Страница:
Мёрдок проверил занятую каждым исходную позицию и кивнул.
— Увидимся внутри, — он распахнул фанерную дверь в стене «комнаты смеха» и шагнул внутрь.
Кукол уже разместили в нужных положениях. Эти человекоподобные манекены ничем не отличались от аналогичных в любом универмаге, кроме одного: они были изрядно потрепаны и продырявлены бесчисленными пулями. Те, что сидели, мало отличались от своих магазинных собратьев по части забавной безжизненности. Зато стоящие, подвешенные на тонких лесках, чуть покачивались от легкого сквозняка. Светильники разместили так, чтобы бить в глаза атакующим, они отбрасывали на голые, выщербленные пулями стены огромные тени.
Мужской манекен в гражданском платье сидел на потертом диванчике прямо напротив входа; руки его были связаны за спиной. За диваном стояла женская фигура, тоже в штатском. Ее принадлежность к террористам выдавал только автоматический пистолет, лежавший на спинке дивана. Справа в углу стояли двое: женщина в свитере и джинсах — ее руки также были связаны за спиной — и человек с АК-47, размещенный с таким расчетом, чтобы от входящего его частично заслоняла «заложница». Третьего террориста в хаки подвесили к потолку у восточной стены. И наконец, последний — тоже в хаки — сидел за карточным столом, где лежал еще один «Калашников».
Мёрдок осмотрелся по сторонам — все ли готово — и, поразмыслив, передвинул низкий журнальный столик от дивана к выходу. Потом отступил с линии огня (как ему казалось) в угол, положил палец на кнопку секундомера и включил рацию.
— О'кей, Маккензи. Готово.
— Да, сэр. «Синие»! Приготовились... пошли!
Мёрдок включил секундомер. Почти одновременно со словами «Пошли» он услышал «Бум!» Хиггинсова «Ремингтона», «клик-клик» помпового магазина и второй, такой же оглушительный «Бум!». Дверной замок под ударами картечи в унцию каждая разлетелся брызгами осколков металла, вырванных с корнем шурупов и щепок. В дыру влетел и плюхнулся на пол маленький черный предмет, размерами и формой напоминающий рулон туалетной бумаги. Послышался громкий хлопок; будь это не имитатор, а настоящий взрывпакет, всех в помещении на несколько мгновений оглушило бы и ослепило.
Не успело еще стихнуть эхо от имитатора, как в комнату ворвались Котики. Первым показался Роселли — он исполнил «крючок», кубарем откатившись от двери вправо. В считанные доли секунды за Роселли влетел Браун, повторив тот же маневр, но влево. И тут же прямо в комнату ворвался Гарсия, с ловкостью чемпиона-гимнаста перекатившийся разом через обломки двери и журнальный столик.
Почти в унисон грянули выстрелы: так быстро нажимали атакующие на спусковые крючки, что казалось, будто они стреляют очередями. Террорист в левом углу дернулся и повис на лесках. Полголовы ему снес своими выстрелами Браун. Гарсия, залетевший достаточно далеко, чтобы заглянуть за спину заложнице, снял террориста с «Калашниковым», а Браун, перекатившись в левый угол, влепил три пули в девицу за диваном. Роселли застрелил террориста за столом, повернулся и всадил в несчастную террористку еще три пули, разнеся ей голову. Отцепившись от лесок, манекен рухнул на пол, в воздухе остался висеть только кусок головы с кудрявым огненно-рыжым париком. Гарсия нырнул за диван в поисках мелких пакостей вроде спрятавшегося террориста, затем выпрямился, не опуская свою «беретту».
— Чисто! — выкрикнул он, окинув помещение взглядом.
— Чисто! Чисто! — хором откликнулись Браун и Роселли.
— Чисто! — добавил Хиггинс, прикрывший их из-за журнального столика.
Мёрдок нажал на кнопку секундомера.
— Пять ноль восемь, — произнес он, глянув на дисплей. — Не слишком проворно, мужики. Я бы сказал, медленно. Это надо делать за четыре с полтиной.
Котики остывали после короткой схватки. Наполовину израсходованные магазины скользнули в перчатки, израсходованные пули были подсчитаны, стреляные гильзы подняты с бетонного пола. Обогнув остатки двери и стоящего перед ней Хиггинса, в комнату вошли Маккензи и Эллсуорт.
— Разборка, — объявил Мёрдок. Он подошел к медленно покачивающейся на леске фигуре заложницы. Правая рука неестественно вывернута, а в свитере зияла дыра. — Посмотрим-ка, что у нас не так. Гарсия, мне кажется, ты взял прицел слишком низко. Убил танго, но задел заложника.
— Я немного поторопился, лейтенант. Слегка потерял равновесие, прыгая через этот занюханный стол, и стрелял, еще как следует не прицелившись.
— И отвернулся от красотки Тилли, стоявшей за диваном. Ты что, ее не видел?
— Видел, сэр, — ответил Пугач. — Но мне казалось, тот мужик с «Калашниковым» опаснее. Он стоял с оружием наготове, а Тилли опустила свой пистолет. И потом он все-таки держал автомат.
— Она стояла ближе всех к заложнику, и все же вы застрелили ее последней. А теперь подумайте, как можно было снять ее быстрее.
Обсуждение продолжалось еще несколько минут, прежде чем было прервано настойчивым биканьем. Мёрдок расстегнул кармашек жилета и вытащил оттуда пейджер.
— Прошу меня извинить. Вызывают. Шеф, прогоните их еще разок, ладно?
— Есть, сэр.
Выйдя из «дома-тира», Мёрдок пересек вытоптанную лужайку и подошел к маленькому КП с телефоном.
— Мёрдок слушает.
— Дежурный из штаба, — раздалось в трубке. — Сэр, к вам посетитель.
— Кто? Тьфу, ладно, я сейчас, — он вздохнул и повесил трубку. Должно быть, капитан Мейсон с кем-нибудь из Пентагона. Насчет операции «Солнечный молот». И что он им ответит? Что люди готовы? Что они играючи захватят теплоход с двумя тоннами самого ядовитого из всех известных веществ?
Спустя десять минут он уже пересекал вестибюль штабного корпуса, оставляя на навощенном полу грязные следы. Он взмок, устал и надеялся, что если уж это шишка из столицы, то хоть бы по делу.
Он узнал посетителя со спины, едва появившись в холле для отдыха офицеров. Внутри у него все сжалось. Это вовсе не чиновник из Пентагона.
Посетитель здорово походил на Мёрдока, не считая того, что был стар, сед и морщинист.
— Привет, сын, — бросил он, повернувшись.
— Отец! Какого черта ты здесь делаешь?
