Страница:
Именно ему Нае Ионеску, своему учителю, посвятил Элиаде знаменитую книгу — “Йога свободы и бессмертию”. Да и он, и он, шагал вместе с Архангелом… Писал пламенные статьи в “Бона Вестире”.
Другой румынский гений — Эмиль Чоран — писал Элиаде, кандидату от Железной Гвардии на место в парламенте —
Черт, победа была так близко…
В связи террором, развязанным против железной Гвардии, Элиаде попадает в концлагерь.
Демократический король Карол и либеральный властитель Арман Чалинеску всю национальную румынскую элиту, несогласную с буржуазно-капиталистической, проатлантистской диктатурой, бросают в концлагерь.
Только там и место подлинным героям и светочам духа в период доминации темных властелинов профанического современного мира…
В концлагере Элиаде читает лекции по метафизике, рассказывает заключенным о символизме библейских пророков, христианском эзотеризме, индусской йоге, пути реализации Абсолюта.
Да, заключенные, конечно, тоже неординарные — верхушка Железной Гвардии, сам Нае Ионеску, но вместе с тем и простые румынские политические солдаты, верные идеалу Верности и Чести, светлой фигуре Капитана. которого многие простые румынские крестьяне искренне принимали за Михаила Архангела, сшедшего с небес.
Элиаде вспоминает о том, как его благодарил какой-то простой легионер.
Элиаде прекрасно знающий законченные и развитые религиозные учения — христианство. иудаизм, ислам, индуизм, буддизм — постепенно все более сосредотачивается на исследовании именно базовых архаических, наиболее глубинных аспектов Сакрального.
Его интересует не законченная рациональная теология, но базовый религиозный факт, тот уровень на котором только зарождается и получает первое оформление религиозное чувство. И в этом выборе он верен изначальной ориентации на совпадение противоположностей — его, блистательного интеллектуала, влекут изначальные, простейшие уровни человеческого сознания именно в них, в глубинных архетипах, а не во внешней культуре он стремится найти ключ к человеку, объяснение его страстного и непреходящего порыва к Абсолютному, к совершенному преодолению всех границ. к Свободе, к Бессмертию. к Вечности…
Он знакомится с Карлом Густавом Юнгом, крупнейшим психоаналитиком и автором теории “психологии глубин”, который идет в аналогичном направлении, только другими путями и используя иные методики.
Юнг исследует бессознательное в человеке, “коллективное бессознательное”, миры сновидений, грез, галлюцинаций. психических и половых расстройств. которые по его мнению, ведут к постижению изначальных архетипов человеческого бытия… Элиаде избирает иной путь — его интересует структура так называемых “примитивных обществ” и “архаических культов”, т. е. не столько психология. сколько собственно история религий, экстатических практик, древнейших инициатических ритуалов, изначальных миропредставлений человечества, сохранившихся в наиболее древних и нетронутых культурой формах верования…
Архаические традиции аборигенов Австралии, жителей Сибири, Полинезии, Африки, индейцев Америки, малазийцев и “дикарей” Новой Зеландии — вот что занимает его отныне больше всего…
Из концлагеря демократы Элиаде в конце концов отпускают, так как вся румынская общественность негодует по поводу этого либерального беспредела, но родину ему покинуть придется.
В 40-м году Мирча Элиаде становится культурным атташе Румынии в Лондоне, потом занимает аналогичную должность в Португалии, в 45 — м попадает в Париж, где сотрудничает с самыми интересными людьми нашего столетия — румынами Чораном, Ионеску, Лупаско, Вентила Хория и французами Анри Корбеном, Жаном Даньелу, Луи Масиньоном и т. д.
Позже в 1956-ом обосновывается в США.
Мирча Элиаде выбирает для себя научную карьеру.
Отныне он профессор и преподаватель истории религии.
Теперь он полностью посвящает себя исследованию архаических культур. Развивает свой тезис о новом гуманизме — о таком гуманизме, который включает в себя не только рационалистические и светские нормы западного общества последних столетий, но все разнообразие человеческого факта и особенно заложенную в сердце человека волю к Сакральному, к Духу, к Вечному Возвращению к Абсолютному Истоку.
Такой гуманизм предлагает приравнять культовые пляски австралийских аборигенов и изысканный балет Стравинского, наскальную живопись и полотна художников Возрождения, рационалистические проекты позитивистов и логику центрально-африканских каннибалов.
Мир множественен. человеческие культуры то же множественны. Никакой универсальной этики, эстетики. морали и теории искусств не существует. Жестокая садическая культовая дефлорация “невест-дракона” на островах Фиджи или женское обрезание у кочевников-бедуинов такие же сакральные ритуалы как и сложная и имеющая видимостьокультуренности католическая месса…
Сакральное — это суть человека и она постоянна. Но проявление сакрального, его самовыражение, его воплощение во внешнем мире, организация этого внешнего мира в соответствии во своей внутренней структурой — могут быьб самыми разнообразными.
Мы должны отказаться от высокомерного отношения к “дикарям”, утверждает Элиаде. Они ни в чем не хуже и не глупее. не ниже и не менее человечны. нежели так называемые “культурные белые народы Запада”. Они абсолютно полноценны, их вселенная логична и прекрасна. и во многих отношениях она богаче. полноценнее и ярче, чем плоские клише европейцев.
