Страница:
Пришлось поступить совсем просто, но именно на эту простоту и открытость своих действий я и рассчитывал как на лучшую маскировку. Я зашел на почту и из автомата позвонил домой Павлу Владимировичу. Через разбитые стекла кабинки заглядывали какие-то небритые рожи, но меня это мало беспокоило.
Трубку сняла его жена, и я попросил передать от меня мужу привет и сказать, что позвоню еще раз, сегодня вечером. В девять часов я опять был на почте.
На этот раз он был дома.
- Здравствуйте, Павел Владимирович! Как отдыхаете?
Обращение на "вы" и упоминание об отпуске или отдыхе по нашему внутреннему коду означало, что я опасаюсь подслушивания.
- Спасибо, неплохо. Вот, собираюсь завтра вечером поехать на рыбалку. Уже купил мотыля, собрал свой чемоданчик рыболова.
Понятно, они уже все приготовили и могут действовать.
- Завидую вам. Но ничего, у меня послезавтра кончается командировка, и я тоже куда-нибудь отправлюсь, посижу с удочкой, подергаю окуньков.
- Лишь бы погода была подходящая.
- Я почему вас побеспокоил, Павел Владимирович...
- Да?
- Я тут немного задержался, а Грише могут понадобиться материалы, которые я у него взял. Так пусть он зайдет ко мне и в верхнем левом ящике возьмет зеленую папку. Не забудете? Зеленая папка в левом верхнем ящике.
- Хорошо, я ему передам.
"Зеленая папка" означала телефон, с которым я мог связаться по закодированному радиоканалу из моего "мустанга".
- Завтра, часов в десять, тогда в моем кабинете будет мой помощник, у него ключи от комнаты и стола.
Это означало, что сеанс состоится сегодня в двадцать три часа.
- Хорошо, я передам, не беспокойтесь.
- Большое спасибо. До свидания.
- Всего хорошего.
Вполне невинный разговор. Правда, сам факт, что я звонил в Москву, мог насторожить Антона, вызвать подозрение. Но ничего не поделаешь, приходилось рисковать. Да и вообще - дело шло к концу, скоро ему и так все станет ясным, а мне придется "засветиться".
Ровно в одиннадцать вечера я нажал на кнопку вызова на своем радиотелефоне. Убедившись, что Гриша на связи, включил сделанную заранее запись, и в течение нескольких секунд информация, для передачи которой обычным способом потребовалось бы минут тридцать-сорок, была "выстрелена" в эфир. Вряд ли операторы на станциях прослушивания, если даже такая служба и существовала у Организации, смогли засечь эту передачу, а тем более - расшифровать ее текст.
На душе у меня стало легче, как у любого, кому удалось переложить ответственность за принятие окончательного решения и успех его проведения в жизнь на чужие плечи. Теперь от меня мало что зависело, даже сохранность собственной шкуры. Послезавтра я отправляюсь в поход ("Мальбрук в поход собрался..." - прозвучала у меня в уме старинная песенка), буду сопровождать колонну броневиков, которую где-то должна ждать засада. Вряд ли эти отъявленные головорезы сдадутся без боя, а тогда у меня есть примерно равные шансы погибнуть от пули, посланной своими, или быть пристреленным бандитами, которые, конечно, быстро догадаются, кому они обязаны приятным сюрпризом. Ни тот, ни другой вариант меня не устраивал. Но уклониться от почетной роли колонновожатого я не мог: незаметно удрать нечего было и рассчитывать, а сказаться больным не позволял мой цветущий вид. Да если бы я и заболел по-настоящему, меня просто погрузили бы в багажник "мустанга" и повезли с собой даже в бессознательном состоянии. Если не пристрелили бы как симулянта.
Кроме того, честно говоря, мне самому хотелось присутствовать на финальном акте, посмотреть на лицо Антона, когда он поймет, какую "змею" пригрел на своей груди! Как всегда, я надеялся, что мне повезет, что и на этот раз я выйду сухим из воды.
Второй, более весомой причиной, по которой мне нужно было сопровождать колонну, являлась возможность внезапного изменения первоначального маршрута. Нельзя было исключить того, что разведка Организации вовремя (с точки зрения их интересов, конечно) обнаружит засаду. В этом случае у меня оставался небольшой шанс сообщить своим о новом направлении движения ударного отряда.
Итак, еще раз прочувствовав, что свобода не что иное, как осознанная необходимость, я приготовился - морально и материально - к поездке. "Ударим автопробегом по бездорожью и разгильдяйству!"
Вечером накануне выступления Антон пригласил меня на "небольшой ужин в тесном дружеском кругу", как он выразился. Поскольку этот ужин проходил в палатке в самом центре тренировочного лагеря, который бдительно охранялся по всему периметру, думаю, что приглашение было лишь предлогом не дать мне сбежать до срока. Если Антон и не подозревал меня пока в предательстве, то все же опасался, как мне кажется, что в последний момент у меня сдадут нервы, и я дезертирую из их славных рядов.
На вечеринке присутствовали командиры отряда, Ахмет и откуда-то появившийся Аркадий, который и в пятнистой форме десантника выглядел импозантно.
Пили довольно много, хотя завтра утром предстояло двинуться в путь, провозглашали тосты за успех, даже я, притворившись захмелевшим, поднял стакан "за ветер добычи, за ветер удачи, чтоб зажили мы веселей и богаче!", чем вызвал всеобщее веселье и испытующий взгляд Антона, который, конечно, помнил эту строчку из "Острова сокровищ".
Для постороннего наблюдателя происходящее могло показаться обычной офицерской попойкой по случаю окончания летних лагерей. За брезентовыми стенами палатки шумели рядовые - там тоже "гуляли". К моему удивлению, обошлось без обычных при таком количестве выпитого и скопления народа эксцессов. Сказывалась привычка или дисциплина тут была на высоком уровне - не знаю, но только к двенадцати часам ночи все утихло, и лагерь, кроме дежурных и часовых, погрузился в сон.
Я долго не мог заснуть - давало себя знать нервное напряжение последних дней. На соседней койке мощно храпел Ахмет, по стене двигалась тень прохаживающегося взад и вперед часового.
В шесть тридцать меня разбудил сигнал горна, а в семь ноль-ноль отряд выступил из лагеря.
32
Динамит и бикфордов шнур - его брат,
И вагон за вагоном в ад летят.
