Дугин Владимир. Рондо смерти

   - Мне говорили, что в профиль я похож на Данте, - повернулся он боком, демонстрируя свой мефистофельский нос, - как ты считаешь, Клавочка?
   - Даже на Сирано, - явно преувеличивала Клава. - Но твоя сила не в этом.
   - А в чем же? - насторожился Гриша, чувствуя подвох.
   - У тебя почерк хороший, - безжалостно заявила Клава-Диана, или Клавдиана, как прозвал ее Мгер за маленькую грудь еще после первого нашего совместного посещения пляжа. Гриша изобразил обиду и окунул свой нос в стакан с пивом.
   Самый организованный из нас, Павел Владимирович, взялся осуществлять координацию действий и корректировку плана, а Вася Кившенко должен был собирать всю информацию, все факты, которые могли касаться замыслов противника. Он как-то умел располагать к себе людей, его обаянию поддавались самые нелюдимые архивариусы и сварливые бухгалтеры, по обрывкам случайных бесед в курилках он был способен составить цельную картину самых секретных дел, добывать сведения, закрытые самыми строгими грифами, спрятанные за семью замками. Его способности в этом граничили с ясновидением, хотя и основывались всегда на почве реальных данных. Мне предстояло по-прежнему работать в "логове врага", играть роль эдакого Штирлица.
   Занявшись привычным делом, мы как-то незаметно вновь обрели обычную уверенность и профессиональное спокойствие перед лицом опасности. Во всяком случае, внешне это выглядело именно так. К одиннадцати часам, допив пиво и съев все бутерброды, мы начали расходиться. Связь решено было поддерживать через Павла Владимировича. Уже в прихожей ко мне подошел Вася.
   - Скажи, они действительно могут осуществить задуманную угрозу и взорвать реактор? - тихо, чтобы не слышала Клава, занятая шутливой перебранкой с Ратмановым, который отказывался проводить ее до метро, спросил он. Я вспомнил лицо "человека в красном халате", которого знал под именем Антона. Физическая и духовная сила, сквозившая во всем его облике, невольно внушала уважение и казалась несовместимой с чудовищной жестокостью задуманного. В моей памяти всплыли спокойные светлые глаза, изогнутые в чуть насмешливой улыбке твердые губы... Да, такой может сделать многое, может бросить вызов всему свету, самому Богу. В нем не было часто встречающейся у "блатных" истеричности, только безграничная уверенность в своем праве и своей способности осуществить любое желание, руководствуясь только личной волей, быть свободным. Свободным от всего.
   - Да, - ответил я так же тихо. Вася нахмурился, и его лицо приобрело несвойственное ему суровое выражение.
   23
   Живет моя отрада в высоком терему.
   Русская народная песня
   Совещание, на которое меня вызвали в Москву, закончилось через три дня, и я возвратился в Город, становившийся местом моего пребывания на неопределенное время. Меня ждало письмо от Вероники. Бесхитростные, не очень грамотные строки были полны такой неподдельной грусти и желания встречи, что я воспользовался затишьем в моей официальной деятельности и взял краткосрочный отпуск. Приближался "бархатный сезон", и если бы не мое привилегированное положение, мне ни за что не взять бы билета.
   Вероника загорела и посвежела, ее тетка, вкусив благ, доставляемых прикосновением к "высшим сферам", стала покладистее. Она всецело была поглощена сложной интригой, которую затеяла в компании с новой знакомой против обитательниц соседнего санатория. Ей нравилось изображать "гранддаму", знавшую лучшие времена, туманно намекать на свое, якобы высокое, происхождение, фыркать по поводу манер посетительниц столовой. Словом, дуэнья играла герцогиню в изгнании и поэтому смотрела сквозь пальцы на наши с Вероникой длительные совместные прогулки и не стремилась сопровождать нас во время вылазок в горы.
