Дункан Дэйв. Будущее неопределенное

   Джамбо повернулся на другой бок. Она не нашла бы лучшего провожатого или лучшего спутника, чем Джамбо. Интересно, сколько ему лет на самом деле. На вид ему около двадцати пяти, и тем не менее он рассказывал ей всякие истории про дядю Кама, которому было бы сейчас около восьмидесяти, если бы он не погиб. «Интересно, – подумала она, – выглядит ли Эдвард на свои годы?» Алиса так и заснула, пытаясь представить себе выражение его лица, когда они встретятся.
   Завтрак был накрыт в большой кухне с каменными стенами – такая кухня могла бы принадлежать любой зажиточной крестьянской семье в Европе. Чайники пыхтели на огромной плите, металлические кастрюльки и сковороды висели по стенам, а члены хозяйской семьи входили и выходили, и конца им не было: хриплые работники, дряхлые старухи, мокроносые детишки. Твари, похожие на кошек, сопели под столом, как собаки. Жена Бойдлара – звали ее не то Оспита, не то Успита – была краснолицая рыхлая женщина, которой удавалось поспевать сразу везде: успокаивать детей, ставить на стол полные тарелки, выгонять с кухни на работу нерадивых подростков и при этом громко говорить не умолкая, обращаясь преимущественно к Джамбо.
   Из сказанного Алиса не понимала практически ничего. В первый вечер их путешествия Джамбо пытался выдать ее за свою сестру из Фитвейла – одного из самых отдаленных вейлов. Этот обман не сработал, поскольку любой житель Вейлов понимал по меньшей мере несколько слов по-джоалийски. С тех пор она была его сестрой, лишившейся дара речи по болезни. И теперь он вез ее в храм Падлопана в Ниоле для исцеления. Поэтому Алиса изъяснялась исключительно жестами, и все относились к ней с сочувствием.
   Троих детей выставили с кухни. На смену им появились двое других, а за ними и сам Бойдлар, мокрый и раскрасневшийся от непогоды, со слипшимися прядями волос. Оспита сказала что-то; он рассмеялся и сказал что-то в ответ, на что все покатились со смеху. Идиллическая сцена сельской жизни. Какое бы зло ни творил Пентатеон, эта часть местного крестьянства казалась счастливой и процветающей, куда здоровее, чем рабочие семьи в английских трущобах. Их не тревожили ни мировые войны, ни сумасшедшее уличное движение, ни забастовки. Если бы ей пришлось провести остаток жизни в сельской тиши, она предпочла бы провести его в Вейлах.
   Пища, которую ей предлагали, была вкусной, хотя по виду напоминала незаконнорожденного отпрыска омлета и мясного пирога; ее было раза в четыре больше, чем она могла съесть. С усилием вталкивая в себя, чтобы не обижать хозяйку, последние несколько кусков, она услышала шаги за порогом. Дверь распахнулась, пропустив внутрь дождь, ветер и высокого парня в кожаных куртке и шапке. Его встретили обычные приветствия. Потом он снял шапку, стряхивая с нее воду.
   Алиса сообразила, что слишком пристально рассматривает его, и поспешно опустила глаза. Аппетит ее весь куда-то пропал. Непонятный ей разговор продолжался, так что ее бесцеремонность осталась незамеченной или на нее просто не обратили внимания. Вошедший принес какие-то новости для Джамбо, которые и излагал неразборчивой скороговоркой. Взгляд ее против воли то и дело возвращался к нему. Она могла бы догадаться, что в любом раю есть свой змей – у парня отсутствовали половина лица, левая рука и большая часть плеча. Рот в кошмарной ухмылке тянулся к тому месту, где полагалось бы быть уху, обнажая зубы и часть черепа. Ранение было не смертельным, но вид имело ужасающий. Не взрывчатые вещества, не техника… Единственное объяснение, которое она могла себе придумать, – это то, что на него напал какой-то дикий зверь, чудище вроде волков и медведей, которых в Европе поубивали много веков назад.
