Страница:
Душа уже у Фалеса характеризует способ существования отдельной вещи. Поскольку в гераклитовском космосе вещи взаимопереходящи, душа циклично воспроизводится в смене вещей, в жизни огня. Душа оказывается включенной в космический цикл (В36; В77) как носитель жизненного начала. Кроме того, душа неотделима от тела. "Так жиз
227
ненное тепло, исходящее от солнца, обеспечивает жизнь всему, что живет". Принимая это положение, Гераклит делает прекраснейшее сравнение души-psychea с пауком, а тела - с паутиной. "Подобно тому, как паук, говорит он, - находясь посреди паутины, чувствует, лишь только муха повреждает какую-либо его нить, и быстро туда бежит, как бы заботясь об исправлении нити, - так и человеческая психея, если какая-либо часть тела повреждена, как бы не перенося повреждения тела, с которым соединена крепко и соразмерно" (В67а). Эта роль души не позволяет, однако, рассматривать ее как управляющее личное начало. Душа, хотя и является частью космоса в силу ее огненности (В118), не сообщает ему структурной определенности, более того, душа может стать влажной, т.е. выступить принципом разрушения космоса.
Фрагмент 107, в котором говорится о влиянии души на поведение человека, также не дает материала для определения структурной устойчивости души, необходимой для выполнения роли управляющего начала. Сфера огня и сфера души, таким образом, не детерминируют индивидуальное поведение человека. Но это вовсе не зачеркивает идеи единства и целостности гераклитовского космоса. По этому поводу А.Ф. Лосев пишет: "Часто забывают, что кроме традиционных стихий и кроме огня как первенствующей стихии у Гераклита имеется весьма четкое представление о единстве мира, которое больше всего, правда, проявляется в огне, но по сущности своей оно выше огня" [1]. Надстихийное единство вытекает из смыслового единства мира, его гармонии, распространения логоса и неотрывной от него в повседневной гражданской деятельности dike на весь космос. Физическим и структурным носителем этого единства оказывается логос - огонь. Логос распространяется и на природную, и на социальную сферы. Если привлечь фрагмент 50: "(Все едино: делимое неделимое, рожденное - нерожденное, смертное - бессмертное, логос вечность; отец - сын, бог - справедливость); не мне, но логосу внимая, мудро признать, что все едино", то можно сказать, что логос вплетен в материальный континуум и в то же время выполняет важную функцию в поведении человека. О том же говорят фрагменты В1 и В2.
1 Лосев А.Ф. Природа у Гераклита // Природа. 1970. № 6. С. 46-47.
Огонь в своей мерности и одушевленности еще не детерминирует социальной сферы (сферы человеческих поступков). Но огонь подчиняется логосу, логос же, будучи огненным, оказывается и социально-антропологической нормой, обеспечивающей единство космоса (его природной и социальной сфер). Это возможно за счет того, что логос
228
сопряжен физически с космическим основанием - огнем, но изначально несет в себе мощный антропологический заряд, выявляя человека как субъективного носителя объективного космического смысла и делая его соучастником происходящих в космосе процессов (предвосхищение теории коэволюции).
ЛОГОС И ПОЛИС
Универсальность и всеобъемлемость логоса выражается в непосредственном управлении природными процессами. Море, земля, огонь - по отношению к ним логос употребляется как то, что "управляет всем через всё" (В41). Распространение господства логоса на сферу человеческого поведения не освобождает природные сферы от подчинения ему. Логос один и, будучи единым для этих сфер, он реализуется как всеобщее (В2, В114), незаходящее (В16), сокровенное (В18), единое и единственно мудрое (В32, В108), разум (В41), значительнейшее (В47), бог (В67, В102). Логос, не освобождая от подчинения природу, при распространении на сферу человеческого общения сам также не теряет своей прежней характеристики управляющего и вечного. В сфере социальной логос приобретает оттенок чего-то жесткого, с чем надо считаться, чтобы не сделать ошибок в своих действиях, чего-то реально присутствующего в повседневной жизни: "И воле одного повиновение - закон" (ВЗЗ).
Логос объединяет природную и социальную сферы не только как единое управляющее начало. Введение человека в сферу действия логоса означает у Гераклита введение (наряду с природной) сфер понимания (соответствия логосу) и непонимания (несоответствия логосу). Первая сфера - устойчивое, совершенное, вторая - преходящее, подчиненное нуждам момента: "У бога прекрасно все и хорошо, и справедливо, люди же одно считают несправедливым; другое - справедливым" (В102). Об этом же говорят фрагменты, посвященные непониманию логоса, особенно 72, 108. Показательны также в этом отношении фрагменты 78, 79 и 83, где речь идет о сравнении божественного и человеческого. Сфера понимания логоса оказывается промежуточной между природной и социальной сферами. Эта сфера становится как бы переходным звеном к природе, которая любит скрываться (В 123).
Поскольку логос предоставляет возможности проникновения в скрытый порядок природы, открывается путь к единству космоса не только за счет объективного, но и на пути проявления субъективной активности, если она направлена на прислушивание "к природе" (В112). Основания для проявления субъективной активности пред
229
ставляются всеобщими: "Мышление обще всем" (ВИЗ). Кроме того, душе присущ "самовозрастающий логос" (В115) и глубина логоса души такова, что границ психеи (души) невозможно определить (В45).
Однако проявление субъективной активности на пути использования этой способности души (в каком-то смысле самопроизвольной) общаться с космосом (самовозрастания логоса), на наш взгляд, невозможно. Фрагмент 67а позволяет говорить об индивидуальной душе, в то же время фрагменты 12, 36 и 77 говорят о непосредственной вплетенности души в космические процессы, а фрагмент 36 позволяет говорить о вхождении души в космические циклы через воду. Индивидуальный способ существования души, однако, не определяется ее принадлежностью к космосу. Во фрагментах 117 и 116 идет речь об изменениях души не в связи с космическими процессами, а в связи с ее качественными изменениями - сухостью или же влажностью. Во фрагменте 107, где душа оказывает прямое воздействие на познание, идет речь не о космической характеристике души, а о ее социальной детерминации (этот фрагмент далее мы проанализируем более подробно).
