранных слов, можно унизить, убить, растоптать человека.
Еще одно интересное наблюдение в Нью-Йорке я сделал в области ресторанного бизнеса. В Японии, если ты даешь чаевые официанту, он обидится на тебя, там это не принято. В Америке — наоборот, официант обидится, если ты не дашь чаевых — 15 процентов от стоимости обеда. Все дело в том, что в Америке эти чаевые заранее облагаются налогом, как реально полученные деньги. Поэтому официанты просто-таки нацелены на то, чтобы дать вам понять, что оставить ему эти чаевые просто необходимо. Они даже готовы продемонстрировать вам фотографии своих детей, которые предусмотрительно носят в бумажниках или кармашках.
Александр Коновалов — очень цепкий, хваткий, прагматичный человек, и он всегда замечает такие мелочи, на которые я даже не обращаю внимания. И вот однажды мы собираемся на обед, а загрузка была такая, что не всегда была возможность пообедать. Мы частенько перебивались в каких-то забегаловках с пережаренной сухой картошкой и невкусными водянистыми стейками. И вот он говорит: «Я здесь нашел китайский ресторанчик в двух кварталах от нашего офиса, удивительно вкусная еда и цены очень низкие. Два огромных живых лобстера, которых вылавливают при тебе из аквариума, приготовленные с овощами, стоят всего 15 долларов». Согласитесь, цена достаточно низкая. Я у него спрашиваю: «Саша, а как ты нашел этот ресторан?» «Иду — говорит, — по улице, забежал перекусить, смотрю — одни китайцы. Ну, если в китайском ресторане собирается столько китайцев, значит, они что-то понимают в китайской кухне». Железная логика. Я бы, честно говоря, на это никогда не обратил внимания. С тех пор мы стали ездить в этот ресторан.
Ни скатертей, ни каких-то наворотов в оформлении этого ресторанчика, больше похожего на самую обыкновенную столовку, не было. Некий намек на дизайн был только в стенах, живописно залепленных вырезками из китайских газет. Но это только для нас был элемент интерьера, поскольку мы по-китайски не понимали ни слова и с любопытством разглядывали диковинные иероглифы. На самом деле, как я подозреваю, для посетителей-китайцев это была просто такая доска объявлений.
Зато готовили здесь просто божественно. Какие-то салатики в крошечных картонных коробочках без этого жирного майонеза, овощные супы, лобстеры, крабы из аквариумов, пекинская утка, и на десерт карамель из бутонов лотоса — все было безумно вкусно и приготовлено на высшем уровне, и в то же время так дешево, что нас это очень удивляло. Целую неделю у нас был просто праздник живота.
Через несколько дней наши адвокаты, а нас обслуживала одна из самых известных в Америке адвокатских компаний «Patterson, Belknap, Webb & Tyler», пригласили нас на ужин. Когда они поинтересовались, какую кухню мы предпочитаем: французскую, итальянскую или, может быть, китайскую, мы без всякой задней мысли сказали: «китайскую». Нам было совершенно неважно, что есть, а к китайской мы, по крайней мере, уже привыкли.
Естественно, самые крутые адвокаты приглашают нас в самый крутой ресторан. Им же нужно подтверждать свой статус и поступить по-другому они просто не могут.
В Нью-Йорке прежде всего изумляет климат. 96 процентов влажности! Совершенно непонятно, как этим можно дышать! Особенно неприятно летом — создается впечатление, будто ты всегда мокрый. Жара и невероятная влажность. Ты просто ощущаешь ее повсюду: влажное постельное белье, влажная одежда, влажное полотенце — будто в тропиках. Нас спасал только постоянно работающий кондиционер. Российскому человеку жить и работать здесь просто невозможно. Идешь по Манхэттену в летний полдень, и кажется, что природа опустила тебе на плечи две гири, да еще и молотком бьет по голове.
Удивляет, конечно, грязь на улицах Нью-Йорка. Казалось бы, финансовая столица мира, деньжищи крутятся просто невероятные — и такая грязь. Если в Манхэттене еще более-менее чисто, то в остальных районах просто беда. Идешь по улице, а под ногами всюду — сигаретные бычки, бумажки, стаканчики от мороженого, банановая кожура и другой мусор — зрелище крайне неприятное.
