Дрыжак Владимир. Срочное погружение

   Там, где он только что стоял, зиял огромный провал, глубиной метров восемь. По краям его свисала проволока, торчали какие-то железки, куски бетона на арматуре, тряпки и полиэтиленовая пленка. Только теперь Фадин почувствовал, что взмок. Все тело чесалось, и от пережитого волненья слегка подташнивало. Он потоптался на краю ямы, наступил на пустую банку из-под краски, зло пнул ее, и она со звоном полетела вниз. Яма постепенно заполнялась водой.
   - Ну что, разбогател? - сам себе сказал Фадин. - Кретин!
   Он ненавидел себя в этот момент так, как только в детстве ненавидел фашистов, когда ходил смотреть кино про войну.
   "Говорила тебе мать: на чужом горбу в рай не заедешь? Говорила... Заехал? И поделом!"
   Фадину стало нестерпимо стыдно, как будто здесь, возле этой ямы, за ним наблюдала целая сотня глаз. Он остановился и посмотрел по сторонам. Вокруг была свалка. Он был с ней один на один. Она поставила над ним эксперимент. Нет, скорее это был экзамен. И он провалился. Он, Человек, в глазах Природы, воплотившейся в этой свалке, оказался жалким сквалыгой, потерявшим совесть тотчас, как ему представилась первая же возможность ее потерять.
   Фадин опустил голову и побрел по дороге. Поздно вечером, лежа на нарах, Фадин сделал следующее умозаключение: "Пусть природа, пусть свалка. Но она не могла знать моих намерений. Или она может читать мысли прямо из головы?... Х-ха, да у тебя на роже были просто написаны все твои намерения!".
   С тем Фадин и уснул.
   ----
   Прошло три месяца. За это время он обошел всю свалку несколько раз, досконально изучил каждый уголок, знал, что и где лежит так, что если бы его разбудили ночью, завязали глаза, сказали, что нужно то-то и то-то, он, вероятно, довел бы до места, где это лежит. Если, конечно, оно существует в природе вообще и на свалке в частности. И если не исчезло с тех пор, как он видал его в последний раз. Гарантии, что что-то лежит на своем месте, Фадин дать бы не смог. Это касалось абсолютно всего, что пребывало на территории свалки. Причем относительно предметов средней массы, Фадин еще мог предположить, как и куда они исчезают. Но куда деваются крупногабаритные объекты типа цистерн, кузовов или частей от башенного крана понять ему так и не удалось. Автогена Фадин на свалке не видел ни разу.
   В конце концов, решил он, свалку надо принимать такой, какая она есть, со всеми ее фокусами. Если бы тут каждую минуту происходили чудеса, тогда бы ладно. Но этого нет. Они иногда случаются, но, скорее, всего эти чудеса являются таковыми потому, что он, Фадин, не понимает тех закономерностей, следствием которых данные чудеса являются.
   И вообще, поведение свалки наталкивало на мысль, что она не просто территория, а живая территория. И может быть, даже по-своему разумная. Очень может быть!
   И вот когда Фадин осознал это, он вдруг понял, что до сих пор вел себя неправильно. Он делал вид, что имеет дело с неким природным феноменом, который следует изучить, понять, и этого достаточно. Но если свалка разумная, значит...
   Значит, надо попытаться войти с ней в контакт. Надо ее понять. А этогото он, Фадин, и не умеет. Когда-то умел, да со временем разучился. И, видимо, он не один такой, их, как минимум, целая бригада, не считая тех. которые еще не успели сюда попасть. А если он, Фадин, для свалки просто игрушка? Кто сказал, что она - взрослый разум? Может быть, она - как маленький ребенок. Вот игрушки: эта не нравится, эта нравится. Эту брошу, а с этой поиграю еще. И ведь не бросит, пока не наиграется. Что же остается - ждать? Или напугать? Или пригрозить? А как? Как, если она его не понимает, а он ее? Надо искать общий язык. И объяснить, что человек вообще, а он, Фадин, в частности, не игрушка.
   Но все это было не более чем догадки.