   За всякий рай приходится платить.
   Тучи опустились низко над усадьбой Бойдлара, дождь превратил ее постройки в серые призраки, совершенно скрыв все вокруг. Моросило без устали, но было не так холодно, как она ожидала. Мигрень и Апокалипсис, недолюбливавшие воду, раздраженно рыгали. Они выехали довольно резво, но через милю или около того, когда их никак нельзя уже было разглядеть из дома, Джамбо остановил драконов переговорить.
   – Не мерзнете?
   – Не мерзну и не мокну, – заверила его закутанная в меха Алиса. – Не могу, правда, обещать, что не провоняю мокрой псиной.
   – Обычные дорожные трудности, миледи! – рассмеялся он. – Этот однорукий паренек – племянник Оспиты – принес новости. Ваш кузен был два дня назад в Ниолвейле, а с ним куча последователей. Судя по всему, они движутся к Лоспассу.
   Алиса с облегчением вздохнула. Она сама удивилась тому, как обрадовало ее это известие, втайне она боялась совсем других новостей.
   – Значит, мы встретимся с ним завтра?
   – Пожалуй, мы встретимся с ним сегодня во второй половине дня. Юргвейл не так уж велик. Да, несомненно, сегодня.
   – Отлично! – Алиса все думала о том, как ее встретит Эдвард. Ей придется с самого начала объяснить, что она приехала не для того, чтобы вмешиваться.
   Джамбо вопросительно посмотрел на нее. Должно быть, он угадал, о чем она думает.
   – Ну что? Готовы к «зомфу»?
   – Да… нет. Еще одно. Что случилось с этим беднягой?
   – С кем?.. А, с Кориларом? Судя по его виду, я бы сказал, что он еле спасся от митиара.
   – Что такое митиар?
   – Ну, это джоалийское название. Не знаю, как называют их здесь. – Джамбо поморщился. – Если вы способны представить себе тарантула весом в десять стоунов или саблезубую пантеру с шестью ногами, то это что-то похожее. Мы зовем их югулярами. Они нападают внезапно – хватают когтями и рвут на части.
   Алиса с опаской посмотрела в туман.
   – Вы не говорили мне об этом раньше, мистер Уотсон.
   – Они встречаются довольно редко, – серьезно ответил он. – Мне еще не приходилось говорить с человеком, встречавшим их… разве что вот только с Кориларом.
   Искорка в его взгляде насторожила ее.
   – И я понимаю почему. Может, вам стоило говорить с людьми, которым только еще предстояло повстречаться с этим монстром? – Она вдруг поняла, что приглашает его проявить свое чувство юмора. С юмором у Джамбо было все в порядке, и он знал это. Самый быстрый путь к сердцу мужчины – это игра на его тщеславии, но почему она заигрывает с ним? Она уже ловила себя на этом вчера несколько раз.
   – Разумеется. Но если серьезно, югуляров и правда видишь очень редко – и никогда подолгу.
   – Только когда они прыгают на тебя?
   – Нет, только когда они прыгают на других! – Джамбо рассмеялся и скомандовал драконам: «Зомф!»

39

   Когда Джулиан Смедли сказал Т’лину Драконоторговцу, что хочет вернуться домой как можно быстрее, тот понял его чересчур буквально. Т’лин проложил самый короткий маршрут в Олимп, к тому же четыре дракона везут двоих седоков быстрее, чем четверых. Джулиан вскоре обнаружил, что ему приходится есть и спать, не вылезая из седла, но гордость не позволяла ему отменить свой же приказ, поэтому он ел и спал в седле. Хорошая погода наконец закончилась, и драконы весело бежали сквозь снегопад, пересекая овраги и расселины. Джулиан не имел ни малейшего представления, как им удается держаться вместе. Большую часть времени ему казалось, что он один в этом белом тумане, но рано или поздно из него всегда выныривал Т’лин со своими драконами.
