Дрейк Дэвид. Контратака

   Милиус приготовила напиток, который условно можно было назвать чаем. Инглиш наблюдал за ее манипуляциями. Из своей чашки он пить не стал, а взял чашку Милиус, да и то только после того, как она отхлебнула из нее. Бдительность терять не стоит. Он прислонился спиной к хлипкой плетеной стене хижины и замер. Чувство беспокойства увеличивалось.
   Ему было жарко, он устал, и его вовсе не-прельщали двадцать часов ожидания.
   Конечно, можно вывести из хижин ребят и пробиваться к космопорту средь бела дня. Есть много способов умереть. И этот ничуть не хуже других. Но и не лучше.
   Милиус настойчиво пыталась рассказать о местном "сопротивлении", но Инглишу было неинтересно. После чая она уговорила его не надевать шлем. Достала откуда-то длинную, свободную накидку, протянула ее Инглишу и предложила отправиться на встречу с другими.
   Подумав, Инглиш согласился. Надо же как-то убить время. К тому же он мог таким образом проверить своих людей. Сказав себе, что должен провести внеплановую инспекцию, Инглиш вслед за Милиус вылез из лачуги. Ну и вид, наверное, у него! Бесформенная фигура с горбом на спине в заплесневелой накидке из старого одеяла.
   – Это Энди, – сказала Милиус в первой хижине, где один из солдат Инглиша пытался осмотреть гноящуюся рану у подростка. Мальчик от боли вцепился зубами в плетеную циновку.
   – Энди заработал ее, когда пытался высвободить мать из рабства. Он убил трех хорьков, взорвал их грузовик и подсыпал сахар в несколько цистерн с горючим.
   Она взъерошила мальчику волосы, а Инглиш кивнул замершему в неуверенности десантнику.
   – Продолжай, приятель.
   Остальные десантники, находившиеся в этой лачуге, не сводили глаз с раненого паренька и трех женщин неопределенного возраста, по сравнению с которыми Милиус можно было назвать просто красавицей.
   Они вышли из хижины и зашли в другую. Там они пробыли лишь несколько секунд.
   – Почему так мало мужчин? – поинтересовался Инглиш, с наслаждением вдыхая свежий ночной воздух.
   – Многие погибли.
   Милиус потянулась и распустила волосы. В тусклом свете лачуги они имели какой-то грязно-коричневый оттенок, а теперь вдруг упали иссиня-черной волной.
   – Я действительно рада видеть вас, Инглиш. Я делала здесь все, что могла. Этим людям долго не продержаться. Дальше к северу дела обстоят не лучше. Я дважды разговаривала с теми, кто возглавляет там агентуру. Как вы собираетесь это сделать?
   – Сделать что?
   – Вытащить нас отсюда. Оставшихся. Я пойду с вами. Я умею обращаться с любым оружием. У вас ведь найдется что-нибудь в запасе? Но как быть с остальными? Их не больше дюжины. Процесс эвакуации никогда…
   – Я не получал такого приказа, – оборвал Инглиш ее.
   Возможно, его отряд и нуждался в помощи Милиус, но не настолько, чтобы Инглиш был готов бросить своих людей в мясорубку войны с халианами. В его распоряжении всего двадцать восемь часов. Он не сможет вызволить всех этих несчастных за это время. Кроме того, есть и еще задание. Милиус хочет убраться отсюда. Это ее право. Но он не может дать ей тот ответ, которого она ждет.
   – Так вы заберете только меня? А потом, когда высадятся ударные силы, выберутся и остальные? Так?
   – Я не уверен, что нам самим удастся выбраться, прежде чем подойдут ударные силы, – сказал он. – Вам ведь известно, что им нужны законспирированные агенты. Смотря, как пойдут дела этой ночью…
   Она поняла и удовлетворилась его ответом. Она, но не он. Хотя, возможно, слишком горда, чтобы винить его за чуждое решение.
   Он от всего сердца хотел бы, чтобы на ее месте оказался кто-то другой. Почему именно женщина должна рисковать жизнью ради обеспечения безопасности его бригады?! Хорьки хуже всего обходились именно с земными женщинами.
   Инглиш поймал себя на том, что ему хочется увидеть ее лицо. Милиус, отвернувшись, смотрела в темноту.
   Он тихо заговорил:
   – У меня плащ из хвостов хорьков до самого пола, если это может вас как-то утешить. Я лично убил их больше двух сотен. А на общем счету моего подразделения их больше трех тысяч. Может быть, Альянс и не выиграет эту проклятую войну, но Девяносто Вторая в своей победила давно.