Мы жили на берегу океана в Бруклине. Этот район мы выбрали не из экономических соображений — аренда офиса в самом центре Манхэттена намного дешевле, чем в Москве, но работать и одновременно жить там же было просто невозможно. Манхэттен — район, где буквально днем и ночью толкутся миллионы людей, воплощение суеты сует, где днем не продохнуть от автомобильных выхлопов, а ночью не уснуть от всполохов рекламы. Несмотря на всю свою непрестижность Бруклин выглядел поспокойнее, а главное — здесь был океан и реальная возможность пробежаться утром вдоль полосы прибоя, искупаться, да и воздух, конечно, был чище.
Нужно понимать, что Бруклин — это маленькая Россия. Не сегодняшняя Россия с супермаркетами, с определенной культурой, а Россия, которая была лет тридцать назад, еще времен СССР. Эти приметы «русской Америки» можно было заметить всюду: шиньоны а-ля Доронина на головах хамоватых продавщиц, скудный ассортимент в магазинах, ценники на витринах написаны по-русски.
Стал свидетелем восхитительного эпизода. В магазин в Бруклине зашел настоящий американец, не говорящий по-русски, и одна продавщица кричит другой: «Клавка! Иди, обслужи иностранца!»
Бруклин — это действительно маленькая Россия, но только в худшем ее проявлении.
Большинство таксистов в Бруклине — русскоговорящие ребята. Труд их просто ужасен. Чтобы прокормить семью, оплатить аренду квартиры, телефон, тепло, газ, социальное страхование и сделать кучу других платежей, им приходится работать по семнадцать часов в сутки. Практически жить в машине. Они даже обедают в машине, перекусывая каким-нибудь сэндвичем и огромным стаканом кока-колы. А ведь многим приходится отсылать деньги и на родину. Жизнь, действительно, очень тяжелая.
Но, на мой взгляд, даже такой тяжелый труд не может оправдать негативного отношения к миру. А бруклинские таксисты в этом смысле — просто какие-то образцы негативности. 9 из 10 русскоговорящих таксистов ругаются шестиэтажным русским матом. Может быть, они делают это от нереализованности, от перегрузок, от бездуховной среды. Может быть, они привыкли, что иностранцы не понимают наш разрушающий и сокрушающий, самый жесткий мат в мире. А может, это такая своеобразная профессиональная традиция, но когда ты едешь в такси, ты слышишь просто поток, извержение, цунами мата. И, знаете, мат не такой, какой употребляют в России — нейтральный или с юмором, а очень злой, именно негативный. В каждом слове какая-то кипящая ненависть к людям, к окружающему миру.
Мы с Александром Коноваловым очень позитивные люди и очень серьезно относимся к своим словам. Нас, конечно, езда в нью-йоркских такси поначалу просто шокировала. Представьте, вы садитесь в такси и куда-то едете. За рулем наш бывший соотечественник. В большинстве случаев эти люди, конечно, неудачники. Удачный, успешный человек никогда не уедет из своей страны, просто нет смысла, особенно в тот период, когда там идет самый быстрый рост экономики. Как бы неожиданно это ни звучало, но сегодня Китай, Индия, Россия — это с точки зрения бизнеса три самые перспективные страны в мире, три страны с самыми большими возможностями.
Естественно, разумный человек никогда не поедет работать из России в Нью-Йорк, а будет добиваться успеха, по крайней мере в Москве, или Санкт-Петербурге, или в другом большом городе, потому что здесь шансов преуспеть несоизмеримо больше. Чтобы это понять, и ума-то особого не надо. Но неудачники, приезжающие в Нью-Йорк, естественно, этого не понимают. Их жизнь превращается в сплошной ад: потеряв родину, они так и не нашли новой. И, по всей видимости, их мат — это гной воспаленного духа, реакция психики, сливающей таким образом свой негатив на окружающий мир.
Когда слышишь этот мат, волосы просто дыбом встают. Поначалу меня разбирал смех, а так как смеяться было неудобно — сочтут сумасшедшим или смертельно обидятся, я закусывал себе губы, иногда до крови, потому что давно уже не общался с такими негативными людьми. Мои друзья, мое окружение, моя команда — все позитивные, жизнерадостные, веселые люди. И таких заковыристых выражений я не слышал лет двадцать, не меньше!