Мирча Элиаде пишет в своей блистательной книге “Мефистофель и Андрогин” —
“В 1945 гг. на острове Эспирито Санто (Новые Гибриды) появился странный культ. Его основатель, некий Тцек, распространил по деревням послание, в котором призывал мужчин и женщин отказаться от набедренных повязок, жемчужных ожерелий и других украшений. Кроме того, добавлял он, все предметы, полученные от белых, должны быть уничтожены, вместе с инструментами, используемыми для изготовления циновок и корзин. Он призывал сжечь все дома и построить в каждой деревне по две больших общих спальни: одна из которых предназначалась для мужчин, а другая для женщин. Супругам отныне запрещалось проводить ночи вместе. Пища должна была готовиться в одной большой кухне (готовить ночью строго запрещалось). Нужно было прекратить работать на белых и забить всех домашних животных: свиней, собак, кошек и т. д. Одновременно с этим Тцек приказал отменить многие традиционные табу: такие, например, как запрет браков в рамках одной тотемической группы, выкуп жены, изоляция молодых матерей после родов и т. д… Он требовал также изменить похоронные обычаи: не зарывать больше покойника в его хижине, а оставлять на деревянной платформе в джунглях. Но наиболее сенсационным в послании было сообщение о будущем прибытии на остров “американцев”. При этом все адепты культа получали бы товары в неограниченных количествах, более того, им было обещано бессмертие и вечная жизнь.
Нудистский культ Эспирито Санто продолжал распространяться в течение нескольких лет. Члены секты были убеждены в злокозненности старого порядка и превосходстве нового.
Основатель культа говорил, что, будучи естественной функцией, половой акт должен производиться публично, среди белого дня, как это происходит у собак и домашней птицы. Все женщины и девушки без разбора должны принадлежать всем мужчинам.
В своем послании Тцек провозгласил установление вечного Рая на Земле. Люди больше не должны были бы работать, они не нуждались бы в домашних животных и имуществе. Старый порядок был бы упразднен, законы, правила, запреты потеряли бы свой смысл. На смену запретам, обычаям, продиктованным традицией, пришла бы абсолютная свобода, в первую очередь, сексуальная, поскольку именно сексуальная жизнь во всех человеческих обществах является предметом наиболее строгих табу и запретов. Отмена всех законов и обычаев означает возврат к первоначальной красоте и свободе, к состоянию, предшествовавшему положению человека в актуальную эпоху, короче, к райскому состоянию. Поэтому маламала и нудисты с Эспирито Санто стремятся подражать сексуальному поведению животных, то есть отбросить всякий стыд, так как те считаются безгрешными. Поэтому же они ожидают одновременно бессмертия и прибытия “американцев”, нагруженных бесчисленными товарами.
Что касается “американцев”, то, очевидно, это покойные Предки, которые вернутся нагруженные товарами. Американцы были последними белыми, входившими в контакт с туземцами островов Океании… В глазах туземцев все белые — это духи покойников, то есть фантомы, ревенанты. Прибывающие издалека, с островов, с которых в мифические времена прибыли Предки меланезийцев, с тех самых островов, куда каждый туземец отправляется после смерти.
Именно потому, что Предки когда-то прибыли на корабле, мертвых помещают в маленькие лодки, отвозящие их на “родину”. Разумеется, речь идет о мифической стране, находящейся за Океаном… Страна Предков, находящаяся за Великими Водами, является сказочным островом, своего рода Раем, где души умерших ожидают момента своего триумфального возвращения к живым. Однажды они вернутся, но на этот раз на нагруженных товарами кораблях, похожих на суда, принимаемые ежедневно белыми в своих портах.
В них провозглашается неминуемость сказочной эры изобилия и красоты, когда туземцы вновь станут хозяевами своих островов и не будут больше работать, поскольку умершие привезут с собой фантастическое количество провианта.
Для современного рационального скептически ориентированного человека ожидание аборигенами возвращения мертвых в кораблях, набитых провизией, кажется дикостью, вершиной невежества и обскурантизма.
В таком отношении проступает все кичливое высокомерие белых, весь их врожденный бесстыдный и глупый бессознательный расизм.
Мирча Элиаде показывает, что на самом деле эсхатологический нудизм с островов Эспириту Санту и масса иных примеров Карго-культов являются выражением древнейшей архетипической идеи о Вечном Возвращении, о преходящести смерти, об абсолютности Жизни и особом магическом райском состоянии существовании, которое имеет место в самом начале и самом конце человеческой истории.
Начало Времен — это рай, а в конце Времен — Великая Реставрация, совпадающая с раем нового цикла. Наивная вера в близость такого состояния у дикарей, стремление пережить этот уникальный момент здесь и сейчас говорит больше о свежести и жизненности их религоиозного чувства, нежели об их ограниченности, недоразвитости и т. д.
Некогда и до христианства и в его Средневековый период люди Европы то же жили в сказочном, удивительном мире. в полной связи с космосом и его законами, руководствуясь широкой и сверхрассудочной логикой Традиции…
Эта логика не подрациональна, но сверхрациональна. И с ее точки зрения именно современная технократия, а отнюдь не архаические формы культов, представляет собой необоснованную, недоразвитую, дегенеративную глупость…
Вера в Вечное Возвращение, в новый рай вдохновлял и также некоторые сугубо современные идеологические течения, весьма далекие от нудистской наивности Меданизийцев. Удивительно напоминают архаические карго-культы первое годы Советской Власти, столь проницательно и глубинно описанные Андреем Платоновым.