   – Я здесь, чтобы уничтожить этот космопорт. Больше мне ничего не нужно, – голос ее был так холоден, что он отстранился. – В Галактике полно планет, где людям гораздо хуже, чем здесь. Но это не мое дело. Я хочу вывести из строя этот чертов космопорт, и мне все равно, Инглиш, сколько при этом погибнет ваших бойскаутов. Понятно?
   – А я думал, вам хочется попасть домой.
   – Мой дом – корабль Альянса, – голос ее немного смягчился. – Но прежде я хочу убедиться, что дело сделано. И вы не уйдете отсюда раньше, чем это произойдет. Если вы не выполните свою работу, отсюда никто не сможет уйти. Так что надо подумать о том, что скоро наступит день.
   Последние слова прозвучали странно. Он не мог понять, куда она клонит. Но Милиус, ничего больше не добавив, свернулась калачиком на драной подстилке и тут же заснула, сжимая рукой старое штурмовое ружье.
   Он оставил ее в лачуге, а сам отправился на поиски старшего сержанта.
   – Знаете, лейтенант, – сказал Тамарак, – я тут переговорил с теми двумя, что сопровождали эту женщину. По их словам, с ней опасно иметь дело. Фанатичка. Убивать хорьков – ее религия. К ней как-то приходил один из командиров ячейки, и они повздорили по поводу совместных действий. Так она, не долго думая, застрелила парня. Как предателя. Мне показалось, что вам следует об этом знать.
   – Правильно, – ответил вслух Инглиш и знаком показал, чтобы тот стер разговор и снял шлем.
   Остальные десантники были неподвижны, возможно, спали. Каждый из них давно уже научился засыпать при первой же возможности.
   Тамарак заметил:
   – Она попробует что-то предпринять, если узнает, что дела идут иначе, чем ей хочется.
   – Не уверен, что стану винить ее в этом, – задумчиво сказал Инглиш и достал из пояса плитку дневного рациона. Голода он не чувствовал, но выучка брала свое.
   На эту выучку он сейчас и уповал.
   Было в Милиус и во всех этих несчастных, которых она возглавляла, что-то такое, что заставляло его проникаться все большим отвращением к полученным приказам.
   Спроси его кто-нибудь в этот момент, что он думает о Милиус, Инглиш бы не задумываясь ответил, что никого отважнее и решительнее этой женщины в своей жизни не встречал. Она сражалась с этими чертовыми мохнатыми ублюдками, зная, что впереди нет просвета. И даже если Альянс захватит космопорт, даже если сбудутся самые дикие ее мечты, ничего в этой жизни не изменится.
 
   Закат на Вифезде был стремителен, словно на планету вдруг сбросили гигантскую дымовую шашку. Они уже добрались до места, благодаря Милиус, которая разыскала несколько разбитых повозок и заставила Инглиша согласиться с ее дерзким замыслом.
   Инглиш и сам никак не мог понять, почему он столь безропотно подчиняется приказам этой безумицы. Это вышло как-то само собой. Милиус лучше всех разбиралась в местной ситуации. Она знала привычки халиан, их распорядок, их настрой. Она знала, где можно разжиться молоком и свежими яйцами, до которых так падки эти чертовы хорьки.
   Так они и проникли на территорию космопорта: спрятавшись на повозках между бидонами с молоком и коробками с яйцами. Обошлось без стрельбы.
   Фокус состоял в том, чтобы успеть управиться с бомбами и взрывателями до того, как помощники Милиус должны будут отправляться в обратный путь.
   Когда Инглиш заикнулся на этот счет, она лишь махнула рукой.
   – Не дрейфь, приятель! У меня… – она оскалила зубы в зловещей усмешке. – У меня кое-какие отношения с командиром мохнатых придурков. Обычно я задерживаюсь здесь.
   Он не понял.
   – То есть…
   – Они слишком любят виски, глупец. И еще коллективные игры. Конвой задержится до позднего вечера. Если до этого времени вы не установите свои заряды, то… ведь для чего-то же существуют автоматы, не так ли? Пробиться наружу будет проще.
   – Кто спорит, – согласился он.
   Милиус выбралась наружу, протопала по двойному днищу грузовика, где прятался Инглиш, спрыгнула на землю. Он включил антенный усилитель, чтобы послушать, о чем она будет говорить с охранниками.