   В тот день с утра моросил дождь. Мусор на свалку не поступал, вероятно, в силу того, что дорога раскисла. А может быть, шоферам дали зарплату. Часть бригады сидела в вагончиках и резалась в домино. Другая часть бродила по свалке, убивая время. Фадин тоже сначала решил никуда не идти, а потом стук костяшек стал действовать ему на нервы, и он вышел проветриться.
   Дождь временно прекратился. Фадин шел не разбирая дороги, и забрел на пустырь, образовавшийся еще до его появления здесь в результате активизации деятельности бульдозера. Мусор сюда почему-то не завозили и с тех пор, как считал Фадин, нога человека здесь не ступала.
   Пустырь этот смотрелся, как плешь. Местами, в понижениях, произрастала крапива, а кое-где кустарник неведомой породы. Там и сям были разбросаны группы ветел, указывая на наличие небольшой лужи или озерца, в которое бульдозер сунуться не посмел. Из песка торчали куски кабеля, проволока, тряпки остатки былой роскоши. В правой части пустыря имела место яма приличных размеров, и сразу за ней - песчаный бугор с отпиленным боком. На бугре росло штук пять сосен. Над пустырем клочьями висел туман, изнемогавший в борьбе с ветром. На возвышениях он уже сдал свои позиции, а там, где пониже, еще держался. Небо было затянуто серой пеленой и оттуда сыпалось что-то неуловимое мелкое и гнусное. Обычно яркая и разноцветная палитра свалки теперь сделалась уныло серой, как будто ее всю разом накрыли полиэтиленовой пленкой. И даже крапива, всегда нагло-зеленая. теперь пожухла, обвисла и от ее бойкости не осталось и следа.
   Фадин размышлял о бренности бытия, чему способствовали и погода и обстановка. Он уже сжился со свалкой и чувствовал себя здесь почти хозяином. И данное ее состояние рассматривал как нарушение статуса. Свалке надлежит быть яркой и кричащей, как ярмарка. Она должна выставлять напоказ все свои прелести, глумиться над здравым смыслом любого прижимистого человека. А это что такое? Разве это свалка? Нахохлилась, как мокрая курица.
   ...И эта плешь дурацкая: На порядочной свалке все должно быть завалено мусором под завязку! Грязь должна быть непролазная. А здесь песок. И яма, как бельмо на глазу. Фадин туда уже проникал - ничего хорошего в ней не было. Тем более он был удивлен, когда заметил, что из ямы показалась чья-то голова.
   Фадин решил пойти и посмотреть, кого это нелегкая понесла в такую погоду обследовать эту яму. Он приблизился к краю. Человек, которого он увидел, был в фуфайке и брезентовых штанах - верный признак того, что он местного происхождения.
   - Эй! - крикнул Фадин.
   Человек повернулся, и он узнал его. Это был некто, по прозвищу Негр, живший в соседнем вагончике.
   - Привет, - сказал Негр.
   - Здорово, - сказал Фадин. - Что это ты в яму залез?
   - А погода такая, тут только и сидеть.
   - Да, погода шепчет, - согласился Фадин - В балках уже печки подключили.
   - Что бригадир? Работа будет?
   - Бригадир, как все, в домино режется.
   - А ты чего же?
   - Да я в домино не силен. А блеять под столом - охоты нет.
   Фадин спрыгнул в яму.
   - Что, действительно просто так полез или нашел чего?
   Негр помялся.
   - Мокрый здесь часто бывал, искал чего-то. И, кажется, нашел...
   - Мокрый - это кто?
   - Вы не знаете Мокрого? Это же замдиректора мехзавода.
   Фадин опешил.
   - Комов?
   - Да. Комов.
   - А он-то что тут делал?
   - Так вы тоже с мехзавода? - вопросом на вопрос ответил Негр.
   - Да.
   - Значит, коллеги. Я из тридцать третьего отдела КБ, знаете? Прочнисты. А вы?
   - Я из шестого...
   - Как говорится, вот так встреча!
   - Да, - подтвердил Фадин. - Именно, вот так встреча.
   - А я давно уже жду кого-нибудь с родного КБ. Скука, знаете ли...
   - Давай на "ты", - предложил Фадин. - Тебя как зовут?
   - Владимир. Торопов Владимир Владимирович.
   - Фадин Сергей. Давно работаешь?