К тому же идеалу — Возвращению Ангелов — финальной Реставрации Духа в Европе стремились и легионеры Железной Гвардии, под руководством героического Капитана…
Архаическое совпадает с самым ультрасовременным.
За коротким периодом торжества позитивистской науки, сомнительного рационализма легко провидеть Возврат к Истоку. реализацию мифа о Вечном Возвращении. как назвал одну из своих лучших книг Мирча Элиаде, теоретик “нового (подлинного) гуманизма”.
Враги и недоброжелатели писали, что Мирча Элиаде в своих текстах, якобы оправдывает пытки и убийства, ссылаясь не необходимость для обновления мира — renovatio mundi — перехода через период хаоса, промискуитета, дионисийского нечленораздельного восторженного опьянения…
Вряд ли в его текстах можно найти уж столь прямолинейные пассажи, скорее всего, это лишь истерические инсинуации и невротическая реакция тех, кто, сам ради достижения своих “рациональных” идеалов, сомнительных свобод и несостоятельных научных достоверностей не останавливается перед экстерминацией инакомыслящих, засорением окружающей Среды, жестококой экономической экспулуатации и пытками над невинными животными в целях научного эксперимента.
Обычный для нашей эпохи цинизм в подразумеваемом “фашизме” обвиняется тот, кто был главных культурным и духовным адвокатом цветных примитивных народов, защитником и интерпретатором их культур, внимательным исследователем их духовного послания…
Снова как тысячи раз в истории “люди, не верящие в богов, осудили человека верующего в богов за якобы неверие в богов”.
Мирча Элиаде не делает такого строгого вывода как Генон или Эвола. для которых современный мир был прямой антитезой Традиции, Сакрального. а следовательно, являлся чистым злом, которое необходимо уничтожить.
Позиция Элиаде в этом вопросе более нюансирована.
Современный профанизм с его точки зрения — лишь ничем не обеспеченная, голословная заявка.
Если присмотреться к самой современной и демифологизированной западной культуре мы тут же встретимся с многообразным проявлением именно самых архаических сюжетов, мифов, базовых представлений.
Сфера искусства — привилегированная область. Здесь все представляет собой ничто иное как проявление архаических архетипов.
И чем больше официальная идеология становится материалистической и рациональной, тем более архаическим и тяготеющим к сакральному становится искусства, как бы пытаясь заполнить разрастающийся вакуум своими средствами.
Так Элиаде анализирует современную литературу, вскрывая наличие базовых подсознательных архаических сюжетов у самых трезвых, реалистических и сухих авторов, не говоря уже о романтиках, сюрреалистах. авангардистах и т. д., которые без учета данных истории религии и психологии глубин просто не понятны.
Тоже самое в современной живописи, музыке и т. д.
Так вплоть до современных молодежных мод — особенно хиппи. потом панков, нью-вэйв и т. д. Все эти сугубо современные явления Элиаде трактует как всплытие древнейших пубертатно-инициатических ритуалов.
Особенно его привлекало течение панк — культовое самокалечение, экстравагантность внешнего вида, раскрашенный ирокез, специфический панковский танец — пого (нелепые прыжки со стиснутыми ногами), цепи, пирсинг, тату, наркотики — все это он рассматривал как классический набор из арсенала примитивных племен. связанные с преодолением маго-психологических барьеров полового созревания и вступления во взрослую жизнь племени. Другие стороны панка он связывал с архаическими практиками шаманизма…
Элиаде умер 22 апреля 1986 как раз в день рожденье Ленина, этого выдающегося теоретика евразийского “карго-культа”.
Нобелевской премии он так и не получил.
Его друг, бывший когда-то его секретерам — профессор Мариеску рассказывал мне в Париже в доме последнего представителя румынской ветви Палеологов о том, как грустно проходили его последние годы.
Вынужденная самоцензура, глубокая депрессия от того. что на его культурной родине — Западе — восторжествовала столь ненавистная ему профаническая, дегенеративная идеология экономизма, прагматизма, рынка.
А он полагал, что усилия тонких и глубоких интеллектуалов — такие как Корбен, Юнг, Хайдеггер, он сам, наконец, — могут все изменить, могут мягко и постепенно переориентировать настроения западной интеллигенции в сторону Вечного Возвращения, в сторону надвременного Истока, в сторону Традиции…
Последние годы — глубокое разочарование…
Эвола в своих письмах к Элиаде упрекал его в отказе от радикальной борьбы, предупреждая о том, что любой компромисс с ядовитым и агрессивно бессмысленным современным миром никогда не приведет ни к чему хорошему, что мягкими средствами изменить ничего нельзя, что только гигантское потрясение, глобальная катастрофа может заставить человечество отказаться от своего фатального пути в бездну, одуматься, встряхнуться…
Элиаде выбрал путь академизма сознательно, а не из конформизма.
Это было не признание поражения, а продуманная стратегия. Он обращался к новым людям, способным расшифровать и полностью освоить его послание. Его тексты не так безобидны, как это может показаться, если обращать внимание не на тональность высказывания, а не на его содержание…
Как бы то ни было он был СОЛНЕЧНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ, настоящим СОЛНЕЧНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ, ведь само его имя “Элиаде” содержит греческий корень helios, “солнце”…
Я думаю, он еще вернется…
Ведь завтра принадлежит НАМ
FINIS MUNDI № 6
Другой румынский гений — Эмиль Чоран — писал Элиаде, кандидату от Железной Гвардии на место в парламенте —
“Этот жест отмены демократии в Румынии через грядущую победу легионеров будет глубоко творческим, жизнеутверждающим актом”Не какой-то взбесившийся лавочник произносит эти слова, а автор величайшей книги — “Философия декомпозиции” и в письме не угрюмому уличному оратору, а крупнейшему историку религии нашего времени.