Н.Тихонов
Машины двигались с пятидесятиметровыми интервалами. Кроме броневиков в колонне были два бензовоза, полевая кухня, санитарная машина, несколько грузовиков с продуктами, палатками и другим имуществом, а также три командирских "джипа", как по старинке называют иногда современные отечественные машины такого типа. Мой "мустанг" шел в головной части колонны, ко мне в качестве "пассажиров" подсадили трех незнакомых бандитов, и я не стал спорить, понимая бесполезность любых возражений по поводу этого почти не завуалированного конвоя. Антон, к моему разочарованию, с нами не поехал, командовали отрядом Ахмет и Аркадий.
В присутствии бдительных "пассажиров" я не рискнул рассматривать карту, а тем более включать компьютер, в памяти которого был записан со всеми подробностями наш маршрут. Но я и так знал наизусть все места, где можно было ожидать засаду.
Однако, проходил час за часом, лента шоссе с усыпляющей монотонностью стлалась под колеса, но ничего не происходило. Если так будет продолжаться, то через пять-шесть часов мы выйдем из горных ущелий Большого Кавказа на оперативный простор прикубанских степей, и для того, чтобы задержать бандитов, понадобится уже не просто засада, а настоящая крупномасштабная операция с привлечением больших сил. Стараясь не думать о таких неприятных вещах, я следил за дорогой и анализировал по памяти планы дальнейших действий ударного отряда.
...Стратеги Организации были, вероятно, сторонниками теории "москитных войн", которая наравне с пресловутой "доктриной Дуэ" владела умами военных теоретиков в тридцатые годы. Подобно тому, как доктрина итальянского генерала базировалась на возможности одержать победу в войне силами одной авиации, "москитная теория" доказывала преимущество атакующих большими массами танкеток, броневиков, торпедных катеров и легкомоторных самолетов перед тяжелыми танками, так называемыми "сухопутными крейсерами", перед огромными линкорами и многомоторными бомбардировщиками. Вторая мировая война продемонстрировала ограниченность применения легких танков, основной ударной силой на суше оказались в конце концов средние и тяжелые танки, самоходные орудия, более того, в последний период войны наметилась явная тенденция создания мощных, защищенных толстой броней и вооруженных крупнокалиберными орудиями гусеничных машин, таких, как немецкие "королевские тигры", "пантеры", самоходные орудия "фердинанд", американские "шерманы", советские ИС-2 и СУ-100. Многомоторные "летающие крепости" и фронтовые истребители окончательно зачеркнули теорию "москитной войны". И только на море она как будто оправдалась - самые большие линкоры, немецкие "Бисмарк" и "Тирпиц", японский "Ямато" были потоплены или выведены из строя именно действиями легких торпедоносцев, подводных лодок и пикирующих бомбардировщиков. Но для дерзких десантных операций, "булавочных уколов в нервные центры", подобных планируемому удару, броневики вполне пригодны.
Пока я размышлял над теоретическими аспектами военной стратегии и тактики, наступил час привала, и колонна остановилась. Экипажи броневиков собрались у полевой кухни, командиры получали уточняющие инструкции. На меня никто не обращал внимания - мои "пассажиры" тоже отправились подкрепиться. Я вышел из машины и огляделся.
Мы находились в живописной долине. В нежарком осеннем солнце темнели чуть тронутые желтизной листья густых зарослей, покрывавших склоны по обеим сторонам долины. В голубой дымке за поворотом виднелись впереди темно-синие громады гор, а сзади и справа сверкали белизной вершины Большого Кавказа. Пыль уже успела покрыть тонким серым слоем чисто вымытые перед походом бока и капоты броневиков, лечь на отливающую перламутром голубую крышу моего "мустанга", припорошить стекла. Я достал из перчаточного ящичка кусок замши и протер ветровое стекло, потом вытер боковые и задние стекла, очистил фары.
- Что, Джек, пропал аппетит?
Аркадий подошел бесшумно, я не расслышал его шагов в гомоне насыщающихся и готовящихся насыщаться "десантников", в барабанно-гитарном бешенстве рока, несущемся из приемника стоящего неподалеку "джипа".
- Нет, аппетит у меня всегда при себе. Вот приведу в порядок своего коня и поем. Кстати, полей мне, я сполосну руки.
Я вытащил из багажника пластмассовую канистру с водой, которую всегда вожу на всякий случай в машине. Аркадий не обиделся на такую дерзость видя меня постоянно в обществе Антона, отмечая, что мы с ним держимся на дружеской ноте, говорим друг другу "ты" и так далее, он, вероятно, отвел мне достаточно высокое место в их негласной иерархии, где-то рядом с собой. Вчерашняя попойка также способствовала нашему сближению. Такие мероприятия, как известно, "спаивают" (от слова "паять", а не "пить") людей. Мне это было на руку - притупляло бдительность противника, сбивало с толку моих "стражей".
- Пойдем к моей машине, там мой водитель приготовил скатерть-самобранку, дастархан по-восточному. Ты же не станешь толкаться у кухни?
- Спасибо. Но после вчерашнего мне нужна разгрузка - перебрал немного. У меня в машине есть термос с кофе, в холодильнике бутерброды с сыром, этим я и ограничусь.
- Ну, смотри. А если захочешь, приходи. Мы еще минут сорок простоим.
- Ладно, учту. Спасибо за приглашение.
Аркадий ушел, а я сел в машину на нагретое солнцем сидение и достал свои бутерброды и термос кофе. "Крепкий, однако, этот парень, - подумал я, вспоминая, как много выпил он накануне вечером. - Сливая мне, держал полную десятилитровую канистру на весу одной рукой, как будто это легкая кружечка, и даже пальцы не дрожали". Я отвинтил пластмассовую крышку-стаканчик и налил в нее немного кофе. В литровом термосе плескалось его не так-то много, стакан, не больше. Остальной объем сосуда был заполнен килограммовым зарядом мощной взрывчатки, а днище служило для установки нужного момента воспламенения детонатора - достаточно было повернуть его на определенный угол.
Пережевывая бутерброд и запивая его маленькими глотками, чтобы растянуть процедуру принятия пищи подольше, я вспоминал: за поворотом, примерно в полутора километрах от того места, где мы сейчас находились, должен быть старый виадук, построенный еще в конце прошлого века. Он связывал проходившее по узкому искусственному карнизу правого склона долины шоссе с противоположным склоном, со старой грунтовой дорогой. Когда-то она вела к многолюдным горным аулам и была, вероятно, оживленной, но после того, как началась кампания переселения горцев на якобы более плодородные низменные земли, селения эти опустели, и дорога обезлюдела, виадук заржавел, пришел в ветхость. Им пользовались изредка лишь охотники да туристы, военно-стратегического значения он не имел, поэтому, его не ремонтировали уже много лет. Но я верил в надежность старых мостов инженеры и строители работали тогда на совесть, а их творения были сделаны с большим запасом прочности.