   Теплое море, бездонное синее небо, пронизанное солнечным светом или наполненное белоснежными громадами облаков днем, и бархатно-черное, усеянное непривычно большими и яркими звездами ночью, запахи и, если и не "немыслимых", как в стихотворении Гумилева, то, во всяком случае, незнакомых в средней полосе трав, цветов и деревьев, а самое главное законное безделье способствовали, как всегда, повышению сексуальности, и мы с Вероникой во всю использовали это обстоятельство, отбросив обычные условности и так называемые "приличия". Через неделю после моего приезда мы выглядели, несмотря на отличное питание, как марафонцы на финише. Впрочем, остальные обитатели нашего и окрестных санаториев вели себя точно так же, если только позволяли здоровье и возраст. Как всегда бывает в переломные моменты истории, как было, судя по литературе и воспоминаниям современников, накануне первой и второй мировых войн, люди инстинктивно чувствовали, что для многих из них эти теплые дни могут оказаться последними счастливыми днями, что старая, налаженная жизнь неотвратимо и стремительно катится в пропасть, что надвигается какая-то непонятная, но явно ощутимая катастрофа. Томные взоры, нежные прикосновения, воркующий смех, словом, все признаки "любовников счастливых" можно было наблюдать и слышать повсюду, за каждым кустом, деревом, на каждой полянке и скамье. Это лихорадочное веселье, пир накануне чумы, затягивали, как омут, и я с трудом сохранял в глубине сознания сторожевой пункт бдительности, готовности к неприятным неожиданностям. И они не замедлили появиться.
   Мы только что вернулись с пляжа и собирались идти на обед, как вдруг меня позвали к телефону. Опасаясь, что это очередной приступ деятельности моего начальника, придумавшего мне срочную и бессмысленную работу, я нехотя направился в кабинет дежурного врача.
   - Слушаю.
   - Привет, Джек, - узнал я голос Мгера. - Как отдыхаешь?
   - Очень хорошо. Есть новости?
   - Да. Заболела Клава. Врачи говорят - воспаление легких.
   - Высокая температура?
   - До тридцати девяти. Антибиотики она не переносит, ты же знаешь.
   - Понятно. Я постараюсь выслать тебе витамины и сульфамидные препараты. Возможно, уже завтра, с попуткой.
   - Спасибо, буду ждать. Пока. Джек.
   - Будь здоров, привет Клаве, пусть поправляется.
   - Спасибо, пока.
   В трубке прозвучали гудки отбоя.
   Итак, с Клавой случилась какая-то беда. По нашему коду "высокая температура" означала серьезную угрозу жизни. Мгер нуждался в помощи. Вот и кончилась моя курортная идиллия. После короткого, но бурного объяснения с Вероникой, пообещав ей вернуться при первой возможности, я отправился в местное управление. Через полчаса в моем распоряжении была машина, кроме того, меня снабдили подробной картой. Еще пять часов спустя я въезжал в узкие ворота дворика, зажатого между выбеленным известкой сараем и задней стеной двухэтажного особнячка, расположенного на окраине городка, где обосновался Мгер.
   Меня поразил его вид. Всегда бледный, Мгер сейчас стал каким-то зеленым, глаза ввалились и были обведены кругами, как после тяжелой болезни.
   - Что с Клавой?
   - Они будут пытать ее... Ты не знаешь, как они пытают, ты не видел! Я был в Сумгаите, это не люди, человек не способен на такое!
   - Спокойно, Мгер. Расскажи все по порядку.
   - Я не могу по порядку! Надо что-то делать!
   Похоже, что он действительно был болен. Нам приходилось попадать в разные передряги, мы с ним видели столько трупов, столько изувеченных человеческих тел, что никакие морги и анатомички не смогли бы не то что произвести на нас впечатление, но даже просто лишить аппетита, как это случается со студентами-медиками на первых курсах. Правда, Клава - одна из нас, но тем более необходимо собраться с духом и не впадать в панику. Тут что-то не так, что-то необычное...
   Из сбивчивых слов Мгера мне удалось в конце концов понять: Клава исчезла вчера вечером, она еще жива. Постепенно мне становилась понятной вся картина происшедшего.
   Обстановка в районе была очень напряженной. Несколько враждующих группировок местных уголовников, прикрывающихся националистическими и религиозными лозунгами, постоянно дрались друг с другом. Мгер имел связи почти во всех этих группах, его здесь уважали и не трогали - отчасти потому, что он не поддерживал ни одну из сторон в ущерб другим, и поэтому иногда даже служил "арбитром", а главным образом - благодаря его личной храбрости и умению постоять за себя.