— Слышал, что тебя перевели, вот и решил заглянуть, посмотреть как ты, — он еще раз оглядел холл с его заляпанной мебелью, выцветшими стенами и покачал головой, словно интерьер оправдывал самые худшие его опасения. — Так ты теперь работаешь здесь, да?
Губы Мёрдока сжались в жесткую линию.
— Я всерьез задумываюсь, не имеешь ли ты отношения к моему переводу. Меня выдернули из Коронадо в самый разгар первого этапа обучения и поспешно переправили сюда.
— И ты думаешь, я устроил твой перевод на Восточное побережье? — Пожилой человек снова покачал головой. — Боюсь, ты ошибаешься. Я мог бы устроить тебе перевод...
— Это мы уже проходили, отец. Ты знаешь, что я думаю по этому поводу.
— Знаю. Ты все еще не избавился от идеализма в отношении своей карьеры. К черту, Блэйк, тебе что, никто не говорил, что эти спецотряды вроде ваших Котиков бесперспективны?
— Это то, что мне нужно. И я хорошо с этим справляюсь... сэр.
— Гм. Не хватало еще, чтобы не справлялся, — он окинул Мёрдока критическим взглядом. — А ты неплохо выглядишь. Славный калифорнийский загар.
— Отец, зачем ты хотел меня видеть? У моего взвода сегодня очень плотный учебный график.
— Ну, если честно, я слышал, что тебя, возможно, скоро пошлют к черту на кулички. Так сказать, по делу.
Мёрдок оглянулся. Даже здесь, в штабе Отряда некоторые вещи не принято было обсуждать открыто. И он не был уверен, есть ли у отца необходимый доступ к секретной информации.
Дьявол, старик давно уже член Конгресса, Комитета по Вооруженным Силам... И все же та неодолимая стена, что выросла между ними за последние пять лет, никуда не делась. Мёрдок ответил не сразу.
— Послушай, Блэйк, — сказал Мёрдок-старший. Он развел руками, как бы демонстрируя свою безоружность. — Я знаю, что выбрал не самый подходящий момент. Но мне хотелось... мне хотелось повидать тебя, пока ты еще здесь.
— Я не знал, что должен уезжать... сэр, — он буквально умирал от любопытства, что же такое известно отцу... но он ни за что не спросит его об этом.
— Сын, это новое задание будет опасным. И неблагодарным. Что-то вроде «будьте вы прокляты, если сделаете это, и будьте прокляты, если не сделаете».
— Откуда, черт возьми, тебе это известно?
— Комитет Штабов информировал об этом Конгресс. Не всех, конечно, но многих. Я в списке.
— А Фарнум?
Старший Мёрдок криво усмехнулся.
— У моего уважаемого коллеги из Калифорнии... гм... очень напряженный график... я так понял, решили не добавлять ему хлопот.
Мёрдок понимал, что творится в Вашингтоне. Уведомление о готовящихся военных операциях давно уже стало камнем преткновения между Конгрессом и Пентагоном. В восьмидесятых годах действия ряда конгрессменов во время дебатов по поводу помощи никарагуанским «контрас» носили, по мнению Мёрдока, характер откровенного саботажа. Не раз и не два информация о тайных операциях поступала через Конгресс в Манагуа, а в результате гибли американские советники, пилоты и другой персонал.
Старший Мёрдок, казалось, прочитал мысли сына.
— Я знаю, что ты думаешь о некоторых моих коллегах. На Капитолии хватает лиц обоего пола, и влиятельных, невзлюбивших военных. Только не путай меня с подобными Фарнуму.
— Ни за что. Не сомневаюсь, что ты делаешь все возможное, чтобы помешать этим ублюдкам развалить нашу армию. Все, чего я хочу от тебя, — это получить возможность жить своей собственной жизнью. Все, что я хочу от своей карьеры, о которой ты так заботишься, — это делать то, что я считаю нужным. И я не собираюсь быть холеным пуделем в военной форме, гуляющим на поводке у политиков — каких угодно политиков. Ладно? И так уж я считаю, SEAL важны, более того, необходимы.
— Понимаю, Блэйк. Не думаю, чтобы ты в это верил, но я это понимаю. И пытаюсь довести до твоего сведения, что у Котиков немало сильных противников, и не только на Капитолии. Я говорю о Пентагоне.
— Думаешь, я об этом не слышал? — определенные лица военной верхушки не принимали саму концепцию элитных подразделений. Так, генерал Норман Шварцкопф, стоявший во главе «Бури в пустыне», отличался особой неприязнью к подразделениям типа «Дельты» или Колосов. Да и другие военачальники недолюбливали их хотя бы за то, что они отбирали себе лучших из лучших и пользовались приоритетом в получении фондов и снаряжения.
Одно хорошо, не все разделяли эту точку зрения.
— Так что, похоже, в Комитете над вашей головой сгущаются тучи, — произнес конгрессмен. — Фарнум и ему подобные вцепились в ваши Отряды, как свора бульдогов, и так просто отпускать не намерены. И мне чертовски не нравится вся эта заварушка в Индийском океане.
— Гм, не уверен, что здесь стоит это обсуждать.
— Может, ты и прав. Но попробуй хоть раз посмотреть на это моими глазами, Блэйк, ладно? Я — член Комиссии, обсуждающей целесообразность сохранения спецподразделений на флоте. И вот разражается кризис, дающий возможность этим частям проявить себя. Но вот ведь какая незадача: боевую группу возглавляет сын одного из членов этой Комиссии. И если операция пройдет успешно, кое-кто решит, будто и замышляли-то ее в качестве аргумента в мою пользу. Все, что я скажу, легче будет оспорить. Понимаешь?
— Допустим.
— Но если то, что я слышал, правда, твои шансы на успех... скажем так, невелики. Скорее их почти нет. И что будет с твоими драгоценными Отрядами, если сына конгрессмена, члена Комиссии по Вооруженным Силам привезут домой в цинковом гробу?
— Не думаю, чтобы...
— И что будет, если пол-Африки наводнится радиоактивной дрянью из-за какой-то там ошибки Котика — сына конгрессмена? Это просто конец всему, во что, по твоим же словам, ты веришь, Блэйк. Я уже не говорю о моей карьере политика.
— Не говоря о твоем сыне.
— И об этом тоже. Я просто не хотел заострять внимание на этом.
— К черту твою политику, отец, и тебя вместе с ней. На Отрядах лежит огромная ответственность, тем более в такой хреновой ситуации, — он опустил взгляд на свою изгвазданную форму, потом коснулся черного грима на лице. — И им не до реверансов в сторону тех или иных политиков. Им надо делать дело. Я — Котик. Я буду выполнять приказы так хорошо, как смогу, и буду делать то, к чему меня готовили. Во всяком случае, пока флот дает мне такую возможность. И я не собираюсь слушать ни тебя, ни мать, ни кого угодно еще, кроме моих непосредственных командиров по поводу того, как мне следует жить. Ясно?