   - Где?здесь?
   - Да нет, в КБ.
   - Четыре года. Впрочем, работаю - это сильно сказано. По-моему, у нас в КБ только уборщицы работают. А остальные так, стулья протирают. И потом, за эти пять месяцев, вероятно, меня уже уволили как-нибудь по собственному желанию.
   - Думаешь?
   - Что тут думать - и ежу понятно.
   - М-да... - Фадин вздохнул.
   - У вас, вероятно, семья...
   - Мы же на "ты"! - перебил Фадин.
   - Да... У тебя семья? Пропал, ищут...
   - Не знаю. Искали бы - нашли. Кстати, отсюда письма не отправляют, не пробовал?
   - Некому. Родителям?.. А что писать? Все, мол, в порядке, работаю на свалке.
   - М-да... - Фадин опять вздохнул. - Я тоже этот вопрос не пытался решать. Только вот сейчас отошел, а то три месяца жил, как в тумане. То ли я рехнулся, то ли все вокруг...
   - Нет, мне больше повезло. Я Мокрого... то есть Комова, застал. Он меня ободрил и кое-что растолковал. Ничего, знаешь, отличный мужик. Интересно, его там не искали?
   - Где?
   - Ну... где - на "большой земле". Ты ведь еще там был, когда он...
   - Да нет, вроде не искали. Я не слышал.
   - Интересно... Отличный мужик! Он мне относительно этой свалки целую теорию развил.
   Фадин усмехнулся и покачал головой.
   - Да нет, зря ты, - сказал Володя с жаром. - Я серьезно.
   - Ну, и что это такое, по его мнению?
   - По его мнению, это грибок в куче навоза. Плесень. Но не простая, а с зачатками разума в голове... Он выдвинул эволюционную гипотезу происхождения данного феномена. Вот смотри. Есть просто свалка. Вещество поступает. Приток энергии снизу есть. Торф горит или там... киснет. Энтропия уменьшается, должен расти порядок. Система усложняется, самоорганизуется и начинает приспосабливаться к внешней среде. Она желает сохранить свою качественную определенность. А поток мусора растет. И скорость потока определяет скорость эволюции. Если свалка переполнится, ее просто закроют. Нужно поддерживать равновесие. Как? Непонятно. Но свалка уже не просто свалка, а разумная свалка. Она должна принять все, что не может использовать ее внешняя среда. Эта ее функция постепенно гипертрофируется. Выхода нет - либо она научится как-то утилизировать и избавляться от большей части вещества, или ее просто завалят! Что делает свалка? Она захватывает индивидуумов вроде тебя или меня, которые там, во внешней среде, уже не могут приносить никакой пользы, и заставляет нас избавлять себя от своего мусора. А мусором для нее является все, что ей не нужно, то есть как раз то, что нужно позарез нам. Это для нее яд или канцероген. И мы для нее точно такой же мусор и полезны лишь в той мере, в какой занимаемся сбором вторсырья. Не больше и не меньше.
   - Интере-есно... - сказал Фадин. - А как она отделяет зерна от плевел? Что, у меня на лбу написана моя никчемность?
   - Да вот, определяет. Не знаю, как в тебе, а во мне она не ошиблась. Уже года три тому, как ни ч-черта не делаю, только книжки читаю и в кино хожу. Ничего, кроме собственной персоны, меня не интересовало. Нуль! И определяет она таких без промаха - сколько здесь народу осталось - все нули... Уверен, скоро тут половина нашего КБ соберется. Две трети отделов можно смело посылать обводнять Каракумы или осушать какую-нибудь тундру!.. Отдел - хорошее слово. Плодятся, но не умирают. "Отдел - от дел" - ну как каламбур?
   - Ладно, - сказал Фадин, - да успокойся, что ты прыгаешь?! Хорошая гипотеза. Монолит. Я и сам к ней подбирался... Но уж больно грустная. И страшноватая. Ты ведь понимаешь, что из нее следует?
   - Смотря, что ты имеешь в виду.
   - Человек - царь природы. Выходит, уже не царь?.. А если она не одна, такая свалка? Или вдруг начнет размножаться представляешь? Она ведь может и не удовлетвориться тем, что дают, и начнет требовать. Что тогда?