Таксисты готовы ругаться где угодно и по какому угодно поводу. Представьте, вы едете в машине, а рядом с дорогой рабочие ремонтируют полотно асфальта. Вроде бы это нормально — дороги тоже надо чинить. И вот мой таксист, будто злой карлик, поворачивается и с ненавистью бросает: «Вот сволочь, вот фуфло!» и дальше — невоспроизводимый, какой-то действительно гнойный, злобный мат. У тебя глаза лезут на лоб, ты просто не можешь понять, в чем же эти несчастные рабочие, ремонтирующие дорогу, провинились. Откуда столько ненависти, столько яда?
Сначала это меня веселило, потом, конечно, стало раздражать, а под конец я просто перестал это замечать. Опять же и мат бывает разным. Как говорил наш великий академик Лихачев: «Не важно, какие слова ты произносишь, а важно, как ты их произносишь». Даже с помощью интеллигентно, культурно подобранных слов, можно унизить, убить, растоптать человека.
Еще одно интересное наблюдение в Нью-Йорке я сделал в области ресторанного бизнеса. В Японии, если ты даешь чаевые официанту, он обидится на тебя, там это не принято. В Америке — наоборот, официант обидится, если ты не дашь чаевых — 15 процентов от стоимости обеда. Все дело в том, что в Америке эти чаевые заранее облагаются налогом, как реально полученные деньги. Поэтому официанты просто-таки нацелены на то, чтобы дать вам понять, что оставить ему эти чаевые просто необходимо. Они даже готовы продемонстрировать вам фотографии своих детей, которые предусмотрительно носят в бумажниках или кармашках.
Александр Коновалов — очень цепкий, хваткий, прагматичный человек, и он всегда замечает такие мелочи, на которые я даже не обращаю внимания. И вот однажды мы собираемся на обед, а загрузка была такая, что не всегда была возможность пообедать. Мы частенько перебивались в каких-то забегаловках с пережаренной сухой картошкой и невкусными водянистыми стейками. И вот он говорит: «Я здесь нашел китайский ресторанчик в двух кварталах от нашего офиса, удивительно вкусная еда и цены очень низкие. Два огромных живых лобстера, которых вылавливают при тебе из аквариума, приготовленные с овощами, стоят всего 15 долларов». Согласитесь, цена достаточно низкая. Я у него спрашиваю: «Саша, а как ты нашел этот ресторан?» «Иду — говорит, — по улице, забежал перекусить, смотрю — одни китайцы. Ну, если в китайском ресторане собирается столько китайцев, значит, они что-то понимают в китайской кухне». Железная логика. Я бы, честно говоря, на это никогда не обратил внимания. С тех пор мы стали ездить в этот ресторан.
Ни скатертей, ни каких-то наворотов в оформлении этого ресторанчика, больше похожего на самую обыкновенную столовку, не было. Некий намек на дизайн был только в стенах, живописно залепленных вырезками из китайских газет. Но это только для нас был элемент интерьера, поскольку мы по-китайски не понимали ни слова и с любопытством разглядывали диковинные иероглифы. На самом деле, как я подозреваю, для посетителей-китайцев это была просто такая доска объявлений.
Зато готовили здесь просто божественно. Какие-то салатики в крошечных картонных коробочках без этого жирного майонеза, овощные супы, лобстеры, крабы из аквариумов, пекинская утка, и на десерт карамель из бутонов лотоса — все было безумно вкусно и приготовлено на высшем уровне, и в то же время так дешево, что нас это очень удивляло. Целую неделю у нас был просто праздник живота.
Через несколько дней наши адвокаты, а нас обслуживала одна из самых известных в Америке адвокатских компаний «Patterson, Belknap, Webb & Tyler», пригласили нас на ужин. Когда они поинтересовались, какую кухню мы предпочитаем: французскую, итальянскую или, может быть, китайскую, мы без всякой задней мысли сказали: «китайскую». Нам было совершенно неважно, что есть, а к китайской мы, по крайней мере, уже привыкли.
Естественно, самые крутые адвокаты приглашают нас в самый крутой ресторан. Им же нужно подтверждать свой статус и поступить по-другому они просто не могут.