— Ясно, — вздохнул Мёрдок. — Ясно. Кстати, о матери, она шлет тебе привет.
— Не сомневаюсь.
— Тебе, сын, видимо, в самом деле стоит похоронить прошлое. Ты же знаешь, она тебя любит, а ты продолжаешь причинять ей боль. Она всегда хотела тебе добра. Так же, как и я.
— Тогда не лезьте в мою жизнь... сэр. Даже если вы там, на Капитолии, угробите Отряды, я все равно буду жить как считаю нужным. Тихая и спокойная жизнь ручной собачки при Конгрессе не по мне, и я не собираюсь отказываться от задания из-за того, что тебе это совсем некстати по политическим соображениям. А теперь, сэр, мне надо работать. У тебя все?
Ответа не последовало. Блэйк Мёрдок четко, как на параде, повернулся кругом и вышел.
Ему пришлось собраться с силами, чтобы восстановить душевное равновесие. Судя по всему, в их отношениях с отцом ничего так и не изменилось. Конгрессмен все еще надеялся запихнуть его в какое-нибудь теплое местечко столицы, достойное политической карьеры наследников династии Мёрдоков.
Выйдя из штаба, он глянул на часы. Ага, время еще есть. До перерыва на обед он еще успеет несколько раз пройти «комнату смеха» в составе одной из четверок.
Может, хоть тогда злости поубавится.
Одно он знал теперь наверняка: он ни за что не откажется от участия в операции «Солнечный молот» хотя бы в пику отцу.
Черт бы подрал старика!..
13
— Увидимся внутри, — он распахнул фанерную дверь в стене «комнаты смеха» и шагнул внутрь.
Кукол уже разместили в нужных положениях. Эти человекоподобные манекены ничем не отличались от аналогичных в любом универмаге, кроме одного: они были изрядно потрепаны и продырявлены бесчисленными пулями. Те, что сидели, мало отличались от своих магазинных собратьев по части забавной безжизненности. Зато стоящие, подвешенные на тонких лесках, чуть покачивались от легкого сквозняка. Светильники разместили так, чтобы бить в глаза атакующим, они отбрасывали на голые, выщербленные пулями стены огромные тени.
Мужской манекен в гражданском платье сидел на потертом диванчике прямо напротив входа; руки его были связаны за спиной. За диваном стояла женская фигура, тоже в штатском. Ее принадлежность к террористам выдавал только автоматический пистолет, лежавший на спинке дивана. Справа в углу стояли двое: женщина в свитере и джинсах — ее руки также были связаны за спиной — и человек с АК-47, размещенный с таким расчетом, чтобы от входящего его частично заслоняла «заложница». Третьего террориста в хаки подвесили к потолку у восточной стены. И наконец, последний — тоже в хаки — сидел за карточным столом, где лежал еще один «Калашников».
Мёрдок осмотрелся по сторонам — все ли готово — и, поразмыслив, передвинул низкий журнальный столик от дивана к выходу. Потом отступил с линии огня (как ему казалось) в угол, положил палец на кнопку секундомера и включил рацию.
— О'кей, Маккензи. Готово.
— Да, сэр. «Синие»! Приготовились... пошли!
Мёрдок включил секундомер. Почти одновременно со словами «Пошли» он услышал «Бум!» Хиггинсова «Ремингтона», «клик-клик» помпового магазина и второй, такой же оглушительный «Бум!». Дверной замок под ударами картечи в унцию каждая разлетелся брызгами осколков металла, вырванных с корнем шурупов и щепок. В дыру влетел и плюхнулся на пол маленький черный предмет, размерами и формой напоминающий рулон туалетной бумаги. Послышался громкий хлопок; будь это не имитатор, а настоящий взрывпакет, всех в помещении на несколько мгновений оглушило бы и ослепило.
Не успело еще стихнуть эхо от имитатора, как в комнату ворвались Котики. Первым показался Роселли — он исполнил «крючок», кубарем откатившись от двери вправо. В считанные доли секунды за Роселли влетел Браун, повторив тот же маневр, но влево. И тут же прямо в комнату ворвался Гарсия, с ловкостью чемпиона-гимнаста перекатившийся разом через обломки двери и журнальный столик.
Почти в унисон грянули выстрелы: так быстро нажимали атакующие на спусковые крючки, что казалось, будто они стреляют очередями. Террорист в левом углу дернулся и повис на лесках. Полголовы ему снес своими выстрелами Браун. Гарсия, залетевший достаточно далеко, чтобы заглянуть за спину заложнице, снял террориста с «Калашниковым», а Браун, перекатившись в левый угол, влепил три пули в девицу за диваном. Роселли застрелил террориста за столом, повернулся и всадил в несчастную террористку еще три пули, разнеся ей голову. Отцепившись от лесок, манекен рухнул на пол, в воздухе остался висеть только кусок головы с кудрявым огненно-рыжым париком. Гарсия нырнул за диван в поисках мелких пакостей вроде спрятавшегося террориста, затем выпрямился, не опуская свою «беретту».
— Чисто! — выкрикнул он, окинув помещение взглядом.
— Чисто! Чисто! — хором откликнулись Браун и Роселли.
— Чисто! — добавил Хиггинс, прикрывший их из-за журнального столика.
Мёрдок нажал на кнопку секундомера.
— Пять ноль восемь, — произнес он, глянув на дисплей. — Не слишком проворно, мужики. Я бы сказал, медленно. Это надо делать за четыре с полтиной.
Котики остывали после короткой схватки. Наполовину израсходованные магазины скользнули в перчатки, израсходованные пули были подсчитаны, стреляные гильзы подняты с бетонного пола. Обогнув остатки двери и стоящего перед ней Хиггинса, в комнату вошли Маккензи и Эллсуорт.
— Разборка, — объявил Мёрдок. Он подошел к медленно покачивающейся на леске фигуре заложницы. Правая рука неестественно вывернута, а в свитере зияла дыра. — Посмотрим-ка, что у нас не так. Гарсия, мне кажется, ты взял прицел слишком низко. Убил танго, но задел заложника.
— Я немного поторопился, лейтенант. Слегка потерял равновесие, прыгая через этот занюханный стол, и стрелял, еще как следует не прицелившись.
— И отвернулся от красотки Тилли, стоявшей за диваном. Ты что, ее не видел?
— Видел, сэр, — ответил Пугач. — Но мне казалось, тот мужик с «Калашниковым» опаснее. Он стоял с оружием наготове, а Тилли опустила свой пистолет. И потом он все-таки держал автомат.
— Она стояла ближе всех к заложнику, и все же вы застрелили ее последней. А теперь подумайте, как можно было снять ее быстрее.