   - "Война миров": Вряд ли. Она безобидна.
   - Безобидна. А то, что мы здесь торчим, как приклеенные, - это как? Я, например, не хочу!
   - Не знаю... Мокрый сказал: "Пока мы здесь полезны - она нас держит. Перестали быть полезными - вытолкнет. Так что, Вовка, не дрейфь, прорвемся!" И он, как видишь, прорвался.
   - А ты не заметил, что большая часть наших здешних коллег отупела совершенно. Им уже ничего не надо. Кто в этом виноват?
   - Не знаю. По-моему, они сами.
   - Сами! Сами с усами... Ты понимаешь, что это самое страшное?! А еще страшнее то, что мы сами своими руками порождаем этот поток отходов. Какая у нас цивилизация кособокая: чем дальше, тем больше ресурсов утекает на свалку. А мы благодушествуем! В космос лезем... И его загадим!
   Володя поежился и застегнул верхнюю пуговицу на фуфайке.
   - Ладно, - сказал Фадин. - Это мы еще посмотрим, кто кого! Лучше скажи, что ты тут ищешь?
   - Да, понимаешь: Раньше этой ямы не было. Потом Мокрый он что-то расковырял здесь такое... И, представляешь, на следующий день Утром исчез. Пропал, и с концами - больше я его не видел. А к обеду Сашка пригнал сюда бульдозер. Вырыли они эту яму, что-то столкнули туда и завалили песком. Видишь, бугор срезан? И вон остатки сосны торчат... Видишь?
   - Вижу, вижу. Ты что же, думаешь, они тут Мокрого зарыли?
   Володя уставился на Фадина.
   - Зачем его зарывать?
   - Ну как... Труп, сам понимаешь...
   - Труп? Да ты что! Ерунда какая... Нет, я потом спросил у Сашки, а он мне сказал, что они здесь похоронили водолазные скафандры - три штуки. А потом добавил уже шепотом, что, мол, черт его знает, может, они не водолазные. И предупредил, чтоб я не трепался. Ему, мол, Мокрый велел зарыть так, чтобы никто не отрыл.
   - Так-так... Ну, то есть, срочное погружение! пробормотал Фадин.
   - Что?
   - Ничего. Я к тому, что от скафандров до пришельцев совсем недалеко. И надо еще разобраться, откуда взялась эта свалка и для чего она нужна. ...Ну, так что, пора нам отсюда выбираться и отправляться в инспекторскую поездку по свалкам нашей родины?
   Володя не ответил.
   - Что ты, Вовка, скис, - сказал Фадин бодро. - Не дрейфь, прорвемся какнибудь.
   - Мокрый вот так же сказал, перед тем как отбыть... Чем-то я ей не нравлюсь! Ведь уходят же люди. Неужели я хуже?
   Фадину показалось, что Володя сейчас разрыдается.
   - Ты что, мужик! - он схватил его за плечи и потряс. Даю тебе слово, что без тебя не уйду. Понял? Слово даю!
   - Пнет и не спросит. Ты ведь знаешь, некоторые здесь по два года торчат и больше, А дед... Не выдержу я... Первое время еще как-то суетился, пытался устроить массовый побег. А потом понял - бессмысленно. Их не растормошишь. Они тут уснули все давно. И я уже почти уснул. И ты уснешь...
   Фадин видел, что он не играет... А действительно, поторчи здесь полгода, так и уснешь. Он-то, Фадин, хоть взрослый мужик, а этот - мальчишка. Пять лет в институте и здесь четыре. Ну, двадцать пять, от силы двадцать шесть лет.
   "Надо его как-то отвлечь. Рассказать про микросхемы, что ли?".
   - Знаешь, почему они все молчат в тряпочку? - Володя придвинул свое лицо вплотную к лицу Фадина. Глаза его бегали. - Каждый наедине со своей совестью и мелкими грешками. Каждый боится. Каждый себе на уме и делает вид, что он здесь отдельно от остальных. И вообще явление временное.
   - Ладно, ладно, я понял, - Фадин отодвинулся.
   - А ты, если будешь уходить, меня предупреди. Так не уходи, предупреди, чтобы я знал.