   Он с каким-то наслаждением размышлял о мании величия Эдварда Экзетера – болезнь была достаточно очевидна, чего нельзя сказать о средствах ее лечения. «Ты считаешь его сумасшедшим, потому что он был твоим другом. Любого другого ты прямо назвал бы злодеем, и тебя бы не мучила совесть». Сумасшедший ли, злодей ли, но он убийца, и его следует остановить, пока он не натворил чего-нибудь еще. Вот только как? Со всей той маной, которой Эдвард набрался от мученической смерти своих друзей, только всей Службе, вместе взятой, можно было надеяться одолеть его, но Служба уже сделала такую попытку и потерпела неудачу. Трудно было сказать, завербовал ли он Урсулу в свою команду честно, или использовал свою ману. Уж наверняка его оппоненты в Олимпе не послали бы ее против Освободителя, не снабдив всей доступной на данный момент маной. Служба свой выстрел уже произвела. Теперь остановить Освободителя мог только Зэц.
   Надеяться на Зэца? Джулиан никогда бы не подумал, что способен скатиться до такого, но если в Вейлах и должен быть маньяк-убийца, сеющий смерть направо и налево, то пусть это будет не его бывший друг.
   У него хватало времени поразмышлять и о своих делах. Он вел себя с Юфимией как последний мужлан – обидел тогда, когда ей было и так тяжело, а потом усугубил это, спутавшись с Урсулой, которая его никогда не интересовала как женщина, а теперь и вовсе была противна. О, что за кретин! Какая-то щепотка маны, и он прибежал к ней, как ручная собачка. Она «использовала его всю дорогу в Ниолвейл. Конечно, он не мог сопротивляться мане, но он мог бы по крайней мере давно понять, что она делает с ним. Он никогда не сможет больше уважать себя. Юфимия предупреждала его, а он забыл ее предупреждение. Он никогда не сможет смотреть ей в глаза после того, что произошло.
   Казалось, его сердце разбито, но, возможно, это была всего лишь его уязвленная гордость.
   Совершенно отупев от усталости, он так и не понял, что его путешествие подошло к концу, пока Молния, скатившись по крутому склону, не вынырнул из облаков прямо над загоном в Олимпе – только на тысячу футов выше. Джулиан крепко зажмурился и не открывал глаз, пока не оказался внизу, на траве. Торжествующе рыгая. Молния подбежал к воротам, где Туманный Беглец и Синий Камень уже жевали сено, а Т’лин снимал поклажу со Звездного Луча.
   Джулиан попробовал спрыгнуть грациозно, как и подобает великому путешественнику, но затекшие ноги подвели его, и он плюхнулся прямо в грязь. Ехидно прищурившись, Т’лин помог ему подняться.
   – Спасибо, Семьдесят Седьмой, – выдавил Джулиан. – Ты одолел это расстояние потрясающе быстро. Отличная работа.
   Т’лин просиял:
   – Драконам это понравилось. Полагаю, это рекорд, Святой Каптаан.
   – Не сомневаюсь. Я пришлю кого-нибудь за вещами, если вы оставите их здесь.
   Т’лин пообещал ему проследить за тем, чтобы вещи были доставлены. Джулиан еще раз поблагодарил его и побрел домой, на ходу стряхивая снег со своих мехов. Одной из прелестей Олимпа был его мягкий климат, даже зимой. Когда в горах бушевали снежные ураганы, здесь шел только легкий снежок, хотя небо было затянуто и до сумерек оставалось совсем немного.
   Он почти вслепую добрел до своего дома и уже поднялся по ступенькам на веранду и только тут вспомнил, что Домми нет. Ничего, молодые Пинд’л и Остиан справятся как-нибудь неделю-другую, пока Домми не одумается и не вернется.
   – Морковка! – взревел Джулиан, распахивая дверь.
   Сражаясь одной рукой с пуговицами, он прошел к себе в спальню. Не дождавшись ответа, он позвал еще раз.
   Тишина.