   И тут случилось нечто невероятное и отвратительное. Очевидно, подошел халианин, так как Милиус что-то кротко пролаяла – наверное, имя. Хорек затявкал в ответ. И Милиус вдруг разразилась продолжительной речью, состоящей из серии лающих звуков. Инглишу и в голову не могло прийти, что она способна говорить на языке халиан. Более того, он не предполагал, что этот язык вообще доступен людям. Разумеется, кое-кто из офицеров разведки способен понимать его, но говорить…
   Милиус удалилась вместе с халианином. Сканер не оставлял на этот счет никаких сомнений.
   Он почувствовал тошноту, но продолжал твердить себе, что будь она предателем, он и его люди уже были бы мертвы или в плену. У халиан нет причин тянуть резину.
   Десантники терпеливо ждали в своих не слишком комфортабельных убежищах, пока опустится вечерний сумрак. Но вот час настал.
   Милиус снабдила их всеми необходимыми данными для размещения зарядов на энергосистеме. Сама процедура не должна была стать самым сложным делом сегодняшней ночи. Космопорт со всеми своими причиндалами вскоре взлетит в воздух.
   Пока подрывники занимались своим делом, Тамарак и Инглиш выкарабкались из грузовика и короткими перебежками направились к большим кораблям. Милиус проинструктировала их относительно маршрута. К эсминцам надо было подобраться раньше, чем будет выведена из строя система энергоснабжения.
   Пока они с Тамараком двигались к эсминцам, остальные десантники, разбившись по трое, должны были заняться штурмовиками. По заряду под фюзеляж или в сопло. И так далее, от машины к машине.
   Инглиш мог следить за отметкой каждого из своих солдат на дисплее с планом местности. На незнакомой территории было дьявольски трудно одновременно не выпускать из виду подчиненных, заниматься своим собственным заданием и контролировать отметки хорьков.
   Тамарак первым заметил опасность. Инглиш в этот момент был слишком занят, чтобы думать о сохранности собственной задницы.
   Он инструктировал десантника, оставшегося у выхода:
   – Шесть часов, и, пожалуйста, уберите их без шума. Если вас засекут… – тут ворчание Тамарака заставило его замереть.
   Инглиш обернулся как раз вовремя, чтобы полюбоваться, как хорек рухнул на землю со сломанной шеей, а Тамарак открывает свой нож, чтобы отрезать хвост.
   – Спасибо, – поблагодарил Инглиш.
   – Не стоит, – буркнул Там, затыкая за пояс окровавленный хвост. – Мы будем отключать освещение, или как?
   – Только по моей команде, – медленно ответил Инглиш и махнул рукой вперед.
   Он был немного смущен, что позволил хорьку застать себя врасплох. Счастье, что халианин не был вооружен и экипирован. Инглиш не разглядел следов электроники. Остается надеяться, что эта тварь не успела поднять тревогу.
   Момент, когда нужно будет отдать приказ отключить энергию, приближался. Инглиша разбирал азарт – он должен поиметь свой эсминец. У этих кораблей было автономное освещение, и они могли стартовать при первых признаках опасности. Нет, потерять мишень, когда затрачено столько трудов, – это настоящее безумие.
   Так что Инглиш продолжал лавировать между ангарами, грузовиками, порталами мастерских и заправок, не отрывая глаз от сканера.
   Когда половина штурмовиков халиан была" успешно заминирована, команда Бета влипла. Дисплей шлема замерцал сигналом тревоги, в наушниках отчетливо прозвучала просьба о помощи. Кто-то из капралов.
   Инглиш в этот момент уже достал из кармана магнитный заряд. Выбора у него не было, и он сделал то, что должен был сделать: отдал приказ вырубить энергосистему. Сам же прыжком достиг эсминца, уцепился за край сопла, и, подтянувшись на руках, пришлепнул свою магнитную мину. Несколько секунд он не ориентировался в ситуации Вокруг царил кромешный мрак.
   Прокричал по открытому каналу, чтобы группа Сигма помогла Бете. Он отпустил руки и спрыгнул на землю. Теперь можно воспользоваться услугами сканера.
   Он посветил в сторону второго эсминца, включил инфракрасные очки. Тамарака видно не было. Пошарил по каналам аудио– и видеосвязи. На канале сержанта царила тишина. Инглиш пошарил сканером, переключился на частоту Тамарака. Чернота.
   По общей связи он проорал:
   – Тамарак готов. Запасной! Найти и установить заряд! Сойер – ты теперь за Тамарака.