   - Я сказал, что без тебя не уйду. Все! Теперь на работу вместе выходим. И дальше, чем за десять метров, от меня не отходить. А то тут, черт его знает.. То провалы, то обвалы. И с перспективой что-то неладно... Все. Опять дождь начинается, да и обед скоро. Давай, вылазь из ямы.
   Володя не двинулся с места. Он кривил губы и смотрел на Фадина совершенно безумными глазами.
   - Ты... ты... - пробормотал он наконец, и вдруг бросился бежать вдоль края ямы. Песок под его ногами осыпался вниз, и казалось, эта яма, как огромная воронка, сейчас засосет их обоих.
   - Стой! Стой! - заорал Фадин благим матом и кинулся следом, на ходу удивляясь, какой у него визгливый и тонкий голос.
   Володя упал лицом прямо в песок. Фадин подбежал, попытался приподнять его, но тот шатался, как пьяный, и никак не мог выпростать изпод себя ногу, чтобы упереться и встать. Тогда Фадин усадил его спиной к откосу и сам сел рядом.
   - Ну, - сказал он, подождав, когда Володя перестанет мотать головой. - Все?
   - Все... Сейчас... - Володя сжал голову руками. - Сейчас я, подожди...
   - Песок смахни.
   - Что?
   - Все лицо в песке. Здорово она тебя укатала...
   - Кто она?.. Она?.. А может быть, и не она, Ведь она никого не держит - иди, куда глаза глядят. Может быть, причина во мне самом? Я, я сам себя не выпускаю!
   - Теперь все?
   - Я...
   - Значит, все, - сказал Фадин строго. - С самобичеванием мы покончили. Отныне и впредь. Потом, когда выберемся, пойдем в ресторан, и ты мне все там расскажешь. А сейчас вставай и пошли обедать. Вперед и с песней!
   Фадин упруго вскочил и без разгону кинулся вверх. Но недотянул немного и вместе с массой песка съехал обратно.
   - Во! А ты говоришь, не держит Держит!
   Вторая попытка удалась. Фадин вылез наверх, отряхнулся.
   - Руку, руку давай, - сказал он, протягивая ладонь Володе.
   Два дня до конца недели они бродили по свалке вдвоем. Свалка Фадина больше не страшила. Володя же, хотя и шутил и смеялся, чувствовал себя не в своей тарелке. Фадин пытался его растормошить, и ему это удавалось на какое-то время, но потом он опять замечал, что парень не в себе. То вдруг замрет на месте, уставится на что-нибудь и вздрагивает, когда его окликают.
   "Надо его как-нибудь основательно растрясти или затеять что-нибудь. Сходим, например, посмотрим, не всплыла ли опять подводная лодка под перископ... А что, это мысль!"
   Он рассказал Володе и про бак с битумом, и про ту штуковину, которая исчезла, и про мешок с микросхемами, и про свой поход в "замороженную зону".
   Володя оживился, а когда речь зашла о мешке, - покраснел.
   Фадин решил, что с ним тоже случилось нечто в этом роде. Но Володя про свой эпизод рассказывать не стал.
   "Ладно, не будем форсировать события. Дойдет - расскажет сам", - решил Фадин и предложил в субботу прогуляться, глянуть на подводную лодку в степях Украины.
   Володя согласился.
   "Может, там и еще чего попадется, - сказал он, например, чемодан с деньгами. Так мы его не возьмем".
   "Ни в коем случае, - подтвердил Фадин. - Мы еще, наоборот, своих доложим!".
   За два дня у них в разговоре сложился новый юмористический стиль, названный серым юмором.
   ----
   Но в пятницу случилось неожиданное. Когда они возвращались на обед, Володя оступился, упал боком на кусок рельса и сильно ушибся.
   Обед привезли чуть позже срока. Фадин сходил к общему столу, но есть ничего не стал, а понес две порции в балок. Володя ел плохо, жаловался на боль в бедре. После обеда Фадин вывел его за балок, потом привел обратно и уложил. Володя уснул.