   Но недавно в городе появились новые люди и местные, что называется, поджали хвост. Пришельцы были отлично вооружены, снабжены радиосвязью и транспортными средствами, дисциплинированы и после нескольких стычек доказали свое право быть независимыми. Они расположились в трех домах, где жили их дальние родственники, нагло вели себя на местном базаре и танцплощадках, по-хозяйски прохаживались по центральным улицам. Местные власти, давно научившись ладить со своими "абреками", делали вид, что ничего не замечают.
   Вчера вечером, когда Мгер с Клавой возвращались из клуба военного городка, трое из приехавших пристали к ним. Как и следовало ожидать, это плохо кончилось для наглецов, одного из них остальным пришлось тащить с поля сражения под руки. В этом не было еще ничего особенного, но когда Мгер через час после возвращения зашел к Клаве в комнату, расположенную на втором этаже особнячка, в котором они жили, то обнаружил лишь следы крови, ведущие к распахнутому окну, выходящему на террасу. Ночью позвонил телефон и незнакомый голос предложил Мгеру на выбор: пользуясь служебным удостоверением, помочь проникнуть на территорию склада, где хранились законсервированные бронетранспортеры, или получить голову своей подруги в бочонке молодого вина.
   Мгер мог обратиться за помощью к командованию, но тогда Клава была бы наверняка убита. Он решил позвонить мне.
   - Успокойся, Мгер. Клаву мы выручим. В конце концов, что стоят несколько ржавых бронетранспортеров? Пусть заберут их и подавятся. Тем более, что мы их кое-чем нафаршируем. Ты лучше скажи мне, ты не болен? Что с тобой?
   - Не знаю. Вчера, когда мы дрались, один из них влепил мне заряд аэрозоля из баллончика. Ну, я почихал немного, а вот сейчас что-то не по себе. Ерунда, пройдет. А баллончик я у него отобрал.
   Он вытащил из кармана пластмассовый цилиндрик размером с батарейку от фонарика и протянул мне. На донышке я прочел шифр: С/УХ, 1985 - 10 - 2. Текст надписей на боковой поверхности баллончика был почти стерт, остались лишь обрывки отдельных слов на немецком, французском и английском языках. Я взвесил баллончик на ладони, потом встряхнул его. Он был почти не израсходован.
   - Ты легко отделался, Мгер. Это смесь ортохлорбензолмолонодимитрила, вызывающего слезоточение и удушье, с нервно-паралитическим фосфоросодержащим газом того же типа, что зоман, табун и зарин. Какая здесь вчера была погода?
   - Когда мы выходили из клуба, моросил дождь и был сильный ветер.
   - Это тебя и спасло. Иначе сделай ты два-три вдоха и... Заграничная штучка, у нас таких не выпускают.
   - Что будем делать, Джек?
   - Когда они обещали позвонить снова?
   - Ничего не сказали. Я уже с ума схожу!
   - На то и расчет. Ладно, ложимся спать. Когда позвонят, соглашайся на все. Мы их переиграем, не сомневайся.
   Они не звонили два дня. К концу второго я начал нервничать почти так же, как Мгер в день моего приезда. Он, напротив, успокаивался и становился все более уравновешенным по мере того, как его физическое состояние возвращалось к норме. Когда утром третьего дня телефон, наконец, зазвонил, мы с Мгером были примерно в одной "кондиции". Он снял трубку.
   - Я слушаю.
   За истекшее время я успел присоединить отводной наушник, так что мог слышать весь диалог.
   - Ну как, согласен?
   - Это не телефонный разговор. Надо обсудить кое-какие детали.
   - Дэтэли-мутэли... Хорошо, бери друга, приходи к фонтану, вас проводят в дом, поговорим.
   Они следили за Мгером, и мой приезд не остался незамеченным.
   - Когда?
   - Какой ты непонятливый! Прямо сейчас. Твоя подруга уже соскучилась.
   - Слушай, если с ней что-нибудь случится, пожалеешь, что на свет родился, клянусь!
   - Вах, какой страшный! Не бойся, она целая, как будто только что мама родила.
   - Ладно, сейчас выходим.
   - Жду, дорогой.
   Прежде, чем идти на рандеву, мы обсудили, следует ли брать с собой оружие. Поскольку об этом разговора с похитителями не велось, мы вправе были вооружиться до зубов: надеть бронежилеты, взять автоматы, гранаты и так далее. Однако, такие предосторожности часто сами по себе являются фактором, провоцирующим столкновение. А в данном случае его, по возможности, следовало избегать, учитывая, что Клава все еще в их руках. Поэтому мы отправились к фонтану налегке.