Черт, победа была так близко…
В связи террором, развязанным против железной Гвардии, Элиаде попадает в концлагерь.
Демократический король Карол и либеральный властитель Арман Чалинеску всю национальную румынскую элиту, несогласную с буржуазно-капиталистической, проатлантистской диктатурой, бросают в концлагерь.
Только там и место подлинным героям и светочам духа в период доминации темных властелинов профанического современного мира…
В концлагере Элиаде читает лекции по метафизике, рассказывает заключенным о символизме библейских пророков, христианском эзотеризме, индусской йоге, пути реализации Абсолюта.
Да, заключенные, конечно, тоже неординарные — верхушка Железной Гвардии, сам Нае Ионеску, но вместе с тем и простые румынские политические солдаты, верные идеалу Верности и Чести, светлой фигуре Капитана. которого многие простые румынские крестьяне искренне принимали за Михаила Архангела, сшедшего с небес.
Элиаде вспоминает о том, как его благодарил какой-то простой легионер.
“Я не понял тонкости о том, что вы говорили о дыхательных упражнениях и о пророке Иеремии, но я понял, что достоинство человека заключается в его духе. Спасибо Вам, теперь я знаю, что сумею выдержать все, что бы с нами не приключилось…”Разве может нечто более для человека, поставившего своей целью способствовать созданию “нового человека”, “нового героического гуманизма”, который включает в себя не только высоколобых академиков, но и простых людей, которые, озаренные лучами духа. поднимаются гораздо выше простых начетчиков или безответственных интеллигентов — в небесные, залитые светом ангелов регионы Высшего Духа…
Элиаде прекрасно знающий законченные и развитые религиозные учения — христианство. иудаизм, ислам, индуизм, буддизм — постепенно все более сосредотачивается на исследовании именно базовых архаических, наиболее глубинных аспектов Сакрального.
Его интересует не законченная рациональная теология, но базовый религиозный факт, тот уровень на котором только зарождается и получает первое оформление религиозное чувство. И в этом выборе он верен изначальной ориентации на совпадение противоположностей — его, блистательного интеллектуала, влекут изначальные, простейшие уровни человеческого сознания именно в них, в глубинных архетипах, а не во внешней культуре он стремится найти ключ к человеку, объяснение его страстного и непреходящего порыва к Абсолютному, к совершенному преодолению всех границ. к Свободе, к Бессмертию. к Вечности…
Он знакомится с Карлом Густавом Юнгом, крупнейшим психоаналитиком и автором теории “психологии глубин”, который идет в аналогичном направлении, только другими путями и используя иные методики.
Юнг исследует бессознательное в человеке, “коллективное бессознательное”, миры сновидений, грез, галлюцинаций. психических и половых расстройств. которые по его мнению, ведут к постижению изначальных архетипов человеческого бытия… Элиаде избирает иной путь — его интересует структура так называемых “примитивных обществ” и “архаических культов”, т. е. не столько психология. сколько собственно история религий, экстатических практик, древнейших инициатических ритуалов, изначальных миропредставлений человечества, сохранившихся в наиболее древних и нетронутых культурой формах верования…
Архаические традиции аборигенов Австралии, жителей Сибири, Полинезии, Африки, индейцев Америки, малазийцев и “дикарей” Новой Зеландии — вот что занимает его отныне больше всего…
Из концлагеря демократы Элиаде в конце концов отпускают, так как вся румынская общественность негодует по поводу этого либерального беспредела, но родину ему покинуть придется.
В 40-м году Мирча Элиаде становится культурным атташе Румынии в Лондоне, потом занимает аналогичную должность в Португалии, в 45 — м попадает в Париж, где сотрудничает с самыми интересными людьми нашего столетия — румынами Чораном, Ионеску, Лупаско, Вентила Хория и французами Анри Корбеном, Жаном Даньелу, Луи Масиньоном и т. д.
Позже в 1956-ом обосновывается в США.
Мирча Элиаде выбирает для себя научную карьеру.
Отныне он профессор и преподаватель истории религии.
Теперь он полностью посвящает себя исследованию архаических культур. Развивает свой тезис о новом гуманизме — о таком гуманизме, который включает в себя не только рационалистические и светские нормы западного общества последних столетий, но все разнообразие человеческого факта и особенно заложенную в сердце человека волю к Сакральному, к Духу, к Вечному Возвращению к Абсолютному Истоку.
Такой гуманизм предлагает приравнять культовые пляски австралийских аборигенов и изысканный балет Стравинского, наскальную живопись и полотна художников Возрождения, рационалистические проекты позитивистов и логику центрально-африканских каннибалов.
Мир множественен. человеческие культуры то же множественны. Никакой универсальной этики, эстетики. морали и теории искусств не существует. Жестокая садическая культовая дефлорация “невест-дракона” на островах Фиджи или женское обрезание у кочевников-бедуинов такие же сакральные ритуалы как и сложная и имеющая видимостьокультуренности католическая месса…
Сакральное — это суть человека и она постоянна. Но проявление сакрального, его самовыражение, его воплощение во внешнем мире, организация этого внешнего мира в соответствии во своей внутренней структурой — могут быьб самыми разнообразными.