   Это уже странно! Куда делись эти двое? Но ведь и в загоне, кроме Т’лина, не было никого, да и по пути домой он не встретил ни души, ни Морковок, ни тайков. В памяти мгновенно всплыли зловещие картины его первого прибытия в Олимп, еще с Экзетером. Ерунда! Тогда весь поселок сожгли дотла. И все же… Он подошел к окну и выглянул. Насколько хватало глаз, ни в одном окне не было света. Ну, еще не совсем стемнело. И все же…
   Сорвав свою куртку, он прошел на кухню. Все аккуратно прибрано, ни пятнышка, словно в доме никто не жил, но очаг холодный. Ни горячей воды, ни крошки в кладовке. Ощущая себя все более и более неуютно, он вернулся в спальню и переоделся во все чистое. Взяв в прихожей зонт, он вышел в сумерки.
   Он наполовину обошел узел, пока не заметил в одном окне лучик света. Но он так никого и не встретил – решительно странно! Первым обитаемым домом оказалось бунгало Роулинсона, так что он подошел к двери и позвонил. В глубине дома звякнул колокольчик.
   Подождав минуту, он позвонил еще.
   Наконец лязгнули засовы, и дверь отворилась. Сам Проф в черном халате выглянул на крыльцо. В руке он держал масляную лампу, под мышкой – открытую книгу.
   – Храни Господь мою душу! Капитан Смедли?
   – А кто же еще? Что, черт подери, происходит, Проф? С каких это пор вы запираетесь на засов? И где все?
   – Ох, ну да, конечно, вы же не знаете!
   Джулиан чуть не взорвался. Этот псих Семьдесят Седьмой доставил его сюда из Ниолвейла за три дня. Он ощущал себя совершенно разбитым и был не в настроении слушать загадочки Профа. Однако он сдержался.
   – У меня новости про Освободителя и его безумный крестовый поход, – отчеканил он.
   Роулинсон глухо закашлялся.
   – Простите меня. У меня грипп, хотя, думаю, худшее уже позади. Может, вы зайдете к кому-нибудь другому? К Маккеям или…
   Джулиан толкнул дверь.
   – Я должен поговорить с вами об Экзетере. И мне нужно выпить.
   Проф отступил в смятении.
   – Ну, если вы настаиваете…
   – Я настаиваю, – процедил Джулиан.
   Через пять минут он уже блаженно вытянулся в кожаном кресле со стаканом спиртного в руке. Он смотрел на хозяина и не верил своим глазам. И ушам. Сумерки Богов? Кара Небесная?
   Жена Профа погибла при нападении Зэца на поселок, и он вторично не женился. Если верить Морковкам, он время от времени находил утешение в нежных объятиях Мариан Миллер. Его гостиная имела довольно запущенный вид – он оборудовал ее таким количеством книжных полок, какого хватило бы для большой библиотеки, а вот книг столько он пока не достал. Его вкусы по части обстановки ограничивались убранством лондонского клуба – все массивное и темное. Единственная масляная лампа, как бы извиняясь за свою смелость, робко освещала разбросанные в беспорядке одежду, книги, грязные тарелки. В камине лежали одни головешки, хотя в комнате было по-зимнему холодно. Другими словами, Проф подобно Джулиану лишен был опеки слуг.
   Еще более удивительными были его болезненный вид и душераздирающий кашель. Из-под халата выглядывали лиловая пижама и зеленые шлепанцы. Он заложил книгу закладкой и налил гостю выпить, но сам от рюмки отказался. Теперь он сидел, съежившись в уголке дивана, и в слабом свете лампы вид у него был действительно больной. В большом доме царило гулкое одиночество.
   – Вы нездоровы! – воскликнул Джулиан.
   Проф мрачно покосился на него.
   – Я ведь говорил вам про грипп или нет? Вам что, неизвестно это слово?
   – Ну тогда исцелитесь! Черт подери, старина, ведь вы пришелец. Вам даже простужаться здесь не положено. – Джулиан покосился на свою изувеченную руку. – Я думал, исцеление здесь происходит само собой.