Обсуждение продолжалось еще несколько минут, прежде чем было прервано настойчивым биканьем. Мёрдок расстегнул кармашек жилета и вытащил оттуда пейджер.
— Прошу меня извинить. Вызывают. Шеф, прогоните их еще разок, ладно?
— Есть, сэр.
Выйдя из «дома-тира», Мёрдок пересек вытоптанную лужайку и подошел к маленькому КП с телефоном.
— Мёрдок слушает.
— Дежурный из штаба, — раздалось в трубке. — Сэр, к вам посетитель.
— Кто? Тьфу, ладно, я сейчас, — он вздохнул и повесил трубку. Должно быть, капитан Мейсон с кем-нибудь из Пентагона. Насчет операции «Солнечный молот». И что он им ответит? Что люди готовы? Что они играючи захватят теплоход с двумя тоннами самого ядовитого из всех известных веществ?
Спустя десять минут он уже пересекал вестибюль штабного корпуса, оставляя на навощенном полу грязные следы. Он взмок, устал и надеялся, что если уж это шишка из столицы, то хоть бы по делу.
Он узнал посетителя со спины, едва появившись в холле для отдыха офицеров. Внутри у него все сжалось. Это вовсе не чиновник из Пентагона.
Посетитель здорово походил на Мёрдока, не считая того, что был стар, сед и морщинист.
— Привет, сын, — бросил он, повернувшись.
— Отец! Какого черта ты здесь делаешь?
— Слышал, что тебя перевели, вот и решил заглянуть, посмотреть как ты, — он еще раз оглядел холл с его заляпанной мебелью, выцветшими стенами и покачал головой, словно интерьер оправдывал самые худшие его опасения. — Так ты теперь работаешь здесь, да?
Губы Мёрдока сжались в жесткую линию.
— Я всерьез задумываюсь, не имеешь ли ты отношения к моему переводу. Меня выдернули из Коронадо в самый разгар первого этапа обучения и поспешно переправили сюда.
— И ты думаешь, я устроил твой перевод на Восточное побережье? — Пожилой человек снова покачал головой. — Боюсь, ты ошибаешься. Я мог бы устроить тебе перевод...
— Это мы уже проходили, отец. Ты знаешь, что я думаю по этому поводу.
— Знаю. Ты все еще не избавился от идеализма в отношении своей карьеры. К черту, Блэйк, тебе что, никто не говорил, что эти спецотряды вроде ваших Котиков бесперспективны?
— Это то, что мне нужно. И я хорошо с этим справляюсь... сэр.
— Гм. Не хватало еще, чтобы не справлялся, — он окинул Мёрдока критическим взглядом. — А ты неплохо выглядишь. Славный калифорнийский загар.
— Отец, зачем ты хотел меня видеть? У моего взвода сегодня очень плотный учебный график.
— Ну, если честно, я слышал, что тебя, возможно, скоро пошлют к черту на кулички. Так сказать, по делу.
Мёрдок оглянулся. Даже здесь, в штабе Отряда некоторые вещи не принято было обсуждать открыто. И он не был уверен, есть ли у отца необходимый доступ к секретной информации.
Дьявол, старик давно уже член Конгресса, Комитета по Вооруженным Силам... И все же та неодолимая стена, что выросла между ними за последние пять лет, никуда не делась. Мёрдок ответил не сразу.
— Послушай, Блэйк, — сказал Мёрдок-старший. Он развел руками, как бы демонстрируя свою безоружность. — Я знаю, что выбрал не самый подходящий момент. Но мне хотелось... мне хотелось повидать тебя, пока ты еще здесь.
— Я не знал, что должен уезжать... сэр, — он буквально умирал от любопытства, что же такое известно отцу... но он ни за что не спросит его об этом.
— Сын, это новое задание будет опасным. И неблагодарным. Что-то вроде «будьте вы прокляты, если сделаете это, и будьте прокляты, если не сделаете».
— Откуда, черт возьми, тебе это известно?
— Комитет Штабов информировал об этом Конгресс. Не всех, конечно, но многих. Я в списке.
— А Фарнум?
Старший Мёрдок криво усмехнулся.
— У моего уважаемого коллеги из Калифорнии... гм... очень напряженный график... я так понял, решили не добавлять ему хлопот.
Мёрдок понимал, что творится в Вашингтоне. Уведомление о готовящихся военных операциях давно уже стало камнем преткновения между Конгрессом и Пентагоном. В восьмидесятых годах действия ряда конгрессменов во время дебатов по поводу помощи никарагуанским «контрас» носили, по мнению Мёрдока, характер откровенного саботажа. Не раз и не два информация о тайных операциях поступала через Конгресс в Манагуа, а в результате гибли американские советники, пилоты и другой персонал.
Старший Мёрдок, казалось, прочитал мысли сына.
— Я знаю, что ты думаешь о некоторых моих коллегах. На Капитолии хватает лиц обоего пола, и влиятельных, невзлюбивших военных. Только не путай меня с подобными Фарнуму.
— Ни за что. Не сомневаюсь, что ты делаешь все возможное, чтобы помешать этим ублюдкам развалить нашу армию. Все, чего я хочу от тебя, — это получить возможность жить своей собственной жизнью. Все, что я хочу от своей карьеры, о которой ты так заботишься, — это делать то, что я считаю нужным. И я не собираюсь быть холеным пуделем в военной форме, гуляющим на поводке у политиков — каких угодно политиков. Ладно? И так уж я считаю, SEAL важны, более того, необходимы.
— Понимаю, Блэйк. Не думаю, чтобы ты в это верил, но я это понимаю. И пытаюсь довести до твоего сведения, что у Котиков немало сильных противников, и не только на Капитолии. Я говорю о Пентагоне.
— Думаешь, я об этом не слышал? — определенные лица военной верхушки не принимали саму концепцию элитных подразделений. Так, генерал Норман Шварцкопф, стоявший во главе «Бури в пустыне», отличался особой неприязнью к подразделениям типа «Дельты» или Колосов. Да и другие военачальники недолюбливали их хотя бы за то, что они отбирали себе лучших из лучших и пользовались приоритетом в получении фондов и снаряжения.
Одно хорошо, не все разделяли эту точку зрения.
— Так что, похоже, в Комитете над вашей головой сгущаются тучи, — произнес конгрессмен. — Фарнум и ему подобные вцепились в ваши Отряды, как свора бульдогов, и так просто отпускать не намерены. И мне чертовски не нравится вся эта заварушка в Индийском океане.
— Гм, не уверен, что здесь стоит это обсуждать.