Мы должны отказаться от высокомерного отношения к “дикарям”, утверждает Элиаде. Они ни в чем не хуже и не глупее. не ниже и не менее человечны. нежели так называемые “культурные белые народы Запада”. Они абсолютно полноценны, их вселенная логична и прекрасна. и во многих отношениях она богаче. полноценнее и ярче, чем плоские клише европейцев.
Мирча Элиаде пишет в своей блистательной книге “Мефистофель и Андрогин” —
“В 1945 гг. на острове Эспирито Санто (Новые Гибриды) появился странный культ. Его основатель, некий Тцек, распространил по деревням послание, в котором призывал мужчин и женщин отказаться от набедренных повязок, жемчужных ожерелий и других украшений. Кроме того, добавлял он, все предметы, полученные от белых, должны быть уничтожены, вместе с инструментами, используемыми для изготовления циновок и корзин. Он призывал сжечь все дома и построить в каждой деревне по две больших общих спальни: одна из которых предназначалась для мужчин, а другая для женщин. Супругам отныне запрещалось проводить ночи вместе. Пища должна была готовиться в одной большой кухне (готовить ночью строго запрещалось). Нужно было прекратить работать на белых и забить всех домашних животных: свиней, собак, кошек и т. д. Одновременно с этим Тцек приказал отменить многие традиционные табу: такие, например, как запрет браков в рамках одной тотемической группы, выкуп жены, изоляция молодых матерей после родов и т. д… Он требовал также изменить похоронные обычаи: не зарывать больше покойника в его хижине, а оставлять на деревянной платформе в джунглях. Но наиболее сенсационным в послании было сообщение о будущем прибытии на остров “американцев”. При этом все адепты культа получали бы товары в неограниченных количествах, более того, им было обещано бессмертие и вечная жизнь.
Нудистский культ Эспирито Санто продолжал распространяться в течение нескольких лет. Члены секты были убеждены в злокозненности старого порядка и превосходстве нового.
Основатель культа говорил, что, будучи естественной функцией, половой акт должен производиться публично, среди белого дня, как это происходит у собак и домашней птицы. Все женщины и девушки без разбора должны принадлежать всем мужчинам.
В своем послании Тцек провозгласил установление вечного Рая на Земле. Люди больше не должны были бы работать, они не нуждались бы в домашних животных и имуществе. Старый порядок был бы упразднен, законы, правила, запреты потеряли бы свой смысл. На смену запретам, обычаям, продиктованным традицией, пришла бы абсолютная свобода, в первую очередь, сексуальная, поскольку именно сексуальная жизнь во всех человеческих обществах является предметом наиболее строгих табу и запретов. Отмена всех законов и обычаев означает возврат к первоначальной красоте и свободе, к состоянию, предшествовавшему положению человека в актуальную эпоху, короче, к райскому состоянию. Поэтому маламала и нудисты с Эспирито Санто стремятся подражать сексуальному поведению животных, то есть отбросить всякий стыд, так как те считаются безгрешными. Поэтому же они ожидают одновременно бессмертия и прибытия “американцев”, нагруженных бесчисленными товарами.
Что касается “американцев”, то, очевидно, это покойные Предки, которые вернутся нагруженные товарами. Американцы были последними белыми, входившими в контакт с туземцами островов Океании… В глазах туземцев все белые — это духи покойников, то есть фантомы, ревенанты. Прибывающие издалека, с островов, с которых в мифические времена прибыли Предки меланезийцев, с тех самых островов, куда каждый туземец отправляется после смерти.
Именно потому, что Предки когда-то прибыли на корабле, мертвых помещают в маленькие лодки, отвозящие их на “родину”. Разумеется, речь идет о мифической стране, находящейся за Океаном… Страна Предков, находящаяся за Великими Водами, является сказочным островом, своего рода Раем, где души умерших ожидают момента своего триумфального возвращения к живым. Однажды они вернутся, но на этот раз на нагруженных товарами кораблях, похожих на суда, принимаемые ежедневно белыми в своих портах.
В них провозглашается неминуемость сказочной эры изобилия и красоты, когда туземцы вновь станут хозяевами своих островов и не будут больше работать, поскольку умершие привезут с собой фантастическое количество провианта.
Для современного рационального скептически ориентированного человека ожидание аборигенами возвращения мертвых в кораблях, набитых провизией, кажется дикостью, вершиной невежества и обскурантизма.
В таком отношении проступает все кичливое высокомерие белых, весь их врожденный бесстыдный и глупый бессознательный расизм.
Мирча Элиаде показывает, что на самом деле эсхатологический нудизм с островов Эспириту Санту и масса иных примеров Карго-культов являются выражением древнейшей архетипической идеи о Вечном Возвращении, о преходящести смерти, об абсолютности Жизни и особом магическом райском состоянии существовании, которое имеет место в самом начале и самом конце человеческой истории.
Начало Времен — это рай, а в конце Времен — Великая Реставрация, совпадающая с раем нового цикла. Наивная вера в близость такого состояния у дикарей, стремление пережить этот уникальный момент здесь и сейчас говорит больше о свежести и жизненности их религоиозного чувства, нежели об их ограниченности, недоразвитости и т. д.