   – Не всегда. – Проф болезненно закашлялся. – Иногда для этого приходится затрачивать довольно большие усилия. Но я полагаю, ваше предложение не лишено смысла. Мне и самому стоило бы додуматься до этого, будь у меня время. Беда только в том, что в настоящий момент у меня совсем нет маны.
   – Так попросите кого-нибудь еще… – Тут Джулиан сообразил, что ведет себя как последний дурак и что сарказм Профа имеет под собой какие-то основания. Он сделал большой глоток, наслаждаясь теплом, разлившимся по всему телу. – Простите меня. Я совсем вымотался. Что здесь происходит?
   – В Олимпе что-то вроде маноголодания.
   – Вы хотите сказать, вы отдали ее всю Урсуле, чтобы она использовала ее на Экзетере?
   – Э… отчасти. Но потом к нам тут заглядывал Зэц.
   – Зэц? Проф встретил его удивление довольной ухмылкой.
   – Еще бы. Вы пропустили прелюбопытнейшие события, капитан. Как-то вечером к нам на узел переместился Зэц и вломился на званый ужин к Чейзам. Он потребовал, чтобы Служба приструнила Освободителя, пока он, Зэц, не взялся за нее саму. Он грозился выжечь нас всех. Потом исчез восвояси. – Проф сердито покривился. – По вашему удивленному лицу я вижу, что мне стоило бы посвятить вас в подробности. Увы, сам я не слышал слов нашего зловещего гостя. Должен признаться, когда он появился, у меня сработал инстинкт самосохранения. Я приземлился где-то за загоном для драконов. У меня ушло минут пятнадцать на то, чтобы вернуться пешком. Мне нечем гордиться; одно утешение, что не один я воспользовался подобным бегством. Примерно половина присутствующих поступила точно так же. Остальные притворились, будто имеют дело с обычным Жнецом, – тщетно, разумеется. Короче, в результате все, кто присутствовал на том обеде, остались без капли маны.
   Джулиан таращился на хозяина. Вид у того и правда был совершенно больной, но, может, он еще и пьян? Чушь какая-то!
   – Но… но столовая Чейзов никак не могла вместить всех членов Службы.
   – Нет. Но у нас сейчас и так не хватает людей. Жуть как много наших поспешили вдруг нести свет бедным туземцам. Попросту смылись.
   – Вы хотите сказать, Зэц распугал их всех?
   Проф нахмурился:
   – Нет. Не Зэц. Грипп. Это не обычная простуда. Дома, на Земле, его называют испанкой. Он унес уже больше жизней, чем война, и поражает он в основном взрослых, особенно молодых. Он жутко заразен – Бетси говорит, он обошел всю Землю всего за пять месяцев.
   – Но мне казалось, только люди могут переходить из мира в мир! Неужели микробы тоже могут?
   – Если под микробами вы подразумеваете бактерий, то этот грипп вызван не ими.
   – Тогда чем же?
   – Фильтрующимся вирусом, – с умным видом ответил Проф.
   – Это что еще такое?
   – Никто не знает. Его не видно под микроскопом, но он заразен. И как выяснилось, способен переходить из мира в мир. Пепперы заразились им на Земле, но выздоровели еще до возвращения. – Голос его вдруг сделался хриплым и слабым. – Вот почему они задержались. Должно быть, это Юфимия. Она переходила на Землю всего на несколько часов, забрать кузину Экзетера. Сама она ничего не заметила, но все ее Морковки свалились в одночасье, и это распространилось по всей долине со скоростью молнии. Те, у кого еще оставалась мана, пытались лечить. Но с таким количеством больных они не справились. – Он несколько раз кашлянул. – Я не знаю, сколько точно Морковок умерло, но наверняка много. И некоторые наши тоже: Ревун, Ольга, Вера, Гарсия. Совершенно неожиданно и очень быстро.
   – Боже праведный! – Джулиан сделал большой глоток. – Пришельцы – умирают? От гриппа?