— Может, ты и прав. Но попробуй хоть раз посмотреть на это моими глазами, Блэйк, ладно? Я — член Комиссии, обсуждающей целесообразность сохранения спецподразделений на флоте. И вот разражается кризис, дающий возможность этим частям проявить себя. Но вот ведь какая незадача: боевую группу возглавляет сын одного из членов этой Комиссии. И если операция пройдет успешно, кое-кто решит, будто и замышляли-то ее в качестве аргумента в мою пользу. Все, что я скажу, легче будет оспорить. Понимаешь?
— Допустим.
— Но если то, что я слышал, правда, твои шансы на успех... скажем так, невелики. Скорее их почти нет. И что будет с твоими драгоценными Отрядами, если сына конгрессмена, члена Комиссии по Вооруженным Силам привезут домой в цинковом гробу?
— Не думаю, чтобы...
— И что будет, если пол-Африки наводнится радиоактивной дрянью из-за какой-то там ошибки Котика — сына конгрессмена? Это просто конец всему, во что, по твоим же словам, ты веришь, Блэйк. Я уже не говорю о моей карьере политика.
— Не говоря о твоем сыне.
— И об этом тоже. Я просто не хотел заострять внимание на этом.
— К черту твою политику, отец, и тебя вместе с ней. На Отрядах лежит огромная ответственность, тем более в такой хреновой ситуации, — он опустил взгляд на свою изгвазданную форму, потом коснулся черного грима на лице. — И им не до реверансов в сторону тех или иных политиков. Им надо делать дело. Я — Котик. Я буду выполнять приказы так хорошо, как смогу, и буду делать то, к чему меня готовили. Во всяком случае, пока флот дает мне такую возможность. И я не собираюсь слушать ни тебя, ни мать, ни кого угодно еще, кроме моих непосредственных командиров по поводу того, как мне следует жить. Ясно?
— Ясно, — вздохнул Мёрдок. — Ясно. Кстати, о матери, она шлет тебе привет.
— Не сомневаюсь.
— Тебе, сын, видимо, в самом деле стоит похоронить прошлое. Ты же знаешь, она тебя любит, а ты продолжаешь причинять ей боль. Она всегда хотела тебе добра. Так же, как и я.
— Тогда не лезьте в мою жизнь... сэр. Даже если вы там, на Капитолии, угробите Отряды, я все равно буду жить как считаю нужным. Тихая и спокойная жизнь ручной собачки при Конгрессе не по мне, и я не собираюсь отказываться от задания из-за того, что тебе это совсем некстати по политическим соображениям. А теперь, сэр, мне надо работать. У тебя все?
Ответа не последовало. Блэйк Мёрдок четко, как на параде, повернулся кругом и вышел.
Ему пришлось собраться с силами, чтобы восстановить душевное равновесие. Судя по всему, в их отношениях с отцом ничего так и не изменилось. Конгрессмен все еще надеялся запихнуть его в какое-нибудь теплое местечко столицы, достойное политической карьеры наследников династии Мёрдоков.
Выйдя из штаба, он глянул на часы. Ага, время еще есть. До перерыва на обед он еще успеет несколько раз пройти «комнату смеха» в составе одной из четверок.
Может, хоть тогда злости поубавится.
Одно он знал теперь наверняка: он ни за что не откажется от участия в операции «Солнечный молот» хотя бы в пику отцу.
Черт бы подрал старика!..
13
Суббота, 21 мая
02.15 (по Гринвичу)
Борт грузового судна «Йюдюки Мару».
На траверзе Мадагаскара.
Дежурить этой ночью выпало Тецуо Куребаяси. Ему нравились ночные вахты на мостике, когда корабль затихал, лишь шумела и пенилась вода за кормой. Повернувшись спиной к корабельным огням, лицом к легкому ночному ветерку, он словно оказывался в другой Вселенной, где господствовал только он, Тецуо: одинокий Разум, одинокая Воля в бесконечной черноте космоса.
Задрав голову, он посмотрел на усыпанное звездами небо. Здесь, в темноте, звезды казались ярче. Млечный путь рассыпался сверкающими бриллиантами на черном бархате ночи от горизонта до горизонта. Почти в зените ярким маяком горела Альфа Кентавра, а южнее светили другие звезды ему, пришельцу из северных широт, не знакомые. Куребаяси отыскал созвездия, неизвестные на Хонсю, но привычные для тех, кто бороздит южные моря: Кентавр, Весы, четыре посаженных близко друг к другу самоцвета Южного креста.
Он поискал глазами Орион и Жертвенник, но эти созвездия давно уже зашли.
Какая разница? Духи Дзюнкеся, Мучеников, были здесь, с ними, они участвовали в деле вместе с Куребаяси и его товарищами. Он подумал о том, как они с братьями близки к цели, и его захлестнула волна воодушевления.
До сих пор все шло строго по плану Исамусамы. Давным-давно завершена самая сложная часть операции «Ейке»: на борту размещены восемь братьев — они попали на корабль под видом членов полицейского спецотряда, и еще двое — как члены экипажа. О деталях позаботилась токийская организация. Ходили слухи, что она внедрила своих людей в полицейское управление, что эти люди подделали удостоверения и отпечатки пальцев и даже подкупили ряд высоких чиновников в государственной компании, владевшей «Йюдюки Мару» и его грузом. Все старо как мир: какими бы идеальными ни были технология, планирование, меры безопасности, самые прочные стены оказываются не крепче самого слабого из охранников. Когда «Йюдюки Мару» выходил из Шербура, на борту из семидесяти пяти человек насчитывалось десять членов «Йикуюни Синананай Тори».
Этого хватало с лихвой. Остальных охранников — двадцать три человека — не стало в считанные секунды после взрыва «Сикисимы»: дежуривших на вахте убили выстрелами в спину; отдыхавших — ядовитым газом в кубрике. Экипаж потерял убитыми пятерых, зато остальные сотрудничали с новыми хозяевами «Йюдюки Мару». В обмен на сотрудничество им была обещана жизнь.
Интересно, подумал Куребаяси, кто из них действительно верит в то, что останется жив после того, как «Йюдюки Мару» бросит якорь. Слишком уж высоки ставки в этой игре...
Теперь, после захвата, «Йюдюки Мару» угрожало лишь одно. Последние три дня они полным ходом следовали курсом 012 — почти на север, приближаясь к восточному побережью Мадагаскара. В настоящее время они находились всего в ста пятидесяти милях от мыса Массала, и, разумеется, неожиданная смена курса не осталась незамеченной.
С самого выхода из Шербура за ними по пятам следовала гринписовская яхта «Белуга». Поначалу «Гринпис» не очень обеспокоился сменой курса — они не знали, запланирована она или нет, но когда «Йюдюки Мару» вошел в двухсотмильную зону территориальных вод Мадагаскара — что ему категорически запрещалось, — «Белуга» растрезвонила об этом по всему свету.