Поев, я поставил термос у своих ног, слева от педалей. Потом достал из бумажника визитку и сложил ее вчетверо. Оглянулся, мои "пассажиры" все еще были возле кухни. Я перегнулся через правое сидение, открыл дверцу, расположенную справа, и вложил визитку в гнездо замка. Проверил: дверца закрывалась как будто плотно, но достаточно было сильного толчка, чтобы она распахнулась.
Через полчаса вернулись мои попутчики, веселые, с раскрасневшимися лицами. Наверно, они не ограничились компотом, который, как положено, давали на третье, а добавили кое-что покрепче из личных запасов. Что ж, им не сидеть за рулем, имеют право. Мне же это было только на руку. Салон наполнился запахом спиртного.
Не успели они рассесться, как прозвучал сигнал к началу движения. Как только мы тронулись с места, я потянул кнопку на приборном щитке, в капоте под ветровым стеклом приоткрылся воздухозаборник, и струя свежего воздуха приятно повеяла мне в лицо, выходя затем в полуопущенное стекло левой дверцы. Атмосфера в салоне "мустанга" заметно посвежела.
- Опусти стекло совсем, жарко! - похлопал меня по плечу, наклонившись вперед, один из "пассажиров" на заднем сидении. Я повернул голову и смерил его таким взглядом, что он отшатнулся и замолчал, поняв дистанцию, отделяющую рядового бандита от особы, приближенной к руководству Организации. Остальные, оживленно о чем-то болтавшие, заметив эту немую с моей стороны - сценку, переглянулись и притихли.
Вскоре я увидел впереди и слева решетчатую ферму виадука. Его состояние не вызвало у меня энтузиазма, такой он был ржавый, так много распорок и скреп в его ажурной арке держались на одном конце или вообще отсутствовали в тех местах, где по всем законам сопромата и симметрии им надлежало быть. Но приходилось рисковать, другого шанса оторваться от колонны могло и не представиться.
Я сунул руку в карман и нащупал баллончик, трофей Мгера, который я вместе с пистолетом вынул из сумочки Клавы. Когда моя машина почти поравнялась с въездом на виадук, представлявшим теперь собой заросшую травой и едва протоптанную посредине тропинку, где не оставалось и признака колеи, следов от колес машин или хотя бы арбы, я резко повернул руль налево.
Мои "пассажиры" в первый момент не сообразили, что происходит сказывалось вчерашнее возлияние и сегодняшняя "добавка", притупившая их реакцию. Когда они пришли в себя от моего неожиданного маневра, было уже поздно, "мустанг" влетел на виадук. Центробежная сила во время этого резкого поворота заставила сидевшего справа бандита навалиться на дверцу, она распахнулась, я подтолкнул его, и он, сломав спиной проржавевший прут ограждения, исчез в голубой дымке пропасти. В следующее мгновение остальные получили в открытые от изумления или негодования рты и широко вытаращенные глаза хорошую порцию газа. Помешать мне они после этого уже были не в силах, и все те считанные секунды, пока я вел машину по вибрирующим доскам настила, сквозь громыхание и треск я слышал, как они, задыхаясь, кашляют у меня за спиной. Струя воздуха, которая выходила из заборника, предохраняла меня от действия моего собственного химического оружия, к тому же я успел задержать дыхание.
Виадук выдержал тяжесть моей машины. Как только мы оказались на твердой земле, я затормозил, выскочил из "мустанга" и распахнул заднюю дверцу. Один из сидевших сзади вывалился сразу, второго мне пришлось выдернуть за ногу. Они были уже почти в бессознательном состоянии, но я все же выпустил в их посиневшие физиономии остатки газа - не пропадать же добру! - и выбросил пустой баллончик.
В это время я заметил, как от остановившейся в замешательстве колонны отделился "джип" и помчался к въезду на виадук. Одним прыжком я достиг водительской дверцы, схватил свой термос, нажал на винт в центре донышка и повернул до упора ободок. Внутри послышался щелчок и что-то зашипело. Насколько я помнил инструкцию, теперь у меня в запасе оставалось секунд десять-пятнадцать. Сперва я хотел просто швырнуть термос и уже размахнулся, но при взгляде на настил, передумал. Термос мог отскочить и откатиться в сторону, провалиться в дыру от сгнившей доски. Я подбежал к виадуку и положил термос на скрещивающиеся в узле силовые балки фермы. Мой выбор одобрил бы любой сапер - это была одна из самых уязвимых точек конструкции.
"Джип" уже въезжал на виадук, когда я вскочил в свою машину и так рванул с места на третьей скорости, что из-под бешено завращавшихся ведущих колес полетели камешки и комья земли. "Джип" медленно и осторожно двигался по виадуку... Они не хотели рисковать и раньше времени свалиться в пропасть - все равно, вероятно, считали они, далеко мне не уйти.
Я был у самого поворота, когда ослепительная, желтая с красным, вспышка отразилась в темном на фоне горного склона ветровом стекле и в зеркале заднего вида. Одновременно раздался оглушительный удар, эхо которого, подобно раскатам грома, покатилось по ущелью, многократно отражаясь от скал. Конец виадука, опиравшийся на левый край ущелья, провалился вниз, на мгновение я увидел ставший вертикально настил с черными дырами от выпавших кое-где досок и как бы приклеенный к нему "джип". В следующую секунду все это с треском и грохотом обрушилось вниз, в километровую глубину провала. Мне показалось, что я различил среди кувыркающихся в воздухе тел долговязую фигуру Аркадия...
Но мне некогда было рассматривать это поучительное и, признаюсь откровенно, приятное зрелище. Я заметил нечто иное, не столь радующее душу: башенки двух или трех ближайших броневиков, развернулись в мою сторону, на концах спаренных стволов затрепетали бабочками, забились оранжевые огоньки, раздался треск, напоминающий звук разрываемого коленкора, и скрещивающиеся дымные струи трасс впились в обрыв над моей головой. По крыше машины застучали отбитые пулями кусочки камня. Я нажал на акселератор, и все исчезло за выступом скалы, за оставшимся сзади поворотом.