Общение души с космическим логосом, самовозрастание субъективного логоса само требует активности человека в какой-то иной сфере, не позволяет полагаться на автоматическое совпадение логоса души и логоса космоса. Не означает автоматического соединения с космосом и наделение всех людей способностью к мышлению, разумению (ВИЗ). Необходима еще целая сумма условий, чтобы эта общая возможность была реализована. Люди же отличаются незнанием этих условий, непониманием логоса (Bl, B2, В177). Но есть еще одна общая всем людям способность на пути проникновения в космос: "Всем людям свойственно познавать самих себя и мыслить" (В116). Какой смысл имеет этот самоанализ? Гераклит заявляет: "Я выспросил самого себя" (В 101). Между тем, по словам того же Гераклита, предпочтение отдается тому, что можно "увидеть, услышать и изучить" (В55), т.е. не самоанализу, а познанию внешнего мира.
Возможно, что выспрашивание себя есть своеобразный способ определения тех трудностей, которые возникают в процессе проникновения в вечную природу вещей и на которые так часто жалуется Гераклит, своего рода рефлексия индивидуального познания природы. В свое время филолог С.Н. Муравьев выделял группу фрагментов, свидетельствующих о пороках, препятствиях на пути познания космической закономерности. Это фрагменты: 85, 46, 131, 43, 95-100, 47 [1].
1 См.: Муравьев С.Н. Каким было начало сочинения Гераклита Эфесского (опыт реконструкции) // Вестник Древней истории. 1970. № 3. С. 139.
230
В них говорится о "желании сердца", "самомнении", "своеволии", "невежестве". Все это идет, так сказать, от испорченной натуры субъекта. Но есть и объективные трудности, объясняемые способом существования вечного порядка вещей. Здесь Муравьев выделяет фрагменты: 92, 86, 123, 54, 18, 22, 101. Этими трудностями являются: неясность знамений божества; скрытность природы и гармонии; неожиданность; новизна сокровенного; трудоемкость самого процесса поиска истины.
Стоит, однако, заметить, что познание истины нигде не рассматривается Гераклитом как самоцель. Познание и действие на основе познанного, слово и дело, размышление и действие - эта связь у Гераклита не подлежит разъединению. Незнание логоса проявляется в том, что люди делают бодрствуя (В1), в повседневной жизни людей (В2, В72). Незнание или знание реализуется в деле. Важен в этом отношении фрагмент 112: "Мышление - великое достоинство, и мудрость - состоит в том, чтобы говорить истинное и чтобы прислушиваться к природе, поступать с ней сообразно". Одинаковая глагольная форма "говорить - поступать" свидетельствует о неразрывности высказывания истины и действия в соответствии с ней во времени. Собственно, и пороки, препятствующие познанию истины, и трудности познавательного процесса в выделенных Муравьевым фрагментах относятся не только к области познания, они свойственны и иным сферам человеческого поведения. Так что трудности на пути проникновения в вечную природу вещей возникают не только в процессе познания, но и в поведении, деятельности человека в более широком смысле. Ну, а судить о превратностях человеческой живни, человеческих действий только на основании личного опыта было бы наивно.
Остается предполагать, что благодаря самоанализу собственных действий, выявлению их объективного основания можно обнаружить в них проявления того самого порядка, который господствует и в природе. Ведь поступки человека соотносятся с логосом, потому самоанализ поступков есть общение с логосом на интроспективном уровне. Если следует поступать в соответствии со всеобщим, то почему не обращаться ко всеобщему как к объективному основанию индивидуальной активности, тем более что при совершенстве внешнего управляющего принципа в несоответствии с ним оказывается повинным только субъект. Если же преодолевать субъективные наслоения, то в любых поступках и действиях можно обнаружить нечто рациональное, логическое. При таком подходе объект, внешний мир оказывается гораздо богаче индивидуального мира. Ко всеобщему, к логосу можно только приблизиться, исчерпать же все его
231
аспекты отдельному человеку просто невозможно. В этом смысле душе человека присущ самовозрастающий логос (В115), душа может быть более или менее совершенной (горит лучшим огнем), в то время как логос совершенен (В1; В2; В32; В72). Это говорит о том, что логос, к которому приобщился человек, который стал его достоянием (в его словах и делах) может быть, конечно, не вполне совершенен, но все же достижим.
Фрагменты 39, 87 и 108 говорят об индивидуальном обладании логосом. Употребляющееся в этих фрагментах слово "логос" М.А. Дынник переводит как "учение". А.О. Маковельский переводит эти фрагменты следующим образом: "В Приене жил Биант, сын Тевтамы, который (был) мудрее остальных" (logos); "Глупый человек обычно пугается при каждом слове" (logoi); "Из тех, чьи речи (logous) я слышал, ни один не дошел до познания, что мудрость есть от всего отрешенное". Итак, переводы одного и того же термина logos, использованного во всех трех фрагментах, самые различные: "учение"; "мудрость"; "слово"; "речь". Однако сохраняется один, общий для всех переводов оттенок: выраженное словом logos понятие ориентирует на общение человека с человеком. Именно здесь проявляется "мудрость", здесь можно воспринимать "учение" и сравнивать "речи" одного и другого.
Есть некоторые основания для реконструкции содержания индивидуального логоса, проявляющегося в виде "учения", "речи", публичного заявления. Биас, о котором идет речь во фрагменте 39, входит в число семи мудрецов. Так что упоминание его как мудрейшего, чье учение лучше других, традиционно для античности. Но в учении Биаса есть и нечто особенное. По свидетельству Геродота (1, 170), он учил греков сопротивляться персам. Гражданское звучание имеет не только логос Биаса, ведь любое заявление в народном собрании, речь, учение затрагивали полисные интересы. Именно они и являются содержанием индивидуального логоса.
Если попытаться восстановить условия общения с мировым логосом, достижения лучшего индивидуального логоса, то они окажутся следующими:
? учиться, изучать (В17);
? ожидать неожиданное (В 18);
? верить (В36);
? не действовать и не говорить подобно спящим и детям (В73; В74);
? не верить "толпе", зная, что "многие плохи, немногие же хороши" (В 104).