Некогда и до христианства и в его Средневековый период люди Европы то же жили в сказочном, удивительном мире. в полной связи с космосом и его законами, руководствуясь широкой и сверхрассудочной логикой Традиции…
Эта логика не подрациональна, но сверхрациональна. И с ее точки зрения именно современная технократия, а отнюдь не архаические формы культов, представляет собой необоснованную, недоразвитую, дегенеративную глупость…
Вера в Вечное Возвращение, в новый рай вдохновлял и также некоторые сугубо современные идеологические течения, весьма далекие от нудистской наивности Меданизийцев. Удивительно напоминают архаические карго-культы первое годы Советской Власти, столь проницательно и глубинно описанные Андреем Платоновым.
К тому же идеалу — Возвращению Ангелов — финальной Реставрации Духа в Европе стремились и легионеры Железной Гвардии, под руководством героического Капитана…
Архаическое совпадает с самым ультрасовременным.
За коротким периодом торжества позитивистской науки, сомнительного рационализма легко провидеть Возврат к Истоку. реализацию мифа о Вечном Возвращении. как назвал одну из своих лучших книг Мирча Элиаде, теоретик “нового (подлинного) гуманизма”.
Враги и недоброжелатели писали, что Мирча Элиаде в своих текстах, якобы оправдывает пытки и убийства, ссылаясь не необходимость для обновления мира — renovatio mundi — перехода через период хаоса, промискуитета, дионисийского нечленораздельного восторженного опьянения…
Вряд ли в его текстах можно найти уж столь прямолинейные пассажи, скорее всего, это лишь истерические инсинуации и невротическая реакция тех, кто, сам ради достижения своих “рациональных” идеалов, сомнительных свобод и несостоятельных научных достоверностей не останавливается перед экстерминацией инакомыслящих, засорением окружающей Среды, жестококой экономической экспулуатации и пытками над невинными животными в целях научного эксперимента.
Обычный для нашей эпохи цинизм в подразумеваемом “фашизме” обвиняется тот, кто был главных культурным и духовным адвокатом цветных примитивных народов, защитником и интерпретатором их культур, внимательным исследователем их духовного послания…
Снова как тысячи раз в истории “люди, не верящие в богов, осудили человека верующего в богов за якобы неверие в богов”.
Мирча Элиаде не делает такого строгого вывода как Генон или Эвола. для которых современный мир был прямой антитезой Традиции, Сакрального. а следовательно, являлся чистым злом, которое необходимо уничтожить.
Позиция Элиаде в этом вопросе более нюансирована.
Современный профанизм с его точки зрения — лишь ничем не обеспеченная, голословная заявка.
Если присмотреться к самой современной и демифологизированной западной культуре мы тут же встретимся с многообразным проявлением именно самых архаических сюжетов, мифов, базовых представлений.
Сфера искусства — привилегированная область. Здесь все представляет собой ничто иное как проявление архаических архетипов.
И чем больше официальная идеология становится материалистической и рациональной, тем более архаическим и тяготеющим к сакральному становится искусства, как бы пытаясь заполнить разрастающийся вакуум своими средствами.
Так Элиаде анализирует современную литературу, вскрывая наличие базовых подсознательных архаических сюжетов у самых трезвых, реалистических и сухих авторов, не говоря уже о романтиках, сюрреалистах. авангардистах и т. д., которые без учета данных истории религии и психологии глубин просто не понятны.
Тоже самое в современной живописи, музыке и т. д.
Так вплоть до современных молодежных мод — особенно хиппи. потом панков, нью-вэйв и т. д. Все эти сугубо современные явления Элиаде трактует как всплытие древнейших пубертатно-инициатических ритуалов.
Особенно его привлекало течение панк — культовое самокалечение, экстравагантность внешнего вида, раскрашенный ирокез, специфический панковский танец — пого (нелепые прыжки со стиснутыми ногами), цепи, пирсинг, тату, наркотики — все это он рассматривал как классический набор из арсенала примитивных племен. связанные с преодолением маго-психологических барьеров полового созревания и вступления во взрослую жизнь племени. Другие стороны панка он связывал с архаическими практиками шаманизма…
Элиаде умер 22 апреля 1986 как раз в день рожденье Ленина, этого выдающегося теоретика евразийского “карго-культа”.
Нобелевской премии он так и не получил.
Его друг, бывший когда-то его секретерам — профессор Мариеску рассказывал мне в Париже в доме последнего представителя румынской ветви Палеологов о том, как грустно проходили его последние годы.
Вынужденная самоцензура, глубокая депрессия от того. что на его культурной родине — Западе — восторжествовала столь ненавистная ему профаническая, дегенеративная идеология экономизма, прагматизма, рынка.
А он полагал, что усилия тонких и глубоких интеллектуалов — такие как Корбен, Юнг, Хайдеггер, он сам, наконец, — могут все изменить, могут мягко и постепенно переориентировать настроения западной интеллигенции в сторону Вечного Возвращения, в сторону надвременного Истока, в сторону Традиции…
Последние годы — глубокое разочарование…
Эвола в своих письмах к Элиаде упрекал его в отказе от радикальной борьбы, предупреждая о том, что любой компромисс с ядовитым и агрессивно бессмысленным современным миром никогда не приведет ни к чему хорошему, что мягкими средствами изменить ничего нельзя, что только гигантское потрясение, глобальная катастрофа может заставить человечество отказаться от своего фатального пути в бездну, одуматься, встряхнуться…
Элиаде выбрал путь академизма сознательно, а не из конформизма.