   Сойер плавно скользнул в сектор старшего сержанта, и Инглиш позволил себе немного расслабиться.
   Когда Инглиш добрался до второго эсминца, там уже вовсю хозяйничали хорьки. Разъяренными фуриями мохнатые твари выскакивали из темноты, изредка прорезаемой вспышками выстрелов. Инглиш от души надеялся, что стреляют не его десантники.
   – Сойер! – проорал он, падая на землю, перекатываясь и стряхивая хорька, вцепившегося в скафандр. В следующее мгновение он подстрелил еще одного халианина, метнувшегося откуда-то сверху. – Скажи своим парням, чтобы не стреляли в меня. Я на Т-2. Тамарак, похоже, убит. Где ты, твою мать! Я облеплен этими тварями с ног до головы.
   Он нисколько не преувеличивал. Хорьки бешеным роем крутились вокруг. Все в рабочих комбинезонах, вооруженные в основном гаечными ключами и ножами. Он продолжал перекатываться, стрелять и пинать, стараясь уклониться от случайных рикошетов или слишком близких разрывов.
   – Я здесь, лейтенант, – ответил Сойер, неожиданно вырисовываясь рядом. – Не шевелитесь, ладно?
   – Что значит не шевелиться? Уж не собираешься ли ты…
   Сойер, разрядив всю обойму, расстрелял облепивших Инглиша хорьков.
   В жизни Инглиша это был самый жуткий момент. Он чувствовал, как заряды ударяют в тела халиан и весело тренькают о скафандр. Сойер стрелял почти в упор.
   Внезапно он осознал, что все кончено. Сойер протянул ему руки и рывком извлек из-под трупов халиан.
   – Они без оружия, – сказал Сойер, и Инглиш с некоторым трудом сообразил, что сержант имеет в виду хорьков.
   Это и впрямь были в основном механики из мастерских. Но где-то имелись и другие халиане. Темноту космопорта разрывали вспышки выстрелов и плазменных разрывов, зависая в небе мириадами светлячков.
   Инглиш подбежал к трупу Тамарака и подобрал плоский магнитный заряд.
   – Давай поскорей взорвем это чертово место, – проговорил он Сойеру через стиснутые зубы, только сейчас ощущая, что проклятые хорьки на славу потрудились над его руками и ногами. В крови кипел адреналин. Забыв о боли, Инглиш подпрыгнул к соплу эсминца. Сойер остался внизу с оружием наготове. За поясом у него болтались хвосты убитых хорьков. Не меньше дюжины. Уж не тех ли хорьков, что осаждали Инглиша?
   Впрочем, сейчас было не до споров о том, чьи это трофеи. Надо было позаботиться о людях. Он и так был виноват в том, что стал действовать сам, вместо того, чтобы сидеть в проклятом грузовике с яйцами. Но чтобы насладиться чувством вины, надо как минимум выжить.
   Он позволил Сойеру довершить дело с последним эсминцем. Десантникам у штурмовиков приходилось несладко: за дело взялся более серьезный противник – появились хорьки на танкетках и с плазменными автоматами.
   Единственное преимущество людей состояло в том, что хорьки опасались стрелять по собственным кораблям, заправленным горючим под завязку.
   – Время для отвлекающего маневра. – Инглиш не сразу сообразил, что произнес эти слова вслух.
   – Взорвем один штурмовик и рванем на другой конец площадки, – предложил Сойер. И внезапно добавил по закрытому каналу: – Значит, придется оставить тело Тамарака. Бедняга. Запишем на его счет все хвосты, которые мы с вами сегодня добыли, лейтенант. Ну и идиоты, считают трофеи посреди такой заварухи.
   – Все мы хороши. Ладно, придется его оставить. – Инглиш снова перешел на открытый канал: – Ребята, пересчитайтесь на ходу. Если все на месте, взрывайте 13-Зед. А теперь бегом к пункту Икс!
   Все задвигались. На дисплее сканера это напоминало картину космического сражения. Отметки десантников отыскивали путь в обход отметок врагов, ну а те, что не двигались… что ж, они были мертвы.
   Приходилось играть именно так – в темноте, вопреки всему. За пять секунд до взрыва штурмовика Инглиш дал предупреждение, и все залегли. Он следил за происходящим по сканеру.
   Взрыв был сильнее, чем он рассчитывал. Земля содрогнулась. Дыхательное устройство загудело на тон выше, усиливая фильтрацию забираемого воздуха.