   Он представлял собой круглый цементный бассейн, в центре которого из пасти странного существа, изображавшего, вероятно, по замыслу скульптора резвящегося дельфина, но больше похожего на объевшуюся пиявку с выпученными глазами, била струйка воды. От площади, мощеной булыжником, во все четыре стороны расходились вниз узкие улочки, утопавшие в зелени. Мы не простояли и пяти минут, как из одной, натужно ревя мотором на крутом подъеме, появилась "волга" черного цвета. Она остановилась в пятидесяти метрах от нас, и два человека, не спеша, направились к фонтану. Пока они приближались, я успел хорошо их рассмотреть. Один был явно местный, в каракулевой папахе и с такими кривыми ногами, что даже широкие брюки не могли этого скрыть. Второй, высокого роста, показался мне знакомым. Когда они подошли вплотную, я узнал его. Это был один из охранников, сопровождавший меня во время первого визита к Антону, тот самый, который так неудачно пытался скрутить меня, что стукнулся затылком о паркет. Вероятно, он тоже узнал мое лицо, потому что вдруг остановился и немного попятился. Его спутник удивленно взглянул на него и покачал головой.
   - Садитесь в машину, поедем к начальнику, - сказал человек в папахе.
   Не говоря ни слова, мы с Мгером расположились на заднем сидении "волги". Там же сидел коротко подстриженный русоволосый молодой парень с невыразительным лицом, одетый в синий спортивный костюм, как будто он собрался на тренировку. В руках у него был АКС-74 со сдвоенным магазином, перевязанным синей изоляционной лентой. Обычная охрана во время деловых поездок в этом неспокойном районе.
   После десяти минут езды мы оказались у металлических ворот усадьбы, в глубине которой виднелся довольно большой белый дом с претенциозными колоннами, поддерживающими треугольный фронтон портика.
   Нас провели через прихожую, заполненную оживленно разговаривающими на местном диалекте вооруженными людьми, потом мы поднялись с нашими провожатыми на второй этаж и прошли по длинному полутемному коридору, в конце которого открылась дверь, ведущая, как оказалось, на застекленную террасу.
   Здесь все было готово к дипломатической встрече. На низком столике располагалась ваза с цветами, вокруг нее стояли бутылки с шампанским и местными винами, тарелки с закусками, фрукты и сыр. Через мелкий переплет стеклянной стены виднелись горы и крыши домов, полускрытые за густыми кронами деревьев. Кроме нас и двоих сопровождающих на террасе был еще только один человек. Тот самый "клубмен" с бритой головой, который вместе с греком (или армянином?) сидел рядом с Антоном за журнальным столиком.
   Охранник, мой старый знакомый, можно сказать, даже крестник, сразу же вышел, а человек в папахе остался и сел в кресло рядом с "клубменом", гостеприимным жестом указав нам на два оставшиеся свободными места за столом. Судя по всему, он был главарем местных друзей Организации.
   Бритоголовый некоторое время рассматривал нас, потом усмехнулся и сказал приятным тенорком (я впервые услыхал его голос только здесь):
   - Ну вот, Джек, мы снова с вами встретились. И почти так же, как в первый раз. Рад видеть вас в добром здравии.
   Я ничего не ответил, решив подождать, пока он скажет что-нибудь определенное, поскольку был не в настроении обмениваться светскими любезностями. Меня удивило, что он решил заявить о нашем знакомстве при Мгере. Плохой признак, но, к сожалению, я тогда не придал ему должного значения.
   - Меня вы можете называть Аркадием, а это - он слегка повернулся к человеку в папахе, - мой хороший друг, у которого я в гостях, для вас он... ну, скажем, Ахмет.
   Кривоногий кивнул, соглашаясь.
   - Наши люди немного погорячились. Мы ведь не знали, что это ваша знакомая, - сказал он почти извиняющимся тоном.
   - Теперь, надеюсь, мы договоримся быстро, - улыбнулся Аркадий. Антон разбирается в людях. Я передам ему от вас привет, Джек.
   - Чего вы хотите? - Мой голос прозвучал совершенно бесстрастно. Следовало сразу же поставить на место этого денди. Не хватало еще, чтобы он полез пить со мной на брудершафт.