Теперь на некоторое время я был в безопасности. Чтобы добраться до меня, им пришлось бы сделать объезд километров в тридцать, а за это время я успел бы уехать далеко и скрыться так, что обнаружить мой "мустанг" они не смогли бы. Кроме того, оставшись без командира, они должны будут связаться по рации с Антоном и другими главарями, чтобы получить указания, как действовать дальше в неожиданно возникшей ситуации. Очевидно, продолжать движение по старому маршруту значило бы самим лезть в мышеловку, поэтому, они будут вынуждены разрабатывать новый маршрут... Словом, переполох в мирном семействе! На какое-то время им будет не до меня, но если даже они рискнут задержаться и догонять мою машину, час полтора в запасе у меня есть, и я могу заняться неотложными делами.
Проехав километр или два от того места, где мне удалось оторваться от колонны, я заглушил мотор и остановился посреди дороги, вернее, того, во что она теперь превратилась - едва заметной в густой траве тропинки. Можно было не опасаться, что я помешаю кому-нибудь проехать. Вокруг, насколько хватало глаз, не было ни души, лишь коршун выписывал в небе над моей головой медленные круги. Но старый разбойник вряд ли завербован Организацией и не донесет им, где я нахожусь, - он высматривал, нет ли где сочного цыпленка, не отбился ли от двора утенок, а моя железная повозка, неотразимо влекшая к себе Сандро, совершенно его не интересовала. Я включил компьютер.
На дисплее появился участок карты, изображавший местность, где я сейчас находился, шоссе, старую грунтовую дорогу, разделяющее их ущелье и окрестные горы. Правда, карта несколько устарела - виадука, указанного на ней, больше не существовало. Надо будет не забыть внести исправление, чтобы какой-нибудь доверчивый турист, забредя в эти места, не испытал разочарования, остановившись на краю обрыва и глядя, как сейчас бандиты, на недосягаемый противоположный край ущелья. "Недосягаемый" - какое приятное в данный момент слово!
У колонны было три возможных варианта продолжения пути на север. Один из них, который разрабатывался при моем участии, конечно, отпадал. Второй вел на Армавир, срезая крутую петлю шоссе, ведущего через Краснодар, он даже позволял по сравнению с первым вариантом сократить дорогу, именно им чаще всего пользовались владельцы частных автомобилей, отправляясь отдыхать в Сочи. Правда, в это время года там очень оживленное движение, и, как следствие, множество автоинспекторов, но документы у ведущих колонну были, что называется, "железные". Наконец, третий путь, самый трудный, шел через редко посещаемый даже вездесущими туристами малоизвестный перевал. Преодолеть его на броневичках было почти невозможно. Наметив все же на карте дисплея на всякий случай и его, я поставил возле условного обозначения перевала два вопросительных знака.
Закончив эту предварительную работу, я вызвал по радиотелефону Центр и торопливо, открытым текстом, сообщил, что мне удалось оторваться от бандитов, и что они двигаются на север. Гриша, который с момента получения прошлого сообщения был постоянно на связи, не удивился, что я повторяю уже известную ему информацию о направлении движения колонны. Напротив, он несколько раз переспрашивал меня, перебивал удивленными и встревоженными вопросами, так что создавалось впечатление, будто все это для него неожиданная и неприятная новость...
Меня такое поведение могло бы смутить, не знай я, насколько он сообразительный парень и понимает меня с полуслова, с полунамека. Мы сыграли свою сценку так, как будто долго ее репетировали. Я высказал свои соображения, и мы сошлись на том, что следует организовать засаду в самом удобном для этого месте пути по второму варианту - там, где ведущая на Армавир дорога проходит через узкий каньон, позволяющий устроить "пробку" из подбитых броневиков. На дисплее я наметил примерное расположение наших сил, места наблюдательных постов, после чего мы пожелали - уже без всякой игры - успеха друг другу и закончили сеанс связи. Потом я завел мотор и отправился дальше.
Проехав десяток километров по ухабам бывшей дороги, я остановился и снова включил радиотелефон, но на этот раз, хотя и очень спешил, воспользовался закодированным каналом. Получив подтверждение, что меня поняли правильно и все в порядке, я второй раз за последние два дня почувствовал облегчение. Что бы со мной теперь не случилось, свое дело я сделал. И сделал, на мой взгляд, неплохо.
33
О поле, поле, кто тебя
Усеял мертвыми костями?
А.Пушкин
С большим трудом я выбрался на проезжую дорогу. Несколько раз "мустанг" забирался в такие дебри кустов и молодой поросли акации, почему-то облюбовавшей колеи старого тракта, что я не мог даже открыть дверцу машины, чтобы выйти и осмотреться, и был вынужден выбираться из зеленой ловушки задним ходом. Иногда на склонах я видел полуразрушенные хижины и деревенские дома с черными дырами окон и дверей. Характерные для местной архитектуры террасы с резными столбиками оплетали вьющиеся растения, роскошные когда-то фруктовые сады одичали, заросли дикой травой. Будущие археологи станут ломать головы на тем, какая катастрофа заставила людей покинуть эти обжитые столетиями места. Землетрясение? Чума? Нашествие иноземных завоевателей? А катастрофа состояла лишь в одном росчерке пера, утвердившего решение о "неперспективности" горных селений...
Но вот замелькали знакомые места, которые я только что проезжал в составе колонны. Я выжимал из двигателя "мустанга" все, что он мог дать. Нужно было наверстать время, затраченное на выпутывание из местных джунглей.
Наконец, впереди показался крутой поворот, настала пора осуществить свой план временного превращения в покойника-невидимку. Я посмотрел в зеркало: позади дорога была пуста, несколько минут у меня есть наверняка. Я остановился, не заглушая двигателя, и вышел из машины, на ходу доставая из заднего кармана свой неразлучный складной нож.
Нужную мне ветку я заметил сразу - такие мы в детстве использовали для изготовления рогаток. Я срезал ее, только на этот раз оставил очень длинную ручку, сантиметров пятьдесят-шестьдесят. Вернувшись к машине, примерил рогатку, пришлось ее немного укоротить, чтобы приспособление действовало так, как было задумано. Я включил первую передачу, вставил педаль газа в развилку срезанной палки и зафиксировал акселератор, уперев рукоятку рогатки в переднюю кромку водительского сидения. Теперь мотор работал на высоких оборотах даже тогда, когда я снял ногу с педали. Можно было добиться того же, отрегулировав карбюратор, но так быстрее и кроме того, когда рогатка выскочит, не останется никаких следов специальной подготовки, никаких улик. Даже если кто-то обратит на рогатку внимание, то скорее всего, решит, что ее потерял какой-нибудь мальчишка.