232
Позитивная программа усвоения логоса выражена в необходимости учиться, верить, быть готовым воспринимать оторванное от повседневных занятий, неожиданное. Негативная конкретизирует этот способ усвоения логоса: надо не обращаться к миру подобно спящим и видящим сны, а уметь улавливать смысл мира в целом. Профессиональный способ усвоения знаний (как дети от родителей) здесь не годен. Нельзя верить и народным преданиям, доверять "толпе". Речь идет о гражданской деятельности в суде, в народном собрании. И хотя способность мышления свойственна всем (ВИЗ), логосом обладают только наилучшие. Как ни парадоксально, но Гераклит терпеть не мог той гражданской жизни, которая протекала в Эфесе. Но может быть поэтому столь суров его тон, столь изобличительны его обращения к согражданам? Тогда социально-антропологические аспекты учения о логосе - это не что иное, как один из первых образцов социальной утопии, обоснования не сущего, но должного, тем более, онтологические обоснования мироздания строятся на апелляции к войне, борьбе, распре и уравнивающей их справедливости.
"Наилучшие" - это область должного, это граждане, отличающиеся своими достоинствами перед остальными гражданами полиса. Потому такой гнев у Гераклита вызывают эфесцы, "изгнавшие Гермодора, мужа наилучшего среди них, со словами: "Да не будет среди нас никто наилучшим, если же такой окажется, то пусть он живет в другом месте и среди других" (В121). Об этом же говорит фрагмент 125а: "Наилучшие" - предпочитающие "приходящим вещам" общение с вечным (В24, В29). "Наилучшие" для Гераклита - это прежде всего в чем-то активно себя проявившие. Глаза в познании Гераклит ценит выше, чем уши, поскольку лучше тот, который не просто слушает, а сам видит и может сказать (BlOla). Происходят это в гражданской деятельности, где требуется умение "выслушать и высказать" (В 19), требуется понимать происходящее (В34). Для тех же, которые имеют варварские души, глаза и уши - плохие свидетели (В107).
Дынник переводит: "Плохие свидетели для людей глаза и уши тех, которые имеют грубые психеи". Правильнее было бы перевести: "Плохие свидетели для людей глаза и уши тех, которые имеют варварские души". Варвар в представлении древнего грека - человек, не знающий закона и потому находящийся вне рамок подлинно человеческого общения. О Полифеме, например, говорится: "Был нелюдим он, никакого не ведал закона".
Фрагмент 107 можно трактовать следующим образом: глаза и уши - условия деятельности в суде, в народном собрании, но кто не знает закона и не умеет его толковать, так как имеет варварскую душу (не умеет правильно говорить и мыслить), тому глаза и уши плохие
233
свидетели. В этой же сфере деятельности, подчиненной закону, где надо уметь "и выслушать, и высказать", проявляется "мудрость человека". Необходимо если сказать, то сказать умно, иначе невежество может проявиться не только за чашею вина (В95), но и публично (В109).
Деятельность в сфере законодательной, где и выявляются "наилучшие" обладатели логоса, - вполне допустимый путь к осознанию единого порядка вещей. Законы полиса носят космическое установление, обусловлены подчинением dike (космической справедливости) всех сфер и космоса, и социума. Попытку реконструкции сочинения Гераклита Муравьев строит именно на основе принципа тождества социо- и космопорядков: "Быть ли знанию о богах, о том, каков порядок единый всего многообразия вещей? Правды преступники не побоялись бы, кабы не так. Ведь самый знающий знает, как отвращать от кажущихся (знаний); да и Правда, конечно, настигнет строителей и свидетелей (знаний, заведомо ложных). Даже Солнцу не преступить своих мер: иначе Эринии, Правды блюстительницы, отыщут его" [1]. Следование закону, соответствие ему означает и соответствие космическому порядку.
Потому Гераклит призывает "сражаться за закон, как за свои стены" (В44). Не следует забывать, что городские стены - единственное укрепление, за которым можно быть в безопасности. Вне полиса, вне городских стен нет никаких прав и защиты. Так же, как городские стены, ценится закон. Способность удержаться в рамках полисных установлений позволяет быть мудрым, познать единое. "Тем, кто желает говорить умно, должно укрепить себя этим для всех общим, как город, законом и много крепче. Ведь все человеческие законы питаются единым божественным, который простирает свою власть, насколько желает, всему довлеет и над всем одерживает верх" (В114).
Деятельность в соответствии с законом означает, что любое слово "в собрании" должно соответствовать закону. Следует поступать в соответствии с данным словом - клятвопреступников настигнет Дике (В28). Не следует спешить высказываться о значительных вещах (В47). Каждое слово должно быть взвешено, соотнесено с полисным номо-сом, это и позволяет познать космическую мерность и единство, приобщиться к логосу. Дике карает за произвольное употребление слова. Ежедневно возможна встреча общения с логосом (В72), только надо свою речь строить не так, как это делают ораторы, стремящиеся к тому, чтобы "зарезать" противника (В81).
1 Муравьев С.Н. Указ. соч. С. 156.
234
Учение Гераклита о логосе, таким образом, подчеркивает активность человека. Гераклиту присущ тот взгляд, что в мире существует единая закономерность, в соответствии с которой человек и может осуществлять свою активность. Правда, активность человека, по Гераклиту, протекает в основном в сфере политической. Ею обладают те, кто предпочитает "вечную славу преходящим вещам", проявляя сдержанность и почтительность к закону государства, не спешат высказаться по значительному вопросу, не используют свое выступление лишь для того, чтобы запутать противника. В таком понимании активности человека проявляется то значение, которое придавалось писаному закону и следованию всех граждан ораторскому искусству, воинской доблести и т.д. в античном демократическом полисе. Но важно то, что в активности человека Гераклит ищет нечто объективное, устойчивое, что, собственно, и отличает своевольное поведение от поведения в соответствии с dike как нормой должного и сущего.