Как и следовало ожидать, правительства государств, лежащих на пути «Йюдюки Мару», ударились в панику. 235-тонный катер береговой охраны «Малайка» — самый большой корабль Малагасийского флота — пытался в пятницу вечером подойти к «Йюдюки Мару», но, получив угрожающее предупреждение по радио, отказался от своих намерений. Завтра и послезавтра им предстояло пройти мимо Сейшелов и островов Адмиралтейства, и наверняка попытки подойти к ним повторятся.
Ну что ж, Куребаяси с товарищами готовы. Он поднял свой АКМ — металл приятно холодил руку.
НИКАКАЯ АРМИЯ, НИКАКОЙ ФЛОТ, подумал Куребаяси, НИКТО УЖЕ НЕ В СИЛАХ НАС ОСТАНОВИТЬ!
Штаб-квартира Седьмого Отряда SEAL.
Литтл-Крик, штат Вирджиния.
Все стены кабинета для совещаний штаба Седьмого Отряда были увешаны разномасштабными картами западной части Индийского океана, перемежавшимися черно-белыми аэро— и спутниковыми снимками двух кораблей. Начиная с четверга спутники КейЭйч-1 почти не выпускали «Йюдюки Мару» из поля зрения; «окна» в спутниковом наблюдении заполнялись съемками с высотного самолета-разведчика «Аврора».
С момента объявления тревоги категории «Сломанная стрела» события развивались стремительно. Седьмой Отряд в основном занимался сбором и обработкой информации. В первую половину дня в пятницу — около полудня по местному времени — наконец-то обнаружился пропавший иранский танкер «Ормуз». Его засекли примерно в шестистах милях севернее японского теплохода. Он спешил японцам навстречу. За последние сутки между кораблями осталось каких-нибудь несколько десятков миль, так что все разрабатывающие операцию «Солнечный молот» утвердились в том, что за захватом стоят именно иранцы. Разумеется, официальный Тегеран свою причастность категорически отрицал.
Помимо этого, на стенах висели снимки и других судов: моторного кеча «Белуга», зарегистрированного в «Гринпис», и маленького патрульного катера Малагасийской Республики «Малайка». Накануне информация об изменении курса корабля с плутонием сделалась достоянием общественности, что, конечно, сильно осложнило дело. Половина газет в мире вышла в пятницу утром с шапками: «Плутониевый корабль меняет курс!», «Подозревается захват!».
Чуть позже гипотеза вооруженного захвата полностью подтвердилась, когда «Малайка» получила предупреждение по радио с «Йюдюки Мару» — это лишний раз доказывало, что находившиеся на борту японского корабля, кто бы они ни были, настроены отнюдь не дружелюбно. Да и огласка, пожалуй, только затруднила разработку операции «Солнечный молот». Котики предпочитают действовать не привлекая внимания прессы.
Шеф Маккензи, облокотившись на стол, слушал, как новый лейтенант излагает план операции. Присутствовал весь третий взвод, а также капитан Фридман из эскадрильи легких вертолетов «Красные Волки», капитан Кобурн и тактический отдел.
— Наш план в общих чертах одобрен адмиралом Бейнбриджем и его штабом, — сообщил Мёрдок. — При всем при том у нас есть еще возможность внести свои коррективы. Ваши замечания будут весьма кстати. В конце концов вам тоже предстоит туда лезть.
НЕПЛОХО, подумал Маккензи. ДАЙ ВЫСКАЗАТЬСЯ ВСЕМ. Никакая военная организация не может позволить себе демократии. Но этим ребятам полезно знать, что их мнение интересует командира.
Приподнятое настроение ощущалось почти физически — можно было даже резануть десантным тесаком. Сегодня рано утром первому и третьему взводам объявили, что отбивать корабль с плутонием придется именно им.
Теперь оставалось только окончательно решить, как они это сделают.
— Гм, если вас интересует мое мнение, лейтенант, — произнес Роселли, — то меня тревожит подготовительный этап. Не совсем понятно, зачем связываться с БНСами. Если цель делает восемнадцать узлов, мы лишены возможности маневра.
БНС — боевое надувное судно — представляет собой слегка увеличенный вариант хорошо знакомой МНЛ. Его можно бросить с парашютом с самолета или выпускать из погруженной подводной лодки, как предполагалось согласно предварительному плану операции, в движение он приводится подвесным мотором с глушителем. Максимальная развиваемая им скорость — двадцать узлов; значит, у Котиков не будет возможности повторить заход, если им не удастся зацепиться с первой попытки.
— А что бы вы предложили? — спросил Мёрдок.
— Зайти с кормы на вертушке и скользнуть по тросу. Дешево и сердито.
— А если они засекут вертолет? Мы можем оказаться, гм, в неловком положении.
— Отвлекающий огонь с эскортирующего боевого вертолета, сэр. Газ, пальба, грохот, но без риска повредить груз или заложников.
Предложение Роселли не лишено здравого смысла: корабли вроде «Йюдюки Мару» довольно шумны, так что специально приспособленные для секретных операций птички вроде «Хьюз» модели 500ЭмДжи-"Дефендер-2" могут приблизиться к кораблю с кормы без особого риска быть услышанными.
— Я согласен, что это упрощает подход, Шеф, — сказал Мёрдок. — К сожалению, нам неизвестно, не несут ли они вахту на корме. Подход с воды обеспечивает скрытность. Мы сможем подняться на борт до того, как они поймут, что у них гости. И этот аргумент, джентльмены, решающий. Так у нас появится возможность без шума снять несколько танго и, вполне вероятно, узнать, сколько их на борту и где находятся заложники. Не хотелось бы прорываться с боем. Согласны?
— Да, сэр, — кивнул Роселли.
— Еще вопросы? Предложения? Возражения?
Таких не нашлось.
— О'кей, тогда поработаем над подходом.
Успех операции зависел от высадки на борт «Йюдюки Мару» и «Ормуза» в той части океана, где западных баз почти не было. Мёрдок предполагал, что базой операции станет Диего-Гарсия, но корабль с плутонием, видимо, пройдет на расстоянии не меньше тысячи трехсот миль от атолла — дистанция, неодолимая для любого вертолета кроме самых больших, имеющих возможность дозаправки в воздухе.
В конце концов решили доставить группу захвата к цели на борту дежурившей в Индийском океане ударной подлодки «Санта-Фе». Вертолетную поддержку обеспечат экспедиционные силы морской пехоты, находившиеся в Красном море; их десантный вертолетоносец «Нассау» послужит вертушкам Котиков плавучим аэродромом, но для выдвижения в район Африканского Рога ему требовалось еще два дня. Для театра военных действий Индийский океан слишком велик и пустынен.