Трубку сняла его жена, и я попросил передать от меня мужу привет и сказать, что позвоню еще раз, сегодня вечером. В девять часов я опять был на почте.
На этот раз он был дома.
- Здравствуйте, Павел Владимирович! Как отдыхаете?
Обращение на "вы" и упоминание об отпуске или отдыхе по нашему внутреннему коду означало, что я опасаюсь подслушивания.
- Спасибо, неплохо. Вот, собираюсь завтра вечером поехать на рыбалку. Уже купил мотыля, собрал свой чемоданчик рыболова.
Понятно, они уже все приготовили и могут действовать.
- Завидую вам. Но ничего, у меня послезавтра кончается командировка, и я тоже куда-нибудь отправлюсь, посижу с удочкой, подергаю окуньков.
- Лишь бы погода была подходящая.
- Я почему вас побеспокоил, Павел Владимирович...
- Да?
- Я тут немного задержался, а Грише могут понадобиться материалы, которые я у него взял. Так пусть он зайдет ко мне и в верхнем левом ящике возьмет зеленую папку. Не забудете? Зеленая папка в левом верхнем ящике.
- Хорошо, я ему передам.
"Зеленая папка" означала телефон, с которым я мог связаться по закодированному радиоканалу из моего "мустанга".
- Завтра, часов в десять, тогда в моем кабинете будет мой помощник, у него ключи от комнаты и стола.
Это означало, что сеанс состоится сегодня в двадцать три часа.
- Хорошо, я передам, не беспокойтесь.
- Большое спасибо. До свидания.
- Всего хорошего.
Вполне невинный разговор. Правда, сам факт, что я звонил в Москву, мог насторожить Антона, вызвать подозрение. Но ничего не поделаешь, приходилось рисковать. Да и вообще - дело шло к концу, скоро ему и так все станет ясным, а мне придется "засветиться".
Ровно в одиннадцать вечера я нажал на кнопку вызова на своем радиотелефоне. Убедившись, что Гриша на связи, включил сделанную заранее запись, и в течение нескольких секунд информация, для передачи которой обычным способом потребовалось бы минут тридцать-сорок, была "выстрелена" в эфир. Вряд ли операторы на станциях прослушивания, если даже такая служба и существовала у Организации, смогли засечь эту передачу, а тем более - расшифровать ее текст.
На душе у меня стало легче, как у любого, кому удалось переложить ответственность за принятие окончательного решения и успех его проведения в жизнь на чужие плечи. Теперь от меня мало что зависело, даже сохранность собственной шкуры. Послезавтра я отправляюсь в поход ("Мальбрук в поход собрался..." - прозвучала у меня в уме старинная песенка), буду сопровождать колонну броневиков, которую где-то должна ждать засада. Вряд ли эти отъявленные головорезы сдадутся без боя, а тогда у меня есть примерно равные шансы погибнуть от пули, посланной своими, или быть пристреленным бандитами, которые, конечно, быстро догадаются, кому они обязаны приятным сюрпризом. Ни тот, ни другой вариант меня не устраивал. Но уклониться от почетной роли колонновожатого я не мог: незаметно удрать нечего было и рассчитывать, а сказаться больным не позволял мой цветущий вид. Да если бы я и заболел по-настоящему, меня просто погрузили бы в багажник "мустанга" и повезли с собой даже в бессознательном состоянии. Если не пристрелили бы как симулянта.
Кроме того, честно говоря, мне самому хотелось присутствовать на финальном акте, посмотреть на лицо Антона, когда он поймет, какую "змею" пригрел на своей груди! Как всегда, я надеялся, что мне повезет, что и на этот раз я выйду сухим из воды.
Второй, более весомой причиной, по которой мне нужно было сопровождать колонну, являлась возможность внезапного изменения первоначального маршрута. Нельзя было исключить того, что разведка Организации вовремя (с точки зрения их интересов, конечно) обнаружит засаду. В этом случае у меня оставался небольшой шанс сообщить своим о новом направлении движения ударного отряда.
Итак, еще раз прочувствовав, что свобода не что иное, как осознанная необходимость, я приготовился - морально и материально - к поездке. "Ударим автопробегом по бездорожью и разгильдяйству!"
Вечером накануне выступления Антон пригласил меня на "небольшой ужин в тесном дружеском кругу", как он выразился. Поскольку этот ужин проходил в палатке в самом центре тренировочного лагеря, который бдительно охранялся по всему периметру, думаю, что приглашение было лишь предлогом не дать мне сбежать до срока. Если Антон и не подозревал меня пока в предательстве, то все же опасался, как мне кажется, что в последний момент у меня сдадут нервы, и я дезертирую из их славных рядов.
На вечеринке присутствовали командиры отряда, Ахмет и откуда-то появившийся Аркадий, который и в пятнистой форме десантника выглядел импозантно.
Пили довольно много, хотя завтра утром предстояло двинуться в путь, провозглашали тосты за успех, даже я, притворившись захмелевшим, поднял стакан "за ветер добычи, за ветер удачи, чтоб зажили мы веселей и богаче!", чем вызвал всеобщее веселье и испытующий взгляд Антона, который, конечно, помнил эту строчку из "Острова сокровищ".
Для постороннего наблюдателя происходящее могло показаться обычной офицерской попойкой по случаю окончания летних лагерей. За брезентовыми стенами палатки шумели рядовые - там тоже "гуляли". К моему удивлению, обошлось без обычных при таком количестве выпитого и скопления народа эксцессов. Сказывалась привычка или дисциплина тут была на высоком уровне - не знаю, но только к двенадцати часам ночи все утихло, и лагерь, кроме дежурных и часовых, погрузился в сон.
Я долго не мог заснуть - давало себя знать нервное напряжение последних дней. На соседней койке мощно храпел Ахмет, по стене двигалась тень прохаживающегося взад и вперед часового.
В шесть тридцать меня разбудил сигнал горна, а в семь ноль-ноль отряд выступил из лагеря.
32
Динамит и бикфордов шнур - его брат,
И вагон за вагоном в ад летят.