   - Вэлл, перейдем сразу к делу, если вы настаиваете, - несколько поморщился он. Видно восточная манера долго торговаться и обставлять всякую сделку церемонными уверениями в дружбе уже успела войти у него в привычку. Помнится, в прошлое наше свидание он был гораздо нетерпеливее.
   - Нам нужно получить в свое распоряжение несколько бронетранспортеров. - Он многозначительно взглянул на меня и продолжал: Это... м-м-м... придаст необходимый вес нашим ребятам, знаете ли. Мало ли что...
   Он снова пристально посмотрел мне в глаза, давая понять, что говорить об истинном предназначении формируемого ударного отряда здесь не уместно. Вполне возможно, что Ахмет вообще не был посвящен в планы организации. Скорее всего, это лишь мелкий местный царек, "князь", поддерживающий "авторитеты" союзного масштаба. Его привлекли для выполнения частной операции - добычи бронетехники, ценой успеха которой могла быть кровь его людей, и только. За риск, вероятно, хорошо заплатили, а, может быть, у него был перед Организацией какой-нибудь неоплаченный "долг". Кроме того, бритоголового несомненно сдерживало и другое обстоятельство - здесь присутствовал совсем уж посторонний, даже враждебный, человек - Мгер.
   Я кивнул головой в знак того, что принимаю правила игры. Теперь нужно было спасать не только Клаву, но и Мгера. Любое подозрение в том, что он знает что-то о плане захвата АЭС, могло стоить ему жизни. А заодно и мне. Хотя я и был "посвящен", рисковать они не станут, и при малейшем сомнении в моей преданности ликвидируют меня.
   Пришла пора продемонстрировать лояльность и пустить в ход комбинацию, которую мы с Мгером детально разработали за эти два дня.
   - Я думаю, что лучше всего это сделать, не нападая на склад, там довольно сильная охрана, - сказал я. - На рембазе округа сейчас находится тридцать отремонтированных броневиков БРДМ-2. Это маневренная двухосная машина с форсированным газовским двигателем, вооруженная спаренным пулеметом в башенке. Мы узнаем точную дату, когда броневики будут отправлять в часть, номер состава, организуем ослабление охраны. Тогда вы сможете снять технику на любом полустанке по подложному документу, якобы предписывающему отдать ее в ваше распоряжение. И никакого кровопролития, никаких потерь. Разве что придется дать взятку начальнику сопровождающей команды. Прошлая партия броневиков так и не ушла с базы, распродали почти все - кому двигатель, кому коробку передач. Дело привычное.
   Бритоголовый на минуту задумался. Ахмет что-то горячо шептал ему в ухо. План бескровного захвата техники несомненно пришелся по душе кривоногому главарю бандитов. Нас же такой вариант устраивал еще и потому, что тогда Мгеру не пришлось бы очень уж "пачкаться" и попадать в полную зависимость от мафии, что непременно случилось бы, если бы мы приняли их первоначальный план, и ему пришлось бы проводить вооруженных заговорщиков на территорию склада по своему служебному удостоверению. Раздобыть необходимую информацию было гораздо проще и безопаснее. К несчастью, ни он, ни я не могли предугадать, кто встретит нас на переговорах, мы не знали, что это будет человек, знающий мою связь с Организацией. И теперь наш план, такой выгодный и удобный как будто, по сути обрекал Мгера "крючок" был явно недостаточен, чтобы они могли ему доверять. Однако сообразил я все это гораздо позже. Слишком поздно.
   - Хорошо, - сказал Аркадий. - Я знаю эти броневички, они нам подходят даже больше, чем БМП. "Числом поболее, ценою подешевле", - щегольнул он цитатой. - Но вы должны сообщить нам все, что нужно, не позже, чем за три-четыре дня до отправки машин, чтобы мы успели подготовиться и оформить необходимые бумаги. Когда примерно должны отправлять состав?
   - Утром семнадцатого, если успеют все закончить, - ответил Мгер, демонстрируя свою осведомленность и готовность сотрудничать. Именно так мы и расписали наши роли. Я излагаю общие черты плана, детали сообщает Мгер, как более в них разбирающийся и знающий местные условия.
   - То есть не раньше, чем через неделю, - прикинул Аркадий. - Очень хорошо. Когда будет известен номер состава?
   - К сожалению, только накануне отправки, когда будут оформлять накладные и сопроводиловку. Сейчас еще ничего не известно, все зависит от железнодорожников, - заявил Мгер. И это было правдой, которая произвела должное впечатление.