   Похоже, Профа позабавило его удивление, он насмешливо ухмыльнулся:
   – Gotterdammerung, капитан? И конечно, Морковки изрядно разочарованы. Их идолы оказались на поверку глиняными божками. Бессмертные – очень даже смертны. Они ушли от нас. Лично я удивлен, что они вообще не выгнали нас из долины – раз и навсегда. Впрочем, они еще могут это сделать.
   Джулиан допил рюмку в надежде на то, что это поможет ему переварить новости. Проф болезненно щурился, глядя на своего гостя. Потом с трудом поднялся с дивана, шаркая шлепанцами, подошел к столику, налил себе и поставил графин обратно ближе к Джулиану. Он вернулся на место и согнулся в новом приступе кашля.
   – Алиса здесь? – спросил Джулиан.
   – Да. В смысле здесь, в Соседстве. Она отправилась повидаться с Экзетером. Так что слышно об Освободителе?
   – Он совершенно рехнулся. Это ужасно, в точности так, как и предсказывали Джамбо и остальные. Он считает себя мессией. Он шествует в Тарг и тащит за собой толпы оборванных крестьян. Я надеялся… – Впрочем, последняя надежда на то, что Служба каким-то образом сможет остановить Экзетера, умерла окончательно. – Он обратил в прах все, чего вы достигли со своей Истинной Верой. Он называет Пентатеон и прочих не демонами, а чародеями, а вы понимаете, к чему это приведет. Он в сговоре с некоторыми из них, и одному Богу известно, о чем он там с ними договорился. Он изобрел какую-то ерунду насчет переселения душ вместо вечной жизни среди звезд. Он изрекает божественные доктрины по собственному разумению. Он безумен как… как… – Джулиан замолчал и налил себе еще.
   Проф потер грудь так, словно она болела.
   – Я бы не слишком переживал за него. Мне кажется, у Зэца достойный противник. – Он ухмыльнулся, как всегда, когда изрекал особенно удачную мысль.
   От усталости и спиртного у Джулиана кружилась голова.
   – Объясните мне еще раз. Во-первых, какого черта хотел Зэц, явившись сюда? Угрожая нам, он добился бы скорее того, что мы сплотились бы в поддержку Экзетера!
   – Ну разумеется. Вы совершенно правы. Угрозы действуют на местных, но Зэц плохо знает англичан. Даже Пинки выступал за Освободителя на следующий день.
   – А во-вторых… зачем ему все это? Зачем пытаться остановить Освободителя, угрожая нам? Бред какой-то! Создается впечатление, что Зэц боится!
   Проф кивнул и откинулся на подушки, прикрыв глаза.
   – Вот именно. Мы все так и подумали. Боюсь, на это все и было рассчитано. – Каким бы больным он ни был, он продолжал играть в свои дурацкие игры-загадки.
   – Что еще? – рявкнул Джулиан. – Чего вы мне не рассказали?
   – Джамбо. Джамбо и Алиса Пирсон, кузина Экзетера, – так ее зовут теперь, Пирсон. Она овдовела. Они оба присутствовали там, конечно. Той же ночью они забрали пару драконов и улизнули.
   До Джулиана дошло не сразу.
   – О Боже! – Он залпом допил рюмку. «Алиса, что мы с тобой сделали!» – Этого не планировалось?
   – Ну как сказать? Зэц спросил, кто главный, и разговаривал только с ним. Он пробыл в комнате не больше минуты или двух, как мне сказали потом. Но Джамбо был там, и миссис Пирсон тоже.
   – Вы считаете, Джамбо… – Как можно произнести такое вслух? – Вы считаете, он предатель? Вы считаете, Экзетер был прав все это время?
   Проф потер глаза, не открывая их.
   – Я знал это. История с Сент-Джоном была вымыслом. Это Джамбо пытался избавиться от Экзетера, швырнув его в Бельгию, – он и сам признавал это. Суть в том, что сам Джамбо ничего не мог поделать. Он слишком долго пробыл здесь, так что хорошо известен неприятелю. Зэц загнал его в западню, наложил заклятие и отправил исполнять роль Иуды.