Н.Тихонов
Машины двигались с пятидесятиметровыми интервалами. Кроме броневиков в колонне были два бензовоза, полевая кухня, санитарная машина, несколько грузовиков с продуктами, палатками и другим имуществом, а также три командирских "джипа", как по старинке называют иногда современные отечественные машины такого типа. Мой "мустанг" шел в головной части колонны, ко мне в качестве "пассажиров" подсадили трех незнакомых бандитов, и я не стал спорить, понимая бесполезность любых возражений по поводу этого почти не завуалированного конвоя. Антон, к моему разочарованию, с нами не поехал, командовали отрядом Ахмет и Аркадий.
В присутствии бдительных "пассажиров" я не рискнул рассматривать карту, а тем более включать компьютер, в памяти которого был записан со всеми подробностями наш маршрут. Но я и так знал наизусть все места, где можно было ожидать засаду.
Однако, проходил час за часом, лента шоссе с усыпляющей монотонностью стлалась под колеса, но ничего не происходило. Если так будет продолжаться, то через пять-шесть часов мы выйдем из горных ущелий Большого Кавказа на оперативный простор прикубанских степей, и для того, чтобы задержать бандитов, понадобится уже не просто засада, а настоящая крупномасштабная операция с привлечением больших сил. Стараясь не думать о таких неприятных вещах, я следил за дорогой и анализировал по памяти планы дальнейших действий ударного отряда.
...Стратеги Организации были, вероятно, сторонниками теории "москитных войн", которая наравне с пресловутой "доктриной Дуэ" владела умами военных теоретиков в тридцатые годы. Подобно тому, как доктрина итальянского генерала базировалась на возможности одержать победу в войне силами одной авиации, "москитная теория" доказывала преимущество атакующих большими массами танкеток, броневиков, торпедных катеров и легкомоторных самолетов перед тяжелыми танками, так называемыми "сухопутными крейсерами", перед огромными линкорами и многомоторными бомбардировщиками. Вторая мировая война продемонстрировала ограниченность применения легких танков, основной ударной силой на суше оказались в конце концов средние и тяжелые танки, самоходные орудия, более того, в последний период войны наметилась явная тенденция создания мощных, защищенных толстой броней и вооруженных крупнокалиберными орудиями гусеничных машин, таких, как немецкие "королевские тигры", "пантеры", самоходные орудия "фердинанд", американские "шерманы", советские ИС-2 и СУ-100. Многомоторные "летающие крепости" и фронтовые истребители окончательно зачеркнули теорию "москитной войны". И только на море она как будто оправдалась - самые большие линкоры, немецкие "Бисмарк" и "Тирпиц", японский "Ямато" были потоплены или выведены из строя именно действиями легких торпедоносцев, подводных лодок и пикирующих бомбардировщиков. Но для дерзких десантных операций, "булавочных уколов в нервные центры", подобных планируемому удару, броневики вполне пригодны.
Пока я размышлял над теоретическими аспектами военной стратегии и тактики, наступил час привала, и колонна остановилась. Экипажи броневиков собрались у полевой кухни, командиры получали уточняющие инструкции. На меня никто не обращал внимания - мои "пассажиры" тоже отправились подкрепиться. Я вышел из машины и огляделся.
Мы находились в живописной долине. В нежарком осеннем солнце темнели чуть тронутые желтизной листья густых зарослей, покрывавших склоны по обеим сторонам долины. В голубой дымке за поворотом виднелись впереди темно-синие громады гор, а сзади и справа сверкали белизной вершины Большого Кавказа. Пыль уже успела покрыть тонким серым слоем чисто вымытые перед походом бока и капоты броневиков, лечь на отливающую перламутром голубую крышу моего "мустанга", припорошить стекла. Я достал из перчаточного ящичка кусок замши и протер ветровое стекло, потом вытер боковые и задние стекла, очистил фары.
- Что, Джек, пропал аппетит?
Аркадий подошел бесшумно, я не расслышал его шагов в гомоне насыщающихся и готовящихся насыщаться "десантников", в барабанно-гитарном бешенстве рока, несущемся из приемника стоящего неподалеку "джипа".
- Нет, аппетит у меня всегда при себе. Вот приведу в порядок своего коня и поем. Кстати, полей мне, я сполосну руки.
Я вытащил из багажника пластмассовую канистру с водой, которую всегда вожу на всякий случай в машине. Аркадий не обиделся на такую дерзость видя меня постоянно в обществе Антона, отмечая, что мы с ним держимся на дружеской ноте, говорим друг другу "ты" и так далее, он, вероятно, отвел мне достаточно высокое место в их негласной иерархии, где-то рядом с собой. Вчерашняя попойка также способствовала нашему сближению. Такие мероприятия, как известно, "спаивают" (от слова "паять", а не "пить") людей. Мне это было на руку - притупляло бдительность противника, сбивало с толку моих "стражей".
- Пойдем к моей машине, там мой водитель приготовил скатерть-самобранку, дастархан по-восточному. Ты же не станешь толкаться у кухни?
- Спасибо. Но после вчерашнего мне нужна разгрузка - перебрал немного. У меня в машине есть термос с кофе, в холодильнике бутерброды с сыром, этим я и ограничусь.
- Ну, смотри. А если захочешь, приходи. Мы еще минут сорок простоим.
- Ладно, учту. Спасибо за приглашение.
Аркадий ушел, а я сел в машину на нагретое солнцем сидение и достал свои бутерброды и термос кофе. "Крепкий, однако, этот парень, - подумал я, вспоминая, как много выпил он накануне вечером. - Сливая мне, держал полную десятилитровую канистру на весу одной рукой, как будто это легкая кружечка, и даже пальцы не дрожали". Я отвинтил пластмассовую крышку-стаканчик и налил в нее немного кофе. В литровом термосе плескалось его не так-то много, стакан, не больше. Остальной объем сосуда был заполнен килограммовым зарядом мощной взрывчатки, а днище служило для установки нужного момента воспламенения детонатора - достаточно было повернуть его на определенный угол.
Пережевывая бутерброд и запивая его маленькими глотками, чтобы растянуть процедуру принятия пищи подольше, я вспоминал: за поворотом, примерно в полутора километрах от того места, где мы сейчас находились, должен быть старый виадук, построенный еще в конце прошлого века. Он связывал проходившее по узкому искусственному карнизу правого склона долины шоссе с противоположным склоном, со старой грунтовой дорогой. Когда-то она вела к многолюдным горным аулам и была, вероятно, оживленной, но после того, как началась кампания переселения горцев на якобы более плодородные низменные земли, селения эти опустели, и дорога обезлюдела, виадук заржавел, пришел в ветхость. Им пользовались изредка лишь охотники да туристы, военно-стратегического значения он не имел, поэтому, его не ремонтировали уже много лет. Но я верил в надежность старых мостов инженеры и строители работали тогда на совесть, а их творения были сделаны с большим запасом прочности.