В стремлении отыскать нечто объективное в социальной активности человека для Гераклита мог открыться целый спектр возможных аспектов исследования: человеческий разум и сфера его приложения; разум и чувства; устойчивость человеческой речи - инструмента мышления, и т.д. Другими словами, социальные аспекты учения Гераклита о логосе вовсе не исключают, а подразумевают основательную разработку им вопросов теории познания. В.Ф. Асмус, А.Н. Чанышев, Ф.Х. Кессиди отмечают значение Гераклита в разработке вопросов о знании (о его источниках, о трудностях на пути к познанию, о соотношении чувств и мышления и т.д.). В этом случае учение о логосе становится не только учением о том всеобщем, которое проявляется на уровне всех мировых превращений, но и учением о познании (понимании) этого всеобщего [1]. Причем, хотя выше мы пытались выявить именно социальные аспекты учения о логосе, разработка Гераклитом собственно философских вопросов, величие его как философа, позволили ему по-новому (по отношению, например, к Гомеру и Гесиоду) осмыслить социальную жизнь.
1 См.: Кессиди Ф.Х. От мифа к логосу. М., 1972. С. 220-223.
Гераклит очень тонко передает социально-политическую обстановку родного Эфеса. Внимание его привлекают явления и экономического, и политического характера. В жизни античного общества этого периода произошли важные изменения - на смену родовой общности пришла полисная, широкое развитие получила торговля, с конца VII в. до н.э. начинается чеканка монеты. Операции товарообмена осмысливаются и привлекаются Гераклитом в обобщениях само
235
го широкого характера: функционирование космического основания - огня объясняется путем апелляций к денежному обращению (В90). Конечно, не следует рассматривать становление греческой философии как прямое отражение растущих денежных связей (преувеличение подобного рода связей было отмечено в нашей литературе в работе Дж. Томсона "Первые философы" М., 1959). Но, видимо, на Гераклита большое впечатление произвели устойчивость в денежном обращении, возможность его количественного измерения, открывающего путь к уяснению основания (денежного эквивалента) товарных операций.
Важное замечание делает Гераклит о рабстве и его природе: война (polemos) "одних сделала рабами, других - свободными" (В53). Прежде всего, фиксируется источник возникновения рабства - война, о рабстве-должничестве нет и речи. В Эфесе уже произошли реформы солоновского типа. Как заметил Кессиди, есть основания считать Гераклита сторонником этих реформ. В привлеченном уже фрагменте 53 рабство внешнеполитическое, а не долговое норма для Гераклита. Это также косвенным образом свидетельствует о признании Гераклитом социальных изменений в полисе, реформ солоновского типа, отменявших долговое рабство. Интересен в данном фрагменте тот факт, что война признается не только источником рабства, но и источником гражданства (делает людей не только рабами, но и свободными). Взгляды античности на природу гражданства традиционны: гражданские права наследовались по рождению. Афинянин Евксей, например, отстаивая свои гражданские права, доказывает, что его отец не был чужеземцем. Война может превратить свободного в раба, этот мотив встречается в античной литературе довольно часто. Гераклит обращает внимание на другое - война не только может сделать свободного рабом, но она и свободных делает свободными. Поэтому война несет одновременно два противоположных явления - рабство в свободу.
Свободный (eleuteros) - синоним гражданина, вне рамок полиса нельзя быть свободным. Война как способ обретения свободы у Гераклита перекликается с его призывом "сражаться за закон, как за городские стены" (В44), "павших на войне боги почитают и люди" (В24). Известно, что Гераклит очень высоко оценивает Биаса, отстаивающего необходимость борьбы с персами. Война с персами за свободу города, за его закон не в меньшей степени, чем за городские стены, и делает людей свободными. В этих воззрениях Гераклита проявляются его взгляды на внешнеполитические отношения полиса.
Большой материал дают фрагменты Гераклита для рассмотрения его взглядов на вопросы внутриполисной жизни. Закон (nomos), за
236
который призывает сражаться Гераклит, есть основания рассматривать как выражение не только политической независимости полиса, но и как выражение внутренней формы общественных связей. Крушение родовых отношений ведет не только к расширению ремесла и торговли, но и к выработке новых полисных норм общественного поведения. Не родовые постановления, а писаный закон становится нормой общественных связей. Закон, его кодификация, вырабатывается в острой классовой борьбе демоса и аристократии. Появление писаных законов было достижением демоса в его борьбе с родовой аристократией, произвольно использовавшей устные родовые нормы. Гераклит понимает важность новых полисных норм - одним в полисе выражен порядок, нет его двух и так далее разновидностей, и этому одному повиновение есть закон и полисной жизни, и жизни индивида (ВЗЗ). Своеволие (hybris), невоздержанность человека, неподчинение его общественно выработанным нормам "следует гасить скорее, чем пожар" (В43). Гераклит отмечает и противоречивую связь новых полисных норм общественной жизни с прежними, родовыми: "Единое, единственно мудрое", что является нормой полисной жизни, "не желает и желает называться именем Зевса" (В32). Это означает, что новые нормы общности необходимо выполнять не в меньшей степени, чем родовые, основывающиеся на божественном установлении, и в то же время они - явление существенно новое.
Здесь пора сделать одно существенное замечание. Мы процитировали значительное число фрагментов Гераклита, из которых следует его явный интерес и пристальное внимание к гражданской и политической (собственно говоря, они составляют единое целое) жизни граждан Эфеса. Более того, учение о логосе позволяет охарактеризовать поведение сограждан эфесского мыслителя. Между тем, как это ни парадоксально, Гераклит терпеть не мог политической жизни, скептически относился к своим согражданам - чего стоит одно его пожелание, чтобы эфесцы "перевесили друг друга". Не менее известным является и его предпочтение детских игр гражданским делам. Как же в этом случае расценивать его социально-антропологические идеи? Видимо, надо учитывать, что Гераклит различает сущее и должное. Логос как космическая норма - это должное. Логос индивидуальный - это сущее. И когда Гераклит дает картину должного, то он включает в нее социально-антропологическую сферу.