   Фадин сел и задумчиво уставился в окно. За окном ничего примечательного не было. А по стеклу изнутри ползала муха. Последняя осенняя муха. В балке было тепло, и мvxa активизировалась. Видимо, что-то ей тут не нравилось и она рвалась наружу. Что уж ее там так привлекало - Фадин не знал. Возможно, она была плохо информирована о времени года или жаждала свободы, но стремилась прорваться через стекло весьма настойчиво. Сядет, потрет лапки, и опять давай жужжать.
   "А ведь она, пожалуй, и не подозревает о существовании стекла. Мозгов мало. Вон же он, белый свет. Е чем же дело? Что такое? Почему никак?.. Очень похоже, между прочим. И мы тут так же жужжим. Все дело в стекле! Его надо заметить и не соваться. Надо лететь в дверь".
   - Дура, - сказал Фадин, подошел к двери, открыл ее. Лети сюда.
   Но муха жужжала свое. Тогда Фадин пошел к окну, поймал ее и, вернувшись, выпустил на волю.
   - Лети, муха, в жаркие страны, - сказал он, - и больше мне не попадайся. А то там твои детки кушают котлетки...
   И тут краем глаза заметил, что из-за угла вагончика выруливает дед, держа в руках какую-то палку.
   - Эй, Абрек, я тут вот... Тебе надо было, а там как раз попался. На двадцать, между прочим, как раз по размеру.
   Теперь Фадин увидел, что это вовсе не палка, а алюминиевый уголок, провались он трижды! И даже зажмурился.
   - Стало быть, все, пора тебе. Бери и помни мою доброту?
   - Куда пора?
   - Как куда - домой? Теперь все, можешь идти.
   "Домой... неужели все?.. Она меня отпускает..."
   - Что там такое, Сергей, - услышал он за спиной и очнулся.
   "Домой... А Володя?.. Стерва! Ох и стерва! Выдавливает, сволочь... Ну уж черта с два я уйду. Я тебя тут замордую. Все твои подводные лодки и скафандры отрою! Погоди, ты у меня..."
   - Так что, куда ставить? - осведомился дед. нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу.
   Фадин шагнул к крыльцу, взял его за грудки, отобрал уголок и бросил в сторону.
   - Вот что, дед, дуй отсюда. Видишь самосвал?.. Туда и дуй. И не оборачивайся.
   Дед слабо вырывался. Фадин его отпустил, он попятился, выговаривая на xoдy:
   - Тоже мне, раскомандовался. Я к нему по-хорошему, а он... Не надо так и скажи, а одежу рвать - это как называется? Оскорбление личности!
   Фадин его уже не слушал, вернулся и сел возле кровати. Володя не спал.
   - Ну что, Володя, как?
   - Болит... Голова кружится:
   - Дай-ка я посмотрю.
   Фадин сделал осмотр. Бедро у Володи посинело и опухло. Скорее всего перелом. Надо что-то делать...
   Вечером Володя опять потерял сознание и начал бредить. Фадин не знал что делать. Нужен врач, а где его тут взять? Хотя вполне возможно, он тут имеется. Инженеры есть, почему бы не быть врачам.
   Он отправился в соседний балок. Там, как обычно, четверо резались в домино, а дед рассказывал болельщикам очередную байку. Заметив Фадина. он вытаращил глаза, как будто увидел привидение.
   - Что глаза вылупил? - спросил Фадин. - Давно не видел?
   - Так я думал, ты: Мне - пожалуйста. Не надо так не надо.
   Дед удвинулся в глубь балка и спрятался за чьи-то спины.
   - Врачи есть?
   Теперь на Фадина уставились остальные. Даже те, кто был занят игрой и по ее канонам не должны были ничего видеть и слышать.
   - Я спрашиваю, врачи есть? - повторил Фадин.
   Он медленно вскипал.
   "Сидят здесь... Козлы: Нелюди! Ничего знать не хотят."
   В дальнем конце балка поднялся какой-то человек. Фадин его не знал.
   - Я врач. Только... Я с санэпидемстанции.
   - Все равно, - бросил Фадин. - Выходи, дело есть.
   И отвернулся. Видеть эти рожи сил не было. Бывший врач осмотрел Володю и сказал, что не ручается, но скорее всего у того закрытый перелом бедренной кости. Нужно госпитализировать.
   - Ладно, - сказал Фадин. - Пошли назад. Вызовешь бригадира. Я на улице подожду.