— А как же гринписовцы, лейтенант? — поинтересовался Мэджик. — Что если они заметят наши игры и захотят рассмотреть поближе — как раз для того, чтобы мешаться под ногами?
Последние несколько дней «Белуга» держалась от японского теплохода на расстоянии тридцати пяти миль — ближе подходить они не решались. Гражданское суденышко, пожалуй, станет значительной помехой, особенно если заметит военное вмешательство.
— Верно. Капитан Фридман, вы будете обеспечивать охрану периметра, — «Красные Волки» с «Нассау» отвечали за огневую поддержку и доставку на борт захваченных судов специалистов ООАБ. — Надеюсь, вы сможете блокировать гринписовцев, если те попробуют приблизиться?
— Вы только скажите, лейтенант, где проходит эта граница, и за нее никто не сунется, — ухмыльнулся Фридман. — Уж лодочку с простынями вместо парусов мои мальчики остановить смогут.
— Такой ответ вас устраивает, Браун?
— Более или менее, сэр.
— Вот и хорошо. А теперь посмотрим, как лучше подойти к этой посудине...
Лейтенант Мёрдок, подумал Маккензи, неплохо поработал со взводом при подготовке к боевой операции. Сейчас все заодно, вместе с ним: следуют ходу его мыслей, выдвигают предложения, задают дельные вопросы. Его приняли всерьез. Может, ему стоило чуть оттаять. У Маккензи сложилось впечатление, что новый лейтенант изо всех сил старается что-то себе доказать, а может, кому-то еще. Все бы ничего, но, если уж он зарвется, для взвода это плохо кончится.
Вот этого Маккензи совсем не хотелось.
Борт грузового судна «Йюдюки Мару».
На траверзе Мадагаскара.
Дежурить этой ночью выпало Тецуо Куребаяси. Ему нравились ночные вахты на мостике, когда корабль затихал, лишь шумела и пенилась вода за кормой. Повернувшись спиной к корабельным огням, лицом к легкому ночному ветерку, он словно оказывался в другой Вселенной, где господствовал только он, Тецуо: одинокий Разум, одинокая Воля в бесконечной черноте космоса.
Задрав голову, он посмотрел на усыпанное звездами небо. Здесь, в темноте, звезды казались ярче. Млечный путь рассыпался сверкающими бриллиантами на черном бархате ночи от горизонта до горизонта. Почти в зените ярким маяком горела Альфа Кентавра, а южнее светили другие звезды ему, пришельцу из северных широт, не знакомые. Куребаяси отыскал созвездия, неизвестные на Хонсю, но привычные для тех, кто бороздит южные моря: Кентавр, Весы, четыре посаженных близко друг к другу самоцвета Южного креста.
Он поискал глазами Орион и Жертвенник, но эти созвездия давно уже зашли.
Какая разница? Духи Дзюнкеся, Мучеников, были здесь, с ними, они участвовали в деле вместе с Куребаяси и его товарищами. Он подумал о том, как они с братьями близки к цели, и его захлестнула волна воодушевления.
До сих пор все шло строго по плану Исамусамы. Давным-давно завершена самая сложная часть операции «Ейке»: на борту размещены восемь братьев — они попали на корабль под видом членов полицейского спецотряда, и еще двое — как члены экипажа. О деталях позаботилась токийская организация. Ходили слухи, что она внедрила своих людей в полицейское управление, что эти люди подделали удостоверения и отпечатки пальцев и даже подкупили ряд высоких чиновников в государственной компании, владевшей «Йюдюки Мару» и его грузом. Все старо как мир: какими бы идеальными ни были технология, планирование, меры безопасности, самые прочные стены оказываются не крепче самого слабого из охранников. Когда «Йюдюки Мару» выходил из Шербура, на борту из семидесяти пяти человек насчитывалось десять членов «Йикуюни Синананай Тори».
Этого хватало с лихвой. Остальных охранников — двадцать три человека — не стало в считанные секунды после взрыва «Сикисимы»: дежуривших на вахте убили выстрелами в спину; отдыхавших — ядовитым газом в кубрике. Экипаж потерял убитыми пятерых, зато остальные сотрудничали с новыми хозяевами «Йюдюки Мару». В обмен на сотрудничество им была обещана жизнь.
Интересно, подумал Куребаяси, кто из них действительно верит в то, что останется жив после того, как «Йюдюки Мару» бросит якорь. Слишком уж высоки ставки в этой игре...
Теперь, после захвата, «Йюдюки Мару» угрожало лишь одно. Последние три дня они полным ходом следовали курсом 012 — почти на север, приближаясь к восточному побережью Мадагаскара. В настоящее время они находились всего в ста пятидесяти милях от мыса Массала, и, разумеется, неожиданная смена курса не осталась незамеченной.
С самого выхода из Шербура за ними по пятам следовала гринписовская яхта «Белуга». Поначалу «Гринпис» не очень обеспокоился сменой курса — они не знали, запланирована она или нет, но когда «Йюдюки Мару» вошел в двухсотмильную зону территориальных вод Мадагаскара — что ему категорически запрещалось, — «Белуга» растрезвонила об этом по всему свету.
Как и следовало ожидать, правительства государств, лежащих на пути «Йюдюки Мару», ударились в панику. 235-тонный катер береговой охраны «Малайка» — самый большой корабль Малагасийского флота — пытался в пятницу вечером подойти к «Йюдюки Мару», но, получив угрожающее предупреждение по радио, отказался от своих намерений. Завтра и послезавтра им предстояло пройти мимо Сейшелов и островов Адмиралтейства, и наверняка попытки подойти к ним повторятся.
Ну что ж, Куребаяси с товарищами готовы. Он поднял свой АКМ — металл приятно холодил руку.
НИКАКАЯ АРМИЯ, НИКАКОЙ ФЛОТ, подумал Куребаяси, НИКТО УЖЕ НЕ В СИЛАХ НАС ОСТАНОВИТЬ!
* * *
07.20 (12.20 по Гринвичу)Штаб-квартира Седьмого Отряда SEAL.
Литтл-Крик, штат Вирджиния.
Все стены кабинета для совещаний штаба Седьмого Отряда были увешаны разномасштабными картами западной части Индийского океана, перемежавшимися черно-белыми аэро— и спутниковыми снимками двух кораблей. Начиная с четверга спутники КейЭйч-1 почти не выпускали «Йюдюки Мару» из поля зрения; «окна» в спутниковом наблюдении заполнялись съемками с высотного самолета-разведчика «Аврора».