Для того чтобы закон был нормой внутренней жизни, все должны ему следовать. Сам человек и оценивается Гераклитом по этой норме, по следованию закону. Все могут и должны следовать закону как выражению общих интересов. Граждане полиса предстают в равной мере
227
ненное тепло, исходящее от солнца, обеспечивает жизнь всему, что живет". Принимая это положение, Гераклит делает прекраснейшее сравнение души-psychea с пауком, а тела - с паутиной. "Подобно тому, как паук, говорит он, - находясь посреди паутины, чувствует, лишь только муха повреждает какую-либо его нить, и быстро туда бежит, как бы заботясь об исправлении нити, - так и человеческая психея, если какая-либо часть тела повреждена, как бы не перенося повреждения тела, с которым соединена крепко и соразмерно" (В67а). Эта роль души не позволяет, однако, рассматривать ее как управляющее личное начало. Душа, хотя и является частью космоса в силу ее огненности (В118), не сообщает ему структурной определенности, более того, душа может стать влажной, т.е. выступить принципом разрушения космоса.
Фрагмент 107, в котором говорится о влиянии души на поведение человека, также не дает материала для определения структурной устойчивости души, необходимой для выполнения роли управляющего начала. Сфера огня и сфера души, таким образом, не детерминируют индивидуальное поведение человека. Но это вовсе не зачеркивает идеи единства и целостности гераклитовского космоса. По этому поводу А.Ф. Лосев пишет: "Часто забывают, что кроме традиционных стихий и кроме огня как первенствующей стихии у Гераклита имеется весьма четкое представление о единстве мира, которое больше всего, правда, проявляется в огне, но по сущности своей оно выше огня" [1]. Надстихийное единство вытекает из смыслового единства мира, его гармонии, распространения логоса и неотрывной от него в повседневной гражданской деятельности dike на весь космос. Физическим и структурным носителем этого единства оказывается логос - огонь. Логос распространяется и на природную, и на социальную сферы. Если привлечь фрагмент 50: "(Все едино: делимое неделимое, рожденное - нерожденное, смертное - бессмертное, логос вечность; отец - сын, бог - справедливость); не мне, но логосу внимая, мудро признать, что все едино", то можно сказать, что логос вплетен в материальный континуум и в то же время выполняет важную функцию в поведении человека. О том же говорят фрагменты В1 и В2.
1 Лосев А.Ф. Природа у Гераклита // Природа. 1970. № 6. С. 46-47.
Огонь в своей мерности и одушевленности еще не детерминирует социальной сферы (сферы человеческих поступков). Но огонь подчиняется логосу, логос же, будучи огненным, оказывается и социально-антропологической нормой, обеспечивающей единство космоса (его природной и социальной сфер). Это возможно за счет того, что логос
228
сопряжен физически с космическим основанием - огнем, но изначально несет в себе мощный антропологический заряд, выявляя человека как субъективного носителя объективного космического смысла и делая его соучастником происходящих в космосе процессов (предвосхищение теории коэволюции).
ЛОГОС И ПОЛИС
Универсальность и всеобъемлемость логоса выражается в непосредственном управлении природными процессами. Море, земля, огонь - по отношению к ним логос употребляется как то, что "управляет всем через всё" (В41). Распространение господства логоса на сферу человеческого поведения не освобождает природные сферы от подчинения ему. Логос один и, будучи единым для этих сфер, он реализуется как всеобщее (В2, В114), незаходящее (В16), сокровенное (В18), единое и единственно мудрое (В32, В108), разум (В41), значительнейшее (В47), бог (В67, В102). Логос, не освобождая от подчинения природу, при распространении на сферу человеческого общения сам также не теряет своей прежней характеристики управляющего и вечного. В сфере социальной логос приобретает оттенок чего-то жесткого, с чем надо считаться, чтобы не сделать ошибок в своих действиях, чего-то реально присутствующего в повседневной жизни: "И воле одного повиновение - закон" (ВЗЗ).
Логос объединяет природную и социальную сферы не только как единое управляющее начало. Введение человека в сферу действия логоса означает у Гераклита введение (наряду с природной) сфер понимания (соответствия логосу) и непонимания (несоответствия логосу). Первая сфера - устойчивое, совершенное, вторая - преходящее, подчиненное нуждам момента: "У бога прекрасно все и хорошо, и справедливо, люди же одно считают несправедливым; другое - справедливым" (В102). Об этом же говорят фрагменты, посвященные непониманию логоса, особенно 72, 108. Показательны также в этом отношении фрагменты 78, 79 и 83, где речь идет о сравнении божественного и человеческого. Сфера понимания логоса оказывается промежуточной между природной и социальной сферами. Эта сфера становится как бы переходным звеном к природе, которая любит скрываться (В 123).
Поскольку логос предоставляет возможности проникновения в скрытый порядок природы, открывается путь к единству космоса не только за счет объективного, но и на пути проявления субъективной активности, если она направлена на прислушивание "к природе" (В112). Основания для проявления субъективной активности пред
229
ставляются всеобщими: "Мышление обще всем" (ВИЗ). Кроме того, душе присущ "самовозрастающий логос" (В115) и глубина логоса души такова, что границ психеи (души) невозможно определить (В45).
Однако проявление субъективной активности на пути использования этой способности души (в каком-то смысле самопроизвольной) общаться с космосом (самовозрастания логоса), на наш взгляд, невозможно. Фрагмент 67а позволяет говорить об индивидуальной душе, в то же время фрагменты 12, 36 и 77 говорят о непосредственной вплетенности души в космические процессы, а фрагмент 36 позволяет говорить о вхождении души в космические циклы через воду. Индивидуальный способ существования души, однако, не определяется ее принадлежностью к космосу. Во фрагментах 117 и 116 идет речь об изменениях души не в связи с космическими процессами, а в связи с ее качественными изменениями - сухостью или же влажностью. Во фрагменте 107, где душа оказывает прямое воздействие на познание, идет речь не о космической характеристике души, а о ее социальной детерминации (этот фрагмент далее мы проанализируем более подробно).