Поев, я поставил термос у своих ног, слева от педалей. Потом достал из бумажника визитку и сложил ее вчетверо. Оглянулся, мои "пассажиры" все еще были возле кухни. Я перегнулся через правое сидение, открыл дверцу, расположенную справа, и вложил визитку в гнездо замка. Проверил: дверца закрывалась как будто плотно, но достаточно было сильного толчка, чтобы она распахнулась.
Через полчаса вернулись мои попутчики, веселые, с раскрасневшимися лицами. Наверно, они не ограничились компотом, который, как положено, давали на третье, а добавили кое-что покрепче из личных запасов. Что ж, им не сидеть за рулем, имеют право. Мне же это было только на руку. Салон наполнился запахом спиртного.
Не успели они рассесться, как прозвучал сигнал к началу движения. Как только мы тронулись с места, я потянул кнопку на приборном щитке, в капоте под ветровым стеклом приоткрылся воздухозаборник, и струя свежего воздуха приятно повеяла мне в лицо, выходя затем в полуопущенное стекло левой дверцы. Атмосфера в салоне "мустанга" заметно посвежела.
- Опусти стекло совсем, жарко! - похлопал меня по плечу, наклонившись вперед, один из "пассажиров" на заднем сидении. Я повернул голову и смерил его таким взглядом, что он отшатнулся и замолчал, поняв дистанцию, отделяющую рядового бандита от особы, приближенной к руководству Организации. Остальные, оживленно о чем-то болтавшие, заметив эту немую с моей стороны - сценку, переглянулись и притихли.
Вскоре я увидел впереди и слева решетчатую ферму виадука. Его состояние не вызвало у меня энтузиазма, такой он был ржавый, так много распорок и скреп в его ажурной арке держались на одном конце или вообще отсутствовали в тех местах, где по всем законам сопромата и симметрии им надлежало быть. Но приходилось рисковать, другого шанса оторваться от колонны могло и не представиться.
Я сунул руку в карман и нащупал баллончик, трофей Мгера, который я вместе с пистолетом вынул из сумочки Клавы. Когда моя машина почти поравнялась с въездом на виадук, представлявшим теперь собой заросшую травой и едва протоптанную посредине тропинку, где не оставалось и признака колеи, следов от колес машин или хотя бы арбы, я резко повернул руль налево.
Мои "пассажиры" в первый момент не сообразили, что происходит сказывалось вчерашнее возлияние и сегодняшняя "добавка", притупившая их реакцию. Когда они пришли в себя от моего неожиданного маневра, было уже поздно, "мустанг" влетел на виадук. Центробежная сила во время этого резкого поворота заставила сидевшего справа бандита навалиться на дверцу, она распахнулась, я подтолкнул его, и он, сломав спиной проржавевший прут ограждения, исчез в голубой дымке пропасти. В следующее мгновение остальные получили в открытые от изумления или негодования рты и широко вытаращенные глаза хорошую порцию газа. Помешать мне они после этого уже были не в силах, и все те считанные секунды, пока я вел машину по вибрирующим доскам настила, сквозь громыхание и треск я слышал, как они, задыхаясь, кашляют у меня за спиной. Струя воздуха, которая выходила из заборника, предохраняла меня от действия моего собственного химического оружия, к тому же я успел задержать дыхание.
Виадук выдержал тяжесть моей машины. Как только мы оказались на твердой земле, я затормозил, выскочил из "мустанга" и распахнул заднюю дверцу. Один из сидевших сзади вывалился сразу, второго мне пришлось выдернуть за ногу. Они были уже почти в бессознательном состоянии, но я все же выпустил в их посиневшие физиономии остатки газа - не пропадать же добру! - и выбросил пустой баллончик.
В это время я заметил, как от остановившейся в замешательстве колонны отделился "джип" и помчался к въезду на виадук. Одним прыжком я достиг водительской дверцы, схватил свой термос, нажал на винт в центре донышка и повернул до упора ободок. Внутри послышался щелчок и что-то зашипело. Насколько я помнил инструкцию, теперь у меня в запасе оставалось секунд десять-пятнадцать. Сперва я хотел просто швырнуть термос и уже размахнулся, но при взгляде на настил, передумал. Термос мог отскочить и откатиться в сторону, провалиться в дыру от сгнившей доски. Я подбежал к виадуку и положил термос на скрещивающиеся в узле силовые балки фермы. Мой выбор одобрил бы любой сапер - это была одна из самых уязвимых точек конструкции.
"Джип" уже въезжал на виадук, когда я вскочил в свою машину и так рванул с места на третьей скорости, что из-под бешено завращавшихся ведущих колес полетели камешки и комья земли. "Джип" медленно и осторожно двигался по виадуку... Они не хотели рисковать и раньше времени свалиться в пропасть - все равно, вероятно, считали они, далеко мне не уйти.
Я был у самого поворота, когда ослепительная, желтая с красным, вспышка отразилась в темном на фоне горного склона ветровом стекле и в зеркале заднего вида. Одновременно раздался оглушительный удар, эхо которого, подобно раскатам грома, покатилось по ущелью, многократно отражаясь от скал. Конец виадука, опиравшийся на левый край ущелья, провалился вниз, на мгновение я увидел ставший вертикально настил с черными дырами от выпавших кое-где досок и как бы приклеенный к нему "джип". В следующую секунду все это с треском и грохотом обрушилось вниз, в километровую глубину провала. Мне показалось, что я различил среди кувыркающихся в воздухе тел долговязую фигуру Аркадия...
Но мне некогда было рассматривать это поучительное и, признаюсь откровенно, приятное зрелище. Я заметил нечто иное, не столь радующее душу: башенки двух или трех ближайших броневиков, развернулись в мою сторону, на концах спаренных стволов затрепетали бабочками, забились оранжевые огоньки, раздался треск, напоминающий звук разрываемого коленкора, и скрещивающиеся дымные струи трасс впились в обрыв над моей головой. По крыше машины застучали отбитые пулями кусочки камня. Я нажал на акселератор, и все исчезло за выступом скалы, за оставшимся сзади поворотом.