Это было не признание поражения, а продуманная стратегия. Он обращался к новым людям, способным расшифровать и полностью освоить его послание. Его тексты не так безобидны, как это может показаться, если обращать внимание не на тональность высказывания, а не на его содержание…
Как бы то ни было он был СОЛНЕЧНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ, настоящим СОЛНЕЧНЫМ ЧЕЛОВЕКОМ, ведь само его имя “Элиаде” содержит греческий корень helios, “солнце”…
Я думаю, он еще вернется…
Ведь завтра принадлежит НАМ
FINIS MUNDI № 6
БАРОН УНГЕРН — БОГ ВОЙНЫ
Петроград 1920 год. Феликс Эдмундович Дзержинский заканчивает рапорт товарищу Ленину:
Из-за дуэли он был изгнан из корпуса в июле 191О года, и с этого времени начались его странствия по Сибири в сопровождении лишь одного спутника — охотничего пса Миши. Каким-то образом он добрался до Монголии, которой суждено было стать его судьбой. Странная, пустынная, дикая, древняя и жестокая страна очаровала Унгерна. В Монголии барону удалось войти в личный контактс живым Буддой, Кутукту, верховной фигурой монгольского ламаизма. В тот период Монголия переживала возрождение имперских настроений и стремилась обрести независимость от Китая. В Урге, столице Монголии, решительный характер барона был скоро отмечен, и сам Кутукту назначил его командующим монгольской кавалерией. Пользуясь беспорядками и революцией в самом Китае, монголам удалось изгнать из страны китайских оккупантов, и в 1911 году "живой Будда" учредил в Монголии независимый монархический строй.
Военные заслуги барона на службе Кутукту были отмечены, и он стал глубоко почитаемой фигурой в монгольском мире. Перед своим отъездом из Монголии, барон Унгерн в сопровождении своего друга, принца Джам Болона, и по его настоянию, посетил ясновидицу, принадлежащую к древнейшему и уважаемому шаманскому роду. В этот судьбоносный момент ясновидица в трансе открыла барону Унгерну тайну его духовной природы.
Он сражался с неподражаемым мужеством с австрийцами, получил несколько ранений и был награжден Крестом Святого Георгия и Шпагой Почета за храбрость и самоотверженность. После большевисткой революции Унгерн одним из первых вступил в беспощадную битву с красными под командованием атамана Семенова. И в этой войне он отличался безудержной храбростью и непреклонностью, а также великолепным знанием военной стратегии.
Постепенно Унгерн организовал свою собственную дивизию, состоящую из оставшихся верными законному Императору русских офицеров, козаков и представителей народов Сибири (в особенности бурят). Ее полным названием было — Азиатская Конная Дивизия. В частях Унгерна царила невероятная, нечеловеческая дисциплина. За малейшие провинности наказывали самым нещадным образом — вплоть до смертной казни.
Майор Антон Александрович, белый офицер польского происхождения, бывший инструктором монгольской артиллерии, писал:
В этот период Монголия снова потеряла независимость, и ее столица, Урга, фактически была оккупирована китайскими войсками, которые активно сотрудничали с большивицкими агентами и провокаторами, действовавшими среди местного населения. Кутукту, живой Будда, был взят под стражу и из полновластного и одухотворенного, теократического правителя Великой и Свободной Монголии был превращен в жалкого узника.
"Похоже Унгерн более опасен, чем Семенов. Он упрям и фанатичен. Умен и безжалостен. В Даурии занимает ключевые позиции. Каковы его намерения? Вести наступление на Ургу в Монголии или на Иркутск в Сибири? Отойти к Харбину в Манчжурии, потом к Владивостоку? Идти на Пекин и восстановить на китайском троне манчжурскую династию? Его монархические замыслы безграничны. Но ясно одно: Унгерн готовит переворот. На сегодняшний день это наш самый опасный враг. Уничтожить его — вопрос жизни и смерти".Товарищ Дзержинский приложил к рапорту в Верховный Совет отрывок письма, попавшего к сибирским партизанам:
"Слова «комиссар» и «коммунист» барон произносит с ненавистью, чаще всего добавляя: "будет повешен". У него нет фаворитов, он необычайно тверд, непреклонен в вопросах дисциплины, очень жесток, но и очень легковерен… Живет в окружении лам и шаманов… Из пристрастия к скандальному и необычному называет себя буддистом. Более вероятно, что он принадлежит к крайне правой балтийской секте. Враги называют его "Безумным бароном".Барон Роман Федорович фон Унгерн-Штернберг родился 29-го декабря 1885-го года в Граце (Австрия) в семье балтийских аристократов, живших в Эстонии. Его род восходит по меньшей мере к XIIIому веку. Два его предка по достоверным данным принадлежали к Рыцарям Тевтонского Ордена и пали от рук поляков. После этого представители рода служили поочередно Ордену, Германии и, наконец, Русскому Царю и Русской Империи. Согласно самому барону, его дед принял буддизм в Индии, после чего буддистами стали его отец и он сам. Барон закончил гимназию в Ревеле и посещал кадетскую школу в Петербурге, откуда в 19О9 году его направили в казацкий корпус в Читу. В Чите барон в ходе офицерской ссоры вызвал на дуэль противника и тяжело ранил его. Сам он также получил серьеное ранение, в результате которого на протяжении всей жизни он испытывал сильные головные боли, так что временами почти переставал видеть.