   "Как я терпел все это три месяца? - подумал он, дожидаясь Сашку. - Ведь в скотов превращаются. И я мог бы. И еще неизвестно во что превратился..."
   Сашка наконец вышел на крыльцо. Фадин поманил его пальцем.
   - Вот что, бригадир, перелом у него.
   - Ну, - буркнул тот.
   - Ты что, не понял? Перелом! В больницу его надо.
   - А где я тебе возьму больницу... Перелом.,. Не было тут переломов. Никто никогда не болел. Пройдет...
   - Не было, говоришь? - Фадин начал надвигаться на бригадира. - Сейчас будет.
   - Ты чего?.. Чего ты... Откуда я знал...
   - Давай, заводи бульдозер. В город повезем.
   - Ты что, дурак? - Сашка с опаской отодвинулся и повертел пальцем у виска. - Так она нас и выпустила!
   Потом он как-то странно посмотрел на Фадина и взялся за ручку двери.
   - А-а-а! Удрать хочешь? - и сделал движение, как будто хотел юркнуть в балок.
   Фадин прыгнул и всем телом прижал дверь к косяку. Сашка затрепыхался и потянул ручку на себя. Тогда Фадин несильно ткнул его кулаком под дых.
   Сашка согнулся.
   - Ну чего ты, чего... Я же не знал!
   - А надо знать, - сказал Фадин назидательно. - Надо стараться. Ты не знаешь, я не знаю - кто знать будет?.. Если с ним что-нибудь случится, смоотри!
   - Ладно, попробую. Только, если что, сам отвечать будешь.
   - Буду, буду, - успокоил его Фадин, - я теперь за все отвечаю. Давай шевелись. Заводи бульдозер и подгоняй к балку...
   ----
   Как они ехали и куда поворачивали. Фадин не запомнил. Запомнил только белое лицо Володи, стремительно надвигавшуюся лесную дорогу в прыгающем свете фар и убегающие назад черные стволы сосен. Бульдозер пер, как мастодонт. Сколько продолжалась эта дикая езда, он даже примерно не мог оценить. Только когда двигатель неожиданно смолк, он выскочил из кабины и краем глаза заметил, что небо светлеет.
   Сашка тоже выскочил на гусеницу и начал гпомко на весь лес крыть матом и дорогу, и бульдозер, и Фадина заодно.
   Потом откинул боковую крышку и полез в двигатель.
   Володя потерял сознание. Фадин устроил его поудобнее и обошел бульдозер.
   - Ну, что? - спросил он.
   - Что, что!.. Солярка кончилась, вот что.
   - До города далеко?
   - Не знаю. Я тут первый раз в жизни.
   - Надо нести.
   - Куда нести?! Темень, хоть глаза выколи...
   - Ничего Дорога под ногами - не потеряемся.
   - Это уж точно, - ехидно подтвердил Сашка.
   Фадин хотел было взять его за шкирку и стащить на землю, но вдруг услышал, как сзади, там, откуда они приехали, что-то надсадно воет.
   Фадин бросил Сашку и побежал назад, по дороге, навстречу свету фар, размахивая руками.
   Это была обыкновенная бортовая полуторка, из тех, что уже давно не производят, но еще долго на них будут ездить. Шофер остановил машину в двух метрах и что-то заорал, но Фадин его не слышал и заорал в свою очередь.
   - Давай, быстро подгоняй машину. Там парень ногу сломал.
   - Откуда вы тут ночью взялись? Это же дорога на свалку!
   Фадин похолодел. "Неужели опять... - мелькнуло у него в голове. - Сколько же можно... Ведь есть же предел!"
   - А ты сам куда едешь?
   - Домой еду. Или ты предлагаешь еще куда-нибудь?.. А то давай, если место хорошее и с выпивкой, я согласен, - шофер осклабился.
   - Не лыбься, друг, - сказал Фадин, зверея. - Он там без сознания лежит, а ты скалишься. Нехорошо!
   Видимо, в тоне, которым Фадин это произнес, было что-то отрезвляющее, во всяком случае, шофер стер с лица улыбку и сказал: "В кабину не поместится, лучше в кузов. Там брезент есть - постели".