С момента объявления тревоги категории «Сломанная стрела» события развивались стремительно. Седьмой Отряд в основном занимался сбором и обработкой информации. В первую половину дня в пятницу — около полудня по местному времени — наконец-то обнаружился пропавший иранский танкер «Ормуз». Его засекли примерно в шестистах милях севернее японского теплохода. Он спешил японцам навстречу. За последние сутки между кораблями осталось каких-нибудь несколько десятков миль, так что все разрабатывающие операцию «Солнечный молот» утвердились в том, что за захватом стоят именно иранцы. Разумеется, официальный Тегеран свою причастность категорически отрицал.
Помимо этого, на стенах висели снимки и других судов: моторного кеча «Белуга», зарегистрированного в «Гринпис», и маленького патрульного катера Малагасийской Республики «Малайка». Накануне информация об изменении курса корабля с плутонием сделалась достоянием общественности, что, конечно, сильно осложнило дело. Половина газет в мире вышла в пятницу утром с шапками: «Плутониевый корабль меняет курс!», «Подозревается захват!».
Чуть позже гипотеза вооруженного захвата полностью подтвердилась, когда «Малайка» получила предупреждение по радио с «Йюдюки Мару» — это лишний раз доказывало, что находившиеся на борту японского корабля, кто бы они ни были, настроены отнюдь не дружелюбно. Да и огласка, пожалуй, только затруднила разработку операции «Солнечный молот». Котики предпочитают действовать не привлекая внимания прессы.
Шеф Маккензи, облокотившись на стол, слушал, как новый лейтенант излагает план операции. Присутствовал весь третий взвод, а также капитан Фридман из эскадрильи легких вертолетов «Красные Волки», капитан Кобурн и тактический отдел.
— Наш план в общих чертах одобрен адмиралом Бейнбриджем и его штабом, — сообщил Мёрдок. — При всем при том у нас есть еще возможность внести свои коррективы. Ваши замечания будут весьма кстати. В конце концов вам тоже предстоит туда лезть.
НЕПЛОХО, подумал Маккензи. ДАЙ ВЫСКАЗАТЬСЯ ВСЕМ. Никакая военная организация не может позволить себе демократии. Но этим ребятам полезно знать, что их мнение интересует командира.
Приподнятое настроение ощущалось почти физически — можно было даже резануть десантным тесаком. Сегодня рано утром первому и третьему взводам объявили, что отбивать корабль с плутонием придется именно им.
Теперь оставалось только окончательно решить, как они это сделают.
— Гм, если вас интересует мое мнение, лейтенант, — произнес Роселли, — то меня тревожит подготовительный этап. Не совсем понятно, зачем связываться с БНСами. Если цель делает восемнадцать узлов, мы лишены возможности маневра.
БНС — боевое надувное судно — представляет собой слегка увеличенный вариант хорошо знакомой МНЛ. Его можно бросить с парашютом с самолета или выпускать из погруженной подводной лодки, как предполагалось согласно предварительному плану операции, в движение он приводится подвесным мотором с глушителем. Максимальная развиваемая им скорость — двадцать узлов; значит, у Котиков не будет возможности повторить заход, если им не удастся зацепиться с первой попытки.
— А что бы вы предложили? — спросил Мёрдок.
— Зайти с кормы на вертушке и скользнуть по тросу. Дешево и сердито.
— А если они засекут вертолет? Мы можем оказаться, гм, в неловком положении.
— Отвлекающий огонь с эскортирующего боевого вертолета, сэр. Газ, пальба, грохот, но без риска повредить груз или заложников.
Предложение Роселли не лишено здравого смысла: корабли вроде «Йюдюки Мару» довольно шумны, так что специально приспособленные для секретных операций птички вроде «Хьюз» модели 500ЭмДжи-"Дефендер-2" могут приблизиться к кораблю с кормы без особого риска быть услышанными.
— Я согласен, что это упрощает подход, Шеф, — сказал Мёрдок. — К сожалению, нам неизвестно, не несут ли они вахту на корме. Подход с воды обеспечивает скрытность. Мы сможем подняться на борт до того, как они поймут, что у них гости. И этот аргумент, джентльмены, решающий. Так у нас появится возможность без шума снять несколько танго и, вполне вероятно, узнать, сколько их на борту и где находятся заложники. Не хотелось бы прорываться с боем. Согласны?
— Да, сэр, — кивнул Роселли.
— Еще вопросы? Предложения? Возражения?
Таких не нашлось.
— О'кей, тогда поработаем над подходом.
Успех операции зависел от высадки на борт «Йюдюки Мару» и «Ормуза» в той части океана, где западных баз почти не было. Мёрдок предполагал, что базой операции станет Диего-Гарсия, но корабль с плутонием, видимо, пройдет на расстоянии не меньше тысячи трехсот миль от атолла — дистанция, неодолимая для любого вертолета кроме самых больших, имеющих возможность дозаправки в воздухе.
В конце концов решили доставить группу захвата к цели на борту дежурившей в Индийском океане ударной подлодки «Санта-Фе». Вертолетную поддержку обеспечат экспедиционные силы морской пехоты, находившиеся в Красном море; их десантный вертолетоносец «Нассау» послужит вертушкам Котиков плавучим аэродромом, но для выдвижения в район Африканского Рога ему требовалось еще два дня. Для театра военных действий Индийский океан слишком велик и пустынен.
— А как же гринписовцы, лейтенант? — поинтересовался Мэджик. — Что если они заметят наши игры и захотят рассмотреть поближе — как раз для того, чтобы мешаться под ногами?
Последние несколько дней «Белуга» держалась от японского теплохода на расстоянии тридцати пяти миль — ближе подходить они не решались. Гражданское суденышко, пожалуй, станет значительной помехой, особенно если заметит военное вмешательство.
— Верно. Капитан Фридман, вы будете обеспечивать охрану периметра, — «Красные Волки» с «Нассау» отвечали за огневую поддержку и доставку на борт захваченных судов специалистов ООАБ. — Надеюсь, вы сможете блокировать гринписовцев, если те попробуют приблизиться?
— Вы только скажите, лейтенант, где проходит эта граница, и за нее никто не сунется, — ухмыльнулся Фридман. — Уж лодочку с простынями вместо парусов мои мальчики остановить смогут.
— Такой ответ вас устраивает, Браун?
— Более или менее, сэр.
— Вот и хорошо. А теперь посмотрим, как лучше подойти к этой посудине...
Лейтенант Мёрдок, подумал Маккензи, неплохо поработал со взводом при подготовке к боевой операции. Сейчас все заодно, вместе с ним: следуют ходу его мыслей, выдвигают предложения, задают дельные вопросы. Его приняли всерьез. Может, ему стоило чуть оттаять. У Маккензи сложилось впечатление, что новый лейтенант изо всех сил старается что-то себе доказать, а может, кому-то еще. Все бы ничего, но, если уж он зарвется, для взвода это плохо кончится.
Вот этого Маккензи совсем не хотелось.