Из-за дуэли он был изгнан из корпуса в июле 191О года, и с этого времени начались его странствия по Сибири в сопровождении лишь одного спутника — охотничего пса Миши. Каким-то образом он добрался до Монголии, которой суждено было стать его судьбой. Странная, пустынная, дикая, древняя и жестокая страна очаровала Унгерна. В Монголии барону удалось войти в личный контактс живым Буддой, Кутукту, верховной фигурой монгольского ламаизма. В тот период Монголия переживала возрождение имперских настроений и стремилась обрести независимость от Китая. В Урге, столице Монголии, решительный характер барона был скоро отмечен, и сам Кутукту назначил его командующим монгольской кавалерией. Пользуясь беспорядками и революцией в самом Китае, монголам удалось изгнать из страны китайских оккупантов, и в 1911 году "живой Будда" учредил в Монголии независимый монархический строй.
Военные заслуги барона на службе Кутукту были отмечены, и он стал глубоко почитаемой фигурой в монгольском мире. Перед своим отъездом из Монголии, барон Унгерн в сопровождении своего друга, принца Джам Болона, и по его настоянию, посетил ясновидицу, принадлежащую к древнейшему и уважаемому шаманскому роду. В этот судьбоносный момент ясновидица в трансе открыла барону Унгерну тайну его духовной природы.
"Вижу Бога Войны…В 1912 году Унгерн посетил Европу: Австрию, Германию, Францию. По сведениям, сообщенным Краутхофом в его книге об Унгерне "Ich Befehle" — "Я приказываю" — в Париже он встретил и полюбил даму своего сердца, Даниэллу. Это было в преддверии первой мировой войны. Верный своему долгу по призыву царя барон вынужден был вернуться в Россию, чтобы занять свое место в рядах императорской армии. На родину Унгерн отправился вместе со своей возлюбленной, Даниэллой. Но в Германии ему угрожал арест как офицеру вражеской армии. Барон предпринял чрезвычайно рискованное путешествие на баркасе через Балтийское море. В бурю маленькое судно потерпело крушение, и девушка погибла. Самому ему удалось спастись лишь чудом. С тех пор барон никогда уже не был таким как прежде. Отныне он не обращал никакого внимания на женщин. Стал предельно аскетичен во всем и невероятно, нечеловечески жесток. Юлиус Эвола в своей рецензии на книгу Краутхоффа писал: "Великая страсть выжгла в нем все человеческие элементы, и с тех пор в нем осталась только священная сила, стоящая выше жизни и смерти". Водоворот войны втянул его.
Он едет на сером коне по нашим степям и нашим горам. Ты будешь править над огромной территорией, о белый Бог Войны.
Вижу кровь, много крови…
Конь…
Много крови.
Красной крови…
Больше не вижу ничего. Белый Бог Войны исчез".
Он сражался с неподражаемым мужеством с австрийцами, получил несколько ранений и был награжден Крестом Святого Георгия и Шпагой Почета за храбрость и самоотверженность. После большевисткой революции Унгерн одним из первых вступил в беспощадную битву с красными под командованием атамана Семенова. И в этой войне он отличался безудержной храбростью и непреклонностью, а также великолепным знанием военной стратегии.
Постепенно Унгерн организовал свою собственную дивизию, состоящую из оставшихся верными законному Императору русских офицеров, козаков и представителей народов Сибири (в особенности бурят). Ее полным названием было — Азиатская Конная Дивизия. В частях Унгерна царила невероятная, нечеловеческая дисциплина. За малейшие провинности наказывали самым нещадным образом — вплоть до смертной казни.
Майор Антон Александрович, белый офицер польского происхождения, бывший инструктором монгольской артиллерии, писал:
"Барон Унгерн был выдающимся человеком, чрезвычайно сложным, как с психологической, так и с политической точки зрения.Это свидетельство о бароне Унгерне, оставленное человеком, который служил под его началом, напечатал в 1938 никто иной, как сам Рене Генон в главном традиционалистском органе — журнале "Etudes Traditionelles".
1 — Он видел в большевизме врага цивилизации.
2 — Он презирал русских за то, что они предали своего законного государя и не смогли сбросить коммунистическое ярмо.
3 — Но все же среди русских он выделял и любил мужиков и простых солдат, интеллигенцию же ненавидел лютой ненавистью.
4 — Он был буддистом, и был одержим мечтой создания рыцарского ордена, подобного Ордену Тевтонцев и японскому бушидо.
5 — Он стремился создать гигантскую азиатскую коалицию, с помощью которой он хотел отправиться на завоевание Европы, чтобы обратить ее в учение Будды.
6 — Он был в контакте с Далай-Ламой и с мусульманами Азии. Он обладал титулом монгольского хана и титулом «бонза», посвященного в ламаизм.
7 — Он был безжалостным в такой степени, в какой им может быть только аскет. Абсолютное отсутствие чувствительности, которое было характерно для него, можно встретить лишь у существа, которое не знает и боли, ни радости, ни жалости, ни печали.
8 — Он обладал незаурядным умом и значительными познаниями. Его медиумичность позволяла ему совершенно точно понять сущность собеседника с первой же минуты разговора."
В этот период Монголия снова потеряла независимость, и ее столица, Урга, фактически была оккупирована китайскими войсками, которые активно сотрудничали с большивицкими агентами и провокаторами, действовавшими среди местного населения. Кутукту, живой Будда, был взят под стражу и из полновластного и одухотворенного, теократического правителя Великой и Свободной Монголии был превращен в жалкого узника.