Теперь на некоторое время я был в безопасности. Чтобы добраться до меня, им пришлось бы сделать объезд километров в тридцать, а за это время я успел бы уехать далеко и скрыться так, что обнаружить мой "мустанг" они не смогли бы. Кроме того, оставшись без командира, они должны будут связаться по рации с Антоном и другими главарями, чтобы получить указания, как действовать дальше в неожиданно возникшей ситуации. Очевидно, продолжать движение по старому маршруту значило бы самим лезть в мышеловку, поэтому, они будут вынуждены разрабатывать новый маршрут... Словом, переполох в мирном семействе! На какое-то время им будет не до меня, но если даже они рискнут задержаться и догонять мою машину, час полтора в запасе у меня есть, и я могу заняться неотложными делами.
Проехав километр или два от того места, где мне удалось оторваться от колонны, я заглушил мотор и остановился посреди дороги, вернее, того, во что она теперь превратилась - едва заметной в густой траве тропинки. Можно было не опасаться, что я помешаю кому-нибудь проехать. Вокруг, насколько хватало глаз, не было ни души, лишь коршун выписывал в небе над моей головой медленные круги. Но старый разбойник вряд ли завербован Организацией и не донесет им, где я нахожусь, - он высматривал, нет ли где сочного цыпленка, не отбился ли от двора утенок, а моя железная повозка, неотразимо влекшая к себе Сандро, совершенно его не интересовала. Я включил компьютер.
На дисплее появился участок карты, изображавший местность, где я сейчас находился, шоссе, старую грунтовую дорогу, разделяющее их ущелье и окрестные горы. Правда, карта несколько устарела - виадука, указанного на ней, больше не существовало. Надо будет не забыть внести исправление, чтобы какой-нибудь доверчивый турист, забредя в эти места, не испытал разочарования, остановившись на краю обрыва и глядя, как сейчас бандиты, на недосягаемый противоположный край ущелья. "Недосягаемый" - какое приятное в данный момент слово!
У колонны было три возможных варианта продолжения пути на север. Один из них, который разрабатывался при моем участии, конечно, отпадал. Второй вел на Армавир, срезая крутую петлю шоссе, ведущего через Краснодар, он даже позволял по сравнению с первым вариантом сократить дорогу, именно им чаще всего пользовались владельцы частных автомобилей, отправляясь отдыхать в Сочи. Правда, в это время года там очень оживленное движение, и, как следствие, множество автоинспекторов, но документы у ведущих колонну были, что называется, "железные". Наконец, третий путь, самый трудный, шел через редко посещаемый даже вездесущими туристами малоизвестный перевал. Преодолеть его на броневичках было почти невозможно. Наметив все же на карте дисплея на всякий случай и его, я поставил возле условного обозначения перевала два вопросительных знака.
Закончив эту предварительную работу, я вызвал по радиотелефону Центр и торопливо, открытым текстом, сообщил, что мне удалось оторваться от бандитов, и что они двигаются на север. Гриша, который с момента получения прошлого сообщения был постоянно на связи, не удивился, что я повторяю уже известную ему информацию о направлении движения колонны. Напротив, он несколько раз переспрашивал меня, перебивал удивленными и встревоженными вопросами, так что создавалось впечатление, будто все это для него неожиданная и неприятная новость...
Меня такое поведение могло бы смутить, не знай я, насколько он сообразительный парень и понимает меня с полуслова, с полунамека. Мы сыграли свою сценку так, как будто долго ее репетировали. Я высказал свои соображения, и мы сошлись на том, что следует организовать засаду в самом удобном для этого месте пути по второму варианту - там, где ведущая на Армавир дорога проходит через узкий каньон, позволяющий устроить "пробку" из подбитых броневиков. На дисплее я наметил примерное расположение наших сил, места наблюдательных постов, после чего мы пожелали - уже без всякой игры - успеха друг другу и закончили сеанс связи. Потом я завел мотор и отправился дальше.
Проехав десяток километров по ухабам бывшей дороги, я остановился и снова включил радиотелефон, но на этот раз, хотя и очень спешил, воспользовался закодированным каналом. Получив подтверждение, что меня поняли правильно и все в порядке, я второй раз за последние два дня почувствовал облегчение. Что бы со мной теперь не случилось, свое дело я сделал. И сделал, на мой взгляд, неплохо.
33
О поле, поле, кто тебя
Усеял мертвыми костями?
А.Пушкин
С большим трудом я выбрался на проезжую дорогу. Несколько раз "мустанг" забирался в такие дебри кустов и молодой поросли акации, почему-то облюбовавшей колеи старого тракта, что я не мог даже открыть дверцу машины, чтобы выйти и осмотреться, и был вынужден выбираться из зеленой ловушки задним ходом. Иногда на склонах я видел полуразрушенные хижины и деревенские дома с черными дырами окон и дверей. Характерные для местной архитектуры террасы с резными столбиками оплетали вьющиеся растения, роскошные когда-то фруктовые сады одичали, заросли дикой травой. Будущие археологи станут ломать головы на тем, какая катастрофа заставила людей покинуть эти обжитые столетиями места. Землетрясение? Чума? Нашествие иноземных завоевателей? А катастрофа состояла лишь в одном росчерке пера, утвердившего решение о "неперспективности" горных селений...
Но вот замелькали знакомые места, которые я только что проезжал в составе колонны. Я выжимал из двигателя "мустанга" все, что он мог дать. Нужно было наверстать время, затраченное на выпутывание из местных джунглей.
Наконец, впереди показался крутой поворот, настала пора осуществить свой план временного превращения в покойника-невидимку. Я посмотрел в зеркало: позади дорога была пуста, несколько минут у меня есть наверняка. Я остановился, не заглушая двигателя, и вышел из машины, на ходу доставая из заднего кармана свой неразлучный складной нож.
Нужную мне ветку я заметил сразу - такие мы в детстве использовали для изготовления рогаток. Я срезал ее, только на этот раз оставил очень длинную ручку, сантиметров пятьдесят-шестьдесят. Вернувшись к машине, примерил рогатку, пришлось ее немного укоротить, чтобы приспособление действовало так, как было задумано. Я включил первую передачу, вставил педаль газа в развилку срезанной палки и зафиксировал акселератор, уперев рукоятку рогатки в переднюю кромку водительского сидения. Теперь мотор работал на высоких оборотах даже тогда, когда я снял ногу с педали. Можно было добиться того же, отрегулировав карбюратор, но так быстрее и кроме того, когда рогатка выскочит, не останется никаких следов специальной подготовки, никаких улик. Даже если кто-то обратит на рогатку внимание, то скорее всего, решит, что ее потерял какой-нибудь мальчишка.