Общение души с космическим логосом, самовозрастание субъективного логоса само требует активности человека в какой-то иной сфере, не позволяет полагаться на автоматическое совпадение логоса души и логоса космоса. Не означает автоматического соединения с космосом и наделение всех людей способностью к мышлению, разумению (ВИЗ). Необходима еще целая сумма условий, чтобы эта общая возможность была реализована. Люди же отличаются незнанием этих условий, непониманием логоса (Bl, B2, В177). Но есть еще одна общая всем людям способность на пути проникновения в космос: "Всем людям свойственно познавать самих себя и мыслить" (В116). Какой смысл имеет этот самоанализ? Гераклит заявляет: "Я выспросил самого себя" (В 101). Между тем, по словам того же Гераклита, предпочтение отдается тому, что можно "увидеть, услышать и изучить" (В55), т.е. не самоанализу, а познанию внешнего мира.
Возможно, что выспрашивание себя есть своеобразный способ определения тех трудностей, которые возникают в процессе проникновения в вечную природу вещей и на которые так часто жалуется Гераклит, своего рода рефлексия индивидуального познания природы. В свое время филолог С.Н. Муравьев выделял группу фрагментов, свидетельствующих о пороках, препятствиях на пути познания космической закономерности. Это фрагменты: 85, 46, 131, 43, 95-100, 47 [1].
1 См.: Муравьев С.Н. Каким было начало сочинения Гераклита Эфесского (опыт реконструкции) // Вестник Древней истории. 1970. № 3. С. 139.
230
В них говорится о "желании сердца", "самомнении", "своеволии", "невежестве". Все это идет, так сказать, от испорченной натуры субъекта. Но есть и объективные трудности, объясняемые способом существования вечного порядка вещей. Здесь Муравьев выделяет фрагменты: 92, 86, 123, 54, 18, 22, 101. Этими трудностями являются: неясность знамений божества; скрытность природы и гармонии; неожиданность; новизна сокровенного; трудоемкость самого процесса поиска истины.
Стоит, однако, заметить, что познание истины нигде не рассматривается Гераклитом как самоцель. Познание и действие на основе познанного, слово и дело, размышление и действие - эта связь у Гераклита не подлежит разъединению. Незнание логоса проявляется в том, что люди делают бодрствуя (В1), в повседневной жизни людей (В2, В72). Незнание или знание реализуется в деле. Важен в этом отношении фрагмент 112: "Мышление - великое достоинство, и мудрость - состоит в том, чтобы говорить истинное и чтобы прислушиваться к природе, поступать с ней сообразно". Одинаковая глагольная форма "говорить - поступать" свидетельствует о неразрывности высказывания истины и действия в соответствии с ней во времени. Собственно, и пороки, препятствующие познанию истины, и трудности познавательного процесса в выделенных Муравьевым фрагментах относятся не только к области познания, они свойственны и иным сферам человеческого поведения. Так что трудности на пути проникновения в вечную природу вещей возникают не только в процессе познания, но и в поведении, деятельности человека в более широком смысле. Ну, а судить о превратностях человеческой живни, человеческих действий только на основании личного опыта было бы наивно.
Остается предполагать, что благодаря самоанализу собственных действий, выявлению их объективного основания можно обнаружить в них проявления того самого порядка, который господствует и в природе. Ведь поступки человека соотносятся с логосом, потому самоанализ поступков есть общение с логосом на интроспективном уровне. Если следует поступать в соответствии со всеобщим, то почему не обращаться ко всеобщему как к объективному основанию индивидуальной активности, тем более что при совершенстве внешнего управляющего принципа в несоответствии с ним оказывается повинным только субъект. Если же преодолевать субъективные наслоения, то в любых поступках и действиях можно обнаружить нечто рациональное, логическое. При таком подходе объект, внешний мир оказывается гораздо богаче индивидуального мира. Ко всеобщему, к логосу можно только приблизиться, исчерпать же все его
231
аспекты отдельному человеку просто невозможно. В этом смысле душе человека присущ самовозрастающий логос (В115), душа может быть более или менее совершенной (горит лучшим огнем), в то время как логос совершенен (В1; В2; В32; В72). Это говорит о том, что логос, к которому приобщился человек, который стал его достоянием (в его словах и делах) может быть, конечно, не вполне совершенен, но все же достижим.
Фрагменты 39, 87 и 108 говорят об индивидуальном обладании логосом. Употребляющееся в этих фрагментах слово "логос" М.А. Дынник переводит как "учение". А.О. Маковельский переводит эти фрагменты следующим образом: "В Приене жил Биант, сын Тевтамы, который (был) мудрее остальных" (logos); "Глупый человек обычно пугается при каждом слове" (logoi); "Из тех, чьи речи (logous) я слышал, ни один не дошел до познания, что мудрость есть от всего отрешенное". Итак, переводы одного и того же термина logos, использованного во всех трех фрагментах, самые различные: "учение"; "мудрость"; "слово"; "речь". Однако сохраняется один, общий для всех переводов оттенок: выраженное словом logos понятие ориентирует на общение человека с человеком. Именно здесь проявляется "мудрость", здесь можно воспринимать "учение" и сравнивать "речи" одного и другого.
Есть некоторые основания для реконструкции содержания индивидуального логоса, проявляющегося в виде "учения", "речи", публичного заявления. Биас, о котором идет речь во фрагменте 39, входит в число семи мудрецов. Так что упоминание его как мудрейшего, чье учение лучше других, традиционно для античности. Но в учении Биаса есть и нечто особенное. По свидетельству Геродота (1, 170), он учил греков сопротивляться персам. Гражданское звучание имеет не только логос Биаса, ведь любое заявление в народном собрании, речь, учение затрагивали полисные интересы. Именно они и являются содержанием индивидуального логоса.
Если попытаться восстановить условия общения с мировым логосом, достижения лучшего индивидуального логоса, то они окажутся следующими:
? учиться, изучать (В17);
? ожидать неожиданное (В 18);
? верить (В36);
? не действовать и не говорить подобно спящим и детям (В73; В74);
? не верить "толпе", зная, что "многие плохи, немногие же хороши" (В 104).