   Времени на размышление больше не было. Оставалось лишь молиться, чтобы все живыми добрались в пункт Икс. И вызвать скутер.
   Скутер должен был добраться до обозначенной отметки значительно быстрее людей.
   – Инструктор, это Инглиш! Предварительно согласованный пункт Икс. Шевелитесь!
   Если удастся выбраться до того, как взорвутся остальные штурмовики, то можно считать, что они победили. Но если они еще не доберутся до укрытия до того, как цепная реакция вызовет преждевременный взрыв одного из эсминцев, то считать уже ни чего не придется.
   Этого не должно произойти! Не должно! Но проклятые хорьки понаставили цистерны с горючим так близко к…
   Инглиш чуть не замер как вкопанный. Но ведь… Ведь штурмовики были заправлены! С какой целью? Неужели проклятые хорьки прознали о готовящемся ударе Альянса?! Для кого предназначались ядерные заряды в жерлах эсминцев?! Если его догадка верна, то вскоре здесь будет и впрямь жарко.
   Он слышал собственное дыхание. Точки на сканере быстро перемещались. Он набрал в легкие побольше воздуха и устремился следом.
   Он уже продел-ал половину пути через защитное поле, когда снова остановился. Задыхаясь, сжимая в руке плазменное ружье, счетчик которого показывал, что заряды давно иссякли, не помнил, когда успел все расстрелять. Он словно примерз к месту. Как будто в его распоряжении была сама вечность. Он методично пересчитал уцелевших людей.
   Кроме Тамарака, они потеряли еще троих. Нельзя сказать, что потрясающе, но совсем неплохо.
   Он проговорил:
   – Сойер, ты отвечаешь за всех. Доставишь на борт скутера. Я постараюсь успеть. Если смогу. Но не ждите меня больше пяти минут, впрочем, и пяти не ждите, если заметите, что-нибудь похожее на термоядерный взрыв.
   Он повернулся, пошел, а потом побежал в сторону грузовика с яйцами. Все быстрее и быстрее.
   – Сэр? Эй, лейтенант, какого хрена? – Сойер попытался догнать его.
   Инглиш, не оборачиваясь и не замедляя шага, крикнул:
   – Агент! Я забыл об агенте!
   – Черта с два! – крикнул в ответ Сойер и ударил его прикладом по затылку. – Извините, сэр, – добавил сержант, когда оглушенный Инглиш мешком повалился на землю.
   Десантники подхватили обмякшее тело своего лейтенанта и устремились к скутеру. Они были уже совсем рядом, когда золотистое пламя взметнулось над штурмовиком.
   Счетчик радиации на поясе Инглиша заверещал, предлагая ему убираться, как можно скорее. Захлебнувшись, счетчик пронзительно пискнул и заткнулся. Оружие раскалялось, и десантники ни при каких других обстоятельствах не способные расстаться с автоматами, швыряли их на землю. Еще мгновение, и ударная волна собьет всех с ног. Инглиш пришел в себя, когда его втаскивали в люк. Он хотел вернуться к Милиус, на самом деле хотел. Но в налетевшем вихре ей требовалось нечто большее, чем помощь какого-то там лейтенанта. Ей требовалось чудо.

ИНТЕРЛЮДИЯ

   Адмирал Мейер разглядывал взлетно-посадочную полосу. Корабли самых разных размеров с четким интервалом в одну минуту поднимались и исчезали в багровом небе.
   Халиане, отнюдь не побежденные, успели объявиться в соседних секторах Галактики, более того, количество кораблей у них не уменьшилось. Соседи Альянса тоже спешили нарастить свою военную мощь, не желая упускать открывающиеся возможности, пока силы Флота отвлечены на борьбу с новым противником.
   Львиная доля Флота либо защищала границы, либо рыскала в поисках родных миров халиан. Прочие корабли людей можно было отыскать где-то на трассах между планетами Альянса. Число разведывательно-поисковых подразделений удвоилось, а поиски затерянных колоний стали приобретать характер какой-то почти маниакальной одержимости. Первые отчеты на эту тему уже лежали у адмирала на столе. Разведчики успели найти множество крайне странных планет, и многие из них могли внести значительный вклад в общее дело. Скоро Альянсу потребуются все ресурсы, которые только можно собрать.