   К счастью для нашего плана, но к несчастью для Мгера, эта шероховатость не перевесила преимуществ, не умалила, особенно в глазах "кровно" заинтересованного Ахмета, достоинств предложенного нами варианта, и наши партнеры согласились его принять.
   - Выпьем за наше знакомство, за успех, - предложил кривоногий, подтягивая рукава пиджака и обнажая широкие волосатые запястья, украшенные золотыми браслетами. Он открыл бутылку шампанского и налил вино в бокалы. Их было четыре.
   - Постойте, - сказал я. - Раз мы обо всем договорились, пригласите сюда нашу даму, выпьем заодно и за ее освобождение.
   - Э, дорогой! Зачем вмешивать женщин в мужские дела, - возразил Ахмет. На лице Аркадия появилась скука.
   - Мы вернем ее вам в целости и сохранности, как только товар будет в наших руках, - сказал он.
   Пришлось уступить, признав законность такой предосторожности.
   - С ней хоть хорошо обращаются? - спросил я. - Она ведь была ранена, когда вы ее забирали.
   - Ранена? - удивился Аркадий. - А, это вы о крови? Нет, наоборот, это ваша кошка, ваша пантера покалечила одного из наших ребят. Стоило бы за это засадить ее в подвал, на хлеб и воду. Но мы знали, что вы будете против.
   - Живет, как царица, клянусь! Фрукты, вино - все, что пожелает, имеет, - явно издеваясь, заявил Ахмет. Мгер скрипнул зубами:
   - Пока ее не увидим, разговора больше не будет!
   - Пошли, - сказал, вставая, бритоголовый. - Устроим вам свидание, раз вы так настаиваете.
   Клава находилась в одной из комнат второго этажа, превращенной в тюремную камеру. Думаю, что она была далеко не первой ее обитательницей. У двери сидел на табуретке заросший до самых глаз бандит с автоматом. Ахмет велел ему отпереть дверь, и мы вошли.
   Окно забрано решеткой, лампочка под потолком - в проволочном плафоне - "наморднике"... Клава встретила нас совершенно спокойно - сказывалась профессиональная выучка. Говорила только с Мгером, не показывая виду, что знакома со мной. Мы убедились, что она в относительном порядке. Обращение, по ее словам, было вполне корректным, если не считать самого факта умыкания. Мгер пообещал, что через неделю ее выпустят, и бритоголовый с Ахметом подтвердили его слова. Несмотря на всю выдержку, на лице Клавы отразилось явное облегчение, впрочем, совершенно естественное, и скрывать его было незачем - это ведь не традиционное похищение невесты, когда такой финал можно было рассматривать как оскорбление.
   К сожалению, нам приходилось расставаться, оставив ее в руках бандитов. Та же черная "волга", которая привезла нас сюда, доставила меня и Мгера на площадь с фонтаном.
   - Не могли уж довезти до дома, вот вам и хваленное восточное гостеприимство, - попытался я пошутить, но Мгер, который, расставшись с Клавой, снова стал мрачным, как туча, никак не отреагировал на мои слова.
   24
   Подгнило что-то
   в Датском государстве.
   В.Шекспир
   Через неделю Клава была на свободе, броневики - в руках Организации, а я вернулся в санаторий к Веронике, догуливать отпуск, от которого осталось всего три дня. Операция с похищением машин прошла бескровно, как мы и рассчитывали. Охрана была введена в заблуждение отлично сработанными документами, предписывающими отдать охраняемый груз их предъявителям. Да эти бумаги и были по сути подлинными - постарались люди Антона, давшие в Москве, кому следовало, взятку, чтобы совершенно исправная боевая техника была оформлена как подлежавшая сдаче на металлолом в порядке конверсии. А еще через день Мгер погиб от "случайной" пули во время перестрелки двух враждующих местных банд. Об этом мне сообщила по телефону каким-то механическим голосом Клава. И хотя это была не первая потеря друга в той незримой войне, которую мы вели по роду своей профессии, я чувствовал себя очень неважно, понимая, что тут есть доля и моей вины, что из-за моей, пусть и извинительной, почти неизбежной, оплошности произошел этот "несчастный случай". Я знал, что никто из ребят не скажет мне ни слова упрека, но все же, все же...