   Джулиан вздрогнул. Конечно, Экзетера необходимо остановить, но одна мысль о предательстве друга вызывала отвращение, даже если друг этот и не волен в своих поступках. Мана не представлялась ему злом, когда он использовал ее для обращения солдат у Семи Камней, но с ее же помощью Урсула превратила его в жиголо, ради маны Экзетер убил своих друзей, а потом использовал ее, чтобы разоружить ниолийскую кавалерию, – а теперь еще эта история про Джамбо, предавшего Эдварда и, возможно, не его одного. Никто не может считать себя в безопасности, когда вокруг столько маны.
   – Вы считаете, Зэц снова использовал Джамбо? Но это странно. На этот раз Экзетер наверняка что-то заподозрит, не так ли? – Он снова вздрогнул, словно провалился в зловонную яму. – Но вы ведь не хотите сказать это же про Алису?
   – Не знаю. – Проф устало посмотрел на него. – Скорее, конечно, Джамбо, ибо Зэцу известно, что он один из руководителей Службы. Вряд ли он знал, кто такая миссис Пирсон, – но, боюсь, недооценивать его было бы большой ошибкой. Черт, капитан, может, он и в самом деле пришел только попугать нас?
   – Но вы-то так не считаете. Вы уверены, что он пришел наложить на Джамбо новое заклятие.
   Роулинсон закашлялся и выпил.
   – Я считаю, один из них – отравленная пешка, возможно, Джамбо. Вероятно, он даже сам не знает этого, но он как заряженное оружие, которое выстрелит при встрече с Экзетером.
   – И он взял Алису с собой, чтобы отвести подозрения? В качестве приманки? – Как Урсула взяла его самого… – Ну да, когда Экзетер увидит ее, он так удивится, что не обратит особого внимания на Джамбо.
   – Возможно, так думает Джамбо, – шепотом согласился Проф, – хотя и невольно, если вы следили за моими рассуждениями. Впрочем, возможно, Алиса сама уговорила Джамбо взять ее с собой.
   Джулиан поежился.
   – У Экзетера чертовски много собственной маны. Кто бы из них ни был оборотнем, он обнаружит заклятие… ведь обнаружит?
   Проф с кряхтением выпрямился.
   – С вашего позволения, старина, я бы лег. – Шатаясь, он встал на ноги.
   – Оставайтесь и добивайте бутылку, если хотите. Там, в шкафу, есть еще. Нет, я не думаю, что Экзетер обнаружит ловушку. Зэц не оставляет отпечатков пальцев.

40

   Джулиан провел ночь на диване у Профа Роулинсона и вернулся к себе домой на рассвете, чтобы почиститься – насколько получится без помощи слуг. Даже водопровод не работал. Обшарив весь дом – до сих пор ему ни разу не приходилось этого делать, – он обнаружил, что вода подавалась из резервуара на чердаке, куда закачивалась ручным насосом из подземной емкости. Откуда она попадала туда, оставалось не совсем ясным, но ему удалось зачерпнуть ведро и не свалиться в воду. Наколотых дров тоже не было, а сам наколоть их он не мог.
   Чистый, но дрожащий от холода, он справился с последней пуговицей, когда в дверь позвонили. На веранде стоял Уильям Маккей, небритый и взъерошенный, как мокрая кошка, по обыкновению глупо улыбаясь и протягивая ему прикрытую салфеткой корзину.
   – Слышал, что вы вернулись, старина. Вот, занес кое-какой завтрак.
   Джулиан пребывал в легком замешательстве.
   – Очень мило с вашей стороны.
   – О, не меня благодарите, старина. Все благодарности к Благотворительному обществу дам-методисток и Танцевальному Клубу Морриса, олимпийский филиал. Это они раздают джин нуждающимся. Я всего лишь разносчик. Можете дать мне на чай, если вы уж так благодарны. Корзинку просили вернуть.