   На глазах у адмирала в небо поднялась очередная эскадрилья разведывательных кораблей. Статистика утверждает, что один из них не вернется, пропадет где-то среди бесчисленного множества неисследованных звезд в пределах контролируемой Альянсом окружности диаметром в три тысячи световых лет.
   Адмирал Мейер поднял стакан мичиганского вина и отсалютовал. Ящик этого славного напитка ему вчера прислал Смайт в честь победоносного сражения при Вифезде. Обращаясь к удаляющимся кораблям, адмирал произнес традиционный на его родной планете тост:
   – Удачи! И пусть вас направляют боги!

Челси Куин Ярбро
ДУРГСКИЙ ХАДЖИТ

   С тех пор, как Небесная Река перенесла нас от Источника в эти места, мы шли тропами, предписанными нашими древними законами, свято почитая Писание, этот дарованный нам кладезь премудрости и залог благоденствия. Мы ступали этими тропами со времен Основания и не уклонялись от них, как и было предписано, ибо делать меньшее означает подвергать опасности нашу жизнь – жизнь каждого из нас.
   Дни нашего прибытия теряются в глубокой древности, но семьи высших каст Дурги, известные на протяжении более ста поколений, ведут свое происхождение от тех самых Основателей, имена которых можно найти в Священном Реестре Пассажиров – части Священного Писания, рассказывающей о годах Основателей. Писание говорит, что года эти были даже старше, чем поход по Небесной Реке, протекающей от Ганга к Дурге и Обителям Богов. Полное число лет, указанное в Тексте на момент начала похода, составляет две тысячи сто сорок четыре. Мы знаем, что прожили здесь, на Дурге, дольше, чем пребывали у Источника, возле Святых живительных вод Ганга. В том Святом месте мы провели очень недолгое время, а затем отправились в путь по Небесной Реке.
   Хотя кое-кто на протяжении многих столетий и утверждал, что это только мистическая цифра, не имеющая отношения к реальному времени, люди сведущие говорят, что к ней подобает относиться как к точной дате, ибо точность особо подчеркивается в Священных Руководствах По Эксплуатации. Высказывалось также мнение, что в том благословеннейшем из мест годы исчислялись не так, как теперь. Но как бы то ни было, дату эту никто никогда не подвергал сомнению, ибо она помечена буквами "н.э." и потому известна как Не Подлежащая Экзаменации.
   В Контрактах сказано, что время от времени нас будут посещать Посланцы Источника, дабы направлять и помогать в трудах наших. Эти Воплощения Высших Богов должны руководить нашим совершенствованием в этом мире и рассудить, когда мы станем достойны припасть к Источнику, ибо Древнейший Текст обещает, что все мы к нему вернемся.
   Но время шло, и многие впадали в отчаяние и предавались странным культам, ибо сменилось уже множество поколений, а Посланцев все не было. Ни единое Божественное Воплощение не посетило нас, дабы наставить на путь истинный. Представители высших каст-говорили, что это оттого, что для Богов время не имеет значения, а вечная битва, которую Они ведут между собой, продолжается и поныне. Древнейший Текст, Бевед Хаджит, повествует о множестве войн между Богами и Их вечном противостоянии. Сказано, что по Небесной Реке мы отправились в эпоху бедствий, когда Ганга послала в такие же путешествия тысячи своих детей. Но что с ними стало – известно лишь Богам.
   Поэтому три года назад, когда Посланцы наконец появились, все касты Дурги охватило ликование и священный ужас. Эти Воплощения сошли на землю возле Кела, одного из трех городов, которые должно перестраивать. Большинство представителей высшей касты утверждало, что это потому, что Кел – их главный город. Но служители храмов не были столь уверены и провели долгие часы в медитации и ученых изысканиях по поводу сего великого события.
   Писец храма Аджны начертал на бумаге все слова, услышанные через Шкатулку Духа; Дух этот Знал языки всех стран или, по крайней мере, претендовал на такое знание. Посланцы узнавали через него множество разных вещей, в том числе могли понимать и речь писца.
   И вот Посланец, державший Шкатулку Духа, обратился к писцу с такой речью:
   – Мы прибыли от имени… – далее следовало имя прежде неизвестного нам Бога, которого звали Флот или как-то похоже, – …в поисках затерянных колоний с Земли.
   – Мы не терялись, – ответил писец. – Это Дурга, на которую послала нас Ганга, Мать всего сущего.
   – Они выглядят людьми, командир, – сказал один из Посланцев, сопровождавших Его. В руках Он держал два Атрибута, но мы не ведали их прежде.