232
Позитивная программа усвоения логоса выражена в необходимости учиться, верить, быть готовым воспринимать оторванное от повседневных занятий, неожиданное. Негативная конкретизирует этот способ усвоения логоса: надо не обращаться к миру подобно спящим и видящим сны, а уметь улавливать смысл мира в целом. Профессиональный способ усвоения знаний (как дети от родителей) здесь не годен. Нельзя верить и народным преданиям, доверять "толпе". Речь идет о гражданской деятельности в суде, в народном собрании. И хотя способность мышления свойственна всем (ВИЗ), логосом обладают только наилучшие. Как ни парадоксально, но Гераклит терпеть не мог той гражданской жизни, которая протекала в Эфесе. Но может быть поэтому столь суров его тон, столь изобличительны его обращения к согражданам? Тогда социально-антропологические аспекты учения о логосе - это не что иное, как один из первых образцов социальной утопии, обоснования не сущего, но должного, тем более, онтологические обоснования мироздания строятся на апелляции к войне, борьбе, распре и уравнивающей их справедливости.
"Наилучшие" - это область должного, это граждане, отличающиеся своими достоинствами перед остальными гражданами полиса. Потому такой гнев у Гераклита вызывают эфесцы, "изгнавшие Гермодора, мужа наилучшего среди них, со словами: "Да не будет среди нас никто наилучшим, если же такой окажется, то пусть он живет в другом месте и среди других" (В121). Об этом же говорит фрагмент 125а: "Наилучшие" - предпочитающие "приходящим вещам" общение с вечным (В24, В29). "Наилучшие" для Гераклита - это прежде всего в чем-то активно себя проявившие. Глаза в познании Гераклит ценит выше, чем уши, поскольку лучше тот, который не просто слушает, а сам видит и может сказать (BlOla). Происходят это в гражданской деятельности, где требуется умение "выслушать и высказать" (В 19), требуется понимать происходящее (В34). Для тех же, которые имеют варварские души, глаза и уши - плохие свидетели (В107).
Дынник переводит: "Плохие свидетели для людей глаза и уши тех, которые имеют грубые психеи". Правильнее было бы перевести: "Плохие свидетели для людей глаза и уши тех, которые имеют варварские души". Варвар в представлении древнего грека - человек, не знающий закона и потому находящийся вне рамок подлинно человеческого общения. О Полифеме, например, говорится: "Был нелюдим он, никакого не ведал закона".
Фрагмент 107 можно трактовать следующим образом: глаза и уши - условия деятельности в суде, в народном собрании, но кто не знает закона и не умеет его толковать, так как имеет варварскую душу (не умеет правильно говорить и мыслить), тому глаза и уши плохие
233
свидетели. В этой же сфере деятельности, подчиненной закону, где надо уметь "и выслушать, и высказать", проявляется "мудрость человека". Необходимо если сказать, то сказать умно, иначе невежество может проявиться не только за чашею вина (В95), но и публично (В109).
Деятельность в сфере законодательной, где и выявляются "наилучшие" обладатели логоса, - вполне допустимый путь к осознанию единого порядка вещей. Законы полиса носят космическое установление, обусловлены подчинением dike (космической справедливости) всех сфер и космоса, и социума. Попытку реконструкции сочинения Гераклита Муравьев строит именно на основе принципа тождества социо- и космопорядков: "Быть ли знанию о богах, о том, каков порядок единый всего многообразия вещей? Правды преступники не побоялись бы, кабы не так. Ведь самый знающий знает, как отвращать от кажущихся (знаний); да и Правда, конечно, настигнет строителей и свидетелей (знаний, заведомо ложных). Даже Солнцу не преступить своих мер: иначе Эринии, Правды блюстительницы, отыщут его" [1]. Следование закону, соответствие ему означает и соответствие космическому порядку.
Потому Гераклит призывает "сражаться за закон, как за свои стены" (В44). Не следует забывать, что городские стены - единственное укрепление, за которым можно быть в безопасности. Вне полиса, вне городских стен нет никаких прав и защиты. Так же, как городские стены, ценится закон. Способность удержаться в рамках полисных установлений позволяет быть мудрым, познать единое. "Тем, кто желает говорить умно, должно укрепить себя этим для всех общим, как город, законом и много крепче. Ведь все человеческие законы питаются единым божественным, который простирает свою власть, насколько желает, всему довлеет и над всем одерживает верх" (В114).
Деятельность в соответствии с законом означает, что любое слово "в собрании" должно соответствовать закону. Следует поступать в соответствии с данным словом - клятвопреступников настигнет Дике (В28). Не следует спешить высказываться о значительных вещах (В47). Каждое слово должно быть взвешено, соотнесено с полисным номо-сом, это и позволяет познать космическую мерность и единство, приобщиться к логосу. Дике карает за произвольное употребление слова. Ежедневно возможна встреча общения с логосом (В72), только надо свою речь строить не так, как это делают ораторы, стремящиеся к тому, чтобы "зарезать" противника (В81).
1 Муравьев С.Н. Указ. соч. С. 156.
234
Учение Гераклита о логосе, таким образом, подчеркивает активность человека. Гераклиту присущ тот взгляд, что в мире существует единая закономерность, в соответствии с которой человек и может осуществлять свою активность. Правда, активность человека, по Гераклиту, протекает в основном в сфере политической. Ею обладают те, кто предпочитает "вечную славу преходящим вещам", проявляя сдержанность и почтительность к закону государства, не спешат высказаться по значительному вопросу, не используют свое выступление лишь для того, чтобы запутать противника. В таком понимании активности человека проявляется то значение, которое придавалось писаному закону и следованию всех граждан ораторскому искусству, воинской доблести и т.д. в античном демократическом полисе. Но важно то, что в активности человека Гераклит ищет нечто объективное, устойчивое, что, собственно, и отличает своевольное поведение от поведения в соответствии с dike как нормой должного и сущего.
В стремлении отыскать нечто объективное в социальной активности человека для Гераклита мог открыться целый спектр возможных аспектов исследования: человеческий разум и сфера его приложения; разум и чувства; устойчивость человеческой речи - инструмента мышления, и т.д. Другими словами, социальные аспекты учения Гераклита о логосе вовсе не исключают, а подразумевают основательную разработку им вопросов теории познания. В.Ф. Асмус, А.Н. Чанышев, Ф.Х. Кессиди отмечают значение Гераклита в разработке вопросов о знании (о его источниках, о трудностях на пути к познанию, о соотношении чувств и мышления и т.д.). В этом случае учение о логосе становится не только учением о том всеобщем, которое проявляется на уровне всех мировых превращений, но и учением о познании (понимании) этого всеобщего [1]. Причем, хотя выше мы пытались выявить именно социальные аспекты учения о логосе, разработка Гераклитом собственно философских вопросов, величие его как философа, позволили ему по-новому (по отношению, например, к Гомеру и Гесиоду) осмыслить социальную жизнь.
1 См.: Кессиди Ф.Х. От мифа к логосу. М., 1972. С. 220-223.
Гераклит очень тонко передает социально-политическую обстановку родного Эфеса. Внимание его привлекают явления и экономического, и политического характера. В жизни античного общества этого периода произошли важные изменения - на смену родовой общности пришла полисная, широкое развитие получила торговля, с конца VII в. до н.э. начинается чеканка монеты. Операции товарообмена осмысливаются и привлекаются Гераклитом в обобщениях само
235
го широкого характера: функционирование космического основания - огня объясняется путем апелляций к денежному обращению (В90). Конечно, не следует рассматривать становление греческой философии как прямое отражение растущих денежных связей (преувеличение подобного рода связей было отмечено в нашей литературе в работе Дж. Томсона "Первые философы" М., 1959). Но, видимо, на Гераклита большое впечатление произвели устойчивость в денежном обращении, возможность его количественного измерения, открывающего путь к уяснению основания (денежного эквивалента) товарных операций.
Важное замечание делает Гераклит о рабстве и его природе: война (polemos) "одних сделала рабами, других - свободными" (В53). Прежде всего, фиксируется источник возникновения рабства - война, о рабстве-должничестве нет и речи. В Эфесе уже произошли реформы солоновского типа. Как заметил Кессиди, есть основания считать Гераклита сторонником этих реформ. В привлеченном уже фрагменте 53 рабство внешнеполитическое, а не долговое норма для Гераклита. Это также косвенным образом свидетельствует о признании Гераклитом социальных изменений в полисе, реформ солоновского типа, отменявших долговое рабство. Интересен в данном фрагменте тот факт, что война признается не только источником рабства, но и источником гражданства (делает людей не только рабами, но и свободными). Взгляды античности на природу гражданства традиционны: гражданские права наследовались по рождению. Афинянин Евксей, например, отстаивая свои гражданские права, доказывает, что его отец не был чужеземцем. Война может превратить свободного в раба, этот мотив встречается в античной литературе довольно часто. Гераклит обращает внимание на другое - война не только может сделать свободного рабом, но она и свободных делает свободными. Поэтому война несет одновременно два противоположных явления - рабство в свободу.
Свободный (eleuteros) - синоним гражданина, вне рамок полиса нельзя быть свободным. Война как способ обретения свободы у Гераклита перекликается с его призывом "сражаться за закон, как за городские стены" (В44), "павших на войне боги почитают и люди" (В24). Известно, что Гераклит очень высоко оценивает Биаса, отстаивающего необходимость борьбы с персами. Война с персами за свободу города, за его закон не в меньшей степени, чем за городские стены, и делает людей свободными. В этих воззрениях Гераклита проявляются его взгляды на внешнеполитические отношения полиса.
Большой материал дают фрагменты Гераклита для рассмотрения его взглядов на вопросы внутриполисной жизни. Закон (nomos), за
236
который призывает сражаться Гераклит, есть основания рассматривать как выражение не только политической независимости полиса, но и как выражение внутренней формы общественных связей. Крушение родовых отношений ведет не только к расширению ремесла и торговли, но и к выработке новых полисных норм общественного поведения. Не родовые постановления, а писаный закон становится нормой общественных связей. Закон, его кодификация, вырабатывается в острой классовой борьбе демоса и аристократии. Появление писаных законов было достижением демоса в его борьбе с родовой аристократией, произвольно использовавшей устные родовые нормы. Гераклит понимает важность новых полисных норм - одним в полисе выражен порядок, нет его двух и так далее разновидностей, и этому одному повиновение есть закон и полисной жизни, и жизни индивида (ВЗЗ). Своеволие (hybris), невоздержанность человека, неподчинение его общественно выработанным нормам "следует гасить скорее, чем пожар" (В43). Гераклит отмечает и противоречивую связь новых полисных норм общественной жизни с прежними, родовыми: "Единое, единственно мудрое", что является нормой полисной жизни, "не желает и желает называться именем Зевса" (В32). Это означает, что новые нормы общности необходимо выполнять не в меньшей степени, чем родовые, основывающиеся на божественном установлении, и в то же время они - явление существенно новое.
Здесь пора сделать одно существенное замечание. Мы процитировали значительное число фрагментов Гераклита, из которых следует его явный интерес и пристальное внимание к гражданской и политической (собственно говоря, они составляют единое целое) жизни граждан Эфеса. Более того, учение о логосе позволяет охарактеризовать поведение сограждан эфесского мыслителя. Между тем, как это ни парадоксально, Гераклит терпеть не мог политической жизни, скептически относился к своим согражданам - чего стоит одно его пожелание, чтобы эфесцы "перевесили друг друга". Не менее известным является и его предпочтение детских игр гражданским делам. Как же в этом случае расценивать его социально-антропологические идеи? Видимо, надо учитывать, что Гераклит различает сущее и должное. Логос как космическая норма - это должное. Логос индивидуальный - это сущее. И когда Гераклит дает картину должного, то он включает в нее социально-антропологическую сферу.
Для того чтобы закон был нормой внутренней жизни, все должны ему следовать. Сам человек и оценивается Гераклитом по этой норме, по следованию закону. Все могут и должны следовать закону как выражению общих интересов. Граждане полиса предстают в равной мере